| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Э-э-э... Ну-у... Только из уважения к Вам, Александр Фёдорович.
Ох, хитёр Колотов. Скарятину, небось, будет говорить, что еле-ели меня уговорил. Блин, придётся-таки подарить ему авторучку.
Ситуация со Скарятиным разрешилась через две недели. Я условий никаких ставить не стал. Наказать его конечно надо бы было, но, по моим рассуждениям, наживаться на подлости соседа было так же низко. Насколько его развёл Колотов, понятия не имею — не интересовался. Единственное — захваченные нами мужики взмолились не передавать их своему барину. Боялись, что тот их запорет. Готовы были на каторгу идти, только не домой. Видать, его угроза повесить, если попадутся, была не только фигурой речи. Страшный, этот 'золотой век'.
Ну, а как? Они ведь его крепостные. Получается, что я насильственно удерживаю чужих людей. Колотов хотел их забрать, но когда они в ногах стали валяться и умолять не отдавать их, предложил компромиссный вариант — Скарятин оформляет на моё имя дарственную на этих мужиков с семьями и пишет расписку, что претензий ко мне не имеет. Я после тоже напишу такую расписку, когда их семьи в полном составе переедут в Алексеевское.
А как приедут, отправлю всех в Гданцевку. Там люди позарез нужны.
Вот и все мои приобретения. Да, ещё шесть трофейных лошадей.
Тело погибшего Колотов забрал в тот же день. Пусть дома похоронят.
Есть ещё одно, если так можно сказать, приобретение,... вернее,... ну не важно — мой авторитет взлетел до небывалых высот. Меня и так в имении уважают и даже где-то любят. Правда часть этого уважения, по-видимому, перешла от покойного Фёдора Петровича. Говорят, очень достойный человек был. Когда умер, даже мужики плакали. Но и я, в их глазах, не подкачал. И на войне геройски сражался, и ходить без ног научился, и мельницу построил и... да чего только люди не придумают. А пороть на конюшне, так у нас и при покойном Фёдоре Петровиче никогда такого не было. Но после случая со скарятнскими, на меня стали смотреть как на... а, наверное, как на какого-то богатыря. Шутка ли, Лександр Фёдрч, один! без пистоля, голыми руками десять разбойников побил! На следующей неделе будет уже двадцать разбойников. Даже, где-то, гордятся мною.
И на Савве это случай тоже отразился.
Когда Савва прибыл со мной в имение, народ к нему отнёсся настороженно. Я Фильке строго настрого наказал про тот случай на дороге молчать. И в нём я уверен. Но народ на одноглазого моего денщика посматривал с подозрением и в общении сторонился. Делать его помощником Карла Ивановича, как хотел раньше, я не стал. В сельском хозяйстве Савва ни бельмеса не смыслит. Будет только мешаться, да старика раздражать. Пусть будет моим денщиком. Пока. Там посмотрим. Но когда мы с ним пригнали шесть лошадей, да привезли двух пленных и одного убитого, да когда Черняй, который узнал подробности, пересказал 'нашу Куликовсую битву', о-о-о, тогда Савва стал своим человеком. Причём уважаемым человеком.
А 'Куликовская битва' потому, что там рядом Куликово болото.
Глава 15 (1794 май)
Homo proponit, sed Deus disponit
(Человек предполагает, а Бог располагает)
Фома Кемпийский
— Ну что, господин капитан, поумнел?
Екатерина смотрит на меня своими пронзительными умными глазами. Сурово так смотрит. Эта она так думает, что сурово. Я же вижу, что где-то в глубине их есть некая весёлость. Видно, что мне сейчас будет задана образцово показательная трёпка, но так, чисто для воспитания. Что вот ей ответить? ... Все заранее приготовленные ответы сейчас кажутся неуместными и неумными.
Императрица сидит за столом, а я стою перед ней, как двоечник перед директрисой школы. ... Всё это со мной уже было... Дежавю?
— Чего молчишь? Али язык проглотил?
