Нет, ударной волны, подобно той, которую я со слов воинов устроил снаружи музея вчерашним днём, не последовало, а нечто иное, и что именно — это как раз и пытался понять, да пока ничего толком не мог, поскольку проблем в лице чучел прибавилось. Скрежеща доспехами, явились рыцари, и принялись рубить те чучела, кои стремились напасть на меня, взяв в плотное кольцо окружения.
Так вот оно что — какие они, эти стражи! — Я нисколько не сомневался в том: это именно они, и явились мне на помощь. — Но кто же призвал их? Неужели я или всё-таки воины опередили меня — рука Эльфа, как боевого мага?
Однако быстро понял: ни им, ни ему, сейчас нет дела до меня. Они стремились к некру, пробиваясь сквозь стену чучел. И лезть мне туда, пока что-то не хотелось.
— Пуля... — окликнул я сестру.
— Сила, — мгновенно отреагировала она на мой призыв.
— Что ты видишь? Где наши?
Ответом мне послужил отзвук выстрела, резанувший по ушам. Как была шальной, так ей и осталась. Одно слово — Пуля — тут ничего не отнимешь, и ничего не прибавишь.
Лады, полезем туда, где моё место, как хранителя, а то неровен час, некр заберётся с ногами в изнанку и наследит там у меня. А мне оно надо, когда, что надо — его достать, прежде чем он там у меня артефакт.
Что я вижу, а кого — воинов. Им тяжело, и не пробиться к некру, тот укрылся от них столпотворением чучел в соседнем зале, опутав себя проклятой магией в виде сгустков клубящегося дыма, напоминая воронку смерча, посылающую разряды молний, попутно метал огненные сгустки на манер шаровых.
— Ну, держись, гад! — бросился я вперёд. — Расступись! Разойдись!
Меня прикрыли стражи — железные и окаменевшие статуи — им досталось от чучел, но и они изрядно порубали их, снося головы и прочие конечности, полезли по ним на захват некра. Однако противник быстро усмирил их воинствующий пыл. Я и не думал, что стражами окажется именно то, что оживил сам, как и проклятый слуга — чучела. И что этот некр также быстро разберётся с ними, поражая их огненными сгустками энергии и кривыми лучами, оплавляя стражей в металлических доспехах, и разбивая в камень статуи.
Зато я добрался до воинов.
— Братья!
— Ты... ненормальный... — выдал Гном.
— Куда полез? — откликнулся Батя.
— Прикройте его, — замаячил на горизонте Эльф.
Я расчистил для него путь к некру, и они схлестнулись с ним. М-дя, сейчас бы мне не помешали очки сталевара, или такие, какие обычно носят слепые инвалиды, поскольку солнцезащитные не выручили меня, и я ослеп на какое-то время.
— Держись, — Гном потащил меня в сторону с прохода, обрушившегося позади нас.
Досталось Бате, но он помниться, обозвал свою сбрую доспехами веры. И мне оставалось лишь свято верить: будет жить, даже если при этом останется навек калекой.
А тут ещё крик Пули насторожил меня. Какая тварь посмела напасть на сестру братьев?
Гном не донёс меня, и не удержал, я вырвался у него из рук, и, убегая, услышал вдогонку от него:
— Такой же шальной, как она! Хотя в сравнение с ней — чисто снаряд!
Выскочив в окно музея, и, разбив, наверное, единственно уцелевшее витражное стекло, я рухнул с его осколками в клумбу. Нет, цветочки рвать для Пули и не помышлял. С ухаживаниями сейчас следовало повременить, а вот с тем, кто навалился на неё, жаждал непременно разобраться. Но то, что я узрел, вызвало у меня испуг или шок — точно не скажу, как и относительно видения сродни миража, однако столь явного и агрессивно настроенного по отношению к сестре братьев-воинов, что задело меня до глубины души.
— Прочь! Сгинь! Изыйди... — отвлёк я на себя воплощение тьмы, метнувшееся в мою сторону от Пули.
