Антигеймер ("Пузыри в картонной коробке")

— Да, да! Очень темно, невозможно опознать место!

— Надо опознавать родной, надо.

Это самая неопытная группа, которая сформировалась всего два месяца назад. В ней нет ни одного по-настоящему опытного рейдера. Машину купили готовую, оружие простенькое, без наворотов. Их третий рейд, грозящий стать последним.

— Мне нужна улица. Есть таблички на углах?

— Ни одной не видим...

— Такого не может быть, внимательней смотрите! Фонарём светите!

— Боимся! Здесь торк только что пролетел!

Лейтенант зажал микрофон рукой, метко сплюнул в урну и выругался.

— Вот же порнографы...

Он два раза щёлкнул тангентой, привлекая внимание.

— А свет прожекторов КПП-2 наблюдаете?

— Ничего не наблюдаем, кругом дома, обзора на восток нет!

Командир охраны быстро распорядился:

— Третий прожектор в небо, луч вертикально! — и добавил для меня: — Самый мощный у нас, стараемся поберечь...

В темноту ночи воткнулся яркий луч мощного прожектора. А что, неплохая идея, световой столб видно издалека!

— "Натрий-7", а сейчас видите?

Теперь должны увидеть, мне кажется, что такой перфоманс даже с магистрали видно.

— Не видим! — заорал рейдер.

Опять крепко выругавшись, офицер схватил стальной подстаканник, выдул в один приём полстакана горячего чая и продолжил, успокаиваясь.

— Так... Давай с начала. Тебя как зовут?

— Тимур. Койот...

— Койот... Рассказывай, Тимур, по порядку. Со всеми подробностями.

Тот молчал, изредка всхлипывая. Послышались слабые щелчки. Это выстрелы? И опять зловещая тишина в эфире. Шипела рация, гудели электрические приборы, внизу зло переругивались бойцы.

— "Натрий-7", а-атвечать!

— У нас дверь сорвало! Правую заднюю!

— Продолжай, — приказал лейтенант и спросил у оператора пульта. — Гриша, глянь там в реестр, какая у них машина?

— Два торка, товарищ лейтенант! Сразу два! А сейчас ещё и третий где-то рядом бегает!

Офицер присвистнул.

Внизу зарокотал двигатель, тёмная туша "Зээмки" первого поста подползала к КПП.

— "Уазик" у них, "табуретка".

Пш-шш...

— Как вы умудрились дверь потерять, оболтусы? Никакой торк дверь не вырвет, тем более усиленную!

— Водила наш теранул боком о какую-то сваю при повороте, налетел на арматуру. А тут торки! Один из них подскочил справа так быстро, что мы и сообразить не успели! Он словно знал, словно караулил! — в голосе докладывающего не было ничего, кроме ужаса пережитого и страха перед ужасом предстоящим.

— Три торка, это хреново, — бросил от стола оператор.

Пш-шш...

— Мы прижались правым бортом к стене, таки и стоим, чтобы внутрь не пролезли. Это очень быстрые сволочи!

— Сейчас видите их?

— Нет, сейчас не видим. Обычные зомбаки подходят помаленьку.

Теперь уже и мне понятно, скоро им станет совсем кисло. Выстроится целая толпа поперёк дороги, хрен пробьёшься.

— "Натрий-7", кто-нибудь сможет подняться по стене на крышу? Ну, по окнам там, по проёмам, не знаю. Мы луч в небо воткнули, наблюдатель сразу увидит.

— Сейчас посмотрим, посоветуемся. Отбой.

Игумнов с силой пнул старенький стул с гнутыми ножками.

— Посоветуется он, порнограф... Командир рейдовой группы не должен советоваться с личным составом, такие решения он должен принимать самостоятельно! Вече они собирают, молодчики... Паралич! Пошли журналист, но воздух, покурим.

Здесь многие курят, начинают дымить не только те, кто бросил эту погань на Земле, но и люди, никогда в жизни не курившие. Всем нужен какой-нибудь химический костыль, антидепрессант. Даже наркота есть, хотя с ней борются. А на алкоголе долго не протянешь, среда Рассадника набита неприятными сюрпризами, сдохнешь по пьяни. Я пока что в стадии бросания, стараюсь лишний раз не дымить. Не знаю, что будет дальше, в таких условиях зарекаться невозможно.

