Обратный отсчёт-1: Синтез. Часть 7. 01.01.47-15.06.46. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

01 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Конечно, я знаю, что такое Плейстоцениум. У нас говорят, что "макаки опять украли всё у Ассархаддона", что без его наработок по генетике им никогда не воспроизвести бы геном вымерших животных, но я думаю — это ерунда. В конце концов, им не понадобились ничьи чужие технологии, чтобы сделать нас — в том числе и Ассархаддона. Есть ещё один очень интересный проект, с ним сейчас работают в Австралийском Университете Монаша. Они намерены воссоздать мегафауну Австралии. Их экспедиции перекопали весь континент вдоль и поперёк, и ходят слухи, что в их лаборатории в Даджарре уже содержится живой тилацин. Одна проворная мартышка даже сфотографировала его, но я думаю — это подделка. Можешь сам посмотреть вот по этой ссылке. Выглядит как сильно заретушированная дикая собака, привставшая на задние лапы. Я бы дорого отдал за то, чтобы лично выбраться в Даджарру! Если у них получится, это будет настоящий прорыв — воссоздание генома практически по намёкам и предположениям, без капли сохранного материала. Почитай про Даджаррский проект. Мне кажется, тебе понравится. Тебе всегда нравились невозможные проекты."

Гедимин прошёл по ссылке, с неё перебрался на несколько связанных страниц других проектов Университета Монаша, почитал немного об экспериментах в Институте Вистара, оценил сеть расходящихся ссылок на сходные проекты в других странах и в недоумении пожал плечами. "Это очень большая работа, и вероятность успеха невелика. И даже если у них получится... Интересно, зачем им это? Вымершие животные... Я не понимаю, какая от них польза."

Он хотел обсудить странности "макак" с проснувшимися сарматами, но дребезжание под потолком сбило его с мысли.

— Внимание! — объявил комендант. — Всем, кто слышит, немедленно подняться в кинозал! Через пять минут — экстренное выступление мэра Ураниум-Сити!

Гедимин изумлённо мигнул. "Что-то новое. Может быть, Маркуса убили? Но тогда выступал бы кто-то из координаторов... Ладно, скоро узнаю."

Не тратя времени на переодевание, он вышел в коридор в чём был — в данном случае это оказался нижний тонкий комбинезон, светло-серый с красными полосами. Крепления для инструментов на нём были не предусмотрены, но ремонтную перчатку и рацию Гедимин всё-таки прихватил — первое закрепил на предплечье, второе затолкал в нагрудный карман. Другие сарматы, вывалившиеся в коридор, выглядели не лучше.

— В ядро Юпитера всех макак! — скривился Линкен, проводя ладонью по глазам. — Что за срочность?!

На его лице появился свежий шрам — от виска наискосок через бровный выступ, результат неосторожного погружения под расколотый лёд.

— Маркус убит? — предположил Гедимин. Кенен, покосившись на него, укоризненно покачал головой.

— Чем он так досадил тебе, Джед? Ты надеешься, что его смерть избавит тебя от официальных речей?

Комендант выступил с объявлением очень своевременно — сарматы ещё не успели разбежаться по городу, и весь барак собрался в кинозале. Гедимин отсел на последний ряд, подальше от патрульных, подозрительно оглядывающих зал. На сцене спешно настраивали голографический проектор. Спустя пять секунд он заработал, и сармат увидел знакомого человека в многослойной "мартышечьей" одежде. Антуан Моранси находился в помещении — Гедимин не видел окружающей обстановки, но знал, что "мартышки" не стали бы выставлять его на мороз не в уличной одежде. Проекция едва заметно качнулась, и за спиной Моранси проступили флаги Атлантиса и Ураниум-Сити. Ещё одно шевеление — и рядом с человеком, но чуть позади, появился сармат в светло-красном комбинезоне с угловатым узором на груди.

— Приветствую вас, поселенцы и уроженцы Ураниум-Сити, — звучно начал мэр. — Этой ночью мы вместе встретили девятую по счёту смену дат. Как мне ни жаль, это последний праздник, с которым я смогу поздравить вас. Сегодня вечером я, как и все сотрудники охраны территорий, покину Ураниум-Сити. Я хочу попрощаться с вами. Завтра утром вы проснётесь на территориях, свободных от контроля Атлантиса. Я, как мэр Ураниум-Сити, сегодня передаю свои полномочия мистеру Арбогасту Марци.

Он повернулся к сармату и протянул ему руку. Слегка сжав её, сармат развернулся лицом к залу и старательно улыбнулся "по-человечьи", широко раздвинув губы.

— По поручению губернатора Канадских территорий Оркуса Марци и Совета координаторов Атлантиса я принимаю пост мэра Ураниум-Сити и обещаю держаться курса, намеченного координатором сарматских территорий Маркусом Хойдом и Советом безопасности Солнечной Системы. Здесь, в Ураниум-Сити, мы уже увидели, как кучка разрушенных хижин превратилась в промышленный город. С каждым годом он будет расти и развиваться. Я намерен приложить к этому все возможные усилия.

Гедимин покосился на Линкена. Тот выглядел удивлённым, но бурно не реагировал, — видимо, ярких воспоминаний, связанных с Арбогастом, у него не было.

— Кто он? — тихо спросил сармат у взрывника. — Знаешь его?

— Может, и встречались, — пожал плечами тот. — Не запомнил. Не из прежних... наверное, выскочка из местных бригадиров. Будет работать на макак за листки и значки.

— Вся охрана покинет Ураниум-Сити, — медленно проговорил Хольгер и недоверчиво хмыкнул. — Интересно, они оставят экзоскелеты патрульным? Или хотя бы бластеры?..

Шахтёрский аэродром был оцеплен сарматскими патрулями со станнерами наперевес. Гедимин остановился поодаль и долго смотрел, как охранники в экзоскелетах поднимаются на борт огромного барка из Чикаго. Корабль занял пол-аэродрома, и рудничный транспорт отогнали на западный край, за оцепление. Двери форта были открыты настежь. Улетающие сняли проволоку с ограды, гирлянды с крыши и сигнализацию с крыльца. Сосна, по традиции поставленная посреди площади, тоже осталась без украшений.

Сарматы, собравшиеся за оцеплением, молча наблюдали за бывшей охраной. От людей было гораздо больше шума, но их голоса и лязг плохо пригнанных пластин брони всё равно не могли заглушить размеренные удары на западе аэродрома — там в спешке вбивали в мёрзлую землю сваи. На восточном краю аэродрома стояла свежая табличка с надписью "Ураниум-Сити. Шахтёрский аэродром" и стрелкой чуть ниже: "Аэропорт Ураниум-Сити. Без сарматов!"

— Для кого они строят? — шёпотом спросил Гедимин у Кенена. Учётчик усмехнулся.

— Да уж не для шахтёров! Это для макак, которые будут прилетать сюда. Сотрудники корпораций, инспекции, федеральная полиция, журналисты... Не могут же они выгружаться из барка под шахтёрские фургоны!

— Их тут не хватало, — еле слышно пробормотал Линкен. Он смотрел на барк, недобро щурясь, и держал руку у пояса.

"Они как будто... не хотят улетать?" — удивлённо мигнул Гедимин, приглядевшись к охранникам. Барк стоял на аэродроме уже давно, и трап не поднимался, но половина людей в экзоскелетах ещё болталась по взлётным полосам — кто-то глазел на озеро, кто-то, воровато оглядываясь, быстро допивал из прозрачного контейнера бесцветную жидкость, кто-то фотографировал себя на фоне таблички , поднятых над аэродромом флагов, клонария или подвернувшихся сарматов.

— Эй, теск! — один из "Шерманов" прошёл сквозь цепь патрульных и остановился перед Гедимином. — Иди сюда. Ты будешь стоять, а я подержу тебя за плечо.

Сармат недовольно посмотрел на него и его товарища со смартом.

— Комбинезон порвёшь. Просто положи руку.

— Ладно-ладно, — не стал спорить охранник. Второй, высвободив из экзоскелета вторую руку, отошёл на пару шагов, поднял смарт и пару раз ткнул в экран.

— Ну?

— Ага, сойдёт, — сказал первый. — Теск, а ты сесть можешь? Тут, рядом со мной.

Линкен, с присвистом выдохнув сквозь зубы, крепко взял Гедимина за плечо и уволок за угол общественной душевой. Вслед им что-то крикнул обиженный охранник.

— Has-sulesh, — выдохнул Линкен, брезгливо морщась и потирая шрам. Гедимин криво усмехнулся.

— Фото с трофеем... Что там Кенен говорил про журналистов? Мне это не нравится. И где Кенен?

— А... — Линкен махнул рукой в сторону оцепления. Гедимин проследил за его взглядом и увидел Кенена, обнимающегося с двумя "Маршаллами". Третий, со смартом, стоял перед ними.

— Макаки уходят, — буркнула подошедшая к Гедимину Лилит. — Хорошо. И пусть не возвращаются. Ещё бы охрана "Вирма" и "Вестингауза" свалила в туман...

— Эти не уйдут, — убеждённо сказал Линкен. — Будут следить за заводами. Нам не доверяют. Ну, это правильно. Не все макаки тупые.

— Заводы пусть оставят. Это нам пригодится, — проворчала Лилит. — Мы ещё построим. Интересно, когда мы будем строить свои заводы? Сейчас?

Барк протяжно загудел. На трап вышел "Шерман" с рупором и рявкнул на слоняющихся по аэродрому. Охранники, спрятав смарты и потушив сигареты, потянулись к барку.

"Улетают," — Гедимина ещё не оставила настороженность, но ему уже хотелось широко ухмыляться и даже, возможно, пробежаться по крыше барака и перепрыгнуть на соседнюю. "Никто не полезет в мою лабораторию. Не будет мешать мне обнимать сборки. Не будет вламываться в барак. Теперь можно заняться делом."

...Магазин Грегори был открыт — он вообще закрывался нечасто и ненадолго, и табличка "закрыто" пропала с его двери ещё двадцать шестого, пусть даже продавцу пришлось выйти к прилавку одному, без охранников, ещё не оправившихся от праздничной ночи. Сегодня он был в зале не один — двое в лёгких экзоскелетах стояли у прилавка, и их глаза были странно округлыми, а движения — неловкими, дёрганными.

— Новички, — ухмыльнулся Грегори, небрежно кивнув сармату. — Только-только с барка.

— Работают на тебя? — уточнил Гедимин.

— Наёмная сила, — ответил человек. — Эдмонтонский филиал выделил — по паре на каждую лавку за Периметром. Проблем с ними будет... Ладно, не слушай. Не твоё дело. За чем пришёл?

Сармат положил на прилавок лист, вырванный из записной книжки Хольгера. Список нужных деталей, написанный крупным почерком, занимал всего половину. Грегори просмотрел его и хмыкнул.

— Вот эти три, это и это у меня есть. Это подвезут на неделе. Вот это и это впиши в заказы, на складе бывает редко. А вот это сразу вычеркни. Найдут — посадят обоих.

Гедимин мигнул, недоверчиво посмотрел на человека — тот выглядел серьёзным.

— Давай, что есть, — сказал он, делая в списке пометки. "Никогда не понимал законов макак. Чем их так пугает всё, в чём есть радионуклиды? Эти вещи совершенно безвредны, если их специально не ломать..."

...Сарматы разошлись с озера, когда совсем стемнело. Гедимин, уходя, оглянулся на непривычно пустой аэродром с потушенными прожекторами. Этой ночью здесь никто не собирался приземляться. Площадь перед фортом больше не переливалась разными цветами, и само здание притихло — не было слышно ни гимна Атлантиса, ни рождественских мелодий. На пустых улицах не громыхали экзоскелеты, и даже небо опустело. Без сигнальных огней на крышах городской свет перестал затмевать звёзды; Гедимин нашёл взглядом Юпитер и, присмотревшись, различил на фоне жёлтого диска тени спутников.

В информатории, как и на улице, было тихо, и даже компания, пришедшая поиграть в "Космобой", не снимала наушников. Линкен подсел к ней, но через две минуты фыркнул, отключился и встал из-за стола.

— Не умеют, а туда же... Гедимин, давай в "Космобой"? Уже восьмой вышел, а ты даже пятого не пробовал...

— Нет, — отозвался ремонтник, не оборачиваясь. Разложенные перед ним детали были, на его взгляд, слишком мелкими, работать с ними приходилось в респираторе и перчатках, чтобы не загрязнить их. Лишний раз отвлекаться, а потом раскладывать всё заново Гедимину не хотелось.

— Эй, парни, вы это читали? — Кенен развернулся от телекомпа и обвёл вопросительным взглядом ближайших сарматов. — Из выступления Маркуса Хойда о переходе сарматских территорий на самоуправление... "При всех стараниях покойного Джеймса человеческие традиции не прижились в среде искусственнорождённых и остались для нас чужими. С первого января на территориях будет сокращено число обязательных праздничных дней. Мы оставляем для себя день смены дат, День тишины пятнадцатого июня и День труда. Последний будет закреплён за определённой датой, чтобы не сбивать планирование работы на территориях. Это будет второе сентября. Такой график уменьшит количество беспорядков, несчастных случаев и проявлений агрессии, вызванных отсутствием полезной деятельности и избытком свободного времени."

— Ура-ан и торий... — протянул Иджес, поворачиваясь к Гедимину. — Атомщик, ты это слышал? У нас, получается, избыток свободного времени! Не у макак, работающих по пять дней в неделю...

— Кто-то же должен работать, — буркнул Линкен. — Макаки ушли. А у Маркуса определённо есть свои планы. Может, он завтра пришлёт за нами. Давно пора заняться делом. Готовить новый флот. Здесь есть где его спрятать. Не могу дождаться, когда меня позовут. Давно не был за штурвалом звездолёта. Надеюсь, не разучился.

— Встречаться будем ещё реже, — вздохнула Лилит, покосившись на Гедимина. — И так друг друга по полгода не видим. Надеюсь, твой Маркус всё же не такой псих, и никаких флотов тут не будет.

"Начинается," — думал Гедимин, угрюмо щурясь на полусобранный прибор. "Макаки, конечно, мешают. Но когда они мешать перестают... Что-то не так со всеми этими командирами — что с Саргоном, что с Эзрой, что с Маркусом..."

02 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— А что имел в виду Фюльбер, когда обещал найти тебе компанию?

Гедимин пожал плечами. Последняя ночь последних рождественских выходных прошла чуть менее бурно, чем восемь предыдущих дней; по гудку, вызывающему на завод рабочих утренней смены, проснулись все сарматы, и главный инженер, снова вспомнив о своей должности, намеревался сходить в цех и посмотреть, как проходит запуск. Комендант дал гудок на полчаса раньше положенного, у проснувшихся было немного времени на приведение в порядок мыслей и разбросанных по ящикам инструментов, но вся инженерная команда вместо этого стояла в коридоре и лениво переговаривалась. Первым, с видимым трудом улыбнувшись на прощание, ушёл Кенен Маккензи; Лилит и Линкен всё ещё были здесь, и Гедимин уже смотрел на них с досадой.

— Идём уже, — буркнул он. Думать о "макаках" и их обещаниях сейчас не хотелось. В цеху ждали почти готовые топливные сборки, остановленные на восемь дней станки и выстуженные печи и химические реакторы, — сармат подозревал, что начать придётся с проверки всего, что могло выйти из строя хотя бы в теории.

— Вот ты бы лучше сходил к сёстрам Хепри, — вздохнула Лилит, досадливо щурясь на инженера.

— Незачем, — отозвался Гедимин. — Эхолокатор ещё не готов. В крайнем случае, Мика с ними встретится.

— А соревнования? — Лилит недоверчиво посмотрела на него. — Ты что, даже смотреть не пойдёшь?

— Был я на соревнованиях, — ровным голосом ответил сармат. — Ничего нового там не покажут. Идём. Вам ещё цех запускать.

Быстрые шаги в вестибюле не привлекли бы его внимания, если бы не лязг, послышавшийся вслед за ними. Сармат шагнул назад, привычным движением сбрасывая в ладонь излучатели "арктуса".

— Не беспокойтесь! — громко сказали в приоткрытую дверь. Узнав голос, Гедимин нехотя опустил руку. В коридор вошли двое сарматов и "Рузвельт", окрашенный в цвета "Вестингауза".

— Доброе утро, — слегка улыбнулся сармат в тёмно-красной форме. Поверх белых полос на его груди был прикреплён значок с изображением хищной птицы. Гедимин пристально посмотрел ему в глаза и мигнул.

— Масанг Юнь?

— Приятно, когда тебя помнят, — сотрудник Ведомства развития улыбнулся чуть шире и поднял вверх пустые ладони. — Непросто общаться с охраной, да? Ну, это всё позади. Я, как обычно, пришёл по делу.

Гедимин молча разглядывал пришельцев. Ни Масангу, ни его охраннику, выглядящему как обычный сармат-патрульный, экзоскелета не выдали, но под их комбинезонами просматривались какие-то дополнительные слои с рёбрами жёсткости. Оба были вооружены — патрульный пришёл со стандартными шокером и станнером, у Масанга в небольшой плоской кобуре лежало что-то более интересное — то ли станнер "углублённого действия", то ли гражданский бластер.

— Нам нужно в цех, — буркнул Линкен, недобро щурясь на чужаков.

— И мы пришли не для того, чтобы вас задерживать, — немедленно донеслось из экзоскелета. — Мадам Лилит Тарс может принимать первую смену и приступать к работе. Мадам Мика Марци примет у неё вторую смену, а на третью будет направлен мсьё Линкен Лиск. Остальных инженеров я попрошу остаться.

Гедимин едва заметно вздрогнул. Ему стало не по себе, и, судя по взглядам, другим сарматам — тоже. Лилит, переглянувшись с ним, медленно пошла к выходу. Пропустив её, экзоскелет вернулся на прежнее место.

— Что касается вас, месье... в особенности — мсьё Гедимина, уже показавшего свои незаурядные способности в разных областях, — продолжал размеренным голосом Фюльбер, и Масанг, слегка склонив голову, терпеливо ждал, когда он закончит. — Пришлось немного изменить мои первоначальные планы. По настоянию губернатора Оркуса я вынужден, так сказать, сдать вас троих в аренду. Ваш арендатор — Ведомство развития сарматских территорий. Мсьё Масанг утверждает, что вы работали с ним... вы и мсьё Хольгер. В дальнейшем по всем вопросам обращайтесь к нему. Его адрес уже внесён в ваши смарты.

— Так и есть, — сказал Масанг, выждав пару секунд и убедившись, что Фюльбер всё сказал. — Но прямые указания по работе вы будете получать устно. Сейчас вы трое пойдёте за мной на аэродром. Инструменты с собой? Хорошо.

Гедимин мигнул.

— Это работа на станции? — уточнил он, пристально глядя на экзоскелет. За экранами и бронёй было не видно лиц, и, скорее всего, прямо на него сейчас смотрел пилот-охранник, и это слегка раздражало сармата — как и общая невразумительность происходящего.

— Нет, — сказал Масанг, едва заметно сузив глаза. — Станция пока подождёт. Есть более срочные поручения, и других инженеров у нас нет. Идите за мной.

Глайдер — обычный шахтёрский фургон — ждал их у обочины рядом с заводом. Внутри Гедимин, к своему удивлению, обнаружил не только поручни, но и ремни безопасности — сесть было не на что, но можно было пристегнуться к стене. Одобрительно хмыкнув, он перевёл взгляд на Масанга.

— Что тебе нужно? Я не понимаю.

— Проект. Одного сооружения, — отозвался Масанг. — Это будет для вас в новинку, но опытных специалистов у нас не осталось. Сейчас мы направляемся на рудник "Лебинн". Там работают выщелачивающие установки, и обычные шахты давно закрыты. Засыпать их не стали. Вы осмотрите их и выберете лучшее место для размещения клонария.

Гедимин мигнул.

— Чего?

— Я ошибаюсь, или это... незаконно? — тихо уточнил Хольгер.

— Официального разрешения нет, — криво усмехнулся Масанг. — Но... когда вас это останавливало? Пять подземных корпусов, по двести пятьдесят чанов в каждом. Один из них мы предполагаем поставить в "Лебинне". Где именно — определите вы. Сделайте все замеры, если нужны помощники — немедленно сообщайте мне. Когда закончите работу в шахте, вас отвезут на завод "Вестингауза". Вы уже оборудовали для себя кабинет. Там вы закончите проект. Я хочу увидеть готовые чертежи не позднее пятницы.

"Делать замеры... чертежи... для постройки в шахте," — Гедимин растерянно мигнул. "Это уже похоже на работу инженера. Жаль, станция тут снова ни при чём. Надо вспомнить, что я знаю о клонариях..."

— Фюльбер знает? — спросил он. Масанг усмехнулся.

— Столько, сколько нужно знать. Надеюсь, вы все понимаете, что болтать не следует. Для всех вы по-прежнему инженеры "Вестингауза".

— Когда конец смены? — спросил Иджес, впервые за прошедшие четверть часа открыв рот.

— В семь, — ответил Масанг. — Слишком мало инженеров, чтобы дробить на три смены. Будете работать весь световой день.

Глайдер качнулся в воздухе, плавно поворачивая к земле. За иллюминатором мелькнули ветки, в приоткрывшуюся дверь потянуло холодной водой, мёрзлой органикой и нефтью. Гедимин шагнул на посадочную полосу, подзабытым движением опуская капюшон и скрывая глаза под защитной маской. Над рудничными строениями, не слишком изменившимися за прошедший год, горели фонари; над бывшим зданием столовой висел флаг Ураниум-Сити. Соседний флагшток был пуст.

...Это была седьмая по счёту шахта, штрек "Бета", над полузатопленным штреком "Гамма", где заброшенная насосная система давно выработала топливо и отключилась. Гедимин, сузив глаза, прислушивался к скрежету подъёмника и странному гулу из туннеля. "Насосы работают? Странно." Его догадку тут же подтвердил лёгкий сквозняк, коснувшийся щеки, — в шахту поступал свежий воздух.

— Здесь в октябре была шахтная бригада, — пояснил сармат-командир, вызванный Масангом с сольвентной установки. — Она должна была проверить все насосы, работу и исправность. Составить отчёт для ремонтников.

— Непохоже, что кто-то спускался глубже "Альфы", — Гедимин, отойдя от обесточенного рельса, посветил фонарём на тёмные конструкции в стене туннеля. Шум исходил от них. Это была одна из насосных станций. От неё, чтобы далеко не ходить, запитали и вентиляционную систему в шахте, ведущей наверх. Гедимин посветил на прикрытый стеклом щиток, на кожухи механизмов, покрытые сплошным слоем рудничной грязи, на полузабитую решётку вентиляционного отверстия, кое-как стряхнул самые крупные комки пыли и щёлкнул рубильником. Вдоль потолка вспыхнул единственный ряд ламп. Он был прерывистым, светил вполсилы, но теперь сармат мог осмотреть всю шахту, и то, что он увидел, ему скорее понравилось.

— Сухо, — одобрительно проронил он. — И свод прочный.

Иджес кивнул.

— Надо найти шестьсот свободных метров, — он прошёл вперёд, освещая фонарём просторные тёмные ниши выработок. Смещения породы за несколько лет растрясли свод, сверху, из затопляемой "Альфы", просочилась вода, вдоль стен выработки насыпались кучки грязи и мелких обломков. Жестом отогнав других сарматов и прикрывшись защитным полем, Гедимин несколько раз ударил кулаком по стене там, где порода выглядела наименее прочной. Щепоть каменной крошки посыпалась под ноги.

— Должно выдержать, — сказал сармат, придирчиво осматривая свод. — Можно здесь, если не найдём лучше.

Мысленно он уже достраивал объёмную карту шахты; её ещё предстояло сверить с тем, что ему выдали из рудничного архива, но он уже знал, что будет делать. "Интересно будет посмотреть, как здесь поставят клонарий. Клонарий в урановой шахте... Да, странная штука!"

04 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Хм... Кажется, готово? — Хольгер выпрямился, опираясь руками на стол, и снова наклонился над расстеленным чертежом. Он был сделан на большом листе скирлиновой бумаги; когда лист достали из пачки, он был совершенно чистым, сейчас его использовали в пятый раз, и он слегка посерел, но на качество схемы это не повлияло.

— Сойдёт, — кивнул Гедимин, в очередной раз сверяя то, что получилось на бумаге, с тем, что так стройно смотрелось в его мозгу. "А теперь посмотреть бы вживую," — подумал он, доставая смарт и настраивая сканирующее устройство на размеры листа.

— Как будем отдавать Масангу? — спросил Иджес, выбираясь из угла, где он уже второй час что-то паял. От построения чертежа его отстранили в первые же пятнадцать минут.

— Пошлём по почте? А макаки её не прочитают?

— Думаю, Масанг заберёт всё. И... кажется, он сейчас вошёл в цех, — сказал Гедимин, поворачиваясь к двери. Кто-то поднимался по лестнице — тихо, как сармат на расставленных пальцах, и довольно быстро. Спустя три секунды дверь открылась.

— Гедимин Кет? — сотрудник Ведомства приподнял руку в приветственном жесте. За ним вошёл патрульный со станнером; так же, как и Масанг, он носил на предплечье широкий браслет с надписью "Порт-Радий".

— Что с работой, которую вам поручили? — спросил Масанг, подходя к верстаку. Гедимин молча развернул к нему чертёж.

— Готово, — сам себе ответил сармат из Порт-Радия, и его глаза слегка блеснули. — Не могу оценить. Но специалисты смогут. Я забираю это для Ведомства. У вас есть эти чертежи в электронном виде?

— Здесь, — Гедимин дотронулся пальцем до смарта. Масанг молча протянул руку и вынул рацию из его кармана. Гедимин изумлённо мигнул, а потом ещё раз — увидев направленный на него станнер.

— Эти устройства слишком хорошо просматриваются, — пояснил сотрудник Ведомства, перекачивая информацию на свой смарт и тщательно стирая её следы из памяти рации. — Вы умеете работать руками, а у нас есть хорошие сканеры. Не переносите свои чертежи в смарт. В этом нет необходимости.

Гедимин молча кивнул, следя за тем, как патрульный убирает станнер, а Масанг кладёт рацию на верстак.

— Глайдер ждёт у Грузового аэродрома, — сказал Масанг, переглянувшись с патрульным. — Вы отправляетесь на рудник "Жёлтое озеро". Та же самая работа. Начнём с первой шахты. Насколько я знаю, вы её прокладывали. Можете что-нибудь сказать о её пригодности для нового использования?

— Давно там не был, — буркнул Гедимин, отводя взгляд. Хотя с того несчастного случая прошло несколько лет, и он давно не посещал рудник, а в последний год и вовсе не выбирался из Ураниума по рабочим делам, он всё ещё чувствовал неловкость при воспоминаниях о "Жёлтом озере". "Йорат ещё работает там? Давно его не видел," — думал он, выбираясь из заводского корпуса к ожидающему у обочины глайдеру.

Забравшись в фургон и пристегнувшись к стене, Хольгер хмыкнул.

— Завершение работы и тут же — начало новой, — вполголоса сказал он. — Что мы сделаем по этому поводу? Иджес, что в таких случаях делали на Севере?

Голос Хольгера выдавал его волнение; Гедимин не удивился — ему тоже было не по себе. Впервые по его чертежам собирались что-то строить — и в этот раз не его товарищи и не в тайне от всех.

— Не надо Севера, — сказал он, задумчиво щурясь. — Я знаю, что делать. Кенен пообещал кое-что в первый день зимнего безделья. Видимо, забыл. Надо напомнить.

...Выбраться из лаборатории по доброй воле и без неприятных звуковых сигналов над ухом Гедимин не мог — теперь это было очевидно и ему, и Хольгеру. И поэтому химик, в очередной раз покосившись на часы, подобрал с верстака ближайший прочный инструмент и забарабанил им по отрезку трубы, оставшемуся с одного из давних экспериментов.

— Хватит, — сказал он изумлённо мигающему Гедимину, оторвавшемуся от недостроенного чертежа. — На сегодня хватит клонария и рудников. Ты обещал что-то получить от Кенена. Если хочешь его застать — советую поспешить.

Они успели. Кенен Маккензи столкнулся с ними в вестибюле, по пути к двери, и шарахнулся в сторону, встретившись взглядом с Гедимином.

— Эй, Джед! Это всё ещё я, твой друг, — он помахал пустыми ладонями и натянуто улыбнулся. — Что случилось?

— Извини, — Гедимин остановился. — Не хотел пугать. Двадцать пятого ты упомянул вещество "глинтвейн", для синтеза которого нужна горелка. Я всё ещё не знаю, что это, но сегодня хочу узнать.

— Г-глинтвейн?! — изумлённо мигнул Кенен. — Серьёзно?! Из-за этого вы втроём ловите меня, как лесного повстанца? Ну конечно, Джед. Я всегда рад познакомить тебя с хорошими вещами. Что осталось у тебя на карте от инженерской зарплаты? Центов двадцать-тридцать?

— У меня есть горчица, — ответил Гедимин. — А у тебя наверняка осталась жжёнка. Зачем тебе деньги?

Кенен вздохнул.

— Этого недостаточно, Джед. Жжёнки с горчицей ты мог выпить и без меня. Идём! Покажу тебе напиток свободных граждан.

В лавке Грегори было много покупателей, и большую их часть Гедимин встречал у озера или на стадионе во время неофициальных соревнований, — они покупали крепёж, припой, стальной лист и проволоку, выискивали полезные обломки в ящике со строительным мусором, и у дальнего конца прилавка никого не было. Гедимин, придерживая Кенена за плечо, протиснулся туда и остановился.

— Говори, что надо.

— Вино и ром, — Кенен с сомнением разглядывал прилавок. — Если только сюда завозят вино.

Гедимин мигнул.

— Два вещества с одним составом в разной концентрации? Не вижу смысла.

— Это на тебя похоже, — ухмыльнулся учётчик и тут же подался в сторону, но налетел на Иджеса и получил тычок в спину.

— Не прыгай. Пальцы оттоптал, — буркнул механик. — У тебя что, жжёнка кончилась?

— Это исключено, — сказал Хольгер, задумчиво разглядывая учётчика. — У него всегда есть запасы. С тех пор, как ему дали доступ к старому пищеблоку...

— Эй-эй! — Кенен поднял руки. — Ладно. Пусть будет жжёнка. В конце концов, у вас нет вкусовых рецепторов. Значит, нечего и тратиться. Тогда остаётся... Эй, Грегори! У тебя что, совсем нет фруктов?

Торговец посмотрел на него с большим удивлением.

— Вот чего тут никогда не заказывали, так это фруктов. Вы, вроде как, тески? Вы едите только Би-плазму...

Кенен поморщился.

— Лимонная кислота, — тихо сказал Хольгер, указывая на коробку с плоскими пакетами жёлтого цвета. — Мы можем чувствовать вкус лимонной кислоты.

Кенен пожал плечами.

— Ну да, в самом деле. Ещё нам нужен сахар. Кажется, я вижу тут изюм. Ему год или два, но плесени вроде нет. Сойдёт. Дальше... Корица и...

— Капсаицин, — буркнул Гедимин, протягивая руку к коробке с ярко-красными пакетами. Это вещество было ему знакомо — и этот вкус он с хорошей вероятностью должен был почувствовать, в отличие от вкусов того, что подбирал Кенен.

— Что? — учётчик мигнул. — Джед! Хватит бредить. При чём тут...

Встретившись взглядом с Гедимином, он осёкся, закрыл рот и несколько раз глубоко вдохнул.

— Да, можешь взять перец.

— И васаби, — Гедимин указал на другое знакомое вещество. Кенен скривился.

— Джед! Это не помойка, чтобы валить туда всё подряд! Если тебе так надо... здесь есть сухой имбирь. Я видел, ты как-то ел его. Можешь взять его.

Гедимин недовольно сощурился.

— Эй, тески! — Грегори, тяжело ступая, прошёл вдоль прилавка и остановился у рядов с пищей. — Странные у вас закупки. Может, подсказать что?

— Да, — закивал Кенен. — Объясни этому амбалу, что в глинтвейн не кладут васаби. И красный перец тоже.

Грегори задумчиво посмотрел на него, потом на Гедимина.

— Я бы не советовал тебе, парень, злить его. Говоришь, глинтвейн? Тут у меня есть цукаты. На вкус как настоящие, хотя в наши дни ни в чём нельзя быть уверенным. Возьми их, хуже не будет.

...Воды в плоскодонной посудине было мало, но когда Кенен высыпал туда почти всё, что сарматы купили, её уровень поднялся до краёв. Хольгер, отобрав у учётчика лопатку, размеренно помешивал состав и с подозрением к нему принюхивался.

— Бурной реакции ожидать не приходится, но... запах уже специфический, — сказал он, счищая с лопатки прилипшую разноцветную труху. Со дна посудины уже всплывали мелкие пузыри.

— Это можно есть? — спросил Гедимин, разглядывая полужидкую смесь. Её сняли с огня и прикрыли другой посудиной, но запах остался, и испарения капсаицина слегка щекотали слизистую.

— Не сейчас, — отмахнулся Кенен. — Иджес, следи за температурой! Должно нагреться, но не закипеть, иначе всё насмарку.

— Кто это придумал? Чем ему не нравилась обычная жжёнка? — спросил сам себя Иджес, вытаскивая из воды температурный датчик. — Наверное, опять венерианцы. В это месиво никогда не клали серный шлак?..

— Теперь мешай, — Кенен выплеснул в ёмкость со жжёнкой всё, что было в плоскодонной посудине, и, разорвав пакет с сахаром, высыпал содержимое следом, еле успев перехватить пакет за середину. — Эй, много!

— Это уже сироп, — заметил Хольгер, размешивая жидкость и поднимая со дна утонувшие ягоды. — Долго мешать?

— Ещё две минуты. Эй, Джед! — Кенен хлопнул Гедимина по руке, и тот едва не выронил колбу вместе с держателем в котёл.

— Я беру пробы, — недовольно сощурился он. — Незачем мне мешать.

— Возьмёшь, когда будет готово, — Кенен наклонился над котлом и шумно вдохнул. — Чувствуете? У этого напитка есть запах...

..."Не знаю, что насчёт плейстоценовой фауны — возможно, достижения вашего народа в генетике подогрели амбиции наших учёных, и они решили всё же показать, на что годятся — но вот разговоры об освоении Энцелада — пока что не более чем разговоры. Ближайшая экспедиция на Титан планируется в середине года, и я не слышал ничего о сооружении новых баз или даже о восстановлении старых. Что касается Мацоды и её планов на Амальтею — это вполне вероятно. У них есть опыт освоения Цереры, хорошие наработки по радиохимии и радиобиологии, — думаю, они справятся. Нет, в Лос-Аламос они не обращались. Так же, как и ваш народ, они полагаются только на свои силы. Это разумно, не правда ли?"

— Чего щуришься? — Иджес толкнул Гедимина в бок.

— Макаки не осваивают Энцелад, — буркнул тот. Иджес коротко хохотнул.

— Да, есть о чём пожалеть. Скучаешь по родине, да? Как там, на Энцеладе?

Гедимин сузил глаза и резко развернулся к нему, но стук лопатки по котлу отвлёк его.

— Остыло! — объявил Кенен, бросая температурный датчик в холодную воду и откладывая в сторону крышку ёмкости. Гедимин вдохнул и ощутил знакомое жжение в гортани — отвар специй получился крепким, и капсаицин был там на своём месте.

Он попробовал первым — осторожно влил в рот горячую сладковатую жидкость и ошалело мигнул. Не только терморецепторы, как им и положено, отреагировали на капсаицин, — вся ротовая полость как будто вспыхнула. "У этой вещи есть вкус," — Гедимин, отдышавшись, сглотнул и допил остатки, чувствуя внутри знакомое приятное жжение. Через пять минут тепло выбралось из солнечного сплетения и разошлось по телу.

— Эй, хватит! — Кенен попытался отобрать у него черпак, но сармат вовремя отвёл руку — координация движений почти не пострадала. — Ну хватит, Джед! Два литра — это много.

— Это что, была твоя последняя жжёнка? — покосился на него Хольгер, отхлёбывая из большой колбы. — Интересное вещество. Кажется, мы правильно адаптировали этот рецепт под себя. Я возьму немного для Линкена.

— Я тоже, — Гедимин, вспомнив о Лилит, отвёл последний черпак ото рта и огляделся в поисках пустого контейнера. — Ты хорошо придумал, Кенен. Можно раздавать это вещество зимой вместе с обычной жжёнкой.

Кенен недоверчиво посмотрел на него, на опустевшую ёмкость, вылил остатки в мерный стакан, посмотрел на них на просвет и ухмыльнулся.

— Хорошо придумано, Джед. Умеешь же, когда хочешь! Настоящий глинтвейн должен быть тёплым, но с таким количеством капсаицина никто не заметит, если он остынет. Да, я готов раздавать его в день смены дат. Я назову его "Маккензи". Кто-нибудь возражает?

12 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ну? — нетерпеливо спросил Гедимин, глядя на свои чертежи и наметки. Их держал в руках Масанг Юнь; он перебирал бумаги уже три минуты, и его лицо оставалось неподвижным и бесстрастным.

— Не моя специализация, — отозвался Масанг, ссыпая листки в непрозрачный пакет и скрепляя его края круглой печатью из лёгкоплавкого фрила. — Я передам эти записи Ведомству. Если оно одобрит ваши планы, вы узнаете. А я хочу отдать вам некоторые вещи. Судя по всему, они вам необходимы.

Он положил на край верстака новый ежедневник, а на него — запаянное в герметичную упаковку "универсальное перо Макдьюи". Гедимин растерянно мигнул.

— Надлежащее оборудование, — Масанг щёлкнул ногтем по обложке ежедневника. — Вам пригодится.

Повисло молчание. Хольгер взял перо и рассмотрел его со всех сторон, сравнивая с чертёжными принадлежностями, отложенными на край верстака. Гедимин прикинул про себя, на сколько лет ему хватит нового ежедневника, если он снова не возьмётся за какой-нибудь реактор посреди леса.

— Я полагаю, вы свободны, — сказал Масанг, переглянувшись с патрульным, сопровождающим его; Гедимин ещё не слышал ни слова от этого сармата. — Сейчас восемь утра. Человек Мартинеса ждёт вас на строительной площадке. Найдите себе транспорт. Мне туда не по пути.

Гедимин мигнул, озадаченно переглянулся с Хольгером, — этой секунды Масангу и его охраннику хватило, чтобы выйти на лестницу. Инженер покосился на закрывающуюся дверь, повернулся к Хольгеру и Иджесу и радостно усмехнулся.

— Станция! — выдохнул он, прижимая сжатый кулак к груди. Хольгер отвёл взгляд, пряча усмешку.

— Ну так идём, чего встали?! — Иджес застегнул верхний комбинезон и поднялся со стула. Гедимин, машинально проверив наличие инструментов и дозиметра, направился к двери. Было восемь утра; в попутном транспорте на северной дороге не должно было быть недостатка.

...Многоосный тягач волок за собой три платформы, прикрытые защитным полем. Сквозь купол, блестящий в лучах фонарей среди клубящейся снежной пыли, можно было разглядеть строительные модули из фрилита и армофрила — множество трёхметровых модулей, составленных один в другой. Гедимин стоял на краю платформы, откинувшись назад, — свободная кромка была узкой, только-только хватало места поставить ступню, бортиков не было. Фонари встречались редко; снежная пыль, поднятая бураном, клубилась над ними, превращая световые точки в огромные размытые шары.

— Это для станции? — крикнул Иджес, толкнув Гедимина в плечо. Сармат хлопнул по защитному куполу и кивнул.

— Модули для главного корпуса! — крикнул он в ответ. Вся дорога гудела, как провод, вибрирующий на ветру. За тягачом с тремя платформами шла целая вереница. Когда Гедимин выбирался с завода, на Грузовом аэродроме стоял полупустой барк со стройматериалами; по расчётам сармата, транспорт должны были уже разгрузить, и где-то у стен завода сейчас выезжал на северную дорогу последний тягач.

Транспорт замедлил ход и протяжно загудел, свет впереди стал ярче и вытянулся параллельно земле, — из сверкающего облака проступили предупреждающие знаки на ограде и фонари над ней. Вдоль ограждения копошились роботы-уборщики, прокладывая колеи в свежевыпавшем снеге. Из-за ограды почти непрерывно вылетали снежные брикеты — результат расчистки стройплощадки. Роботы сгребали их и оттаскивали на опушку леса; там уже выстроилась неровная стена полуметровой высоты. Едва заметно усмехнувшись, Гедимин отвернулся от снежного вала и поднял взгляд на столбы света, поднявшиеся над площадкой. Металлические конструкции таяли в буране, но фонари на них горели ярко.

Транспорт остановился и издал короткий громкий гудок. Гедимин спрыгнул с платформы на разъезженную обочину и жестом позвал за собой Иджеса и Хольгера. Тягач остановился у блокпоста; рядом в ограждении был ещё один проход, более узкий, с прикрытой раздвижной дверью и предостерегающими надписями на ней.

— Где здесь люди Мартинеса? — спросил Гедимин у сармата-дежурного в боевом комбинезоне — разновидности бронежилета с парой пневмоприводов и встроенными станнерами. Сармат хмыкнул.

— Здесь везде люди Мартинеса! Инженер?

— Да. Все мы, — Гедимин указал на Хольгера и Иджеса. Патрульный бросил несколько слов "Рузвельту", вставшему на проходе, и взял со стойки микрофон.

— Внимание! — громкая связь на стройплощадке оказалась действительно громкой, и Гедимин даже сощурился — звук неожиданно ударил по ушам. — Кто вызывал инженеров?

Из-за глайдера, медленно вползающего на территорию, послышался неразборчивый возглас. Несколько силуэтов зашевелились среди светящихся пятен, колышущихся теней и вихрей бурана. Один из них вынырнул из-за глайдера и неожиданно быстро оказался рядом с сарматами.

— Инженеры? Мистер Кет? — человек в меховом комбинезоне направил считыватель Гедимину в лицо. — Мы не ждали вас так рано. Впрочем, так даже лучше. Можете приступать к работе. Завтра придёте к шести. Смена — с шести до семи, с двенадцати до часу — обеденный перерыв.

Быстро проговорив всё это, человек потыкал в экран миниатюрного плоского смарта и жестом позвал сарматов за собой. Сбоку от Гедимина протяжно загудел тягач, проползающий через широкий проём. Ещё один силуэт в светлом комбинезоне вынырнул из снежного вихря, перешагнул через манипулятор робота-уборщика и остановился, глядя на пришельцев.

— Принимайте пополнение, мистер Цкау, — сказал человек, на минуту замедлив шаг. — Те самые сарматы. Введите их в курс дела.

При упоминании "фамилии" сармата Гедимин едва заметно вздрогнул — "Из Цкау? Кронион?!" — но тут же опомнился. Перед ним стоял рослый краснокожий eateaske, без единого признака мутации — скорее он был похож на венерианца. Он смотрел на сарматов с волнением и любопытством, серые глаза сильно расширились, канюшон с отстёгнутым респиратором небрежно свисал с плеча. Гедимин слегка усмехнулся и протянул руку.

— Инженер-атомщик? — приезжий кивнул на нашивки на груди сармата, сдёрнул перчатку и неожиданно крепко пожал протянутую ладонь. — Значит, коллеги. Я — Константин Цкау. Это здорово — ещё один атомщик на площадке. Знаешь, что нас тут всего двое?

Гедимин мигнул.

— На одного больше, чем я думал, — пробормотал он и тут же смутился. — Ты откуда?

— Издалека, — усмехнулся Константин, разглядывая сарматов с нескрываемым любопытством. — Территории Севера.

Иджес хмыкнул, недоверчиво глядя на него.

— Северянин? А с виду — венерианец. Разве на Севере не холодно?

Теперь хмыкнул Константин.

— Африканские территории, eateske. Не весь Север покрыт снегом.

Хольгер недовольно покосился на Иджеса и исподтишка ткнул его в плечо.

— Никто не учит географию! Боюсь, что для многих здесь Север — страна вечной зимы и ездовых медвед...

Он осёкся и замер, глядя чуть выше плеча Константина. Гедимин проследил за его взглядом и увидел громоздкую, чуть сутулую фигуру в оранжевом комбинезоне с нашивками строителя-монтажника. Сармат стоял, слегка пригнувшись и поставив торчком округлые уши, сильно смещённые к макушке; его лицо было вытянуто вперёд, — широкая лобастая морда на толстой шее. Константин усмехнулся.

— Бьорк Гварза, старший машинист главного крана, — он указал на высокую стрелу в цепочках огней, возносящуюся над огромным защитным куполом в центре площадки. — Лучше на нём не ездить.

Бьорк ухмыльнулся, показав крупные клыки, и попытался выпрямиться. Даже сутулясь, он оставался выше Гедимина почти на полголовы. Почти секунду два сармата внимательно разглядывали друг друга.

— Easti? — спросил Гедимин, протягивая руку "медведю". Тот изумлённо мигнул. Его ладонь, по виду и ощущениям, в самом деле напоминала грубую толстокожую лапу, даром что когти были спилены под корень.

— Знаешь про eatzta? Знал кого-то? — отрывисто спросил он.

— Кронион Гварза. Кот. Медик, — кивнул Гедимин. — Он сейчас в Цкау? Видели его?

— Кронион, — кивнул Бьорк. — Знаю. Хороший врач. На чём ты приехал?

— Бьорк, — предостерегающе поднял руку Константин.

— На тягаче с фрилитовыми модулями, — Гедимин махнул рукой влево. — Видишь его? Отцепляет платформы.

Бьорк шумно выдохнул и развернулся к Константину.

— Пойду. Айзек, идём.

Гедимин мигнул — только сейчас он заметил третьего сармата, с ультразвуковым детектором, закреплённым на плече, и длинным рубчатым шрамом через скулу и вдавленную переносицу. Сармат посмотрел на Гедимина и смущённо улыбнулся.

— Пойду проверять. Хорошей работы! — он на секунду вскинул руку с растопыренными пальцами и почти бегом кинулся вслед за Бьорком. Гедимин успел заметить только две вещи — отсутствие браслета с надписью "Порт-Радий" на запястье Айзека и номер на его груди — "Нова-11-10".

— Знаешь Айзека? — слегка удивился Константин. — Хороший дефектоско... Эй! Куда?!

Он перехватил Гедимина на полпути к отцепленным платформам и рывком развернул его к себе лицом. Иджес и Хольгер подошли на две секунды позже — они двигались не так проворно.

— Проверять, — отозвался инженер, с удивлением глядя на северянина. — Ты не пойдёшь?

— Нет надобности, — усмехнулся Константин. — Пойдём смотреть главный корпус.

Номер "Новы" был и на его комбинезоне, и, как вспомнил Гедимин, немного покопавшись в памяти, на комбинезоне Бьорка. "Видимо, "Вестингауз" собирает всех в один барак," — усмехнулся он про себя. "Всех атомщиков. Определённо, это удобно."

Главный корпус — точнее, его фундамент с незначительными фрагментами стен — был полностью убран под защитное поле с несколькими оставленными в нём проёмами — переносными арками для проезда тяжёлого транспорта. В отдалении, повернувшись к главному корпусу трансформаторной частью, стоял передвижной дизель-генератор, под полем, между двух шестиметровых стен, усиленных решётчатой опалубкой, — массивный "сивертсен" на колёсной платформе. У сооружения, которое должно было вместить в себя машинный зал, ещё не было даже шестиметровых стен, — только полуразобранные перекрытия первого этажа и груда разнородных деталей крепления и опалубки, над которой собрались рабочие. Гедимин увидел вспышки лучевой сварки и развернулся к машинному залу, но Константин, не останавливаясь, прошёл мимо.

В широком проёме между двумя рядами шестиметровых стен неподвижно стоял на рельсах огромный кран, освещённый по всей высоте; Гедимин сощурился на кабину — сквозь буран и блики на защитном куполе трудно было что-нибудь разглядеть. Внутри было пусто. Единственный сармат, похожий на крановщика, стоял у подножия и разглядывал что-то на рельсах. "Бьорк не пришёл," — отметил про себя Гедимин. "Проверяет модули?"

Ещё полсотни метров вдоль стены в рост сармата — сюда успели привезти и установить один ряд стандартных блоков — и Константин резко развернулся и остановился. Гедимин хотел спросить, в чём дело, но его взгляд упал на массивные округлые сооружения в стальной опалубке. Здание было разделено на две части; сарматы стояли у его дальнего торца, и конструкции, которые увидел Гедимин, занимали почти всё пространство по ширине. Он едва заметно вздрогнул — вживую он ещё ни разу такого не видел, но, тем не менее, опалубка выглядела очень знакомо.

— Это они? — полуутвердительно спросил он. Константин широко ухмыльнулся и достал из кармана смарт.