Почему она не стреляла? Или смысл было, поскольку передо мной возник призрак, и искрил! Что там твердил мне на лекции Гном при вводном инструктаже по некрам: следует бежать от призрака, если он является воплощением огненной стихии? А этот только-только собирался вспыхнуть! Знать, у меня ещё не всё потеряно, и жизнь моя при мне, а из оружия, разве что ручная граната! Одну такую и применил я на свой страх и риск, крикнув Пуле:
— Ложись!
Подбросил в воздух, салютуя призраку по принципу армейского устава: вспышка слева, а возможно, и справа. Хотя грохнуло у меня над головой! Да что с меня взять — контуженого? Видимо призрак решил иначе: хоть клок, как с паршивой овцы.
И снова голос Пули, резанувший мне по ушам. Чего она там кричала, оглушив меня почище гранаты, взорванной мной, пытался я прислушаться к ней. Вроде как звала по кличке.
— Сила-А-А...
— Ага-А-А... — простонал я в ответ. — Есть...
— Ума не надо! А кое-кому и не надо! — Она склонилась надо мной.
— Ты как сама?
— И это ещё ты спрашиваешь у меня?!
— А с призраком что стало?
— Не знаю, он растворился — исчез!
— Я его того?
— Чего?
— Ну, уничтожил?
— Наивный! Он сам скрылся!
— Я даже знаю причину: меня испугался!
— Ну да, если бы не я его одним заклинанием, которому меня обучил Эльф — фигвам, и нам, а мало бы точно никому не показалось!
Ага, — согласился я с Пулей. — Одно дело призрак и совсем иное — некр. С ним ещё валился Эльф, превращая мой уже музей древности в руины.
Хм, — ухмыльнулся я себе. — Тоже мне хранитель, когда самому требуется телохранитель и не в лице стражей, а воинов!
И всё бы ничего, не зазвони у меня мобильный телефон.
— О, сверху беспокоят!
— Кто?! — искренне подивилась Пуля.
— Ну не те ж, кто там, — указал я ей на тёмное небо в тучах. — Земное начальство...
Знал бы я, насколько был прав в отношении Самедова... Хотя чему удивляться? Я ж хранитель, и такой, что... хотя пока что никакой — мне ещё учиться и учиться многому у братьев сестры по имени Пуля, и она нравилась мне всё больше и больше, а даже казалось, становились друг к другу всё ближе и ближе.
И опять она озадачила меня:
— Никуда не исчезай, я быстро, — рванула она в сторону музея.
Нет, подвёл меня уже мой бывший начальник. И что ему надо от меня? Пора мне разобраться с ним и расставить точки над "і"...
Глава 12
Самедов зажмурился, играя в "жмурки" со злобной псиной, из своры, задравшей с иными такими же точно кобелинами, скелетона, вот только ему попалась настоящая сука. Облизывая его, она, таким образом, успокаивала, но капитану казалась: усыпляет бдительность. Вспомнил, что при исполнении, и у него имеется табельное оружие, но не при себе, а в отделе, в рабочем кабинете, и хранится в сейфе. Почему он никогда не брал его с собой? Неужели причина была в нём самом: боялся применить и кого-то убить ненароком? Хотя стрелок из него, тот ещё, как и самоубийца! И на кой чёрт он полез к старлею? Ведь помощник ушёл в отпуск! Что если его и вовсе не окажется дома, а он рисковал головой?
Лохматая псина вновь обслюнявила его языком, вылизывая лицо, продолжая меж тем откапывать, гребя передними лапами под себя, выбрасывала толщи песка из-под задних конечностей.
Нет, продолжаться так больше не может! — решил Самедов про себя. — Я всё-таки человек! А человек — венец творения природы в сравнении с животным миром!
И опять же на ум пришли некры. Ну и как тогда классифицировать оживших мертвецов? И уже не первых по счёту! С одним свёл счеты Силантьев, и тогда старлею достался всего лишь один трупак, а тут их вон сколько повылезло из-под земли! А всё по тому, что двор не забетонировали! Положи плиты — надгробные — хрен бы пробились за них!
