Контактёр. Глаз алмаза

Так вот, по собранной к средине ночи скудной информации, стало известно, что наш камешек был последним — все остальные уже, на горе своим владельцам, были похищены. И это не радовало.

На то было несколько причин — один камень мог принести немало проблем, используй его кто-то просто как накопитель, полный энергии, для воплощения какого-нибудь неприятного для общества заклинания. А уж говорить обо всех двадцати трех... страшно.

Опять же не совсем ясна роль похищенного дракона. Хотя у меня и была мыслишка, но... я не завидую тому, кто затеял подобное (если моя догадка верна, конечно) — драконье племя его будет до-о-лго и му-у-чительно-о-о рвать на части, наслаждаясь чужими муками и показывая все степень своего недовольства. В прямом смысле этого слова. Кровь соплеменника для них священна.

Были раньше, еще до Воссоединения, умельцы, устраивавшие охоту на драконов с целью создания амулетов и артефактов. Все эликсир вечной жизни изобрести мечтали, а получали совсем другое. Иногда даже очень полезное в жизни... а иногда... очень опасное. Кровь, полученная в страдании от доноров, тоже несёт в себе большую силу, но очень негативную.

После разрыва миров такое вот тотальное уничтожение было первой причиной для снижения их популяции в нашем мире. А дальше уж и исчезновение магии из внутренних мировых потоков приложило свою руку к их исчезновению. Драконы сутью своей в большей степени зависят от магии, чем хотят это показать...

Со слиянием миров полностью от практики использования крови драконов в создании магических приспособлений не отказались...

Но!!! При двух весьма важных условиях: первом — строгом контроле и при личном присутствии минимум троих высокопоставленных чистильщиков от Совета Магов и дракона-старейшины; вторым же, бесспорным, условием было добровольное, данное не под принуждением, согласие на забор крови в количествах, не угрожающих здоровью и жизни, дарящего собственную животворящую жидкость, дракону.

Потому, раритеты и амулеты такого уровня создавались только в стенах крупных, вполне легальных, не замеченных в махинациях, полугосударственных учреждениях. О том, что вторую половину их активов контролировала драконья, серая, мафия, я думаю, говорить не стоит?

Получался такой себе двойной контроль — от правоохранительных органов и преступной организованной сети. И... до недавнего времени еще не находилось дураков, желающих рискнуть настолько, чтобы причинить вред дракону.

Честно говоря, не завидую я тем, кого драконы найдут. А они отыщут — без вариантов.

К концу ночи уже не одной мне было ясно, что затевается нечто глобальное. А вот, что?..

* * *

Все-таки воздух здесь был замечательный. Прохлада утра пахнула на, разгоряченные от затяжных споров, щеки, давая им немного остыть. Да и мою, бурлящий внутренний огонь — утихомириться. К одному знаменателю в некоторых вопросах мы так и не пришли. Дальше продолжать созданный общими усилиями словесный балаган тоже смысла не было, и я ушла. Подальше ото всех, на улицу. Потому что понимала, что была еще одна вещь, которую мне необходимо сделать. Причем, давно.

Телефон удобно лег в руку. Недолго просто подержала его, давая пластику нагреться от тепла собственных рук, и набрала номер.

— Это я, — выдавила сразу, как только ответили на том конце провода, — дела плохи.

— Настолько? — голос отвечающего был немного хриплым, скорее всего, спросонья... Впрочем, в такие подробности я даже в мыслях старалась не влезать.

Ну да, что еще можно решить исходя из моего неожиданного, а скорее нежданного звонка?

— Даже хуже, чем... можно представить, — от осознания масштабов будущей катастрофы, если не удастся ее предотвратить, немного запнулась от перехватившего вдруг дыхания.

На секундную заминку с моей стороны внимания не обратили:

— Направление, — в тоне говорившего уже не было ни намека на сон.

— Пока не знаем... — вздохнула, стараясь выровнять, сбившееся от волнения, сердцебиение, — но я работаю над этим.

— Надо ускориться.

— Хорошо...— хорошо говорить так, только ведь и от меня не все зависит.

— Вы... приедете? — в голове невольно промелькнула мысль, что от такой поддержки на месте я бы не отказалась.

— Нет. До встречи...

Мое 'угу' отвечало уже монотонным гудкам.

