Глава 16
Интерлюдия
— Я люблю тебя, Наруто-кун!
В этот краткий миг перед глазами Хинаты промелькнула вся ее жизнь. Многие шиноби считают, что Бьякуган видит мир как скопище теней, кое-где подсвеченных чакрой. И кое в чем они правы.
Действительно, тени и чакра окружали девушку с тех самых пор, как она пробудила свой клановый талант. Но кроме того, чтобы видеть, можно было еще и смотреть. Смотреть на небо, на облака; смотреть на деревню, в которой она жила; смотреть на людей вокруг нее и стараться понять свое место в этом мире. Хината смотрела на все это, хоть ее и старались научить — видеть. Но, благодаря этому — ей теперь было что вспомнить...
Она вспоминала... Как в глубоком детстве ее еще обнимали ласковые руки отца и мамы. Как потом все изменилось. Как она смотрела на других детей с родителями и в глубине души завидовала им, потому что, несмотря на большую семью, она была одна... И как встретилась с ними...
Один из них — был таким же, как и она. Он тоже вечно был один, и где бы не мелькнула его соломенная шевелюра, туда родители всегда забирали детей и уходили сами. В конце концов, джинчуурики почти то же самое, что и наследница клана Хъюга — в жизни обоих тоже ничего не происходит просто так, а общаться с ними одинаково опасно... Хината давно поняла, что та встреча с мальчишками, напавшими на нее в парке — как таких смешно называет Айдо: 'гопники' — просто не могла случиться без попустительства ее охраны, а, следовательно и отца, Хъюга Хиаши. Ведь даже она тогда, не умея пользоваться своим слабеньким Бъякуганом, могла различать Кейракукей в радиусе десяти метров, а в ее охрану были назначены элитные шиноби клана, могущие различить отдельный тенкецу на много километров за спиной, не оборачиваясь... Она понимала это — и прощала отца. Ведь иначе поступить он просто не мог. Возможно, он боялся, что Хинате тоже однажды придется выбирать между кланом и сестрой и он хотел, чтобы она не испытала его боли... девушка всегда хотела поддержать блондина, просто подойти и сказать ему: 'Ты не один'. Но... у нее никогда не хватало смелости на такое и всегда получалось, что поддерживал ее именно он...
И был второй, кого она встретила в той памятной роще — с красными, как огонь в очаге, длинными и... мягкими, как вода в ручье, волосами. Казалось, он был полной противоположностью блондину. Он никогда не грустил — на его лице всегда была улыбка. Нет, Хината видела его задумчивым, смотрела, как его лицо искажает гримаса страха, а иногда — и боли. Но всегда — он думал, как поступит лучше, боялся — за других, и даже боль не была дня него проблемой. Губы девушки раздвинулись в секундной улыбке — это же надо было додуматься, превратить потерю собственной руки в почти приглашение на свидание, только чтобы ее отвлечь... Он никогда не думал о себе, всегда казался таким умным и взрослым, рядом с ним Хината вдруг понимала, что все ее проблемы — это и не проблемы вовсе, и это чувство хотелось испытать снова и снова. Не раз и не два она повторяла прозвище, которым он наградил ее в детстве: 'Принцесса'. И именно это слово придавало ей сил тогда, когда, казалось, дальше ничего нет. И в бесконечных тренировках с отцом, и в неприятностях, которые Киба почему-то называл приключениями, и на памятном экзамене. Лишь гораздо позже, когда братик Неджи наконец-то перестал на нее злиться, она узнала, что тогда произошло. Неджи говорил об этом неохотно, но девушка все-таки вытянула из него правду — с наследницей клана, пусть даже не отвечающей всем суровым требованиям, дано тягаться немногим. Узнала... и испуганно замерла — ее душа тогда еще не была готова принять такое как должно. Вот только... уже очень давно она не слышала слова 'Принцесса' из уст, впервые его произнесших...
