Путешествовать по болотам оказалось куда труднее, чем по сухим твердым дорогам. Уже через несколько дней рубаха Элизы начала расползаться на нитки из-за постоянной сырости. Хотя она перед уходом успела сунуть в свой мешок вместе с кошелями пару запасных рубах и шаровар, доставать их пока не решалась. Кто знает, сколько времени придется жить в такой сырости... Уличная жизнь в пыльном сухом Граше казалась ей сейчас почти венцом мечтаний. Влага просачивалась даже в водонепроницаемые заплечные мешки, и пресные лепешки быстро расплылись в неаппетитную кашу. Уже через несколько дней вяленое мясо кончилось, и отряд питался в основном незрелыми бананами и еще какими-то незнакомыми Элизе плодами, оставляющими в горле легкое жжение. Тилос ловил змей и ящериц, иногда сбивал палками небольших птиц, но сухого дерева для костра не попадалось. Есть же сырое мясо девушка себя принудить не смогла. Она снова отощала, ребра вновь выступили на поверхность.
Любой кошмар, однако, когда-то заканчивается. В один прекрасный день компания добрела до сухого пригорка. Люди вповалку рухнули на землю.
— Все, ребята, — улыбаясь, сказал Тилос. — Прорвались. Большая часть болот позади. Дальше пойдут сухие леса. Ну, или почти сухие... — добавил он, вытирая с носа каплю вновь начавшегося дождя. — Пару часов передышка, потом переберемся в местечко поудобнее. Там ручей и небольшая пещера. Сделаем долгий привал дня на два, отоспимся.
Элиза со стоном перевернулась на спину. Хотелось закрыть глаза и прямо сейчас заснуть лет на сто. Вот помру и никогда-никогда больше не встану, пообещала она себе. Однако к ее стыду Джабраил, хотя и похожий на ходячий скелет, тяжело поднялся на ноги и самостоятельно перебрался под толстую сетчатую пальму, чьи широкие полупрозрачные листья надежно укрывали от начинающегося ливня. Мира тронула девушку за плечо, указывая туда же. Элиза сердито отпихнула ее руку и на четвереньках перебралась к ученому.
Икра левой ноги, свербевшая уже несколько дней, сегодня чесалась особенно сильно. Девушка несколько раз продрала ее ногтями через ткань шаровар, но легче не стало. Наоборот, зуд только усилился.
— Что там у тебя? — устало осведомился Джабраил, обхватив себя руками. — Укусил кто?
— Не знаю, — буркнула Элиза. — Чешется не первый день.
— Не первый? — встрепенулся Джабраил. — И ты молчала? Ну-ка, покажи.
Отпираться не оставалось сил, так что Элиза молча задрала штанину до колена и сунула ногу старику. Тот пощупал ее прохладными мокрыми пальцами и слегка присвистнул.
— Тилос! — позвал он. — Подойди сюда, мой мальчик.
Элиза поперхнулась, услышав, как Тилоса называют "мальчиком". Впрочем, рядом с седым как лунь Джабраилом тот и в самом деле выглядел весьма юным. Он склонился над ногой девушки, пощупал ее и молча уставился на ученого.
— Кагурл? — тихо спросил тот.
— Кагурл, — согласился Тилос. — Ох, как не вовремя...
— Что такое "кагурл"? — с тревогой осведомилась Элиза. — Он опасный?
— Не очень, — Тилос мотнул головой. — Но весьма неприятен. Мира! Антисептический пластырь сохранился?
— Ох... — Мира приподнялась на локте и начала вслепую копаться в своем мешке. — Лежал где-то в промасленной бумаге, авось уцелел. Что случилось? Поранился кто?
— Нет, — отмахнулся тот. — Поищи, пожалуйста. Эла кагурла словила.
— Ну ничего себе! — Мира внезапно села прямо и всплеснула руками. — И ты так спокойно сообщаешь? Она же теперь...
