Взяла с подоконника кулинарную книгу, открыла на нужной странице и громогласно объявила:
— Готовить будем "Свинину, запечённую с грибами и сметаной"!
Зорькин замер на секунду, смакуя про себя название.
— Звучит здорово... а ты уверена, что сможешь?
Катя пожала плечами.
— Вроде ничего сложного. Даже подозрительно просто. Свинину я купила, грибы купила, сметану купила, — начала она загибать пальцы. — Лук ты режешь... Режешь?
— Режу, режу, — пробормотал он, шмыгнул носом и утёр слёзы рукавом. — Все мои беды от доброты... Можно подумать, меня этой свининой угостят!
— Режь, Коля. У меня глаза накрашены.
— Блин... Катька, а ты не думаешь, что тебе нужно что-то в себе поменять?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну... этот самый, гардероб.
Катя задумалась.
— Боюсь, что толка от этого не будет.
— А ты не экономь, — посоветовал друг. — Вот увидишь, когда о деньгах думать перестанешь, всё получится намного проще. И, возможно, лучше.
Катя поневоле улыбнулась.
— Ты-то откуда знаешь?
— А я по Светке сужу. Или думаешь, что у неё вкус лучше, чем у тебя? Просто у неё денег больше.
Эта мысль показалась Катерине интересной. Она прижала к себе тяжёлую книгу, присела на широкий подоконник и на минуту призадумалась. Зорькин посмотрел на неё и ухмыльнулся.
— Всё-таки деньги портят человека... Лук я порезал, дальше что?
Дальше нужно было вымыть, обсушить и нарезать ломтиками свинину. Это важное дело, Катя другу не доверила и взялась за дело сама. Но прежде повязала фартук, убрала волосы в хвост, вымыла руки и, наконец, почувствовала себя настоящей хозяйкой. Теперь уже Колька сидел на подоконнике, жевал яблоко и в пятнадцатый раз читал Кате вслух рецепт, контролируя её действия. А когда она замерла в ступоре от фразы "откинуть на дуршлаг", рассмеялся.
— Хороша хозяйка, нечего сказать!
Зато, когда в замочной скважине повернулся ключ, по квартире витал соблазнительный аромат запечённого мяса. И стол был накрыт по всем правилам, а помимо главного блюда, Катя собиралась побаловать мужа салатом, пусть и совершенно простым, из овощей. Но зато он был выложен на красивую тарелку, на листья салата, а рядом с новыми тарелками сверкали начищенные серебряные столовые приборы — подарок родителей на свадьбу.
Всё, как Катя и мечтала. Все сегодняшние тревоги и важные разговоры были позабыты, и она ждала только Андрея — чтобы он пришёл и её старания оценил.
Кольку она прогнала ещё час назад, но прежде он снял пробу, похвалил и тогда уже собрался уходить. Загадочно сверкал на неё глазами, но Катя это старательно игнорировала, и за дверь его, хохочущего, практически вытолкала.
Хотелось праздника. Хотелось чего-то волшебного и трогательного. И несмотря на расстройство из-за воспоминаний о навязчивой продавщице, больше помнился их с Андреем поцелуй на стоянке. И, наверное, поэтому она не только красиво накрыла стол, но и сама нарядилась. Сняла домашний костюм и надела платье. Пусть скромное, не слишком модное, ни из какой не из "коллекции", но выглядеть красиво сегодня очень хотелось.
Но в прихожую встречать Андрея не вышла. Он уже привычно крикнул:
— Кать, я дома!
А она дождалась, пока он войдёт в комнату, а потом снова его голос:
— А запахи-то, запахи какие... Я точно дома? Не ошибся?
И тогда она вышла из спальни. Хотела удивить мужа, хотя и думала, что он по-доброму посмеётся над её желанием устроить важный (почему-то никак не могла произнести слово "романтика", даже про себя) ужин, а когда вышла и увидела цветы... сама и удивилась.
— Андрей...
— У нас важный вечер, я угадал?
Неожиданно он произнёс её слова, и Катя поняла, что ему тоже немного неловко. И поэтому с готовностью кивнула и улыбнулась.
— Да, важный вечер.
