Liberte (Книга 1. Главы 1-10)

— Пока нет необходимости всем участвовать в боях, можешь поднабраться опыта у коллег, попрактиковаться, но дать тебе разрешение не летать вовсе, я не могу.

И это говорил нам тот, кого никто из нас ни разу ни видел сидящим за штурвалом своего корабля. Вообще довольно странно, никак не могу понять, мне кажется или отношение Ральфа к Джорджу действительно смягчилось. И если я не ошибаюсь, то с чем это может быть связано?

За последнее время костяк нашего коллектива устоялся. До полного штатного расписания нас так и не доукомплектовали и функциональные обязанности, предписанные к исполнению из расчёта на пятерых членов экипажа мы выполняем по-прежнему вчетвером. Кроме того, попеременно то я, то Малькольм остаёмся на пересменку с командой Лэсса, состав которой то и дело меняется. Возмутившись однажды тем, что Ральф ни разу не оставлял на долгую вахту Джорджа я не сдержался и высказал ему всё что думаю по этому поводу. Полученный от Ральфа ответ обескуражил меня. Спокойно дослушав до конца все мои недовольные возгласы, он сказал, что на счёт Джорджа имеет соответствующие инструкции и нарушать их не намерен. Мой вопрос от кого они получены Ральф проигнорировал. Напрямую спрашивать об этом самого Джорджа было и вовсе лишено смысла. Нет ни малейших сомнений в том, что он что-то от меня скрывает и это что-то, о чём я не знаю, мне очень не нравится. Свои соображения я держу при себе, но мне известно, что и Малькольм обращался к Ральфу с тем же вопросом что и я. Однако получив ответ он также, как и я молчит, будто вокруг нас не происходит ничего особенного.

Наконец-то после долгого отсутствия Док вернулся на базу. Правда я нашёл его ещё более обеспокоенным и погружённым в собственные мысли нежели чем прежде. Но он жив и здоров. Пожалуй, в наших условиях это главное. Теперь каждое своё появление на базе я посещаю медблок и Док как может пытается подлатать мой подпорченный стараниями ФББ организм. Лечения с грехом пополам хватает на неделю и всё начинается сызнова: боли, судороги, тремор. Нистагм уже не так сильно раздражает меня, и я редко когда промахиваюсь, выбирая взглядом пункты меню и маленькие пиктограммы внутри своего интерфейса, но тут уже сказывается не положительный результат от лечебных процедур, а дело привычки. Немалую часть своего времени я посвящаю Тони. Мальчишка продолжает совершенствовать свои навыки на тренажёре. Он достаточно умел в обращении с виртуальным кораблём и может в этом дать фору Джорджу, снова выказавшему горячее желание продолжать своё обучение пилотному искусству. В отличии от Джорджа я так и не оброс многочисленными знакомствами, находя более интересным занятием не живое общение, а чтение книг и просмотр материалов. У "сисопа" я был ещё дважды, по итогам каждого из посещений обогащая свою скромную библиотеку несколькими полезными фильмами и монограммами, пусть и спорными, с моей точки зрения, но дающими обильную пищу для размышлений. Заступая на вахту под командованием Лэсса, я просматриваю их во время затяжных дежурств или в свободное время, делая это бессистемно, иногда попросту выбирая интересную для себя книгу или место в ней. Достаточно часто я оставляю книгу, не дочитав её до конца. Многие вещи я нахожу слишком сложными для своего восприятия, но по крупицам подчерпнутые мною знания незаметно меняют меня. Надеюсь пройдёт ещё не очень много времени и мне не придётся выглядеть полным истуканом случись мне вступить в беседу на какую-нибудь отвлечённую тему (не касающуюся напрямую боевых космических кораблей, их вооружения, приёмов лётного пилотирования, а также внутреннего устройства Федерации. Последнее впрочем я как выяснилось знаю только .)

Приятно наблюдать как увеличивается размер накоплений на моём персональном счету. Я так и не переступил рубеж пятизначного числа, но весьма близок к этому. Не имея возможности тратить накопленные средства в чуждой мне валюте, я невольно воспринимаю их количество отвлечённо, как нечто виртуальное и умозрительное, не имеющее практического применения. Для Малькольма излюбленный предмет обсуждения то как он в итоге распорядится своими заработанными средствами, когда накопит их в достаточной мере для того чтобы хватило и на операцию и прочие утехи. От нечего делать я слушаю его и иногда поддерживаю разговор парой другой фраз. Учитывая его внешний вид и манеру речи, вести с ним продолжительную беседу сомнительное удовольствие, но за время службы я свыкся с его наружностью и даже нахожу его компанию в меру приятной.

В целом я нисколько бы не возражал чтобы моя жизнь и дальше продвигалась всё также размеренно и неспешно, а потому, когда по окончании очередной вахты вместо пришедшего за нами в срок рудовоза мы целые сутки наблюдали всё тоже заполненное проклятыми астероидами космическое пространство, моя внезапно проснувшаяся интуиция подсказала что относительно спокойный период моей жизни подошёл к концу.

