Дилетант 2 История сослагательного наклонения

....

— Ладно, подумаем. Давай по второй.

— Я вот заметил, что ты всегда водку занюхиваешь хлебом, это что, как-то влияет на аппетит, или на вкус?

— О-о-о, это уже ритуал. ... По крайней мере, для меня. И, кстати, мне странен твой вопрос, ведь нюхать хлеб после водки это чисто русский обычай. В православных мужских монастырях питие хлебного вина не возбранялось, но каждый инок должен был знать меру, но, сам понимаешь, у каждого мера ведь своя. Так вот, была выработана универсальная мера — пока чувствуешь запах хлеба выпить можно, а если запах уже не чувствуешь, всё, пить больше нельзя, мера закончилась.

— Надо же, не знал. — Иван отломил кусочек хлеба и понюхал. — Мне ещё можно. ... Слышал анекдот про попа в трактире? Нет? ... Ну, слушай: У батюшки спрашивают, что он будет пить: шампанское, пиво, вино, водку? А батюшка отвечает — Да, пожалуй, в таком порядке я и буду пить. ... А о чём это наши жёны так увлечённо спорят? ... Надо уже и им шашлыка отведать. — И взяв в каждую руку по два шампура, направился к женщинам.

Действительно, Анна Николаевна и Дуня о чём-то ... ну, может и не спорили, но беседовали оживлённо.

— Анна Николаевна что-то доказывала Дуне.

-... Но самое большое чудачество этого Каткова — постройка воздушного шара. Уйму денег на постройку перевёл. Заранее мужиков своих предупредил: мол, шар в воздухе — это доброе, а не злое, чтобы не испугались и приземлившихся после полета людей не побили. Экий затейник! А Шар этот возьми да загорись, когда его дымом стали наполнять. Катков кинулся тушить, да только сам чуть не сгорел. Вот какие у нас в губернии чудаки есть, Евдокией Ивановной, а вы говорите 'просвещенный век'. Это мы считаем себя Третьим Римом, а живём как в Вавилоне. — Анна Николаевна аж раскраснелась, и, увидев, что мы с Крыловым подходим, обратилась уже ко мне — Александр Фёдорович, а Вы как считаете — мы правомерно себя называем Третьим Римом?

— Гм... Да уж... Эту идею высказал, если мне не изменяет память, Филофей Псковский в четырнадцатом веке, и считается, что она была направлена в первую очередь на укрепление Московского княжества и собирания вокруг Москвы всех русских земель, но ... Вы знаете, по моему мнению, всё-таки это не столько идея, направленная на укрепление какой-либо государственности, сколько философская концепция которая сводиться к тому, что после падения Рима и Константинополя православная вера сохранилась только у нас.

Анна Николаевна хотела возразить, но в это время супруг ей подал шампур с шашлыком и решил тоже вступить в разговор.

— А я с тобой не согласен. Во-первых, Филофей жил в шестнадцатом веке. ... Во-вторых, на мой взгляд, как раз сейчас говорить о том что мы Третий Рим есть больше оснований — тут всё дело в построении государства, вернее в той системе управления, которая в нём сложилась. Вот взять римскую, или такую же, но более позднюю византийскую систему управления, они коренным образом отличаются от европейской. Это были военно-чиновнические империи, опиравшиеся на постоянную армию и профессиональный чиновничий аппарат. Ранги знатности присваивались в соответствии с занимаемой должностью. Выходцы из обычных провинциалов не просто выслуживались в разряд первейших вельмож, но неоднократно становились императорами. А вот в Западной Европе римская государственная традиция была практически полностью утрачена. В Западной Европе, сформировался тип государства, не имеющий ничего общего ни с Римом, ни с его приемником Константинополем. Там, в смысле в государствах Западной Европы, опорой власти является связанная с ней вассальными узами местная верхушка дворянства, которая имеет в свих руках всю власть на местах и которая имеет практически неограниченные полномочия во всех областях. По моему мнению, такое государство является внутренне значительно менее прочным и значительно мене устойчивым по отношению к внешним потрясениям, чем военно-чиновническая империя. Но империя, построенная по военно-чиновническому принципу, более, я бы сказал... э-э-э, как говорит Александр Фёдорович, ресурсоёмкое, так как большой чиновничий аппарат необходимо содержать. Кроме того, такая империя зависима от качества центрального управления. Вот на примере той же Византии — выдающиеся императоры, даже в сложнейших условиях, демонстрировали огромную устойчивость системы. Такой, например, как Михаил VIII Палеолог. В то же время слабые или недостойные правители могут подорвать имперские позиции даже в благополучные времена. ... Мы, я под словом 'мы' имею ввиду, Россию, построили свою империю по подобию Византийской, и не только переняли их веру, но и традиции управления. Причём построение империи началось задолго до Петра, ставшего первым императором. Первому, я думаю, идея военно-чиновничьей империи, пришлась по душе Ивану III. Необходимую управляемость уже тогда огромной и слабо заселённой территории могла обеспечить только такое устройство государства.

