Заложника предварительно облили, плеснув в лицо некой жидкостью из ведра.
— Бензин?! — потянул носом "пассажир". — Палить его собрались — живьём?
— Напротив... — добавил Михаил из огнетушителя, поливая напарника, а не заложника. Остудил его пыл. И перешёл к допросу конкурента. — Надеюсь, ты всё понял, а мы друг друга?
— Ничего я вам не скажу... — дал волю эмоциям спецназовец, а водила рукам, присоединив одну клемму к паху.
— Тогда держись! И это — не вздумай мочиться — только хуже будет! — намекнул "садист" на хорошую проводимость тока специфической жидкостью. Иначе задымиться кожа.
Электрический стул в отдельно взятом гараже России на периферии — не США — дикие нравы.
— Извини, конечно, если что не так, а дальше пойдёт, но анального детектора лжи не прихватили! Можем автогеном заменить!
Заложник презрительно плюнул в лицо водилы.
— Контакт! — выдал он.
— Есть контакт... — подтвердил Михаил, повернув ключ в замке зажигания, и чуть утопил педаль газа ногой в пол.
Аккумулятор выбил искру и по проводам пошёл ток, устремившись к телу спецназовца.
— А-а-а... — закричал заложник.
В такт ему вторил "гаишник". И если один кричал от боли, то иной — испуга. На обоих без слёз не взглянешь, но не они виноваты в том, что нынче происходило тут в чужом гараже, а те, кто в свою очередь стремился подставить их.
— Будешь говорить, — отлили "садисты" из огнетушителя пленника.
— Отвечай... — добавил ударами пощёчин по лицу водила, заставляя очнуться заложника.
Открывать глаза не пришлось, они и так были открыты у него благодаря скотчу. Зрачки опустились вниз, а прежде закатились вверх.
— Кто такой этот универсал? — последовал первый вопрос в исполнении Мешкова. — Учти: соврёшь — кремируем живьём!
— А искры из глаз обеспечены! — предупредил водила. Тот ещё мясник.
Алексей затихарился, забившись в дальний угол гаража, не желая принимать участия в зверствах над живым человеком.
— Можете пытать меня и дальше, но я вам всё одно ничего не скажу-у-у... — простонал заложник.
— Дай я попробую, — предложил водила свои услуги "живодёра".
Михаил уступил, хотя и не сказать: с радостью — всё-таки старался не причинять большой боли пленнику — давал изначально шанс, больше запугивая, но подготовка у спецназовца была ещё та — сам проходил данную школу выживания. А нынче из ума. Однако жизненная ситуация заставила его пойти на конфликт с совестью. Он до сих пор объявлен вне закона и ему одна дорога, а заказана в не столь отдалённые места. А ещё и Мария на нём со старухой висят как ярмо непосильным грузом. И давит на него.
— Погоди... — осадил Мешков толстяка. — Дай я поговорю с ним на чистоту! Как говориться: откровенность за откровенность...
Гаишник навострил уши, прислушиваясь к совсем иному разговору, последовавшему далее в исполнении майора.
— Ты, наверное, уже догадался, кто он такой... — кивнул Михаил на водилу. — И он — не я — не станет тянуть резину, а кота за хвост!
— Что?! — дошло это вперёд до Алексея.
— Молчи, Лох! Не встревай! Твоя жизнь также висит на волоске, как и моя!
Водила оказался узкопрофильным агентом силового ведомства — своего рода чистильщик. И ему без разницы кого валить — своих или чужих. Главное, что ему платили прилично — и редко когда тревожили, зато метко — и бил сам.
Мешков убрал свет от лица заложника.
— Так что ты скажешь мне на это, капитан?
— Я не в курсе: кто такой универсал! А кто — моё начальство — Копылов с Животиным.
— Хреново...сть, а не новость! Что ещё можешь мне сообщить, а какую-нибудь зацепку?
— Твой тёзка по званию и мой непосредственный начальник, отбыл как раз для ликвидации универсала...
— Что... ты сказал? А ну повтори!
