— Это что, попытка взять меня под контроль? — Нова несколько раз глубоко вздохнул, усмиряя свой гнев. — Ты что, равняешь себя с Генералом? Ты, приспособленец, готовый выслуживаться перед маленькими ради их снисходительного разрешения жить рядом с ними? Да я тебя! — не справившись с яростью, гигант поднял руку, угрожая прихлопнуть Кицунэ и растереть ладонями в кровавую кашу.
— Стой, стой, стой! — Кицунэ вскочила и замахала руками. — Я просто неправильно выразилась. Ты же сам все так сказал, а теперь злишься! Никакой контроль над тобой мне не нужен! Давай я буду о тебе заботиться, а ты просто согласишься со мной дружить?
— Дружить? Это еще что такое?
— Ну, когда люди становятся друзьями, то они общаются и помогают друг другу почти как братья! А в нашем случае — ведь я девочка, — то как брат и сестра! Ты ведь знаешь, что такое братья, правда?
— Хочешь, чтобы я считал тебя братом?
— Сестрой! — терпеливо пояснила Кицунэ. — Это как брат, только девочка!
— И за какие же заслуги я должен менять твой статус? — рыкнул Нова.
— За то, что я буду считать братом тебя! Нова-кун, разве тебе не одиноко? Мне — очень! В этих ледяных горах я все время одна, и если бы со мной рядом был ты, то мне точно не было бы страшно и грустно!
— Страх? Я презираю его и никогда не испытываю. Грусть? Мне грустно из-за того, что рядом нет Генерала, и от того, что я не могу найти больших. Как ты, мелочь, можешь избавить меня от грусти по ним?
Кицунэ пробежала ему по руке на плечо и, широко раскинув руки, прижалась к его шлему. Нова с подозрением покосился на нее, но не особо обеспокоился. Каким бы дзюцу она ни попыталась его ударить, шлем надежно защитит своего хозяина. Поглотит гендзюцу, отведет электричество, отразит огонь. Пусть только попробует что-нибудь сделать!
Но Кицунэ не желала ему навредить. Она действительно верила в то, что говорила. В то, что человека определяет сознание.
— Нова-кун, а тебе не бывает плохо от того, что ты всегда один? Что не с кем поговорить, поделиться радостью или горем? Что вокруг одни враги, а друзей нет совсем? От такого одиночества я могу тебя спасти! Я могу показать тебе много красивых иллюзий, и твое сердце оттает. Пожалуйста, позволь мне... пойти с тобой?
— Нет.
Кицунэ даже глаза выпучила в изумлении. Да что с этим парнем? Девочка так старается, а он как бесчувственное бревно!
— Почему?!
— Потому что ты — раб маленьких и будешь пытаться заставить меня им служить.
— Не служить, а жить в мире! Жить счастливо! Я могу тебя научить...
— Жить счастливо надо учить? Прости, но счастье по шаблону мне не подходит. Я не собираюсь быть счастливым от того, что толпа грязных злобных ничтожеств считает меня полезным, не стремится убить и снисходительно позволяет с ними общаться.
Кицунэ поникла, и вдруг что-то внутри нее изменилось. Даже голос зазвучал иначе.
— А что насчет того, чтобы превратить грязных ничтожеств в достойных людей? — спросила она. — Люди тонут во тьме. Воистину, глядя на них, испытываешь изумление и отвращение, но я видела и других людей. Людей, что не причинят зла, отблагодарят за помощь и обязательно помогут в беде, если тебе будет плохо. Людей, способных на бескорыстные дружеские чувства. Я собираюсь открыть глаза всем людям на правду мира. Так, чтобы даже до самого упрямого дошло, что путь разрушителя, убийцы и параноика-защитника — ошибочен. Я хочу всем доказать, что созидание интереснее и важнее, чем разрушение, и тогда... тогда весь мир станет иным. Изгоями станут не добрые и беззлобные, которых сейчас общество объявляет дураками и сумасшедшими, а злодеи, которые сами будут вынуждены уйти, встретив резкое непонимание и отрицание своих действий от окружающих их людей!
