Неправда. Разум над душой

* * *

— Да еду я!

Мать его, когда загорится зеленый?

— Дорогой мой, — сестра делает нарочито слащавый голос. — У меня встреча через полчаса, если ты не приедешь в течение пятнадцати минут, я скажу предкам, что ты в своей квартире развел притон.

— Я же тебя потом сдам, не рискуй, — произношу угрожающе.

Желтый перестает мигать — загорается зеленый. Давлю на газ, выруливая на проспект.

— В общем, ты меня понял, — слышу, как в трубке что-то громыхает.

Диана орет куда-то в глубину комнат:

— Данька! Не дергай Балу за хвост! — пес на заднем плане весело тявкнул, послышался детский хохот. — Скоро приедет дядя, успокойся, иначе я ему все расскажу!

— Ну ма-а-а-ам, — заныл мелкий.

Диана тяжело вздохнула:

— Где ты сейчас?

— Я уже на Советской.

— Блин, Федь, не успеваю!

— Могла бы его сама отвести еще утром, чего только сейчас позвонила? — обгоняю тормозящую десятку.

За рулем какой-то мужик машет мне кулаком и что-то орет. Фыркаю.

— Не могла! Я не знала, что у меня планы появятся.

— Твои планы носят Ролекс и трусы от Кельвин Кляйн?

— Откуда ты?.. — девушка приходит в замешательство. — Ах ты чмошник! Ты мою переписку читал?!

— Нет, ты сама мне переслала сообщения.

Было очень интересно рассматривать в своем телефоне пришедшие в социальную сеть фотки какого-то бизнесмена и комментарии Динки. Особенно: "попа как орех, серьезно. Сама не верила, пока не потрогала".

— О Господи! — слышу, как та бьет себя по лбу, или по щеке, хрен разберешь. — Я ж не тебе...

— Да я это как-то сразу осознал, — хмыкнул.

— ЉцензураЉ, а я даже не заметила.

— Я заметил.

В трубке воцарилось молчание.

— Ты же понял, что это чисто женские дела?

— М-м, — я закивал, словно она могла меня видеть, и осмотрелся, перестраиваясь во второй ряд для поворота. — Вы, девки, все мужские жопы обсуждаете?

— А вы, парни, нет? — язвительно ответили мне, скрывая досаду.

— Мужские — нет, — хмыкаю, параллельно выворачивая руль вправо.

Она шумно выдыхает в трубку.

— Ты где уже? — недовольство так и плещется из динамика.

— Выезжаю на железнодорожку.

— Блин. Ладно, — послышались шаги. — Перезвони, когда под подъездом будешь, Данька куда-то влез.

— Окей.

Сестра отключилась, я бросил телефон на соседнее сиденье и мысленно прокрутил все, что мне нужно успеть за сегодня. Ну, если мои занятия можно назвать делами, а не тупой тратой времени, то я очень занятой человек. Треня по плаванью, встреча с друзьями, покатушки на окраине города, заезд во все ночные заведения. График забит часов до пяти утра, и прямо сейчас возникла некоторая несостыковочка, которая может все нарушить.

— Динка-Динка...

Поворачиваю на въезде во дворы, налево и вдоль до девятого подъезда на минимальной скорости. Обгоняю старушку, медленно идущую по алее. Плавно торможу.

— Дин, я приехал, когда вы выходите? — смотрю на часы, ложу пальцы на руль.

— Щас, — сестра шумит чем-то прямо под ухом, так, что динамик безбожно шипит и мне приходится отстранить его. — Я выйду через пять минут.

— Данила отпусти, пусть спускается.

— Ага.

Что-то громко хлопает, связь прерывается. Кладу телефон в бардачок и потираю переносицу. Выпадаю из реальности на несколько минут.

Недавно что-то случилось. То, что заставило меня впервые за столько лет со скепсисом взглянуть на себя со стороны и понять, что я что-то делал не так. Понять и задавить в себе странное зарождающееся тепло, которое чем-то мягким и пушистым грело меня где-то под лопатками и вниз по позвоночнику, а затем внутрь, оплетая тонкими извивающимися лентами мои легкие. Хотелось оставить этого странного зверя внутри, хотелось его потешить и накормить чем-то, что он любит. Хотелось, но только мне.

Пришлось придушить. Всего какие-то мгновения он корчился в агонии, а затем, с резким смешком, его бездыханный дух просочился в воздух и расселся в серой городской дымке, словно пепел.

" — Вот как, значит".

И все, что оставалось от тепла, растворилось и погасло в вечернем воздухе. Впервые получилось глубоко вдохнуть — много места внутри освободилось, но и оно долго не пустовало. Всего через несколько минут после исчезновения предшественника, на смену пушистому теплому зверю где-то через затылок просочился ядовитый росток. Он мгновенно пустил корни, и под кожей тоненькими лозами заплел все нервы, а в голову выпустил свои плоды. Чувство вины.

Странная штука симпатия (я так это называл). Она закрывает глаза не только на минусы и недочеты своего объекта, но и заставляет забыть, какие нехорошие дела натворила непосредственно особа, которая ее чувствует. И все это время мне было непонятно, что такого я мог сделать, чтобы ко мне можно было так относиться. Пренебрегать. Избегать. Отворачиваться. Полный набор. Но все, что мною сделано, теперь как на ладони, и я сам, порой, удивляюсь этим поступкам.

Жалкая попытка оправдаться.

Стук в окошко выводит из транса, я поднимаю голову и вижу радостную улыбающуюся мордаху. Разблокирую дверь. Замок клацает.

— Федяяя, помоги, — Даха кивает за свое плечо, и я замечаю край сумки.

— Сам нес? — удивленно поднимаю брови, кивая на нее.

Пусть она и казалась небольшой, но для семилетнего пацана — это целый баул.

— Молодец, мужик, — улыбаюсь.

— Ага, — довольно кивает мелкий и залезает на переднее сиденье, как обезьянка.

Выхожу из машины, подхватываю вещи племяхи и бросаю их на заднее сиденье. Немного разминаю затекшие за рулем шею и руки, а затем сажусь обратно.

— Мама когда спустится?

— Не спустится, — машет головой, с лихорадочным блеском в глаза осматривая салон.

Что поделать, он от этой красоты сума сходит.

— В смысле? — поворачиваюсь к нему.

— Она сказала, что сама доедет. Просила передать, то есть.

— Да? — поднимаю брови.

Хоть не подеремся в очередной раз. Бабе двадцать восемь лет стукнуло, а она ведет себя как одногодка своего сына.

— Замечательно, — вставляю ключ в зажигание, завожу и плавно трогаю с места. — А теперь лезь на заднее.

— Ну почему-у? — азартный блеск в маленьких блестящих глазах с девчачьими ресницами пропадает, надуваются щеки, нижняя губа выпячивается.

— Будет двенадцать, тогда хоть каждый день, а сейчас лезь, — я хмуро кивнул на заднее сиденье.

Сопя, как ежик, мелкий пролез между передними сиденьями и недовольно сел, скрестив руки на груди. Мы как раз выезжали на дорогу, по которой за новеньким лексусом, задорно мигая, пролетела машина сотрудников ДПС. Третья машина за этот день.

— Почему мама передумала с нами ехать? — отвлекаясь от мыслей о несчастных гайцах, я попытался объехать огромный грузовик, но это у меня никак не получалось.

— Не знаю, — все еще обиженно произнес Данька. — У нее голова загорелась, побежала в ванную.

Я фыркнул, представив Диану с горящей головой аки диснеевский Аид. А потом совесть заставила меня набрать номер.

— Ты в порядке? Я тут узнал, что ты себе мозги поджарила, — проговорил с иронией, сразу после того, как Диана взяла трубку.

— Не дождешься, — резко ответила сестра.

Ага, все-таки история обещает быть интересной.

— Расскажешь?

— Да что рассказывать... — она расстроенно вздохнула. — Стою, сушу волосы феном, говорю с тобой. Тут фен громко хлопает, всюду дым, вонь ужасная, фен искрится. Еле-еле от сети отключила, блин, думала сдохну. Быстро из этого дурдома отправила к тебе Даню, чтоб не завонялся. Кстати, — на мгновение она замолкает. — От него горелой пластмассой не несет?

Я втягиваю носом воздух, пытаясь уловить хоть что-нибудь, но чувствую только запах лимонного освежителя.

— Не, нормально.

— Слава Богу, — девушка опять вздыхает. — Все окна открыла. Нужно позвонить, перенести встречу, а то я сейчас только в ванную собираюсь — волосы жареным несут, — слышу несколько глубоких вдохов. — Ну блин, теперь и квартира на несколько дней провоняется... Еще и одежда вся...

— Успокойся ты, — перекладываю телефон на другое ухо. — В шкафу не должно. Квартира за несколько часов выветриться, оставишь окна открытыми, когда будешь уходить, вернешься ночью — уже нормально будет.

— Ладно, — слышу какой-то звон посуды. — Папе с мамой привет передавай. Мне нужно себя в порядок привести.

— Давай, — жму на кнопку отбоя, ставлю телефон на специальную подставку и поворачиваюсь к малому. — Ты меня дезинформировал.

Данька смотрит исподлобья.

— Что значит "деирировал"? — упростил слово на свой лад.

— Дез-ин-фор-ми-ро-вал, дезинформировал. Повтори.

— Дез... — Даха пытается вспомнить, но у него не получается.

— Дез-ин-фор.

— Дезинфор.

— Ми-ро-вал.

— Мировал.

— Дезинформировал.

— Дезин...

— Дез.

— Дез.

— Информировал.

— Информировал.

— Дезинформировал.

— Дезин... — он хмурится. — Дезин...

— Дез-ин-фор-ми-ро-вал. Так и повторяй.

Он вздохнул.

— Дез-ин-фор-ми-ро-вал. Дезинформировал. Дезинформировал!

Мальчишка просиял.

— Дезинформировал! — и на его лице расцвела такая улыбка, что не ответить такой же улыбкой было невозможно.

— Молодец!

— И что значит "дезинформировал"?

На секунду я задумался, как бы его понятнее объяснить...

— Подал ложную или искаженную информацию.

— А я подал какую?

— Искаженную, — я улыбнулся, бросив короткий взгляд на племянника, и вернулся к дороге.

— То есть, у мамы голова не горела? — он повис на двух передних сиденьях и зачарованно смотрел на руль в моих руках.

Когда-то и он будет вот так сидеть на месте водителя и управлять стальным конем — это читалось в его взгляде так явно, что я даже смог себе представить эту милую картину. Только вместо взрослого мужика мне почему-то представляется мелкий школьник.

— Нет, — наконец-то ответил я. — Дымилась, но не горела.

— И это называется дезинфор.. — малой замялся, но продолжил. — Дезинформированием?

— Да.

— Понятно, — его глаза смотрели вперед, на поток машин, который ми изящно преодолевали. — Ты научишь меня водить?

— Лет через шесть, — кивнул я.

— А почему так долго? — захныкал он, откидываясь назад на сиденье.

Я перестроился в первый ряд.

— Ты подрастешь, будет легче запоминать разные нюансы, рефлексы успеют больше развиться. Понятно?

— Понятно, — мальчик понурил голову.

Пока в салоне стояла тишина, я решил отправить сообщение своим друзьям.

— Сири.

— Да.

— Отправь сообщение на контакты группы "Зверинец": "Все в силе"

— Есть.

— Окей, — нажимаю на кнопку, блокируя телефон, и расслабляюсь.

— Что это за тетя? — малой выглянул из-за моего плеча, показывая пальцем на телефон.

— Это не тетя, сядь, — тот опускается на место и обнимает руками спинку правого сиденья. — Это программа. Искусственный интеллект.

— А что такое этот интеллект?

Ох уж эти дети, с их постоянным расспросами обо всех и обо всем.

— Сири, — я активирую программу.

— Да.

— Расскажи, что такое искусственный интеллект.

Пока голос гаджета уверенно вещал о нужном вопросе, а Данька удивленно, или даже восхищенно, ему внимал, мы успели приехать к дому моих родителей.

— Все, отрывайся от телефона, мы дома.

— Ну-у, — мелкий отсел назад, а после выглянул в окно — высокий каменный забор закрывал обзор на большой двухэтажный особняк, но на входе располагалась будка охраны. Она то и привлекла его внимание.

— Мы приехали, бабушка и дедушка тебя встретят.

Охрана открыла ворота, и пока мы въехали во двор, мама уже выходила на улицу с радостным и обеспокоенным лицом одновременно. Я остановил транспорт и после того, как мотор затих, услышал, как поспешно ее каблуки выстукивают по выложенной в эту весну плитке. Усмехнулся, но тут же скривился:

— Дорогой! — как только я вылез из машины, она набросилась на меня с объятьями, и мне пришлось погладить ее по спине в ответ.

— Привет, мам.

— Как у тебя дела? — она с интересом посмотрела на меня, отстранившись.

— Все, как прежде, — я устало вздохнул.

— О, — она скривила расстроенную рожицу. — Ты как обычно мне никогда ничего не рассказываешь.

— Потому что за день ничего не успевает случиться, — я открыл заднюю дверцу. — Лучше, принимай гостей.

— Бабушка! — мелкий выскочил наружу, и, обняв женщину за ноги, посмотрел вверх.

Та ему тепло улыбнулась в ответ и, взмахнув тонкими изящными пальцами, на которых находилось не менее четырех колец с настоящими брюликами, потрепала по чуть вьющимся темно-русым, практически черным, волосам.

— Данечка, я же говорила, чтобы ты называл меня просто Леной.

Она всячески пыталась избежать старения и любым способом отгораживала себя от ситуаций, где она выглядела или могла бы выглядеть старше. И это ей успешно удавалось, но только до того момента, пока моя сестра Диана не лоханулась с предохранением и в итоге родила маме внука. Вот тогда-то и началась вся жара.

— Я не хочу просто Леной, — как само собой проговорил он. — Я хочу бабушкой.

— Ладно, — она сделала бровки домиком и посмотрела на меня, добавив тихо и с надломом в голосе: — Неужели, я выгляжу, как бабушка?

— Нет, конечно, — хмыкнул я, устав от подобных вопросов. — Ты у меня это постоянно спрашиваешь. Думаешь, за пару недель что-то поменяется?

— У меня появилась морщина на лбу, — она с силой нахмурилась и с таким видом произнесла: — Видишь?

— Нет, — я отмахнулся и вытащил из заднего сиденья сумку с Данюхиными вещами. — Мне уже пора ехать, мам. Так что...

— Да-да, конечно, — она закивала. — Дорогой, может, попросить, пусть тебе вынесут гранатовый сок? Твой любимый...

— Спасибо, мам, — я улыбнулся. — Но не надо. Я спешу на тренировку.

— Ладно... — вздохнула она. — Тогда, езжай.

— Пока, Федь! — Даха наконец-то отлепился от мамы.

— Давай лапу, — я протянул ему ладонь, для рукопожатия.

Он дал свою в ответ — меньше моей раза в два. И когда мужской ритуал прощания был соблюден, то мальчик весь раскраснелся и светился от удовольствия.

— Кстати, от Динки привет и тебе и папе.

— Хорошо, спасибо, — мама улыбнулась фирменной, но не натянутой улыбкой.

Выезжая из двора, обратил внимание на то, что машины отца не было, а это значит — он до сих пор на работе.

Если я поспешу (бросил взгляд на часы), то еще успею в бассейн. Какой-то придурок на шестерке подрезал меня на повороте, я чертыхнулся, выворачивая руль на обочину и громко посигналил — спасибо другу, который поставил мне гудок едва ли не парохода. Сердечный приступ всем, кто находился в пределах пятидесяти метров, обеспечен.

Вижу, что шестерка вильнула. Так тебе и надо, урод.

Выезжаю на проезжую часть, мысленно возмущаясь: кто, блин, в этом городе такой смелый, чтобы среди белого дня подрезать Порше Панамера? Или тупой? Недоразвитый индивид.

Вновь чертыхаюсь, прибавляю газу. Замечаю впереди баклажанную шестерку:

— Вот ты и попался, уродец.

Виляю между разношерстными авто, за полминуты догоняя гнилой баклажан. Поравнявшись, сбавляю скорость на некоторое время, до того момента, пока в окне соседней машины не появляется озверевшая рожа одного знакомого мне придурка. Ну конечно, он узнал мою тачку — единственную в этом городе, тем более, что стоит она под нашими окнами целый год, да, одноклассничек?.. А ты, видимо, прикупил себе это помойное ведро и решил ткнуть в него носом — гляди, какая краля.

Пока он смотрит, показываю ему кулак с кольцом-печаткой на среднем пальце и медленно его отгибаю. Наблюдать за его реакцией сплошное удовольствие — кажется, от возмущения его покрасневшая морда лопнет.

Опускаю окно.

— Привет, соседушка, — говорю с улыбкой самого дьявола.

— Пошел в жопу, е**нутый!

— Я тоже рад тебя видеть, — смеюсь.

— Тебе нехерен делать? — злость в его голосе так и плещется.

Видимо, сегодня у кого-то плохой день (а это значит, что нужно испортить его еще сильнее). На заднем плане в его шестерке тихо играет какая-то депрессивная песня КДК.

— Это тебе нехрен делать, раз ты ко мне под колеса бросаешься, — грубо бросил я, а после слащаво добавил: — Пончик.

Его старая школьная ненавистная кличка. Всегда бесился.

— Иди н**уй, кретин, я тебя не подрезал!

— Ага, видимо, Каспер какой-нибудь, — отвечаю я с сарказмом в голосе, а затем продолжаю уже более угрожающе. — Попробуй еще хоть раз мне поперек горла стать, зае*ал уже. Проглочу — не подавлюсь.

— Н**уй ты мне, ЉцензураЉ, сдался, придурок, — вижу, как его лицо дергается в гримасе отвращения.

— Я предупредил, — практически рычу, а затем нажимаю на кнопку, стекло плавно поднимается вверх, и я вжимаю педаль газа в пол. Машины замелькали мимо, на обгоне я проскочил на желтый, который через мгновение сменился красным.

— Есть, — произнес довольно, оставляя позади баклажанного царя.

Придурок. Везде достанет, хоть дома, хоть посреди города. Купил себе жалкое подобие машины и решил понтонуться, а н-нет, вот

* * *

тебе!

Ликую. Я опять его уделал, обломал в который раз. Лузер — это призвание. Хмыкаю и греюсь мыслю о том, как он сейчас там бесится, стоя на светофоре, и как меня проклинает (в который раз, между прочим).

— Лох.

Немного сбрасываю скорость — он меня уж точно не догонит, и разрешаю себе посмотреть по сторонам. И, словно по велению судьбы, вижу впереди знакомую фигуру, которая медленно идет вверх по пешеходной дорожке и тащит за собой огромный красный чемодан. Ядовитые лозы зашевелились под кожей, задевая нервные окончания, и в кончиках пальцев что-то закололо. Я тяжело вздохнул, понимая, что от себя отмазаться не получится, и начал сворачивать к обочине.

Вот так здрасте.

* * *

* * *

* * *

Рука уже отваливается.

Тяжело дыша, я поднимаюсь по асфальтной дорожке в гору и тащу за собой огромный чемодан на колесиках. Какой это гений придумал построить вокзал на гребанном возвышении?! Покажите мне этого человека — я с ним серьезно поговорю! Да еще и ни одного джентльмена вокруг, все так называемые мужчины проходят мимо отвернувшись или же с неприкрытой жалостью во взгляде: "Бедненькая, что ж ты себя так напрягаешь-то?"

Я сейчас зареву. Прямо здесь стану и, как маленький ребенок, начну топать ногами и растирать по лицу несуществующие слезы. Ну что это за невезенье-то с самого утра? Все трамваи встали одним сплошным хороводом и решили никуда не ехать. Хотела попросить Илону, но она и так свою вину искупила этим чемоданом — одолжила на время. Хоть за это ей спасибо. До маршруток топать дольше, чем до самого автовокзала. А я уставшая и не выспавшаяся (как обычно, перед дорогой) теперь тяну эту красную махину, которая весит не меньше пол центнера. Еще и дорога вверх! Как забавно, твою мать, как забавно.

Но. Я уезжаю из этого города. Наконец-то. Пусть, ненадолго, но и этого хватит, чтобы отдохнуть сполна. Только вот сейчас стоит всего немножко поднапрячься.

БИ-ИП! — просигналила машина где-то сбоку, да так громко, что я чуть не взлетела прямо с этой красной махиной в руке. Что за черт?!

Черт — не то слово. Не черт, а сущий дьявол.

— Раневский! — возмущенно вскрикнула я в сторону остановившегося белого авто. — Я как бы думала, что мне повезет тебя больше не встретить!

— Меньше думай, — парень подмигнул мне из открытого окна порше, а затем мотор белого "коня" затих и он вышел.

Сработала сигнализация, и пока я нервно стучала носком кроссовка по асфальту, Федор подошел ближе.

— Успокойся, кроль.

— Что?

— Протрешь дыру в обуви, оно тебе надо? — улыбнулся, и взялся за ручку чемодана. — Ты сюда кирпичей наложила? — поднял, чтобы испробовать на вес.

— Я не кроль! — пропустив все мимо ушей, я потянула чемодан на себя.

Раневский вывернул красного гиганта себе за спину, так, что мне пришлось его отпустить, чтобы не столкнуться с этим гадом.

— Отдай мои вещи! — я обошла его справа, но и чемодан тоже не стоял на месте.

— Я тебе помогу, чего ты, — он отстранил меня рукой на достаточное расстояние и посмотрел на свое авто. — Может, подвезти?

— Нет! — забежала слева, но и чемодан значительно ускорил свое движение в противоположную сторону.

— Не психуй! — схватил за плечо и легонько встряхнул. — Я тебя не быть собираюсь, а всего лишь хочу помочь.

Резко отбрасываю руку и отступаю.

— Еще бы собирался! — оборачиваюсь на машину, а потом вновь бросаю на парня осторожный взгляд — все-таки, нести на своем горбу это красное чудовище до самого автовокзала мне не улыбалось. — Ты же еще помнишь, как я тебя на лестнице одним ударом вырубила?

Он хмыкает и начинает тащить монстра в сторону дороги.

— Тут захочешь — не забудешь.

Снимает машину с сигнализации. Я медленно иду позади, а внутри меня терзают сомнения — стоит ли ему доверять? Вдруг, он теперь тот самый — осенний чокнутый маньяк?.. Я подозрением всматриваюсь в широкую спину, которая именно сейчас наклонилась, чтобы открыть багажник. Можно его вырубить здесь же, бахнув кулаком по затылку. Но вдруг, багажник захлопнется, и я не смогу вытащить из его лап ключи? Как с вещами быть? Нда, вот это проблемка.

— Хватит уже, а? — он хлопает крышкой багажника, бросая на меня недовольный взгляд (мысли читает, что ли), и идет к двери позади водителя.

Щелкает, открываясь, замок. Раневский опирается руками на дверцу и кивает в сторону сиденья.

— Давай.

Я фыркаю и, садясь на удобное место, тихо угрожающе проговариваю:

— Не заставляй меня пожалеть.

Дверца хлопает, едва я успеваю убрать ногу. Я вновь фыркаю, и когда Федор садится на место водителя, откидываюсь на спинку, скрестив руки на груди. Теперь мне предстоит пялиться на его затылок. Супер.

— Я вижу твою недовольную мину, — мотор мягко заурчал во власти хозяина и мы плавно выехали на проезжую часть.

Я отрываю взгляд от противного затылка и смотрю в зеркало заднего вида. Легкий прищур, парень в ответ подмигивает и переводит взгляд вперед на дорогу.

— Тебе было страшнее, если бы я обрадовалась и сидела довольная. Так что, не цепляйся.

— Н-да, с тобой не поспоришь.

Довольно киваю и осматриваю салон. Чисто, опрятно, приятные оттенки. Нет ни пыли, ни мусора, ни еще какой дряни (ну, я ожидала увидеть как минимум наркопритон). Прохладный воздух из кондиционера и пахнет чем-то... Я принюхалась. Да, лимончиком. Хороший освежитель.

— Неплохо, — вслух сама себе подтвердила я.

— Что? — заинтересовался парень, не отрываясь от дороги.

Молодец, ответственный. Порой бывает.

— Раневский, я знаю, куда подевалась твоя светлая сторона.

— Даже так? — его глаза сверкнули в зеркале. — И куда же?

— Сюда, — хлопаю рукой по спинке сиденья рядом с водителем. — Вся здесь.

Парень хмыкает, обгоняя ползущую ауди.

— Может быть.

Я оборачиваюсь на пропавшую в потоке синюю машинку и замечаю, что автовокзал успешно промелькнул мимо.

— Ты проехал поворот! Перестраивайся в другой ряд.

— Зачем? — авто проехало светофор и полетело по прямой.

— Ты издеваешься? — я пинаю коленом спинку спереди себя. — А-ну повернул быстро!

— Да сейчас, сейчас! — недовольно кривит лицо и притормаживает возле тротуара.

Я дергаю ручку, чтобы выйти.

— Не выходи, мы на светофоре.

— Не беси меня, — опять откидываюсь на спинку и буравлю взглядом затылок, так как в зеркало это чмо смотреть теперь не хочет.

У Федора вырывается смешок, но он ничего не говорит. Я тоже молчу, но только до того времени, пока он не стартует вперед и с этого светофора.

— Ты охренел?! — я уже хотела его стукнуть, но вовремя вспомнила, что парень за рулем и в его руках буквально находятся наши жизни. — У меня автобус через двадцать минут отходит!

— Твой "автобус", — он даже отпускает руль, показывая эти скобки, — Уже отошел. Можешь считать так.

То есть? Что он этим хочет сказать?

Встретив непонимание в отражении моих глаз парень удосуживается объяснить:

— Я отвезу тебя.

— Что? — возмущение вместе с недоверием смешались в моем вопросе.

— Я, — начал он повторять, как малому ребенку, растягивая гласные, — отвезу тебя домой.

— Ты сейчас серьезно это говоришь? — в моем голосе звучит неприкрытая угроза, на что Раневский лишь отмахивается.

— Пусть это будет компенсацией за моральный ущерб.

— Вот как, — удивляюсь и поднимаю брови. — Как минимум два часа езды со мной и еще столько же одному, бензина на н-ное количество денег, убитые полдня...

— Пофиг.

— М-м, — киваю я и поворачиваюсь к окну. — Ты сбрендил.

Окончательно и бесповоротно. Что теперь — он везет меня домой, чтобы успокоить свою совесть? Заглаживает гадское поведение? И чем — одной поездкой? Это то же самое, как моральная компенсация в суде — я не понимаю смысл ни того, ни другого.

— А давай ты высадишь меня прямо здесь? — спокойно и тихо, как душевнобольному, проговорила я.

У меня еще достаточно времени, чтобы сесть на маршрутку и успеть доехать к вокзалу до отправления.

Но ответом мне последовала тишина. Я лишь заметила, что в окне быстрее замелькали машины, и дорога с разметкой стала сплошным пятном. Какое-то время тяжелое молчание ничем не разбавлялось, кроме гула мотора, и когда рука со смартфоном появилась между сиденьями, я дернулась от испуга.

— Введи свой адрес, — безэмоционально произнес парень, другой рукой поворачивая руль.

Мы выехали на главное кольцо.

В открытой программе GPS набрала нужные буквы и нажала старт. Жирной красной змейкой выделился нужный путь, и я тронула плечо водителя.

— Поставь сама, — Раневский кивнул на панель, где располагалась подставка. — Я поворачиваю.

Зло зыркнула на наглый затылок и, схватившись за спинки передних сидений, полезла вперед.

— Не сопи, как гневный ёж, — хмыкнул парень.

Пик. Пик. Пик.

— "Поверните направо через десять метров".

Я опустилась на свою пятую точку и перелезла на вторую сторону сиденья, чтобы лучше видеть этого человека. Мало ли, что взбредет в его голову. Здесь нужен постоянный контроль.

Авто плавно поворачивает, выезжая на въездную трассу, мы проезжаем пост ДПС-ников, которым Раневский неожиданно кивает, а те козыряют ему в ответ (!). Воздерживаюсь от вопросов, отвернувшись и уставившись в окно — проезжаем частный сектор.

— "Поверните направо через сто метров".

Парень прибавляет газу.

— Странно это, — вырывается у меня.

— Что? — притормаживает перед поворотом и на мгновение поворачивает голову ко мне.

Всего одно мгновение, но я застываю, как мраморная статуя. Я как будто это все видела и уже была здесь в именно этот момент. Словно я проживала это в прошлой жизни или, может быть, мне это снилось. Тот же Раневский на водительском сидении, тот же поворот головы. Точно так лежали мои руки, а за окном проезжали эти оранжевые "Жигули".

Я вырываю себя из оцепенения и пытаюсь вспомнить, о чем меня спрашивал Федор.

— Что?

Его брови сходятся на переносице, и он с непониманием переводит взгляд на дорогу.

— Ты сказала, что это странно, я спросил — что именно?

Несколько секунд соображаю, перед тем, как ответить:

— Ты добровольно решил отвезти меня домой. Есть еще варианты?

Хмыкает. Что у него сегодня — день Хмычка?

— И часто ты так отключаешься?

— В смысле? — с наездом произношу я, опираясь на переднее сиденье головой. — Я не отключалась. Просто дежавю, вот и задумалась.

— Ага, — кивает Раневский, улыбаясь на несколько секунд своим мыслям.

Что-то он сегодня слишком жизнерадостный и добрый как для Стервятника. Даже кличка ему не подходит.

Мы выезжаем на междугородную трассу под чутким руководствам навигатора. Есть, конечно, вариант, что он завезет меня куда-нибудь в лес по дороге или бросит где-то посреди степи (лесов то у нас нет), но в таком случае я уже приготовила в кармане монеты, чтобы в случае чего сымпровизировать кастет. Ну, просто на всякий случай.

— Поспи пока, если устала.

Что?! Это он только что сказал? Серьезно? Я попыталась максимально скрыть свое изумление, но брови все равно взметнулись едва ли не под самые волосы.

— Да как-то не очень хочется, — произнесла я абсолютно сбитая с толку и уставилась в окно.

Несколько секунд тишины и насмешливое:

— Да опусти ты уже брови.

Мое тихое шипение дошло до ушей парня, но комментировать он не решился.

Как бы так все это девочкам теперь рассказать, чтобы история смотрелась поприличнее? Или не рассказывать пока? Наша следующая встреча произойдет не раньше конца августа, а значит, у меня еще есть много времени, чтобы переварить информацию и хорошенько подумать.

Сплошным пятном мимо проплывали машины-деревья-люди, а в голове таким же пятном проплывали мысли, смешиваясь в одну, наиболее шокирующую: что я делаю в этой машине? Мысленно успокаивая себя, я осматривала салон и водителя, все еще не веря в то, что я делаю, и что делает он — Раневский.

— Как называется модель твоей машины? — спросила я, чтоб хоть что-нибудь спросить.

— Порше Панамеро. А что, — он усмехнулся. — Хочешь себе такую?

Я пожала плечами:

— Да нет, — повернулась назад. — А номера какие?

Парень грозно на меня взглянул, словно я задела его честь и джентельменское достоинство.

— Да ладно, я шучу, конечно же.

Надо было посмотреть, до того как садились. Вот блин.

— Наверное, прилягу, — нерешительно сказала я, глядя на сиденье.

— Вот именно, — рыкнул Раневский, и я скорчила недовольную рожицу.

Вы посмотрите, какой чувствительный юноша! Кривя рожицу, дернула носом.

Вытащила из лежащей рядом сумочки салфетки и протерла подошвы кросс — не сильно-то прилично будет снять их прямо в машине.

— Ничего, что я так?.. — кивнула на ноги, когда Раневский обернулся, чтобы посмотреть, что я делаю.

— Как хочешь, — парень неопределенно махнул головой и вернулся к дороге.

Я пожала плечами. Раз так, значит можно.

Уложив сумку на противоположном конце сиденья как подушку, я опустилась на левый бок и, поджав под себя ноги, вздохнула. Скажи мне кто-нибудь на прошлой неделе, что я поеду домой на... как он говорил... Порше Пара... Пала... Панамера... н-да... и в качестве водителя у меня будет Федор Раневский — плюнула б в лицо не церемонясь. Но, если честно, именно сейчас я чувствую себя достаточно... уютно, я бы сказала. И даже комфортно. Не только в плане физическом.

Практически расслабилась и даже успела немного вздремнуть, когда машина начала плавно сбавлять скорость.

— Что-то случилось? — приподнялась на локте.

— ДПС. Притворись, что ты спишь, — и сквозь зубы добавил: — Как грибов после дождя.

Пока я ложилась обратно, почувствовала, что авто остановилось окончательно и Федор нажал на кнопку, спускающую окно.

— Сержант Авдеев. Ваши документы?

— А что у вас сегодня? — поинтересовался Раневский.

Щелкнув, открываясь, бардачок.

— Плановая проверка.

Зашуршали какие-то бумажки, на несколько мгновений все затихло.

— Аптечка, огнетушитель есть?

— Да, — странно, но водитель не бесился вопреки своему темпераменту.

А может просто умело это скрывал.

А вот инспектор явно искал какие-нибудь нарушения.

— Оружие, наркотики?

— Нет, — все также спокойно отвечал парень.

Даже у меня уже кулаки сжались, вот доставучий.

— Откройте, пожалуйста, ваш багажник.

Тяжелый вздох:

— Сейчас.

Хлопает, закрываясь, дверца авто. Голоса звучат приглушенно, но когда открывается багажник, становиться лучше слышно.

— Что в чемодане?

— Вещи.

— Чьи? — никак не мог угомониться служитель закона.

Еще один вопрос, и я его сама угомоню, собственными руками.

— Жены.

Мысленно давлюсь всеми словами, которые крутятся в голове. Что он только что сказал?!

Я резко поднялась с сиденья и посмотрела назад — ничего не видно за багажником. Ну, я ему сейчас устрою! Жену высшего разряда!

Нажимаю на кнопку, дверь открывается, и я быстро выхожу — сонная, лохматая и взбешенная в край.

— А вот и она, — кивает парень, гладя на меня.

В его взгляде горит синим пламенем "зачем ты вышла", а с губ слетает медовое:

— Солнышко, иди сюда, — и тянет ко мне руку.

Я звонко хлопаю по его ладони, на что он расстроенно шипит.

— Утром тебе в лобешник солнышко! — слишком истерично, но терять больше нечего. — А я Людмила!

— Хорошо, хорошо! — он даже немного делает шаг назад и наклоняется к ДПСнику. — На втором месяце — фурия, — и в тихом ужасе закатывает глаза.

Тот понимающе кивает в ответ и обращает свой взор на пышащую адским пламенем меня.

— Вы подтверждаете, — я думала, что он спросил "что вы его жена?", и я конечно бы ответила — нет, ни за что на свете! Но прозвучало лишь: — Что это ваш чемодан?

— Н... Да! Да, конечно, — выпалила я, бросив на наглую морду разгневанный взгляд.

Инспектор еще раз внимательно и насторожено меня осмотрел, а затем, мотнув головой в сторону машины, с сожалением произнес:

— Тогда счастливого пути, — и козырнул на прощание.

Я нахмурила брови, Раневский кивнул ему в ответ, и подхватив меня под локоть, подвел к машине.

Я тихо зашипела:

— Жена?! Ты серьезно?!

— Ой, только не надо! — подтолкнул к открытой дверце, и я проскользнула вовнутрь. — Рассказывать всю историю целиком — слишком долго.

— А второй месяц?! Это что было? — моему возмущению не было предела.

Действительно, мог бы сказать, что я сестра хотя бы.

— Ты же психованная вышла, — парень садиться за руль и вставляет ключ в зажигание. — Нужно было придумать отмазку на всякий случай.

— Зачем врать вообще? — все еще не понимала я.

Он обернулся и посмотрел на меня, как на малого ребенка.

— Если бы я не соврал, пришлось бы выложить крупненькую сумму. Он пристал ко мне с таким наездом — ты просто не видела.

— Но почему?

— Солнышко, — парень хмыкнул, а я рыкнула в ответ. — Такая машина, как у меня — одна на весь регион, а значит — я дойная корова для нахлебщиков.

— Но я при чем?! — все никак не могла угомониться.

— Кто потребует деньги с беременной девушки? Тем более он семейный.

— Семейный?

— Кольцо, — он устало вздохнул, заводя мотор. — Женат, и судя по реакции на твою истерику, не раз с таким сталкивался.

Я набрала побольше воздуха в легкие, чтобы дать отпор, но Раневский приложил палец к губам:

— Т-с-с... — авто плавно трогается с места. — Ложись спать.

Весь воздух как-то разом и вышел. Я надулась и назло ему не стала вновь протирать подошвы. Как не странно, они все равно оказались чистыми.

— "Поверните налево через сто метров"...

...Сигнал разбудил меня. Я открыла глаза и не сразу поняла, где именно я сейчас нахожусь, какое время суток на дворе и что за лохматая голова торчит из-за сиденья впереди. Но спустя несколько секунд все встало на свои места.

— Мы приехали? — я выглянула из-за сиденья и осмотрела местность вокруг.

Мимо мелькнули знакомые заросли посреди которых особенно выделялся высокий тополь.

— Практически.

— "Поверните направо через пятьдесят метров".

— Не путь домой, а сплошные лабиринты, — устало проговорил Раневский, выворачивая руль.

В воздухе висело напряжение. Все таки, два давних недоврага в одной машине на протяжении такого времени... И оба до сих пор живы.

Мы выехали на проселочную дорогу. Федор немного сбросил скорость.

— Где ты живешь? — он внимательно всматривался в мелькающие мимо дворы, словно ища в каждом из них частичку меня или что-то, что могло бы принадлежать только мне.

— Можешь высадить меня где угодно, — предложила я, перевязывая хвост на голове. — Я дойду.

— А еще я могу увезти тебя обратно, — с угрозой предложил он и уже тише добавил. — Где ты живешь?

Я вздохнула:

— Дальше. Я скажу, где притормозить.

Раневский отключил GPS-навигатор и сосредоточился на дороге.

Замелькали знакомые с детства дома. Малышня восторженно выбегала из дворов, еще издалека завидев белый Порше, и словно верноподданные королеве, махали руками нам вслед. Да, такое творение автопрома появилось в нашей деревне впервые.

— Странные, — кивнул парень.

— Для них — ты странный. Не удивляйся.

Мы вошли в поворот.

— За следующим поворотом можешь начинать сбрасывать скорость.

Вдалеке показалась тетя Света — соседка.

— Видишь женщину в синем халате? — парень кивнул, я продолжила. — За ней, через два двора.

Мы проехали мимо магазина, где, как обычно, столпилось немного народа. Как-никак пятница. Пусть еще и обед.

Раневский начал притормаживать.

— Где?

— Следующий. Справа синие ворота.

Я выдохнула и внезапно почувствовала, как внутри грудной клетки завязывается нервный узел. Хоть бы родителей дома не было.

Но, как назло, из всех дворов выходили люди. Знакомые, соседи, дети, старички. То там, то тут мелькали заинтересованные лица.

— Не мог себе Ладу купить, — расстроенно проговорила я.

Федор хмыкнул.

— Эти? — посмотрела на открытые синие ворота, и мои брови взлетели вверх.

— Да, — рассеянно ответила я.

— Ты сказала своим, что приедешь? — кажется, Раневский был удивлен не меньше моего.

— Ты видел, чтобы я кому-то звонила? — повернула к нему недовольное лицо.

Он пожал плечами и стал медленно поворачивать во двор.

— О, Господи... — выдохнула я и подалась вперед, ухватившись за два передние сиденья.

Во дворе стояла серебристая ауди производства года так двухтысячного.

Мы остановились.

— Это не ваша машина, — утвердительно произнес Раневский.

Я застонала и уперлась лбом в его сиденье:

— Нет. Мамина племянница Вера со своим женихом. Блиииин, ну почему именно сегодня?

— Ты ее не любишь?

— И это взаимно, — тихо и зло проговорила я.

Я услышала какое-то шебуршение, а потом резкий громкий сигнал.

— Ты что делаешь?! — заорала ему прямо на ухо.

— Пусть встречают гостей, — он открыл дверцу

— Господи, что ты наделал! — я ухватилась за его футболку, чтобы затянуть обратно, но она выскользнула из моих пальцев. — Ты свихнулся?!

— Вылезай, — он посмотрел на входную дверь. — Кажется, сейчас кто-то выйдет.

— Твою ж! Раневский ЉцензураЉ, ты ЉцензураЉ!!!

Он открыл мне дверцу, и я вскочила, активно настраиваясь на драку. Но мои руки были перехвачены, и я оказалась прижата к нему вплотную, так, что мой нос уткнулся в его ключицу.

— Какая-то дама смотрит на нас с порога, — прошептал Федор. — Веди себя прилично, — и медленно отстранил меня от себя.

Лишь бы не мама!

Я бросила на него взгляд полный ненависти и осторожно повернулась.

— Э-эм... — замерла под колючим взором. — Привет.

— Привеет, — протянула Вера, растянув рот в улыбке, и направилась к нам. — Мы не ждали тебя... так рано.

Я высвободилась из цепкого обхвата Федора и пошла ей навстречу. Мы обнялись и она бросила на авто оценивающий взгляд. А после, такой же — на парня.

— Да вот, и сама не ожидала... — рассеяно пробормотала, оглядываясь в поисках остальных свидетелей.

Сзади подошел Раневский, и мне не оставалось ничего другого, кроме как представить их друг другу.

— Вера, это Федор. Федор, это Вера.

— Лучше — Ника, — она мило улыбнулась, а меня чуть не вывернуло. — А ты?.. — она посмотрела на Раневского, а потом на меня.

Я не нашлась, что сказать, зато этот наглый чмошник — без проблем:

— Я парень Люды.

И в этот момент воздух застрял где-то в районе бронх.

— Друг, — выпалила вслед.

— Парень-друг, — поправил он. — У нас полная гармония, — и положил руку мне на плечо.

Я сжала все нутро, лишь бы не отбросить ладонь этого гада.

Неожиданно в проеме дверей появился отец.

— Люда? — он произнес мое имя с изумлением, вот только сомневаюсь, что он был сильно удивлен, увидев именно меня, ведь его взгляд направлялся прямо за мое плечо.

— Папа! — я поразилась идиотизму происходящего. — Папа, это Федя — мой парень, — выпалила я неожиданно для себя, — Федя, это мой папа, — протарахтела, как реактивная, надеясь на адекватную реакцию родителя.

— Почему ты не сказала, что приедешь не одна? — он посмотрел на авто. — И раньше?

— Все как-то неожиданно получилось, — вновь затараторила я. — но Федя скоро уезжает. Да? — с долей угрозы произнесла я, смотря на немного потерянное лицо.

— Зачем же, — папа протянул руку. — Анатолий Сергеевич.

— Очень приятно.

Федор протянул в ответ и пожал ладонь отца.

— Пусть остается хотя бы на обед. Мать только-только накрыла на стол.

Вероника скрестила руки на груди и зло зыркнула в мою сторону. Я повторила ее движение и точно также уставилась на Раневского. Тот усмехнулся.

— Спасибо. Я сегодня не успел позавтракать.

— Вот и хорошо.

Отец подошел к открытой двери и крикнул:

— Мать, встречай зятя! — и вошел в дом.

— Что?! — изумленный возглас послышался откуда-то из глубины комнат.

Я услышала, как на пол грохнула кастрюля и по деревянному полу застучали пятки. Медленно закрыла глаза ладонью и тихо вздохнула.

— Господи ...

— А ты не говорила, что у тебя появился парень, — язвительно произнесла Верочка, направляясь к двери, из-за которой показалась светловолосая голова моей мамы.

Я еще забыла перед тобой отчитаться, Верка. Ты два года здесь не появлялась, какого монаха тебе интересно, завистливая ты су

* * *

!

— Доченька! — мама на ходу одевала летние шлепанцы и летела ко мне. — Что же ты не позвонила, что приедешь не одна?

Я раскрыла объятья и сама оказалась захвачена в крепкое кольцо маминых рук.

— Э-э, мам, — на некоторое время я потеряла возможность дышать.

Женщина ослабила хватку.

— Я не планировала, как-то спонтанно все получилось.

Ага, особенно спонтанно у меня бывший враг номер один переквалифицировался в бойфренда.

— Эх, Люда, сказала бы хоть за часок, я бы приготовила, что вы любите, — она наконец-то отпустила меня и повернулась к Раневскому. — Молодой человек, вы едите мясо?

Верка фыркнула, скрываясь в дверном проеме. Ее Максим был вегетарианцем, и ей приходилось волей-неволей поддерживать своего мужа в этом увлечении.

— Да... — рассеянно ответил Федор и бросил на меня обеспокоенный взгляд.

— Ой! — я растянула губы в неловкой улыбке. — Мама, это Федор. Федор, это моя мама — Анастасия Александровна.

— Очень приятно познакомиться, — с доброй улыбкой произнес парень.

Мама улыбнулась в ответ. А после, с довольным вздохом, заключила и его в крепкие объятья. Выглядела она забавно, ниже больше чем на голову за Раневского, мама смогла его так крепко сжать, что тот аж покраснел толи от нехватки воздуха, толи от смущения. Ну офигеть теперь.

— Ну наконец-то, — выдохнула женщина, отстранившись от обомлевшего Федора и обернулась ко мне. — Наконец-то ты его привезла. Так и знала, что ты что-то скрываешь от нас!

И сама от себя, притом, блин!

— Мам, ну что ты придумала? Ничего я не скрывала...

— Все! — она резко махнула ладонью. — Не хочу слушать твои оправдания.

Мама развернулась и быстрым шагом направилась в дом. И как только она скрылась за дверью, я уже было хотела налететь на Раневского как голодный ястреб, но ее светлая шевелюра вновь появилась в дверном проеме:

— Картошка стынет, — и моментально скрылась.

Я прикрыла глаза, успокаиваясь, и тихим размеренным голосом попросила Федора:

— Достань, пожалуйста, чемодан.

И вздрогнула, когда его рука оказалась на моей талии. Когда я намеревалась пнуть его пяткой, Раневский наклонился к моему уху и едва слышно произнес:

— Тссс, твоя сестренка смотрит на нас из-за шторки.

Я напряглась и попыталась, как бы невзначай, провести взглядом по окнам. Одна из занавесок неестественно дернулась, и я раздраженно фыркнула, опустив голову. Неожиданно Раневский притянул меня вплотную к себе, так, что моя спина уперлась в его грудь.

— Вы конкурентки или как? — его голос прозвучал совсем близко.

Щекой он прикасался к моим волосам, а его дыхание едва заметно щекотало шею.

— Я расскажу все, если ты так хочешь, — произнесла я, поворачивая голову к парню. — Только отлипни от меня.

Он тихо и коротко засмеялся, а потом отпустил меня и пошел к машине.

— Еще раз так прижмешься ко мне, я тебя вырублю, не глядя, есть рядом кто-то из близких, или нет, понятно?

Парень фыркнул и закатил глаза:

— Мне от тебя ничего не нужно, уж поверь.

— Слава Богу, если так, — с иронией произнесла я, и обернулась на окна. Вроде, нет никого.

— Иди сюда, — позвал, подходя к багажнику.

Я уже расстроенно поплелась следом.

— Что?

Он открыл замок, вытащил чемодан, поставив его на асфальт, и уселся на освободившееся место.

— Рассказывай, — как само собой разумеющееся сказал в ответ на немой вопрос с моих глазах, и похлопал ладонью по месту рядом с собой.

Я устало вздохнула и осторожно села на максимальном расстоянии от этого, решившего мне таким образом помочь, человека.

— Ты мне кто, чтобы я с тобой делилась своими семейными проблемами? — произнесла, скрестив руки на груди и холодно уставившись на наглого парня.

Тот скорчил недовольную мину:

— Ты мне пообещала, так что не увиливай.

Тяжело вздохнула. И дернуло меня за язык ляпнуть.

— Ладно, — сцепила пальцы в замок. — Когда я была еще маленькой, к нам в гости на лето приезжала эта Вера. Она старше меня всего на полгода, но пошла в школу на год раньше и была просто тотальной отличницей. Заучкой даже. У меня же тогда с успеваемостью было не очень, и поэтому мама постоянно ставила мне ее в пример: "Смотри, Люда, она на год раньше в школу пошла и все равно учится лучше тебя. А ты безобразничаешь. Возьмись за ум. Почему у других дети как дети, а у нас..." — я замолчала. -Ну и все в таком роде. И ладно бы, мне ею просто планку сделали, я на такое не сильно внимание обращала. Но вот когда Верка на лето к нам приезжала, то постоянно подстраивала такие ситуации, когда ее по голове гладят за сообразительность, а на меня кричат.

— Детские обиды, бла-бла-бла, — скучающе произнес Раневский. — Все понятно.

Я толкнула его локтем в бок за такой противный характер — он не дал мне закончить. Парень ойкнул.

— Дальше я повзрослела и выбилась в отличники. И вся эта галиматья перестала давить на мои мозги. И вот Верка, едва закончив школу, выскакивает замуж. Знаешь, что сказали мои родители? — Раневский посмотрел на меня. — "Смотри, какая молодец! Отхватила себе такого парня". Вопрос — у кого отхватила? Позже мы узнали, что Макс до этого был женат, и еще школьницей Верка увела его из семьи.

— Школьницы бывают весьма соблазнительны, — заметил Федор, ухмыляясь.

— Извращенец, — возмутилась я и нахмурилась. — Короче. Тогда от меня родители отстали окончательно. И я уже думала — все. Но, не тут то было. Верка вместе со своим Максом купили квартиру и машину.

— Вот это вот мучение? — кивнул он куда-то назад. — Разве это машина?

— Машина, Раневский, для наших возможностей — еще какая.

— И что, твои предки опять начали на тебя гнать? — уже более заинтересованно спросил Федор.

— Слава Богу — нет. Но Верка — задолбала меня от А до Я. При любой удобной возможности хвасталась всем, чем только можно. Начиная с новых сережек и заканчивая подставкой для зубных щеток. Вот поэтому я ее и не люблю.

— А Максим ее, он кто вообще?

— По жизни? — парень кивнул. — Какой-то малый бизнес. То ли грузоперевозки, то ли туры по городу, не знаю.

Я опустила голову и уставилась на свои руки. И что нам теперь с этого обмана будет? Как родителям в глаза смотреть, когда я им правду расскажу?..

— Дети, вы где там? — раздался голос отца.

— Идем! — я выглянула из-за открытого багажника.

Отец кивнул и скрылся в дверном проеме.

— Давай я тебе помогу, — Раневский вдруг сжал мои ладони в своих руках и с каким-то странным блеском в глазах начал вглядываться в мое лицо, когда повернулась. — Я исполню роль идеального парня для твоей Верочки, чтобы она подавилась слюнями от зависти, а твои родители больше не стали тебя упрекать. Потом просто скажешь, что разошлись, потому что... найдешь причину, в общем, — что-то в его голосе меня напрягло.

— Это идиотская идея, если честно, — я пошатала головой и отвернулась к дороге. — Но я уже во все это ввязалась. Что ты хочешь взамен?

— Ничего, — он отпустил мои руки. — Это компенсация... за причиненный ущерб.

— Ты хоть представляешь, как я рискую, доверяя твоим словам? — я попыталась поймать его взгляд.

— Ты не рискуешь, — разъяснил он. — Могу в залог оставить паспорт. Буду, как гостарбайтер, работать за документы, хочешь? — он бросил на меня взгляд, в котором плескалась ирония.

— Издеваешься? — хмыкнула я, хлопая его по руке.

— А что... — он задумался, и на его лице расплылась странная самодовольная улыбка. — Будешь моей госпожой.

— Ты совсем чокнулся?! — воскликнула я, вскакивая.

— Тихо ты! Шуток не понимаешь, что ли? Я же по-дружески.

По-дружески? Он только что сказал это словосочетание? Серьезно?

— А о чем это ты подумала?.. — начал Раневский, щурясь и поднимаясь ко мне.

— Ни о чем, — произнесла я по слогам, сделав каменное лицо.

Мой взгляд лихорадочно блуждал по двору, избегая фигуры Федора, пока не наткнулся на красное чудовище. Как за спасательный плот, я за него схватилась и быстрым шагом направилась к порогу родного дома.

— Чего стоишь? — обернулась. — Картошка стынет.

— Так как вы познакомились? — Вера отложила вилку в сторону и уставилась на меня взглядом, полным скрытого чувства превосходства.

Я потеряно улыбнулась, дожевывая порцию маминого фирменного салата с ананасами, с трудом проглотила, так как после дребезжания неприятного Верочкиного голоса кусок в горло не лез, и бросила тревожный взгляд на Раневского, не забыв приправить его смачним пинком под столом. Тот поперхнулся, прокашлялся и, пнув меня ощутимо в ответ, так что я вся даже дернулась, нежно на меня посмотрел.

— Очень романтично, — наконец-то произнес парень едва не елейным голосом, и мне с трудом удалось сдержать смешок. — Ты расскажешь?

— Нет, — точно так же улыбаясь в ответ, произнесла я. — Давай ты.

— Ладно, — он взял мою ладонь в свою руку и показательно выложил их на стол. — Это случилось еще в сентябре.

— Так давно? — удивилась мама.

— Да, — Федор кивнул. — У нас очень долго завязывалось общение. Практически, год, — издевательски дополнил парень, бросив на меня насмешливый взгляд.

Я фыркнула:

— Наверное, кое-кто немного тормозил.

— Люда! — мама возмущенно на меня посмотрела.

Я вздохнула и пнула Раневского под столом, чтобы он продолжал.

— Даже не знаю, кто больше, — хмыкнул парень, но увидев мой злой взгляд, решил не рисковать. — Но не в этом суть. С чего я начал?

— С сентября, — напомнила Верочка, противно улыбаясь.

— Да, — Раневский кивнул и погрузился в мысли, словно ему действительно нужно было вспоминать. — Я с другом возвращался с лекции, и мы остановились поговорить, потому что нам нужно было расходиться домой. И тут послышались чьи-то быстрые шаги.

— Я опаздывала на пару, — вставила свои пять копеек и я, и Раневский повернул голову ко мне.

Его рука сильнее сжала мою.

— Люда летела, как фея. Волосы развевались, на щеках румянец, взгляд далеко вперед... — его глаза затуманились, и это выглядело так реалистично, что даже я чуть не поверила (но я-то знаю, что выглядела чуть лучше бомжа). — Летела и врезалась. В меня.

За столом раздался дружный смех, я смущенно улыбнулась и ущипнула свободной рукой Раневского за бедро. Он тихо ойкнул.

— А потом он сказал: "Куда ты..." — начала я, собираясь продолжить историю так, как это было в действительности, но мне не дали.

— "... Спешишь, красавица. Осторожней. Я конечно, не стена, но тоже здесь стою", — перебивая меня, закончил Раневский.

Я поджала губы и недовольно на него посмотрела. Строит из себя рыцаря.

— А она мне отвечает: "За.."

— Зачем же ты здесь стоишь, если не стена — говорю, — мило улыбаясь парню, дополнила я.

Значит, если сам — так рыцарь, а меня можно и хамлом?

— В общем, — вдохнул Федор, осматривая всех слушателей. — Так все и началось.

— И давно вы вместе? — нетерпеливо спрашивает Вера.

Ей, видимо, интересней, чем родителям.

Я судорожно пытаюсь вспомнить, когда я в последний раз говорила маме, что у меня никого нет. Вроде бы, после неожиданного приезда Лешки... А там, фиг знает.

— Что-то около месяца, — наконец-то выдавливаю из себя и смотрю на своего лже-парня.

— Чуть меньше, — поправляет он.

— Да.

— То есть, не с самого сентября? — брови Верочки взлетают куда-то в область роста линии волос.

— Да, — повторяю.

— Люда долго к этому шла, — вставил Раневский и приобнял за плечи, разомкнув пальцы на моей ладони.

Я тут же опустила руку и вытерла ее о ногу, только оказалось — о его ногу. И, чтобы зря мои пальцы там не шастали, чувствительно ущипнула.

Парень оказался то ли выносливым, то ли быстро привыкающим, но виду на мои издевательства не подал. Даже больше — повернулся и с наимилейшей улыбкой потрепал меня по волосам.

Родители сидели немного в шоке. Но мама еще хоть как-то пыталась принять непринужденный вид и улыбалась, а отец... Он просто медленно жевал, смотря в никуда. Только это "никуда" находилось прямо над головой нежного Максима, от чего тот постоянно беспокойно ерзал на стуле и поправлял свои светлые, чуть кудрявые волосы.

— У тебя шило завелось? Успокойся, — шепнула Верочка, оглядываясь на него.

Тот бросил на нее умоляющий взгляд и выразительно посмотрел на моего отца. Я закашлялась, пытаясь скрыть смех, и спасатель, в виде гада Федора, тут же пришел мне на помощь, несколько раз хлопнув ладонью по спине. Я начала отмахиваться:

— Все! Спасибо! Хватит, приду... — я с ужасом осознала, что чуть не обозвала своего типа-парня. — ...Придууумал же такое, я не умираю!

— Ну ты и ду... — его глаза издевательски заблестели. — ...шечка, когда злишься.

— Вы такие милые, — протянула Вера, искривив губы.

Я фыркнула. Раневский улыбнулся:

— Спасибо. С ней невозможно быть другим.

Ага-ага.

Господи, ну он и искусно играет, словно прирожденный актер не отвлекается ни на миг, и глаза, эти глаза...Доброта и милосердие. Мать Тереза в реинкарнации. Надеюсь, я не сильно отстаю от "гуру".

— О, — я сделала умиленное лицо, но не решилась как-либо к нему притронуться.

Кажется, при родителях это было бы слишком. Да и прикасаться к нему как-то желание не горит, если честно.

Верочка излучала столько затаенной обиды, сколько даже я не успела скопить за полтора десятка лет, и поэтому сейчас вилка в ее руке угрожающе впилась в кусок картошки. Папа сидел в прострации, время от времени прерываясь на заполненную до краев тарелку и бросая на меня обеспокоенные взгляды, а на Федора угрожающие. Во-от, даже ему понятно, что что-то с этим чуваком не чисто. Мама...

Мама — это совсем другая опера. Я видела, как она вся напрягалась каждый раз, когда Раневский совершал любое телодвижение. И опять же, я видела, как она сгорает от нетерпения, чтобы расспросить меня обо всем настолько досконально, насколько это возможно.

И именно поэтому я нервничала больше всего, ведь соврать все до мельчайших деталей — не в моей компетенции. Я больше по масштабным лже-событиям спец, или по внутричерепным галлюцинациям, но никак не по бытовухе и ежедневном "как посмотрел" и "что сделал". Сбежать бы от этого расспроса далеко-далеко, только бы не врать еще больше. Кажется, в последнее время ложь — единственное, что спасает меня от жутко неприятных ситуаций. И она же меня в них загоняет. Нечаянно, ненамеренно я вылезаю из одной ямы и с бОльшим упорством заползаю в другую, — лишь бы не такую как первая. И так по кругу — десятки, сотни раз.

Персональные американские горки. И я знаю, кто виной всему этому дурдому, который происходит в моей жизни.

Я медленно повернула голову в сторону Раневского, который как раз забросил в рот парочку черри и с довольным видом начал их пережевывать. Мазнула уставшим и хмурым взглядом по его лицу и плечам — что случилось и почему он здесь? Как я к этому дошла?

Он меня обзывал, да. Он меня унижал — да. Он меня преследовал? Да! И все равно, Федор сейчас сидит здесь, за одним столом с моими родителями, которые даже не подозревают, что он тот самый, с кем их любимое чадо грызлось с начала осени и даже сцепилось в неравной схватке на суде. А если вдруг узнают — то не поверят в любом случае. Слишком уж качественно Раневский, в роли моего парня, играл мистера Идеальность.

Ну что это за человек! Я его не понимаю, совсем. Какой ему с этого интерес, если он решил, что больше на меня не посмотрит, как на девушку? Неужели, и правда, в нем взыграло чувство вины? Как так получилось, что теперь этот парень горит желанием помочь мне в любой ситуации? И когда уже наступит тот момент, когда Раневский решит, что замолил все свои грешки и отстанет от меня, в конце-то концов?!

— Что? — парень повернулся ко мне, почувствовав долгий колючий взгляд.

Я подняла брови:

— Ничего, — и добавила: — Любуюсь.

Он посмотрел на меня испытывающе, словно не зная, что от меня можно ожидать, а после повернулся к своей тарелке и принялся медленно есть, искоса бросая на меня настороженные взгляды.

— Людмила?

— Да? — я повернулась на оклик противно-знакомого голоса, отрываясь от созерцания птенца-жрона*. (*Жрон — вымышленное божество, которое жрет все подряд).

Боковым зрением заметила, как тот облегченно вздохнул.

— Я хотела спросить... — Верочка сладко улыбнулась, будто готовясь к страшному разоблачению.

Я насторожилась и навострила уши — а вдруг она все поняла по нашему поведению и теперь решила опозорить меня перед родителями?..

— Спросить, как ты сдала все экзамены, — и так тягуче, так противно она это произносила, что у меня невольно дернулось лицо, искажаясь в противной гримасе.

— Что такое, — спохватилась мама. — Тебе плохо?

— Н-нет, нет! — что ж придумать-то?.. — Просто... перчик попался! Горошек.

Я довольно вздохнула и посмотрела на Верку, стараясь максимально контролировать выражение своего лица.

— Хорошо сдала, не переживай, — успокоила я ее.

У девушки напротив гневно сверкнули глаза.

— Молодец.

Она-то на заочке доучивается, на какого-то менеджера. И, скорее всего, Верке теперь практически не в чем меня упрекнуть перед родителями. Учусь я хорошо, не гуляю, с плохими компаниями не связываюсь, нашла себе типа-парня (она-то не знает, что он типа), и притом не простого, а практически золотого (как бы в такое-то "золото" на улице ненароком не вступить). Сидит теперь напротив, глазами охреневшими смотрит, почти не мигает. Зависть внутри алой змейкой вьется-вьется, да так и не решается выползти через рот, когда родители рядом. Бесится, как черт.

— А вот Максимка, — начинает она, — недавно купил нам в НАШУ квартиру огромную картину какого-то известного польского художника... Как его? — она толкнула мужа в бок, и тот вздрогнул от неожиданности.

Как же я ему не завидую... Но, сам виноват.

— Генрик Стажевский, — проговорил тихо, морщась и потирая бок.

— Да! Такая замечательная картина. Прямо глаз не оторвать!

— Генрик Стажевский? — вдруг включился в разговор Раневский, откладывая вилку в сторону. — Геометризм, кубизм и авангард? В нашей галерее есть его картина, — парень повернулся ко мне. — В этом году мамина подруга подарила маме на день рождения картину с названием "Композиция". Я по телефону узнал об этом и заинтригованный попросил ее скинуть мне фотку. Могу даже сейчас показать, — он полез доставать телефон, а неуютно поежилась — все взгляды направлялись на нас.

— Вот.

Парень развернул приличный дисплей к нам и мы смогли увидеть нечто... Нечто... Нечто разноцветное.

— Я подумал, что мама пошутила, и отправил в ответ: "Ты издеваешься?"

— Это "Композиция"? — произнесла я недоверчиво, тыкая в экран пальцем.

— Именно. Мама дулась две недели, а потом сказала, что эта картина стоит больше двадцати штук зеленых.

— Что? — вдруг заговорил папа, щурясь, чтобы лучше разглядеть. — А-ну дай сюда! — большая ладонь потянулась через весь стол и Федор бесстрашно передал яблочный аппарат моему родителю, который несколько мгновений пытался найти в этом творении современного искусства что-то, что стоило бы двадцати тысяч.

Расстроенно подняв голову, он посмотрел на маму:

— Я таких за полдня нарисую штук пятьдесят! Почему мы с тобой еще не живем в Париже?

— Потому что куры сами себя не покормят! — вдруг вскочила мама. — Я же за них забыла совсем. За гостями и хозяйство забросила!

Она еще что-то тарахтела, подхватывая на ходу небольшое пластиковое ведерко и одевая тапки, а после вихрем выбежала на улицу, взметнув за собой занавески и хлопнув дверью. Я несколько секунд не отрывала взгляд от двери, закрывшейся мгновение назад, а потом хмыкнула и взялась за вилку — на тарелке еще лежало немного вкусняшек, от которых я не собиралась отказываться.

В бок противно кольнуло, и я недовольно зыркнула на Раневского:

— Что?

Парень все еще выглядел удивленным или даже озадаченным.

— Она всегда такая гипперактивная? — прошептал он мне на ухо.

Я пожала плечами — для меня это привычное дело.

Папа улыбнулся с выражением "ну, как-то так" и, последовав моему примеру, тоже принялся за еду. Вера прочистила горло и посмотрела на Федора, мило улыбаясь.