— Именно. Два, водо-водяные, типовой проект для промышленных городов.

Он сказал ещё несколько фраз, но Гедимин пропустил их мимо ушей. Его взгляд остановился на опалубке. Сейчас это ещё нельзя было назвать ни реакторами, ни гермооболочкой... даже зданием это практически не было, но сармат смотрел на него и чувствовал, как учащённо бьётся сердце.

— Там нет рабочих, — сказал он. — Почему?

— Нехватка специалистов, — ответил Константин, возясь со смартом. — Моя бригада слишком мала. Теперь, когда ты здесь... Вот, готово. Я сбросил тебе проект станции. Текущее состояние тоже там, можешь посмотреть, пока не собрались монтажники.

Гедимин рассеянно кивнул и огляделся по сторонам. Лезть на опалубку было глупо; пустой "стакан" гермооболочки, надстроенный едва ли на полтора метра, внутри ничего интересного не содержал. "Кран," — сармат запрокинул голову, присматриваясь к высоте стрелы. "Оттуда видно лучше."

— Бьорк! Возьмёшь меня наверх?

Мутант стоял у крана, негромко переговаривался с другим рабочим, на Гедимина, вынырнувшего из проёма между двумя будущими энергоблоками, оглянулся удивлённо.

— Наверх? Да иди, вот платформа, — он кивнул на открытый внешний подъёмник, закреплённый на тросах, громко свистнул в два пальца и вошёл в открывшуюся шахту внутри опоры — более надёжный, закрытый подъёмник был там. Кран загудел, платформа под ногами Гедимина качнулась, и сармат взялся за белый трос, натянутый вместо ограждения, и огляделся по сторонам.

Платформа поднималась быстро, так, что перехватывало дыхание; почти у самой кабины она остановилась и повисла, слегка покачиваясь на тросах. Разомкнутый купол защитного поля остался внизу, в постоянно изменяющий ширину и форму разрыв сыпалась снежная пыль. Вдоль края неба, над лесом, уже протянулись параллельные светло-синие полосы, внизу заметно посветлело, но огни ещё не гасли. Гедимин скинул капюшон и посмотрел вниз, чувствуя, как кровь быстро теплеет и ускоряет своё движение — так, что дрожь бежит по телу и передаётся неустойчивому подъёмнику.

Главный корпус, разделённый надвое продольным "разрезом", лежал внизу, реакторами на восток, длинным машинным залом — на запад; он был полностью открыт — широкие проёмы пропускали любой транспорт, перекрытия были достаточно прочными, чтобы выдержать проезжающий тягач с полной загрузкой. На востоке, на западе, на юге, — везде горели фонари, и гудели механизмы. К востоку от реакторов, в полусотне метров от него, начинались широкие круги, выстроенные из вертикальных опор. Туда согнали несколько кранов и погрузчиков. Гедимин потянул за трос, вместе с платформой перебираясь на восточную сторону, и наклонился над площадкой, заглядывая в реакторный зал. Рабочих там не было; фонари погасили из экономии, но утреннего света было достаточно. Гедимин задумчиво разглядывал стены, опалубку и перекрытия, слегка усмехался, и его глаза горели всё ярче. Наконец, решительно кивнув, он повернулся к кабине и протяжно свистнул.

— Майна!..

...Константин стоял у стены, глядя на спускающийся подъёмник с недоумением и тревогой. Гедимин спрыгнул на землю; платформа снова закачалась, но небрежный рывок остановил её. Сармат выпустил трос и шагнул к Константину.

— Дай мне двадцать сарматов и подъёмник. Буду работать, — он кивнул на реакторы. Северянин изумлённо замигал.

— Ты видел план? Знаешь, что делать?

— Знал ещё два года назад, — отозвался Гедимин, на ощупь закрепляя на предплечье ремонтную перчатку и проверяя, куда развернуты излучатели "арктуса".

— Сорок монтажников и гусеничный кран, — сказал Константин, пристально глядя на него.

Гедимин кивнул, глядя поверх его плеча на западную стену реакторного зала. Её построили первой, чтобы дать дополнительную опору главному крану; там, где он сейчас стоял, и где были проложены его рельсы, в конце концов должны были поставить деаэраторы и выделить помещение для дежурных инженеров. "Рядом с реакторами," — едва заметно усмехнулся Гедимин. "Когда они будут готовы." Он вспомнил штабеля больших ящиков к востоку от фундамента и несколько неразгруженных платформ, прикрытых белым скирлином с символами "Вестингауза". Из машинного зала быстро выбирались сарматы; ещё одна группа подходила с юга. Константин, убрав смарт в карман, отступил к стене и молча смотрел на прибывающих монтажников и на Гедимина, пересчитывающего их и дожидающегося, пока все бригады соберутся. Из-за крана выбрался Айзек, удивлённо посмотрел на всех, хотел что-то сказать, но Константин жестом остановил его.

— Не хватит сорока — звони диспетчеру, — сказал северянин. — Требуй рабочих, технику, материалы. Наш участок — в приоритете. Можешь командовать. Пока станция не построена, главные здесь — мы.

Гедимин снова кивнул, придирчиво разглядывая монтажников. Кого-то из них он видел, когда строили кассетный цех; в рабочее время никто не носил украшений, но некоторые на взгляд инженера ответили радостным хмыканьем, — у них определённо сохранились памятные значки в форме твэла. Гедимин сдержанно усмехнулся.

— Реакторный зал, — медленно и чётко проговорил он, глядя на рабочих. — Сегодня начнём с него.

...Тягач на пустой платформе вывозил рабочих со станции; над стройплощадкой почти уже погасли фонари, на стреле крана оставили сигнальный свет для пролетающих мимо ночных глайдеров. Огни вдоль просеки горели вполсилы, длинный перегон от станции до машиностроительного завода освещали только фары. Гедимин сидел на платформе, глядя прямо перед собой немигающими глазами; вместо деревьев, сливающихся в чёрную полосу вдоль обочины, и чужих спин, заслоняющих обзор, он видел реакторный зал и пустые "стаканы" гермооболочек. Они выстраивались в поле зрения объёмным чертежом: готовые конструкции — сплошными линиями, несуществующие девяносто процентов — мигающим пунктиром. "Здесь остановились," — мысленно провёл красную черту сармат. "Отсюда начнём завтра. Не торопиться. Время ещё есть. Реактор привезут нескоро."

Кто-то тронул его за плечо, и Гедимин растерянно мигнул, глядя на подсевшего к нему Хольгера. С другого бока к нему привалилось что-то тёплое, расслабленное; сармат скосил глаз и увидел Иджеса. Механик уронил голову ему на плечо и прикрыл глаза.

— Забегался, — хмыкнул Хольгер, переложив руку Иджеса с платформы, из-под чужих ног, на его живот. — А ты как? Весь день тебя не видел?

Гедимин удивлённо мигнул. Усталости он не чувствовал — сердце билось ровно и размеренно, разве что немного чаще обычного; мозг работал чётко, единственное, что ощущалось, — странная дрожь в ногах. "Это кран," — подумал сармат. "Платформа болтается. Надо будет закрепить."

— Куда вас поставили? — спросил он, пытаясь вспомнить, где и когда расстался с Иджесом и Хольгером. Память сбоила; всё, что в ней осталось от длинного дня, — конструкции реакторного зала, частично собранные, частично прикрытые тентом и защитным полем и ждущие своей очереди, хлипкий подъёмник на главном кране, много опалубки, резкий запах окалины и испаряющегося фрила.

— Я работаю на сольвентной базе, — сказал Хольгер, чему-то усмехнувшись. — Будет очищать стоки. Иджеса перевели на градирни, к Торквату. А что у вас на реакторах?

Гедимин мигнул. Ему было не по себе — то ли он о чём-то забыл, то ли сделал что-то не так...

— Работаем, — он пожал плечами. — Дали хороших монтажников. То, что наверху, выглядит неплохо. А трубопроводы я ещё не смотрел. Надо будет найти время... Так когда тебя забрали на эту... базу? Не помню. Я был тогда на кране? Эти реакторы... Увлёкся немного, наверное.

С каждым словом смущение становилось сильнее, и в конце концов сармат уткнулся взглядом в платформу. "Так и есть. Увидел реакторы и провалился. Гедимин, ты идиот," — сердито сощурился он. Хольгер хмыкнул и прижал ладонь к его груди, поверх нашивок.

— Не надо, Гедимин. Я понимаю. Реакторы! — он усмехнулся; его глаза слегка светились красным, и непохоже было, чтобы он расстраивался или был обижен. — У тебя глаза горят ярче прожекторов. Занимайся своей работой, для нас там хватит своей. Наговориться мы всегда успеем. Эй, Иджес! Завод!

— А? — сонный механик растерянно огляделся по сторонам. Тягач замедлил ход. Впереди на ярко освещённой ограде виднелись чёрно-жёлтые трилистники радиационной опасности — транспорт подходил к заводу "Вестингауза".

... — На озеро, и никаких самок. Атомщику надо охладить мозги, — Линкен ухмыльнулся.

Гедимин кивнул и затолкал пустой контейнер из-под Би-плазмы в мусорный ящик, вполглаза следя за очередью в пищеблок. Где-то у окошка раздачи застрял Хольгер.

— Я вот думаю, — протянул Иджес, щурясь на ближайшую стену. — Первый водосборник в градирне. Градусов сто — сто пять, иногда больше. Башня открытая, мощный паровой поток снизу вверх... Неплохая общественная купальня, как по-твоему?

Он посмотрел на Гедимина. Тот растерянно хмыкнул.

— Купальня внутри градирни? Думаешь, они для этого?

— Гедимин! — послышалось из-за плеча Линкена. Взрывник, удивлённо мигнув, слегка отодвинулся. Рядом стоял Константин.

— Первый вечер в Ураниум-Сити, — смущённо усмехнулся он. — Как тут принято проводить время?

Сарматы переглянулись. Гедимин заметил краем глаза, что у противоположной стены маячат ещё двое приезжих — Бьорк и почти незаметный рядом с ним Айзек, и что у Айзека в карманах эхолокатор и батареи к нему.

— Да по-разному, — пожал плечами Иджес. — Стадион, полоса препятствий, озеро... Можно погонять корабли — по воздуху и под водой. Или поваляться в снегу в мусорном овраге.

— Интересно, — едва заметно усмехнулся северянин. — Вы уже собрались куда-то? Возьмёте с собой?

Гедимин мигнул.

— Если хочешь. Мы пойдём купаться. Подо льдом, — пояснил он, вспоминая, что читал в письмах Крониона о посёлке Цкау и его окрестностях.

— Подо льдом? — северянин слегка удивился, но тут же кивнул. — Идёт. Я с вами.

— Бьорк тоже с нами? — спросил Гедимин, покосившись на дальнюю стену. Константин закивал и жестом позвал сарматов к себе.

Айзек подошёл первым, застенчиво посмотрел на Гедимина и вскинул руку в приветственном жесте. Бьорк встал чуть поодаль, глядя исподлобья.

— Будут подлёдные купания, — сказал им Константин, кивнув на инженеров. — Местный обычай. Я с ними. Вы?

Айзек едва заметно вздрогнул и провёл пальцем по располосованной скуле.

— Я, пожалуй, накупался, — пробормотал он, виновато покосившись на Гедимина. — Не пойду.

— Я иду, — буркнул Бьорк. — Там есть где согреться?

Иджес ухмыльнулся.

— Всё есть. Мы устроили в общественной душевой парилку. Тепло, как на Венере. Айзек, ты там можешь посидеть. Под лёд тебя не потащат.

— Парилка? — Бьорк посмотрел на него с интересом. — Кто устроил? Сильно переделали?

— По дороге расскажу, — махнул рукой Иджес. — Нам её ещё греть. Жаль, Хас уже спать ушёл, там без него всё выстудят...

Сарматы выбрались из барака, разминувшись в коридоре с группой незнакомых поселенцев с номерами "Новы". Гедимин покосился на них и удивлённо хмыкнул.

— Константин, а что ты не в своей бригаде? Вас тут много...

Северянин качнул головой. Он шёл рядом с Гедимином, незаметно оттеснив Иджеса; впрочем, механик не возражал, — он что-то оживлённо рассказывал Бьорку, а тот фыркал и ухмылялся во всю пасть.

— В бригаду я всегда успею. Хочу узнать вас получше. Мы теперь работаем вместе. Особенно с тобой. А я тебя не знаю.

Гедимин пожал плечами.

— Знать особо нечего. Это моя первая станция... А ты работал раньше? Где учился? В Канске?

Северянин усмехнулся и покачал головой.

— Работал... Я немного раньше начал. Сейчас Канск неохотно берёт студентов. Говорят, Лос-Аламос тоже. Как ты в него пробился?

...На берегу захрустели кусты; на освещённую полосу льда спустился сармат и остановился, глядя под ноги. Пятно утоптанного снега два на два метра полностью занимал чертёж. Гедимин провёл линию по ближнему краю, покосился на озадаченного сармата на берегу, жестом попросил не наступать и повернулся к Константину. Тот молча стоял на краю расчерченной площадки и немигающим взглядом смотрел на чертёж, изредка заглядывая в смарт и что-то поправляя на экране.

— Запустить не удалось, — хмуро сказал Гедимин, отвернувшись от чертежа. — Не знаю, был ли он рабочим.

Константин рассеянно кивнул, выключил смарт, прошёл вдоль площадки и повернулся к Гедимину.

— "Звёздный кондор", да? Сам доработал? И почти построил?! Надо же... Трудно поверить.

Он обошёл реактор по кругу.

— Вот эта схема... у тебя что, остались наметки? После захвата, после всего... Где ты их хранил? Я не видел, чтобы ты доставал смарт... или ещё что-то. Ты что, помнишь всё? В таких подробностях?!

Гедимин мигнул.

— Это мой реактор, — буркнул он. — Кому ещё его помнить?!

Константин недоверчиво покачал головой.

— Ты странный даже для атомщика, — ухмыльнулся он. — Я никогда не затевал таких... проектов. Ты думал, что тебя за это могут... ну, например, расстрелять?

Трое сарматов на берегу до этой фразы хмыкали и пересмеивались вполголоса, но тут один из них не выдержал и громко фыркнул, тут же получив локтём по рёбрам от соседа.

— Эй, теск, ты о чём?! Атомщик на расстрел ходит, как на работу! — сказал он, ухмыляясь всем перекошенным лицом. — И задрал весь Ураниум чертежами реакторов. Да от него уже еноты разбегаются, когда он в лес заходит!

Гедимин недовольно сощурился.

— Не обращай внимания, — Константин тронул его за плечо. — У марсиан нелепые шутки. С тобой действительно интересно. И я хочу узнать ещё. Я раньше начал... но, кажется, ты больше успел.

Инженер пристально посмотрел ему в глаза — северянин был серьёзен.

— Тогда слушай, — он пожал плечами. — Надоест — скажешь. Мне нравятся ядерные технологии. Даже если они устарели на полтораста лет. И я хочу достроить и запустить свой реактор.

Константин кивнул.

— Значит, это будет сделано. Теперь, если ты не против, продолжим. Ты говорил о ртутном охлаждении первого контура. Почему ты от него отказался?

16 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ещё раз?

Двое сарматов, кивнув друг другу, снова поставили локти на край разгруженного прицепа. Мышцы предплечья Гедимина уже ныли от напряжения, но рука Бьорка стояла неподвижно, не отклоняясь от вертикали ни на миллиметр. Затем его пальцы слегка сжались (кулак Гедимина полностью уместился в когтистой лапе), и сцепленные руки задрожали, медленно, но неуклонно приближаясь к металлической платформе. Гедимин напряг предплечье, на секунду задержав движение, но ещё одно плавное нажатие отклонило его руку на сорок пять градусов, а в следующее мгновение припечатало к прицепу.

— Хватит, — буркнул инженер, потирая ноющее предплечье. "Правая рука! Гедимин, ты идиот," — запоздало мелькнуло в мозгу. Сармат пошевелил онемевшими пальцами — в запале не заметил, как пережали сосуды на ладони, замедлив кровообращение. Бьорк молча надел перчатку, исподлобья глядя на инженеров.

— Теперь доволен? — спросил Гедимин у притихшего Иджеса. — Экспериментатор...

Механик виновато хмыкнул.

— Это ещё ничего не значит, — сказал он, глядя в землю. — У Бьорка сильные руки, и только. Это не значит, что он сильнее тебя. Если бы вы боролись по-настоящему...

Гедимин сузил глаза.

— Я боролся с Кронионом. У него были слабые руки, — он вспомнил меткие пинки и тычки "кота" по болевым точкам, представил те же удары, нанесённые "медведем", и поморщился. — Дерись с кем хочешь. Без меня.

— Я не буду бороться, — тяжело качнул головой Бьорк, выходя из-за прицепа. — Не умею. Убивать умею.

— Мы знаем, — Константин похлопал его по локтю. — Ну что, атомщики, по местам? Рабочие уже семь минут как на площадке.

— А то они детёныши мартышек, сами не найдут, чем заняться, — фыркнул Иджес, нехотя отходя от прицепа и сгоняя робота-уборщика с обледеневшей колеи. — Ладно, до вечера!

Гедимин, Константин и Бьорк свернули к главному корпусу. Его стены — не считая оставленных для проезда отверстий — поднялись на шесть метров, и снизу заглянуть уже не получалось — ни в машинный зал, ни в гермооболочку.

— Ты не слишком разогнался? — спросил Константин, запрокинув голову, чтобы разглядеть верхнюю часть опалубки. Бригада Гедимина уже собралась там; между блоками поставили кран, Айзек стоял внизу, командуя разгрузкой крытой платформы.

— Проверил? — спросил Гедимин, подойдя к платформе и откинув брезент. Строительные блоки выглядели не совсем обычно; присмотревшись, сармат понял, что они сделаны из стеклянистого фрила — какой-то разновидности рилкара, незнакомой ему.

— Как мог, — кивнул Айзек. — Разве что не давал Бьорку. А было бы интересно, сломает или нет.

Гедимин хмыкнул.

— Это лишнее.

Он заглянул в проём, оставленный в стене реакторного зала, и довольно кивнул, — сквозь решётчатую опалубку были видны каналы, оставленные для трубопроводов, и их количество и расположение соответствовало чертежам. Кран, поставленный между двумя будущими энергоблоками, подавал наверх арматуру. Сегодня он был развёрнут к первому блоку; второй ждал своей очереди.

"Два моих роста," — отметил про себя Гедимин, отследив верхнюю кромку опалубки. "Ничего не видно снизу. Придётся лезть наверх..."

С подъёмником главного крана он уже управлялся не глядя; закреплённая платформа больше не качалась под ногами. Несколько секунд — и Гедимин уже смотрел на реакторный зал из-под стрелы. Сегодня её опустили ниже обычного — Бьорк носил модули для машинного зала. Инженер краем уха слышал, как перекликаются рабочие, и как пищит в кабине крана координатор. "Ничего, дело идёт," — одобрительно подумал он, глядя на реакторный зал. "Скоро Бьорк понадобится."

Он попытался заглянуть за опалубку, но ничего не вышло — подъёмник висел слишком низко. Что-то в конструкциях, проступающих за решёткой, не нравилось сармату. "Всё-таки поспешили," — подумал он, подтягиваясь на руках и перебираясь с тесной платформы на стрелу крана. "Кажется, перекашивает. Надо было дать устояться, эти новодельные блоки, похоже, только с конвейера, ещё пластичные..."

Внутри стрелы он мог стоять, выпрямившись во весь рост и придерживаясь руками за стальные балки. С края было хорошо видно содержимое "стакана" диаметром сорок шесть метров — по полметра на опалубку, дальше — аккуратно, почти без швов, сваренные блоки внешней защиты. "Так и есть. Уходит. Сегодня ничего трогать нельзя," — недовольно сощурился Гедимин, заглядывая внутрь. До конструкций, которые должны были защищать реактор, было ещё далеко, слегка перекосило внешнюю часть ловушки расплава, и даже вспомогательным насосам это не должно было помешать, но сармату было не по себе. Он протяжно свистнул, глядя на рабочих, спускающихся в "стакан", и показал запрещающий жест.

Пора было возвращаться и объяснять всё на месте, но Гедимин медлил. Стрела повисла над первым энергоблоком; заглядывать во второй было очень неудобно, но сармат подозревал, что и там что-то пропустил. Он выбрался из решётчатого жёлоба и встал на продольную балку, придерживаясь одной рукой за поперечную. "Нет, тут порядок. Значит, прислали сырые блоки. Ладно, будем работать с тем, что есть..."

Он не успел даже понять, что случилось, — острая боль обожгла предплечье, и ладонь онемела. Сармат извернулся, пытаясь ухватиться второй рукой, но стальная балка уже просвистела мимо. Прямо на него, стремительно приближаясь, мчался край опалубки со всеми острыми зубцами арматуры. "Нанижет," — сармат свернулся клубком, стараясь не подставить ничего под стальные прутья. "Ha-asu..."

Он успел оттолкнуться от края, перевернуться на лету и мягко упасть на четыре конечности, но первый удар, подбросивший его в воздух, лишил его способности дышать. Он опрокинулся набок и скорчился, прижимая ладонь к правому боку. Лёгкие горели, рёбра при каждой попытке вдохнуть взрывались болью. Что-то липкое капнуло сверху; на полу реакторного зала появилось чёрное маслянистое пятно. Гедимин приподнялся, посмотрел наверх, — кровь осталась не только на арматуре, тёмно-красные потёки размазались по внешней части реакторной оболочки. Сармат стиснул зубы и попытался подняться. "Вытереть..."

— Немедленно медика к первому энергоблоку! — громко и чётко проговорили над его головой. — Падение с высоты, рваная рана, повреждение грудной клетки!

Голос Константина прозвучал в почти полной тишине — Гедимин неожиданно обнаружил, что шипение и треск раскалённого металла утихли вместе с гулом механизмов.

— Бьорк, сиди там! — крикнул Константин. — И вы тоже! Он жив, нужен только медик!

— Блок-ки, — прохрипел Гедимин, цепляясь за арматуру. Ему всё-таки удалось выпрямиться. Правая половина груди отчаянно болела, дышать было тяжело. Острый конец стальной балки распорол два комбинезона, кожу и мышцы на боку, зацепив подмышку и плечо; рука слушалась кое-как, норовя задрожать от судороги и обмякнуть. Сармат прислонился к окровавленной решётке и посмотрел на Константина.

— Надо остановить работы. Блоки деформируются. Усадка неравномерна. Мягкий материал, — проговорил он, стараясь не хрипеть и не складываться пополам от кашля — при резких вдохах грудь болела ещё сильнее. Константин, резко развернувшись к нему, ошеломлённо мигнул.

— Мягкий? Деформация?! Т-твою мать, так вот что это было...

— Я проверял блоки! — вскрикнул Айзек. Откуда он взялся, Гедимин так и не понял, — но он уже стоял рядом, расширенными глазами глядя на раненого и судорожно прижимая к груди дефектоскоп.

— В них не было дефектов! Я ничего не увидел...

— И не мог, — резко мотнул головой Константин; его серые глаза быстро чернели. — Так и есть. Их привезли прямо с конвейера. Новая технология, всё бегом-бегом... Мать твоя колба! И что делать?!

— Ждать, — выдохнул Гедимин, сузившимися глазами глядя на стену реакторного зала. "Был перерыв между укладкой модулей. Нижние ряды успели затвердеть. Поэтому сразу не заметили..."

— Три дня. Может, пять, — сармат дотянулся до тёмных потёков на стене и попытался стереть их. Константин перехватил его руку.

— Некогда ждать. Не впишемся в план. Как избежать деформации? Усилить опалубку? Дополнительные распорки?

"Усилить?" — Гедимин задумчиво сощурился. Боль отступала быстро, но правая половина тела, начиная с руки, налилась какой-то странной тяжестью, будто мышцы потеряли форму и понемногу сползали с костей. "Это возможно. Надо проверить..."

— Я знаю, что делать, — он протянул руку к стене и провёл пальцем по размазанному кровавому пятну. — Так опалубка выглядит сейчас. Если здесь и здесь добавить...

Его шатнуло в сторону, и он, в последний раз попытавшись зацепиться за стальную перекладину, сполз по решётке. Константин над его головой вполголоса помянул колбы и пробирки.

— Плохо видно, — пробормотал Гедимин, виновато щурясь на сгущающийся вокруг туман. Зрительные центры вроде работали, и с глазами всё было в порядке, — но силуэт Константина, стрела крана над ним и дальняя стена реакторного зала стали невероятно чёткими, будто подсвеченными, а всё вокруг мерцало и расплывалось. Горячее и липкое стекало по правому боку, щекотало живот.

— Я дебил, — выдохнул Константин, опускаясь на пол зала рядом с упавшим. Тот почувствовал чужую ладонь под затылком и дёрнулся в сторону, но его держали крепко.

— Сиди тихо, жди медика! — прошептал северянин ему в ухо. — Опалубка подождёт. Ну на кой стержень ты вообще полез на этот кран?!

Гедимин не удержался от смешка, и бок заболел с новой силой. "Глупо вышло," — он прижал ладонь к распоротому комбинезону и наклонился вперёд, надеясь, что так туман и досадная слабость отступят. "Надо подумать о страховке. Следующий полёт может кончиться хуже. Надеюсь, в госпиталь не утащат. Некогда там сидеть. Здесь станция..."

18 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Константин Цкау? Одного Константина из Цкау я знаю, но всё, что ты тут рассказал, для меня такая же новость, как для тебя. Даже не знаю, удивляться или нет. С одной стороны, я понятия не имел, чем он занимается. С другой — для северян это обычное дело. Они скрытные, как атмосфера Венеры. Значит, он физик-ядерщик? Не знаю, как ваш Фюльбер на него вышел. Как ты обратил на себя внимание, понятно любой мартышке, но Константин... Он обращался однажды ко мне с тяжёлым переломом кисти, но лучевых ожогов я у него не замечал."

Гедимин еле слышно хмыкнул и спустился на абзац ниже. Ответ от Крониона пришёл быстро, жаль, что полезной информации в нём было мало.

"И Бьорка я тоже знаю. Нет, не все мутанты ходят стаями. Бьорк — одиночка. Не знаю, были у него друзья в Цкау или нет, но к тебе он относится лучше, чем ко многим. Надеюсь, у всех вас хватило ума воздержаться от шуток про водку и балалайку. В Цкау каждый месяц кто-нибудь попадал в госпиталь именно так. Один марсианин дошутился до компрессионного перелома позвоночника. Повезло, что спинной мозг уцелел, не то ему совсем нечем стало бы думать. Ты пишешь мне не из госпиталя, и, кажется, Иджес и Хольгер тоже в порядке, — поздравляю с пройденным тестом на разумность..."

20 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Шов на боку и повреждение плеча?! Бог мой, Гедимин, вы самый удачливый сармат из всех, кого я знаю. Надеюсь, это ранение вывело вас из строя ненадолго (и практически уверен, что, почувствовав себя лучше, вы снова полезли на тот же кран с той же целью). Думаю, нет смысла в очередной раз напоминать вам о технике безопасности, — у вас с ней свои отношения..."

Гедимин недовольно сощурился. "Я соблюдаю технику безопасности. За пять лет ни разу не облучился. Просто забыл, что рука не в порядке."

"То, что вы пишете о блоках, — неприятная новость, и хорошо, что вы так быстро нашли выход. Но я был очень удивлён, когда узнал от вас о таком новшестве в проекте "Вестингауза". Рилкаровые материалы постепенно запускаются в оборот, но "Вестингауз" — одна из компаний, которые придерживаются старых способов всегда, даже если это, на первый взгляд, невыгодно. Так быстро сменить проверенные материалы на неопробованные новые — это очень необычно для них. А сейчас, когда была обнаружена серьёзная проблема, я удивлён, что от использования новых блоков не отказались. Возможно, откажутся, — решения в таких областях принимаются небыстро. Но в чём я уверен, так это в том, что предлагать доработки в конструкции реактора сейчас не стоит. Я бы сказал — в принципе не стоит. "Вестингауз" производит старые проверенные установки и на этом стоит."

Гедимин тихо вздохнул, закрыл смарт и, допив остатки Би-плазмы, бросил контейнер в мусорный бак. Иджес, до того делавший вид, что его тут нет, и молча разглядывавший раскопанный участок трубопровода, развернулся к инженеру и вопросительно посмотрел на него.

— Что, опять мутант?

— Конар, — качнул головой Гедимин. — Удивляется моей живучести.

Иджес хмыкнул.

— И не только он!.. Как рука?

— Сегодня — лучше, — инженер осторожно пощупал подмышку, приподнял правое плечо и недовольно сощурился — тянущая боль прошла по правому боку и отдалась дрожью в пальцах.

— Опять? — выглянувший из-за пустого прицепа Константин сердито фыркнул. — Так у тебя никогда не заживёт.

Он ткнул в клавишу на смарте и показал Гедимину развернувшийся голографический экран с открытым письмом. В правом углу виднелся официальный штамп — послание пришло с материка.

— "Вестингауз" одобрил нашу новую опалубку и изменил график работ. Можешь почитать. Они приняли твои предложения с небольшими поправками. Теперь можем спокойно работать.

Гедимин равнодушно скользнул взглядом по строчкам и недовольно сощурился.

— Мы зря потратили пять дней. Что они всё это время делали с единственным чертежом опалубки?!

Константин изумлённо мигнул.

— Гедимин, ты в себе? Всего пять дней на то, чтобы договориться с "Вестингаузом"? Я думал, пройдёт по меньшей мере полмесяца. Фюльбер, наверное, из кожи вылез, чтобы этого добиться.

Теперь мигнул Гедимин.

— Это — быстро? Вот мартышки...

Короткий, но громкий гудок сообщил, что обеденный перерыв закончился. Константин выключил смарт, надел респиратор и пошёл к главному корпусу.

— Он может работать, но не работает. А я бы работал, но не могу, — сердито пробормотал Гедимин, ощупывая подмышку. Шевелить рукой было можно — в пределах кисти, локтевого сустава, но любое напряжение плеча вызывало очень неприятные ощущения в повреждённых связках. Иджес сочувственно хмыкнул.

— Не пускают в реактор?.. Вот что мне обидно, так это, что меня к вам не взяли. Я бы тоже мог строить реактор! Может быть, даже обогнал бы тебя.

Гедимин мигнул.

— Зачем?

— Ну, как-то надо узнать, кто из нас лучший инженер, — пожал плечами Иджес. — Но если мы строим разные здания, ничего не выйдет. Градирня проще, чем реактор.

— Опять ищешь, с кем померяться? — недовольно сузил глаза Гедимин. — Тебе мало полётов и заплывов?

— Это не то, — отмахнулся Иджес. — Это любая самка умеет. А вот строить реакторы...

Они прошли под аркой, проделанной в защитном поле; Гедимин посмотрел на конусные стены градирен, с каждым днём поднимающиеся всё выше, и едва заметно усмехнулся.

— Твоя башня на севере? Кто работает на юге?

— Мафдет Хепри, — Иджес слегка сощурился и отвёл взгляд — кажется, разговор перестал быть приятным. — Но это ничего не значит. У неё там два хороших сварщика. Я предлагал поделить их поровну, но она отказалась.

Гедимин с трудом скрыл усмешку.

— Мафдет нашла лучших сварщиков. Это значит, что она хороший инженер.

— Нет! — Иджес фыркнул. — Я всё равно обгоню её. Даже если придётся самому взяться за сварку и сделать полработы.

— Смотри, чтобы градирня не обрушилась, — буркнул Гедимин, сворачивая к реакторному залу. "Иджес тоже может работать," — он в досаде сжал пальцы правой руки в кулак и хотел ударить по стене, но вовремя одёрнул себя. "Один я говорю и тыкаю пальцем. Могли бы поставить обычный проектор."

...Осмотрев внутреннюю часть опалубки и одобрительно кивнув, Гедимин жестом сказал рабочим, что до конца дня новых указаний не будет, и через отверстие, оставленное для трубопровода, выбрался из реактора в зал. Сегодня там не на что было смотреть — недостроенный бассейн выдержки прикрыли защитным полем, до вспомогательных механизмов очередь ещё не дошла. Гедимин обернулся к реактору и недовольно сощурился, увидев на гладкой светло-серой стене тёмно-бурые потёки. Их было видно издалека, даже сквозь решётку опалубки, — за последние пять дней стену надстроили далеко вверх, теперь они начинались от середины, но их так и не стёрли.

Гедимин выглянул из реакторного зала и снял с недостроенной стены робота-уборщика, вытирающего пыль и мелкие брызги. Посадив его на решётку, он развернул машину сенсорами к пятнам крови. Робот завертелся на месте и с тихим писком пополз вниз по опалубке. Гедимин перехватил его на полпути и, просунув сквозь решётку, прижал к стене. Механизм бездействовал, только в корпусе что-то попискивало.

— Уран и торий... — Гедимин тяжело вздохнул и опустился на пол, перевернув робота вверх "конечностями". "Каких макак набрали сюда вместо нормальных ремонтников?!"

— Что случилось? — в реакторный зал заглянул Константин. Увидев Гедимина, разбирающего робота-уборщика, он удивлённо мигнул.

— Тебе что, настолько скучно? Побереги руку!

— Этот механизм неисправен, — отозвался инженер, нехотя отрываясь от работы. — Не распознаёт загрязнения. Что-то с сенсорами...

— Стой. На чём ты его проверял? — насторожился Константин. Гедимин, не оборачиваясь, махнул рукой на заляпанную кровью стену. Константин молча взял его за запястье и ногой отодвинул робота подальше. Механизм проворно перевернулся и отбежал в сторону.

— Все уборщики запрограммированы не трогать этот участок. В остальном они исправны, можешь не беспокоиться, — Константин едва заметно усмехнулся. Гедимин вскинулся, изумлённо мигая.

— Зачем?!

— Хорошее напоминание о технике безопасности, — ответил северянин. — О происхождении этих пятен уже ходят истории. А ещё... думаю, это была жертва крови. Убирать её следы — плохая примета.

— Что? — Гедимин изумлённо заглянул ему в глаза — сармат был абсолютно серьёзен. — Какая ещё жертва крови?! Я случайно сорвался с крана...

— Станция приняла жертву, — нараспев проговорил Константин; в его глазах засверкали весёлые искры. — Не спорь. Плохо, что ты был ранен, но хорошо, что обошлось малой кровью. В целом — это был хороший знак для нашей стройки. Не беспокойся, на работоспособность реактора эта унция грязи не повлияет. В конце концов её закроют облицовкой.

...Шов на боку уже почти не напоминал о себе — даже когда Лилит проводила по нему пальцем, разминая мышцы на спине Гедимина.

— Ты спишь, атомщик? — она ткнула пальцем в его подмышку. Сармат приоткрыл один глаз. Ему нравилось лежать так, чувствуя одновременно прохладу ночных сквозняков и жар в мышцах, разогретых разминанием и растиранием.

— Как тебе нравится станция? — спросила Лилит, облокачиваясь на его поясницу и запуская пальцы свободной руки в мышцы на плечах сармата. — Ты мало говоришь в последнее время. Только глаза горят. О такой работе ты мечтал?

— Мне нравится станция, — согласился Гедимин. — Но ещё лучше будет, когда привезут реактор. Досадно, что нам не дали самим собрать его. Хочешь, я поговорю с Фюльбером? Он может перевести тебя к нам.

Лилит хмыкнула.

— Как-нибудь обойдусь, атомщик. Наш цех, по крайней мере, не радиоактивен. Ну, почти.

— На станции ещё чище, — недовольно сощурился Гедимин. — Я же рассказывал...

— Лежи, — самка положила руку ему на загривок, крепче прижимая сармата к матрасу. — Повторять не надо.

14 февраля 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Вчера тающий лёд сползал по склонам, затапливая шоссе; сегодня он снова превратился в твёрдую корку, и её остатки счищали с обочин роботы-уборщики, то и дело оскальзываясь на спусках. Сарматы стояли у дороги, стараясь держаться островков снега — там нога цеплялась за маленькие выступы и не скользила. Глайдеры непрерывной цепью ползли мимо, осторожно, на самой умеренной скорости. На встречной полосе остался только гусеничный транспорт — всё, что могло летать, летело поверх, не соприкасаясь с ненадёжной поверхностью.

— Выдержит две тонны, — сказал Гедимин, потянув в разные стороны тугую плетёную ленту, скреплённую карабином. Хотя даже сквозь двойной комбинезон было видно, как напряглись мышцы на его руках, ни лента, ни карабин никак не отреагировали. Бьорк, заинтересованно хмыкнув, протянул руку к устройству. Константин щёлкнул по металлической детали и криво усмехнулся.

— Вижу, что выдержит. Но — нет. Ни в коем случае. Ясно? — он выразительно посмотрел на Бьорка. — Не пускай его дальше своей кабины. Хоть охрану зови, но чтобы на стреле он не выплясывал. Понял?

— Из кабины ничего не видно, — Гедимин досадливо сощурился и смотал непригодившиеся ремни. — И там и без меня тесно.

— Ну вот и нечего, — отозвался Константин. — Ну что ты рассчитываешь оттуда увидеть? Что из того, что тебе не покажет схема в смарте?! Всё увешано камерами, всё меняется в реальном времени, — чего ты там ещё не видел?!

Гедимин презрительно фыркнул.

— Мне не нужны камеры. Я хочу знать, что происходит. Не хочешь, чтобы я смотрел сверху, — я буду внутри.

— Мать моя пробирка, — выдохнул северянин. — Ты инженер или сварщик?!

Гедимин резко выдохнул и слегка развернул плечо, но тут же вынужден был податься назад — Хольгер крепко взял его за локоть.

— На Севере рабочие вопросы всегда решаются так бурно? — ровным голосом спросил он, втискиваясь между сарматами. За его спиной тяжело вздохнул и что-то пробормотал Константин.

— Пусти, — Гедимин стряхнул его руку. — Я ничего не делал.

Свет прожектора упал на него, на долю секунды ослепив его. Под недовольные возгласы сарматов огни погасли. Сармат в красном комбинезоне выбрался из глайдера на обочине и, пройдя сквозь расступившуюся толпу, остановился перед Гедимином.

— Собирайтесь. Вы и инженер-механик Иджес. Сегодня вы нужны на другом участке. На станцию вернётесь во второй половине дня.

В шестиместном закрытом глайдере было тепло, но вентиляция работала вполсилы, и Гедимин с трудом удержался, чтобы не начать искать неисправность. Масанг сел на последний ряд вместе с одним из сарматов-патрульных; второй сидел рядом с шофёром. Как только глайдер взлетел, Гедимин повернулся к агенту Ведомства.

— Что ещё сломалось?

— Будем надеяться, ничего, — отозвался Масанг. — Вы нужны для проверки оборудования в новых клонариях.

Гедимин мигнул.

— Чтобы проверять клонарий, нужен химик. Почему не взяли Хольгера?

— Там есть химики, — качнул головой сармат. — По их части вопросов нет. Ремонтные бригады настояли, чтобы одну из проверок провели вы.

Гедимин недоверчиво хмыкнул.

— Ремонтники? Почему сами не проверили?

Масанг пожал плечами.

— Следить за работой ремонтных бригад — не моя работа, Гедимин. Моя — устранять проблемы, возникающие перед Ведомством развития. Проведите проверку систем жизнеобеспечения в клонариях. Медицинское оборудование можете не затрагивать.

...Шахтный подъёмник не изменился, разве что стал немного чище, — за ним был закреплён робот-уборщик, и, когда сарматы вышли на ярусе "Бета", он спустился с потолка и начал вытирать за ними пол. Первые десять метров штрека выглядели, как обычный участок шахты, только камень странно блестел в свете неярких ламп вдоль свода. Массивная стальная дверь раздвинулась, пропуская сарматов в оборудованную часть штрека, и Гедимин ещё на пороге почуял свежий чистый воздух. Вентиляция работала на полную мощность. Система отопления успела прогреть штрек достаточно, чтобы сармату стало слишком тепло в зимнем комбинезоне; промозглая подземная сырость отступила. Гедимин слышал гул насосов, приглушённый фриловыми щитами вдоль стен, и негромкий свист вентиляции. Вдоль свода закрепили цепочку ламп; сейчас они горели вполсилы — судя по звукам, было запущено что-то из энергоёмкого оборудования, и освещение автоматически снизилось.

— А... Вот как оно выглядит изнутри, — прошептал Иджес, оглядываясь по сторонам. — Успел забыть.

Гедимин молча кивнул. Звуки, которые он услышал у входа, исходили от рядов автоклавов с подсоединёнными к ним насосами. Прозрачные стенки были прикрыты тёмными панелями, но закреплённые на трубах датчики показывали, что внутрь закачивается питательная смесь, и её состав ещё не пришёл в норму.

"Да, я сюда не влезу," — подумал Гедимин, коснувшись верхней, плотно зафиксированной крышки ближайшего автоклава. Она была на уровне его плеча. Двухметровый сармат-филк мог поместиться в закрытом чане и даже немного поплавать в нём; eateske "старого образца" не смог бы даже выпрямиться.

— Внеплановый контроль? — сармат в белом комбинезоне медика, выведенный патрульным из-за автоклава, был слегка удивлён. — Ведомство развития? Моя помощь нужна?

— Здесь есть неисправности? — спросил Гедимин, разглядывая длинные двойные ряды автоклавов. — Что-то работает не так, как надо? Что с уровнем радона?

Он ждал, когда можно будет свериться с собственным дозиметром или взглянуть на радоновые датчики в вентиляционных шахтах. На автоклавах датчиков не было, и сармат недовольно сощурился, но не стал ничего говорить. "Автоклавы хорошо защищены. Возможно, здесь радон не опасен," — думал он, ожидая ответа. "Видимо, датчики установлены в инкубаторе."

— Нет, никаких проблем, насколько я знаю, — покачал головой медик. — Но мы ещё освоили не всё оборудование. Автоклавы начали заполнять только сегодня, все зародыши ещё в инкубаторе.

— Инкубатор нуждается в проверке? — спросил Гедимин. — Генетики работают прямо здесь, в шахте?

— Нет, конечно, — ответил медик. — Материал привозят из города. Здесь он только дозревает.

— А можно посмотреть на зародыши? — спросил Иджес. — Они уже выглядят как сарматы?

Медик усмехнулся и покачал головой.

— Они ещё плохо видны без микроскопа. Выглядят скорее как рыбья икра. Через два дня можно будет с ними работать. А вы не увидите ничего интересного.

Гедимин кивнул.

— Я пойду в вентиляционную шахту. Иджес, проверь отопление, — попросил он, сверившись с дозиметром. Похоже, влияние урана в окружающих породах на атмосферу внутри штрека удалось свести на нет, — излучение было ниже городской нормы.

Проверка много времени не заняла — Гедимин не нашёл ничего, что нуждалось бы в срочном ремонте, хотя отметил в ежедневнике, что один из фильтрующих насосов при автоклавах надо будет перепроверить через пару циклов использования. Осталось удостовериться, что содержимое самих чанов прогревается равномерно; часть их уже была заполнена питательным раствором, начался нагрев, и с двух автоклавов по просьбе Гедимина сняли непрозрачные панели. Сармат встал так, чтобы удобно было следить за температурными датчиками и замерять время, и молча смотрел на прозрачные округлые стены и бесцветную жидкость за ними. Иджес сидел на полу рядом, изредка посматривая на дозиметр.

— Вот интересно, — он обвёл коридор широким взмахом руки. — Через два месяца они все вылупятся. А где их будут держать потом? Тоже в шахте?

Гедимин мигнул, вспоминая, было ли в планах что-то, похожее на жилые ячейки.

— Тут им негде жить, — сказал он, сверяясь с датчиками. Жидкость прогревалась медленно и равномерно, осторожно перемешиваемая внутренними течениями.

— Надо узнать, — Иджес поднялся на ноги и огляделся по сторонам. — Где все медики?

Гедимин слышал среди автоклавов чьи-то тихие шаги — по его опыту, подобное оборудование редко оставалось без присмотра — и не удивился, когда на голос механика из-за чана выглянул сармат в белом комбинезоне.

— Что-то нужно? Вы нашли неисправность? — он обеспокоенно смотрел на ремонтников.

— Пока нет, — отозвался Гедимин.

— Куда денут сарматов, когда они дозреют? — спросил Иджес. — Гедимин говорит, что в шахте жить негде. Их что, выгонят в лес?

Медик усмехнулся.

— Нет, конечно. Они будут жить в Ураниуме, как обычные поселенцы. Двести пятьдесят — это всего лишь четверть обычного барака. В городе всем хватит места.

Гедимин мигнул.

— Лишних бараков нет, — заметил он. — Будут построены новые? И макаки ничего не заподозрят? Мне казалось, это не вполне законное сооружение...

Он кивнул на автоклавы. Медик покивал в ответ.

— Хороший вопрос. Мы тут сами думаем об этом. Видимо, губернатор Оркус как-то решит эту проблему.

"А если не решит, их всех расстреляют," — Гедимину стало не по себе, и он отвёл взгляд, сделав вид, что изучает датчики. "Или просто взорвут." Ему вспомнилась расколотая стеклянная стена, волна густой жижи, выливающаяся на пол, острые осколки под ногами и резкий запах крови в ободранной носоглотке. Он поёжился и отвернулся от сарматов, пряча глаза.

— Эй, не надо, — Иджес неловко тронул его за плечо. — Оркус — не дурак. Только дурак стал бы строить всё это, чтобы подвести под облаву. В городе просто будет больше сарматов. Без охраны нас некому пересчитывать, правильно?

Гедимин качнул головой.

— Хорошо бы, — нехотя ответил он, сверяясь с часами. — Тепловые насосы исправны. Дальше можно не проверять. Теперь дело за химиками и медиками.

Сармат в белом комбинезоне довольно ухмыльнулся.

— Мы справимся, — покивал он. — Проводить вас на выход?

...Линкен, поравнявшись с Гедимином, хлопнул его по спине. Сармат вздрогнул и растерянно замигал; ухмылка ещё не сошла с его лица. Неохотно выключив смарт, он повернулся к взрывнику и ударил его по плечу в ответ.

— Самый довольный сармат во всей Канаде, — хмыкнул Линкен. — Что, реакторы достроены и запущены? Э-эх, не позвал меня на запуск!

— Позову, — пообещал Гедимин. — Если меня самого пустят. Только приходи без взрывчатки.

Он вспомнил недавний рассказ Константина и ухмыльнулся ещё шире.

— Само собой, я не трону твои драгоценности, — усмехнулся Линкен.

— Константин рассказал одну историю, — Гедимин огляделся по сторонам и придвинулся к взрывнику вплотную. — На его первой станции сарматов не пускали к реакторам. Работали мак... люди. Мирные служащие под строгой охраной. Ты не знаешь, но от реактора можно отвести узкий пучок альфа-частиц... такой плотный поток, вроде нейтронного пучка от боевого излучателя. Эти мартышки придумали класть под него орехи в скорлупе. Видимо, им лень было их чистить. Поток частиц испарял скорлупу, и... вот такой результат.

Гедимин развёл руками. Линкен фыркнул.

— Макаки! Орехи и фрукты — вот чем занят их маленький мозг. Но чтобы чистить их реактором?! Чем нужно было подумать, чтобы до этого дойти? Ты знаешь, атомщик?

Сармат пожал плечами.

— Я атомщик, а не медик, — ухмыльнулся он. — Класть в реактор пищу... Нет, она оставалась съедобной, надо было только выждать, но... это очень странная идея, даже для макак.

— Угу, — кивнул Линкен. — Константин не сказал, где была эта станция?

Гедимин озадаченно посмотрел на него и качнул головой.

— Нет. И я не спросил. Странно.

— Северяне, — усмехнулся взрывник. — С ними всегда так. Да, об историях и странных идеях... Ты знаешь, что одну из линий в цеху остановили ещё с ночи?

— Что? — Гедимин встревоженно сощурился. — Авария?

— Нет, модернизация, — широко ухмыльнулся Линкен. — Ведомство прислало рабочих. Твои чертежи пошли в ход. Через две недели обещают запустить, и если всё пойдёт по плану, доработают и остальные три. Можешь радоваться, атомщик. Теперь мы делаем уран для нашей станции. Чем быстрее он будет готов, тем лучше, верно?

19 марта 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ну вот и зачем?..

Вопрос Константина, прозвучавший под тихое шкворчание вскипающего электролита, остался без ответа. Покорёженная ремонтная перчатка, вздувшаяся и слегка почерневшая, лежала на грязном льду и дымилась. Резкий запах испарившегося электролита и оплавленной изоляции медленно просачивался сквозь респираторы.

Константин брезгливо покосился на перчатку и пинком отправил её в "клешни" ближайшего робота-уборщика. Гедимин сделал шаг к механизму, но Константин резко развернулся, перегородив дорогу, и сармат остановился. Робот-уборщик, распознав в перчатке опасные отходы, заплевал её фриловой пеной и, скатав в пупырчатую "колбасу", уволок к закрытым контейнерам.