Ускориться... хорошо бы, вот только как? Мысли в голове снова заворочались. От усталости и недосыпа, создавалось впечатление, будто в голове неповоротливая медведица пытается освоить слишком маленькую для нее берлогу.

Нет, спать! Надо срочно идти спать... Только маме позвонить сначала надо будет. Рано, конечно. Но, она тоже кое-чем помочь может. Главное, чтобы не влезла в это дело больше чем надо. Хотя-а-а-а... Серж вряд ли ей позволит такое...

— Мамулечка, привет! — странно, но даже сейчас голос дражайшей родительницы был на удивление бодр.

— Евка, ты меня пугаешь своим рассветным оптимизмом, — в трубке что-то прошуршало недолго и она продолжила, — рассказывай, куда ты опять вляпалась, дочь моя?

— Ненавижу, когда ты со мной так начинаешь разговаривать, — проворчала я и для убедительности громко и обиженно посопела в трубку.

Настроение и без того не особо радостное начало опускаться ниже плинтуса. Такая манера общения моей дорогой и любимой, во всех отношениях, маман появляется только в одном случае — она что-то затеяла. Что-то довольно неприятное и зачастую даже опасное... Иногда для нее, иногда для других... И все исключительно из чувства долга, чтоб его черти пожевали и выбросили.

— А ты через ненавижу, — неизвестный шорох опять повторился.

— Мам, а ты где? Что у тебя там постоянно шуршит? Или кто?

— Где я была, там меня уже нет. А по поводу 'кто-что' — вопрос некорректный.

Тяжко вздохнула. Ну вот, так и знала, что от нее правдивого ответа не дождешься сейчас.

— Все с тобой ясно.

— Что тебе ясно?

— Неспокойная ты у меня.

— За неспокойную ответишь... попозже... когда я вернусь, — хотелось бы верить, что по ее возвращению я узнаю все от нее, а не, как обычно, от очередного давнего коллеги у ее больничной койки.

Плавали. Знаем.

— 'Вернусь'? Откуда?

— Не повторяйся. Выпытать все равно не получится. От смены формулировки суть вопроса не меняется, потому ничего не говорю и остаюсь при своих.

— Мам, куда ты опять влезла? — мне это совершенно перестало нравиться.

Называется, позвонила, дабы обрести внутреннее душевное равновесие.

-Все Евка, времени у меня мало — так что говори быстро, что хотела, и я пошла.

— Что значит?!..

— Время пошло, — металл в голосе дал осознать еще одну вещь. Кажется, это не просто попросил помочь какой-то там старый друг — мама опять взялась за старое.

— То есть, я так понимаю, к тебе опять приходили из Совета и ты снова решила им помочь?!.. Неофициально.

Внутри от дурного предчувствия сворачивалась тугая спираль.

— Ну вот, ты у меня девочка умная, больше глупых вопросов задавать не будешь.

Да уж, биться головой о клятву неразглашения, произносимых всеми чистильщиками и по сей день, была актуальна. Даже если магия прочно вошла в наш мир, есть некоторые вещи, которые не стоит знать и по сей день.

Мама же, хоть ни разу официально в рядах чистильщиков не состояла, не раз помогала им потому и давала на каждый такой раз клятву.

Неожиданно закололо в груди справа.

Она меня до инфаркта доведет.

Потерла заболевшее место рукой, словно пыталась прогнать оттуда поселившуюся боль.

Это, конечно, еще не инфаркт, но невроз — однозначно...

— Ладно, я все поняла.

— Ну и умница, — переход с делового стиля на домашний был как-то слишком резким, — Евка, я тебя очень-очень люблю, ты не сомневайся даже.

— Я тебя тоже... мам, — сделала глубокий вдох, медленный выдох, — Ты не могла бы кое-что для меня узнать?

— Это касается уже твоих неприятностей?

— Что-то вроде того.

— Рассказывай!

— Мам, раз уж ты там с Советом опять плотно общаешься поспрашивай, не предвидится ли в ближайшее время что-то такое... масштабное. Ну, сама понимаешь... Нечто, имеющее отношение к магии... хоть бы даже и косвенное.

— И тебе для чего?

— Да все по тому же вопросу.

— Ладно, чем смогу...

— Спасиб.

— И я тебя люблю, пока дочь, — на минутку показалось, что голос моей железной леди дрогнул.

— Пока, мам.

