Заметив это, она сердито сверкнула глазами, и, отвернувшись, вновь стала смотреть на войско своих вассалов. Вслед за ней, я перевел взгляд на приближающиеся колонны солдат. Их появление ничего не вызвало во мне, зато восторг замковой челяди, радостно их приветствовавших, стал меня понемногу раздражать. Какая-то часть моего сознания считала, что появление вассалов графини в определенной мере принижает мою победу.
В отличие от своих солдат, я никогда не считал себя счастливчиком. Так что, хотя доля везения определенно присутствовала, но в этот раз победа была только моей! Моей личной победой!
Когда ко рву подскакали три всадника в блестящих доспехах со свитой из двух десятков человек, а толпа восторженно взревела, приветствуя их, я окончательно пришел к выводу, что справедливости в мире нет, и никогда не будет.
"Впрочем, кому как не тебе, человеку из будущего, этого не знать! Поэтому не дергайся и живи себе дальше спокойно! Будь ты стопроцентным английским дворянином, а так.... Было б на что обижаться!".
Подобные мысли подняли мое настроение, и я, перестав мучиться всякой ерундой, стал с интересом наблюдать за дальнейшим представлением. Три всадника выехали вперед и остановились перед самым рвом. Солнечные блики на блестящих доспехах, разноцветные плюмажи на шлемах, красочные гербы на щитах и попонах лошадей на фоне выстроенного за их спинами войска, все это выглядело нарядно и красиво, внушая при этом уважительный страх. Даже, несмотря на легкий осадок горечи, лежавший где-то в глубине души, я с удовольствием разглядывал эту красивую картину. Вот один из рыцарей чуть поднял руку, и по его жесту из рядов свиты выехало два человека. Трубач и оруженосец. После того, как трижды чисто и звонко прозвучал сигнал трубы, оруженосец громко закричал во все горло:
— Наша всемилостивейшая госпожа Беатрис ди Бианелло, графиня Каносская, ваши верные вассалы приветствуют вас!!
Только отзвучали эти слова, рыцари, жестами полными достоинства, сняли шлемы и взяли их в левую руку, после чего, приложив правые руки к нагрудникам, склонили головы в низком поклоне. Люди на стенах радостно заулюлюкали при виде столь элегантного проявления почтительности, а графиня смущенно зарделась, но в следующую секунду гордо выпрямилась и не без некой торжественности подняла руку. За ее спиной тут же запела труба, и, вторя ей, заскрипели цепи опускаемого моста. Впрочем, в этот момент мои мысли всецело были заняты решением загадки: каким образом Чезаре Апреззо смог войти в число трех рыцарей, вассалов графини Беатрис ди Бианелло? Когда мы встретились взглядами, как он, так и я, сделали вид, что не знаем друг друга. Его неожиданное появление вызывало неприятные ощущения, так как означало конец моей свободе.
Нехотя я досмотрел представление, в которое входил торжественный въезд в замок, а также личное изъявление покорности каждого из дворян своей госпоже. Три десятка человек, стоя во дворе и на крепостных стенах, то радостно кричали, то восторженно ахали во время всей этой процедуры. Тем временем войска принялись разбивать лагерь за стенами замка. Я уже спускался со стены, когда под скрип колес и цокот копыт, в крепость стал втягиваться небольшой обоз с продовольствием, который народ приветствовал даже с большим восторгом, чем своих освободителей. К этому времени графиня вместе с окружившими ее вассалами успела удалиться во дворец. Я же отправился в казарму, дожидаться обеда.