— Нашей группе пришлось разделиться! Поступил приказ от самого — заняться универсалом!
— Кто он?
— Я не знаю — никто из нашего отряда — ничего относительно универсала! Наша задача была подстраивать всё так, чтобы он мог спокойно работать. Мы прикрывали его!
— Кого? Кто он?
— Ты дурак, майор, или как? Никак контуженый!
Михаил вспомнил про списки, где встречалась одна и та же фамилия — Сергачёвых.
— Кто они такие? Что это за семья? Отвечай!
— Уже всё и сразу...
— А за всё мне ответишь... — присоединился ликвидатор к их разговору.
— Тормози — не тормози, — не желал Мешков спускать его с цепи, а то и впрямь дел натворит. Лишние жертвы им ни к чему. Капитан невиноват, что у него имеется приказ от начальства. И его долг выполнить...
— Любой ценой!
— Отставить! — готов был накинуться Михаил на водилу, а тот сцепиться с ним.
— Не начинайте, мужики... — подал голос из тёмного угла Алексей.
— А ты вообще молчи и не встревай, затычка! Он спалит нас — меня... — не желал светиться ликвидатор.
— Это я беру на себя! — понял Михаил: зря он подставил капитана. Знал бы, чем может обернуться его затея, попытался бы на месте преступления добиться признания.
Да чего натворил, того уже не исправить.
— Тебе бы переодеться... — указал водила на прикид спецназовца.
— У тя есть связь с Шиловым или...
— Держи... — протянул он мобильник, нажав быстрый вызов.
— Командир...
— Михаил... — обрадовался поначалу полковник, а затем вдруг его голос стал грозным и суровым.
— Да ладно те, командир! И на том спасибо! С меня причитается, а должок...
Мешков уточнил ту информацию, которую удалось выбить ему из заложника — человека Животина. Также сообщил: тот пристрелил Копылова...
— Ага, как бы не так... Знакомая история... — рассмеялся Шилов. — Я вроде бы тоже трупак! Стало быть, обменялись дезой! А иначе никак — одна школа выучки, да и работали вместе одно время поначалу! Забавно, не правда ли?
— Что делать с заложником, командир? Как быть? Мой спаситель намерен его того...
— Ни в коем случае! Он свидетель твоей невиновности! Я лично займусь им, а ты... Поспеши, майор! Не дай возможность "животному" ликвидировать одного нашего "знакомого" из списка! — напомнил полковник про фамилию Сергачёвых.
И дал ему адрес их дачи на периферии.
— Но как узнал, командир?
— Опыт и знание конкурента, как самого себя — для меня не секрет каждый его шаг и давно просчитан! Работай! Поторопись!
Мешков призадумался над тем, кого оставить с заложником — гаишника или чистильщика? Первого тот облапошит, а вот второй — его. И так ни этак, и этак ни так.
Покосился на обоих.
— Я забираю у вас машину... — заявил он им обоим.
— Не понял... — выдал водила.
— И я... — присовокупил Алексей. — Я с тобой!
— Нет, тебе дальше нельзя со мной — чревато! И чем — сам в курсе, а всё видел!
Опасность скорее исходила от чистильщика. Тот мог подстроить всё так, будто спецназовец вырвался и пристрелил гаишника, ну а он положил его, как профессионал. И никто не осудит за профессионализм. Да не тот случай, чтобы оставлять гору трупов.
До Мешкова дошло: заложника проще усыпить.
— А я бы на твоём месте всё-таки пристрелил его — всё надёжней... — вёл авто водила.
Рядом с ним на переднем сидении в качестве пассажира располагался Мешков, а на заднем уже по заведённой традиции Алексей. Они ехали по трассе в какую-то глушь, где было расположено дачное сообщество кооперативного типа с застройками ещё с советских времён. И для чего катили в такую глухомань — понятия не имел, а никто с ним по-прежнему не считался и не брал в расчёт.
* * *
— Ма... — отбился противно-назойливый голос дочери в подсознании Милы. — Ты спишь?
Та поморщилась недовольно и приоткрыла глаза, щурясь на дочь.