— Тихо! — оборвал ее Тилос. — Найди пластырь и оставь комментарии при себе. Эла! — он повернулся к девушке и взял ее за руку. — Нервы у тебя крепкие, я знаю. Жизни твоей ничего не угрожает, но и приятного мало. Кагурл — штука весьма мерзкая — такой тонкий червячок, что живет под кожей. Если его не трогать, он поселится там надолго и продолжит расти. На коже вокруг кагурла возникает масса мелких зудящих нарывов, а позднее начинаются боли в мышцах, нога утолщается. Возможно, ты даже не сможешь ходить. Так что сейчас я эту гадость вытащу. Не волнуйся, я умею не больно.
Дождавшись, пока Элиза неуверенно кивнет, Тилос сел на землю, прислонившись спиной к стволу, и положил ее ногу к себе на колени. Резким движением он задрал штанину почти до паха, полуприкрыл глаза и начал осторожно поглаживать ладонями кожу от бедра до стопы. Под ладонями ощутимо защипало, и девушка втянула воздух сквозь зубы.
— Не волнуйся, я просто зондирую электрическим полем, — пробормотал Тилос, проминая пальцами мускулы. — Еще немного... Кагурл — очень интересный зверек, знаешь ли. Его личинки плавают в грязной воде и ожидают, к кому бы прицепиться. Когда подворачивается подходящий хозяин, личинка впивается в кожу, прогрызает ход внутрь и начинает расти, питаясь соками тела. Постепенно она вырастает... ага, вот оно... она вырастает в длинного нитевидного червя. В черве периодически вырабатываются порции яиц, которые специальными яйцекладами откладываются в подкожную жировую клетчатку и там созревают. В таком месте образуются характерные язвочки... вот одна такая, смотри...
Элиза глянула в то место, куда упирался палец Тилоса. Там виднелась крохотная синяя ниточка, изогнутая двойной подковой. Подковку окружала неприятная краснота.
— Скоро тут тоже начнет чесаться, — утешил Тилос. — Точнее, начало бы, но я убил кладки, так что рассосется без лишних неприятностей. Классическая клиника заболевания такова: многочисленные язвы покрывают кожу и сильно чешутся. Чем больше созревают яйца, тем сильнее зуд. Когда язва начинает гноиться, хозяин обычно расчесывает ее до крови, и созревшие яйца попадают в окружающий мир. В воде из них выходят личинки, и все начинается сначала... Все, нащупал. Маленький он еще у тебя. Однажды мне пришлось пятиметровый экземпляр извлекать. Парень-носитель от одного его вида сомлел... Нога распухла, как у носорога. А сейчас он всего сантиметров десять...
На пальце Тилоса мигнул голубой огонек. Чуть затрещало, запахло грозой. Кожу обожгло, и сразу же икра полностью онемела. Тилос резко чиркнул ногтем по коже. Брызнули капли крови, однако боль не почувствовалась. Вглядевшись, Тилос чиркнул еще раз.
— Вот ты нам и попался... — пробормотал он. — Главное — не оставить под кожей головку, иначе кагурл начнет расти снова. А если просто убить, нарывать начнет... — Он что-то подцепил ногтями и осторожно потянул.
Элизу чуть не стошнило прямо на колени поддерживающей ее Миры. За пальцами Тилоса тянулось нечто белое и кошмарно противное, толщиной не более, чем с волос. Оно тянулось и тянулось, и в глубине мышцы что-то слегка заболело. Она стиснула зубы и зажмурилась.
— Вот и все, — веселый голос Тилоса резанул по ушам. — Можешь посмотреть на своего гостя. Мира, заклей, пожалуйста.
Элиза приоткрыла глаза. Тонкая белая ниточка безжизненно покачивалась в пальцах предводителя. Она казалась настолько омерзительной, что девушка снова подавила рвотный позыв.
— Выброси!.. — с трудом пробормотала она через зажатое спазмом горло.
— Как скажешь, — согласился Тилос и отшвырнул паразита. — Зато теперь ты у нас оздоровеешь. Я серьезно, между прочим. Человек заражается кагурлом только один раз. Потом вырабатывается пожизненный иммунитет. И не только к самому кагурлу, но, похоже, еще и к лептоспирозам и речной малярии. Возможно, червь охраняет свою территорию и выживает с нее конкурентов, возможно, просто присутствуют схожие антигены — у меня так и не дошли руки исследовать. Постарайся не расчесывать ногу. К завтрашнему вечеру все более-менее пройдет, если только инфекцию не внесешь. В стационарных условиях тебе бы в койке пару дней полежать. Ну да я же обещал привал? Обещал. Вот дойдем до места...