— Константин, а торки реально такие скоростные?

— Реально, пресса, очень резкие, — тихо ответил мне лейтенант, пуская в ночной воздух густую струю дыма.

Первый фрагмент застройки, а это, как правило, куски настоящих земных городов и городков, начинается через два километра ровной поверхности и расположен он по обе стороны дороги.

— И они могут перебираться через периметр?

— Не могут. Торки, как и обычные зомби, могут делать лишь то, что может обычный человек. С другим качеством и силой, а её у торков предостаточно. Знаешь, как они энергию копят? Становятся на труп и сосут его недели две-три. Стоят неподвижно, и тянут.

Я передёрнулся. Хорошо, что этого не слышит напарник.

— А потом буквально взрываются, летают, как ракеты! Только в случае с ограждением им и это не помогает. У торков присосок нет, как и языков хамелеона. В кино по стенам бегают, в жизни — хрен. Прыгают торки хорошо, учти на будущее, этого не отнимешь. Только кинематика всё равно человеческая, суставы там, рычаги... По прутьям решётки подняться невозможно.

— Но как-то же прорываются! — настоял я.

— Вот и разберись, расскажешь! — хмыкнул он, щелчком вышибая уголёк за ограду. — Григорий, нашатырь принеси, видишь, журналисту опять поплохело!

Я пожал плечами. Было время, разобрался бы.

Заглянул в окно КПП — Микроб обморочно откинулся к дальней стене, и теперь боец перекладывал его на пол.

На крыше чудовищного автомобиля два бойца тихо возились с картечницей. Не хотят докладывать начальству, что оружие не заряжено! Ну и я не буду, у меня даже в банке вкладов не было.

Высоченная ограда периметра уходила от КПП в обе стороны.

Я попытался представить, как огромная толпа зомби окружает маленький городок с живыми, жмётся к бетонным блокам плотно, как чёрная икра. Простые зомби прыгать и подтягиваться не могут. А торки, как говорит офицер, могут. Ну-ка... Я посмотрел наверх. Игумнов прав, этот хитрый загиб толстых железных прутьев не даст забраться даже торкам, человеческие руки будут соскальзывать. Допустим, торки додумаются подсадить зомбака и заставить его вцепиться в прутья. А потом сами встанут ему на плечи... Нет. Один хрен высоко, не вариант, таки фокусы хороши исключительно для кинофильмов.

Опять за спиной заревели двигатели — ещё две машины подходили из глубины закрытой территории, я торопливо зашёл в помещение.

— "Заслон-2", на подходе "Натрий-1" и "Натрий-4", готовы выдвинуться, — спокойно произнёс уверенный голос.

— Спасибо, парни! Стойте у ворот, ждите распоряжений. Кокорев, встреть и поставь рейдеров слева.

Кокорев, молодой светловолосый парнишка с карабином в руке, молча козырнул и рванул вниз. На лицах бойцов — профессиональная озабоченность спасателей, граничащая с тревогой. А вот страха не вижу.

— Видишь, ветераны сами вызвались, теперь уж точно вытащим, если эти порнографы в "уазке" сами не накосячат... А ведь у каждого свои материальные резоны, люди в большинстве не для романтики по Z-зоне шарахаются, они ништяк добывают.

— Что-то ваших караванов давно не было, — вспомнил я.

— А кто решил, что они всегда к вам должны ходить? С Эльфятником у нас контракт, туда уже шесть паровозиков отправили... — хитро улыбнулся летёха и крикнул радисту: — Что они там телешатся?! Вызывай, давай, время дорого!

Пш-шш...

— "Натрий-7", хватит совещаться. Как насчёт крыши?

Неудачники откликнулись почти сразу:

— Нереально, мужики! Стена почти гладкая, у нас в группе альпинистов нет!

— Значит, покойники появятся, тебя это утешит?! — вырвал микрофон лейтенант. — Ладно, не дёргайтесь... Значит, так. Считай до ста двадцати, а потом включай фары дальнего света. Как понял, приём.