— Это можно было починить, — недовольно сощурился Гедимин.

— Или не ломать, — сузил глаза Константин. — Чем ты занимаешься в рабочее время?

Монтажники, столпившиеся вокруг, переглянулись и медленно расступились. Из прохода между энергоблоками выглянул Айзек и жестом позвал к себе одного из сарматов. Ещё несколько поднялись по опалубке, заглянули в открытый коридор сверху и спустили вниз лебёдку. Вверх поехали ярко окрашенные короба с пометками "высокое напряжение" и "огнеопасно". Снизу разматывали толстый кабель. Гедимин наблюдал за этим, сердито щурясь, и на вопрос Константина не ответил — как ему казалось, это один из вопросов, не предполагающих разумного ответа.

— Луч недостаточно мощный, — он покосился на свою ремонтную перчатку. — Нужна небольшая настройка. Ничего сложного. Но здесь слишком влажный воздух. Видимо, контакты отсырели.

— Ага, — буркнул один из северян-сварщиков, глядя вслед роботу-уборщику, и с досадой вздохнул. На его руке от ремонтной перчатки осталась часть креплений, всё остальное отправилось в мусорный бак. Гедимин виновато покосился на него.

— Возьми мою, — он отсоединил крепления ремонтной перчатки от предплечья. Рабочий хмыкнул, протянул руку, но Константин крепко взял его за запястье и сердито сощурился.

— Нет. Никаких непроверенных инструментов на моём участке. Не хочу отвечать за оторванные руки. Иди работать!

Сверху послышался треск сварочной дуги, высоко над головами сарматов засверкали угасающие искры.

— Почему ты сразу не послал за инверторами? Эти конструкции — не два проводка! Ты собирался варить их двумя пальцами?

Константин сузил потемневшие глаза. Он смотрел на Гедимина в упор, чего-то ожидая. Сармат пожал плечами.

— Мой инструмент подходил для работы с такими конструкциями. А стандартный луч нужно усиливать. Свою перчатку я так дорабатывал. Я могу вечером собрать инструмент и довести его до ума в лаборатории. Там не будет проблем.

— Да, потому что весь инструмент останется на складе, — стиснул зубы Константин. — И ты его в руки не получишь. Зачем тебе вообще понадобилось заниматься работой ремонтной бригады?!

— Я — ремонтник, — буркнул Гедимин, глядя поверх головы сердитого сармата на реактор. Гермооболочка росла; основные работы сейчас шли внутри, и инженер успел приложить к ним руку, прежде чем снаружи подняли шум. "Слишком много странных звуков от этого сармата," — подумал Гедимин, покосившись на Константина.

— Ты — инженер! — северянин хотел что-то добавить, но внимательно посмотрел на сармата, поморщился и махнул рукой. — Ладно. Вижу, что бесполезно. Ещё раз увижу тебя за сваркой, прикручиванием, резкой или тасканием блоков — напишу докладную. Не можешь работать инженером — иди в ремонтники.

— Иди работать, — сузил глаза Гедимин. — Некогда говорить о ерунде.

Константин тяжело вздохнул.

— Да, верно. С тобой говорить — проще сразу застрелиться. Ты знал характеристики ремонтных перчаток?

Гедимин мигнул.

— Разумеется, — ответил за него северянин. — Знал, что собираешься с ними делать? Почему было не просчитать на смарте, чем это может закончиться?! Я показывал тебе это приложение? Показывал, как оно быстро работает?

Ремонтник фыркнул.

— Да, я видел. Цифры и картинки. Смотри на них хоть год, луч мощнее не станет.

Константин ошеломлённо замигал, глубоко и часто втягивая ртом воздух. Гедимин встревоженно посмотрел на него и хотел тронуть его за плечо — сармат выглядел донельзя странно и пугающе.

— Цифры и картинки?.. — отодвинувшись от Гедимина, он криво усмехнулся. — Ты совсем одичал в канадских лесах? Любая мартышка знает, что...

Грохот стальных "ног" раздался за спиной Гедимина, и сармат резко развернулся, отступая к проходу между энергоблоками.

— Добрый день, мистер Кет, мистер Тскау, — донеслось из-под брони остановившегося "Рузвельта". Светло-серые пластины на нижних конечностях стали рыжими от грязи — разъезженные колеи между недостроенными зданиями станции, даже прикрытые полотнищами плотного скирлина, плохо подходили для двуногих экзоскелетов. Найдя твёрдую площадку, механизм выпрямился и встал на широко расставленных "ногах". Одна из "клешней" качнулась вниз, остановившись на уровне груди сармата.

— Мы прервали важное обсуждение? — судя по голосу, человеку в экзоскелете было не по себе. Это был не Фюльбер; Гедимин попытался вспомнить, с кем из "людей Мартинеса" он здесь общался чаще всего, но не смог.

— Нет, — отозвался Константин, настороженно глядя на "броненосца". — Вы искали нас? Что-то срочное?

— Поручение мистера Мартинеса, — "клешня" выдвинулась ещё немного вперёд и раскрылась. В ней лежали запакованные в чёрный фрил контейнеры, похожие на слегка приплющенные обрезки труб — полметра в длину, двадцать сантиметров в диаметре. Поверх фрила ярко выделялись знаки химической опасности и высокого напряжения.

— Компания "СФАЛТ Лимитед" прислала инженерам "Вестингауза" несколько образцов нового инструмента. Её представитель рассчитывает, что о проблемах с их использованием вы сообщите ему немедленно. Мистер Мартинес согласился на испытания этих устройств на строительстве "Полярной Звезды". Мистер Тскау, ваш образец.

Гедимин взял контейнер первым и уже успел осмотреть его со всех сторон. Коробка была увесистой.

— "СФАЛТ"? Лазеры и плазма? — Гедимин вспомнил маркировку на лучевых резаках. Она обычно была малозаметной, а новые резаки в заводской упаковке в Ураниум привозили крайне редко, — но товарный знак из пересекающихся волнистых линий сармат запомнил.

— Да, именно, — ответил "человек Мартинеса". — Представитель компании надеется на долгое и плодотворное сотрудничество. Вы сами можете взглянуть на площадку, где будет построен её новый завод, — всего в полумиле от "Полярной Звезды".

Он приподнял конечность экзоскелета в неловком подобии прощального жеста сарматов и, тяжело развернувшись на месте, пошёл в сторону градирен.

— Новый завод? — Константин, сунув нераспечатанный контейнер в проём опалубки, подальше от грязной земли и талой воды, потянулся за смартом. Гедимин, не найдя на этикетке никаких указаний, содрал внешний слой фрила и наткнулся на нижний, более плотный. Из-под упаковки выпал жёсткий лист скирлиновой бумаги, сложенный вдвое. "Агрегат плазменный сварочно-режущий "SFALT PlasmaWeld 1WEX". Аккумулятор и сетевой трансформатор прилагаются" — прочитал он и развернул инструкцию, на время пристроив сам агрегат в проём опалубки. "Прислали нормальный аппарат? Самое время. Никогда не работал с плазменниками... ну, то есть — с плазменниками промышленного производства," — поправил сам себя Гедимин, перечитывая указания. Кто-то из сарматов, спустившись с опалубки, заглянул в инструкцию через его плечо.

— "СФАЛТ" договорился с "Вестингаузом", — Константин ткнул в экран смарта, отключая голограмму. — Со дня на день начнут строить здесь завод по производству инструментов.

— Плазменные буры для проходчиков на Титане и Энцеладе? — Гедимин хмыкнул. — Мне это нравится. Интересно, сколько охраны они нагонят.

Он вспомнил, как поднялись все "макаки", когда он на "безоружном" проходчике въехал на главную улицу, представил себе ту же машину с полным плазменным обвесом и бортовыми бластерами и широко ухмыльнулся.

Ухмылка то и дело всплывала на его лице в последующие полчаса, когда он, забравшись в сухую и относительно чистую кабину неиспользуемого глайдера, собирал два плазменных агрегата. Константин, оставшийся снаружи, заглядывал в иллюминатор, недовольно щурился и подозрительно оглядывался по сторонам, но никому не было дела до занятий сарматов. Через полчаса Гедимин открыл люк и протянул северянину полуметровую "пушку" со слегка изогнутыми соплами, креплениями, подходящими к выступам ремонтной перчатки, и заплечным аккумулятором с солнечной подзарядкой.

— Надо опробовать, — сказал ремонтник, закрепляя агрегат на предплечье. Этот инструмент был тяжелее предметов, которые обычно там помещались, — изготовители немного не рассчитали.

— Только не в реакторе, — нахмурился Константин, с сомнением глядя на агрегат в своей руке. — Ты собираешься позвать одного из сварщиков?

Гедимин фыркнул и огляделся по сторонам.

— Нужны куски металла. Чем толще, тем лучше. На фриле проверять бесполезно.

...Непривычно тонкий шов светился красным — как ярко-алая нитка поперёк серого металлического комка. Гедимин одобрительно хмыкнул и, перевесив агрегат на заплечные крепления, поднял увесистый кусок металла на ладони. От первоначальной формы нескольких обломков стали мало что осталось, — получилась причудливая конкреция, и что особенно нравилось сармату, — швы, не считая последнего, ещё не остывшего, были очень тонкими и ровными. Крепко зажав комок пальцами, Гедимин ударил им в мёрзлую землю. Комки грязи полетели в разные стороны, но кусок стали остался цельным.

— М-да, — Константин, склонив голову, пристально смотрел на "изделие". — Тебе, кажется, очень скучно.

— Надо было проверить инструмент, — отмахнулся Гедимин. — Давай свой.

Медленно, неторопливо и очень тщательно проверив всё, что могло дать сбой, сармат поднял агрегат правой рукой и, покачав тяжёлый металлический обломок на ладони левой, резко подбросил его в воздух. Вспышка плазмы сквозь затемнённую маску показалась не слишком яркой — не ярче стандартного разряда станнера. Сырая земля громко зашипела, когда три куска металла упали на неё, и Гедимин поспешно столкнул их с застеленного участка дороги в лужу.

— М-да, — повторил Константин, подбирая остывающие обломки и разглядывая ровные срезы. Кусок был разделен на три части по всей немалой толщине.

— Тебе бы в кино сниматься, — пробормотал северянин, отправляя обрезки металла в мусорный контейнер. — Надеюсь, никто не ви... Мать твоя пробирка!

Гедимин посмотрел в сторону и запоздало заметил нескольких сарматов-рабочих. Они должны были разгружать один из прицепов, но стояли рядом и молча смотрели на инженера. Ещё несколько сидели напротив, на лесах, и глядели в ту же сторону.

— Хватит веселья, — буркнул Константин, отобрав у Гедимина агрегат. — Пойдём, пока охрана не сбежалась. Это инструмент для профессионального сварщика. Не для игрушек.

Забравшись в гермооболочку, Гедимин огляделся, жестом показал рабочим, что ничего интересного не произошло, и они могут вернуться к прежнему занятию, и позвал к себе одного из сарматов. Его имени он не помнил, в лицо — встретив на улице — тоже не узнал бы, но пустые крепления от ремонтной перчатки на его руке были заметны издалека. Сармат спустился, настороженно глядя на Гедимина.

— Возьми, — инженер протянул ему агрегат "СФАЛТ" и снял с себя аккумулятор вместе с креплениями. Солнце в реактор уже не заглядывало, и вообще в этот день светило вполсилы сквозь слой облаков, но индикатор заряда показывал, что через пять минут аппарат будет готов к работе.

— Плазменник. Мощнее всего, что тут есть, — Гедимин кивнул на переносные агрегаты, установленные на стене. — Руки береги.

...Световой день становился длиннее; вместе с ним удлинялась рабочая смена "атомщиков" — каждый раз, когда вечером Гедимин смотрел на часы, ему казалось, что летом рабочие вообще с площадки не выберутся. "Если дойдёт до этого, буду давать им передышки," — думал он, выбираясь со станции на попутном тягаче с пустым прицепом. "Три часа на сон, один-два раза в день, как понадобится. Спать можно в реакторе, только принести матрасы."

Мимо в лучах прожекторов промелькнула строительная площадка, огороженная яркой полосатой лентой. "SFALT Ltd" — сверкнуло на подсвеченном щите.

... — Эй, Джед, смотри-и! — крикнул Кенен, на долю секунды повисая на ремнях безопасности и падая обратно в кресло. Глайдер, перевернувшись в воздухе, снова набирал высоту. Учётчик шумно выдохнул и помахал Гедимину смартом — каким-то чудом ему удалось удержать устройство в руках.

— Держись крепче, — недовольно покосился на него инженер. — Что ты нашёл?

— У "СФАЛТ" были серьёзные разбирательства с Ведомством контроля вооружений, — сказал Кенен, на лету тыкая в кнопки. — Даже дошло до суда. Обвинение в незаконном производстве и торговле оружием. Некоторые штуки для горных машин очень неплохо работали против спрингеров...

Линкен, не оборачиваясь, громко хмыкнул.

— "СФАЛТ"? Не они делали обвесы для "Харгулей"?

— Не-не, это было раньше, — мотнул головой Кенен. — Это было мацодское производство. Но "СФАЛТ" тоже отличился. Хотели приравнять их инструмент к оружию. Потом они добивались лицензии на производство настоящего оружия. Ничего не получили. Вот интересно, Маркус пустил их сюда просто так, или у него что-то на уме?

Гедимин мигнул.

— Кто только сюда ни пролез, — буркнул он, выглядывая из глайдера. Машина летела над западной окраиной, и что-то в очертаниях крыш внизу казалось сармату странным. Их стало больше — лес как будто отодвинулся ещё на сотню метров. Он перегнулся через борт и увидел под "крылом" глайдера ряд зданий, достроенных наполовину. На них ещё не закрепили прожектора, и они были плохо видны в темноте, но сармат успел пересчитать их — это был ещё один полный ряд бараков вдоль окраины.

— Видел? — прошептал Иджес, толкнув его в плечо. — Это для новых филков.

— Мало, — прошептал в ответ Гедимин. — Хватит на один год. Им ещё строить и строить.

— Будут строить по десятку в год — как раз успеют, — отозвался Иджес, разглядывая тёмные бараки. — Уран и торий! Когда будет расселение? Я бы поговорил с ними. Интересно, чему их научили.

"Надеюсь, этим филкам тоже не будут ставить клейма," — подумал Гедимин, машинально потирая плечо. "Если будут — придётся что-то с этим делать."

20 апреля 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Постой. Поясни ещё раз — я чего-то не понял, — Константин разглядывал Гедимина, как неопознанную деталь посреди цеха. — Значит, когда ты начал обогащать уран, ты вообще не знал, для чего он тебе нужен? Ты продолжал опасные опыты, травился, облучался, — ради вещества, которому не мог найти применения?

— Я уже всё пояснил, — буркнул Гедимин, неприязненно глядя на него. Обычно северянин слушал рассказы об экспериментах с ураном молча или с уточняющими вопросами, но сегодня он вцепился в инженера мёртвой хваткой — и спрашивал о чём-то странном.

— А? Да, я это слышал, — покивал Константин. — "Твэлы красиво светятся". Ты считаешь это разумным объяснением, которому я мог бы поверить?

— Не верь, — отозвался Гедимин, недобро щурясь. — Другого не будет.

"Они очень красиво светятся," — он подавил вздох. Несмотря на прошедший год со всеми его событиями, удары по голове и воздействие станнеров и сканеров, воспоминания остались предельно яркими, — приоткрытые ёмкости, наполненные водой, тонкие стержни, погружённые в них, холодный синевато-белесый свет со дна... "Если меня возьмут на станцию, я буду ходить смотреть на твэлы," — подумал он. "Внутри реактора или в бассейне выдержки. Мне нравится это. Здесь будет много твэлов. Много свечения."

Солнце село час назад; сумерки сгустились уже достаточно, чтобы скрыть очертания зданий, но город в темноте уже не выглядел грудой светящихся шаров, как месяц назад. Гедимин забрался на пустой прицеп и отошёл к противоположному борту, ближе к неосвещённой стене леса. Огни Ураниума приближались; уже можно было прочитать надпись на щите над недостроенными корпусами нового завода и увидеть ряды огней в окнах по торцам жилых бараков — самых дальних рядов, задвинутых к лесу.

— Смотри! — Иджес, незаметно подошедший к сармату, толкнул его в бок. — Огни в новых домах!

Гедимин мигнул и внимательнее вгляделся в светящиеся и тёмные пятна. Иджес был прав — два барака в самом дальнем ряду подсветили прожекторами на крышах, и на каждом торце дома виднелись пять световых пятен.

— Точно. Сегодня как раз два месяца, — прошептал сармат, прикинув про себя срок вызревания нового клона и дату запуска клонария. — Первая партия готова.

— Пойдём к ним? — шёпотом спросил Иджес. Гедимин кивнул.

Глайдер с пустыми прицепами начал притормаживать — до завода "Вестингауза", конечной точки маршрута для рабочих, выбирающихся со станции, оставались считанные десятки метров. Здесь они все обычно высаживались — на время строительства все бригады переселили в "Нову". Иджес, не дожидаясь, когда транспорт полностью остановится, спрыгнул на тротуар и отступил в переулок, помахав оттуда Гедимину. Ремонтник выбрался следом, жестом показав заинтересовавшемуся Хольгеру, что за ним идти не нужно.

Окна зажглись только в двух бараках, остальные дома, полностью достроенные, остались тёмными. Единственный прожектор на каждой крыше был направлен на лес, подсвечивая очертания зубцов над стенами. Двери двух освещённых бараков были приоткрыты, патрульных рядом не было. Гедимин вошёл в вестибюль и огляделся по сторонам.

Этот барак ничем не отличался от остальных, кроме номера, — ни вестибюль, ни лестница, ни спуск к душевой и пищеблоку. Из приоткрытого предбанника доносился шум воды и негромкие голоса, из пищеблока — характерный звук запечатываемых контейнеров с Би-плазмой. Сармат заглянул в жилой коридор и увидел двери с номерами — обычные тонкие фриловые створки на петлях, окрашенные под натуральное дерево. "Теперь их везде вешают? Я думал, только "Нова" такая... особенная," — Гедимин едва заметно усмехнулся. Часть дверей была приоткрыта, некоторые сарматы выбрались в коридор и переговаривались, кто-то разминался, вытянувшись вдоль стены и повиснув на пальцах на дверном косяке. Фриловая планка хрустела, но держалась.

Дверные проёмы казались несоразмерно высокими для жителей комнат — здесь не было никого из сарматов "старого образца", только филки в белых комбинезонах. Им уже выдали нашивки с личным номером. Гедимин посмотрел на лица, — сарматы слегка отличались друг от друга, но можно было выделить две примерно равные группы — у представителей одной из них брови были чуть шире, подбородки не такие заострённые, волосы — "человечьих" цветов, от тёмно-коричневых до рыжих, глаза — рыжеватые или карие; другая, поголовно, была зелёноволосой, и глаза у них были розовыми или лиловыми.

— Партии, — прошептал Иджес, с любопытством разглядывая филков. — В партии по пятьдесят сарматов, выходит, всего было... двадцать пять образцов, так?

— Не обязательно, — отозвался Гедимин. — Возможно, всего два.

Филки всё-таки заметили чужаков. Разговоры в коридоре стихли. Сарматы повернулись к пришельцам. Кто-то отступил в комнату, кто-то настороженно сузил глаза.

— Вы кто? — спросил один из филков.

— Инженеры с "Полярной Звезды", — ответил Гедимин, прикоснувшись рукой к нагрудным нашивкам. — Здесь есть рабочие "Полярной Звезды"?

Раздвижная дверь комендантской резко распахнулась. В вестибюль выглянул обычный сармат в красном комбинезоне и сердито фыркнул.

— Здесь нет никаких рабочих. Пока нет. Идите в свою "Нову".

— А куда их отправят, если не на работу? — удивлённо мигнул Иджес.

— Когда отправят, тогда и будет разговор, — буркнул комендант, недовольно разглядывая пришельцев. — Это новые клоны. Разнарядку ещё не прислали. Вы что, с заявкой? Так это в приёмную, к Арбогасту.

— А что они уже умеют? — спросил Гедимин. — Планировать, работать с механизмами, водить транспорт? Есть учёные?

Комендант мигнул и настороженно сощурился на чужака.

— Чего? Ходить и говорить они умеют. Ещё — есть и мыться. Это ж новые клоны! Какие им механизмы...

Гедимин и Иджес озадаченно переглянулись.

— Теперь клонов ничему не учат? Есть же сканеры... — недоверчиво протянул ремонтник.

Филк выглянул в вестибюль и поднял голову, глядя сармату в глаза.

— Мы готовы работать, — сказал он. — И мы быстро узнаем то, что будет нам нужно. Но мы не роботы-уборщики, и программу нам не закладывали. Так понятнее?

Гедимин мигнул.

— Ты умеешь стрелять или драться? Справишься с глайдером, если дадут штурвал? — он напряжённо пытался вспомнить себя после выхода из клонария, но перед глазами вставал испытательный коридор и раскалённый металл, прижатый к руке.

— Будет нужно — справлюсь и научусь, — отозвался филк. — Ты действительно инженер? Ищешь рабочих?

— Мы строим атомную станцию, — кивнул Гедимин. — Там нужны толковые сарматы. Если ты готов учиться и включать мозг — найди меня там. Бригада Гедимина Кета, реакторный зал главного корпуса.

— Заявку к Арбогасту неси, инженер! — громко фыркнул комендант, выбираясь из своей комнаты и хватаясь за рацию. — Иди отсюда, слышишь? Пока патруль не позвал!

На крыльце Иджес остановился и озадаченно посмотрел на Гедимина.

— Ты что, всерьёз позвал эту мелочь к нам на станцию? Зачем он тебе там?

— Есть узлы, куда я не пролезаю, — пожал плечами сармат. — Мало филков-монтажников. Мне бы пригодился кто-нибудь быстрый и мелкий. Не Кенена же в насос запихивать.

Иджес хмыкнул.

— Да, он там, пожалуй, застрянет. Ладно, идём, пока патрульные не сбежались...

...За телекомпом в тихом углу, у стены, сидел Кенен Маккензи в наушниках и увлечённо бил по клавишам, изредка проводя черту пальцем по экрану. Гедимин занял освободившееся место рядом с ним и хотел открыть поисковик, но вспышки на соседнем мониторе привлекли его внимание. "Кенен играет в "Космобой"?" — он удивлённо мигнул. Ещё никогда он не заставал учётчика за этим занятием... и сейчас, кажется, тоже не застал, — на экране вместо звездолётов, истребителей и дронов мельтешили человекоподобные фигурки в разнообразном снаряжении. Увидев среди них два экзоскелета — схематично нарисованные "козы" тёмно-серого цвета — Гедимин заинтересованно хмыкнул и придвинулся ближе. Яркая вспышка ударила в экран, и Кенен с досадой фыркнул и ткнул пальцем во всплывшую надпись "Загрузить последнюю игру".

— Что это? — спросил Гедимин, потянув его за наушники. Учётчик вздрогнул, растерянно замигал и повернулся к нему, снимая с головы обруч.

— А? Что? Прости, Джед, я не заметил тебя.

— Странная игра. Это не "Космобой"? — спросил Гедимин, глядя на экран. Там застыла картинка — массивный приоткрытый люк со следами воздействия высокой температуры, бластерных разрядов и... пожалуй, выветривания. Сооружение выглядело вполне по-современному, но даже сармату было ясно, что этому люку очень много лет.

— Нет. Это "Фоллаут". На материке её очень хорошо знают. Жаль, местные администраторы не слышали ни о чём, кроме "Космобоя", — Кенен вздохнул.

— Я тоже, — сказал Гедимин, разглядывая люк. "Противорадиационное убежище?" — символы на крышке сильно истёрлись, но ещё угадывались, и сармату вспомнились иллюстрации к некоторым лекциям в Лос-Аламосе.

— На Энцеладе не играют в "Фоллаут"? — ухмыльнулся Кенен. — Ну да, туда все новинки приходят с большим опозданием... Здесь речь о Земле после ядерной войны. Макаки устроили бойню, закидали друг друга всем, что нашлось в арсеналах. Кое-кто выжил. А я играю за их потомка. Видишь люк? Это его родное Убежище.

Гедимин мигнул.

— Здесь была ядерная война? — медленно проговорил он. — Это плохо. С водой будут серьёзные проблемы. Даже если брать её из-под земли, туда просачиваются почвенные воды. И потом... АЭС и химзаводы. Кто-нибудь следит за уцелевшими? Их нельзя оставлять без присмотра. Возгорания и утечки — вопрос времени, и если начнётся, про бомбы никто даже не вспомнит. И... это будет очень сложно. Привести всё в порядок после такой... аварии. Ты — ликвидатор или ремонтник? Чем занимаешься?

Теперь мигнул Кенен.

— Ликвидатор? Ремонтник? — он хихикнул. — Кому это нужно, Джед? Там никто ничего не чинит, не чистит и ни за чем не следит. У меня тут банда рейдеров, мы торгуем рабами и самками. И вот ещё две банды. Когда я разберусь с ними, у меня будет вот этот городок, а потом...

Гедимин крепко взял его за плечо.

— То, что ты делаешь, — глупо. Так ты умрёшь. Как только начнут гореть химзаводы...

— Эй-эй! Потише, Джед. Не надо так переживать из-за дурацкой игры! — Кенен широко улыбнулся и показал пустые ладони. — Я прекрасно понимаю, о чём ты. Но в этой игре не предусмотрен ремонт химзавода. Зато здесь много мартышечьих забав — стрельбы, резни и беготни, не считая торговли рабами и спаривания со всем, что шевелится.

Гедимин медленно разжал пальцы и снова посмотрел на экран. Картинка сменилась — теперь там на сухой каменистой земле необычно крупные крысы обгладывали человечий скелет в остатках боевого комбинезона. Сломанный бластер валялся рядом.

— Там, на этой Земле, — сармат кивнул на экран, — все занимаются только этими вещами? Это чудовищно глупо.

Кенен кивнул.

— Разумеется, Джед. Глупее некуда, — он ухмыльнулся. — А как ещё можно жить, оставшись без головы? Нет, сначала это весело... а потом — вот так.

Он постучал пальцем по экрану, прямо по картинке с трупом и крысами.

— Без головы? — повторил Гедимин. — Как можно жить без головы? Это невозможно.

— Именно, — расплылся в улыбке учётчик. — И не только сарматам и макакам. Общества тоже не выживают. Голова... Знаешь, из чего она состоит? Не все знают. И мало кто понимает, что там самое главное. Череп и челости...

Он провёл пальцем по своему подбородку и показал зубы.

— У государства это — власть и её армия. Череп и клыки страны. Эта война уничтожила их. Но это небольшая потеря. Правителей много — как запчастей в твоих карманах, куда ни ткни, кто-нибудь да подвернётся. Будут новые челюсти... А вот мозг так просто не отрастает.

— Что является мозгом? — спросил Гедимин. Кенен, хоть и ухмылялся, выглядел на удивление серьёзным — будто не играл в нечто, придуманное "макаками" для развлечения, а проводил научное исследование — и сейчас отчитывался о результатах.

— Ты знаешь, — отозвался учётчик, проведя пальцем по его виску. Гедимин изумлённо мигнул.

— Да ещё лучше меня. Учёные. Те, кто способен работать с информацией. Получать её, изучать и использовать. Когда не стало правительственных вояк, их быстро сожрали. Это весело — жрать тех, кто не вооружён и не приучен драться. Мозг — не зубы. Он не для кусания. А для чего он, никто из макак не успеет понять. Те, за кого играю я, ещё стоят на двух ногах. Следующее поколение сравняется с крысами. Или вообще не родится.

Гедимин тяжело качнул головой.

— Это... неприятно. Те, кто сделал эту игру... они думают, что именно так всё и случится?

Кенен пожал плечами.

— Думаю, да. Сами они могут заявлять, что это просто выдумка, шутка... Но я-то знаю, как хорошо они проговариваются. Вываливают все потроха, успевай рассматривать. Именно так, Джед. Как только не станет федералов и прочих надсмотрщиков, макаки вернутся на деревья. И то, что у них будут бластеры, их не спасёт.

— А мы? — спросил Гедимин, оглядываясь на экран. Крыс сменило изображение многоэтажных зданий, охваченных огнём, и облака от ядерного взрыва за ними.

— А мы никогда не жили на деревьях, — ухмыльнулся Кенен. — Нам придётся включать мозги. Но у нас они есть — и это хорошо, не так ли?

12 мая 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин протиснулся в устье водоотвода и выполз из реакторного отсека, щурясь от яркого света. С тех пор, как в здании появился второй этаж, на первом приходилось работать в полумраке — или носить источники света с собой. Иногда удавалось протянуть кабель, но на постоянное освещение хватало редко — всегда находилось более нужное оборудование, нуждающееся в электричестве. "Скоро дадут постоянную отводку," — Гедимин покосился на генератор на краю стройплощадки. "Надо поторопить их, пока никто не мутировал в крота..."

В тени реактора, прячась от слишком яркого солнца, стоял Константин Цкау со смартом в руках. Не глядя по сторонам, он внимательно изучал голографический экран, изредка что-то подправляя и довольно усмехаясь после каждой правки. Гедимин тихо подошёл к нему сзади и заглянул через плечо. Некоторые конструкции на экране выглядели знакомо, а вот другие...

— Что это? — резко спросил он. Константин молча развернулся и прижал пальцем тревожную кнопку на смарте. Экран, свернувшись, погас.

— Гедимин, мать твоя пробирка! — сармат поморщился и нажал "отбой". — Что ты крадёшься, как австралийский повстанец?!

— Думал, ты слышишь, — отозвался Гедимин, глядя на выключенный смарт. Чертёж исчез вместе с голографическим экраном, но сармат успел хорошо рассмотреть его и запомнить — и теперь, вспоминая подробности, сердито щурился.

— Твоя схема... Что это? То, о чём я подумал?

— Ты о чём-то думаешь? Не просто суёшь руку в подвернувшееся отверстие и хватаешь первую же деталь? — Константин поморщился. — Нам привезли турбины. Я должен подготовиться. Не мешай мне.

— Ты собираешься... — Гедимин не договорил. Северянин, убедившись, что он никуда не идёт, тяжело вздохнул и снова развернул экран смарта.

— Да. Эта система стапелей и подвесов существенно ускорит сборку. Именно так должен работать инженер — делать расчёты, прежде чем хвататься за железо.

Последнюю фразу Гедимин пропустил мимо ушей — в ней ничего нового не было, а вот чертёж на экране... Сармат недовольно сощурился и провёл пальцем вдоль подозрительного узла.

— Сломается здесь.

Константин отвёл взгляд от экрана, посмотрел Гедимину в глаза и удивлённо мигнул.

— С чего ты взял?

— Сам смотри, — сармат сузил глаза. — Не гайку подвешиваешь. Эти конструкции такой вес не выдержат.

Константин закатил глаза и, отодвинув с экрана чертёж, ткнул пальцем в длинные столбцы расчётов.

— Читай. Всё десять раз проверено. Стапеля выдержат.

Гедимин покосился на экран, криво усмехнулся и прижал пальцы к двум точкам на чертеже.

— Сначала не выдержит эта балка. Если нет — начнёт прогибаться вот эта часть. Когда отклонится градусов на десять, балка всё-таки треснет. Брось это дело. Грохнется — размажет.

Константин шумно вдохнул и отступил на шаг, пристально глядя на Гедимина.

— Ты читал расчёты, гений-самоучка? Всё просчитано! И эта твоя балка, и прогиб. Хотя... ладно, уговорил. Подгоню кран, чтобы придерживал эту часть.

Гедимин качнул головой.

— Тогда нагрузка пойдёт сюда, — он указал на тыльную часть голографического экрана — чертежи просвечивали насквозь. — Вот здесь разойдётся крепление. Вес перейдёт на трос. Ставь два крана. А лучше — брось всё это. Опасная затея.

Константин щелчком отключил смарт и бросил в карман.

— Убери руки.

Процедив это, он развернулся и быстро пошёл к машинному залу. Гедимин растерянно мигнул. "Дурацкая конструкция. Надеюсь, он её в дело не пустит."

Он осторожно обошёл угол здания и заглянул внутрь. Там визжал разрезаемый металл, и сверкали длинные вспышки. Посреди зала, над подготовленными углублениями и выемками в полу, поднималась решётчатая конструкция. "Всё-таки построил," — Гедимину стало не по себе. "Может, передумает?"

13 мая 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Шёл девятый час утра, когда визг и скрежет в машинном зале затихли. Гедимин, жестом предупредив рабочих, что ненадолго отойдёт, выбрался из бассейна выдержки и заглянул в соседнее здание. Оно ещё не соединилось с реакторным залом — проход между ними оставили свободным для рельсового крана, но для него уже прокладывали полукольцевую линию вдоль главного корпуса.

К машинному залу, посекундно гудя, подползал тягач с прицепом. Оси были рассчитаны на этот груз, и платформа не прогибалась, но сам транспорт едва мог двигаться, и земля под ним отчётливо проседала. Груз был накрыт огромным скирлиновым кожухом. За первым тягачом полз второй, и где-то у ворот гудел третий. "Привезли," — довольно хмыкнул Гедимин и с досадой покосился на второй энергоблок. Его ключевую часть собирались подвезти не раньше сентября; первый уже был готов принять реактор, но прислать оба агрегата собирались вместе, одновременно, и Гедимину оставалось только ждать и бесконечно дорабатывать уже готовые конструкции.

Он заглянул в машинный зал и сердито сощурился. Нелепые стапеля стояли там же, где и вчера, только теперь они занимали гораздо больше места. Сарматы подогнали два крана. Константин стоял в центре зала, высчитывая что-то на смарте, и выглядел обеспокоенным, но довольным.

— Стой, — Гедимин тронул его за плечо, и сармат резко развернулся — но в этот раз не стал подавать сигнал тревоги. — Убирай этот мусор. Не выдержит. Угробишь турбину.

— Уйди с площадки, — отмахнулся Константин. — Бьорк, как слышно?

Главный кран протяжно загудел.

— Хотя бы работайте в защитных полях! — Гедимин растерянно огляделся. Часть сарматов-рабочих обступила прицепы; один кожух уже сняли и теперь складывали, начали стягивать второй. Остальные отошли к дальней стене и оттуда наблюдали за стрелой главного крана. Несколько сарматов стояли у стапелей, там, где их не могло задеть спускающимся грузом. Гедимин повернулся к ним.

— Когда эта штука заскрипит, — он указал на стапеля, — бросайте всё и бегите. С полной нагрузкой она не простоит и пяти минут.

Что-то громко затрещало за его плечом; обернувшись, он увидел сузившиеся глаза Константина и шокер в его руке.

— Пошёл вон, — тихо проговорил северянин. — Грёбаный диверсант! Увижу здесь ещё раз — позову охрану.

Гедимин растерянно замигал. Он хотел сказать ещё что-то, но Константин коротко ткнул вперёд шокером, и сармат еле успел отступить.

— Глупо, — он пожал плечами и, не оборачиваясь, вышел из здания. Он слышал, как разворачивается и выпускает трос стрела главного крана, крики "вира!" и короткие возгласы "tza!" и "sata!". Они стихли, когда он забрался в гермооболочку, — хотя она ещё не была полностью герметичной, лишние звуки внутрь уже не проникали, особенно когда внутри работала хотя бы четверть бригады. Гедимин кивнул рабочим, осмотрел сделанное и подошёл к выбранному узлу — здесь, на его взгляд, было слабое место системы, и он взял эту часть работы на себя. Он очень старался не прислушиваться к тому, что происходит снаружи — но гулкий грохот, встряхнувший всё здание, было невозможно не услышать.

— Hasu! — коротко вскрикнул кто-то из сарматов, работающих наверху. Гедимин, не оборачиваясь, достал смарт и вызвал диспетчерскую.

— Главный корпус, машзал. Срочно медиков и транспорт.

Сирену медицинского глайдера сармат услышал на полпути к выходу из реакторного зала; когда он добрался до места аварии, медики уже уезжали. На покорёженном настиле валялся массивный кожух, опрокинутый набок. На кожухе чернели маслянистые пятна. Бесформенные обломки стапелей разбросало вокруг, и молчаливые хмурые сарматы сгребали их в угол и грузили на кран с оборванным тросом. Кровавая полоса размазалась по полу, кто-то наступил на неё и наследил в уцелевшей части зала. У стены, молча глядя в одну точку, стоял Константин. На его перчатках и рукавах была кровь — несколько засохших пятен.

Гедимин пересчитал рабочих — почти все были на месте. Некоторые, как и Константин, испачкали руки, один прихрамывал, но раненых среди них не было. "Значит, задело одного или двоих," — сармат покосился на обильно размазанную кровь и сердито сощурился. "Хорошо, если жив. Вот говорил же..."

Смарт в кармане Константина испустил короткий гудок. Сармат дотянулся до устройства, несколько секунд молчал, глядя на упавший кожух и свисающий захват главного крана. Несколько рабочих стояли рядом, дожидаясь указаний.

— Вира, — Константин поднял вверх большой палец. Сарматы, кивнув, стали закреплять захваты на массивном механизме. Инженер судорожно вздохнул и опустил голову. Гедимин тронул его за плечо.

— Хотя бы все живы?

Северянин вздрогнул, поднял на него затравленный взгляд и прохрипел:

— Живы. Расчёты были... всё было неверным. Откуда ты мог знать?!

Гедимин крепко сжал его плечо.

— Живы — значит, их вылечат. Что с турбиной?

"Надо было ему задействовать главный кран," — думал сармат, наблюдая за тем, как Бьорк вытаскивает пострадавший механизм наружу и снова кладёт его на прицеп. На липкие пятна сползлись роботы-уборщики. Сарматы подобрали два устройства и посадили на испачканный кожух турбины.

— Я проверю, — сказал Гедимин, разглядывая ту часть механизма, которая была ему видна сквозь проём в стене. — Но нужен Айзек. Где он?

Константин резко поднял голову, посмотрел на него потемневшими глазами и буркнул:

— Иди работать.

Стряхнув со своего плеча руку Гедимина, он быстро пошёл к прицепу. В машинный зал заглянул Айзек с дефектоскопом, увидел кровь на полу и округлил глаза. Гедимин указал ему на прицеп, кивнул и пошёл к реактору.

...Слухи об аварии в главном корпусе распространились быстро, к вечеру об этом знали все. Собравшись за воротами в ожидании транспорта, сарматы подавленно молчали, и Гедимин, досадливо щурясь, тоже старался не открывать рот — только искоса глядел на Константина. Тот стоял в стороне, развернув на экране смарта чертёж стапелей, и молча разглядывал его.

— Ещё одна кровавая жертва? — на площадке было тепло, но Хольгер зябко поёжился. — Хватит уже.

— Я тут при чём? — пожал плечами Гедимин. — Думать надо головой, а не смартом.

Он говорил тихо, но Константин всё равно услышал, и его ладонь с зажатым в ней устройством слегка дёрнулась. Гедимин виновато сощурился и отвернулся.

— Хватит, — Хольгер больно ткнул его кулаком под рёбра. — Оба хороши. Там много работы, на всех хватит. Пора уже объединить усилия.

— Мы и так работаем вместе, — буркнул сармат, отодвигаясь в сторону. — Пора уже их разъединить.

— Не вместе, — качнул головой Хольгер. — Только рядом. Вы оба не дураки. Если бы действовали совместно, вам бы цены не было.

В воротах протяжно загудел тягач, собравший все пустые прицепы и теперь вытаскивающий их наружу. Сарматы зашевелились, готовясь к погрузке.

— Думаешь, я не дурак? — спросил, поравнявшись с Хольгером, Константин. Он по-прежнему щурился и упорно смотрел только под ноги, и его голос стал хриплым и скрежечущим.

— Любой может ошибиться, — пожал плечами химик. — Гедимин хотел вечером навестить раненых. Возможно, они уже пришли в себя. Я иду с ним. Ты с нами?

15 июня 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин отхлебнул из маленького контейнера с изображением герба Ураниум-Сити, едва не поперхнулся и поспешно вылил в рот порцию Би-плазмы. Обжигающая въедливая горечь разлилась по языку, и сармат едва удержался, чтобы не сплюнуть в пустой контейнер. "Опять полынь?" — он осторожно понюхал пустую ёмкость.

— Эй, Маккензи! Что за дрянь опять в нашей жжёнке?! — донёсся сердитый голос из комнаты Линкена. — Тьфу ты!

Кто-то из сарматов закашлялся и, шумно отдышавшись, выбрался в коридор.

— Официальная речь Маркуса Хойда начнётся через пять минут! — объявил по громкой связи комендант барака. Гедимин недовольно сощурился, но всё же рассовал по карманам инструменты и поднялся на ноги. Выпнув горку пустых контейнеров за дверь, он вышел следом.

— Дрянь? Это полынная настойка, — судя по голосу, Кенен Маккензи слегка обиделся. Он вышел из комнаты сразу после Гедимина, и Линкен, дожидающийся, пока соберётся вся команда, посмотрел на него и изумлённо мигнул.

— Что ты нацепил на голову?

Гедимин повернулся к Кенену и увидел на его голове широченную шляпу с завёрнутыми кверху краями полей. Даже в подвёрнутом виде они были шире плеч сармата, а от многоцветной раскраски головного убора у Гедимина зарябило в глазах.

— Это, мой друг, сомбреро, — ухмыльнулся Кенен, поправляя шляпу.

— Вот мартышка! — взрывник растерянно покачал головой. — То шуба, то это... У тебя что, комбинезона нет?

— Свободные граждане Атлантиса имеют более одного набора одежды на год, — Кенен назидательно поднял палец к потолку. — Шуба — зимняя одежда. Эй, Джед, посмотри! Как тебе мой летний костюм?

Он плавно развернулся к Гедимину боком, показывая все подробности яркого узора на жилетке поверх белой рубашки. Сармат мигнул.

— У этой вещи много цветов. Прямо сверкает, — он едва заметно усмехнулся. Кенен расплылся в довольной улыбке.

— Правильно! Вот видишь, Лиск, у Джеда постепенно прорезается вкус. Если бы он ещё перестал тратить всё до цента на железяки и купил себе нормальную одежду вместо шахтёрской робы...

Под потолком задребезжал тревожный сигнал.

— Речь координатора начинается через минуту! — объявил комендант. Из вестибюля послышались тяжёлые шаги — так последние несколько месяцев ходили патрульные, приделавшие к обуви металлические вставки. Линкен недобро сощурился, оглянувшись на дверь.

— Идём, Бьорк, — сказал Константин, пробираясь мимо замешкавшихся сарматов к выходу. Гедимин заметил его озадаченный взгляд на шляпу и жилетку Кенена и усмехнулся.

— Маккензи всегда надевает что-то странное, — прошептал он, поравнявшись с Константином. — Не знаю, сколько у него одежды. Странно, что она не вываливается из комнаты.

— Да, я успел заметить, — тихо ответил северянин. — Особенно шубу.

...Кенен выскользнул из кинозала первым, утащив с собой недовольного Бьорка. Когда Гедимин спустился в информаторий, оба сармата радостно помахали ему наушниками — каждый успел занять свободное место. Кенен вскочил, уступая кресло Гедимину, но тот отмахнулся и, поймав за плечо Хольгера, усадил его за телекомп.

— Научились ли мы, как говорил покойный Джеймс Марци, терпимости и пониманию, любви друг к другу и нашему миру? — медленно, смакуя каждое слово, процитировал недавнюю речь Маркуса Линкен. Он сел на стол рядом с Хольгером и заглядывал в экран сбоку. Гедимин ухмыльнулся.

— Макаки не распознают нашу мимику. Ещё немного — и Маркус рассмеялся бы. Он умеет сдерживаться.

— Да, все это видели, — довольно кивнул Линкен.

Хольгер, перебирающий статьи на сайте новостей, громко фыркнул.

— "Я вынужден отказаться, поскольку согласие сделало бы меня нарушителем закона," — ответил Маркус Хойд, координатор сарматских территорий, на предложение посетить восстановленный промышленный комплекс на Титане. "Закон да Косты запрещает сарматам покидать пределы околоземной орбиты. Это выглядит несправедливым, но за прошедшие годы мы многократно убедились, что закон да Косты прекрасно регулирует взаимоотношения двух рас и помогает поддерживать мирное сосуществование. Я не хочу стать первым, кто нарушит его, пусть даже из благих побуждений. По истечении моратория на посещение планет Солнечной Системы я обязательно приму ваше приглашение...", — дочитав абзац, Хольгер повернулся к сарматам. — Что скажешь, Линкен? По-прежнему веришь, что восстание не за горами?

Взрывник качнул головой.

— Слова — это слова, — буркнул он, мельком взглянув на экран. — Чего ни скажешь под прицелом...

— Что там про завод на Титане? — Гедимин протянул руку к телекомпу и ткнул в слова, подсвеченные синим.

— Работает, — пожал плечами Хольгер. — Можешь сам почитать — тут маленькая заметка. Они восстановили метановые заводы Койпера и отстроили жилой комплекс. Установили трёхмесячные вахты.

Линкен презрительно хмыкнул.

— Три месяца в Койпере? Больше времени уйдёт на перелёты. Там простая работа — насос и цистерна с кранами. Метан сам течёт, только разливай и грузи на барки.

Теперь хмыкнул Константин.

— Вот так просто? Ничего, что этот метан — жидкий? Какая у него температура?

— Достаточная, — буркнул Линкен. — Макаки просто не хотят работать.

— Про Энцелад ничего нет? — Гедимин дочитал статью о полуподземном городе Койпер и метановых реках Титана и хотел пролистнуть страницу, но Хольгер уже перешёл по другой ссылке.

— Пока не освоили, — качнул головой химик. — Вот здесь про Амальтею. Так... "В конце апреля Министерство космической промышленности и терраформирования Мацоды сообщило о завершении строительства жилого комплекса "Гева" на поверхности Амальтеи, спутника Юпитера. В настоящее время на Амальтее находятся сто семьдесят рабочих второй, июньской, вахты. Вахтовики исследуют поверхность Амальтеи, проводят буровые изыскания и разворачивают работу вододобывающего предприятия. "Там, где есть вода, будет жизнь," — объявил представитель Министерства. "Имея только воду, мы освоили пояс астероидов. Рано или поздно мы сделаем Амальтею пригодной для жизни." К сожалению, осуществить эти планы пока мешают суровые условия планеты — низкая температура на её поверхности и высокий уровень радиации. "Ежемесячная смена вахт продиктована требованиями безопасности," — сообщает источник в Институте космических исследований Мацоды. "Хотя защитные сферы жилого и рабочего комплекса выполнены из экранирующих материалов, поселенцы постоянно подвергаются повышенному облучению, получая за месяц десятилетнюю дозу радиации. Наши исследования продолжаются, и мы не хотим рисковать жизнями наших поселенцев, пока не найдены надёжные средства защиты, не причиняющие вреда их здоровью".

Линкен фыркнул.

— Мацода... Когда вместо макак там были мы — кого заботило наше здоровье?!

— Для смертельно облучившегося ты слишком живой, — вполголоса заметил Иджес, смерив взрывника изучающим взглядом, и на всякий случай спрятался за плечом Гедимина.

— Ты был на Амальтее? — удивлённо мигнул ремонтник. Линкен едва заметно вздрогнул, внимательно посмотрел на него и качнул головой.

— Будто на Церере лучше, — буркнул он и повернулся к экрану.

— Тише, — недовольно оглянулся на него Хольгер. — Вот ещё интересное: "Институт Вейцмана, Мацода: ведущие биологи утверждают, что ключ к терраформированию спутников Юпитера могут дать исследования тихоходок. Эти миниатюрные существа обладают исключительной среди многоклеточных приспособляемостью и устойчивостью к агрессивным условиям среды. "Именно тихоходки могут стать первыми животными-обитателями спутников Юпитера," — сообщает Институт Вейцмана. "Будут проведены серии экспериментов на Европе и Амальтее." Напоминаем, что ранее проводились опыты по изучению влияния низких температур, разреженной атмосферы с пониженным давлением, а также сверхвысоких доз радиации на тихоходок..."

Гедимин придвинулся ближе, с интересом рассматривая "морду" странного существа, сфотографированного с большим увеличением.

— Они собираются скрестить это с макаками? — Кенен недоверчиво усмехнулся. — Боюсь, оно откажется.

— Ну-ну, — пробормотал Линкен. — Теперь понятно, с кем у мартышек будет новая война.

Гедимин удивлённо оглянулся на него. Взрывник кивнул.

— Hasulesh доведут и этих... существ. Доводить — то, что они умеют лучше всего... Sata! Что там за новая ссылка?

Вверху экрана всплыла мигающая строка, подсвеченная красным.

