| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Это я виновата, прости, Немирович. Зря сказала плющить его об бункер.
— Ладно, ничего страшного. Это ж не мазут или битум, в конце концов, — махнув рукой, я повернул голову влево. — Вы что-то сказали, Весна?
— Во... восхитительно!.. — блестя очками в полном восторге, пробормотала наша отличница. — Это... это действительно лёгкие — после такого чиха сомнений быть не может!..
Похоже, популяция панцирных крабов действительно по преимуществу истощилась — на протяжении дальнейшей части маршрута они выбегали на нас эпизодически, и в основном поодиночке, так что справиться с ними не составило большого труда.
Тем временем, миновав ещё несколько промзон, мы выбрались из сплошной застройки, и я остановил танк, заглушив двигатель и опустив крышку люка, чтобы лучше видеть. Далеко слева, в струящейся над поймой лёгкой дымке замаячило средоточие всех загадок — гигантская воронка. Я ожидал увидеть вокруг пояс разрушенных зданий, но на самом деле окружающий её вал виднелся над незастроенными полями, пересечёнными какими-то расположенными в шахматном порядке насыпями, и лишь с противоположной от нас стороны за ним громоздились какие-то развалины.
— Бабахнуло тут знатно, — оценил Герт, брякнув крышкой люка и высунувшись наружу рядом со мной. — Вон, даже позади стены цехов попадали кое-где.
— Здесь же примерно две мили по прямой, верно? Какой же силы был взрыв, чтобы рухнули эти стены? — задумчиво проговорил я. — Когда во время Великой войны в Галифаксе рванул 'Монблан', деревянные и небольшие кирпичные дома разрушило в радиусе почти двух миль. Там было три тысячи тонн взрывчатки.
— Здесь, пожалуй, заряд помощнее. Развалились нетолстые кирпичные стены, и вон, даже армированный бетон кое-где треснул.
— Но справа даже дымовые трубы стоят. И, обрати внимание, упали только стены цехов, обращённые к воронке — а стоящие за ними строения уже пострадали намного меньше — притом, что от эпицентра взрыва здесь не больше двух миль.
— Что вы хотите сказать, Золтан? — с подозрением спросила принцесса, которая тоже высунулась из люка башни. — Что взрыв был не таким уж страшным?
— Нет, оказаться в тот момент рядом мне бы совершенно не хотелось. Но всё же, это не масштаб настоящего апокалипсиса. Если вспомнить взрыв вулкана Тамбора в Ост-Индии в начале прошлого века, то после извержения его высота уменьшилась на целую милю, а воронка-кальдера имеет в ширину четыре мили и в глубину 800 ярдов. Представляете себе энергию?
— Я... я не слышала об этом, — после паузы ответила Грегорика.
— Кто-то высчитал, что для того, чтобы добиться такого результата, пришлось бы взорвать 800 миллионов тонн тротила. В стратосферу выбросило столько пепла и серы, что начались глобальные климатические аномалии. 'Год без лета' — прямой результат той катастрофы.
— Вспомнила! — вдруг подхватила принцесса. — Тот самый 'Год без лета', который подарил нам 'Франкенштейна' Мэри Шелли... Они вместе с Байроном собрались на Женевском озере, погода была отвратительная, и оставалось только читать и сочинять истории. Оттуда пошли и первые вампиры...
— Вот к вампирам никто из Новой Англии не имеет права примазываться! — возмутилась София. — Наш Дракула был намного раньше!
— Я говорю о художественной литературе, — обиженно возразила Грегорика. — И вообще речь не об этом. Золтан, мне всё равно непонятно. Замечательно, что взрыв был не такой силы, чтобы расколоть Землю пополам, но к чему это? Мы и так знали, что дедушка Максимилиан уничтожил адскую машину Науфрагума так, чтобы от неё ничего не осталось, и мы увидим лишь воронку с поперечником более двухсот ярдов...