— А кем у тебя родители работают? — елейный голосок ядовито впился мне в уши.

Я не выдержала и громко цокнула вилкой по тарелке — да что ж тебе, зараза, молча не сидиться?..

— Мама домохозяйка, — ответил парень дожевав картофель, на что Верка довольно улыбнулась.

Я ухмыльнулась на ее откровенную радость.

— А отец есть?

— Конечно, куда же ему деться, — немного раздражения в голосе ясно давали понять, что Раневский тоже засомневался в адекватности родственницы. — Работает в госсовете.

— Секретарем? — с надеждой произнесла моя "сестричка".

Парень хмыкнул:

— Ты видела где-то, чтобы секретарь заработал на машину своему сыну, — он кивнул за окно, где стоял его Порш, — несколько миллионов?

Верка поджала губы и с ненавистью на меня посмотрела. Папа закашлялся, и я потянулась, чтобы постучать по его спине. А затем повернулась к Федору и, схватившись пальцами, словно когтями, за его руку, злобно зашипела:

— Мог бы хоть сегодня не выпендриваться!

— Она сама напросилась, — прошептал он, чтобы услышала только я. — Выдра.

Я неожиданно для себя прыснула, и парень отцепил от себя мои пальцы, которые оставили красные следы на коже.

— М-м, — Вера беспокойно посмотрела на мужа. — Так он депутат, — ее глаза вновь вернулись к моему лже-парню.

Он кивнул в ответ, едва поморщившись.

— И сколько он зарабатывает? — совершенно бестактно спросила сестрица.

— Хватает, — произнес Федор с улыбкой, которая больше напоминала хищный оскал.

Верка пристыжено (или просто обижено) опустила голову и принялась запихивать в рот колечко помидора.

— Та-ак, — папа поднялся из-за стола, рассеяно оглядев молодую компанию. — Я пойду, матери помогу, а вы тут развлекайтесь, — и вышел из комнаты, оставив нас вчетвером.

Худшее сочетание личностей в этой четверке и не придумаешь. Чего стоят только Верка и Федор.

— Вера, — неожиданно окликнул девушку Раневский, и та подняла голову от тарелки. — А твои родители чем занимаются?

— У меня есть только мама, — обиженное достоинство проявилось в выпрямившейся фигуре. — У нее небольшой бизнес.

Ага, бизнес. Ларек на остановке.

— Так может мой отец ее знает? — брови парня приподымаются.

Только если он ехал мимо и решил прикупить сигареток. Конечно, если он курит.

— Нет, вряд ли... — девушка бросила на меня полный ненависти взгляд — боится, что я могу ее сдать.

А ты не бойся, душечка. Сдам и не побрезгую.

— Максим, — я решила разрядить обстановку, обратившись к самому спокойному человеку в этой комнате.

Вообще, он хороший, я бы даже сказала мягкосердечный (скорее всего, поэтому и стал вегетарианцем). Только вот как его умудрилась отхватить эта гадина — я ума не приложу.

— Как там твое дело?

Он даже просиял от моего вопроса, видимо, давно никто не интересовался.

— Замечательно, — произнес с улыбкой, поправляя светлые чуть волнистые волосы. — Расширяемся сейчас.

— Да? — с ним было приятно говорить, он был человеком знающим. — Каким образом?

— Недавно нам дали лицензию на перевозку пассажиров, так что будем открывать таксо-парк, — Макс немного наклонился вперед, а Верка недовольно дернула носом — ей не нравится, что я с ним говорю. — Пока что думаем над названием, — он положил локти на стол. — Идет набор водителей. Не хочешь?

Я хихикнула, представляя себя за баранкой.

— Не очень, вообще-то. Вот если бы начальником меня...

— О, Людочка, да ты разогналась. Сразу тебя начальником, — как будто изумляясь, мужчина поднял брови.

— А то, я не зря на юриста учусь, — я довольно подняла подбородок, и в этот момент в бедро что-то кольнуло. — Ай!

— Что там? — наивно хлопает ресницами Раневский, незаметно кладя вилку обратно на стол.

Я нахмурено на него смотрю и сквозь зубы произношу:

— Какой-то ползучий гад. Развелось сволочей.

— Нда, — протягивает парень, отворачиваясь.

Я сжимаю зубы и глубоко вдыхаю. А после шепотом произношу парню на ухо:

— Ты охренел, что ли?

— А что такое? — он говорит в голос.

Ну ладно.

— То, что нельзя быть таким оленем!

— Ты понимаешь, кому ты это говоришь? — Раневский как будто становится выше.

— Еще как! Хватит меня доставать!

— Заткнись сейчас же, — рычит он, и я просто как сера воспламеняюсь от такой наглости.

— Что ты сказал? — я прищуриваюсь, сдерживаясь из последних сил.

На глазах у Макса и Верки разворачивается настоящая семейная драма. Только вот Максим растерялся, а сестрица прям не может сдержать радости.

— Что? — Раневский хмурится, и я впиваюсь ногтями ему в руку.

— Что ты только что сказал, повтори немедленно!

— Я сказал, что тебе стоило бы помолчать!

— Да кто ты мне! — я возмущенно отмахиваюсь от него. — Ты мне па... — я на мгновение теряю способность говорить, спасая себя от краха. — Папа, что ли?

— Нет, и слава Богу! — он, кажется, и вправду разозлен не меньше меня.

Неожиданно нас прерывает противно-елейный голос:

— Вы такие интересные...

— Что? — мы вместе синхронно поворачивает головы к говорившей.

— Говорю, вы такие интере-есные, — повторяет она, растягивая слог.

— Почему? — я пытаюсь успокоить громко бьющееся сердце.

— То сюсюкаетесь друг с другом, как дети, то ссоритесь, как дворовые собаки, — она наклоняет голову набок. — Так... необычно.

— Слушай, Верочка, — угрожающе обращаюсь к девушке я и медленно поднимаюсь из-за стола. — А какая тебе разница?

— Просто, интересно, — не унимается она, вертя в руках вилку. — Как вы еще терпите друг друга?

Это просто верх наглости! Что она о себе думает?

— Может, тебе не следует совать нос в мои отношения? — я упираюсь кулаками в стол и немного наклоняюсь вперед.

— А что я такого сказала? — она хлопает ресницами, играя невинную овечку, и краем глаза я замечаю, как Максим потирает глаза, пытаясь скрыть от себя это неприятное зрелище.

— Люда, — Раневский поднимается следом и легко прикасается к моей руке. — Не обращай на нее внимания.

Затем он поворачивается к гадине, мило улыбающейся напротив.

— Мы не терпим друг друга, Вера, — произносит парень совершенно спокойно. — Мы друг друга любим. Тебе не понять, — и под охреневшим взглядом сестрицы уводит меня из комнаты.

Вот тут я готова ему зааплодировать — так сыграть, такие слова сказать... Просто невероятно, как красиво он ее обломал. Талантище.

— Вау, — только и могу выдохнуть я, когда мы выходим на крыльцо. — Ты.. просто невероятно...

Он хмыкает и довольно опирается на стену.

— Она достала меня. Сколько да сколько, — он перекривляет ее лицо, искажая голос. — Если узнает, ей легче не станет.

Я качаю головой, и неконтролируемая улыбка расплывается на моем лице.

— Я могу тебя похвалить, только боюсь, что ты загордишься.

Парень закатывает глаза и отталкивается от стены, чтобы сойти со ступенек.

— Ты куда?

— Мне нужен бензин, — не поворачиваясь произносит он, находясь уже на пол пути к авто.

— Э-э, а у нас его нет, — я осматриваю двор так, как будто под каждым кустом должно находиться по одной канистре минимум.

— Заправка, — поправляет Раневский, на мгновение оборачиваясь. — Я имел в виде заправку.

— А-а, — протягиваю я, когда смысл его слов доходит до моих мозгов.

Срабатывает, отключаясь, сигнализация, и Порше задорно мигает фарами. Федор открывает дверцу и собирается садиться, но замирает, поставив одну ногу в салон.

— Покажешь? — обращается он ко мне, кивая на место рядом с водительским.

— Только туда минут двадцать ехать, — я подхожу к авто.

— Ничего, должно хватить, — он садится и открывает дверцу изнутри. — Прошу.

— Доченька! — мама возникает из-за угла дома. — Вы куда? Уже уезжаете?

— Нет, мам, — мне приходится привстать, чтобы выглянуть из-за открытой дверцы. — Феде нужно заправить машину, мы съездим в центр.

— А, — она облегченно вздыхает, отступая назад. — Счастливого пути тогда.

— Спасибо, — я хлопаю дверцей, мысленно изумляясь, что я только что назвала Раневского "Федей". Никогда не думала, что доживу до этого.

Глядя в зеркало заднего вида, парень сдает назад, выезжая из двора под надзором моей матери.

— В какую сторону?

— Направо.

Он просигналил, отъезжая, и я уставилась в окно.

Господи, скажи мне кто-нибудь вчера вечером, что я поеду домой с Раневским, я бы не то что не поверила... Я бы сдала в психушку этого человека без раздумий.

* * *

* * *

Сидит, хмурится в окно, как будто хочет просверлить его взглядом. Мелкотня выбегает к дороге, все, кто нас замечает — пялятся, словно в деревню приехал цирк. Не переношу такое.

Выжимаю газ — вдалеке взлетает стайка воробьев.

— Сбавь немного, — вдруг раздается тихий голос. — Скоро поворот.

Я сжимаю зубы, сдерживаясь от того, чтобы резко ответить — не люблю, когда со мной разговаривают таким повелительным тоном. Но девушка даже не смотрит на меня, она как будто витает где-то далеко от всего этого, и точно не хочет возвращаться.

— Метров через тридцать поворот направо, — также тихо произносит Людмила. — Выедем на трассу, тогда налево и прямо, пока я не скажу.

Она, наверное, сама не замечает, как повелительно звучит ее голос.

— Сири, — я активирую программу, устанавливая телефон на подставку, и выворачиваю руль.

Девушка, которая сидит рядом, вздрагивает от моего голоса и ее пальцы сжимаются в кулаки. Я как бы и не хочу это видеть, но невольно, боковым зрением замечаю каждую деталь. Когда она всю дорогу до своего дома сидела позади, было гораздо легче.

— Да.

— Отправь сообщение на контакты группы "Зверинец": "Буду после шести".

— Есть.

Я отключаю гаджет и бросаю осторожный взгляд на Люду — она удивленно смотрит на мой телефон, не отводя взгляда.

— Интересно?

Она несколько раз моргает и косится на меня:

— Да как-то не очень... Почти.

Я шатаю головой:

— В новом поколении этих гаджетов, — начинаю объяснять ей, как ребенку (напомнила мне Данюху, только вот стесняется показывать интерес), — установлен вот такой голосовой помощник Сири.

— Да.

Я фыркнул и деактивировал мигнувший телефон.

— Он реагирует на свое имя и может координировать информацию, помогать отправлять сообщения, звонить, даже просто отвечать на вопросы, общаться и шутить.

— Ты серьезно? — Люда с недоверием посмотрела на меня, заправляя за ухо выбившуюся из хвоста прядь.

— Ты только что сама это видела своими глазами.

— Нифигашечки, — она откинулась на спинку сиденья, а я с трудом сдержал смешок — так забавно прозвучало это слово в ее исполнении. — Ты ее наверное всем гадостям, которые знаешь, научил?

— Нет, не научил, — хмыкаю. — Она воспитанная, да, Сири?

— Да.

— Матерь Божья, — девушка смотрит на смарт широко открытыми глазами. — Что оно такое?

— Загрузка... — произносит голос из динамика.

Людмила хватает меня за плечо.

— Божья матерь — Мария. В христианской вере...

— Отключи ее, — она сдавливает пальцы, и я морщусь — ногти неприятно впиваются в кожу. — А то мне как-то стремно.

— Пф, — я отлепляю ее лапку от себя и выключаю помощника, который во всю заходился объяснять происхождение самой большой религии мира.

Девушка кивает в знак благодарности, и опирается спиной на сиденье.

Мне кажется, или она больше не хочет меня убить?.. Сколько времени я видел в ее глазах только ненависть и гнев (было дело, даже кое-что погорячее), сколько раз убегала от меня, избегала встреч, а если мы виделись, то становилась подобно полной чашке яда, готовой в любой момент на меня опрокинуться.

Да, в последнее время мне казалось, что что-то в ней изменилось. Но только казалось, на самом деле...

"Я чувствую к тебе только ненависть и злость. А теперь еще и жалость."

И ничего более. Так она сказала, и я наконец-то осознал. А после выплюнул какую-то гадость и стало легче, и я ее понял. Наконец-то.

Теперь меня не коробит от ее вида, и я могу разговаривать с ней, не переживая за свои нервы. А еще, мне перестали сниться глупые сны, где я ее то из под колес машины спасаю, то вытягиваю из воды. Теперь она стала обычной. Только вот так просто отпустить ее у меня не получается, ведь я задолжал, серьезно и по крупному. А совесть (я думал, она умерла еще много лет назад) не дает мне покоя ни днем, ни ночью. Гадское чувство.

Вереница событий промелькнула перед глазами. Я выехал в тот вечер раньше, чем Люда мне написала, на несколько часов. Зачем, не знаю сам. Ехал медленно, рассматривал город, как в первый раз. Настроение было странно веселым, ведь я ожидал чего-то не такого...

Увидел девушку в витрине кафе. Она сидела за столом со своими "подругами" (так она сказала потом), и все они были мне смутно знакомыми. Я точно помнил блондинку с длинными кудрями — она разбавила мне пару вечеров после разрыва с Мариной, так неожиданно. Сама нависла на шею в клубе, лезла целоваться, пьяно лепетала какие-то бредни, а я, злой и полный жажды мести ко всему женскому полу (моя девушка практически бросила меня, не предупредив и назвав все это "по обоюдному согласию") решил не церемониться и повез красотку в гостиницу.

А потом эта героиня на соседнем сидении за нее вступилась, так обматерив, что у меня перехватило дух.

Рита — я помнил ее больше остальных, — училась со мной в одной группе и бесила едва ли не с первого курса. То на ногу наступит, то со стола сбросит книги, то толкнет локтем под ребро — "нечаянно" (протяжно, тоненьким и противным голоском). И каждый раз я молчал, курса так до третьего. А потом послал ее к черту — такое невозможно терпеть, не мне.

Самую мелкую из них — чуть полноватую бледнолицую девчушку я узнал с трудом. В начале года эта зараза напечатала обо мне (а ошибиться было сложно, о ком) в студгазете небольшой опус в издевательской манере изложения. Я приходил разбираться, но она спряталась за спиной какого-то бородатого мужика — препода с ее кафедры, и толком ничего не получила. Не знаю, за какие грехи она сделала мне такую гадость, но пацаны с меня долго ржали и до сих пор вспоминают бабушку, которая меня ненавидит ( вообще-то, так и есть, потому и ржали, свиньи).

Рыжая осталась для меня неузнаваемой. Странно, я думал, там собрались все, кому я успел насолить.

Почему я сидел напротив этого заведения несколько часов — непонятно. Зато успел своими глазами увидеть, как они распили несколько бутылок шампанского, вина, а после заказали еще и бутылочку с жидкостью цвета карамели. Очнулся только тогда, когда девушки начали подниматься, и быстро уехал с парковки — не хватало, чтобы меня еще здесь заметили.

А после разговора, который меня в каком-то роде освободил (понять бы еще, от чего), я впервые за месяц поехал отрываться. И вот, постепенно восстанавливаю репутацию отвязного гуляки и бабника. Мой зверинец думал, что я пропал полностью. Ржали по очереди, кто первый позвонит, и высказывали свои больные предположения: то болезнь смертельная, то обострение анемии (это врожденное, но они все равно издеваются, называя меня Белоснежкой время от времени), то на деньги кому-то влип и не хочу попадаться на глаза, то в казино сижу. Дураки, короче.

Девушки для меня стали одна другой краше, хотелось всех и сразу — еще бы, столько воздерживаться. А эта, — я искоса на нее посмотрел, — отпустила наконец-то из своих ядовитых лапок. Сидит сейчас, невинное дите, хлопает ресницами, глядя на плывущий под колеса асфальт, и даже не представляет, сколько всего я с ее алеющим образом перед глазами успел пережить. Даже не верится. Серьезно. Как она могла мне нравиться? Ни во что не ставящая, игнорирующая, плюющая на мое достоинство.

Впрочем, она обижена мной больше всех остальных, и я, наверное, это заслужил.

Ну вот, опять это ноющее чувство по позвоночнику и в пальцах. Ненавижу его, но лучше уж этот яд, чем то болезненное помешательство. Не был бы в машине — сплюнул бы на землю, так противно стало.

Я слабо кривлюсь, прибавляю немного газу — мы уже минут десять назад выехали на трассу, а после включаю музыку. Негромко. Меня раздражают дребезжащие стекла и вибрирующий руль. Лучше наушники — только моя музыка и только для меня.

— Я надеюсь, — вдруг произнесла Людмила, повернув ко мне голову, — ты не собирался оставаться на ночь? — и этот испытывающий прохладный взгляд.

Я фыркаю:

— Издеваешься? Что я здесь забыл?

— Я просто спрашиваю, мало ли, — спокойно проговорила девушка.

— У меня полно дел, — зачем-то говорю я. — Планы.

— Отлично, — Люда кивает и отворачивается к окну.

Отлично. Я тоже киваю сам себе и немного сбрасываю скорость — впереди мельтешит какая-то фура, а из-за подъема толком не видно, есть там поворот, или мне это только кажется.

В последнее время мне много чего кажется, поэтому теперь я на все подобные иллюзии обращаю больше внимания, чем раньше. Не хочется, отчего-то, вновь попасть в глупую ситуацию, которая болезненной иглой может ранить мое самолюбие.

* * *

* * *

*

— Счастливо добраться! — мама машет рукой вслед выезжающей со двора машине и тянет меня за локоть назад.

Раневский кивает, слегка улыбаясь, а после смотрит в зеркало заднего вида, чтобы наконец-то безопасно покинуть мой отчий дом. Отъезжающее авто сигналит, на секунду останавливаясь в поворотном маневре, а потом постепенно набирая скорость скрывается за поворотом проселочной дороги.

— И почему он не захотел остаться? — за спиной раздается противный голос.

Я медленно поворачиваюсь и смотрю на Верку — она выглядит ужасно довольной, как будто выиграла приз из-за того, что Федор уехал.

— У него полно важных дел, — холодно говорю я. — Он и так выкроил время, чтобы приехать сюда.

А вообще, не твое дело, дорогуша, — отвечаю я взглядом и отворачиваюсь, чтобы не портить себе день лицезрением ненавистного лица. И тут же встречаюсь взглядом с горящими мамиными глазами.

— Пойдем, достанем из погреба немного закрутки, — она подталкивает меня ладонью в спину.

О, сейчас начнется настоящий допрос, я ее знаю.

— Давайте, я вам помогу, — вдруг вызвалась моя сестрица, уже стартуя за нами.

Мама ее останавливает:

— Что мы, сами две банки не вынесем? — и разворачивает ее к дому. — Иди он, лучше, к Максимке. Он один в доме сидит.

Я вижу, как эта змеюка дергает носом и, недовольно шаркая своими вьетнамками, идет к дому. Мама же нетерпеливо подталкивает меня в сторону подвала, и начинает задавать вопросы еще до того, как мы успеваем в него спуститься.

— Ты совсем совесть потеряла? — такого вопроса я точно не ожидала, поэтому лишь непонимающе уставилась на возмущенную родительницу, требуя продолжения.

Но объяснилась она только тогда, когда мы оказались в прохладном сыром помещении. Скрещенные руки, хмурый взгляд. Ой-ой-ой.

— Хоть когда-нибудь ты удосужишься сообщить, что приедешь не одна? — этот тон заставляет меня нервно вздохнуть.

— Я сама не знала, мамаааа, — тяну, оглядываясь по сторонам, лишь бы не встречаться с ней взглядами. — Шла на вокзал, а тут он едет...

— А предупредить, что у тебя ПАРЕНЬ ЕСТЬ никак нельзя было?! — родительница упирает руки в бока, значительно повышая тон.

Сжимаюсь под ее взглядом. Ну, мааааам, я ведь и сама до последнего не знала, и если бы не Верка, то вряд ли и была бы в курсе этого.

— А что ты хотела здесь взять? — тихо спрашиваю я, наивно пологая, что смогу отвлечь маму от насущной темы. И зря.

— Ты хоть понимаешь, что тебе нечего ждать от такого, как он? — вдруг сменяет тон женщина.

— От такого? — я поднимаю глаза. — В смысле, "от такого"?

— Доченька, — она вдруг мнется, и вся ее напущенная строгость испаряется в вентиляционную трубу в самом углу помещения. — Твой Федя, — меня прямо таки коробит от этих двух слов — какой ужас! — он не из таких, как мы.

— То есть? — он что, вампир? Или пришелец, посетивший нашу землю?

Может, хоть это объяснит его поведение, а то я сама ни черта не понимаю.

— Он из богатых, Люда, а у них там все по-другому.

Несколько секунд я стою, словно в вакууме, толком не понимая, что она хотела этим сказать. А потом до меня доходит — мама намекает, что мы друг другу не ровня. С точки зрения уровня обеспеченности. То есть, если я вдруг действительно полюблю человека, богаче меня (есессна, вычеркиваем из этого возможного списка Раневского), то мама опять начнет причитать о неравенстве? Серьезно, мам?

— Что по-другому? — вдруг насупливаюсь я. — У них больше пальцев на руках или они дышат азотом?

— Ты меня поняла, — говорит женщина хмуро.

— Нет! — я становлюсь в защитную стойку. — Не поняла и не хочу понимать!

— Деточка, — она тянется к моей руке, и крепко сжимает в ладонях похолодевшие пальцы. — Такие люди никогда с нами не считаются. И, может быть... — ее глаза забегали. — Если бы он и вправду любил тебя, то я бы не так переживала по этому поводу.

Я рассеяно посмотрела на маму:

— Что?..

— Я видела, как он смотрит на тебя. Ничего хорошего, — она вздыхает. — В его взгляде ничего хорошего. Какая-то боль... обязанность... и вина. Скажи, — женщина крепче сжимает мои пальцы, — скажи, что он тебе сделал?

— Ничего, мама, правда! — я пытаюсь скрыть за широко распахнутыми ресницами большую ложь, но мама все равно недоверчиво смотрит в мои глаза.

— Я вижу, что ты его тоже не любишь, тогда зачем ты с ним? — она говорит быстро, словно спотыкаясь на небольших паузах. — Что за расчет? Почему он, Люда? Что он тебе сделал?

— Ничего! — вновь лгу я, краешком сознания радуясь, что мы сейчас в погребе, далеко от лишних ушей.

Неровен час — мама меня на чистую воду выведет, но я держусь, как бравый солдат.

— Мам, ничего он мне не сделал. У него всегда такое лицо и такой взгляд, — выдавливаю улыбку. — Я уже привыкла.

— Доченька, не надо мне врать, я все вижу, — и вправду, смотрит, как будто знает обо всем, что случилось, до мельчайших деталей.

Я мотаю головой из стороны в сторону, и мои руки выскальзывают из мягких теплых маминых ладоней.

— Он не плохой человек, — пересиливая страх показаться неискренней, пытаюсь вспомнить, что хорошего он для меня сделал.

Воспоминания еще свежие, ведь отсчет хороших дел Федора по отношению ко мне начался только сегодня.

— Если бы был плохим, разве бы ты его увидела рядом со мной? — давай, дорогуша, сделай это еще убедительней. — Может быть, в прошлом у Федора и было что-то, чем не стоит гордиться, но обстоятельства заставили его измениться. И еще, — я подхватила с полки баночку какого-то варенья. — Он меня деньгами ни разу не упрекнул, и на своем достатке внимание не концентрирует.

А затем гордо удалилась, поднимаясь, как королева, по ступенькам к сияющему небу.

— Лучше бы помидоры взяла, — пробурчала женщина вслед уходящей дочери и тяжело вздохнула.

Ей было непонятно, практически все ей было непонятно. Зачем умолчала, а после, зачем показала его? Зачем представила, если не любила и если он такой же мутный, как вода в пересыхающей речушке?

А еще ей было непонятно, как вытащить свою дочь из этого болота, в котором шастают подозрительные равнодушные принцы из обеспеченных депутатских семей на белых дорогих машинах. Ну и ну...

* * *

* * *

* * *

*

— Подожди-подожди, — шепчу под тихое пьяное хихиканье, пытаясь найти замочную скважину, но рука то и дело соскальзывает мимо. Даже свет из включенного дисплея телефона этой милахи не помогает мне с решением, казалось бы, элементарнейшей проблемы. Ключ в скважину — операция может быть провалена.

— Дай, — пальчики неуклюже выхватывают ключи из моих ладоней.

Я приваливаюсь к стенке и притягиваю девчонку за собой. Она вновь хихикает.

Слышу скрежет, щелчок. Один, два.

— Моя ты умничка, — утыкаюсь носом куда-то в шею и вдыхаю запах ее геля для душа — шоколад.

Девушка вертит головой — ее волосы щекочут мне подбородок, а моя рука плавно скользит с талии на обтянутое кожаными брюками бедро.

— Пойдем, — легонько подталкиваю ее вперед, кое-как открывая дверь

Вваливаемся в прихожую. Я опираюсь на какую-то тумбочку, прижимаю спиной к себе посмеивающуюся девушку. Она тянется носком туфли к двери и медленно ее закрывает.

— Что-то мы перебрали, — тихо проговаривает она, с трудом произнося звук "р".

— К...Кристин, — странно, я запомнил ее имя.

— А? — спутница немного поворачивает голову, и эти волосы вновь скользят по моей коже, невольно вызывая мурашки.

— Ты не хочешь... спать? — шепчу я, но получается как-то многообещающе.

Впрочем, сейчас мне сложно это контролировать.

Она хихикает.

— Не знаю... — тянет. — А ты?..

— Не знаю... — мои веки с трудом открываются после каждого моргания, и я был вы не против мягкого матрасика под собой на ближайшие десять часов.

— А как здесь свет включить? — Кристина пытается нащупать хоть что-нибудь в темноте, но натыкается только на меня, и, наверное, на тумбочку. Я хмыкаю.

— Погоди, — размыкаю кольцо рук на ее талии и пытаюсь хлопнуть руками. Первый раз промазываю, а на второй загораются точечные светильники под потолком. Свет такой яркий, что я со стоном закрываю глаза. Девушка мне вторит.

— Зачем ты это сделал? — протягивает она, обиженно надув губки и закрывая ладонями глаза.

— Ты попросила, — с улыбкой бурчу я, утыкаясь носом в шоколадные волосы.

Мои мозги в какой-то туманной дымке, или даже в вязком сладком сиропе. Мысли, как клубничная жвачка, тянутся одна за другой, на лице невольно растягивается улыбка — я не могу себя контролировать. Вялые движения рук, вертящийся перед глазами мир и легкое покалывание на кончиках пальцев. Что это было — травка? Таблетки? Не помню.

Знакомый таксист остался доволен, как и всегда. Никто не дает ему такие щедрые чаевые, как я, поэтому он знает меня в лицо и всегда довозит со всеми удобствами, при этом помалкивая, если замечает сменяющие друг друга симпатичные мордашки.

— Где у тебя ванная? — прищурившись, девушка отстранилась, и я тяжело вздохнул, не желая ее отпускать.

Кивнул головой на бежевую дверь напротив, а сам, хватаясь за стены, направился на кухню. Нужно немного прохладной воды — в холодильнике была. Кажется, дверей в коридоре не три, а все пятьдесят, и они танцуют какой-то свой танец, кружась, как хоровод вокруг моего тела, которое просто не в состоянии что либо с этим поделать. Сжимаю зубы, проскальзывая в дверной проем. Словно сквозь стену прошел. Хватаюсь руками за стол, тяжело на него опираюсь и оглядываюсь. Все завертелось с еще большей скоростью. Где холодильник?

Черт, это кабинет. Зачем мне кабинет? Отталкиваюсь от стола, поднимая взгляд на окно. Что-то грохает на пол — это был не стол, я кривлюсь и тянусь рукой к голове. Мягкая, как шарик с гелем. Непрерывный шум, как будто в голове работает целая электростанция, гул — гомон голосов.

Вздрагиваю, когда тонкие пальцы цепляются за мою рубашку, и вновь кривлюсь — вдруг испортит.

— В порядке? — спрашивает меня.

— Да как-то... — я сам не могу разобраться.

Она хихикает. Кажется, ее не так сильно вставило, как меня. Или она ничего не употребляла?..

— Са-аша, — тянет не мое имя.

Не потому что перепутала, а потому что свое я не называл. Сын депутата горсовета не должен светиться в клубах с косяком в руке. Поэтому светится Саша...

Медленно поворачиваюсь, пытаясь вглядеться в черты лица, но оно уплывает, как образ в картине Сальвадора Дали. Вижу только волосы. А еще глубокое декольте и ноги. Длинные красивые ноги.

Кристина подталкивает меня куда-то, трудно понять куда, и спустя минуту, шатаясь, как медведь после спячки, я захожу в спальню. Непонятно как оказываюсь спиной к кровати. Девушка изящно толкает меня назад, я сажусь, и она тут же оказывается надо мной.

Влажный горячий поцелуй заставляет вспомнить о естественных инстинктах. Ложу ладони на округлые бедра и тяну на себя. Ее руки держат мое лицо, пока мы опускаемся на синюю постель...

...Яркие лучи слепят, маленькими тонкими лапками забираются под ресницы, заставляя жмуриться и отворачивать лицо в другую сторону. Запах шоколада впивается в ноздри. Открываю глаза.

Черные кудри разбросаны по подушке, рот приоткрыт, а ресницы едва заметно дергаются. Видимо, из последних сил эта... Кристина пытается удержать сон. Но у нее не получается, и девушка открывает глаза. Секундное замешательство из разряда "где я и как я здесь оказалась", осознание и скривившееся лицо.

— Хреново? — хриплю, прочищаю горло.

Под ее глазами синяки от косметики. Она тяжело выдыхает, еле видимо кивает и опять кривится.

— Может, воды принесешь? — проговаривает сипло и с надеждой.

Не могу удержаться, хмыкаю.

— Иди и пей там, если хочешь, — киваю на дверь, подразумевая за ней кухню.

Кристина подымается, на ходу обматываясь простынею, одновременно стаскивая ее с меня.

— Сама галантность, — бросает сквозь зубы, выдергивая угол простыни из-под моей спины.

Я остаюсь голым, но смущаться мне нечего. Закидываю руки за голову и вытягиваюсь во весь рост, напрягая мышцы, а после, блаженно постанывая, расслабляюсь. Девушка на мгновение замирает, не отрывая взгляда от торса. А после хмурится и шмыгает за дверь.

Несколько секунд неподвижно смотрю в потолок — как хорошо. Федор Раневский вновь входит в прежнее русло, и это знакомое покалывание в кончиках пальцев... Как я за ним соскучился. Скольжу рукой по простыням, дотягиваясь до тумбочки, нащупываю пульт. Не глядя включаю стереосистему. Неожиданно музыка врубается на всю и из кухни слышится грохот вперемешку с:

— Бл*ть! Ты придурок?!!

— Ты упала? — кричу в открытую дверь, смеясь. — Свари мне кофе!

— Очень смешно, идиот!

— Фе... Саша. Зови меня просто С...аша.

Уменьшаю громкость и приподнимаюсь. Я в поиске — где мои джинсы? Из-под кровати выглядывает штанина, тяну. Спустя несколько минут, уже одетым, вхожу на кухню.

— Ты туда не плюнула? — киваю на чашку, подходя к стойке.

— Ой, извини, не знала, что ты так любишь, — Кристина ядовито улыбнулась.

— Ты никуда не спешишь? — пробую напиток — не сладкий.

Обхожу столешницу и в одном из шкафчиков нахожу сахарницу. Две ложки — стандартная доза.

— Спешу, — девушка дергает носом.

— Это хорошо.

Несколькими глотками допиваю кофе. Оно обжигает горло, и в голову неожиданно приходит шальная мысль, которую мне самому не удалось до конца осознать. Но озвучить я ее успеваю:

— Слушай, Кристина... — запинаюсь на пару мгновений. — Раз у нас все так сошлось, ты разделяешь мои увлечения, — я сделал неопределенное движение ладонью, — В постели все тоже очень даже ничего, и общаемся мы вроде бы нормально...

И имя я твое запомнил, — добавил уже про себя.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, — покачала головой она.

— Я хотел предложить тебе отношения. Такие... — немного прикрываю глаза. — Свободные, но надежные, — я сам еще слабо представлял, что несу, но идея с каждой секундой нравилась мне все больше и больше. — Чтоб ты понимала, чего я хочу: регулярный секс, кое-какая стабильность и статус, в случае чего.

Кристина несколько секунд переваривала полученную информацию, а после медленно описала головой круг, пока ее глаза бегали из стороны в сторону. Все это время я не понимал, что с ней происходило, а когда она заговорила — пришло озарение. Девушка думала.

— В принципе... — медленно произнесла она, — Мне сейчас скучно. Почему бы и нет?

— Отлично, — кивнул я, громко хлопнув ладонью по столешнице. — Тогда помой чашку, я в душ.

И вышел из кухни.

* * *

* * *

— Свадьба.

— Да.

— Ты не шутишь? — больше утвердительно, чем с вопросом.

— Совсем нет.

— Двадцать три года всего! Не рановато ли?

— Серьезные чувства, такие нельзя упускать.

— Да ладно тебе... Твою ж мать, — ошарашено выдыхаю я и откидываюсь на спинку стула.

— Могла бы и поздравить, — саркастически произносят на том конце связи.

— Ой, ну... — вырываюсь из потока бурных мыслей. — Да. Конечно. Поздравляю вас с таким знаменательным событием...

— Не слышу радости в твоем голосе, — засмеялись мне в ответ.

— На свадьбе услышишь, раз такое дело, а сейчас дай переварить. Я немного... удивлена.

— Ладно, наберешь, когда придешь в себя.

— Окей, — киваю.

— До связи.

— Ага.

Не отключая откладываю мобильный в сторону и минут десять неотрывно наблюдаю за передвижением лучей света на стене. Хорошо последний месяц лета начался, ничего не скажешь. Вместо спокойного отдыха с родителями придется мчаться в тот треклятый город, искать подарок, праздничный наряд себе любимой, кружиться в предсвадебных хлопотах и т.д. и . п.

Значит-ца, Маргарита Боцман. Втайне мы конечно все болели за Ри, но все равно, неждан так неждан. Вот оно что. Оказывается, Кирилл тот еще интриган. Пока мы все думали, что бедная Ри теперь страдает из-за этого парня (что она впрочем и делала), он готовил ей предложение. И как только выдалась возможность — осуществил свой план. Что за план Рита обещала рассказать при встрече.

Эх, а я уже так привыкла к тихой размеренной сельской жизни...

Нужно поговорить с родителями, предупредить, что я на недельку-две уеду, ну и о финансовых затратах тоже предупредить не мешало бы. Нужно сложить самое необходимое в сумки и... стоп. А где я буду жить? Общежитие ведь закрыто, этот месяц не проплачен. Куда мне деваться?

Наспех набираю последний входящий.

— Настроилась на разговор? — недовольно произносит Рита.

— Не будь такой, ты мне Илону напомнила, — я возмутилась в ответ.

— Илона, кстати, обрадовалась сразу, поздравлять начала. Не то, что ты.

— Прр, куда едем?.. Я вообще-то звоню спросить — помощь в подготовке свадьбы нужна?

— А. Ну... Нужна конечно. А ты как думаешь?

— Я хочу приехать, если нужно.

— Да? — я услышала в голосе девушки радость. — Мне так страшно, я не знаю, за что хвататься...

— Вот! Я о чем.

— Приезжай, конечно! Пойдем платье выбирать, мне родители на это круглую сумму отвалили.

— Да, только... — я запнулась. — Есть одна проблема. Мне негде жить. За общагу ты и сама знаешь.

— Я бы предложила тебе пожить со мной, но я сама у тети в прихожей на диване ючусь. К Кириллу родители приехали по такому случаю...

— И тебя выгнали, что ли? — не поняла я.

— Нет, родители с остальными детьми, просто места нет.

— Для невесты нет места? Серьезно?

— Не надо вот этого, — недовольно проговорила подруга. — Меня никто не выгонял. Просто самой... страшно мне, короче.

— Ты хоть с родителями его знакома?

Рита не отвечала несколько секунд.

— Ау?

— Знакома, — наконец-то выдавила она. — Когда уезжала с квартиры, столкнулись в дверях.

Я прыснула. А после просто не смогла сдержать смеха.

— Только не говори... Не говори... Что Боцман с тещей познакомится только... только после свадьбы!..

Я начала хохотать, пока в трубке выжидающе молчали.

— Ответь-то что-нибудь!.. — не прекращая хохота, произнесла я.

— Не после, а на... — протянула Ри. — Лучше бы придумала, где жить это время, чем смеяться.

Она тяжело вздохнула, а мне не удавалось успокоиться.

— Ладно, перезвонишь, если что-то решишь, — и девушка отключилась.

Я вытерла слезы и тихо простонала. Рита как обычно со своими сюрпризами. То на девушку в баре нападает, то от будущих родственников скрывается.

А сама-то, сама что делаешь? — прозвучал звонкий голос внутри и я мгновенно заткнулась.

Ну, во-первых, я ничего не делаю, все само собой происходит.

Во-вторых, таких казусов у меня не случалось!

Ну да, познакомить собственных родственников со лже-парнем, лишь бы позлить сестренку, так по-взрослому! И совсем не из этого разряда казусов, конечно!

В любом случае, все уже давно в прошлом. Недели три назад наши псевдо-отношения закончились в телефонном разговоре на почве того, что "я тебя не вижу неделями, ты там гуляешь, отрываешься, девицы, друзья и все такое, а я здесь сижу, жду у моря погоды, и вообще, хоть бы раз мне сам позвонил, чмо такое, откуда мне знать, что ты не изменил, и тут же без тебя чувства затухают, я вся такая отдаляюсь, разрыв неминуем, любовь проходит, помидорки вянут, баста!"

Пока я все это высказывала ржущему в ответ Раневскому (он так заливался, что на хи-хи и меня пару раз пробивало), то старательно пыталась не заметить затаившуюся за дверью маму. После несколько дней проходила как в воду опущенная (все-таки разрыв), а родительница с подозрением посматривала на меня время от времени. Но сейчас все наладилось, имя Раневского не упоминается всуе, дабы не разбередить свежую рану (так мама папе сказала, когда они думали, что я уснула).

В общем, то, что было проблемой, потеряло свою проблемную сущность. Зато на горизонте возникло что-то новенькое. Впрочем, у меня есть друзья, они могут выручить. Я надеюсь на это.

— Квартира все равно пустует, чего ты! Тем более, Марат сам предлагает.

— Может до ума доведет, — я слышу голос парня, по всему видимому, он сейчас рядом с Полей.

Эти двое на данный момент на соревнованиях в другом городе вместе с командой, но к свадьбе должны подоспеть.

— А Лешка...

— А он с нами. Приедем тоже все вместе.

— Мм... — это было идеальное предложение.

Квартира в моем личном распоряжении. Платить не нужно.

— Ну так как?

— А с ключами как быть? — действительно, целая квартира — это хорошо, но какой в ней толк, если я даже попасть туда не смогу.

— Я позвоню соседке напротив, у нее есть запасные, она тебе отдаст, — голос Марата стал четче, видимо общаться мне теперь с ним. — Ты когда приезжать думаешь?

— Завтра вечером хотела.

— Тогда я сегодня тете Эле позвоню, скажу, что и как.

— Хорошо, спасибо большое.

— Да пока не за что... И вот что еще. Ты там поэкономней будь, мы ведь у предков деньги не берем, сама знаешь.

— Март, о чем речь! — воодушевилась я. — Спасибо.

— Передаю Поле.

— Окей.

— Слушай, Люд, — голос девушки звучал тише, чем ее парня, поэтому пришлось прибавить громкость. — А что ты собираешься дарить?

— Да сама пока не знаю. Думала деньги.

— Вот и я... — Поля вздохнула. — Ходили здесь по магазинам, но толкового ничего не нашли, один ширпотреб.

— Пусть сами себе потом выбирают. Вдруг я захочу им мясорубку подарить, а кроме меня найдется еще человек пять таких оригинальных? Нет, пусть покупают молодята.

— Хм... Ну, с этим не поспоришь.

— И я о том.

— Эм... Ладно. Люд, мне пора идти, треня через полчаса начнется, нужно переодеться.

— Да-да, я не задерживаю!

— Хорошо. Если что — на связи.

— Конечно.

Я отложила в сторону смарт. Осталось только родителей подготовить. Точнее, предупредить. Хотя, непонятно, что здесь будет точнее.

Сумка чувствительно билась о место пониже спины, пока я преодолевала последние ступеньки. Знакомая входная дверь, но сейчас мне не туда, а в квартиру напротив. Жму на звонок, раздается трель какой-то птички. За дверью пока тишина и я приваливаюсь плечом к стене в попытке отдохнуть после жуткого подъема — какого-то черта лифт сломался, и карабкаться на нужный этаж пришлось пешком.

На лестничной площадке пролетом выше спиной ко мне стояла девушка. Темные крупные кудри доставали чуть ниже лопаток, поэтому в тут точку я невольно засмотрелась. Брюнетка поежилась, а после беспокойно обернулась — резкий взгляд уперся мне в лоб. Она показушно сделала последнюю затяжку, стряхнула пепел, выбросила бычок в приоткрытую форточку. А затем, мазнув еще раз глазами по моему лицу, побежала по ступеням вверх. Твердые подошвы клацали недолго, и где-то прямо над головой хлопнула входная дверь. Значит, с этажа выше.

Шарканье тапочек за дверью отвлекло от созерцания площадки.

— Кто там? — проскрипел старушечий голос.

— Я Людмила, от Марата, вашего соседа напротив.

— Аа... Людочка. Сейчас — сейчас.

И заскрежетали замки, защелки, щеколды и все остальное, чем можно запереть дверь. Когда казалось, что ожидание закончилось и женщина наконец-то откроет, дверь отворилась сантиметров на десять и замерла. Я насторожено заглянула внутрь, но к своему величайшему изумлению никого не увидела. Как будто я с привидением общалась.

— Ты чего смотришь? — с подозрением проскрипел голос откуда-то снизу и я вздрогнула.

Бабушка едва доставала до моего плеча и смотрела на меня снизу вверх.

— Ась? — прищурилась она. — Что высматриваешь?

— Вас ищу, — выдавила.

— Нашла?

Я кивнула и немного отступила.

— Ох, молодежь, — бабулька покачала головой, сняла цепочку с двери на уровне своих глаз и прошла вглубь квартиры. — Заходи. Сейчас вынесу.

Свет в коридоре был тусклым и даже немного вздрагивал (а может это лично мои глюки). Пахло старыми вещами и чем-то жаренным: толи пирожками, толи оладьями. В квартире явно захламлено, повсюду стояли маленькие тумбочки, а на них и под ними стопки бумаг, странные баночки и коробочки. Большие шкафы вдоль стен вплоть уставлены книгами и безделушками. Проход между всем этим счастьем к дверям был таким узким, что в нем двум людям стало бы невозможным не столкнуться. Это минувшая эпоха, да. И создавалось впечатление, что вся эта эпоха уместилась в одном помещении.

За рассматриванием время пролетело быстро, и я не заметила, как хозяйка сего царства возникла рядом.

— Интересно? — проговорила вкрадчиво бабулька, подступая ближе, и тем самым испугав меня до чертиков. — Да что ж вы все такие чудные, ей-Богу! — она замахала руками, пока я хваталась за сердце. — Пойдем со мной, я тебе чаю налью ромашкового. Ишь, какая беспокойная! — баба Эля взмахнула кулачком, вполовину меньше моего, и пошаркала в дверной проем, который находился слева.

Оставаться здесь еще какое-то время не сильно-то хотелось, но и отказываться было бы невежливо. Тем более, что заняться мне сейчас нечем, да и кушать уже хочется, а так авось повезет, и готовить сегодня не придется.

Я закрыла дверь на пару защелок с более или менее понятными механизмами и прямо со своей дорожной сумкой пошла следом за хозяйкой.

Кухня оказалась гораздо светлее и просторнее коридора. Сразу же нашлось место для моей поклажи. Ключи звякнули о столешницу.

— Бери, пока не забыла, — бабушка Эля засеменила от плиты до стола и обратно. — Садись, в ногах правды нет.

Это были блины. Никакие не оладьи и не пирожки, а блины. От чая шел пар, мне вручили ложку, велев опробовать сливовое варенье и оценить его вкусовые качества. Признаться честно — варенье оказалось вкуснейшим. Впрочем, я сливовое пробовала впервые в жизни и объективно ничего сказать не смогла бы. Но похвалила от души, да так, что бабушка зарделась от удовольствия.

— А ты Маратику кем приходишься? — спустя какое-то время спросила хозяйка.

— Подругой, — киваю я и делаю глоток.

— Невестой, небось? — она недоверчиво на меня посмотрела.

— Да вы что! У него уже есть невеста, я просто знакомая.

— Ну и правильно, не пара ты ему! — утвердительно качает головой бабулька.

— А почему нет? — это не заявка на что-то, а чистое любопытство — настолько уверенно прозвучала последняя фраза бабы Эли.

— Марат мальчик сильный, быстрый, волевой. Ему нужна такая же. Спокойная, умная, но активная.

— Вы прямо его девушку описали, — тихо изумилась я. — Полину.

— Так опыт никуда не деть. Девяносто три года прожила, — а в ответ на мои широко распахнутые глаза добавила: — И еще столько же проживу, так что возвращай глаза со лба на место! Могу и тебе сказать, какого нужно искать. Ты же без парня сейчас?

— Ну... да.

— Я так и знала, — она закивала. — Я же вижу, ты девочка тихая. Зажатая.

— Да нет, вы что...

— Не перебивай, сама ведь видишь, что правду говорю! Чего ж лезешь!

— Извините, — едва не уткнувшись носом в чашку, проговорила я.

Бабулька фыркнула.

— У тебя, Людочка, тихий омут, в котором нет чертей. И хотя ты стараешься выглядеть веселей... В общем, нутро не поменяешь.

Что за бред. Никогда не считала себя "тихим омутом".

— Ты конечно, тоже активная. Маратик говорил, как ты в его группе занималась...

Я мысленно хмыкнула от слова "группа". Словно у него гастролирующие танцоры, а не спортивная команда.

— Но ты без искорки.

А вот это уже было обидно. Я, не стесняясь, сдвинула брови и посмотрела на старую женщину исподлобья. Опыт ей, видите ли, говорит. А о вежливости там опыт случайно не заикается?..

— И не смотри на меня так, как на врага народа. Дослушай, вначале, до конца, а после скажешь, что думаешь.

Она засеменила к столешнице, относя с собой заварной чайничек.

— Ты без искорки до поры до времени. Она найдет тебя, а когда, ты сама должна понять. Можно сказать, тот, кто тебе действительно подойдет, заселит твой омут чертями, — бабушка перебралась наконец-то за стол. — Успокоилась уже?

Не сказать, чтобы прямо таки успокоилась, но брови расслабила. Скорее, задумалась.

— Я и не...

— Не надо! Что ж я, не вижу что ли?.. Ты хорошая, и твой избранник будет человеком неплохим.

— А я его знаю?

— Я тебе что, цыганка? Ты чего такие глупые вопросы задаешь-то? Может, знаешь, может — нет, — бабулька пожала плечами. — Есть какие-то догадки?

Я вздохнула.

— Нет.

— Ну на нет и суда нет.

— А какой... — я замялась на несколько секунд, формулируя мысль. — По характеру какой он должен быть?

— Знаешь, Людочка, вот с тобой этого не поймешь... Тебе бы и спокойствие нужно, но и задора не хватает... Не знаю.

— Жаль, — я делаю глоток и доедаю кусочек блина.

Бабушка Эля смотрит на меня немного вдумчиво, сжимая худыми морщинистыми ладонями теплые бока чашки.

— Ты сама решишь, что тебе больше всего подходит. Я со всем опытом не могу этого сказать. Ты, как полу пустой стакан, пока в тебя не дольют недостающую половину, не быть тебе целой. А может, тебе нужно отыскать еще один такой стакан... Кто знает.

Я набираю под краном половину стакана воды и ставлю перед собой.

На кухне уже темно, только с коридора пробивается свет — несколько лучей сквозь стеклянные вставки в двери, и они падают прямо на столешницу, заставляя воду в стакане светиться. Тень от тары неравномерна, дребезжит, местами, как линза, фокусирует свет, местами затемняется, словно твердый материал. Тень нестабильна и словно играет, но вскоре она утихает и жидкость останавливается.

Может, я действительно стакан, заполненный наполовину? Вот меня взбалтывали-взбалтывали, водили чайной ложкой туда-сюда, вертели и так и сяк, но влить еще хоть капельку не решились. Как Лешка, к примеру. Хотя... Он, скорее, наоборот, рвался меня наполнить, только не водой, а чем-то вроде... сахара, что ли. Тем, что мне не подходит. И, возможно, он смог бы наполнить меня до краев, да вот только я растворила бы его в знакомую для меня жидкость, и был бы это уже сироп, а не вода.

Некоторое время назад я благополучно сообщила ребятам-спортсменам, что я на месте, и мне были даны ценные указания по поводу всего и ничего одновременно. Ко всему, когда Марат наконец-то дал нам с Полей возможность поговорить по душам, мне удалось поинтересоваться у нее по поводу их быстрого и таинственного примирения, но что подруга мне ответила загадочное "он все понял" и распрощалась, оставив меня в состоянии "а я нет". Что о них думать? Помирились ли окончательно, или Поля до сих пор играет в свои игры? Тогда, почему они вместе, когда бы я не позвонила? Эти мысли не давали мне покоя долгое время — женское любопытство еще никто не отменял.

Теперь же в моей голове всплыли слова пожилой соседки, и размышления оказались такими затягивающими, что я не заметила, как прошло полчаса. И, наверное, я сидела бы еще столько же, если бы не увидела...

Звук.

От краев стакана в центр и обратно побежали маленькие волны. Туда-сюда. Они сталкивались, смешивались, но все равно, с непробиваемой стремительностью бежали туда, куда их направляла вибрация. Ее я чувствовала отчетливо. Оперев голову на руки, а локти на стол, я ловила каждое незначительное движение своими костями, подбородком и всеми зубами. Не то чтобы они стучали друг о друга, но это чувство жужжания было таким противным, что долго выдержать я не смогла. Звук донесся спустя некоторое время. Чей-то противный женский голос высоко тянул африканский мотив на пару с каким-то рэпером иностранного происхождения, а я ведь терпеть не могу американскую попсу!

Соседей сверху спасло только то, что на часах не было и девяти вечера. А стучать на них в полицию можно только с одиннадцати. Значит, до этого времени нужно чем-то себя занять.

Так, схожу-ка я в магазин, тем более на улице еще не полностью стемнело, а ведь завтра тоже надо что-то кушать. Это мне вечером с бабушкой Элей повезло, но не буду же я утром ползти к ней, с просьбой накормить меня? Вдруг такое случиться, мне кажется, она вытолкает меня пинками за дверь и скажет: "Ишь, хитрожопая! Молодая какая, а уже наглости через край! Иди работай!" Потому, я не буду искушать судьбу.

Дорога к супермаркету, в котором мы с Лешкой отоваривались в первый и последний раз, вспомнилась легко, поэтому добраться туда мне не составило никакого труда. Я взяла корзинку и даже успела наложить в нее немного овощей и специй, пока, проходя мимо одного из рядов, не заметила знакомую спину, но в незнакомой футболке. Каким макаром мне стало понятно, что это Раневский — черт его знает. Главный опознавательный признак пропал — шевелюра была острижена, и вместо растрепанных волос на его голове красовалась очень короткая прическа — что-то вроде полубокса. Хоть и со спины, но выглядеть он стал гораздо.. не то, чтобы опрятнее, но аккуратнее точно. Вот был лохматый хулиган — и вот его нет. Жаль, характер не острижешь от всякой дряни.

Я-то его заметила, теперь бы избежать обратного. Отсидеться в каком-нибудь отделе, пока он не уйдет, или попытаться выйти раньше, по-шпионски перемещаясь рядами супермаркета? Вспомнив свой прошлый неудачный опыт, решила выбрать первый вариант, и остановилась, ожидая, куда же его величество соизволит направиться дальше. Тот перешел в соседний ряд, а я вошла в тот, где он находился только что. Что тут у нас? Нет, пиво, энергетики и чипсы мне не нужны. Дойдя до конца ряда, я заглянула за угол и едва не вскрикнула от испуга, когда заметила Раневского в нескольких метрах от себя. Тот рассматривал разноцветные упаковки и явно намеривался идти в мою сторону. Мне пришлось ретироваться, и я спряталась через ряд, а после засеменила к другому его концу на случай, если Федор будет следовать прямо за мной. Я вновь выглянула из-за угла и увидела парня на том месте, где стояла минуту назад — напротив чипсов. Люди подозрительно смотрели, проходя мимо, и эти взгляды заставляли меня немного краснеть. Но менять что либо я пока не собиралась.

Все-таки взяв одну большую пачку, Раневский решительно направился к кассам, то есть в мою сторону. Я нырнула обратно в ряд, а после, пройдя к самому концу, завернула в последний чтоб максимально себя обезопасить. Но, как это бывает в самых дешевых детективных историях, Федор уже был там. Правда, внимания он не обратил никакого, так как вокруг толпилось полно людей.

А и правда, какое ему до меня дело? Он ведь не ожидает меня здесь увидеть, так что если и заметит — подумает, что обознался. Так чего же мне бояться? Толпа народу просто не даст различить лица. Я немного успокоилась и прошла вперед — итак, что меня нужно в этом отсеке? Возьму йогурт и молока для блинов — после сегодняшнего угощения захотелось и самой испечь. По дороге на кассу захвачу яиц и муки. Вот, я уже все продумала, осталось только заставить себя подойти к Раневскому и взять йогурт у него перед носом. Какого-то черта он застрял перед молочными продуктами.

Как истинный дегустатор парень берет то одну то другую баночку, рассматривает состав и дату изготовления. Я останавливаюсь рядом и достаю бутылочку питьевого на уровне его глаз. Ноль реакции. Обхожу, прохожу несколько метров и кладу в корзину бутылку молока, а после выхожу из ряда, даже не оглянувшись. Магия топы — он меня не заметил практически плечом к плечу.

Собираю то, что осталось по списку, ненароком бросая вигляды по сторонам. А вдруг он тоже окажется рядом, совсем незаметный в толпе, а я вот точно так же не обращу на это внимания? Но за все время, пока я лазила по магазину, увидеть воочию его хитрую рожу не удалось. Все-таки интересно, как он с новой стрижкой выглядит. Хотя, какое мне до этого дело?

Знакомый затылок нашелся, когда я приближалась к кассам. Он стоял в крайней очереди, ближайшей ко мне. Идти в следующие очереди было бы рискованно, так как Раневский смотрел именно в ту сторону. А вот если стать позади... С такой удачливостью и магией толпы, парень вряд ли обратит внимание на того, кто отоваривается прямо за его спиной. Передо мной внезапно влезла какая-то габаритная тетенька. Шанс быть замеченной уменьшился вдвое. Хотя, если брать в расчет размер этой мадам — вчетверо. Она положила на ленту бутылку водки, два киндера и хлеб. Федор даже обратил внимание на странный набор женщины, и даже посмотрел на нее, но меня не заметил.

Я не пойму, что за хрень. Я прозрачная? Я так изменилась? Или это он беспощадно тупит? Кажется, меня это немного подбешивает. Муки у него, страдал он, а как же. Угрызения совести, ага. Так настрадался, что забыл, кому виноват.

У него в наборе, кроме обычных продуктов, по стандарту алкоголь и контрацептивы. Проколоть бы, — чуть не прошипела я вслух и мысленно себя заткнула. Чего ты разбушевалась, Людмила? Чего психуешь? Из-за того, что он не замечает? Так радоваться надо, что он тебя за лето забыл. Да тут и лета не прошло. Месяц несчастный. Значит, какой из этого вывод получается? Раневский — молодец, а ты — нет.

Парень оплачивает товар, складывает в пакеты и, как ни в чем не бывало, идет на выход. Мадам, вертя своими округлостями перед моим носом, возится с кошельком, и пока она достает свою гребаную банковскую карту, Федора и след простыл. Успокоенная и одновременно раздраженная последним фактом, я дожидаюсь своей очереди, расплачиваюсь и иду к выходу. Дверь на улицу распахивается, в лицо пахнул свежий воздух, и солнечный свет неожиданно резко бьет в глаза. Мне остается зажмуриться, привыкая, и идти вперед. Я обретаю способность видеть спустя несколько секунд, и тогда же замечаю фигуру метрах в десяти от меня.

До чего ж интересен поворот событий — мне суждено пройти мимо него, а он в упор меня не видит. Осталось метра четыре. Копается в кармане, пытаясь найти ключи. Его "ласточка", на которой он так великодушно соизволил отвезти меня домой чуть больше месяца назад, стояла на обочине. Стервятник как Стервятник, парковка через сто метров, а ему влом было даже это расстояние преодолеть. Он хлопает себя по карманам, а по сторонам даже не смотрит. Что ж ты, чмошник, такой невнимательный, а?..

— Раневский! — гаркаю ему едва ли не на ухо.

* * *

Я дергаюсь, как от выстрела, и медленно оборачиваюсь. Надеялся, что не заметит, а хрен там.

Сложила руки на груди, словно и нет у нее пакета, смотрит выжидающе.

— Привет, — бросаю, как ни в чем не бывало, даже выдаю свою фирменную улыбку. — Какими судьбами?

Нахрена я тогда бегал по всему супермаркету, чтоб она не засекла? Еще и, как будто специально, перед моим носом вертелась. Или не замечала, или... Еле выдержал очередь на кассе, чертова девочка.

— Да такими, что и ты, — кивает на пакет, дернув носом — часто у нее это, я заметил.

Кажется, она немного раздражена.

— И давно ты в городе? — интересуюсь я, не зная, куда девать пакет.

— Приехала сегодня.

— Вот как, — киваю я. — Почему?

— Дело одно появилось, — проговорила хмуро, словно ей кого-то заказали.

Не меня ли.

— Как родители там? Ничего обо мне не говорили?

— Нет, — выдает скупо.

Блин, не хотела общаться — какого хрена окликнула тогда? После секунды молчания продолжает:

— Не говорили. Берегут мою душу, — она хмыкает и размыкает руки. — Они нормально, ты ж видел тогда. Ничего не изменилось.

— Замечательно, — я опять киваю.

— А твои друзья как? — она перемещает вес тела на другую ногу и немного клонит голову в бок.

— То есть? — я не сразу понимаю.

— Зверинец твой, — фыркает девушка. — Дождались тебя тогда на отрыв?

— А, ты о балбесах, — неожиданно, что Люда запомнила такую мелкую деталь, даже немного приятно. — Куда они денутся, — я вновь фирменно улыбаюсь. — Без меня.

— Не зря ты их так называешь — зверинец, — произносит задумчиво, смакуя последнее слово. — Вели себя как звери.

Намек понял.

— С тобой? — приподнимаю брови.

— Со всеми, — она закатывает глаза и качает головой.

— Ты же наша маленькая беззащитная жертва, — но на ее злой взгляд пришлось немного подкорректировать свои слова: — Не такая уж и беззащитная, хорошо.

— Раневский, ты нарываешься?

Она практически свирепеет в один момент, я не понимаю причины.

— Я уже извинился перед тобой, разве нет? — произношу сквозь зубы.

Хорошее настроение улетает с ветром.

— Это ты называешь извинениями?! — неожиданно девушка почти срывается на крик. Ее щеки краснеют, и выглядит она скорее как разгневаный хорек, чем как грозно настроенный человек. Но меня это нисколько не утешает.

— Тебе мало? Извиниться еще раз? — я не понимаю, она вспыхнула, как свечка.

— Иди к черту! — взмахнув рукой, она резко срывается с места и быстрыми шагами уходит прочь.

— Окей, — говорю я сухо и смотрю вслед не удивленно, а скорее ошарашено.

Что это было? У нее ПМС? Как это еще объяснить? Это лечится?

Быстро отключаю сигнализацию, обхожу машину и сажусь за руль. Бросаю пакет с продуктами на соседнее сиденье и резко хлопаю дверью — испортила настроение, идиотка. Завожу авто и трогаюсь с места. Догоняю ее за сотню метров.

— Тебя подвезти? — говорю, опустив стекло пассажирского сиденья.

Кажется, она вспыхивает еще больше.

— Иди... — она собиралась что-то сказать, гораздо крепче, чем раньше, но тормозит себя. — Просто езжай отсюда.

— Отлично, — сухо бросаю я, закрываю окно и скрываюсь с места.

Лучше бы она здесь не появлялась.

* * *

Буржуйский пластилин!

Черт бы его побрал!

Пернатый гад!

Чеканя шаг, словно заправский солдат в строю, и придя в крайнее бешенство, я добралась до квартиры в считанные минуты. Кровь бурлила, в ушах стоял шум, перед глазами сверкали звездочки, а это значит что у меня давление, пока неясно какое. Подъем, кстати говоря, выдался не из легких, пришлось останавливаться через пролет и каждый раз мысленно проклинать Федора. Уж кто-то, а он виноват во всем. Я никак не возьму на себя ответственность за нашу встречу — не появись он в маркете — ничего бы не случилось, мы бы не встретились, он бы не вывел меня из себя своими словами. Черт, какой же он все-таки отвратный. А еще помогать рвался, парнем моим притворялся, чтобы "помочь и заглушить муки совести", так, кажется? И как же он выдержал, не противно ли ему было находится среди простых людей? Не знаю как за родителей, но Верку он точно возненавидел, может быть, даже больше чем я. Рыцарь в ржавых доспехах.

На ступенях я столкнулись с кудрявой брюнеткой, знакомой мне больше со спины, чем в анфас. Она кольнула меня взглядом темных, почти черных глаз, также явно узнав, и пронеслась вниз, словно маленький ураган в голубом воздушном платье. Я дернула носом — цаца мне нашлась, и куда только так вырядилась?

Теперь ничего не хочу — ни готовить, ни есть, ни-че-го. Наверное, лучше было мне потерпеть до утра. Чего я туда вечером поперлась — не пойму. Могла бы и прожить без еды пару часов, не сильно-то мне горело. Беззащитная жертва. Так вот, кто я на самом деле. Отлично. Сколько лет жила, считала себя как минимум самодостаточной и сильной, а тут здрасте. Неужели, я и правда выгляжу беззащитной? Но если это и так, то тогда это самая, скобки открываются, объективная, скобки закрываются, причина для издевательств над людьми, которую я когда-либо слышала. Раневский так просто об этом сказал, словно ничего страшного не произошло. Словно не он, мучимый совестью, просил меня об одолжении разрешить(!) ему мне помочь, искупая свою вину. Куда и делись все страдания. Ни взгляда не отвел, ни серьезную рожу не состроил, нагло ПРОРЖАЛ в лицо. Индюк неощипанный. Видит Бог, ты у меня еще запоешь, Раневский, еще как запоешь. Заливисто, тоскливо, протяжно. Как последняя собака завоешь.

Кинув покупки на кухонную столешницу рядом со стаканом, а часть продуктов — в холодильник, я прилегла поразмышлять на диванчик в прихожей и, неожиданно для себя, уснула. И снились мне мама с папой, моя детская комната, школа в классе так третьем, уроки, мои маленькие зеленые ботиночки с рисунком лягушек по боками. А еще снился огромный, на фоне остальных детей, Раневский, сидящий прямо передо мной со своей новой стрижкой. И все дети щелкали его по голове и по носу за обновившуюся прическу, а я хохотала детским девчачьим смехом. А после сильно-сильно размахнулась своим портфелем и как раз в тот момент, когда школьная сумка должна была пропечататься о стриженную голову, я проснулась. В полупустой кухне гулко играл один из хитов Green Day "Fuck Time", притом уже второй куплет. Я вскочила, и сквозь густой серый туман, который неожиданно вскружил голову, на звук побрела на кухню. Забыла выпить от давления. Теперь понятно, что пониженное.

Пока я достала телефон из пакета с продуктами, туман практически рассеялся.

— Алло?

— Людочка, у тебя там все нормально? — обеспокоено проговорила мама. — Мы с отцом уже извелись. Не звонишь, не пишешь, что доехала. Как ты?

— Все хорошо, мам, просто некогда было, — я вздохнула, прогоняя слабость из ног — остатки от тумана. — Я доехала, познакомилась с бабушкой соседкой, хорошая женщина.