— Ты действительно думаешь, что это возможно? — Нова был полон сарказма. — Ты людей вообще видел? Они тебя убить хотели! Наверное, ты им такую же речь про доброту завел, и они взбесились. Нет, спасибо. Погибай, пытаясь спасти маленьких, один. Я предпочитаю выжечь их базы и избавить мир от злобной заразы. Они назвали меня монстром-разрушителем? Я оправдаю их ожидания. Пусть сгорят в огне. Я не желаю выставлять себя на посмешище, пытаясь помогать тем, кто быть спасенными вовсе не желают. Зачем им нужен ты? Если они хотят измениться, пусть меняются! Они что, беспомощные малые дети? Нет, Четырнадцатый. Зло и разрушение — их осознанный выбор, и они счастливы в своем мире. Пусть же насладятся плодами своего труда! А ты... не попадайся мне под ноги, странная биоформа, желающее помочь чудовищам. Еще раз встречу — убью.
Нова ухватил Кицунэ поперек туловища и, сняв ее со своего плеча, пренебрежительно уронил в снег.
— Но ведь если ты будешь продолжать жечь базы, — выкрикнула Кицунэ на пределе своих сил, — чем ты станешь отличаться от маленьких? Разрушая и убивая без причины, ты ведь поступаешь точно так же, как худшие из них!
Нова презрительно фыркнул, но задержался на пару мгновений, формулируя ответ.
— Если громко крикнуть, звуковая волна отразится от горных склонов и вернется к тебе. Крикнув "привет", услышишь "привет". Крикнув "умри", услышишь "умри". Я — гора, возвращающая людям звуки их голосов. Разрушения и смерть, огонь, которым я заливаю их жилые зоны, — всего лишь эхо. Это самое обычное эхо, и гора не может вернуть "привет", если человек крикнул "умри". Пойми это и уходи. К несчастью, молчащий человек может услышать эхо чужого голоса. Уходи, пока эхо голосов людей не докатилось до тебя!
Пренебрежительно поблагодарив старуху-знахарку, Хизако выставила ее за дверь и осталась в полуразбитом храме одна. Выждав несколько минут и убедившись что селянка ушла, куноичи торопливо заковыляла в жилую комнату.
Больше двух недель это место служило логовом для затаившейся волчицы. Суетливое было время. Два нападения на караваны, принесших победителям богатство и славу. Захват и разграбление города. Разбой. Игры с лордом Хуоджином.
Но теперь, похоже, пора заканчивать с опасным весельем. Ходят слухи о вторжении войск наместников из соседних регионов, появилась "защитница справедливости" в костяной броне, да еще и эта странная магнитная буря, мешающая радиосвязи. Хизако вовсе не была глупа или чересчур храбра. Инстинкт самосохранения, так же как перед штурмом Инакавы, яростно убеждал ее, что пора уносить отсюда ноги.
Войдя в жилую комнату, куноичи сплюнула на пол недокуренную сигарету и, вскрыв нехитрый тайничок в углу, вытащила на свет довольно большую черную коробку.
В коробке были аккуратно уложены стопки золотых монет и лежал мешочек с самыми лучшими драгоценностями из тех, что были добыты грабежом у жителей Агемацу или получены в качестве подарков от генерала Хуоджина. Стоимость сокровищ в этой коробке была запредельна, даже части из них хватило бы любому, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь до самой старости. А что до проблем с законом и охотниками на дезертиров?
Открыв коробку, Хизако вынула одно из шести лежащих поверх золота удостоверений личности.
Мацуи Аянэ? Хороший вариант.
Когда Агемацу захватили бандиты, многие обеспеченные граждане не стали дожидаться грабителей и попытались сбежать, прихватив с собой самое ценное имущество. Но вырваться из захваченного бандитами региона было совсем не просто. Многих убили, многих продали в рабство. Хизако не принимала непосредственное участие в массовых облавах на убегающих, но, отсыпаясь днем, ночами шастала по горам и выслеживала добычу. Ее бесконечно забавляло, когда беженцы, забившиеся в щели и норы в надежде переждать ночь, сначала начинали трястись от ужаса при ее приближении, а затем светлели лицами и вздыхали с облегчением, увидев кимоно мико. Куноичи, представляясь жрицей храма стихий, рассказывала им печальную историю Ишикуно Мисаки и предлагала свою помощь. Ночлег в храме, теплую пищу и целебный, восстанавливающий силы, напиток.