Собравший нас на следующий день в командном пункте Ральф довёл до нашего сведения:

— Отбытие на базу отменяется. — подняв руку он прервал все вопросы и продолжил, — Система заблокирована ВКС официалов. Власти взяли под полный контроль зону выхода из гиперпрыжка. Их патрульные корабли перехватывают все суда, входящие в систему и подвергают их принудительной процедуре досмотра. К счастью информация была получена нами своевременно и ни один из наших кораблей не пострадал. Руководство сейчас принимает решение как надлежит поступать в сложившейся оперативной обстановке. Вплоть до того момента пока не будет выработан новый план действий, нам предписано сократить число вылетов до минимума, беречь топливо и боеприпасы, и разумеется сохранять спокойствие. — при этих словах Ральф выразительно уставился на побледневшего Джорджа, но мне было совсем не до того, я и сам чувствовал себя немногим лучше. — Предвосхищая часть возможных вопросов отвечу сразу — на моей памяти такого никогда не было. Судя по всему, наше противостояние вступает в новую фазу конфликта. С чем я всех нас и поздравляю!

Глава 10.

В которой герой получает боевое крещение.

Состояние напряжённого ожидания, так, наверное, можно охарактеризовать обстановку, воцарившуюся на объекте с начала блокады. Ральф, и без того проводивший на командном пункте большую часть своего времени, теперь практически не покидал свой пост. Один из первых признаков его обеспокоенности проявился в том, что он стал ещё более сдержан. От прежней расслабленности и свойственной ему апатичной флегмы не осталось и следа. При иных обстоятельствах я мог бы позавидовать уровню его самообладания и самоконтроля. Ни словом, ни жестом он ни разу не выказал накопившейся усталости или степени своего беспокойства. Он не срывался на окружающих, все его распоряжения, как и прежде носили чёткий и лаконичный характер. Казалось каждое его слово было обдуманно им заранее, а каждая произнесённая фраза тщательно взвешена. И всё-таки, несмотря ни на что, охватывающее его волнение исподволь начинало давать о себе знать, понемногу просачиваясь из-под напускной маски мнимого спокойствия. На исходе третьей недели блокады лицо его осунулось, скулы заострились и исподволь, сперва неявно, а затем всё отчетливее и чаще в его глазах стало проступать нечто такое, что заставляло меня не встречаться с ним взглядом. Сразу я не смог подобрать правильную формулировку тому что как мне кажется я иногда видел в его глазах. Когда же я это понял, то лишился остатков душевного спокойствия. В глазах Ральфа читалась ожесточённая животная безысходность. Возможно всему виной моё разыгравшееся больное воображение, но превративший командный пункт в своё логово Ральф теперь напоминал мне большого загнанного в угол зверя. Обречённого, знающего об этом, а потому готового на всё и смертельно опасного в своей решимости зверя. Из всей нашей команды так виделось лишь мне одному. Мои напарники то и дело по нескольку раз в сутки наведывались к Ральфу, заглядывая к нему в надежде на получение свежих новостей лишь затем, чтобы вскоре вернуться обратно ни с чем.

Сорок пять суток длилось наше неведение. Сорок пять долгих суток, наполненных до краёв бессильной злобой, бездействием и неопределённостью. Изредка поступающие из центра успокоительные мантры с извечно завершающей каждое послание фразой "продолжать сохранять спокойствие" приводили меня в иступляющее бешенство больше, как если бы их не было вовсе. "Руководство предпринимает все необходимые меры..." успокоительно вещал динамик передавая нам очередное сообщение из центра пустое по своему смысловому наполнению как вакуум за дверью шлюзового отсека. Когда я прослушал третье по счёту послание, повторяющее практически в точности слово в слово, содержание поступивших до него двух предыдущих сообщений меня чуть было не накрыла волна истерического смеха. За прошедшие недели у меня сложилось стойкое мнение — мы попросту брошены на произвол судьбы. Озвучить свои соображения Ральфу у меня не хватало смелости и духу, а поделиться своими мыслями с другими членами экипажа я не мог из опасения зародить и без того уже близкую панику. Мы оказались запертыми в собственной ловушке без возможности выбраться из неё. Никаких запасных путей для отхода и никакой возможности к бегству. Да и выберись мы из нашего убежища, что мы будем в силах предпринять? Без привязки к галактической системе координат и главное, не имея прыжкового двигателя, куда мы сможем сбежать? Нигде нам не дадут ни спрятаться, ни скрыться. А если нам не суждено сбежать, остаётся только принять бой. Вариант сдаться я не рассматриваю вовсе. Нет у меня никакого желания вкусить прелестей местного правосудия, а возможной экстрадиции в родимую Федерацию я однозначно предпочту смерть.