Так думал, и свято верил, Самедов, а вспомнил, что правоверный мусульманин, завыл, затянув молебен, распевая суры Корана, как какой-нибудь мула взобравшись на минарет мечети.
Псина мгновенно отреагировала на него, прекратив его раскопки, попыталась усмирить повторным облизыванием. Подлизаться на этот раз прежним образом у неё не получилось, и, поджав под себя хвост, опустилась, также завыла, подхватив в тональности распев капитана.
По двору эхом в ночи понеслись вопли с завываниями.
— У-у-у...
Псина и впрямь оказалась сукой, поскольку её посыл подхватили иные обожравшиеся кобели, стали выть, кто во что горазд. Двор послужил сценой, где со сворой дрессированных собак и выступал Самедов под "аплодисменты" в форме ругательств окружающих домов поначалу про себя жильцов, но затем спальный район всё-таки ожил. Люди зашевелились, и вначале вели себя вяло, и были сонными, точно мухи или мертвецы, с коими тут до них столкнулся капитан, в последствии принялись орать на него, и также во всю глотку, настаивая: если он не заткнётся, то они вызовут, как минимум полицию-милицию. А если и дальше не внимет им, один обещал спуститься во двор и собственноручно оторвать ему голову.
Из-за воя бродячих собак, Самедов не только никого и ничего не слышал, но даже не видел жильцов, из-за спин кобелей, столпившихся вокруг него с сукой, что называется: "гуляли" от души, как наши люди во время застолья. И успокоить ансамбль "ПСЫ" могли разве что живодёры.
Ими жильцы и пригрозили заводчику своры, да ему хоть бы хны, он продолжать молиться, распевая и дальше суры Корана, крича во всю глотку:
— Омана-мана...
Заманал, и ещё больше забодал. Не выдержав издёвок с его стороны, жильцы принялись названивать во все известные службы быстрого реагирования, донимая там дежурных, заставили отреагировать оперативно, и шоу продолжилось, когда в подворотне столкнулась "неотложка" с патрульной машиной. Дело могло закончиться плачевно для них, не объявись МЧС в лице пожарного расчёта. Струёй воды из брандспойта они разогнали бродячих собак, и едва не утопили Самедова пустившего пузыри в образовавшейся грязи в песочнице. По ним его и обнаружили, что кто-то булькает там, в импровизированном болоте.
— Чёрт! А это кто завёлся в омуте? — воскликнула фельдшер-женщина из неотложки.
Это и стремился выяснить наряд, протянув руку помощи в виде дубинки — треснули неопознанное существо по голове, а затем вытащили из-под земли.
— Не дышит! — определила фельдшер. — Но сердце стучит! Оно ещё бьётся у него в груди!
Для патрульных наряда ситуация в городе с бродячими мертвецами больше не являлась неожиданностью, их всех заранее оповестили, вот они и приняли его за одного из них.
Один сотрудник наряда предложил проверить — выстрелить Самедову в голову. Иной, старший по званию, воспротивился:
— А вдруг он живой?
— Ну не знаю, не знаю... — не уступал напарник. — Лично док говорит: он не дышит, а живой изнутри!
— Выходит, не совсем труп!
Выручили в очередной раз пожарные, отлив страдальца из брандспойта.
— Вы чего творите? — пришлось фельдшеру откачивать Самедова, делая ему искусственный массаж сердца, выдавливая воду из груди, а затем ещё и искусственное дыхание рот в рот. Вдруг вскрикнула, отскочив от находки с требованием: — Пристрелите его, маньяка!
— Ну что, — повеселел в наряде тот, кто сразу пытался выстрелить Самедову в голову. — А ты не верил, старшой, когда я изначально оказался прав!
— Да она дура! И сама не понимает, что толкает нас на преступление! Он же человек!
Фельдшер ничего не хотела слышать.
— Этот маньяк поцеловал меня, и ладно бы только это, так ещё и лапать начал!
— А по мне, так нормальная реакция мужика, когда на тебе баба и... Сама первой начала к нему приставать! — ухмыльнулся старшина.
— Издеваетесь! Машину нам разбили, а теперь ещё и глумитесь?
