— Ба, представляешь, я, кажется, по-настоящему влюбился...— взял её холодную кисть и осторожно поцеловал пальчики. — Но ты же у меня современная старушка и сможешь понять... это он... я влюбился в мальчика...
— Эндрю...— Сашин шепот и я обернулся.
Глаза просто огромные, рот открыт от удивления. Он, то бледнел, то краснел, то снова бледнел и при этом не сводил с меня взгляд.
— Так что, — снова повернулся к бабушке. — Ты просто обязана очнуться...Слышишь меня?
Она не ответила. Я тихонько поднялся, поцеловал её впалую щеку и, прошептав:
— Я завтра зайду, — направился к двери.
Эмоции. Их можно приглушить только на время. И мое время кончилось.
— Саш, ты тут остаешься?
— Нет. Пошли.
Я начинаю от него зависеть. И, тем не менее, если бы Саша не вволок меня в палату, когда я сам бы туда решился зайти неизвестно.
— Спасибо... — как его ещё отблагодарить?
— Единственное, что пришло в голову, — он осторожно берет меня за руку, но тут же отдергивает, мы все ещё в больнице.
— Спасибо...— мне все равно, что на нас смотрят, я целую его у всех на глазах.
Глава 75. Саша
Едем. В офисе уже никого нет, но Сашину машину забрать надо, да и документы опять остались в кабинете.
После визита в клинику, чувствую себя очень странно и немного спокойнее, и действительно начинаю верить в то, что всё будет хорошо. Даже не смотря на то, что Кушаков повторил тот же самый монолог, что и всегда:
"Улучшений нет, но мы делаем все возможное..."
Почему вы мне так не нравитесь, товарищ врач???
Добрались уже затемно. Черный силуэт здания и одно единственное освещенное пятно, съезд на парковку, на которой темень полнейшая. Значит смена Палыча и лишних вопросов, почему так поздно не будет.
— Помнишь, где оставил? — остановился и потушил фары, чтобы глаза привыкли к темноте.
— Второй столб от лифта, — Саша поддался вперед. — Вон она...
Странно, но на парковке были и другие машины, помимо его.
— Я смотрю, тут кроме нас есть ещё патриоты своего дела, — остановился за его тайотой, та приветственно замигала. Саша отключил сигнализацию, но продолжил сидеть. Он что-то ждет, я не хочу прощаться. Не люблю, а с ним ещё и не могу. Не могу его отпустить.
"Андрей, не смей настолько привязываться!" — говорил себе, но при этом безумно хотел к нему прикоснуться.
Тормоз!
Сашина ладошка осторожно ложиться на моё колено, накрываю её своей. В голове так много мыслей, что они путаются, и мы просто молчим.
— С тобой даже молчать приятно, — вырывается вслух.
Саша улыбается и оборачивается ко мне.
— А мне нравится рядом с тобой не разговаривать.
И как в такое не влюбиться?
Наклоняюсь к нему, Саша двигается мне на встречу. У него теплые, нежные губы и еле заметно колется щетина. Я целую его, едва касаясь, и шепчу:
— Спасибо, что затащил меня к ней?
— С большим удовольствием я затащил бы тебя в какое-нибудь другое место, — он шепчет в ответ и упирается лбом в мою щеку.
— Затащишь, — из меня вырывается нервный смешок, и я двигаюсь, ближе, обнимая его за плечи. — Дай мне немного времени.
Он прижимается ко мне и обхватывает руками за талию.
— Столько сколько пожелаешь.
Время, время, почему тебя всегда не хватает?
— Андрей, можно спросить?
— Конечно.
— То, что ты, Марии Васильевне сказал... правда?
— Я много чего ей сказал.
— Ну...то, что...ты влюбился...влюбился в мальчика...
— Правда...— чувствую, как он улыбнулся. — Ты думаешь, что это ты?
Он так резко дернулся, что чуть не врезал своей макушкой по носу. На меня смотрели не глаза, а глазища, губы плотно сжаты. Но это выглядело так мило, что я не сдержался.
— Андрей, ты сволочь! Я тут чуть...— он не знал, что сделать, то ли врезать мне, то ли выйти из машины, то ли обнять. — Шутник, фигов!
Чем больше он возмущался, тем сильнее я смеялся.