— Да? Ох, слава Богу! Я все переживала, чтоб она нормально тебя восприняла.

— Ну зачем, — начала я успокаивать мать. — Она-то всего должна была ключи передать. Я ведь не у нее жить собиралась.

— Мало ли, Люд. И вообще, шесть часов назад должна была уже приехать, я жду-жду, жду-жду, думаю — не дай Бог что случилось!

— Извини, что не позвонила. Вначале сумку с вещами пока дотащила до квартиры, из головы вылетело набрать, потом вещи разложила, за продуктами сходила, а то у ребят холодильники совсем пустые.

— Ты хоть не голодная там? Я ж тебе совсем ничего не положила! Зря я тебя послушала, нужно было хоть котлеток пожарить.

— Мам, не надо было, успокойся, — я закатила глаза и, прижав телефон к уху, пошла в спальню. — Бабушка Эля, соседка, меня чаем с блинами угощала, так что я наелась.

— Ох, ну ты ее поблагодарила хоть?

— Ну да, спасибо сказала...

— Ты что ж так?! Надо ей чего-нибудь купить или хоть на чай тот самый пригласить! Мы разве тебя не так воспитывали?

— Да-да, мам, хорошо, я приглашу ее обязательно, — потерев глаза, я присела на краешек кровати и всмотрелась в отражение на большом зеркальном шкафу-купе.

— Не забудь там! — я явно представила, как мама поучительно помахала пальцем у трубки. — Ну ладно. Когда вы с подружкой за платьями поедете?

— За платьем, мам. Мы только Рите выберем свадебное, — я вглядывалась в свое лицо, освещенное из коридора, и никак не могла понять, где здесь можно было увидеть хоть что-то от жертвы. Рост чуть выше среднего, нормальное телосложение, уверенный взгляд. Да и поведение мое особой скромностью или стеснением не отличалось.

— А в чем же ты будешь? — мама как будто растерялась, вернув меня к разговору.

— Я засунула свое выпускное в боковой отдел, — объяснила я. — В нем и пойду.

— Ой, да? — мама, кажется, была сильно удивлена. Она несколько секунд помолчала, а потом осторожно добавила: — А ты точно сумку разбирала?

— В смысле? — я с подозрением сузила глаза.

— Наверное, еще не успела, да?

— То есть, мам? — чего-то мне нехорошо становится.

— Я думала, что это за пакет такой, потертый. Думаю, зачем ты его положилаа... — мама уныло протянула последнюю букву.

— Ты что, вытащила его?! — тут же среагировала я и вскочила с места.

— Солнышко, ты только не переживай.

— Что значит "не переживай", мама?! — я добежала к сумке, которая лежала в зале возле диванчика — места моего сна десять минут назад, и, подхватив ее на руки, быстро открыла большой боковой карман.

Темно-синего пакета с лошадьми, в который я сегодня утром так бережно засовывала платье, не было.

— Я ж не знала, Людочка, — виноватым голосом проговорили из динамика.

— Класс.

Я вместе с сумкой опустилась на диван. Настроение опустилось ниже плинтуса. Занимательный синхрон.

— Не расстраивайся, доченька. Может, еще придумаешь что-нибудь, — наигранно весело произнесла женщина.

Что-то мне как-то не верится.

— Что здесь можно придумать, мам?.. — я вздохнула и приложила ладонь тыльной стороной ко лбу. — Ладно... — вздохнула. — У меня были кое-какие сбережения, хорошо, что я взяла их с собой. На костюмчик какой-нибудь хватит...

— Доча?

— Что?

— А ты веришь в чудо? — он там смеется, что ли?!

— Да скажи ты уже ей, — совсем отчетливо прозвучал отцовский голос.

— Какое чудо мам, что за балаган?

Родительница на мое возмущение лишь прыснула в трубку.

— Дорогая доченька, — торжественно начала она. — Разуй свои васильковые глазки и посмотри в сумку еще раз. А нам с отцом уже спать пора, так что... Мы утром перезвоним.

И отключилась.

Я глубоко вдохнула и медленно отложила телефон в сторону. Сумка переместилась ко мне на колени, я осторожно оттянула ткань и заглянула внутрь, ожидая, практически, чего угодно. На дне что-то белело. Мои брови поползли вверх — я поняла, что это конверт. Откуда у них?.. Раскрыв бумагу, пересчитала купюры и тихо присвистнула. Хотелось тут же перезвонить, поорать в трубку благодарности и то, как я их люблю, но я вовремя вспомнила, что они уже легли спать.

Для них выделить такую сумму — большая трудность, но я их единственная дочь, поэтому баловать меня хоть чем-нибудь раз в несколько лет они любят.

К примеру, на выпускное платье они тоже выделили мне приличную сумму, но я смогла уложиться в треть и, при этом, если не затмить, то ярко выделиться на фоне одноклассниц нарядом в стиле стиляг (масло масляное) цвета молока. Пояс из ярко-синей ленты, расшитый жемчугом подол, воздушный жгут из жемчуга и голубых капель на шее разительно отличались от разноцветных ровных платьев в пол. Я была ужасно довольна платьем, родители — сэкономленными средствами, которые остались на оплату общежития. Надеюсь, в этот раз получится точно также. Поход по магазинам начнется с завтрашнего дня, поэтому что? Поэтому, нужно хорошенечко выспаться. И я, вспоминая указания Марата, расстелила диван, приняла душ и легла отдохнуть, отдаваясь в объятья Морфея. Наконец-то этот день закончился.

— Просыпайся, страна! На часах семь-ноль-ноль, солнце смотрит вам в окно, а это значит, что наступил новый день! Новый день, в котором вас ждет море приключений, новых встреч, знакомств и незабываемых моментов! Открывайте глаза, дорогие слушатели и слушательницы, целуйте своих любимых и бегите завтракать — новый рабочий день уже зовет! А если у вас каникулы — тем более, не сидите на месте, займитесь спортом, погуляйте со своими половинками, оторвитесь с компанией, отдохните! Солнце, теплая вода, друзья рядом, что может быть лучше? Лето в самом разгаре, нельзя терять ни минуты! Принимайте золотой загар, ешьте овощи и фрукты, вдыхайте свежий утренний воздух! Ловите зажигательный трек от Apashe, двигайтесь, танцуйте! С вами ди-джей Любимов, пооооехали!!!

— А-а, — простонала я вместе с голосом ди-джея, ныряя под одеяло.

Я, кажется, понимаю, почему Марат не любит этого соседа. Даже ненавидит.

До восьми часов я вертелась под одеялом, еще мечтая досмотреть сон, но гудящий увеселительными песнями потолок не давал даже расслабиться. Потому поднялась я почти такой же уставшей, как и ложилась. Что ж, значит, судьба мне сегодня утром приготовить блины.

Я опустила ноги на пол и музыка внезапно утихла. Может, весь секрет был в том, чтоб выставить на пол часть своего тела? Проверять обратное не было смысла, я вытащила из сумки пакетик с зубной щеткой, маленькое полотенце, и направилась на прием утренних процедур. Весьма освежившись ледяной водичкой (горячую отключили, что ли), я вслух пожелала соседу сверху принять сегодня душ, и, забросив вещи в сумку, направилась на кухню. Так-так-так, мастер-класс по приготовлению блинов от Людмилы Анатольевны.

И это совсем не хвастовство. Ну разве что чуть-чуть. Я с детства по блинам и оладьям была главным поваром в нашей семье. У меня в готовке легкая рука, но именно сейчас эта рука немного подводит — я чуть не расфигачила стеклянную емкость, в которой собиралась смешивать ингредиенты, и для безопасности пришлось сменить ее на железную. Итак, яйцо, пол литра молока... Миксер нашелся в шкафчике под столешницей. Взбиваем до однородной массы. Ложка сахара, щепотка соли. Помешивая все это дело, добавляю муки до состояния растопленного шоколада, в конце столовую ложку подсолнечного масла и ставлю разогреваться сковородку. Что же, вот теперь поооехали!

Ровная золотая стопка блинов радовала меня уже через полчаса. Хоть в чем-то я молодец, да...

Поставила чай, попутно сжевав один блинчик — вкуснятина. Пока вода закипела, туда же отправились еще два. С чаем ушло несколько, остальные я решила оставить на потом и накрыла тарелкой. И как раз вовремя — в зале прозвенел будильник, значит сейчас пятнадцать минут десятого. Да, я бы проснулась в такое время, если бы не ссс...сосед. Отключив телефон, отложила его в сторону и уставилась в потолок. Надо будет Рите позвонить, уточнить, во сколько мы поедем в торговый район. Ну, до обеда это точно, после половина магазинов и бутиков закроются.

Телефон вновь заиграл, я взглянула на дисплей, надеясь, что это Рита, и поникла. Не она.

I'll drop your laundry and slam the door.

I don't want your love so give me more!

I'm a beggar but I don't want a dim. E-e!

Что-то как-то нет желания отвечать.

Oh baby baby it's fuck time.

You know I really wanna make you mine.

Oh baby baby it's fuck time.

There's nothing left to say...

Песня, безусловно, хороша, но парня становится жалко. Я вздохнула и приняла вызов:

— Да, Леш.

— Привет.

— Ага.

— Эм, — парень замялся, не зная, что говорить.

— Ты что-то хотел? — если ответит правильно, я смогу красиво закруглить разговор.

— Да... Хотел спросить, как ты там обустроилась? — вот, молодец.

— Хорошо. У вас классная квартира, спасибо, что приняли.

— Может, есть какие-нибудь вопросы?

— Нет, спасибо, все отлично.

— Эм. Окей, — Лешка замялся. — Ладно, тогда передавай привет Рите.

— Обязательно.

— Пока? — спрашивая, говорит парень. Словно ждет, что я скажу "нет-нет, давай еще поговорим, хоть чуть-чуть".

— Давай, — жму на отбой и вздыхаю. Тяжело мне с ним общаться в последнее время. Жаль, что нельзя отмотать назад и что-либо изменить.

Отмотать бы целый год. Я бы столько всего изменила: и встречи с Раневским избежала, и в команде постаралась остаться, и с Лешкой все вовремя спустила на тормоза. И жизнь моя могла сложиться иначе. Я бы сегодня точно не сидела сама в пустой квартире, а тренировалась в другом городе, перед соревнованиями. Никто бы не считал меня жертвой.

Но с другой стороны, не сведи тот Федор нашу компанию, Рита бы не выходила замуж, Поля не встретила Марата, Алена не обрела друзей, а Илона не замутила с Денисом (хотя вот именно относительно ее я не совсем уверенна).

I'll drop your laundry and slam the door...

— Да, Ри?

— Ты уже собралась? — голос девушки немного звенел.

— Почти, а что?

— Давай через полчаса на Энгельса?

— Хорошо, только к чему такая спешка?

— Потом, — тихо бросает она. — Успеешь?

— Да, конечно.

— Тогда все, на месте поговорим. Пока, — и Рита отключилась.

Я удивленно смотрела на трубку в своей руке — это не в стиле той девушки, которую я знаю. У нее что-то случилось? Вроде нет, она не была расстроена (как я могу судить по ее голосу) или подавлена. Скорее, немного зажата и... суховата, как для невесты. Надо же.

Быстро переоделась в джинсовые шорты и футболку. Судя по солнечным лучикам, которые фигачат прямо мне в лоб, на улице знатная жара, а это значит, что будущая поездка не окажется легкой (и я даже не представляю, как права в этот момент). Так-с, телефон с собой, деньги пока что брать не буду, мы только смотреть идем. Бросила в карман немного мелочи на маршрутку. Нужно не забыть набрать маму, а то она что-то и не звонит, как обещала.

Пока закрывала квартиру, подумала, что теперь утренний инцидент с соседом приобрел позитивную сторону. Если б я не проснулась раньше, то кто знает, что бы я сейчас делала.

На звонок родительница ответила только со второго раза, но мои благодарности восприняла как должное.

— Мамочка моя, спасибо вам огромнейшее! Вы такие хорошие у меня, такие умнички, прямо нет слов!

— Хватит уже, доча, папа покраснел весь, — хихикнула она.

— Я вас там целую и обнимаю всех крепко-крепко!

— Да все, все, успокойся, — женщина довольно вздохнула. — Чего не сделаешь ради любимой доченьки.

— Как же я вас люблююю, — протянула в порыве умиления.

Наверное, это мое состояние за всю жизнь наблюдалось всего пару раз. И сегодня — как раз второй.

Закончив короткий разговор, который можно было назвать скорее хвалебной песней родительской любви и заботе, я спрятала телефон в карман и успела запрыгнуть в нужную мне маршрутку.

Рита уже была на месте, когда я подъехала. Она выглядела недовольно, но решительно, и при встрече оказалась куда более радушной, чем в недавнем телефонном разговоре.

— Прости, что я так отвечала. Ты хоть не обиделась?

— Нет, конечно, ты что, — я состроила рожицу. — Что там у тебя случилось?

— Господи, да чего только не случилось! — она шумно вдохнула носом и расстроенно на меня посмотрела. — Вот скажи, за что мне это, а?

— Ты объяснишь сейчас или введешь меня в прострацию и только потом сжалишься? — подняла брови я.

Она фыркнула, как ёжик.

— Мама приехала. Знаешь, зачем?

— Угадаю с трех раз, — хмыкнула я.

— Нет, она раньше времени приехала. Мне платье выбирать, типо я сама не справлюсь. Представляешь?

— Ну... — я пожала плечами. — Это вполне естественно.

— Ой, тебе не понять! Пойдем, — Рита развернулась и направилась в сторону бутиков.

Я догнала ее и зашагала рядом.

— А что здесь такого, Ри? Ты же ее дочь, она мечтает, чтобы ты была самой красивой, разве нет?

— Ой-ой, не знаешь ты мою маму, — пошатала девушка головой. — Ну ничего, скоро познакомитесь. Она прямо таки горит желанием поучаствовать во всех нюансах моей жизни!

— А ты одна девочка в семье? — я повернула голову и в награду получила нахмуренный взгляд.

— В том то и дело, что нет. Нас трое.

— Но ты выходишь замуж первая? — тон, с которым я это сказала, был чем-то средним между вопросительным и утверждающим.

Она вздохнула и вновь покачала головой.

— Придется все рассказывать.

— Уж потрудись, — хмыкнула я и зацепила взглядом бутик с платьями. — Сюда?

Она кивнула.

— Нас в семье всего трое: Юля — старшая, Даша — соответственно средняя, и я.

— Младшая? — с иронией спрашиваю.

— Надеюсь, что уже да, — фыркает Ри.

Звенит колокольчик на входной двери. Мы оглядываемся в поисках продавца, но к нам пока никто не идет, поэтому приходится самостоятельно лазить средь манекенов.

— Я тебя внимательно слушаю, — привлекаю я ее внимание, когда она заглядывает под пышную юбку, и выразительно дергаю бровями — "девочка, что ты творишь?"

— Мне интересно, с кольцами оно или без, — обратив внимание на взгляд, объясняет Рита. — Не хотелось бы, чтоб при "посадке", — девушка села на пуфик рядом с платьем, — подо мной образовался кукольный театр с моими чулками в главной роли.

Я хихикнула.

— Что там с сестрами?

— А что с ними? Ах, да, — она вскакивает. — Что Юля, что Даша уже выходили замуж, и свадьбы были шикарные для нашего уровня. С женихами нам везет, да... — девушка затихла, явно утонув в собственных мыслях, но вскоре продолжила: — Мама активно участвовала в организации свадеб, включая и покупку платьев. Я не скажу... что они были некрасивые, нет. Сестры были просто загляденье, мама умеет подбирать наряды другим.

— Так что ж тебе не нравится тогда? — спокойно спросила я.

Рита пожала плечами:

— Может, то, что все они развелись, не прошло и пары лет?

— Ты же не думаешь, что это из-за платьев или... из-за нее?

— Я не знаю, что думать, Люд. Мама не только свадьбы организовывала. Жизни моих сестер были под таким контролем, что мама не горюй, — Ри хмыкнула. — Она, впрочем, и не горевала. Помню один момент, он тебе наглядно объяснит, в чем дело. Я после второго курса вернулась домой на каникулы. Как-то вечером мы с ней сидели на веранде и лепили вареники. Она мне тогда так говорила: "Я звонила Юленьке, сказала, чтоб она не слушала своего Гену, а покупала то пальто, которое я ей присмотрела. Тоже мне, командир нашелся. Денег ему жалко. А Даша скоро работу бросит — я ей посоветовала. У нее муж хорошо зарабатывает, так что пусть она домашний очаг стережет да деток рожает."

Мои брови поднялись.

— Огонь, а не женщина.

— Пожарище, — расстроенно и нежно одновременно произнесла девушка. Все-таки, Рита ее очень любит. — Потому я и хочу ее изначально оградить от всего. Надеюсь, в скором времени она поймет, что мы уже взрослые люди. Как тебе? — девушка подошла к платью молочно-белого цвета, фасон которого в народе именуется не иначе как рыбий хвост.

— В принципе, — я склонила голову набок. — Смотрится классно. Только я слышала, что в таких платьях по нужде ни-ни, поэтому нужно одевать подгузник.

— Господи, — подруга прикрыла рот ладонью, наверное, впервые услышав о подобном, и сделала шаг в сторону от наряда.

— Это всего лишь миф, устоявшийся на единственном неудачном опыте, — я вздрогнула от раздавшегося за спиной голоса. — Ткань на таких платьях тонкая и легко тянется.

Девушка-консультант обошла меня с правой стороны.

— Чем могу вам помочь? — фирменная улыбка расцвела на ее лице.

— Да вот мы тут... — так и хотелось сказать "плюшками балуемся", но Рита просекла маневр и перебила меня.

— Пришли выбирать свадебное платье, — в ответ на непонятливый взгляд продавщицы, направленный на меня, добавила: — Мне.

— Хорошо, — девушка просветлела. — Какие фасоны вас интересуют?

— Я хотела бы что-то воздушное, светлое, легкое, без колец. Чтоб не вспотеть в такую жарень, — Рита помахала ладошкой у своего лица.

— М-м, — девушка с бейджиком "Ангелина", который я наконец-то сумела рассмотреть, оглядела помещение на предмет подобных заявке нарядов. — Как вам вот этот вариант с жемчугом на лифе и юбкой до средины щиколотки? — она указала на манекена позади меня, я обернулась и вгляделась в вещицу, которая смутно напоминала мое выпускное платье.

— Эм, что-то... А давайте вот это померяем? — невеста вернулась к несчастному рыбьему хвосту.

Продавец Ангелина критически осмотрела мою подругу и кивнула головой:

— Размер ваш. Хорошо, проходите к раздевалкам, — она махнула рукой в сторону больших металлических конструкций, на которых висели легкие голубые занавески, а сама направилась к платью, чтоб стянуть его с большой пластмассовой куклы без лица.

Я затолкала Риту за одну из шторок, а сама стала рядом.

— Я хочу купить платье сегодня, — светлая голова показалась из-за воздушной ткани.

— Это почему еще? — удивленно взглянула на девушку.

— Мы с мамой договорились завтра идти, хочу поставить ее перед фактом.

— А она не заставит тебя вернуть, если ей не понравится? — озвучила я возможный исход событий.

Подруга нахмурилась.

— Я как-то об этом не думала, — голова пропала за занавеской — девушке было неудобно раздеваться, не видя собственно процесса. — Если что, я уступать не буду. На крайняк истерику закачу, — она испустила смешок и, выглянув з-за ширмы, добавила: — Вот мама офигеет!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что! — хмыкнула девушка. — Как ты представляешь сочетание таких понятий, как я и истерика?

Я призадумалась — действительно. Рита — спокойный человечек, максимум эмоциональности от нее я наблюдала после того, как она в клубе Кирилла от другой девушки отбивала. Вот и все, в общем-то.

— Все бывает в первый раз, — философски изрекла я, наблюдая, как с другого конца зала к нам идет консультант. Направляясь в нашу сторону, она держит платье так, словно и правда несет большую рыбину или русалку.

— Вам помочь одеть? — она кивнула на ношу.

Рита осмотрела наряд, так сказать, от головы и до хвоста, и закивала головой. Продавщица скрылась за ширмой вместе с моей подругой.

Спустя пять минут возни, девчачьих писков и едва ли не ругани консультанта, Рита выплыла... или не выплыла. В общем, маленькими шажочками вышла, можно сказать, выползла из примерочной. От груди и до колен подруга напоминала больше обездвиженную мумию, стянутую бинтами, чем невесту. Полностью дееспособными остались только руки, и то она их держала широко, пытаясь не терять равновесия.

— Подниметесь на подиум? — устало спросила Ангелина, осмотрев клиентку. Из ее идеальной прически выбилось несколько прядок (видимо, в борьбе с беспощадным платьем).

Рита с жалостью посмотрела вначале на меня, а после на продавщицу, и тихо выдавила:

— Боюсь, что только ползком. Я не могу в нем даже одной ноги поднять.

Ангелина жестом пригласила нерадивую невесту за ширму, и последняя, уходя стилем японских гейш, грустно произнесла:

— Памперс бы сюда не влез.

Я закатила глаза, подавляя смешок.

История с возней и писком повторилась, только в конце послышался всеобщий вздох облегчения. Немного покрасневшая консультант вместе с платьем явилась на свет божий.

— Я сейчас принесу несколько вариантов, а вы пока отдохните.

Привалившись к железной трубе, я практически возликовала — как хорошо, что замуж выхожу не я.

— И правда, какой мужик такую выдержит, — донеслось из-за ткани.

Я вслух это сказала, что ли?

— То есть, "такую"? — решила не терять пылу.

— А сама ты не знаешь, хочешь от других услышать? — хитрая мордашка выглянула в щель.

— Было бы что слушать, а услышать о себе что-то новенькое я всегда рада, — произнесла я с иронией и долей угрозы (шуточной, конечно), в ожидании уставившись на подругу.

— Сама напросилась, — фыркнула девушка. — Как яркий пример возьми нашего Алексея.

— Господи, Рита, это же совсем другое! — начала возмущаться я — надо же было ей сюда приплести малого!

— Другое-другое, да все то самое, — невеста не унималась.

Продавец Ангелина подошла с несколькими вешалками в руках и заставила подругу замолчать.

— Давайте, вот это, — она указала на самое пышное из платьев.

Достаточно неплохое, без лишних блесток и деталей сверху, но вот юбка, с тяжелыми воланами белой ткани, напоминала больше облако, чем свадебный наряд.

— Помочь? — Ангелина кивком указала на платье, но Рита отрицательно покачала головой.

— Потом поможете затянуть, — и прихватив платье, исчезла за голубой ширмой.

Я заглянула внутрь и быстро прошептала:

— Лешка причем вообще?

Подруга нырнула в кучу из юбок, наполовину скрывшись с моих глаз. Теперь она напоминала облако на ножках.

— Притом, что ты даже не пыталась его подпустить к себе, — пропыхтела невеста из временного укрытия.

— Рита, он еще совсем мальчик! И вообще, — воскликнула я, — максимум, на который я с ним согласна, это дружба!

— Возраст — не помеха! А рамки, которые ты поставила — смешные, — Рита наконец-то вылезла в нужном месте. — Давай, — она поправила лиф и юбки, и повернулась ко мне спиной, — затягивай.

Я отодвинула ткань и вошла внутрь.

— Вот скажите, Ангелина, — я обернулась к ней, — Это нормально, если парень младше девушки на несколько лет?

Ее лицо осталось невозмутимым.

— Мой муж старше меня на десять и я счастлива, — хотя с последним я бы поспорила, судя по ее выражению и унылому тону.

— Во-от, — я повернулась обратно к невесте с торжеством во взгляде. — Мужчина должен быть мужчиной, как твой Кирилл. А не мальчиком, как Леха.

— Люда, ты начинаешь меня бесить, — глядя в зеркальное отражение сказала Ри, на что я быстро подступила и резко потянула за ленты. Девушка охнула, с подозрением сощурившись, глубоко вдохнула и продолжила поучительно гнуть свое. — Не всякая любовь возникает из симпатии. Отношения будут крепкими и надежными, если начнутся с хорошей дружбы.

— А ничего, что мы уже пытались? — внесла я аргумент, поражаясь неожиданной настойчивости подруги.

Она закатила глаза, и я начала подтягивать ленты в переплете: сверху вниз.

— Плохо пытались, — бросила раздраженно.

Я пошатала головой, заканчивая дело, и завязала аккуратный бантик. Кто кого еще бесит. Рита немного покрутилась и выплыла из примерочной, как титулованная особа.

— Я на подиум.

Она поднялась на несколько ступеней и чинно прошлась из края в край.

— Как? — девушка остановилась посредине и вопросительно посмотрела на нас с продавцом.

— Мне нравится, но оно немного тяжеловато, — оценила я.

Ангелина лучезарно улыбнулась:

— Замечательное.

Ри спустилась к нам и подошла к зеркалу.

— Мда, массивное. Но, в целом, неплохое.

— А нам нужно идеальное, так что давай меряй другое.

Она вздохнула, сделала шаг вперед и задернула за собой шторку.

— Ко всему, — я продолжила задетую тему, — я хочу добавить, что с мелким все началось далеко не с дружбы. Как только мы познакомились, основой наших отношений стали постоянные подъе... — я внезапно поняла, что рядом находится посторонний. — Постоянные подколки. А этап дружбы был таким коротким, что я его даже не заметила.

— Любовь из неприязни еще крепче, — донеслось из раздевалки.

— По твоей логике, дорогая невеста, чем хуже враг, тем круче любовь, — недовольно ответила я и тихо добавила: — Что за бред.

— Это можно забирать, — девушка передала мне тучу, и я обменяла ее на первое попавшееся из рук консультанта. — А может и так, откуда тебе знать? — она схватила наряд с расшитым камнями лифом и на некоторое время затихла.

Я встревожено затопала носком сандалий по полу, но мысленно себя остановила — кроличьи повадки. Тихо пробурчала:

— Откуда-откуда, от верблюда.

— Что ты там бубнишь? — девушка уверенным шагом вышла из-за ширмы и быстро поднялась на подиум. Для наглядности крутнулась. — Как?

— Милое, — я показала большой палец.

Платье реально хорошо село, корсет стягивался впереди, поэтому помощь даже не понадобилась, камни едва заметно переливались, ровная юбка в пол отливала перламутром и напоминала чем-то атласную бальную.

Рита цокнула языком и спустилась к нам:

— Если честно, я уже устала.

Я похлопала ее по полечу и подтолкнула к раздевалкам. Девушка скрылась за голубыми занавесками.

— Можете принести такой наряд, который максимально подойдет моей подруге, на ваш вкус?

Консультант Ангелина задумалась, словно перебирая в своей голове карточки с изображениями, а затем кивнула:

— Сейчас принесу.

Пока девушка ушла, я заглянула в раздевалку:

— Померяешь еще одно платье, и пойдем в следующий магаз.

Рита уныло простонала, развязывая небольшой бантик на груди и немного приспуская плетенье.

— Мне уже не нравится идея с покупкой платья.

— Отлично, тогда купишь завтра, — подбодрила я ее улыбкой.

— Но еще и завтра я не выдержу, — заныла невеста. — Так что нужно быстрее с этим покончить.

— Тебя не поймешь, — я вылезла из ткани и обернулась — продавщицы нет.

— Сколько сейчас времени?

Пришлось вытаскивать телефон из кармана.

— Половина двенадцатого.

— У меня чувство, что уже полдня прошло, — вздохнули за ширмой.

— Н-да, — тихо подтвердила я.

Через минуту консультант Ангелина несла достаточно тонкий чехол, как для свадебного платья. Она осторожно его открыла и бережно вытащила платье, подобное которому я не видела ни разу в жизни.

Оно не было ни пышным, ни блестящим, ни с корсетом, ни с прочими элементами традиционных платьев невест. Плотная легкая ткань всего в один слой, ну надо же. Идеально чистый белый цвет, словно сияющий на солнце снег. А фасон больше напоминал удлиненную блузу, притом, удлиненную в пол и едва разклешенную к низу.

Выглянувшая из раздевалки Рита критически осмотрела наряд.

— Вы уверенны? — не слишком радостно произнесла она.

— Одевай и не ной, — фыркнула я, осторожно передавая платье подруге. — Только аккуратно.

Рита поджала губы и, приняв от меня наряд, задернула ширму. Не прошло и минуты, как ширма отъехала в сторону и дорогая невеста возникла пред нашими глазами. Я тихо вздохнула — смотрится великолепно, совершенно нетрадиционно и оттого не менее красиво. Рукава наполовину прозрачны сверху от плеч до запястья, а когда девушка обернулась, стала видна спина с крыльями из такой же прозрачной ткани. И эти крылья плавно переходили в рукава, а также словно обнимали невесту вокруг шеи, создавая на коже причудливый узор из полупрозрачных перышек. Я зачарованно смотрела на Риту и, если быть полностью честной, завидовала ей белой завистью, такой же светлой и легкой, как это платье.

Подруга медленно прошлась по подиуму туда-обратно, и вновь туда-обратно, а после остановилась и посмотрела на нас.

— Ну и как я вам?

— Оно такое шикарное, — не смогла я сдержать восхищенного вздоха.

— Платье очень красивое, — подтвердила продавец Ангелина. — Модель называется "Ангел", что и видно невооруженным взглядом. Работа местного дизайнерского агентства, но еще не раскрученного, поэтому цена не кусается.

— Хм, — невеста призадумалась, становясь похожей на истинного ангелочка. Только вот подол немного волочился, хоть и стояла Рита все это время на каблуках.

Девушка спустилась с подиума и прошла в примерочную, не сказав больше ничего. Я проследила за ней взглядом, и была очень удивлена, когда спустя несколько минут Ри вернула наряд продавцу, поблагодарила ее, и подхватив меня под локоток, вывела из бутика.

— Ты не возьмешь его? — мне было сложно не удивиться, я приняла ее молчание за знак согласия, как и говорится в народной мудрости.

— Я думаю, это будет перебор, — осторожно начала девушка. — Маму Кондратий бы хватил, увидь она меня в таком на свадьбе. Там же талии нет, корсета нет...

— Разве не символично нарушить неприятную традицию вашей семьи вместе с традицией всех свадебных церемоний? — эта мысль неожиданно созрела в моем мозгу.

Рита призадумалась:

— Знаешь, Люд, это даже мне не по силам, так сильно все менять. Пусть я и одно из главных лиц события.

— А все бы на тебя внимание обратили...

— Не поверишь, но обратят и так, и это стопроцентно! — хмыкнула она.

— Хотя, это все-таки твоя свадьба, как хочешь — так и будет, — я улыбнулась. — Не хочу быть тебе второй мамой.

— Вот именно, — подруга подхватила меня под руку и, подстроившись, зашагала в ногу.

Ее свадебное платье мы купили в третьем бутике, оно символично стало последним из пяти, принесенных на примерку. И Рита была в нем действительно шикарна, настолько красива, что все консультанты этого бутика вместе с клиентами собрались вокруг небольшого овального подиума в центре торгового зала, лишь бы посмотреть на сияющую, счастливую невесту.

Она была идеальной. В этом платье девушка выглядела, словно фарфоровая статуэтка, и против необычного наряда из первого магазина это смотрелось торжественно и наиболее подходящим для моей подруги. Но "Ангел" все равно мне нравится больше.

Когда я вернулась домой, был ранний вечер — часов шесть. В квартире капитана стояла приятная тишина, солнце давно повернуло в другую сторону и помещение начинало остывать. Я медленно разулась и прошлепала в соседнюю комнату. Все тело, включая и ноги, гудело, как после пятичасовой тренировки, и я завалилась на диван. Мне требовался отдых, горячий душ и еда, но в дверь неожиданно постучали. Странно, вроде бы есть звонок. Да и все знакомые Марата уведомлены, что он в отъезде.

Размеренный стук повторился еще несколько раз, прежде чем я подошла к двери. В глазок никого видно не было, поэтому пришлось осторожно приоткрыть и выглянуть наружу.

— Кого высматриваешь? — проскрипели снизу.

Я дернулась, не ожидая услышать звук оттуда.

— Это вы?! — тихо воскликнула, приоткрывая дверь шире и глубоко вдыхая, пытаясь расслабиться.

Бабушка Эля с интересом на меня смотрела. Так вот, почему в дверь стучали! Я оценила рост гостьи и спрятала улыбку: она просто не дотягивается до звонка. Буду иметь в виду.

— Я, кто ж еще. А ты чего такая пугливая? — соседка заглянула в квартиру. — Али прячешь кого?

— Кого? — не поняла я.

— Мужиков, — она прищурила глаза, смотря на меня снизу вверх, а после хрипло и медленно рассмеялась. — Да шучу я! Ох, видела б ты свое лицо!

Что не так? Еще не хватало, чтоб с меня бабушки всякие веселились. Я нахмурилась и решила спросить:

— А почему вы пришли?

На миг на ее морщинистом лице явно проявилось удивление наряду с озарением.

— Ой, точно! Стой здесь! — бабулька зашаркала к своей квартире и, оставив входную дверь настежь открытой, повернула на кухню. Через минуту она вышла обратно, неся сквозь завалы вещей в своих тонких ручках небольшую кастрюльку, и с невозмутимым видом прошла мимо меня на кухню уже квартиры Марата. Оттуда же донеслось:

— Закрой дверь там, ключ в замочной скважине.

Я какое-то время стояла в прострации, осматривая путь передвижения соседки, толком не поняв, что только что произошло. В итоге пришлось исполнить "приказ", но уже под зорким наблюдением бабки из кухни. Я закрыла дверь, захватив ключи, защелкнула входную уже в этой квартире и насторожено вошла на кухню. Соседка в это время хозяйничала так, как я никогда бы не позволила себе в чужих помещениях. Она вытащила спички из кармана своего розового фартука, проворно зажгла одну из конфорок, поставила кастрюлю на огонь и полезла в верхний шкафчик, привстав на цыпочки.

— Может, вам чем-нибудь помочь? — произнесла я, тихо изумляясь пенсионерской наглости.

— Вон те глубокие мыски достань, — она указала пальцем в дальний угол ящика.

Я подошла и вытащила просимое на стол.

— А что вы собираетесь делать? — с интересом оглядела бабульку и пятой точкой оперлась о столешницу.

— Не собираюсь, а делаю, — ответила она. — Есть подогреваю.

— У вас отключили газ? — догадалась я. Действительно, чего бы она еще так врывалась в чужую квартиру. Тем более, человек старый, ей простительно.

— Нет, — удивила меня бабушка Эля. — Вот что ты собиралась есть?

— Я утром блины жарила, — ответила, гордо вскинув голову. Да-да, говорил мой взгляд, я не так проста, как кажусь на первый взгляд.

— Я слышала, — закивала она, а в ответ на мой удивленный вид, объяснила:— По запаху. Ты утром себе блинов пожарила, наелась и все?

— Ну, да, — кивнула я.

— А что ж ты, и вечером собиралась их есть?

— Вообще-то да, — опять согласилась я.

Действительно, не бабушка, а капитан Очевидность.

— А скорую тебе кто бы тогда вызывал? — вдруг разозлилась она. — Вы, молодежь, совсем безмозглые! Кто ж только жареное есть, тем более два раза в день?! Хотела себе гастрит заработать, пока тут живешь?

Я замялась, не зная, что ей ответить. У меня ведь элементарно не было времени для готовки.

— Я слышала, как ты утром уходила, и как только что пришла тоже. Вспомнила, что утром только запах блинов на площадке ходил, думаю — что ж ты там сухомяткой давиться будешь, и вот,— бабулька подняла крышку, и я увидела довольно жирненький супчик.

На моем лице расплылась неконтролируемая улыбка. Такая маленькая, и такая заботливая бабушка. Жаль, у меня такой нет.

— Чего улыбаешься? — с подозрением та взглянула на меня.

— Ничего, — все так же лыбясь ответила я.

— Ты это прекращай, — помахала она пальцем.

С трудом подавив улыбку, я оглядела кухню. Помощь моя вроде бы не требуется сейчас.

— Я в душ схожу, пока вы тут все... подогреете. Хорошо?

— А чего б и нет? Иди, если надо, — кивнула она.

— Вы присядьте пока, — я указала на один из нескольких стульев и быстренько побежала за вещами.

Вода была еле теплой, но, слава Богу, хоть не ледяной. Мне хватило пяти минут, чтобы освежиться, насухо вытереться и одеть чистые вещи. Еще столько же времени было потрачено на стирку оставшихся вещей. Я пробежала мимо кухни с криком: "Я сейчас!" прямо на балкон спальни, и не найдя там канатов для вещей, развесила все на большой деревянной раме, оперев ее о ящик с чем-то непонятным.

В общем, пока я пришла, на кухне царил такой вкусный дух, что слюнки потекли тут же. Бабушка Эля, вопреки всему, явно не сидела на месте: супчик был разлит по тарелкам, на столе рядом с ними лежали приборы, хлеб, который я вчера купила — распакован и нарезан, и ко всему она приготовила еще миску салата из купленных мною овощей. Видимо, она неплохо знакома с обстановкой.

Мы вместе сели за накрытый стол.

— Вы такая... Хозяйственная.

— Думаешь, мне заняться нечем?— усмехнулась старушка. — И зачем я с тобой вожусь, тоже не поймешь?

— Я так не думаю, — вопреки своим мыслям ответила я. — Расскажете о себе?

Соседка удивилась, отхлебнула супчика, и снова посмотрела на меня чуть расширенными глазами.

— А чего это ты интересуешься?

— Я ведь не спрашиваю, почему вы меня кормите? Хотя, все равно спасибо.

— Не за что.

Я попробовала суп — тот был немного жирноват, в самый раз после такого денька.

— Откуда вы?

— Ты допрос собираешься мне провести? — в который раз сощурилась она.

Может, это не подозрение? Может, у нее просто зрение слабое и она так фокусирует взгляд или резкость настраивает? Хотя, куда там. Вон как тонкие губы поджала.

— Как хотите, — вздохнула я, активнее принимаясь за еду. А то не дай Бог схватит тарелки и убежит к себе.

Некоторое время пришлось есть молча под звон посуды и громкое сёрбание бабушки Эли. Наконец-то пенсионерка сжалилась.

— Я, вообще, не местная. Когда мне было семнадцать, приехала в город вместе со своей подругой поступать в медицинское училище и... не поступила. Нашла работу, так как в те времена лишний рот в семье — большая обуза, нянькой у людей. А спустя несколько лет, как дети выросли, пошла на завод и проработала там пятнадцать лет на вредных, где год за два, и сорок на таких. Семьдесят лет стажу! Был муж, два сына. Один, правда, умер молодым, но это было... давно. Другой... работает за границей да там и живет уже... Лет семь. А я здесь. Мой Коленька ушел пять лет назад, оставив меня в одиночестве, — она грустно посмотрела на меня. — Вот и все. Узнала, что хотела?

Я оторвалась от миски и медленно кивнула. Жизнь — не позавидуешь

— Вот я и пытаюсь теперь помочь, чем могу, кому могу. Замаливаю грешки молодости, — хмыкнула она, кушая суп.

— Спасибо большое.

— Ой, не надо. Внуков у меня нет, а с молодежью общаться хочется, раз даже сын не здесь живет. Вот я с вами и дружу.

— Вы Марата тоже так, — я указала на кастрюлю, — опекаете?

Бабулька улыбнулась:

— А почему бы и нет? Правда, не совсем давно, пару-тройку месяцев. Но мои пирожки эти зайцы-братики любят.

— Зайцы-братики? — усмехнулась я. Действительно, по крышам прыгают, зелень жуют всякую, хотя и редко. — А вы их хорошо знаете?

— Ты доела уже, что столько вопросов задаешь?

— Почти... — скрыла улыбку я, отправив ложку в рот.

— Неплохо знаю, — кивнула бабулька. — Последнее время, правда, не часто появлялись. По запаху слышала, что им кто-то готовит. Но на чай иногда заходили.

Вот ведь зайцы-засранцы! То им я готовила, то бедную одинокую бабульку заставили, теперь Поля горбатится! Смотри, какие они корыстные типы оказались. Ну, я им при встрече все выскажу, будут знать!

— И что ж, Марат вам не сказал, что у него девушка есть?

— А зачем говорить-то? Я и сама догадалась.

— А-а... — внезапно поняла. — То вы меня за его девушку потому и приняли...

— Конечно, и вчера как ты ушла — я тебе не поверила была!

— Это почему? — удивилась я.

Я, вроде, не выгляжу, как врунья. Или выгляжу?

— Кто знает! — пожала плечами. — Но сегодня все стало понятно, — с видом эксперта произнесла соседка.

— Каким это образом?

— Запах блинов. Ты ведь сладкие испекла, а у них когда были блины — то постоянно с каким-то запахом овощным...

Видно, повернутая на здоровом питании Полина, подсаживала на такое же и парней, пока жила здесь. Вот ведь бабушка! Карманный парфюмер.

— Поля — спортсменка, у нее основа рациона — овощи и белки.

— Ага, — подтвердила собеседница. — Марату только такая и нужна.

Я зазвенела ложкой о посуду, доедая то, что осталось, и словно невзначай спросила:

— А как вы думаете, какая нужна Алексею?

— Алеше? — ее взгляд переместился с миски на меня. — А ты что, глаз положила?

— Да нет, — я слабо улыбнулась. — Наоборот

— Зуб точишь, что ли?

— Да упаси Боже! Ничего никуда не ложу и ни на кого не точу.

— А! Он за тобой ухлестывает, так? — догадалась-таки.

Я кивнула, нахмурив брови.

— Надеюсь, вы не считаете, что мы подойдем друг другу.

— Ты? И Алеша? — бабулька задумалась, видимо с опытом прожитых дней советовалась. Я представила, что она, как Шерлок, использует чертоги разума, где хранит все-все детали, и именно сейчас она проводит анализ моего и Лехиного характера на совместимость (со всеми графиками, схемами и таблицами, есессна). Подобные мысли вызвали улыбку, которую я с огромным трудом подавила, пару раз все-таки искривив губы. — Не думаю, что вы бы смогли хоть день от начала до конца вместе провести.

— Почему? — стало мне интересно.

— Во-первых, деточка, ты его не любишь, разве нет? — внезапно укорила меня соседка, заставив мои уши покраснеть. — Во-вторых... Он мальчик-огонек, а ты...

— Я полупустой стакан воды, — вспомнила я ее вчерашние слова.

— Да, девочка, и ты его потушишь, и сама опустеешь, если вы будете вместе. Не пара вы друг другу.

Отлично. То, что никак не дойдет до головы мелкого, для остальных ясно, как Божий день.

— А вы сможете сказать то же самое ему, когда он приедет?

Пыл бабульки внезапно куда-то исчез:

— А он разве сам не понимает?

— Если бы понимал, я бы вас не просила.

Бабулька закивала и изобразила на морщинистом лице понимание.

— А когда это началось? — поинтересовалась она.

Пришлось напрягать память:

— Месяца три-четыре назад.

— И что ж ты, хочешь, чтоб все так быстро прошло?

Я изумилась:

— Быстро?!

— Девочка, когда смотришь на это с высоты прожитых лет, то четыре месяца — это даже не время, — поучительно произнесла она.

— То есть, — подытожила я, — вы с ним не поговорите.

Бабушка Эля поднялась, прихватив с собой тарелки:

— Помоешь сама, — сказала, положив их в раковину, и повернулась ко мне. — Если выпадет возможность, поговорю — ему полезней будет услышать мнение старого человека. Если нет — насильно мил не будешь.

Я кивнула, благодарно улыбаясь.

— Спасибо вам большое.

— Спасибо скажешь, как поговорю, а пока не за что.

— За то, что накормили, — выкрутилась я.

— Ох, хватит уже, — соседка улыбнулась, и я с удивлением обнаружила, что у нее почти все зубы целые. В ее-то возрасте!

Она подхватила кастрюльку и потопала к дверям.

— А чай? — растеряно воскликнула я, побежав следом.

— У меня блины, у тебя блины, — она остановилась перед закрытой дверью. — Чай попьем в одиночестве. Открывай давай, — поторопила она меня. — Ключ от моей квартиры у тебя?

— Ой! — я тут же сорвалась на кухню, подхватила со столешницы связку и вернулась обратно. — Чуть не забыла.

— Забыла, но я тебе напомнила, — прокряхтела бабушка. — Открывай.

Я быстро отворила три двери этой квартиры (понаставили, как будто у них тут золотые слитки хранятся), побежала вперед и открыла дверь соседской. Бабулька бодренько прошла мимо, наверное, кастрюлька не была такой легкой, как казалась.

— Ты заходи покушать, если что. Я все равно готовлю много, — сказала она, выйдя из кухни в коридор. — И в гости тоже.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, видя, как стеснительно соседка прячет руки под фартук.

— Ой! — она махнула рукой и внезапно нахмурилась, видимо, таким образом защищаясь от непривычной похвалы. — Иди уже, отдыхай.

— До свидания, — махнула ладонью на прощанье.

Подождав, пока бабушка Эля закроет свою дверь, я вернулась в квартиру кэпа и заперлась. На сегодня вопрос с едой решен. Но это только на сегодня. Не буду же я к ней постоянно бегать кушать. Нужно что-то приготовить, потому как иначе старушка самостоятельно меня закормит. Только сделаю я это завтра, встану пораньше и сварю себе картошки... Если бы она у меня еще была. В магазин идти нет никакого желания, помня то, что произошло там вчера... Хотя, раз он вчера там уже был, сегодня его по идее там быть не должно. Еще и по времени, я сегодня раньше могу выбраться.

Все-таки, решив не зевать, я накинула легкую спортивную кофту, чтоб не покусали комары, и, прихватив кошелек, побежала в маркет. Все было, могу даже сказать, отлично, ровно до того момента, пока меня, с пакетом картошки, не сбила несущаяся вперед девушка. Я не сразу узнала в ней соседку сверху, у меня не было времени ее рассматривать — я собирала рассыпанную по полу картошку, пока ее не затоптали другие покупатели. Но вот ядовитое:

— Под ноги нужно смотреть, курица! — заставило поднять глаза и вглядеться в лицо брюнетки.

Я не нашла мгновенного ответа, и пока соображала, деваха, презрительно фыркнув, убежала.

Как же она меня разозлила, не передать словами. У меня даже руки с пакетами тряслись, пока я шла к кассам. Да и после тоже не могла успокоиться, прокручивая в голове сотни острых и удачных ответов, которые заставили бы кудрявую если не извиниться, то хотя бы покраснеть от стыда.

Телефон зазвонил не то, что не вовремя, но немного неожиданно. Это была невеста.

— Алло.

— Ты представляешь? Она кричала где-то с час!

— А чего ты еще ждала? — суховато ответила я. Встреча с той брюнеткой значительно отразилась на моем настроении. — Мы же с тобой это обсуждали.

— Да, обсуждали, — согласилась подруга. — Но все равно это было неожиданно.

Я переложила пакеты в одну руку — сама не ожидала, что столько всего наберу. Хватит не только мне, но и хозяевам квартиры тоже.

— Ну, и как прошла первая истерика в твоей жизни?

— Никак, — грустно ответила Рита.

— То есть? — удивилась я. — Вы будете менять платье?

— Нет.

— И что же подействовало на твою маму?

— Я примеряла платье и показала маме. Она успокоилась, увидев меня.

— Обошлись без истерик, получается, — подытожила я.

— Получается вроде того.

— Понятно.

В трубке на несколько мгновений замолчали.

— Девчонки тебе не звонили?

— Нет, — ответила я. — А должны были?

— Мне Илона и Алена набирали, спрашивали о платье. Пришлось им обеим фотки отправить.

— И как? Понравилось? — мне было действительно интересно, я все-таки участвовала в так называемом приобретении.

— Таких восхищенных возгласов я давно не слышала. А в свой адрес — так вообще никогда.

— Близится твой час, — подбодрила я ее. — Наслушаешься еще на всю жизнь...

— Мне так страшно, — девушка внезапно прервала меня.

— Почему?

— Люда, я не знаю. Это день, о котором многие девушки мечтают всю жизнь, но я ведь не мечтала! — она вздохнула и заговорила тише: — Я люблю Кирилла, и согласна с ним прожить всю жизнь, но этот праздник... Так сильно меня напрягает.

Нотки паники послышались в ее голосе.

— Попробуй воспринимать все проще, — пыталась посоветовать я.

— Как проще? Кирилл уже расписал все торжество по пунктам. Восемь страниц, Люд, восемь!

— Ого! — я чуть не добавила "нахрена так много", но вовремя себя остановила.

До дома оставалось метров триста.

— Это даже не "ого", честное слово. Мы заказали ресторан, знаешь какой?

— Какой?

— "Олимпик-Гранд"! — я тихо присвистнула. Ни разу там не была, но наслышана от и до. — На сто двадцать человек! И это мы еще сокращали список приглашенных. А изначально было двести пятнадцать!

— Ого, а чего так много?

Рита вздохнула:

— Мы думали сокурсников всех приглашать, но по тридцать человек с обеих сторон (и это только студенты) — это слишком много.

— Действительно.

— Вот шестьдесят человек и отсеялось. Потом левых далеких родственников убрали. Оставили только самых близких с парами и лучших друзей тоже с парами.

— С парами?

— Ну да, не в одиночку же вам сидеть, — девушка взялась перечислять: — Илона с Денисом, Поля с Маратом, Алена... с кем?

— С Лешкой?

— С Лешкой. Ты с... стоп. А ты с кем? Я думала, ты с ним пойдешь, — невеста растерялась.

— А я сама.

— Нет-нет, так не пойдет. Мы уже списки подали, все предусмотрено, ищи кого-нибудь, — она забеспокоилась.

— Блин, Маргарита, может не надо? — нет никакого желания себе сопровождающего искать, тем более, кого?

— Вот я не люблю, когда ты меня так называешь, — пробурчала девушка и продолжила уже нормальным голосом: — Надо, Людмила. Ищи теперь жениха. Или хватай Лешку, а мы Аленке найдем кого-нибудь.

— Не-не, так не пойдет, — затормозила я ее. — Аленке никого искать не надо, я... я что-нибудь придумаю.

Я поднялась на крыльцо и, кое-как зажав телефон между плечом и ухом, открыла подъезд.

— Давай, думай, — хмыкнула подруга. — Только быстрее, до свадьбы осталось всего ничего.

— Кто-то недавно начинал паниковать по этому поводу, а теперь так свободно об этом говорит, — подколола я невесту. — Кто же это был?

— Я паниковать и не прекращала, меня дергает каждую минуту, — возразила она. — Просто пытаюсь отвлечься от всего, но нифига не получается. На каждом шагу только и слышу что "наша малютка выходит замуж!" или "кто у нас здесь невеста?", бр-р.

— Сочувствую, — я нажала кнопку лифта — а вдруг работает? И (о, чудо!) створки разъехались.

Выбрав нужный этаж, поехала вверх.

— Ну, ничего, — подбодрила Рита саму себя. — Потерплю еще пять дней, и все.

— И станешь женой.

— Мамочки, — проскулила та в ответ.

— Так, хватит ныть! Мы украшения будем покупать или как?

— Мне тетя, как подарок, купила уже. Они подходят.

— А, да? — я немного расстроилась, ведь думала, что мы вместе и украшения, и мне платье купим. Ну, нет, так нет. — Ладно. Тогда просто не ной и все. Представь, что уже начиная со следующей недели по утрам тебя будут будить горячим поцелуем.

В трубке шумно выдохнули, а потом прыснули.

— А что такое? Это супружеская жизнь, она подразумевает и... долг, супружеский. Ты что, думаешь не отдавать долги?

— Не смеши меня, — сквозь звуки, больше напоминающие похрюкивание, произнесла девушка.

— Тебе смешно, а Кирюше твоему ой как не смешно будет! Бедный парень, он даже не знает, что его ждет!

Я вышла с лифта, подошла к своей двери и опустила пакеты на пол. Лишней руки для поисков ключей у меня не было. Рита все это время хихикала на том конце провода.

Внезапно, оборвав смех, она проговорила:

— По этому поводу мне страшно втройне.

— Окей, больше пугать не буду, — тут же отступила я, открывая первую дверь.

Остальные замки щелкали под тишину в трубке, а когда я вместе с пакетами оказалась в квартире, подруга тихо произнесла:

— Что бы ты мне... посоветовала... по этому поводу?

— Что? — на миг я потеряла способность мыслить. — Э-э... Рита... С такими вопросами точно не ко мне.

Господи, как неловко-то.

— Извини.

— Нет-нет, ничего, просто... Я сама не сильно разбираюсь, — я замялась. — Ты понимаешь, о чем я.

— Извини, я думала, вы с Лешкой... — Рита начала оправдываться.

— Что? Нет-нет, ты что! — меня даже дернуло от возмущения.

— Извини еще раз, честное слово, я понятия не имела, что мелю, — затараторила она. — Бред какой-то, прости еще раз.

— Ладно, проехали.

— Прости-прости!

— Все-все, с такими вопросами я посоветовала бы к Илонке обратиться, — отвлекла девушку я. — Она в том поле опытный боец.

— Э-э, хорошо, — подруге все еще было неловко. — Ладно тогда. Ели что, я наберу.

— Хорошо.

— Пока.

Разговор прервался совершенно неожиданно. У Риты было еще много чего обсудить, но видимо не во всех вопросах я могу ей помочь. Н-да, как-то неудобно поучилось. Что поделать, я в свои годы не состояла в серьезных отношениях. А то, что она сказала обо мне с Лешкой, если честно, меня как-то сильно зацепило. Ведь никаких поводов для подобных мыслей мы с ним не давали. Ну, я так точно.

Ладно, это дело прошлое, подумала и подумала, с кем не бывает. Я вот тоже думала, что Рита с Кириллом в настоящих "серьезных" отношениях, а вот фиг там! Бывает всякое. Но, после такого разговора, в котором кроме поднятых тем мы обсуждали одну для меня больную, у меня появилось две о-очень важные проблемы:

1.Как натолкнуть Алену на мысль о том, чтоб взять Лешку в качестве сопровождающего?

2.Где найти спутника себе?

И эти проблемы нужно решать быстро.

Все-таки, этот звонок смог меня успокоить после столкновения в супермаркете, а это тоже хороший результат. Но ее презрительное "курица" теперь выедено в памяти серной кислотой.

Разложив продукты, я позвонила маме, отчиталась в покупке платья для невесты и сообщила, что за своим пойду завтра. Она пожелала мне удачи, передала привет от папы и мягко намекнула, что у нее сейчас не очень много времени для разговоров. Поэтому, говорили мы недолго, но по существу.

Звонил мне также и Марат, спрашивал, не учудила ли я чего-нибудь в их квартире, да так допытывался, что пришлось скинуть целый фото-отчет. Просила передать Поле, что я завтра ее наберу, на что парень ответил как-то неопределенно и быстро завершил разговор. О Лешке я вспомнила только тогда, когда ложилась спать — можно же было намекнуть капитану, чтоб тот повлиял на своего брата. Авось, малой тогда и сам сообразил бы к Алене обратиться. Но, делать что-либо было уже поздно, звонить тем более.

На улице недавно стемнело, и если честно, в такое время почти никто не ложится спать. Но я была настолько вымучена прошедшим днем, настолько усталой от общения и от всего остального, что глаза закрывались сами собой, и у меня с трудом получилось даже постелить на диван белье. Засыпая, сквозь пелену сознания, я уловила звуки музыки, доносящиеся квартирой выше, и тут же вырубилась. В этот раз меня никто не сможет потревожить.

А когда солнце вновь обернулось вокруг земли и направило свои лучи в окна квартиры, история повторилась.

— Просыпайтесь, дорогие радиослушатели!

Блин, опять?!

— Да-да, пора вставать и делать зарядку!

Иди к черту.

— За окном так свежо и тепло, поют птицы и, совсем ненавязчиво, солнце окутывает землю своим светом! Хватит валяться на кровати ленивой тушкой, впереди еще столько дел!

Как будто он знает, сколько у меня дел, пф.

— Сегодня не просто утро, к нам в гости наконец-то пришел тот, о ком вы так долго просили — фронтмен группы "Скайхард" — Марк "Миччер" Кольт! Так что, не покидайте нашу радиоволну, впереди много интересного! Трек от Yellow Claw — "Blood Diamond" с участием наших девочек из "Серебра" поможет окончательно проснуться! С вами ди-джей Любимов, и мы начинаем!

Когда вы уже закончите!

Я с силой откинула покрывало в сторону и опустила ноги на пол, раздраженно хлопнув руками по дивану. Музыка продолжала играть дальше, вчерашний трюк во второй раз не прошел. Я так поняла, свой будильник можно вообще отключить с такой-то дисциплинированностью соседей!

Протерла глаза, потянулась к сумке, стоящей рядом с подлокотником, вытащила оттуда все принадлежности и потопала в ванную под резковатый голос солистки. Хрен с ним, с тем соседом. Я рано легла, должна была выспаться. А так хоть успею чего-нибудь приготовить, а потом мотнусь на торговую — поищу платье.

Закончив с водными процедурами, побросала все в сумку и пошла на балкон за вещами. В спальне слышимость была, кажется, еще лучше.

— Итак, Марк, как жизнь?

Послышался мужской смех, и создавалось впечатление, словно он звучал не из динамика в квартире сверху, а прямо из-за стенки, причем в рупор. Мог бы хоть звук немного приглушить!

— Спасибо, все отлично.

— Ходят слухи, вы работаете над новым альбомом.

— Да? Отличные слухи, интересно, откуда они?

Ведущий рассмеялся.

— Это уже наш секрет. Так правда или нет?

— Вскоре все станет понятно.

— Значит, все-таки да?

— Или нет? — хмыкнул артист, а за ним повторила и я.

Противный ди-джей, мало того, что по утрам будит, так еще и к гостю прикопался.

— Окей, Миччер, на официальном фан-сайте появились сведенья о том, что вскоре пройдет ваш концерт, так?

— Да, приходите в клуб "Платинум" первого сентября, будет круто.

— А первого сентября — это чтоб отсеять школьников? — весело спросил Любимов.

Чтоб ты поинтересовался, изверг.

— Вроде того.

— У нас планируется горячая линия, ты готов ответить на вопросы своих фанатов?

— Всегда, — я словно увидела улыбку в его голосе, хоть и вообще не представляю, как этот Марк-Миччер выглядит.

— Окей, мы открываем телефонную линию, — как будто есть сумасшедшие фанаты рока, которые просыпаются в семь утра. — Звоните:

* * *

*

* * *

* *, а пока я хотел бы обсудить с тобой стремительный рост популярности вашей песни "Британик". За последнюю неделю она все выше и выше поднимается в чарте, и уже практически в спину дышит треку "На кончиках пальцев" от "Тамплиеров". Как думаешь, с чем это связано?

— Я... Могу сказать, что "Британик" — наше коллективное творение, возможно именно поэтому? Все-таки, в нем есть частичка каждого участника группы.

— Вы обратились к истории при написании этой песни?

— Можно и так сказать. Наш барабанщик — Стив, прочитал статью об этом лайнере, а после рассказал нам. За обсуждением неожиданно появилась первая строчка, а дальше все произошло быстро. Мы не заметили, как под утро дописывали последний проигрыш.

— Видимо, так и творится душевная тяжелая музыка... А у нас звонок, — ничего себе, кто-то все же не спал. — Вы в эфире, слушаем вас.

— Здравствуйте, — произнес мужской голос.

— Привет, — добродушно ответил музыкант.

— У меня один вопрос: это правда, что вы собираетесь ухать в турне за границу на полгода?

— Мы собираемся, но пока неизвестно когда. Если это и произойдет, то только в следующем году. Сейчас же график плотно забит выступлениями в нашей стране.

Я наконец-то очнулась — что я здесь делаю так долго? По вещи одна пошла, а застыла минут на пять. Вот ведь! — я хмуро посмотрела вверх, и, схватив свои шмотки, наконец-то вышла из спальни. Быстрыми резкими движениями сложила их в сумку и так же быстро и уверенно направилась на кухню.

Звук сверху стал глуше, и, видимо, как перерыв, на радио поставили трек этой группы. Потому что я из всей речи ведущего услышала только громогласное "Британик", а после полились первые аккорды. Ну, сама мелодия ниче такая. Пока я перемыла картошку и уселась ее чистить — песня закончилась. В принципе, музыка неплохая, текста мне слышно не было. Может, меня не сильно впечатлило потому, что я не фанат подобного направления. А может, потому что звучала она из квартиры сверху, и предварительно я была нещадно разбужена звуками оттуда же.

После было слышно и женские голоса, но разобрать, что они спрашивали и что отвечал музыкант, не удавалось. Наверное, фанатки как всегда вопрошали о том, одинок ли фронтмен, какие дамы ему нравятся и тому подобное. Но интервью закончилось быстрее, чем я успела дочистить картошку, а дальше ведущий еще что-то бубнил, ставил танцевальные бодрые треки и все это веселым, практически счастливым голосом. Я бы на месте соседа сверху уже разбила то, откуда идет звук.

Когда вода в кастрюле закипела, музыка сверху затихла. И мне эта долгожданная тишина показалась невероятно мягкой и обволакивающей, эдакая услада для ушей. Только побулькивание кипятка, запах картошки и солнечные зайчики на стенах кухни — вот оно счастье.

Подогрев в микроволновке блинчики и закипятив чай, я быстро позавтракала. Подождала, пока сварится картошка, слила воду, помаслила, немного попробовала и хорошенечко укутала в полотенца — авось успею вернуться, пока не остыло. А сейчас просто некуда, и так блины в себя через силу затолкала.

Надела те самые вчерашние вещи, взяла с собой сумочку, в которую сложила ключи, деньги и кошелек (отдельно, на случай если последний стырят). Вроде, ничего не забыла. Закрыла квартиру и по привычке спустилась вниз по лестнице — о лифе я вспомнила только выходя из подъезда. Поговорила с мамой, отчиталась о проделанном, а после набрала Полину. Надеюсь, хоть не разбудила.

— Алло, — довольно бодро ответила девушка.

— Привет, Поль. Не спишь?

— Нет, я давно проснулась.

— Хорошо. Марат говорил, что я позвоню?— поинтересовалась я.

— Нет, мы с ним не виделись.

Со вчерашнего вечера не виделись или что? Я не понимаю.

— Эм, — я немного замялась. — Как вы там?

— Хорошо, — в голосе подруги не было ни намека на расстройство. — Наша команда практически вышла в финал, сегодня последний этап. Можешь держать за нас кулачки.

— Обязательно.

Повисла тишина, и Полина ее прервала:

— Что вы там, купили вчера платье?

— Да, классное. Знаешь, такое... Непривычное немного. Я раньше таких не видела.

— Да? — ничуть не удивилась девушка. — Это хорошо. Значит, Рита будет единственная в своем роде.

— Наверное... Слушай...

Я пыталась настроиться на разговор о Лешке и Алене.

— Что? — заинтересовалась спортсменка.

— Эм... Это... Щас, — я вдохнула побольше воздуха. — Короче, я тут подумала. Нам же на свадьбу парами идти нужно...

— Хочешь меня как пару взять? — хмыкнула она.

— Это, конечно, был бы лучший вариант, — заверила я ее. — Но у тебя же уже есть компаньон, не так ли?

— Да, ты поздновато.

— Эх, надо было раньше, — расстроенно выдала я и хихикнула. — А вообще я о другом.

— О чем?

— Алена с кем будет идти, не знаешь?

— Не слышала. А что?

— Да вот, я тут подумала...

— Ты слишком много думаешь, — иронично перебила меня девушка. — Говори по делу.

Я резко выдохнула.

— Короче, Алена и Алексей должны пойти вместе на эту свадьбу, — уверенно сказала я.

— Да ты что! — воскликнула девушка. — А они об этом знают?

Я цокнула языком:

— Пока нет.

— И как же они должны до этого дойти? — Поля стебется что ли?

— Вот я и хотела их как-то до этого "дойти" довести. Чтоб вроде это только их решение будет.

— Удачи в нелегком деле, — подбодрила подруга.

— Что? — я не сразу поняла.

— Говорю, успехов. А мне ехать нужно, скоро начнется, хочу на другие команды посмотреть, — как ни в чем небывало произнесла она.

Я растерялась:

— А как же... я?

— А ты молодец! Действуй. Идея хорошая. Аленка уже засиделась в девках, да и Леху пора от мании избавлять. А я пошла. Давай, Люд.

— Пока, — едва успела ответить я, прежде чем Поля отключилась.

Знаменитая дружеская взаимовыручка. Просто замечательно. Наверное, придется разгребать все самой. "Сама заварила, сама и расхлебывай" — прозвучало в моей голове. Отлично, еще и совесть ожила. Давай, напомни мне обо всех моих грешках.

