1.Под искусственным солнцем

Она одна...

Апачи прислушалась. Эхо от шагов, обычно хорошо слышное из коридора, не тревожило сейчас её слух. В этой части замка она, действительно, была одна...

От осознания этого в голове девушки невольно заискрились неясные силуэты и желания. Она ещё раз воровато покосилась на дверь, а затем вдруг резко сорвалась со стула.

Сердце бешено колотилось.

"Только бы не спалил никто..."

* * *

Она негромко стонала, прижавшись к холодному зеркалу щекой. Её размеренное дыхание оседало на кристальном стекле туманными пятнами. Девушка пристально смотрела в глаза своему собственному отражению и, стараясь не моргать, быстро-быстро водила рукой по половым губам, задевая самые краешки разгорячённой плоти. Ремень был ослаблен, и хакама буквально висели на нескольких лоскутках ткани. Этого хватало для того, чтобы погрузить одну руку глубоко в трусики и предаваться тихому наслаждению.

— О... Да... — тихо мурлыкала Апачи, отчего-то начиная облизывать зеркало.

Её язык столкнулся с холодным языком её зеркального двойника, вызывая у возбуждённой девушки новый позыв похоти. Тело млело приятной дрожью, пряжка на ремне недовольно лязгала.

Девушка любила мастурбировать перед зеркалом. Это было одной из её никому неизвестных страстей...

С глухим звоном ремень, наконец, съехал на пол, переставая держать хакама. Девушка осталась обнажена ниже пояса, но это её сейчас только подзадоривало. Постепенно чувство обнажённости перестало казаться ей сковывающим.

Пришла лёгкость...

Пальцы хищно погружались в воспалённое лоно, хлюпали, теребили клитор, старались даже причинить боль. Апачи запустила свободную руку под блузку, начиная жадно мять томно качающиеся от слишком резких движений груди.

По зеркалу текли струи тягучей слюны, девушка прижималась к ним блузкой, чтобы пропитаться собственными соками. Арранкарша уже не замечала, что её тихие пикантные стоны обратились дикими криками возбуждения:

— Боже... — страстно стонала Апачи, движения руки которой утратили всяческую грацию. Теперь она словно пыталась разорвать себе всё внутри. Но стоило ли так небрежно работать? Ради такого удовольствия? Определённо стоило... — Как мне хорошо! Я... Я... Я больше не могу!!!

Изогнувшись в последний раз, Эмило резко отпрянула от зеркала, бессильно падая на стоявший поблизости стул. Как удачно, что он здесь оказался...

Жарко...

Девушка уже швыряла на пол блузку и браслеты — последние элементы ненужной уже одежды.

Слишком жарко, чтобы отказаться от этого пикантного предложения.

Девушка довольно откинулась на спинку стула, широко расставляя ноги, и затихла, наслаждаясь тишиной и собственной развращённостью. Но...

— Кто здесь? — она неожиданно дёрнулась. Впрочем, что-либо делать было уже слишком поздно. Её поймали с поличным. — Мила-Роза?

Темнокожая не ответила.

— Что пялишься? — мигом вспыхнула девушка, пытаясь хоть как-то прикрыться. — Нравятся мои сиськи, а? — Мила-Роза по-прежнему молчала. Но какая-то странная пустота в её глазах вселяла ужас. — Эй? — арранкарша уже поравнялась со скорчившейся на стуле фракцией. — Мила-Роза?...

Пара мускулистых рук подняла её лёгкое как пёрышко тело, оторвав со стула, а спустя миг, губы Розы уже страстно сливались с губами Апачи.

Что происходит?...

* * *

Темнокожая стояла на коленях перед сидящей на стуле девушкой. Её шершавый язычок мягко вылизывал нежно-розовую плоть Апачи, заставляя её вновь стонать от смеси неясного испуга и вновь настигающего её оргазма. Девушка откидывалась на спинку стула, рефлекторно обхватывая спину неожиданной любовницы ногами. Ногти Розы врезались в бёдра девушки, тем самым фиксируя её, не давая вырваться.

Впрочем, Апачи не пыталась.