— А вот здесь, извини, в твоей теории слабое место — ты сам сказал, сто чиновничий аппарат дорого стоит, но Русь того времени была не особо зажиточным государством и необходимыми ресурсами не располагала.

— Вот как раз тогда Иваном III и была придумана система, исправно работавшая практически до дедушки Константина Павловича. Согласись, именно Иван III перенёс главную точку опоры со старшего и младшего боярства на дворянство. В отличие от бояр, которые наследственно владели своими вотчинами, дворяне получали поместья только за службу и на срок службы. Таким образом, Иван III сумел создать военно-чиновничий аппарат, полностью зависимый от центральной власти и безоговорочно ей преданный, расплатившись со своими чиновниками и своим войском земельной собственностью. Ну, а после Петра ресурсная база России выросла, и содержание чиновников и армии перестало быть острой проблемой. С этого момента Россия становится классической империей. А, согласно византийско-римской идеи, перед императором все равны — и первый вельможа, и последний бедняк, император же обязан заботиться о благе всего народа. Поэтому стремление превратить Россию в стандартное, современное западное государство, закончится трагической гибелью и самого Императора и государства. Государственные механизмы Запада совершенно не соотносятся с механизмами управления военно-чиновничьей империи, унаследованной нами от Рима, через Византию.

В разговор вступила Дуня.

— А западные страны? Англия ведь тоже империя...

— И Англия империя, и Испания, и Франция, вот увидите, тоже станет империей, если ей немножко крылышки не подрежем. ... Внешнее сходство не означает внутреннего единства. Внешне и в старые времена Западная Европа не замечал своего принципиального отличия от Византии, кроме вызывающих зависть богатств последней. Кстати, военно-чиновничья империя не только требует огромных денег на своё содержание, но при адекватной власти способна также собирать огромные богатства. Россия при умном управлении будет тем богаче и обширнее, чем прочнее в ней военно-чиновничья империя. .... Э-э-э... Кроме того, военно-чиновничья империя должна, обеспечивать равные права и возможности всем подданным, независимо от национальности и религии.

— Ну, а империи по типу английской?

— Система империи по типу английской, ещё более ресурсоёмка. Более того, для нормального существования Англии необходимо обеспечивать растущий в геометрической прогрессии поток ресурсов, что в принципе невозможно. Это сейчас она грабит заморские свои владения, но их ресурсы конечны, потом начнутся войны за передел колоний, за ресурсы .... О-о, это будут такие войны, что в них будет завязан весь мир. Но даже за счёт грабежа всего остального мира, ибо и его ресурсы конечны, и даже начав колонизацию Луны, человечество не сможет обеспечить рост наличного ресурса в темпе, необходимом для поддержания существования империи западного типа. Слабость империи римско-византийского типа... впрочем, можно уже сказать российского типа, в том, что она строга в управлении. Центральная власть, от которой полностью зависит эффективность всего разветвлённого бюрократического механизма, должна быть не просто умной, а талантливой, лучше гениальной.

— А западный тип?

— Вот западный тип государства имеет в этом отношении преимущество — там управлять может любой дурак, система имеет многократную страховку. Однако это приводит к тому, что ошибки не замечаются, накапливаются, к власти всё чаще будут приходить именно дураки. В конце концов произойдёт вырождение системы, когда негативный отбор достигнет 'точки Георга III' на всех этажах государственной власти и страховка от дурака станет страховкой дурака от замены умным. Наша же система начинает сигнализировать о насилии над здравым смыслом моментально. ... Нам может нравиться или не нравиться система в которой движется наша империя, но по-другому Россия существовать не может. Так что Третий Рим — не прихоть России, но её судьба. А четвёртому действительно не бывать, ибо больше нет потенциальных наследников православного царства. Я был в тихом офигении, с такого бока я Крылова не знал.

— Я не совсем согласен с твоими умозаключениями, но некоторые выводы мне кажутся очень интересными. ... А не написать ли тебе, Иван Андреич, трактат на эту тему. И вообще, надо бы тебе побольше печататься. Басни ещё пишешь?

Почему-то Крылов смутился.

— Да всё как-то некогда....

— Блин, а ведь я, получается, угробил баснописца.

— Ничего, зато будет философ..., может быть.

— Иван Андреевич постоянно пропадает на службе, я дома его практически не вижу. — В голосе Анны Николаевны слышались одновременно и грусть, и обида, и гордость за мужа и любовь. Ну не станет он великим баснописцем, зато у него есть любящая жена и дочь.

— Сегодня же я дома.

— Ты не дома, а не на службе, и то потому, что нас пригласили в гости.

— А шашлык сегодня, на мой взгляд, суховат. — Дуня решила сменить скользкую тему.

— Вкус шашлыка — дело пятое, главное здесь — ритуал, ... дымящиеся угли, природа, круг друзей.