— Додик...
— Никак признала... — порадовалась Дарья.
Стука колёс по рельсам не слышно. Можно было решить: поезд остановился — они находятся на перроне какого-то вокзала.
И точно — она на деревянном сидении, а рядом муж и старики. Все как один сидели и сопели.
Когда и как покинули вагон...ресторан... мама не помнила. Поэтому вопросительно уставилась на дочь.
— Мы как здесь очутились, а когда из поезда вышли?
— А чё сразу я? Как сказала, так и сделали, — соврала дочь и глазом не моргнула.
Мама призадумалась, пытаясь отыскать в тайниках подсознания полученную информацию от дочери.
— Точно — не соврала?
— Да чтоб мне провалится на этом месте... — зашаталась дочь, имитируя землетрясение. — Катастрофа!
— Ты сама она у меня! Буди отца и... — Мила покосилась на стариков, — ...этот балласт!
— Рота, подъём! — озадачила Дарья своим очередным заявлением дедушек с бабушками.
Старики встали как по команде, а старушкам хоть стреляй из пушки — всё одно не поднять.
— Кому пирожки? А саженцы? Продаю всё, что видите... — подыграла Дарья.
— Халява... — очнулась Анфиса.
— Где? — присоединилась к ней Алевтина.
Старушки уставились в недоумении на внучку.
— Это всё, ма! Она заставила меня поднять вас... — тут же извернулась Дарья.
— Приехали... — напомнила Мила, успев выяснить: вышли на нужной им станции и дальше придётся трястись на рейсовом автобусе. Не столица — маршрутки не летали, аки пули в оба конца, а на перроне была какая-то перестрелка. Об этом и судачили те, кто дожидался своего поезда.
— Не смотри на меня так, ма, — выдала Дарья. — Я в вагоне сидела с Кексом, в отличие от вас! Вы где пропадали столько времени?
— Длинная история — подрастёшь поймёшь! А раньше и говорить не стоит о том! Всё потом...
Построившись цепью, Сергачёвы с Рогачёвыми двинули на выход, занимая места в рейсовом автобусе. Автовокзал находился тут же — на вокзале — и был совмещён с железнодорожным.
— Мы едем-едем-едем в далёкие края... — затянула Дарья, заняв место у окна.
Пассажиров нещадно трясло. Водитель был ещё тот — какой-то джигит. И откуда он взялся в глубинке России? Что-то ещё пел на своём диалекте или наречии, чем языке.
— Эй, там! — выдала мама. — Не дрова везёшь, чурка!
— Сама такой! Молчи, женщина!
— Ах ты... чурка!
— Мила, не начинай, — взмолился отец семейства. — Ну его, скоро выходить — немного осталось трястись! И потом не он виноват, что у нас в стране такие дороги, а...
— Дураки! И оба — мужики! — обвинила она мужа в том, чём был виновен он по её сугубо личному мнению и своим половым признакам, как и джигит за рулём.
— Танки грязи ни бояться... — присовокупил сухопутный отставник. И был прав. Их высадили посреди дороги у знака с названием дачного посёлка.
— Пруд... — обрадовалась Дарья.
Если б не мама, она окунулась с головой в...
— Это лужа! — прибавил отец семейства.
— Да тут лодка нужна, чтобы перебраться через неё на иной берег... — присовокупил морской волк.
— Ну, чё встали? Поплыли, мужики... — выдала в продолжение Анфиса.
— А и впрямь, давно нас на руках не носили... — присовокупила Алевтина. — Когда обещали до Загса: всю оставшуюся жизнь!
— Помалкивал бы, балласт... — выдал морской волк.
Он первым решил измерить глубину лужи. Закатал по колено штаны, сделав из них импровизированные шорты.
— За мной...
— Сусанин, блин! — не удержалась Анфиса. — Заведёшь ить нас...
— Да я морской офицер... — погрузился он в лужу и ушёл сначала по пояс, а затем и с головой всем телом, устроив заплыв — принялся барахтаться, поднимая фонтан грязевых брызг. — Спасите! Помогите! Тону...