Она стискивала голову фракции обеими руками, врезаясь в жёсткие пряди волос, но это было единственным, что у Апачи хватало духу делать. Появление Мила-Розы с самого начала было неожиданным. Ведь она никогда ещё не приходила в её покои, и это странное поведение...

Расслабленный ум Апачи еле соображал. Мила-Роза же, напротив, действовала быстро и расчётливо. Раз за разом облизывая влажную промежность, она продолжала смотреть в испуганные глаза девушки всё тем же пустым и стеклянным взглядом.

"Айзен?..." — единственное, что приходило в голову.

Негромкие причмокивающие звуки и женские стоны звучали в одинокой комнате ещё не один час...

38. Наш грех (Гин/Орихиме)

— Куда мы идём? — наивный детский вопрос наконец сорвался с губ Орихиме после нескольких минут пути по извилистым коридорам Лас Ночес.

— Терпение, скоро ты сама всё поймёшь... — мягко произнёс Гин, снова, как бы ненароком, прикоснувшись к ней. Девушка не отреагировала.

— Но если вы действительно ангел, — снова начала Иноуэ, — то это, наверное, значит, что меня ведут на небесный суд. Я так волнуюсь...

— Волнуешься? — слегка улыбнулся шинигами. — Ты же ведь хорошая девочка. Тебе нечего бояться...

— Но... — перед глазами девушки снова поплыли воспоминания о соитии со своим безымянным ангелом, — Я всё-таки сделала кое-что неправильное. Я занялась ЭТИМ с Ангелом-сан... — виноватым тоном закончила Орихиме, густо краснея.

Гин лишь снова усмехнулся.

— Опорочить венец творения Богов прямо в месте их обитания... Интересно...

Пройдя ещё с десяток коридоров в полной тишине, пара остановилась у хорошо знакомых массивных врат, отгораживающих Большой зал от бесчисленных извилистых замковых коридоров. Девушка с тревогой посмотрела на своего спутника.

— Как только мы зайдём внутрь, пути назад уже не будет, — с некоторой ноткой непонятной серьёзности произнёс Гин. — Для тебя всё решится за этими вратами.

— Решится? — с непониманием в голосе спросила Орихиме. Она явно не осознавала всей глубины и правдивости только что услышанных ею слов. — Что это значит?

Рука шинигами неожиданно скользнула по щеке девушки:

— У тебя тёплая кожа, — произнёс Ичимару. — Я уже и забыл, что она должна быть тёплой... "Ангелы" всегда холодные и видят пред собой лишь цель, — продолжал шептать он, с каждой секундой всё усиливая смятение рыжеволосой. — Ты не такая, как они, Орихиме. В этом замке ты единственная "не такая"...

Мужчина провёл по шее Иноуэ своими пальцами и медленно убрал руку.

— Что за этими вратами? — спросила девушка.

— Небесный суд... Если тебе так угодно, — ответил Гин. — Хочешь, — губы шинигами дрогнули и снова расплылись в мрачной ядовитой улыбке, — перед тем, как пройти, я сделаю так, чтобы все твои прегрешения просто исчезли?

— Как?

Шинигами подступил ещё на шаг ближе.

— Доверься мне... — хищно прошептал Ичимару, проводя пальцем по млеющим губам принцессы.

— Хорошо... — тихо пролепетала девушка, теряющая под лисьим взглядом провожатого последние крохи связи с реальностью.

Тот быстро взял её за руку и решительно повёл её за собой, уводя во тьму. Прочь от роковых врат. Туда, куда лучи искусственного освещения уже не попадали: в одну из тёмных боковых комнатушек, примыкающих к Большому залу...

* * *

Жар от их проникающих поцелуев согревал, казалось, всё вокруг.

Гибкое тело шинигами прижимало расслабленную девушку к одной из холодных стен комнаты, не давая потерять равновесия в порыве страсти. Его левая рука напряжённо впивалась в правое запястье Орихиме, сжимая пальцы рук девушки с пугающей силой, а правая усердно мяла знойные груди рыжеволосой прямо сквозь её одежды. Девушка же просто упиралась свободной рукой в живот мужчины, словно пытаясь немного отстранить его от себя. Однако её опустевшие глаза смотрели с лёгкой покорностью не смеющей ослушаться подчинённой, и Гин прекрасно это видел.