— Какой свет, товарищ лейтенант?! — возмутился командир седьмой группы. — Сразу все зомбаки соберутся, тут и так полный кипеш пошёл!

— Такой свет! Причём именно дальний! И попробуй только выключить его без моей команды! Жить хотите, порнографы? Тогда выполнять без разговоров! Отбой.

Костя махнул мне рукой, опять приглашая на веранду.

— Ответственный момент. Что ты всё записываешь? Для репортажа? Тогда ладно, только не ври ничего потом, мужики обижаться будут. Сейчас весь свет вырубим, есть шанс увидеть их лампочки. Всем на веранду! Глаза закрыть, ждём! Зенько, вырубай прожектора!

Банц! Вокруг стало абсолютно темно. Глаза торопливо пытались приспособиться к новым условиям, уменьшая остаточные световые пятна.

— По команде открываем глаза и начинаем смотреть внимательно... Керимов, готовься, ты старший! Приготовиться к открыванию ворот!

Шли секунды. Я тоже стоял с закрытыми глазами.

— Начали! Всем смотреть!

Пш-шш...

— Не отвлекаться!

Несколько пар глаз впились в бескрайний мрак страшной Z-территории.

— Наблюдать!

И тут я увидел вдали слабый отблеск. Наверное, это свет фар дальнего света отражается от стен какого-то строения.

— Слева!!! Вон там, на три пальца!

— Что? Где? Не вижу, точней давай!

— Да иди сюда, куда уставился?! — я бесцеремонно ухватил офицера за рукав и притянул ближе. — На руку смотри, на большой палец! Да вы что тут, слепые все?

— Точно! — наконец крикнул один из бойцов. — И я вижу!

— Да где?! — запсиховал лейтенант.

Я поднёс большой палец почти к его носу.

— Левей, ещё левей. наблюдаешь?

Константин увидел, довольно крякнул, пришурился ещё сильней, потом сделал шаг назад, прижимаясь к стене здания, вытащенным ножом быстро сделал засечку на стене, а потом вырезал такую же на перилах ограждения.

— Ну ты и коршун, мля, Гунн... Вот это зрение, вот это я понимаю! Тебе надо не в журналистах служить, а здесь! Семенюк, карту на стол! Быстрей, пока там супертолпа не собралась!

— Ты же рассказывал про чудо-трактор! — напомнил я.

— Сломался он, такое дело, — досадливо махнул рукой офицер. — А наш чудила-кулибин, вместо того, чтобы заниматься тем, чем он и должен был заниматься, загорелся, видите ли, рейдерской идеей, решил попробовать себя на счастье.

— И?

— Сожрали этого порнографа три недели назад, даже тапок не осталось. А бульдозер теперь стоит кучей железа... Кто на что заточен — кому рейдовать, кому изобретать. Семенюк, мать твою!

На столе зашуршало.

Я оглянулся. Микроб с бледным видом всё так же сидел на полу у стены и через дверь смотрел на меня, как на персонального палача, который завтра будет сносить ему голову огромным зазубренным топором. Напрасно я его с собой на КПП взял, лучше было бы Димону остаться в комнате хрущёвки...

— Димка, может, в гостиницу пойдёшь? Тебе успокоиться надо, выспаться.

Конечно, он завтра может отказаться, и никуда не поехать.

Но тогда Микроб потеряет работу с самой убийственной характеристикой, а это один из самых плохих вариантов построения карьеры в Рассаднике. Потом только разнорабочим примут, никто из людей серьёзных не захочет связываться с человеком, предавшим напарника в самый тяжёлый момент.

Он кивнул. Я помог ему подняться и проводил до лестницы.

— Так-так... Улица Державина? Нет, наверное, чуть ближе... Связь с ними где!

Тем временем прибежал связист, доложивший, что телефон починен, внутренняя проводная связь есть.

Пш-шш...

— "Натрий-7", опиши строения вокруг себя.