Элиза бездумно погрузилась в журчание его речи. Ужас и омерзение постепенно прошли. Подумаешь, червяк под кожей! Она ощутила прикосновение клейкого пластыря, и в тот же момент порезы начали чесаться. Однако же и ногти у Тилоса, не хуже бритвы... Ничего. Чесотку она как-нибудь вытерпит. Главное — не превратиться в обузу для отряда. Она встряхнула головой, отстранила Миру, слабо пожав ей запястье в знак благодарности, и, покачиваясь, поднялась на ноги. Онемение кожи постепенно проходило. Она слегка притопнула ногой и сердито огляделась по сторонам. Все ожидающе смотрели на нее.
— Я в порядке, — буркнула она. — Еще отдыхаем? Или пошли дальше?
Суддар осторожно постучал костяшками по тяжелой двери. Личные покои Великого Скотовода поражали роскошью. Дворецкому нравилось исподтишка наблюдать за смущением впервые попавших в дворец кочевников, в недоумении пытавшихся найти вход, не обращая внимание на дверной проем, закрытый дверью. Когда же створка красного дерева бесшумно проворачивалась на петлях, открывая проход, дикарям это казалось чуть ли не чудом. Многие, возвращаясь к своим стадам, шепотом рассказывали про загадочных колдунов Граша, умеющих движением руки сделать дыру в глухой стене. Впрочем, дверь служила и другим целям, помимо задуривания головы гостям. Хотя она и казалась сделанной из простых шлифованных досок, на деле между двумя слоями дерева мастера вставили железную решетку в два пальца толщиной. Хитрый запор при повороте задвигал отростки решетки во все четыре каменных косяка, и выбить дверь не удалось бы и тараном.
— Входи! — крикнул Барадаил, не тратя время на церемонии. — Что там у тебя?
Суддар осторожно толкнул дверь и, почтительно склонившись, вошел внутрь. Он знал, что в спину ему смотрят болты трех тяжелых арбалетов, поскольку сам указал, где проделать скрытые бойницы для стрелков. Имелась в расположении бойниц одна хитрость, позволявшая знающему человеку один раз — только один! — увернуться от залпа. Но сейчас время хитрости еще не пришло.
— Приветствую тебя, о повелитель... — царедворец, а по совместительству и глава тайной канцелярии, совершил турхат, согнувшись едва не вдвое. Однако Барадаил и в самом деле оказался в деловом настроении.
— Кончай, — нетерпеливо поморщившись, проговорил он. — Мы одни. Чаттага?
— Да, повелитель, — кивнул Суддар ах-Хотан, выпрямляясь. — Вести из Чаттаги. Не слишком добрые...
— Что случилось? — нахмурился Великий Скотовод.
— Э-э-э... — на сей раз Суддар не прикидывался. Он и в самом деле колебался и не знал, как донести до повелителя дурные новости. Хотя обычно Барадаил и не был склонен убивать гонцов, доставивших дурные вести, именно в таком расположении духа он мог, не особенно задумываясь, отправить человека на Кровавую площадь. — В общем, все сорвалось. Они отследили наблюдателей и...
Дворецкий сглотнул.
— И всполошились, — кивнул Барадаил. Его глаза холодно следили за дворецким. — И что?
— Они оставили Чаттагу и исчезли.
Произнося роковые слова, Суддар приготовился к вспышке ярости, но ее не случилось. Барадаил молча побарабанил пальцами по подушкам софы.
— Итак, они исчезли... — задумчиво сказал он. — А теперь, друг мой, по порядку. И не пропускай ни одной детали. Я слушаю.