— Но чем был вызван собственно взрыв? — прервал я принцессу. — Меня давно это интригует. Все историки сходятся на том, что Науфрагум имел электромагнитную природу: некие волны воздействовали на человеческий мозг, мгновенно убивая его. Да и наведённые токи, которые сожгли дирижабли и убивали разведчиков на земле, тоже указывают именно на это. То есть, по логике, машина должна была выглядеть скорее как огромная радиостанция — с катушками, герконами, колебателями, антеннами и прочим. Чему же там взрываться? Даже в паровой машине больше опасности — там может лопнуть и взорваться цилиндр. В двигателе внутреннего сгорания может сорвать крышку блока цилиндров и начаться пожар — но радиостанция?.. В голову приходит только электрическое замыкание, но не может же возникнуть разряд такой силы, чтобы сравниться с детонацией нескольких тысяч тонн взрывчатки?
— Золтан Святославич прав, — немедленно поддержала меня Весна, тоже высунувшаяся из пулемётной башенки с блеском в глазах. — Мама нашла в бумагах деда расчёты — он прикидывал, нельзя ли использовать электрические разряды в военном деле. Но быстро убедился, что их разрушительная мощь не сравнима с самой обычной химической взрывчаткой, и оставил эту тему. Других способов выделять энергию в виде взрыва наука тоже не знает.
Грегорика растерянно обвела взглядом возвышающийся вдали вал.
— Но вот же следы взрыва! Откуда же они тогда, по-вашему, взялись? — немного подумав, она тут же подняла палец: — И я без труда могу предположить, что дед просто взорвал электрическую машину обычным динамитом. Разве это не логично?
— Логично-то логично, но вряд ли гардариканцы сами обложили свой экспериментальный аппарат динамитом — зачем бы им? Значит, нашим с вами предкам пришлось перевезти его откуда-то ещё, скажем, с армейских складов. Но почему так много? Это ведь действительно целый пароход или несколько составов, а ведь к тому моменту в отряде императора Траяна осталось чуть больше десятка человек, включая Максимилиана и дедушку Гойко. Вот этого я не могу понять.
Принцесса не нашла, что ответить. Помолчав, она козырьком приложила ладонь к глазам.
— Кажется, там что-то блестит. Давайте подъедем поближе.
Зарычав дизелем на первой передаче, танк вскарабкался на высокий вал, на котором мокрицы не оставили и клочка травы, и замер прямо у серебристого
металлического монумента. На полированной нержавеющей стали были вырезаны буквы.
— Non est veniam, — вслух прочитала Грегорика эпитафию погибшему континенту. — 'Прощения нет'.
Её рука медленно, словно через силу поднялась, сотворив крестное знамение.
— Лаконично, — вдруг заметила Алиса, которая, вслед за принцессой и всеми остальными, не усидела под бронёй и слезла на землю. — Учителя нам всегда рассказывали про Науфрагум с такими похоронно-нравоучительными интонациями... что я ждала увидеть тут целую лекцию о том, что надо вести себя хорошо, и не поступать плохо.
— Памятник поставили по приказу дедушки Максимилиана. Но я понятия не имею, о чём он думал, — негромко сказала принцесса. — Он никогда не заговаривал со мной об этом.
Над высоким кольцом выброшенного взрывом грунта тоскливо посвистывал ветер, гоня мелкую рябь по непросветно-тёмной воде, стоящей в кратере. Если верить историкам, именно отсюда пятьдесят лет назад началась катастрофа, едва не положившая конец человечеству. О чём думали люди, запустившие чудовищный механизм? Как, вообще, такое могло прийти в голову — убить несколько миллиардов человек, каждый из которых что-то думал, кого-то любил, о чём-то мечтал. Взгляд невольно обратился к Грегорике, неподвижно, с омрачённым лицом замершей над воронкой. Что за мысли сейчас проходят в её голове? Наверное, думает о том же самом — ведь она так стремилась добраться сюда, в то место, где её великие предки положили конец безумию Науфрагума, укротив неосторожно выпущенную и оставшуюся без повелителей адскую электромагнитную стихию. Как ни крути, для этого нужно было обладать настоящим мужеством.