— Не смешно! — тихонько тяну его за галстук, Саша не шибко сопротивляется. — Меня аж в жар бросило.
Последние слова он пробормотал мне в губы, осторожно взяв мое лицо в свои ладошки.
Обнимая, держа его в своих объятиях и слыша, его размеренное дыхание, я чувствую себя действительно спокойно и сам себе не верил.
Кто бы раньше о таком рассказал?
Не знаю, сколько бы мы так просидели, но настойчивый трезвон из моего кармана, четко дал понять, пора заканчивать.
— Мама? — спросил Саша, пока я доставал сотовый.
— Кто же ещё, — черный, орущий прямоугольник, появился в моей руке. Я глубоко вдохнул. — Да, мам?
Саша показывает жестом, что "пошел", но я беру его за руку и мотаю головой "подожди" и он сидит.
— Мам?
— Ты знаешь, сколько времени? — раздается её недовольный голос.
— Нет.
— Первый час уже.
— Теперь знаю. Ты почему не спишь?
— Потому что, может быть, некоторый забыли, я не могу спать, когда кого-то нет дома.
— Ма, херней не занимайся, ложись спать, я скоро приеду...
— Когда?
— Скоро...ма...ложись...спать...
Саша хихикает, и я сильнее сжимаю его ладонь.
— Я тебя жду...
— Ма...— но она уже положила трубку. — Вот упертая женщина.
— Надеюсь, сына не в неё пошел? — Саша продолжает хихикать.
— Не надейся...
Не хочу его отпускать.
"Надо Федя!"
— Я пойду? — Саша не шевелится. — Тебя ждут...
Только киваю в ответ и наклоняюсь к нему.
— Люблю, — шепчет он прежде, чем я почувствовал нежность его губ. — Тебя...
Я не отвечаю. Мне нужно время.
Глава 76. Офис
Палыч хоть и привык к моим таким неожиданным появлением, но все равно удивленно на меня смотрел, когда я прошел мимо, махнув рукой.
— Андрей Сергеевич?
— Да, да?!
— Ваш график всё ненормальней?
— Нет, как и всегда. Башка просто всё дырявее, — нажал кнопку лифта. — Я буквально десять минут...документы заберу и обратно.
Он развел руки в стороны, мол "как скажите", и снова уткнулся в маленький голубой экран. Футбол. Как он вообще услышал, что я иду.
Поднимаюсь вверх, а перед глазами Сашина отъезжающая машина и на губах вкус его прощального поцелуя.
"Какой он все-таки...чудо..."
Двери открылись и я вышел в темный коридор. Они закрылись, и я перестал что-либо видеть вообще.
— Ах, ты ж, блин! — достаю сотовый. — Где-то у меня тут фонарик был. Нашел! Прекращаю говорить сам с собой и иду уже за этими бумажками!
Поржал над своими же словами, сам пошутил, сам посмеялся, и двинул к кабинету.
Тишина. Вокруг такая тишина, что слышно, как я наступаю на мягкий ковер. Я и работаю чаще по ночам, потому что ничего не отвлекает.
Батарейка известила о том, что она садится именно в тот момент, когда я открывал дверь кабинета.
— Во время, ты, — включил свет и отключил мобильный.
Но вместо того, чтобы забрать папку и уйти, я опустился на диван и закрыл глаза.
Все быстро. Все слишком быстро и от мыслей, как везде успеть, голова идет кругом.
В тишине есть ещё одно преимущество, слышно каждый шорох. Около моей двери, кто-то остановился. Я знаю кто, поэтому в голосе не удивление, а не скрываемая радость, когда он вошел.
— Ты же уехал?
— Вот вернулся, — Саша зашел и закрыл за собой дверь, снова, как и днем, я слышал щелчок замка.
— Что-то забыл? — не двигаюсь, даже руку не опускаю, так и подпираю ею голову.
— В некотором роде, — он встал напротив, руки в карманах и не сводит с меня взгляд.
— Саш? Что ты задумал?
Он, молча, снял пиджак, бросил его на стол, накрыв папку с документами, так же неспеша развязал галстук и отправил его следом.
"Видимо на диван у него какие-то планы...", — смотрю на него.
