Неправда. Разум над душой

Пришлось сидеть молча и наблюдать, как малой наливает себе еще. Выпивает половину, смотрит в одну точку прямо перед собой, вновь немного отпивает, доливает. Я уже было думала опять его тормозить, но он неожиданно залпом допил остатки и, быстро поднявшись, вышел на террасу, не сказав ни слова. Лишь бы потом не мучился утром, хотя, раз уж на то пошло, будет ему наука.

* * *

Бесит. Его все бесит.

Эта опека, которой явно перебор, взволнованный взгляд. Лучше бы игнорировала, молчала, не смотрела. Ушла.

Нет, он не чувствовал к ней ничего, ничего, что было раньше. Но какая-то досада, разочарование и мутная боль заставляли кровь разгоняться в венах. Ему хотелось только немного — воздуха. Самую малость прохладного воздуха, иначе он задыхался от беспомощности.

— И ты здесь? — от тихого голоса парень дернулся и обернулся. Из темноты к нему выступила Алёна. — Напугала?

Девушка смотрела на него оленьими глазами, будто напрашиваясь на резкость.

— Нет, — бросил отвернувшись.

Чуть грубее, чем следовало бы. Она не заслужила. Спустя некоторое время ему тихо ответили:

— Жаль.

Легкий ветер трепал занавески, но увидеть то, что происходило в помещении, не представлялось возможным. Да он и не пытался.

— Что-то случилось?

Хотелось зарычать. Опять эта опека.

— Слушай, не твое это.

— Что не мое? — проявилась в ней девичья наивность и вера в лучшее. Впрочем, это одно и то же.

— Дело, — и парень практически сразу почувствовал себя виноватым. Вот оно — слово-не-воробей.

Она подняла брови — вот как. Молча постояла несколько секунд, вглядываясь в сад, словно пыталась найти там что-то, что могло бы ее остановить. А после развернулась и пошла в сторону зала, но...

— Стой, — Леша схватил Алену за локоть, заставив ее обернуться и вопрошающе-укорительно на себя посмотреть. — Извини.

Брюнетка расслабилась, пожала плечами, ничего не ответив. Само собой извинит. На детей не обижаются. На пьяных детей — тем более.

Но она даже не подумала, что Лешка уже не ребенок. Алексей — мужчина, который пережил первое разочарование в сердечных делах. Он, как молодой подбитый волк, зализывает почти зажившие раны и вот-вот готов совершить новый рывок. Всего одного мгновения хватило брюнетке, чтоб это понять.

Прошло несколько долгих секунд, а руки их все так же были сцеплены. Как по щелчку вокруг стало идеально тихо, будто вакуум заменил им воздух. Леша, находясь в каком-то гипнотическом состоянии, потянул девушку к себе, пока она сосредоточено следила за его действиями. Его ладонь опустилась на ее затылок, нежно поглаживая, и длинные ресницы затрепетали под наблюдением потемневших глаз. Он потянулся к ней первый, он сам этого захотел. А ей не хотелось как-либо отталкивать парня, тепло которого чувствовалось на своей коже.

Именно этот момент имел место быть прямо сейчас, этот и никакой другой. Находись они на разных континентах, прямо сейчас все равно бы случилось что-то, что свело бы их вместе. И ничего больше не было важно, когда его губы накрыли ее, когда она запустила ладонь в жесткие волосы парня, а порыв ветра взметнул легкие ткани вверх, окутывая их и скрывая от лишних взглядов.

Они отпрянули в стороны быстро и словно по подсказкам, не говоря ни слова. И даже не смотря друг на друга, вышли с террасы разными путями.

И этот мгновенный порыв мог остаться незамеченным, если бы только молодой человек в ярко-синих туфлях не находился за парой соседних колон. Он кинул окурок на пол и потушил его подошвой, совсем не жалея дорогой обуви, а после хмыкнул, поражаясь происходящему вокруг и тому, что творилось у него внутри. Легкие ткани вновь взлетели вверх и дали возможность в последний раз мазнуть взглядом по знакомому профилю и изгибу открытых плеч, поэтому он решил повременить с уходом. Еще пять минут.