— Боже... Если бы ты знала... — страстно шептал между своими поцелуями бывший капитан третьего отряда. — Если бы ты знала... Как долго я ждал... Тебя...

Слова его были туманными и непонятными, немного даже пугающими. Он напирал всё сильнее, ещё крепче прижимая её к смердящей могильным холодом стене.

Дышать становилось трудно.

Свет в комнату почти не проникал, однако она отчего-то ясно представляла себе его лицо. Такое... Двусмысленное. Так сложно сейчас было думать, что её новый знакомый имел в виду. Вернее, сложно было просто думать...

Их языки снова и снова сплетались у неё во рту, облизывая друг друга. Волны тёплой слюны, которые она не успевала вовремя проглотить, вырывались наружу, размеренно стекая по её подбородку. Сложно было понять, кому они принадлежали.

Колено шинигами упёрлось в стену как раз между ногами Орихиме, не давая возможности свести их вместе. Блаженное чувство неизвестной природы застилало пеленой размякшее женское сознание.

— Ты не ангел, — отрывки скомканного шёпота изредка достигали её ушей, — и поэтому я так сильно хочу тебя... — молния униформы девушки неизбежно раздваивалась с лёгким жужжащим звуком. — Ангелы — звери... Они... Они... Они просто... Отвратительны... — скользящие ласки окутывали груди, живот и бёдра молодой девушки, словно защищая их от внезапно прихлынувшего к телу холода. Ещё бы, ведь сбрасывая с себя оковы кокона и высвобождая наружу прелестное и нежное голенькое создание, принцесса становилась всё более хрупкой и уязвимой. — Но ты — не такая... Как же долго... Я терпел... — шершавый шёпот становился всё ближе и ближе.

Раз за разом поцелуи медленно превращались во что-то извращённое, тёмное, глубокое, лишённое в понимании девушки всяческих границ. Она летела в пропасть, не чувствуя под ногами решительно ничего. Были лишь свистящий в ушах ветер и вспышки пошлого адреналина, прожигающие низ её живота своим огнём...

Орихиме задыхалась в этом жаре, теряла всяческое самообладание.

Она быстро-быстро водила влажной ладошкой по возбуждённому пенису мужчины, изредка помогая себе, смачивая его слюной. Стоя на четвереньках перед сидящим у стены мужчиной, она как никогда чувствовала, как внутри у неё бурли обжигающая страсть. Всё больше и больше действий вызывали в её памяти странный зуд, нестерпимое ощущение того, что то, что она делает, не должно казаться ей таким прекрасным, но сейчас тело свирепо отталкивало чувства. Что-то в её голове упрямо приказывало продолжать:

— Я не хочу быть ангелом... — умиротворённо шептала она, прикасаясь разгорячённым членом к своей груди, — Я хочу просто... Просто... — она так и не смогла закончить эту фразу. В голову шла лишь блаженная напряжённая пустота. Поводив упругой головкой по ареолам вокруг сосков, она продолжила яростно работать рукой, слизывая периодически появляющиеся следы семени языком.

— Ты выше этого... — томно шептал Гин, придерживая голову девушки за длинную прядь волос. — Намного выше...

Он нежно гладил обнажённое тело Иноуэ, свернувшейся клубком у его ног. Пальцы грубо танцевали по прохладной коже, оставляя следы царапин в излюбленных местах.

— Ласкайте меня вот здесь... — умоляющим тоном стонала Орихиме.

Она обхватила гуляющую по телу руку Гина и направила её вниз вдоль спины. Пальцы шинигами погрузились в неё легко — девушка была настолько влажной, что буквально потекла сразу же, как только Гин прикоснулся к ней. Издав звук, похожий на безмолвный крик, девушка закатила глаза, на секунду теряясь в пространстве и времени...

Вот, что она всеми силами пыталась вспомнить! Эйфорию, подобную этой... Вот только...

