Мы быстро потеряли друг друга из виду: нас раскидало по всему побережью. Хотя стенки пузырей были совершенно прозрачными, но из-за их общей волнующейся массы увидеть что-либо, кроме грязных рыжих облаков над головой да каменистого дна под ногами, не представлялось возможным. К тому же, "под ногами" — это сказано образно. Из-за толчеи десятков и сотен пузырей ни на каких ногах устоять было нельзя: не знаю, как остальные, но я беспрестанно кувыркался внутри своего не очень-то комфортабельного "батискафа", чувствуя себя совершенно беспомощным.
Положение — наиглупейшее! Вроде бы и опасности особой нет, но одно то, что ты превратился в обычную щепку, несомую по воле волн, оптимизма не добавляло.
Что интересно, даже бешеный ветер, что гнал волны к берегу, не мог оторвать пузыри от поверхности воды. А, казалось, он должен был их первым же порывом выбросить на прибрежный песок, а то и вовсе унести к чертям собачьим.
Оставалось радоваться, что он дует именно к берегу, а не от него. Это вообще могло кончиться для нас довольно плачевно.
Меня охватила паника. Я даже о браслете не сразу вспомнил. Да и чем он мне мог сейчас помочь со своими урезанными способностями? Защита? Да. Кислород в пузыре кончится — не сдохну. Но это — я. А Пашка с Игорем? К тому же, где они? Умом-то я понимал, что где-то недалеко, но душа успокаиваться этим не желала. Надо было что-то предпринимать. Но что?!
И тут, после очередного кульбита, я заметил, что положение моего пузыря как-то вдруг стабилизировалось и, хоть и кидало ещё из стороны в сторону, но как-то скованно. Усилился только бумкающий гул, разламывающий черепушку. Но на ноги встать я уже был в состоянии. И тут же почувствовал, как меня цепко ухватили за обе ступни прямо вместе с оболочкой пузыря! Я вздрогнул и стал вырываться. Но, когда опустил глаза, то увидел, что снизу, между моих ступней, проглядывает зубастая физиономия Помогая! Он держал меня над головою за ноги и, ступая по дну, пробивался с моим пузырём к берегу!
Я моментально прекратил сопротивление и неожиданно покраснел от стыда. Докатился! Повелитель Вселенной! Как простую букашку в спичечном коробке!
Видимо, пузыри какой-то неведомой силой были привязаны друг другу. Поэтому они, хоть и толпились у берега, но воды не покидали. Ни вместе, ни поодиночке.
Помогай же решил вытянуть меня на берег вместе с моим пузырём во что бы то ни стало. Было видно, что он прикладывал немало усилий, чтобы оторвать его от общей массы. Он тянул меня, вцепившись мёртвой хваткой в мои ступни, но сила, что притягивала пузыри друг к другу, сдаваться не желала.
В конце концов, потеряв терпение, он, решив помочь себе, вцепился в пузырь ещё и зубами. Их, слава Богу, у него хватало!
И опять произошла невероятная вещь. Зубы помогая прокусили оболочку пузыря, раздался сильный хлопок, сродни хлопку петарды, и я брякнулся головой в песок. Почему головой? Ноги-то мои были зажаты в руках у Помогая! Он тоже не удержал равновесия и, когда лопнул пузырь, протащил меня мордой по песку и упал на спину.
И тут началась натуральная каннонада! Стоило прикончить один мой пузырь, как по всему побережью пошла цепная реакция: тысячи других его собратьев стали лопаться с громкими хлопками! И, в течение нескольких секунд, прибрежные воды обрели прежний вид.
В разных сторонах пляжа из воды на карачках выползли: сначала злой, как собака, Игорь, а потом и Пашка, тоже не в лучшем настроении.
Когда я протёр глаза и отплевался от песка, они уже стояли рядом. И оба с дикими глазами спрашивали у меня:
— Что это было?!
— Знал бы я! Сам только что оттуда!
Я рассказал им о подвиге Помогая. Игорь молча и с чувством пожал ему руку, несказанно его этим удивив, а Пашка дружески шлёпнул его по плечу и заржал:
— Бабушка! А почему у тебя такие большие зубки? — И, упав рядом с Помогаем на песок, продолжил дурацким голоском: — А эт, внученька, чтоб шарики колдовские прокусывать при случае!