— Вирус, — поморщился Кенен. — Эй, куда жмёшь?!

— Это не вирус, — отозвался Хольгер, глядя на развернувшуюся страницу с фотографией обугленных обломков и нескольких спасательных глайдеров. — Экстренные новости из Иллинойса. "Пожар в интернате для детей-гибридов. Очевидцы говорят о грохоте и белой вспышке. Здание полностью уничтожено, на развалинах работают спасатели. Обнаружено восемь погибших воспитанников и три тела, принадлежащих персоналу интерната. Данных о выживших нет. Работы продолжаются. Координатор сарматских территорий Маркус Хойд, куратор интерната, прибыл на место трагедии."

Линкен с присвистом выдохнул и ударил кулаком в ладонь.

— Не спешит и не забывает, — пробормотал он, криво усмехаясь. Гедимин заглянул ему в глаза и увидел сверкающую серебристую радужку от века до века и крошечный зрачок, сошедшийся в точку.

— Что здесь хорошего? — сузил глаза ремонтник. — Эти sulwash ничего никому не сделали. Не было необходимости их убивать.

Он вспомнил отчаянный взгляд Харольда, последний разговор с Алексеем и странные подарки, каждый год приходившие с материка. "Никто из них ничего не сделал Маркусу," — Гедимин стиснул зубы и отвернулся.

— Я пойду на озеро, — буркнул он. — Хватит новостей.

...Луч резака легко плавил песок и оставлял чёрные полосы на белесой мягкой породе. Медленно, насечка за насечкой, на оголённом участке берега выстраивался чертёж недостроенного реактора. С озера доносился плеск, кто-то, забывшись, кричал по-сарматски, со свистом и рёвом проносились реактивные модели, на мелководье гудели двигатели подводных лодок. Где-то там остались Иджес и Хольгер — один испытывал новый корабль, другой отошёл дать сёстрам Хепри пару советов по составу топлива. Гедимин сидел у воды, под прикрытием кустов, разувшись и сбросив верхнюю часть комбинезона. Ветерок в тени приятно холодил высыхающую кожу; можно было окунуться ещё раз, но сармат, попробовав воду пальцем ноги, перевёл взгляд на чертёж и снова взялся за резак. На этот раз на скальном выступе появилась схема одного из узлов — точнее, две схемы, плавно переходящие друг в друга. "Ненадёжно," — думал Гедимин, разглядывая новый чертёж. "Что бы ни говорили в "Вестингаузе". Я не был на их станциях. Может, там оно и работает, но я бы сделал иначе..."

Позади колыхнулся воздух, зашуршала трава, потом затрещали ветки — кто-то пробирался в убежище сармата. Остановившись за его спиной, он хмыкнул и подошёл ещё ближе. Гедимин недовольно покосился на чужую ступню рядом со своим чертежом.

— Станция не отпускает? — усмехнулся пришелец, опускаясь на землю и заталкивая в кусты миниглайд. Гедимин, подняв на него взгляд, удивлённо мигнул.

— Константин? Чего бродишь по кустам?

— Увидел твой комбинезон, — отозвался северянин, разглядывая чертежи. — Опять реактор? Мог бы отдохнуть — у нас и так мало выходных.

— Мне не нравится, что тут придумали макаки, — недовольно сощурился Гедимин, обводя пальцем подозрительную часть механизма. — Если бы доработать эту штуку, пока их там нет...

Константин мигнул.

— Ты серьёзно? — он недоверчиво посмотрел на сармата. — Собираешься на станцию в выходной, первый за полгода?!

Гедимин встал и потянулся за комбинезоном.

— Я не хочу болтать, — буркнул он, застёгивая широкий пояс и перевешивая на него ремонтную перчатку. "Всего километр до станции," — думал он, воспроизводя в памяти окрестности "Полярной Звезды". "Дорога сегодня пуста. Но лучше пройти по лесу. Обогнуть ворота и проверить, где охрана. Макаки не любят работать по праздникам."

Он покосился на общественную душевую. Из-за неё был виден край флага, поднятого над фортом. Там снова включили музыку; она заглушала голоса шумящих охранников, но по частым вспышкам разрядов бластера над крышами было и так понятно, что люди нашли, чем развлечься.

— Ты куда? — поинтересовался Константин, вытаскивая из кустов миниглайд.

— На станцию, — отозвался Гедимин, в последний раз оглядываясь на озеро. Большая часть сарматов — и инженеры "Вестингауза" в том числе — собралась на берегу под аэродромом, и если приглядеться, то можно было увидеть вскипающую воду и странные круги на ней. "Не заметят," — довольно хмыкнул сармат. "А к вечеру я вернусь."

— Пешком? — Константин с миниглайдом наперевес стоял у удобного прохода среди кустов; проломиться сквозь нетолстые, но гибкие ветки Гедимин мог, но по собственному опыту знал, что это сложнее, чем кажется.

— Уйди, — буркнул он, остановившись перед северянином. — Мне некогда.

— Зачем пешком? — Константин щёлкнул пальцем по обшивке миниглайда. — Полетели.

Гедимин мигнул.

— И ты туда?

— Миниглайд нас выдержит, — кивнул сармат. — Я плохо понимаю твои развлечения, но... возможно, какой-то смысл в них есть. Садись, долетим быстро.

Миниглайд выплыл из переулка на открытое пространство — ненадолго, чтобы тут же нырнуть в лес. Пока устройство петляло меж деревьями, Гедимин оглядывался на пустынную дорогу. "Ни транспорта, ни охраны," — он довольно ухмыльнулся. "И очень тихо."

В рабочие дни станция напоминала о себе издалека — шум на строительной площадке заглушал даже гул и грохот северной трассы. Сегодня и на трассе, и на станции было так тихо, что Гедимин слышал скрип покачивающегося троса и шорох из мусорного бака — похоже, еноты всё-таки преодолели ограду.

— Константин, а ты раньше строил реакторы? — спросил он.

— Я?.. Тихо, дрон! — миниглайд нырнул в воздухе, уходя под прикрытие сосновых ветвей. Гедимин растерянно мигнул. Сквозь просветы в кроне дерева показалась серая обшивка дрона-наблюдателя; ничего не заметив, он проплыл мимо.

— Тихо, — прошептал Константин, пристроив миниглайд на толстой ветке и сойдя на неё. Прижавшись к стволу, он выглянул из-за дерева.

— Охраны не видно, — отметил он. — Есть дрон над воротами. Ещё один над складом. Над реактором чисто.

— Мартышки — на озере, — хмыкнул Гедимин. — А дроны можно обойти. Смотри, как лучше сделать...

Он отломил гладкий кусок коры и достал острый осколок фрила. Непривычный материал крошился под пальцами, но схема получалась отчётливая. Он покосился на стройплощадку, прикинув расстояния между объектами, и протянул кусок коры Константину.

— Хм, — тот с сомнением посмотрел на чертёж. — Надо полагать, у тебя большой опыт. Надеюсь, у тебя есть хорошее объяснение для охраны — на случай, если она засечёт нас.

Гедимин досадливо сощурился.

— Это наша станция, — буркнул он. — Мы можем на ней находиться. А вот макакам там делать нечего. Ты готов? Attahanqa!

26 июня 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Очередная массивная конструкция медленно опускалась в "колодец" гермооболочки. Гедимин напряжённо следил за ней и мигающими на её пути огоньками отслеживающих датчиков. Его оттеснили от места стыковки; там было слишком тесно из-за согнанных внутрь механизмов и множества рабочих на всех участках. Инженер выбрался на край опалубки, на самый верх реактора. Его стены уже поднялись на плановую высоту; вспомогательные каркасы, когда-то такие массивные и заметные, сейчас терялись на их фоне. Внизу, под стенами, Гедимин видел открытое сверху помещение деаэраторной и крышу машинного зала. Работы внутри ещё велись, но заглядывать внутрь со стены уже не получалось. Главный кран, выдворенный из удобного проёма между частями главного корпуса, теперь ездил по дуге вокруг реактора, его помощь в машзале уже не требовалась. Окрестности главного корпуса тоже значительно изменились, и Гедимин, глядя на почти готовые градирни и множество вспомогательных зданий, начинал беспокоиться. Строительство реакторных залов шло медленнее, чем ему хотелось бы; где сами реакторы, и когда их привезут, не знали ни сарматы, ни "люди Мартинеса".

Конструкция плавно опустилась ещё на три метра и повисла в нескольких дециметрах от места стыковки, когда Гедимин услышал отдалённый грохот и гул. Он вздрогнул, встревоженно посмотрел на реакторы, и только тогда понял, что звук исходит с другой стороны — с юга.

Над дорогой, соединяющей Ураниум-Сити и недостроенную АЭС, поднимался дым. Гедимин услышал несколько разрывов и увидел вспышки и новые клубы чёрной гари. Над площадкой взвыла тревожная сирена. Два десятка "Рузвельтов" с центрального поста взлетели, направляясь к лесу, ещё пять двинулись к дымящейся дороге. Вспышки и взрывы прекратились. Гедимин увидел, как из-под рассеивающегося дыма проступают опрокинутые набок тягачи, разбросанные прицепы и ящики с грузом, и несколько неподвижных тел в оранжевых комбинезонах. Один сармат лежал у перевёрнутой кабины, другой — на обочине. Ещё одного Гедимин заметил в просвете между остановившимися машинами. Вслед за тревожной сиреной охраны взвыла медицинская; ворота открылись для белых глайдеров.

— Сохраняйте спокойствие! — прогремело над площадкой — кто-то вспомнил о громкой связи. — Был обстрелян участок дороги. Диверсантов разыскивают. Будьте внимательны!

"Has-sulesh..." — Гедимин стиснул зубы, вглядываясь в лес. Беспорядочно торчащие деревья хорошо замаскировали огневые точки — всё, что мог сказать сармат, — что стрельба велась с двух сторон одновременно. "Почему не отследил траектории?!" — он сердито сощурился, глядя на охранников, выбирающихся из леса. Издалека было понятно, что они возвращаются ни с чем.

... — Никого не нашли, — покачал головой Хольгер. — Я говорил с людьми. Кто-то очень хорошо выбрал время — как раз между пролётами дронов.

Сарматы стояли за воротами, дожидаясь попутного глайдера. В полумраке вдоль дороги горели фонари, а за ними, ближе к лесу, — движущиеся огоньки — светодиоды на экзоскелетах патруля.

— И никаких следов? — спросил Константин, непроизвольно сжимая пальцы в кулак; Гедимин покосился на его костяшки, — красновато-бурая кожа побелела от напряжения.

— Это лес, — пробормотал Бьорк, и ремонтник невольно мигнул — главный крановщик очень редко открывал рот, если его не спрашивали. — Если есть чуть-чуть мозгов, никаких следов не будет.

— Да, — угрюмо кивнул Хольгер. — Видимо, это наш вариант.

— Стреляли с двух сторон, — тихо проговорил Гедимин, вглядываясь в полутьму. Дорогу успели расчистить, повреждённый транспорт увезли в посёлок, некоторые из уцелевших ящиков сармат видел на стройплощадке — сами контейнеры частично потрескались, но содержимое — то, что было сделано из металла и прочных фрилов или содержало одну-две несложные части — почти не пострадало.

— Не успел отследить траектории, — он виновато сощурился. — У них были гранатомёты и бластеры... кажется, дымовые шашки.

— Да, — Бьорк перевёл взгляд на Гедимина. — Фрил так не горит.

— Запасливые ублюдки, — Иджес сплюнул в траву на обочине. — Что думают макаки? Лес прочесали?

— Уверен, что они пришли из леса? — один из сарматов-рабочих повернулся к нему. — Не из посёлка?

Гедимин изумлённо мигнул.

— А что, сарматы могли... — не договорив, он вспомнил прошлогодний "мятеж" и досадливо поморщился. "Могли... Глупо, бессмысленно, но вполне вероятно..."

— Мало, что ли, у нас своих психов?! — сармат криво ухмыльнулся. — Не думаю, что это повстанцы. Девять лет уже прошло.

Глайдер, выезжающий за ворота, протяжно загудел, и сарматы, замолчав, расступились и стали ждать, когда он остановится. Гедимин задумчиво смотрел на лес. "Повстанцы. Кенен очень давно не рассказывал о них. Он всё ещё выходит в патруль?"

...Кенен не успел даже выйти из комнаты — только возмущённо охнул и округлил глаза, когда Гедимин, взяв его за ворот жилетки, прижал к стене.

— Постанцы убивают сарматов прямо перед станцией. Ты куда смотрел?!

Кенен схватил Гедимина за руку и попытался разжать пальцы.

— Осторожно, помнёшь!.. Недавно с Энцелада, верно? С удачной посадкой на нашу планету! — он натянуто ухмыльнулся. Гедимин мигнул.

— Что?

— Опять не в курсе? — Кенен поморщился. — Мой патруль распустили ещё в январе. Все вопросы и претензии — к Арбогасту и его шокероносцам. Пусти, говорю, порвёшь!

Гедимин нехотя разжал пальцы. Учётчик, тяжело дыша, отодвинулся и расправил помятый ворот.

— Почему вас распустили? Вы хорошо справлялись, — растерянно сказал сармат. Кенен криво ухмыльнулся.

— Спасибо за комплимент, Джед. Поздно, но лучше, чем никогда. Пограничники утверждали, что мы сбиваем дроны над лесом. Бред... Но Арбогаст распорядился распустить нас. Губернатор Оркус никогда не сделал бы такой глупости. Мы подавали петицию в Порт-Радий. Но ведь здесь никто не подпишется, пока ему самому не подпалят зад...

Кенен тяжело вздохнул.

— Они убили троих, — угрюмо сказал Гедимин. — Стреляли по глайдерам. Когда возник затор, расстреляли остановившихся. Охрана не успела. Некоторые говорят — это местные... психи. Я думаю — нет. Могли повстанцы забраться так далеко за Периметр? Что скажешь?

— Видел я тот периметр, — скривился учётчик. — Могли. Небольшая группа на миниглайдах, через границу врассыпную, в каком-нибудь овраге — место встречи. Если ты в оранжевом комбинезоне выкручивал детали из экзоскелетов, и тебя не ловили, — чем несколько опытных мартышек хуже? У них комбинезоны не оранжевые.

— Ясно, — сказал Гедимин, вспоминая овраги, которые он видел в лесу. Все они находились довольно далеко от дороги.

— Не беспокойся обо всём этом, Джед, — Кенен, немного успокоившись, улыбнулся и похлопал его по плечу. — У нас тут хватает существ с оружием. А ты — инженер-ядерщик. Береги себя и занимайся своим делом. Хорошо?

"Своим делом... Да, было бы неплохо," — хмуро думал сармат, выходя из барака на ночную улицу. "А ведь придётся опять работать за мартышек. Или в этот раз сами справятся?"

27 июня 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На помосте лежали небольшие рилкаровые баки, прикрытые брезентом с маркировкой "Вирма". Они были надёжно закреплены на прицепе, и некоторые сарматы, добирающиеся до станции с попутным тягачом, решились сесть на них. Гедимин стоял у бортика, глядя на лес сквозь полупрозрачную плёнку защитного поля. Отдельный небольшой купол накрывал кабину, несколько продолговатых были растянуты над прицепами, — от обстрела сверху глайдер и его груз были защищены надёжно.

Уже светало, но фонари вдоль дороги не гасли, и в двадцати метрах от первой полосы огней протянулась вторая, более широкая. Там кружили дроны-наблюдатели, а за деревьями поблескивали белые экзоскелеты "Вестингауза".

— А где федералы? — спросил Иджес, неприязненно глядя на яркую броню. — Тут повстанцы, троих убили, — они что, не вызвали подкрепление?!

— Да хватит уже подкреплений, — поморщился один из сарматов, сидящих на баках. — Весь лес полыхает. Видно за сто миль. Нет бы устроить засаду...

— Пусть отпугнут, — качнул головой другой сармат. — Пусть макаки сидят в лесу, лишь бы не совались к дороге! Ничего дальнобойного у них нет, а начнут стрелять по "Рузвельтам" — быстро узнают, что почём.

— И долго их собираются пугать? — фыркнул Иджес. — Завтра охрана уйдет. И что, всё сначала? Выловить бы их всех...

— Завтра не уйдёт, — отмахнулся сармат. — А через неделю мартышкам самим надоест кормить комаров. Пусть они с деревьев не слезли, но здесь-то не Африка...

Он махнул рукой в сторону леса. Оттуда тянуло — даже сквозь стойкий запах топлива, электролита и подогретого фрила — пахучим средством от насекомых, и доносилась приглушённая ругань охранника, пытающегося почесаться под экзоскелетом.

...Константина отозвали в деаэраторную — со стены реактора Гедимин то и дело видел его макушку, прикрытую светло-серым капюшоном. Сами деаэраторы должны были подвезти на днях — в отличие от реакторов. Гедимин, досадливо щурясь, вполглаза приглядывал за дорогой — со стены она хорошо просматривалась почти до самого завода "Вестингауза". Грузовые глайдеры уже не шли непрерывным потоком, но две-три машины постоянно были на дороге. Один из грузов получил Айзек, и Гедимину пришлось спуститься с наблюдательного поста и осмотреть прибывшее.

— Цело, — сказал Айзек, снимая брезент с контейнеров. — Сегодня не стреляли.

Он, как и все сарматы на площадке, выглядел помрачневшим и слегка щурился, время от времени поглядывая на юг. Гедимин кивнул — он сам напряжённо вслушивался, ожидая сквозь обычные звуки стройплощадки услышать грохот взрывов.

Патрульные стояли вдоль дороги и вечером, когда глайдеры уезжали со станции. Никогда ещё этот участок леса не был освещён так ярко.

— Сегодня тихо, — сказал Хольгер, снимая капюшон и убирая респиратор под воротник.

— Видимо, дальнобойного у макак и вправду нет, — буркнул Иджес, с подозрением глядя на лес. — Как думаешь, ушли или засели в кустах?

Гедимин пожал плечами. "Кенен обещал прислать письмо, если что-то узнает," — он покосился на смарт в кармане. За день рация не издала ни звука — не считая пары вызовов от Бьорка и сигнала к обеду. "Видимо, не узнал. Никого не нашли. Не нравится мне это..."

28 июня 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Смотри, — Кенен, широко улыбаясь, развернул перед Гедимином голографический экран смарта. — Кое-что удалось найти. Такая скромная страница в соцсетях, увидишь — не запомнишь...

Ремонтник, растерянно мигнув, посмотрел на экран и вздрогнул — чуть ниже нескольких фраз, напечатанных крупным курсивом, была выложена фотография. Изображение было нечётким, но Гедимин узнал его — эту же картину он наблюдал позавчера со стены реакторного зала, правда, под другим углом. Здесь была дорога, перегороженная опрокинутыми прицепами и кабинами тягачей, неподвижные тела в оранжевых комбинезонах и чёрный, неестественно густой дым.

— "Мы — "Вендиго"!" — прочитал вслух Кенен, искоса посмотрев на Гедимина. — "Мы — воины священного озера. Мы не позволим слизи расползаться по северному лесу. Торгаши продали нашу землю и наше озеро мерзким биороботам, убийцам и предателям. Мы этого так не оставим. Ни один слизистый урод не будет чувствовать себя как дома на нашей земле. Присоединяйтесь! Шаг за шагом мы выдавим слизистых с берегов Атабаски. И первый шаг уже сделан!"

— Вот оно что, — протянул Гедимин, глядя на мёртвого сармата. — Это у них первый шаг... Тут есть другие страницы? Ссылки?

Кенен хмыкнул.

— Ты уж совсем их считаешь за идиотов, Джед. Конечно, тут всего одна страница. Никаких ссылок, никаких имён и — тем более — никаких планов на будущее.

Он отключил экран и хотел убрать смарт в карман, но Гедимин перехватил его руку.

— Они были в сети. Их можно найти и вычислить. Фюльбер уже видел эту страницу?

Кенен смерил его долгим задумчивым взглядом и широко улыбнулся.

— С возвращением на Землю, комендант Энцелада! Что нового на орбите Сатурна?.. Фюльбер уже третий месяц в Пенсильвании. К нему масса вопросов у управляющих компании, и я бы не поручился за его возвращение.

Гедимин мигнул.

— Hasulesh! У одного были мозги, и того... — он оборвал фразу и на секунду замолчал, переводя дыхание. — Ладно. Кто сейчас за него? С кем можно говорить?

— Некий Пер Ларсен отвечает сейчас за безопасность станции и завода, — Кенен покосился на потолок. — И будь уверен, я с ним связался раньше, чем ты сюда пришёл. Результат... скорее нулевой.

— Что он сказал? — угрюмо спросил Гедимин. "Фюльбера нет," — единственная мысль вертелась в голове, вытеснив все остальные. "Помощи от макак ждать не стоит. Если эти повстанцы вернутся снова, придётся действовать самим."

— "Спасибо за беспокойство о нашем оборудовании," — презрительно хмыкнув, процитировал Кенен. — "Детские игры в сети — не то, чем занимается служба безопасности. Обратитесь к тому, кто может разъяснить вам, что такое выдумка и шутка, и не беспокойте меня по пустякам."

— Has-su, — процедил Гедимин, сузив глаза. "Так и есть. Последняя макака с мозгами уехала в Пенсильванию. А мы..."

— Кто-то из этих "Вендиго" выходил в сеть прямо с территорий, — сказал он, угрюмо щурясь на стену. — Через общий передатчик Ураниум-Сити?

— Даже если и так, — покачал головой Кенен. — Они же не сидят на одном месте. Я бы на их месте не сидел точно. Может, вся группа уже за Периметром.

"Вчера и сегодня на дороге было тихо," — думал Гедимин, выйдя к озеру. Тёмная вода, слегка прогревшаяся за последний месяц, колыхалась у его ног — и не было похоже, чтобы она реагировала на его присутствие. "Айзек слышал, что охрану собираются снять. Интересно, что будет завтра..."

29 июня 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Солнце встало ещё три часа назад — впрочем, три часа назад было ненамного темнее. Фонари вдоль дороги погасли. Необходимости в них не было и вчера, но тогда они исправно горели; намного темнее в лесу не стало. Гедимин смотрел на опустевшую опушку и пытался найти в растительности следы недавнего патрулирования. Растения восстановились быстро — вчера охранники в экзоскелетах стояли вдоль дороги цепью, сегодня трава и помятые кусты распрямились, и казалось, что так было всегда. Сармат покосился на небо, ожидая увидеть над деревьями два-три патрульных дрона, но над дорогой было пусто.

— Резко они свернули патрулирование, — вполголоса пробормотал один из сарматов, осуждающе качая головой. — Хоть бы дроны оставили.

— От дронов мало пользы, — отозвался другой. — Они летают слишком высоко. Неудобно заглядывать под ветки.

— Вообще не понимаю, как в таком хаосе можно что-то разглядеть, — сказал Иджес, встав у борта рядом с Гедимином. — Все эти растения разных размеров... Там можно крейсер спрятать!

Гедимин едва заметно усмехнулся, вспомнив, как случайно нашёл такой "крейсер" в далёком овраге. Когда за редкими кустами и травой что-то шевельнулось, он успел только оттолкнуть Иджеса и вместе с ним упасть под прикрытие борта. В следующую долю секунды прицеп, оторванный взрывом от тягача, подпрыгнул в воздух, дважды перевернулся и с грохотом упал поперёк дороги. Защитное поле зарябило — второй перевёрнутый прицеп упал на него сверху, крест-накрест, но, покачнувшись, сполз с купола и рухнул рядом.

Что-то громыхнуло над головой Гедимина, распластавшегося на платформе, и он приподнялся и осторожно выглянул за борт. Вокруг было дымно, и сверху сыпались мелкие осколки. Яркая вспышка ударила по глазам — луч бластера попал в защитное поле рядом с лицом сармата, вторая — чуть дальше. На ощупь дотянувшись до смарта, Гедимин прижал пальцем тревожную кнопку. Смотрел он только на лес — на едва заметно качающиеся кусты в трёх десятках метров от дороги. Среди них что-то сверкнуло, и прицеп подбросило в воздух — снаряд разорвался очень близко, рядом с защищённой полем кабиной. Гедимин услышал металлический лязг и досадливо сощурился. "Что не накрыли? И где охрана?!"

Последний луч ударил в защитное поле, не причинив ему ни малейшего вреда, и кусты закачались сильнее. Гедимин изумлённо мигнул — часть дёрна отделилась от корней деревьев, на секунду приняв очертания размытой человеческой фигуры.

— Hasulesh! — Иджес больно вцепился в его плечо. — Уходят!

Гедимин высвободил руку и сел. Прицеп, слегка перекосившийся от кувырков и падений, по-прежнему стоял на колёсах, и его груз был принайтован достаточно крепко, чтобы не рассыпаться. Тросы выдержали; Гедимин придирчиво осмотрел ближайшую привязанную балку — судя по всему, груз не пострадал. Из-за груды балок один за другим выбирались хмурые сарматы. Увидев кровь на лице одного из них, Гедимин насторожился, но сармат только отмахнулся от протянутой руки и сердито вытер щёку.

— Царапина.

С двух сторон от дороги снова сверкало и ухало — две эскадрильи "Рузвельтов", разделившись на звенья, прочёсывали лес. Четверо охранников остались у обочины и что-то высматривали в кустах. Гедимин, протянувший было руку к защитному полю, досадливо сощурился.

— Макак там не хватало! Теперь ничего не найдёшь...

— Нет, ты видел? — Иджес чувствительно ткнул его в бок. — Нападение при свете дня! И мы ничего не заметили...

— Тридцать метров от дороги, — Гедимин пристально смотрел на лес — туда, где недавно заметил "оживший" дёрн. — Они лежали в тридцати метрах. Стреляли практически в упор.

Вспышки над лесом погасли. Охранники выбирались из леса. Один из них, остановившись, жестом приказал убрать защитное поле. Гедимин вылез из-под растворившегося купола и огляделся.

Взрывы были сильнее, чем ему показалось, — бронированную кабину тягача отбросило на десяток метров, четыре прицепа лежали посреди дороги, наваленные друг на друга. Водитель, выбравшийся из люка, выглядел злым и расстроенным, но на ногах стоял твёрдо, — как и рабочие, вместе с прицепами пролетевшие над дорогой.

— Догнали? — спросил Гедимин у охранников. "Рузвельт" коротко махнул стальной "клешнёй". К северу от места нападения завыла медицинская сирена. Мимо Гедимина прошёл, припадая на одну ногу, сармат с расцарапанным лицом.

— Не задерживаться! — заорал охранник. — Продолжать движение!

Несколько сарматов пытались поднять кабину тягача обратно на гусеницы. Гедимин подошёл к прицепу с балками и разомкнул крепления на одной из них. Он хотел поднять балку, но кто-то держал её за другой конец. Развернувшись, Гедимин увидел Бьорка.

— Вместе, — буркнул он, забирая балку. — Один не поднимешь.

Налегая на самодельный рычаг, Гедимин невольно смотрел на дорожное покрытие. Возможно, это было случайностью — но он проверил и с другой стороны дороги... Лучи бластеров, бивших с тридцати метров, практически не оставили на фриловом полотне следов.

... — "Призываем поселенцев сохранять спокойствие и не мешать расследованию!" — вслух прочитала Лилит на двери барака и, громко фыркнув, развернулась к Гедимину. — Для тебя повесили.

Сармат угрюмо кивнул.

— У "Вендиго" новый отчёт об успехах, — сообщил Кенен, разворачивая перед инженерами экран смарта. Гедимин сузил глаза — чуть ниже первой фотографии с погибшими сарматами была вторая, с прицепами, уложенными крест-накрест, и помятым тягачом. Трупов на ней не было.

— Есть прок от защитных полей, — буркнул сармат, закрывая страницу "Вендиго". — Никто не погиб, одни ушибы и царапины. Но пятерых не допустили к работе, а один уехал в госпиталь. Очень вовремя там появились эти повстанцы. Минута в минуту.

— Охрана с дороги — засада в кусты, — ухмыльнулся Кенен. — Говоришь, два дня было тихо?

— То ли они там сидели и ждали... — самка недоверчиво хмыкнула. — То ли кто-то их наводит. Мало было нам своих диверсантов...

— Вечером опять согнали "броненосцев", — Гедимин поморщился. — Наверное, с утра будут стоять. Если бы не они, я бы осмотрел дорогу. Повстанцы хорошо прячутся, но... не думаю, что следов совсем не осталось.

— Поговори с Лиском, — подмигнул ему Кенен. — У него опыт в таких делах.

— Эй-эй! — вмешалась Лилит. — Для кого объявление?! Полезешь в лес — мало того, что повстанцы подстрелят, ещё от охраны придётся бегать. Подожди хотя бы, пока макаки снова устанут и уйдут...

Гедимин недобро сощурился. "А ведь они быстро устанут," — подумал он, мысленно отсчитывая пару дней вперёд. "Второго или третьего жди очередной засады. Взять с утра с собой гранаты? Тридцать метров — это недалеко..."

03 июля 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Чтобы пролезть в паропровод, Гедимину пришлось опуститься на четвереньки и слегка ужаться в плечах. К счастью, труба была не слишком длинной, — несколько секунд спустя сармат выбрался за пределы гермооболочки и вполз в деаэраторную.

Это узкое здание — небольшой промежуток между двумя длинными залами главного корпуса — уже достроили до второго этажа; крыши ещё не было, как и боковых стен. Рабочие рассредоточились вокруг массивных конструкций, на полу лежало несколько отрезков трубопровода почти в рост Гедимина, — монтаж вспомогательных систем подходил к концу. За работами, одним глазом проверяя что-то на экране смарта, наблюдал Константин.

— Как реактор? — спросил он, не отрываясь от подсчётов. Гедимин едва заметно усмехнулся.

— Жду, когда привезут. Первый блок можно закончить к сентябрю.

— Сомневаюсь, что "Вестингауз" одобрит такую спешку, — пробормотал Константин, перемещая что-то по экрану. Гедимин хотел заглянуть к нему через плечо, но северянин, не оборачиваясь, потянулся за шокером. Инженер, выразительно хмыкнув, отошёл от него и поднялся чуть выше, на крышу машинного зала. Оттуда было лучше видно южную дорогу и немногочисленные грузовые глайдеры, ползущие к строительной площадке. На выезде из города сармат увидел два тягача; двигались они медленно, как будто с перегрузом, но везли только по одному прицепу. Объёмный груз был прикрыт тёмно-серым полотнищем с маркировкой "Вестингауза".

— Sata! — Гедимин повернулся к Константину и нетерпеливо махнул рукой. — Деаэратор!

— Где? — северянин, перешагнув через две ступеньки, взобрался на крышу и остановился рядом с Гедимином, глядя на юг.

— Везут, — он довольно усмехнулся. — Два из четырёх. Уже неплохо.

— Никаких стапелей и подвесок, — напомнил Гедимин, скрывая ухмылку. Инженер молча ткнул его кулаком под рёбра.

— Надо встретить, — Гедимин, развернувшись, опустил ногу на ступеньку. За спиной громыхнуло.

Он не помнил, как добрался до дальнего конца крыши, и как его догнал Константин, — но полсекунды спустя двое сарматов стояли и смотрели, как дымятся опрокинутые прицепы и отброшенные взрывом кабины тягачей. Над дорогой поднималось неестественно густое чёрное облако, и в нём сверкали короткие вспышки. Платформа с деаэратором перевернулась и лежала на боку. "Тросы!" — Гедимин увидел оборванный конец, свисающий с края прицепа, и выдохнул сквозь зубы. Второй взрыв проволок платформу вместе с грузом по дороге и швырнул на бронированную кабину. Она откатилась в сторону, открыв распластанное тело в оранжевом комбинезоне. Вокруг неподвижного сармата растеклось чёрное пятно.

— Hasu! — бросил Гедимин, разворачиваясь спиной к дороге. К опрокинутым машинам уже слетелись "броненосцы", взрывы прекратились, и смотреть было не на что. "Деаэратор," — Гедимин сердито сощурился. "Был в защитном поле, но принайтован некрепко. Если трос порвался... Надо самому осмотреть его. Небольшие вмятины можно выправить."

У пожарной лестницы он оглянулся и удивлённо мигнул — Константин всё так же стоял на крыше и, не обращая внимания ни на стройплощадку и заходящиеся воем сирены, ни на дорогу и последствия взрывов, водил пальцем по экрану смарта. "Нашёл время!" — Гедимин досадливо фыркнул и, тут же забыв о странном сармате, спрыгнул на землю и быстро пошёл к воротам.

... — Нет, я не могу этого позволить, — ровным голосом повторил "человек Мартинеса" (Гедимин не смог вспомнить его имя — и вообще не был уверен, что когда-либо его слышал). Двое в экзоскелетах молча стояли у деаэратора, накрытого брезентом и защитным полем. Оттеснённые ими сарматы, переглянувшись, разошлись. Остался один Гедимин, и он не хотел отступать.

— Это достаточно прочная конструкция. Её можно отремонтировать и использовать, — сказал он, глядя на монитор, заменяющий "Рузвельту" глаза.

— Нет, мистер Гедимин, — "человек Мартинеса" предостерегающе поднял "руку" экзоскелета. — До прибытия комиссии из Эдмонтона вы ничего не должны делать. Наша компания не может поставить на электростанции повреждённое оборудование, особенно после кустарного ремонта. Пожалуйста, отойдите.

Гедимин тяжело вздохнул, хотел ещё что-то сказать, но махнул рукой и отвернулся. "По крайней мере, второй бак поставить разрешили," — думал он. "Надо предупредить Бьорка..."

Он растерянно замигал, едва не налетев на огромного мутанта. Бьорк стоял у него за спиной и смущённо ухмылялся, показывая крупные клыки.

— Макаки! — презрительно поморщился Гедимин, указав на деаэратор и его охрану. Бьорк хмыкнул. Из-за его спины вышел Константин, помахал инженеру включённым смартом и довольно ухмыльнулся.

— Не переживай так. У "Вестингауза" ещё много деаэраторов, — хмыкнул он, заглянув Гедимину в глаза. — Отойдём в сторону. Посмотришь кое на что.

Они отошли под арку пустого дверного проёма; в машинном зале продолжались работы, и Гедимину, чтобы услышать, что говорит Константин, пришлось придвинуться вплотную. Вслед за ним в проём втиснулся Бьорк, едва не придавив обоих сарматов.

— Данные, конечно, неполны, но кое-какие выводы можно сделать, — Константин показал ремонтнику маленький экран смарта с цепочками расчётов. — Каждый раз в засаде были две группы, по пять стрелков в каждой...

Гедимин изумлённо мигнул.

— Уверен? Как узнал?

— Два наблюдения, один пересказ, — отозвался Константин, выводя на экран размытые фотографии с сайта "Вендиго". — Вот этот... корреспондент... находился в тридцати пяти метрах от дороги, к востоку от неё, и снимал, отступая. Наверное, заметил охранников. И эти снимки сделаны с той же точки. Отчитывается о проделанной работе один и тот же боец. У него должен быть с собой хороший смарт с камерой.

Гедимин молча ждал продолжения.

— Ты был при одном из нападений, — сказал Константин, убрав с экрана снимки. — Опознал оружие?

Сармат мигнул.

— Очень холодный разряд, — медленно проговорил он. — Не повреждает тугоплавкие материалы. Никогда с таким не сталкивался.

— Да, скорее всего, — кивнул северянин, показывая на экране схему прохождения разряда сквозь различные среды. — Вот так это выглядело во время нападений...

Он подвинул к первой схеме вторую.

— А вот так должно было выглядеть. Узкий поражающий пучок, низкий нагрев, расчёт на единственный точный выстрел. Узнаёшь?

Гедимин покачал головой. Бьорк хмыкнул.

— "Лакота".

— Да, — кивнул Константин. — "Лакота". Охотничий бластер. Распространённая модель. Несколько доработанная для расширения зоны поражения...

Гедимин задумчиво сощурился.

— Охотничий? Против незащищённых существ? Эти макаки... охотники?

Константин криво усмехнулся.

— Ты разглядывал убитых? Очень мало ранений. Или точный выстрел в голову, или простреленное колено или ступня, а потом — добивающий в голову или шею. У "Вендиго" нет нормального оружия, но стрелять они всё-таки умеют.

— Их там десять, — буркнул Бьорк, не дожидаясь, пока Константин договорит. — Восемь с "Лакотами" и двое с "самоварами"...

Гедимин мигнул.

— С чем?

Константин широко ухмыльнулся и похлопал Бьорка по предплечью.

— Так повстанцы на Севере называли самодельные гранатомёты. Большая часть таких изделий взорвалась в руках владельцев. Но достать такое оружие всё-таки проще, чем купить гранатомёт. Даже в здешних расслабленных краях. Ты заметил, что взрывов было очень мало? Видимо, они берут с собой по три-четыре снаряда на группу.

— Там всегда много дыма, — задумчиво сощурился Гедимин. — Это специально?

— Да, для создания паники, — ответил Константин. — Жертвуют ради этого одним из боевых снарядов. Примитивное оружие, но хорошая выучка. Интересно, кто успел так натаскать их...

Гедимин пожал плечами.

— Макаки жалеют, что не добили нас, — он медленно сузил глаза. — Не стоило им трогать деаэратор.

Он развернулся и хотел выйти из-под арки, но лапа Бьорка втащила его обратно.

— Что ты имел в виду? — спросил Константин, пристально глядя на него. Гедимин хотел отмахнуться и уйти, но Бьорк держал его крепко, а сармат опасался порвать комбинезон.

— Пойду в лес. Подожду у дороги. От охранников мало толку. Придётся работать самому.

...Кенен выглянул из комнаты на звук шагов и приветственно помахал рукой. Гедимин досадливо сощурился — сейчас ему не хотелось болтать с учётчиком. Он искал другого сармата.

— "Вендиго" снова отличились? — Кенен криво усмехнулся. — Уже отчитались. Видел?

— Нет, — буркнул Гедимин и хотел отодвинуть учётчика с дороги, но тот проворно сунул ему под нос включённый смарт. Увидев на снимке опрокинутый деаэратор (даже на размытой фотографии, сделанной на бегу, были видны повреждения), сармат едва заметно вздрогнул и остановился.

— "Мы — духи холодного леса. Никто не сможет поймать нас. Ничто не сможет убить нас," — вслух прочитал Кенен. — "Ни один слизистый урод не будет чувствовать себя в безопасности, войдя в наш лес. Но мы обещаем не вредить ни одному человеку. Мы знаем, что вас вынудили охранять вонючую слизь. Мы вас не тронем."

— Слизь... — процедил Гедимин, вспомнив повреждённый деаэратор и лужу крови на дороге. — Значит, духи... Не видел Лиска?

...Он наткнулся на Линкена, поднимаясь по лестнице; сармат стоял на площадке и вполголоса обсуждал что-то с Константином. Увидев Гедимина, оба вздрогнули.

— Нужна помощь, — угрюмо сказал ремонтник, пожав руку Линкену. — Мог бы сам, но у тебя есть опыт. Нужно устроить засаду на пятёрку повстанцев в диком лесу.

Константин радостно ухмыльнулся.

— Я же говорил!

Гедимин вопросительно посмотрел на него. Линкен с широкой ухмылкой, перекосившей всё его лицо, хлопнул сармата по плечу.

— А ты взялся за ум, атомщик! Полезное дело. Идём на крышу. Не люблю чужие уши.

...Солнце уже зашло, но летняя ночь была светлой — Гедимину не нужен был фонарь для работы, он и так на ощупь помнил устройство всех примитивных гранатомётов и доработанных шокеров из арсенала Линкена Лиска.

— Послезавтра в пять, — вполголоса говорил взрывник Константину и Бьорку, молча наблюдавшим за Гедимином. — У завода разделяемся. Вы на западе, мы на востоке. Hasulesh залягут в тридцати метрах от дороги. Возможно, увидим, как они подходят. Пока идут — сидим тихо. Засядут — стреляем. Услышите выстрелы — открывайте огонь. Придётся одновременно, иначе нас накроет патруль. Уходим, обходим станцию, встречаемся в двух километрах на север. Там я оставлю глайдер. Дальше — по обстоятельствам.

Бьорк молча кивнул. Константин с сомнением посмотрел на вручённый ему "самовар". Снаряды, начинённые торпом, выглядели предельно безобидно, — не то гладкие продолговатые камни, не то комки свалявшейся травы и торфа...

— Попробуем взять пленных, — сказал северянин, выразительно посмотрев на Бьорка. Тот фыркнул. Линкен пожал плечами.

— Что ты думаешь, атомщик? Если что, с ними говорить тебе.

Гедимин недобро сощурился.

— Возьми с собой пару петард. С сарматами так нельзя. А с мартышками — сойдёт.

05 июля 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"М-да, не зима," — Гедимин с досадой сощурился на небо. В Ураниум-Сити было без пятнадцати пять; солнце встало час назад, и в лесу на полсотни метров вглубь просматривался каждый лист. "Как макаки умудряются там прятаться?"

— Стой, — он поймал за рукав развернувшегося Константина и потянул к себе. Сармат удивлённо посмотрел на него.

— Защитное поле, — Гедимин положил на ладонь излучатели "арктуса". — Без него никто никуда не пойдёт.

Линкен тихо фыркнул в респиратор.

— Поле? Незачем.

— Или поле — или иду один, — отозвался Гедимин, перебирая в пальцах излучатели. Бьорк, переглянувшись с Константином, гулко вздохнул и покосился на лес.

— Идём или нет?..

...Плотная плёнка защитного поля отбрасывала в сторону растительные остатки — Гедимин шёл по узкой проложенной колее, не путаясь в органике, но Линкен сердито щурился на остающийся за ним след.

— Проехался, как скрепером, — еле слышно пробормотал он.

Оба сармата старались не шуметь — на северной трассе ещё не открылось движение, и из звуков в лесу были только издаваемые местной флорой и фауной. Распознавать их Гедимин не брался, но на человеческий голос или шум шагов ни один из них похож не был.

"Здесь," — жестом показал Линкен, толкнув ремонтника в бок. Перед ними была ложбина, заросшая чем-то широколистным и заваленная сухими ветками. Гедимин, раздвинув рыхлый слой органики, пристроил на дне ямы самодельный ракетомёт и лёг сверху. Какая-то часть отдачи при выстреле неминуемо должна была задеть его; он проверил, куда придётся удар, и решил, что защитное поле смягчит его до безопасного толчка.

В тридцати пяти метрах на запад сквозь деревья просвечивала серая лента дорожного покрытия с яркими полосами разметки. Гул одинокого фургона показался Гедимину необычайно громким, заставляющим землю дрожать. За первым глайдером проехал второй; до начала смены оставалось ещё полчаса, но шофёров подняли раньше. На трассу выехал тягач с тремя пустыми прицепами. Гедимин прислушался к дребезжанию железа и досадливо сощурился, ещё глубже зарываясь в перегной: "Ехал бы он в ремонтный ангар!"

Из-под соседней кучи листьев послышалось резкое шипение, и сармат оцепенел, прислушиваясь к звукам за спиной. Там негромко заскрежетал фрил, затрещали ветки, и снова смолкло всё, кроме приглушённых шагов. Несколько крупных и не очень ловких существ шли к дороге, стараясь не шуметь. Они медленно прокрались мимо ложбины, то и дело приникая к земле и останавливаясь, и Гедимин, увидев их во время остановки, изумлённо мигнул — он уже знал, что это люди, и всё равно мог бы спутать любого из них с холмиком, присыпанным сухими ветками.

Они прошли мимо и остановились через четыре метра, значительно правее Гедимина, за укрытием Линкена. Один из повстанцев, чуть более рослый, чем остальные, высунул из-под накидки руку и указал на землю. Другой ответил ему несколькими звуками, непохожими ни на одно известное Гедимину слово. Первый бросил несколько резких слов и указал на дерево в десяти метрах от места, где он остановился. Второй фыркнул и нехотя подчинился. Гедимин вспомнил о троих повстанцах, занимающих позиции, скосил глаз в их сторону и изумлённо мигнул — об их присутствии напоминали только три пологих холмика вдоль дороги. "Командир", вкопав в рыхлую органику гранатомёт — оружие, сильно похожее на одно из изделий Гедимина, но сделанное гораздо менее аккуратно — лёг рядом, развернув к себе примитивный прицел.

Линкен выстрелил первым, с земли, Гедимин — следом, уже под градом разлетающейся шрапнели. Земля дважды приподнялась и с гулом осела, защитное поле зарябило под дождём осколков так, что Гедимин сквозь него и защитную маску видел вокруг только туман и расплывчатые пятна стволов.

— Atta"an! — его сильно ударили в плечо, и он вскочил и, пригнувшись, бросился вперёд, к шевелящейся земле, ещё слегка прикрытой дымом. В маску ударил ослепительно-яркий луч, и сармат замигал, но не остановился. Что-то влажно хрустнуло под ногой, и Гедимин едва не упал — расставленные пальцы запутались в ткани. Он остановился, ошалело глядя на драную накидку в тёмных пятнах. Её прошило шрапнелью насквозь вместе с повстанцем, и самодельный бронежилет не помог. Наклонившись над телом, Гедимин содрал с него накидку и повертел её в руках. Она и так была рыхлой — множество толстых нитей, скреплённых в сеть и увешанных клочками и обрывками разноцветных материалов — и осколки ей не повредили, не считая нескольких пятен крови там, где ткань плотно прилегала к телу. Сармат накинул её на плечи и кое-как скрепил на груди, поверх защитного поля.

"Все?" — он огляделся по сторонам, пересчитывая тёмные пятна на земле. Повстанец, оставшийся без маскировки, выглядел неправдоподобно мелким существом — большинство людей, знакомых Гедимину, были выше ростом и шире в плечах. Сармат растерянно мигнул.

— Hasulwash? A-ah, tzaat hasulwash?

— Sata! — прошипел, глядя ему в лицо, Линкен. Его лицо перекосилось, он поминутно оглядывался на север, но глаза горели белым огнём, — он был рад и не скрывал этого. В руках он держал что-то шевелящееся, плотно завёрнутое в маскировочный плащ. Сунув странный предмет Гедимину, он ещё раз огляделся на север и жестом показал: "Беги!" Ремонтник растерянно мигнул.

"Быстро! Встреча у глайдера," — Линкен с перекошенным лицом толкнул его в плечо и, забросив на спину свой ракетомёт, подобрал с земли "самовар" повстанца. С дороги уже был слышен вой, перемежающийся злыми криками в рупор. За деревьями мелькнули силуэты в светло-серой броне, и Гедимин, пригнувшись, бросился под прикрытие толстых стволов, за густой кустарник — и дальше, от одного массива органики к другому, не выпуская из рук шевелящийся ком. Держать его было неудобно — защитное поле плохо влияло на гибкость и чувствительность пальцев; радовало то, что ноша не вырывается и с каждой минутой шевелится всё слабее.

Позади — вернее, немного под углом, гораздо ближе к дороге — раздался грохот — два раската, сливающиеся в один, и полминуты спустя — ещё два. Гедимин нырнул в ближайшую ложбину и замер, прислушиваясь к треску разрядов. "Псих с динамитом... Он что, обстрелял охранников? Зачем, мать его пробирка?!" — одна и та же мысль крутилась по кругу, стуча изнутри в виски. Сармат поморщился, резко мотнул головой и вылез из укрытия. То, что он нёс (и на что упал, когда прятался в яме), уже не шевелилось. Он покосился на груз, заметил пятна крови на накидке, еле слышно хмыкнул и, уже почти не скрываясь (тем, кто на дороге, сейчас было не до него), пошёл к условленному месту встречи.

..."Солнце... станция... глайдер в кустах," — сармат остановился, сверяясь с ориентирами, прижал к себе груз, плотнее оборачивая вокруг него накидку, и полез в кустарник. Его собственный плащ, зацепившись за сучок, остался на нём висеть. Сармат, досадливо щурясь, обернулся, но предмет не выделялся среди растительных остатков, и Гедимин забыл о нём и полез дальше. Глайдер стоял там, где заканчивались кусты, заваленный горой наломанных веток; расчищенного места хватало, чтобы остановиться и положить на землю груз.

— Живой? — Линкен вышел из-за глайдера и осмотрел Гедимина с ног до головы. Глаза взрывника горели всё так же ярко, и кривая ухмылка не сходила с лица.

Гедимин кивнул и, перебросив в ладонь излучатели "арктуса", снял с себя защитное поле и вскрыл оболочку вокруг Линкена. Тот благодарно ухмыльнулся и сдёрнул респиратор. Гедимин отстегнул маску, глубоко вдохнул и тут же был вынужден задержать дыхание — защитное поле вместе с фильтрами отсекало все запахи, даже резкую въедливую вонь от тела, обёрнутого накидкой. Пахло не кровью и не развороченными внутренностями, как ожидал сармат, — всё это забили испарения средства от насекомых.