Да, пять минут ему точно хватит. А зачем это время ему понадобилось, он себе объяснить не смог.

* * *

Голова была ватной. Впрочем, как и руки, ноги, туловище и все тело в общем. А еще все гудело от танцев, которые начались часов так с одиннадцати. Оркестр в то время достаточно быстро собрался и исчез, впрочем, как и ведущий со своим обворожительным голосом. И пока все гости отдыхали за столиками, на место музыкантов приехал какой-то диджей, а это значило, что начинался отрыв для молодежи. Люди в возрасте потихоньку покидали торжество, подходя попрощаться с новобрачными, и когда из старшего поколения почти никого не осталось, громкая танцевальная музыка заполнила помещение. Верхний свет потушили, оставив только слабую иллюминацию, и центр зала заполнила заскучавшая до того молодежь. В число этих людей попали Илона с Дэном, Алена, я, даже Леха (который, по всему, чуть-чуть нахрюкался), и, конечно же, Рита с Кириллом.

Честно, такого в моей жизни еще не было. Если в самом начале мы достаточно цивильно придерживались стандартов клубных танцев, то, чем глубже становилась ночь, тем более извращённые были телодвижения, которые мы совершали. Не подумайте ни о чем пошлом, все совсем наоборот.

Мы водили хороводы. Да. Вокруг молодоженов. А еще мы танцевали сиртаки и хава-нагилу, и семь-сорок, и ручеек, и кучу всякой всячины. И во время всего этого нам было так весело, как никогда в жизни. Даже хмурый Лешка, даже взгрустнувшая Алена, даже расстроенная я, даже измученные жених и невеста. В нас было столько энергии, столько эмоций, столько драйва, что их хватило до конца ночи.

Но не на дорогу домой. Мы с Лешкой плелись от такси до подъезда настолько вымученные, что даже не говорили. Он молча открыл дверь, я молча вошла внутрь, молча нажала кнопку вызова, вместе дождались, молча загрузились, доехали и открывали квартиру тоже молча. И в помещении мы разувались, по очереди ходили в ванную и туалет, не издав ни звука. У нас просто не было сил раскрыть рта, или хотя бы что-то промычать. В итоге парень поплелся в зал, а я направилась в спальню, уже мечтая о том, как растянусь на мягкой постельке и провалюсь в сон, что будет слаще патоки. Но неожиданно замерла на пороге.

На постели, которая служила мне местом для сна последние несколько дней, спали два человека. Легкая лиловая простыня укрывала их по пояс. Девушка лежала спиной ко мне, ее рука покоилась на груди парня, нога была перекинута через его ногу, а носом она утыкалась в его щеку. Его грудь размеренно и тихо вздымалась вместе с ее ладонью, а на мальчишески-юном лице едва просматривалась полуулыбка — видимо, сон молодого человека был так хорош.

Я сделала шаг назад и остановилась. Не контролируя свое лицо, улыбнулась отчего-то хитро и счастливо, а после отошла еще, чтобы точно не потревожить чужой покой. Стараясь не зацепиться частями тела за стены и предметы мебели, заглянула в зал и с примесью безысходности отметила, что раскладушки нет, а диван, на котором самозабвенно посапывал Алексей, был не разложен.

Толи меня одолела истинная лень, толи я просто не хотела кого-либо потревожить, но вяло оценив ситуацию, я приняла решение подышать свежим воздухом вне пространства квартиры. Одев свои легкие вьетнамки, я прикрыла входные двери и потопала вверх по лестнице, оглядываясь вокруг. Преодолев один пролет, присела на широкий подоконник у открытой форточки и вздохнула. Небо уже светлело, разбавляя черно-синие краски голубоватым оттенком и стирая с этого полотна мерцающие искорки звезд.

Может быть, бабушка Эля проснется рано и выглянет на площадку? Может, заметит меня и пригласит к себе? Наверняка в ее квартире есть парочка старых добрых советских "книжек" с вылезшими пружинами, но, честное слово, сейчас подошло бы любое мягкое горизонтальное место. Желательно с подушкой. А большего мне не надо.