Я залезла в подъехавшую маршрутку и проехала весь путь стоя. Такая жарень с самого утра, час пик, внезапно возникшее плохое настроение — день становится все интереснее. На Энгельса происходил сумасшедший движняк, толпа была похожа на оживленный организм, и улучив момент я прибилась к стене одного из магазинов, чтобы немного остыть. Тогда я и заметила, что никто из народа не заходил в магазины — все летели мимо, к офисным центрам и другим рабочим местам — у простых людей начинался очередной будний день.

Подождав несколько минут, я потопала вдоль ряда блестящих бутиков прямо вверх — к вечерним платьям. Вчера мы с Ритой туда даже не дошли, остановили свой выбор на третьем магазине, и не прогадали. А сегодня я не представляю, что себе купить. Надеялась на дружескую поддержку, но, увы. Опять сама.

Кажется, этот подъем не закончится никогда. То и дело, приходилось обходить слишком медлительных пешеходов, или уступать дорогу реактивным, несущимся сверху. Когда я наконец-то увидела магазин с вечерними платьями, то едва не закричала от радости.

Внутри меня встретил прохладный кондиционированный воздух и такая же прохладная улыбка консультанта. Здесь, как ни странно, продавцом оказался Сергей — так гласил бейджик на его груди.

— Здравствуйте. Чем могу помочь? — жеманность в его голосе дала мне ответ на вопрос "Что в магазине вечерних женских нарядов делает мужик?"

— Здрасте, — не очень весело поздоровалась я.

Я не гомофоб, ни в коем случае (а может и он не цвета неба, кто знает). Просто... как-то бе. Мужчина (или как его лучше называть), пройдясь по моей фигуре цепким взглядом, выжидающе на меня уставился.

— Мне нужно платье, вечернее, недорогое. Как для подруги невесты.

Сергей вздохнул, видимо, не впервые выслушивая столь неопределенные желания клиентов.

— Фасон, цвет?

— Без разницы.

— Ладно, — ему явно не нравилась такая клиентка.

А мне что с того?

Консультант повел меня к манекенам, показывая наряды одно за другим, но из всех вариантов на мою фигуру мне приглянулось только два.

Первое, коралловое вечернее платье с отстежной верхней юбкой я с легкостью надела сама. Короткое платье футляр без бретелей замечательно село на все нужные места, все оно было однотонным, без лишних деталей и мозолящих глаз мелочей. Полупрозрачная верхняя юбка чуть ниже колена добавляла наряду легкости и, если можно так говорить, приличия, ведь само платье было выше средины бедра (а я к такому ой как не привыкла). И я бы его купила — цена подходящая, выглядит классно, не слишком пестро, только если бы не цвет, который вмиг превратил мою кожу в бледно-зеленую лягушачью шкурку. Даже на лице яснее проступили синяки под глазами. "Мужчина" Сергей недовольно поджал губы и покачал головой, а я ему, как настоящему ценителю красоты, доверяю (только в этом вопросе, конечно). И на свадьбе подруги я не хочу выглядеть так, как будто вот-вот умру.

Второе платье было куда более подходящим по цвету — голубое, с едва заметным бирюзовым оттенком и немногочисленными блестящими вкраплениями. Застежка находилась на спине, поэтому пришлось прибегнуть к помощи консультанта Сергея, что в некотором роде ввело меня в ступор: с одной стороны — это же чужой мужчина, с другой — а может и не мужчина. В любом случае, платье буквально оживило мою кожу, сделав ее теплой и загорелой. Куда и подевалась та зеленоватая желтизна или желтоватая зелень, в общем, не суть..

— Все дело в том, что цвета оттеняют тепловые контрасты. Теплые цвета ярче выражают холодный оттенок кожи, и наоборот, — объяснил консультант.

В ответ я лишь кивнула, пожалев, что у них нет такого же платья, как первый вариант, только холодных оттенков. Это хоть и не делало меня больной, но добавляло совсем капельку... беременности. Хотя, по уверенью Сергея, талия, которая начиналась под грудью, очень женственна и невероятно мне шла, я свой выбор делать не спешила. Став в профиль я смотрела на свой откуда-то взявшийся живот, но как только ладонь прикасалась к ткани — тот пропадал. Не держать же мне весь вечер руку под грудью! Начинайся талия сантиметров на десять ниже — все выглядело бы по-другому. Это же какая грудь нужна, чтобы оно село как надо? Или это и правда платье для беременных?

Я переоделась в свою одежду, вежливо попрощалась с продавцом и ушла, чувствуя спиной его дробящий на кусочки взгляд. Ну, извините, что в ваших платьях я выгляжу то в положении, то при смерти!

История повторилась и в нескольких следующих бутиках. Или платья были не очень, или мне просто не нравилась в них какая-то деталь вроде банта на попе или розочки на груди. Я уже не меряла платья, а просто прикладывала к себе вешалки. Несколько приглянувшихся одевала и тут же разочаровано снимала — не мое.

По пути вниз на глаза попалась большая, но не витиеватая вывеска "Ателье/Обувь". За стеклами висели вешалки с вещами, среди которых были видны и платья, поэтому я решила зайти.

Внутри помещение словно делилось на два крыла. Справа располагались многочисленные полки с ящиками и обувью, а слева стояло множество вешалок с самыми разными одеждами всех цветов и форм. Лишь спустя секунд десять моего глазения между вешалок я заметила небольшой столик, за которым сидела женщина возраста моей матери.

— Здрасте, — выдала я, заметив то, как внимательно она на меня смотрит.

— Чего тебе, девочка?

— Эм... Я хочу купить платье.

— Какое? — подняла она брови.

Я вдохнула побольше воздуха:

— У меня подруга замуж выходит, мы вчера ей такое платье купили, красивенное. Теперь я хожу, ищу себе на эту свадьбу наряд, — как говорится, Остапа понесло. — Главное, чтоб он был не сильно открытым, не сильно плотным, не сильно темным и не белым, ну, вы понимаете, в белом только невесте на свадьбе лучше быть и все. Надо, чтоб я в нем не смотрелась, как беременная лягушка и чтоб не жарко было. А, и удобное тоже!

Женщина изогнула тонкую длинную бровь.

— Тебе прямо сразу и пошить?

Я запнулась и растерянно на нее посмотрела.

— Нет, я думала, может у вас есть что-то... на меня.

— На тебя?.. — она осмотрела меня с ног до головы, а потом еще раз, и еще раз. Я все стояла и ждала, пока это прекратиться. — Если хочешь, поройся в вешалках, — она указала на ряды. — Что понравится — можешь мерять.

Я осторожно кивнула и медленно подошла к вещам. Они были развешаны в разброс: за брюками шли блузы, за блузами шорты, за шортами юбки и так далее. И ни на одной вещи не было этикеток. То тут, то там попадались платья, но все они были слишком повседневные или же не такие, как хотелось бы. Глаза наткнулись на светлую ткань — я вытащила из плотно сжатых вешалок белое переливающееся платье до колен с тонкими бретелями и повертела его в руках. Выглядит очень мило, но оно белое. Больше подошло бы на бюджетную свадьбу для какой-нибудь симпатичной невесты. А мне пока рано замуж.

Продолжая перебирать вешалки, я то и дело бросала взгляды на женщину, которая увлеченно что-то рисовала в большой тетради, размерами напоминающей альбом. Уверенные штрихи звучали громко, иногда скрывая шорохи нарядов в моих руках, и это было так странно, что я немножко потерялась — где я, кто я? Но промелькнувшая мимо ярко-синяя ткань быстро вернула меня в реальность. Я сделала шаг назад и потащила вешалку наружу. Материал отливал на свету, как шелк или атлас, и на ощупь казался прохладным. Без рукавов, с широким квадратным вырезом, аккуратным кроем и чуть завышенной талией — это платье показалось мне идеальным. Юбка была немного пышной и широкой, видимо раскроенный круг из ткани. Я присмотрелась — на ней ни единого продольного шва, значит, действительно цельная.

— Вот это, — я вышла с вешалкой вперед.

— Что? — женщина оторвала взгляд от рисунка, словно до этого забыла о моем существовании и не ожидала увидеть.

— Я хочу померять вот это.

Она пожала плечами:

— Меряй, если хочешь.

— Прям здесь? — я осмотрела помещение на наличие примерочных, и ни одной не обнаружила.

— Хочешь, здесь, — устало ответили мне. — Хочешь, зайди за последний ряд и под стеночкой переодевайся.

— Ага, — условия не фонтан. — Понятно.

Я развернулась и пошла вглубь вешалок в самый дальний и закрытый угол. Раздеваясь, втайне молилась, чтоб никому не приспичило зайти в это ателье. Надеюсь, мои неудобства вполне окупятся внешним видом. Переодеваться в слабо освещенном углу посреди вешалок, туго забитых вещами, — какое-то новое извращение для ценителей.

Наконец-то я надела платье, и, запихнув свои вещи в сумку, вышла к продавщице. Та даже внимания не обратила. Я для приличия кашлянула, напомнив, что я все еще здесь, и спросила:

— А где можно на себя взглянуть?

Женщина вздохнула, отложила карандаш и посмотрела на меня.

— Ну надо же, еще и неплохо сидит! — довольно удивилась она, одобрительно кивая.

— Да? Хотелось бы увидеть, — я не собиралась отступать.

Продавщица поднялась с места и направилась к двери внутри помещения, бросив мне:

— Подождите.

Спустя некоторое время из комнаты, которую я мысленно назвала тайной, хотя скорее это была мастерская, выехало большое прямоугольное зеркало в пол. Его, направляя ко мне, потихоньку подталкивала та самая дама. Я подошла ближе и уставилась на себя.

Что ж, с тем, что оно хорошо село, спорить не буду. Цвет смотрится замечательно, кожа выглядит правильно, я внезапно не забеременела и даже немного засияли глаза.

— Беру, — я крутнулась на месте и юбки красиво взлетели вверх.

— Как хочешь, девочка, забирай.

Продавщица (а по совместительству, наверное, и швея, судя по эскизам выкройки на ее столе) едва заметно улыбнулась и пошла к своему столу.

— Сколько? — спросила, не отрывая взгляда от своего отражения.

— Сколько не жалко.

Женщина села за стол и я недоуменно на нее уставилась.

— То есть?

— То и есть, — она бросила хитрый взгляд в мою сторону и взялась за карандаш.

Я хмуро оглядела платье в зеркале, пытаясь его на глаз оценить. И что теперь делать?

— Я сейчас переоденусь и вынесу деньги.

Дама кивнула, возвращаясь к рисованию, и оставила меня один на один с возникшей проблемой.

Я потопала обратно в угол и кое-как переоделась в свои вещи. Было принято решение отдать сумму немного большую за цены тех платьев, которые я меряла раньше. Все-таки оно того стоило. Синий наряд перекинут через руку, я с уверенным лицом выхожу на свет Божий и ложу на стол возле швеи с десяток купюр.

Несколько мгновений ничего не происходит, а потом ее брови медленно ползут вверх.

— Что это?

— Я покупаю платье, это деньги.

Неужели, мало?

Та молча берет небольшую стопку, пересчитывает и отсчитав половину, вторую возвращает мне. Я растеряно беру сдачу и несколько раз моргаю.

— Зачем вы...

— Это слишком дорого, девочка, — на ее лице расплывается улыбка и в уголках глаз появляются морщинки.

— Но ведь оно красивое, — воспротивилась я, протянув обратно руку с деньгами. Женщина отодвигает мою ладонь.

— Это ты красивая, а платье тебе просто подошло. А так ты мне польстила, конечно, спасибо, — она не переставала улыбаться.

— Как-то неудобно, — замялась я, не зная куда девать эту сдачу.

— Если платье удобное, то остальное не имеет значения. Успокойся, девочка, — она прикоснулась к моей руке чуть ниже локтя.

— А чехол? — робко спросила я.

Продавщица лишь хмыкнула:

— Платье не жмется, а если что — водой сбрызнуть и все. Могу дать пакетик. Дать?

Я слабо кивнула. Когда наряд соскользнул с руки в пакет, мой взгляд поднялся на лицо дамы.

— Спасибо вам большое.

— Не за что, это тебе спасибо.

— Я пойду тогда? — что-то моя решительность вылетела в вентиляцию.

— Иди, — удивленно произнесла она.

Я направилась к выходу, изумленно прокручивая в голове ситуацию.

— Веселая будет ночь, — донеслось мне вслед, заставив обернуться.

— Что? — я не сразу поняла, о чем идет речь.

— Свадьба.

— Ах, да, — как-то вылетело из головы. — Подруга все-таки.

— Ну да, — кивнула женщина, улыбаясь своим мыслям, и в последний раз взглянув на меня, взялась за рисование.

Я секунду на нее смотрела, а после открыла дверь и вышла на улицу, где вовсю набирал обороты жаркий августовский день.

Платья калейдоскопом кружились перед моими глазами, пока я пыталась уснуть. Слишком много нарядов я увидела за последние два дня, и теперь все воспроизводилось в мозгу снова и снова, как заезженная видеокассета. Это почти как с картошкой (с первого взгляда логики никакой, но вы сейчас все поймете). Когда приходит сезон сбора урожая, я со своей семьей днями не вылезаю из огорода. То копаю, то выбираю корнеплоды, роясь в земле, которая в такую сухую погоду больше напоминает насыпи пыли. Кстати, сейчас как раз начался такой сезон, мои родители с нетерпением ждут возвращения любимой доченьки (а на самом деле лишней рабочей силы, родненькие эксплуататоры), а доченька, в свою очередь, не имеет никакого желания сидеть под жгучим солнцем на огороде с утра до вечера. Так вот, эта картошка так сильно приедается в мозгу за неделю сбора, что несколько дней после в любой момент, когда мои глаза закрываются, перед глазами стоит ОНА. А перед сном еще и руки дергаются, пытаясь выбрать овощи из кровати.

Я называю подобные "глюки" последствиями после стресса и перегрева, а мои мама и папа — моей бурной фантазией. Не знаю, что движет мое воображение сейчас — стресс или фантазия, но уснуть это мне не дает. А еще, время от времени в голове возникает лицо той женщины-швеи из ателье. Тонкие пальцы, парящие над бумагой, странное равнодушие к покупателям, ее улыбка и возвращенные обратно деньги. Возьми она все, я бы так не отреагировала. А по этой цене, в которую наряд мне обошелся, можно сказать, достался даром, после покупки остался странный осадок.

В итоге я была так растеряна, что забыла купить и босоножки, и украшения. Так и приехала обратно с одним пакетом и сумочкой под мышкой. Теперь платье расправлено на одном из железных стульев, и в темноте, в слабом уличном освещении, которое с трудом пробиралось на этот этаж, оно странно поблескивало. С одной стороны, я понимала, что подобная ткань по идее так и должна выглядеть без света, но с другой в моем лихорадочном мозгу возникали то мысли о колдовстве, то о потустороннем мире. Да и продавщица была более чем странной, так необычно на меня реагировала, словно к ней покупатели раньше никогда не заходили. А ее фраза о веселой ночке выглядела больше как предсказание, чем как предположение. Хотя, может это я как-то неправильно все восприняла?

В любом случае, завтра мне придется вернуться за остальными составляющими образа, а как я запомнила, обувь находилась во второй части помещения. Возможно, та женщина продавала и ее? Эх, нужно было спросить раньше! Как говориться, убила бы двух зайцев одним выстрелом.

Можно сказать, что день таки не прошел зря. Я купила себе прекрасное платье по смешной цене, подышала свежим (душным, горячим, вонючим) воздухом, доела блины и теперь со спокойной душой могу ложиться спать. Но сон пока не шел. Сегодня я не так сильно устала, как вчера, справилась со своими делами до обеда, а потом еще полдня провалялась на диване, переписываясь с невестой. Она жаловалась на ор в тетушкиной двушке, на то, как ей хочется бросить все и махнуть домой, на то, что Кирилл у нее такой идеальный — не за что зацепиться, на то, что на торте вместо лебедей будут лилии и на то, что на стульях в зале ресторана повесят розовые банты, а не сиреневые. Видимо, у нее начинался предсвадебный мандраж. Я, честное слово, как могла, пыталась ее успокоить и настроить на позитивный лад, но вот то, что происходило по другую сторону связи, превращало мои старания в кругленький ноль. По сообщениям Риты сало понятно, что на ее голове сидят и тетя, и мама, постоянно названивают родственники, которых не пригласили, и у самой невесты, на почве переживания, начались проблемы с желудком. Она молила меня помочь ей, и я пригласила ее завтра съездить за босоножками и бижутерией, пусть хоть проветрится.

Время, для летнего сна, совсем детское. Я вспомнила о незакрытом вопросе Алены-Леши, и мысленно настроившись, набрала самую младшенькую в нашей шайке. Она долго не брала трубку (может, спит?), и я хотела уже прервать гудки, как мне ответили.

— Да, Люда.

— Привет, — весело отозвалась я, в уме прокручивая фразу: "Может пригласишь Лешку на свадьбу, а?". Думаю, от такой прямолинейности она меня пошлет. Без вариантов.

— Привет, — немного сонно произнесла подруга.

— Не спишь еще? — я сама непосредственность и вообще звоню поинтересоваться, как поживает наша маленькая брюнеточка.

— Ты едва успела, я уже ложилась, — я слышала, как на другом конце провода что-то зашуршало, и девушка устало вздохнула.

— А почему так рано? — спросила я, лежа на застеленном диване (словно сама не собиралась спать, ага).

— Устала за день, — вздох. — Как ты там? — поинтересовалась мелкая, не подозревая о подставе.

— Хорошо... Ты наряд уже подобрала себе? — ну не хватает у меня духу сразу все сказать.

— Ну... — замялась она. — Есть на примете несколько вариантов, пока решаю. А ты?

Я переложила телефон в другую руку и обернулась на платье. Железный стул поблескивал, отражая уличный свет, а платье, на нем висящее, казалось черным.

— Купила сегодня, — я прикусила губу, его рассматривая. Все-таки, оно какое-то странное. — Вроде ничего такое.

— А цветом? — Алена обрела интерес в разговоре.

— Синее, — хмыкнула я. — А что?

— Надену бирюзовое тогда, чтоб мы хоть в одних оттенках были, как подруги невесты, — решительно заявила мелкая.

— Это нужно еще с Илоной и Полей обсудить, вдруг у них совсем другие цвета нарядов? — предположила я. — Так что, лучше надевай, какое тебе нравится.

— Второе цвета фуксии. Я не знаю, — прозвучало глухо. — Мне кажется, это слишком вульгарный цвет, как для свадьбы.

— Это ты с чего взяла?

— Оно короткое и обтягивающее, — объяснила Алена.

Я хмыкнула в ответ на ее слова:

— А вульгарный именно цвет?

— Ты меня поняла, — девчачий голос прозвучал с капризной ноткой. — Что мне делать?

— Если ты считаешь платье вульгарным, то лучше выбрать не его, так?

— Наверное, — легкий вздох. — А ты обувь на подъеме будешь одевать?

— Еще не купила, так что пока не знаю, — хоть тут юлить не пришлось. — Но вообще собиралась на каблуках — платье с ними будет лучше смотреться.

— Я без понятия, что делать. Боюсь, на каблах не выхожу весь день, — в ее голосе послышалась обреченность и совсем немного нытья.

— Возьми в сумку балетки и не парься, — посоветовала я.

— Как вариант, — довольно подметила собеседница.

— А я о чем.

На секунду повисла тишина.

— Рита очень переживает сейчас, — тихим голосом заметила мелкая.

— Н-да... — я согласилась. — А ты бы не переживала?

Алена горячо ответила:

— Да я б уже умерла от разрыва сердца!

— Не знаю, как на счет умереть, но лучше Ри я бы себя не чувствовала. А вообще, — вздохнула. — Нам рано об этом думать.

— И слава Богу, — облегченно произнесла девушка.

И тут я решила — пора!

— Слушай, Ален, а ты с кем на свадьбу идти будешь?

— То есть, с кем? — искренне удивилась мелкая. — С вами, конечно.

— Эм, — я изобразила неловкость. — А в паре с кем?

— В паре с кем? — переспросила, ну точно как провинившийся гостарбайтер перед начальником.

— Ну да.

— Ты о чем? Какая пара? — мне показалось, или она реально не знала? — Я немного тебя не понимаю.

— Ну как же? Рита пригласила нас, как лучших друзей, только с парами. Она говорила тебе?

Ответом мне служило молчание. Кто ж знал, что мелкая еще не в курсе. Да и вообще, когда ей собирались сказать? Может забыли? На том конце связи странно засопели.

— Нужно привести с собой кого-то. Есть кто на примете? — полный вперед, так сказать.

— Почему я все узнаю последней? — обиженно ответили мне.

Потому что ты наш маленький неопытный журналист.

— Не переживай, найдем кого-нибудь, — подбодрила я ее.

Так, уже ближе.

— Кого? — расстроено спросила подружка. — Осталось всего три дня!

— Целых три дня, не дрейфь! — проговорила я весело. — Я тоже еще не нашла пары, но видишь, не падаю духом.

— У тебя на крайний случай всегда есть твой Леха, так что тебе проще, — проныла та в ответ.

— Во-первых, Леха никак не мой, и точно не на крайний, — строго начала я. Мне эти ее слова совершенно не понравились.

Но мелкая с напором продолжила:

— Он симпатичный и обаятельный, чего ты на дыбы встаешь?

— Игогошечки как смешно. Ты не дала мне договорить, — недовольно произнесла я. — Во-вторых, почему бы тебе самой не пригласить Алексея?

— Что? Этого алкаша малолетнего? — уже совсем другим тоном выдала мне Алена.

— Как мне малолетний алкаш — так в самый раз, а как тебе симпатичный и обаятельный — ты в окоп!

— Почему я должна идти на свадьбу с парнем, влюбленным в мою подругу?! — совершенно разумно возразила девушка. Ох, сколько возмущения в голосе!

— И никакой он не влюбленный! — защитилась я.

— И кто из нас в окопе?

— Он просто немного того, знаешь, но ты ж сама сказала — обаятельный, симпатичный. Чем не вариант?

— Ой не знаю, — вздохнула девушка. — Весь вечер наблюдать, как у него на тебя слюнки текут, мне как-то не улыбается.

— А я тебе салфеточек дам, — пошутила я. — Аленочка, ну представь себе, в субботу все будут там, и Марат тоже, и мы. А ему как, одному дома сидеть, зная, что все без него празднуют? А так и тебе искать никого не надо, и парню не обидно.

— Если ты с ним пойдешь, ему будет не обидно вдвойне.

— Вот ведь мелкая! Хватит использовать то, что уже давно в прошлом. Он мне даже не звонит, — аргумент, хоть и немного неправдивый. — А у тебя есть еще какие-нибудь варианты? — давила я на больное место. — Может, ты там втихую от нас парня завела, и не хочешь никому показывать?

— Что за глупости, какие парни вообще?

— Ну вот, — подытожила я ласково. — Лешка — видный, а тебе с ним не до пенсии жить — один вечер посидеть. Пусть гости обзавидуются, что у такой малютки мачо личный. Что тебе, жалко? Никто же тебя с ним обниматься-целоваться не заставляет...

— И слава Богу! — эта фраза уже второй раз звучит в нашем разговоре, только теперь с оттенком возмущения. Но, как всегда, вовремя.

— Ну так как? — спустя небольшую паузу просила я. Все-таки, подруге нужно немного времени, чтоб остыть.

— А ты так уверенна, что он согласится, если я попрошу? — не скажу, что ее голос звучал по-доброму, но поставленный вопрос был практически финальной лентой в этом "забеге".

— У него не будет другого выхода, — с улыбкой ответила я.

— А если откажется?

— Не откажется, — уверенности мне не занимать.

— Это не самая удачная идея, — глухо прозвучало в трубке.

— Но вариантов нет, — поставила точку я.

— А у тебя? — голос оживился. — Какие варианты у тебя?

Я затаила дыхание. Как бы его так поубедительней что-нибудь соврать?

— Я давно уже думала Марата попросить, чтоб тот своего друга пригласил. Так что, скорее всего так и сделаю.

Да, молодец. Глупее ничего придумать не получилось?

— Могла бы и сама с Алексеем пойти, зачем тебе эта возня? — разумно возмутилась Алена.

— Я не могу с ним, вдруг он опять начнет старую песню, что мне тогда делать?

— Ты же сама только что сказала, что он ничего к тебе не чувствует!

— Да! — подтвердила я. — Но есть такая поговорка: не буди вулкан остывший. Слышала? Чем меньше мы с ним контачим, тем легче нам обоим. Давай, не юли теперь, — совсем чуть-чуть...

— Не знаю, какая муха тебя укусила, — эмоционально протарахтела она. — Но фиг с тобой! Я ему позвоню, и если он не согласиться, я просто загрызу тебя до смерти!

Финиш!

— Моя ты лапочка! Не боись, Алексей будет паинькой, а ты станешь самой красивой дамой на этой свадьбе! Конечно же, кроме невесты.

— Загрызу! — я услышала, как клацнули ее зубы, и тихо рассмеялась.

— Отлично, покусай меня полностью, мелкотня, — ответила посмеиваясь.

В трубке как-то странно запыхтели, и я поспешила закончить разговор:

— Спокойной ночи. Жди Лехача в розовых подштанниках!

— Я не мелкотня, — тихо ответили мне, и вдруг всполошились. — Какой Леха в подштанниках, иди ты нафиг!

— Да-да, уже побежала, — разговор поднял мне настроения. — А вы там не скучайте, — я выпустила смешок.

— Загрызу! — угрожающе оповестили меня детским голосом.

— Спокойной ноченьки, зверятки, — хмыкнула напоследок и нажала на отбой.

Ах, какая же я молодец! Ай да Людмила, ай, да кудесница, так лихо все завернуть и выйти сухой из воды. Да я прирожденная сваха.

Настроение взлетело выше крыши. Я, улыбаясь, смотрела в потолок и все больше убеждалась в своей гениальности. А Аленка тоже не промах, чуть было не выбила меня из колеи. Ну, ничего. Дело сделано, осталось решить какую-то чепуху — найти спутника для себя.

Улыбка не желала сходить с моего лица. Я бросала взгляд то на платье, то в окно, и все размышляла-размышляла. Идея с другом Марата теперь показалась мне вполне здравой, но если и там не повезет, я как-то переживу на свадьбе одно пустое место рядом с собой. Кажется, жизнь налаживается.

Я прикрыла глаза, мысленно оправляясь в дальнее плаванье по царству Морфея. Мое тело обрело некую легкость, казалось — слабейший ветерок сможет поднять меня к облакам. Но неожиданно сверху, как обухом по голове, ударило звучное "БАММ" и оконные рамы в комнате немного затряслись. Я дернулась, выныривая из легкой дремы, и резко распахнула глаза. Вверху все загудело и застучало, послышалась мелодия, больше напоминающая по звучанию африканский мотив, и равномерный топот. Бам-бам-бам.

Это прекрасно, но почему именно сейчас?! Нельзя было начать позже, когда я крепко усну, или закончить до того, как я ложилась? Ответом мне была глухая, рвущаяся в стены музыка и женский смех, притом не один. Они что, вечеринку посреди недели устроили?

А ведь я считала, что все пошло на лад. Куда там.

Я все больше и больше проникаюсь ненавистью Марата к этому дебилу квартирой выше, и скоро, кажется, достигну точки кипения. С головой нырнув под подушку, я прижала ее сверху рукой, а второе ухо уперла в диван — звук стал немного тише. Может, у меня еще получится уснуть? Все-таки, в прошлый раз я отрубилась, как миленькая.

Но ни в тот час, ни позже провалиться в сон не удалось. Музыка беспощадно сотрясала стены. Крики, смех и голоса становились громче с каждой минутой, соседи снизу и сбоку (а наверняка еще и сверху) создавали дополнительный шум, стуча по батареям. Апофеозом стала сработавшая под окнами сигнализация. Маразматическая полуночная какофония.

Дай Бог, у бабушки Эли очень крепкий сон и слабый слух (не поймите меня неправильно).

Мир вокруг утих ближе к четырем (я думаю, кто-то из соседей вызвал полицию), уснуть у меня уже не получалось. С Ритой мы договорились встретиться часов в десять, осталось не так много времени для отдыха, но как назло глаза не закрывались. В голове мельтешили странные образы. Проваливаясь в полудрему, я видела университет, подруг, Риту в свадебном платье и нескончаемые ряды вешалок, забитых вещами.

Эти провали были сродни раскачиванию маленькой лодки на океанских волнах: я лечу вниз, смотрю на университетские лестницы и резко поднимаюсь вверх, наблюдая блики на стенах квартиры. И вновь расслабляюсь, вглядываясь в лицо женщины из ателье. Она машет мне рукой, приглашая посмотреть, что она рисует. А в следующий момент я уже рассматриваю обивку дивана.

Начинало светлеть. Я прикрыла глаза, и как наваждение возникла странная сцена — посреди небольшой площадки стоит Марат и еще несколько человек, они разговаривают, ярко жестикулируя, лицо парня свирепеет, он замахивается и бьет одного из собеседников кулаком в лицо. Тот падает навзничь. От испуга едва не подпрыгиваю на постели, выныривая из сна. Это выглядело так живо, так реалистично, что у меня тревожно забилось сердце.

Ребята должны вернуться из соревнований или завт... точнее уже сегодня вечером, или завтра утром. Марат обещали позвонить сообщить о приезде, чтобы я "успела прогнать любовников", а не прятала их у него под кроватью. Это же кэп. Мне его шуточки давно далеко до лампочки — успела привыкнуть за столько лет, и к тому же я тут вообще бесплатно живу, можно и потерпеть. Но вдруг что-то случилось? Хотя, к чему это вообще. Мне показался какой-то бред, а я готова рваться предупреждать. Ненормальная.

Успокоенная и одновременно взбудораженная этой мыслью я уснула, встретив лучи восходящего солнца. И спала я так крепко и сладко, как будто меня укачали на руках, а после, укутанную в одеяла, положили в родную кровать на мягкие подушки. Но продолжалось это не долго.

Как ни странно, сегодня меня разбудил не сосед, и даже не ди-джей Любимов, а мой хорошенький, родненький будильник. Как же я по нему соскучилась, даже не смотря на то, что чувствую себя недоваренной макарониной. Странно, но там, наверху, подозрительно тихо. Неужели, отходняк замучил дисциплинированных хозяев, и они, вопреки всему, разрушили свой распорядок дня? Какая драма. Что ж, могу им только посочувствовать. Хотя... Я же могу их подбодрить.

Я поднялась с кровати и потянулась, расправляя все залежавшиеся части тела. Ну, доброе утро.

— Как-то летом, на рассвете, — запела я не сильно громко, — заглянул в соседний сад!

Я с улыбкой посмотрела в потолок и уже громче продолжила:

— Там смуглянка, молдаванка, собирает виноград! Я краснею, я бледнею, — пропела по дороге в спальню, — Захоте-е-елось вдруг ска-азать...

Какая же здесь замечательная акустика! Я залезла с ногами на кровать и, встав в полный рост, проорала в потолок:

— ВСТА-АНЕМ НАД РЕКО-ОЮ ЗОРЬКИ ЯСНЫЕ ВСТРЕЧАТЬ!

Не скажу, что у меня прямо таки хороший слух и мелодичный голос, но медведь ни на ухо, ни на язык не наступал. Медведь не наступал, а вот жирненькая такая свинья (из квартиры выше) капитально потопталась. И-и-и!

— Рас-куд-ря-вый! Клен зе-ле-ный, лист рез-ной! Я влю-бле-нный и сму-ще-нный пред то-обой! Клен зе-ле-ный, да клен куд-ря-вый, да рас-куд-ря-вый РЕЗНО-ОЙ!

Я оборвала себя на самой высокой ноте, на несколько секунд затаившись. Вверху что-то грохнуло, покатилось и опять грохнуло. Я сама себе захлопала в ладоши, а после раскланялась перед воображаемыми зрителями:

— Спасибо, спасибо.

Ловко спрыгнув с кровати, побежала за предметами гигиены и оттуда уже в ванную, притом вприпрыжку и напевая веселую песенку себе под нос. Редко когда получается так приятно, и так безнаказанно мстить. Пусть сегодня я не выспалась, но вопреки усталости и ночи, спущенной в унитаз, день начался хорошо. Нужно быстренько справляться со своими делами и одеваться, у меня на все про все полчаса.

Какая я все-таки умница, давно не готовила такую вкусную картошку. Надо было на ужин бабульку пригласить, ну ничего, соображу сегодня что-то вроде тортика, вечерком посидим. Может и ребята нагрянут — Марат, Леха и Поля. Доев и убрав посуду, я влезла в шорты, натянула майку, и, собрав самое ценное, вышла из квартиры, заперев перед этим все двери. Ох, и бесит же меня эта их охранная система.

Когда я сидела в маршрутке, пришла смс-ка от Риты.

"Ты уже вышла?"

"Я уже еду" — быстро напечатала и нажала "отправить".

Через полминуты пришел ответ:

"Приезжай на Чекистов, это через три остановки после торговой. Заскочим кое-куда."

"Окей" — отправить.

Интересно, что у нее за дела такие возникли в последний момент. И, если память мне не отказывает, там наш общага недалеко и парк. И много всякой прочей фигни, но к чему это?

Пока я размышляла над причинами и возможным объяснением, успела доехать до назначенного места. На остановке толпилась куча народу, и когда я выходила из маршрутки, меня едва не затолкали обратно. Но какой-то тучный мужчина немного подвинул в сторону спешащих граждан, за что получил уйму возмущенных возгласов и один благодарный взгляд от меня.

Нигде поблизости я нашу невесту не увидела.

"Где ты?" — отправила смс. Раз уж мы сегодня переписываемся, то не буду ничего менять (смс-ки на звонки, я имею в виду). Это вообще в моем стиле — плыть по течению. Притом плыть медленно и осторожно, как габаритная матрона на надувном матрасе, боясь перевернуться или проткнуть воздушный плот.

Мобильный зажжужал.

"Топай в парк, в зону отдыха с южной стороны".

Во что это Рита влезла?..

Стоп. Зона отдыха в нашем парке — это небольшая импровизированная улочка из кафешек под открытым небом, аттракционов и магазинчиков, в конце которой белеет мраморными колонами статусный городской ресторан "Олимпик". А помнится мне, подруга рассказывала, что именно в нем они и проведут вечернюю часть мероприятия. В этом я могу Рите позавидовать завистью такой же белой, как легкие занавески на открытых террасах заведения. Его главный вход располагался с другой стороны — со стороны улицы. Это была самая южная часть парка, граничащая с районом города, в котором в отдельных особнячках скромненько живут самые обеспеченные люди города. А что, удобненько — парк рядом, общепит тоже, живи и радуйся.

Рита поймала меня на полпути. Она сидела за одним из сплетенных из лоз столиков в ближайшем кафе, и беспокойно притопывала ножкой в голубых вьетнамках с лентой, обвязанной вокруг косточки, а увидев меня — окликнула, вскочила и пошла навстречу.

— Извини, что так неожиданно все получилось.

— Да ладно тебе, — я обняла подругу — этот ритуал у нас вместо приветствия.

— Мама в последний момент позвонила, — взволновано заговорила девушка, — сказала, чтоб я заехала в этот ресторан и проверила свадебное меню, нет ли там каких-нибудь несогласованностей, все ли продукты будут вовремя и тому подобное, — подруга выглядела не лучшим образом — бледная кожа, залегшие под глазами синяки. Она, кажется, даже немного похудела. — Я так устала от всего этого, — внезапно она сменила тему. — Просто устала. Хочу отбыть этот день и забыть, как страшный сон.

Нужно с этим пессимистом что-то делать.

— Этот день может стать лучшим в твоей жизни, взгляни на него с такой стороны. Ты будешь самой красивой, Рита, — я обняла ее за плечи, и мы пошли по дорожке вниз — к "Олимпику". Девушка мне слабо кивнула в ответ. — Рядом будем мы, Кирилл. Вы станете мужем и женой, примером для подражания всем своим друзьям и родственникам, идеальной парой. Ты не заметишь, как пролетит время, и мы сыграем вашу золотую свадьбу.

— Какую угодно, лишь бы эту поскорее пережить, — вздохнули мне в ответ.

— Смотри, — обратила я ее внимание на белочку в ветках большого дерева. Рыжая зверушка, словно среагировав на мои слова, уставилась на нас маленькими глазами-бисеринками, несколько секунд посидела смирно, а после, шустро пробежав по ветке, скрылась в листве. — Хочешь, мы пригласим ее на свадьбу?

Невеста улыбнулась.

— Посадим между тобой и Кириллом, она много места не займет. Наберете небольшую вазочку орехов, поставите карточку "особо важный гость". А там, смотри, и вся бельчачья братия соберется.

— Мне только белок на свадьбе не хватает, — хмыкнула девушка.

— Вот именно, что не хватает! — воскликнула я, отпустив девушку и забежав немного наперед. — А вдруг, они всей своей ватагой скинутся и купят тебе большой-пребольшой подарок?

— Какой? — заинтересовалась Рита. Вот, у красавицы уже и настроение поднимается.

— Машину рыжую, — предположила я. — Или дом на дереве. Что захочешь, то и подарят.

— Если кроме белочек никто больше не придет — я согласна.

— Ну, — я пошатала головой. — Согласись, такая свадьба будет смотреться немного странно.

— Зато, она будет спокойнее.

— Ну да, и меню упроститься, — легко согласилась я. — Сейчас придем и скажем, чтоб отменяли всю свою средиземноморскую лабуду, а вместо этого закупили килограмм сто пятьдесят арахиса и желудей.

На миг лицо Риты замерло, а после она рассмеялась. Наконец-то расслабилась, бедная девочка.

— Только ты, Кирилл и тысячи маленьких рыжих хвостатых белок. О такой свадьбе стоит мечтать!

— Жаль, что только мечтать, — закончив смеяться, произнесла девушка.

Некоторое время мы шагали молча и практически в ногу, пока за разлапистыми деревьями не показались светлые стены здания, выполненные в греческом стиле. Внешне ресторан чем-то походил на храм, возведенный во имя божества, отличаясь лишь высотой постройки и временем службы. Появилось это заведение не так давно, от силы года три-четыре назад. Но за эти года оно успело обрети известность в придачу с широкой клиентурой и поменять больше десяти директоров. Никогда не думала, что мне доведется в нем побывать.

Я уже было хотела идти к ближайшему входу, но невеста притормозила меня, потянув за локоть в сторону.

— Это служебный.

— А какая разница? — не поняла я, все же следуя за ней по объездной дорожке.

— Разница в том, что с этой стороны мы не клиенты, нас вытолкают на раз-два даже не выслушав.

— Окей, — я примирительно подняла руки, всматриваясь в образы за легким тюлем, что в странном ритме двигался на ветру, ограждая внутреннюю часть зала от внешних террас. Да в этом ресторане полно народу! Много же в нашем городке обеспеченных господ.

Поднявшись по лестнице уже со стороны главного входа, мы вошли в помещение. Воздух в нем был чуть прохладнее, чем снаружи, так что я с облегчением вдохнула. Рита пошла к стойке администратора, оставив меня на несколько мгновений, а после вернулась и подтолкнула вперед в зал.

— Сейчас подойдет один из менеджеров, нужно куда-то сесть, — тихо произнесла девушка, на что я кивнула и огляделась — почти все столики заняты, лишь два пустовало. Мы направились к тому, который был ближе к нам — на четыре персоны.

Сев спиной к выходу, я посадила Риту напротив, и мысленно изумилась: внутри помещение казалось огромным и очень светлым. Да к тому же и сама планировка была слишком необычной для моего неопытного в этих делах мозга — в форме большой буквы "П", и, таким образом, делила ресторан на два крыла — левое и правое. В северной его части находилась, я так понимаю, кухня.

— Вы весь ресторан арендуете? — изумленно и отчего-то шепотом спросила я у подруги, наклонившись вперед. Почему-то мне кажется, столь большое здание на сто персон — перебор.

— Нет, конечно, — подруга пожала плечами. — Только западную часть.

— А почему западную? — удивилась я. Мы сидели с востока, и здесь сквозь большие окна проникал свет, в то время как вторая часть ресторана казалась темной и угрюмой.

— Потому что Земля вертится, Люд, — она посмотрела на меня с укоризной. — В самом деле, такие вопросы задаешь.

А, точно ведь. Вечером солнце будет светить с той стороны. Как же я иногда туплю.

— Слушай, — решила сменить тему, чтоб не заострять внимание на моей внезапной глупости, — а что у тебя за проблемы с желудком? Когда успела?

— На тетушкиных харчах, — тут же нахмурилась Рита. — Две недели и гастрит готов. Если что, обращайся.

— Спасибо, но пока воздержусь, — я хмыкнула и откинулась на спинку стула, обернутого в белую ткань.

А в следующий момент, как будто споткнувшись на месте, наткнулась глазами на испытывающий взгляд Раневского. Он сидел через три столика вглубь помещения в компании из пяти человек, и почему-то пялился на меня, периодически переводя взгляд на своих спутников. Я нахмурилась и взглянула на Риту, та мгновенно отреагировала:

— Что такое?

— Этот мажор здесь, — произнесла сквозь зубы, бросая взгляд на парня.

Он разговаривает с мужчиной, который сидит ко мне спиной, и, судя по внушительным размерам и седине, проступившей в темных волосах, собеседник был старше его вдвое, если не больше. Рядом с мужчиной находилась женщина с идеально ровной осанкой. Она время от времени поправляла тонкими пальцами светлые волнистые волосы по плечи и разговаривала с молодой девушкой, сидевшей напротив. У той были волосы такого же светло-русого оттенка, только гораздо длиннее и завиты в крупные объемные локоны. Вновь натыкаясь на чуть сощуренный взгляд Раневского, отворачиваюсь.

— Какой мажор? — невеста оборачивается, пытаясь рассмотреть над головами людей то, что меня так напрягло, но видно, ей это не сильно удалось.

— Раневский, — я чуть искривляю лицо.

Рита удивленно поднимает брови и вновь оборачивается. Рядом с собеседником парня сидит мелкий пацан, и он мне смутно кого-то напоминает.

— Одногруппничек твой, — я заставляю девушку посмотреть на меня, на что она чуть удивленно произносит:

— На тебя смотрит.

— Пусть смотрит, — бросаю сухо, упираясь взглядом в вазочку с цветами в центре стола.

— Здравствуйте! — раздается над нашими головами, и мы с подругой синхронно поднимаем головы. — Вы по поводу банкета на эту субботу?

— Да, — внимание невесты тут же переключается на подошедшего менеджера. — Хотелось бы уточнить кое-какие нюансы.

— Отлично, — мужчина лет тридцати пяти с бейджиком "Олег" присел рядом с подругой. — Что ж, начнем, — он открывает большую бордовую папку и достает множество листов А-4. — Вот, ознакомьтесь с меню. Будет подано тридцать одно блюдо, включая десерты, — Олег провел пальцем по листу. — Три гарнира, восемь видов закусок, двенадцать мясных блюд, — он перевернул два листа, — остальное салаты. Есть какие-то вопросы?

— Один момент, — невеста перетянула листы к себе и начала что-то высматривать.

— У меня есть вопрос, — воровато бросив взгляд на Федора, я уставилась менеджеру прямо в лоб. — Зачем так много блюд?

— А вы невеста? — взглянул на меня мужчина.

— А по мне можно сказать, что я невеста? — почему-то с наездом произнесла я. Наверное, так на меня действовало присутствие того кретина несколькими столиками дальше.

— Наверное, нет, — ответили мне. — Блюда — это стандартный набор на подобные торжества.

— Много вы навариваетесь на одном меню? — опять полезла я. Но действительно, сколько народу сможет попробовать все тридцать два кулинарных шедевра? Нисколько.

— Люда, — шикнула на меня подруга, оторвавшись от просмотра списков.

— Рита, но ведь и правда! Куда столько-то? Ты хоть половину попробуешь вообще? Тем более, с гастритом!

— У вас гастрит? — повернулся к ней Олег.

— Да! — вместо нее ответила я. — Причем острый. А она ведь невеста! Вы о своих клиентах совсем не заботитесь?!

За соседним столиком вежливо кашлянули, намекая на мою неуместную эмоциональность. Я тут же стушевалась и умоляюще посмотрела на девушку:

— Рит, ну сама скажи, куда столько в нас всех влезет? А так, вы с Киром хоть немного сэкономите.

— Н-да, — девушка разложила перед собой четыре страницы текста и задумчиво их осмотрела.

— И, — я чуть наклонилась вперед, говоря еще тише, — пусть у тебя жених и состоятельный, но думай о будущем.

— Блюд действительно слишком много, — наконец-то согласилась девушка.

— Мы можем укоротить меню до двадцати пяти единиц, — предложил мужчина, исподлобья бросая взгляд то на меня, то на невесту.

— До восемнадцати, — натянуто улыбнулась я ему. — Просто исключить половину мясных, половину закусок и салатов. Учтите спецдиету невесты.

Сама невеста в ответ на мои слова лишь покачала головой, отводя взгляд.

— Хорошо, — пересилив себя, кивнул менеджер. — Если этот вопрос улажен, ознакомьтесь с картой вин на вашем празднике.

Он достал из бордовой папки папочку поменьше и передал ее Рите, а я вновь скользнула взглядом между головами посетителей. Ребенок возле Раневского вертелся, дергал большого дядю за рукав и постоянно спрыгивал со стула, подбегая к молодой девушке, сидящей рядом с парнем. Где же я этого киндера видела?

Что-то связанное с этим мажором. Помню. Точно.

Мой неудачный поход в кинотеатр, конечно. Это он меня тогда в темноте напугал, а после доставал на пару со своим... дядей? Если Раневский сидит в этом ресторане с племянником, может быть, его сестра и по совместительству мать мелкого тоже здесь? Тогда, та светловолосая мадам — сестра Федора? А женщина напротив, на которую похожа девушка, — их мать? Логично получается, что мужчина, с которым говорит парень — его отец. Неужто, сам депутат Раневский вместе со своей четой здесь трапезничает? Надо же.

Надо же, как не вовремя мы с Ритой сюда пришли. Надеюсь, я ему подпортила аппетит.

Он вновь кольнул меня своими глазюками, и, воспользовавшись моментом, поднял одну бровь с немым вопросом.

Чего смотрю, чего смотрю... Больно надо.

Я показательно закатила глаза и вернулась к разговору за столом:

— А вина дорогие?

— Самые лучшие, — менеджер Олег едва ли не выпятил грудь, столько гордости было в его словах. — Для молодоженов будет ко всему розовое шампанское сорта... — дальше прозвучал набор букв, совершенно не связанных между собой.

— М-м, — понимающе закивала головой я, хотя в жизни не повторила бы подобное название вслух.

— Так, — невеста отложила папку в сторону. — С этим все ясно. Я хотела уточнить по поводу рассадки гостей. Вы наш примерный план видели?

— Вот он, кстати, — мужчина вытащил листок из стопки и положил его перед нами. — Требуется кого-то пересадить?

Моя подруга внимательно всмотрелась в изображение с миниатюрными столиками, на каждом из которых красовались столбики из имен.

— Нужно поменять пятый со вторым...

Я исподтишка взглянула на столик Раневских. Федор как раз что-то говорил мелкому, тот ответил ему писклявым детским голосом, и за их столом все рассмеялись. И этот сидит ржет. Прикрыл глаза ладонью, улыбается на все тридцать два, трясется от смеха. Чмо.

— Все понятно, — уловила я, возвращаясь к разговору. — Если больше претензий нет, я пойду, сообщу изменения в меню нашей команде поваров. Хорошо, что вы пришли решать эти вопросы заранее.

— Всегда пожалуйста, — кивнула я, наблюдая как менеджер Олег собирает бумаги.

— К вам прислать официанта? — он закрыл папку и поднялся с места.

— Нет, спасибо, — Рита поднялась за ним, и мне тоже пришлось встать.

Я пожала плечами:

— Дела, — мы девушки занятые, нам некогда в ваших фешенебельных ресторанах рассиживать, стулья протирать.

Тот учтиво кивнул.

— Тогда, встретимся на свадьбе. До свидания, — и мужчина поспешил ретироваться восвояси.

Мы с невестой направились в сторону выхода, проходя мимо посетителей, которые странно на нас смотрели — еще бы. Две фифы в шортах и легких вьетнамках очень выделяются на фоне модных куколок в платьицах на каблах, уважаемых господ в легких летних костюмах и их драгоценных детишек.

Перед самым выходом взглянула на Раневского — он увлеченно о чем-то спорил со своей, наверное, сестрой, и совершенно не обращал внимания на окружающих. И слава Богу.

— Надо же было этому идиоту и его семейке тут сидеть, — недовольно фыркнула я, спускаясь с крыльца.

— Какому идиоту? — не врубилась Рита.

— Раневскому!

— А он был со своей семьей? — что-то я не слышу в ее голосе возмущения.

— В полном составе, — у меня аж лицо перекосило.

— Да что с тобой такое? — неожиданно вскликнула подруга и потянула меня за локоть, останавливая. Мы уже успели сойти с крыльца и теперь стояли перед ним.

— Ничего, — я тронулась с места и завернула на объездную дорожку, направляясь в парк. — Просто бесит он меня.

— Что-то опять случилось? — устало спросила невеста, следуя за мной. Я подождала, пока она меня догонит, и мы зашагали рядом.

— Пересеклись на днях в супермаркете, — выдала хмуро. — Знаешь, как он меня обозвал?

— Если матерное, повторять не надо, — предупредила меня девушка.

— Нет. Сказал, я была просто "беззащитной жертвой", представляешь? Оказалась не в том месте и не в то время. Идиота кусок.

— Если слушать всех и каждого, — философски изрекла Рита, — то все мы куски одного большого идиота.

На несколько мгновений меня переклинило от этой фразы, но в итоге я резюмировала:

— Это еще раз доказывает, что Раневский — кусок идиота. Притом самый большой и не самый лучший.

Наш поход по магазинам сопровождался легким разговором, состоящим в половину из тревог Маргариты по поводу свадьбы и в половину из моих возмущений, связанных с наглым мажором. При этом мы с подругой время от времени тормозили друг друга, чтобы не впадать в крайности. В итоге, успокоившись окончательно, я приобрела замечательный набор из сережек — больших, тонких, синеватых стеклянных ромбов в тонкой огранке, и браслета, состоящего из таких же ромбов, скрепленных между собой. Простой и не слишком тяжелый, он как нельзя кстати подойдет к платью из ателье. Босоножки нашлись чуть позже — черные, без платформы, на устойчивом, не сильно высоком каблуке... Впрочем, они и состояли всего из этой подошвы да двух полосок мягкой ткани, которые скрещивались поверх стопы, уходя за пятку. Удобные. А это ли не самое важное, если ты собираешься проходить в них целый день?

В конце концов, я пригласила приунывшую, от мысли о возвращении к тете, невесту в квартиру, в которой я сейчас проживаю. Девушка с радостью согласилась погостевать, а заодно я решила позвать и соседку. Как раз обед, а картошку доедать пора — долго она не протянет, пусть даже и в холодильнике. Потому, поднявшись на нужный этаж вместе с подругой, я отправила ее в квартиру, а сама постучалась в дверь соседской. Прошло две минуты, если не больше, прежде чем мне открыли.

— Здрасьте, — улыбнулась я, заметив на голове у бабульки обруч с ярко-зеленым бантиком.

Вся она выглядела слишком лампово: такая маленькая, сухонькая, кудрявая, в цветастом фартуке, еще и с бантиком на голове.

— И тебе не хворать, — кивнула старушка. — Что такое?

— Вы обедали уже?

— Только собиралась готовить, — бабулька хитро на меня посмотрела.

Неужто думает, что я к ней покушать пришла?

— А не надо готовить, — я ответила таким же хитрым взглядом. — Приходите ко мне, у меня картошка есть. И я вас кое с кем познакомлю, — я направилась в квартиру кэпа под удивленным взглядом бабушки Эли. — Дверь я оставлю открытой, — и скрылась внутри.

Риту я нашла сидящей в зале на диване, который служит мне местом для сна. Она рассматривала мое платье с каким-то удивлением и интересом. Да что ж с ним не так?

— Сейчас соседка придет, бабушка Эля, — я решила отвлечь подругу. — Она меня кормила несколько раз. Очень интересный человек. Так что я пойду, картошку разогрею, — я повернула в сторону кухни. — Ты со мной?

— Да, да, — девушка оторвалась от созерцания платья и поднялась с дивана. — Где ты его взяла?

— Купила в ателье, — я вгляделась в лицо подруги, пытаясь понять, что та думает о наряде. — А что?

— Не знаю, — тихо проговорила она, пожав плечами, а после последовала за мной на кухню. — Ткань такая... необычная.

— Есть такое, — согласилась я, вспоминая свои ночные догадки. Если уже и Рита так странно на него смотрит, то может его лучше не стоит одевать? Что-то я с каждой минутой сомневаюсь все больше и больше. А вдруг, оно реально какое-то заколдованное? Но смысл!

Достала из холодильника кастрюлю с картошкой, долила воды и в полной тишине поставила ее на огонь. Рита присела за стол и начала водить пальцем по столешнице, туда и обратно, словно пытаясь отрешиться от внешнего мира. Из-за раздавшегося из коридора голоса она едва ли не подскочила на месте.

— А какую дверь закрывать-то?! — видимо, бабулька, как и я, тоже была не в восторге от дверной системы Марата.

— Наружную!

Невеста, хватаясь за сердце, оперлась на столешницу и широко открытыми глазами смотрела в дверной проем. Немного подождав, я решила выглянуть в коридор и едва не наткнулась на моторную соседку. Пришлось отступать назад, пропуская ее внутрь.

— И с кем же ты хотела меня познакомить? — не заметив мою подругу, произносит старушка. — С женихом своим?

От ее напора я даже растерялась как-то:

— С невестой...

Бледные глазки бабульки мгновенно расширились от изумления, да и вся она в лице как-то странно вытянулась. Не думала, что для нее это окажется столь шокирующей новостью.

— Вот, кстати, и она, — показала я ладонью в сторону Риты. — Моя подруга, на свадьбу которой я приехала.

Несколько мгновений ничего не происходило, лишь девушка взглядом вопрошала "что случилось", а после бабулька словно прозрела, глубоко вдохнула открытым ртом и заулыбалась:

— А я уж было подумала! — махнула она рукой, разворачиваясь ко второй моей гостье.

— Здравствуйте, — мило улыбнулась Ри, мгновенно поменявшись в лице.

— Ох, какая хорошенькая, — бабушка Эля засеменила к столу и, кряхтя, присела на стул. — А ты там не забывай о картошке, — обернулась она ко мне.

— Конечно, — я вернулась к плите и принялась помешивать еду. Вот ведь, только пришла, а уже команды раздает, шустрая.

А в это время пенсионерка вовсю расспрашивала Риту о предстоящих событиях. Все, что девушке приходилось выкладывать, я уже знала. Но один момент привлек мое внимание, и я навострила уши:

— А как же он предложение сделал тебе? — вопрошала соседка, подставив под подбородок сухонькую ладошку.

— Ну, — глаза девушки словно заволокло пеленой, и она начала вспоминать. — Кирилл подговорил мою тетю. Честно, никак не пойму, как же он смог ее найти, но в итоге он с ней связался, и она пригласила меня к себе в гости практически сразу после того, как я уехала на каникулы. Правда, она даже не просила, она практически требовала посетить ее, и я сдалась, правда, неохотно. Уточнила с ней дату, — девушка взглянула на меня, заметив, что я тоже внимаю ее словам. — Время уточнила, все. Приехала на вокзал уже под вечер с небольшой сумкой, а так как дорога была не из легких, села на одну из скамеек у центрального входа перевести дыхание. До маршруток топать далеко, а тетя ведь тоже не близко живет, — Рита улыбнулась. — Сижу, короче. Толпа народу, люди туда-сюда с чемоданами бегают — уезжают на отдых или куда еще. И тут из здания автовокзала выходит мужчина такой... во фраке. Необычно так, никогда раньше вживую не видела. И чехол с инструментом несет в руке. Я думаю — наверное, очередная попрошайка. Он встал немного поодаль от меня, открыл этот чемодан и достал саксофон! А футляр этот закрыл и поставил в сторону. Думаю, а как он собирается деньги зарабатывать? Хотела ему посоветовать, как лучше, но он так по-деловому начал настраивать свой инструмент... Решила не мешать. А когда он заиграл, я вообще в транс впала — зачем профессиональный саксофонист играет на вокзале, и вообще, почему он во фраке?.. Как будто сон — всего наворочено, и все это в одно время. Но не успел он начать играть, как из входа в здание появились люди, практически одинаково одетые, и у всех в руках букеты цветов. И, мало того, они идут прямо ко мне, — подруга сощурилась и покачала головой. — Я думала "что происходит?", играла музыка, меня практически обложили цветами. Люди вокруг начали откровенно пялиться на кучу роз, из-за которых торчала моя голова, а я не могла даже слова сказать. Отложив все цветы в сторону, начала оглядываться — а вдруг это розыгрыш какой-нибудь и я попалась? Но ни камер, ничего больше не обнаружила. Тут же появился еще один мужчина во фраке, большой такой, с животом и в цилиндре. Встал рядом и локоть свой подставил. Я так растерялась. Только и смогла выдавить "что это?", на что он сказал лишь "не портите сюрприз". Я почему-то решила, что это вы, — она взглянула на меня, — с девчонками утроили мне какую-то забаву. С Кириллом мы не общались уже, даже не созванивались. Я ведь поняла, что он меня бросил... Эх. В общем, руку положила и пошла. Слышу, саксофонист идет за нами, не переставая играть. Входим мы в зал ожидания, а там... везде цветы, шарики, все такой разноцветное. И этот саксофонист выходит вперед, играя романтическую мелодию, а мужик в цилиндре меня оставляет прямо посреди всего безобразия. Я так испугалась! Аж коленки затряслись. Еще и смотрели все на меня, расступились.

Я внезапно вспомнила о картошке, бросилась ее перемешивать, успела. Слава Богу, хоть не подгорела. Рита подождала, пока я накрою стол, и только тогда возобновила рассказ:

— Так вот, стою я посреди этого зала ожидания, думаю — что за шутки у вас такие идиотские. И тут прямо над головой раздается голос Кирилла: "Солнышко мое. Моя хорошая. Моя любимая. Моя родная.." — честно, всего и вспомню, что он сказал. Вокруг завертелись какие-то искристые штуки, посыпались шарики. Я была поражена тем, что тогда происходило. А в конце он говорит, прямо на весь вокзал: "Будешь моей женой?" А куда мне было отвечать? Я смотрела по сторонам, а его не видела. Но тут, прямо передо мной толпа начала расступаться, пропуская моего жениха вперед. Вышел — в брюках, светлой рубашке и с галстуком, весь такой сияющий. В одной руке микрофон, который он тут же кому-то передал, в другой — огромный букет таких бледно-розовых роз. Подошел с улыбкой, отдал мне растерянной цветы... И медленно опустился на одно колено. Я такое только в кино видела, а тут со мной, — невеста вдохновленно вздохнула, вертя в руке вилку.

За еду пока никто не принимался. Даже бабушка Эля слушала, затаив дыхание.

— Вытащил из кармана белую бархатную коробочку, открыл, а затем так проникновенно посмотрел в глаза, что я уже тогда была готова кричать "Да!". Но он повторил: "Ты выйдешь за меня, Маргарита?"

— Ты же не любишь, когда тебя так называют, — возразила я, развернувшись к ней на стуле.

— Да, но ему позволительно, — кивнула она.

— Ох, девочки, — неожиданно вздохнула бабулька со странными нотками в голосе. — Цените любовь. Только такие чувства стоит закреплять печатью. Если мужчина сам делает шаги навстречу... такого нельзя упускать.

— Вот я и не упускаю, — улыбнулась девушка на ее слова.

— Давайте, кушайте, — напомнила я истинную цель сего "собрания", и все дружно взялись за столовые приборы. — А почему жених твой медлил так долго, он тебе не рассказывал?

— Рассказывал, — хмыкнула Рита. — Он готовил все неделей или двумя раньше, но я совсем неожиданно уехала домой. А он ведь со мной связь не поддерживал, поэтому не знал, что да как.

— А не надо было так экстремально тебя "готовить", — намекнула я на их лже-разрыв.

Подруга ничего мне не ответила, лишь пожала плечами и увлеклась едой. Надеюсь, просто отваренную картошку ей можно. Бабулька тоже перестала разглагольствовать — видимо, блюдо ей понравилось. И мы все как-то одновременно успокоились и были верны поговорке "Когда я ем, я глух и нем", пока в квартире сверху не заорал омерзительный голос певички, начиная какой-то попсовый трек. Я громко ударила вилкой о тарелку и раздосадовано посмотрела вверх — это уже ни в какие ворота.

— А что это? — бабушка Эля повторила за мной, подняв голову вверх.

— Сосед, — сказала я и в тоже время ответила Рита:

— Кристина Агилера.

— Что за Кристина? — сощурилась пенсионерка. — Не помню я, чтоб такая здесь жила.

— Песню поет Кристина Агилера, — объяснила подруга.

— Сосед сверху опять включил музыку, — хмуро добавила я. — Всю ночь спать не давал, вечеринку устроил, и сейчас не успокоится.

— А я ночью и не слышала, — поджала губы соседка, задумчиво глядя вверх. Наверное, вспоминала, не происходило ли чего подозрительного в то время, да так и не вспомнила — лишь головой качнула.

— Вам повезло с соседями, — я вздохнула, принимаясь за еду.

— Да когда ж это мне повезло? — вдруг удивилась старушка. — Когда те четверых детей растили, или когда пить начали? Я их так дрессировала, ух! — она помахала маленьким кулачком перед нашими глазами. — Теперь там тишина, когда-никогда стул подвинут. А если собираются делать что-то шумное — приходят, предупреждают, а после — извиняются.

Я состроила страдающее лицо.

— Вы предлагаете их, — кивнула вверх, — дрессировать? Но как?

— Говорить им, — как само собой разумеющееся ответила бабушка Эля. — Писать жалобы, требовать. Постоянно.

— Но это ведь не я должна делать, а Марат! Но он молчит почему-то...

Звук, доносящийся сверху, усилился в несколько раз, и я еле слышно зарычала. Что за изверг там проживает?!

— Постучи в потолок, — Рита отправила в рот маленькую помидорку, вызвав во мне странные ассоциации, и этим разозлив еще сильнее.

— Чем? — сухо бросила я в ответ.

— В квартире что, швабры нет?

— А я тоже стучала, если что, — закивала бабулька. — Только мне приходилось на стол залазить, так не достаю.

Я скрыла улыбку — соседка вернула мне хорошее настроение.

— Так, — я поднялась из-за стола и направилась в прихожую. — Вроде в кладовках такое хранят? — проговорила и спрашивая и утверждая. — А где же здесь кладовка?

Облазила всю комнату, но дополнительной дверцы нигде не было. Заглянула и в ванную -тоже пусто. И только в конце додумалась посмотреть в шкафу-купе в спальной комнате. Но швабры там не оказалось. Зато нашелся пластмассовая труба с регулируемой длиной для пылесоса. Я осмотрела бытовой прибор и поняла, почему не обнаружила швабры — он был с функцией мойки. Действительно, в квартире ни одного ковра — можно пользоваться и таким.

С победным огоньком в глазах я вошла на кухню и предоставила трубу на обозрение гостям.

— Смотри только, потолок не проломи таким агрегатом, — фыркая, произнесла невеста.

Пенсионерка обеспокоено взглянула наверх, но сказать ничего не сказала. Поэтому я, решив, что пора, подняла трубу вертикально и несколько раз постучала. Бух-бух-бух.

Музыка, как играла, так и продолжает играть. Ноль реакции. Я постучала еще несколько раз. После вышла в прихожую и постучала — а вдруг из другой комнаты будет громче? Постучала в зале — особо тщательно, постучала в спальне, но вряд ли было слышно, ведь звук сильнее всего сотрясал стены именно там. Я даже в туалет вошла и постучала — а вдруг он сидит и не слышит (за музыкой и прочими... шумами). И по дороге на кухню я опять прямо таки простучала линию.

Неожиданно все стихло, вот так сразу, в один момент. Я, со счастливой улыбкой на лице, поставила агрегат в угол и уселась на свое место за столом.

— Надо же, — кивнула Рита.

— А то, — я гордо подняла голову. — Я еще и утром за бессонную ночь отомстила — спела во все горло "Смуглянку" прямо в спальне!

Ну, спела — это мягко сказано. Скорее проорала в потолок.

Подруга прыснула в ладонь, звякнув вилкой о столешницу. Бабулька заинтересованно на меня посмотрела:

— А я думаю, что это такое... — она замялась, явно подбирая слово. — Зазвучало так протяжно.