Важные вечера тоже по-разному проходят. Можно долго сидеть за столом, при свечах, пить вино, произносить красивые фразы и строить планы на будущее... И брать сидящую напротив девушку за руку, смотреть ей в глаза, восторгаться тому, как блестят они в мерцающем свете свечей, убеждать себя, что твоя избранница — единственная и неповторимая. А можно быть обычным и даже чуточку нелепым, не прикрывать рукой или бокалом пятно от вина, которое ты поставил, проявляя чудеса опытности, открывая бутылку. И хвалить ужин, который приготовила тебе жена. Хвалить не потому, что это доставит ей удовольствие или это такой тонкий ход с твоей стороны, а потому что она смотрит на тебя с детским восторгом и ждёт твоего решения. Не похвалы, а именно решения на уровне — нравится или не нравится. А потом вместе хохотать, обнаружив, отсутствие света, и то, что все свечи в доме сожжены во имя "важного вечера". И можно не заниматься любовью только потому, что это было бы правильное завершение такого замечательного вечера. Да ещё и без света... словно кто-то решил сделать им подарок, не желая всё это заканчивать.
Можно просто сидеть на диване, обнявшись, в полной темноте, допивая вино, и о чём-то перешёптываясь. Тихо-тихо, потому что в абсолютной темноте и тишине, каждый шорох и шёпот кажется чем-то громоподобным и необоснованно резким. Да и не нужным.
И платье, то, что не модное и не из коллекции, наверняка всё мятое. Хорошо, что ОН не видит.
Катя повозилась, устраиваясь поудобнее, и взяла Андрея за руку, чувствуя, как его пальцы тут же сжали её ладонь. Улыбнулась в темноте. Хотя, какое ему дело до её мятого платья? Он так приятно тыкается носом в её волосы, жарко дышит, а иногда смеётся, когда она начинает отодвигаться от него, спасаясь от его щекочущего дыхания.
— Странно, — пробормотал он, когда Катя уже уютно устроилась у него на груди, но ещё отчаянно боролась со сном. — Зачем люди придумали электричество? Неужели им в темноте заняться нечем было?..
Запомнились эти слова, сонное недоумение в голове Андрея и луна в окне, подозрительно яркая. А проснулась Катя оттого, что Андрей завозился. Открыла глаза, не понимая, отчего ей так неудобно лежать и тут же их закрыла и тихонько застонала.
— Свет дали, — сказал Андрей хриплым голосом.
Катя с трудом села и потёрла щёку, которой прижималась к плечу мужа во время сна. Жданов поднялся с дивана и потянулся.
— Спать, милая, спать, — пробормотал он, на ходу расстёгивая рубашку.
А Катя рассмеялась, наблюдая за ним. Он выглядел таким смешным в мятой рубашке, с заспанным лицом и взъерошенными волосами. Андрей на её смех оглянулся, сначала посмотрел непонимающе, а после усмехнулся и поманил её пальцем.
— Иду...
"14"
— Кать, я ушёл.
Андрей наклонился и поцеловал её в губы. Катя сонно завозилась, попыталась открыть глаза и улыбнулась, почувствовав ещё один быстрый поцелуй.
— Я ухожу, — снова шепнул Жданов, наблюдая, как она потягивается.
— Куда?
— На работу. — Всё-таки присел на постель, наклонился и потёрся носом о щёку жены. Катя обняла его, прижалась и довольно вздохнула. Просыпаться совершенно не желала. Андрей улыбнулся. — Я позвоню, с курсов заберу. Слышишь?
— Да...
Ещё один поцелуй, Андрей поднялся, а Катя вдруг повернулась на бок и глаза открыла.
— Андрюш, подожди, а завтрак?
— Я на работе перекушу, спи.
Катя передвинулась на его сторону кровати и из-под полуопущенных ресниц наблюдала, как Андрей надевает пиджак. А прежде чем выйти из комнаты, подмигнул ей.
На лестничной площадке что-то происходило. Андрей застёгивал куртку и прислушивался к голосу соседки, которая на кого-то ругалась. Даже в глазок посмотрел, но кроме Анны Павловны никого не увидел. Зато помимо её голоса, расслышал рычание её пекинесихи.
