Один из рабочих, отправленных за водой, кивнул на почти полный бак. Гедимин вытряхнул туда то, что набрал в мешок, пересчитал про себя сарматов и довольно кивнул.

— Снаружи никого нет? — он направил на дверь генератор Арктуса и передвинул переключатель. Защитное поле прикрыло последний проём, из которого тянуло холодом. Гедимин стянул рукавицы и посмотрел на свои ладони — кожа на пальцах ещё не посинела, но уже стала светло-голубой.

— Минус пятьдесят пять снаружи, — сообщил Хольгер, сверяясь с прогнозом. — Ещё не Энцелад, но уже далеко не Венера.

— Да уж, — буркнул один из рабочих, засовывая руки в карманы. Его медно-рыжая кожа заметно посветлела.

— Хольгер, раздели воду между всеми, — попросил Гедимин, заглядывая в ящики в поисках небольших ёмкостей. — Здесь только стаканы для проб.

Химик ухмыльнулся.

— Давай их сюда, Гедимин. Они всё равно одноразовые.

...Выходцев с Венеры положили у прогреваемых стен, остальные расположились там, где было прохладнее. Пол застелили верхними комбинезонами и брезентовыми тентами.

— Ну что? Кто-нибудь отозвался? — Гедимин нетерпеливо заглянул в экран смарта, над которым склонился Хольгер.

— Константин, Айзек и Бьорк в городе. Успели вырваться, пока дорогу не перекрыли. А Иджес...

Смарт мигнул и испустил короткий гудок.

— Да, Иджес тоже в порядке. Он на главном посту охраны. Пишет, что там нет ни одной макаки, зато куча нетронутых пайков.

Гедимин хмыкнул.

— Трубопровод выходит на поверхность недалеко от поста. Я мог бы зайти к нему.

— Недалеко? Ты видел, что творится за дверью? — Хольгер сердито посмотрел на него. — Ты не найдёшь эту трубу, отойдя от неё на два шага.

— Ладно. Что с сёстрами Хепри? — спросил Гедимин.

— Иджес связывался с ними. Они в трубопроводе на полпути к главному корпусу. Думают, идти им дальше или остаться на месте.

— Оттуда можно выйти к нам, — Гедимин начертил пальцем на полу несколько невидимых линий. — Где они сейчас?

— Здесь, если не путаются в поворотах, — Хольгер указал на один из участков невидимого чертежа. — Куда ты собрался?

— Покажу им дорогу, — сармат застегнул верхний комбинезон и прикрепил к руке фонарь. — В трубах слишком холодно.

...Когда он снова вылез из люка, в здании уже погас свет, но на звук металлического скрежета зажёгся неяркий огонёк — Хольгер включил смарт, а потом и фонарь.

— Живы? — он посветил на Гедимина и взъерошенных сарматок рядом с ним.

— Да, ты был прав. Тут теплее, — сказала Мафдет Хепри, отстёгивая респиратор и снимая капюшон. — Снаружи настоящий Ганимед. Оказывается, на тёплой безопасной Земле такое бывает. Чего только ни узнаешь...

— Пейте, — Гедимин кивнул на бак, окружённый пустыми пробирными стаканами. — Талая вода. На рассвете попробуем выйти, если за нами не приедут раньше.

— Лежбище сарматов, — хмыкнула Сешат Хепри, оглядывая тёмную комнату. — А вы хорошо устроились. Ну, ты всегда это умел. Сам-то спать собираешься?

...Гедимин лёг за ящиками, в узком проёме, положил руку под голову и закрыл глаза, но что-то угловатое впилось в грудь, и он перевернулся на другой бок и достал из кармана смарт. Засветившийся экран не привлёк ничьего внимания — все уже спали или просто не хотели шевелиться.

"Сегодня даже не проверил почту," — сармат заглянул в обновления и удивлённо мигнул — письмо из Лос-Аламоса всё-таки дошло.