Наш спаситель только с растерянной улыбкой вертел головой, не зная, как реагировать на столь странные знаки внимания.
Я хмыкнул:
— Ты всерьёз полагаешь, что это мероприятие было организовано ради нас?
— А то нет? — уверенно заявил он. — Тут же явно торчат уши нашей старухи Шапокляк!
— А ты не допускаешь, что это какое-то местное природное явление?
Игорь окинул меня насмешливым взглядом:
— Ты сам-то в это веришь?
— Ну... Допускаю...
— Да тут даже козе понятно! — опять влез Пашка. — Бабуля уморить нас вознамерилась!
— А мне вот не совсем понятно, — упрямо возразил я, — на фига ей пугать нас такой ерундой?
— Не такая уж она и ерунда, — рассудительно сказал Игорь, тыча пальцем в бок Помогаю, — Кабы не он, так точно бы испугался. Ни выбраться, ни продыхнуть. Ещё бы полчаса и — полный кирдык!
"Слава тебе, господи, — облегчённо вздохнул я. — Не мытьём, так катаньем, но воспринял Помогая всерьёз. А то всё молчком да ухмылочками".
— Я одного не понял, — насмешливо прищурился Пашка, смотря в морскую даль. — Где же был твой браслет, когда тебя в консервную банку упаковали?
— Со мной, конечно.
— А чего ж он меры-то не принял?
Я пожал плечами:
— Видать, не счёл нужным. Опасности-то, как таковой, не наблюдалось.
— А... Ну да, ну да... — с ехидной готовностью закивал Пашка и, не договорив, многозначительно замолк, водя пальцем по песку.
Что интересно, за время нашей дискуссии Помогай ни разу рта не раскрыл. Он сидел с блаженным видом, прикрыв плёночными веками глаза и открывал их на мгновение, лишь когда кто-то из нас излишне эмоционально отстаивал свою точку зрения. Ненормативная лексика приводила его в замешательство.
Пашка в конце концов не утерпел и толкнул его локтем в бок:
— Спишь, что ли?
— Нет, — коротко ответил тот, слегка вздрогнув, и открыл глаза.
— А чё молчишь?
— Ваша сама хорошо говори. Зачем моя мешай? Моя слушай хорошо. Учись. А время ходи.
— Понятно... — вздохнул Пашка и, в который раз взглянув на косматое небо, с досадой ударил кулаком в песок: — Как приклеенное!
— Кто? — удивился Помогай и тоже посмотрел наверх.
— Да солнце! "Кто"... Не движется ни фига... Терпежа уже нет никакого. Скорей бы обменяться, да и — на фиг!
— По девочкам соскучился? — усмехнулся я.
Пашка не смутился:
— А тебе, смотрю, понравилось тут?
— Не очень.
— Вот то-то!.. Лично меня уже достала мышиная возня с этой сбрендившей старухой!
— Не такая уж она и старуха... Кабы отмыть, да причесать...
Губы Пашки скривились от едва сдерживаемой ядовитой ухмылки:
— Тебе видней... На вкус и на цвет, как говорится...
— Вовчик, — зевнул Игорь. — Я бы уже по рогам настучал.
— А чё я такого сказал? — хрюкнул Пашка. — У нас ведь этот... Как его там?.. Плюрализьм! Свобода мнений! Правда ж, Вовчик?
Я отмахнулся:
— Да чё с вами, с пьяными разговаривать?..
Короче, моё воинство маялось от безделия. Надо было их чем-то занять. Но чем? Солнце, действительно, будто гвоздями приколотили в зените. Ждать, да догонять — известное дело — неблагодарное занятие. Поневоле будешь благодарен "старухе Шапокляк", что хоть она скучать не даёт. А так бы вообще, взбесились от тоски. Правду говорят, нет худа без добра.
— Я вот чё думаю... — начал Игорь, но договорить не успел: земля под нами содрогнулась в мощной конвульсии.
Мы дружно клацнули зубами, подскочили и тут же попадали на песок, потому что толчок повторился и земля мелко задрожала.