— Десять дней назад пропала связь с секретом, наблюдавшим за одним из входов в полосу ловушек. — Суддар слышал свой голос словно со стороны. — Вместе с ними пропал и священный идол Турабара. На следующий день у места засады обнаружили следы четырех человек, двух или трех лошадей и кровь. След одного человека уходил в полосу ловушек, остальные ушли обратно к тракту. Каэдар сутки колебался, а затем связался со мной и спросил, что делать. Поскольку нас, очевидно, обнаружили, я приказал той же ночью войти в Чаттагу по разведанным проходам и проверить ситуацию на месте. Они потеряли на ловушках четверых, но остальные благополучно добрались до запретной территории. В их задачу входило взять нескольких языков, как из мирных жителей, так и из солдат. В крайнем случае я уполномочил Каэдара вступить в переговоры и тянуть время до подхода основных сил.
— То есть ты решил брать их тепленькими. — кивнул Барадаил. — Умный план, а как же. Вот только я не помню, чтобы ты согласовывал его со мной.
— Виноват, повелитель, — склонил голову дворецкий. — Но в то время ты занимался неотложными делами. — Напивался до невменяемости вместе со шлюхами, добавил он про себя. — Я не счел необходимым беспокоить тебя по таким пустякам. Прикажи казнить меня, если я не прав.
— Прикажу, если потребуется, — кивнул Великий Скотовод. Впрочем, он тоже, видимо, припомнил трехдневную пьянку и особенно раздраженным не выглядел. — Дальше!
— Последнее сообщение, что передал Каэдар из Чаттаги, касалось свежезаброшенной местной деревни. Он сказал, что собирается исследовать местность и сообщить о результатах. Потом связь прервалась. Только что прибыл гонец с письмом от Маэтора, командовавшего вторым эшелоном.
Суддар перевел дух и исподтишка взглянул на хозяина. Лицо того оставалось непроницаемым. Начальник канцелярии страшно не любил такое выражение. Чего ждать от веселого, злого или же философствующего Барадаила, он знал. Но непроницаемость его плоской раскосой физиономии могла скрывать под собой любые чувства. Он зябко шевельнул плечами и продолжил:
— В письме сообщалось, что Каэдар с пятью людьми вошел в один из домов и какое-то время оставался там. Что он сделал — непонятно, но из-под земли вышел великий огонь и поглотил дом вместе с вошедшими и священным идолом Курата, что имел при себе Каэдар. Кроме того, огонь сжег до смерти еще восьмерых, находившихся неподалеку, пятеро сильно обгорели. Двое из них уже умерли, трое выживут. Кроме того, по следам бежавших жителей отправились еще три поисковые группы. Они добрались до болотных троп. Там обнаружились новые ловушки. Одна группа погибла полностью, в двоих уцелело по одному человеку. Еще двое погибли в полосе ловушек при отходе. Всего из сорока человек, вошедших с Каэдаром в Чаттагу, погибли двадцать девять, включая четверых Теней. Учитывая, что место выглядело полностью брошенным, Маэтор не рискнул входить туда со своим отрядом. Он отправил посыльных, и сейчас стоит там лагерем, ожидая приказаний.
Суддар перевел дух. Великий Скотовод молчал, и дворецкий добавил:
— Если мне позволят высказать свое мнение, то там проклятое место. Кто бы ни заправлял там, он наверняка заключил договор со злыми духами. Охотники рассказывают, что...
— Если мне захочется узнать твое мнение о духах, я тебя спрошу, — оборвал Барадаил, задумчиво пощипывая редкую бороденку. — Да, недобрые вести ты принес мне... Впрочем, виноват в случившемся я. Следовало самостоятельно заняться делом, не доверять другим... Правильно говорили предки: хочешь сделать что-то правильно, делай сам. Что я тебе сказал? Ввести войско и заверить хозяина Чаттаги, кем бы он ни оказался, в нашем дружелюбии. Ни в коем случае не вступать в драку. Вывести воинов по первому требованию, оставить посла, предложить присоединиться к союзу племен и прочая дипломатическая чушь. А результат? Чаттага сгорела, жители бежали, хозяин наверняка зачислил нас в разряд врагов. Даже посланника Тилоса мы Теням не отдали. — Барадаил снова пощипал бороду. — На последнее, впрочем, я и не надеялся. Похоже, у них он все-таки не на последних ролях. Ладно. Надо думать, что делать дальше. Ты свободен, но оставайся поблизости — вдруг да понадобишься.