* * *

Нащупал в кармане ключи и вслух чертыхнулся — телефон был там же. Только недавно пришлось покупать новый, а я уже закинул его в своеобразную дробилку из мелочи, ключей и сигналки.

То, что родители дали мне полную свободу, безусловно хорошо. Без подробных отчетов, неожиданных приездов "в гости" и звонков по расписанию жилось куда спокойней и дышалось на полную грудь. Но эта свобода подразумевала под собой кроме того финансовую независимость, а это было пи**ец как непросто с моими-то запросами и привычками. Взять, к примеру, тот же телефон.

Купил его за первую зарплату. Спасибо, хоть друг помог и устроил не по специальности управляющим в одном из клубов своего дяди, а так... Хрен знает, где эти деньги брать и как их распределять. Пока мне не помогало ни написание списков, ни разделение средств по потребностям. Деньги уходили на жратву и отдых, а в конце месяца придет комуналка, но... Это в конце месяца, и я успею что-нибудь придумать.

В голове была приятная легкость после одного из последних коктейлей в клубе, но вот тело словно излили из свинца — таким тяжелым оно казалось. Ноги-руки с трудом переставлялись до дверей моей квартиры, так же тяжело ключи входили в замочную скважину, точнее даже не входили, а постоянно вырывались из пальцев, путались, звенели и не хотели поддаваться рукам хозяина.

Я вновь предпринял решительную попытку преодолеть это препятствие, но вредные железки выскользнули из пальцев, и я, пытаясь поймать другой рукой, нечаянно отбросил их в сторону лестницы.

Прозвучало торжественное "брынц-дзинц", повторившееся несколько раз. Видимо, пытались убежать от пьяного меня по ступенькам, но далось им от силы штуки три. Я медленно и внимательно осмотрел пол вокруг, пытаясь сосредоточить взгляд, но выпитый часом раньше алкоголь был со странным эффектом и гораздо крепче, чем я пью обычно. И даже не спрашивайте, почему именно сегодня я решил так напиться. Нет никакой причины. Нет вообще.

Тяжело вздохнув, поплелся к лестнице и с предельной внимательностью осматривал каждый квадратный сантиметр у себя под ногами. Увидев знакомую связку на одной из ступенек с брелоком в форме маленького замка, присел и, подцепив за кольцо, сжал в ладони. А после поднял голову и оторопело замер.

Я либо выпил слишком много, раз мне это видится, либо слишком мало, чтобы воспринимать такую картину вживую.

На фоне сереющего в окне неба, оперев голову на стекло, а ноги вытянув на весь подоконник, сидела девушка. Ее глаза были прикрыты, грудь размеренно вздымалась, и по всему было понятно, что она спала. Она, **ять, спала на окне напротив моей

* * *

нной квартиры!

Что этот Лопух забыл здесь?

Осторожно подымаюсь, на автомате засовывая в карман ключи, и потихоньку спускаюсь вниз, насторожено за ней наблюдая. Ладони хватаются за перила, останавливаюсь на последней ступеньке и смотрю.

— Эй, — тихо окликнул.

Она даже не шелохнулась — сцепленные ладони так и остались лежать на коленях, ресницы не дрогнули ни на миллиметр, дыхание не сбилось, и вообще... Словно меня и не было здесь.

Сделал шаг вперед, опускаясь со ступеней на площадку, и заглянул на лестницу, ведущую вниз. Может, это розыгрыш какой или шутка? Но и там никого больше не было, а стояла лишь полная тишина, нарушаемая моим дыханием. Обернулся к девушке в невзрачном синем платье и растеряно осмотрел ее. Растрепанная прическа, частично стертый макияж, помятый наряд и... это сланцы, что ли? А где ее вещи, сумка, телефон?

— Эй, Лопушок, — я помахал перед ее лицом ладонью.

Реакции, как и ожидалось, ноль.

— Сплюха, — я потрогал ее за плечо, даже немного потряс, но в ответ мне что-то неразборчиво пробормотали и вновь успокоились, даже не открыв глаза.

Я поджал губы и выдохнул через нос. Ну и дрыхни тут, раз так хочешь, алкоголичка хренова.