Мацуи Аянэ была дочерью городского стража, что оказался слишком правильно воспитан, чтобы склонить голову перед бандитами. Встал не на ту сторону, и за это поплатилась вся семья. Другие самураи Агемацу, не такие упрямые, разобрались с проблемой, но сделали это непрофессионально, как это свойственно городским стражам. Старшей дочери строптивого самурая удалось сбежать от них. Выждав время, девушка даже вернулась домой, но обнаружила его разоренным и опустошенным. Она не нашла никаких ценностей и денег, соседи отказались ее прятать, и единственное, чем помогли — дали немного продуктов. Понимая, что может только погибнуть здесь, Аянэ покинула Агемацу. Она надеялась добраться до Кацуямы и попытаться как-нибудь наладить жизнь, но уже первые десятки километров показали ей, непривычной к тяготам девочке-горожанке, как тяжела и страшна одиночная дорога через заснеженные горы.
Обо всем этом она, со слезами на глазах, рассказала доброй жрице, что отыскала полузамерзшую девушку под небольшим скальным карнизом и, подняв на руках, отнесла в храм. Крыша над головой, теплая еда и сочувствие человека. Допивая вкуснейший фруктовый напиток, который подала ей мико, несчастная девушка плакала, ей казалось, что она попала в сказку. Девочка говорила и говорила, рассказывая свои горести, не меньше чем в пище и тепле, нуждаясь в том, чтобы ее пожалели. Но когда блеяние беспомощного ягненка останавливало голодного волка?Изображая доброту и сочувствие, обнимая засыпающую под действием наркотиков девчонку, Хизако не чувствовала к ней ни малейшей жалости. С какой стати ей думать об этой избалованной слюнтяйке?
Забота о неудачниках — удел идиотов.
Слабые погибают, сильные выживают. Таков закон природы.
Проверив карманы беженки, Хизако не нашла ни денег, ни ценностей, но пальцы дезертирши крепко стиснули пакет с документами. Теперь, когда Хизако покинет долину Желтой реки, натворившая темных дел бандитка волшебным образом превратится в Мацуи Аянэ, чудом спасшуюся дочь добропорядочного и честного самурая. Измененный геном? Крепкое телосложение? Все объяснит оранжевая кайма на страничках удостоверения личности. Беглая куноичи покрасит предательски-рыжие волосы в светло-коричневый цвет, притворится келькуруской, и пусть преследователи попробуют найти хитрую волчицу среди бескрайних толп беженцев и переселенцев!
Можно будет даже покинуть промороженные склоны гор и перебраться в благодатную страну Лесов. Или, лучше, в страну Рисовых Полей, в которой живет немало прибрежников и с которой Северная Империя никогда не имела трений. Что там говорила та дуреха в костяной броне? Хизако — паразит? Между прочим, паразиты как раз всегда устраиваются лучше всех!
И это — тоже закон, установленный природой.
Бандитов, раненных в бою с костяным демоном, усадили на сани и отправили в город, где как союзникам Хуоджина им была обещана бесплатная медицинская помощь. Они успели преодолеть первый десяток километров, прежде чем были перехвачены. Шар огня, взлетевший над горными пиками и очертивший высокую дугу в сером зимнем небе, рухнул среди людей и ударной волной взрыва разметал их во все стороны.
— Что это за... — заорали сразу несколько уцелевших бандитов, но и они онемели в ужасе, когда четырнадцатиметровая туша гиганта с грохотом приземлилась на дорогу недалеко от пылающей воронки и людей, мертвых, израненных и искалеченных.
Нова не стал больше тратить на них энергию Ци. Не слушая панические вопли и мольбы о пощаде, он попросту давил врагов тяжелыми латными сапогами. Взрыв-печати и ниндзюцу, которыми пытались защититься бандиты, не нанесли даже малейшей царапины броне великана.