Командир застрявшей группы начал что-то глухо бубнить, лейтенант заругался, все принялись спорить и предполагать. По лестнице затопали тяжёлые ботинки, два бойца, не заходя в помещение, потащили на крышу ещё один пулемёт. Тяжело вздохнув, Микроб, вытянув обе руки, посмотрел, как трясутся кончики пальцев, пару раз моргнул, сглотнул слюну и сказал:

— Ага, Гунн, всё верно... Пошёл я, лягу в постель, тяжело что-то... Ты не волнуйся за завтрашний день, не откажусь, поедем вместе.

Не устаю удивляться, сколько интересных мужиков тут встретил.

Ну, облы они, в той или иной степени.

Рассеянные порой, вечно что-то забывают, упускают из вида, совершают необдуманные поступки, что-то скажут невпопад, поначалу много болтают и мало думают. Рассадник полирует быстро, стоит только присмотреться к лейтенанту, например... Да. кто-то погибает по глупости или по воле случая. И, тем не менее, они тут есть — вполне нормальные люди, способные на труд и на подвиг, если потребуется. Люди, вся беда которых лишь в том, что все они — чайлдфри.

Неужели это настолько важно?

— Там улица Манделы, точно говорю, пятый или седьмой дом, — уверенно заявил радист. Не спеша согласиться, остальные снова склонились над мятым листом бумаги. Наконец вояки пришли к единому мнению.

— Открывайте ворота! Наблюдатели, внимание, смотреть в три глаза! "Мангруппа-1", приготовиться к выезду, Керимов, осторожней там! Семенюк, связывайся с "Натрием", пусть тушат свет и ждут. Предупреди, чтобы беспрекословно выполняли все команды Керимова. Включить прожектора!

Я смотрел вперёд, силясь разобрать хоть что-то — напрасно.

Эпическая неизвестность, мрак, Тёмный мир...

Где-то там, прижимаясь поврежденным бортом к раскрошенному красному кирпичу некогда жилого дома, сидят насмерть перепуганные люди, постоянно оглядывающиеся по сторонам. Где торки? Это он сейчас пробежал мимо, Ваня? Ты его видишь?! Стреляй! А что это за мерный гул позади? Господи, да их целая толпа!

Самостоятельно им не выбраться, торки будут выхватывать через огромную дыру выживших. Да, по ним будет открыт огонь. Но если успеют цапнуть?

Как-то в книжках зомбоприключения посимпатичней выглядят. Мочи себе инородное с двух рук, глотай адреналин, показывай круть.

Пш-шш...

— "Натрий-1" вызывает "Заслон-2", здесь Догоев.

— Слушаю, Аслан.

— Костя, ты и нас выпускай, пожалуй.

— Нет. Там тесно, только друг другу мешать будете.

— Да я знаю... На перекрёстке постоим, подстрахуем ребят на отходе. Главное в другом: хочу промотнуться чуть дальше к западу по трассе, глянуть, что вообще там творится. Не собираются ли для рывка, нет ли мобилизации? Сам понимаешь. Что-то не нравится мне в этой истории, понять вот только не могу, что конкретно.

— Мне тоже не нравится. Хорошо, выходите.

Тяжёлые ворота КПП-2 знакомо дрогнули и с визгом электромотора медленно поползли в сторону.

— Экипажи машин мангруппы, вперёд! Гарнизон, все наверх, тотальный контроль рельефа! Радист, отбей в комендатуру радиограмму: возможно объявление общей тревоги второй степени.

— Сразу второй?

— Ты чё такой порнограф? Делай, как приказано!

Покачиваясь в ярком свете прожекторов, три машины встали в колонну, прыснули сизые дымы, и мангруппа, набирая скорость, рванула по дороге.

— Товарищ лейтенант, я сообщил "четвёрке", что наши выдвинулись!

— Принял. Теперь, пресса, будем ждать, — с этими словами Константин хлопнул меня по плечу. — Давай, помогай, выцеливай, коршун... Чай будешь пить?

Положив автомат на перила, я только смотрел, не прикладываясь к стволу. Не хватало мне по неопытности выпустить пулю, куда не просит... "Сенсация! Неопытный журналист газеты "Эхо Попадона" подстрелил героя!"