— Tza atesqa! — Линкен хлопнул Гедимина по плечу и радостно осклабился. Тот в ответ сузил глаза и шагнул в сторону.

— Зачем остался? Стрелял по охранникам? Зачем?!

— Tza-a, — протянул Линкен, проведя пальцем по шраму на подбородке. — Слышал взрывы? Двое на моей стороне, один — у западных.

Он поднял два растопыренных пальца. Гедимин мигнул.

— Зачем было убивать их? Это люди "Вестингауза". Они за нас.

— Люди? За нас? — Линкен презрительно фыркнул. — Макаки всегда за себя и своих. Пусть теперь думают, что по ним стреляли "Вендиго". Пусть побегают за ними по лесу. Узнают, кто в "Вестингаузе" сливал им все планы. Пусть займутся своим делом. А я посмотрю.

Он пинком перевернул неподвижное тело на спину и сдёрнул с него накидку. Мёртвый повстанец был немного выше ростом, чем тот, которого Гедимин рассматривал на месте засады, и немного лучше экипирован — бронежилет, защищающий тело от шеи до бедра, остался целым. Линкен сел рядом с мертвецом и отстегнул защитные пластины, нашаривая что-то в карманах.

— Он мёртв, — Гедимин покосился на странно вывернутую шею повстанца и неестественно белое лицо. — Зачем нам труп? Он ничего не расскажет.

— Посмотрим, — отозвался Линкен, копаясь в карманах.

Кусты негромко захрустели, и Гедимин развернулся к ним, хватаясь за генератор Арктуса.

— Heta! — свистящим шёпотом сказал Константин, поднимая пустые ладони. — Вы нас обогнали. И... не только в прямом смысле.

Он подошёл к трупу и, опустившись на землю, просунул руку под воротник повстанца. Нащупав что-то, он довольно усмехнулся. Гедимин хотел подойти и рассмотреть найденное, но не успел — из кустов бесшумно вылетел Бьорк и обхватил его двумя руками, вдавив в защитное поле так, что сармат не сразу смог вздохнуть.

— Heta! — Константин вскочил и хотел дёрнуть Бьорка за рукав, но непроницаемая плёнка не пропустила его пальцы. — Осторожно!

— Ничего, — пробормотал Гедимин, выбравшись из медвежьих объятий. — Бьорк, не шевелись.

Когда защитное поле пропало, мутант широко ухмыльнулся и показал Линкену один палец. Тот кивнул.

— Слышал. Ты или он? — взрывник посмотрел на Константина. Бьорк качнул головой.

— Я. Из их оружия. Больше не успел.

Он покосился на Гедимина и провёл ладонью по груди.

— Стреляли. Если бы не поле...

Ремонтник кивнул.

— Полезная штука. Эти макаки хорошо стреляли... Больше их не осталось?

— Минус десять особей, — пожал плечами Константин. — Но исходная численность нам неизвестна.

Он достал из-под бронежилета повстанца маленький предмет — небольшую кость или зуб с подвешенными к ней волокнами — и поднял перед собой, с интересом разглядывая странную находку.

— Цацка, — Гедимин слегка удивился. — Я таких не видел. Органика?

— Tza! — Линкен широко ухмыльнулся и подбросил на ладони предмет, вынутый из распотрошённых карманов. — Нашёл. Смотри сюда, атомщик. Это тебе не цацка!

Плоский смарт, сделанный под человеческие пальцы, в его руке казался крошечным. Сармат прижал клавишу, с недоумением посмотрел на тёмный экран и пожал плечами.

— Атомщик, что с этой дрянью?

— Дай сюда, — Константин забрал у него устройство и, вынув из пучка волокон, прикреплённых к цацке, небольшую металлическую пластинку, всунул её в неприметный порт на ребре смарта. Экран посветлел.

— Полезная вещь, — одобрительно кивнул северянин, разворачивая голографический экран перед столпившимися вокруг сарматами. Сейчас смарт показывал только рабочий стол с несколькими ярлыками — "Для сайта", "Местность", "Свои", "Шаги", "Тревога"... Ткнув в папку "Шаги", Константин вывалил на экран десяток небольших текстовых файлов. Открыв один из них, он резко выдохнул и увеличил шрифт для читающих сообщение сарматов. Дочитав первую фразу, выдохнул Гедимин.

— Has-sulesh!

— А у них получилось бы, — задумчиво покивал Константин. — Станция ночью охраняется одними дронами. И пришлось бы тебе, кроме реактора, чинить ещё и мину.

Гедимин фыркнул и недобро сощурился на труп.

— Вот эта макака отчитывалась в сети? В смарте есть камера?

— А... Да, есть, — Константин задумчиво посмотрел на Гедимина, на повстанца, затем занёс руку со смартом над побелевшим лицом мертвеца и, отведя её немного дальше, пару раз щёлкнул. — Пусть будет. Может, тоже... отчитаемся.

— Успеется, — сузил глаза Линкен, придвигаясь ближе. — Читай дальше. Кто "свои"? Тут сказано, где у них лагерь?

Развернув карту местности, Константин удивлённо посмотрел на неё и не удержался от смешка. Гедимин фыркнул и, дотянувшись до смарта, изменил масштаб.

— Овраги "Ската". Хорошее место. Мы там долго сидели...

— В этот раз надолго не задержимся, — буркнул Линкен. — Сколько их там? Ещё трое? Тринадцать макак посреди пустого леса. Планы на всё лето. Без еды макаки не выживают. Какой ширины брешь в этом их хвалёном Периметре, и какого астероида вокруг нас одни саботажники и предатели?!

Бьорк опустил руку ему на плечо.

— Ясно, — Гедимин набросил маскировочный плащ на тело и выпрямился. — Оружие в порядке? Снарядов хватает?

— Ещё с запасом, — ухмыльнулся Линкен, поднимаясь на ноги. — Готовы?

— А это куда? — Константин указал на труп.

— Медведи найдут, — буркнул Бьорк, кивнув на ближайшее дерево. Что он увидел в этом растении, Гедимин не понял, но спорить не стал, тем более что Константин, приглядевшись, хмыкнул и больше о трупе не вспоминал.

"Как в позапрошлом году," — невольно вспомнил Гедимин, когда под "крылом" глайдера мелькнул знакомый овраг. Линкен вёл машину медленно, необычайно осторожно, петляя и путая след. Несколько раз в отдалении проплыли дроны-наблюдатели, и Гедимин недовольно сощурился — "Искали бы повстанцев! Опять приходится работать за мартышек..."

Глайдер нырнул в заросший овраг и лёг на дно, на камни, между которыми тёк едва заметный ручей. "Здесь всегда было много воды," — вспомнил Гедимин, выбираясь из машины и стараясь не поднять плеск. Он забрал ракетомёт и задумчиво покосился на "арктус".

"Нет," — жестом сказал ему Линкен. "Некогда. Идём."

"Подстрелят," — показал Гедимин. Взрывник отмахнулся. "Не успеют. Идём!"

"С одной стороны," — показал Бьорку и Линкену Константин. "Не разделяемся. И тихо!"

"С четыремя ракетомётами — тихо..." — Гедимин ухмыльнулся под респиратором, но промолчал. Ему было слегка не по себе, но ни страха, ни злости уже не осталось, — только удовлетворение от сделанной работы и небольшая досада на работу, ещё предстоящую. Он вспомнил покорёженный деаэратор, планы по закладыванию мин в гермооболочки, стиснул зубы и пошёл к краю обрыва. Слабый ветер коснулся лица, просочился под неплотно сидящую маску, — над заросшим оврагом стоял густой запах средства от насекомых.

Здесь тоже был ручей, но растительность вокруг него была вытоптана и вырвана. Сам лагерь — две большие палатки, затянутые маскировочной сеткой — стояли в стороне от него, на пологом сухом склоне, среди редкого кустарника. Ещё одно полотнище было наброшено между скатами скирлиновых крыш, как тент от дождя. Под ним размеренно качалась туда-сюда одинокая тень. Гедимин подполз ближе к краю и прислушался.

— Ну что там, Вай? — донеслось из палатки. Наружу, потягиваясь, выбрался человек в пятнистом серо-чёрном комбинезоне. Сапог у него не было, только странного вида обувь из подошвы и пары ремешков крест-накрест.

— Ничего, — сердито отозвались из-под навеса. — Ни сигнала, ни обновлений.

— Загулялись? — хмыкнул человек, заходя в тень. — Смарт-то работает? Может, спутник сбоит? Над этой дырой их всего-то штуки две...

— Какой спутник?! Они уже пятнадцать минут как должны быть здесь, — из-под навеса послышался писк смарта. Гедимин покосился на Константина — устройство, найденное у повстанца, тот забрал с собой — но никакого звонка не услышал. Северянин жестом показал, что всё в порядке.

— Заблудились? — хмыкнул повстанец без сапог. — Вернутся. Деться им некуда.

— Что, если их взяли? — судя по голосу, Вэй был серьёзно обеспокоен. — Звони Герсу. С них станется влететь.

— Самое дело сейчас дёргать Герса, — проворчал повстанец. — Если бы взяли, он бы уже отсигналил. Ничего с ними не случилось. Небось взяли пива и сидят где-нибудь под ёлкой. Придурки малолетние...

Что-то зашуршало за спиной Гедимина, и сармат развернулся, плавно прижимаясь к дереву, но успел увидеть только массивную тень, промелькнувшую мимо. В следующую секунду он услышал громкий хруст и сдавленный хрип и увидел Бьорка, вставшего во весь рост. В руках мутанта висел придерживаемый за основание черепа повстанец, судя по слабо дёргающимся рукам и выпавшему бластеру, совершенно мёртвый.

— Слизь!

Кричали снизу, и Гедимин, падая, успел заметить вспышку чуть выше левого плеча. Он выстрелил, ещё не успев лечь на землю, и отдача вбила приклад ему в грудь так, что перед глазами поплыли красные пятна — но над головой уже ничего не сверкало. Когда грохот внизу окончательно стих, Гедимин привстал, потирая ушибленную грудь, и выглянул из-за края обрыва. Сверху над ним склонились, крепко взяли за плечи и подняли с земли.

— Хс-с... Спасибо, — прохрипел он, ощупывая помятые рёбра. "Вот чем ты думал? С-стрелок, мать твоя колба..." — промелькнуло в голове. Рёбра, возможно, были целы, но над ними явно назревала гематома размером с ладонь.

— Эх, атомщик... — Линкен, вставший рядом с ним, досадливо сощурился и махнул рукой в сторону бывшего лагеря повстанцев. Снаряды, начинённые торпом, предназначались для уничтожения более защищённых целей, чем две палатки и две "макаки" без экзоскелетов. Единственный выстрел оставил на их месте небольшой котлован, окружённый разбросанным хламом. Увидев среди обломков кусок оторванной конечности, Гедимин с досадой сузил глаза.

— Теперь изучать нечего...

— Именно так, — подтвердил Константин из-под обрыва. Он спустился в овраг первым и теперь рассматривал обломки, ни к чему не притрагиваясь.

— А этот целый, — сказал Бьорк, встряхнув свою жертву. — Нужен?

Линкен достал из кармана мертвеца смарт, сунул руку к нему за шиворот, нашарил подвеску из перьев и клочков меха, и вскоре заработавшее устройство пискнуло и засветилось.

— Это надо передать охране, — сказал Гедимин, заглядывая в экран. — Пусть ищут, кто из них сливал информацию. И откуда эта группа вообще вылезла.

— Атомщик... — Линкен с тяжёлым вздохом покачал головой, выключил смарт и сунул в карман к мертвецу. — Дай сюда.

Забрав у Гедимина ракетомёт, он с силой ударил ствол о колено, так, что металл заскрипел. Вытерев оружие большим куском мха, он положил его рядом с трупом.

— Снаряды остались?

Гедимин покачал головой. Боеприпасов у него с самого начала было в обрез; к счастью, больше и не понадобилось.

— Ладно, положу свои, — Линкен сунул повстанцу за пояс два самодельных снаряда и поднялся на ноги, отряхиваясь от растительных остатков. — Хватит для отвода глаз. Константин, где их смарт?

— Подожди, — отозвался северянин. Он стоял со смартом напротив остатков лагеря и сосредоточенно прицеливался. Сделав несколько снимков, он поднялся по обрыву и подошёл к Гедимину.

— Кадры так себе, но для отчёта сгодятся. Какой лучше взять?

Гедимин изумлённо мигнул, но быстро опомнился и, пролистав несколько нечётких снимков, ткнул пальцем в один из них.

— Этот и самый первый, с мёртвой мартышкой. Ты понял, как выйти на их страницу?

— Не квантовая физика, — пробормотал Константин, водя пальцем по экрану. — Ну вот, готово.

"Проект "Вендиго" закрыт" — всплыло на экране над парой поставленных рядом фотографий. Константин выключил смарт и протянул его Линкену.

— Без перчаток никто не трогал? — взрывник подозрительно осмотрел устройство и засунул его в свободный карман на куртке повстанца. — Теперь уходим. Дроны на подлёте.

...Первый дрон, летящий к месту взрыва, сарматы увидели уже на подлёте к стройплощадке. Глайдер нырнул в густой подлесок, защитным полем отбросив и переломав несколько веток, и остановился у самой земли. Трое сарматов выбрались наружу.

— Ещё успеваю на смену, — Линкен сощурился на солнце. — Ждите семь минут. Будет два хлопка. Когда охрана отвлечётся, лезьте на ту сторону. Ограда тут хлипкая.

— Осторожнее там, — предупредил Гедимин. — Макаки сейчас должны быть начеку.

— Тоже мне, новости, — фыркнул взрывник, накрывая глайдер защитным полем. — Хорошей работы. Надеюсь, больше в ваш реактор не полезут.

...Айзек облегчённо вздохнул, увидев на площадке Гедимина. Тот, подняв руку в знак приветствия, молча прошёл мимо. Выдавать себя было нельзя, но довольная ухмылка так и выползала на лицо. В очередной раз прикусив язык, сармат сердито сощурился и огляделся по сторонам. Все рабочие были заняты; между конструкциями в гермооболочке уже стало тяжело пробираться, и вскоре должны были перекрыть последний выход на уровне первого этажа — патрубок охлаждающего водопровода. Гедимин покосился на ближайшего сармата — тот смотрел в другую сторону — и, приподняв неплотно пригнанную деталь, засунул под неё палец и прижал сверху. Удержаться от шипения ему удалось, и об удачно уничтоженных повстанцах он временно забыл.

— Трещина ногтевой фаланги, — буркнул угрюмый медик, откладывая в сторону аппарат и подцепляя щипцами стерильные прозрачные пластинки. — Сиди тихо. Поставлю фиксатор. Вот что, дня не мог подождать, чтобы сунуть руку под пресс?!

Сердитый медик остался на посту единственным, на площадке у медчасти не было ни одного глайдера — все, даже рефриджератор, куда-то угнали.

— Что, не слышал? — поморщился медик на вопрос Гедимина. — Снова взрывы на дороге. Куча дохлых мартышек. Загрузили в холодильник, увезли в город. Половина охраны там же. А тут ещё ты...

В следующий раз Гедимин выбрался из реактора после сигнала к обеденному перерыву. Рука, залитая анестетиком, болеть перестала, но работать мешала. "Зачем по правой бил?!" — сердито щурился инженер, по перекладинам опалубки выбираясь наружу. На юге, у въездных ворот, раздался громкий протяжный гудок.

— Внимание! Немедленно явиться на пропускной пункт: мистеру Перу Ларсену...

Услышав полузнакомое имя, Гедимин мигнул. Среди вызванных больше не было знакомых, но и сарматов тоже не было, — на пропускном пункте ждали нескольких охранников и "мирных служащих". Два имени из списка Гедимин видел в перечне "своих" в смарте убитого "Вендиго".

— Остальным сохранять спокойствие и продолжать работу! — продолжал объявляющий. — Если вы будете нужны федеральной полиции, вас вызовут!

"Федералы," — инженер хмыкнул. "Быстро. Похоже, Линкен был прав. Одна убитая макака перевешивает сто сарматов."

— Гедимин! — Хольгер, наткнувшись на него у прицепа с водой и пищей, крепко схватил его за локоть. — Вот ты где. Наверное, опять весь день сидел в реакторе и всё пропустил?

Сармат мигнул.

— Пропустил что?

— "Вендиго" уничтожены, — выдохнул химик, пристально глядя сармату в глаза. — Десять трупов здесь, один... или два, или четыре... в лесу, там, где мы держали "Скат". Кенен пишет, что в городе толпа федералов. Все въезды перекрыты, лес прочёсывают патрули. Есть версия, что кто-то из людей "Вестингауза" покрывал диверсантов. Может быть, теперь можно будет спокойно ездить. А что у тебя с рукой?

— Ушибся, — отмахнулся Гедимин. — Уничтожили? Хорошо. Надеюсь, всех. Надоели.

Хольгер хмыкнул.

— Не то слово, атомщик. Теперь твой деаэратор отомщён. Можешь спокойно ставить новый.

— Когда его привезут, — сармат недовольно сощурился. — Местные саботажники не дают мне ремонтировать старый. Теперь нового ждать две недели. Может быть, их тоже кто-нибудь взорвёт?..

...Открытый глайдер федералов проехал мимо. В нём, едва помещаясь между бортами, толпились экзоскелетчики в лёгкой броне. Два тяжёлых "Рузвельта" тёмно-синей окраски пробежали следом. Гедимин слегка посторонился, чтобы его не зацепило торчащим соплом.

— Одиннадцатый час, а макакам нет покоя, — покачал головой Линкен, оглянувшись на "броненосцев". — Когда же они свалят?

"То звал их, то гонишь," — жестами сказал Гедимин. Взрывник фыркнул.

— Не могу ни за что ручаться, — задумчиво протянул Кенен, разглядывая небо над озером, — но над мистером Ларсеном сгустились тучи. И хотя своим мартышки прощают многое, есть вероятность, что мы с ним надолго расстанемся.

Гедимин пожал плечами.

— Всё равно он не работал.

"И опять всё пришлось делать самим," — мысленно дополнил он. "Ладно, не в первый раз. Теперь вот палец болит... и от Герберта второй месяц ни слова. То ли в экспедиции, то ли в госпитале..."

08 июля 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Доброго дня, коллега. Очень рад, что могу снова выйти на связь, — сигнал с Энцелада не имел ни малейшего шанса добраться до вас. Сразу же вынужден извиниться, и, как минимум, дважды. Во-первых, за то, что так долго не отвечал вам и заставил вас волноваться. Могу признаться, что мне тоже было неспокойно, особенно после новостей о диверсии в окрестностях "Полярной Звезды". Но теперь я вижу, что вы живы и здоровы. Хотелось бы узнать побольше из первых рук — как была допущена целая серия диверсий на столь надёжно охраняемой территории?

Вторая причина для извинений гораздо серьёзнее. Я хочу попросить прощения за ложные сведения о вашем народе. Как вы, наверное, успели понять, все проекты баз на Энцеладе обречены были остаться только словами. Но нам удалось продавить постройку первой долговременной научной лаборатории на этой планете, и я только что оттуда и могу сказать, что работы идут полным ходом, и результаты более чем интересные. Эта база была названа "Кассини"; она стоит у южного полюса Энцелада, в ущелье Каир, — крайне любопытное место для исследования. Я провёл там две недели и не отказался бы провести целую трёхмесячную вахту, но моя специальность далека от изучения планет. Пейзажи Энцелада потрясают воображение, а то, что происходит под его ледяной корой, будоражит разум, но всё это, к сожалению, совершенно не интересует наш Комитет безопасности. Для них "Кассини" — "база наблюдения за орбитой Сатурна на случай скрытой угрозы со стороны искусственнорождённых". Да, именно так прописано в официальных документах — к сожалению, я не могу дать вам на них ссылку. И множество интереснейших данных, как я подозреваю, будет засекречено из-за статуса "Кассини". Ещё раз прошу у вас прощения за клевету на ваш народ — мне, как любому, у кого есть на плечах голова, очевидно, что ни о какой скрытой угрозе не может быть и речи..."

Дочитав до конца, Гедимин кое-как скрыл облегчённый вздох и выключил смарт. "Живой. Занят делом. Так же, как и я," — подумал он и едва заметно усмехнулся. "Скрытая угроза? Значит, макаки всё ещё ждут Саргона... с орбиты Сатурна. И мы с Линкеном едва не подтвердили их опасения. А было бы забавно, если бы получилось..."

За спиной сармата, на западном краю аэродрома, низко загудел приземляющийся глайдер. Судя по звуку, это была небольшая, но мощная модель, избыточно утяжелённая и не вполне обтекаемая из-за каких-то дополнительных обвесов. Сармат лениво обернулся, проверяя догадку. Глайдер успел коснуться земли и слегка развернуться, снижая скорость. Слух не обманул Гедимина, — обвесы из бластерных турелей и довольно тяжёлой брони покрывали глайдер со всех сторон. На заднем бампере синела крупная буква "W".

— Ты смотри! — изумлённо мигнул Иджес, поворачиваясь к глайдеру. Машина подъехала к двухэтажному зданию аэропорта и остановилась недалеко от входа. На платформу вышел охранник в тяжёлом экзоскелете, за ним — второй, и между ними — едва заметный на фоне бронированных махин человек в обычной "мартышечьей" одежде. Он выбрался из-за спин "броненосцев" и остановился, вытирая лоб куском белой ткани. Иджес толкнул Гедимина в бок.

— Видел?

Тот растерянно мигнул.

— Что, опять не узнал? — Иджес криво усмехнулся. — Вот тебе твой мистер Мартинес. Только что из Пенсильвании...

Фюльбер повернулся к озеру и слегка улыбнулся, поправляя микрофон на воротнике.

— А, месье инженеры! Как вижу, всё в полном порядке. Вы оба живы и не выглядите ранеными. Признаться, я беспокоился, — нелегко было бы найти вам замену!

Гедимин ухмыльнулся и сделал несколько шагов по направлению к глайдеру. Насторожившиеся охранники развернулись к нему, поднимая "лапы", увешанные бластерами.

— Что в Пенсильвании? — спросил сармат. — Зачем тебя там держали? Проблемы с заводом или станцией?

— Ни в коем случае, мсьё Гедимин, — улыбнулся Фюльбер. — К вам и вашим соплеменникам вопросов нет. Руководство решило, что я могу вернуться к работе. Судя по доходящим отсюда новостям, мне будет чем заняться.

— А что с Ларсеном? — спросил Иджес. — Строит станцию где-то в другом месте?

— Очень сомневаюсь, — Фюльбер снова улыбнулся — едва заметно, не показывая зубов. — Им занимается федеральная полиция. А она редко ограничивается штрафами и пошлинами. Думаю, мсьё Ларсен больше не будет отвечать за безопасность чего бы то ни было. М-да... Трудно поверить, что он оказался замешан в подобных делах. На материке к нему не было никаких претензий. Проверки, проверки и ещё раз проверки, месье инженеры. Вот чем нам нужно заниматься, если мы хотим, чтобы всё работало, как надо. Не так ли, мсьё Гедимин?

02 сентября 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Вдоль ограждения, окружающего новый завод на окраине Ураниума, медленно плыл по воздуху вооружённый дрон. Двое "джунгов" стояли у забора со стороны дороги, и их "головы" непрерывно вращались, сканируя окрестности. Гедимин, недовольно покосившись на них, привстал на пальцах и заглянул за забор. "СФАЛТ" не поскупился на строительные материалы — ограждение из массивных фриловых щитов, укреплённое стальной арматурой, было выше сармата на пятнадцать сантиметров, а Гедимин никогда не был малорослым.

— Тревога! — пролязгал ближайший "джунг", и турель на его плече провернулась, нацеливаясь на Гедимина. — Проходи мимо. Здесь нельзя стоять. Проходи мимо.

"Как и говорил Линкен — очень надёжно охраняемое предприятие," — сармат шагнул в сторону, прячась от роботов за выступом стены. Он машинально осматривал соседние крыши, прикидывая, как удобнее пробраться внутрь, и уже повернулся к водостоку ближайшего дома, но вовремя одёрнул себя и пошёл дальше, к озеру. Завод "СФАЛТ" работал уже месяц; на складе можно было бы найти готовую продукцию и много полезных запчастей, но сейчас Гедимин — инженер "Вестингауза" и официально признанный атомщик — не хотел нарываться.

" — Подобающая экипировка и слаженная работа — вот и всё, что я могу сказать. Только это и помогает осваивать другие планеты. И к тому же — у моего народа большой опыт насаждения жизни в местах, малопригодных для этого," — отвечал журналисту человек с круглым лицом и широкой улыбкой — именно так он выглядел на единственной фотографии, приложенной к статье. "Натан Кардосо, первопроходец Амальтеи" — было подписано под снимком. Натан в начале июня вернулся с третьей вахты на спутнике Юпитера, и Гедимин, присев на обломок фриловой плиты, читал его беседу с журналистом — это было самое интересное, что ему удалось найти среди новостей.

" — Мистер Натан, насколько нам известно, ваш личный опыт тоже весьма богат. Амальтея — не первая планета, на которой вы работаете?

— Да, я начинал на Церере, работал в поясе астероидов. После войны был переведён на Марс. А теперь осваиваю Амальтею.

— Церера? Скажите, вам приходилось работать вместе с искусственнорождёнными? Многие из них трудились на поясе астероидов.

— Да ну! Я не такой дряхлый старик. Я попал на Цереру всего пятнадцать лет назад.

— Да, в самом деле... Ну что ж, тогда скажите нам, что вы думаете о заслугах искусственнорождённых в освоении Солнечной Системы? В последнее время всё чаще слышно, что без них мы не смогли бы переселиться в космос. Что вы думаете об этом?

— Хм... Я тоже слышал эти разговоры. Немного правды в них есть, это верно. Но говорить так — всё равно, что заявлять: "Бластер победил в войне!", забывая и о солдатах, которые из этих бластеров стреляли, и об их командирах на поле боя, и о стратегах штаба. При всех их заслугах, сарматы — не более чем инструмент для освоения космоса. Да, они сделали многое, но ничего такого, чего не могли бы сделать люди. Если в будущем ни один сармат не выйдет в космос, Солнечная Система всё равно будет освоена и обжита. Я, как один из солдат человечества, уверен в этом."

Гедимин сердито сузил глаза и выключил смарт. "Значит, не более чем инструмент... Надо будет запомнить." Он поднялся с плиты и пошёл к озеру.

Дойдя до южного края аэродрома, сармат хотел свернуть на запад, к собравшимся на берегу самкам и воде, исчерченной полосами и кольцами пены. У воды стоял Айзек с эхолокатором в руках и сосредоточенно следил за показаниями. "Любопытно," — Гедимин замедлил шаг — пока он не знал, интересует его происходящее или нет. Незнакомый громкий голос с востока, из-за насосной станции, заставил его развернуться и на некоторое время забыть о соревнованиях.

— Этого сооружения здесь быть вообще не должно! — громко и сердито говорил кто-то из неплотного кольца "Рузвельтов", выстроившихся у воды. — Вы не знаете меры в вашей жажде наживы. Здесь, у Атабаски, вы построили радиоактивные заводы, а теперь ещё хотите поставить тут два реактора, чтобы они сливали отравленную воду в озеро?

Экзоскелетчики стояли плотной стеной, практически плечом к плечу; единственный широкий просвет, в который можно было увидеть говорящего, закрывали спинами двое любопытствующих сарматов. Инженер подошёл к ним, думая встать рядом, но сарматы, покосившись на него, перестроились так, что он оказался оттеснённым за спину "Рузвельта" и не видел ничего, кроме его брони.

Гедимин задумчиво посмотрел на сарматов. Они отвернулись от него и уставились в проём между экзоскелетами, но инженер видел, что оба держат руки у пояса, там, где обычно держат заточенные обломки фрила и металлические стержни. Он покосился на свои карманы — кроме запаса стержней и обломков, у него с собой была ремонтная перчатка. "Сначала попробую по-другому," — подумал ремонтник, подходя ещё ближе к сарматам. "Возможно, сработает." Вооружённые стычки он никогда не любил — и с каждым годом всё меньше хотел в них участвовать.

— Через два дня привезут реакторы, — негромко сообщил он. — Они уже в Саскатуне, на борту барка. Пока это только корпуса, активная зона ещё не собрана, но ближе к октябрю, когда установят крышки...

Оба сармата резко развернулись к нему. Взглянув на Гедимина, один из них вздрогнул и подался назад.

— Идём! — он дёрнул второго за руку. Тот упёрся было, но Гедимин задумчиво усмехнулся и сунул руку в карман. Первый сармат сквозь зубы помянул размножение макак и поволок второго за собой.

— Джед-атомщик! — донеслось до инженера тихое шипение. — Шевелись, не то до вечера не отвяжемся...

Гедимин ухмыльнулся и встал напротив промежутка между экзоскелетами. Теперь он видел всех, кто собрался на берегу озера. Их было меньше, чем ему сначала показалось, — невысокий человек в форменном комбинезоне "Вестингауза" и трое в лёгких куртках. Один из них, заметно старше других на вид — его волосы были не чёрными, как у спутников, а практически серыми, — отошёл к кустам и молча стоял, глядя на воду; к его одежде были прикреплены странные украшения из когтей, зубов, меха и перьев. Ещё один молчал, исподлобья глядя на представителя "Вестингауза". Говорил только третий, но его было слышно издалека.

— Вы не имеете никаких прав на эту землю! Говорите, мои предки были дикарями? Это вы — дикари! Дикие грабители, хищники... Здесь, на Атабаске, уже девять лет добывают битумоносные пески. Озеро черно от мазута! Теперь оно ещё и засветится от сбросов вашей атомной станции. Кто разрешил вам ставить её так близко к воде? Вырубать пол-леса, чтобы поставить там ваши уродливые реакторы? Даже отсюда видно эти серые... кучи навоза! Мои предки никогда не позволили бы себе так обращаться с озером. Это была их земля, духи этого места говорили с ними. А с вами говорят только слизистые чудовища, по прихоти судьбы похожие на людей...

— Эй, канук, — Гедимин тихонько постучал ногтем по обшивке ближайшего "Рузвельта". — Кто эти люди?

Из-под брони донёсся тихий смешок пилота и скрежет микрофона.

— Эти? Аборигены. "Старейший народ Атабаски", вот как. Явились урвать свою долю.

— ...Пока гнев духов не заставит землю расступиться, и все ваши сооружения не провалятся в бездну! — представитель аборигенов и так говорил громко, а от последних слов у Гедимина даже зазвенело в ушах.

— Ну распелся, — пробормотал охранник. — Нечасто такое услышишь.

— Ну право же, мсьё Тейлор, — негромко заговорил представитель "Вестингауза", и Гедимин едва заметно усмехнулся, узнав голос Фюльбера. — Я отлично вас слышу. У нас всех в этот летний день много важных дел. Вы прилетели поговорить о некой сумме, не так ли? Я бы попросил вас озвучить её, чтобы наш разговор стал более... деловым.

Гедимин ждал, что Тейлор огрызнётся или продолжит ругать станцию и её строителей, не обратив внимания на слова Фюльбера, но человек пристально посмотрел на представителя "Вестингауза", слегка скривил губы и, помедлив, кивнул.

— С тех пор, как вы пришли на нашу землю, нам очень часто приходится продавать то, что не предназначено для продажи. Может быть, это ещё одна сделка, о которой нам придётся жалеть несколько веков подряд... Итак, вы — официальный представитель компании "Вестингауз" на канадских территориях?

Разговор о деньгах "Вестингауза" был не очень интересен Гедимину. Он огляделся по сторонам, и его взгляд наткнулся на чужака, отделившегося от группы. Седой человек незаметно выбрался из кольца охраны и стоял среди кустов на берегу озера, задумчиво перебирая длинные листья и что-то напевая вполголоса. Гедимин тихо подошёл поближе; теперь он слышал немного больше, но по-прежнему не понимал ни слова.

Он старался не шуметь, но, видимо, его макушка отразилась в воде — человек замолчал и обернулся. Напуганным он не выглядел и за оружие не хватался, хотя бластер у него был, и Гедимин, мельком увидев рукоять, даже удивился неожиданно качественному мощному образцу.

— А озеро тебя помнит, — негромко сказал человек, спокойно разглядывая Гедимина. — Очень хорошо помнит. И других таких, как ты. А вот людей оно уже почти забыло. Не очень хорошо, но, видимо, на то были причины.

Сармат мигнул.

— Озеро — это водоём, — он покосился на охранников — они как будто не замечали ничего странного, но от людей всего можно было ожидать. — Вода, ил и камни. Оно не может ничего помнить.

Человек странно сощурился, будто сдерживая ухмылку; его лицо осталось неподвижным, но глаза весело блеснули.

— Не только вода, ил и камни, — сказал он, кивая на что-то за спиной Гедимина. — Ещё кое-что. И ты это знаешь. Так же, как твоя станция — не только железо, фрил и уран. Так?

Сармат изумлённо замигал и невольно оглянулся. Если бы не здания на севере, с берега можно было бы увидеть градирни — они были уже почти достроены — но обе они были закрыты крышами заводов.

— Нравится? — тихо спросил приезжий. Гедимин повернулся к нему.

— Станция скоро будет достроена. Она будет работать хорошо, — сказал сармат, глядя на озеро. Ничего, кроме воды и прибрежных камней, слегка затянутых илом, он не видел. "Ничего не понимаю," — подумал он.

— Да, — согласился человек, протягивая руку и прикасаясь к груди Гедимина. Сармат вздрогнул.

— Сам бы не поверил, если бы не увидел, — еле слышно пробормотал приезжий. — И мы ничего не видели. Какая нелепая ошибка...

— Мсьё Джонс! — неожиданный окрик заставил Гедимина податься назад, а человека — опустить руку и едва заметно поморщиться. Охранники расступились; к берегу подошёл Фюльбер.

— Ваши спутники хотят вернуться в аэропорт. Я бы, в свою очередь, хотел пригласить вас на чашку кофе и поговорить о делах, не связанных со станцией и озером... О, мсьё Гедимин! Рад представить одного из лучших инженеров Ураниум-Сити.

Тейлор скривился и отодвинулся в сторону.

— Слизь, — еле слышно пробормотал он.

Джонс молча повернулся к нему и посмотрел на него в упор. Гедимин не заметил ни единого жеста с его стороны, но Тейлор вздрогнул всем телом и растерянно перевёл взгляд со старика на сармата.

— Я... приношу извинения, — с явной неохотой выдавил он и повернулся к Фюльберу. — Мы готовы, мистер Мартинес. Мы составим вам компанию в форте.

Охрана снова выстроилась кольцом, закрывая приезжих со всех сторон. Гедимин остался снаружи. Он успел заметить, как Джонс, уходя, на секунду обернулся; он долго стоял, растерянно глядя на озеро. "Какой-то очередной обычай, которого я не знаю," — постояв так несколько минут, он пожал плечами и пошёл к воде, — перегревающийся мозг требовал охлаждения. "Надо выяснить."

Короткое сообщение было отправлено ближе к вечеру; ответ на него пришёл перед отбоем, когда сармат, вдоволь насмотревшийся на недостроенную станцию с крыши, спустился в барак.

"Мсьё Гедимин, не принимайте близко к сердцу. Понимаю, мсьё Джонс произвёл на вас впечатление. Он — шаман и, возможно, единственный настоящий представитель "старейшего народа Атабаски" во всей их стае оголодавших волков. Он немного расспрашивал о вас во время нашей беседы. Кажется, вы тоже впечатлили его. Но я бы не советовал искать глубокий смысл в его словах. В конце концов, даже очень обширные знания умирающих традиций полностью бесполезны в наши дни. Месье "старейшие люди" понимают это так же хорошо, как и мы. Доброй ночи, мсьё инженер."

05 сентября 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В полдесятого дорога на Ураниум-Сити опустела. Гедимин, уже пятнадцать минут выжидающий на крыше машзала, увидел, как из города медленно выползает гусеничный глайдер с крытым прицепом. Груз был скрыт плотно закреплённым брезентом и матовым куполом защитного поля поверх него, но размеры было легко определить — не менее пяти метров в высоту и восемь или девять в длину. За первым глайдером, сохраняя дистанцию, полз второй.

— Наконец-то, — облегчённо вздохнул Константин и достал из кармана рацию. — Бьорк, как слышно? Все готовы?

Рельсовый кран центрального корпуса отогнали на запад, ближе к разгрузочной площадке. Пути для вспомогательных механизмов были проложены ещё две недели назад; они стояли над "колодцами" гермооболочек. Обернувшись к ним и пристально осмотрев все приспособления, Гедимин снова повернулся к дороге. Глайдеры приближались. Они двигались невероятно медленно; вдоль трассы по ходу движения выстроились "броненосцы" "Вестингауза", над лесом зависло несколько десятков дронов.

— Yi"hasulesh, — еле слышно прошипел Гедимин, вглядываясь в лес. — Никаких паршивых мартышек. Если хоть кто-то там трепыхнётся...

— Спокойно! — Константин крепко сжал его руку. — Всё будет в порядке.

...Айзек с дефектоскопом в руках растерянно хмыкнул и отошёл в сторону. Гедимин встревоженно посмотрел на него. Айзек успокаивающе пошевелил пальцами, кивнул на корпус реактора, со всех сторон облепленный сарматами, развёл руками и отошёл ещё дальше.

Огромный бак из прочного сплава — восемь метров в длину, пять в диаметре — был окружён любопытными сразу же, как только его привезли, и сейчас не осталось патрубка, из которого никто ни разу не выглянул, и поверхности, по которой никто не прополз. По меньшей мере пятеро сарматов возились внутри, взволнованно перекликаясь с теми, кто уселся на верхнем боку корпуса. В другое время Гедимин прогнал бы их, но сейчас он молча стоял у реакторов и широко ухмылялся, и его глаза горели жёлтым огнём.

— Эй, атомщик! — крикнул ему Константин, помахав смартом. — Чего стоишь? Давай туда! Когда заработает, в него уже не заберёшься!

Гедимин хмыкнул, признавая его правоту, и поднялся на платформу, на которой был уложен один из реакторов. Сарматы, увидев его у входа в бак, примолкли и заторопились наружу, но инженер не обратил на них внимания. Встав на край корпуса, он развернулся лицом к выходу и поднял руки, разведя их в стороны. Ему не удалось дотянуться до краёв, и он посмотрел вверх, прикидывая, стоит вставать на пальцы, или это бесполезно. Тут же внизу послышался строенный щелчок микрокамеры — кто-то быстро снимал на смарт. Гедимин, недовольно сощурившись, опустил руки и повернулся на звук. Напротив со смартом в руках стоял Константин и ухмылялся. Щёлкнув ещё раз, он проворно спрятался за спиной Бьорка.

Через две секунды Гедимин был рядом с ним, но достать фотографа уже не представлялось возможным. Бьорк, широко расставив руки, топтался на месте; вместе с ним переминался с ноги на ногу Константин. Увидев, что до смарта не дотянуться, Гедимин остановился и заглянул за спину мутанта.

— Покажи, что вышло, — попросил он. — Я не буду ничего удалять.

— А это всё равно не помогло бы, — усмехнулся Константин, протягивая инженеру смарт. — Снимки уже на главном сервере. Смотри, конечно. По-моему, вышло неплохо.

Сбоку подошёл Айзек, застенчиво хмыкнул и заглянул из-за плеча Гедимина в смарт. Там было несколько десятков снимков — сарматы в реакторе, на реакторе, выглядывающие из патрубков и залезающие внутрь. Гедимин попал в кадр дважды — когда стоял, раскинув руки, и когда, сердито щурясь, вылезал наружу. Посмотрев на своё лицо на последнем снимке, сармат слегка усмехнулся и вернул устройство Константину.

— Привезли, — выдохнул он, кивнув на реакторы, хотел дополнить сказанное, но северянин отмахнулся.

— Всё понятно. Можешь не мучиться. Айзек, твоя команда успела их проверить?

Сармат торопливо закивал.

— Никаких дефектов. Мы всё осмотрели. Верно, Бьорк?.. И Гедимин тоже всё проверил.

Константин перевёл взгляд на инженера. Тот пожал плечами.

— Стандартам соответствует. А что будет в работе...

Из корпуса реактора донёсся приглушённый сердитый возглас — кто-то перепутал патрубки и прищемил себе ухо при попытке вылезти. Гедимин усмехнулся было, но тут же нахмурился и посмотрел в другую сторону. Там в разомкнутом кольце охраны стояли люди в белых комбинезонах с отстёгнутыми шлемами. Они смотрели на сарматов и ухмылялись. Кто-то испустил смешок.

— Heta, — сказал Гедимин, жестом позвав рабочих к себе. Они выглянули из реактора, удивлённо посмотрели на инженера, на пришельцев, — и, стерев с лиц ухмылки, спустились с платформы.

Один из охранников выступил вперёд. Протяжно загудела сирена. По сигналу "броненосцы" оцепили реакторы, и к платформам приблизились люди, на ходу пристёгивая шлемы и поправляя респираторы.

— Внимание! Инспекция из Пенсильвании! — громко объявил охранник. — Полная проверка присланного оборудования! До окончания проверки подходить к нему запрещено!

...Последним на раздачу еды пришёл Бьорк.

— Ещё там, — буркнул он, посмотрев на Гедимина. Сармат молча кивнул и, обойдя прицеп с пустыми контейнерами, повернулся к реакторам. Оба корпуса лежали там, где он их оставил; вокруг толпилась охрана, из-за спин "броненосцев" виднелись белые комбинезоны.

— Вот мартышки, — хмуро пробормотал Иджес, подозрительно глядя на чужаков. — Гедимин, ты проверь всё после них. Мало ли что.

Константин стоял в стороне со смартом в руках, сосредоточенно тыкал в экран и ни на что не обращал внимания. Потратив на это занятие ещё полминуты, он отключил устройство, переглянулся с группой сарматов-северян, собравшихся рядом с ним, и подошёл к Гедимину.

— Завтра — установка?

Инженер кивнул.

— Первый блок — точно, второй — по обстоятельствам.

— И крышки уже почти готовы, — Константин кивнул на массивные конструкции из арматуры, занимающие две огороженные площадки рядом с главным корпусом. Над ними натянули защитное поле и сделали в нём арки для прохода рабочих; небольшой погрузчик стоял в проёме между двумя куполами, более сложные механизмы пока были не нужны.

— Значит, к концу года главный корпус будет готов к сдаче, — подвёл итоги Константин. — Это надо отметить, Гедимин. У вас знают о существовании Дня атомщика?

Инженер удивлённо мигнул.

— Какого дня?

— Понятно, — сказал Константин, переглядываясь с северянами. — Значит, узнают. Думаю, что без него мы не обойдёмся.

— Отдельный день для... тех, кто работает с ураном? — Гедимин безуспешно выискивал в памяти упоминания такого обычая. "Опять я что-то пропустил," — с досадой подумал он.

— День атомной промышленности, Гедимин. На Севере его проводят каждый год в один и тот же день, — пояснил Константин, показывая инженеру красочные рисунки с изображением атомного ядра, лабораторных ускорителей, чётких очертаний градирен на горизонте и незнакомых человеческих лиц. — Двадцать восьмое сентября. Как раз то, что надо. Наш собственный праздник. Без мартышек и их мифологии. Только для сарматов-атомщиков.

Гедимин снова мигнул.

— И как его празднуют... у вас на Севере?

Иджес фыркнул.

— Как-как! Ясное дело — пьют водку и играют на... — замолчав, он быстро спрятался за Гедимином. Насупившийся Бьорк тяжело качнулся вперёд, но, потеряв Иджеса из виду, остановился.

— Тихо вы, — недовольно сощурился Константин. — Забудьте глупые предрассудки. Водка — это ещё не праздник. Так вышло, что у нас нет обычаев. Значит, надо их сделать.

Гедимин задумчиво посмотрел на главный корпус — обычно это помогало ускорить ход мыслей.

— Кенен может сделать глинтвейн, — сказал он. — Это вместо водки. Я это пил. Это вкусно.

Константин обрадованно усмехнулся.

— Одна мысль уже есть. Думаешь, он согласится? Мы соберём всех, и с завода, и со станции...

Гедимин пожал плечами.

— Я поговорю с ним. Согласится.

Иджес последние две минуты молча смотрел в экран смарта, но тут, хмыкнув, протянул устройство Гедимину. Там было свежее сообщение от Линкена: "Не знаю, что за день, но готов устроить фейерверк. Нужна крыша "Новы". Скажи Гедимину, чтобы про реакторы не рассказывал. Это уже не праздник, это пытка."

Инженер обиженно фыркнул. Константин с трудом подавил смешок и сделал вид, что перечитывает сообщение.

— Я вообще могу молчать, — буркнул Гедимин. — От этого они не поумнеют. Вчера слышал, как один называл градирни реакторами. Живёт в "Нове". Не знает ничего.

— М-да, тяжёлый случай, — вздохнул Константин, сочувственно погладив сармата по локтю. — Думаю, он там такой не один. Значит, лекции им не нравятся... Я мог бы поводить тех, кто захочет, по станции. Показать им, что здесь к чему. Они атомщики, в конце концов. Такая безграмотность — это слишком.

Хольгер, до того молча слушавший сарматов, подошёл и осторожно постучал пальцем по плечу северянина.

— Ты хочешь двадцать восьмого сделать настоящий праздничный день? Чтобы рабочим с завода и со станции разрешили оставить работу и развлекаться? Хм... Я бы начал с Мартинеса. Если тут будет охрана с бластерами, праздника не выйдет.

— Верно, — прогудел Бьорк. — Не люблю макак.

— Я напишу Фюльберу, — пообещал Гедимин. — Завтра. Надо сначала переговорить с Кененом. Он разбирается в мартышечьих порядках.

— Здравая мысль, — кивнул Хольгер. — Если что, я готов показать пару зрелищных опытов. Не совсем тематических... но Линкену и сёстрам Хепри они понравились.

...Корпуса реакторов, завёрнутые в защитное поле, остались лежать на стройплощадке. Над каждым кружил вооружённый дрон-наблюдатель. Гедимин, отходя к воротам, долго оглядывался на них. Ему не хотелось уезжать, бросив работу на самом интересном месте.

— Идём, — подтолкнул его Хольгер. — Нам ещё Кенена ловить.

Кенен Маккензи успел удрать от них в бараке, но выскочил прямо им навстречу из приозёрных кустов — Гедимин даже растерялся, наткнувшись на полуодетого учётчика, но быстро опомнился и встал между ним и висящим на кустах комбинезоном.

— А, вот вам чего, — облегчённо вздохнул Кенен, выслушав рассказ Константина, дополненный парой реплик о глинтвейне, и получив в руки свою одежду. — И было зачем так пугать меня?.. Скольких вы собираетесь напоить?

— Всех, кто работает на "Вестингауз", — Константин покосился на экран смарта. — Включая строителей и монтажников. Закладывайся на пять тысяч порций. Что-то останется — применение найдём.

— Да уж не сомневаюсь, — хмыкнул учётчик. — Значит, по самым скромным расчётам — полтонны спирта, не считая всякой всячины. Парни, вы забыли одну важную деталь: это всё официально?

Сарматы переглянулись.

— Мы это сделаем, — буркнул Гедимин. — Я договорюсь с Фюльбером. Он — разумное существо.

Кенен покачал головой.

— Вот как договоритесь, так и приходите. Вы что думаете, это шутки? Полтонны спирта, мешок пряностей... Кто мне всё это оплатит?!

Сарматы снова переглянулись.

— Не думаю, что Мартинес даст нам денег, — сказал Константин. — Остаётся Арбогаст. Он обычно спонсирует все эти... развлечения?

Кенен закивал.

— В этом году — он. Или губернатор Оркус через него... Долго объяснять. Это деньги территорий. Траты на соблюдение традиций сильно урезали. А вы хотите ввести новый праздник... Без официального обращения тут не обойдётся.

— Я напишу Фюльберу. А ты возьми на себя Арбогаста, — сказал Гедимин, пристально глядя на Кенена. — Ты знаешь, как с ними говорить. Нам не нужен выходной на весь день на всех территориях. И речь Маркуса тоже не нужна. Достаточно восьми свободных часов и отсутствия идиотов с бластерами.

Кенен хмыкнул.

— Серьёзные требования, Джед. Особенно насчёт идиотов. От них отделаться тяжелее, чем от гравитации. Ну да ладно. Я напишу мэру. Только расскажите мне, что конкретно вы собираетесь устроить. Надеюсь, ядерные взрывы в программу не входят?

Пока Константин пересказывал план, Гедимин молча смотрел на озеро и мечтательно щурился. "Никаких взрывов. Есть более интересные вещи. Но нужны будут твэлы. И большая ёмкость с дистиллированной водой..."

06 сентября 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Tza! — крикнул Константин со стены реактора. — Готово. Отцепляй!