— Покорнейше прошу простить меня, Ваше Императорское Величество, но вот уже больше года прибываю в недоумении, чем вызвал гнев Ваш. Ежели, по недомыслию, что-то сделал не так, то, поверьте, не было злым умыслом, а лишь явилось результатом моей неопытности.
Теперь раздумывает Екатерина — то ли я действительно поумнел, то ли наоборот, как был дураком, так и остался.
— Ты мне ваньку не валяй. Прекрасно ты всё понимаешь, ... что гнев мой вызван твоими глупыми декламациями Павлу Петровичу. ... — Хитро улыбнулась. — А иначе, какой ты логик? Это проще даже чем юбки задирать и штаны спускать.
— Вот змея! Помнит же тот анекдот.
— А как ты хотел? Потому она и Великая.
— Что ответить?
— Лучше промолчи. Она и не ждёт ответа.
Я сделал виноватую мину и поклонился.
— Вот и сделай, ... как ты там говорил... прогноз? Вот и сделай прогноз, зачем я тебя вызвала.
— Вот, блин! Я уже две недели над этим голову ломаю, как только фельдъегерь предписание привёз явиться пред светлые очи. Нет, конечно, предположение у меня есть. Но вдруг ошибаюсь? Вдруг это касается завода под Кривым Рогом?
— Ну и что? Ну не угадаешь...
— Да, как-то ошибиться перед ней не комильфо...
— Что, не получается? Это тебе не воров на вилы сажать.
Колотов?!!! Бл...ин!
— Смею предположить, Ваше Императорское Величество, что сие связано с событиями в Кракове и Варшаве. — Тон что-то у меня неуверенный. Потвёрже бы надо.
Императрица помрачнела.
— Садись, тяжело же, небось, на протезах?
Я подвинул стул и сел чуть сбоку стола.
— Да. ... Первого марта взбунтовалась конная бригада Мадалинского. Они неожиданно напали на наш полк и захватил полковую казну... А в Кракове чернь провозгласила Костюшко диктатором. В Польском королевстве и Великом княжестве литовском вспыхнули мятежи. ... Генерал Игельстром, отправил супротив Мадалинского отряды Денисова и Τορмасова, но 24 марта Костюшко частично разбил Тормасова под Рацлавицами. ... А 6 апреля на страстной неделе мятежники напали на наш гарнизон в Варшаве. ... Пятьсот безоружных наших солдат перебили в церкви во время причастия. Из восьми тысяч прорваться удалось только половине... ... Я помню твои слова про Костюшко, но... мне докладывал Игельстром, что обстановка в Польском королевстве спокойная... — Вдруг Екатерина ударила рукой по столу. — Ох, счастлив этот старик, что прежние его заслуги сохраняются в моей памяти! ... Я уже распорядилась, чтобы туда направили корпус графа Суворова.
Императрица замолчала, погрузившись в свои мысли. Куда она сейчас меня отправит?
— Так вот. Будешь собирать для меня всё, что твориться за границей, и мне лично докладывать. Остерман и Безбородко мне, конечно, докладывают, но, как ты говоришь, анализ не проводят. Вот и проводи этот анализ. Сам придумай, какую службу надо организовать и как её назвать. Неделю сроку хватит?
— Так точно, хватит, Ваше Императорское Величество! — Я вскочил со стула.
— Не тянись, не на параде. Ты кто у нас, капитан? Должность у тебя будет теперь статская... Тайнами будешь заниматься. ... Ну, вот и будешь тайным советником.... Я же обещала о тебе заботиться. Может, какие личные просьбы есть?
— Если позволите Ваше Величество? ... У меня есть сестра... Отец мой, Фёдор Петрович... ну, в общем, она незаконнорожденная. Нельзя ли этот вопрос как-нибудь решить?
— Пиши прошение. Всё? ... Ступай.
— Н-да, ... поворот! Ещё один шанс? ... Чувство двоякое. С одной стороны — взлёт на высоту, о которой и не думал. Здесь перспективы открываются совершенно другие... С другой стороны — а если ничего не получится? ... То, что тогда?