— Надо бы кинуть ему чего-нибудь, бабули, — засуетилась Дарья на "берегу".
— На... — подала Анфиса булыжник внучке. — Самое оно будет, чтоб не мучался! Только не промахнись!
— Чему вы её учите... — возмутился сухопутный вояка. — Тут верёвка нужна...
— И камень к ней... — стояла на своём Анфиса.
— Моему бы то же не помешала, — согласилась Алевтина со сватьей.
— Да вы никак сговорились...
— Додик... — разоралась мама.
— Доча... — вторил ей отец семейства.
Дарья не послушалась их, забравшись в лужу.
— Да тут мелко, — заявила она.
Вода достигала ей щиколотки.
— Будет притворяться, деда — пошутил и хватит.
— Да... — присоединились старушки. И разом провалились в подводную яму.
Дарья подала им по камню, а вот верёвки не было, поэтому уступила поводок Кекса.
— Молодец, внуча! Ай, молодец! Так им и надо! — порадовались старики.
— Вы чему её учите? — возмутились старухи.
— А сами — вот и получили!
В дальнейшем путь по дачному посёлку обошёлся без подобных эксцессов с купанием. Жара, а лужа откуда-то взялась?
Парило.
— К дождю... — отметил кто-то из семейки Дарьи.
— К грозе... — угадала она, а не сомневалась: едва старики останутся одни со старухами меж ними тотчас начнутся разборки.
— Ну, вот мы и... — запнулся отец семейства, отварив калитку на дачный участок, и та отвалилась с грохотом наземь, слетев с петель...
— ...на даче, па... — напомнила Дарья.
— Точно — не дома... — забыла мама, когда они в последний раз выбирались сюда. Кругом разруха и запустение.
Каким образом устояли стены и крыша, наверное, потому что были сложены из кирпича и черепицы.
На голову ничто не упало — ни на крыльце, ни внутри дачного строения. На дом денег не пожалели, а вот на калитку явно не хватило, поскольку забор был сделан из металлической сетки, поросшей, как и весь участок, бурьяном.
Не цветы, но тоже растительность.
— А мне здесь нравиться! Правда, Кекс... — заявила Дарья. — Природа! Чистый воздух!..
Мама открыла окно, стараясь избавиться от затхлого запаха в доме, всё ещё больше усугубила. Потянуло ароматами со свинофермы расположенной в километре. Колхоз-совхоз развалился давно вот его руины и выкупил какой-то ИП, разводя свиней.
— Зашибись... — поспешно загремела створками окна мама. — Вот те и чистый воздух, а природа, додик!
— Ничё — разберёмся, кто тут собирает это дерьмо и продаёт...
Даже соответствующая реклама нашлась в качестве листовки вброшенной в почтовый ящик на двери.
— Навоз — самовывоз! Недорого!!! — обнаружил её отец семейства. И что самое главное — запись была сделана на клочке от рулона туалетной бумаги. Что верх наглости. А ничего иного и не приходилось ожидать от чурки.
Куда ни плюнь — везде они.
— Иго проклятущее! Заполонили всю страну, а загадили так, что дальше некуда! И сюда добрались — до глуши!
— И не говори, милая: лес рубят — щепки летят... — угадал про наличие пилорамы отец семейства.
Ещё и грохот пил донёсся до них с иной стороны. О тиши в глуши следовало забыть. В столице и то казалось всё тише.
А тут ещё реактивный рёв двигателей в небе и звон стёкол при сотрясении стен и пола под ногами.
— При-при-приехали... — так и села мама.
— Может ещё ничего — всё обойдётся — образуется само собой...
— Ты в своём уме, дорогуша!? — готова была мама дать от ворот поворот. Да отправляться в дорогу на ночь глядя не с руки.
И потом рейсовый автобус проезжал один раз в день в обоих направлениях.
— Отлежимся и с утра пораньше двинем...
— На рыбалку... — договорились мужики — и снасти не брать. Ведь собрались отдыхать, а не рыбу мешками таскать из местного водоёма типа пруда.