Он, помедлив пару секунд и что-то для себя решив, слегка подтянул брюки и, перекинув одну ногу через мои колени, сел лицом ко мне. Моя поза не изменилась, только левая бровь уползла вверх. Саша взволнован, испуган и не верит в свою смелость. Одновременно.
"Забавно, кто из нас сейчас должен смущаться?" — наблюдаю за тем, как он поджимает губы, не решаясь что-то сказать.
— Ты забрался сюда с какой-то целью? — пытаюсь пошутить, но ни один нерв на его серьезном лице и не думал дрогнуть. — Саааш...
— Я дам тебе время, — он придвинулся ближе, мое замершее состояние сохранять всё труднее. — Столько сколько пожелаешь. Ты завтра последний день работаешь, и я не буду попадаться тебе на глаза целый месяц, — от перспективы не видеть его столько времени, внутри что-то кольнуло, и я отпустил руки, сцепив их за его спиной, и сам подвинулся ближе. Саша немного нервно сглотнул и продолжил, шепотом: — Но перед этим, я хочу тебя попросить...— я утвердительно кивнул. — Будь со мной...здесь...сейчас...
"Вот, черт!"
— Сааш...?!
— Если ты откажешь, я пойму...
— Нет, — притягиваю его к себе и впиваюсь, что есть сил, в его влажные, искусанные губки.
"Мама, прости, ты воспитала идиота!"
Все происходит здесь и сейчас. Я живу только этим мгновением и хочу запомнить каждую секунду. Каждое его прикосновение, каждый его поцелуй, каждый его стон удовольствия и звук учащенного от возбуждения дыхания.
Я остановился всего лишь раз. Опираясь на руки, навис над ним и замер, смотря в его голубые блестящие глаза.
Его руки, ласкают мою вспотевшую спину. Его ноги сплелись с моими, и он медленно, плавно двигает бедрами. Я животом чувствую, как он подо мной дрожит. Но Саша улыбается, а его глаза просто светятся.
Он тихонько кивает, и я наклоняюсь, целуя его горячие припухшие губы и, не размыкая поцелуй, двигаюсь вверх. Осторожно. Не хочу причинить ему боль. Он выгибается мне навстречу. Ногти впиваются в спину, а его ноги раздвигаются ещё шире. Я держусь из последних сил, чтобы не превратиться в животное.
— Сашенька, — шепчу, уткнувшись ему в шею.
— Пожалуйста, Эндрю, — он почти молит. — Не останавливайся...
И я не останавливаюсь, пока весь не оказываюсь внутри, в его теле, в нем.
Я слышу, как часто он дышит, и чувствую, как пульсирует и сочится между нашими животами его плоть и как его бедра, двигаются вниз, насаживаясь ещё глубже.
— Эндрю, — от его шепота, от его пальчиков вцепившихся в мои волосы, меня окончательно уносит.
— Сашенька, мальчик мой.
Каждый мой толчок, все резче. Каждое его движение бедрами, все быстрее. Каждое проникновение все глубже, а стоны все громче.
Но каждый его поцелуй, каждое мое прикосновение, каждое наше слово друг другу, нежнее, мягче, чувственней.
Страсть, похоть, любовь. Все вместе, здесь и сейчас. В моем кабинете, на моем диване.
"Вот, черт!"
Домой приехал поздно. Очень. Поздно. Но, не встретив в коридоре возмущенной и злой мамы, я облегченно выдохнул и мышкой прокрался в зал, где на разложенном диване, меня ждал подарочек.
— Рома, что ж ты в своей кровати никак спать не хочешь? — бормотал еле слышно, отодвигая мелкого к стене и подтыкая подушками.
Все тело ноет, мышцы в паху тянет, но я улыбаюсь, потому что тот из-за кого у меня растут крылья, прислал смс:
"Я добрался. Все хорошо. Сидеть ни капельки не больно. Зря волновался"
"Посмотрим, что ты утром скажешь. Доброй ночи, булочка"
"На всякий случай, захвати лед...Доброй ночи, Эндрю...люблю тебя"
Сотовый окончательно вырубился, но я всё равно улыбаюсь, потому что не могу не улыбаться.