— Можете меня не жалеть, я знаю, что мне не быть звездой, — я положила картошку в рот и тщательно ее пережевала под испытывающим взглядом соседки. Рита, как и я, доедала блюдо.

Внезапно во входную дверь загрохотали. Правда! Это нельзя было назвать стуком или еще как. Казалось, тарабанили всем, чем только можно: кулаками, локтями, ногами, головой. А в придачу еще и безбожно терзали звонок. Мы все за столом поднапряглись, даже бойкая бабушка чуть сжалась.

— Мы ведь не будем открывать? — тихо спросила я, с надеждой глядя на гостей.

Ответом мне были лишь их настороженные взгляды и ужасный грохот из коридора. Рита не могла найти ответа, лишь пожала плечами. И что же теперь делать?

— Я открою, — решительно выдохнула бабулька, бодро поднялась с места и потопала к дверям.

— Что вы! — я хотела ухватить ее за руку — мало ли, какой там сосед. А если он бугай под два метра? Проглотит нашу бабульку и не подавится. — Не надо выходить! — полу-шепотом добавила я, боясь быть услышанной рвущимся в двери гостем, но бабушка неумолимо приближалась к ужасно шумящей двери. Казалось, последняя вот-вот сорвется с петель, и никакая охранная система Марата нас не спасет.

Бабушка Эля лишь махнула на меня рукой и тихо ответила:

— Спрячься.

Мне не осталось больше ничего, как повиноваться ее словам, ведь она уже крутила ключ в замочной скважине. Я зашла в кухню и прижалась спиной к стене у дверного проема. Мои испуганные глаза встретились с обеспокоенным взглядом Риты. Но ей-то можно не волноваться — она лишь идею подала, а стучала уже я.

Я прислушалась к происходящему за стеной — грохот стих. Послышался скрип открываемой двери и растерянное "Здравствуйте..." тоненьким девчачьим голосом.

— И тебе привет, — недовольно произнесла бабулька, скрестив руки на груди. — Чего хотела?

— Вы стучали в потолок? — совсем неуверенно произнесла та, кто колотилась в двери несколько секунд назад.

— Я! И буду продолжать дальше, если не прекратишь это горлодранство! — я от интереса выглянула из дверного проема. Пенсионерка уперла сухонькие кулачки в бока, лица ее не видно было, но вот лицо того, с кем она общалась, я увидела и мгновенно узнала — та темноволосая кудрявая с*чка, которая обозвала меня курицей в супермаркете. Ну-ка, бабушка Эля, поднажмите на эту... девушку.

— Я всего лишь включила музыку! — наконец-то воскликнула барышня из квартиры сверху. — Еще нет одиннадцати вечера, по закону все правильно!

— По закону можно любого преступника оправдать! — дала ей отпор старушка. — А ты, бессовестная, хоть бы головой своей подумала, прежде чем музыку так громко включать!

— А что такое?! — неожиданно перешла на ультразвук барышня, и я скривилась — как же она меня бесит. — Что вам не так?!

— У меня внук маленький лежит! Больной совсем! Ему сон нужен! — возмущенно кряхтела бабушка Эля. — Жарко так, что дышать нечем! Еще и ты со своим визжанием! Да как тебе не стыдно! — ох, старушка дала жару. — Я бы просто так в потолок не стучала, а ты, девочка, взвешивай все "за" и "против", прежде чем идти разбираться. Что за поколение сейчас! Вспыльчивое, аморальное! Вы пытаетесь переложить ответственность на других, а сами... Эх! — расстроенно махнула ручкой пенсионерка.

Рот пришедшей скандалить девушки захлопнулся. Я заметила, что брюнетка вся стала пунцовой от стыда. Она не знала, куда деть руки, куда смотреть и что теперь вообще делать или говорить.

— Есть еще какие-нибудь претензии? — уже спокойнее, но не менее расстроенным голосом спросила соседка.

Девка отрицательно махнула головой и еле слышно проговорила:

— Извините.

Вот так надо было тебе говорить, когда человека сбила с ног в магазине!

— Иди давай, — рыкнула бабулька и закрыла дверь прямо перед носом этой нахалки.

А после стремительно направилась в мою сторону, и мне пришлось отступить назад.

— Вы так хорошо ее приструнили, — сказала я тихо, но с восхищением. Мною было принято решение не распространятся по поводу того происшествия в супермаркете. Обидно, конечно, но чем меньше народу знает, тем лучше.

— Годы тренировок, — она кивнула и села на свое место, тут же хватаясь за вилку.

— А как же это легендарное "Сталина на вас нет!"? Или это на крайний случай аргумент?

— Это даже не аргумент, — старушка положила в рот картошку, и продолжать, по всему, совершенно не собиралась.

Ну, что ж, спасибо и на том.

Больше в тот вечер ни звука из квартиры сверху не донеслось, но оно и понятно. С улучшенным настроением мы дотрапезничали и еще успели немного поговорить на тему неуемных соседей, Ритиной свадьбы и прочих неприятностей. И нет, я не считаю свадьбу — неприятностью. Так, к слову пришлось.

Бабулька ушла первой, а через часок я провела и молодую невесту. Она предупредила меня, что Илона на своем авто соберет всю нашу баб-компанию утром дня Х, и поэтому я должна скинуть ей свой точный адрес. Мы, как подруги невесты, во главе с родительницей оной должны поиздеваться над женихом, прежде чем он увидит свою будущую жену (кажется, в народе подобное называют выкупом). Честно, вообще не представляю, что мне там делать, но отказываться неприлично, да и не то это событие, чтоб там от чего-то отказываться.

Каким-то непостижимым образом Рита передала мне волнение, и хотя до свадьбы оставалось еще целых два дня (не считая этого вечера), я уже провертела в своей голове возможную программу: выкуп, регистрация, фотосессия, ресторан. Надеюсь, они больше ничего не придумают.

Марат с Лехой приехали в полчетвертого утра. Я в это время дрыхла беспробудным сном на диванчике в гостиной — дала о себе знать одна бессонная ночка накануне, и потому даже не проснулась, когда меня кто-то перетащил со всеми тряпками в спальню. Представьте мое удивление, когда я открыла глаза в девять утра и поняла, что проснулась не там, где ложилась. Напоминаю, я засыпала в пустой квартире!

Некоторое время я была в шоке — сказать "удивленная" не поворачивается язык. Обмотана в тонкое покрывало, как новорожденная, вспотевшая от ужасной духоты и на огромной двуспальной кровати, я смотрела в потолок, который отличался от того, что был раньше, и цветом, и формой светильника прямо по центру комнаты (и центр тоже был смещен нафиг). Окно находилось с другой стороны, и солнце опять же светило неправильно. Сперва я подумала, что вообще нахожусь не пойми где. Странно, лунатизмом никогда не страдала, не могла же уйти из квартиры сама того не осознавая?.. Повернула голову вправо и встретилась глазами сама с собой. Зеркало.

Большой зеркальный шкаф-купе тут же объяснил мне мое местонахождение, но вот вопрос, как я здесь оказалась, остался открытым. С диким изумлением и торчащими из-за покрывала глазами я кое-как выбралась из постели и направилась в зал, чтобы примерно отследить путь своего перемещения. Ну не по воздуху же я пролетела! Может, разбила что-нибудь по пути или еще чего... Но открывшаяся перед моими глазами картина расставила все по своим местам.

На том диване, который по идее служил мне постелью последние несколько дней (и даже половину этой ночи), закинув ноги на большую дорожную сумку, спал малой. Руки раскинуты в разные стороны, чуть приоткрытый рот и торчащие темные волосы были тому подтверждением. Рядом с диваном, прямо на расстеленном на полу матрасе без дополнительных атрибутов сна (подушка, простынь и тд) отдыхал кэп. У изголовья его "кровати" стояла знакомая коробка из балкона, скорее всего, в ней матрас и хранился. Парень лежал на животе, оперев голову на собственную руку (ай, отдавит же), свободная майка была чуть ли не задрана до самой шеи, и прямо сейчас, в этот момент, было бы невозможно на вид определить, кто из этих двоих старший брат, а кто младший. Разве что по фигуре — тело Марата все-таки было прокаченным долгими годами тренировок, да и короткая стрижка (почти ежик) выдавала некую практичность хозяина наряду с благоразумием, чего не скажешь о лохмах младшенького (скрытые максималистские подростковые принципы все еще давали о себе знать). Некоторое время я провела за сравниванием и разглядыванием зайцев-братиков.

Уважаемые знатоки. Внимание, вопрос:

Кто отнес меня в спальню?

Я поджала губы и, беззвучно протопав мимо спящих, забрала свою сумку — утреннюю гигиену еще никто не отменял. Но теперь мне не давало покоя, что моим носильщиком мог оказаться Лешка. С кэпом никаких проблем — у него есть любимая девушка, я могу быть спокойна. Тем более, я бывший участник его команды и у него должны были сохраниться некие отеческие чувства. Но вот малой... Со своей настойчивостью... Я все-таки больше склоняюсь к версии со старшим братом — он забирал матрас с балкона спальни, мог заодно и меня отнести. Да, точно.

Проснутся ребята соизволили только в полвторого дня. Я до этого времени успела сварить макароны с овощной подливой, переговорить с мамой, невестой и Илоной, которая спрашивала адрес и делилась впечатлениями, а также пошептаться на лестничной клетке с бабушкой Элей обо всем понемножку. До чего же скучно в этом доме, если нужно вести себя тише воды!

Они выползли из комнаты, лениво оглядываясь и немного принюхиваясь (надо же, в квартире еда), что старший, что младший. Когда их головы появились в дверном проеме, я сидела за столом и устало листала откопанный между кучей пакетов журнал, аудитория которого априори должна быть старше восемнадцати. Между мелькающими полуобнаженными бюстами то и дело находились интересные статьи, поэтому нависшую над столом фигуру Марата получилось заметить не сразу.

— Что читаем? — спросил заинтересованно, и я вздрогнула от неожиданности.

Пальцы перед моими глазами закрыли журнал и развернули его в другую сторону.

— Проспался? — буркнула я.

— Лехач! Твоя бывшая увлекается легкой эротикой!

— Иди нафиг! — вспыхнула я и резко поднялась с места. Он сказал "бывшая", а это было сродни ругательству для меня. Я себя как бывшую Лешки не воспринимала никак от слова совсем.

Лохматая голова показалась из-за плеча кэпа. Взгляд мелкого уперся в глянцевую обложку, медленно скользнул на меня, и так же медленно вернулся обратно.

— У нас есть что-то пожрать? — наконец-то спросил парень, поворачиваясь к плите.

— В кастрюле, — выдавила я. — А ты, — перевела грозный взгляд на Марата, — наверное, даже не заметил, что кроме картинок в этом журнале есть ТЕКСТ.

— Не забывай, с кем говоришь, — посерьезнел он.

— Вот именно, брат моего бывшего! — я проскочила мимо братьев и загремела крышками на посуде. Если он намекал на свое капитанство, то я уже не в команде, а значит и боятся мне нечего.

— Скорее, небывшего, — поправил Леха. — Недобывшего.

— Без разницы, — я зажгла плиту и поставила разогреваться сковородку с подливой.

Сами макароны были еще теплые. Из холодильника достала овощи, помыла и положила в тарелку. Выставила на стол и скрестила руки на груди:

— Насыпать себе сами, я думаю, сможете.

— Уж постараемся, — старший брат отодвинул меня в сторону и открыл дверцы шкафчика.

Я закатила глаза.

— И как тебя Полина терпит?

— Не терпит, — сухо донеслось мне в ответ, и я фыркнула.

Зная характер подруги, могу даже подтвердить его последние слова. Полина не терпит, она действует. А как она действует, на себе уже успел проверить господин Раневский полгода назад.

— А когда она сюда придет? — мне было даже как-то немного удивительно, что девушки не было вместе с ними. Может, это потому, что в моем присутствии они не сильно свободно себя чувствуют? Или просто в квартире нет места для всех? Но есть же.

— Не придет, — заскрежетали приборы в ящичке, звякнули доставаемые тарелки.

Я удивленно подняла брови, пытаясь поймать взгляд капитана. Как так? Но тот не собирался быть пойманным, скрываясь под маской занятости. Неужели, Поля до сих пор мстит ему за те слова об отношениях-не-отношениях? Надо же было ему такое ляпнуть. Хотелось сказать о языке, который нужно держать за зубами, но кажется, это был бы перебор. Все-таки, я в его квартире живу. А ночевать в праздничную ночь где-то под "Олимпиком" не очень хотелось.

Решение промолчать было единственно правильным. Избегая смотреть на Леху, я вышла из комнаты, но тут же вернулась, выглянув из-за угла:

— За еду можете не благодарить.

— И не думали, — ответил за двоих кэп.

Я дернула носом и ушла в спальню. Повертела в руках телефон, не зная, чем теперь заняться, и решила позвонить Поле. Нужно как-то разобраться во всем, что творится между подругой и Маратом. Девушка подняла трубку после двух гудков.

— Привет. Не разбудила?

— Нет, — удивленно ответила она. — Почему я должна спать?

— Твои напарники только поднялись, вот я и подумала...

На том конце связи фыркнули:

— Мы вернулись вчера еще до того, как стемнело. Можно было выспаться.

— Но... они пришли поздно ночью. Я даже не слышала, — растеряно ответила я чуть тише.

— Да? — как-то неестественно равнодушно произнесла подруга. — Что ж, их дело.

Так, что же у них там произошло и насколько все серьезно?

— Поля.

В трубке тяжело вздохнули.

— Что.

— Что случилось? — сдержано спросила я.

— Ничего.

— Вы опять поссорились с Маратом? — произнесла почти шепотом.

В квартире отличная слышимость, я помню. Но голоса из кухни позволяли немного расслабиться.

— Мы и не мирились, — холодно ответила спортсменка. — Он думал, что я перебесилась.

— Нет?

— Нет.

— И поэтому он такой противный сейчас? — шепотом возмутилась я.

В ответ мне послышалось неопределенное мычание.

— Ты ему что-то сказала? — начала подозревать я. — Отомстила?

— А что, ему можно, а мне? — закипела всегда спокойная девушка. — Всего-то сказала, что на свадьбу подруги пойду со своим молодым человеком.

— И молодой человек, как я понимаю, не он? — констатировала я.

— Какая ты понятливая, — ответили мне едко. — Знаешь, сколько я наслышалась о том, как ему нравятся наши свободные отношения?

— О Господи! — воскликнула я. — Говнюк!

Я, конечно, всегда знала, что Марат не сильно моногамный, но чтоб с Полиной такое учудить! Меня за все годы перестали удивлять череда мордашек, вертящихся возле кэпа время от времени, но ведь я ему даже не девушка.

— Поэтому не удивляйся, почему я так с ним поступаю, — голос из динамика был абсолютно спокойным и ровным. — И не вздумай осуждать.

— Я тебя даже поддержу, — ответила я ей после небольшой паузы. — Но с кем же ты теперь пойдешь на праздник?

Девушка невозмутимо произнесла:

— С молодым человеком.

Я не поверила своим ушам:

— Ты серьезно нашла себе парня за эти дни?

— Особо искать не пришлось, — еще больше поразила она меня. — Я познакомлю вас на свадьбе. Его зовут Ярик.

— Ярик?! — изумилась я и услышала, как на кухне что-то свалилось. — А не сильно быстро ты нашла замену?

— Это будет наше второе свидание, так что успокойся, — урезонила меня подруга.

— Ты же это, чтоб заставить Марата приревновать? — тихо спросила я, но фиг она мне что скажет.

— Он тебе понравится. Мы с ним на соревнованиях познакомились.

— Надеюсь, он не капитан ваших главных соперников? — нахмурила брови я.

Этот вариант, конечно, был совсем уж рисковым, но мало ли, как далеко готова зайти подруга в своем "уроке" для особо непонятливых. Очень трудно было верить в то, что спокойная и уравновешенная Полина станет так жестоко мстить.

— Капитан, но не соперников, — размеренно возразила спортсменка. — Не пытайся что-либо доведаться, я тебе все равно не скажу.

— Окей, — примирительно согласилась я. Уж мне ли не знать, как трудно из Поли хоть что-либо выдавить.

— И... у меня будет к тебе небольшая просьба... — неожиданно замялась девушка.

Я выжидающе молчала. Полина редко просила у меня хоть что-нибудь, поэтому это было неожиданно.

— Возьми с собой Марата на свадьбу, — и прежде чем я ответила, выпалила: — Я знаю, что ты уговорила Алену идти с Лехой, и поэтому знаю, что пары у тебя нет. А возьмешь кэпа — и подруге поможешь, и сама без пары не останешься.

— А смысл? — наконец-то вставила я свои пять копеек.

— Пусть он помучается, — почти равнодушно ответили мне. Но в том то и дело, что почти.

— Ты представляешь, во что все это может вылиться?

— Я все улажу, если что, — тут же заверила подруга. — Соглашайся.

Если уже сейчас кэп совсем не сахарок (а именно таким он был обычно), то что будет, если он увидит кого-то рядом с Полиной-партнером-по-свободным-отношениям? Что-то мне кажется, что вопреки его желанию, чувствует он к ней совсем не партнерские чувства. Просто привык, что все под рукой, а делать что-то еще не хотел. В принципе, заслужил.

— Ладно, — выдохнула я. — Только после того, как Алена малого попросит. Ну, чтоб ему не обидно было.

В ответ мне облегченно выдохнули.

— Поторопи ее. И... Спасибо.

— Не за что. Я еще не спрашивала, он еще не согласился. Хотя... — задумалась я. — Куда он денется.

— Думаешь?

— Уверенна, — подтвердила. — Возможно, даже сам предложит, когда узнает, что и малой тоже пойдет. Все-таки, твое присутствие на свадьбе стопроцентное, а о новоявленном парне он в курсе.

— Тогда отлично, — подытожила Поля. — Если что, набирай меня. Отправишь смс с тем, что он скажет?

— Конечно, — как само собой разумеющееся согласилась я. — Ты молодец, так ему и надо.

— Н-да, — как-то скептически протянула подруга. — Ну, ладно. Я сейчас немного занята. Если что, то сразу набирай, поняла?

— А как же.

— Давай, — бросила спортсменка на прощанье и отключилась.

Что же, многоуважаемый капитан Марат, ты сам напросился на гнев божий, теперь неси свою участь если не с гордо поднятой головой, то хотя бы не упади по пути. Девушки не любят, когда ими пренебрегают, когда не оправдывают надежд, а еще больше не любят, когда выворачивают наизнанку действительность, оставляя их ни с чем. И не стоит разбрасываться речами с большим смыслом, если сам не уверен в том, о чем твердишь. Подобные махинации со словами влекут за собой месть, такую, которую заслуживают от начала и до конца. Желаю только одного — вытерпеть ее и осознать, что чувствуешь на самом деле. Ох, и достанется же тебе, капитан. Ох, достанется.

Я набрала смс-ку маленькой журналюжке и стала ждать. Такие интриги эта квартира еще не видела, а ее хозяева на себе не испытывали. Что ж, все бывает в первый раз.

С парнями я особо не говорила, так, перебросилась парой слов о соревнованиях. Где-то в половине шестого телефон мелкого зазвонил жутковатой трелью из смеси дабстепа и непонятных слов, и он выскользнул из зала на кухню явно для конфиденциального разговора. Я восприняла это как сигнальную сирену и тихо вошла в зал, где устроившись в мягком кресле, хозяин квартиры щелкал пультом, переключая телеканалы.

— Слушай, — я уселась на диване, привлекая его внимание. — Ты мог бы мне помочь в одном... щекотливом деле?

— Очень щекотливом? Ты знаешь, я боюсь щекотки.

— Знаю, — скривилась я.

Однажды решила проверить стойкость нашего главаря и получила за это локтем в грудную клетку. Капитан, очевидно, не ожидал подобного и от меня, и от себя, а я долго отходила от удара и еще некоторое время боялась приближаться к бьющемуся Марату — хрен пойми, что у того на уме.

— Говори, чего надо, — он первый не выдержал затянувшейся тишины.

— Тут такое дело... У Риты свадьба, но это ты знаешь, и мы в эту субботу все там будем, — я пыталась не смотреть на парня. — А приглашения там для лучших друзей с парами. У меня пойти не с кем, — вздохнула я достаточно трагично. — Хотела попросить, может у тебя есть какие-то друзья...

— Лехача попроси, — поднял одну бровь кэп.

Ага, ирония это хорошо, Марат, только не в твоем случае.

— В том то и дело, — я наклонилась вперед и начала говорить полушепотом. — Мы же с ним расстались, общаться нам сложно. А его очень хотела Алена пригласить, вот я и подумала, почему бы и нет? Если он ей нравится, возможно, и она ему придется по душе. Так они прекрасно проведут время вдвоем.

— И он оставит тебя в покое? — сухо резюмировал собеседник.

— Я вела не к этому, — я поджала губы. — Если у тебя нет нормальных знакомых, то я поищу в другом месте.

Не могла же я прямо сказать, что "Полина будет с МЧ, не хочешь на него посмотреть?" Не сомневаюсь, что парень согласился бы, да только вот я, по идее, еще ничего не знаю и виду подавать не должна, дабы наша маленькая интрижка не всплыла наружу.

— Я могу пойти, в тот день все равно не занят, — Марат не отрывал взгляда от экрана и эти слова проговорил словно невзначай.

Я едва не посмотрела на него торжествующе, но вовремя опомнилась: я ничего не знаю, и должна выглядеть удивленно. Вот так:

— То есть? — я прямо таки в замешательстве. — Разве ты не сопровождаешь Полю?

— А разве она тебе еще не рассказала? — издевательски произнес он в ответ.

Ужасный тип. Я неопределенно пожала плечами.

— Сам знаешь, какая она замкнутая. А если что-то случается, то ни слова не вытянешь.

Марат как-то неопределенно скривился, выражая крайнюю степень недоверия к моим словам, а после изобразил стандартную рожу-кирпич и решил мне не отвечать, перейдя сразу к делу:

— В общем, все выяснили, — сухость и незаинтересованность так и прет. Ага, знаем мы, как тебе пофигу. — На свадьбу с тобой пойду я.

Позади что-то упало, или ударилось, не разобрать с ходу. Марат, сидящий напротив, закатил глаза и независимым видом продолжил пялиться в ящик.

— Какого хрена! — прорычали за моей спиной.

Я тревожно оглянулась и увидела растрепанного Лешку с телефоном в руке. Так с кем он говорил? Не с Аленой разве?

— Мелкий, что не так? — лениво взглянул на него капитан.

Если бы и я могла быть такой беззаботной. Но мне не суждено.

— Что не так? — слишком уж эмоционально воскликнул малой.

Я поднялась с дивана и под возмущенные, злые возгласы вытолкала парня прямо на кухню. Он выглядел обиженным или даже преданным, но в то же время очень рассерженным, и казалось, вот-вот проткнет меня острым взглядом, как разъяренный бык неопытного тореадора. Только вот тореадор, на этот раз, умудренный, и простыми гляделками его просто так не взять.

— Говори, что угодно, только шепотом, — предупредила я, скрещивая руки на груди.

Я представляла себе подобное, но всего лишь раз, ведь возможность подобного исхода была близка к нулю. Черт, я ведь была уверенна, что он говорит с Аленкой. И как теперь быть?

Все-таки малой ко мне прислушался, и все свои последующие претензии излагал шепотом:

— Вот так он тебе "не нравится", да? Говорила, что была со мной не ради него, и врала? Неужели до сих пор влюблена в Марата?

— Леха, успокойся. Ты все не так понял, — пыталась образумить я его.

— А что там непонятного? — не хотел меня слушать мелкий. — Ты, конечно, молодец. Подождала, пока Полина уйдет сама, и решила на тепленькое место претендовать, так? Только не выйдет! Марат в нее втюхался по уши, и вряд ли на кого внимание обратит теперь!

Вопреки тому, что последнее меня ужасно обрадовало, я рванула вперед, чем привела парня в замешательство, закрыла его рот ладонью и грозно посмотрела прямо в глаза немигающим взглядом:

— Заткнись и выслушай меня, — мой голос хоть и был еле слышим, но угроза в нем читалась на раз-два. — Все это ради Полины, уяснил? Повторяю еще раз, только ради нее. По своей воле я бы ни в жизни не подумала о том, чтобы брать его сопровождающим. Я никогда не была влюблена в него и в кого бы то ни было, понятно? По этому поводу даже не заикайся. Попробуй хоть что-нибудь сказать при брате, если ты все испортишь, я тебя прибью. И да, еще раз вспомнишь нашу неудачную попытку отношений — получишь по щам. Все ясно? — я убрала ладонь, сделала шаг назад и выдохнула. Я с разгневанным Стервятником справлялась, что мне стоило образумить младшего братика кэпа?

Мелкий выглядел немного ошарашенным и злым, но это пойдет ему на пользу. Если до этого он видел меня только в одном свете, подобная речь должна произвести на него впечатление. Надеюсь, эффект не заставит себя ждать.

— Ясно, — рыкнул парень, дернув носом.

Жестоко, знаю, неприятно — не то слово. Но что поделать. Я сама от себя такого не ожидала, и честно говоря, от произошедшего не в восторге. Но время вспять не повернуть.

То, что Алексей был зол — не сказать ничего. Вылетел из кухни, как ужаленный, с размаху хлопнул входной дверью, заставив окна задрожать. В нем кипела ярость вперемешку со странным чувством обиды и чего-то еще. Ревность, связавшая узелок под сердцем, распустила свои нити и исчезла, растворившись в душном воздухе. Исчезло еще что-то, но парень пока не мог понять, что именно, и от этого становилось только хуже. То, как с ним обращались несколькими минутами ранее, больно резануло самолюбие, но не понять разумность слов он не мог. Все разом навалилось на его плечи, и, чтобы справиться с собственными чувствами и упорядочить мысли, Алексею пришлось гулять по крышам города до самого заката, а после неслышно вернуться в квартиру и вести себя, как ни в чем не бывало.

Девушка, которую он любил, к нему, кроме родственной привязанности, ничего не питала. Наверное, это было больнее всех справедливых, но резких, слов, которые срывались с ее губ каждый раз, когда он что-то требовал. Имел ли он право что-либо требовать, к чему-то принуждать или заставлять? Заслужил ли он все те, что ему пришлось выслушать? В итоге, у этой истории все равно был бы один и тот же конец. А в слове "любил" теперь главное не смысл, а прошедшее время.

Мне было немного жалко Лешку, но, надеюсь, на этот раз до него все дошло окончательно. А что было, того уже не изменить. Взаимные чувства — такая редкость, неудивительно, что у нас ничего не получилось. Кому-то везет больше, взять тех же Риту и Кирилла, к примеру. Хотя, там инициатива исходит скорее от парня, но оно и понятно: Кирилл — лидер по жизни, у него в крови задатки первенства. Рита к нему тоже не равнодушна, было бы наоборот — она бы замуж не собиралась. Да и у Полины с Маратом полная взаимность (только кое-кто конкретно тупит, мы над этим работаем). Но подобные случаи единичны, а в основном, правду говорят, мы либо любим, либо позволяем себя любить. Судя, по моему жизненному опыту, я не слишком везучая в этих делах, хотя... Надежда на единичный случай все еще тлеет где-то под ребрами.

Алена соизволила выполнить часть своего договора уже в пятницу утром. Она просто отправила мелкому смс с содержанием: "Не хочешь сходить со мной на свадьбу, мне одной скучно", получила в ответ короткое и лаконичное "окей", а после набрала меня, чтоб отчитаться о проделанном. От меня ей прилетело за медлительность, правда, опять же шепотом, но та быстро отключилась, сославшись на занятость. Хитрожопая журналюжка.

Капитан переместил меня на ПМЖ в собственную спальню, обустроив себе место в зале на полу. Ну, терпеть ему недолго, поэтому я не отказывалась. Одно не сильно радовало — дверей в квартире по-прежнему не наблюдалось, но нарушать мое личное пространство никому и в голову не пришло бы.

В каком-то роде, я стала с нетерпением ждать торжества. Еще бы, кому понравиться изнывать от скуки в квартире с двумя постоянно голодными мужиками? За пятницу мне пришлось готовить два раза, я уже подумывала о том, чтобы отправить их к бабушке Эле, но совесть не позволила — она и так меня выручала, а скидывать этих жронов на нее было бы нечестно.

Лешка со мной не говорил, да и я как-то не сильно стремилась. Мне вполне хватало общения с личным баб-отрядом, которое организовала Илона в пятом часу дня. Она позвонила мне как раз тогда, когда я ставила вариться рис, и подключила к общей конференции.

— Девки, — не слишком церемонясь твердила она. — Мы с вами забыли самое главное!

Поинтересоваться, что же мы такое забыли, я не успела. Меня опередила невеста.

— Что?

— Да ну, — почему-то расстроилась девушка. — Вы, серьезно, даже не вспомнили? А ничего, что свадьба на носу?

— Может быть, поэтому и не вспомнили? — робко спросила самая младшенькая из нас. — Все-таки, главным событием сейчас является именно она, а не что-либо другое.

Резонно.

— Может, намекнешь? — вставила свои пять копеек я, прикрывая двери на балкон.

Солнце уже фигачило в окна квартир по другую сторону фасада, поэтому на балконе сейчас было если не прохладно, то хотя бы не так душно, как внутри помещения. Да и поговорить можно более-менее нормально (имеется в виду, без лишних ушей).

— Да тут и намекать нечего,— фыркнула красотка высоким голосом. — Вы просто забили на девичник и все.

— Девичник?! — воскликнули мы все одновременно, включая и молчавшую до этого Полину.

— А чего вы так удивляетесь? Где это видано, чтоб свадьба без девичника проходила?

— Ты представляешь, какие это дополнительные траты? — внесла разумную лепту Поля.

— А что ты подразумеваешь под словом "девичник"? — заинтересовалась Аленка.

В трубке устало выдохнули:

— Уж точно не ночной клуб и стриптизёра, выползающего из торта. Не обязательно же сорить деньгами!

— Но и пикник в парке ты тоже не имела в виду, — добавила я. — Уже поздно, в любом случае.

— Ничего не поздно, — возразила Илона.— Вон, еще даже не стемнело.

— Мне надо выспаться, — наконец-то выдавила Маргарита.

— Я не собираюсь держать вас до утра, — фыркнула красотка. Как же мило это у нее получается.

— Завтра для невесты очень тяжелый день, — размеренно произнесла Полина. — Ей нужно отдохнуть. Илона, представь, целый день на ногах. Впрочем, мы тоже не к вечеру подъедем, кстати, во сколько нам быть?

— Официально, начнется с десяти, но я бы хотела видеть вас раньше, — смущенно ответила невеста. — У меня все переворачивается от мысли о завтрашнем дне.

— Итог — будем в восемь, — решительно заявила Илона. — Никто не против?

Все нестройным хором ответили, что нет.

— Раз уж вы не хотите погулять перед свадьбой, хорошенько оторвемся на ней, — голос Илоны не вызывал сомнений — как сказала, так и будет.

— Илона... — устало протянула я, но Рита меня перебила:

— Можете захватить платья с собой, раз вы приедете пораньше. Вместе оденемся. Кирилл мне на дом заказал парикмахера и визажиста, за символическую сумму и вас в порядок приведут.

— Ох, какой у тебя жених щедрый, — восхищенно проговорила красотка. — Но я сама справлюсь, мне причесок особых не нужно.

— Конечно, ты и так у нас хоть куда, — хихикнула мелкая по ту сторону связи.

— Ой, была бы ты рядом... — многозначительно начала девушка.

— Главное, — спокойно произнесла Поля, — сегодня нормально отдохнуть и выспаться. Чтоб вы понимали: праздник начнется с восьми и закончится не раньше двенадцати ночи, так ведь?

— Ресторан арендовали до четырех утра, — тихо добавила Рита.

— Мама дорогая, — пискнула Алена. — Что ж мне бабушка скажет, если я так поздно вернусь?..

— Ты у бабушки живешь? — мне стало интересно. — Я думала, общагу проплатила. Ты не говорила, что у тебя в городе родственники есть. А почему ты постоянно у нее не проживаешь?

— Во-первых, она далеко от универа, а во-вторых, это такая бабушка, о которой лучше не распространяться, — недовольно объяснила девчушка. — Характер — жопа.

Я подавила смешок, и, судя по невнятному хрюканью, последнее утверждение развеселило всех.

— Не думаю, что все так плохо, — странным голосом произнесла невеста.

— Если я сказала "жопа", это не значит мягкая и теплая, это значит широкий, вонючий, тяжелый за...

— Хватит! — делано возмутилась Поля, перебивая девчонку, а я вслух прыснула.

— В общем, трудно с ней, — невинно подытожила Алена. — Я потому и переживаю, чтоб она меня не выгнала.

— Комендантский час? — спросила Илона.

— Ага, — вздохнули в ответ. — До одинадцати.

— Меня в восьмом классе так отпускали, — вспомнила свои детские годы я.

— Да ну тебя, — почему-то обиделась мелкая.

В любом случае, я ничего не подразумевала. Всего-то всплыло в голове.

— Мы что-то придумаем, — Илона была уверенна в своих словах. — Я к тебе первой заеду и поговорю с твоей бабушкой. Думаю, она отпустит.

— Или совсем запрет.

— Не запрет, — протянула красотка. — Вот увидишь.

— Кстати, — почему-то подумалось мне. — А с кем на свадьбу идешь ты?

— Как с кем, — Илона сразу поняла, к кому я обращаюсь. — С Дениской, конечно.

— С Дени-иской, — перекривила ее Алена тоненьким голоском.

— Ну ты и получишь завтра, мелочь, — с предвкушением и долей угрозы проговорила девушка. — А ты, Люд, с кем будешь?

— Ну-у... — невнятно протянула я.

Паника. Что делать. Я не знаю, говорила ли Поля о Марате, и потому не знаю, можно ли и мне поднимать эту тему. А если нет? Вдруг, я потом виноватой окажусь, и девушка на меня обидится? Но спортсменка молчит, как партизан в плену у немцев, ожидая дальнейших моих слов, а лишь мычу нечленораздельно, пытаясь потянуть время. И зачем только спросила?

— Ладно, — словно делая большое одолжение, согласилась Илона. — Я и так догадываюсь, с кем. И если с тобой и Полиной все ясно, резонно возникает вопрос — с кем придет Алена?

— С другом, — загнано пискнула она.

А ведь красотка-блондинка даже не подозревает, что тот, о ком она догадалась в моем варианте, является тем самым другом в случае с мелкой. Кому-то будет большо-ой сюрприз. Хорошо, хоть раскроется это не в самом начале, а уже на банкете.

Мы еще минут двадцать болтали обо всем на свете, уйдя со скользкой темы, и Рита рассказывала, как бойко я воевала с менеджером ресторана по поводу меню, пока я не вспомнила, что у меня на плите кое-что готовится. Мысли о еде порождают мысли о еде в удвоенном количестве. В этот раз, все сыграло мне на руку. Мы быстро распрощались, пожелав друг другу всего хорошего, и закончили разговор. С кухни тянуло чем-то горелым.

Слава Богу, это был не рис, а яичница, больше похожая на... а ни на что. Горелое яйцо оно и в Африке горело яйцо. Кому это так срочно приспичило пожрать? Час назад ведь перекусывали, что за люди. Я отставила сковородку в сторону и потушила огонь. В воздухе явно воняло гарью, я приоткрыла окно на кухне и заглянула в зал:

— Ребята, кто-то из вас теперь не такой мужественный, как раньше.

И слова возымели действие — на меня уставились две немигающих пары идентично-зеленых глаз.

— В смысле?

Я хихикнула, что было для меня несвойственным.

— Говорю, яйца горелые чьи?

Постепенно расширяющиеся глазки парней дали мне понять, что с шутками у них сегодня туго, и слова мои они воспринимают абсолютно серьезно. А это значит с изумлением и абсолютным непониманием. Еще и моргнули одновременно, зайцы-братики.

— Окей, — я развернулась и зашагала обратно на кухню. — Сковородку будет мыть тот, кто напортачил. От меня подобных жестов не ждите.

Спустя несколько секунд я услышала кое-что, чего вслух благовоспитанной девушке лучше не повторять, а затем, спотыкаясь о пороги, на кухню влетел Марат.

— Извольте-с, — я указала рукой на сковородку и решила открыть окно полностью — проветривание положение не спасало.

— Б**ть, — какое-то время парень стоял в растерянности, а после, достав вилку, с остервенением начал отковыривать "блюдо".

Сердце екнуло — тефлоновое покрытие! Я подбежала и выхватила из рук кэпа бедную посуду, словно ребенок из детсада, который увидел, что его любимую игрушку безжалостно ломает какой-то мелкий говнюк. Если б могла, то и по голове лопаточкой надавала.

— Ты совсем того!.. — не придумала ничего лучше я.

Тот, который "того", с непониманием на меня пялился. В дверном проеме появился младший брат и с интересом рассматривал происходящее.

— Полчаса подождать — рис был бы готов! Но нет же, срочно нужно! Раз уж берешься готовить, держи свою жопу на протяжении всего процесса в пределах этой комнаты! И не порть сковородку! — едва ли не взвизгнула я. — Она стоит больше, чем месячная зарплата моего папы!

Я откинула ее в раковину, и, дыша как злой ежик, занялась рисом. Удивительно, но на протяжении всего процесса никто из парней не произнес ни слова.

Леха осторожно подтолкнул Марата в сторону коридора и что-то тихо ему сказал. Тот закивал в ответ, и они оба оставили меня в одиночестве. Два мелких засранца, которые строят из себя взрослых дядечек. Ух, мало получили.

Я выбросила подгоревший шедевр кулинарии в мусорное ведро, залила сковородку горячей водой и решила устроить себе ужин отдельно от этих двоих. Ничего, подождут десять минут.

Рис получился отменный, не переваренный, рассыпчатый, в меру соленый и с кусочками овощей, как мама всегда готовила. Насыпала одну тарелку, спокойно поела без лишних глаз, вымыла посуду (сковородку особо нежно и тщательно) и ушла в спальню. Не прошло и трех минут, как я услышала в коридоре шаги, а после звяканье посуды и тихий разговор на кухне. Точно, мало получили. Ну, ничего. На Марате мы отыграемся завтра.

На часах было семь ноль-ноль, когда меня разбудил звонок Илоны:

— А-а? — сквозь сон простонала я, не открывая глаз.

— Не "а", а доброе утро. Ты вообще в курсе, что сегодня за день?

— Что? — я изначально не понимала, кто это, и о чем этот "кто-то" твердит.

— Ты спишь, что ли? — удивилась девушка.

— Вообще-то, да, — в это время я отстранила телефон, чтоб удостовериться, что мне не показалось. — Только семь, мы договаривались на...

— На восемь! И у тебя ровно полчаса, чтоб собраться. Я еду за Аленой, потом за тобой, а там вместе Полю подхватим и прямиком в дом невесты. Она, кстати, уже звонила.

— Как ты вообще так рано поднялась? — изумилась я, утыкаясь носом в подушку.

— Я на ногах с шести, дорогуша, и лучше не спрашивай, как, а Рита вообще с солнышком проснулась, — иронично ответили мне. — Короче, дуй в ванную, приводи себя в порядок, не забудь о платье и прочем. В половину жду тебя возле остановки.

— А почему не под домом? — захныкала я.

До остановки еще идти минуты две.

— Потому что потому, — хмыкнула Илона. — Все.

И отключилась.

Я откинула телефон в сторону и перевернулась на другой бок. В постельке было так уютно, мягко, просторно. И особенно хотелось хоть на минуточку прикрыть глаза и вздремнуть... совсем чуть-чуть...

Черт!

Я практически подорвалась с места, резко сев на постели. У меня на все про все полчаса, а я лежу!

— Проснись и пой! — нараспев донеслось из квартиры сверху. — Доброе утро, дорогие радиослушатели и радиослушательницы. Вот и закончилась очередная рабочая неделя. Сегодня суббота, на часах семь-ноль-ноль, а значит можно нежится в теплой посте...

Голос внезапно оборвался на полуслове, и я скептически посмотрела в потолок, приподняв одну бровь. Это все? Уважаемая истеричка этажом выше сегодня хочет поспать подольше? Жаль, что в зале дрыхнут эти двое, не то бы я ей устроила веселое утро.

Я торопливо поднялась с кровати и, взяв с собой все необходимое, потопала в ванную. Безусловно, хорошо, что вчера я успела и искупаться и голову помыть, но на таком событии хочется выглядеть абсолютно свежей (что было невозможно после жаркой августовской ночи), поэтому я успела принять душ за пять минут. Еще минут десять ушло на стандартный набор: зубы, лицо, руки. В бешеном ритме влетела на кухню, насыпала себе все, что осталось от того, что я готовила вчера, и схомячила даже не разогревая — просто некогда.

Платье — в пакет, босоножки — туда же. Украшения, точно. Все в одну кучку — на месте распутаю. Что с волосами? Может, накрутят или хоть что-нибудь слепят. Так, без разницы. Бросаю взгляд на настенные часы в коридоре и чуть не вскрикиваю. Через пять минут нужно быть на остановке, а я все еще здесь!

Хватаю ключи, пакет, заглядываю к парням — спят. Ну-ну, забегают еще.

На площадке нажимаю кнопку лифта и жду. Звука — ноль, реакции — ноль. Полный атас. От негодования топаю ногой, быстро разворачиваюсь и буквально слетаю по лестнице, притормозив только у самой подъездной двери. Да, сейчас я проснулась окончательно.

Уже подбегая к остановке, вижу приближающийся автомобиль Александры Юрьевны, но за рулем мелькают белые волосы Илоны и большие солнечные очки-бабочки. На переднем сидении рядом с водителем никого нет. Лавируя между застопорившимися маршрутками подхожу к обочине, и авто тормозит прямо передо мной.

— Полвосьмого, а я уже задолбалась, — откинула голову на спинку сиденья и на мгновение обернулась назад. — Привет.

— Привет, — зевнула мелкая, прикрывая рот ладонью.

— Отвоевали ночь у бабушки? — задала я вопрос обеим. А что, они эту проблему решали вместе.

— До двенадцати, — вздохнули позади.

— Где двенадцать, там и час,— решительно произнесла блондинка, вглядываясь в боковое зеркало, чтобы въехать в автомобильный поток.

— А где час, там и четыре, — хмыкнула я. — Если что, я тебя к себе с ночевкой заберу.

— Чтоб бабушка все морги обзванивала? Нет, пасибки.

— Все не обзвонит.

— У нее телефонный справочник чаще всего на страницах "Поликлиники" и "Морги" открыт, ты ее плохо знаешь, — мне показалось, или в ее голосе и правда прозвучала гордость?

— Ну чего, — пожала плечом Илона. — Бабка мировая, я с ней поговорила, она мне даже что-то о моральности рассказывала.

— Что-то? — не удержалась от смешка.

Девушка отмахнулась:

— Я не помню, это давно было.

— Целых десять минут назад! Как молоды мы были, — вздохнула я и повернула голову к окну.

Тротуары превратились в сплошные потоки толпы, а особенное скопление народа наблюдалось на остановках. Уровень хамства в радиусе торможения маршруток возрастает в девять раз. Это почти закон. И да, я его вывела. А в девять, потому что здесь как в преисподней. Вот мы, земные, здесь все прилично. А расстояние от остановки и до дверей маршрутки, поделенное на девять — это круги ада. И самый страшный там, внутри.

И как же хорошо чувствуешь себя сидя в машинке, с включенным кондиционером и удобным сиденьем. Особенно, когда едешь не на учебу, а на свадьбу подруги.

Илона нажала на панели кнопочку и по салону автомобиля разлились звуки достаточно неплохого рока.

— Ого, ты слушаешь такое? — от удивления я расширила глаза. В ответ девушка немного скривилась:

— Радио, — и потянулась рукой, чтоб переключить.

Мелодия казалась смутно знакомой.

— Стой! Дай послушать.

— Да пожалуйста, — легко пожала плечами она, и начала перестраиваться в другой ряд.

...Крысы в ночь бегут,

Нас не подождут.

Мы давно не в счет —

Молоды еще.

Лучше не кричать.

В Морзе не стучать,

Как по глотке ртуть

Под водою муть.

И мы уходим на дно!

И мы уходим на дно!

И мы уходим на дно!

А здесь холодно,

Темнота планет,

И спасенья нет.

"Британик" гасит свет...

А ведь неплохая песня у этих, как их там... Помню, что солиста Миччером величают.

— Я не могу это слушать, — фыркает красотка.

Я закатываю глаза и отворачиваюсь к окну. Придется провести полчаса под иностранную попсу. Жаль, все так хорошо начиналось.

Полю подобрали недалеко от общаги, я так поняла, она за пару дней заплатила и теперь нормально живет. Может, и мне надо было так сделать, чтоб не готовить этим троглодитам?

— Эй, Ален, двигайся, — позади послышалось недовольное бурчание. — Дамы, она спит, — констатировала Полина, стоя с чехлом у открытой дверцы.

— Толкай и залезай, — скомандовала блондинка. — Уже почти восемь, а нам еще ехать минут двадцать.

Сонная мелкая была отодвинута в сторону без особых усилий. Я обернулась назад и заметила, что Поля вернула свой естественный светло-русый цвет волос. К тому же, они немного отросли с последней нашей встречи. Это хорошо, потому что подруга меня в прошлый раз не то чтобы испугала, но заставила переживать. Известный факт: девушки меняют прически только из-за того, что хотят кардинально изменить некоторые аспекты своей жизни.

— Оставь, — я убрала руку блондинки от панели.

Играла "Touch too much" AC/DC, и я просто не могла позволить подруге переключить этот трек. Да, черт возьми, он достоин того, чтоб его дослушали до конца.

Право на музыку я все-таки отвоевала до конца поездки и даже заметила, как девушки несколько последних треков кивали головой в такт музыке. Мы припарковались на одном из свободных мест во дворе Ритиного дома и вылезли из машины.

— Куда теперь? — Алена покрутилась на месте.

Блондинка задумчиво осмотрела двор.

— Рита сказала, четвертый подъезд.

— Это седьмой, — заявила наблюдательная Полина, кивнув на ближайшую железную дверь под козырьком.

Алена вышла на асфальт и прошлась вперед.

— Восьмой.

— Значит, нам не туда, — логично рассудила я.

Мы одновременно повернулись на сто восемьдесят градусов, и как самые четкие пацаны, идущие стенка на стенку, ровной шеренгой направились в нужную сторону.

— Какая квартира? — Полина остановилась у домофона и обернулась к нам.

— Блин, — из карманов коротких джинсовых шорт Илона выудила мобильник. — Седьмой этаж, сто тридцать шестая.

Пропищали нажимаемые кнопки домофона, и мы стали ждать, прислушиваясь к гудкам.

— Кто? — голос был незнакомый и явно детский.

— Мы подруги невесты Риты: Полина, Илона, Люда и Алена.

— Открываю, — двери запищали, подтвердив слова говорившего, и спортсменка потянула за ручку.

Стоит ли говорить, что все не могло быть так гладко? Да, по дороге наверх кое-что случилось: мы застряли в лифте. И, увы, просидели там больше часу, в ожидании "манны небесной". Рита, нашедшая нас в зависшем состоянии, попыталась всех успокоить, но вспомнив о своем празднике, умчалась делать прическу. Чтобы не терять время зря, мы подготовили общий подарочный конверт с достаточно приличной в итоге суммой и даже успели накраситься при свете дисплеев и одного фонарика.

Когда наша дружная ватага наконец-то ввалилась в квартиру к виновнице события, на часах было почти десять.

— Рита-а... Вот это, я понимаю, невеста!

— Что, что там? — мелкая протолкнулась мимо меня и выглянула из-за плеча блондинки. — Ничоси! Платье отпадное!

— Спасибо, — подруга смущенно улыбнулась и закружилась на месте.

На первый взгляд платье казалось простым и очень милым. Полностью открытые плечи, лиф без лишних деталей, в меру пышная юбка без воланов. Но это только на первый взгляд. Любое попадание яркого света, будь то солнечные лучи или свет ламп, заставляло легкую ткань лифа сиять, как свежевыпавший снег. Низ тоже не был так прост — сложен из крупных складок, при любом движении он раскрывал внутреннюю часть складок, которая сверкала так же, как и верх. Любое движение в сторону, любой поворот, танец, кружение — и все взгляды прикованы только к тебе.

— Очень красивое, — Полина восхищенно осмотрела свою подругу с ног до головы.

Низкая прическа только больше придавала образу легкости — завитые кольцами локоны обрамляли лицо, спускаясь до шеи, и придерживались там невидимыми шпильками. Маленькая диадема украшала волосы, и кое-где встречались небольшие шпильки с камушками, которые переливались на свету. И конечно же, сзади незаметным гребешком крепилась легкая полупрозрачная фата, выполненная в том же стиле, что и платье.

— Ты вся у нас красавица, — сказала я и взяла невесту за руку.

Полина проделала то же самое, а Илона с мелкой обняли нас за плечи. Мы стояли в тесном кругу и восхищались подругой, которая сегодня совершенно особенная и неповторимая, которая переживет если не самый важный, то один из таких моментов своей жизни. Но в глазах ее сейчас было больше страха, чем радости.

— Наша Рита выходит замуж. Надо же, — глаза блондинки заблестели.

— Не-не, вы это прекращайте, — она замотала головой. — Я и так весь вечер проревела, хватит с меня. А сейчас... Время! Поджимает уже, девки! Одевайтесь давайте!

Печальный и радостный одновременно момент прошел, девчонки спохватились, потянулись открывать чехлы и пакеты. Разноцветные наряды полетели на диван и кресла. Рита, оставленная нами, заходила из стороны в сторону, дав возможность заняться своим внешним видом, но при этом все таки немного мешая.

— Я позову Снежану — парикмахера, а вы одевайтесь в темпе! — невеста вышла за дверь, оставив нас.

Я сняла футболу, вытащила из пакета украшения, босоножки и положила их рядом. Еще один пакет, достаю сверток, расправляю, струшиваю. Ни единой складки. Ей Богу, что-то с ним не так. Еще не натянув его полностью, получаю море вопросов: где взяла, когда купила, сколько стоит, что за ткань? Выкладываю все, что о нем знаю, внутренне изумляясь и чувствуя себя едва ли не так неудобно, как виновница торжества.

Из открытой форточки доносятся протяжные сигналы автомобилей. Дверь в комнату распахивается и к нам влетает женщина в голубом платье-футляре, чем-то смахивающая на Риту.

— Там жених приехал! — воскликнула она взволновано, а затем оглядела помещение. — Где Ритуля?!

— Вышла, — промямлила Алена, расширив глаза.

— Куда?! — удивилась женщина.

Мы пожали плечами, и мама Риты (что можно было понять по внешности), взволновано запричитав, выбежала в коридор, едва не столкнув по пути ту самую девушку в целлофановых перчатках. Она деловито вошла в комнату, кивнув скромное "привет", и направилась к небольшому чемоданчику.

— Кого приводим в порядок?

— Да всех, наверное, — растерянно выдала Илона.

Снежана со скепсисом нас осмотрела.

— Ну, мне можно дать утюжок, дальше я сама справлюсь, — предложила блондинка.

А нам оставалось лишь ждать своей участи.

Не знаю, как, но эта девушка творила волшебство, причем очень и очень быстро. Жених еще не успел подняться до третьего этажа, как Алена и Поля вышли из комнаты в полном обмундировании и направились в помощь стороны невесты на выкупе. Хотя, возможно в этом большая заслуга родственников невесты, которая с беспокойством заглядывала к нам в комнату время от времени. Остальное же время она проводила либо у входа в квартиру, слушая от двери приближающиеся голоса, либо возле окна, с тревогой взирая на украшенную вереницу дорогих статусных авто.

Снежана намотала последний крупный локон на большую плойку, попросив не двигаться, подержала с полминуты, аккуратно сняла, немного распустила и сбрызнула лаком. С зеркала на меня смотрела девушка, лишь смутно меня напоминающая.

— Давайте, я дам вам помаду? — взглянула на меня парикмахер.

— Зачем?

— Она очень подойдет, — просто объяснила она. — С вашим платьем будет изумительно смотреться.

— А эта чем не нравится?

— Вы уже накрашены? — удивилась девушка. — Не видно просто.

А она умеет убеждать.

— Давайте я, — произнесла она, вытащила какую-то баночку с бордовым содержанием и кисточку. — Только не двигайтесь.

И красила меня девушка едва ли не столько же, сколько делала прическу. Когда я вышла из гостиной, в квартире начался тотальный шухер в исполнении одной особы. Рита металась по прихожей, а завидев меня, ухватила за плечи и посмотрела безумными глазами:

— Он идет! Он уже идет!

— Где?

— На шестом, вот! — она притулила моему уху телефон, и я успела различить громогласное "А теперь последнее и самое сложное задание!", притом раздалось оно и из динамика, и из раскрытой двери. Глаза невесты стали еще шире. — Я в обморок грохнусь, Лю-да! Я сбегу! Напьюсь! Сейчас прям! Знаешь как у меня коленки трясутся? Знаешь? А сердце! Вываливается из груди! Сейчас как шарахнет и остановится! У меня звездочки летают и мутит, капец как!

— Вдохни! — я набрала в грудь побольше воздуха, красавица-невеста повторила. — А теперь ме-едленно выдыхай, — девушка раздула щеки, выпуская воздух. — Еще раз вдохнула. Вот так, — я осторожно убрала со своих плеч ее руки, которые оставили вполне заметные розовые пятна, и аккуратно обняла, чтобы не повредить прическу. — Если тебе страшно, просто представь, что ты в фильме. И это самый счастливый и трогательный фильм, в котором ты когда-либо снималась, хорошо? — девушка закивала, все так же медленно выдыхая воздух.

На подступах к квартире зашумели, я отпустила Риту с напутствующими словами, повернула ее к входной двери, а сама отошла чуть назад, скрывшись за перегородкой. С полминуты все было довольно тихо, а потом начался настоящий апокалипсис, и это я даже приуменьшила. Все завертелось с бешеной скоростью, Рита, Кирилл, толпа разодетых людей, девчонки, которые заприметив меня, вытащили мою тушку на свет Божий, и люди, люди, люди... Их было много, ужасно много и они были везде. Просто куда не повернись, натыкалась на чью-то рубашку, кудри, чужие ноги в туфлях.

По пути на улицу, я думала что чокнусь, пока со всеми перезнакомлюсь. Подходили и друзья жениха, и его родственники, и родственники невесты — сестры, отец, тети и дяди. Если честно, казалось, что гостей больше ста, и это еще не было наших спутников. В помещении не хватало воздуха, было душно и жарко — на то он и август-месяц, и легкий ветерок внизу казался настоящей наградой за мучительное время.

Невеста с женихом упаковывались в подъехавший лимузин белого цвета, украшенный золотыми бантами, золотыми кольцами на крыше, белыми и желтыми гелиевыми шариками, которые крепились к зеркалам, и цветами в форме сердца на переднем бампере. Я всегда думала, что такие бывают только в сказках для нежных девочек, ан-нет, вот она сказка, разворачивается прямо перед моими глазами.

Остальные гости с шумом и криками рассаживались по своим машинам, на которых также присутствовали некие атрибуты свадьбы, и я с запозданием поняла, что мы на автомобиль нашей красотки так ничего и не прилепили. Но Поля уже тащила меня вперед, подталкивая под локоть, и заодно волокла Алену. Пиликнула сигнализация.

— А где Илона?

— Сказала, чтоб мы садились. Сейчас подойдет.

Спортсменка открыла дверцу заднего сиденья, пропуская мелкую вперед.

Да, Снежана — истинный мастер своего дела. Как ей изумительно точно удалось подобрать прически для девчонок: уложить волосы Полины в ракушку, которая удачно подходила к коралловому платью с открытой спиной и подчеркивала длинную шею и изящную линию плеч, собрать накрученные темные локоны Алены в высокую прическу, оставив у лица две выровненных пряди. Одна — сама серьезность и взрослость, вторая — юношеская непосредственность. Мне же парикмахер просто убрала накрученные волосы от лица, зафиксировав объем. Видимо, чтоб в тарелку не падали, когда я есть буду.

— Ну, ты садишься?

— Какая разница, нашей водилы все равно нет, — я открыла дверцу и приземлилась на удобное сиденье.

Автомобили с гостями спешно покидали двор вслед за уходящим в зной лимузином. Он растаял за углом дома, как белый парусник, уплывший в туман, и я начинала беспокоиться.

— Мы так не успеем.

— Нормально все, — я услышала странный звук позади и обернулась — Полина откручивала крышечку с фляги, и, заметив мой взгляд, подняла брови. — Что?

— Что ты делаешь? — возмутилась я, пока Алена смотрела на девушку широко открытыми глазами.

Та, не обращая на нас внимания, сделала несколько глотков и поморщилась, а после протерла горлышко и протянула мне.

— Это кофе. Будешь?

— Кофе? — с недоверием произнесла я, но в руки флягу все же взяла.

Принюхалась — и вправду, пахнет кофе. Опрометчиво сделала несколько глотков и чуть не подавилась, с трудом проглотив жидкость.

— Господи, и это кофе?! — я глубоко задышала.

Казалось, что напиток имел пропорции порошка, сахара и воды примерно одинаковые между собой, так что он одновременно и горчил, и был приторно сладким, и еще оставался порошком на языке.

— Это вместо энергетика, — пожала плечами спортсменка, забирая емкость обратно. — Я уже давно не пила алкоголь, перешла на такое.

— А можно мне? — заморгала мелкая.

— А у тебя с сердцем проблем нет?

Аленка тут же насупилась:

— А почему ты Люду не спросила?

— А Людмила несколько лет по крышам прыгала, думаю, у нее все в порядке, — хмыкнула девушка, похлопав меня по плечу. — Зачетная помада, кстати.

— Спасибо, — растерялась я.

— Тогда не надо, — девчонка скрестила руки на груди. — У меня сердечная недостаточность.

— Мы купим тебе сока, когда новобрачные поедут на фотосессию, — примирительно произнесла я, ловя ее взгляд в зеркале заднего вида.

— Алкогольничаете?! — внезапно воскликнули прямо над ухом.

Я чуть не икнула от испуга:

— Илона! Ты где лазишь? Уже почти все уехали.

— Я, вообще-то, нам украшения на ласточку добывала, — она похлопала по дверце свободной рукой. Вторую в это время держала на крыше. — Открывайте окна, дамы.

— Зачем? — Поля пролезла между сиденьями.

— Затем! Открывайте, а потом узнаете.

— Что это? — я смотрела на врученные нитки в своей руке и почувствовала легкую натянутость, пока Илона давала такие же девчонкам.

— Честно отвоеванные у одного малолетнего говнюка гелиевые шарики, которые он надумал стырить с джипа родни жениха.

— Отобрала краденное? — нахмурилась я, выглядывая наружу.

— Где-то убывает, — она хлопнула дверцей, садясь за руль. — Где-то прибывает.

Мотор машины мягко заурчал в руках девушки, мы осторожно выехали с лужайки и поплелись следом за зеленым ауди с разноцветными лентами на четырех кольцах. Нашли, где прицепить.

Как мы ехали по проспекту, словами не передать. Стоял сумасшедший гул, на разных тональностях, на разных продолжительностях сигналили все, участвующие в свадебном кортеже. В одном месте нам даже удалось создать небольшую пробку (еще бы, машин двадцать с бантиками — это вам не хухры-мухры).

Я не знаю, что нам ударило в голову, но со средины пути, когда дорога стала менее загруженной, все, кроме Илоны, начали радостно кричать прохожим, размахивая шариками во все стороны. Люди махали нам в ответ, улыбались или даже смеялись, завидя странных, визжащих, счастливых девушек с воздушными шарами в руках. А нам было не жалко и не обидно, ведь все должны знать — мы счастливы не просто так. Мы едем на бра-ко-со-чи-та-ни-е!

В здании Загса было многолюдно, и еще больше народу стало, когда вся наша процессия выгрузилась у входа и вошла внутрь. Впереди всех, конечно же, плыли молодожены, совершенно счастливые и отрешенные от внешней суеты. За ними направлялись родители и родственники, которые не стеснялись в выражении эмоций. Нам, чтоб заслужить свое место под солнцем, пришлось пробивать дорогу силой, единственно доступной нам — красивыми глазками. Точнее, действовала Илона, а мы паровозиком бежали за ней.

— Классная помада, — наклонилась ко мне блондинка, подтаскивая за локоть ближе.

— Спасибо.

— Интересно, — продолжила она. — Кто у Риты дружкой будет?

Я пожала плечами, удивленно озираясь.

— Уж не мы, так точно, — нахмурилась девушка. — Нам она и словом не обмолвилась.

— Может, чтоб не пересобачились? — выдала предположение я.

Скажем прямо, не слишком умное. Мы бы о подобном не спорили. Просто заставили бы Риту родить троих детишек для крестных мам и все.

— Сонечка! — воскликнули над ухом. — Иди сюда! Иначе на роспись не успеешь даже ленту надеть — народу-то сколько! — перед глазами мелькнула ярко-розовая лента с надписью "Свидетельница".

А кричала та самая светловолосая кудрявая женщина, встретившая нас на площадке утром. Я нахмурила брови и посмотрела на Илону. Она ответила мне таким же тяжелым взглядом и процедила сквозь зубы:

— Понятно.

Пухленькая кудрявая Соня толкнула меня в спину и прошла к блондинке бальзаковского возраста. Какой-то мужчина в светлом пиджаке удержал меня в стоячем положении, а я только и смогла промямлить "спасибо".

— Я ей сейчас задницу надеру, — прошипела Илона, шагая вперед.

— Тихо-тихо, — я ухватила ее за голое плечо. — Рано еще для драки. Не будем портить праздник.

— Надо было ребят сразу с собой взять, а то мы так и не выживем до вечера.

— Ничего страшного, до полтретьего потерпим.

Еще некоторое время поговорив на отвлеченные темы, мы услышали, как где-то грякнули двери. Люди зашумели, расступились, и к выходу прошла молодая парочка молодоженов, а с ними помещение покинули если не половина присутствующих, то треть точно.

— Хоть дышать легче стало, — вздохнула Алена за моей спиной.

Звенящий торжественный голос разлетелся над нашими головами:

— Уважаемые брачующиеся Кирилл Боцман и Маргарита Кортникова, пройдите в зал для регистрации брака.

Гости нашей свадьбы загалдели, зашевелились, большие резные двери прямо по коридору открылись полностью и спустя несколько секунд общего шума раздались первые аккорды торжественного марша, под который хоть раз в жизни в подвенечном наряде должна пройтись каждая девушка. Интересно, Мендельсон думал при написании произведения о том, каким образом его станут использовать предки?.. Народ двинулся следом за красивой парой, и нам, со всей нашей компашкой, удалось проскочить одними из первых. Встав рядом с сестрами Риты, я оглянулась по сторонам и наткнулась на очень неприятную личность.

Черные кудри, поднятые в высокую прическу, чуть подхамоватый взгляд, розовое платье в стиле Кармен. Ах ты ж курица, по утрам спать не даешь, днем достаешь, решила и свадьбу испортить? Какого хрена ты вообще здесь забыла?

— Что за девка в розовом платье? — шепотом произнесла я на ухо, стоящей рядом подруге.

Кудряшки взметнулись вверх и на меня уставились оленьи глазки Сони. Она несколько секунд смотрела на мое лицо, а затем перевела взгляд на толпу.

Я стояла с покерфейсом. Типо так и надо было. Типо это не я перепутала своих с этой мелкой хамкой. Иногда и от меня отворачивается удача, и я туплю, да так, что стыдно потом несколько дней. Наверное, это тот самый случай. Но мелкая хамка все же соизволила ответить:

— Это младшая сестра жениха, Кристина. А что?

— Ничего, — я невозмутимым лицом ответила я, и девчонка отвернулась.

Что?! Это была, мать его, сестрица Кирилла? То есть, вот эта брюнетистая стерва, обозвавшая меня курицей на глазах у покупателей магазина, вот эта сучка, не дававшая спать по утрам, эта собака, пришедшая скандалить с бабушкой Элей, — это сестра Кирилла Боцмана?! Бегемота мне в рот. Калаш мне руки.

Я была настолько ошарашена новостью, что едва не пропустила самую важную часть торжества, но Полина, заметившая, что я смотрю куда-то не туда, толкнула меня в бок.

— Дорогие новобрачные, наступает самый торжественный и ответственный момент в вашей жизни, — звонким, переливающимся голосом вещала тетенька в нежно-розовом костюме. — В присутствии самых родных и близких вам людей я прошу ответить вас, Кирилл, согласны ли вы взять в жены Маргариту, любить ее и быть вместе с нею, что бы с вами ни случилось, всегда помнить и свято чтить данный вами сегодня супружеский обет?

— Согласен.

Кирилл, стоящий лицом к нам, с непреодолимым чувством нежности и любви смотрел на свою невесту.