— Шоу продолжается!!! — возбуждённо заорал Пашка, хватаясь за меня и пытаясь устоять на ногах.
Далеко прокатился подземный гул и завершился новым спазмом.
— Да твою же мать! — скрипел зубами Игорь. — Старуха достала уже!
Со страшным треском и грохотом побережье покрылось сетью трещин, куда стал осыпаться песок и хлынула вода из моря.
— Чего телишься?! — прокричал Пашка мне в самое ухо. — Открывай проход куда-нибудь! — И тут же оступился в трещину, погрузившись по колено.
Но экран засверкал своим контуром ещё до того, как Пашка открыл рот: Помогай вновь оказался сообразительнее меня.
Игорь схватил за руку отчаянно матерящегося Пашку и вместе со мной выдернул его из зыбкой ловушки. Мы кувыркнулись через светящийся порог, за нами на карачках вбежал Помогай. Последнее, что я, оглянувшись, успел заметить перед тем, как экран сжался в точку и погас, была вырастающая из моря гигантская волна высотой с трёхэтажный дом. В глаза бросилась ещё одна маленькая деталь: гребень волны венчали огромные пузыри! Те самые!
— И что? — спросил Игорь, отплёвываясь от песка. — Ты нас опять будешь убеждать, что это всё — природные явления? И валят прямо косяком?
— Ага! — съехидничал Пашка, потирая ушибленное колено. — И всегда только там, где в этот момент изволим ошиваться мы!
— Ну почему же? — смутился я. — Мы же не знаем, что творится в других местах...
— Ты неисправим! — цыкнул Игорь. — Сколько лет тебя знаю, ты всегда был таким!
— Каким?
— Идеалистом! Все кругом — цыпочки-лапочки, а ты один сволочь и виноват во всех грехах человеческих!
— Тебе бы Христом подрабатывать, — хехекнул Пашка. — Да жаль, вакансия давно забита. — Он осмотрелся по сторонам и удивлённо спросил у Помогая в его же манере: — Твоя куда нас принесла?
— Места какая встречай нада, — ответил тот с невинной улыбкой во все свои сто зубов.
— О-ба-на! — с расстановкой произнёс Пашка, вставая на ноги и придавая своей речи прибалтийский акцент: — Так ми уже прие-ехальи?
17. Шоу продолжается!
Место было, действительно, знакомым. Правда, тогда здесь было многолюдно, а теперь только ветер завывал, да гонял по площадке золу от потухшего костра.
И слава Богу, что хозяева в данный момент отсутствовали. Не хотелось бы иметь свидетелей нашего не слишком триумфального появления.
Но, что больше всего порадовало нас, так это то, что солнце, иногда прорывавшееся сквозь взлохмаченные облака, здесь уже клонилось к западу.
— Я очень надеюсь, — пропыхтел Пашка, надувая щёки, — что бабушка и здесь не оставит нас без внимания.
— Её б саму в тот пузырь, — сказал Игорь, усаживаясь на один из камней, что стояли вокруг места, где горел когда-то костёр.
— Не помешало бы... — вздохнул Пашка, присаживаясь рядом. — Да только ручки у нас больно коротки. Скорей бы уж парле-манте твои заявились. Чтоб хоть какую-то ясность внести.
— А знаете, что я думаю? — Игорь поднял обгорелую веточку и стал чертить ею на камне какие-то каракули. — Попомните моё слово: старуха без боя не сдастся.
— Почему?
— Она же тебе прямым текстом заявила, что ей браслет нужен. А ты им предложил планету сменить. Ей-то что с того? Ей власть нужна, а не комфорт односельчан. Их проблемы ей до задницы. Ей даже лучше, если им тяжко живётся. Только тогда они видят в ней последнюю свою надежду... Вот увидишь, они явятся ни с чем!
Сказать по правде, я сам того же опасался, но помалкивал. Открывать военные действия мы не имели права. Пострадают, прежде всего, заложники.
Эх, кабы только знать, где они?
— И что ты предлагаешь?
— Приглядывать бы надо. За бабушкой-то. Может, чего и углядим. А то доверились этим... с "калашами".