Поглубже засунув руки в карманы (и не забыв бросить взгляд на неутомимо кружащих в вышине над нами птеродактилей), я прислушался и даже втянул ноздрями воздух. Ничего, кроме пыли и пойменной сырости.
Сама земля здесь должна была пропитаться злобой и ненавистью ко всему живому, владевшей теми, кто дал старт Апокалипсису. Почему же я ничего не чувствую? Неужели лишь потому, что слишком толстокожий, не обладаю впечатлительной художественной натурой? Незаметно покосившись на спутников, я даже почувствовал лёгкий стыд за свою бесчувственность.
Плечи Грегорики поникли, её словно пригнула к земле огромная тяжесть. В глазах читалась тоска — она словно заново переживала разразившуюся полвека назад трагедию. Алиса беззвучно шевелила губами — кажется, молилась. София по обыкновению хмурилась, но сжатые на груди руки выдавали переживания, а Весна... Весна почему-то просто вглядывалась в засыпанные землёй развалины, громоздящиеся по ту сторону кратера, и на её лице было озадаченное выражение.
— Как... как здесь пусто, — проговорила, наконец, принцесса. — Я представляла себе это место... немного по-другому.
Голос звучал непривычно слабо, как будто усилия, потраченные на достижение цели, вымотали её, оставив в самый неподходящий момент на грани изнеможения.
— В общем, мы и раньше знали, что ваш дед всё здесь взорвал, — без особой охоты заметил я, понимая, что наношу ещё один удар по её надеждам. — Чего же, собственно, и ждать?
— Мне казалось... казалось, что тут окажутся какие-то следы, улики... А здесь лишь ветер гонит пыль, — Грегорика машинально отбросила упавшую на глаза золотую прядь и осмотрелась с нетипичной для неё нерешительностью.
Мне даже захотелось найти какие-то ободряющие слова, но на ум ничего не шло. Принцесса сказала верно — на что мы, вообще, рассчитывали, явившись сюда полвека спустя? Если оглянуться назад, то наше предприятие действительно выглядело слишком спонтанным и авантюрным... и это оставляло нас всех в подвешенном состоянии. А ведь до сих пор мы держались в основном за счёт энергии, с которой нас толкала вперёд неугомонная принцесса. Что будет, если мы внезапно остановимся? Велосипедисту, переставшему крутить педали, остаётся только упасть — не хотелось бы, чтобы такое произошло и с нами...
Помощь пришла с неожиданной стороны. Выпрямившаяся на крыше башни с винтовкой в руке Брунгильда вдруг твёрдо проговорила:
— Госпожа, нужно искать подземелья.
— Почему ты так решила? — удивилась принцесса.
— Если что-то сохранилось, то там, — с той же, непонятно на чём основанной категоричностью, ответила телохранительница. Впрочем, своевременная поддержка сотворила чудо — принцесса уже поборола минутную слабость, воспряла духом и решительно подняла голову.
— Ты права. Останавливаться нельзя — мы движемся дальше. Даже если установка разлетелась на кусочки, где-то рядом должны быть лаборатории и научные центры, где её разрабатывали.
Грегорика первой запрыгнула на помятую надгусеничную полку и сразу же взяла бинокль, рассматривая высокие здания, возвышающиеся на востоке — городские кварталы, с трёх сторон окружённые излучиной Рейна.
— Едем туда. Мне кажется, в центре города должно найтись то, что нам нужно. И не забудем, конечно, про те странные строения на берегу.
На дороге, ведущей от воронки к центру города, нашлось несколько трудных участков — за насыпанными по сторонам земляными валами кое-где собрались болота, и вода вытекала на дорогу, образуя топкие участки. Впрочем, гусеницы позволили танку уверенно преодолеть их, хотя в процессе на броню накидало немало грязи и лохмотьев мха.