Из-под корпуса реактора Гедимин не видел, что происходит сверху, но сквозь скрежет и шипение горячего металла со всех сторон услышал лязг отцепляемых крюков. В кранах больше не было необходимости, и они подбирали тросы и отъезжали в сторону: массивный корпус реактора занял отведённое ему место и состыковался с патрубками всех систем. Гедимин протиснулся между конструкциями, освещая наручным фонарём подозрительные стыки, пристально разглядывал их и простукивал ногтем, пока не убедился, что соединения надёжны. К тому времени, как он выбрался из гермооболочки и по остаткам лесов добрался до верха стены, рабочие уже покинули первый блок и ждали его снаружи. Гедимин покосился на оранжевый шар солнца, наполовину спустившийся за лес, на фонари над площадкой — внизу было темнее, до верхней части реактора лучи ещё доходили — и жестом объявил отбой.

— Быстро справились, — покачал головой Константин, заглядывая в открытую гермооболочку. Гедимин включил генератор защитного поля и прикрыл "колодец" сверху, как всегда делал перед тем, как уйти с площадки. Второй энергоблок уже стоял под куполом — сегодня никакие работы в нём не велись.

— Завтра — второй, — сказал Гедимин, найдя взглядом последний корпус реактора, оставленный на платформе рядом со зданием. Константин кивнул.

— Что с Фюльбером? — спросил он, подойдя к инженеру вплотную. — Ответил?

Сармат растерянно мигнул — он успел забыть о планах Константина, пока занимался реактором.

— Надо проверить, — он достал смарт. Новое сообщение пришло полчаса назад.

— "Просьба необычная, но частично выполнимая. Я могу прервать стройку на восемь часов и дать охране указания ни во что не вмешиваться. Надеюсь, мне не придётся об этом жалеть. Насчёт завода: что бы там ни было, оборудование должно работать. Вы лучше меня знаете, чем чревата остановка на такое краткое время. Если решите проблему с оборудованием, с моей стороны препятствий не будет", — вслух прочитал Гедимин. Константин хмыкнул.

— Он легко согласился. Впрочем, тут ничего странного. Стройка и так идёт с опережением всех графиков. Значит, часть дневной смены останется на дежурстве. Если завод в порядке, много сарматов не понадобится. Но вот инженеры...

Гедимин качнул головой.

— Линкен не может сидеть на заводе. Если он будет работать со взрывчаткой там... — не договорив, он открыл страницу нового сообщения и быстро набрал ответ: "На заводе останусь я. Проблем не будет."

Константин растерянно мигнул.

— Вот что... Мы принесём тебе всё, что надо. Жаль, что ты не сможешь показать сарматам станцию...

— Возьмёшь в помощь Хольгера и Иджеса. Втроём справитесь, — отозвался Гедимин. — Я на заводе кое-что подготовлю. Пока светло, покажешь сарматам станцию, а потом отведёшь их ко мне. Это будет... занимательно.

Его смарт громко пискнул — в этот раз Фюльбер не стал тянуть с ответом.

— "Отлично. Я полагаюсь на вас, мсьё Гедимин. На станции официально проводится проверка безопасности. Вся охрана будет выстроена вдоль периметра. Единственное, на чём я настаиваю, — на допуске мсьё Линкена внутрь исключительно в строгих наручниках и с пустыми карманами. В остальном полагаюсь на ваш здравый смысл. Доброй ночи."

Константин ухмыльнулся.

— Этот человек хорошо знает нашего общего друга...

— Линкену неинтересны атомные электростанции, — недовольно сощурился Гедимин. — Если бы ему показали атомную бомбу... Ладно, я своё дело сделал. Идём вниз, скоро конец смены.

Увидев в коридоре Гедимина, Кенен не стал прятаться — он сам вышел навстречу со смартом в руках. Сармат про себя отметил, что учётчик так и не сменил старое, сотни раз чиненное, устройство на что-нибудь более новое и удобное для пальцев.

— Я тут сделал список, — сказал Кенен, разворачивая голографический экран. — Спросил на заводе, кто согласен праздновать. Выходит, что несогласных всего четверо на все три смены.

Константин насторожился.

— Что с этими четырьмя? Ранены, больны?

— Нет, это компания лодочников, — ухмыльнулся учётчик. — Очередные заплывы по штормовому озеру. Я предупредил их, что двадцать восьмого погода будет нелётная, но...

Он пожал плечами. Гедимин задумчиво кивнул.

— Я слышал о заплывах в шторм. Лилит и сёстры Хепри там?

— Нет, они не хотят пропустить гуляния, — усмехнулся Кенен. — Так что не бойся. Но... я обескуражен. Полтонны спирта, не считая пряностей...

— Ты готовишь жжёнку на весь город, — напомнил Гедимин. — Гораздо больше, чем полтонны.

— Ну-ну, — пробормотал учётчик, отключая смарт. — Что с легитимностью нашего мероприятия? Что ответил мсьё Мартинес?

— Он согласен, — сказал сармат. — Двадцать восьмого вы свободны. А я останусь на заводе. Что слышно от Арбогаста?

Кенен покачал головой.

— Хоть он и сармат, но всё-таки мэр, — криво усмехнулся он. — Меньше трёх дней не отвечает. Но если Мартинес согласился... Думаю, с Арбогастом проблем не возникнет.

09 сентября 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Так что у тебя вышло с Бьорком? — спросил Константин, отойдя от шумной трассы за ограду завода. Большую часть звуков с дороги она поглощала, и можно было говорить, не прижимаясь друг к другу вплотную.

— Он сильно обижен. Даже не захотел идти с нами. Что ты ему сказал?

Гедимин недовольно сощурился.

— Я не хотел его обидеть, — буркнул он, поднимаясь на крыльцо здания. Хотя большинство сарматов добиралось до барака "Новы" в обход завода, Гедимин, как и раньше, ходил через кассетный цех, по дороге обмениваясь парой слов с Линкеном, инженером дневной смены.

— Я задал несколько простейших вопросов. Он не смог ответить. И при чём тут я?

Константин вздохнул и придержал его за плечо.

— Ты считаешь его плохим крановщиком?

— Нет. Но эта работа — немного сложнее перетаскивания балок, — отозвался Гедимин, обходя вдоль стены технологические линии и нагруженный гексафторидом кран, загружающий сырьё в химические реакторы.

Константин хмыкнул.

— Не надо так увлекаться, Гедимин. В самом деле, чтобы засунуть несколько мелких конструкций в одну большую, не надо быть выпускником Лос-Аламоса. Бьорк справится.

— Я не требую с него знаний выпускника. Но понимать, что он делает, надо?.. Как тут, Линкен?

Взрывник поднял руку в приветственном жесте. С тех пор, как этот жест запретили, прошло почти десять лет, но Линкен не собирался переучиваться.

— Работает, — он пожал плечами. — Как всегда. Ты сегодня злой. Кто обидел?

Константин похлопал инженера по плечу.

— Увлекается, как всегда. Спросил Бьорка об устройстве реактора. Теперь оба недовольны.

Линкен фыркнул.

— Да, он такой. Сколько раз нам с Хольгером пришлось это выслушать...

— И вы так ничего и не запомнили, — закончил за него Гедимин.

— Но мы работаем с твоим ураном, верно? — Линкен широким жестом обвёл конвейеры. — Бьорк не хуже. Давай ему чёткие указания, и всё пойдёт, как надо.

...Гедимин поддел пальцем тонкую дверь в комнату Кенена, не сомневаясь, что она открыта, и удивлённо мигнул, увидев, что в клетушке темно и пусто.

— Нету? — удивлённо мигнул Константин. — Эй, кто видел Маккензи?

Учётчик нашёлся в информатории, на месте администратора; тот нетерпеливо ходил туда-сюда за его спиной и недовольно щурился. Мельком взглянув на экран, Гедимин увидел белые поля какой-то печатной формы. Отослав её, Кенен закрыл окно и поднялся со стула, вяло шевельнув пальцами в знак приветствия.

— А, Джед. Ну да, следовало ждать...

... — "Строго запрещено"?! С какой стати? — Константин изумлённо мигнул. Филк, поднимающийся по лестнице, остановился и повернулся к нему, с любопытством прислушиваясь; Гедимин жестом попросил его идти своей дорогой.

— Сочтено опасным. Или не соответствующим... чему-нибудь, — пожал плечами Кенен. — Руководство редко объясняет свои решения. Это не его обязанности.

— Ты написал ему, что Мартинес дал разрешение? — хмуро спросил Гедимин.

— Вы слишком поздно сообщили об этом, — качнул головой учётчик. — Но я указал этот факт в обращении к губернатору Оркусу. Возможно, он даст своё разрешение. Тогда запрет Арбогаста потеряет силу. Но если откажет и Оркус...

Не договорив, он развёл руками. Сарматы переглянулись.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Гедимин. — Ему-то мы чем мешаем?

Константин пожал плечами.

— Надеюсь, к Маркусу обращаться не придётся.

14 сентября 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Ещё немного, и реактор будет под крышей," — думал Гедимин, поднимаясь по лестнице в информаторий. Обычно размышления о работе радовали его, но сейчас ему было не по себе, и даже вызванные в памяти очертания почти готовых энергоблоков не могли его успокоить.

— Ну? — спросил он, поймав за плечо пробегающего мимо Кенена. Тот едва не споткнулся на ровном месте, остановился на бегу, развернулся к Гедимину и тяжело вздохнул.

— Нет.

— Т-твою ж мать! — Бьорк, ещё не до конца поднявшийся по лестнице, остановился и ударил кулаком в стену. С потолка посыпалась пыль.

— Оркус отказал? — уточнил Константин, успокаивающе похлопав "медведя" по локтю. Кенен качнул головой.

— До Оркуса не дошло, — буркнул он. — Приёмная Арбогаста перенаправила сообщение. Обычные игры в таких... местах. Теперь у нас второй запрет от Арбогаста. И подозрение в организации бунта.

Гедимин ошеломлённо мигнул.

— Какого ещё бунта?!

Кенен развёл руками.

— Почему-то ваша идея очень его встревожила. Даже, я бы сказал, напугала.

— Ладно, с Арбогастом всё ясно, — Константин поднял руку, прерывая речь Кенена. — Как добраться до Оркуса?

— Видимо, никак, — пожал плечами Кенен. — Свои способы я использовал. Со времён Моранси кое-что поменялось в системе управления...

Гедимин фыркнул.

— Зачем было ставить туда сармата, если он хуже любой макаки?.. Ты не можешь с ним договориться? Или с "мирными служащими" в приёмной?

Кенен покачал головой.

— Я не того полёта корабль, Джед. Меня туда близко не подпустят. Извините, парни. Если всё это неофициально, я вам ничем не могу помочь.

Сарматы переглянулись.

— Арбогаста не касаются наши дела, — буркнул Бьорк. — Мы сами всё сделаем.

Константин кивнул.

— Если так — обойдёмся без властей. Глинтвейн за тобой?

Кенен усмехнулся.

— Шутишь, Кон? Если мне не выделят денег на продукты, я ничего не буду делать. Полтонны спирта из моего кармана — это не Джеда горчицей угощать...

— Часто ты угощаешь, — фыркнул Гедимин.

— Эй! — Константин поднял руку. — Ближе к делу, Кен. У тебя что, совсем нет запасов?

Учётчик развёл руками шире прежнего; пробирающийся по лестнице филк пихнул его в бок и пробурчал что-то недовольное.

— Идём, — Гедимин отодвинул учётчика на несколько ступеней выше, на площадку, и поставил у окна. — Тебе нужны деньги на Би-плазму и пряности? Сколько?

Кенен задумчиво посмотрел на потолок.

— Двести-двести пятьдесят, если брать по минимуму. И ещё упаковка...

— Называй компоненты, — Константин включил смарт и провёл пальцем по экрану. — Подожди, Гедимин, тут нужна точность.

— Не забудь про капсаицин, — сармат косо посмотрел на Кенена и отвернулся к окну. Снаружи уже стемнело; над оградой завода загорелись фонари. Северная дорога виднелась в отдалении широкой огненной лентой.

— Двести семьдесят четыре, и ни койном меньше, — Кенен вздохнул с облегчением и отодвинул от себя смарт. — Можешь ещё раз пересчитать, если заняться нечем. Какой прок с этих твоих подсчётов?! Что двести, что триста, — благотворительностью я не занимаюсь. А у вас на двоих одного койна не наберёт... Эй! Потише!

Гедимин сдвинул руку немного в сторону, с горла Кенена на его плечо, и снова крепко сжал пальцы.

— Думай, — буркнул он. — Потом открывай рот. У меня есть деньги. Сто пятьдесят с мелочью. И будет ещё семьдесят.

Он потянулся к карману, но Константин остановил его руку.

— Отпусти Кенена. Сломаешь ему ключицу — лучше от этого не станет. У нас с Бьорком тоже кое-что есть. Мы можем дать по сотне.

Кенен отодвинулся подальше от Гедимина и потёр помятое плечо.

— Ну, парни... Если деньги у вас есть, то это другое дело, — сказал он, недоверчиво глядя на сарматов. — Тогда пора начинать. Полтонны быстро не сваришь.

— Идём, — кивнул Гедимин. — Мы всё соберём, ты займёшься делом.

...Сарматы, лениво разглядывающие полки в магазине Грегори, не обратили внимания на ещё четверых покупателей, но когда торговец вывалил на прилавок охапку разноцветных пакетов, все разговоры вокруг внезапно стихли.

— Эй, — один из сарматов осторожно потрогал пальцем плечо Гедимина — тот стоял в стороне и ни во что не вмешивался. — Куда вам столько еды для макак?

— В жжёнку, — отозвался Гедимин, разглядывая полоски на комбинезоне сармата. Это был один из строителей "Полярной Звезды" — не из бригад главного корпуса, скорее всего, с градирен или с сольвентных станций.

Сармат недоверчиво хмыкнул.

— В жжёнку? Вот это? Новое изобретение? Хольгер придумал?

Константин, услышав разговор, повернулся к сарматам и тронул Гедимина за руку.

— Можешь говорить. Всё равно мы всех соберём, — он огляделся по сторонам и жестом подозвал к себе всех строителей и нескольких филков с завода. — Двадцать восьмого мы не пойдём на дневную смену. Будет День атомщика. Будем раздавать жжёнку, разглядывать станцию и запускать петарды с крыши. Арбогаст хочет запретить нам — видимо, сговорился с макаками. Но мы обойдёмся без него.

Сарматы переглянулись.

— Кто не пойдёт на смену? Вообще все? — спросил один из них.

— Все атомщики. Кто работает на заводе "Вестингауза", кто строит станцию, — все, кто захочет, — ответил Константин. — Это наш новый обычай.

— Если мэр запретил всё это, откуда у вас деньги? — спросил другой сармат.

— Это наши, — буркнул Бьорк, заталкивая купленное в большой пакет.

— Вас трое, — сказал сармат, обводя компанию взглядом. — А нас — под три тысячи.

— Если с заводом, то все пять, не меньше, — вклинился в разговор один из филков.

— Идём-идём, парни, — Кенен, рассчитавшись и раздав всем их карты, огляделся по сторонам и заметно встревожился. — Дел ещё много.

Он начал проталкиваться к двери. Сарматы переглянулись.

— Так не пойдёт, — сказал тот, кто первым заговорил о деньгах, и подошёл к кассе, протягивая торговцу карту. — Двадцать койнов. Переведи Константину Цкау.

— Не нужно, — северянин, смутившись, тронул его за плечо. — Это же наша затея.

— Мы со станции, — отозвался другой сармат. — Тоже атомщики. Это наша общая затея. Эй, канук, переведи двадцать на атомщика Дже... Гедимина.

Теперь смутился Гедимин. Он затолкал карту в карман и забрал у Бьорка пакет с пряностями.

— Вечером приходи на завод, — тихо сказал он, повернувшись к сарматам. — Все приходите. Покажу интересный эффект.

Ближайшие сарматы опасливо покосились на него и отодвинулись подальше.

— Только без реакторов, ладно? — попросил один северянин, протягивая карту торговцу. — Двадцать на медведя... Ну ладно, сами реакторы пусть будут, но рассказывать про них не надо!

Гедимин досадливо сощурился.

— Это ты назвал градирню реактором? — хмуро спросил он. Сармат замотал головой и прижался спиной к прилавку.

— Пойдём уже, — Бьорк взял Гедимина за плечо и потянул к двери. Ремонтник высвободился, оглянулся на ухмыляющихся сарматов и вышел. "Нет, не он. Наверное, тот сармат не со станции," — запоздало сообразил он. "Зря напугал..."

27 сентября 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Рад вас слышать, коллега. Хорошие новости насчёт энергоблоков! Вы опережаете все графики. Если у "Вестингауза" не возникнут подозрения в вашей недобросовестности, в январе-феврале станция будет запущена.

Прошу прощения за короткие и редкие письма — в этом году я, кажется, облетел всю Солнечную Систему, включая Энцелад. А утром меня ждёт межконтинентальный барк до Антарктиды. Красивая местность, особенно там, где ещё остались ледники, — помню, в годы учёбы мы с друзьями любили туда ездить, хотя скалолаза из меня так и не вышло. Теперь у меня не будет времени на альпинизм — нас со всего мира приглашают на инспекцию АЭС "Коцит". Она работает уже третий год, и я до сих пор не понимаю, как её построили в обстановке такой секретности. Но вас это, наверное, не удивит. Если бы ваша группа жила в Антарктиде...

Поздравлять заранее у людей не принято, но я сомневаюсь, что смогу написать вам из Коцита. Мне нравится ваша новая традиция, и я надеюсь, что никаких проблем не возникнет. Двадцать восьмого проверьте на почте — должна прийти посылка с горчичными пирогами. В нашей городской лавочке меня уже узнают в лицо и уточняют сорт горчицы и количество перца. Надеюсь, вам понравится.

P.S.: Майкл нашёл в сети ваше фото с корпусом реактора и переслал мне. Говорят, что у сарматов бедная мимика, но вы там просто светитесь от восторга. Майкл опасается, что вы повторите тот же фокус с работающим реактором, и советует вам этого не делать. С приветом от Майкла и юной мисс Эделайн, ваш Герберт."

— АЭС в Коците... — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. — Даже там уже построили. А "Вестингауз" всё тянет... кран за тросы...

— Ничего странного, — сказал Хольгер и болезненно поморщился, прикоснувшись к виску. — Австралийцы, когда надо, бывают очень... быстрыми. Тебе пришлют пироги?

— Да, с горчицей, — ответил сармат. "Надо выслать Герберту последнюю часть резака," — подумал он. "И Эделайн сможет дособирать его. Кажется, проще построить в лесу реактор, чем переслать на материк простейший набор инструментов..."

Глайдер подъехал к обочине и остановился, выпуская сарматов на пешеходную дорогу, проложенную вокруг завода. Гедимин удивлённо мигнул — обычно попутки останавливались южнее, у ворот завода. Отойдя в сторону и пропустив спешащих сарматов, он увидел перед заводом большой отряд патрульных. Они толпились у ворот, наседая на охранников в экзоскелетах. Сквозь гул трассы были слышны обрывки ругательств.

— А этим тут что надо? — неприятно удивился Иджес, пересчитав по пальцам патрульных. — Ты смотри, четвёртый десяток подходит...

Ещё один отряд патрульных со станнерами, выставленными напоказ (так обычно оружие не носили — неудобно доставать и легко отобрать), подходил к заводу и рассредотачивался вдоль ограды. Стеречь им там было нечего, но на обочине осталось мало места, и плотной кучкой они уже не помещались.

— Авария? — предположил Гедимин, настороженно щурясь, и оглянулся на завод. Видимых повреждений на здании не было, дым ниоткуда не шёл, но сармат знал, что это ещё ничего не значит.

— И чем тут помогут подпорки для бластеров? — фыркнул Иджес. — Они кого-то ищут, ты смотри...

— Разойдитесь! — кто-то из охранников задействовал динамики. — Посторонние на территорию завода не допускаются!

Патрульный со значками сержанта резко вдохнул и рявкнул на охранника, но грохот проезжающего тягача с тремя прицепами заглушил его слова. Развернувшись, вооружённые сарматы отошли от ворот, но что-то заставило их командира остановиться и повернуться на север. Выкрикнув что-то неразборчивое, он быстро пошёл к Гедимину. Его отряд — и три отставших — догнали его через две секунды, и Гедимин растерянно мигнул, глядя на окруживших его патрульных.

— Чего надо? — ощерился Бьорк, слегка пригибаясь к земле. Гедимин быстро перебрал в памяти, что в его действиях за последние два месяца могло вызвать интерес у патрульных, но ничего не нашёл.

— Эй, слизь! — командир патруля демонстративно взялся за станнер; расступившиеся патрульные подняли оружие. Гедимин изумлённо мигнул.

— Это вы собираетесь устроить здесь бунт? — продолжал патрульный. — Мы за вами присмотрим. Если хоть что-то завтра будет не так, как нужно...

Он похлопал по рукоятке станнера.

— Завтра каждая смена выходит на работу в свой срок! Понятно? Кто не выходит на работу — считается бунтовщиком и подлежит карцеру. Мы проследим, чтобы никто ничего не вытворял. Понятно, слизь?!

— Закрой рот! — рявкнул Бьорк, пригибаясь ещё ниже. "Этого я свалю. С остальными что делать?" — Гедимин дотянулся до ремонтной перчатки и слегка передвинулся в сторону, прикидывая расстояние для броска. Командир патрульных что-то уловил в его немигающем взгляде и попятился.

— Назад! — крикнул он, хватаясь за станнер. — Пока не стрелять! Сегодня мы уйдём, но с утра барак будет под наблюдением. И если хоть кто-то дёрнется...

Гедимин растерянно мигнул, глядя на отступающий отряд. Патрульные уходили быстро, почти убегали, не стараясь поддерживать строй и не выпуская из рук станнеров.

— Жертвы эа-формирования... — пробормотал Хольгер, недобро глядя им вслед. — Ведь с них станется что-нибудь здесь устроить...

— Нет, — буркнул Гедимин. — Ничего не заметят. С утра все поедут на станцию, как обычно. А внутрь завода их никто не пустит. Мы сделаем всё, что намечено. А они пусть стоят на постах. Если повезёт — успеют свалить до темноты.

"Слизь," — он недобро сощурился. "Где нахватались? Зря им доверили город. Ловили бы в лесу мартышек. Больше дела — меньше дури..."

28 сентября 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Глинтвейн был неплох. Раскоординация движений пропала через семь минут, вместе с приятным привкусом капсаицина во рту, и Гедимин, потянувшись и подобрав генератор защитного поля, вышел в вестибюль. На двери барака изнутри висела наскоро изготовленная поделка — изображение атомного ядра с тремя электронами на эллипсовидных орбитах. До конца утренней смены оставалось пять минут, и в вестибюле и на лестнице понемногу скапливались филки-рабочие с дневной смены. Увидев Гедимина, они притихли и придвинулись ближе.

— Патрульные не расходятся, — сообщил сармату Оллер Ло, выйдя из комендантской. — Оцепили барак со всех сторон.

— Лилит на посту, готова открыть ворота. Выведем всех через кассетный цех, — пообещал Гедимин.

Смарт громко пискнул; "открыто", — гласило короткое сообщение. Гедимин, кивнув, отослал ответ и жестом направил собравшихся филков из дневной смены на второй этаж. Галерею, ведущую на завод, открыли ещё с утра; сейчас по ней должны были вернуться те, кто поехал на станцию утром, — филки из утренней смены и уставшие от развлечений строители.

Когда лестница опустела, Гедимин повернулся к Оллеру. Он думал, что комендант пойдёт за остальными, но тот стоял спокойно и никуда не собирался.

— Идёшь? — вполголоса спросил инженер. — В твоей форме заметят сразу. Надень личное.

Оллер качнул головой.

— Нет, атомщик. Никогда не любил большие сооружения. Мне хватит той махины, что под боком... и странно, что ещё ни разу не взрывалась.

— Ничего не взорвётся, — недовольно сощурился Гедимин. — Значит, не поедешь? Тогда пойдём на завод. Ты ходишь посмотреть на центрифуги?

Оллер хмыкнул.

— Спасибо, обойдусь так. Смотри, ничего там не взорви!

Кассетный цех был пуст — в огромном помещении остались трое дежурных, не считая Гедимина и инженера утренней смены — Лилит Тарс. Химические реакторы с утра получили загрузку; до завершения цикла оставалось больше суток, и всё работало по плану — так же, как и в других цехах.

— Рано пришёл, — хмыкнула Лилит, уступая место в диспетчерской. — Как там центрифуги?

— Вращаются, — отозвался Гедимин. — На станцию едешь?

— Загляну, — пообещала самка. — Говорят, проблемы с патрульными?

— Им нечем заняться, — пожал плечами инженер. — Решили покараулить барак. Шли бы они в лес, к повстанцам!

— Сказала бы я, куда им идти... — поморщилась Лилит. — Ладно, атомщик. Ты тут что-то затеваешь? Смотри, чтобы завод не рухнул!

Гедимин отмахнулся.

— Сама знаешь, что это безопасно, — буркнул он, заняв рабочее место и мельком взглянув на мониторы. — Осторожнее снаружи! Не нарвись на патрульных.

Через пятнадцать минут Гедимин встал, на ходу разминая пальцы, и пошёл к запасному выходу. Ему хотелось ещё раз посмотреть на центрифуги, но пока на это не было времени.

— Нужна помощь? — спросил один из дежурных, увидев, как Гедимин отключает сигнализацию на прозрачном коробе — временном хранилище урановых стержней.

— Нужен погрузчик, — ответил сармат, осторожно погладив циркониевую оболочку. На одном из складов лежали сваренные вместе обрезки ненужных труб — металлическая герметичная бочка четырёх с половиной метров в длину, и Гедимин уже знал, где лучше всего установить её, откуда подтащить шланг, и где найти борную кислоту.

— Ого! А не взорвётся? — опасливо спросил через полтора часа один из добровольных помощников инженера. Бочка, на две трети погружённая в люк, ведущий в подвал, была зафиксирована в вертикальном положении и наполнена водой. Из-за недостаточного освещения она казалась бы чёрной, если бы не холодный сине-белесый свет, проходящий сквозь неё. Пятнадцать твэлов, каждый в своём фиксаторе, стояли вертикально, хвостовиками доставая почти до поверхности; Гедимин опустил руку в воду и приподнял один из них, наблюдая за тем, как колышется светящаяся рябь.

— Полностью безопасно, — сказал он, осторожно опустив стержень на место. — Нравится?

Филки переглянулись. Один из них украдкой попробовал воду пальцем, но под взглядами других отдёрнул руку и спрятал за спину.

— Ага, — кивнул один из сарматов. — Светится... Мы пойдём, ладно?

— Идите, — согласился Гедимин. — Погрузчик сам отгоню.

Насмотревшись на свечение и закрыв бочку, он хотел идти в обогатительный цех, но, обернувшись, увидел, что за спиной стоит Линкен и молча ухмыляется.

— У атомщика всё готово, — встретившись с Гедимином взглядом, взрывник ухмыльнулся ещё шире. — Не бабахнет?

Ремонтник сердито сузил глаза.

— Пора бы знать, что нет, — буркнул он. — Как твой фейерверк?

— Почти готов, остальное в темноте доделаю, — ответил Линкен. — Не люблю, когда пялятся под руку. Внизу слишком много бабуинов со станнерами.

— Они ещё там? — Гедимин насторожился. — Не слышал шума у ворот?

— Нет, всё тихо. Кажется, оттуда их прогнали настоящие макаки, — махнул рукой Линкен. — Если к ночи не найдут себе дело, устрою им игру "убеги от петарды". Так что, атомщик, ты сейчас сильно занят?

— Нет, — отозвался Гедимин. — Тебе что, нужна помощь?

— Мне — нет, — ухмыльнулся Линкен. — Со своими делами мы все справляемся. А вот чего ты давно не делал... Когда ты в последний раз дрался?

Инженер удивлённо мигнул.

— Недавно же разбирались с повстанцами, — напомнил он. — Тебе мало?

Линкен фыркнул.

— И с тех пор — ни разу? Тебя скоро любой филк тычком уложит. Ты стал дряблым, как шматок Би-плазмы. Эти штуки пригодны для драки?

Он кивнул на бочку с твэлами. Гедимин, взяв его за плечо, осторожно отодвинул от ёмкости.

— Не трогай. На складе есть ненужные трубы. Если так не терпится покалечиться...

...Он успел уклониться от удара в пах, но обломок трубы врезался в его бок, и сармат, хватая ртом воздух, отшатнулся к стене. Удар смягчил слой ветоши, намотанный поверх металла, но Гедимин отчётливо услышал треск собственных рёбер.

— Давай! — крикнул Линкен, отбрасывая трубу и нанося удар в солнечное сплетение. Отреагировать Гедимин не успел — только вяло ткнул взрывника в незащищённую скулу и тут же упал на колени. С навалившимся приступом слабости справиться было непросто — сармат хотел вскочить и ответить, но, пока боролся с дурнотой и размякшими конечностями, уже оказался лежащим лицом в пол. Линкен, заломив ему руки, уселся сверху.

— Вот что я и говорил, — сказал он, выворачивая сармату плечо. — И проку от твоего роста и мышц? Одна видимость. Будь я повстанцем, ты уже лежал бы с распоротым горлом.

"Левая рука," — слабость отпустила, и Гедимин наконец собрался с мыслями и, притворно обмякнув, планировал дальнейшие действия. "Рывок и переворот..."

Он дёрнулся всем телом, отталкиваясь от пола и проворачиваясь вокруг оси. Левая рука, высвобожденная из захвата, коснулась стены, и сармат вскочил на ноги. Линкен уже стоял, радостно ухмыляясь, с трубой в руке. Её конец, обмотанный ветошью, летел Гедимину в грудь.

"Видимость?" — перехватив оружие, сармат пролетел немного вместе с ним — и, резко выпрямившись, продолжил удар — теперь занятый конец трубы летел в противоположную сторону, а с ним — потерявший равновесие Линкен. Гедимин добавил им ускорения и шагнул следом.

— Heta! — ухмыляющийся взрывник ловко пригнулся, коснувшись ладонью земли. Это был знак к прекращению поединка, и Гедимин остановился.

— Другое дело, — сказал Линкен, потирая локоть. — Но мог бы и раньше проснуться. Повстанец ждать бы не стал. Ну что, ещё раз?

— Хватит, — Гедимин выпрямился и осторожно ощупал живот и ушибленный бок. Кости как будто были целы, но брюшные мышцы болели, и правое подреберье ощущалось очень неприятно.

— К медику? — Линкен уже не улыбался. — Внутри болит?

— Пока снаружи, — пожал плечами сармат. — Теперь моя очередь. Что находится в этой бочке, и как оно устроено?

Взрывника передёрнуло. Гедимин ухмыльнулся.

— Да ну тебя... — проворчал Линкен, хотел что-то добавить, но насторожился и развернулся к закрытой двери цеха. — Ты слышал?

Из-за сомкнутых створок доносился частый писк. Смарт, оставленный у стены, задрожал и испустил громкий гудок.

— Дневные вернулись, — сказал Гедимин, подобрав устройство. — Хватит игр. Ищи свою взрывчатку, а я пойду встречу их.

... — Так возникает этот интересный эффект, — Гедимин замолчал, прикрыл светящуюся ёмкость крышкой и обвёл взглядом небольшую группу сарматов, собравшуюся у выхода. — Всё понятно? Нужны разъяснения?

Сарматы переглянулись. Те, кто стоял ближе к двери, осторожно выбирались наружу. Тот, на кого упал взгляд Гедимина, растерянно хмыкнул.

— Да, сложный процесс... А тебе не опасно так близко стоять?

Сармат качнул головой и еле удержался от раздражённого вздоха.

— Не опасно. Идите есть. Если кто-то здесь ещё не был, скажите, что можно зайти.

Линкен, незаметно подошедший сзади, выразительно фыркнул.

— Атомщик, ты всё пропустил. Они все успели зайти сюда, пока ты мучал тех, кто не увернулся. И они не останутся с тобой и стержнями наедине — ни за собственный крейсер!

Гедимин развернулся к нему и смерил взрывника тяжёлым взглядом. За его спиной с глухим стуком сомкнулись створки ворот — похоже, больше никто не хотел смотреть на урановые стержни.

— Ну ты-то остался. Повторить? — сармат недобро сощурился. Линкен ухмыльнулся и сделал шаг назад, прикрываясь руками.

— Heta! Только не про распады и электроны. И про реактор не надо. Я только и понял, что там не уран светится. А что — всё равно не запомню.

Гедимин вздохнул и резким движением откинул крышку бочки. Вид черенковского свечения и длинных твэлов, погружённых в воду, настраивал его на благодушный лад. Он снова покосился на веселящегося Линкена — уже без желания взять его за шиворот и вдолбить представления о строении атома так, чтобы они навсегда впечатались в мозг.

— Когда уже вернётся Константин? Позову Бьорка, он тебя зафиксирует, а я продолжу объяснения, — мечтательно сощурился инженер.

— Атомщик, тобой только повстанцев пытать, — покачал головой Линкен, заглядывая в бочку с другой стороны. — А долго оно так будет светиться?

Гедимин хотел ответить, но грохот и лязг за воротами, в кассетном цехе, заставили его развернуться к двери.

— Стоять! — донеслось снаружи. Затрещали разряды станнеров. Гедимин, стиснув зубы, выдернул из бочки твэл и шагнул к открывающимся дверям. Он успел занять место в узком коридоре — раздвижные створки уже трещали под ударами и через две секунды распахнулись. Краем глаза сармат увидел, как Линкен отступает к стене и быстро забирается вверх по лестнице; в коридоре уже стояли патрульные со вскинутыми станнерами, и Гедимин, забыв об удравшем взрывнике, двинулся вперёд и взмахнул твэлом.

— Назад!

Кто-то из вломившихся успел выстрелить; разряд прошёл у локтя Гедимина, оставив на коже онемевшее пятно. Второй стрелок выронил станнер и шарахнулся назад, хватаясь за руку, — удар четырёхметровым твэлом был слабее, чем рассчитывал ремонтник, но вполне удачно достиг цели. Патрульные попятились. Урановый стержень раскачивался перед ними, выписывая плавные восьмёрки от пола до потолка. Держать его в руке было приятно, смотреть на озадаченные и испуганные лица чужаков — приятно вдвойне.

— А ну стой, слизь! — опомнился командир отряда, и отступившие было патрульные снова схватились за станнеры. — Оружие на пол, лицом к стене!

— Это урановый стержень, — Гедимин сузил глаза и сделал маленький шаг вперёд. Твэл качнулся в воздухе перед носом патрульного, и тот еле успел отдёрнуть станнер.

— Давай, стреляй, — сказал ремонтник. — Заденешь — рванёт.

Патрульных было много; в коридор поместились не все, из-за их спин выглядывали другие, и у каждого был станнер. В узком проёме все промахнуться не могли, кто-то должен был попасть. Гедимин сделал ещё полшага вперёд, вычертив свободным концом твэла зигзаг. Ближайший патрульный схватился за скулу. Чей-то станнер отлетел к стене и с дребезжанием упал на пол.

— Огонь! — крикнул командир.

"Глупо," — успел подумать Гедимин, пригибаясь к полу и пропуская над собой первые разряды. Один из них зацепил плечо, и сармат, уже не пытаясь удержать твэл в дрожащей руке, швырнул его в патрульных и шарахнулся к стене. Прыгнуть вперёд он не успел — над головой что-то взорвалось с оглушительным грохотом и фонтанами искр во все стороны. Гедимин услышал испуганные крики.

— Назад! Уходим, живо, живо! — орал кто-то из патрульных, и его голос быстро удалялся. Услышав, как лязгнула закрывшаяся дверь, Гедимин выпрямился и изумлённо мигнул — в коридоре не осталось ни одного патрульного. В цеху что-то громыхнуло — второй взрыв был более раскатистым и вызвал ещё больше испуганных воплей.

— Диверсия! Взять их! — закричал кто-то. Снова послышался треск станнерных разрядов. Гедимин подобрал твэл и, пошатываясь, вышел в цех. Разглядеть, что происходит, он не успел, — послышался гневный рёв, звуки ударов, визгливый скрежет входных ворот — кто-то раздирал их, не дожидаясь, пока сработает открывающий механизм, — и удаляющийся топот, перемежаемый приглушёнными угрозами.

"Уран и торий..." — Гедимин, прислонившись к стене, криво ухмыльнулся и посмотрел на твэл, сжатый в руке. "Кто пустил сюда этих идиотов? Надо проверить, нет ли раненых..."

— Атомщик? Живой? — Линкен, свалившийся откуда-то сверху, взял его за плечи и крепко встряхнул. — Как ты их! Были бы макаками — точно обделались бы!

— Я? — Гедимин удивлённо мигнул и оглядел цех пристальным настороженным взглядом; все механизмы продолжали работать, и никаких следов аварии не было видно. — Что взорвалось?

— Петарды, — Линкен похлопал себя по оттопыренным карманам. — Запустил пару, не дожидаясь вечера.

— Эй, у стены! Все целы? — из-за конвейерной ленты вышел Константин. Бьорк шёл за ним, потирая руки и широко ухмыляясь.

— Атомщика зацепило, — ответил Линкен. — Ты всё пропустил. Он гонял отряд патрульных урановым стержнем. Видел, как удирали?

Константин хмыкнул и посмотрел на твэл в руках Гедимина.

— Стержень цел?

Ремонтник вздрогнул и медленно провернул твэл в пальцах, пристально глядя на оболочку. Теперь он видел небольшие вмятины, оставшиеся у дальнего конца — видимо, от столкновения с рукоятью станнера и чирканья по стене.

— Hasu! — выдохнул сармат, прижимая к груди кулак. Линкен вырвал стержень из его пальцев и испуганно заглянул Гедимину в глаза.

— Эй, атомщик! Ты чего?! Перестань! Это пойдёт в брак, только и всего. Мы и так перевыполняем все планы по качеству. Я сейчас пошлю отчёт...

Константин обхватил Гедимина за плечи и мягко оттащил в сторону, пропуская в коридор Линкена с "бракованным" твэлом.

— Спокойно, сармат. Любой может перестараться. Не надо ничего чинить. Ты ставил опыты с черенковским свечением? Покажешь?..

...Гедимин (почти уже успокоившийся) сидел на крыше барака, глядя в сверкающее небо. Петарды Линкена взрывались не сразу, оставляя за собой широкий огненный след. Белые и жёлтые шары расплывались на полгоризонта, прежде чем рассыпаться. Сармат смотрел на вспышки, доедал горчичный пирог и рассеянно перебирал в пальцах урановые таблетки. Их следовало вернуть на завод, и Гедимин сам не помнил, как они у него оказались, но слезать с крыши ему не хотелось. "Потом верну," — решил он.

— Бабуинов не видно, — доложил Иджес, свесившись на секунду с крыши. — Ни у барака, ни у завода, ни на дороге.

— Пусть валят на орбиту Седны, — буркнула Лилит, привалившись к боку Гедимина. — О чём думаешь, атомщик? Сегодня был твой день.

— Неплохой обычай, — сказал Константин, допивая остатки глинтвейна. — И всё прошло довольно гладко, не считая вторжения на завод. В следующем году надо будет повторить.

Сарматы переглянулись.

— Только надо кое-что подправить, — сказал Линкен. — Дать Гедимину твэл и заклеить рот.

Ремонтник недовольно покосился на него, но вставать ему было лень, и к тому же Лилит пристроила голову на грудь...

— Завтра спрошу о применении твэлов, — пообещал он. — Бьорк тебя зафиксирует, а я задам пару вопросов.

Над крышей взлетели ещё три петарды. В их свете далеко на юге проступили очертания градирен и длинного главного корпуса. Станция ждала.

29 декабря 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Два светодиода неярко мигали в самом углу крайней панели, чуть выше круглой серой кнопки, отмеченной перечёркнутым крестом. Гедимин замкнул контакты и вернул на место прикрывающую их пластину. Светодиоды погасли. Сармат повернулся к открытой двери и поднял руку. Тот, кто стоял в коридоре между двумя герметичными воротами, сделал шаг вперёд. Светодиоды вспыхнули, и над щитом управления взвыла сирена.

— Тревога! — раздалось из-под потолка. — Вторжение! Тревога!

Между Гедимином, вставшим у щита управления, и сарматом, вошедшим в зал, поднялся матовый экран плотного защитного поля.

— Тревога! Тревога!

Гедимин недовольно сощурился и хлопнул ладонью по серой кнопке. Сирена замолчала, экран потерял плотность и через несколько секунд растворился.

— Громко орёт, — Константин, испытавший на себе работу систем безопасности, прижал к уху ладонь и слегка поморщился. — Всё сработало?

— Кроме станнеров, — ухмыльнулся Гедимин, кивнув на металлические пластины рядом с массивными створками ворот. Они незаметно отъехали в стороны, и из-под них высунулись узкие сопла. Константин уважительно хмыкнул.

— Их ты тоже будешь проверять?

— Если Фюльбер разрешит использовать охранников, — Гедимин внимательно смотрел, как маскировочные пластины возвращаются в пазы. — Станнеры рабочие, система — тоже. Можно проверить, но большого смысла нет.

Он повернулся к щиту управления. На многочисленных мониторах пока ничего не отображалось, панели не подсвечивались, — из этого места ещё нельзя было управлять ничем, кроме отопительной системы и вентиляции. И то, и другое непрерывно работало второй день, просушивая и прогревая главный корпус. Снаружи сегодня было минус девять по Фаренгейту, внутри температура приблизилась к тридцати, и Гедимину уже хотелось снять верхний комбинезон — особенно сейчас, когда он стоял у щита управления и чувствовал приятное тепло в груди.

"Станция. Моя станция," — он криво усмехнулся, вспомнив Нью-Кетцаль, попытку войти в такой же зал и тревожный вой сирены. "И никаких макак."

...Ветер с озера принёс много замёрзшей воды — последние комки подтаявшего снега сармат вытряхнул из капюшона уже в комнате, когда снимал слишком тёплую форму и устраивался на матрасе со смартом в руках. В коридоре было тихо, из-под дверей не просачивался свет, — те, кто не работал в ночную смену, уже легли спать. Гедимин задержался на озере — вид почти достроенной АЭС так взволновал его, что даже холодная вода Атабаски не сразу остудила перегретый мозг. Можно было подняться в информаторий, но утренняя смена начиналась рано; сармат сел на матрас и, включив смарт, открыл почту. "Конар?"

"Вам нравится моё угощение? Приятно это слышать. Надеюсь, почта не подведёт и в этот раз," — учёный прикрепил к письму яркую картинку с изображением растений, традиционной выпечки и рождественской звезды. Гедимин довольно хмыкнул — в последнее время за горчичными пирогами выстраивалась очередь, и даже Линкен в прошлый раз решился попробовать.

Кроме открытки, к письму было прикреплено ещё одно изображение — чёрно-белая фотография. Гедимин открыл её и изумлённо мигнул. Это был чёткий снимок надписи, сделанной сарматским алфавитом; писавший старался выводить буквы ровно и аккуратно, но спешил, и поверхность, видимо, не слишком подходила для упражнений в каллиграфии. В начале надписи стоял указатель происхождения и глиф, обозначающий непригодную для жизни планету, но не астероид; дальше шло слово, читающееся как "IRR"YEN".

"Что это?" — Гедимин растерянно посмотрел на непонятное слово. Он развернул надпись боком и перевернул её на сто восемьдесят градусов, но понятности не прибавилось. "Зачем Герберт прислал это?"

"У меня к вам есть небольшой вопрос," — продолжал в следующем абзаце Герберт. "Марсианский диалект должен быть для вас родным. Что на нём могло бы означать слово "irr"yen"? Я не уверен в правильности транскрипции, так что прилагаю фотографию оригинальной надписи. Наши эксперты уверены, что это сарматский алфавит, но сомневаются в переводе."

Гедимин мигнул. "Похоже на название планеты. Интересно, где она..." — он заглянул в поисковик, увидел много странного — и ни одного небесного тела с подобным названием, не говоря уже о планетах. Он перебрал в памяти спутники Юпитера, Сатурна, более далёких газовых гигантов, — ничего, похожего на "irr"yen", там не было. "Где Герберт это взял?" — подумал ремонтник, открывая форму ответа.

"Такого слова нет. Похоже на название планеты. Но мы не называем так ни одну из известных планет. Откуда эта надпись?" — напечатал сармат. Устройство пискнуло, сообщая об отправке письма. Гедимин долго смотрел на экран и несколько раз обновил страницу — послание от Герберта чем-то зацепило его. "Кто там у них помнит сарматский? Может, шифр? Игры мартышек?" — сармат растерянно усмехнулся и выключил устройство. "Учёный-ядерщик занимается расшифровкой надписей? Странно..."

31 декабря 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Реакторное отделение первым освободили от остатков лесов и вспомогательных конструкций, и огромный кран сместился к вентиляционным трубам, чтобы убрать с них остатки опалубки. Вслед за ним переехал глайдер, тянущий за собой платформу, заваленную металлоломом. За глайдером, подбирая упавшие балки и перекладины, шли последние строители главного корпуса, — основную часть бригады уже перебросили на насосные станции. После праздников должны были перевести и инженеров, но пока распоряжение не поступило, и Гедимин наблюдал за разборкой лесов. Здесь его помощь уже не требовалась, и он быстро отстал от крана и остановился у внешней стены реактора.

Все лишние бреши давно были заделаны; здание сообщалось с внешней средой через вентиляционные системы и пока бездействующий водопровод охлаждения. Защитные поля убрали первыми, когда здание просохло и нагрелось изнутри; в турбинном зале уже можно было находиться без верхнего комбинезона. Гедимин поднял взгляд к вентиляционным трубам — впервые за прошедший год над ними поднимался прозрачный белесый пар — небольшая доля влаги в тёплом воздухе охлаждалась и конденсировалась на лету. "Кто-нибудь точно подумает, что реакторы запущены," — ухмыльнулся сармат, стягивая перчатку и прикасаясь ладонью к холодной стене. Рабочие ушли за угол, и некому было глазеть на него; он тихонько погладил реактор, не обращая внимания на тающую на руке изморозь и уколы снежной крупы.

— Tza atesеq! — гаркнули ему в ухо. Он развернулся, сердито щурясь, но отойти не успел — на нём повисли, крепко обхватив за плечи. Он рванулся, сбрасывая с себя чужака, и едва не ударил его в лицо, но вовремя опомнился.

— Тихо, не пугай так, — буркнул он, отстраняясь. — Ты чего?

Константин только ухмыльнулся. Его серые глаза блестели, как пролитая ртуть, и даже слегка светились. Он с силой хлопнул Гедимина по плечу и снова обнял его.

— Мы его достроили! — выдохнул он сармату в ухо. — Главный корпус — весь — готов к работе! И это сделали мы, атомщики Ураниум-Сити!

Гедимин усмехнулся и обнял его в ответ. Он был сильнее и крупнее, и Константин невольно охнул, но тут же опомнился и рассмеялся.

— Чёрт! Бьорк занят, так тут ты... Ну что, поговорил с реакторами? Что сказали?

Гедимин недовольно сощурился и, выпустив сармата, потянулся за перчаткой.

— У Бьорка сегодня последняя смена на большом кране?

— Да, — кивнул Константин. — И он с утра сам не свой. Любит большие механизмы...

— Больше кран нигде не нужен? — Гедимин оглянулся на практически достроенные градирни, торчащие из-за зданий опоры высоковольтных линий и многочисленные вспомогательные строения разной степени готовности.

— Уже нет. Его вернут на материк, — вздохнул Константин. — Но Бьорк всё равно рад за нас. Это первые наши реакторы, атомщик. И мы справились на отлично!

Гедимин покачал головой и повернулся к энергоблоку.

— Это только стены и трубы, — сказал он. — Реакторы ещё не готовы.

Константин отмахнулся.

— Активная зона собирается быстро. Разрешение, подвоз конструкций... К марту всё будет готово, даже топливо успеем загрузить. Дело за макаками...

Он кивнул в сторону поста охраны, загороженного стенами главного корпуса.

...У двери комендантской висело новое объявление. Вокруг толпились сарматы. Ещё больше их собралось в комендантской. Гедимин хотел втиснуться в толпу и прочесть вывешенное, но не успел — из комнаты выбрался Кенен, увидел его и хлопнул себя руками по бёдрам.

— Эй, Джед! Ты это видел? Тебя нет в списках! Что за бред?! Давай звони Мартинесу!

— Что? — инженер растерянно мигнул.

— Комендант Энцелада... — Кенен поднял взгляд к потолку и, схватив сармата за руку, рывком втащил в толпу. Остановившись и высвободив локоть, Гедимин наконец прочитал объявление: "Внимание! С пятого января открываются обязательные курсы для будущего персонала АЭС "Полярная Звезда". Рабочая смена будет сокращена до 10 часов — с 06.00 до 17.00. Обучение проводится в общественном информатории с 17.30 до 19.30 ежедневно. Списки зачисленных на курсы — у коменданта "Новы". Посещение обязательно!"