Когда Жданов открыл дверь, Анна Павловна замолчала, а потом цыкнула на собаку.
— Жуля, прекрати, он того не стоит.
А Андрей с одного взгляда оценил напряжённую обстановку. Жулька, несмотря на приказ замолчать, продолжала рычать, оскалив ровные зубки и изо всех сил демонстрируя усердие. Тянула поводок, но Жданов был совсем не уверен, что получив свободу действий, она бы хоть на шаг сдвинулась с места. Рычать рычала, но видно было, что опасается. Андрей улыбнулся, поглядев на противника престарелой пекинесихи и по достоинству оценив его спокойствие. Стёпка сидел на ступеньке, помахивал хвостом и снисходительно поглядывал сверху вниз на исходившую злобой собаку. А когда увидел Андрея, поднялся, лениво потянулся и требовательно мяукнул.
Андрей глаза от него отвёл, а соседке вежливо кивнул.
— Доброе утро, Анна Павловна.
— Здравствуй, — хмуро отозвалась она и поддёрнула поводок. — Оставь его, — понизив голос, проговорила Анна Павловна и недовольно покосилась на кота.
— У вас всё в порядке?
— Нет, конечно! Разве видно, что у меня всё в порядке? Сколько раз говорила — не открывайте подъездную дверь, зачем домофон ставили? Нет же, пройдут — всё настежь. Вот и ходят по подъездам всякие, одна грязь.
Жданов удивлённо посмотрел.
— Кто ходит?
Соседка указала на кота.
— Сколько раз всем говорила — не пускайте! Шатается всюду!..
Стёпка, не обращая внимания, на словесные угрозы, спустился с лестницы, воспользовавшись тем, что Жулька спряталась от Андрея за ногой хозяйки. Подошёл к Жданову и потёрся ушастой головой о его джинсы.
— Кыш! — махнула на него рукой Анна Павловна, а Андрей, недолго думая, втолкнул кота ногой в открытую дверь квартиры, за что удостоился возмущённого взгляда соседки. Жданов же выдал любезную улыбку и дверь закрыл.
— Это наш кот.
— Подобрали, значит!
— Почему? Он сам пришёл, — спокойно ответил он.
...Катя слышала, что в подъезде что-то происходит. Кажется, голос Андрея, а потом всё стихло, и она, уже готовая встать и сама всё разведать, снова легла. Прислушалась, но в квартире было тихо, а потом какой-то шорох и мяуканье у самой кровати. Катя глянула вниз и увидела Стёпку.
— Кто к нам пришёл... — рассмеялась она. Опустила руку и почесала кота за ухом. — Тебя Андрей впустил?
Степан развалился на ковре и прищурил зелёные глаза.
— Я сейчас встану, — пообещала Катя, подложив под щёку ладонь. — Встану и тебя покормлю... Хоть тебя, муж из дома ушёл голодным. Плохая я жена, да, Стёп?
Стёпка не ответил, конечно, и даже слово "покормлю" его не впечатлило. Он закрыл глаза и зевнул.
С постели её подняла мама. Принесла ещё горячие пироги, а пока Катя убирала постель, накормила Стёпку и заварила чай.
— Мама, скажи честно, я плохая хозяйка?
— Почему?
— Мне так кажется.
— Мы когда с папой поженились, мне тоже всё время казалось, что я всё не так делаю.
— Правда?
— Конечно. Молодые были.
— А я даже готовить не умею.
— Это уже ко мне претензия, я так понимаю?
Катя улыбнулась.
— Нет, я просто так...
Прикрыла постель покрывалом, расправила складки.
— Всё у тебя хорошо, порядок везде. Андрей же не жалуется?
— Он не жалуется даже, когда я его завтраком не кормлю, как сегодня, — рассмеялась Катя.
— Вот видишь... любит потому что.
Катя быстро оглянулась на мать.
— При чём здесь любовь? Просто у него характер такой...
— Да какой характер, Катюш? И не такой уж у него простой характер, это даже папа понимает.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну... — Мать замялась, отвернулась от неё, но Катя не спускала с неё внимательного взгляда. И тогда Елена Александровна сказала: — Вскоре после свадьбы, папа пытался с Андреем поговорить...