Еще минут пять постояв на высоком крыльце в самом начале ступенек, дыша чистым, прохладным воздухом и пытаясь осознать масштабы происходящего со мной. Надеюсь, Серж с ней и не даст наделать глупостей. Пора возвращаться в дом и... спать.

Сон мне снился обалденный и... очень, скажем так, провокационный. Рождающий внутри тела сладкую, тягучую истому, заставляющий кровь бежать быстрее по венам, а дыхание участиться.

Обидно было только одно — я никак не могла разглядеть хоть одну стоящую примету для идентификации виновника моего возбужденного состояния. Ну серьезно, должна же я знать кого мне мое сознание в такой вот форме подсовывает?! И не смогла бы, если бы не собственный стон, выдергивающий из объятий сна...

Виновника во сне я не рассмотрела, зато разглядела его наяву. В деталях. Эван, скорее, раздетый, чем одетый, развалился на моей кровати, плотно прижимаясь всем телом, ласкал в данный момент мою грудь. Умело ласкал, по всем правилам — так, что у меня уже готовы были звезды перед глазами взорваться, устраивая незапланированный, маленький фейерверк.

Честно, вот не было никакого желания отвлекать мастера своего дела от любимого занятия, но... хватило мне уже одной 'беспорядочной связи' — второго раза на повтор не хочу. Уж если решила, что теперь для постельных знакомств, будут у меня только длительные отношения в конфетно-букетном варианте — то и отступать нечего. Надо все-таки узнать сначала человека поближе, прежде чем нырять в прорубь головой вниз.

Да и, если честно, что-то внутри не давало отпустить внутреннюю себя и расслабиться окончательно. Не знаю, то ли это была такая вот реакция на подобного рода события в связи с предыдущим, не совсем удачным, опытом? То ли просто подсознание отчего-то предостерегало от отношений с Эваном (хоть я и не понимала от чего там надо было предостерегать?). Но факт остаётся фактом — несмотря на все умения мужчины, мне на его притязания пока было ответить нечем.

— Ты как здесь оказался? Да, подожди ты! — я с почти безуспешным успехом пыталась его отодвинуть от себя.

Отодвигался сей индивид плохо и все норовил вновь оказаться у меня под боком, целуя гладя, пытаясь захватить в плен своих губ мои. В какой-то момент внутри все взбунтовалась и руки-ноги самостоятельно замолотили куда придется со скоростью мельницы.

Только минуту спустя я вспомнила, что не просто человеческая женщина и тоже кое-что умею — незваный гость слетел в кровати и грохнулся спиной на пол. Волна воздуха протянула его в таком положении до самой входной двери и там рассеялась.

Я же, пользуясь моментом и не обращая внимания на недовольное ворчание мага принялась натягивать поверх немного не презентабельной, но любимой, пижамы большой и теплый халат.

Вылезла из кровати, чтобы не давать возможности снова застать себя врасплох, и забралась с ногами в большое кресло у комнатного камина.

— Еще раз тебя спрашиваю — как ты здесь оказался? — пояс на пояснице завязала так, что любой морской узел позавидовал бы, а мне с сожалением подумалось, что его, пояс, после этого только разрезать и можно будет, — И еще — что это сейчас было?

Голос от волнения и, чего уж там, возбуждения немного подрагивал. Все-таки гад, умеет мерзавец с девушками обходиться.

— Ну, что ты так нервничаешь? — маг с кряхтением подтянулся и сел.

Подниматься не спешил, видимо полагая, о немедленных и жестоких репрессиях с моей стороны. А зря. Я вовсе не была против его внимания. Эван мне действительно нравился, просто... не так все это, не правильно.

Потому и сижу сейчас, глядя на него исподлобья, хмурее самой серой дождевой тучи.

— Прости, не сдержался, — он облокотился спиной на дверной косяк, — я зашел тебя разбудить и пожелать 'доброго утра!', а тут ты... такая красивая, теплая, ласковая и сильная одновременно. Лежишь, спишь, трогательно сопя носиком.

— Я не соплю, — проворчала я.

— Сопишь, — усмехнулся он, — но это неважно.

Неожиданно подумалось о том, что за время моего отдыха могло что-то произойти не совсем ординарное...

— Что-то случилось? — тревога невольно сжала сердце в кулаке.

— Случилось, — мужчина резво встал с пола и стал медленно, плавно, будто опасаясь спугнуть законную добычу, двигаться в мою сторону, — сил моих больше нет терпеть, вот совсем.

От такой наглости я опешила.