"Гедимин, я прошу прощения за долгое молчание. Сегодня, к сожалению, вы тоже не узнаете ничего интересного. Я надеялся дождаться хороших новостей и рассказать вам о случившемся, как о забавном курьёзе, но прошло уже полторы недели, и надежды у меня больше не осталось. Майкл Вольт пропал без вести."

"Что?!" — Гедимин изумлённо мигнул и перечитал ещё раз. "Чтоб мне сдохнуть..."

"Это произошло в ночь с первого на второе; я уезжал в Спрингер, Майкл собирался поработать с образцом в субботу и забирал пропуск на проходной. Сейчас я вспоминаю, что он выглядел задумчивым, даже рассеянным, и смотрел сквозь меня, когда я заговорил с ним. "Эй, тебе нельзя столько работать! Даже сарматской выносливости тут не хватит!" — кажется, я сказал именно эту ерунду. "Да, сармат тут был бы кстати," — ответил он без улыбки. "Не беспокойся, Герберт, я не собираюсь тут засиживаться." Похоже, он действительно не засиделся, — охранник заглянул в хранилище перед обедом, и там уже никого не было.

По правилам они проверяют помещения дважды; охранник решил, что Майкл ушёл в другую лабораторию, и вернулся на пост. Тревогу он поднял только вечером, когда стало ясно, что в здании пусто, а Вольт наружу не выходил. Когда я приехал — утром понедельника — весь корпус был оцеплен. Федералы перевернули всё, и я удивлён, что никто из них не обжёгся и не облучился, — у нас много небезопасного оборудования. Кажется, они не залезли только в реакторы. Майкла нет — бесследно исчез прямо из лабораторного корпуса. Федералы обнаружили пропажу дозиметра и одного из облучённых образцов — перстня с обсидианом. Вы, наверное, помните его, — он так и оставался вместе с образцом ирренция. Сейчас его там нет. Майкла уже полторы недели разыскивают по всему Атлантису — без малейших результатов. Я не представляю, куда и зачем он мог отправиться, и почему до сих пор не выходит на связь, но мне всё это очень не нравится.

Сейчас мы готовим реактор к новому эксперименту по синтезу ирренция. У меня были подозрения, что кому-то невыгодны эти опыты, но никто не пытается мешать нам, наоборот, институту выделили целевой грант на наши исследования. Если вы вдруг что-то узнаете, постарайтесь сообщить мне. У вас большой опыт конспирации. Никакая информация не уйдёт дальше меня — вы-то это знаете. Мне очень не нравится то, что здесь произошло. Это... противоестественно и очень тревожаще. Надеюсь, мы ещё обменяемся письмами, и никто больше не исчезнет. С уважением, Герберт Конар."

Гедимин попытался выключить смарт; получилось не с первого раза — пальцы сильно дрожали. Зажмурившись до белых кругов перед глазами, он старался собрать мысли, но они разлетались в разные стороны, как осколки от центра взрыва. "Полторы недели. Пропал бесследно. Прямо из лаборатории," — в памяти всплыли обрывки просмотренных фильмов, и сармат с раздражением отбросил их. "Кому-то помешал он? Исследования? Тогда почему их не запретили? Образец не тронули. Никакой стрельбы... Ничего не понимаю!"

Над его головой зашуршало. Хольгер свесился с ящика и склонился над сарматом; в свете экрана смарта его глаза встревоженно блестели.

— Что случилось? Ты поранился? Я слышал стон...

Гедимин изумлённо мигнул, услышал, как трещит корпус смарта, попытался разжать пальцы и высвободить устройство, — руку будто судорогой скрутило.

— Вольт пропал, — прохрипел сармат, глядя на Хольгера. — Две недели назад. Ничего не нашли. Макаки... они убрали его.

Хольгер спрыгнул с ящика, мягко скатился на пол и упал рядом с Гедимином, крепко обхватив его за плечи. Прикосновение его рук показалось сармату неприятно холодным; секунду спустя он понял, что Хольгер не замёрз, — это его собственная кровь накалила тело и плавит его изнутри, как перегретый реактор.

— Уверен? — тихо спросил химик. — Хоть что-то нашли?