Пока я орудовал рычагами, форсируя грязь, слева зашевелилась Весна. В отличие от угрюмо нахохлившейся в гнезде из спальных мешков Софии, подчёркнуто нас игнорирующей, её явно что-то беспокоило. Повертевшись на месте и неловко глянув на Алису, занявшую узенький проход за спинкой моего сидения, она всё же решилась:
— Р-разрешите... мне на секундочку... туда, к приборам, — попросила она, повысив голос, чтобы перекричать рык двигателя, но удивительным образом сохранив на лице смущённое и робкое выражение.
Смерив её подозрительным взглядом, Алиса фыркнула и нарочито громко заявила:
— Я не против, но куда же мне, бедной, теперь податься? Сзади башней грозят расплющить, справа огнемётные железки. Только и остаётся, что...
Она завозилась, и я вдруг почувствовал, как на затылок и плечи навалилось что-то тёплое — хотя не чрезмерно мягкое.
— Ничего не поделаешь, деваться совершенно некуда! — комментировала тем временем рыжая нахалка, нарочно елозя грудью по моей голове.
'Хм-м-м, ты как хочешь, но упругие маленькие грудки — нечто совершенно особенное, — мгновенно пробудился внутренний голос, будто только и ждал этого мгновения. — Все мужики роняют слюни на пышные буфера, как у Весны, но эта фактура, где чувствуется больше лифчика, чем горячего девичьего тела, тоже великолепна! А тщательно скрываемая дрожь возбуждения в голосе ехидной подруги детства делает ощущения стократ пикантней! Даже такой скромняга и пуританин как ты, должен это признать. Или ты считаешь, что рыцарям принцессы уже строго запрещено смотреть и вступать в телесный контакт с другими девушками?'
— Цыц, — недружелюбно пробурчал я, снова пытаясь поймать тугую вторую передачу. — Я занят, отцепитесь.
Приняв мои слова на свой счёт, Алиса хихикнула, но ненасытное любопытство уже в следующее мгновение заставило её перенести своё внимание на очкастую отличницу, которая как раз пробралась на четвереньках за спинкой сидения и упёрлась носом в самодельные приборы, смонтированные на стеллаже для патронных коробок.
— Что это у тебя за банка? И зачем ты её трёшь куском шёлкового чулка? — не удержалась Алиса, на время даже забыв про свой собственный скиншип.
— Э-это электростатический измеритель радиевого излучения, — застенчиво ответила Весна, пристально рассматривая подвешенные внутри жестяного сосуда кусочки фольги. — З-золтан Святославич, а можно остановиться, с-совсем ненадолго?
Молча пожав плечами, я остановил танк, уже выбравшийся на твёрдую дорогу, выждал несколько секунд, и снова отпустил сцепление.
— И что ты там увидела?
— Н-ничего. Излучения нет.
— А должно было быть? — продолжала допытываться рыжая, пока отличница пробиралась обратно на своё место.
— Нет, я просто подумала... что природа взрыва до сих пор неясна, и гипотетически тут могло быть...
— Ладно-ладно, хватит. Я-то думала, что-то интересное, а это твоя обычная научная дребедень, — прервала её Алиса, а я дал газу, и дизель в моторном отсеке взревел, положив конец дискуссии.
Дальше начались обычные жилые кварталы, причём исторический центр городка с тесно стоящими старинными фахверковыми домами, крытыми черепицей, окружал пояс более новых микрорайонов из типовых зданий весьма современных форм, стоящих отдельно друг от друга. Голые остовы деревьев, торчащие между ними, навевали печальное впечатление, но в прошлом, когда мокрицы ещё не успели их сожрать, здесь наверняка было довольно мило — надо думать, эти жилые дома утопали в зелени, не создавая впечатления тесноты и скученности, присущего старым городам.
Притормозив на мосту через очередной канал, я спросил, чувствуя, как подрагивают на шее ларингофоны:
— Куда повернём, налево или направо?
Налево шла узкая, мощёная брусчаткой старинная улочка, в перспективе которой возвышалась очередная готическая колокольня. Выбитые давним взрывом окна, сгнившие переплёты и двери, осыпавшаяся штукатурка и съехавшая на усыпанную хитиновой шелухой мостовую черепица — вид был крайне унылый.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