— Тогда повторите за мной слова брачного обета: "Я..."

— Боцман Кирилл. Беру тебя, Маргарита.

— "...в законные жены..."

— Клянусь любить тебя и быть вместе с тобою.

— "...в богатстве и бедности..."

— В болезни и здравии.

— "...в горе и в радости..."

— Беречь тебя и хранить тебе верность.

Мгновения полной тишины и умиленные вздохи вокруг заставили сердце в груди сладостно сжаться. Это чувство, легкое, невесомое, щекочущее кожу, создающее дрожь и медовую тяжесть дыхания, чувство счастья, испытываемое за другого человека, который тебе дорог. Самое искреннее, самое светлое и радостное чувство в мире, что имеет странную способность отрешения от прочих проблем и невзгод.

— Согласны ли вы, Маргарита... — появились новые нотки в голосе женщины. — ...всегда помнить и свято чтить данный вами супружески обет?

— Согласна.

— Тогда повторите за мной слова брачного обета...

Голос Риты чуть подрагивал, и у меня внутри все сжималось в эти мгновения. Кирилл держал ее за руку и время от времени сжимал ладонь сильнее, видя волнение своей невесты. Для каждого из них с этого момента начнется новая жизнь, в которой им суждено существовать не отдельно друг от друга, а как единое целое. В этом и заключается вся суть брака.

— Властью, данной мне законодательством, перед лицом присутствующих здесь свидетелей объявляю вас мужем и женой, — казалось, во время этой незначительной паузы все просто затаили дыхание. — Дорогие молодожены, в знак вашей любви и верности, обменяйтесь обручальными кольцами...

— Я не выдержу.

Алена скулит, опираясь на бампер автомобиля, и жалостливо смотрит на свои ноги. Я в это время наблюдаю за тем, как Рита и Кирилл несут венок к Вечному огню. Следом за ними, как привязанные, передвигаются два оператора и фотограф, которые стараются не попадаться в кадр друг друга. Если у них это получится, я буду рукоплескать от уважения к их профессионализму.

Краем глаза замечаю розовое платье. Почему я сразу не приметила эту Кристину? Почему не видела ее в доме, пока забирали невесту? Может, она недавно приехала? Или просидела все время в автомобиле? Столько вопросов возникает в голове... А еще досада от того, что эта мадам оказалась сестрой Кирилла. Кто бы мог подумать, что у такого замечательного человека могут быть совершенно неприятные и несносные родственники? Тем более, такие близкие.

Эта девица Кристина, для которой в моей голове не находилось должной клички, меня, по всему видимому, даже не заметила. А если и заметила, что вряд ли узнала в новом образе. Она находилась по большей части в компании молодых ребят — гостей со стороны жениха, лишь изредка подходя к родственникам.

Пучок шариков Илона вернула законным владельцам, освободив наши руки еще возле Загса. Теперь нам оставалось лишь наблюдать за происходящим, радоваться за невесту и ждать банкета (а то у меня уже живот урчит).

Пара молодоженов пошла обратно, и Рита неожиданно направилась к нам не отпуская руки Кирилла. Но тот не выглядел недовольным, скорее даже наоборот — как объевшийся сладкой ваты ребенок. А это значит, нереально счастливым (ну хоть кто-нибудь хоть раз в жизни объедался сладкой ватой? — вот именно).

— Давайте в лимузине прокатимся до парка, а? — глаза девушки сверкали.

— У меня ж автомобиль, — Илона кивнула на свой джип. — Если девчонки хотят, пусть едут, а я за вами.

— Нет, я имею в виду, нам нужно фотки сделать. В парке то само собой, а хочется и внутри салона, чтоб оставить память. Можно и просто на месте, только внутрь залезть и все, — невеста сделала бровки домиком и умоляюще посмотрела на блондинку.

Та немного помялась, но в итоге согласилась. Пришлось нам всем, а это молодята, сестры-братья и друзья-подруги, впихиваться в длинный белый автомобиль. Ну, если не покатаюсь, то хоть посижу в подобном транспорте. Ужасно повезло примоститься так, что мне Кристины даже видеть не пришлось, а Рита была рядышком — рукой подать. Торопливый фотограф раздал бокалы шампанского, как он сказал, "для виду", а после залез в салон и начался полный писец. Хотя, в принципе, поначалу все было в порядке, нас запечатлели так, как мы сели изначально. А потом фотограф начал двигать нас по салону, как шахматные фигуры. Некоторые индивиды вдруг решили осушить свои "для виду", им приходилось постоянно доливать, и в конце концов за время нашей получасовой фотосессии исчезло четыре бутылки игристого. В итоге, я нечаянно (честное слово) наступила на ногу сестрице Кирилла, на что она лишь скривилась, не сказав ни слова. Удивительно, это на нее так действует присутствие знакомых или тот факт, что она меня не узнала?

Когда пытка окончилась и новобрачные отпустили нас на свободу, я с наслаждением уселась в удобном, высоком сидении автомобиля Александры Юрьевны и позволила себе приспустить босоножки. Ненавижу фотосессии, а ведь это только начало. Илона с девчонками стояли рядом с приоткрытой дверцей, когда фотограф направился к нам.

— Могу я вас попросить об одолжении? — обратился он ко всем.

— Смотря, какое одолжение, — пожала Илона плечами.

— Я хотел бы поснимать из вашего автомобиля в движении. В лимузине откроют люк, должны получиться отличные фото.

— Но у нас нет места, — возразила я и тут же пронаблюдала огорченную мину мужчины.

— Алена может и в лимузине проехать, ведь так? — красотка подтолкнула мелкую локтем. — А то с невестой никого из друзей не осталось совсем.

Взгляд мелкой загорелся, и она с силой закивала головой:

— Могу! — видимо, у нее тоже возникло желание прокатиться.

— Тогда отлично, — кивнул фотограф. — Будем загружаться в машины.

Он отошел предупредить остальных, мелкая уже полетела к белому "зверю", и мы расселись по местам. Вскоре к нам присоединился и мужчина, представившись Александром.

По пути в парк для дальнейшей фотосессии, мы ехали не в свадебной колонне, а в соседнем ряду, притом со скоростью лимузина, и нам ой как не поздоровилось на некоторых участках проспекта, особенно, где он сужался до шести полос. Нетерпеливые водители сигналили, махали нам руками, но двадцать разукрашенных машин подобное действо воспринимало совсем по-другому.

Сложно представить всю гамму чувств обычного водителя, когда автомобиль впереди двигается как черепаха, ты куда-либо спешишь, начинаешь сигналить, чтоб хоть как-то поторопить, а в ответ получаешь какофонию звуков, окружающих тебя как воздух, от гребаной тучи неадекватных индивидов с ангелочками на бамперах. А еще они тебе что-то кричат, экспрессивно машут, и все это с наисчастливейшим и наиглупейшим выражением "морды лица".

Фотограф же при подобных случаях выглядел совершенно невозмутимым и делал свою роботу быстро и качественно. И я позавидовала. Но не ему, а торчащей по пояс из лимузина Аленке. А ведь там могла оказаться и я, с бокалом шампанского, как в самых крутых голливудских фильмах. Фотограф увлеченно щелкал радостных жениха и невесту, когда те вместе поднялись в полный рост, и я даже успела заглянуть на дисплей — снимки получатся отменными. Александр, правда, несколько раз наводил объектив и на нас, сидящих в салоне, но мы смеялись и отмахивались, как сумасшедшие, и он бросил это гиблое дело.

По приезду в парк видеооператоры первым делом отсняли счастливые моменты для красивого, короткого ролика, который можно без страха показывать всем своим знакомым (последние веяния), в отличии от полного фильма, а после в работу вступил фотограф. Нам тоже пришлось и попрыгать, и поизображать грусть для постановочных фото, но это оказалось достаточно веселым занятием, и гости время от времени разражались дружным смехом.

Долгий путь через парк в сопровождении Александра закончился примерно в три на мраморном крыльце "Олимпика" традиционным общим памятным фото, на которое успели даже наши ребята. Только вот стали они в стороне, да и заметили мы их на нем лишь спустя несколько месяцев. А в это время парни соизволили подойти лишь тогда, когда часть гостей скрылась внутри грандиозного в лучах яркого полуденного солнца здания.

Марат странно непривычно и достаточно солидно смотрелся в темно-бордовых зауженных брюках и белой рубашке без дополнительных деталей по типу пиджака, галстука или бабочки. На руке красовались массивные часы с кожаным ремешком, ворот рубашки был расстегнут на парочку пуговиц, и из выреза выглядывала цепочка. Леха же напялил свои самые приличные джинсы и темно-синюю рубашку, и тоже выглядел не так как всегда. Казался взрослее, что ли, особенно со своей хмурой недовольной мордашкой. Да, понимаю, жарко, но что поделать. На свадьбу в одних шортах и шлепанцах не заявишься.

— Хорошо, что вы пришли, — начала Илона. — А то на нас уже нападали некоторые наглые девицы. Сейчас Дениска и еще один кавалер подойдет, и мы пойдем внутрь.

Девушка словно не замечала напряжения, возникшего между Маратом и Полиной с самой первой секунды. А мне казалось, что даже воздух между ними дрожит, как нагретый сухим пустынным солнцем в самую большую жару. Они избегали смотреть друг на друга, а тем более что-либо говорить, а еще стояли на максимально далеком расстоянии и будто пытались отойти еще дальше.

— Ален, где твой тот самый "друг"? — блондинка поиграла бровями, чувствуя себя свободнее всех присутствующих.

Темноволосая девчонка умоляюще посмотрела вначале на меня, а после на Лешку. Я одарила его подобным взглядом и он, вздохнув, подошел к мелкой и взял ее за руку.

— Я с Аленой пришел.

Какое-то время девушка смотрела на них с непониманием, а после обратила на меня полный изумления и немого вопроса взор своих ясных очей. Она несколько раз моргнула, перевела взгляд на гравий под ногами, и вновь вернулась к моему лицу.

— Так это ты сюда нового хахаля привести собралась? — спросила она, да с таким выражением, что мне стало стыдно.

Я, если можно так сказать, поджав хвост, медленно подошла к кэпу и взяла его за локоть. Невозмутимости парня можно было поучиться. Он даже на Полю не смотрел, но если бы и взглянул, то не увидел ничего из того, что ожидал.

— Марат со мной, — проговорила я чуть уверенней, чем мне казалось.

Девушка, наблюдавшая за нами все боле расширяющимися глазами, медленно сглотнула и так же медленно перевела взгляд на Полину. Вот та выглядела поистине не при чем. Такому холоднокровию и спокойного отношения к ситуации научиться нельзя. Подобное или дается с рождения, или оттачивается на протяжении всей жизни. Поймав ошарашенный взгляд блондинки, Поля успокаивающе произнесла:

— Ярослав вот-вот подойдет.

Рука под моей ладонью напряглась, хотя виду кэп не подал. Ну-ну.

Илона оставила реплику без комментариев и немигающими глазами смотрела на спортсменку в коралловом платье, раздумывая над увиденным в полной тишине, а после кивнула, словно ничего странного не произошло, вздохнула и будничным голосом произнесла:

— Понятно.

Мимо прошла Кристина, эмоционально разговаривая по телефону, но я почти не обратила на нее внимания. Тут такие страсти разгораются, нафиг она мне вообще сдалась. Можно считать, я ей отомстила, оттоптав в лимузине ноги.

— А вот и он, — кивнула спортсменка куда-то за мою спину, и мне пришлось повернуть голову, чтобы наконец увидеть этого таинственного молодого человека. Увидеть и немножко офигеть.

Темно-серые тонкие зауженные брюки хорошо сидели на в меру узких бедрах, черные легкие туфли идеально подходили к черной же рубашке. Закатанные рукава оголяли загорелые крепкие руки, а темный цвет контрастно выделял широкие плечи на фоне яркой зелени. Чуть волнистые светлые волосы были уложены назад, и все в его внешности выдавало какую-то аристократичность, что ли. Да и в его повадках было что-то высокопарное. Парень шел уверенно, чуть ленивой походкой, и смотрел на нас прямым спокойным взглядом светлых глаз.

— Здравствуйте, — кивнул он, подходя, и взяв Полю за руку, нежно прикоснулся губами к ее щеке.

Марат в ту сторону даже не смотрел, но я чувствовала, что он на пределе.

— Яр, познакомься, — вдруг заворковала спортсменка, обхватывая рукой локоть подошедшего. — Это Илона, Люда, Алена и их сопровождающие Леша и Марат. Ребята, это Ярослав.

— Привет, — нестройным хором ответили мы.

Кэп, кажется, что-то прорычал.

— Кого-то еще ждем? — спросил блондин.

— Да, — Илона смотрела на него изучающим взглядом. — Мой парень должен подойти. Но, если хотите, можете идти внутрь, программа вот-вот начнется.

— Да, мы пойдем, — спохватилась Поля, уводя за собой гостя так, чтобы меньше попадаться на глаза капитану. Наверное, обратила внимание на то, как кэп испепелял соперника зверским ненавидящим взглядом. Ярослав же, казалось, этого даже не замечал, таким расслабленным и спокойным он выглядел.

— Если хочешь, можешь уйти, — еле слышно проговорила я, так, чтоб услышал Марат.

— Нет.

Он ответил почти беззвучно, но словно поставил точку — резко, чеканно. Лешка выпустил ладонь мелкой, и та поспешила отойти, на сколько это позволяли приличия и вежливость. Не очень-то ей по виду понравилось прикасаться к Лехе, да и тот не особо довольным выглядел.

— Когда там твой Дениска придет? — чтоб как-то разбавить паузу, спросила я у Илоны.

Реагировала она не слишком быстро, видимо, все еще находясь под впечатлением от знакомства с новым парнем Полины.

— С минуты на минуту. Должен быть.

Некоторое время мы еще простояли в ожидании, и когда парень Илоны все-таки пришел, я уже успела прочувствовать на собственной коже все прелести жаркого летнего солнца. Не хватало еще обгореть.

Долго размусоливать приветствие не стали. Да и молодой человек не был слишком общительным, только что-то постоянно нашептывал Илоне на ушко, а в ответ она или тоже шепотом отвечала или очень мило, что совершенно для нее не свойственно, краснела.

В само здание мы вошли парами, но не совсем так, как должны были, следуя обычной логике. Впереди плыли воркующие Денис и Илона, после притихшие я и Алена, а следом за нами шагали наши сопровождающие, чей кислый вид явно давал всем понять, что кое-кто совсем не рад своей участи. Ну и шли бы домой, всю картину своими минами портят. Тем более, мне совсем не нравится то, что затеяла Полина, еще и какое-то странное предчувствие нависло над головами. Словно грозовая туча, в которой мелькают искристые молнии, и вот-вот должен разразиться гром.

Гости пока не спешили садиться, стояли кто где, ища свои места. Молодожены фотографировались со всеми желающими родственниками, почти как звезды, и выглядели по-настоящему счастливыми. Илона, вскрикнув что-то невразумительное, подхватила нас с мелкой под руки и потащила прямо к невесте.

— Нам надо сфотаться всей нашей шайкой, — провозгласила девушка, оставляя нас в гуще событий. — Я за Полькой, сейчас приду.

Не прошло и нескольких минут, как блондинка вернулась, жених был вежливо отпихнут в сторону и под решительный вопль "Саша, жги!" мы смоделировали самую крутую серию снимков за весь день. Фото, где мы с заговорщицким видом передаем невесте пухлый конверт, увенчал представление.

— Раз-два-три. Раз-раз, — пронеслось над нашими головами.

На полукруглой сцене со стороны окон в официальном фраке стоял светловолосый юноша и пробовал микрофон на звук. Позади него расположился небольшой оркестр, который я только-только заметила, и, признаться, он меня шокировал в хорошем смысле этого слова.

— Здравствуйте, дамы и господа, — произнес парень таким сочным и приятным тембром, что все взгляды невольно обратились в его сторону. Да с таким голосом только трейлеры к блокбастерам озвучивать. Ох, аж мурашки по телу.

Он что-то говорил замершей толпе о важности события, поздравлял молодых, желал им много всего, да так витиевато и красиво, что, казалось, он потратил на подготовку этого текста не меньше месяца. Когда поздравления закончились, ведущий ("И никак не тамада! Вы что, это же элитная свадьба!" — возмущалась Рита в телефонном разговоре пару дней назад) объявил первый танец новобрачных. Он щелкнул пальцами, заиграла красивая музыка и люди расступились, освобождая путь влюбленным к центру зала, где располагалась свободная площадка для танцев.

Мы, сбившись в кучку, только и могли, что изумляться с этой красоты, и, верно, делали бы это вечно. Только все прекрасно знают, что счастливые моменты заканчиваются быстрее, чем того хотелось бы кому-либо.

После танца ведущий сжалился над голодным гостями и объявил "посадку", и до чего же смешно стали выглядеть гости, перемещаясь по залу туда-сюда в поисках своего места. Словно медлительные тараканы, разбегающиеся от шума и света, только более размеренно и вальяжно. Придумали же, карточки с именами! Наш столик оказался третьим от окна, и большая картонка над букетом цветов гласила "Друзья невесты" — просто и понятно. Восемь стульев с бантами неопределенно цветочного цвета (розовый, сиреневый, фуксия — какая разница?) пустовали, и мы поспешили занять места. Каким таким образом получилось, что я оказалась сидящей между Маратом и Лехой, — ума не приложу.

— Шикарное платье, — шепотом выдал малой, чуть наклоняясь ко мне.

Я прочистила голос, избавляясь от внезапной сиплости, и едва слышно проговорила:

— Спасибо. А теперь скажи то же самое Аленке. Быстро! — он последних слов парень чуть заметно дернулся и удивленно на меня взглянул.

Но все же спорить не стал, лишь отвернулся и, кажется, стул немного отодвинул. Ничего, перебесится и пройдет. Вон мелкая какая сегодня, щечки румяные, глазки блестят от радостей. И платье у нее замечательное и так ей идет. Девчонка даже похудела, притом довольно прилично, так что от прошлого веса у нее разве только щеки и остались, притом, половина. А так, совсем Дюймовочкой заделалась, только темноволосой. А Леха — крот, раз так такую красоту перед носом не видит. Хотя, зачем Дюймовочке крот, если можно дождаться принца или эльфа?..

— Наполняйте бокалы шампанским, господа! — раскатисто пронеслось залом. — Ведь сегодня день, когда в мире стало на двух счастливых людей больше.

Ведущему подали бокал, и он обратил свой взор в зал. По помещению сновали официанты, разливая напитки гостям, и наш столик был качественно обслужен. Довольную моську Дениса, который сегодня находился по другую сторону кухни, сложно было не заметить.

— Итак, Кирилл и Рита, — повернулся "не тамада" в сторону молодых, и остальные гости тут же повторили за ним. Сидящая на небольшом подъеме парочка зарделась. — Воля случая свела вас однажды, заставив сердца биться чаще и громче. И имя той воле — судьба, — ага, судьба. Хорошо спланированная и подготовленная, немного не по плану, но все же. — Это была любовь с первого взгляда? Да или нет? — Рита с Кириллом утвердительно закивали. — Что может быть искреннее и сильнее, чем чувство, вспыхнувшее внезапно, как искра? Разряд, пробежавший между глазами, улыбка, стеснительность и ощущение сладкой тяжести в груди? Это чувство развивалось постепенно и последовательно, и чем ближе вы узнавали друг друга, тем сильнее была ваша любовь. Вы нашли друг в друге все, чего вам только не хватало в жизни, и объединились, восполнив все недостающее, а еще обрели друг друга, истинную половинку, в мире, где живет восемь миллиардов человек. Потому, нет сердца счастливей и любящей, чем сердце невесты, говорящей "да". И нет глаз, более влюбленных и восхищенных, чем глаза жениха, что смотрят в этот момент на возлюбленную, — и без перехода уверенно произнес: — За молодых! За их личное всепоглощающее счастье!

Со всех сторон донеслось торжественное "За молодых!" и после первого выпитого бокала веселье начало набирать размах.

Тихо играла живая музыка, ведущий на время куда-то удалился. Тост шел за тостом, бокал за бокалом. Я на удивление не пьянела, хоть и было очень тепло. Микрофон передавался по залу из рук в руки — по одному тосту от каждого столика, и за нашим столом речь толкала Илона, как самая смелая и самая адекватная (а еще привыкшая ко вниманию) на тот момент. Она говорила о дружбе, вспоминала смешные случаи и сама смеялась, а после произнесла что-то очень трогательное, настолько, что половина женщин пустили слезу, а вторая половина тихо высморкалась в платочек.

Сразу после нас микрофон передали столику с родственниками жениха с другой стороны зала, и мне пришлось оборачиваться на стуле, чтоб хоть что-то увидеть. Из-за стола поднялся большой мужчина, именно большой, а не тучный, и чем-то ужасно смахивающий на Кирилла. Отец, скорее всего. Я краем глаза отметила ярко-розовую одежку рядом с ним и вслушалась в смысл слов, доносимых из динамиков, встроенных в стены. Он рассказывал немного о детстве жениха и о юности, совсем чуть-чуть, о том, что даже не ожидал такой скорой женитьбы родной кровинки. И закончил свою речь такими словами:

— Я счастлив за тебя, сын! Как и все остальные. И мы желаем тебе всего самого лучшего. Но сколько бы я за тебя не радовался, иногда так горько осознавать, что ребенок вырос и у него теперь собственная семья. Поэтому, сына, исправляй горечь, — мужчина тяжело вздохнул и обратил свой взгляд в зал. — Горько!

— Горько! — поддержали остальные присутствующие.

Во-от! Это уже больше походит на традиционную свадьбу. А то кроме целомудренного поцелуя в Загсе никто ничего больше не видел.

Поддерживая восторженную толпу, я поднялась с места, хлопала в ладоши и переводила взгляд с увлеченных друг другом молодоженов на родителя, что на моих глазах налил себе рюмку водки и цокнувшись с бокалом сидящей рядом женщины, опрокинул в себя, не поморщившись. Эта стервочка Кристина, что находилась рядом с говорившим, выглядела счастливой. Она, радостно улыбаясь, что-то кричала, тоже хлопала и все тянула кого-то за собой. Кого-то, кто не сильно разделял ее восторга.

Знаете это чувство, когда в глазах внезапно мутнеет, но не от того, что тебе плохо, а от того, что ты увидела? Шум вокруг стихает, мне хватает сил ухватиться за спинку стула и опуститься, но надо же было так удачно сесть, что никто открывшегося вида не загораживает. Темно-синие брюки, белая рубашка, синий жилет. Ярко-синие туфли на стройных ногах, которые скрещиваются, едва я зацепила их взглядом, и исчезают под тканью, свисающей с сиденья. Рука, проводящая по коротким волосам, часы, явно дорогие, на широком запястье. Полу-скучающий вид, полуоборот лица.

Мне понадобилось всего одно мгновение, чтобы его узнать, и еще десять минут, чтобы донести эту мысль до сознания. Вся эта ситуация была большим тотальным "неожиданно", и если вас спросят, что значит "неожиданно", можно как пример использовать именно этот случай. Неожиданно, когда на свадьбе подруги в приглашенных со стороны жениха оказывается человек, который был врагом невесты и всех ее подруг. Неожиданно, что главный враг сидит в кругу семьи жениха КАК НИ В ЧЕМ НЕ БЫВАЛО! Неожиданно, когда ты замечаешь его в самый разгар праздника и ничего не можешь поделать. Неожиданно, это когда рука этой стервочки Кристины опускается на его колено и медленно гладит...

— Люда! — возмущенно вырывает меня из личной драмы Илона.

— А? — я поворачиваюсь, запоздало замечая, что поцелуй жениха и невесты давно прекратился, и теперь гости с усердием принялись за еду.

— Я до тебя докричаться не могу. Ты шампанское еще будешь или наливать что покрепче?

Я замотала головой и отодвинула бокал в сторону:

— Мне на сегодня хватит.

Если бы только Илона знала, что мои слова относятся не только к алкоголю, но и ко всему происходящему. Серьезно, мне хватило с головой и, наверное, до конца жизни.

Как бы теперь не попадаться на глаза и избежать встречи с ним? Черт, что я, шпион какой, чтоб прятаться? Это свадьба моей близкой подруги и я пришла сюда повеселиться! А портить вечер из-за какого-то Раневского я не собираюсь — пусть он меня избегает, а не я его.

Повезло мне, наверное, только в том, что сидел этот кретин спиной, и я тоже сидела лицом к окну, так что вероятность увидеть друг друга (хотя бы в этом положении) стремилась к нулю. Надо же так попасть. Не могла эта Кристина (а судя по всему — она его притащила) найти другого, более достойного сопровождающего? Хотя, наверное, они стоят друг друга. Сошлись две стервы на нервной почве. Лишь бы меня не трогали, а так пусть грызут друг дружку до конца своих дней!

Тосты продолжались, теперь уже заканчиваясь традиционным "горько", в моем стакане вяло плескалась газировка, которую я была вынуждена знакомить с алкогольными сородичами по столу каждый раз, когда кто-то толкал свою речь. Хорошо, что это длилось недолго — пафосные слова закончились, и пошла традиционная гулянка.

Солнце перекатилось чуть ниже и теперь яростно терзало мои глаза сквозь тонкую ткань. Я недовольно морщилась, прикрывала ладонью глаза и не глядя чокалась с остальными. Надо же, как остро я отреагировала на появление этого индивида. Еще бы не остро! Он мне такого наговорил почти неделю назад, а как смотрел в ресторане — жуть. Так что неудивительно. Не-у-ди-ви-тель-но!

Сколько мы так просидели — не знаю. Разговор за столом не клеился, толи сели неудачно, толи компания неподходящая. А может и подходящая, но в неправильном построении. Переместить бы Полину к Марату, а Ярослава — за дверь, и было бы идеально. Я же вижу, как наигранно спортсменка улыбается, и как этот светловолосый гость не искренен в своем поведении. Стоит ли игра свеч? И почему кэп такой тугодум? Не может он просто подойти, взять на руки и унести, пообещав любить и лелеять? Нет, строит из себя обиженную гордость, сидит угрюмый, лишь алкоголем заливается, да только не сильно тот ему помогает.

Уютно себя в нашей компании чувствовали только Илона и Денис, а все остальные явно натянуто радостные. Даже Алена сидит и болтает в руке бокал с игристым, скучающе-грустно вздыхая.

Ведущий появился как нельзя кстати. Объявил конкурс "Сотни пожеланий" и глаза гостей загорелись. Начался движняк по залу — мальчишка в черной футболке передавал микрофон от одного к другому, пока официанты меняли блюда на столе. Суть конкурса заключалась в том, чтобы каждый гость быстро сказал одно пожелание, что еще не звучало прежде. Начали, как ни странно, с дальних столиков, и, конечно же, самая банальщина прозвучала там. И чем ближе к жениху и невесте — тем заковыристей становились пожелания. Когда очередь дошла до меня, я, первое время, даже не знала, что говорить — все же сказано, чего тут добавить? Но выкручиваться надо было.

— Чтобы вам никогда не пришлось обращаться ко мне за моей профессиональной помощью.

Почему-то повеселевший (скорее, немного захмелевший) Марат добавил в микрофон, указывая на меня пальцем:

— Она юрист, если кто не понял, — и в толпе одобрительно рассмеялись.

Очередь постепенно дошла до столиков с родственниками, и я совсем, вот нисколько, не обратила внимания на то, как голос Раневского над нашими головами с ленцой произнес:

— Чтобы вам не довелось иметь дел с такими придурками, как я, — и, вы не поверите, гости загоготали. — Извините, — добавил он под всеобщий хохот.

Приглашенные его знали или просто сочли эту фразу за удачную шутку? Была ли это самокритика или напускное? Он меня запутал, да так, что я, не отрываясь, смотрела на табличку с надписью "Подруги невесты" минут пять, если не больше.

— Почему мне кажется знакомым этот голос? — Марат оглядел зал с явным интересом.

Ну, он-то точно с ним не пересекался. И микрофон уже давно пошел по рукам, так что вряд ли капитан что-то углядел.

— Да что-то и мне тоже, — Аленка откинулась на спинку стула, выглянув из-за Лешкиной достаточно габаритной (против мелкой) фигуры.

Я промолчала, аккуратно промокнув губы салфеткой — помада не отпечаталась вообще. Интересно, я ее хоть не съела? Еще и посмотреть на себя негде.

Неожиданно столкнулась с расширенными глазами Илоны — она кивнула за мою спину незаметно для остальных. Я скривилась на одно мгновение и пожала плечами. Мол, видела, но, что я могу поделать? Ситуация-то безвыходная. Только смириться и остается.

И я смирилась, честно. Сидела, даже голову в ту сторону не поворачивала. Пытаясь спасти остатки праздничного настроения — шутила, и (о, боги!) за нашим столом наконец-то завязался неспешный легкий разговор.

Ярослав оказался капитаном баскетбольной команды в своем университете, мой коллега по специальности, только вот заканчивал он в этом году. Марата дергало от каждого слова новоявленного ухажера Поли, но он держался, притом, стойко и нерушимо. Наверное, ему было не очень приятно слышать об успехах соперника — сам-то только бакалавра получил по программному обеспечению и бросил, уже года два как. Теперь только спорт и кое-какая работа — вся его жизнь. А, ну и Полина еще, только вот уводят ее, притом нагло и прямо из-под носа.

Прервали наш разговор объявлением о первом медленном танце. Мужчины приглашают дам, дамы приглашают мужчин, и все в этом роде.

Полина с блондином тут же поднялись, став одними из первых смельчаков, а после потянулись и остальные. Я собиралась сидеть и куковать, но отказывать в предложенной кэпом руке было бы неприлично. Спокойная размеренная музыка навевала какую-то странную грусть, а еще и голос ведущего, который запел на английском, вкупе сложили странное настроение ностальгии с радостью вперемешку. Наверное, так и должно быть на свадьбе подруги.

— Ты выдаешь себя с потрохами, — проговорила тихо, заметив неотрывный взгляд Марата, направленны на пару за моей спиной.

— Все равно.

— Что у вас случилось? — надо же узнать и вторую сторону медали.

— А она тебе разве не рассказала? — в голосе парня послышались язвительные нотки.

— Может, и рассказывала, только вот непонятно, кто виноват, — ответила я спокойно. Его так просто не расколоть.

— Видимо, я, — резко бросил брюнет и перевел взгляд на окно.

— Почему?

— Наверное, потому что идиот. Что тогда, что сейчас.

Все запуталось только сильнее.

— А исправить ты не пытался? Извиниться?

— За что? — зеленые глаза изумленно на меня взглянули.

Так, стоп. Он еще и не понимает за что!

— Что ты ей сказал? — я попыталась заглянуть в глаза парню, но тот избегал зрительного контакта. — Почему она обиделась?

— Я не помню уже. Да и когда это было, — пожал плечами кэп.

— Девушкам нужна уверенность... — начала я, но дослушать брюнет не соизволил.

— Хочешь сказать, Полина во мне была не уверенна?

— Говори, пожалуйста, тише, — шикнула я, оглядываясь по сторонам, а после сощурилась и посмотрела на него испытывающе. — А что ты сделал, чтобы она чувствовала уверенность в тебе?

— Я был с ней, — как само собой разумеющееся, произнес он.

Аргумент, с которым очень трудно поспорить даже юристу.

— А отношения ваши как назывались? Вы были официально парой?

— А при чем здесь это? — буркнул парень.

— Какие же вы, парни, дураки, — едва слышно простонала я, упираясь лбом в свою ладонь на плече у Марата. — Ты хоть влюблялся в нее или просто так?..

— Где ты видела у меня "просто так" на несколько месяцев?

Я покачала головой, отворачиваясь. Иногда, парней ужасно трудно понять.

— А ты ей об этом говорил?

— О чем? — сыграл в дурачка собеседник.

— О том, что любишь ее!

— Тише! — шикнули уже мне. — Нас все услышат.

— Может, и Поля заодно. Хоть как-то доведается, что ты на самом деле к ней чувствуешь, — раздраженно проговорила я, сильно сжимая пальцы на его плече. Парень поморщился. — Что вы за люди такие? Вам слов жалко? Или вы за каждую букву платите?

— Ты хоть представляешь, как сложно такое сказать? — почти беззвучно произнес капитан.

— Что сложного-то? — не понимала я. — Если любишь, не проще все выложить, чем носить это в себе и заставлять страдать свою возлюбленную?

— Страдать? — переспросил парень изменившимся голосом.

— Страдать, — подтвердила я.

— Я... — он замялся и как-то поморщился. — Мне нужно на свежий воздух.

— Да пожалуйста, — я опустила руки и немного отошла. — Только не вздумай бежать.

— С подводной лодки? — разворачиваясь, грустно усмехнулся он и направился к выходу, пробираясь сквозь танцующие пары.

Я вздохнула и поплелась к своему месту. На куковальню, так сказать.

Налила немного газировки в стакан, отпила и оперлась рукой на стол. Мне непривычно было наставлять кого-то на путь истинный, и я сомневаюсь, что моя попытка увенчалась успехом. Лишь маленькая надежда тлеет глубоко внутри — Марат не дурак, он должен понимать. Пусть, он немного и толстокож.

Присела, повернувшись в сторону оркестра. Меня успокаивает, когда я наблюдаю за пальцами, чье предназначение вырывать из инструментов звуки живой музыки. Это как смотреть на танцующие в небесах стаи птиц — непонятно, как они создают такой удивительный синхрон, но он прекрасен в своем исполнении. Оперла на руку голову и прикрыла глаза. Сколько сейчас времени? Часов пять-шесть вечера? Нужно досидеть хотя бы до заката, чтоб никого не обидеть, а солнце еще и не думает котиться к горизонту.

Резкий рывок вперед заставляет распахнуть глаза, я едва успеваю отставить в сторону стакан, но так неуклюже, что тот падает и разливает все, что осталось, на салфетки у тарелки. Досталось и "Цезарю" — мой салат теперь имеет еще один ингредиент.

Фигура впереди тащит меня на террасу, без разбору убирая занавески, а после заводит за колону и наконец-то разжимает пальцы на моем запястье. Я едва слышно шиплю и потираю руку — можно же было не так сильно хвататься, я ж не терминатор какой, у меня и синяки могут появиться.

— Что ты имела в виду под тем, что Полина страдает? — бегающий взгляд парня и его заинтересованность дали понять, что я взболтнула лишнего.

— Ничего, — замотала я головой.

— Полина страдает? Почему?

— Не знаю, — черт, если я скажу, он поймет, что спортсменка задумала.

— Она говорила тебе, что ей плохо?

— А ты как думаешь? — нахохлилась я. — Расставание — штука сложная.

— Она меня любит, да? — странный блеск появился в глазах Марата.

Он как будто сам знал, но радоваться боялся.

— Я... Я не знаю, — я попыталась пройти мимо, но кэп рукой прижал меня обратно к колоне.

— Если да, почему не сказала?

— А ты ей говорил? — произнесла хмуро, оценивая свое положение.

И мне оно совсем не нравилось.

— Я говорил, — немного спасовав, возразил кэп. — Точно. Я говорил ей.

— Ну так скажи еще раз. И предложи серьезные отношения.

— Руку и сердце, типо? — изумился брюнет и в этот момент он ужасно напомнил Леху.

— Нахрена ей твоя рука?! — воскликнула я, но увидев, как из-за трепещущей ткани на нас хмуро смотрит Полина, немного притихла и зашла еще дальше за колону. — Полина смотрит, — еле слышно добавила я.

Марат замер на несколько мгновений в замешательстве, а после шагнул ко мне и только потом обернулся, чтобы убедиться, что мы не в зоне видимости.

— Тогда что ты имеешь в виду под серьезными отношениями? — понизив тон, произнес кэп.

— Признание в любви, предложение стать твоей девушкой и обещание заботиться... и хранить верность, — чуть не забыла я. — Вам нужно поговорить.

— Я и так заботился и хранил верность, — Марат поджал губы.

— А потом толкнул речь о свободных отношениях, — приподняла я брови.

— Значит, все рассказала?

— Не стыдно? — я пропустила его вопрос мимо ушей. — Как, ты думаешь, на это отреагирует любая девушка?

— Но ведь мы свободные люди... — слабо возразил парень.

— Я не буду говорить, кто ты. Думаю, сам понимаешь.

Чтоб я вот так отчитывала, да нашего капитана! Ольчик точно бы расхохоталась, увидев такую картину. Жаль, что уехала и мы все реже связываемся.

Марат зажмурился, замотал головой, а после сделал глубокий вдох и открыл глаза.

— Хочешь, я позову ее?

— Не надо, — сквозь зубы произнес он.

— Тогда мучайся, а я пошла дальше отмечать. У меня подруга замуж вышла.

И обойдя вокруг парня, направилась в здание. Полина перехватила меня, едва я сделала шаг внутрь, и оттащила за стол с горой цветов, подаренных молодым. Шикарные букеты, каждый стоил не одну тысячу. Розы разных цветов, и все длинные, как на подбор. Букеты лилий, даже орхидеи были.

Глаза девушки смотрели на меня не столько с интересом, сколько со злостью.

— Что вы там делали? — угрожающе произнесла она.

— Поль, ты чего? — от неожиданности я отступила назад и уперлась в одно из стульев.

— Зачем вы ушли вдвоем? — она сощурилась.

Что-то явно пошло не так.

— Мы говорили, — как само собой произнесла я. — Почему ты злишься?

— О чем говорили? — не унималась спортсменка, наступая на меня.

На несколько мгновений я замерла, опешив от такого наезда, и с изумлением рассматривала девушку, но все же взяла себя в руки.

— Догадайся с трех раз, — произнесла резко, чем немного сбила с толку подругу.

Просто вывела. Понять, что она ревнует, было несложно. Возникал только один вопрос — почему?

Поля молчала, а я так не хотела ей грубить, ведь девушка — пострадавшая сторона. И пусть даже только в этой ситуации, но я ее маленький адвокат.

— Я пыталась втолкнуть в его голову здравую мысль, но он ужасно тормозит, — поведала подруге и увидела, как черты ее лица постепенно смягчаются. — Скажу лишь, что твои чувства к нему взаимны. А дальше решайте сами.

Спортсменка отступила и обняла себя за плечи, отводя глаза в сторону.

— Извини.

Все, что я смогла сделать в ответ, — погладить ее по руке.

— Пожалуйста, не думай обо мне... так. Я, может, и не святая, но...

— Извини, — Полина не могла на меня смотреть.

Или из-за стыда, или из-за чего еще. Я могла бы ее понять и войти в ее положение, но это было слишком сложно. Лучше отрешиться от случившегося. Конечно, неприятно, когда взамен на какую-никакую помощь получаешь несправедливый упрек, но... Это моя подруга. И она влюблена. А кто из нас не делает ошибки, если влюблен?

Марат прошел мимо нас. Возможно, он и заметил двух девушек, стоящих у цветов, только вид у него был не слишком счастливый, и парень явно собирался уходить, прихватив со столика свой телефон.

— Или ты его догонишь, и, я обещаю, вы поговорите, — шепотом произнесла я, подойдя к девушке вплотную. — Или его догоню я, и расскажу о твоих интригах.

Полина потеряно на меня посмотрела, и опустила взгляд вниз. Последовал тяжелый вздох. Она без слов отдала мне бежевый клатч и, поправив платье, последовала за ушедшим гостем.

Гости снова рассаживались за столы с обновленными блюдами. У меня не было ни испорченного "Цезаря", ни мокрых салфеток. Все заменили на чистое и сухое, а стакан, наполненный газировкой, стоял рядом, как будто и не падал. Ничего себе, обслуживание.

Отсутствие за столом этой парочки было тут же замечено наблюдательной Илоной, на что я приложила палец к губам, и ей пришлось замолчать. В принципе, все было нормально, но меня смущал тот факт, что Ярослав остался один. И я тоже осталась одна.

— О! А вот и пропажа явилась! — воскликнула Илона, только увидев Полину, влетающую в зал.

Что-либо объяснять та явно не собиралась. Она пробежала мимо нас прямо к молодоженам, быстро переговорила с невестой, потом вернулась за столик, что-то прошептала Ярославу, в ответ на что он кивнул и улыбнулся, а после обошла стол, чмокнула меня в щеку, сказала "спасибо" и скрылась в направлении выхода. Скорость передвижения была достаточно высокой, чтоб уместить все действие меньше чем в минуту.

— И что это было? — растерялась блондинка, окинув взглядом нашу компанию.

— Наверное, счастье, — Ярослав потянулся вперед за бутылкой с вином и искренне улыбнулся. — Я разливаю?

— Уберите этот букет куда-то, я Лёнки не вижу!

— Так мое имя еще не коверкали, — фыркнула мелкая, пока Денис поднимал вазу с цветами.

— Куда?

— Может, на место Марата? — предложила я.

— А вдруг перекинем? — предположила Алена, и я с ней мысленно согласилась.

Но проблема была решена проще простого. Один из официантов, завидев Дениса с вазой, вежливо спросил, что случилось, а узнав суть, забрал у нас цветы и унес куда-то в рабочее помещение.

— Ты будешь? — блондин поднял брови, держа бутылку на весу.

Я вздохнула и подставила пустой бокал:

— Только чуть-чуть.

— Ты мне нравишься, — прошептал Яр на ухо, когда мы танцевали, наверное, десятый медляк по счету.

Солнце недавно благополучно зашло, в помещении мерцал приглушенный свет и праздничная иллюминация. Одной ладонью блондин держал мои пальцы, другой обнимал за талию, а светлые глаза пытались разглядеть в моем лице что-то... в общем, что-то пытались.

Не воспринимая его фразу всерьез, я лишь недоуменно хмыкнула, с выражением "Ну надо же!". Вот правда, что такого парня, как Ярослав, может заинтересовать в такой девушке, как я?

— Замечательное платье, — добавил молодой человек.

Я чуть не засмеялась — ну разве что платье. Столько комплиментов сегодня — и только одна синяя (и немного странная) тряпочка тому виной.

— Спасибо.

— А что до того... Я тебе нравлюсь? — видно, выпитый алкоголь не действовал только на меня. Этого Ярослава брало так, что ой-ёй.

— Ты милый, — я постаралась не обидеть парня, но самооценку его решила не щадить, и так понятно, что та у него не понижена.

— Но не настолько, чтоб тебе понравиться? — видимо, его мой ответ не загнал в тупик.

— На вкус и цвет, так вроде говорят?

— Я люблю сладкое и синий, — блондин склонил голову, прикасаясь щекой к моему виску.

Я немного отшатнулась — это явно был перебор. Может, он и пьян, но не настолько. И хотя оказываемые знаки внимания были совсем не пошлыми, мне становилось не по себе. Одно дело общаться — парень был интересным собеседником, мог поддержать любую тему и активно вел разговор. Но совсем другое вот это...

— Слушай, не надо, — было неудобно говорить подобное, но пришлось.

— Почему? — кажется, искренне удивился Ярик. — Полина сказала, что у тебя нет парня.

— А при чем здесь это?

— А почему ты тогда так ведешь себя? — нахмурился он.

Не привык, что ли, чтоб его отшивали. Не хотелось бы становиться разочарованием, но, похоже, придется.

— Как "так"? — я приподняла брови, установив приличную дистанцию между нами.

— Не знаю, — блондин плечами. — Странно.

— А как было бы нормально, по-твоему? — меня даже начал забавлять этот разговор.

— Нормально, это когда испытываемые чувства — взаимны.

Людей вокруг стало гораздо больше, танцевать поднялись даже две пожилые пары, и места вокруг становилось все меньше, но подвигаться ближе к этому щеглу не было никакого желания.

— Как раз это ненормально. Взаимность — исключение из правила.

— А этот случай — не исключение тогда?

— Получается так. Извини, — капля сочувствия прозвучала в моем голосе. — Но, думаю, тебя это не сильно расстроит.

Ярослав неопределенно махнул головой. Меня несильно толкнули в спину, тут же послышались извинения, но уже через полминуты больно наступили на пятку (и это я была на каблуках). Я прошипела что-то неразборчивое, заставив парня вздрогнуть, но спустя еще минуту почувствовала легкий толчок справа.

— Извините, — тихо проговорила женщина. — Места почти нет.

— А мы уже натанцевались, — ответила я за двоих, и отпустив молодого человека, резво начала пробираться к выходу.

Лучше подышать свежим воздухом на крыльце, чем быть затоптанной под звуки живой музыки.

Но не успела я уйти с танцплощадки, как меня неожиданно вернули обратно, да притом так резко и нагло, что я почти испугалась. Почти.

Как ни странно, первой моей мыслью было: "Кошмар! Его туфли по цвету совпадают с моим платьем тон в тон!". Второй мыслью вылезло навязчивое: "Так я и знала, что все не может закончиться слишком хорошо". И в завершение: "Как же мне надоела эта нахальная, беспардонная манера поведения".

— Отпусти меня! — я попыталась отпихнуть это чмо, но он был сильнее меня, притом, значительно.

— Не рыпайся, — рыкнули мне в ответ.

И я послушалась? Хрен там!

Надо же было мне так вовремя решить подышать свежим воздухом. Только я умею найти самый короткий путь шакалу в пасть. Или, точнее, стервятнику в клюв. Весь вечер мне словно долбили по голове малюсеньким молоточком — "Раневский здесь. Раневский здесь. Раневский здесь". Такое противное и неуловимое чувство, словно жужжание комара, которое не дает уснуть поздно ночью. И вот, я почти расслабилась, почти забыла об этом чучеле и нате-с, распишитесь.

— Отпусти меня, идиот, — прорычала я, отталкиваясь ладонями от его груди.

— Или ты заткнешься и будешь вести себя по-человечески, или я оттащу тебя в фонтан, — Федор немного тряхнул меня для убедительности.

Что же, убедил. Зная эту натуру, могу со знанием дела сказать: ОНО может сделать что угодно.

— Придурок, — добавила я, скривившись.

Пришлось изображать одну из танцующих пар, только вот меня странно подергивало от самой мысли о том, что я сейчас делаю. Хорошо, что девчонки по другую сторону толпы, рядом с невестой.

— Что ты здесь забыла? — бросил парень резко.

— На свадьбе подруги? И правда, — с сарказмом произнесла я, отворачиваясь, чтоб изобразить противную рожицу.

Надо же как-то избавляться от стресса.

— Но этот вопрос вообще-то мой, — я повернулась обратно и, сощурившись, посмотрела на ненавистное лицо. — Что ТЫ здесь забыл? Рита уж точно у тебя в друзьях не числилась.

Парень закатил глаза, не собираясь отвечать.

— Если б знал, что ты тут будешь, хрен бы меня сюда притащили.

— Взаимно, — огрызнулась, в ответ на колкость. — Но ты сюда приперся. Зачем?

— А то ты своими глазами не видела, почему я здесь, — с издевкой произнес Раневский. — Шея не болит? Чуть не свернула, бедняжка.

— Да лучше б свернула, чем тебя лицезреть, уважаемый господин Раневский, — в последних словах было столько яда, что, не будь парень сам такой же ядовитой змеей, уже бы и сдох давно.

— И это мне за то, что я тебе помог, а? — он в деланом удивлении приподнял брови.

— Да помоги ты мне хоть сотню раз — это не исправит того, что ты сделал раньше, понятно? — я вновь произвела попытку освободиться, но тщетно.

— Мы, вроде, уже обсуждали это.

— Вот именно.

Я чувствовала себя откровенно не в своей тарелке, когда его пальцы сжимали мою ладонь, а вторая рука прикасалась к спине. Утешало только то, что все в рамках приличия. Хотя, чего я вру. Нихрена не утешало.

— Если бы ты была нормальной девушкой, мы бы уже нашли общий язык, — сказал парень с таким выражением, что стало понятно — подтекста здесь нет.

Но я все равно его увидела и презрительно фыркнула.

— Чем же это я отличаюсь от "нормальных" девушек?

Лицо Раневского исказила гримаса.

— Ты — мужик в юбке. Родилась бы парнем — я бы тебя уже давно прибил.

— Ты определись уже, уважаемый, кто я: мужик в юбке или беззащитная жертва? — тихо, но с недовольством произнесла я.

— Слушай, "уважаемая", что не так? — он перекривил мое обращение. — Месяц назад все было отлично, мы даже могли нормально поговорить, а тут ты встречаешь меня на неделе, и все идет к чертям. Я не понимаю, какая собака тебя укусила?

— Бешенная, — с угрозой ответила я.

Ага, и зовут ту псину Федор Раневский.

— Я должен был догадаться, — криво усмехнулся парень, качая головой.

Какое-то время мы танцуем молча, и я уже думала намекнуть Раневскому на то, что мне хватило танцев на сегодня. Но он перебил мою мысль.

— Ты взбесилась из-за того, что я назвал тебя "беззащитной жертвой"?

— Отстань от меня, — шикнула я.

Но если б все было так просто.

— А что ты хотела, чтоб я сказал? Что обстоятельства заставили? Сама бы поверила?

— Заткнись.

— Или что это какое-то психическое отклонение у меня в голове — издеваться над девушками?

— Это гораздо ближе к правде.

— Я не благородный рыцарь. Как тебя?..

Издевается что ли? Имя забыл?

— Людмила, — дернула носом я.

— Фамилия у тебя какая, Людмила? — раздражение так и сквозило в этих словах.

— Тебе оно надо, уважаемый?

— Ах, да, — он вдруг задумался. — Я же как-то с преподами говорил о... Стой, я еще смеялся тогда...

— Если скажешь вслух, я тебя зарежу. Прямо здесь.

— Окей, — хмыкнул он. — Я все равно вспомнил. Что-то на Ла... или на Ло...Так ведь?

Я отвернулась. Тоже мне, нашел над чем поиздеваться.

— Одним словом, дорогуша, если ты ждешь от меня хороших поступков — забей на это гиблое дело.

— От тебя, Раневский? — я даже изумилась. — Да не в этой жизни!

— Вот и умница. Нет смысла обижаться на то, что я сказал правду, — парень отвернулся. — Хотела услышать что-то получше — это не ко мне. Я не хороший мальчик, чтобы кого-то жалеть и щадить чужое самолюбие. Я вообще не хороший. А ты просто оказалась не в то время и не в том месте. Я уже просил прощения, совесть меня теперь не мучает.

— Вот и отлично, — бросила я.

Мне его откровения неприятно холодили кожу.

— Хочу напомнить, что у меня из-за тебя теперь статья, и если бы не мое положение в обществе, мы бы с тобой не танцевали.

— Ты заслужил.

— Может быть, — уклончиво согласился он. — Но, напоминаю, я не имею таких качеств как доброта и всепрощение. И каждый раз, когда мне аукается то дело, я тебя вспоминаю. И так будет до конца жизни, поверь.

— Раневский, не переживай. У тебя будет еще не один суд, — своеобразно успокоила я его.

В ответ он бросил на меня презрительный взгляд.

— Ты же понимаешь, что все случившееся на пятьдесят процентов — твоих рук дело?

— Каким это образом? — ощетинилась я.

— Ты провоцировала меня. Постоянно.

Я посмотрела на него с долей изумления и возмутилась:

— Это ты меня провоцировал!

— Ага, а вспоминая то, что творилось в общажном душе... — парень многозначительно замолчал, приподнимая брови.

Я оскалилась в ответ:

— Твоя девушка сейчас просверлит взглядом мою голову. Может, лучше ей расскажешь это замечательно приключение?

Раневский обернулся в ту сторону, куда я смотрела, и заметил недовольную Кристину, стоящую возле одного из столиков. Воспользовавшись временным замешательством этого чучела, я расцепила его пальцы и высвободилась из отнюдь не слабого "захвата".

— Лучше бы ты ей столько внимания уделял. А то она злая у тебя, — я совсем уж вальяжно похлопала парня по плечу и погрузилась в танцующую толпу.

За столом сидела Алена, Ярослав где-то запропастился, блондинка со своим бойфрендом танцевали неподалеку, Алексея видно не было.

— А где малой? — я присела на место, краем глаза замечая, как к своему столику пришел Раневский вместе со своей мадам. Какая же эта Кристина все-таки стерва.

— Я за ним не слежу, — девочка пожала плечами.

Я едва смогла уловить в ее голосе нотки напускного равнодушия. Может, поравился?

— Вы танцевали хоть?

— Пару раз, а потом какой-то мальчишка, Миша, со стороны жениха приглашал.

— Так ты у нас популярная девчонка, — улыбнулась я.

Брюнетка в ответ фыркнула, но довольную мордашку спрятать трудно.

Некоторое время мы с Аленой вели шутливый разговор, а затем пришел Лешка и чуть подпортил атмосферу веселья. От него несло сигаретами, и я, естественно, начала интересоваться у него, что это он делал там на террасе. Затеялся небольшой спор. Алена не выдержала первой и, устало взглянув на малого, ушла на свежий воздух — ее силуэт растворился среди светлой, полупрозрачной ткани.

— Ты решил себя в гроб загнать этой заразой?

— Может и решил, тебе то что?

Я вздохнула и покачала головой.

— Взрослые люди знают цену своим привычками.

— Хватит постоянно ссылаться на мой возраст, — возмущенно проговорил Леха. — Ты постоянно об этом твердишь!

— Потому что ты постоянно об этом напоминаешь! — ответила я. — Сначала надо думать, а потом уже делать. Иначе можно совершить ошибку.

— Мне уже давно восемнадцать, и это только мое дело — хочу я ошибаться или нет, — твердо произнес собеседник.

Я не нашлась, что сказать, и отвернулась. И произошло это как раз в тот момент, когда Раневский забирал со стола телефон и подставлял стулья. Уходит? Словно отвечая на мой немой вопрос, Федор бросил на меня взгляд, создав на мгновение зрительный контакт, а после отвернулся и ленивой походкой скрылся среди людей по направлению к выходу. Я растеряно взглянула на Кристину, которая также смотрела ему вслед, а после обратила внимание на невесту с женихом. Они о чем-то тихо разговаривали, улыбаясь и все также держась за руки. Я когда-то слышала поверье, что молодоженам в день свадьбы нельзя отходить друг от друга. А у этих вот, само собой получается.

Люди потихоньку начали рассаживаться по местам, музыка стала чуть тише для удобства при разговорах. Ведущий опять говорил какие-то торжественные слова своим необычным голосом, а Лешка, сидящий рядом, налил себе бокал вина.

— Может, тебе хватит? — осторожно начала я.

— А может, это тебе хватит? Что за опека, Люд? Я тебе не парень, не сын, — он, словно назло, залпом выпил половину и отставил вино в сторону.

— Как хочешь, — я покачала головой.

Я хочу как лучше. Сколько бы Леша не злился — он мне не чужой. Но ему, наверное, все еще было обидно, оно и понятно.

Пришлось сидеть молча и наблюдать, как малой наливает себе еще. Выпивает половину, смотрит в одну точку прямо перед собой, вновь немного отпивает, доливает. Я уже было думала опять его тормозить, но он неожиданно залпом допил остатки и, быстро поднявшись, вышел на террасу, не сказав ни слова. Лишь бы потом не мучился утром, хотя, раз уж на то пошло, будет ему наука.

* * *

Бесит. Его все бесит.

Эта опека, которой явно перебор, взволнованный взгляд. Лучше бы игнорировала, молчала, не смотрела. Ушла.

Нет, он не чувствовал к ней ничего, ничего, что было раньше. Но какая-то досада, разочарование и мутная боль заставляли кровь разгоняться в венах. Ему хотелось только немного — воздуха. Самую малость прохладного воздуха, иначе он задыхался от беспомощности.

— И ты здесь? — от тихого голоса парень дернулся и обернулся. Из темноты к нему выступила Алёна. — Напугала?

Девушка смотрела на него оленьими глазами, будто напрашиваясь на резкость.

— Нет, — бросил отвернувшись.

Чуть грубее, чем следовало бы. Она не заслужила. Спустя некоторое время ему тихо ответили:

— Жаль.

Легкий ветер трепал занавески, но увидеть то, что происходило в помещении, не представлялось возможным. Да он и не пытался.

— Что-то случилось?

Хотелось зарычать. Опять эта опека.

— Слушай, не твое это.

— Что не мое? — проявилась в ней девичья наивность и вера в лучшее. Впрочем, это одно и то же.

— Дело, — и парень практически сразу почувствовал себя виноватым. Вот оно — слово-не-воробей.

Она подняла брови — вот как. Молча постояла несколько секунд, вглядываясь в сад, словно пыталась найти там что-то, что могло бы ее остановить. А после развернулась и пошла в сторону зала, но...

— Стой, — Леша схватил Алену за локоть, заставив ее обернуться и вопрошающе-укорительно на себя посмотреть. — Извини.

Брюнетка расслабилась, пожала плечами, ничего не ответив. Само собой извинит. На детей не обижаются. На пьяных детей — тем более.

Но она даже не подумала, что Лешка уже не ребенок. Алексей — мужчина, который пережил первое разочарование в сердечных делах. Он, как молодой подбитый волк, зализывает почти зажившие раны и вот-вот готов совершить новый рывок. Всего одного мгновения хватило брюнетке, чтоб это понять.

Прошло несколько долгих секунд, а руки их все так же были сцеплены. Как по щелчку вокруг стало идеально тихо, будто вакуум заменил им воздух. Леша, находясь в каком-то гипнотическом состоянии, потянул девушку к себе, пока она сосредоточено следила за его действиями. Его ладонь опустилась на ее затылок, нежно поглаживая, и длинные ресницы затрепетали под наблюдением потемневших глаз. Он потянулся к ней первый, он сам этого захотел. А ей не хотелось как-либо отталкивать парня, тепло которого чувствовалось на своей коже.

Именно этот момент имел место быть прямо сейчас, этот и никакой другой. Находись они на разных континентах, прямо сейчас все равно бы случилось что-то, что свело бы их вместе. И ничего больше не было важно, когда его губы накрыли ее, когда она запустила ладонь в жесткие волосы парня, а порыв ветра взметнул легкие ткани вверх, окутывая их и скрывая от лишних взглядов.

Они отпрянули в стороны быстро и словно по подсказкам, не говоря ни слова. И даже не смотря друг на друга, вышли с террасы разными путями.

И этот мгновенный порыв мог остаться незамеченным, если бы только молодой человек в ярко-синих туфлях не находился за парой соседних колон. Он кинул окурок на пол и потушил его подошвой, совсем не жалея дорогой обуви, а после хмыкнул, поражаясь происходящему вокруг и тому, что творилось у него внутри. Легкие ткани вновь взлетели вверх и дали возможность в последний раз мазнуть взглядом по знакомому профилю и изгибу открытых плеч, поэтому он решил повременить с уходом. Еще пять минут.

Да, пять минут ему точно хватит. А зачем это время ему понадобилось, он себе объяснить не смог.

* * *

Голова была ватной. Впрочем, как и руки, ноги, туловище и все тело в общем. А еще все гудело от танцев, которые начались часов так с одиннадцати. Оркестр в то время достаточно быстро собрался и исчез, впрочем, как и ведущий со своим обворожительным голосом. И пока все гости отдыхали за столиками, на место музыкантов приехал какой-то диджей, а это значило, что начинался отрыв для молодежи. Люди в возрасте потихоньку покидали торжество, подходя попрощаться с новобрачными, и когда из старшего поколения почти никого не осталось, громкая танцевальная музыка заполнила помещение. Верхний свет потушили, оставив только слабую иллюминацию, и центр зала заполнила заскучавшая до того молодежь. В число этих людей попали Илона с Дэном, Алена, я, даже Леха (который, по всему, чуть-чуть нахрюкался), и, конечно же, Рита с Кириллом.

Честно, такого в моей жизни еще не было. Если в самом начале мы достаточно цивильно придерживались стандартов клубных танцев, то, чем глубже становилась ночь, тем более извращённые были телодвижения, которые мы совершали. Не подумайте ни о чем пошлом, все совсем наоборот.

Мы водили хороводы. Да. Вокруг молодоженов. А еще мы танцевали сиртаки и хава-нагилу, и семь-сорок, и ручеек, и кучу всякой всячины. И во время всего этого нам было так весело, как никогда в жизни. Даже хмурый Лешка, даже взгрустнувшая Алена, даже расстроенная я, даже измученные жених и невеста. В нас было столько энергии, столько эмоций, столько драйва, что их хватило до конца ночи.

Но не на дорогу домой. Мы с Лешкой плелись от такси до подъезда настолько вымученные, что даже не говорили. Он молча открыл дверь, я молча вошла внутрь, молча нажала кнопку вызова, вместе дождались, молча загрузились, доехали и открывали квартиру тоже молча. И в помещении мы разувались, по очереди ходили в ванную и туалет, не издав ни звука. У нас просто не было сил раскрыть рта, или хотя бы что-то промычать. В итоге парень поплелся в зал, а я направилась в спальню, уже мечтая о том, как растянусь на мягкой постельке и провалюсь в сон, что будет слаще патоки. Но неожиданно замерла на пороге.

На постели, которая служила мне местом для сна последние несколько дней, спали два человека. Легкая лиловая простыня укрывала их по пояс. Девушка лежала спиной ко мне, ее рука покоилась на груди парня, нога была перекинута через его ногу, а носом она утыкалась в его щеку. Его грудь размеренно и тихо вздымалась вместе с ее ладонью, а на мальчишески-юном лице едва просматривалась полуулыбка — видимо, сон молодого человека был так хорош.

Я сделала шаг назад и остановилась. Не контролируя свое лицо, улыбнулась отчего-то хитро и счастливо, а после отошла еще, чтобы точно не потревожить чужой покой. Стараясь не зацепиться частями тела за стены и предметы мебели, заглянула в зал и с примесью безысходности отметила, что раскладушки нет, а диван, на котором самозабвенно посапывал Алексей, был не разложен.

Толи меня одолела истинная лень, толи я просто не хотела кого-либо потревожить, но вяло оценив ситуацию, я приняла решение подышать свежим воздухом вне пространства квартиры. Одев свои легкие вьетнамки, я прикрыла входные двери и потопала вверх по лестнице, оглядываясь вокруг. Преодолев один пролет, присела на широкий подоконник у открытой форточки и вздохнула. Небо уже светлело, разбавляя черно-синие краски голубоватым оттенком и стирая с этого полотна мерцающие искорки звезд.

Может быть, бабушка Эля проснется рано и выглянет на площадку? Может, заметит меня и пригласит к себе? Наверняка в ее квартире есть парочка старых добрых советских "книжек" с вылезшими пружинами, но, честное слово, сейчас подошло бы любое мягкое горизонтальное место. Желательно с подушкой. А большего мне не надо.

* * *

Нащупал в кармане ключи и вслух чертыхнулся — телефон был там же. Только недавно пришлось покупать новый, а я уже закинул его в своеобразную дробилку из мелочи, ключей и сигналки.

То, что родители дали мне полную свободу, безусловно хорошо. Без подробных отчетов, неожиданных приездов "в гости" и звонков по расписанию жилось куда спокойней и дышалось на полную грудь. Но эта свобода подразумевала под собой кроме того финансовую независимость, а это было пи**ец как непросто с моими-то запросами и привычками. Взять, к примеру, тот же телефон.

Купил его за первую зарплату. Спасибо, хоть друг помог и устроил не по специальности управляющим в одном из клубов своего дяди, а так... Хрен знает, где эти деньги брать и как их распределять. Пока мне не помогало ни написание списков, ни разделение средств по потребностям. Деньги уходили на жратву и отдых, а в конце месяца придет комуналка, но... Это в конце месяца, и я успею что-нибудь придумать.

В голове была приятная легкость после одного из последних коктейлей в клубе, но вот тело словно излили из свинца — таким тяжелым оно казалось. Ноги-руки с трудом переставлялись до дверей моей квартиры, так же тяжело ключи входили в замочную скважину, точнее даже не входили, а постоянно вырывались из пальцев, путались, звенели и не хотели поддаваться рукам хозяина.

Я вновь предпринял решительную попытку преодолеть это препятствие, но вредные железки выскользнули из пальцев, и я, пытаясь поймать другой рукой, нечаянно отбросил их в сторону лестницы.

Прозвучало торжественное "брынц-дзинц", повторившееся несколько раз. Видимо, пытались убежать от пьяного меня по ступенькам, но далось им от силы штуки три. Я медленно и внимательно осмотрел пол вокруг, пытаясь сосредоточить взгляд, но выпитый часом раньше алкоголь был со странным эффектом и гораздо крепче, чем я пью обычно. И даже не спрашивайте, почему именно сегодня я решил так напиться. Нет никакой причины. Нет вообще.

Тяжело вздохнув, поплелся к лестнице и с предельной внимательностью осматривал каждый квадратный сантиметр у себя под ногами. Увидев знакомую связку на одной из ступенек с брелоком в форме маленького замка, присел и, подцепив за кольцо, сжал в ладони. А после поднял голову и оторопело замер.