Катя даже рот приоткрыла, настолько её поразило признание матери.
— А почему я об этом ничего не знаю?
— Мы посоветовались и решили тебе не рассказывать.
— Как интересно... И что же?
— Ты не переживай. Поговорили они, папа... Ты же знаешь папу!.. Он пытался объяснить Андрею, как нужно к тебе относиться, жизни учить пытался, — Елена Александровна вдруг улыбнулась. — А Андрей ему очень вежливо, но доходчиво объяснил, что вы между собой сами разберётесь. Что он на себя ответственность за тебя взял, когда в ЗАГС тебя вёл. Вот так вот.
Катя упёрла руки в бока, разглядывая мать, а потом разулыбалась.
— Так папа поэтому такой недовольный в последнее время?
Елена Александровна лишь руками развела. А Катя забеспокоилась.
— Мама, они поругались?
— Да нет, что ты. Просто папа немного растерялся. А Андрей твой — молодец. — Елена Александровна присела на край кресла, посмотрела на дочь, которая аккуратно складывала рубашку мужа. Подумала немного, а потом сказала: — Знаешь, я рада, что не ошиблась.
— Ты о чём, мам?
Катя открыла шкаф, осмотрела полки, а потом выглянула из-за дверцы и взглянула на мать в ожидании.
— Андрей будет хорошим мужем.
— Он уже хороший муж.
— Это ты сейчас так думаешь. А жизнь, это не медовый месяц, Катюш. Всё у вас ещё впереди. Но думаю, что вы справитесь. Андрей — он взрослый, рассудительный, опытный... Я папе так и сказала...
— Что сказала?
— Вот всё это и сказала. Ты ведь его любишь?
Катя нырнула обратно за дверцу шкафа, зажмурилась и громко ответила:
— Люблю, мам. Конечно, люблю. Я же... замуж вышла за него.
— Это самое главное. Что любишь. А всё остальное устроится. И готовить научишься, и друг к другу притрётесь. Я же понимаю, тебе намного труднее, чем Андрею. И он это понимает. У него опыт есть жизненный, а для тебя всё впервые.
Вести подобные разговоры с мамой было непривычно. Катя по-прежнему пряталась за дверцей шкафа, изображая бурную деятельность, и матери отвечала односложно, надеясь, что той скоро надоест вести важные разговоры.
— А насчёт квартиры папа договорился, по этому поводу не беспокойся. Будете здесь жить, никто вас не выгонит.
— Это хорошо. Я бы не хотела уезжать, нам здесь хорошо.
Елена Александровна погладила кота, который устроился у её ног, поднялась и подошла к дочери.
— Катя, я тебе ещё один вопрос задам и уйду, обещаю.
— Мама, ну что ты?
— А то я собственную дочь не знаю!.. Не любишь ты на такие темы разговаривать, но ведь, если я не спрошу, ты сама никогда не расскажешь. А мы беспокоимся.
— Мама, что ты ещё хочешь узнать?
Елена Александровна провела рукой по рукаву пиджака Андрея, пощупала ткань.
— О детях хотела спросить.
Катя тут же вспыхнула. Отвернулась и принялась зачем-то перекладывать футболки Андрея. Передёрнула плечами и нервно улыбнулась.
— Мы об этом даже не говорили ещё.
— Да? Может, и правильно. Всё-таки поженились так быстро, надо для начала присмотреться друг к другу. — Елена Александровна улыбнулась. — А ты ведь, на самом деле, выросла. Папе это повторяю постоянно, а самой не верится.
Не любила Катя все эти разговоры. Важные слова, которые, наверняка, запомнятся надолго, если не на всю жизнь, от которых горячо внутри, но в то же время так неловко. Невольно начинаешь задумываться — а достоин ли ты того, чтобы все эти слова тебе говорили? И давно ли ты сам их произносил, обращаясь к близким и дорогим тебе людям? Они ведь тоже хотят почувствовать тепло и запомнить надолго... Мама знала, что она не любит, и поэтому говорить больше ничего не стала, только по голове погладила, глядя на дочь, которая перестала быть маленькой девочкой и так неожиданно ушла в новую жизнь. И ещё неизвестно, чего больше будет в этой жизни — радости или горя.