Никогда ранее я не ощущал себя настолько некомфортно в окружении своих сослуживцев. Казалось бы, общая беда должна была объединить, сроднить нас перед лицом надвигающейся опасности, но ничего подобного не происходило. Что ж книги и фильмы опять лгали. Непрерывное напряжение сказывалось на всех, делая каждого из нас ожесточённее, раздражительнее, злее. Ральфу несмотря на несравнимо большую часть приходящейся на него нагрузки удавалось контролировать себя. У остальных это выходило куда хуже. Малькольм был подобен туго скрученной и взведённой пружине. Общаясь с ним приходилось тщательно выбирать слова чтобы ненароком не спровоцировать беспричинный и никому не нужный скандал. Джордж выглядел затравленным зверьком. От одолевающих его приступов страха мне сдаётся он растерял остатки сообразительности и действовал на выработанных за годы службы рефлексах, а учитывая специфику его интендантской службы многого ждать от него не приходилось. Чтобы добиться от него чего-то осознанного приходилось собирать в кулак всё своё терпение и волю. Однако и в таком случае достигаемый результат оставлял желать лучшего.

С тех пор как мы оказались отрезанными от своих каждый из нас по разному переносил невольное заточение, но всех без исключения терзала беспощадная и выматывающая неизвестность. Ошибочно я начал полагать что благом будет любое изменение нашего положения способное хоть как-то дать понять ожидающие нас перспективы. Прозвучавший сигнал тревоги выдернул меня из неглубокого, сумбурного сна смешавшего воедино тревожную явь с мрачными, пугающими видениями раскрепостившегося подсознания. Сперва я даже не понял, что происходит, а потому замешкался и высвободившись из спального кокона прибыл в командный пункт значительно позже всех. Никто не обратил на меня никакого внимания. Взгляды команды были прикованы к центральному монитору. В мертвой тишине вместе со всеми я наблюдал, как к границам контролируемого нами сектора медленно, но неотвратимо приближается бронированная туша RS-44. Впервые мне довелось увидеть его воочию, однако в данной ситуации от этого события я не испытывал и тени радости.

— Что это? — прервал наконец затянувшееся молчание Джордж.

Судорожно сглотнув я уже открыл было пересохший от волнения рот чтобы ответить ему, но Малькольм опередил меня:

— Тяжелый базовый тральщик и одновременно матка со звеном штурмовиков в брюхе для собственной защиты.

— Только не этот, — протянув руку я указал Малькольму на количество посадочных гнёзд расположенных по борту и поправил его, — Скорее здесь стоит вести речь об отряде истребителей.

— И чёртовой прорве дронов, — мрачно добавил Малькольм завершив обсуждение.

Ральфа такой скудный поток информации не устроил вовсе. Обратившись ко мне, он затребовал предоставить развёрнутые данные. Погрузившись в свой интерфейс, я попытался извлечь дополнительные сведения о RS-44. Увы, никакой конкретики. Ровным счётом ничего кроме общего описания и летно-технических характеристик. Придётся видимо рассчитывать на свою память. Пальцем как указкой я принялся обозначать на вращающемся изображении тральщика:

— Вооружение: четыре автоматические лазерные турели малой мощности в верхней полусфере, столько же внизу, две курсовые плазменные пушки, неуправляемые ракеты... затрудняюсь сказать сколько точно, но никак не меньше сотни. Всё зависит от того какими из них было укомплектовано судно для выполнения данной боевой задачи.

Давая понять, что этот момент очевиден и не требует разъяснений Ральф кивнул:

— Продолжай дальше. Дроны?

— Про количество беспилотников ничего сказать не могу, — уныло закончил я.

— Тип?

Ответ на этот вопрос я знал и вновь воспрял духом:

— Разведывательные и ударные в пропорции пять к одному.

— Автопилот?

— Нет, дешёвые ДПЛА (дистанционно пилотируемые летательные аппараты) с непрерывным управлением. Поиск, обнаружение, распознавание, целеуказание, всё возложено непосредственно на оператора. Специалистов максимум человек двадцать, не больше.

— Мотыльки, — процедил сквозь сжатые зубы Ральф.

Смутно понимая, что он имеет под этим ввиду, я неуверенно качнул головой.

— Как у него со щитами?

— Как и положено у тяжёлого тральщика. Щиты и броня рассчитаны на повышенную живучесть.

— Уязвимости, слабые места?

Сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть в ответ что-нибудь нелицеприятное и лишь пожимаю плечами. Ну вот спрашивается, какой смысл задавать мне подобный вопрос!? Откуда и из каких источников мне может быть известно про "ахиллесову пяту" этого бронированного монстра если я вижу его первый раз в своей жизни. Как по мне, так это неприступная крепость. Нам попросту нечего им противопоставить взамен. Даже если мы пойдём на отчаянный шаг и атакуем объединёнными усилиями всех истребителей расположенных на девяти объектах, входящих в наш квадрат, это в конечном итоге в лучшем случае заставит их отступить. Но какой ценой? Думаю, в этом случае наши потери составят не меньше половины от списочной численности лётного состава. Если же учитывать наличие в наших рядах таких "профессионалов" как Джордж, то боюсь, что я излишне оптимистичен в прогнозируемой оценке. И тем страшнее беспомощно наблюдать, как сенсоры регистрируют у границ нашего квадрата выход из гиперкрейсерского режима ещё одного RS-44. Второй по счёту тральщик выравнивает курс и неспешно направляется прямо к нам по наши грешные души. "Обречены", — вихрем проносится мысль в моей голове и внутри что-то ёкает и неприятно сжимается как при попадании в воздушную яму.