Я либо выпил слишком много, раз мне это видится, либо слишком мало, чтобы воспринимать такую картину вживую.

На фоне сереющего в окне неба, оперев голову на стекло, а ноги вытянув на весь подоконник, сидела девушка. Ее глаза были прикрыты, грудь размеренно вздымалась, и по всему было понятно, что она спала. Она, **ять, спала на окне напротив моей

* * *

нной квартиры!

Что этот Лопух забыл здесь?

Осторожно подымаюсь, на автомате засовывая в карман ключи, и потихоньку спускаюсь вниз, насторожено за ней наблюдая. Ладони хватаются за перила, останавливаюсь на последней ступеньке и смотрю.

— Эй, — тихо окликнул.

Она даже не шелохнулась — сцепленные ладони так и остались лежать на коленях, ресницы не дрогнули ни на миллиметр, дыхание не сбилось, и вообще... Словно меня и не было здесь.

Сделал шаг вперед, опускаясь со ступеней на площадку, и заглянул на лестницу, ведущую вниз. Может, это розыгрыш какой или шутка? Но и там никого больше не было, а стояла лишь полная тишина, нарушаемая моим дыханием. Обернулся к девушке в невзрачном синем платье и растеряно осмотрел ее. Растрепанная прическа, частично стертый макияж, помятый наряд и... это сланцы, что ли? А где ее вещи, сумка, телефон?

— Эй, Лопушок, — я помахал перед ее лицом ладонью.

Реакции, как и ожидалось, ноль.

— Сплюха, — я потрогал ее за плечо, даже немного потряс, но в ответ мне что-то неразборчиво пробормотали и вновь успокоились, даже не открыв глаза.

Я поджал губы и выдохнул через нос. Ну и дрыхни тут, раз так хочешь, алкоголичка хренова.

Покачал головой, и, развернувшись, быстро поднялся по лестничному пролету. Замок входной двери неожиданно легко поддался, и я вошел внутрь, немного впопыхах закрывая за собой. Оперся на тумбу, прижал ладонь к глазам и замер.

Если эта несносная девчонка здесь, значит, ей что-то от меня надо. Она пришла ко мне, ждала напротив моей квартиры, но, видимо, не дождалась и уснула. Еще бы, я со свадьбы Кристининого брата направился сразу на работу, а там просидел до самого закрытия — а это долго, очень долго. Так долго, что уснуть можно и не раз.

Чего же ей от меня нужно? Неужто, пришла опять морали читать и обвинять меня во всех смертных грехах? Я ей вроде все объяснил, а если она такая тугодумка, то кто ей виноват. Тем более, Люда ясно дала понять, что ей моя компания достаточно неприятна, чтобы возникло желание не видеть мою персону вечно.

Но зачем-то же она явилась. И пришла ко мне, и ждала меня. Даже уснула, бед... Нихрена она не бедненькая! Черт. Давай, придурок, еще пожалей ее. Мало она тебе бед принесла, впрочем, как и наоборот, так еще и опять врывается в твою устаканившуюся жизнь. Притом так нагло, без стука в дверь, ошиваясь прямо у квартиры.

На холодном, твердом подоконнике, в неудобной позе, совсем одна.

Иди нахер, парень, что с тобой?!

Видно, я точно сегодня перебрал, и последняя стопка была лишней. И еще одна перед той. И с мозгами твориться что-то не то, и потряхивает немного совсем, как будто от волнения.

А вдруг, что-то произойдет? Она ж там дрыхнет, кто захочет — подойдет и заберет. Вон, на меня даже не отреагировала, то же может случиться и с другими.

—

* * *

ть.

Убираю ладонь от лица, отталкиваюсь от тумбы и приоткрываю дверь. Медленно выглядываю наружу — на месте, даже позу не поменяла, видимо, спит крепко.

Мысленно чертыхаясь, оглядываюсь по сторонам. По-прежнему никого. Быстро спускаюсь со ступеней. Спешно, но аккуратно поднимаю ее на руки, пытаясь удержать в одном положении из-за противного скользящего платья.

— Тихо-тихо, — успокаиваю девушку, пока она что-то мычит и бормочет в ответ на мои действия.

Лопух хватается за пуговицу на жилетке и, растягивая и гласные и согласные заплетающимся языком, довольно таки отчетливо произносит:

— Коззе-ел.

Я сощуриваюсь и впираю злой взгляд в ее макушку. Я тут,

* * *

ть, с ней вожусь, а она меня козлом обзывает. И мне похер, что неосознанно, и даже если это совпадение — тоже похер. Может, бросить ее прямо здесь и пусть дрыхнет, как бомж? Тоже мне, цаца нашлась, чтоб с ней возились.

Фыркаю и вновь перехватываю тело на своих руках — гребанное платье. Медленно поднимаюсь по лестнице, нащупывая ступеньки ногами, носком туфлей приоткрываю дверь квартиры и, повернувшись боком, аккуратно прохожу дверной проем. Еще, блин, ударится головой, умрет, а мне потом статью и срок. Нет, лучше уж не спеша.

Прохожу мимо прихожей прямо в спальню, опускаю девушку на кровать и пытаюсь отстранится. Но нихрена не получается!

Этот лопушок ухватился за пуговицу и тянет ее на себя, а вместе с ней и всего меня. Вновь чертыхаюсь, пытаясь расцепить ее пальцы, но хватка у этой девушки что надо. Она еще что-то бухтела, пока я шепотом матерился, и в итоге тонкая нитка, держащая пуговицу на брендовой вещице, натянулась и с характерным звуком порвалась. Ухмыляющаяся мордаха и пофыркивающее сопение дали понять, что девушка вполне довольна совершенным, пусть она до конца и не осознает, что происходит.

Отлично, блин.

Я провел ладонью по тому месту, где ранее находилось изделие из пластика, и нащупал только висящую нитку. Вот так и делай людям добро. Идиотка мелкая.

Специально громко топая, вышел из комнаты и закрыл входную дверь. Черт, она там в шлепанцах, на моей-то кровати!

Быстро вернулся обратно, небрежно стянул с девушки вьетнамки и отбросил их в сторону. Гребанный колхоз. Вон, какая довольная лежит, пуговку мою в руках сжимает, зараза.

Выхожу обратно в прихожую, снимаю туфли и оглядываюсь на открытую дверь спальни. Спать на меленьких диванчиках в гостиной не было желания, а мучиться только из-за того, что эта особа заняла половину кровати, не было смысла. Вторая половина то была свободна. А мне уже все равно, с кем делить свою постель, лишь бы этот кто-то не храпел. Я спать хочу, у меня глаза начинаются "собираться в кучку", еще и не фокусируются после того коктейля. Если я сейчас не усну — мне будет хреново.

Я так думал. Но я ошибся.

Хреново мне было на следующее утро, точнее сказать, в обед, когда из-за душераздирающего визга я испуганно дернулся на краю кровати и с грохотом свалился на пол. Так я и прочувствовал все прелести выражения "инициатива наказуема", получив в результате своей помощи ушиб пятой точки и искалеченные барабанные перепонки.

— Ты придурок! — меня что-то ударило по голове, а после свалилось рядом — синяя подушка.

Не желая пока общаться с этой фурией, подтянул мягкую вещицу к себе и уложил под голову. В ушах противно звенело, в глаза словно пересыпали грамм сто песка, а затылок гудел от ноющего напряжения.

— Какого хрена ты делаешь?! — по голове еще раз мягко ударило.

Я автоматически ухватился за ткань и выдернул вторую подушку из цепких лап. По затылку шмякнуло ладонью, раздалось испуганное "Ой!" и странное шуршание после. Тяжело вздохнул, накрыл голову подушкой сверху и блаженно выдохнул, расслабляясь. Когда вокруг темно, гораздо легче засыпается.

* * *

Это, мать его, что такое!!!

Из горла пытается вырваться очередной крик, но я силой воли его глушу и неожиданно для себя закусываю угол простыни. Отползаю к краю кровати и замираю, находясь в состоянии, близкому к обморочному. Тихо поскуливая, вытаскиваю ткань изо рта и все еще изумленными глазами смотрю на выглядывающее из-за края кровати плечо в белой ткани рубашки и угол синей подушки.

В комнате стоит полная тишина, разрушаемая лишь моим сбитым дыханием. Сердце в груди грохочет так, что, кажется, вот-вот замрет и никогда не застучит снова, а виной тому то, что я увидела, сонно приоткрыв глаза пару минут назад.

В первые секунды я просто не понимала, что происходит. Проснувшись в непосредственной близости от чужого лица, буквально нос к носу, я пыталась разобрать, что это за мутное бежевое пятно. Мои глаза первые секунды меня практически предали — мне показалось, что это подушка, и я хотела было даже в нее уткнуться, чтобы спрятаться от света, льющегося из окна. Но вырисовывающиеся перед глазами чужие брови, нос и губы разрушили мое видение — это было лицо. В помутневшем сознании я воспринимала чужой образ, как нечто эфемерное, нереальное, словно видение на грани яви и сна. И чем дольше мне приходилось всматриваться в черты, тем дальше отступал сон, забирая с собой некие мутные пятна, застилающие полную картину. Я все смотрела и смотрела, и в определенный момент мне даже казалось, что все происходит, как и должно быть. Но еще одно мгновение до полного прозрения и...

Осознание.

А после него — полный отказ контроля над собой.

Я впервые визжала так, что у меня самой чуть не заложило уши. Меня подкинуло вверх, как от выстрела, а после в бой пошли крики, маты и даже подушки, так кстати оказавшиеся под рукой (ага, подушки, на кровати... просто удивительно). Я была в таком шоке, что мне все еще не верилось в то, что происходило.

Чего не скажешь о Раневском.

Создалось впечатление, словно он либо полностью не в себе, либо у него каждое утро начинается с того, что он просыпается в одной кровати с бьющей его истеричкой. Если это так, то не могу ему позавидовать.

Я глубоко вдыхаю, успокаивая сердце, и закрываю глаза с надеждой. С надеждой на то, что когда я в следующий раз их открою, то увижу либо уютную постельку в родительском доме, либо общажную стену в цветочек, либо потолок в спальне кэпа, но... Картина остается неизменной.

— Этого просто не может быть, — я тихо сползаю с другой стороны кровати и поднимаюсь на ноги совсем неуверенно, словно разучилась ходить. — Какой-то дурной сон, — ладони тянутся к щекам, и я круглыми глазами оглядываю помещение — раньше я здесь не бывала. — Просто какой-то бред, — помещение явно обжитое, притом, достаточно давно, взять, к примеру, те самые запылившиеся гантели в углу комнаты или чуть прожженный слева темно-серый ковер. — Точно, я чокнулась, и мне пора отправляться в психлечебницу. Точно.

Я оглядываюсь на дверь, и неожиданно в мое место пониже спины прилетает довольно тяжелый, но все же мягкий предмет:

— Ты, блин, перестанешь трындеть? — я резко разворачиваюсь на хриплый голос и прикрываю ладонью рот — если что, я просто закричу, и меня никто не утихомирит. — Иначе я сам сдам тебя в психушку, Лопух.

Парень выглядит жуть как хмуро и зло, особенно в этой позе, выглядывающей из-за высокого матраца. Но увидев меня вдалеке, Федор с тем же недовольным выражением лица переползает на кровать и затаскивает за собой подушки.

— Ни ночью покоя не даешь, ни днем. Задолбала уже, — последние слова тонут в мягкой ткани, заставляя меня застыть, как глиняную статую.

"Ни ночью покоя не даешь..."

Я замораживаюсь практически вся — даже глаза останавливаются на одной точке, пока я перевариваю эту фразу и прокручиваю ее у себя в голове снова и снова.

— Что это значит? — выдаю, едва шевеля губами.

Мне все еще сложно совладать с собой, и не передать, с каким трудом я смогла выдавить из себя эти слова. Но вопрос оставался без ответа, утонув в мирном сопении.

— Я спрашиваю, что все это значит? — уже громче и чуть уверенней говорю я.

— Отстань.

Мои глаза наконец-то отмирают, я моргаю и перевожу взгляд на коротко остриженный затылок. Отстань?! Это все, что это чмо может мне ответить?!

— Федор Раневский! — я прямо чувствую, как замерший в легких воздух с силой выталкивается наружу, а кислород активно наполняет кровь. — Что здесь произошло?!

Я даже не заметила, как нависла над кроватью, уперев руки в бока, а бешеный взгляд — в тушку парня. Если бы это еще возымело какое-либо действие на парня. Но он лежал, как и минуту до этого, абсолютно спокойно и совершенно на меня не реагировал.

— Ты меня слышишь или нет?! — набравшись смелости, я подергала его за плечо, но особой реакции не последовало. — Эй, у-ва-жа-е-мый! — в такт гласным пошевелила парня.

Буквально секунду ничего не происходило.

— Как ты меня достала, — наконец-то донесся протяжный стон, и я не успеваю даже пикнуть, как мою руку перехватывают.

Я рефлекторно упираюсь коленями о матрац, но он мягкий и слишком хорошо повторяет форму, мать его, изгибов. Второй рукой хватаюсь за изголовье и провисаю, практически, над бездной.

— Что ты творишь?! Отпусти меня!

Словно не слыша слов, он хватается пальцами другой руки повыше локтя и дергает меня вперед. Шаткое равновесие теряется, я взвизгиваю и заваливаюсь, боком падая на тело этого идиота.

* * *

Мне хватает пяти секунд, чтобы уложить брыкающуюся орущую дуру и прижать ладонью к кровати ее запястья. Лениво приоткрываю глаза, чтобы оценить результат.

Красная, запыхавшаяся и совершенно беззащитная, смотрит одичавшем зверем, как на безумного, пытается дергать ногами и даже толкаться.

— Ты не можешь успокоиться? — едва внятно произношу. — Я спать хочу вообще-то.

Люда замирает и некоторое время молча смотрит.

— Что значило твое "ночью не давала спать"? — произносит спустя время на полном серьезе с долей страха и ожидания.

Невольно мои глаза из категории "кореец с бодуна" переходит в категорию "пять копеек", брови ползут вверх и весь мой вид выражает крайнюю степень удивления. Но понимая, что вся ситуация контролируется мной, я растягиваю рот в усмешке и довольно хмыкаю.

— А сама как думаешь?

— Ах ты урод! — в ней вдруг просыпается столько прыти, что она вырывается, с силой фигачит меня куда только может достать, а после вскакивает и вылетает из комнаты, как фурия.

Качаю головой, с удивлением замечая, насколько глупой эта девушка может быть спросонья. Ну ничего, пройдет время и, я надеюсь, она поразмыслит логически.

* * *

Кошмар!

Если это так, то все! Все! Все пропало! Просто провалилось в ад и теперь пылает алым пламенем!

Добегаю до входной двери, хватаюсь за нее и шумно втягиваю носом воздух. Дергаю за ручку, пытаясь не глядя нащупать ключ, но ничего не получается — ключа я не нахожу и так и остаюсь стоять возле двери беспомощно и абсолютно раздавлено.

"А сама как думаешь?"

Тихо качаю головой и силюсь вспомнить, что вообще вчера произошло. Вроде бы, ничего особо криминального со мной не приключилось. Да, была стычка с Раневским на свадьбе, но более того... Я не помню! Последнее, что всплывает в моей памяти, это пятно от краски на стекле окна на лестничной площадке, а дальше... Я, скорее всего, уснула. А вот потом...

Так, если рассуждать здраво и без спеха — я проснулась на одной постели с этим человеком. Да. Это минус, притом огромный. Но. Я проснулась в одежде и ничего не помню. Это плюс. Никаких странных ощущений, подозрительных болей я не чувствую, кроме тяжести в ногах — танцы до рассвета бесследно не проходят. Это тоже плюс. Чувства вины у меня тоже нет, а это хоть и слабый, но аргумент. Исходя из всего этого, можно заключить что? Правильно.

Секса не было.

Я вздрогнула, как от удара током, и резко обернулась. Этот даже-не-хочу-произносить-его-имени специально облапошил меня, а теперь наслаждается реакцией и, наверняка, неистово ржет. Эмоции с новой силой зарядили воздух в моих легких.

— Ты — идиотина! — вскрикнула эмоционально, влетая обратно в спальню и с силой толкая спину. — Жалкий придурок! Сколько ты еще будешь издеваться! Задолбал меня! Кретин!

Я так яростно его дергала, что Федор, в конце концов, отполз в самый дальний угол кровати и оттуда вяло возразил:

— Я не виноват, что ты, лопоухая, веришь всему, что тебе говорят.

— Хватит уже перекручивать мою фамилию, — зло прорычала я в ответ. — Выкладывай теперь все!

Послышалось недовольное бурчание — парень пытался улечься поудобнее и перевернулся на постели пузом к верху, так сказать. Глаза с длинными ресницами были закрыты, а лицо выражало крайнюю степень усталости, словно он тоже не спал всю ночь. Насколько я помню, эта птица покинула празднество гораздо раньше, чем все остальные, так почему же она выглядит не выспавшейся и как после пяти свадеб сразу?

— Я надеялся, — лениво начал он, — Что это ты поведаешь мне интереснейшую историю о том, как оказалась напротив моей квартиры в пять утра.

— Я? — переспросила с изумлением.

— Ага.

— В пять утра?

— Ага, — зевнул он.

Я со скепсисом посмотрела на молодого человека и оперлась коленом о прикроватную тумбу. Руки автоматично скрестились на груди.

— Что я делала в пять утра напротив твоей квартиры?

— Вот и мне интересно, — Раневский приподнял веки, взглянув на меня с прищуром.

Несколько мгновений я выдержала его взгляд, а после закатила глаза.

— Закрой свои зеркалки.

— А что не так?

— Все не так! — разве не очевидно? Я тут и так извожусь, еще и оно на меня смотрит неотрывно. — Каким образом я здесь оказалась? — я обвела взглядом комнату и закончила свой осмотр на коротких волосах хозяина помещения.

Уточнять о том, как я оказалась в этой кровати, не было смысла. Если он более-менее дружит с головой, то разложит мне все по полочкам.

— Я решил заняться благотворительностью, — вздохнул парень и закрыл глаза. — Зря, наверное.

— Нормально объяснишь? — я испытывающе уставилась на разлегшегося Федора.

— Бомжа подобрал. Прямо с подоконника на лестничной площадке. Угадай, кто в этой истории бомж?

Я дернула носом и отвернулась, уперев свой взгляд в окно. И в этот момент картина за стеклом показалась мне такой знакомой, словно я испытала де-жа-вю. Не сильно доверяя своему восприятию, я медленно подошла к двери, выходящей на балкон, и под настороженным взглядом Раневского без каких-либо вопросов шагнула вперед.

— Эй, ты че там? — мгновенно среагировал хозяин жилплощади.

Но на его оклики мне сейчас было глубоко и сильно... в общем, не до них.

Я оглядывала двор и пространство раскинутого внизу города. Дикая догадка пронзила мозг.

— Раневский, — позвала я парня. — Где ты, говоришь, нашел меня?

— Я тебя не искал, — резко бросили мне. — Валялась на окне на лестничной площадке.

На окне. На лестничной площадке.

Я вышла из квартиры Марата и поднялась на пролет, чтоб подышать свежим воздухом. Я помню, как садилась на подоконник, как всматривалась в деревья, раскинувшие внизу свою зеленую листву и... Больше ничего.

— Какой это этаж?

— Что? — непонятное кряхтение звучало за моей спиной.

Я обернулась на звук, оторвавшись от знакомого вида.

— Какой этаж?

Раневский уже сидел и прикладывал к глазам ладонь тыльной стороной.

— Шестой.

— Шестой, — выдохнула я и покачала головой. — Шестой...

— Моя голова, — донесся до моих ушей глухой стон, пока Федор поднимался с постели.

Он встал на ноги слегка покачиваясь, словно шатающийся от ветра тростник, все так же не отлепляя от лица рук. Рубашка была ужасно помятой, ремень болтался на бедрах, а на полу валялись знакомые синие туфли. Я перевела взгляд на свое платье и нахмурилась — наверное, и сама выгляжу не лучше.

Раневский немного развел пальцы, сделав щелочки, сквозь которые можно видеть.

— Кофе бушь?

Я пожала плечами, мысленно удивившись его вопросу.

Он перекривил мое движение, явно утрируя мимику, и свел пальцы в козырек, прикрываясь от слишком яркого света.

— Заодно расскажешь, какого монаха ты здесь забыла, — произнес парень утвердительно хриплым ото сна голосом, постоял еще некоторое время, смотря на меня из-под ладони, а после, ни слова больше не говоря, вышел из спальни.

* * *

Она притащилась на кухню спустя минуту с задумчивым и растерянным видом и, даже не спросив, уселась на высокий стул за барной стойкой.

— Сахара? — я приподнял одну бровь, выражая и удивление ее свободным поведением, и собственно вопрос.

— Две, — Люда показала на пальцах, не взглянув в эту сторону.

Я вяло затарахтел посудой на кухне, периодически широко открывая глаза, чтобы они не закрылись окончательно, и через несколько минут поставил на стойку две большие чашки с ароматным напитком. В моей содержимое было явно покрепче, взглянуть хотя бы на этот черный цвет, а во второй — слаще. Я с сахаром вообще ничего не пью. Да и сладкое не люблю, это уже с детства.

Все мои бывшие, которых было (слава Богу) не так много, время от времени называли меня извергом, потому что я если и покупал им сладости, то это были либо шоколадки — экстра черные, с максимальным содержанием какао, либо сухофрукты. Но кто из девушек действительно любит чернослив, курагу или изюм? Вот именно.

— Значит, ты меня подобрал, — она потянулась за чашкой и аккуратно протащила ее к себе через всю столешницу.

Не то чтобы я... Нет, хрен там. Я поражаюсь, тупо поражаюсь с ее наглости и непринужденности. Но, честное слово, сил на то, чтобы съязвить по этому поводу, еще не было. Значит, буду терпеть. Пока что.

— Чего так холодно-то? — девушка внезапно нахмурилась, поежилась и слегка прикоснулась ладонями к чашке с кипятком.

— Кондиционер, — кивнул я на штуковину возле окна и уселся на высоком табурете наискось от Лопуха. — Собственно, к чему все это... Я так понимаю, ждала ты на том подоконнике не меня.

— Упаси Боже! — она скорчила смешную рожицу и попыталась отпить, но высокая температура даже не дала ей прикоснуться губами к чашке.

Девушка отставила напиток, грустно на него посмотрела и вздохнула. Я выжидающе на нее уставился, делая большой обжигающий глоток, на что та лишь закатила глаза.

— Я у друзей живу тут. Вышла подышать воздухом, присела на подоконник... И все. Проснулась уже здесь.

Некоторое время я смотрел, не моргая, а после прикрыл глаза и покачал головой.

— Лопух он и в Африке — Лопух.

— Козел.

Я не обратил внимания на ее фырканье — по опыту знаю, что особой угрозы оно не несет. Отпил еще немного (хорошо, что уже привык пить кипяток) и поставил чашку на стол.

— А у тебя к кофе ничего нет? — вновь удивила меня мадам.

— Коньяк.

— Хм... — девушка тут же насупилась и чуть ссутулилась.

У нее тихо забурчал живот и она втупила свой взгляд в чашку, делая вид, словно ничего не происходит. Я нервно постучал по столешнице пальцами.

— У меня пустой холодильник. Я дома в последний раз ел... — я задумался. — Ни разу.

— Неудивительно, — сухо бросила Люда и, все-таки пересилив страх обжечься, отхлебнула немного ароматной жидкости.

По замершему на мгновение лицу стало понятно — обожглась.

— Могу дать пожевать сухой мяты, — хмыкнул я.

— Спасибо, не надо.

Я легко пожал плечами, мол "как хочешь", и вновь прикрыл глаза.

Кофе начинал действовать на нервную систему — шестеренки мыслительного механизма наращивали рабочий темп, из тела уходила тяжесть, исчезал странный шум в голове. Только глаза по-прежнему не хотели поддаваться кофейным чарам и все норовили сомкнуться еще часика так на четыре.

— Спишь? — прозвучало тихо.

— Практически.

— А-а, — я услышал какой-то шорох. — Ну я пойду тогда.

Я приоткрыл один глаз, а после с легким прищуром посмотрел на поднявшуюся с места девушку.

— А поблагодарить?

Видимо, мой вопрос загнал ее в ступор, потому что Люда некоторое время простояла молча и только после выдавила:

— За что?

— Да за что угодно. За то же кофе. Или то, что спала в нормальных условиях.

Лопух прикусила губу и скрестила руки на груди.

— С...спасибо? — с вопрошающей интонацией произнесла она. — А вообще, Раневский, — более решительно добавила девушка. — Я тебя ни о первом, ни о втором не просила.

Я вздохнул:

— Вот и делай после этого добрые дела.

— Лучше дверь входную мне открой, мастер добрых дел, — опять фыркнула она и уверенным шагом вышла из кухни.

Я тихо промычал, а после через силу заставил себя подняться и пойти следом. Снял ключ с крючка за подвешенным светильником и медленно вставил его в замочную скважину, замечая, что на полированной поверхности появились новые царапины. По всему, вчера даже квартиру закрыть нормально не мог. Спустя несколько секунд щелкнул замок.

— Прошу, — махнул рукой в открытый дверной проем, выходящий на лестничную площадку.

Девушка сделала недовольную мину и практически шагнула из квартиры, но в последний момент ее нога замерла над бетонным полом. Люда отдернула конечность, как от дорожки раскаленных углей, и странным бешеным взглядом на меня посмотрела:

— Раневский!

— Что? — от неожиданности растерялся я и даже сделал маленький шаг назад.

— Где ты дел мои тапки?! — ее глаза округлились, выражая недоумение вперемешку с удивлением.

После этих слов я прямо таки выдохнул с облегчением. Слава тебе, Господи, я уж было подумал, что она меня сейчас ни за что, ни про что убьет.

— В спальне где-то валяются, — оперся на тумбу пятой точкой.

— Ну так иди и принеси их сюда!

— Я тебе псина, чтоб тапки носить? — скрестил руки на груди. — Твое богатство, ты и ищи. А не хочешь — топай босиком.

Такой гневной рожи в ее исполнении я не видел давно. Но на месте девушка стояла лишь несколько секунд, а после, бросив на меня испепеляющий взгляд, тяжелым шагом потопала к дверям спальни. Я прикрыл дверь и уставился на настенные часы над лампой — половина второго. А я думаю, чего мне так спать хочется, а это просто еще рань несусветная. С этой работой моей нормой стало просыпаться в три-четыре обеда, а засыпать в пять утра.

Интересно, как быстро она их найдет? Я и сам не помню, куда подевал те шлепки, вроде бы разбросал по комнате, и было это считай ночью. А сейчас попробуй отыщи.

Некоторое время до ушей доносился только шорох из спальни, но неожиданно над головой прозвучал дверной звонок, заставив вздрогнуть так, что даже новая тумбочка под моим весом противно скрипнула. Звонок повторился. Я настороженно поднялся и заглянул в глазок.

Увиденное заставило меня беззвучно, но красочно проматериться.

* * *

Я испуганно остановилась посреди комнаты, а спустя несколько секунд, услышав звук открывающейся двери и молодой женский голос, начала метаться по помещению как раненая птица.

Кровать!... Нет, не пойдет, у нее каркас сплошной, я не залезу. На балкон? Прозрачный и жалюзи не успею опустить. Занавески? Их нет!

Шкаф! Точно!

Прислушиваюсь к шуму из соседних комнат и осторожно шагаю в направлении приоткрытой зеркальной створки черного шкафа-купе. Краем глаза замечаю один тапок, подцепляю его пальцем и закидываю внутрь.

Блин, на кухне осталось мое кофе.

На носочках приближаюсь к дверцам, аккуратно пролезаю в щель и пытаюсь беззвучно подтянуть створку до конца. С трудом, но делаю это. Невольно вспоминаю о втором тапке и его неопределенном местонахождении. Господи, только бы не вошла в спальню! Только бы не нашла!

И в кухню пусть тоже не идет.

И вообще, Раневский, гони эту бабу к чертям собачим.

— Ты, как обычно, устроил бардак, — я затаила дыхание, услышав, что голоса приближаются.

— В спальне — жесть, — лениво произнес Федор и невзначай добавил. — Не заходи.

— Да ладно тебе, — дверь скрипнула.

Хотя, казалось бы, новая квартира, хороший ремонт, а двери — скрипят.

— Я не удивлена, — еле слышимые шаги давали мне хоть какое-то понятие о передвижении гостьи. — Тем более, никаких обязательств, помнишь?

— Конечно, — сказал парень чуть натянуто. Думает, наверное, где я могла спрятаться. И ведь знак не подашь, блин.

— Не хочешь, — я услышала какой-то глухой шуршащий звук, — Удивить меня чем-нибудь?

Мне показалось, или она начинает соблазнять Раневского? Соблазнять, когда я сижу в шкафу в паре метров от кровати. А я-то думала, что худшее позади.

— Слушай, Крис, я так устал за эту ночь, — Раневский прошаркал своими ногами по комнате.

Вероятно, пытался найти меня и не спалиться во время этого квеста.

— Может быть, не стоило танцевать весь вечер? — в голосе девушки явно выделилась претензия.

— Я не танцевал весь вечер.

— Именно! Ты танцевал всего один танец и тот — не со мной.

Раневский проигнорировал слова подруги, и я услышала звук закрывающейся балконной двери. Да, там меня нет.

— Это была твоя бывшая? Знаешь, она тот еще слон.

Это я слон?! — чуть не воскликнула вслух, и уже даже успела набрать воздуха в легкие, но вовремя себя одернула. Не хватало прямо сейчас себя обнаружить. Пришлось стерпеть обиду, прикусив язык.

— Не успела тебе ноги оттоптать? — от Федора вновь не последовало ответа. — А мне успела, еще в начале свадьбы.

Курица. Злопамятная.

— Как ты на нее вообще клюнул? Я, конечно, не спорю, платье было шикарное... Эй! Ты что-то потерял?

— Да, кое-что... — шаркающие шаги приблизились к шкафу, и я испуганно замерла между вешалок с одеждой. Одна из створок отъехала в сторону, хвала небесам, это было не с моей стороны. Раневский засунул руку в вещи, словно что-то ища. Надо как-то сообщить ему, что я здесь.

Едва-едва клонюсь вперед и нахожу ладонью его пальцы. На мгновение он замирает, а потом несколько секунд сжимает мою руку в крепкой ладони, ничуть не удивившись, и даже больше. Сложилось чувство, словно он своим прикосновением просит меня еще немного потерпеть. И это было настолько неожиданно, что когда шкаф закрылся, я все еще не дышала.

— Нашел?

— Я вспомнил, что держу это в кладовке.

— Так что ты ищешь?.. — тишина оказалась подозрительно длинной, а после женский голос стал жестче. — Не это случайно?

— Может и это, — послышались шаги. — Систер в последний раз приезжала с мелким и забыла.

— Под кроватью?

— Она с малым обычно ночует в этой комнате. Ты меня допрашиваешь?

— Нет-нет, — нотки беспокойства зазвучали в воздухе.

— Тогда к чему это все?

Вновь в комнате повисла тишина, которую лишь спустя полминуты нарушила Кристина.

— Просто, вчера ты меня обидел. Ушел, а я осталась одна.

— Ты осталась с семьей.

— Без пары. Ты знаешь, что я хочу сказать.

Ответа не последовало. Только шаги. Дверца шкафа отъехала в сторону, опять же, не там, где находилась я, и в проем залетел второй тапок. Черт, нашла таки.

Она ушла быстро, но не настолько, как мне хотелось бы. Еще минут десять изводила Раневского, а заодно и меня, бессмысленными вопросами и завуалированными претензиями, а после, видимо, потеряв надежду на что-либо, раздраженно попрощалась и хлопнула дверью. Но страх быть обнаруженной меня все еще не покидал. Сама выходить из своего укрытия я не рискнула, поэтому пришлось дожидаться какого-никакого сигнала своего "напарника". Он постучал по дверце шкафа и тут же за нее потянул. Я в это время отодвигала вешалки с одеждой, чтоб хоть как-нибудь подняться.

— Не надо дергать вещи, они все из химчистки.

— Да мне плевать, — прищуриваясь от яркого света, я выползла в комнату и тяжело вздохнула. — Я знала, что эта твоя — та еще сучка.

— Я бы не сказал, что ты лучше, — ответил Раневский, закрывая шкаф-купе.

Слова заставили меня обернуться и возмущенно взглянуть на остриженную голову. Я хотела еще добавить, что они друг друга стоят, но теперь бы мои слова обрели другой смысл, которого я в них не вкладывала. Поэтом мне пришлось успокаиваться, пока я натягивала шлепки. На более холодную голову я ответила:

— Ты не знаешь многого как о ней, так и обо мне. Так что не надо трепаться раньше времени.

— Ну ты и заноза, — он не стал дожидаться окончания моих слов и произнес это уже выходя из комнаты. — У тебя никогда не будет нормального мужика с таким характером.

— Скажешь еще что-то, и я обещаю, что у тебя отпадет потребность в нормальных женщинах, — хмуро ответила я вслед Раневскому и поплелась за ним.

— Об этом я и говорю, — он опять "любезно" открыл передо мной дверь и махнул головой в дверной проем. — Гоу.

Хотела ответить еще что-нибудь колкое и неприятное, но решила, что на сегодня хватит. Да и понятно было, что если не прекратить пререкания сейчас, то они продолжаться даже когда я выйду за дверь. Поэтому рассудив здраво приняла насмешливый вид и направилась к выходу.

— А ты по себе не суди о моих отношениях с другими. Вряд ли я когда-нибудь смогу сказать тебе что-то реально хорошее.

Парень приподнял бровь:

— То есть с другими ты лапочка? Интересно было бы по...

— Не ищи другого смысла, Федя, там, где его нет, — перебила я его, как раз проходя мимо, и легонько похлопала Раневского по плечу.

Он в ответ на вольность только хмыкнул и скрестил руки на груди. Уже когда я спускалась по лестнице, вслед донеслось:

— Если что, мой номер у тебя есть, Лопушок.

Я закатила глаза, спустившись на свой пролет, и подняв взгляд вверх, громко ответила:

— Именно поэтому я тебе никогда не позвоню.

Сверху послышался смешок.

Я осторожно потянула за ручку и дверь поддалась. Дай Бог, квартиру Марата не обчистили по моей глупости. Дважды клацнул замок, отделяя меня от внешнего мира. Я оглянулась — обстановка не изменилась с тех пор, как я была здесь в последний раз. Возможно, никто еще даже не проснулся.

Первым на кухню вышел Марат. Ну, не то чтобы вышел, да и не то чтобы весь. Так, показался из-за угла, зацепил свой взгляд за мою тушку, подмигнул и скрылся обратно. Знал бы он, откуда я пришла полчаса назад, не выглядел бы таким довольным.

Пока я, обхватив сонную голову, попивала холодную воду, в первой начала постепенно проясняться следующая ситуация. Судя по давнему разговору с Маратом и Лешей, настолько давнему, что в те времена я все еще встречалась с мелким (не мезозой, конечно, но и не вчера), над ними проживал не просто назойливый, громкий и ужасный сосед, а что ни на есть настоящий бывший одноклассник кэпа. И не просто одноклассник, а тот, кто увел у парня любовь всей его юной жизни. Однако, привет.

Подумать только, провести в одной школе столько лет, пережить такой острый конфликт и в итоге оказаться через стенку друг у друга. Только вот, кажется мне, Раневскому на подобное попросту плевать. А Марат пока еще не равнодушен. Пусть Полина и захватила его мысли, но вряд ли она сможет утихомирить чувство мести, а уж поверьте, кэп, имея только одну откровенно негативную черту характера, вложил в нее всю душу.

Все, в принципе, прояснилось. Непонятным оставалось только одно: как и почему девушка, которая полюбила хорошего Марата, ушла от него к плохому Федору? Что сделал последний? Заваливал подарками? Засыпал комплиментами? Пообещал звезду в ее честь назвать?..

Возможно, несколько лет назад его характер не был настолько испоганен. Если та девушка смогла его полюбить настолько, чтобы расстаться с кэпом, то каким был Раневский? И что его в итоге так сильно испортило? От хорошего плохими людьми не становятся, как показывает практика.

Представлять Раневского пятилетней давности было не очень просто, но... немного усилий, и вот он, школьник и первокурсник, только что сформировавшийся юноша, выращенный в богатстве и роскоши. Наверняка, любимец родителей, баловень судьбы. Не сомневаюсь, что дерзость и самоуверенность в нем едва ли не от рожденья, но в разумных количествах эти черты часто помогают встать на ноги.

Сверху донеслись первые басы какого-то трепа, и как бы я не пыталась нахмурить лоб, секундную усмешку мне спрятать не удалось даже от самой себя. Надо же, а я думала, что это Кристина — любительница громкой музыки, и всерьез держала на нее зло. Ну, мое маленькое зло никуда не делось, с рук этой мымре сошло только половина греха, остальное до сих пор на ее свинской совести, так что не все так просто.

На этого меломана я могу хоть как-то повлиять. Надеюсь.

"Можешь прекратить это безобразие?"

Отправить "Ф. Р."

Скучновато.

Переименовать контакт. Пусть будет "Раневский".

Едва я успела сохранить, как пришел ответ.

"Музыка будет играть. У меня есть рок и реп. М?"

Я закатила глаза, невольно уперев свой взгляд в потолок. Сидит сейчас где-то там и действует всем на нервы. До чего же многофункциональный человек.

"Рок."

Отправить. Выбор был очевиден, по-моему.

Ответ пришел незамедлительно и одновременно с тем, как над головой переключили музыку.. Ну да, идти то ему всего лишь через стенку.

"Я так и думал".

* * *

Август разрыдался, как девчонка. Возможно, потому что не хотел уходить. Возможно, потому что осень уже послезавтра. Но он все лил и лил с небес нескончаемый поток воды, всем своим видом давая понять столь плохое настроение.

Третий день дождь то утихал, то возобновлялся с новой силой. Город начинал привыкать к шуму падающих капель, но все же был повержен в уныние, как и все его жители. Лето обреченно уходило, уже практически отдав бразды правления старшей рыжеволосой сестре.

Не могу сказать, что я поддерживал настроение города, скорее, я его просто не замечал. Честно говоря, я дождя при свете дня и не видел. Только вечером, направляясь на работу, да с рассветом в пять утра, прежде чем упасть на постель лицом вниз.

Раньше моя работа не казалась мне такой изнуряющей. Управляющий в ночном клубе, я вас умоляю, чем там можно управлять. Наверное, мне в первую неделю давались поблажки свыше. А уже после началось что-то невообразимое.

Первый инцидент произошел практически на следующую ночь после свадьбы. Какой-то придурок из пригорода, младший сынишка одного из коллег отца, пронес в заведение травку и начал ею торговать. Один из моих друзей его заметил, свистнул охране и начался "прочес". Не то чтобы наш клуб был обителью благопристойности и целомудрия, но, как и во всех остальных подобных заведениях, у нас со своим нельзя. И чтобы не распугать отдыхающих, мне пришлось лично провести с ним беседу в одном из подсобных помещений. Руки кровью марать я не стал, просто очень серьезно поговорил, и используя влияние как своего, так и его отца, заставил забыть парнишу об этом месте раз и навсегда. Дурь изьяли. Имя было внесено в черный список, а непосредственно парня вместе с его дружками аккуратно погнали из клуба через запасной выход.

Последние две недели я просто перестал пить на работе. Мне не хватало на это времени, по правде говоря, и желание отсутствовало. Да и перед закрытием приходилось помогать охране и выводить народ едва ли не силой. А треш, который начался с августовскими ливнями, вымаривал настолько, что просыпался я уже в вечерних сумерках, выпивал пол литровую чашку кофе одевался и как зомби возвращался в один и тот же ад. Объяснение феномену царившего ночью отрыва оказалось до невозможного простым: каникулы на исходе, а днем, из-за погоды, заняться нечем. Молодежь тоскует весь день, грустно смотря в окошко, а в десять вызывает такси и несется навстречу приключениям. Жаль, что наши с ними пути в итоге пересекаются.

Сегодня утром я вернулся домой раздраженным и злым. Кажется, еще месяц в таком темпе, и я возненавижу всех, кто младше меня хоть на пару лет. Если в этом возрасте нет мозгов, то вряд ли чтоб они появились спустя годы. Некоторое время перед сном я "развлекался", представляя себя в образе бурчащего деда, который то и дело сетует на жизнь и негодует, мол, мы такими не были, что за молодежь пошла, и все в этом репертуаре. Но надолго меня все равно не хватило, я успел лишь немного послушать музыку, перекусить, принять душ, и завалился спать.

В последнее время моя работа стала мне и развлечением, и местом встречи с друзьями, и источником дохода, и даже местом поддержания физической формы. Хотя для бассейна я по-прежнему находил время, но уже гораздо меньше, чем раньше. Покатушки за городом плавно исчезли из моего времяпровождения прямо в разгар сезона. Я бы и не против отдохнуть вечер за рулем, но один выходной в неделю, да еще и во вторник, не позволит мне этого в любом случае.

— Зачем тебе эта работа, если ты на ней так устаешь? — спросила меня Динка, однажды позвонив в субботу утром. Ее целью было вытащить меня на прогулку с мелким, пока она сходит на очередное свидание.

— Затем, что мне надо на что-то жить.

Мне предлагали скользящий график, сутки через двое, но оплата была значительно меньше и едва покрывала все расходы. А с одним выходным в неделю количество денег увеличивалось, а количество расходов обратно пропорционально уменьшалось. Не скажу, что я начал копить на что-то, но зато (!) у меня появились личные, кровно заработанные, свободные деньги. Отец бы мной гордился. Если бы вообще интересовался, что происходит в моей жизни. Впрочем, особо долго о нем не пришлось вспоминать, чтобы он самолично не явился перед моим взором как раз тогда, когда я открыл глаза. Спросонья мне казалось, что это всего лишь продолжение странного полуденного сна, но чем больше я всматривался, тем больше прояснялась картина: это не глюк.

— Привет, — просипел охрипшим голосом, поднимаясь на локти и подтягиваясь к подушкам.

Отец прищурился, внимательно всматриваясь в лицо сына, и медленно разогнул спину, явив идеально ровную осанку и уже проявившийся несколько лет назад животик.

— Спишь? — мужчина обвел взглядом комнату и, скривившись, уставился на валяющиеся джинсы. — Я решил к тебе в гости заехать.

— Я вижу, — буркнул я в ответ.

Зевок удержать не получилось.

Отец у меня, конечно, не деспот, но мягко говоря, и не подарок. Пообещать полную свободу, а потом нежданно явиться, — это определенно в его стиле. Поэтому не сказать, чтобы я был очень удивлен. Скорее, воспринимал это как некую обязаловку, без которой жизнь казалась бы скучной.

— Поднимайся, — кивнул мне мужчина, разворачиваясь к двери. — Есть разговор.

Я перекривил отца, когда тот вышел, и на секунду нырнул под тонкое покрывало. Надо подниматься. Родитель редко когда вызывает меня на подобные беседы, а испытывать его терпение в такие моменты желания нет.

Когда я вышел на кухню, одергивая края футболки, отец уже занял центральное место за высокой стойкой. Да, была у него привычка восседать во главе стола, возникшая в результате многолетней работы в личном кабинете. Теперь он начальник не только в областном совете, но и в остальных местах, где территориально возможно занять лидирующую позицию. Сейчас это моя кухня.

— Будешь кофе? — предложил я, уже открывая пачку. — Только у меня растворимый.

— Давай, — отец не особо привередлив в пище, но вот многолетние привычки делают свое. Потому мне и пришлось предупредить.

Пока кофеварка готовила нам утренний напиток, никто не проронил ни слова. Но как только большая чашка опустилась на столешницу перед мужчиной, тот заговорил:

— Не думаю, что ты доволен моим визитом.

Ответить было нечего, поэтому я лишь промолчал, встретившись с родителем взглядом.

— Да я и сам не хотел тебя беспокоить, тем более — сейчас. Как работа? — он отхлебнул кипяток и ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Нормально. Вот, — я взглянул на часы, — Вернулся оттуда три часа назад.

— Проблемы есть какие-то? — поинтересовался он как будто невзначай. Но мне больше остальных было известно, что скрывается за напускным безучастием.

— Никаких проблем.

— Хорошо.

Отец вновь отпил и немигающим взглядом уперся в чашку. Я подождал некоторое время, наблюдая за темными с проседью висками, и первым поддел всплывший ранее вопрос, спросив о "серьезном разговоре".

— А, да... — мужчина вздохнул и провел ладонью по волосам. — Он, в принципе, не серьезный, но... Сам знаешь о том, что мне нужно поддерживать хорошую репутацию. Без семьи этого, понятное дело, не получится.

— И что же это будет? — подозрение уже прокралось в мои мысли.

Родитель поднял глаза.

— Ничего особенного. Ежегодный благотворительный аукцион.

— Кажется, раньше вы справлялись без меня, — спокойно произнес я, скрывая возникшее раздражение.

Ненавижу все эти вечера, где большие дяди меряются, у кого "длиннее". И успешно их раньше избегал, представляясь перед отцом зажравшимся, асоциальным сынишкой.

— В списках на сентябрь уже заявлено наше семейство в количестве шести человек, — суховато заметил мужчина.

— Шести?

Растерянность скрыть не получилось. Не помню я, чтобы у моих родителей были дети, кроме меня и Динки, а других вариантов, откуда могли взяться еще два человека, в голове не возникало.

— Диана упоминала, что у тебя есть девушка, так что мы с матерью подумали и решили: а почему бы и нет. Ты ее нам не показывал. Откуда она? Чья дочь? Она знает, как себя вести? — темные глаза пронзали меня пытливым взглядом.

— Диана тоже не одна придет? — я не знал, что меня сейчас заботило больше — то, что мне придется идти на этот вечер, или то, что придется тащить с собой Кристину.

— Само собой, — отец проследил за моей реакцией, а после поднялся с места. — Я планирую выкупить парочку самых дорогих лотов, если, конечно, Воронцов не потянет свои лапы раньше меня. А вы в это время просто посидите рядом. Главное, без твоей обычной дурости. Ты понял? — добавил он, пытливо разглядывая мое лицо.

— Да.

Выбор отсутствовал. Отец, как обычно, не спрашивал, а ставил перед фактом.

— Вот и отлично, — кивнул он, и залпом влил в себя остатки кофе. — Думаю, с этим мы разобрались.

— Ах, да, — вспомнил мужчина, уже подходя к двери, а я в это время беззвучно плелся следом, — Только попробуй явиться как в тот раз, — последние слова были выделены особой интонацией.

Тот раз — это мой первый, и до этого времени последний, выход в высокое общество. Вышел я, конечно, красиво, в одних шортах и кедах, как раз после бассейна, и дресс-коду не соответствовал. На само мероприятие меня попросту не пустили, отец не говорил со мной две недели, зато это событие обсуждалось дольше, чем сам вечер. Так что да, мою попытку отмазаться можно назвать успешной. И все это работало уже несколько лет.

— А если моя так называемая девушка не захочет? — выдал я вариант, чтоб посмотреть на реакцию отца.

Тот остановился прямо возле входа и с задумчивым видом уставился на меня через плечо. Прошло секунд пять, прежде чем от него поступил ответ:

— Захочет.

Родитель открыл дверь, сделал шаг на лестничную площадку и вновь обернулся:

— А нет — найдешь себе другую.

— В следующий раз трепайся меньше о моей личной жизни, окей?

Свет фонарей расплывался вдоль дороги, и на мгновение можно было представить, что я сейчас не в авто, а в самом настоящем космическом корабле. А мимо мелькают огни звезд, пролетаемых со скоростью света, как в старой доброй фантастике, и вокруг невесомость и темнота. Ощущения точно не были хуже.

— Пи*дюк.

— Теперь буду в курсе, что ты родительская шестерка, — недовольно проговорил я, ставя на громкую связь.

Голос сестры раздался на весь салон:

— Откуда мне было знать, что задумал отец?

— Просто я тебе больше ничего никогда не расскажу.

— Надо мне, — фыркнула Динка. — Твоя жизнь меня вообще мало интересует.

— Я рад, Диана, наконец-то ты до этого доросла. Кстати, — я нажал на педаль газа, выезжая за город. — Кого ты приведешь?

— Пока думаю, что Виктора. А там посмотрю, — сразу же переключилась на другую волну сестра.

— Это тот, который директор на каком-то предприятии?

— Бизнес у него, Федик. Он владелец, а не директор, — послышался вздох и шуршание.

— Надеюсь, он помладше предыдущего? — с надеждой спросил я, расслабленно откидываясь на сиденье.

— Ему только тридцать два, самый сок, — хихикает девушка, а я в ответ морщусь.

— Жесть, не посвящай меня в это больше.

Я обгоняю ауди, вдавливая в пол педаль, и уже позади слышу длинный монотонный сигнал. Сигналю два раза в ответ. Увидимся на месте.

— Ты куда сейчас? — по звуку девушка догадалась, что я в дороге.

— Почти приехал в Сонное.

Был когда-то такой поселок в пяти километрах от города — Сонная Балка. А в нем располагался асфальтовый завод в купе с сельхозпредприятиями. По всему, когда распался СССР, все распродали, технику увезли, завод закрыли, а местные жители порезали и сдали на металлолом остатки. За неимением работы, здания ферм разобрали практически по кирпичику, а на завод, с его залитыми бетонными стенами, сил просто не хватило. Наступили голодные девяностые, когда люди массово рванули за товарами в Турцию, а остальные уехали искать легкой жизни. Сейчас в этом поселке живет человек сто от силы. Выживают за счет теплиц да собственного хозяйства.

Что же здесь забыли я, та ауди, которая мне сигналила, и еще полтора десятка машин?

Есть одно место за населенным пунктом, прямо от завода и до ближайшей фермы, длинною в два километра и с идеально ровным асфальтом — испытательный путь, на котором тестировали качество продукта. Шириной в две полосы, дорога была идеальным вариантом для выяснения отношений между друзьями и недодрузьями, а также единственным местом по периметру города, на котором не встретить ни одного полицейского. Туда я и направлялся.

— Опять своими гоночками увлекся, — привычным уставшим тоном протянула сестра.

— Я их и не забывал, — я сбросил скорость, чтобы съехать с освещенной трассы в поселок. — Как только появилась возможность...

— Ты уволился, что ли? — не дала мне договорить Динка.

Я фыркнул в ответ:

— Не дождешься. Взял себе выходной.

— А-а, — протянули в трубке слегка разочаровано.

Сестре вообще не нравилась моя работа. Ни тем, что виделись мы в последний раз полтора месяца назад, ни тем, что на меня теперь Даню не спихнуть. Второе тут, естественно, преобладало. А ко всему еще и бесплатный транспорт исчез из ее жизни. Мне ли не знать, как дорого обходится такси, когда ты находишься на родительском финансировании. Я до двадцати лет без личных колес ходил, в отличие от большинства друзей.

— Где малой?

— Маме на два дня поручила. Он ее так и называет бабушкой, а она бледнеет каждый раз.

Мне до сих пор было сложно осознавать, что маман стала бабушкой, а каково это ей принять... Хотя, сколько лет прошло, уже пора бы привыкнуть.

Я оглянулся на проплывающие мимо домики.

— Сто процентов, отец замешан.

— Я тоже об этом думала

На кромке еще светлеющего после заката неба из-за деревьев выглянул угрюмый черный силуэт завода. Я заметил мелькающий то тут, то там свет от фар уже подъехавших машин.

— Давай, систер, я на месте.

— Ага, — протянула она грустно.

— Удачи с твоим Виктором. А мне ночью не набирай по сто раз, я буду занят.

На старте уже стояли серебристая Infiniti моего друга из соседнего города и желтая Ferrari одного выпендрежника из загородного коттеджного поселка. По сути, самые статусные авто были у этих двоих, у меня и еще та же едущая за мной ауди, потому и соревноваться нам приходилось между собой. Но лично я всегда отдавал предпочтение Давидычу.

Он как раз на пару с соперником сорвался со старта, подняв в воздух килограмм пыли.

Я припарковался рядом с остальными, вышел из авто и оперся на передний бампер в ожидании. Кивнул, приветствуя некоторых знакомых. Парни потягивали какие-то энергетики, девчонки, которых первые "незаметно" лапали при свете фар, хихикали, бросая на меня скользящие взгляды. Никого из представительниц прекрасного пола раньше здесь не видел, были другие. Да и по их реакции на мой приезд можно понять, что меня они видят в первый раз. Хотя, неудивительно, если вспомнить, сколько я здесь не появлялся.

— Сегодня не работаешь? — Воронцов-младший, вышедший из ауди, протянул мне пачку "Бонда".

Я отрицательно махнул головой — не курил уже целое лето, и особо не хотелось.

— Взял отгул.

Тот в ответ пожал плечами и вытащил одну сигарету.

— И то верно, — из кармана летних зеленых брюк выудил зажигалку, щелкнул огнем, прикуривая, сделал глубокую затяжку. — А я только с начала сентября устроился.

Я удивленно на него посмотрел: чтобы заставить Воронцова работать, нужно было едва ли не нож к горлу приставлять.

— Кем?

— *лять, не поверишь, — замотал он головой, корча недовольную рожу.

— Да ладно тебе, — недоверчиво протянул я.

— Охранником.

Он выжидающе уставился на меня и, добившись полного офигения, продолжил.

— У бати в торговом центре. Я охренел.

— Я тоже, — пришлось признаться.

— Сказал, пока так полгода не проработаю, квартиру не получу.

— Жестко.

— Он меня в первый же день спалил, — хмыкнул Воронцов. — Увидел в камеры наблюдения, ска, как я сижу в кафе возле кинозала, позвонил и сказал помахать ручкой.

Я не сдержал смешок. Парень, глядя на меня, грустно вздохнул и медленно затянулся.

— У меня в восемь утра смена начинается, а в три — заканчивается. Каждый день.

— А выходной когда?

— В этом-то вся соль, понимаешь, — он сбил пепел с сигареты. — Сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, январь и февраль я работаю без выходных.

— Не п**ди, — фыркнул я.

— Не веришь? Вот никто не верит, — обреченно произнес брюнет. — Приходи в любой день в "Юнону", посмотришь на меня в форме. Как обезьяна там, — он пошатал головой из стороны в сторону. — Е

* * *

ный стыд.

— Я днем сплю, — ответил я, наблюдая, как серебристая тачка приближается к финишу. — У меня с девяти вечера и до пяти утра.

— Херово.

Я молча согласился.

Давидыч пролетел первым, и постепенно сбрасывая скорость, описал круг на большой площадке при заводе. Сразу же за ним ехал понтёр, и вместо того, чтобы пощадить машину, с визгом притормозил нос к носу с моим порше. Я критически осмотрел передний бампер, которому практически угрожали, и бросил на выходящего из желтянки тяжелый взгляд, который не сулил чуваку ничего хорошего.

— Хай, бургеры, — махнул он рукой, насмешливо ухмыляясь.

Но от тачки не отходил, ссыкло. Отвечать ему желания не было, поэтому мы с Воронцовым в ответ только кивнули.

Бесил он всю обеспеченную братию по полной, к тому же сам парень не знал границ ни личного пространства, ни норм поведения. И называли его поэтому Жуком, уже полтора года как убрав характеристику Навозный. Она подразумевалась сама собой.

В это время как раз подкатил Давидыч.

— Наконец-то! — он едва ли не ураганом подлетел к нам, радостно протягивая руку. — Решил показать свою рожу на свет Божий?

— Тебе только Бога вспоминать, атеист хренов, — нарочито возмущенно воскликнул я, крепко пожимая ладонь. — Мне кажется, или это солнце наконец-то сделало из тебя человека?

— Иди к херам, — довольно хмыкнул парень, опираясь на правую ногу.

Обычно худой бледный Тимоха сейчас выглядел свежее и здоровее. Чуть подправился, подзагорел, даже рыжие волосы выгорели на солнце.

— Ну что, прогревай свой драндулет, — он кивнул за мою спину, довольно лыбясь. — Если, конечно, не боишься, что после перерыва тебе ничего не светит.

— Я тебя в последний раз вынес вперед ногами, не забыл?

Он закатил глаза:

— Можешь вспоминать теперь это до конца жизни как свое самое большое достижение. Ну что? Просмотришь трассу? У нас некоторые изменения.

— Что за изменения?

— Садись, — Давидыч развернулся, уходя к своему авто. — Щас покажу.

Ступеньки давались тяжело. Лифт, какого-то хрена, не работал, а мне в выходной, да еще и перед сном столько физической нагрузки не в радость. К тому же настроение находилось на уровне абсолютного ноля.

Задел крыло своего порше. Тем гребанным столбиком в конце трассы, который поставили для усложнения. Вот и стало понятно, куда пойдут мои свободные деньги, блин. Теперь только бы дойти без травм, чтобы на работу завтра в нормальном состоянии выйти. Черт. Хорошо, хоть кроме внешнего вида авто ничего не пострадало.

Поднимаясь на свою площадку, нашарил в кармане ключи, вставил в замочную скважину, два раза обернул. Замок щелкнул, и я потянул за ручку. И как только дверь отворилась, замер с широко открытыми глазами.

От самого входа и до спальни сплошным ковром лежала дорожка из лепестков светлых роз. По краям стояли круглые плоские свечи с давно растопившимся воском. Я с опаской взглянул на ковер — нигде не припалено? Вспомнил, что стою в проходе с распахнутой настежь дверью. Неожиданно из спальни тихо заиграла музыка, что-то из легкой американской попсы. Я в это время нащупал ручку, беззвучно вошел и наконец-то прикрыл это безобразие от чужих глаз.

Сомнений не было в том, кто все это натворил. А вот вопрос "как?" наконец-то посетил мою голову и прочно в ней засел. Свои ключи я никому не давал и даже не собирался — личное пространство на то и личное, чтобы остальные не могли попасть в него, когда им вздумается. Я раздраженно выдохнул и бросил связку на тумбочку.

Из-за открытой двери спальни показалась фигура в красном шелковом халатике.

— А я тебя заждалась, — промурчала брюнетка, потягиваясь, чтобы размять спину.

— И давно ты здесь? — я мельком посмотрел на настенные часы — полпервого ночи.

— Нет, — она пожала плечами. — Но шампанское уже не такое холодное, как было два часа назад, — немного игривости в сонном голосе не исправило моего хмурого настроя.

— Как ты сюда попала? — вопрос прозвучал грубее, чем рассчитывал я сам, но смягчать ситуацию смысла не было. Кое-кто серьезно нарушил правила.

Я пересек линию лепестков, направляясь на кухню. Три свечи из десяти потухло. Кристина проследила за ними слегка погрустневшим взглядом, а после пошла за мной.

— Я решила сделать сюрприз, — она остановилась в дверях, пока я наливал в стакан воду из фильтра. — Не понравился?

На мгновение обернулся, одарив ее испытывающим взглядом, чтобы понять, чего от меня хочет эта девушка, а затем отвернулся обратно. Мы так не договаривались, и она это прекрасно осознает.

— Так как ты сюда попала?

Ответом мне была тишина. Некоторое время я стоял спиной, но, так и не услышав ни слова, обернулся и отставил стакан в сторону. Тяжелого взгляда девушка не выдержала. Она склонила голову и глядела куда угодно, но не на меня.

— Не хочу тебя ругать, как непослушную собачку. Сама понимаешь, что нарушила наше соглашение.

— Я всего лишь хотела порадовать тебя, — вздернув подбородок, проговорила брюнетка. — Вот, — она распахнула халатик, под которым оказалось только красное кружевное белье.

Я провел взглядом по фигуре и остановился на решительно настроенном лице.

— Потуши свечи, Кристина. Ковер дорогой.

Решительный блеск карих глаз потух, плечи опустились вниз. У меня вырвался тяжелый вздох. Глаза словно запорошило, я зажмурился и потер их пальцами.

— Ты такой уставший в последнее время, все никак не мог назначить встречу... — начала девушка. — Я начинаю скучать по веселому нахальному парню, с которым познакомилась несколько месяцев назад.

— Тебе не надо скучать, — начал устало объяснять я, словно пятикласснику, не запомнившему таблицу умножения с десятого раза. — И радовать меня тоже не надо. Мы с тобой только помогаем друг другу, понятно?

Кристина поджала губы, не зная, что ответить, а после резко развернулась и ушла в коридор. Я последовал за ней и застал ее за тем, как она тушила последнюю свечку, сжимая огонек между тонких пальцев.

— И мне нужна твоя помощь, — продолжил напирать я. — Благотворительный вечер в средине сентября, нужна спутница.

— Ты же знаешь, все что угодно, — глухо послышалось в ответ. — Ты мне со свадьбой помог, я тебе в ответ любую просьбу, — не поворачиваясь лицом, проговорила она, поднимаясь с корточек. Я увидел, как опустились ее плечи в глубоком вздохе, а затем фигура в красном халате прошла в спальню, пиная по дороге лепестки.

Я последовал за ней, с удивлением наблюдая, как она скидывает халат и поднимает с кресла платье цвета мокрого асфальта.

— Извини, что так получилось, — вдруг обернулась брюнетка.

— Вернешь то, чем открывала?

Фраза сработала как ушат ледяной воды. Кристина поджала губы и сглотнула. Со мной нельзя так вести себя, даже если начинает казаться, что имеешь право. Не стоит пытаться.

— Вот они, — кивнула на связку, лежащую на столе. — В холодильнике шампанское, хочешь — выпей сам.

Девушка расправила платье и начала его натягивать, пытаясь наиболее выгодно показать свою фигуру. Я в ответ только покачал головой.

— Куда ты пойдешь в такое время? Оставайся, — мне стало ее жалко.

Но именно этого мы и пытались избежать, когда договаривались обо всем наперед: никаких соплей, только секс и взаимовыручка в разных ситуациях. Я осмотрел комнату на наличие лепестков, но видимо девушке хватило сил только на коридор. И слава Богу.

— Можешь лечь здесь, — предложил я. — Я пойду в зал.

— А ты не хочешь?.. — она оттянула лямку бюстгальтера и вопросительно на меня посмотрела.

Я покачал головой:

— Я устал и мне надо подумать, — в кои то веки я отказался от... самому не очень вериться. В комнате стало вдруг душно и жутко неудобно, особенно от того, как задрожали губы Кристины... — Спокойной ночи, — кивнул на прощание и поспешил выйти из спальни.

* * *

*

Я закинула ногу на ногу и отпила гранатовый сок из стакана. Пока это все, что я могла себе позволить в финансовом плане, выходя вечером погулять. И выходила я только третий раз за этот учебный год, который получался у меня на удивление геморойным. Не знаю, по старой памяти или в виду своей вредности преподаватели ставили мне честно заработанные баллы едва не скрипя зубами. В последнее время мне на ум приходило сравнение с велосипедом, у которого заклинило тормоза, но я все равно тащу его по гравию и пыли на некрутящихся колесах. Вот честное слово, ощущение до боли знакомое. Может быть, весь преподавательский состав до сих пор думает, что нужно исполнять указания Раневского годичной давности, кто их знает. Хорошо только то, что всеми любимая Ирис не пошла на провокацию (а возможно она ее просто не заметила). Так что с ее предметом у меня проблем не было, как это ни странно.

Хотя, эта борьба с учебной системой держит меня в тонусе, так что хоть какой-то плюс от нее есть. Но я уже немного подустала. А говорят, с третьего курса зачетка должна работать на студента, ага.

— Хорошо, что погода еще не испортилась, — протянула Полина, расправляя плечи и откидываясь на спинку кресла.

Мы разместились в нашем любимом "Сладком Вечере" на открытой площадке, которая появилась в этом году. Плетеные стулья, легкие столики словно связанные из соломы, белые зонтики — все в лучших традициях ресторанного дела. Еще и температура радовала — не меньше двадцати. Люблю такую осень.

— Организаторы поставили еще один квест на начало октября, — раздумывая о своем, произнесла спортсменка. — Похолодания вроде как начнутся с ноября.

— Вы командой участвуете? — поинтересовалась я.

На время моего пребывания в команде таких турниров не наблюдалось. А этим летом прошло сразу три, и в каждом из них кэп занимал призовые места. Полина, естественно, тоже активно в них участвовала, потому я и была просвещена в этой теме.

— Само собой. Только мелкий ерепениться.

— Почему это? — удивилась я.

Полина хмыкнула:

— В учебу ударился.

— А, ну да, — с понимающей улыбкой закивала я.

Леха в этом году закончил колледж и перевелся в университет, только вот из-за не очень высоких оценок поступил на второй курс. И был этому совсем не рад. Еще в большем восторге находилась Алена, в группу которой парень в итоге попал.

— Я не очень понимаю, что там у них происходит, но, похоже, кое-что завязывается, — Поля вздохнула. — Мелкий дома постоянно скандалит с Маратом и тыкает мне, чтобы я забрала с его глаз "своего боевого воробья".