Покачал головой, и, развернувшись, быстро поднялся по лестничному пролету. Замок входной двери неожиданно легко поддался, и я вошел внутрь, немного впопыхах закрывая за собой. Оперся на тумбу, прижал ладонь к глазам и замер.

Если эта несносная девчонка здесь, значит, ей что-то от меня надо. Она пришла ко мне, ждала напротив моей квартиры, но, видимо, не дождалась и уснула. Еще бы, я со свадьбы Кристининого брата направился сразу на работу, а там просидел до самого закрытия — а это долго, очень долго. Так долго, что уснуть можно и не раз.

Чего же ей от меня нужно? Неужто, пришла опять морали читать и обвинять меня во всех смертных грехах? Я ей вроде все объяснил, а если она такая тугодумка, то кто ей виноват. Тем более, Люда ясно дала понять, что ей моя компания достаточно неприятна, чтобы возникло желание не видеть мою персону вечно.

Но зачем-то же она явилась. И пришла ко мне, и ждала меня. Даже уснула, бед... Нихрена она не бедненькая! Черт. Давай, придурок, еще пожалей ее. Мало она тебе бед принесла, впрочем, как и наоборот, так еще и опять врывается в твою устаканившуюся жизнь. Притом так нагло, без стука в дверь, ошиваясь прямо у квартиры.

На холодном, твердом подоконнике, в неудобной позе, совсем одна.

Иди нахер, парень, что с тобой?!

Видно, я точно сегодня перебрал, и последняя стопка была лишней. И еще одна перед той. И с мозгами твориться что-то не то, и потряхивает немного совсем, как будто от волнения.

А вдруг, что-то произойдет? Она ж там дрыхнет, кто захочет — подойдет и заберет. Вон, на меня даже не отреагировала, то же может случиться и с другими.

—

* * *

ть.

Убираю ладонь от лица, отталкиваюсь от тумбы и приоткрываю дверь. Медленно выглядываю наружу — на месте, даже позу не поменяла, видимо, спит крепко.

Мысленно чертыхаясь, оглядываюсь по сторонам. По-прежнему никого. Быстро спускаюсь со ступеней. Спешно, но аккуратно поднимаю ее на руки, пытаясь удержать в одном положении из-за противного скользящего платья.

— Тихо-тихо, — успокаиваю девушку, пока она что-то мычит и бормочет в ответ на мои действия.

Лопух хватается за пуговицу на жилетке и, растягивая и гласные и согласные заплетающимся языком, довольно таки отчетливо произносит:

— Коззе-ел.

Я сощуриваюсь и впираю злой взгляд в ее макушку. Я тут,

* * *

ть, с ней вожусь, а она меня козлом обзывает. И мне похер, что неосознанно, и даже если это совпадение — тоже похер. Может, бросить ее прямо здесь и пусть дрыхнет, как бомж? Тоже мне, цаца нашлась, чтоб с ней возились.

Фыркаю и вновь перехватываю тело на своих руках — гребанное платье. Медленно поднимаюсь по лестнице, нащупывая ступеньки ногами, носком туфлей приоткрываю дверь квартиры и, повернувшись боком, аккуратно прохожу дверной проем. Еще, блин, ударится головой, умрет, а мне потом статью и срок. Нет, лучше уж не спеша.

Прохожу мимо прихожей прямо в спальню, опускаю девушку на кровать и пытаюсь отстранится. Но нихрена не получается!

Этот лопушок ухватился за пуговицу и тянет ее на себя, а вместе с ней и всего меня. Вновь чертыхаюсь, пытаясь расцепить ее пальцы, но хватка у этой девушки что надо. Она еще что-то бухтела, пока я шепотом матерился, и в итоге тонкая нитка, держащая пуговицу на брендовой вещице, натянулась и с характерным звуком порвалась. Ухмыляющаяся мордаха и пофыркивающее сопение дали понять, что девушка вполне довольна совершенным, пусть она до конца и не осознает, что происходит.

Отлично, блин.

Я провел ладонью по тому месту, где ранее находилось изделие из пластика, и нащупал только висящую нитку. Вот так и делай людям добро. Идиотка мелкая.