Эти двое были абсолютно разными, казалось, все, что происходило в их жизни, случалось лишь с одной целью — развести линии их судьбы в разные стороны. Но было и то, что их объединяло — они были похожи. Похожи друг на друга так, как только могут быть похожи братья. И было еще кое-что — сама Хината.
Она никогда не думала, что ей придется делать выбор в такой ситуации. Много раз она воображала, как это будет, а порой девичью головку посещали странные мысли, от которых становилось жарко. Ну ведь в самом деле — он Узумаки... и Он — Узумаки. Один клан... одна семья... и одна... она. Хината всегда старалась отгонять такие мысли подальше, но они всегда возвращались. Редко... но в последнее время чаще. Особенно — по ночам...
Как бы то ни было, а проблема выбора всегда маячила перед ней. Она думала, что в конце концов все поймет сама... или будет идти к ответу сквозь непонимание и страдание, а по обе стороны от нее будут стоять Наруто и Айдо, и каждый будет просить, чтобы она выбрала именно его... Но все произошло очень быстро и буднично — на поле битвы, в вихре неостановимых смертей и посреди деревни, злой волей существа, которого уже давно не следует называть человеком, превращенной в одну огромную воронку. И именно здесь Хината окончательно и бесповоротно поняла, что не может его отпустить... Что она готова отдать по капле свою жизнь, лишь бы сказать Наруто эти слова, которые она тысячи раз крутила в мыслях, пробуя их на вкус... но которые сейчас застыли у нее на губах вкусом льда и крови. Она вспомнила все — как тайком смотрела на него, как следила за его тренировками, как ловила его взгляд, сама стремительно опуская глаза, лишь только он на нее посмотрит. Она могла смотреть прямо в глаза лишь одному человеку... Оказалось, что выбора нет — он был сделан очень-очень давно, и оставалось лишь озвучить его...
— Я люблю тебя, Наруто-кун!!!
Хината последний раз взглянула в пронзительно-голубые глаза и рухнула в облако пыли. В ее теле были переломаны почти все крупные кости, ребра уже наверняка пробили легкие, она уже не могла стоять, бросившись в последнюю атаку только на силе воли. Оставалось только умереть, надеясь, что те несколько минут, которые она отвлекала врага, помогут Наруто собраться и ее смерть станет не напрасной. Но, перед тем, как ее глаза закрылись, железный штырь, опускающийся на нее с небес, внезапно заслонило видение лица, обрамленного ореолом красных волос, кажется, обративших самое себя в настоящее живое пламя. В голове вдруг проскочила мысль:
'Пусть я уже сделала выбор... Но я счастлива, что моим последним воспоминанием в этой жизни — будет он...'
— Айдо... прощай... — прошептали непослушные губы, а веки почти опустились... когда зеленые глаза с красной искоркой на самом дне посмотрели на нее и вдруг моргнули, а до ушей долетел такой знакомый, долгожданный... и невозможный здесь и сейчас голос:
— Хини-тян! Ты куда, мы еще не обсудили твое поведение! Нам нужно о многом поговорить... Принцесса!
Хинату подхватили и подняли сильные руки, и глаза нереального лавандового оттенка вдруг распахнулись во всю ширину:
— Айдо... Ты настоящий! Но ведь ты... Я... Ты ведь слышал... Ой, что теперь будет!..
И с этими словами Хината, лежащая на руках красноволосого парня окончательно и по-настоящему потеряла сознание, уже не почувствовав, как по ней расползаются теплые и нежный прикосновения лечебных печатей в количестве шести штук сразу. Гораздо больше, чем у держащего ее человека было рук, данных от природы. Но это уже было совершенно неважно...
Айдо.
Я поднял Хинату, оказавшуюся очень легкой, на руки, мельком огляделся по сторонам... Основное действо заслоняли белые облака. Мда, все же делать клонов с ручной печатью, хотя бы одной — гораздо эффективнее, никаких белых облаков бесполезно рассеивающейся чакры. Но одним усилием воли все же быстрее. Но и того, что я увидел, мне хватило. Главные действующие лица заняты, капелька времени у меня есть. Поэтому я, больше не медля, шагнул вперед и Хирайшин гостеприимно распахнул мне свои объятия, чтобы мгновение спустя — выпустить совсем в другом месте. Я остановился и розовая макушка поднялась, открывая заплаканную мордочку Сакуры.