— Я хочу, чтобы вы были сверху... — ласковым шёпотом вдавила принцесса.

— Если ты этого хочешь...

— Да... — задыхаясь, вымолвила она. — Любите меня... Владейте мной...

Перевернувшись на спину, девушка развела ноги в стороны так широко, как только могла. Зазывая мужчину к себе, Иноуэ медленно раздвинула пальцами туго натянутую щёлочку. Показала Ичимару свою липкую нежно-коралловую дрожащую плоть, содрогающуюся от каждого вздоха:

— Член... — лихорадочно шептала девушка. — Дайте мне поскорее ваш член!

Фигура Гина нависла над ней в своём первородном желании:

— Приготовься...

Мужчина медленно вошёл в неё, погрузившись так глубоко, как только мог. Он тут же почувствовал, как наивно сжалось пышное женское тело, как оно выгнулось ему навстречу, получая неистовое наслаждение от всего лишь одного движения. Но, овладев покорной нимфеточкой, Гин не намеревался останавливаться на достигнутом:

— Сейчас все твои грехи будут смыты, — страстно прошептал он на ухо Орихиме и, услышав в ответ что-то, напоминающее мурлыканье, начал неспешно двигаться внутри её мокренького девичьего канальца.

"Арранкары лишь звери... — думал Ичимару. — Они не обладают ничем, присущим человеку. Что бы по поводу этого ни говорил капитан Айзен, я всегда знал лишь то, что они такие же пустые, какими и были до этого... Я не вы, капитан, и не получаю такого удовольствия, спариваясь с "животными" и мучая их. Мне всё ещё нужна тёплая кровь... Кровь человека, рядом с которым я могу позволить СЕБЕ стать животным..."

Пронзительные стоны девушки набирали оборот. Она попросту не знала, куда девать потоки эмоций, вырывающиеся из неё с такой поразительной быстротой.

О, да! Лесбийский секс с "Ангелом-сан" и вкус её восхитительных дырочек были, несомненно, стоящими удовольствиями, но то, что она испытывала сейчас, было чувством совершенно другого уровня. Словно все её грехи действительно исчезали в этом безумном водовороте страсти и похоти, а пазы раскрывались всё сильнее, словно распускающийся цветок.

— Ох, глубже! — она помогала члену мужчину рукой. Наставляла его, как сделать раскрасневшейся киске ещё приятнее. — Ещё! Ещё! Да-а-а!!! — вопила девушка, раз за разом выгибаясь во всё новом и новом оргазме. — Мне так... Так... Так... ТАК ХОРОШО!!!

"Ведь я змея... — Ичимару продолжал гладить бёдра принцессы. — Затаившись в своей норе, я изредка выползаю на свободу, чтобы схватить того, кто кажется мне аппетитным... Не могу же я вот так просто упустить возможность насладиться этим тёплым крольчонком, перед тем... Как вы полностью раздавите её душу..."

На секунду впечатлительному шинигами показалось, что одна из заколок извивающейся под ним девушки отчаянно сверкнула нестерпимым светом, словно пытаясь о чём-то предупредить свою окутанную экстазом хозяйку. Вот только могла ли она сейчас её услышать?...

39. Возбуждённое жало (Тоусен/Сун-Сун)

Он неподвижно стоял у края кровати, грозно нависая над свернувшейся клубком фигурой девушки. Спящей она не выглядела такой уж сильной и беспристрастной, какой её знали все обитатели замка.

Циань Сун-Сун.

От грозной и хладнокровной воительницы сейчас осталась всего-навсего маленькая девочка, наивно уснувшая в причудливой позе после слишком бурной игры. Ничто, казалось, не могло разбудить её сейчас.

Шинигами присел у края кровати, прислоняясь к её томному лицу со спавшей на него прядью шёлковых волос почти вплотную. Арранкарша дышала ртом, громко заглатывая потоки холодного воздуха. От неё шёл лёгкий запах мыла.

"Так близко, — подумал Канаме, — а она сейчас словно даже не чувствует моего присутствия. Айзен-сама ясно дал понять — сейчас она не нужна. Всего одно движение. Один небрежный взмах меча — и она умрёт".