Но не успел я пропустить стаканчик вина, как появился слуга, передавший приказ графини срочно явиться в парадный зал. Пришлось повиноваться. Зал был красочно убран, на накрытом столе стояли холодные закуски и вино. Графиня, сидевшая на почетном месте во главе, оторвалась от оживленного разговора с одним из своих дворян и представила меня своим вассалам. Ее короткая речь содержала похвалу в мой адрес, но была произнесена столь отстраненным и прохладным тоном, что он больше подходил для сурового выговора, чем для благодарственной речи. Это было замечено всеми без исключения, поэтому знакомство и обмен любезностями не затянулись. После горячего, когда был утолен первый голод, я посчитал, что моя миссия выполнена и, попросив разрешения удалиться, был отпущен графиней.
Я вернулся в казарму, где солдаты приветствовали меня криками, громкими, но невнятными из-за набитых ртов. Ничего удивительного в их жадности не было, если учесть, что последние двое суток люди в замке получали только по порции жидкой похлебки и маленькому куску солонины в день. Сказав незамысловатый тост, я выпил с ними бокал вина, после чего ушел к себе. В программе праздника был поздний ужин, на котором графиня будет благодарить и награждать своих верноподданных, поэтому я решил немного отдохнуть перед торжественным приемом.
Только закрыл за собой дверь комнаты, как в нее осторожно постучали. На пороге стоял мессир Чезаре Апреззо. Я его ждал, правда, не так быстро.
— Я могу войти?
— Прошу.
Пропустив его в комнату, закрыл дверь на засов. За это время незваный гость уже успел сесть за стол и теперь выжидающе смотрел на меня. Я расположился напротив.
— У меня мало времени, поэтому буду краток. Вы свое задание выполнили и мне больше не нужны. Я сообщил об этом в замок Ле-Бонапьер, оттуда пришел новый приказ. Вам надо ехать в Феррару. Там вы должны найти одного из его полководцев и втереться ему в доверие. Аззо ди Кастелло. Вы все поняли?
— Конечно, что тут не понять.
— Как вам мой раб, Игнацио?
— К чему вопрос?
— Так как он был с вами, я не могу оставить его при себе. Мне нужно оставаться вне всяких подозрений, поэтому лишние пересуды ни к чему. Может, вы выкупите его у меня?
— Хорошо.
— И последнее. Постарайтесь придумать вескую причину, чтобы у графини не было никакого желания оставить вас у себя на службе, — с этими словами он поднялся и направился к двери.
Отодвинув засов, мессир Чезаре обернулся и добавил напоследок.
— Запомните еще раз: наше знакомство ограничивается обоюдным представлением у графини. И не более того!
Я кивнул головой в знак согласия, после чего тот ушел. Несмотря на благородную внешность мессира Чезаре и изысканные манеры, в его сути ощущалось что-то нечистое, подобно мути, которая поднимается, если взбаламутить воду в реке. Я не знал, что у него за планы, а честно говоря, и знать не хотел. Да и по чину не положено интересоваться такими вещами. В течение всех шести месяцев учебы мне каждый день вдалбливали основные правила, которым я должен следовать. И одно из них гласило: ты — просто исполнитель. Приказали — сделал.
Вечером я был официально приглашен на торжественный прием к графине Беатрис ди Бианелло. В громадном зале, стены которого были увешены оружием ее предков, меня приняла богато и нарядно одетая графиня, которая сидела в кресле, в окружении свиты, сверкающей доспехами и блистающей расшитыми золотом и серебром камзолами. Одарив меня легкой улыбкой, графиня через одного из дворян, толпившихся у ее кресла, передала мне довольно увесистый кошель, плату за службу. В ответ я рассыпался в благодарностях. Я думал решить вопрос о своей отставке приватно, но неожиданно получил ее уже в следующую минуту.
— Мессир капитан, я больше не нуждаюсь в ваших услугах. В знак признательности ваших заслуг вам заплачено за службу в двойном размере.
— Благодарю вас, госпожа, за проявленную ко мне милость.
Я откланялся, выждал некоторое время, а затем, улучив момент, ушел "по-английски". Вызвал Джеффри. Отдал ему деньги, перед этим отсчитав жалованье в двойном размере, за то время, что был должен солдатам.