— А вот и воробей, — я заметила приближающуюся фигурку в легком джинсовом комбенизончике. — Она, кстати, тоже не очень-то любит мелкого.

— Ну, ты знаешь, в фильмах с этого чаще всего и начинается большая лавстори, — спортсменка пожала плечами.

— В жизни, поверь, все происходит совсем иначе, чем в мире фантазий сумасшедших режиссеров, — со знанием дела ответила я.

Уж мне ли не знать.

— Вы же с ним уже нормально общаетесь, — многозначительно подняла брови Полина.

Я выразительно фыркнула и закатила глаза.

— Наше "нормально" это утро в июне сорок первого. А кое-кому не хватает драмы в личной жизни.

— Я тебя умоляю, — состроила рожицу девушка и хитро улыбнулась. — Спорим, у тебя есть его номер?

— Чей номер? — Алена кинула сумку на кресло и плюхнулась на место между нами.

— Психиатра, — язвительно произнесла я. — Кое-кому пора подлечить серое вещество.

Полина свела глаза к переносице, изображая сумасшедшую, и мы засмеялись, оставляя мелкую в некой прострации.

— Не знаю, как Поле, — Чиж с подозрением посмотрела на девушку. — А этому засранцу, который не знает даже того, что нужно соблюдать субординацию, точно нужен психиатр. Вы же понимаете о ком я?

— Еще бы не понять, — кивнула я. — Что опять случилось?

Девушка пододвинула кресло вплотную к столику и оперлась на него локтями.

— Поскольку я староста группы, то на мне висят все организационные вопросы, а ко всему и честь группы. А этот олух просто не понимает, насколько я загружена! На мне газета!

— В чем проблема? — Полина подалась вперед.

— Проблема в том, что... — девочка замялась и горестно выдохнула. — Дурак он...

...

— Можешь отнести это на кафедру?

Ей пришлось просить его, потому что вся группа успела покинуть аудиторию раньше, пока девушка складывала в сумку журнал группы и остальные принадлежности.

— Алена, закроете аудиторию и отнесете ключ на вахту, — произнес преподаватель привычным уставшим тоном и, увидев кивок, покинул помещение.

— Почему я должен их относить? — взвился Леха, глядя на девушку снизу вверх.

Он все еще сидел за столом, пока староста всем своим миниатюрным ростом возвышалась над ним (едва ли на полторы головы).

— Потому что я тебя попросила, — как само собой разумеющееся ответила она.

— Слушай, мы же с тобой обсуждали...

— Вот именно! Мы обсуждали, и я сказала, чтобы ты больше никогда не вспоминал то, что произошло на свадьбе. А ты уже в сотый раз...

От тяжелого взгляда исподлобья девушка невольно умолкла.

— Тогда зачем ты меня дергаешь каждый день? — угрюмо и резко спросил Леша.

Чиж глубоко вдохнула и выдохнула, шумно выпуская воздух. Тонкий пальчик уперся в стопку документов на столе перед юношей.

— Потому что ты — двоечник, а я — ста-ро-ста. И мне надоело возиться из-за тебя с этими бумажками!

— Так не возись! — гаркнул парень, подскакивая. — Выброси их в окно и отстань от меня!

Он посмотрел на Алену взглядом разъяренного быка, и, подхватив рюкзак со своими вещами, вылетел в коридор.

...

— Я просто не понимаю, почему у него шарики за ролики заехали, — пожала плечами мелкая, скрывая от остальных основную причину конфликта.

— Если у меня получится, я с ним поговорю, — спокойно произнесла Поля.

— Не думаю, что стоит, — брюнетка покачала головой. — Мне кажется, у него происходит необратимый процесс распада личности.

— Может быть, он просто влюбился? — предположила я, наблюдая за реакцией мелкой.

Та на несколько мгновений замерла, скорее всего, примеряя ситуацию на себя. А может быть, и образ объекта Лешкиной любви. Она смотрела вперед неотрывным взглядом, даже не моргая, пока наваждение перед темными глазами не прошло.

— Да нет, не может быть, — покачала головой.

— Почему же? — подыграла мне Полина. — В университете полно хороших девушек, может быть его избранница ходит вместе с ним в столовую, или учится на одном потоке.

Мы встретились со спортсменкой взглядами и еле сдержали улыбки. Мелкая опять задумалась и, не контролируя движения, начала тарабанить пальцами по столу. Теперь же в ее воображении мелькали образы сотни симпатичных девушек, которые крутятся вокруг ненавистного двоечника.

— Ну и хрен с ним тогда! — неожиданно воскликнула Алена, откидываясь на спинку стула и испугав при этом нас с Полей. — Пусть делает, что хочет, мне все равно.

До чего же сильная штука — ревность. Действует, как наркоз, распространяясь по всему телу, и вытаскивает из подноготной тайные желания и страхи. И пусть эти желания и страхи не всегда видны ее испытавшему, но для окружающих открывается вся картина чувств ревнивца.

— Наверное, это Рита... — отвлеклась Полина, прищурено вглядываясь в силуэты за моей спиной.

Солнце светило прямо ей в глаза, и поэтому различить что-либо оказалось трудным заданием.

— А с ней еще кто-то...

— Илона? — я обернулась назад, но с непривычки ничего не разглядела.

— Только если она перекрасилась в брюнетку, — ответила спортсменка. — И завела себе нового парня.

— В смысле? — не поняла я, попытавшись вглядеться в приближающиеся фигуры.

Алена сбоку тихо протянула:

— Вот это поворот.

— Всем привет! — радостно поздоровалась Рита, подбегая к столику раньше остальных. Она перецеловала всех по очереди и позвала официанта. — Можно нам сюда еще два кресла?

— Привет, — махнула гривой черных кудряшек подошедшая девушка, и я наконец-то смогла рассмотреть новых гостей. А вместе с тем и ужаснуться вероломности той самой бабки, которая соткала нить моей судьбы.

— Это Кристина, помните? — Рита осмотрела нашу компанию. — Мы вместе с ней на свадьбе гуляли. Сестра Кирилла.

— Помним-помним, — кивнула Алена, даже не глядя на брюнетку.

Ее взгляд был прикован к стоящему рядом парню.

— А это... — начала было Кристина, но договорить ей не дали.

— Мы знакомы, — Раневский плюхнулся на предпоследнее свободное кресло, так некстати оказавшееся рядом с моим.

— Откуда? — удивилась девушка, даже не обратив внимания на его поведение. Видимо, она к такому привыкла.

— Я ведь тоже был на свадьбе, — с ленцой произнес парень. — Да и вообще, — он натянуто улыбнулся и медленно осмотрел нашу компанию, — мы все старые друзья.

— Такие старые, что уже враги, — пробурчала я, и меня услышали только Раневский и Алена.

Они одобрительно хмыкнули. Вместе. Сговорились, что ли.

— А ты мне только о Рите рассказывал, — тихо произнесла Кристина.

Появился официант со стульями. Кристина с замужней подругой сели. За столиком повисла напряженная тишина. Не то что бы она мне мешала, даже наоборот. Но никто не мог найти и слова, чтобы начать разговор. Тяжелее всего, видимо, было Раневскому, на которого теперь обращалось внимание абсолютно всех присутствующих. Я старалась вообще не поворачивать голову налево, как будто там находилась та самая сварка, которая "не смотри, зрение потеряешь".

— А мы мимо шли, смотрю, невестка идет, — все же решилась Кристина. — Оказалось, нам по пути. Надо же.

— Действительно, — проговорила Полина. — Вот это совпадение.

За столом опять повисла тишина. Спортсменка выразительно на меня посмотрела, а затем стушевалась из-за того, что кто-то успел перехватить ее мимику. Я начала искать, кто же это сделал, и столкнулась взглядом с насыщенно карими глазами. Мы смотрели друг на друга несколько секунд, а затем одновременно отвернулись. Видимо, брюнетка вспомнила меня, иначе бы почему ее лицо так задергалось. Я уставилась на плетенный стол, осознавая всю глупость происходящей ситуации.

— Как там родители?

Нет, ну надо же было им именно сегодня и именно сюда прийти, еще и встретить Риту по дороге. А нам? Приспичило же собраться, нет, чтобы пятницы подождать. В среду пар меньше, в среду погода хорошая будет, бла-бла-бла.

— Люд, — Алена толкнула меня под локоть, вырывая из мыслей. Я завертела головой, не понимая, что происходит.

— Я говорю, — раздалось раздраженное, — как там твои родители, Лопух?

Я медленно повернула голову к Раневскому, а в моих глазах читалось только: "Какого хрена ты со мной говоришь?"

— Нормально, — ответила я и тут же поймала четыре подозрительных взгляда.

Чувак, ты как всегда, умеешь все испортить.

— Привет им передавай.

Разрушить под ноль.

— Та щас, — фыркнула я, чувствуя, что мои руки нервно потряхивает.

— А мы с Кириллом собираемся завести черепашку, — торжественно объявила Рита, обводя нас всех немного испуганным взглядом.

Ну зачем было их приводить? Зачем? Надеюсь только на то, что им самим станет неудобно, и они скоро уйдут.

— О, какую? — "заинтересовалась" Поля.

— Маленькую, мы уже смотрели в зоомагазине. Они там такие забавные, ползают в аквариумах, — увлеклась рассказом девушка, пока остальные дамы за столом с подозрением посматривали на нас с Раневским. — Для них и корм специальный есть, биодобавки разные. А еще можно в квартире выпускать, чтоб бегала.

— Классная альтернатива ребенку, так держать, — Раневский показал бывшей сокурснице большой палец, на что та нахмурилась и недовольно ответила:

— Назовем черепаху Федором, — и, скрестив руки на груди, добавила: — Я все сказала.

За столом послышались смешки. Раневский, видимо, пожалел о том, что сказал, но от ответной колкости сдержался, можно сказать, прогресс на лицо. Такими темпами через пару годиков человеком станет.

— Лучше так какую-нибудь птичку назвать, — добавила Алена. — С пером. Разноцветным.

Почти все засмеялись, только Кристина непонимающе посматривала то на меня, то на Риту, да Федор волком уставился на мелкую. Видимо, вспомнил события годичной давности. И статью вспомнил, милок.

— Знаете, у нас запланировано кое-что, поэтому мы пойдем, — Раневский без предупреждения поднялся. Кристина даже не сопротивлялась и, выглядя немного раздраженной, поднялась следом.

Запланировано у них. Кое-что. Отговорка или действительно есть чем заняться? Пусть занимаются себе где-то в сторонке и не мешают нормальным людям проводить свой отдых. И вообще, пусть не появляются мне на глаза ни вместе, ни порознь.

— Удачного вечера, — кивнул парень, прощаясь.

И, уходя, подмигнул напоследок. Мне. Я сморщила нос, но он уже зашагал прочь, а Кристина кольнула меня острым взглядом. Увидь она поведение своего избранника во всей красе, то девушка не просто меня кольнула бы, а проткнула, и не взглядом, а десертным ножом.

Когда парочка исчезла из виду, Алена мультяшно расширила глаза и шепотом спросила:

— Что это было?

— Извините, — виновато посмотрела на нас Рита. — Как-то спонтанно все получилось.

— Да я не об этом, — мелкая повернулась ко мне и прищурила глаза. — Что это было, не расскажешь?

— Что? — решила сыграть в дурочку я.

— "Как родители?", "Передавай привет", — она передразнила Федора, как попугай, коверкая и интонацию, и голос.

Я прикрыла глаза ладонью и покачала головой, грустно выдыхая. Когда-то нужно было рассказать все равно, но я надеялась, что это случиться, когда мы будем дамами бальзаковского возраста и все приключения, встретившееся в молодости, станут восприниматься как "сумасшедшие студенческие годы".

— Ничего по сути, — все же открыла глаза я, но смотреть на девочек не решалась, ведь узор на стакане с соком был таким интересным. — Долго рассказывать.

— А мы тут никуда не спешим, — Поля сцепила пальцы в замок.

И произнесла она это с такой интонацией, что я мгновенно поняла — действительно не спешат. Рита почему-то молчала, задумавшись о своем. Поэтому я и уставилась на нее, как утопающий на спасательную шлюпку. Она почувствовала, что на нее кто-то смотрит, и подняла голову.

— Что? — Полина с Аленой теперь тоже почему-то смотрели на нее, а не на меня. — Я не при чем! — замужняя подруга подняла руки, состроив убедительную рожицу. — Были подозрения, но не больше.

— Какие еще подозрения? — я возмущенно наблюдала, как шлюпка превращается в валун, тянущий меня ко дну.

— Я видела, как вы танцевали на свадьбе, Люда. Что мне еще думать? — Рита строго посмотрел на меня, заставив покраснеть.

Все внимание вернулось обратно к моей персоне. Я покраснела еще больше, наверное, с непривычки.

— А теперь выкладывай все, — такой интонации в голосе Полины я еще не слышала.

— Сочинение на тему "Как я провел лето", — насмешливо произнесла Чиж, но ойкнула от того, что спортсменка ущипнула ее за ногу.

Не знаю, сколько именно, но минуты две точно я сидела безмолвствуя, думая с чего начать, что за чем рассказывать и стоит ли вообще говорить о некоторых событиях, произошедших не так давно. Впрочем, ничего криминального тогда не случилось. Только вот как новость о том, что я провела ночь в одной квартире с Раневским, воспримут девочки, предугадать было сложно. Удивительно, но они тоже молчали, давая мне время собраться с мыслями.

Начала я тихо, с того вечера, когда мы в последний раз собрались после сессии. Намекнула им о том, что их давнишние подозрения в симпатии Федора ко мне оправдались, и он мне даже признался, и мы даже поговорили и вроде как расстались с наилучшим на то время впечатлением друг о друге. А после рассказала о том, что парня начала мучать совесть и тут-то он встретил меня, уезжающую домой.

— Так-так-так, — мою тихую неуверенную речь прервала Алена. Вот что значит хитрая журналистская мордашка. — Это уже интересно.

А дальше пошел сказ о том, как он меня домой отвозил, как сыграл роль парня (обычно прищуренные глаза Поли на этом месте стали намнооого шире), как помог разобраться с Веркой, как в итоге закончились наши "отношения". И о том, что больше месяца мы друг о друге даже не вспоминали. Я вздохнула, понимая, что дальше начнется "самое интересное".

О том, как мы с Раневским пересеклись на парковке, знала и Рита. Объяснила, что на свадьбе во время танца произошел разбор полетов, и на этом месте все как будто расслабились и приготовились комментировать мое поведение, но я перебила их стремления своими словами.

— А после свадьбы мы встретились опять. То есть как встретились... Не договаривались, и вообще не знали что так получится. Я с Лехой доехали домой под утро, пришли в квартиру. Мелкий завалился спать в зале, а спальня была занята, — я выразительно посмотрела на Полю, но та даже не моргнула глазом, поэтому скинуть на нее часть вины не получилось. — Вот и вышла на площадку лестничную подышать воздухом, а сев на подоконник — отрубилась. А проснулась уже в совсем другом месте.

Я видела, что вопросы девочек накапливаются, но они меня не перебивали, и на том спасибо.

— Чтобы вы знали, Раневский живет над кэпом.

Логическая цепочка в головах подруг замыкалась очень медленно, но я дождалась окончания этого процесса и продолжила:

— Он подумал, что я его дожидалась и не смог бросить на площадке одну. Вот и затащил к себе. А днем, когда проснулись, я устроила ему взбучку и ушла.

Честно, такой тишины в нашем коллективе я никогда не наблюдала. Наверное, отсутствие Илоны сказывалось — она умотала на неделю в Турцию вместе с мамой на бархатный сезон. Уж она-то выдала бы все, что думает сразу же, как только я закончила говорить.

А то, насколько я ждала от них хоть слова, не передать. Волновалась, как на важном экзамене после ответа, ожидая вердикта преподавателя. В один момент испугалась, что они просто встанут и уйдут.

Но по факту я драматизировала. Девчонки никогда бы не ушли, даже предай я родину, а тут не было и мелкого преступления, и предательства как такового. Да и вообще ничего плохого не произошло, а даже наоборот — главный враг перестал быть врагом.

После некоторого размышления Полина задумчиво на меня посмотрела и размеренно выдала:

— Я сомневаюсь, что у него пропали чувства.

— Не-ет, только не начинайте, — я расслабилась, так как эта реакция намного лучше, чем я ожидала. Пусть и немного странная.

— На мой взгляд, — подала голос Рита, — это больше похоже на дружбу.

С такой стороны на наши отношения с Раневским я еще не смотрела. Нет, ну дружбой это тяжело назвать.

— Подумать только, — вдруг протянула спортсменка. — Два месяца по соседству жили и ни сном, ни духом, — она округлила глаза. — Это же он, получается, громко музыку слушал?

— Кто ж еще, — я хмыкнула.

Критический момент миновал, теперь можно и шутки шутить.

— Ну надо же! — воскликнула девушка. Кажется, с каждой минутой она удивлялась все больше. — Это же одноклассник Марата! Раневский — одноклассник Марата. Представляете? — она обвела нас всех изумленным взглядом.

О конфликте из-за девушки между этими самыми соседями-одноклассниками я решила умолчать. Пока что. Кажется, эта информация должна коснуться только Полиных ушей.

— Знаешь, а ведь он проявил заботу о тебе, — обратилась ко мне Рита, пока две остальные дамы увлеклись новостью. — Не оставил на окне. Чувствует ответственность.

— Он просто подумал, что я к нему пришла. Потому и забрал,— объяснила я так, как понимала сама.

— Но ведь мог и оставить? — предположила подруга. — Зачем ему с тобой возиться? Утром бы поговорили.

— Ну что он, не человек что ли?

И тут новоиспеченная жена наградила меня таким взглядом, что я чуть не поперхнулась.

— Ты серьезно говоришь это о Стервятнике? — с иронией спросила она.

Я пару раз моргнула, переваривая поступившую информацию, и засела за размышления.

— Но он же не Антихрист, почему нет? — ответила спустя несколько долгих секунд в молчании.

Вот тут я заставила задуматься Риту.

— Знаете, это может быть дружбой, — Полина вступила в разговор. — Только если он сам к тебе не придет. Обстоятельства не в счет, всякое бывает.

— Как сегодня, например, — добавила Чиж.

Поля кивнула. Я закатила глаза, поражаясь их лояльности к бывшему заклятому врагу:

— Девчат, ну что за детсад? Зачем ему ко мне приходить?

— Захочет, найдет зачем, — умно ответила спортсменка, а я в ответ лишь фыркнула.

В собственном нежелании с ним видеться я была уверенна на сто процентов. И в его нежелании тоже не сомневалась. Вон он как быстро смылся отсюда, несколько раз рот открыл (не очень удачно, кстати говоря) и "до свидания".

— Вот увидите, мы с ним больше не пересечемся по собственной воле, — заверила я подруг, подняв подбородок.

Злая бабка, плетущая нить моей судьбы, коварно ухмыльнулась беззубым ртом.

Три из десяти, серьезно?

Результат тестирования по пройденным в этом месяце статьям из криминального права меня, мягко говоря, поразил. Во-первых, я его знала, серьезно. Я была уверенна в правильности всех своих ответов, так как подсказывала свой вариант Насте, и та получила все десять. Во-вторых, несправедливое отношение преподов начинало бесить. Я дико извиняюсь, но неужели они так долго не могут понять, что пернатая гордость нашего вуза уже вылетела из гнезда? Давно пора прекратить клевать тех, кто ей не угодил.

— Скажите, почему у меня три? — я подошла к преподавательскому столу уже тогда, когда половина группы покинула аудиторию.

Тощая мадам лет тридцати посмотрела на меня темными, глубоко посаженными глазами.

— Видимо, ты только на три вопроса дала правильные ответы, — произнесла как само собой разумеющееся, чем немало меня разозлила.

— А давайте проверим, — энергично предложила я.

Взгляд исподлобья должен был пригвоздить меня к месту, но на деле я едва удержалась, чтоб не скривиться.

— Не вижу смысла, — возразила безапелляционно преподаватель и вновь уставилась в свои бумаги.

— Я считаю, что ответила правильно на все вопросы. Давайте проверим, возможно, вы перепутали вариант.

— Я ничего не перепутала, Людмила, — металл послышался в ее голосе. — Возможно, вы поставили его неверно.

— Но ведь...

— Ничем не могу помочь.

— Давайте сравним листок с заданиями и моими ответами, — просто так я не собиралась уходить.

Остальные же студенты давно смылись на перемену. Даже Настя убежала, хотя она-то, наверное, сделала это едва ли не первой, увидев мой балл.

Преподаватель в ответ на мои слова прикрыла глаза и шумно выдохнула. А затем начала подниматься, грозно на меня уставившись.

— А давайте вы не будете мне указывать, Лопушок! Никто не виноват, что вы скатились!

— Но я на стипендии, у меня одни пятерки, — начала от неожиданности оправдываться я, хотя своей вины ну ни в чем не видела. Но до чего же воинственно эта женщина выглядела, не передать! Да так, что и меня ввела в заблуждение.

— Вот и прощайтесь со своей стипендией, раз не можете взяться за ум! Покиньте аудиторию, мне нужно проверять роботы, — она уселась на свое место и зашуршала бумагами, показывая свою занятость.

Я находилась в легком ступоре от ее наглости, но ведь и субординация имела место. Пока я не докажу, что это ее выходка, то не имею права ничего предъявлять. Тем более, я бюджетница, без связей и богатых родителей.

— Немедленно, — сквозь зубы повторила мадам.

Я поспешила к выходу, пока мое лицо заливалось кровью. И видимо из-за этой ярости, шумевшей в ушах, не заметила стол и больно приложилась об него бедром, даже немного сдвинув предмет мебели с места. Чуть не взвыв, выскочила в коридор. Наверное, эта стерва улыбается мне вслед.

Ноги несли вперед похлеще любых парусов, продуваемых океанскими ветрами, даже при том, что одна была подбита и теперь противно ныла. Как я слетела с лестницы без травм, сама не знаю. По дороге не увидела никого из своих девчонок, стало обидно вдвойне. То ли от беспомощности, то ли еще от чего. Но организм дал мне знать — нужно срочно искать уголок для страданий. Во дворе было мало свободных скамеек, все же большая перемена, только у самого выезда пустовало две, и я, не сомневаясь, направилась к ним. Заняла самую крайнюю, прямо у выхода, где шастало меньше всего народа — разгар учебного дня, все или в столовой, или переходят из корпуса в корпус. Я терла кулаком бедро, надеясь, что синяк не расплывется на пол ж**ы, второй рукой положила рядом рюкзак и прикрыла пальцами глаза. Вот и хорошо, вот и замечательно. Хоть никто не увидит, что Людмила Лопушок, пережившая не один армагедон в своей жизни, плачет из-за оценки и, куда же без нее, подбитой ноги.

* * *

— Лопух! — я увидел знакомую фигуру прямо на въезде.

Удивительно, даже искать не пришлось, все располагает. Считай полдела уже сделано.

— Эй, че сидишь тут? — медленно подошел к скамье, наблюдая, как она посмотрела на меня сквозь пальцы. — Плохо, что ли? — сделал вывод, судя по внешнему виду.

Скрючилась, глаза прикрыла рукой. Болит что-то, наверное.

— Отстань, — прозвучало в ответ глухо и с какой-то непонятной ноткой.

Это что было?

Отодвинул рюкзак, освобождая себе место, и опустился рядом. Ее рука то и дело дергалась к бедру, да и вся девушка выглядела какой-то дерганой.

— У меня к тебе дело есть, — начал осторожно, вглядываясь в лицо, или точнее сказать, его половину, которую я мог наблюдать. Увидел, как губы искривились, словно Лопух сжевала пучок полыни, а затем начали двигаться, тихо произнося:

— Я тебя прошу, Раневский, отстань от меня.

Что-то эта мадам не в настроении сегодня, даже удивительно. В первый раз такое вижу. Вдалеке заметил мелкую подругу Люды, которая направлялась в нашу сторону, и, дождавшись, пока она тоже заметит меня, рукой попросил ее уйти. Девчонка замерла в нерешительности, сделала пару шагов назад, а после развернулась и побежала в главный корпус.

— Что это с тобой? — я переключил внимание обратно на девушку.

Та в ответ вообще отвернулась и прерывисто выдохнула, и я заметил, как трясутся ее пальцы, прикасаясь ко лбу.

— Та-ак, не понял, — я оттянул руку за локоть, но ее лицо было отвернуто. Вариантов происходящего было несколько, а когда она повернулась, подтвердился самый вероятный.

— Можешь радоваться. Мне хреново, понятно? — глаза покраснели, ресницы слиплись, а щеки блестели, как будто ей кто-то в лицо водой брызнул. — Еще и ты... — Люда опять отвернулась, и я отпустил ее руку.

Она тут же вытерла щеки тыльной стороной ладони и неожиданно всхлипнула.

— Мне от того, что ты ревешь, пользы нет. Так что прекращай, — как мог, попросил я.

Было неприятно и как-то муторно смотреть на нее такую. Но девушка по-прежнему сидела отвернутой и отвечать мне не собиралась. Да и требования выполнять тоже.

— Что случилось? — решил я зайти с другой стороны.

— А тебе не должно быть до лампочки, что у меня случилось? — глухо спросила она.

Я вспомнил, из-за чего по сути приехал, и посмотрел на затылок сидящей передо мной меланхолической мадам.

— Должно. Но я же говорю, что у меня к тебе дело есть. А теперь, пока не скажешь, чего сопли развела, не скажу, что за дело.

— Иди ты со своими делами знаешь куда, — сухо произнесла Лопух.

Мне уже скучно от этих без эмоциональных пререканий, так дело не пойдет, надо ее как-то растормошить что ли.

— Если это что-то, что я могу решить, говори.

О, уже вижу, как ее уши дернулись. Значит, нужная мысль дошла до нужной части мозга. Люда медленно повернула голову в мою сторону и уставилась блестящими стеклянными глазами.

— Ты вылечишь мне синяк? — произнесла с сарказмом. — Или дашь в морду преподше, которая меня валит?

— Не знаю, как насчет синяка, но с преподами могу и разобраться, почему нет? — пожал плечами я, наблюдая, как девушка меняется в лице. Страдальческое выражение исчезало, сменяясь подозрением смешанным со злостью. Забавно это выглядит на заплаканной девчачьей мордашке.

— Меньше надо было в прошлом году на меня преподов натравливать, — обиженно произнесла она, вытирая с лица влагу.

Я фыркнул и, вспоминая тогдашнюю нашу войну, улыбнулся.

— Еще и ржешь сидишь.

— Смешно, потому и ржу, — повертел телефон в руках. — Что это ты решила поностальгировать? — перевел взгляд на девушку.

Та скривилась в ответ, но я заметил, что слезы на ее щеках практически высохли. Стало как-то легче, и я откинулся на скамейке, положив руку на ее рюкзак.

— Потому что мне твои деяния аукаются, — ответила Люда — Лапу убери.

— Мешает — убирай.

Она насупилась, как ежик застигнутый врасплох.

— Хочешь сказать, преподы на тебя наезжают из-за меня? — произнес я недоверчиво, перебирая пальцами брелоки на застежках.

— Я не вижу другого объяснения, — уже успокоившимся голосом проговорила Лопух. — Ситуация — тупее не придумаешь.

Я опять заметил фигуру мелкой подруги Люды уже в компании с другой. И они все так же направлялись в нашу сторону. Пришлось опять отгонять их жестами. Они остановились, перекинулись парой фраз, постояли еще немного и пошли обратно. Тут-то девушка и заметила их передвижение:

— Поля!

На крик обернулась та, что повыше, и, сделав какое-то неопределенное движение рукой, поспешила ретироваться. Лопушок повернулась обратно, и краска залила ее лицо.

— Ну зачем ты приперся, а? — обреченно вздохнула она и опустила голову на руки.

И тут я вспомнил, из-за чего приехал на самом деле, а после, связав все увиденное и услышанное в единое целое, нашел стратегию, по которой можно действовать без страха проигрыша.

— Как я и сказал, у меня есть к тебе дело. Выслушай сначала, — вставил, увидев, как она набирает воздуха для ответа. — У тебя есть проблема с преподавателями, которую я могу решить. А у меня есть проблема с сопровождающей на один официальный вечер, которую можешь решить ты.

— У тебя что, нет подружки? — все же выдала она, моргнув мокрыми ресницами.

— С нашей вчерашней встречи — нет.

Кристина устроила сцену, как только мы под вечер пришли ко мне домой, и не захотела даже слушать о нашей договоренности. Я ее и раньше предупреждал, а теперь и вовсе принял окончательное решение, от которого девушка была, мягко говоря, не в себе. Столько "красивых" слов в свой адрес в последний раз я слышал еще от Лопушка. Но если та делала это порционно и оттого более изощренно, то эта неуравновешенная обрушила на меня все сплошным потоком, а после рыдала на лестничной площадке и просила простить ее, дополняя все признаниями. Хватило брюнетки на полчаса, после чего она ушла, повторив подобную процедуру в телефонном режиме.

— Неужели поругались? — делано заволновалась Людмила, хлопнув в ладоши. — Ну надо же!

— Это уже не твое дело.

— А раз не мое дело, так какого ты сюда явился? — с наездом произнесла она и скрестила руки на груди.

Я закатил глаза и вздохнул, словно Лопух ребенок, до которого не доходит элементарное.

— Повторяю для особо одаренных: два, ну максимум два с половиной часа завтра вечером походишь рядом со мной, взамен на твою не омраченную существованием оценок жизнь в университете, — чуть не добавил "до скончания веков". — Услуга за услугу.

— А чего ты никого другого не нашел?

На этот вопрос у меня уже был припасен ответ:

— У меня нет знакомых девушек, с которыми я нормально общаюсь.

— Так познакомься, — выдала она. — И ты хочешь сказать, со мной ты нормально общаешься?

— На знакомства времени нет. А относительно последнего — мы же еще не убили друг друга, не так ли?

Она сжала губы в линию и начала отстукивать пальцами по скамье понятную только ей мелодию. Некоторое время мы просидели только под этот стук, не нарушаемый речью. Я прервал молчание:

— Тем более, с тобой я могу расквитаться прямо сейчас, а от остальных каких запросов ждать я не знаю.

— Сейчас? — она повернула голову, заинтересованно на меня уставившись.

— А что мне мешает?

Она опять отвернулась и задумалась. На несколько секунд перевела свой взгляд в сторону универа и вновь рассматривала асфальт под ногами, словно там был нарисован лабиринт, который ей предстояло пройти.

— Все равно это будет выглядеть странно, если мы с тобой пойдем вместе, — наконец-то выдала Люда.

— Там тебя никто не узнает. И чего ты боишься? Твои родители ни о чем ведь не догадались до сих пор?

Девушка вздохнула и бросила взгляд на здание университета. В ее рюкзаке что-то зажужжало, заставив меня отдернуть руку, на что Лопух довольно хмыкнула и достала телефон. Но едва она посмотрела на дисплей, как тут же нахмурилась и опять покраснела. Я наклонился через рюкзак и прочитал вслух:

— "Я же говорила".

Лопушок дернулась от моего голоса и испуганно спрятала телефон в карман.

— Ты чего лезешь? — напыжилась она, защищаясь.

— Что говорила? — меня терзало смутное подозрение, что это смс было связано непосредственно с моим пребыванием здесь.

— Что одно несчастье притягивает другое, — она ткнула пальцем мне в плечо, заставляя отстраниться, и мысленно я согласился с полной логичностью ее ответа. — Не думаю, что это хорошая идея с завтрашним вечером.

— А с преподавателями как, неплохая идейка? — решил надавить я.

Она вздохнула, потерла глаза ладонью, да так и оставила их прикрытыми, не отстраняя пальцы. С полминуты сидела, не двигаясь, только размеренно дыша, а после глухо выдавила:

— Ладно, — и открыла глаза. — У вас же там все цивильно?

— Можешь не сомневаться, — подтвердил я, мысленно одобряя свою стратегию, и начал подниматься с места. — А теперь пойдем.

— Куда? — она растерянно посмотрела на меня, задрав подбородок.

— Возвращать тебе расположение преподов, — я поднял ее рюкзак за лямки и зашагал в сторону главного корпуса вуза, в котором больше не учился, но который знал, как свои пять пальцев.

* * *

Я ходила вперед-назад перед большой дубовой дверью и все думала, и думала, и думала. Поводов для размышления было уйма. Самый поверхностный — Раневский не выходил уже минут двадцать. То ли решение моей проблемы оказалось не такое легкое, как он думал, то ли он просто соскучился по нашему ректору. Кстати, да. Он даже не думая направился сразу к самому влиятельному лицу, хотя я и говорила, что можно зайти на кафедру и переговорить с преподавательским составом. Но тот в ответ только рукой махнул, фыркая на предложение. Видимо, он привык свои дела решать именно так, с вышестоящими лицами.

Еще больше меня одолевали мысли о сложившейся ситуации в целом. Не просто "О, Господи, зачем я во все это ввязалась?!", а именно полноценные размышления о том, что же изменилось в наших отношения настолько, что мы теперь обмениваемся услугами, как хорошие знакомые. Это же Раневский. И я. Как такое могло случиться? Достаточно вспомнить наши перепалки и стычки в прошлом году. А узнай об этом кто-то, кто знаком с нашей ситуацией, он бы просто не поверил. Серьезно, плюнул бы в пол, бросил резкое: "Бред!" и ушел не оборачиваясь. Как мы к этому пришли?

И то, что мне, зареванной мадам, было даже не стыдно показаться перед ним в таком виде, а после выдвинуть обвинения. С которыми он не спорил, кстати говоря, и сам предложил решить все проблемы. А я согласилась. Потому что была доведена едва ли не до отчаяния. Ну, до слез так точно. Ему всего-то стоило вовремя появиться, и вот, все уже решено, я стою у кабинета в ожидании, а завтра иду с Раневским на какой-то там вечер.

А то, что он решил, будто я наиболее подходящий вариант для его сопровождения на этот прием... Даже не знаю, как доходчиво объяснить, но кажется, теперь Федор считает меня равной себе, при том, что видел и моих родителей, и отчий дом, и меня не в самом лучшем виде. И, возможно, еще раз говорю, возможно, он начинает мне доверять и относиться как к другу.

Вот тут-то в голове и всплывают слова Поли о том, что "если сам придет..." и тому подобное, но в этой отдельно взятой ситуации подобные заявления не то что необоснованные, а попросту абсурдные. Знай я Раневского хуже, то подумала бы, что он юлит. Ну не может быть, чтобы такой заметный парень не нашел с кем пойти на какое-то там мероприятие. Но на деле он найдет себе разве что клубную девицу, что будет пищать ему на ухо от восторга весь вечер.

Как я поняла по его реакции, с этой Кристиной все слишком сложно, чтобы оставалась возможность. А я... А чем, собственно, я хуже Кристины? Все-таки меня он знает дольше, чем ее, притом намного. Да и не удивительно, что у него больше нет знакомых девушек, с которыми бы он состоял в нормальных отношениях. Не в его характере водить дружбу с противоположным полом, он там кое-что другое водит. А со мной это даже не дружба, так, ситуативная взаимопомощь, произошедшая из обоюдной неприязни.

До чего же интересно это все в людях устроено. Неудивительно, что Раневский на психолога выучился. Хотя фиг его знает, как он там учился, если он не может нормальных отношений построить и в себе разобраться, вспомнить даже нашу встречу после последней сессии.

Я оторвалась от мыслей и решила набрать ответ Полине, пока еще не слишком поздно. Этот "решатель проблем" совсем мне мозги запудрил, не дал ответить сразу.

"Вы все неправильно поняли."

Нда, жалко звучит конечно. Телефон оповестил о едва ли не мгновенном ответе.

"Куда вы вместе пошли?"

Понятно, они еще и наблюдали за нами, скорее всего с нашего окна (оттуда открывается замечательный вид на университетский двор). Я хлопнула ладонью по лбу, поражаясь своей несообразительности. Надо было по отдельности заходить в здание, но ведь этот олух схватил мои вещи и слушать ничего не хотел.

Быстро набрала:

"К ректору. Решаем проблему с преподами."

Зато честно. И пусть понимает, как хочет. Мне уже надоело что-либо придумывать.

"С преподами?о_О"

"Они на меня взъелись по старой памяти."

Пять минут спустя ответа не было, хоть я и гипнотизировала телефон, словно мне должен позвонить сам президент. А вот из двери, на которую я перестала обращать внимания, наконец-то вышел Федор. Выглядел он отчего-то невесело, как после тяжелых переговоров, и не сразу меня заметил. То ли потому, что был чем-то обеспокоен, то ли потому что я подпирала стенку метрах в пяти от него, что мешало ему чисто физически. Он оглядел коридор, пока не наткнулся на меня взглядом.

— Все нормально, — кивнул, отвечая на немой вопрос, читавшийся в моих глазах. — Больше по этому поводу можешь не реветь.

Слова благодарности чуть не прозвучали ему в ответ, но последняя фраза меня остановила. Я недовольно цокнула языком, закатила глаза, и, закинув рюкзак за спину, поспешила по коридору вперед. Раневский за мной не пошел.

В течении всего дня я не могла отделаться от мысли, что что-то в этом мире перевернулось вверх тормашками. Все стало только хуже, когда я получила смс от отправителя "Раневский" с содержанием: "Вечером наберу". Полина с Аленой все-таки дождались меня после пар, и я, как есть, рассказала им о проблеме с преподавателями, о встрече с Федором и обо всем, что случилось после. Иногда они многообещающе поднимали брови, иногда улюлюкали, как ненормальные. Я пыталась их приструнить, припоминая ситуации, в которых они оказывались из-за Раневского, на что они резонно отвечали мне, что я из-за него страдала похуже них. И не любила его больше чем они все вместе взятые. Ненавидела. И тогда-то я подумала, что основная перемена произошла не сейчас, а гораздо раньше.

Во-первых, ни одно живое существо не способно испытывать столь сильные негативные чувства длительное время без вреда для здоровья. А я существо живое, да к тому же нежное. И как бы редко я не вспоминала о своей неприязни, но проблема в том, что она жила во мне все это время, поедая изнутри. Во-вторых, я простила его еще тогда, в парке. Просто привыкнуть к этому оказалось не так-то легко. А привыкать к мысли, что мы теперь не враги и нам вполне можно общаться без ругательств, я не перестаю по сей день.

Поэтому, зазвонивший в восемь вечера телефон вызвал во мне бурю противоречий. С одной стороны — какого лешего творится, ёжкин кот! С другой — нужно попробовать дать друг другу шанс.

Но взять трубку оказалось практически непосильным трудом.

— Не занята?

Я отложила в сторону тетрадь по административке и подхватила ручку, чуть не скатившуюся со стола, чтобы хоть чем-то занять правую руку.

— Нет, — не привет ему, не здрасте. Сам не здоровается, и я не буду.

— Решил, надо объяснить, что и как будет происходить.

Наконец-то. А то у меня накопилось небольшое море вопросов, на которые самостоятельно дать ответ было бы невозможно. Я перевернула листик бумаги со списком покупок, и на чистой стороне провела линию сверху вниз. Поставила во главе первой колонки гордое "Я".

— Начинай, я слушаю.

В динамике хмыкнули, и поток воздуха создал шум. Во второй колонке, пока парень отвечал, вывела печатными "Федор Раневский".

— Это будет не просто какой-то там светский раут или мероприятие, — начал он после недолгой паузы. — Благотворительный аукцион.

— У меня нет денег, — я оторвала глаза от "таблицы".

В ответ опять хмыкнули:

— И не надо. Это не для нас, а для старшего поколения.

— В смысле? — я подозрением протянула я. — Какое старшее поколение?

— Родители, Лопух, кто ж еще, — вздохнули мне в ответ, и я тут же отбросила ручку в сторону.

— Родители?! — произнесла пораженно. — Раневский, а нельзя как-то раньше предупреждать о таких... моментах.

В трубке промолчали, а я в голове прокрутила мысль: теперь, что ли, перед его родственниками девушку играть? Месть у него такая изощренная?

— Переживешь, — наконец-то выдал он. — Они не едят людей.

Я фыркнула:

— Сразу стало легче жить, спасибо.

— Не кипишуй по поводу и без, — с приказными нотками произнес парень. — У них будут дела поважнее, чем приставать к нам с дурацкими вопросами.

— Точно?

— Сто процентов, — уверенно ответил он.

Я вздохнула и опять потянулась за ручкой. Теперь ко всему винегрету в моей черепной коробке добавилась специя "тревожность". Я поставила под заголовком второй колонки жирный минус и подписала его "Родители".

— Больше сюрпризов нет? — с надеждой спросила я.

— Хмм, — кажется, он действительно задумался о том, что еще может стать для меня неожиданностью. — Есть кое-что. Сестра, — добавил после короткой паузы.

— Кое-кто, — машинально поправила я, а потом замерла. — Шутишь.

— Нет, — издал смешок Раневский.

— У нее будут дела поважнее? — предположила я, молясь на положительный ответ.

— Она едва старше нас, так что сомневаюсь.

Вот черт!

— Но мы же не будем корчить из себя пару перед ней?

— Нет, конечно, она в курсе нашей ситуации.

Может быть, это даже хуже. Сестры бывают ужасно дотошны и часто воображают большее там, где его по факту быть не должно. И вообще, наличие сестры у Федора значительно усложняет ситуацию.

Я нарисовала еще один жирный минус. "Сестра".

— Еще родственники предвидятся?

— Нет. Закончились.

— От-лич-но, — я поставила маленький плюсик и мелко приписала: "родственников больше нет".

В ответ мне хмыкнули (опять).

— Что еще интересного расскажешь? — протянула я.

Послышалось какое-то шуршание.

— А что тебе рассказать?

— Когда, где и как все это происходит. Как ребенку объясняю, — покачала я головой.

— Ребенок здесь ты, Лопушок.

Я воздержалась от комментариев, фыркнув в трубку, и вывела еще один большой минус. "Бесит".

— Прием запланирован на семь вечера в особняке Воронцова, — как будто мне данный факт о чем-нибудь говорит. Хотя фамилия кажется смутно знакомой. — Соберется наша местная верхушка, как обычно.

— А, как обычно, ну конечно, — я нарочно произнесла это небрежным тоном и затихла, ожидая реакции. А уж она заставила меня удивиться.

— Извини.

Я тут же нарисовала жирный плюс Раневскому и подписала его именно так — "Извини".

— Ладно, проехали, — отреагировала как можно спокойнее. — Как вести себя? Этикет и старомодность?

— Расслабься, там такие же люди. За рамки приличия не заходить, но и раскланиваться не надо.

Я представила себя, расшаркивающуюся перед каждым входящим человеком, и хмыкнула. Хорошо, если там действительно будет так, как описывает Федор.

— А что мне надеть? — задала я волнующий меня вопрос.

— Платье есть?

— Синее.

— Со свадьбы? — поинтересовался он, и, не дав мне ответить, продолжил: — Пойдет. И босоножки те же надень, — вы посмотрите, как он хорошо запомнил, в чем я была одета месяц назад.

— А холодно не будет? Осень, все-таки...

— Нет, в доме тепло. Можешь взять с собой что-нибудь накинуть. Оставишь в машине, если что.

— Ладно, — я вздохнула.

— Кстати, да, — что-то вспомнил Раневский. — Я подъеду к общаге в пол седьмого, будь на это время готова... Вроде, все.

— Ясно.

Некоторое время мы провели в молчании, думая каждый о своем. Я все пыталась осмыслить происходящее. Осмыслить и принять.

— У меня вот возник один вопрос, — начала я после некоторых размышлений. — Неужели ты не мог отказаться от этого вечера или попросту прийти один?

— Знаешь, Лопух, если бы я мог отказаться или прийти один, я бы это сделал. Надеюсь, такое объяснение пойдет? — в трубке послышался звук льющейся воды и какой-то шум.

— Неубедительно как-то, — пожала плечами, забыв, что парень меня не видит.

В ответ тяжело вздохнули и шум воды прекратился. Я взяла листок и написала первый минус в своей колонке. "Доставучая". Может быть, не всегда и не во всем, но с ним — определенно.

— Во-первых, мой отец создает имидж благополучного семьянина, — неожиданно начал объяснять Федор. — А для этого нужно, чтобы его взрослые дети выглядели достойно, а не как перекати-поле. Во-вторых, я против него не попру, уж извини, у него было условие, которое я выполняю. В-третьих, мне надо исправить то, что я натворил некоторое время назад, исказив в обществе представление о себе. А образ остепененного, успокоившегося молодого человека поможет все исправить.

— Поможет ли?.. — с иронией произнесла я, перекладывая телефон к другому уху.

В комнату зашла моя новая соседка и начала шуметь всем, что попадалось ей под руку, поэтому к последующим словам, доносившимся из динамика, приходилось тщательно прислушиваться.

— Не знаю, должно помочь, — вполне без шуток ответил он. — Попробуй показать себя как серьезную и взрослую девушку.

— Здрасте, — опешила я. — А я, по-твоему, кто?

— Я бы сказал, но ты обидишься, — издал смешок парень.

— Что-то раньше тебя это не останавливало.

— Раньше... — протянул он, и вдруг замолчал.

Я вытащила подушку из-под одеяла и легла на бок, закрывая ею голову. Соседка разбушевалась не на шутку, она почему-то не любила, когда я разговаривала по телефону. Да, бывало, я отличалась излишней эмоциональностью, но сегодня явно не тот случай. А у нее, по всему, уже вошло в привычку так реагировать.

— Раньше было раньше, — все-таки продолжил Раневский. — А теперь мы с тобой заодно.

Я замерла, мысленно повторяя последние слова, и спустя несколько секунд в тишине, произнесла:

— Не думаю, что ты правильно воспринимаешь происходящее.

Парень неожиданно рассмеялся в ответ, причем делал это так заразительно, что заставил меня улыбнуться.

— Ты считаешь, что я поехавший?

— Я бы сказала, но ты обидишься.

Последовал новый приступ смеха, после которого он заговорил с веселыми нотками.

— Я сам не знаю, правильно ли все воспринимаю, как ты говоришь. Но у меня сейчас такой завал, что... Ладно.

Я услышала, что в комнате все затихло, и выглянула из-под подушки. Соседки не было.

Раневский помолчал некоторое время и, не дождавшись от меня ответа, заговорил:

— Короче, я тебя проинформировал. Есть еще какие-либо вопросы?

— Вроде нет, — ответила, откинув подушку в сторону.

— Тогда, встретимся завтра, — подвел черту в разговоре он. — Не реви без меня там. Я не могу пропустить это зрелище.

— Иди ты в... — начала было я, но сигнал отключения не дал доставить ругательство адресату.

Взгляд уперся в листок с импровизированной таблицей, и я поразилась сама себе, словно застала себя на месте преступления. Мне хватило минуты, чтоб изорвать бумагу в клочья, после чего она отправилась прямиком в урну под столом.

Сравнительная характеристика не удалась — ноль совпадений из всех возможных.

* * *

Утро и день пятницы были, наверное, самыми теплыми за последние две недели. Хотя, я этого на своей шкуре почувствовать не смог, так как именно в это утро и в этот день отсыпался после работы. Дина набрала меня около четырех, вырвав из самого крепкого сна. Она едва не кричала, что ей не с кем пойти, на заднем фоне от восторга верещал Данька, играя с Балу, а мне хотелось просто положить трубку. Никакого злого умысла, всего лишь мечтаю дожить до старости со своим слухом.

Пришлось все-таки подниматься под возгласы громкой связи и с ними же чистить зубы, разогревать в микроволновке бутерброды и пить кофе.

— Выходи на улицу и хватай того, кто понравиться, — горячая жидкость прогрела меня изнутри.

Странно, но в последнее время меня морозит от установленных на кандере девятнадцати тепла.

— Я лучше в агентстве закажу, — фыркнула девушка. И вдруг с азартом добавила: — Классная идея, кстати говоря!

— Я бы не сказал.

— Ты просто не понимаешь моей ситуации! У тебя ведь есть с кем пойти, — она вздохнула. — Мне уже не терпится на нее посмотреть.

— Не беси меня, — произнес угрожающе, кусая теплый бутер.

— А что мне еще делать? — наигранно вопрошала она. — Ты меня, знаешь ли, поразил своим выбором.

Зря я эту занозу когда-то осведомил о ситуации с Лопухом. Пусть она и знала обо всем поверхностно, но сам факт того, что сестра в курсе, не сулил ничего хорошего.

— Скажи, она хотя бы красивая? — не унималась Динка.

— Тебе так не терпится узнать? Увидишь ее через несколько часов.

Честно говоря, мне было сложно ответить на заданный девушкой вопрос, потому что... Потому что я попросту не знал, красивая Людмила Лопушок, или нет. Для меня было сверхзадачей определить ее к какому либо типу. Наверное, я слишком к ней привык.

— Жалко сказать, что ли? — захныкала сестра, и в ответ я фыркнул:

— Этим не возьмешь. И вообще, прекращай. Тебе уже пора в салон на укладку, — переключил ее внимание.

— Вот черт! — я отстранил телефон от уха, пережидая опасный момент. — Федька, если бы не ты... Ох, спасибо, — теперь, кроме голоса родственницы послышалось куча дополнительных шумов. Девушка чем-то затарахтела. — Я побегу тогда, увидимся, — попрощалась она и, не дожидаясь ответа, бросила трубку.

Медленно отложил коммуникатор в сторону и отпил из дымящейся чашки ароматный напиток. Кажется, сестра все-таки смогла выбить меня из колеи. А если нет, то почему в моей голове крутилось навязчивое: "Красивая она или нет? Привлекательная ли? Что в ней есть? Или чего в ней нет? Что это за зверь вообще — Людмила Лопушок, и сможет ли она кому-либо понравиться как есть?" Попытался вспомнить первое впечатление, но это было так давно, и так размыто последующими встречами... Явно припоминается только чувство неприязни. Она меня раздражала, взявшаяся из неоткуда защитница, каждый раз оказывающаяся в нужное время в нужном месте. Было постоянное желание ее задеть, уколоть, как-то зацепить, вызвать реакцию. Но кроме этого желания спустя некоторое время появилось другое. Появилось и, спасибо ему за это, быстро исчезло.

Но могла ли мне нравиться девушка, не будь она хоть чем-то симпатичной?

Я встряхнул головой, отгоняя глупые мысли, которые то и дело норовили занять все мое сознание, и потер глаза. Вот, что твориться с человеком, когда ему не дают выспаться после тяжелой смены.

И все же, приятно было осознавать, что в нашем с девушкой общении произошли изменения именно в эту сторону. Если вам когда-нибудь удавалось наладить отношения со злейшими врагами и впоследствии стать по-настоящему хорошими товарищами, то вы поймете мои чувства. Удивление, всплывающее повсеместно "Ну надо же!", едва заметная радость и даже предвкушение. А еще облегчение. Ощущения чем-то напоминают мою детскую победу над боязнью воды.

Я не умел плавать до тринадцати лет. И когда попадал на глубину, к горлу подкатывала паника, заставляя барахтаться и неумело дергать конечностями, а вода в это время словно затягивала еще дальше, где я уже не чувствовал дна. И мне приходилось позорно звать на помощь, чтобы после быть высмеянным. Но как только я ее почувствовал, ощутил силу, которая сопротивляется с земным притяжением, которая отрывает тело ото дна, меня охватил восторг. Я делал всего лишь один взмах руками, ни за что не держась, и это чувство полета в первое время так сладко сжимало легкие, что я невольно смеялся. Смеялся и плыл дальше. Родные и знакомые крутили пальцем у виска, мол, ребенок-то с ума сошел. А ребенок не сошел с ума, ребенок был счастлив.

Наверное, это и происходило сейчас. Ребенок внутри меня был счастлив, потому что больше не тонул. Он наконец-то поплыл, и теперь не мог перестать смеяться. И я все-таки решил, что он хоть и немного, но сумасшедший.

В сон больше не клонило, я включил свой ноут и потащил его в спальню, чтобы подсоединить к колонкам. Это была моя личная вечерняя традиция перед работой. Раньше, конечно, время ее смещалось на утро и поздний вечер, но обстоятельства изменили ситуацию. И в этих изменениях был неоспоримый плюс — перестал доставать идиот снизу. Скорее всего, его просто не бывало дома, иначе этот лох спокойно не сидел бы. Да здравствует время любимых групп!

Подпевая в силу своих возможностей, кое как убрал в комнате. Пришлось даже посуду на кухне помыть после себя (видел бы меня отец). Немного потаскал гантели, сделал жим. Пора сходить в бассейн, иначе начну терять форму, а мне этого не хочется. Да и вообще, давно я плавал лично для себя, чтобы наслаждаться ощущением невесомости.

Достал из шкафа упакованный костюм, заказанный мною в одном из городских бутиков фирменной одежды. Отдавал им предпочтение прежде всего потому, что у этих магазинов были собственные мастерские, в которых понравившиеся вещи идеально подгонялись по клиенту. Мой костюм пришлось немного ушить на талии, надеюсь, они сделали верные мерки. Если Люда будет в синем, то в принципе темно-серая тройка (Динка бы сказала — цвета мокрого асфальта) должна неплохо смотреться. Главное, не надевать эти яркие туфли.

Я, конечно, не был знатоком моды, но чувство стиля и элементарно сочетаемости цветов и фактур у меня присутствовало. Недаром прошли усилия матери — это ее инициатива, помочь нам с правильным выбором одежды. Только кажется, что одежда — всего лишь деталь, которая на человека и его образ совсем не влияет. На самом деле от нее зависят и самооценка, и искренность, а ко всему еще и настроение.

Я чувствовал, что именно сегодня мне пойдет рубашка светло-серая, с серебренными нитями, которые переливались, когда на них попадали лучи света. А почему мне так казалось, объяснить не мог. И серебристые запонки с камнями, подаренные заботливой матерью, оказались очень кстати.

Время перевалило за шесть, когда я решил, что мне пора собираться.

Позвонила Динка, вереща о каком-то красавчике Боре, который сам ее отвезет и вообще покажет себя с лучшей стороны. И что этот Боря ни огня, ни родителей не боится. Я ее поздравил, по факту не въехав вообще, где она его откопала, и поспешил попрощаться.

Солнце предательски пряталось за тучи, когда мое авто выезжало с парковки жилого дома. На улице отчего-то было душно и практически нечем дышать, пришлось снять пиджак с жилетом и приспустить галстук. Заехал в ближайший мини-маркет за минералкой — пить хотелось неимоверно.

Кажется, время решило сыграть не в мою пользу. Я немного опаздывал, но если Лопух уже готова, мы все равно успеем к семи. А если прибавить скорости, то и раньше приедем. Отец не любил, когда я опаздывал на обычный семейный ужин, что уж говорить обо всех этих официальных вечерах и светских приемах.

Но когда я подъехал к знакомому общежитию, меня еще никто не ждал. Я то думал, что девушка будет сидеть на скамье у входа и перебирать складки платья, а посмотрев на авто, нахмурится и строго посмотрит. Но скамья пустовала, и не было ни намека на то, что это здание вообще обжито.

Я несколько минут посидел, надеясь что Люда, увидев меня в окно, спустится. Нетерпеливо постучал по рулю, пару раз даже посигналил, но результатом было только то, что какая-то седая женщина выглянула в дверной проем и, проорав что-то невразумительное, угрожающе помахала мне сжатым кулаком.

Вытащил коммуникатор для того, чтобы набрать смс, но решил, что позвонить будет эффективнее. И как назло эта вредная Лопушок взяла трубку только после девятого гудка.

— Да иду я сейчас!

— Слушай, я уже минут десять сижу...

— Сейчас, Раневский!

Я замолчал, приоткрыв рот от удивления. Здрасте-пожалуйста, не помню я причин, из-за которых на меня можно наезжать. Что это ее укусило?

И как только я оклемался до состояния, когда можно дать годный отпор, телефон пискнул об отключении абонента. Старая входная дверь общежития приоткрылась со страшным скрипом, привлекая мое внимание. И когда я увидел выходящую на улицу девушку, то ощутил, как у меня защекотало под диафрагмой. Словно порывом ветра накрыло чувство, будто я вижу ее в первый раз. Хотя, возможно, так все и было.

А ветер и в самом деле усиливался, заставляя двигаться легкую синюю ткань в своем странном и непонятном танце. Она оплетала ноги, вырисовывая силуэт, пока раздраженный тревожный взгляд осматривал мой автомобиль с больным любопытством. Люда потянулась к локонам, которые именуются небрежными, при том, что делают их минимум полтора часа, но отвела руку, понимая, что в принципе бесполезно что-то поправлять, пока не спрячешься от ветра. Постояла некоторое время на крыльце, не решаясь подойти.

Я открыл дверцу, медленно вышел из машины и повернулся к девушке лицом. Лопух все так же недоверчиво всматривалась в мое лицо, прищурив светлые глаза, а после сделала шаг вперед. Чем ближе она была, тем непривычнее было чувство внутри. Дошло до того, что когда Люда подошла, я ей улыбнулся самой глупой из всех имеющихся в моем арсенале улыбкой. Ребенок был готов захохотать, и его безумие передалось мне взрослому.

Так что не удивительно, что в ее встречном взгляде выражалось сомнение в моей адекватности.

— Не пугай меня своей кровожадной улыбкой.

— Неужели я такой страшный? — спросил, продолжая улыбаться.

Она замерла прямо напротив, выглядывая из-за машины, и окинула меня оценивающим взглядом.

— Нарываешься на комплимент? — слегка прищурилась девушка, и наконец-то в ее взгляде мелькнули искорки, при этом само лицо выражало крайнюю степень серьезности. И до того она была теплой в этот момент, непривычно игривой, что когда улыбка сошла с моего лица, я все еще всматривался в знакомые черты.

— Если есть на что нарываться, то почему бы и нет? — произнес, приподняв подбородок.

— О Господи, замолчи! — фыркнула Люда, закатив глаза, и самостоятельно села в авто, не забыв звучно хлопнуть дверцей.

Н-да, если перемены и произошли, то, скорее всего, только внешние. А по сути тот же человек. И набор тараканов не изменился.

— Будешь так хлопать — побежишь пешочком, — заглянул в салон я и тут же получил ответ:

— Побегу в другую сторону.

Пришлось недовольно скривиться, хотя, по правде говоря, особого недовольства я не чувствовал. Меня даже не раздражало такое поведение, хотя еще некоторое время назад, готов поспорить, я бы ответил более колко и резко.

Со двора общежития мы выезжали молча. Я включил музыку и убавил громкость, чтобы в случае чего, можно было нормально говорить. Хотя никаких предпосылок к разговорам по душам у нас и не было.

Мы немного опаздывали. Не то, чтобы очень, но уже. Отец наверняка посматривает на часы, объясняясь с хозяевами дома. О, Господи, только бы не смотрел так осуждающе, как он это делает обычно. Иначе Лопушок просто испугается. Да что о ней говорить, если я сам его после такого взгляда боюсь.

Не скажу, что мой отец такой уж страшный человек. Вполне адекватный, здравомыслящий, ответственный, решительный, целенаправленный, но, понятное дело, многолетняя власть наложила свой отпечаток на мужском характере. Есть в нем и тревожность, и резкость. А еще есть в нем то качество, которое в кругу нашей семьи мы наблюдали лишь изредка — вспыльчивость. Но он не был в эти моменты взбудораженным или агрессивным. Скорее, вся его злость умещалась в таком взгляде, после которого становилось тяжело вдохнуть, не говоря о том, чтобы что-то сказать.

— Если что, — прервал молчание я, осторожно посматривая на отвернувшуюся к окну девушку, — не обращай внимания на моего отца. Точнее, не бойся его.

Люда медленно повернула голову и смерила меня подозрительным взглядом, но ничего не сказала. Да и что тут говорить. Одно лишнее слово, и я запугаю ее до смерти. Вон и так у нее руки вздрагивают. Надеюсь, это только от качества наших дорог, не более.

— У меня там есть хорошие знакомые, буду представлять тебя как друга, пойдет? — на мгновение повернулся я к ней.

Она одобрительно кивнула, я отвернулся и прибавил скорости.

— Скорее всего, мы опоздаем к началу вечера, но успеем к аукциону. Хотя представлений и новых знакомств не избежать.

— Жаль, — наконец-то подала голос девушка, безучастно качнув головой.

— После аукциона будет банкет, а там, пока все со всеми не перездороваются, уйти не получится.

— Жаль, — повторила она с той же интонацией.

Мне это надоело. В голову пришло решение как-то растормошить спутницу.

— Ты сегодня отлично выглядишь. Синий тебе к лицу.

Несколько секунд тишины, и вот, долгожданная реакция.

— С тобой явно что-то не то, Раневский, — хмыкнула собеседница, покачав головой.

Я заметил довольную улыбку, кивнул своим мыслям, запихивая осчастливленного ребенка подальше в потайные места души, и сосредоточился на формальностях:

— Называй меня при других по имени, я тебя прошу. Мне-то все равно, а вот люди удивятся.

— Федюша? — прозвучало вкрадчиво спустя несколько секунд.

— О нет! Только попробуй! — ужаснувшись, резко повернулся к ней.

Но поймав повеселевший взгляд из-под приподнятых бровей, улыбнулся и покачал головой, удивляясь своей наивности.

— Лопух.

— Знаешь, — не обращая внимания на кличку, проговорила она, — у тебя странное имя. Тяжеловато вслух произносить.

— Это только твои проблемы, — возразил я. — Все, кто меня знает, по этому поводу не жаловались.

— Ну, может быть, — задумалась Люда. — Мне еще не попадалось нормальных людей с таким именем. Наверное, потому и тяжело.

Я пропустил мимо ушей завуалированную колкость, обратив внимание на дорогу. Мы выехали на проспект. Понемногу сгущались сумерки — осень каждый последующий день словно обрезала ножницами на две-три минуты. Всего семь, а солнца уже и в помине не было.

— Мне нормальных Людмил тоже не попадалось, так что неудивительно.

Краем глаза заметил, как Лопушок улыбнулась, и продолжил вести автомобиль сквозь поток машин. Только бы не нарушить это шаткое равновесие между наигранной веселостью и отчужденностью. Последнее время мне кажется, что что-то пошло не так, как я планировал. Но поймать и обозначить это направление не получалось, оно увиливало в сторону, как едва заметный запах кофе из открытых окон жилых домов. Вот я уловил его, и спустя долю секунды уже потерял.

— Что-то кофе хочется, — прервал мои мысли тихий голос.

Я закатил глаза, одновременно поражаясь совпадению мыслей, осмелевшей внезапно девушке и вместе с тем несвоевременности ее просьбы.

— Опаздываем ведь.

— Я не говорю, чтобы мы срочно останавливались попить кофе, — видимо, последнюю фразу я произнес вслух, раз получил на нее ответ. — Я просто чувствую, что нужно выпить кофе. Но ты даже не думаешь остановиться.

Что-то знакомое... Очень похоже на Диану.

Эта наглая барышня решила как-то мною поманипулировать, но сделала это так открыто и неумело, если сравнивать с сестрой, что рассмешила меня до слез. От неожиданности пришлось сбросить скорость.

— Мы еще даже не друзья, а ты у меня уже что-то требуешь, — досмеявшись, ответил я и повернулся к Люде.

Она изящно изогнула одну бровь и смерила меня таким взглядом, словно я сказал что-то ужасно глупое. Вообще, всю ее сейчас с этим выражением лица, в этом наряде, с прической и макияжем, сложно было назвать провинциалкой. Она как минимум тянет на горожанку из интеллигенции, притом с такой, где мать — профессор каких-то там наук, а отец — светило медицины, например. Ох, если бы еще и рот реже открывала.

— Давай только без "еще", окей? — вопрошала девушка. — Просто "не друзья" звучит лучше, а "еще не друзья" добавляет перспективы в картину. А о кофе это так, минутное. Пройдет.

— Не хочешь со мной дружить, а кофе хочешь? — сделал обиженное лицо я, но не продержался и пару секунд, кривовато усмехнувшись. — И правильно. Хотя... — я чуть было не сказал о том, что мы во многом похожи и могли бы стать отличными друзьями, но что-то в лице девушки заставило изменить слова кардинально. — Ты и сама знаешь, что не дружить со мной тоже плохо.

Девушка посерьезнела, сжала губы и отвернулась к окну. На улице в особо темных закоулках зажигались фонари, и мой взгляд то и дело цеплялся за них, когда я поворачивался, думая, что еще сказать спутнице. Но та меня опередила, так и не оторвавшись от вида за окном.

— Я хочу "ничего", — прозвучало твердо, — ни первое, ни второе, а именно "ничего". Ничего — самое то, — она поправила локоны, упавшие на лицо, и сложила руки на коленях. — Думаю, как только закончится этот вечер, все станет так, как я хочу.

* * *