— Ну и как ты себе это представляешь? Подсмотреть я уже пытался. Она же чувствует! От неё — ни спрятаться, ни скрыться!
— Значит, плохо пытался! — Игорь сердито отшвырнул веточку. — Значит, не подглядывать надо, а вламываться и брать в оборот! А не по углам отсиживаться!
— Это как? — оторопел я. — А Санька?
— Пытать будем старушку! — ожесточённо заявил Игорь и по его виду я никак не мог понять, то ли он хохмит, то ли вправду намерен так поступить. — Как миленькая всё выложит! На блюдечке предоставит!
Пашка и Помогай с интересом прислушивались, а я теперь уже с ужасом смотрел на Игоря:
— Ты хоть понимаешь, что ты предлагаешь?!
— Да понимаю я! Понимаю! Но объясни мне, чего мы выжидаем? Повторяю: эти колхозники ничего не сделают! И придётся проблему срочно решать своими силами! Только может оказаться слишком поздно!
— Но послушай, — растерялся я перед его напором. — В таком случае я тебя не понимаю. Не ты ли чего-то там про оппозицию пел? А теперь, когда остался последний шаг, ты вдруг сорвался!
— Да это оппозиция, что ли?
— Другой у нас нет. Тем более, что сами подписались. Вот придут, тогда и будем решать.
— Ну-ну! — Игорь насмешливо фыркнул и замолк.
Помогай наклонился к Пашке и тихонько прошипел ему на ухо:
— Игорь хотела кушай колдун?
Пашка даже с камня свалился от смеха, а я спросил:
— Почему ты так подумал?
— Она говори: "положи колдун на такая... на блу... деч... ко!", — с трудом повторил Помогай незнакомое слово.
— Это такое образное выражение. Оно означает, что колдунья сама нам всё отдаст.
Тот ещё больше удивился:
— Вовчик давай браслет?
— Ага, щас! — никак не мог успокоиться Пашка. — Аж два раза!.. Да в пятак ей настучим, и все дела!
— В пятак? — смутился ещё больше Помогай. — Это какой?..
— Так!.. — подобрался Игорь, поднимая руку. — Кончай ликбез! Наши колхозники на горизонте показались.
В дальнем углу площадки возникло какое-то движение. Один за другим из-за обломка скалы стали появляться хмурые астеи. Они поднимались на площадку и, сделав несколько шагов по ней, в нерешительности останавливались. Оно и понятно: ожидали увидеть меня одного, а тут — целая бригада! Да ещё и один со столь нестандартной внешностью.
— Ходи на моя поле, — тихо сказал Помогай и потянул за рукава Пашку с Игорем. — Защита надо.
Оба беспрекословно подчинились и стали рядом с Помогаем плечом к плечу. Предосторожность не была излишней: кто его знает, что у аборигенов на уме? С автоматами они ведь так и не расстались.
— Ну, что скажете, аксакалы? — шагнул я им навстречу.
Из толпы выступил мускулистый мужик с длинными, до плеч, волосами и, пряча глаза, пробормотал:
— Ягмир просил тебя подождать.
— Ягмир? — удивился я. — Это кто?
— Тот, который с тобой договаривался, — с легким изумлением ответил мужик и отступил назад.
Я понял, что речь шла о Седом.
— Чего он там тебе сказал? — напрягся Пашка.
— Начальство задерживается.
— Ну, начина-ается!..
Ничего не оставалось, как только пялиться друг на друга. Над площадкой повисла нервозная тишина, изредка нарушаемая репликами вполголоса.
Но вот в задних рядах возникло какое-то движение. Передние расступились и мы с разочарованием увидали, что это были всего лишь несколько подростков с охапками хвороста. Испуганно оглядываясь на нашу компанию, а, особенно на Помогая, они молча уложили его в центре площадки на месте старого костра и также молча удалились.
На передний план выдвинулся тощий тип с замысловатым сооружением на голове, вроде короны, изготовленной из когтей довольно крупного зверя. Она крепилась на плетёном обруче то ли из дерева, то ли из похожего на него материала.
Одежду ему заменяла мантия из видавшей виды облезлой звериной шкуры, но, всё же, по качеству заметно отличавшаяся от одеяний остальных аборигенов.