— Айдо? Но... Как?
— Позаботься о ней, — я положил Хинату на землю перед девушкой. Заменить качество количеством — было неплохой идеей, за пару секунд, которые прошли с момента установки печатей, Хини оклемалась настолько, что даже без сознания крепко вцепилась мне в плечо, никак не желая отпускать. Я осторожно оторвал ее от себя. Чего мне стоило заставить все шесть 'Восстановлений' работать синхронно — не понять никому. Вряд ли у меня получится проделать такой фокус еще раз, но... сегодня мне удается очень многое... Я выпрямился и все же на секунду задержался:
— Сакура. Много... погибло?
— Очень... — девушка наклонилась к Хинате, но тут же изумленно подняла голову.
— — Печати, — коротко бросил я. — Не трать чакру, просто... унеси ее отсюда.
Айдо... — Сакура все никак не могла угомониться. — Пожалуйста... не уходи! Помоги Наруто! Помоги... нам!
— Я и не собирался никуда уходить, — по правилам здесь надо было бы улыбнуться, но... я попытался и губы послушно растянулись в резиновой гримасе. — У меня здесь еще есть дела! Уходи отсюда, здесь опасно.
И я наконец шагнул обратно.
Здесь почти ничего не изменилось. Все так же стояли шесть моих клонов, держа в вытянутых ладонях стенки одномерной клетки, сидящий в ней неестественно рыжий человек (наверное) в форменном плаще 'Рассвета', пробитый насквозь железными штырями в самых неожиданных местах с интересом смотрел на происходящее... Но в одну из стен клетки с наружной стороны долбилось существо... Ярко-красное, а местами темно-багровое, освежеванное тело постоянно текло, будто нарисованное небрежными штрихами карандаша, морда со светящимися дырами глаз и пасти неотрывно таращилась на заключенного, а из крестца заканчивал расти пятый хвост. И, хотя я уже не раз видел такое, не смог удержать нервную дрожь. Ками, как же мне повезло... Повезло, что я не такой и всегда старался идти к силе самостоятельно. А когда не получалось — то рука об руку с кем-то, а не вырывая кусок могущества с ошметками мяса...
— Интересно, когда он сообразит, что барьер не пробить? — негромко сказал я. Серо-фиолетовые глаза тут же поднялись на меня, а джинчуурики в Покрове Биджу повернул башку на звук.
— Так вот ты какой, Айдо Узумаки, — проговорил пленник одномерности. — Зачем ты пришел? Хочешь кого-то спасти? Надеешься победить меня? Или... считаешь, что твоя боль сильнее моей?
Он усмехнулся, а я посмотрел на него.
— Боль? О, нет. О боли речь не идет, а вот от моей ненависти у Йоко того и гляди вырастет второй хвост. На твое и мое счастье, она мне доверяет. Именно поэтому я чувствую всех здесь... А где-то там, под завалами... у стены бывшей деревни... теплится маленький красный огонек. Ему не больно, он не ранен, ничего такого. Он просто очень устал держать Трехгранный барьер, у него заканчивается чакра и он сильно злится... На себя, потому что ничем не может помочь человеку, который находится сейчас рядом с ним... и который за короткое время смог стать ему учителем и другом... несмотря на свой мерзкий характер. Поэтому мне не больно, кукла... — запертый дернулся от неожиданности. — А мою ненависть помогает сдерживать самое близкое мне в этом мире... да, пожалуй, во всех мирах существо, потому что я тоже пустил ее в свою душу. Совместное лечение обугленных кусков, которые надо снова превратить в девушку — очень сближает. Это счастье, когда рядом с тобой есть кто-то, кому можно настолько доверять. Впрочем, тебе это тоже знакомо, правда, Нагато? Конан рядом с тобой? Буду счастлив познакомиться, Джирайя очень много о ней рассказывал, в своем стиле, конечно!