— Что ты, как институтка перед первым соитием... И хочется и колется? Думать давай, как этот шанс не упустить.
— С чего начать? Наверное, надо в первую очередь, определиться с теми задачами, которые будет решать эта... этот... орган?.. структура? Как это назвать?
— Нет, давай от печки. Чего хочет Екатерина? Екатерина хочет получать объективную информацию, сформулированную, проанализированную, разложенную по полочкам, с прогнозным балансом вариантов. Так?
— Где-то так.
— Откуда ты можешь брать информацию? Исходя из того, что ей нужна информация о, как потом скажут, международных делах, получать её сейчас ты можешь только в Коллегии иностранных дел.
— Кому подчиняется коллегия? Кто там ключевые фигуры? С кем дружить надо?
— Ну, ключевых здесь две — Безбородко и Остерман. С обоими ты знаком. Есть ещё Аркадий Иванович Морков, но этого мы не знаем. Будут они делиться информацией? Что ты знаешь о первых двух?
— Екатерина Романовна противоречиво говорила о Безбородко, характеризуя его как удачного дельца, и высказала мнение о том, что Безбородко ловко удаётся оставаться деятелем гораздо большего масштаба, чем он есть на самом деле. Критикует она и мягкость его характера, считая его беспринципным. 'Человеком, не имеющим чувства собственного достоинства'. В тоже время, отмечают его участие и заслуги в Польском вопросе и заключении Ясского мира. Опытный дипломат. Что ещё? ... Играет в карты, увлекается слабым полом... Обладает феноменальной памятью. Официально, Безбородко занимает второе место в Иностранной коллегии, но, тем не менее, является главным истолкователем и исполнителем намерений Императрицы в делах внешней политики. ... Но это говорит о Безбородко Дашкова, а вот помнится в том своём времени в Тбилисском госпитале, читал я записки Сперанского, так вот он писал, что в России, в восемнадцатом столетии, было только четыре гения: Меньшиков, Потемкин, Суворов и Безбородко... Но это тоже тенденциозно, а где Ломоносов, например? ... А вот, если мне не изменяет память, то, что именно он передал уже императору Павлу бумаги Екатерины, относившиеся к ее намерению устранить сына от престола, говорит как раз в пользу мнения Екатерины Романовны.
— Можно на такого человека рассчитывать? Будет он тебе помогать?
— Если будет ему выгодно — будет.
— Так, это один. А второй?
— Остерман вице-канцлер почти двадцать лет. Дашкова считает, что он 'не особенно блистателен, но по крайней мере, достаточно умен, чтобы это понимать'. Всегда отличается 'честнейшими правилами и беспредельной преданностью к престолу'. По её мнению, он декоративная фигура и Императрица бережёт его как 'старого сановника, к которому привыкла'. В тоже время 'при ближайшем знакомстве с ним можно легко сойтись и, наконец, жить с ним в добром согласии'. А вот Безбородко его не любит. Как-то он сказал Дашковой, что "этот большой глухой, когда за руль брался, худо правил, да и вообще ничего еще не сказал, чтобы не мною написано было".
— Ну, мнение Безбородко, может быть простой ревностью второго к первому. ...
— На кого поставить? Вроде Остерман более расположен к диалогу... Но, вроде как, Безбородко ко мне отнёсся с большим пониманием. Про третьего члена коллегии, Моркова, Екатерина Романовна рассказать много не могла, так как лично с ним знакомой не была. Вроде бы креатура Зубова.
— Вообще нужна своя система добычи информации, именно система. То есть, нужны информаторы за рубежом, которые бы поставляли сведения в некий центр, который бы эти сведения собирал.
— Так. Ладно. Это только часть структуры. А вообще, какую структуру мы будем создавать? ... Вообще, по-хорошему, надо создавать аналог служба внешней разведки. Именно она должна воплотить в себе и сбор информации, и её анализ, и расчёт вариантов прогнозируемых событий. Как сие назвать? Так и назвать — Служба внешней разведки? ... Нет, так сейчас в России административные структуры не называются. Коллегия? ... Коллегия внешней разведки? ... Ну, коллегия подразумевает коллегиальный орган. ... Комитет? ... Комитет внешней разведки? .... А если — Собственная Её Императорского Величества канцелярия внешней разведки? ...
— Лучше... Вот только слово 'внешняя разведка' надо бы замаскировать. Если заниматься шпионажем, а именно этим и надо заниматься, то центральный орган должен называться как-нибудь нейтрально. По большому счёту, в мире ничего подобного пока нет. Вроде чего-то было в Византии, но это уже в далёком прошлом. Поэтому, как только у кого-то появится структура, в названии которой будет фигурировать 'внешняя разведка', все остальные игроки озаботятся созданием аналога. Через сто лет к этому всё равно придут. Ну так, это же через сто лет. Через сто лет и пулемёт появится.
— А может просто — Собственная Её Императорского Величества канцелярия.
— Да вроде она уже есть.
— Тогда значит — Второе отделение Собственной Её Императорского Величества канцелярии.
— Нужно садиться и писать положение о ... как мы там решили?... Положение о Втором отделении Собственной Её Императорского Величества канцелярии.
— Стоит ли советоваться с Дашковой? ... Екатерина Романовна действительно ума палата, но стоит ли её сюда подвязывать? ... Её хорошо бы вообще руководителем сделать — она имеет большой опыт административной работы, в общей сложности около десяти лет провела за границей, посетила Англию, Францию, Швейцарию, Пруссию. Во время обширной поездки по Европе была принята с большим уважением при иностранных дворах. Её литературная и научная репутация обеспечивает ей доступ к обществу учёных и философов в столицах Европы. ... К тому же я ей просто доверяю.
— Ты-то доверяешь, но её не любит Императрица. ... Вряд ли она одобрит эту кандидатуру.
— Так советоваться с Дашковой или нет?
— Ну, что-то же ей говорить придётся, она же ждёт твоего возвращения с аудиенции. ... Ведь это её предположение, что тебя вызвали в связи с польскими событиями. По словам Екатерины Романовны, Императрица, как умный руководитель, никогда не разбрасывается людьми, попавшими в её поле зрение. Если человек хоть чуть её заинтересовал, если она в нём увидела хоть каплю толка, которая может пригодиться и принести когда-нибудь пользу, она непременно это запомнит и придумает, как такого человека использовать. Взять того же Панина, он был в постоянной скрытой оппозиции к Екатерине, та эта знала, но использовала до конца. А вот отдалить от себя, сослать в деревню — это в своих целях она использует постоянно. Это её такой воспитательный метод. Не умри Панин в 83 году, Екатерины бы его вернула в случае надобности. ... Кстати, Императрица прекрасно понимает, что ты будешь советоваться с Дашковой...
— Да, ... пожалуй. ... Но Екатерина Романовна ничего не знает о разведке.
— А почему ты так решил? Вы ещё на эту тему не разговаривали... О разведке и ты знаешь только то, что читал в своём будущем. ... Штирлиц, Бонд, Абель, Мата-Хари, кто там ещё? ... Капитан Клосс!
— Ну, хоть что-то. ... Но Императрица кандидатуру Дашковой может не пропустить, если это и не вызовет её неудовольствия, то может сказать, что у Дашковой есть своя должность. ... А может кого-нибудь другого?
— А кого ты так хорошо знаешь и кому ты настолько доверяешь?
— Лишь бы Екатерина доверяла.
— Вот она тебе и доверила. А ты что, боишься?
— Да вроде нет. Но один такую ношу не унесёшь. Проку-то от одного... Ведь, кроме разведывательных, и аналитических вопросов, там ещё и куча чисто административных проблем. А кадры? Где брать кадры? ... Екатерина, между прочим, это тоже понимает, поэтому и сказала про службу.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