В казарме шла веселая пирушка. Когда мои солдаты узнали, что я принес им двойное жалованье, веселье достигло апогея. Что еще надо простому солдату для счастья? Остался жив, вина, хоть залейся, и золото звенит в кошельке. До глубокой ночи я сидел за столом с латниками и лучниками, пил вино, смеялся грубым шуткам и слушал солдатские байки. Том Егерь и Черный Дик каким-то образом узнали, что служба у графини окончена, и без лишних церемоний предложили мне свои услуги.
— Сэр, я говорю за себя и Тома. Вы не хотите возглавить наш отряд?
Вопрос Дика не застал меня врасплох. Даже больше того, я рассчитывал на подобное предложение.
— Согласен.
— Куда пойдем, если не секрет? — сразу полюбопытствовал лучник.
— В Феррару.
— Слышал, что они набирали наемников. Но также слышал, что больше им солдат не нужно, — выразил свое сомнение командир латников.
— Нас должны взять.
Командиры, решив, раз все вопросы решены, вернулись к вину и жареному мясу, а я поднялся и вышел из казармы. Взобрался на крепостную стену, чтобы слегка проветриться перед сном, где меня и нашел Джеффри.
— Том, мне тут кое-что передали для тебя.
— Для меня?! Что именно?
— Сам посмотри, — и он вложил мне в руку искусно и богато расшитый кошелек. Я взял его в руку, развязал кожаные завязки, стягивающие горловину, запустил руку вовнутрь. Пальцы нащупали на самом его дне медальон. Сердце ударило и заколотилось. Тело, расслабленное отдыхом и вином, сразу напряглось.
— Откуда у тебя...это?
— От служанки графини. Та специально поджидала меня.
— Гм! Ты заглядывал в него?
— Нет, — и предугадывая мой дальнейший вопрос, продолжил. — Она еще сказала: для твоего хозяина.
— Хорошо, иди.
Предупреждать старого вояку о молчании нужды не было, потому что для него мои интересы всегда были выше собственных. Придя в свою комнату, я достал медальон на тонкой золотой цепочке, выполненный в виде сердечка. Внимательно оглядел — ни имени, ни герба — ничего! Затем раскрыл его и увидел... свернутую в колечко прядь волос. Ее волос. С минуту смотрел, потом защелкнул крышку. Что это? В чем смысл? Один точно — это не признание в любви. Напоминание о двух незабываемых ночах? Тоже вряд ли. У юной сеньоры стальной характер, свои чувства и эмоции она держит в узде и не позволит себе пустой блажи. Раздумья затянулись до поздней ночи, но никого логического объяснения подарку я так и не нашел.
Наутро мой отряд собрался во дворе и ждал моего приказа выходить, но я все медлил. Поправлял упряжь, затем копался в переметных сумках, бросая при этом косые взгляды на ее окна, но так и не заметил, что бы кто-то решил проводить меня хотя бы взглядом. Разозлившись, вскочил на коня, выехал вперед отряда и скомандовал:
— Вперед!
В начале пути попытки разрешить причину загадочного презента в какой-то мере скрашивали дорогу, но спустя время бесплодные размышления о наших отношениях с Беатрис стали меня раздражать. Поэтому, чтобы отвлечься, я стал искать в памяти хоть какие-нибудь сведения о событиях, происходящих в это время в Италии. Насколько я помнил, итальянский "сапог" был разбит в то время на множество мелких городов — государств.
В центральной части полуострова таковыми были республиканские Сиена, Пиза и Флоренция. Наиболее крупными из государств Северной Италии были Миланское герцогство, республика Генуя и Венеция. Менее значительным в военном и политическом отношении был маркизат, в который входили города Феррара и Модена, а также город-государство Мантуя.
Все эти "карманные страны" являлись конкурентами на внешнем рынке и поэтому вели беспрерывные войны друг с другом на суше и на море. Благодаря этому в Италию непрерывным потоком шли наемники из Европы, спрос на которых не снижался.