— А ну лежать... — уронил старший сержант дубинкой Самедова в грязь. — Лежать, собака!
Открыв глаз — тот, что видел — Самедов поводил зрачком по сторонам.
— Они ушли? — озадачил он своим вопросом толпу народа собравшуюся подле него.
— Кто — они?
— Псы, а чуть ранее эти, как их... Ну те, что вылезают из-под земли, когда оживают...
— Он один из них! — направил на него оружие сержант. — Труп!
— Если выстрелишь в меня, то да — стану им, а так, я сам при исполнении!
— Да он мало того, что маньяк, ещё и псих! — настаивала фельдшер доставить его в клинику.
— Я могу доказать, что прав — и у меня их больше, чем у вас всех вместе взятых...
— Взять его! — натравил старшина сержанта на... Как в последствии оказалось — капитана, из-за чего сами едва не оказались под следствием.
Фельдшер на неотложке, по такому случаю, поспешно скрылась, и пожарные поспешили восвояси — к ним также поступил срочный вызов — ещё один, а вот наряду пришлось задержаться подле следователя. Район оказался неспокойным и Самедов уяснил: ему дальше и шагу не сделать без них. Любезно предложил заглянуть в гости на пару минут к сотруднику следственного отдела при ГОВД, а затем намеревался использовать наряд на машине в качестве такси, и вернуться домой к жене и детям. Посмотрел на часы. Ему вдруг показалось: они неисправны — забарахлили. Но время и впрямь перевалило за полночь.
— Может сразу по домам, капитан? — предложил старшина. Им также следовало катить с сержантом в отдел, и сдавать смену, заканчивающуюся ровно в два часа ночи.
— Успеем — везде, — свято верил Самедов в то, что говорил.
И главное: наряду не поспорить с ним — он старше их по званию и... они перед ним в неоплатном долгу, хотя это он должен был проставляться им. Вот и пригласил на чашку "чая" к Силантьеву.
Звонок в дверь, ровным счётом, ничего не изменил, Самедов как был не у дел, так и дальше оказался там же — на обочине событий, стремительно разворачивающихся в столице. Пока он тут трезвонил Силантьеву, тот с группой воинов устроил погром в музее с битьем стекла и статуй с чучелами в просмотровых залах.
— Ничего не понимаю, — развёл Самедов руками, хлопнув себя по бёдрам.
— Дай-ка, мы позвоним, — указал старшина кивком сержанту на дверь. И тот загремел по ней дубинкой, а затем проверил плечом на прочность.
— Да вы что!? — возмутился донельзя Самедов.
— А что? — искренне ему удивился старшина. — Это наша работа!
— Двери ломать?!
— Если не открывают, капитан, тогда да!
Со второй попытки сержанту удалось её вскрыть — она открылась, и не на пол плашмя, просто из косяка вырвало замок — и он разлёгся в прихожей на коврике.
— Прошу, — помог старшина переступить капитану через сержанта, сам перемахнул следом за ним, угодив в квартиру.
— Силантьев! — позвал Самедов сотрудника, оставаясь в прихожей. — Александр Батькович!
Включив свет в прихожей, старшина указал сержанту на одну из дверей, ведущую в комнату, а сам двинул в иную.
— Нигде никого, — вернулись они к Самедову в прихожую.
— А ты точно уверен, что мы вломились по нужному адресу, капитан? — поинтересовался настойчиво старшина.
— Я не вламывался, это всё вы... натворили!
— Не передёргивай! Твоя была идея зайти сюда на чашку "чая"! И потом, ты следак — мы лишь исполнители! Нам, что говорят, то мы и делаем!
— Да вас никто не заставлял дверь взламывать... — кинулся Самедов мимо старшины в глубь квартиры.
— Быстро — ноги в руки — валим, сержант, — увлёк старшина за собой напарника, сумев перехитрить капитана.
— Вот бродяги! — раздосадовано выдохнул Самедов по возвращении, не застав подельников у двери в прихожей, оставив на страже. — Так подставить!.. А попасть...