— Ничего, — выдавил из себя сармат. Ему давно не было так плохо, — будто он снова был неосторожен с источником нейтронов. Невидимый обруч сдавил грудь так плотно, что Гедимин с трудом мог вдохнуть. "Посреди эксперимента... Не могли дать закончить?!" — это была последняя внятная мысль. Сармат уткнулся виском в плечо Хольгера и зажмурился. Под веками нестерпимо жгло, но открыть глаза он уже не мог.

— Hasulesh, — свистящим шёпотом сказал Хольгер, неловко гладя Гедимина по затылку. — Мы ещё доберёмся до них всех. Никто не будет убивать учёных. Никто даже косо не посмотрит в их сторону. Дыши, атомщик. У нас ещё много работы. Нас и так слишком мало...

Сармат, опомнившись, подался в сторону, — сейчас он заметил, что сжимает Хольгера слишком крепко, и ему трудно говорить и дышать.

— Ложись, — химик осторожно надавил на его плечо. — Лежи и дыши. Я принесу воды. Ты идёшь в разнос, как реактор без охлаждения.

Гедимин хотел хмыкнуть, но получился сдавленный хрип. Он лёг, отодвинув в сторону подстилку, и прижался грудью к прохладному боку ящика. "Возможно, он жив," — разлетевшиеся мысли понемногу возвращались в череп. "Взял свой образец и ушёл. Туда, где можно работать без макак. Может быть, он доберётся сюда. Если так — я найду для него лабораторию. Никто из охраны не выйдет на него. Здесь можно спокойно работать. Мы построим реактор и синтезируем свой ирренций. Да, это будет хорошо."

17 марта 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На открытой площадке потеплело до минус двадцати; снег визжал под ногами и колёсами. Смёрзшуюся корку на неосторожно оставленных без присмотра конструкциях разбивали ломами — тепловые пушки роботов-уборщиков только делали её плотнее, когда подтаявший снег на лету превращался в монолит. Гедимин косился на ветки ближайших деревьев, все в серебристом налёте, как после гальванической ванны, и на белую пыль поверх респиратора, — замерзающий пар оседал повсюду.

— Странная погода! — Иджес, на секунду сняв маску, выдохнул облако белого пара. — Линкен уверен, что не обошлось без Ассархаддона.

— Ассархаддона взорвали, — буркнул Гедимин. Он наблюдал за тем, как устанавливают на фундамент стандартные "жилые" модули — помещения для охраны на въезде на территорию АЭС. Будущий пост контроля был почти достроен — такие простые сооружения собирались ещё на платформе из нескольких элементов, единственное, что от них требовалось, — держать тепло и не сползать с опоры. Другая бригада спешно достраивала ограждение. Забор вокруг станции стал ещё выше, фонарей, колючей проволоки и скрытой сигнализации на нём прибавилось. "Еноты всё равно пролезут," — подумал сармат, вспомнив утренние следы на снегу.

— Скажи это Линкену, — фыркнул Иджес. — "Это его опыты" — всё, что от него слышно.

— Это обычный минимум температуры, — пожал плечами Гедимин. — Я читал, что здесь такое случалось и двести лет назад. А три войны ещё сильнее расшатали климат.

"Грудь уже не болит," — машинально отметил он при вдохе. Невидимый обруч, сдавивший рёбра три дня назад, заметно ослаб и уже почти не мешал дышать. Майкл Вольт так и не вышел на связь; последним напоминанием о нём была информационная сводка, найденная в атлантисском поисковике. "Так и не встретились," — подумал сармат, украдкой потирая рёбра, — обруч снова напомнил о себе. "И никакого научного центра..."

В вестибюле "Новы" комендант прикреплял к стене объявление. "Раздача летних комбинезонов начнётся с 01 апреля" — прочитал на ходу Гедимин.

Он зашёл в барак ненадолго, по пути в "лабораторию" в кассетном цехе, — только собрать детали, оставленные в тайнике подальше от внезапных похолоданий. Уже разложив всё необходимое по карманам, он обратил внимание на смарт, — экран слегка светился. "Пропустил сигнал," — отметил про себя сармат, включая устройство. "Сделать громче или просто убрать?"