— Обязательно — это с патрульными у входа? — хмыкнул Гедимин, заходя в комендантскую. "Значит, работать на станции будут сарматы. Это хорошо," — думал он, вспоминая щиты управления и бесчисленные вспомогательные пульты и рукоятки, явно предназначенные для eatesqa (и, при небольшой модификации, для двухметровых филков). "Хоть перестанут путать реактор с градирней."

Списки были развешаны по стенам комендантской. Сам комендант тихо сидел в углу и недовольно смотрел на взбудораженных сарматов. В комнате было тесно и шумно.

— Ещё и ты! — буркнул Оллер, увидев Гедимина. — Ну куда?!

— Тихо, — Кенен, втиснувшийся в комнату вслед за инженером, успокаивающе пошевелил пальцами. — Ты это видел? Они не включили Джеда в списки.

"Четыре курса, по месяцу каждый, по два часа в день... Чему они за это время надеются научить?" — недовольно щурился Гедимин, скользя взглядом по спискам. Там было много сарматов — и из числа строителей АЭС, и из заводских рабочих; инженер нашёл несколько знакомых имён. Среди самых первых, направляемых на обучение в январе, были Айзек, Иджес и Хольгер, во втором списке — сёстры Хепри, в третьем промелькнул Бьорк. Ни себя, ни Константина сармат не обнаружил.

— Ну, теперь убедился? — Кенен нетерпеливо переминался с ноги на ногу рядом. — Тебя что, не берут на станцию? Ты, случайно, не рассказывал Мартинесу про устройство реактора?

Гедимин раздражённо фыркнул и выбрался из слишком шумной комнаты в пустой коридор. "Странно," — думал он, мысленно перечитывая списки. "Фюльбер говорил, что мы с Константином нужны ему на станции. В "Вестингаузе" уже передумали?"

"Меня нет в списках на обучение. Почему?" — короткое сообщение отправилось Фюльберу, и Гедимин, выключив смарт, пошёл к двери. Ответ застал его на лестнице, поднимающимся в информаторий, всего через три минуты: "Вы предполагаете узнать там что-то новое?" Гедимин хмыкнул, глядя на экран уже без угрюмости, но на всякий случай набрал ещё одно сообщение.

"Я буду инженером на АЭС?"

"Это место за вами, мсьё Гедимин," — практически без промедления ответил Фюльбер. "Будьте спокойны. Весёлых праздников!"

По лестничному колодцу прокатился грохот — что-то взорвалось на крыше. Гедимин вздрогнул, но тут же опомнился и весело хмыкнул. "Испытания... Надо проверить, сколько у Линкена осталось пальцев. Он всегда увлекается..."

Через пятнадцать минут, убедившись, что Линкен цел, а крыша барака не провалилась, он спустился в информаторий и открыл почту.

"Благодарю за поздравления, усилия в противостоянии нашей почтовой системе и незамедлительный ответ на мой странный вопрос, коллега," — письмо от Герберта уже пришло; в этот раз никаких прикреплений не было. "С этой надписью выходит очень странная история, из-за которой все лаборатории сходят с ума уже третью неделю. Даже Рождество — чего никогда не бывало! — отошло на второй план. Я даже жалею, что пришлось уехать в Спрингер, — очень тяжело совладать с любопытством. Думаю, будь вы здесь, среди нас, вас бы увозили силой.

Всё началось на "Кассини" — радары засекли объект, дрейфующий по нестабильной орбите вокруг Сатурна и приближающийся к Энцеладу. Один из ваших тяжёлых бомбардировщиков, "Циклопов"; он попал в гравитационное поле Энцелада и не предпринимал попыток вырваться. По тревоге подняли "Кондор", патрулирующий орбиту. Когда "Циклоп" не ответил ни на сигналы, ни на предупредительные выстрелы, на борт высадились десантники..."

Гедимин мигнул и придвинулся ближе к экрану. Ему было не по себе. "Военный корабль, до сих пор не обнаруженный? На орбите Энцелада? Подняли целый "Кондор" из-за одного "Циклопа"? Надо будет рассказать Линкену..." — он с трудом отогнал непрошеные мысли и сдвинул ползунок ниже, к следующим абзацам.

"Вы знакомы с легендами о кораблях-призраках? Они появились, когда человечество ещё не вышло в космос. Читая отчёты об этом "Циклопе", я чувствовал себя попавшим в такую легенду. Там никого не было, Гедимин. Ни живых, ни мёртвых. Пустые десантные палубы, пустые каюты. Следы двух-трёх выстрелов на переборках. Никаких повреждений ни снаружи, ни внутри. Я бы написал "брошенные вещи и нетронутая еда", но это уже будет выдумкой, — воду и пищу они забрали, но кое-что бросили. В одной из кают нашли контейнеры для сбора геологических образцов, почти все пустые, но один, из обеднённого урана, — полный и подписанный. Да, именно "с планеты Ир"иен", как теперь решено читать это странное слово..."

Гедимин выдохнул и снова глубоко вдохнул, унимая волнение. "Верно, какая-то легенда," — подумал он, перечитав абзац ещё раз. "Как в этих мартышечьих фильмах про взрывы в космосе. А вот обеднённый уран... Это контейнер для радиоактивных веществ. Что и где они накопали на орбите Сатурна?"

"Боевой вылет "Циклопа" — самое время для сбора минералов!" — хмыкнул он про себя, возвращаясь к недочитанному письму. На крыше уже не грохотало — Линкен закончил испытания и, видимо, ушёл устанавливать таймеры на северной дороге.

"Конечно, они вскрыли контейнер. Это было грубейшей ошибкой, и, я боюсь, кому-то из участников она дорого обойдётся," — продолжал Герберт. "Двое уже в госпитале с признаками острой лучевой болезни. Они объясняют свои действия "необходимостью дозиметрического обследования". Самоубийственная самонадеянность — частый, к сожалению, случай... но я отвлёкся. Образец был обследован и не показал на дозиметре ничего необычного, его активность слегка превышала показатели самого контейнера, но не более. Кому-то пришло в голову накрыть минерал защитным полем — и, если бы не эта удачная идея, двумя случаями лучевой болезни дело не кончилось бы. Я всё-таки надеюсь, что эти двое олухов останутся живы и не слишком серьёзно покалечены..."

Гедимин растерянно мигнул и перечитал последние несколько фраз. "Дозиметрия не выявила ничего опасного... и острая лучевая болезнь? Неисправные дозиметры? Нарушение инструкции? Это десантники, они могли не знать, на что смотреть, но такой мощный источник..." Он недоумённо пожал плечами.

"Защитное поле выдало сильнейший всплеск — множество цветных волн и вспышек красного и зелёного цветов, настолько интенсивных, словно под ним шла непрерывная цепная реакция. Минерал вернули в контейнер, контейнер поместили в поле и доставили в Лос-Аламос. Сейчас с ним работают наши радиохимики; Майкл назначен руководить исследованиями и очень взволнован, ест и спит в лаборатории. Они просветили и разложили часть образца в первый же день — и нашли это. Шестьдесят процентов веса — радиоактивный металл, новый сверхтяжёлый элемент. В этом уже нет сомнений — ничего подобного в этой Вселенной ещё не видели...

Моё волнение по этому поводу, наверное, удивляет вас. В Лос-Аламосе за его историю открыли восемнадцать новых химических элементов, и если бы нам не урезали финансирование, дошли бы и до двадцати. Но это вещество предельно необычно. Его заряд не менее ста тридцати; от такого громадного ядра следовало бы ожидать крайней нестабильности. Но... это не просто Остров стабильности, это пик на этом острове. Предполагаемый период полураспада — около пятидесяти тысяч лет."

Гедимин вздрогнул всем телом и впился взглядом в экран. Слова складывались именно в то, что он прочитал с первого раза; сармат встряхнул головой и провёл ладонью по глазам — ничего не изменилось. "Пятьдесят тысяч лет," — его глаза медленно разгорались, и сердцебиение учащалось. "Заряд ядра не менее... Это "сто сороковой". Элемент Брайана Вольта. Гедимин, ты идиот!"

Больше в письме не было ничего о новом элементе, и Гедимин закрыл его, досадливо щурясь и стискивая зубы. Его слегка потряхивало — волнение было слишком сильным. "Надо немедленно ответить. Спросить обо всём. Пусть расскажет больше. Я хочу знать об этом всё, что уже знают в Лос-Аламосе. Этого пропустить нельзя..."

...Над северной дорогой взлетали петарды, и небо горело, не успевая погаснуть. В этот раз Хольгер добавил окрашивающих солей в состав — над лесом вспыхивали синие, красные, золотистые, белые и зелёные звёзды. Гедимин смотрел на них с крыши "Новы" и видел на бараках и зданиях заводов напротив множество длинных теней при каждом сполохе, — все сарматы собрались посмотреть на фейерверк.

— Красиво получилось, — одобрил сармат, повернувшись к Хольгеру. Тот смущённо хмыкнул.

— Это мелочи, Гедимин. Я вообще удивлён, что нам разрешили такие развлечения.

— Хоть какая-то польза от исчезовения макак, — сказал сармат, разламывая последний кусок пирога. — Будешь?

— Нет, спасибо, — качнул головой Хольгер. — Тебя и так объедали всем посёлком. Ты сам хоть попробовал?.. Я забыл отдать тебе кое-что — волновался из-за фейерверков. Подожди...

Он достал из кармана небольшой диск, завёрнутый в чистую ветошь. Это был чёрно-жёлтый трилистник семи сантиметров в диаметре. Хольгер надавил ногтем на едва заметный выступ, и диск разделился надвое. Это были две створки, скреплённые незаметно, но прочно; на одной из них, плоской изнутри, был закреплён лист скирлиновой бумаги, покрытый сверху прозрачным составом. Гедимин пригляделся и хмыкнул — Хольгер распечатал его фотографию с корпусом реактора, ту, где сармат прикидывал, сможет ли одновременно упираться в края верхнего отверстия руками и ногами.

— На память о строительстве, — Хольгер кивнул в сторону градирен, подсвеченных огнями фейерверка. Гедимин сжал диск в ладони и прижал к груди.

— Я запомню.

01 января 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Хольгер прокрутил ленту новостей ещё на неделю назад, повернулся к сарматам и растерянно пожал плечами.

— Ни одного упоминания. Может, в общем поисковике?..

— Поищи на "Тёплом Севере", — посоветовала Лилит, заглядывая в экран через его плечо. — У нас любят всё засекречивать... Эй! А если этот элемент засекретили, твоего Конара не расстреляют за болтовню?

Гедимин качнул головой.

— Не должны. Он ещё напишет... сегодня просто слишком рано.

— Ну-ну, — хмыкнул Кенен, наклоняясь над монитором телекомпа. — О, смотри, Джед, тут твои реак... Ай! Градирни, разумеется. Градирни! Вот амбал...

Он, сердито щурясь, отодвинулся от Гедимина и потёр ушибленный затылок.

— Действительно, градирни, — Хольгер ткнул в фотографию, развернув заметку на весь экран. Гедимин присмотрелся и придвинулся ближе — местность вокруг сфотографированной АЭС была ему знакома.

— "На атомной электростанции в Нью-Кетцале, штат Вест-Мексико, начато строительство второго энергоблока", — прочитал Хольгер. — "Многочисленные металлургические предприятия города испытывают недостаток электроэнергии. "Наша станция слишком стара для таких нагрузок," — комментирует Дж. Ф. Винстон, почётный работник Нью-Кетцальской АЭС, герой Второй Марсианской Войны. "Второй блок позволит заняться серьёзной проверкой первого, и по её итогам он наконец будет выведен из эксплуатации. Я давно предупреждал, что реактор серьёзно изношен. Надеюсь, руководство прислушается хотя бы к выводам комиссии. Я не хотел бы жить в Нью-Кетцале, когда резервы этой штуки будут выработаны полностью!"

Гедимин мигнул.

— Я не помню, чтобы с их реактором что-то было не так, — сказал он. — Успели испортить за десять лет?

— Десять лет — это много, — хлопнул его по плечу Кенен. — Для мартышек — очень много. Хольг, а что-нибудь не про реакторы там есть?

Хольгер, не глядя, ткнул пальцем в ленту новостей.

— "Возвращение на Венеру", — прочитал он. За его спиной тяжело шевельнулся Бьорк.

— Что там про Венеру?

— "Семьсот тридцать два представителя венерианской атмосферной фауны, контрабандой вывезенные с Венеры и изъятые в семнадцати космопортах Земли и Луны, были доставлены на платформу "Ямайка" и выпущены на свободу. Содержание, перевозка и освобождение животных спонсировал Фонд сохранения биоразнообразия Солнечной Системы. Контрабанда венерианской фауны по-прежнему остаётся проблемой. По статистике Фонда, ежегодно с Венеры вывозится от пятисот до тысячи живых существ. Большая их часть погибает из-за неподходящих условий содержания", — Хольгер закрыл страницу и покосился на Кенена. — Зато не про реакторы.

— Кому и зачем нужны эти существа? — спросил Гедимин.

— Обычай макак держать животных в доме, — Кенен насмешливо хмыкнул. — Распространяется и на атмосферных плавунцов с Венеры... Где Лиск? Только его и ждём. Прозеваем глайдер — сам нас повезёт.

— Линкен у медиков, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. "Весь вечер был цел. Под утро понадобилось взять в руки петарду... Вот болван!"

— "Сарматы предпочитают техническое образование — сообщает Управление статистики при Министерстве образования Атлантиса", — Хольгер снова обнаружил что-то, что его заинтересовало. — "Образовательные программы на территориях искусственнорождённых действуют уже девять лет. По данным Управления статистики, практически каждый поселенец получил базовое образование, восемьдесят семь процентов — профессиональное, двадцать два процента — инженерно-техническое. Как сообщает Управление, сарматы не проявили интереса к гуманитарным программам. Большой популярностью на территориях пользуются естественнонаучные и технические программы". А что в коммента... Hasu!

— Именно они там и есть, — хмыкнул Кенен, протягивая руку к экрану и закрывая страницу. — Нет, Джед, тебе сюда нельзя. Общайся со своим атомщиком.

Дверь информатория распахнулась, пропустив внутрь клуб холодного воздуха, а вместе с ним — Линкена Лиска. Ему удалось надеть перчатку поверх забинтованной руки, но пальцы заметно раздулись и потеряли подвижность.

— Ну что, все живы? — криво ухмыльнулся он. — Тогда — на аэродром. Все механики уже там.

По краям аэродрома ползали роботы-уборщики, растапливая остатки ледяной корки на платформах. Глайдер из Порт-Радия маневрировал на свободных полосах, выезжая к месту погрузки; в этот раз к нему был прицеплен длинный сдвоенный фургон. Над аэродромом тяжело покачивался обледеневший флаг Ураниум-Сити; полотнище Атлантиса под тяжестью льда сползло по флагштоку и висело на метр ниже.

— Ты смотри, — прошептал Иджес, толкнув Гедимина в бок и кивнув на патрульных со станнерами, охраняющих госпиталь. — Увидели тебя и скривились. Что, помнят?

Сарматы-патрульные действительно смотрели на новоприбывших, щурясь, стискивая зубы и придерживая рукоятки станнеров. Гедимин в недоумении пожал плечами.

— Я три месяца ничего не делал. Это не за мной, это за Линкеном.

— Линкен тут был — один, без тебя, — ухмыльнулся Иджес. — На него никто не таращился. А вот тебя запомнили. Точно из-за стержней!

...В эти дни солнце над Порт-Радием практически не поднималось; из-за низкой облачности в городе стало ещё темнее, и соревнования перенесли ближе к аэродрому. Многочисленные фонари освещали край озера, занесённый снегом. Гедимин пригляделся и довольно хмыкнул — в этот раз те, кто проделывал проруби для финишных меток, правильно расположили их, и лёд должен был выдержать. Вокруг чёрных водяных окон, настраивая эхолокатор, ходил Айзек. Некоторые участники уже спустились к берегу, но большая их часть ещё толпилась вместе со всеми на склоне.

— Двадцать второй, двадцать третий, двадцать четвёртый... У вас что, один номер на двоих? — Шекеш удивлённо посмотрела на сестёр Хепри. Те переглянулись.

— У нас два пилота в звене, — пояснила Мафдет.

— Вечно в Ураниуме какие-то странности, — проворчала Шекеш, поворачиваясь к Астиагу. — Ты участвуешь?

— Давай ленту, — пожал плечами сармат. — На первый этап выйду, а дальше — как получится.

Мафдет Хепри, повязав номерную ленту на запястье, взяла за плечо Хольгера и утащила в толпу, Сешат, держа в руках большой свёрток, обмотанный непромокаемым скирлином, пошла за ними. Через пять минут Гедимин увидел сестёр у кромки льда; они достали подводную лодку из ветоши и что-то делали с ней, прикрыв её от наблюдателей с берега. Хольгер, выбравшийся из толпы, смотрел на них с лёгкой тревогой и едва заметно щурился.

— Эксперименты? — вполголоса спросил его Гедимин. Подслушивать тут было некому — на берегу собралось не меньше тысячи сарматов, и они производили достаточно шума, чтобы каждый слышал только себя и ближайших соседей; но Хольгер выглядел слишком озадаченным, и ремонтник насторожился.

— Сделал кое-что новое, — шёпотом ответил химик, придвинувшись к нему вплотную. — На Атабаске работало неплохо. Вот только надо было самому заправить капсулы, а не читать ерунду в сети...

Гедимин озадаченно посмотрел на него и перевёл взгляд на сестёр Хепри. Они уже закончили приготовления и ждали старта. Астиаг, на прощание хлопнув Линкена по плечу, пошёл к озеру; Иджес и Лилит уже стояли на берегу, рядом с сёстрами Хепри.

— Они умеют заправлять капсулы, — сказал сармат. — И часто это делают. Что не так?

Хольгер, сердито щурясь, покачал головой и повернулся к озеру. Уже никого из участников заплыва не осталось в толпе; сарматы выстроились в цепочку вдоль кромки льда, и Шекеш шла вдоль строя, выясняя, кто не снял торпедный обвес. Иджес указал на маленькие снаряды, выложенные в ёмкость, выстланную ветошью. Шекеш взяла у него корабль, повертела в руках, поддевая клёпки, и неохотно вернула.

— Мы не стреляем по безоружным, — сердито прошептал Гедимин.

— В безоружных сарматов, — тихо поправил Линкен.

Закончив проверку, Шекеш быстро, почти бегом, обогнула проруби и встала в паре шагов от Айзека, поднеся ко рту рупор.

— Все вниз! Первый!

Стартовая планка уже лежала на льду. Гедимин внимательно следил, как корабли один за другим исчезают в тёмной воде. Это было последнее, что можно было увидеть без эхолокатора, с начала скоростного заплыва и до самого объявления результатов, но сарматы не расходились с берега и терпеливо ждали, пытаясь что-то разглядеть сквозь полуметровый лёд.

— Сегодня мы усложнили задание, — объявила Шекеш, дождавшись, пока последний корабль выйдет на старт. — Здесь находятся три буйка. Нужно добраться до них, обогнуть каждый и вернуться к берегу. Ловчить и врать не советую — Айзек по-прежнему тут, и эхолокатор при нём. Всё ясно? Гото-овсь... Старт!

— Ни метеоритной пыли не видно, — сердито проворчал Линкен, глядя на лёд. — Гедимин, а где наш эхолокатор?

Сармат пожал плечами.

— У самок, наверное. Не видел его с прошлого января.

— Девятый — наверх! — крикнула в рупор Шекеш. Сармат на берегу раздражённо фыркнул.

— Уже промахнуться нельзя!

— Наверх, наверх, — нетерпеливо помахала рукой самка. — Все всё видели. Два метра — не промах. Двадцать первый, три буйка, а не один!

— Так разлепи их, а не ори! — отозвалась недовольная сарматка с пультом управления. — Что, не видно, что течение их сносит?

Линкен тяжело вздохнул.

— Пилоты, астероид им в зад... Посмотрел бы я на них на Церере!

— Там нет воды, — буркнул Гедимин, внимательно следя за Мафдет Хепри. В этот раз пилотом была она, и, судя по тому, что Шекеш ничего ей не кричала, самке удалось найти все буйки.

— Вот сейчас пора ускоряться, — еле слышно прошептал Хольгер, глядя на лёд. Гедимин удивлённо мигнул — он не видел ни одной подлодки — но потом догадался взглянуть на пилотов. Те, кто застрял на препятствиях, сосредоточенно раскачивали рычажки, маневрируя подо льдом; те, кто вышел на прямой участок, прижали клавиши ускорения и уже ни на что не отвлекались. Мафдет, отпустив рычажок смены направлений, ткнула в одну из клавиш и на секунду прижала вторую.

Что произошло, Гедимин понял секунды через две, когда лежал в притоптанном снегу и пытался высвободиться из-под упавшего на него сармата и слезть с придавленного Хольгера. От грохота звенело в ушах. Привстав на локте, сармат увидел вздыбленный, но уже падающий обратно лёд, вылезающего на льдину Айзека, Шекеш, отползающую от "ледохода" по протянутой с берега планке, и изжелта-синее пламя метровой высоты поверх тёмной воды и битого льда. Он изумлённо замигал, забыв о Хольгере, и опомнился, только получив от него болезненный тычок локтём по рёбрам.

— Извини, — буркнул он, скатываясь с придавленного химика и поднимаясь на ноги. Лёд всё ещё горел. Сарматы с баграми вылавливали уцелевшие подлодки. Айзек выбрался на берег и был накрыт полотенцем, принесённым из душевой; Шекеш, завернувшись в полотенце и придерживая края одной рукой, другой тащила сармата в душевую, а он слабо упирался.

— Эхолот цел? — крикнул им Гедимин, сложив ладони воронкой. Айзек радостно закивал и помахал уцелевшим прибором. Гедимин облегчённо вздохнул и повернулся туда, где только что сидел слегка помятый Хольгер. Химика там уже не было — его комбинезон виднелся у кромки воды, рядом с сёстрами Хепри, спустившимся к ним Линкеном и хмурым Иджесом, расхаживающим туда-сюда вдоль берега.

— Запороли все соревнования! — сказал механик, увидев Гедимина. — Ты посмотри...

Он махнул рукой в сторону горящего льда. Инженер кивнул.

— Так и было задумано? — спросил он у Хольгера. Тот сердито сузил глаза и ткнул пальцем в Мафдет Хепри.

— Трудно поверить, но задумано было не так! Сколько вы затолкали в капсулы? Три? Пять?

— Двенадцать, — буркнула Мафдет, неотрывно глядя на чёрную воду. — Кто знал, что оно шарахнет?!

— Чего ты туда намешал? — тихо спросил Гедимин у Хольгера. — Сколько оно будет гореть?

— Недолго, — отозвался химик. — Уже затухает. Так сложно было запомнить пропорции?

Мафдет фыркнула.

— От лодки что-нибудь осталось? — спросил ремонтник. Теперь фыркнул Линкен.

— Немного ила на дне озера! И ты за ним не полезешь. Ещё не хватало рисковать жизнью из-за металлолома...

К сарматам подошёл Астиаг со свёртком под мышкой. Он криво усмехнулся и протянул Хольгеру руку.

— Уже научился плохому?.. Говоришь, Лиск, Гедимин делает разные штуки, а потом не знаешь, что и когда рванёт?

Инженер недовольно сощурился на Линкена. Тот развёл руками.

— Ничего не говорю, Астиаг. Уже который год. Ты видел — я тут ни при чём.

Гедимин огляделся по сторонам. Пламя на воде уже почти погасло — видимо, реагента было немного. Сарматы, собравшиеся на берегу, растерянно переглядывались.

— Дайте пройти! — гаркнули в рупор на склоне. Сквозь толпу пробралась Шекеш, уже без полотенца и в сухом комбинезоне.

— Чей был корабль? — спросила она, посмотрев на Гедимина.

— Мой, — буркнула Мафдет, отворачиваясь от воды. — Мы пойдём.

— Кто ещё потерял корабль? — спросила Шекеш в рупор. Никто не отозвался, но сарматы оживились и снова отступили вверх по склону туда, откуда было удобнее наблюдать.

— Тогда продолжаем заплывы! — крикнула самка, обходя по льду широкий пролом. За ней шёл Айзек со связкой буйков.

— Ну вот, — Иджес потёр ладони и повернулся к озеру. — Теперь посмотрим, кто лучший механик. Лилит, ты готова?

Пять минут спустя сарматы стояли на склоне и смотрели на чёрную воду с кусками льда, покрытого жёлтой сажей. Что происходит под ним, по-прежнему было не разглядеть без эхолокатора.

— Какая-то... традиция, — прошептал Линкен и криво ухмыльнулся. — В тот раз лёд проломился, теперь — загорелся... Поеду в следующем году — интересно, что будет.

— Хорошо, что не выгнали, — буркнул Хольгер. Он по-прежнему хмурился, как и сёстры Хепри, — самки даже не остались смотреть соревнования, ушли в душевую. Химик остался, но никак не мог успокоиться. Гедимин положил руку ему на плечо — Хольгер раздражённо фыркнул, но вырываться не стал.

— Зачем выгонять? — удивился Линкен. — Тут Подводного комитета нет. Макаки ушли, эту дрянь вводить некому.

Гедимин молча следил за узкими следами пены там, где корабли подходили близко к поверхности, за вылавливанием из воды буйков и объявлением победителей. Пролом не расширялся, и Шекеш и Айзек не подходили близко к краям, эхолокатор уцелел, — можно было считать, что всё обошлось. "На Атабаске таких аварий не случалось," — думал сармат, вспоминая, как поднялся дыбом лёд. "И здесь, говорят, такого обычно не бывает. Странно..."

03 января 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Без испытаний говорить о работоспособности трудно," — думал Гедимин, осторожно обходя пластины оросителей и спускаясь на дно водосборного бассейна; снизу узкие сопла водоразбрызгивателей в двадцати метрах над землёй были почти не видны, но можно было прикинуть путь вылетающей из них воды. "Но пока всё стоит где положено. Будет работать."

На мостках посреди бассейна (не слишком глубокого, сармату едва по грудь, а сейчас и вовсе пустого) стоял хмурый Иджес и выжидающе смотрел на Гедимина. Официальный осмотр этой градирни — так же, как и соседней — закончился час назад; инженер мог бы вовсе не проверять её, но к нему подошли сарматы-рабочие, и Иджес был среди них.

— Будет работать, — сказал Гедимин, озадаченно глядя на угрюмого сармата. — Никаких видимых дефектов. Что тебе не нравится?

Иджес недовольно сощурился.

— Спасибо, что пришёл проверить. После тебя всем будет спокойнее, — он попытался изобразить радость, но получилась кривая гримаса. Гедимин растерянно мигнул.

— Говори, что случилось. Опять столкнулся с венерианцами?

Смарт в его кармане загудел, и Гедимин, прочитав сообщение, пошёл к выходу и поманил за собой Иджеса. Вот-вот должны были заработать циркуляционные насосы и пропустить по водопроводной системе сухой горячий воздух. После просушки с башни собирались снять защитное поле и оставить её "привыкать" к климату Ураниум-Сити. От воздуха сарматам не было бы никакого вреда, но Гедимин не хотел мешать плановым работам.

— Мафдет достроила на четыре часа раньше, — буркнул Иджес, искоса глядя на Гедимина, уже снаружи, за стеной охладительной башни. — Обогнала меня на четыре часа. Выходит, она — лучший инженер из нас двоих.

— Четыре часа? — Гедимин пожал плечами. — Случайность.

Иджес фыркнул.

— Ты ничего не понимаешь, атомщик. Я почти догнал её! Надо было больше делать самому, не доверяться рабочим...

— Думаю, это несущественная разница, — Гедимин понемногу начинал злиться. "Я уже забыл про эти его вечные гонки. Думал, и он взялся за дело. А он всё ищет, с кем померяться. Вот и работай с такими мартышками..." — он сердито сощурился и отвёл взгляд в сторону.

— Ты не собираешься вернуться к полётам... или заплывам? — с внезапной надеждой спросил Иджес. — Я взял четвёртое место по стрельбам в Порт-Радии. Но у нас тоже сильные противники. Если бы ты вернулся к нам...

Гедимин тяжело качнул головой.

— Не хочу. Надоело.

Ему хотелось проверить почту; он силой заставил себя опустить руку и не прикасаться к смарту. "Слишком рано. Конар ещё не ответил," — сказал он себе, стараясь не думать о странном веществе, обнаруженном на орбите Сатурна. "Может быть, ему вообще запретят отвечать. Если этот металл имеет военное применение... Надеюсь, не имеет. Радиоактивных изотопов очень много. Большинство имеет ограниченное применение. Это не уран и не плутоний... Надо подождать до вечера."

Письмо от Конара пришло, когда сарматы возвращались с работы; Гедимин с трудом дотерпел до конца ужина, дошёл до своей комнаты, плотно прикрыл дверь и только тогда включил смарт и ткнул в новое сообщение.

"Ага! Я так и знал, что вы заинтересуетесь," — сармат почти услышал довольную усмешку Герберта. "И всё-таки удивился такому шквалу вопросов. Пришлось поделиться с Майклом. Он сожалеет, что не может сам выйти с вами на связь, и передаёт вам привет и некоторые сведения. Вот описание образца с его слов (мне самому ещё не удалось на него взглянуть): "тёмно-серый корковатый субстрат, покрытый плотной щёткой полупрозрачных светло-серых кристаллов, высотой от миллиметра до пяти сантиметров. Испускает зеленоватое свечение холодного отлива, заметное невооружённым глазом. Какой-то "суперрадий" из дешёвых комиксов, ей-богу!".

Гедимин мигнул и перечитал ещё раз. "Видимое зелёное свечение. В атмосфере. Не черенковский эффект и не хемолюминесценция? Надо же..."

"Вокруг образца всё время толпятся любопытствующие," — продолжал Герберт. "Слишком притягательно выглядит. Видимо, придётся поместить его под замок, пока не дошло до несчастных случаев. Те десантники, о которых я писал в прошлый раз, уже умерли — крайне агрессивная форма лейкоза; боюсь, нечто подобное может повториться в лаборатории. Один... крайне любознательный исследователь (на язык просятся другие слова, но я не хочу, чтобы вы прочитали их) уже уронил под защитное поле вокруг контейнера личную вещь и порывался её достать. Энтони Рохас — неглупый человек, но предельно суеверный — такое воспитание... Это был его фамильный перстень, семейная реликвия и что-то вроде амулета. Очень неудобно носить такие украшения вместе с перчатками, его даже хотели отстранить от работы в лаборатории, но он настоял на своём — то брал перчатки на три размера больше, то вешал перстень на шнурок. Теперь этим играм пришёл конец, и это замечательное кольцо с обсидианом лежит под защитным полем и едва ли отправится оттуда куда-либо, кроме хранилища высокорадиоактивных отходов..."

Гедимин хмыкнул и весело сощурился. "Мартышки!" — подумал он. "Даже учёные — всё равно мартышки. Хорошо, что этот Энтони не облучился."

"А в целом — исследования продолжаются. Пока новому элементу дали временное название, об окончательном будем говорить через месяц или два. Сейчас он называется "ирренций", хотя мы так и не выяснили, что такое "ирръйен", и откуда ваши соплеменники достали этот минерал. На орбите Сатурна ничего подобного раньше не находили... хотя — мы ещё очень многого не знаем о Сатурне.

Ещё одно временное название получило неуловимое излучение, испускаемое образцом, — его решено называть "зелёными лучами", пока не подберут что-нибудь более удачное. Стандартные радиометры, даже самые чувствительные, в его присутствии молчат, как проклятые. Но оно существует, и об этом говорят и вспышки защитного поля, и диагнозы несчастных десантников. По-видимому, зелёные лучи обладают высочайшей проницаемостью, и стандартные методы защиты не срабатывают. Майкл намерен поставить опыты с экранами из разнообразных материалов и подобрать необходимое опытным путём. Из того, что могу сказать я, — десять метров свинца, пожалуй, экранировали бы какую-то часть этого излучения."

Гедимин снова хмыкнул. "Десять метров свинца экранируют что угодно," — подумал он, перематывая страницу. "Если раньше не расплавятся. Значит, ирренций и зелёные лучи? Надо запомнить."

"И последнее — вы были правы, коллега. Заряд ядра был определён точно. Это именно тот "сто сороковой", о котором вы (и — гораздо чаще — я) слышали от Майкла, с периодом полураспада самого стабильного изотопа в 200 тысяч лет. Я, как и вы, уже начинаю подозревать, что семейная легенда Вольтов всё же основана на чём-то реальном. Могло ли выйти так, что мистер Брайан наткнулся на "сто сороковой" во время опытов с трансурановыми элементами? Точный ответ мы едва ли узнаем, но, как мне кажется, сам Майкл полностью в этом уверен. Он — как и я — всегда рад поделиться с вами новостями из лаборатории. Пока вся эта информация не засекречена, я буду держать вас в курсе. Удачи с новыми реакторами, коллега..."

10 января 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

За спиной Гедимина, в ремонтном ангаре, что-то мигнуло и загудело; оглянувшись через плечо, инженер увидел, как по потолку плавно ползёт электрокран, а с его крюка, ухватившись двумя руками, свисает один из сарматов.

— Эй, слезай! Моя очередь! — внизу уже нетерпеливо махал ему другой рабочий. Говорить он старался приглушённо, опасливо оглядываясь на Гедимина.

— Руки берегите, — бросил инженер, отворачиваясь, и перевёл взгляд на Бьорка. Бывший оператор главного крана стоял перед ним, насупившись, и разглядывал грязный лёд под ногами.

— Ну? — Гедимин сузил глаза.

— Мне всё равно, — Бьорк недобро оскалился. — Я не хочу знать, что делается внутри этой штуки. Дай мне нормальный чертёж и кран, и я поставлю всё на места. А в физике ковыряйтесь с Константином. Мне это даром не нужно.

— Пока не увижу, что ты понимаешь, что делаешь, к реактору ты не подойдёшь, — сказал Гедимин. — Иджеса возьму.

Бьорк слегка пригнул голову и испустил негромкий низкий рык. Гедимин не шевельнулся.

— Бьорк! Что у вас тут? — из-за ангара, на ходу отстёгивая от предплечья ремонтную перчатку, вышел Константин, перевёл взгляд с одного сармата на другого и тяжело вздохнул. — Что, опять?

За углом под стальными "копытами" экзоскелета затрещал лёд. Сарматы, стиснув зубы, повернулись на звук, — обычно охрана не перемещалась так быстро, особенно там, где велись работы.

— Инженеры Кет и Цкау! — тяжёлый экзоскелет остановился и развернулся к сарматам боком. — Срочное сообщение от мистера Мартинеса!

Гедимин и Константин переглянулись. "Срочное?" — ремонтник мигнул. "Монтаж активной зоны разрешён?!"

— Говори, — велел Константин.

— Не приказывайте мне, мистер Цкау, — из-под брони донеслось недовольное фырканье. — Мистер Мартинес сообщает, что через пять дней сюда прибудет комиссия "Вестингауза" для всестороннего изучения обоих энергоблоков и принятия решения по допустимости или недопустимости завершающего этапа монтажа. Он очень советует вам обоим подготовить станцию к её прибытию. Вы оба будете присутствовать там. Если у комиссии возникнут вопросы к вам, вы должны будете ответить.

Развернувшись, "броненосец" быстро пошёл к посту охраны. Сарматы переглянулись.

— Комиссия, — Гедимин сузил глаза. — Что, мало макак тут побывало? Нужны ещё?

— Тихо, — Константин положил руку на его локоть. — Спокойно. Как приедут, так и уедут. Нам повезло, что макаки не распознают нашу мимику. Просто молчи, пока не спрашивают, и отвечай по делу, и всё пройдёт гладко.

Гедимин фыркнул.

— Что они идут проверять — реакторы или мою вежливость?!

Константин похлопал его по локтю.

— Ты ещё не забыл, что мы с ними воевали? Они не слишком нас любят и мало нам доверяют. Постарайся не злить их. Проверка реактора не покажет ничего подозрительного. А вот проверка тебя...

...Со станции сарматов выставили ровно в семь вечера, и ни минутой позже. Вслед за бригадами, покидающими рабочие места, летели дроны-наблюдатели. Гедимин на полминуты задержался в ангаре, прикидывая, где спрятаться, и как незаметно выбраться, когда все уйдут, но дрон, повисший напротив двери, просветил весь ангар лучами считывателя и включил сирену. Через тридцать секунд недовольный сармат выходил за ворота стройплощадки; в спину его подталкивал один из охранников.

— Ты сам не свой последнее время, — заметил Хольгер, когда Гедимин вслед за ним забрался на попутный прицеп. — Никуда не ходишь. Когда выходишь, молчишь или огрызаешься. Что ты задумал? Очередной эксперимент?

— Ничего, — сердито сощурился ремонтник. — Много работы. Все эксперименты — в Лос-Аламосе. Таких, как я, туда не пускают.

...Писем от Крониона не было. В прошлый раз, месяц назад, он обмолвился, что уезжает в Бейт-Маим "по работе"; видимо, в Бейт-Маиме было плохо со связью, или работа занимала слишком много времени. Гедимин слегка удивился, что сармата с территорий Севера выпустили в Мацоду, да ещё в город, населённый людьми, — это было очень странно, однако то, что происходило сейчас в Лос-Аламосе, занимало его куда больше, и он не стал ничего уточнять.

Письмо от Конара было на месте — судя по объёму, значительно короче предыдущих. "Засекретили?" — Гедимину стало не по себе. Помедлив, он коснулся пальцем экрана.

"Мой вам привет, коллега! (И мой привет той перевалочной станции на Амальтее, через которую проходят все почтовые отправления из Ураниум-Сити в Спрингер. В этот раз вы хорошо поработали, ребята. Мой рождественский подарок уже у меня — всего двадцать дней в пути, и готово!) Ваше изделие всё-таки попало в Спрингер и уже напугало одного лаборанта (хорошо, что он не успел донести его до контейнера!). Где вы взяли эту старую фотографию? На студенческих сайтах её давно нет, но, так или иначе, мне было приятно вспомнить те дни и наши дурачества.

Я так много пишу о ерунде — это потому, что интересных новостей практически нет, за исключением одной. И вот это — очень странная вещь. Как вы помните, образец ирренциевой руды был найден в контейнере из обеднённого урана. После доставки в лабораторию его хранили отдельно, с обычными мерами предосторожности. Три дня назад его подвергли тщательной очистке и хотели поместить к другим контейнерам, но что-то заставило меня проверить его защитным полем, и я увидел знакомые вспышки. Контейнер испускал "зелёные лучи", при том, что на нём не могло остаться ни атома ирренция!

После этого контейнер снова передали радиохимикам. Не буду утомлять вас описанием процесса, но теперь достоверно установлено — 0,5% вещества в его составе — окись ирренция. Где бы ваши соплеменники ни взяли этот контейнер — от Меркурия до Титана — нигде им не мог попасться уран с такими примесями, иначе ирренций был бы обнаружен гораздо раньше. Сейчас этот вопрос очень меня занимает, а радиохимики ищут ответ. То, что я могу предположить, звучит слишком странно..."

Гедимин перечитал, с силой провёл ногтем по экрану там, где было написано об окиси ирренция. "Эти контейнеры делают так, чтобы они не пропитывались содержимым. Это не может быть диффузия... или может? Но синтез? Самопроизвольный синтез? Нет. Невозможно."

"Я уверен, что дело в загрязнении," — напечатал он в окне быстрого ответа. "Система очистки могла дать сбой. Такое случается."

"Самопроизвольный синтез!" — сармат криво усмехнулся и покачал головой. "Ерунда. Контейнер рассыпался бы в пыль."

"А я бы провёл опыт," — мелькнуло в голове, и Гедимин резким движением бросил смарт в карман и поднялся на ноги. "Именно с синтезом. Интересно, Майкл рискнёт?"

15 января 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Что меня всегда в вас восхищало, Гедимин, так это ваша невозмутимость..."

Снова вспомнив короткую фразу — единственную в письме, пришедшем два дня назад из Лос-Аламоса — инженер едва заметно усмехнулся. При мысли о странном веществе и экспериментах с ним у Гедимина теплело в груди, и он в очередной раз жалел, что не может выехать на юг и присоединиться к исследователям. "Майкл не выгнал бы меня," — он был полностью в этом уверен. "А я придумал бы что-нибудь дельное. Это лучше, чем строить реакторы по чертежам полуторавековой древности."

"Но лучше строить реакторы, чем стоять здесь и ждать," — подумал он, покосившись на левое плечо. В него крепко вцепилась бронированная "лапа" тяжёлого экзоскелета. Один охранник стоял немного позади Гедимина, второй следил за Константином. Оба сармата маячили перед главным корпусом "Полярной Звезды" уже полчаса, и у ремонтника начинало неметь плечо.

Из-за поста охраны показалась группа "броненосцев" — пять "Рузвельтов" в центре, восемь лёгких "Маршаллов" в окраске "Вестингауза" по краям. Сквозь негромкий шум из вспомогательного корпуса Гедимин услышал сердитые голоса из-под брони.

— Вы сообщили о готовности к монтажу активных зон, мистер Мартинес. Вам известно, на сколько вы опередили график, если верить этому сообщению?

— Известно, — отозвался Фюльбер. — Тем не менее — реакторы готовы, и вы сами можете в этом убедиться.

— Исключено, — донеслось из экзоскелета. — Полностью исключено! Вы сидите в канадской глуши, у вас нет опытных рабочих, нет ни одного инженера, никого, кроме кучки охранников, — и вы уверяете, что построили АЭС, да ещё раньше срока?

— Сарматы великолепно работают, — спокойно ответил Фюльбер. Экзоскелетчики остановились перед главным корпусом, и один из "Рузвельтов", шагнув вперёд, развернулся и широким взмахом стальной конечности указал на здание.

— Великолепно копают, вы хотели сказать, — невидимый собеседник еле слышно фыркнул. — Я не буду отрицать, что они хорошо приспособлены к простой физической работе. Но ни один теск не в состоянии прочитать чертежи! Кто давал им указания? Вы лично?

— В Ураниум-Сити шестеро инженеров, и я вам об этом не только говорил, но и сообщал официально, — отозвался Фюльбер. — Двое из них сейчас здесь. Константин Цкау имеет опыт подобной работы на Марсе, Гедимин Кет — инженер ядерных технологий, закончивший Калифорнийский университет. Оба энергоблока с первого дня находятся под их ответственностью, и я более чем доволен результатами их работы. Если у вас есть вопросы к месье Цкау и Кету, вы можете задать их прямо сейчас.

Один из "Рузвельтов" жестом приказал охране расступиться и сделал шаг к неподвижным сарматам, как будто хотел рассмотреть их получше.

— Вы говорите об этих амбалах в инженерной форме? — проверяющий презрительно фыркнул, и экзоскелет снова присоединился к группе. — Эти двое руководили строительством атомной электростанции? На вашем месте я не пустил бы их дальше ворот. Вы сами заглядывали в реакторные залы? Сверялись с чертежами?

— Это не моя работа, мсьё Невеш, — холодно ответил Фюльбер. — У куда более осведомлённых специалистов, чем я, никогда не возникало вопросов к моим инженерам.

— Мы проверим это, мистер Мартинес, — отозвался Невеш. — Проверим весь главный корпус от фундамента до вентиляционных труб. Если понадобится, разберём по винтику. Но ещё более тщательно мы проверим ваших так называемых инженеров, Цкау и Кета.

Чтобы посмотреть на кого-либо, "Рузвельту" необязательно было приближаться или разворачиваться — изображение окрестностей выводилось на внутренние мониторы; хотя экзоскелет Невеша оставался на месте, Гедимину упорно казалось, что кто-то смотрит на него и Константина, внимательно и недобро.

— До окончания проверки позаботьтесь, чтобы все тески держались от главного корпуса как можно дальше, — распорядился Невеш, подойдя к воротам. — Эти двое мордоворотов могут возвращаться к работе. Возможно, они хорошие бригадиры, — управляют своими туповатыми сородичами с помощью ругани и кулаков. Особенно хорош в этом должен быть Кет — такие амбалы даже среди тесков большая редкость. Но называть их инженерами? Это оскорбительно для настоящих инженеров. Не сомневайтесь, мы проверим ваши заявления по поводу Калифорнийского университета.

Отряд вошёл в главный корпус, ворота за ним закрылись, и голоса затихли. Охранники, выпустив сарматов, направились к посту. Гедимин и Константин переглянулись.

— Я молчал, — ремонтник недобро сощурился. — Чему это помогло?

— М-да, — Константин тяжело вздохнул. — Редкостные hasulesh. Теперь понятно, почему нас держали за руки. Видимо, кто-то не выдерживал... Ладно, выкинь из головы. Макаки могут молоть что угодно. Это наша станция, мы её построили, и она в полном порядке. Ни одна мартышка с континента это не отменит.

Сообщение от Фюльбера застало Гедимина на одной из насосных станций. Насосы готовили к пробному пуску; со дня на день должны были привезти несколько цистерн воды для испытаний системы.

"Настоятельно прошу вас ближайшие десять дней не приближаться к главному корпусу, не прикасаться к его стенам и — особенно — не пытаться гладить реакторы и разговаривать с ними. Вечером вам будет выдана форма бригадира. Это же касается мсьё Константина. Ни он, ни вы в деньгах не потеряете. Будьте очень осторожны, мсьё главный инженер. Вы под большим подозрением."

— Hasu! — вырвалось у Гедимина, и он в досаде прикусил себе палец прямо сквозь перчатку. "Гладить реакторы? Какая мартышка разболтала?!" — он окинул помещение хмурым взглядом.

— Ага, — Константин посмотрел на экран и хлопнул сармата по локтю. — Понятно. Этот Невеш слишком много знает.

— Кому вредило, что я трогаю реактор?! — Гедимин резко развернулся к нему. — Это внешняя обшивка, она в любом случае нестерильна!

— Спокойно, — Константин недовольно сощурился, отключил смарт и вернул владельцу. — Делай, как он говорит. У макак свои порядки. А мы, кажется, нарушили что-то по-крупному.

...Купание в ледяном озере принесло недолгое облегчение — Гедимину уже не так сильно хотелось уронить на проверяющих какую-нибудь не слишком нужную конструкцию, но он всё ещё был не в настроении запускать подводные модельки или обсуждать с Линкеном изменения в законе да Косты.

"Как идёт проверка?" — спросил он у Фюльбера, не надеясь на немедленный ответ. Письмо пришло почти сразу же — он даже не успел углубиться в переписку с Гербертом.

"Хуже не стало. За вашу работу я спокоен. Они добрались до личных дел. А это уже не так хорошо, мсьё Гедимин."

Сармат сердито сощурился. "Никогда не понимал мартышек..." — он быстро набрал следующий вопрос и нажал на отправку.

"Для монтажа активных зон пришлют специалистов с материка," — немедленно ответил Фюльбер. "Это решение окончательное, обсуждаться не будет."

"Has-sulesh!" — Гедимин от досады ударил кулаком в пол. Боль он почувствовал не сразу — уже после того, как увидел в непрочном фриле неглубокую вмятину и расходящиеся от неё трещины.

— Эй! — в стену постучала Лилит. — Теск, не ломай барак!

— Ладно, — буркнул сармат, переходя к так и не открытому письму от Конара. Он долго смотрел на значок нового сообщения и глубоко дышал, пытаясь успокоиться. "Досадно," — подумал он, потирая ушибленную руку. "Да не то слово..."

"Рад был получить новые вопросы от вас, коллега!" — где-то на юге у Герберта Конара был хороший день, полный интересных экспериментов, и даже расстроенный сармат невольно усмехнулся, прочитав приветствие. "Когда же нас выпустят из этого лагеря..." — он снова потер руку и удобно устроился на матрасе.

"Сегодня у нас целых две интересных новости — одна из лаборатории радиобиологии, другая — от Майкла, который по-прежнему отвечает за сохранность нашего образца. Точнее, двух образцов, — "заражённый" контейнер сейчас содержится вместе с кристаллами. Радиохимики планируют каждый месяц проводить анализ и выявлять долю ирренция. Даже интересно, что вы скажете, когда выяснится, что она возрастает от проверки к проверке!"

Гедимин хмыкнул — ещё не весело, но уже не угрюмо. "Я умею признавать ошибки. Меня за них не расстреливают. Так что у них с биологами?"