Через час жёны ушли в дом, так как стало очень жарко, и мы остались с Крыловым одни.

— Парадокс — покушение и убийство Павла Петровича мы с тобой рассматриваем как событие бесчестное, а сами разрабатываем такое же убийство только другого человека. — Крылов сидел от меня сбоку, и мне приходилось поворачивать голову.

— Причём тут парадокс? Парадокс это то, чего не может быть, но оно есть, а то о чём ты говоришь — это называется двойным стандартом. А оценку намерениям я даю в зависимости от тех целей, которые эти намерения преследуют.

— Софистика, всё это софистика, мой друг, интеллектуальное мошенничество. Убийство, какие бы благие цели оно не преследовало, остаётся убийством.

— А Вы, Ваше высокопревосходительство, становитесь моралистом, а это, скажу я Вам, для деятеля такого ранга, роскошь непозволительная.

— Ты конечно прав. ... И самое страшное в том, что говоря об убийстве человека я не чувствую ни ужаса своих намерений, ни, даже, угрызений совести. ... Но, если мы примем решение, то каким способом будем его выполнять?

— А какие условия? — Крылов встал, передвинул свой шезлонг и сел напротив меня.

— Судя потому, что ты отвечаешь вопросом на вопрос, своих вариантов у тебя нет.

— Это почему же так думаешь? — В голосе Ивана послышались ехидные нотки.

— Иначе ты бы стал что-либо предлагать. ... Так вот, первое принепременнейшее условие — кроме объекта исполнения никто больше не должен погибнуть.

— С этим согласен. ... Значит, взрывать нельзя — вероятность гибели посторонних при взрыве очень велика.

— Второе — абсолютная уверенность, что при любом развитие событий покушение ни как не будут связано с нами.

— Это самое сложное. Придётся через подставных лиц готовить исполнителя или исполнителей, а это достаточно большое количество посвящённых, и при таком раскладе вероятность утечки информации возрастает. Самое простое послать своих людей, но в случае провала, даже если они выдержат пытки и не раскроются на допросах, грамотное следствие всё равно может выйти на правильный ответ.

— Вот именно. ... Теперь понимаешь, что нам необходимо умудриться и рыбку съесть и на ежа не сесть?

— Я это и раньше понимал, но без риска нельзя сделать ничего. Вон шашлык жаришь и то есть риск, что он подгорит. Поэтому я предлагаю послать своих людей, а объект, как ты говоришь, исполнять, не вступая в близкий контакт.

— Объект не перемещается без охраны и большей частью в закрытой карете. Конечно, он иногда выходит из кареты, но охрана его прикрывает. Можно сверху, допустим из окна здания, но... расстояние, с которого в объект можно гарантировано попасть из арбалета не более ..., ну пусть 20 саженей, больше одного выстрела сделать не дадут, да и стрелок обязательно будет схвачен...

— А если не из арбалета?

— Из лука? ... Ну очень экзотично... Хотя... Да несколько стрелков... Вопрос, как наших калмыков сделать европейцами?

— Почему только из лука? А если из духового ружья?

— У тебя есть такое ружьё, и оно стреляет хотя бы на 100 шагов?

— Есть.

— Фига себе!

— А не Чеботок ли мой сварганил, воодушевлённый револьвером?

— И чей же это девайс?

— Что?

— Это по англицки — device, значит сложный механизм.

— А-а. Нет, девайс, ... хм, слово-то какое, девайс сей — австрийский. В 79 году механик ихний Жирардони изобрёл духовое ружьё. Ружьё многозарядно, может стрелять непрерывно аж двадцатью пулями.

— И что, стреляет на 100 шагов?

— Ну-у, ... да.

— Что-то, как-то неуверенно ты сказал 'да'. Но если даже убойная сила пули сохраняется хотя бы шагов на семьдесят, это ... это уже вариант... И когда оно у тебя появилось?

— С неделю.

— Стало быть, ты над этим вопросом давно думаешь, раз озаботился достать сие ружьё? И план у тебя уже, наверное, есть?

— Нд-а, прав Крылов — самое слабое место в государственном устройстве России, не важно, империя ли она, Советский Союз или федерация, верховная власть всегда сосредоточена в одних руках, и все проблемы государства создаются, когда голова у этих рук бестолковая. Вот сейчас какая голова руководит страной?

— А ты поставь на весы жизнь русского солдата и Наполеона, для тебя чья чаша перевесит? ... Помнишь историю про жестокость Фигнера? Он французов в плен практически не брал после того как в одной освобождённом деревне в церкви обнаружил трупы изнасилованных девочек. Французы к нам ведь не на именины придут, а наших женщин насиловать!

Глава 12 (1801 январь — март)

Каждый прав по-своему.

— Виктор Павлович, доложите нам, пожалуйста, какие главные события случились в мире в прошлом году и наше к ним отношение. — Константин полуобернулся к сидящему справа от него министру иностранных дел.