Письмо было от Конара, и Гедимин вздрогнул и настороженно сощурился. "По крайней мере, этот не исчез!" — угрюмо подумал он.

"Рад слышать вас, коллега. Мне очень жаль, но хороших новостей не прибавилось. Кажется, мне не удалось смягчить удар, и вы были серьёзно ранены. Я очень жалею об этом. Наверное, я в спешке переоценил бесстрастность сарматов. Поверьте, я не со зла — и менее всего хотел сделать вам больно. Если есть что-то, чем я могу помочь..."

Гедимин растерянно хмыкнул. "Он? Сделать больно? Он тут при чём? Он ничего не делал с Вольтом. Странные существа эти люди..."

"Я заметил, что вы не написали ни слова о новом элементе. Я могу представить, как вам было плохо. Но если наши дела ещё немного занимают вас, то у меня есть новости касательно ирренция. Образец физически находится там же, где был всё это время, но теперь им занимается наша лаборатория, а конкретно — группа Джанин Смолински. Теперь минерал под её наблюдением — и снова завёрнут в защитные поля. Радиохимики продолжают свою работу, но они уже выжали из ирренция всё, что могли. Теперь наша очередь. Я уже упоминал о возможности цепной реакции; она пока не подтверждена на практике, но это лишь вопрос времени и определённой осторожности. Есть предположение, что выход энергии превзойдёт всё, что известно нам на сегодня, исключая разве что термоядерную реакцию — а значит, без осторожности никак. У нас спорят, что получится раньше — реактор или бомба. Те, кто даёт нам деньги, явно ставят на второй вариант. Я, пока жив, постараюсь держаться первого. Джанин сомневается, что ирренций когда-нибудь удастся применить не для массового истребления крыс, — разрушительное действие омикрон-излучения не позволит сделать даже корпус бомбы, не говоря уже о том, что оно мгновенно разъест конструкции реактора. Интересно, что стекло и стеклянистые фрилы очень устойчивы к заражению и радиационному разъеданию. Стеклянный реактор? Интересно будет на это взглянуть. Здесь не хватает вас, Гедимин, и я очень жалею, что не могу дать вам всю информацию, которая у меня на руках. Уверен, это продвинуло бы исследования далеко вперёд..."

Гедимин усмехнулся — всё ещё криво, но уже без горечи. "А если бы ещё получить образец для опытов... Я уже делал стеклянный реактор. Вполне рабочая конструкция. Хорошо, что люди продолжают исследования. Навряд ли Майкл хотел, чтобы они прервались. Интересно всё же, где он, и какая информация туда доходит..."

22 марта 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Охрана выстроилась в два ряда у входа в главный корпус; вплотную к воротам подогнали многоместный глайдер. Гедимин встал поодаль, чтобы не привлекать внимание, но сквозь строй тяжёлых экзоскелетов разглядел только небольшие белые пятна — скорее всего, фрагменты комбинезонов. Один из охранников у ворот возился с сигнализацией.

— Улетают? — Константин с усмешкой кивнул в сторону главного корпуса. — Значит, путь свободен.

— Вы, главное, всё проверьте, — Иджес подозрительно сощурился на охрану. — Мало ли чего там насобирали эти мартышки...

Гедимин посмотрел на главный корпус — как и всегда, сквозь внешние оболочки реакторов ничего нельзя было разглядеть.

— Мало толку от моей проверки, — прошептал он. — Никогда не собирал такие реакторы.

— Надо же с чего-то начинать! — Константин хмыкнул. — А вот что интересно — вы видели когда-нибудь, как эти... специалисты выходят из здания? Или как они туда входят? Их что, держали там безвылазно с января?

— Ни разу не замечал, — Иджес растерянно мигнул. — Думаешь, их вправду там держали? Даже ночью?

Гедимин пожал плечами.

— Это удобно. Я бы спал на станции, если бы не выгоняли.

Константин выразительно хмыкнул.

— Что удобно сармату, то для макаки — смерть. Так говорили у нас, к северу от Сина.