— Надеялись сбежать, пока я был занят разговором? — злобно процедил сквозь зубы Нова и, брезгливо отерев ногу о снег, широкими шагами направился к вражеской базе. — Никто не уйдет. Всех вас, ублюдки, вобью в землю! — Он быстро приблизился к селению и окинув взглядом склоны гор, отметил множественные цели, что притихли в своих схронах, услышав отдаленный взрыв. — Умрите! Умрите, презренная мелочь!
Руины храма затряслись от череды близких взрывов. Поврежденные и надломленные стены угрожающе накренились, с просевшего потолка посыпалась пыль и крошево черепицы.
Хизако, к этому моменту вытянувшая из шкафа ворох гражданской одежды и начавшая стаскивать с себя одеяние жрицы, бросилась к пролому и остолбенела от ужаса на несколько бесконечных мгновений, увидев, как гигант в стальной броне яростными пинками опрокидывает и вбивает в землю дома. Как с его брони срываются малые огненные шары и дуги молний, настигающие и раздирающие в клочья убегающих людей. Совместив пальцы левой руки в щепоть, монстр направил руку на разрушаемое селение, и энергия Ци хлынула из кончиков его пальцев. Воспламенившись, она обрушилась на дома, словно поток бешено пылающего напалма.
Что это за монстр? Откуда он взялся?
Да какая разница?!
Опомнившись от потрясения, Хизако метнулась к коробке с сокровищами и, схватив ее, стрелой выскочила из храма.
На Хуоджина и его бандитскую армию плевать. На селян и прочую мелочь тем более. Вырваться отсюда, сбежать и, притворившись невинной женщиной, начать новую жизнь...
Гигант, стоящий посреди пожарища, в облаках пепла, пыли и густого черного дыма, взглянул куда-то вверх, и с его наплечников в серые зимние тучи метнулось три пламенеющих сгустка Ци. Тучи озарились вспышками, и горящие обломки нескольких планеров полетели вниз.
Планеры? Шиноби Коюмори? Великан убивает и разведчиков правительственных войск?
Не важно. Важно то, что гигант видит их и бьет без промаха.
Хизако, подстегиваемая страхом, побежала прочь от полыхающего селения. Она надеялась скрыться, пока неизвестное чудовище занимается истреблением селян, но сенсорная печать Новы тотчас отметила одинокую фигурку, удаляющуюся от поля боя. Импульсом из ступней, разметавшим в клочья несколько уже полыхающих домов, многотонная фигура исполина швырнула себя к небесам, чтобы через несколько секунд с лязгом и грохотом приземлиться перед отшатнувшейся куноичи.
— Подожди! — закричала Хизако, роняя коробку в снег. — Не убивай меня! — она в жесте отчаяния указала на свое растрепанное одеяние. К жрицам храмов самураи часто проявляют милосердие. — Я мико! Меня зовут Ишикуно Мисаки! Твои командиры слышали обо мне? Пусть спросят в Агемацу, там меня многие знают! Я... я не бандитка, меня просто заставили лечить их!
Болтовня, ничего не значащая для Новы. Он задержался с расправой только из любопытства, желая получше рассмотреть и оценить врага.
— Ты сражалась с маленькой боевой биоформой? — это был риторический вопрос, сенсорная печать распознала энергию Ци по ее "оттенку", словно отпечатки пальцев, уникальному для каждого человека. — Ты заставила ее спасаться бегством? Какая же она слабая!
Нова потянулся к куноичи, явно намереваясь схватить ее и раздавить одним нажатием могучей пятерни. Он не чувствовал в этом враге силы, способной пробить его доспех. Достойное лишь презрения, крошечное злобное существо.
— Пошел прочь, демон! — Хизако махнула рукой, и несколько шелковых нитей намотались на стальную перчатку Новы. Пылая синим свечением, они сжались, скользя и пытаясь резать металл, но поток Ци, текущий по стали доспеха, был многократно сильнее того, что тек по нитям. — Убирайся! Пошел прочь!