Потому что вижу перед глазами его раскрасневшееся светящееся лицо, потому что слышу его обжигающий шепот, произносящий мое имя, и чувствую на себе прикосновение его рук, его нежную бархатную кожу и чувствую его запах. Везде. На руках, на губах, на всем теле. Даже рубашка пахнет им. Сашей. Сашенькой.
"Как-то это все, слишком романтично..."
Я так и уснул. Не приняв хотя бы душ, уткнувшись носом в подушку и с идиотской улыбкой на лице.
Глава 77. Утро
Меня пнули. Смачно так. От всей души. Но можно и глаза не открывать, чтобы догадаться, кто это сделал.
— Рома, какого фига? — зевая, спросил я и плотнее закутался в плед.
— Солли, — он забрался мне на спину и перекатился на другую сторону. — Ношка не падневась.
Ножка у него не поднялась. Такой сон мне разбудил, жук.
Квартира живет. Запахи, доносящиеся с кухни, голоса, раздающиеся из всех комнат, коридора и ванной, и я в центре всего этого, лежу и улыбаюсь. Давно не просыпался с таким удовольствием.
Дверь в зал скрипнула и открылась, но никто не вошел.
"Надо смазать петли, — подумал и приоткрыл один глаз. Женя. — И щеколду в ванной повесить... — слышу, как Машка пищит, потому что Ромка вошел не постучавшись. — Папа сказал, что купил".
— Чего стоишь, головастик, — мелкий переминается с ноги на ногу, не решаясь что-то сказать/спросить. — Говори уже...
Евген, довольно улыбнувшись, с разбегу запрыгнул на диван, его сонная мордашка прямо у моего носа.
— С тобой хочу, — выдал он, прежде чем я успел сказать, что он второй, кто меня пинает с утра.
— Куда, — зажмурился и уткнулся в подушку. Больно, больно, больно.
— На рработу...Ррома же ездил уже...— он опускает свою головешку рядом с моей, и быстренько хлопая ресничками, практически поет. — Мне тааак посматрреть хочицааа...
— Но Рому, то мы возьмем?
Бровки сведены в домик, губки свернулись в трубочку, Женя прикинул в голове варианты и согласно кивнул головой.
— Значит поедем.
Еле поднялся. Ноги тянет, руки не сгибаются. Но стоило вспомнить из-за чего, как по всему телу разлилось небольшое возбуждение, а по спине пробежали мурашки.
"Так, не стоять там, — взял с кресла халат. — Проснулся тоже..."
Выхожу в коридор и быстро запахиваюсь. Романыч, с Машкиной расческой в руке, пронесся мимо и юркнул под одеяло. Затих. Машка, в сорочке, с растрепанными алыми волосами, залетела следом.
— Отдай расческу! — она запрыгнула на диван, и через одеяло стала щекотать мелкого. — Уродец картавый!!!
Я уже не просто улыбаюсь, я смеюсь, слушая писк Ромки и Машкин "злой" голос.
— Отдай!
— Нет!!!
— Рома, поедешь со мной? — спросил, завязывая пояс. Возня прекратилась, личико мелкого выглянуло из под одеяла.
— Куда?
— На работу.
— Да.
— Отдай расческу!!! Уродец!!!
— Диван не проломите, — произнес под треск дерева и скрип пружин. — Мне ещё спать на нем.
Ромкино "вадно" и Машкино "не сы, брат", раздалось уже в спину.
Все живет. Моя квартира живет. И я живу.
Одним глазом заглянул на кухню, пожелав доброго утра остальным родственникам и виновато опустив голову, попросил прощения у мамы за то, что поздно вернулся. Очень.
— Тебя либо нет, — она помахала кулачком у моего носа. — Либо ты спишь.
— Бывает...
— Смотри, чтобы в привычку не переросло, — сказал папа, глянув на меня через плечо, не отрываясь от мытья посуды. — А то получится, что я зря отпуск выпрашивал...
— Не зря, у меня на вас всех, планы есть...
— Ох, ты, ну надо же! — мама и папа в голос.
— Да, да, — кивнул и, положив руку на голову проходящему мимо Романычу, спросил. — Ты умылся?
— Неа, — разворот и мы идем в ванну.
Пока Ромка, забравшись на ящик для белья, чистил зубки, я прикручивал "признак не одиночества" на дверь.