Серо-фиолетовые глаза впились в мое лицо, а от расслабленности не осталось и следа.
— Кто ты такой? Что тебе здесь нужно? — напрягся барьерный затворник.
— Кто я? Просто еще один ученик Джирайи! Наши ряды ширятся, да, Нагато? А что мне нужно? По сути — очень мало. Видишь ли, Йоко пустила меня к себе в душу, прямо туда, где находится Та-что-и-есть-Она. Поэтому я сейчас чувствую всех существ, способных испытывать эмоции, в радиусе десяти километров. Но тебя среди них нет...
На секунду я перевел дух и продолжил:
— Я смотрю, Наруто неплохо здесь порезвился. Уничтожить пять из шести тел Пейна — та еще задачка, не знаю, справился бы с таким я сам. Пейн... интересное словечко, абсолютно английское. Видимо, я не первый такой здесь... Эй, Нагато, тебе ничего не говорят слова 'vodka', 'matreshka', 'Gorbachev'?
Концентрические окружности зрачков не отрываясь смотрели на меня, и на дне их стыло удивление... Я вздохнул.
— Значит, нет? А жаль, все было бы гораздо проще... Кстати, Нагато, Джирайя рассказал мне о способностях всех твоих кукол, но в талантах этой — он так и не разобрался. Не расскажешь, что она может? На что способно тело Яхико, а? — пленник дернулся уже гораздо заметнее и я удовлетворенно вздохнул в глубине души. Цель почти достигнута — сражаться с неуравновешенным врагом гораздо проще. Все-таки болтовня перед боем — не такая уж и глупая затея. Ну и заключительный аккорд. — Не хочешь... Ну что ж, разберусь сам. А затем я найду тебя, убью всех, кто будет защищать тебя... И заберу твои глаза! Мне они нужнее, уж поверь!
В этот самый момент джинчуурики решил напомнить о себе. Он перестал слушать наш разговор, раздраженно рыкнул и повернулся ко мне всем телом.
— Кажется, мне здесь не рады, — произнес я прямо в морду существа, и уже внутрь себя:
'Поможешь, малыш?'
Где-то в глубине раздался тяжелый вздох:
'Ну когда же ты запомнишь, что я давно не малыш? Уже и видел сам, и слышал... и даже чувствовал! У меня теперь совершенно иные потребности! — девоч... нет, все-таки девушка хихикнула, чуть помолчала и продолжила: — Конечно, помогу. Держи!'
Все вокруг подернулся красной дымкой, скрывшей фон, но зато невероятно четко обрисовавшей предметы рядом. Форма Девятихвостого, высвободившая уже пять хвостов, недоуменно рыкнула и сделала одно маленькое движение ко мне. А затем я шагнул навстречу... и мир бросился мне в лицо. Это совершенно отличалось от моих печатей, даже от 'Скорости Света'. Воздух — не мешал совершенно, и ускорилось не мое восприятие, опередившее слабое тело, ускорился я сам, весь и целиком. Я едва успел поднять руку и спустя неразличимый миг в воздухе повисло багрово-красное чудище, схваченное моей стиснутой ладонью за горло. Оно дергалось и вырывалось, хлеща во все стороны лапами и хвостами. На меня обрушился град ударов, но он оказался не в силах разорвать такую тонкую на первый взгляд оранжево-красную ауру, покрывшую все мое тело...
'Йоко, почему?..'
'Потому что... мы вместе, а они — враги друг другу. Ты ведь помнишь, что биджу слабее, чем джинчуурики? До этого момента эти слова казались мне глупостью, ведь я... помню, как все происходило. Но теперь... Нужно всего лишь поверить и отдать всю свою силу другому. Не просто меняться местами по желанию, а действительно открыться до конца. И получишь энергию обратно в десятикратном размере. Синергетический эффект, как ты любишь выражаться. Только я никогда не думала, что к отношениям между... людьми это тоже применимо.'