Со временем из республик города-государства Северной Италии стали превращаться в тирании или синьории — страны во главе с правителями, обладавшими неограниченной властью. К концу XIV века формировалось пять крупных тираний с центрами в Милане (тираны из рода Висконти), Вероне (род Скалигеров), Падуе (род Каррарези), Мантуе (Гонзага), Ферраре (род д'Эсте). Тираны сосредоточили в своих руках высшую законодательную, судебную, военную и исполнительную власть.
В основном это было все, что я мог вспомнить об этом времени. Из событий и известных фамилий больше всего я знал о доме Медичи, но его расцвет должен был наступить намного позже. Я читал о роде Висконти и о Миланском герцогстве, краем уха слышал о доме д'Эсте, но мои знания не имели ни четких деталей событий, ни дат и имен. Значит, практической ценности они для меня не имели.
Сейчас наша дорога лежала в маркизат Феррара, где правил Николо II д'Эсте. По слухам, это был умный и весьма образованный для своего времени человек. Являясь ценителем прекрасного, он покровительствовал многим известным поэтам, философам и музыкантам. В тоже время он был тонким политиком и прекрасным дипломатом, сумевшим собрать вокруг себя умных и знающих политиков и талантливых полководцев, которые помогали удерживать его врагов на расстоянии. Но все это было до настоящего момента, а сейчас у рода д'Эсте появились проблемы, которые дипломаты и послы оказались не в силах разрешить миром. Насколько я мог понять, речь шла о Мантуе. Также поговаривали, что Николо имеет зуб на Милан, где к власти пришел Джан Галеаццо Висконти. О его пути в правители Милана, ходило много слухов.
В мае 1385 года Джан Галеаццо известил дядю, что с небольшой свитой направляется на богомолье и будет рад поприветствовать его, когда будет проезжать мимо Милана. Ничего не подозревающий невооруженный Бернабо Висконти с двумя старшими сыновьями выехал без свиты за ворота, чтобы встретить дорогого племянника, но был схвачен и привезен обратно в Милан уже в качестве пленника. На следующий день был собран Большой городской совет, который безоговорочно передал Джан Галеаццо всю полноту власти в Милане. Стремясь сгладить неблагоприятное впечатление от своего вероломства, Джан Галеаццо принародно провёл судебный процесс над своим дядей, которому были предъявлены самые чудовищные обвинения, после чего тот был заключен в крепость Треццо.
Подлость и коварство являлись чертой почти всех властителей мелких государств Италии, поэтому среди других правителей и тиранов этот случай особого возмущения не вызвал.
Дорога до столицы маркизата заняла у нас четыре дня. Монотонность путешествия изредка скрашивали разговоры с моими спутниками. Один разговор состоялся в самом начале нашего похода, на привале. Я лежал на траве после сытного обеда, покусывал травинку и в очередной раз думал о том, что может означать подарок Беатрис, висевший у меня под камзолом, на груди.
— Сэр! — я даже не сразу понял, что меня зовут, и только подняв глаза, осознал, что ко мне обращается Том, бойкий командир лучников.
— Слушаю.
— Сэр, у наших парней есть к вам вопрос.
— Говори.
— Почему графиня не оставила нас на службе? Служили мы ей верно. Что не так?! Или это из-за тех придурков, что вздумали изменить? Так среди итальяшек предателей не в пример больше!
Я-то знал причину. Те две ночи, проведенные вместе. Причина удалить меня как можно дальше лежала на поверхности. Пока сохранялась угроза со стороны герцога, юная благородная сеньора остро нуждалась в верности своих вассалов, поэтому не могла позволить ни малейшего намека или тени на своей репутации, способных эту верность поколебать. А зачем тогда прядь ее волос? Память? С трудом, вырвавшись из замкнутого круга вопросов, я подкинул своим солдатам более или менее достоверную причину:
