Новатерра. Часть 4. Хранитель

Очередным движением он расстегнул кожаный реѓмешок открытой кобуры, удерживавший револьвер.

— Совсем дурак, да?! Кипр — вот что всех их объединяло, помимо родства! Где ты был вместе с женой 15 июля 2... года, в день её рождения?!

— Где был? — на миг задумался гетман. И похолодел. — На Кипре, блин!

— Вот то-то и оно, дурачина! Жена твоя погибла, дочь погибла. Я допускаю, что малышка инстинктивно знала Место и само Действо, но её уже не спроѓсишь. Я перерыл все материалы из вашего семейного архива ещё до Чуѓмы, облазал этот остров вдоль и поперёк, знаю все его легенды и предания, выучил турецкий и греческий языки, знаком со всеми стариками и старухами, что турками, что греками, даже после Чумы туда мотался. Ничего! Ты, щенок, остался один! Ты был с нею Там, видел, что она ела, что пила, где заѓгорала и купалась, оправлялась, наконец. Покажи мне Место, и я озолочу тебя! Встать! Сдать Брату оружие! Пошли!

Всё, — понял, вставая с бревна, гетман, — медлить далее смерти подобно. Задача: изобразив аффект, мгновенно выхватить револьвер и завалить Брата. Лучше — в грудь. В голову можно промазать. Мощная 9,65 миллиметров 'тупоголовая' пуля опрокинет его навзничь, ответная стрельба — пальцы-то будут рефлекторно сокращаться — уйдёт по воробьям... Вперёд! За ВДВ! Готовься, Командор, готовься, Старший Брат, комбат идёт на вы!!!

— Озолотишь, да?! Предатель х@ев! Ты не подумал, что мне плевать и на твоё золото, и на твоё долголетие!? Ты не подумал, что на твоей совести десятки смертей?! Не подумал, что мне претит сотѓрудничать с таким упырём, как ты?! Не подумал, что у меня есть семья, есть обязательства перед товарищами?! Бросить всё это ради твоей химеры?!...

Отчаянно жестикулируя, он с перекошенным лицом всё приближался к Командору. Рассчитывал поймать его на удушающий захват, прикрыться им от Брата. И умолял Всевышнего: если тот выстрелит до взятия заложника-щита — только не в руку!

И совершилось чудо: Братуха — идиот! — переместился. Главное — куда?! За Командора! За его левое плечо! Правша! Кретин! Сейчас я буду с правой бить в тебя, а ты — в своего шефа!

Всё, стоп, комбат! Довольно! Ус-по-ка-и-ва-ем-ся...

— ...Называешь меня недоумком, а сам, параноик, взял да развязал войну безо всяких причин и повода. Самолюбие у него, мать-перемать! Сел бы под лай-детектор да подтвердил свою правоту, вместе кучу денег сэкономили бы, на две экспедиции могло хватить. А сейчас... В какое ты меня положение перед людьми поставил?! Пусть даже наше, — специально подчеркнул гетман, — дело выгорит, я ведь всё равно вернусь к ним, они очень дороги мне. А ты живи, как и сколько хочешь, мне по барабану! А то заложником он взял! Разве так дела делаются в цивилизованном обществе?! Тем более — такие дела...

Гетману показалось, что Командор задумался. Чего он, собственно, и добивался беспредметным, по глубинной сути, лепетом.

— Надо же! На ком женат был! Кто бы мог подумать?!.. Ладно, упырь, но у меня к тебе тоже будут условия...

Гетман упёр руки в бока. Поближе к кобуре. Пальчикам тоже нужно успокоиться. И самому — унять дыхание...

— Другой разговор, — противник, начав было отступать, остановился, вытер пот на лбу, расслабился. — Ради общего дела я даже готов заѓбыть оскорбления. Чего же ты хочешь?

— Во-первых, я требую...

Но тут Артамонов что-то заподозрил. И заорал Старшему Брату:

— Бей!!!

Гетман мигом прыгнул влево. В ту же секунду пуля колыхнула рукав, а вслед за тем раздался выстрел. Он вырвал свой кургузый реѓвольвер, левой рукой хватая Артамонова за горло — не упади, партнёр! Поѓслужи напоследок вечности!

Но 'щит' внезапно вырвало у гетмана из рук и бросило в траву. Сзади раздался слитный грохот выстрелов. Голова Брата дёрнуѓлась, ствол, изрыгая пламя, заплясал в руке... Кому там не фиг было делать?! Сказал же, мать вашу, не выходить!

Он выстрелил врагу в живот — согнуть гада! Ствол в землю!

И вдруг будто кувалдой с маху дали по груди.

Мелькнул кусочек неба...

Частокол листвы...

Проѓпали звуки...

Звёзды — тоже...

Всё пропало...

Всё пропало!!!

Только яркий свет. В конѓце тоннеля...

Алина, милая!.. Алёнка, девочка!.. Прощайте!.. И простите... Сегодняшнее Завтра наступило не для всех...

Среди ночи грудь заныла, среди ночи.

Слышен крик: 'Пошто ж ты, милый, саблю точишь?'

Шесть годов с тех пор минуло, семь раз ранен,

Градом било, ветром дуло, что с ним станет?!...

Среди ночи он проснулся, среди ночи,

На икону обернулся, как на дочерь.

Снял шинель с печи, накинул, дверью хлопнул

И к коню во двор как сгинул, будто проклял...

(А.Я. Розенбаум)

Когда я вернусь...

Специалистами доказано, что слоны топчут кур гораздо эффективнее, чем петуѓхи...

Никто не знает, сколько дух его в кромешной тьме носился над пустынной бездной, но, видно, Богу это надоело. И произнес Господь: да будет свет! И стал свет... Не слишком яркий. Приглушённый. В самый раз. Из симпатичѓной бра. В родной, желанной и до трещинки знакомой спальне...

Потом Господь сказал: да будет запах! И стало так. Довольно медикаментозно, резко и противно...

А после сотворил Господь из праха, глины да иной случайной дряни человека. Не очень-то удачно. Без ребра... Нет, видимо, без двух! А судя по туѓпой и нудной боли, без пяти...

Что — 'без пяти'?.. Ого, без пяти одиннадцать! Утра? Вечера? Дня? Какого, собственно?

Э, нет, пардон, речь-то велась о рёбрах! Взял Бог у Человека два ребра и сделал ему женщин. Красивых. Милых. Дорогих. Любимых. Одну — чернявую, которая о чём-то напряжённо думала, расположившись рядом на полу. Другую — помоложе, златовласую, и теперь она здесь же, на диване, плакала в его плечо. Причём, наверное, давно, если суѓдить по океану на постели и заболоченной повязке на груди... Спасибо, Господи, Ты рёбра удалил и Сам же наложил бинты! У Вас хоть медицина Там бесплатная?..

Затем сказал Господь: подъём! И стал подъём. Обеих женщин. Со слезами. Криками. Укорами. И неподдельной радостью, замешанной на поцелуях... И вот тогда сказал Господь, что это хорошо весьма. И вышёл...

И пояѓвился Док. Слегка поддатый, показалось человеку.

— Ну-ну, будет вам, будет! Дайте раненого осмотреть! — он устроился ряѓдом с Алиной на полу. — Алёна Валерьевна, может, вы, это... ну, отваѓлите на пару минут?

— У-у! — помотала головой девчонка.

— А если его раздевать придётся?

— Я быстро отвернусь, вот так-то!

— Что ж, если раненый не возражает... — пожал плечами Док.

— Не возражает, — улыбнулся гетман, обнимая девушку. — Ему скрыѓвать нечего, кроме нетрудовых доходов... Здоров, Док!

— Сам здоров! Что, кстати, удивительно весьма... Приступим к медосмотру?

— Штаны снимать?

— Я — не по тем делам. Иная, знаешь ли, ориентация.

— Бесстыдник! — фыркнула Алина. — Здесь же дети!

— Дети? — Док осмотрелся. — Дэн, пошёл вон отсюда! Как себя чувствуешь, Саныч?

— Как будто слоны грудь истоптали. Что со мной произошло?

— Что произошло? Анекдот из жизни! Ты будешь сильно смеяться, но в тебя попали из 'Макарки'.

— Очень смешно... Слепое? Навылет?

— Я же сказал, что ты будешь сильно смеяться.

Док бросил гетѓману на грудь крохотный измятый обруч желтого металла.

— Что это?!

— Моё колечко, — улыбнулась Алёнка.

— Многое я, Саныч, за две жизни повидал: как пуля ударяет в крест нательный, в кокарду, в пуговицу. Но чтобы в кольцо-оберег на груди, да ещё вертелась в нём до полной остановки... Ей-богу, впервые!

— Чудо, — улыбнулся Александр. — Чудо моё маленькое! — и поцеловал Алёнку.

— Веришь, только обожгла да кожу разорвала.

Док бросил рядом со спасительным кольцом латунную обшарпанную пулю, и девушка тут же спрятала её.

— Ну, от удара еще одно ребро сломано, подумаешь, проблема! Я тебя даже госпитализировать не стал, без таких стационар полон... Спирту хочешь?

— Давай, — не кочевряжась, согласился гетман.

— Анально, — хихикнула жена.

— Алина Анатольевна, — сурово поглядел на неё генеральный врач, — я ему сейчас вколю кое-что апробированное, он вам тогда введёт — уж будьте-нате! Вагинально и по-всякому.

— Я ж говорю, что вы бесстыдник, Игорь Николаевич, — она лукаѓво повела глазами. — У него, между прочим, и без ваших снадобий неѓплохо получается...

— Да это ладно, сами разберётесь, — засуетился Док. — Спиртику-то нальёшь?

— Ненасытный! — поднялась Алина и направилась к двери. — Сколько раз уже за день прикладывался!

— Слышь, брат, какой сегодня день? — спросил у друга гетман.

— Всё тот же, что ты начал весёлым приключением, понедельник. Правда, уже заканчивается. Думаешь, ты месяц в коме пролежал? Мог бы и сразу встать, да добрый Доктор См... — на миг Шаталин замолчал, косясь в сторону Алёнки, — доктор Кучинский сдуру вкатил тебе убойную дозу сурового анальгетика.

— Док! — взмолился гетман, — сделай так, чтобы я этого изувера больше не видел!

— Неделю не увидишь точно. Дедушка поехал на поёб...э-э, на помощь страждущим нижнереченкам.

— Хоть бы его там застрадали насмерть!.. Ты знаешь, как ребята меня разыскали? По 'Следу'?

— Не только...

Док усмехнулся, встал, притащил гетманскую рубашѓку и жестом фокусника вынул из-за ворота миниатюрную закладку-переѓдатчик.

— Так вы всё слышали?! — смущённый гетман покосился на Алёнку.

— Даже видели, па, — улыбнулась та.

— Жулики! А как засунули?

— Обыкновенно, — пожал плечами Док. — Ты с Серёгой, говорят, обнимался на прощание...

— Рожа варнацкая! Это он Командора срезал?

— А кто ж ещё?! Всё способ flash его долбанный, молниеносная стрельба: две секунды — две башки. Волосы на себе рвал, что механически первым снял не пистолетчика, а главного.

— Да ладно, дело сделано... А где он сам?

— Лежит, — Шаталин закусил губу.

— Как?! — гетман резко дёрнулся, Алёнка ойкнула.

— Как? Пластом. Попросил у дедушки успокоительного, тот его и успокоил...

— Фу! Наш поспел везде пострел... Ничего, вот оклемаемся мы с Серёгой, устроим ему и пилу, и дыбу... короче, тридцать три средневеѓковых удовольствия.

— Да ладно тебе! — отмахнулся Док и подскочил, приоткрывая дверь тележке. — Во, мама Линочка пришла, что-то вкусное привезла!.. Ну что, Саныч, за победу? Слава ВДВ!

— Героям слава! — гетман опрокинул рюмку и скривился. — Ху-у! А вот скажите, доктор, правда, что у вас в больнице лечат одну боѓлезнь, а люди умирают от другой?

— Инсинуация, а проще говоря — брехня! У нас от чего лечат, от того и умирают...

— ...Чтоб ты сдох! Чтоб ты уже не поднялся никогда!

Но Богачёв, едва продрав глаза, поднялся. На затекшем локте. И разглядел на фоне мрачного окна неясный расплывающийся силуэт Таѓтьяны.

— Эй! Ты чего там бормочешь?

— Ой, Серёженька! Пришёл в себя! И слава Богу!..

... — Пришли в себя, детки? — едва заметно улыбнулся седовлаѓсый старец. — И слава... ясно. То хорошо, что хорошо кончается. А что такое 'хорошо' — когда-нибудь увидимся, и объясните...

...Втроём, крепко обнявшись, они лежали на застеленном полу балкона. Ньюфаундленд на радостях оккупировал диван. Пусть знаѓют, думал, каково нам, псам, на ковриках... Алина чуть пощипывала мягѓкими губами мочку уха Александра, Алёнка теребила искорёженное жёлѓтое колечко на его груди, сжимая в левом кулачке приплюснутый цилинѓдрик пистолетной пули.

— Па, ты завтра никуда не пойдёшь? — спросила она тихо, вкрадчиѓво и мягко.

— Завтра уже наступило, моя маленькая прелесть!

— Да-а... так было всегда... но не для всех.

— Это уж точно, — вздохнул гетман. — Завтра наступает лишь для тех, кто живёт правильно и праведно.

— По понятиям, — хихикнула девушка. — Так Серёжа говорит.

— Да уж знаю...

— И для тех, кто хитрый, правда, па?

— Наверное, малыш... Эй, погоди, а хитрость тут при чём?!

— При том, па, что ты хитрый, как... как дядя Док, когда хочет спиртика!

Алина, в голос рассмеявшись, чувствительно куснула Александра за ухо.

— Это же почему, Алёнушка?

— Потому что я спросила, идёшь ли ты куда-нибудь, а ты начал гоѓворить про Завтра.

— На вопрос 'как живёшь?' взвыл матерно, — проговорила, уняв смех, супруга, — напился, перерезал горло тёще, до утра бился головой о стену, короѓче, ушёл от прямого ответа... К слову, Аль, что там за история с твоей тёщей?

— Эх, тёща моя ласковая. По делу её в КГБ 'Горгоной' прозвали... Знаешь, Алька, я тут повспоминал немного, пока Док над спиртом священнодействовал. Первая жена моя, Рита, как-то сказала, что нам суждена всего одна дочь. И относилась она к малышке, не в пример сыну Георгию, как-то по-особому трепетно... Бабку и мать Риты действительно люди называли колдуньями, и они никогда ничем не болели.

— А Чумой? — спросила Алёнка.

— И Чумой тоже... О прабабке я только слышал, но саму увидеть не 'посчастливилось'. Тёща с матерью погибли в автокатастрофе. Однако ни она, ни перѓвая жена, ни дочь моя... в общем, не болели. А с милой супружницей мы дейѓствительно на её двадцатипятилетие ездили на Кипр. Нас, помню, долго отговариѓвали, дескать, Азия под боком, а я был у исламистов в списках персональѓного джихада. Рита сама пробила мне отпуск, взяла путёвки в Ларнаку, достала где-то деньги — жили мы тогда, мягко говоря, скромно. А в день её рождения... в день рождения... один Господь знает, что было. Помню, предыдущим вечером мы пошли в кафе, посидели недолго, чего-то там выпили, возвратились в номер, и я очень быстро уснул. И проспал Бог весть сколько, чуть ли не до вечера следующего дня. Мне казалось, да и сейчас, честно говоря, кажется, что она всё время была рядом. А как оно происходило на самом деле... ладно, всё это сказки прошлой жизни!

— Слишком очень сильно жаль, — Алина сокрушённо (якобы) вздохнула. — Я уж думала, папочка нас на Кипр свозит, в Ларнаку какую-нибудь или Лимасол. Мухоморов тамошних наедимся и до ста двадцати лет дотянем!

— Нет никакой Ларнаки, Алька, это ещё Остап Бендер доказал. Последний город на Земле — Шепетовка, о берега которой разбиваются волны Мирового океана... Так не бывает, чтобы и волки сыты оказались, и овцы целы, и чабан — Герой Соцтруда в дублёнке и волчьем малахае. Раз где-нибудь добавилось, с другого боку обязательно убыть должно. Начнём с того, что ни бабка, ни тёща, ни Марго моя никак не могли поѓхвастать счастливыми браками. Во-вторых...

— Да ладно, Аль, пошутила я! Всё и так хорошо, правда?

— Правда, — задумчиво поглядывая в россыпь звёзд, не мог не согласиться Александр. — Всё хорошо. Столько счастья во второй жизни выпало, что и не унесёшь... Но я, хитрый человек, буду жить ещё лучше!

— Это как, ваше величество?!

— А я на службу с утра не пойду...

— Ура!!! — во весь голос воскликнула Алёнка, но тут же осеклась. — Па, можно задать тебе серьёзный вопрос? Только, пожалуйста, не уходи от ответа. Это очень важно для меня.

Гетман напрягся. Алина, показалось ему, — тоже. Что-то будет!..

— Слушаю тебя, девочка, — сказал, будто готовясь прыгнуть в персоѓнальную могилу. С Ми-8т без парашюта. В омут. В ад. В котёл. Со смолой. А то и, Боже сохрани, с борщом...