"Прошлая неделя была очень неудачной для тысячи несчастных лабораторных крыс. На них испытали препарат гидрокарбоната ирренция — в очень низкой концентрации, как вы догадываетесь. Я слышал о людях, на спор проглотивших препараты урана и плутония, даже была странная история с северянином, который ввёл себе в кровь соединение радия. Теперь у нас есть вещество, с которым такие опыты не то чтобы невозможны, но бессмысленны, — некому будет даже похвастаться их проведением, не то что пережить результаты. Это яд, сравнимый по силе с самыми мощными органическими ядами. Сейчас из всех крыс живы только три, и мы не уверены, что они доживут до вечера. (Теперь мне интересно, пропустит ли это наш цензурный комитет на Амальтее...)"

Гедимин задумчиво сощурился. "Все тяжёлые металлы несъедобны, но это что-то странное," — подумал он. "Если только опыт был чистым, и с этими крысами по дороге не случилось ничего незапланированного..."

"Теперь — что касается "зелёных лучей": похоже, с созданием экрана будут большие трудности. Пока лучшие результаты показал обеднённый уран — достаточно метрового слоя, чтобы поглотить 90% излучения (как мы его выявляем? По-прежнему по бликам на защитном поле! Я уже подумываю о создании радиометра на сивертсеновых полях...). Свинец гораздо менее эффективен. Но вместо экрана мы, кажется, наткнулись на линзу для "зелёного" излучения. И наткнулись там, где совсем не ожидали.

Я уже упоминал одного из коллег Майкла — Энтони Рохаса, потерявшего фамильный перстень рядом с образцом ирренция? Этот предмет пролежал там довольно долго, прежде чем лаборанты заметили усиление вспышек на защитном поле там, где лучи проходили сквозь фрагмент вулканического стекла. Майкл был крайне удивлён, когда об этом узнал. Он перекатывал перстень по всему периметру защитного поля, но результат был один и тот же, и его удалось воспроизвести с другими обсидиановыми "линзами". Я не буду рассказывать, как их удалось получить для опытов, — мы обычно не работаем с этим минералом, но, кажется, в скором времени нам придётся использовать его в своих приборах. Он действительно фокусирует "зелёные лучи", и это тем страннее, что речь о необработанных фрагментах горной породы, предельно неоднородных, со всеми возможными включениями. Даже не могу представить, что именно в составе обсидиана так реагирует на излучение. Теперь у лаборатории Майкла много новой работы..."

"Обсидиан," — Гедимин удивлённо мигнул и перечитал ещё раз, более внимательно. "Окись кремния с примесями магния и железа. Что из этого может усиливать ионизирующее излучение? Им надо проверить обычное стекло и стеклянистые фрилы. Тогда... возможно, они сделают бластер на "зелёных лучах"!" — сармат ухмыльнулся. "Герберт не пишет, как они влияют на неорганику, но против живой силы это было бы очень эффективное оружие."

25 января 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Охранник, приставленный к Гедимину, в этот раз был в лёгком экзоскелете, но, кроме обычных бластерных турелей, станнеров и сигнальных ракет, вооружился автономным ракетомётом, и его всё время слегка перевешивало назад. Ожидание на холодном ветру затягивалось; инженер с тоской смотрел на длинное здание вспомогательного корпуса. Из кабины гусеничного крана, стоящего рядом со строением, на секунду выглянул Бьорк, помахал рукой и снова скрылся.

— Долго ещё? — спросил Гедимин у охранника.

— Нельзя говорить, — буркнул тот, переступив с ноги на ногу.

На дорогу, застеленную полотном фрила, давно вмёрзшим в лёд, с громким воем опустился бело-синий глайдер с литерой "W" на заднем бампере. Проскользив по льду два десятка метров, он остановился. Из-за поста охраны навстречу ему вырулил другой, такой же окраски, но гораздо меньшей длины. Охранники столпились вокруг — они открывали машину и помогали кому-то выйти, но Гедимин из-за их спин ничего не видел. Глайдер был пассажирским, без прицепного фургона, но очень длинным, мест на тридцать, — такие очень редко прилетали в Ураниум-Сити.

— Внимание! — над стройплощадкой ожила громкая связь. — В главном корпусе работают специалисты "Вестингауза"! Рабочим из Ураниум-Сити находиться там запрещено!

Гедимин мигнул. "А, это сборщики реакторов," — понял он. "Ладно, пусть работают. Надеюсь, за ними переделывать не придётся."

— ...сегодня, покидая ваши леса, убедиться, что всё в порядке, — донеслось из-за поста охраны. Оттуда, широко шагая, вышли два "Рузвельта". Третий шёл немного в стороне, и турель на его "голове" слегка проворачивалась вокруг своей оси, будто выцеливая мишень.

— Специалисты на месте, завтра приступят к работе, — сказал второй "броненосец"; Гедимин по голосу узнал Фюльбера и обрадованно хмыкнул — кажется, скучное ожидание подходило к концу.

— Я по-прежнему считаю, что ваша безответственность в выборе персонала едва не погубила станцию и однажды её погубит, — сказал первый, останавливаясь в десяти шагах от Гедимина. — Вы ведь даже не собирались проверить, годятся ли ваши наёмники для такой работы, верно?

— Это проверялось неоднократно, причём на деле, — бесстрастно ответил Фюльбер, останавливаясь рядом с проверяющим. — Насколько я знаю, даже ваша комиссия не имеет претензий к качеству и скорости работы.

— Зато у меня есть претензии к качеству вашей работы, мистер Мартинес, — холодно отозвался проверяющий. "Невеш," — Гедимин с трудом, но всё-таки вспомнил его имя. "Чего ему ещё? Меня уже выгнали из главного корпуса."

— Из ваших семи так называемых инженеров, — медленно проговорил Невеш, махнув бластером в сторону Гедимина, — выбранных, как мне кажется, за размеры мускулов и вопиющую дерзость... так вот, из них всех на эту должность имеет право только один — Константин Цкау. Он действительно получил высшее образование и не был замечен в диверсиях, саботаже и подстрекательстве к бунту. Ещё пятеро могут кое-как справляться с обязанностями бригадира — на вечерних курсах их научили читать чертежи. Что касается вашего главного протеже, Гедимина Кета...

Бластер качнулся в воздухе, и сопло уставилось в грудь сармата. "Тупая макака," — недовольно сощурился тот. "Ну что ты машешь оружием?!"

— Вы утверждали, что он закончил Калифорнийский университет по специальности "Ядерные технологии". Три года назад, как вы сообщили. Верно?

— Это так, — отозвался Фюльбер. — Самое что ни на есть профильное образование для инженера "Вестингауза".

— Да, если бы он действительно его закончил, — Невеш презрительно фыркнул. — Мы связались с Калифорнийским университетом, мистер Мартинес. Последние тринадцать лет он не принимал на обучение ни одного искусственнорождённого. Ваш теск не смог бы даже приступить к обучению, его развернули бы на первом же этапе. Возможно, он показал вам какой-то сертификат — у вас нет никаких средств для его проверки, и это мог быть простой кусок цветного скирлина с отпечатанным текстом. Конечно, я не понимаю, как можно было в принципе поверить, что вот этот амбал закончил Лос-Аламос. Достаточно взглянуть на него, чтобы убедиться в обратном!

Гедимин стиснул зубы. "Разумеется, они не могли указать, что я сармат. Иначе меня никто не пустил бы туда. А если я выдам их... мне это не поможет, а им — повредит. Ладно, мартышка. Пусть будет по-твоему..."

Невеш махнул в его сторону бластером и презрительно фыркнул.

— С тем же успехом можно было поручить строительство реактора роботу-уборщику! Непонятно одно — как это существо с интеллектом мусорного контейнера могло обвести вас, профессионала, вокруг пальца? Выпускник Лос-Аламоса, Боже ты мой!

Сармат резко шевельнул плечом, сбрасывая "лапу" экзоскелета, и смерил Невеша презрительным взглядом. "Тихо, не нарывайся!" — промелькнуло в голове, и он не стал шагать вперёд, только перенёс вес на другую ногу.

— Я закончил Лос-Аламос. А ты — нет.

Разряд станнера ударил ему под ноги; он легко отскочил назад и в сторону, но всё же почувствовал неприятное покалывание и онемение в пальцах. Опомнившийся охранник дёрнул его за комбинезон на плече, одновременно ткнув ему в спину соплом ракетомёта (Гедимин опознал вид оружия по ширине упёршегося между лопаток ствола). Один из "Рузвельтов" резко развернулся на месте.

— В карцер!.. Мистер Мартинес, проследите, чтобы этот кусок слизи не заходил на станцию дальше своей ремонтной мастерской. В противном случае мне самому придётся принять меры.

До карцера Гедимина не дотащили — охранник, едва зайдя за вспомогательный корпус, отпустил его и толкнул к стене.

— Вали отсюда!

В недостроенном ремонтном ангаре Гедимина ждали. Сарматы — бригада Константина — сгрудились в центре зала и встревоженно переговаривались. Бьорк выбрался из кабины крана и сидел на стене, сузившимися потемневшими глазами глядя на рабочих.

— Живой?! — Константин сгрёб Гедимина в охапку и толкнул к стене. — Отсюда ничего не слышно. Что с тобой делали?

— Макака стреляла в него, — угрюмо проворчал Бьорк, разглядывая Гедимина. — Я сам видел.

— Не в меня, под ноги, — отмахнулся сармат. — Невеш заявил, что я не учился в Лос-Аламосе. Что я подделал сертификат. Теперь я больше не инженер.

Константин и Бьорк переглянулись и облегчённо вздохнули.

— Расстреливать не будут? — спросил инженер. — Это уже хорошо. Куда тебя теперь?

Гедимин пожал плечами.

— Мне всё равно. Сборщики уже здесь. Без нас соберут активные зоны, всё проверят, запустят. А мне надоело с ними возиться.

Бьорк положил руку ему на плечо.

— Что с ним? Что теперь делать? — он растерянно посмотрел на Константина. Тот пожал плечами.

— Не трогай его, Бьорк. Его серьёзно задели. Пусть отсидится в тишине.

Посидеть в тишине Гедимину не дали — вскоре он обнаружил перед собой полусобранный электрощит, немного позднее — два насоса высокого давления с незначительными неисправностями... "Везде металлолом," — вздыхал он, приводя механизмы в рабочее состояние; он давно научился делать это машинально, параллельно думая о чём-нибудь более интересном. "Всего два древних реактора, и вокруг них столько воплей. У мартышек, наверное, всегда так."

"Рузвельт" вошёл в ремонтный ангар тихо — так тихо, как только мог передвигаться массивный тяжёлый экзоскелет с полным боекомплектом. Гедимин обнаружил его только по изумлённому возгласу Константина.

— Мсьё Гедимин? — Фюльбер вывел своё изображение на внешний монитор экзоскелета. Сармат повернулся в его сторону, но вставать не стал.

— Да, вы просто снайпер, мсьё Гедимин... — изображение укоризненно покачало головой. Сармат удивлённо мигнул.

— Вы попали в точку. Теперь Невеш скорее забудет своё имя, чем обиду, нанесённую вами, — Фюльбер едва заметно усмехнулся. — К счастью, он нас уже покинул.

— Он учился в Лос-Аламосе? — Гедимин мигнул ещё раз.

— Да, до первых тестов, — Фюльбер улыбнулся чуть шире. — Снайперский выстрел, мсьё инженер. Вот только теперь у нас с вами возникла небольшая проблема. Ближайшие два месяца охрана будет к вам... довольно сурова. Не советую приближаться к главному корпусу, если только вы не идёте по делам со своей бригадой. Сборка активной зоны первого энергоблока начнётся завтра. В начале апреля всё будет готово. Начнутся испытания... И вот пока они не закончатся, а оба реактора не начнут выдавать энергию, — я рассчитываю видеть вас в реакторном зале каждый день. Увы, придётся оставить вам форму и официальную должность бригадира ремонтников, но все выплаты останутся прежними. Я думаю даже, что вы заслужили премию, — на моей памяти ещё ни разу проверка реактора не проходила так гладко.

Гедимин хмыкнул, недоверчиво глядя на человека.

— Невеш велел прогнать меня со станции. Ты нарушишь приказ?

— Мсьё Невеш мне не командир, — едва заметно улыбнулся Фюльбер. — Особенно в его отсутствие. Я буду поступать так, как требует целесообразность. Вы остаётесь на станции, мсьё Гедимин. Я сделаю всё возможное, чтобы вы вошли в её постоянный персонал. Нам всегда нужны профессионалы, мсьё Гедимин. А в вас я не сомневаюсь.

Гедимин пожал плечами.

— Я готов работать.

28 января 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Хорошего дня, коллега Гедимин! Итак, у вас возникли новые вопросы? Как я вижу, эта история с новооткрытым элементом полностью захватила вас. Вы давно не рассказываете о своей жизни. Всё ли у вас в порядке? По моим расчётам, на "Полярной Звезде" уже должны были начать сборку активных зон; трудно поверить, что вы остались в стороне от таких важных действий."

Гедимин сердито сощурился. Он злился не на удивляющегося Герберта — здесь-то не было ничего неприятного или даже неожиданного, учёный из Лос-Аламоса хорошо знал сармата... Но вспоминать лишний раз, как его выкинули из инженеров, всё равно было неприятно.

"Он мог бы подтвердить, что я закончил Лос-Аламос," — подумал сармат и тут же сердито отогнал непрошеную мысль. "Не хватало ещё подставить его или Майкла. Напишу про бригаду с материка. Про Невеша рассказывать не буду."

"Уже две недели время посещения хранилища с образцом ирренция и работа с ним расписаны поминутно," — Гедимин, на время забыв о Невеше, вернулся к чтению. "Разделять его на части и выносить за пределы хранилища строжайше запрещено. Из-за этого у Майкла вышло неприятное столкновение с Робертом Штибером, радиобиологом (да, именно его сотрудники накормили крыс гидрокарбонатом ирренция; кстати, три крысы ещё живы, и Роберт утверждает, что они выглядят и ведут себя как полностью здоровые существа). И Майкл, и Роберт сейчас работают с омикрон-излучением (кажется, я ещё не успел упомянуть об этом, — это временное наименование "зелёных лучей"; первое их название в отчётности выглядело слишком странно). А мы определяем границы его проницаемости. Это очень странное излучение, Гедимин, — я даже склонен предположить, что это не поток частиц, а разновидность сверхкоротких волн. Экран защитного поля реагирует на сфокусированные омикрон-пучки за полмили от их источника, на рассеянные омикрон-лучи — в пределах полутора тысяч футов, при том, что сам источник очень слаб, а опыты проводятся не в вакууме, а в довольно плотной атмосфере, не считая многочисленных преград из фрила, металла и бетона. Я не отказался бы посмотреть на пучок в вакууме — вполне вероятно, что он достигнет Луны без посторонней помощи и при этом сохранит плотность. Я думаю, вы правы в том, что касается бластеров на омикрон-излучении, — это выглядит жизнеспособным."

Гедимин довольно хмыкнул. "Значит, высокая проницаемость... А что там делают Майкл и радиобиологи?"

"Роберт всегда готов показать своих крыс проверенным коллегам — особенно если их не приходится заставлять соблюдать технику безопасности. Хотя опыты с омикрон-лучами только начаты, я уже вынужден отказываться от его предложений, — можете поверить на слово, первая партия крыс ещё очень легко отделалась. Омикрон-лучи очень агрессивно влияют на живые клетки; глубокое обугливание, провоцирование злокачественных образований, разрушение костного мозга и слизистых оболочек, — это самый краткий список, и к каждому пункту у Роберта уже найдётся не менее тысячи иллюстраций. Он планирует проверить мутагенность; я уверен в результатах, но сомневаюсь, что ему удастся получить следующее поколение крыс — они просто не успеют размножиться. Временами я даже рад, что вы сейчас в безопасном Ураниум-Сити. С вашим живым любопытством и склонностью к риску вы могли бы серьёзно покалечиться или даже погибнуть. Я трогал руками разные соединения урана и плутония (что глупо, но в молодости редкий человек не совершал опасных глупостей), но прикасаться к ирренцию не стал бы даже в свинцовом экзоскелете!"

"Но ты с ним всё-таки работаешь," — усмехнулся про себя Гедимин. Он вспомнил Герберта Конара — маленького человека с семейной фотографии — и представил, как он влезает в свинцовый экзоскелет. "Интересно, это была шутка, или у них есть такое оборудование? Тонкий слой свинца не всегда эффективен, хотя при правильной расстановке защитных полей... Хм, это могла бы быть полезная вещь. Надо будет спросить."

"Майклу тоже есть чем похвастаться, и он очень жалеет, что не может найти времени и написать вам хотя бы пару фраз. Его группа выясняет, как омикрон-излучение действует на различные материалы. Программа экспериментов расписана на год вперёд, но результаты уже впечатляют. Если когда-нибудь появятся бластеры на омикрон-излучении, это будет настоящий "грязный луч", по действию превосходящий нейтронное излучение в разы. Уже на третьи сутки воздействия пластины из стали проявляют гамма-активность (и омикрон-активность, впрочем, очень быстро затухающую). Более подвержены заражению тяжёлые металлы, но даже литиевый сплав показал крайнюю уязвимость, — достаточно пяти суток, чтобы пластина покрылась мелкими кавернами и даже сквозными отверстиями и начала рассыпаться от лёгкого прикосновения. Обычно Майкл не любит посторонних, но опыт с титановой пластиной он показал мне и очень настаивал, чтобы я на это взглянул. Титан, раскрашивающийся в пыль от лёгкого тычка... Крайне зрелищный и показательный эксперимент. Мне кажется, вы бы не отказались на это взглянуть."

Гедимин заинтересованно хмыкнул и перечитал абзац снова, впечатывая его в память, но успел дойти только до середины, — его отвлёк настойчивый стук в дверь. Кто-то хотел осторожно постучаться, но тонкая створка трещала и отчётливо прогибалась внутрь. Сармат дотянулся до задвижки и недовольно посмотрел на шагнувшего через порог Кенена. Тот был в расстёгнутой шубе, с воротника стекал растаявший снег.

— Чего тебе?

Учётчик широко улыбнулся и выкатил из коридора поставленный на ребро миниглайд.

— Нужен небольшой ремонт.

— Что с ним? — Гедимин нехотя поднялся с матраса. — Опять доломал? Месяца не прошло...

Кенен развёл руками.

— Уже не летает. Перекашивается на старте и становится на ребро, — он потёр оцарапанную надбровную дугу. — Никак не уравновесить.

Гедимин кивнул, поворачивая миниглайд соплами к себе и нащупывая пальцами технические отверстия. Два были на своих местах, одно уменьшилось, ещё одного сармат не нашёл, — патрубок вывернулся внутрь. Приподняв миниглайд над полом и сняв пару креплений, он встряхнул механизм. Закапала грязная вода.

— Опять нырял в снег? — Гедимин сердито сощурился на Кенена. Тот криво улыбнулся.

— Никаких ныряний, Джед. Просто заходил на посадку.

— Поле включай, — фыркнул сармат, заглядывая внутрь миниглайда. "Да, точно, нырял. Всё залито, сопла перекошены. Видимо, под снегом был лёд. Вот мартышка..."

— Поле пружинит, — отозвался учётчик. — Ну что скажешь, Джед? Можешь починить?

— Здесь не выйдет. Надо в цех нести, — сармат вернул часть обшивки на место и вытер руки. Кенен обрадованно закивал.

— Как знаешь, Джед. Главное, чтобы заработало. Сейчас пойдёшь в цех?

Гедимин уже прикидывал про себя, что именно придётся заменить, и какие запчасти есть у него в "кабинете", но, услышав слова Кенена, остановился и пристально посмотрел на него.

— Срочная работа? Тогда горчицей не отделаешься.

Учётчик мигнул и потянулся к карману.

— Как хочешь, Джед. Васаби? Красный перец?

Сармат качнул головой.

— Обсидиан. Примерно такого размера, — он показал на пальцах величину небольшого обломка. Кенен удивлённо замигал и положил тюбик васаби обратно в карман.

— Обсидиан? Минерал? Странная просьба, Джед. Это просто тёмная стекляшка природного происхождения.

— Без тебя знаю, — сармат недобро сощурился, и учётчик замолчал и подался к двери. — Принесёшь — отдам миниглайд. Но в следующий раз чинить не буду. Надоело предупреждать.

Кенен натянуто улыбнулся и похлопал себя по карманам.

— Никаких вопросов, Джед. Принесу завтра же. Завтра будет готово?

Гедимин кивнул. "Камень будет. Какой толщины может быть палец человека?" — он задумчиво сощурился, вспоминая руки людей, с которыми встречался. В основном ему попадались "макаки" в экзоскелетах, а у тех, кто был без брони, длина и толщина пальцев заметно отличались. "Неудобно им жить," — в очередной раз подумал сармат. "Возьму максимум, сделаю сужающимся. Будет нужно — подгонит. От его перстня была польза для науки. Надо компенсировать."

14 февраля 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

С крыши азотной станции был очень хорошо виден главный корпус, практически весь, — кроме того, что интересовало Гедимина. Специалисты "Вестингауза" работали внутри, под крышей реактора, наружу не проникало ни звука — сарматы постарались с изоляцией. Гедимин, в третий раз за день выбравшийся на крышу азотной станции посмотреть на главный корпус, чувствовал себя очень глупо, но удержаться не мог. Он с тоской посмотрел на закрытые ворота и двоих охранников в тяжёлых экзоскелетах. Нечего было и думать пройти внутрь — охрана заранее взяла чертежи главного корпуса и разместила посты везде, где мог пробраться посторонний, а там, где можно было пройти ползком, были поставлены заглушки. Даже вентиляционные трубы находились под постоянным присмотром дронов-наблюдателей.

— Эй, атомщик! — Константин, тихо поднявшись на крышу, тронул сармата за плечо. — Хватит сюда лазить. Третий раз за сегодня. Про вчера и позавчера вообще молчу.

— Сейчас, — буркнул Гедимин, пересчитывая дроны над крышей. "Это наша станция. Почему там всё время лазят макаки?!" — он сердито сощурился и, отвернувшись от закрытого здания, спустился в люк. "Я хочу построить свою станцию. Без мартышек. Чтобы никто не лез под руку."

...Над озером разносились разочарованные вздохи, сердитое фырканье и приглушённые ругательства. Гедимин остановился на краю аэродрома. Солнце уже садилось, над взлётными полосами загорались фонари, и в их свете было видно, как потемнел, вздулся и покрылся трещинами озёрный лёд. С закатом похолодало, но растаявший снег на крыше клонария ещё не успел стечь; с неё капало. Одна из самок на берегу подобрала кусок льда и бросила в одно из тёмных пятен. Поверхность с громким треском просела, узкие трещины стали шире.

— Ничего не выйдет, — сказала она, подбирая с земли что-то продолговатое, завёрнутое в ветошь. — Гребучая оттепель!

"Странная погода," — Гедимин спустился к кромке льда и слегка надавил на неё. Ему под ноги выплеснулась вода.

..."Ну что я могу вам сказать, коллега? Пожалуй, ничего. Энтони Рохас получил ваше кольцо. Вашу приписку я показывать ему не стал. Постарайтесь впредь не дарить на Валентинов день никаких подарков тем, с кем вы... хм... не собираетесь спариваться. Ваше незнание традиций вполне понятно и простительно, но Рохас до сих пор озадачен и сердит... и это ещё посылка пришла на два дня раньше! Я тронут такой заботой о нашем коллеге, но выглядело это очень странно (вы не в обиде?)."

Гедимин озадаченно мигнул, перевёл взгляд со смарта на дверь, но вспомнил, что в комнате Кенена ещё не зажёгся свет, и искать его придётся по всему городу. "Ничего не понимаю. Я хотел помочь. У него теперь есть кольцо. При чём тут спаривание?!" — он недоумённо пожал плечами и продолжил чтение.

"Если бы я взялся за это письмо два дня назад, оно было бы посвящено коллеге Роберту и его крысам более чем полностью. Хотя опыты над различными материалами не прекращаются, основной поставщик новостей сейчас он. У него уже почти готова статья о влиянии омикрон-лучей на нервную систему млекопитающих (вкратце — сильнейшее галлюциногенное действие, возбуждение коры мозга и периферийных нервов вплоть до судорог и впадения в кому). Крыс, выживших после кормёжки ирренцием, всё-таки умертвили и вскрыли — и предположения Роберта подтвердились полностью. Вещество действительно не повредило им — органы лишены патологий, никаких новообразований не найдено, единственное, что изменилось, — состав костной ткани. Как мы с Майклом и предполагали, ирренций отложился в костях — что неудивительно: химически он очень схож с кальцием. То, что он так легко включается в обмен веществ, — ещё одна причина для предельной осторожности с этим образцом — а также с теми, которые будут обнаружены в дальнейшем. Я слышал, что всех военных космолётчиков предупредили о возможной опасности на орбите Сатурна; вот только я не уверен, что дело здесь в Сатурне. Его спутники очень бедны тяжёлыми металлами."

Гедимин перечитал первые фразы и хмыкнул. "Ещё и нервная система... Помесь бластера и станнера... с летальным воздействием? А вообще, очень странно, что раньше этот металл не находили. Он, кажется, приметный..."

"Но на этом разговор о крысах я заканчиваю. Случилось кое-что более интересное — и, я бы сказал, тревожащее. Я уже рассказывал, что Майкл с самого дня обнаружения ирренция (и особенно с тех пор, как выяснилось, что он соответствует "сто сороковому" элементу его погибшего родственника) был очень взволнован и не находил себе места. В последнюю неделю он был очень малословен, угрюм, но обсуждать ничего не хотел. Всё вскрылось два дня назад на внеплановом совещании нашей лаборатории (собрали только нас, но присутствовал и Майкл, как представитель радиохимиков). Он официально потребовал признания приоритета Брайана Вольта в открытии ирренция. Патентное ведомство уже связалось с нами; он вышел даже на Совет безопасности, и там к нему прислушались. Майкл намерен вскрыть не только архивы довоенного Лос-Аламоса, но и могильник, в котором были захоронены остатки оборудования Брайана. Это признали нецелесообразным, но, к моему крайнему удивлению, Майклу разрешили воспроизвести опыты погибшего и доказать, что синтез ирренция мог быть проведён, на деле. Я бы предпочёл вскрыть могильник (особенно помня, чем закончились опыты уважаемого Брайана); но один из наших реакторов уже дорабатывается для экспериментов Вольта. Я не могу разглашать подробности, но буду держать вас в курсе. Если у него получится, у нас будет больше ирренция для опытов, и толкотня в хранилище наконец-то прекратится."

Гедимин понял, что последние пять минут не дышит, и глубоко вдохнул. Его глаза горели жёлтым огнём. "Хотел бы я сейчас быть там, с ними всеми!" — он отклонился к стене и прервал чтение, чтобы немного успокоиться. "Как Майкл добился от мартышек содействия? Да ещё так быстро..."

"Возможно, ирренций будет назван повторно, в честь первооткрывателя, хотя у нас многие с этим несогласны. С другой стороны — уже есть предложение назвать именем Брайана Вольта омикрон-излучение. Я против — при всём уважении к погибшему коллеге, ассоциации с вольтовой дугой будут неизбежными и совершенно излишними. Я хотел поговорить с Майклом о возможной опасности его экспериментов, но он ответил очень резко и с тех пор меня избегает. Видимо, я был неосторожен в словах; но отчёты о той катастрофе уже выведены в частичный доступ, и я с ними знаком, и менее всего хочу, чтобы подобное случилось в Лос-Аламосе завтра или послезавтра. Конечно, вы навряд ли одобрите меня, с вашей тягой к риску и равнодушием к собственной жизни. Но я бы хотел отговорить Майкла от этой самоубийственной глупости. Мы можем отвечать только за реактор — раньше с ним не было проблем — но никак не за методы работы его достойного предка. А они, как уже доказано, небезопасны..."

Гедимин удивлённо мигнул и перечитал абзац. "Герберт против? Опасность? Если бы он рассказал больше, можно было бы прикинуть настоящие последствия," — сармат задумчиво сощурился, вспоминая, что ему известно о синтезе сверхтяжёлых ядер. "Но обычно такие эксперименты не приводят к взрывам. Если никуда не подложен динамит. Вот бы почитать те отчёты..."

Он открыл поисковик и набрал в строке поиска "Тёплый Север". "Северяне могли найти и перекинуть к себе. Они обычно быстро работают. Если дело Вольта рассекретили, надо узнать о нём побольше. Возможно, это важно..."

28 февраля 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Есть! Вот оно, — Кенен довольно ухмыльнулся и, отвернувшись от экрана, жестом поманил сарматов к себе. — Свежайшая статья. Повторяется в семи источниках с незначительными изменениями. А вот её перепечатка на сайте Севера, только сокращённая. Комментариев немного — видимо, новости науки мало кому интересны.

— А что в статье? — спросил Гедимин, нависая над монитором. Кенен быстро свернул страницу с фотографиями людей в странной одежде и открыл небольшую заметку на новостном портале.

— "Суперрадий и лучи смерти — страшная загадка погибшего корабля. Вещество, за считанные дни убившее двух человек и десять тысяч подопытных крыс, — будущее оружие или источник неисчерпаемой энергии?" — вслух прочитал учётчик. — Что скажешь, Джед? Твоё?

— Там, где факты, всё правильно, — буркнул сармат, дочитывая заметку. — Там, где мартышечья болтовня, одна чушь. А нового ничего нет.

Кенен ухмыльнулся.

— А чего ты хотел, Джед? У тебя эксклюзивный источник информации. Чего не сообщит твой учёный, того ни на одном сайте не прочитаешь.

— Лучи смерти... — Константин хмыкнул. — Мартышки всегда преувеличивают. Меня вот больше интересует, откуда этот образец вообще взялся. Планет не так много, никакого Иррьена среди них нет. Предположить, что "Циклоп" за годы войны добрался до экзопланеты... полный бред.

— Ну вот, теперь и ты туда же, — вздохнул Иджес. — Гедимин уже второй месяц говорит только об этом металле. Даже на соревнования не вытащить. Хватит странных веществ! Пойдём лучше в купальню, пока не остыла.

Удовольствие от горячей купальни и последующего ныряния в холодное озеро портил плавающий по поверхности лёд — оттепель продолжалась третью неделю, льдины никак не смерзались в единую поверхность, и многие при всплытии оцарапали себе пальцы, плечо или макушку. Гедимин полежал немного под водой, не всплывая; к вечеру наверху немного похолодало, и в верхних слоях, по краям уцелевших обломков льда, можно было наблюдать кристаллизацию, но шла она вяло, и сармату скоро надоело.

— Две недели нет писем, — сказал он, проверив сообщения в смарте. Хольгер, скучающий в предбаннике, пожал плечами.

— Может, не было новостей. Или кто-то узнал о вашей переписке. Не думаю, что руководство Конара одобряет слив информации.

Гедимин фыркнул.

— Эту информацию даже в сети не обсуждают. От кого её скрывать?!

...Сообщение из Лос-Аламоса пришло уже после отбоя, когда Гедимин завернулся в одеяло и закрыл глаза. Гудок был очень тихим — сармат поставил его сам, когда устал постоянно проверять почту, и выбирал сигнал, заметный только ему — но ремонтник сразу проснулся и потянулся за смартом.

"Доброй ночи, коллега. Я снова выхожу на связь и прошу прощения за долгое отсутствие. Не знаю, что из моего письма пропустит наша доблестная сатурнианская цензура — насколько знаю, в новостях о происшествии предпочли умолчать. Их можно понять — пронаблюдав панику в Спрингере и Альбукерке, я совсем не хотел бы повторения того же самого в Чикаго.

Кажется, Брайан Вольт всё-таки наткнулся на "сто сороковой" — или, что вероятнее, Майкл Вольт в точности воспроизвёл условия того эксперимента. Не далее как позавчера мы лишились одного из наших реакторов. Под словом "лишились" я подразумеваю не простую аварийную остановку на неделю или месяц, и даже не расплавление с неизбежной консервацией, а полноценный взрыв. Если бы не защитные поля по всем направлениям, даже не хочется думать, чем это могло бы кончиться. Сейчас планируется подогнать барк и на антиграве вытащить обломки, запакованные в десятислойное поле, прямо в могильник."

"Уран и торий!" — Гедимин почувствовал боль в пальцах и услышал хруст корпуса смарта — и только тогда догадался ослабить хватку. Смарт, едва не раздавленный от волнения, слегка рябил, пальцы, сведённые судорогой, неприятно ныли. "Раздолбать целый реактор?! По старому сценарию? Их что, до сих пор строят так же, как полтора века назад... а, да, действительно строят. Вот мартышки!"

"Меня эта новость застала в Спрингере — точнее, сначала это была тревожная сирена, саму новость я узнал уже в убежище. За меня не беспокойтесь — до Спрингера ничего не долетело, но пробежка в убежище — это давняя традиция местных жителей. Редкая авария в Лос-Аламосе обходится без неё. Нас выпустили через два часа, и я сразу поехал в лабораторию. Не считая реактора, там всё цело, множество солдат и техники (большей частью ничем не занятых и отогнанных ликвидаторами за все периметры). Практически всё цело, все ходят вокруг развалин и ждут барка из Альбукерке. Двое лаборантов застряли под защитными полями, но их быстро вытащили. Если всё сработало правильно, через два-три дня их выпустят из госпиталя; надеюсь, между полями не было проницаемых щелей. Майкл ходит вокруг развалин в первых рядах, крайне расстроенный, и добивается вскрытия "саркофага" и тщательного исследования остатков реактора. Не думаю, что ему пойдут навстречу, — слишком большой риск. Один из ликвидаторов рассказывал, что на внутреннем слое поля видел зелёные разводы характерного цвета, но пятна были небольшие и быстро пропали. Пока не знаю, говорить об этом Майклу или нет. Не хотелось бы, чтобы он полез под поле. Даже в снаряжении наших ликвидаторов это очень опасно."

Гедимин стиснул зубы. "Что за бред?! Потерять результаты такого опыта... Почему я не там?! Мы более защищены от радиации. Я вернулся бы оттуда живым. Если были вспышки, значит, ирренций был получен. Только пробраться туда и зафиксировать их, в свинцовой броне, в защитном поле... Тьфу!"

Он встал и прошёлся по комнате, ненадолго прижался грудью к дверной створке — она была холоднее, чем прогреваемые изнутри стены, и немного охлаждалась сквозняком из коридора. Холод слегка успокоил сармата, и он подобрал смарт и вернулся к недочитанному письму.

"Наша лаборатория тоже кое-чего достигла за эти недели (хотя не взорвала ни одного реактора). Всё это пока на уровне расчётов — слишком мало материала для проверки — но я думаю, что вам стоит это запомнить. Ирренций способен на самоподдерживающуюся цепную реакцию, и его критическая масса — не более семи килограммов. Уверен, что вы понимаете, о чём речь..."

На этом письмо обрывалось — дальше не было ничего, кроме ритуальных слов прощания и обычной для Конара подписи. Гедимин отключил устройство и сел, прислонившись к стене и задумчиво щурясь в темноту. "Значит, не только бластер и "грязный луч", но и... бомба? Реактор?" — сармат хмыкнул. "Тебе уже везде мерещатся реакторы. Когда же макаки из "Вестингауза" уйдут и дадут нам достроить станцию?! Может, тогда в голове прояснится..."

02 марта 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Эй, Джед! — Кенен, привстав на пальцах, помахал сармату сложенным вчетверо тросом. — Мы летим в лес! Ты с нами?

Гедимин покачал головой и повернулся к жилому коридору первого этажа. Иджес, дожидающийся сарматов у лестницы, громко фыркнул.

— Гедимин больше не летает в лес. Он думает, как построить реактор. Макаки подвели его, не дали допуска. Придётся снова всё делать самому, так?

Сармат недовольно покосился на него и шагнул к двери.

— Да, верно, — поддержал Иджеса Линкен. — Макаки ещё и обошли его. Они уже взорвали целый реактор!

Сарматы засмеялись. Гедимин не обернулся.

"Я достаточно времени потратил на полёты в лес," — сердито щурясь, он сел на матрас и достал смарт. Едва включившись, устройство испустило негромкий гудок, — в почте были обновления, и не только от Крониона, хвастающегося удачной работой в Мацоде. Герберт снова вышел на связь.

"Он всё-таки туда забрался. В госпитале говорят, что ничего плохого с ним не случилось, но я считаю это чистейшей случайностью. Зато теперь у него есть снимки зелёных вспышек на защитном поле. И разрешение на ещё одну серию экспериментов. Мне иногда кажется, что Майкл не в себе — он стал очень странным с тех пор, как подтвердилось обнаружение "сто сорокового". Я всецело за восстановление справедливости и доброго имени Брайана Вольта, но так рисковать своей жизнью? Это кажется мне помешательством," — так, практически без вступлений, начиналось новое письмо. Гедимин с трудом сдержал смешок. "Техника безопасности, да? Значит, вы, Майкл Вольт, её соблюдаете..." — он широко ухмыльнулся и, оглянувшись на дверь, с силой ударил кулаком в пол. "Zaa ateske! Наконец-то кто-то сделал что-то разумное. Если бы я был там — или хотя бы имел полную информацию — я помог бы доработать реактор, и в этот раз всё сработало бы как надо. Надо попросить Герберта, пусть даст больше сведений. Эта их секретность до добра не доведёт..."

"Хотя методы Брайана Вольта пока себя не оправдали, у нас всё-таки есть надежда на пополнение запасов ирренция. Уже три недели продолжается эксперимент по "заражению". Мы накрыли образец экраном из обеднённого урана. Он поглощает омикрон-лучи и под их действием превращается в ирренций — это уже подтверждено, хотя процесс небыстрый. Но в таких делах даже один грамм в год — уже достижение. Возможно, я не самый опытный специалист, но я не возьмусь объяснять, как именно омикрон-лучи, не имеющие массы, делают из урана ирренций, и откуда берётся недостающая масса. Если мы решим эту задачу, может быть, удастся ускорить процесс, и счёт пойдёт на сотни граммов или даже килограммы. Пока же экран установлен, защитное поле убрано, а я веду свои маленькие разработки. Думаю, вам они понравятся. Если когда-нибудь мне разрешат въезд на канадские территории, нам будет о чём поговорить. А на сегодня это всё. Буду ждать новых вопросов и соображений, а также новостей с вашей станции. Наверное, активные зоны уже собраны?"

"Самопроизвольный синтез..." — Гедимин недоверчиво покачал головой. "Я бы на это посмотрел. А вот защитное поле убирать не стоило. Зная, что это за вещество, — я бы оставил. И так все руки в ожогах."

Он посмотрел на загрубевшую ладонь, покрытую мелкими, едва заметными шрамами. Получать лучевые ожоги ему не доводилось очень давно, от механических воздействий в основном защищали перчатки, но кожа так и не стала чисто-белой — светло-серый цвет впечатался в неё навсегда.

"Я бы поработал с ирренцием. Интересное вещество. Неужели получится реактор?"

14 марта 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Защитную маску и респиратор снимать не стоило. Это Гедимин понял сразу же, как высунулся за дверь. Ледяной ветер ударил в лицо, и вдохнуть сармат смог только через пятнадцать секунд после того, как его втащили обратно в помещение. На сольвентной станции водоочистки было тепло — все помещения АЭС, у которых были четыре стены и крыша, постоянно протапливались и просушивались, там даже можно было находиться без верхнего комбинезона. Температуру снаружи Гедимин оценить не успел и теперь пытался примерно подсчитать по тёмно-синим пятнам на лицах тех, кто вылез наружу вместе с ним.

— Я что-то пропустил? — спросил он, глядя на выключающего смарт Хольгера. Тот кивнул.

— Над Ураниумом буран.

— Это заметно, — буркнул сармат, стянув перчатку и прижав ладонь к холодной щеке. — Чего так холодно?

— Резкое похолодание, — Хольгер щёлкнул ногтем по корпусу смарта. — Снаружи минус пятьдесят. Не могу связаться с постом — похоже, их оттуда сдуло.

— Hasulesh! — Гедимин презрительно сощурился. — Надо выбираться отсюда. Двое или трое пойдут за глайдером. Тут есть тяжёлые погрузчики, их не сдует. Идёте за мной, масок и респираторов не снимать.

Застегнув верхний комбинезон под горло, он огляделся по сторонам, впервые пожалев о том, что в производственных помещениях сарматов не предусмотрены окна. Двое рабочих подошли к нему, один приоткрыл дверь на полсантиметра и тут же её захлопнул — ветер, ворвавшийся в проём, оставил на противоположной стене полосу инея.

Динамик громкой связи под потолком загудел и затрясся, по зданию пронёсся протяжный вой. Все сарматы — даже те, кто присел отдохнуть у тёплых стен — поднялись на ноги и подошли к источнику звука, встревоженно переглядываясь.

— Внимание! Из-за экстремального похолодания и бурана выезд с территории АЭС невозможен! Дорога закрыта!

В динамике шипело и трещало; Гедимин недовольно сощурился на него, но тут же понял, что в пределах здания всё исправно — помехи на самой линии, где-то у источника сигнала.

— Повторяю — дорога закрыта! Всем рабочим укрыться в отапливаемых помещениях и закрыть двери и окна! Оставаться на местах и ждать эвакуации! Повторяю...

Гедимин и Хольгер переглянулись.

— Буран перекрыл дорогу? Что же там за ветер... — сармат прикоснулся к воротам — створки, обычно легко скользившие по направляющим, застыли на месте и поддались далеко не сразу. Вторая полоса инея легла рядом с первой, почти уже растаявшей.

— Сеть ещё работает, — Хольгер потыкал в клавиши смарта. — Циклон с аномальным похолоданием накрыл весь север.

— Сколько ещё продлится буран? — Гедимин заглянул в экран через плечо химика.

— Это трудно предсказать, — отозвался сармат. — Возможно, до утра.

Сарматы, собравшиеся вокруг инженеров, встревоженно переглянулись.

— Ночуем здесь, — объявил Гедимин, поплотнее закрыв двери. — Здесь есть какие-нибудь запасы? Вода, Би-плазма?

— Откуда? — хмыкнул один из сарматов. — Это же не пищеблок. Есть мешки и баки. Можно набрать снега на утро.

— Действуйте, — кивнул Гедимин. — Трое идут за снегом. От здания не отходить, у ворот оставить фонарь. Я поднимусь на крышу, осмотрю окрестности.

Сжимая в руке пустой бесшовный пакет из плотного скирлина, он выбрался на крышу и не сразу смог выпрямиться — ветер ударил в плечо, заставив пригнуться. Захлопнув люк, сармат кое-как встал во весь рост и огляделся. Со всех сторон была чернота. Несколько мутных световых пятен остались у невидимого в буране ограждения, над ними бушевали снежные вихри. Ещё один фонарь горел у стены самой станции водоочистки. В его свете Гедимин разглядел троих сарматов, собирающих снег. Последнее световое пятно мигало над передвижным генератором, прикрытым защитным полем.

— Э-э-эй! — крикнул Гедимин, повернувшись спиной к ветру. Буран подхватил звук и отразил его от градирен и главного корпуса, — инженер вздрогнул было, но тут же понял, что слышит свой же голос.

"Видимо, все нашли укрытие," — он потёр друг о друга замерзающие ладони и сел на крышу. Здесь было достаточно плоских поверхностей и выступов, и снег падал на них быстрее, чем его сдувало. Гедимин сгребал его в мешок, пока снизу в люк не начали стучать.

— С ограды посрывало фонари, — сказал сармат, спустившись в здание и закрыв люк изнутри защитным полем. — Плохо закрепили. Снега достаточно?

Один из рабочих, отправленных за водой, кивнул на почти полный бак. Гедимин вытряхнул туда то, что набрал в мешок, пересчитал про себя сарматов и довольно кивнул.

— Снаружи никого нет? — он направил на дверь генератор Арктуса и передвинул переключатель. Защитное поле прикрыло последний проём, из которого тянуло холодом. Гедимин стянул рукавицы и посмотрел на свои ладони — кожа на пальцах ещё не посинела, но уже стала светло-голубой.

— Минус пятьдесят пять снаружи, — сообщил Хольгер, сверяясь с прогнозом. — Ещё не Энцелад, но уже далеко не Венера.

— Да уж, — буркнул один из рабочих, засовывая руки в карманы. Его медно-рыжая кожа заметно посветлела.

— Хольгер, раздели воду между всеми, — попросил Гедимин, заглядывая в ящики в поисках небольших ёмкостей. — Здесь только стаканы для проб.

Химик ухмыльнулся.

— Давай их сюда, Гедимин. Они всё равно одноразовые.

...Выходцев с Венеры положили у прогреваемых стен, остальные расположились там, где было прохладнее. Пол застелили верхними комбинезонами и брезентовыми тентами.

— Ну что? Кто-нибудь отозвался? — Гедимин нетерпеливо заглянул в экран смарта, над которым склонился Хольгер.

— Константин, Айзек и Бьорк в городе. Успели вырваться, пока дорогу не перекрыли. А Иджес...

Смарт мигнул и испустил короткий гудок.

— Да, Иджес тоже в порядке. Он на главном посту охраны. Пишет, что там нет ни одной макаки, зато куча нетронутых пайков.

Гедимин хмыкнул.

— Трубопровод выходит на поверхность недалеко от поста. Я мог бы зайти к нему.

— Недалеко? Ты видел, что творится за дверью? — Хольгер сердито посмотрел на него. — Ты не найдёшь эту трубу, отойдя от неё на два шага.

— Ладно. Что с сёстрами Хепри? — спросил Гедимин.

— Иджес связывался с ними. Они в трубопроводе на полпути к главному корпусу. Думают, идти им дальше или остаться на месте.

— Оттуда можно выйти к нам, — Гедимин начертил пальцем на полу несколько невидимых линий. — Где они сейчас?

— Здесь, если не путаются в поворотах, — Хольгер указал на один из участков невидимого чертежа. — Куда ты собрался?

— Покажу им дорогу, — сармат застегнул верхний комбинезон и прикрепил к руке фонарь. — В трубах слишком холодно.

...Когда он снова вылез из люка, в здании уже погас свет, но на звук металлического скрежета зажёгся неяркий огонёк — Хольгер включил смарт, а потом и фонарь.

— Живы? — он посветил на Гедимина и взъерошенных сарматок рядом с ним.

— Да, ты был прав. Тут теплее, — сказала Мафдет Хепри, отстёгивая респиратор и снимая капюшон. — Снаружи настоящий Ганимед. Оказывается, на тёплой безопасной Земле такое бывает. Чего только ни узнаешь...

— Пейте, — Гедимин кивнул на бак, окружённый пустыми пробирными стаканами. — Талая вода. На рассвете попробуем выйти, если за нами не приедут раньше.

— Лежбище сарматов, — хмыкнула Сешат Хепри, оглядывая тёмную комнату. — А вы хорошо устроились. Ну, ты всегда это умел. Сам-то спать собираешься?

...Гедимин лёг за ящиками, в узком проёме, положил руку под голову и закрыл глаза, но что-то угловатое впилось в грудь, и он перевернулся на другой бок и достал из кармана смарт. Засветившийся экран не привлёк ничьего внимания — все уже спали или просто не хотели шевелиться.

"Сегодня даже не проверил почту," — сармат заглянул в обновления и удивлённо мигнул — письмо из Лос-Аламоса всё-таки дошло.

"Гедимин, я прошу прощения за долгое молчание. Сегодня, к сожалению, вы тоже не узнаете ничего интересного. Я надеялся дождаться хороших новостей и рассказать вам о случившемся, как о забавном курьёзе, но прошло уже полторы недели, и надежды у меня больше не осталось. Майкл Вольт пропал без вести."

"Что?!" — Гедимин изумлённо мигнул и перечитал ещё раз. "Чтоб мне сдохнуть..."

"Это произошло в ночь с первого на второе; я уезжал в Спрингер, Майкл собирался поработать с образцом в субботу и забирал пропуск на проходной. Сейчас я вспоминаю, что он выглядел задумчивым, даже рассеянным, и смотрел сквозь меня, когда я заговорил с ним. "Эй, тебе нельзя столько работать! Даже сарматской выносливости тут не хватит!" — кажется, я сказал именно эту ерунду. "Да, сармат тут был бы кстати," — ответил он без улыбки. "Не беспокойся, Герберт, я не собираюсь тут засиживаться." Похоже, он действительно не засиделся, — охранник заглянул в хранилище перед обедом, и там уже никого не было.

По правилам они проверяют помещения дважды; охранник решил, что Майкл ушёл в другую лабораторию, и вернулся на пост. Тревогу он поднял только вечером, когда стало ясно, что в здании пусто, а Вольт наружу не выходил. Когда я приехал — утром понедельника — весь корпус был оцеплен. Федералы перевернули всё, и я удивлён, что никто из них не обжёгся и не облучился, — у нас много небезопасного оборудования. Кажется, они не залезли только в реакторы. Майкла нет — бесследно исчез прямо из лабораторного корпуса. Федералы обнаружили пропажу дозиметра и одного из облучённых образцов — перстня с обсидианом. Вы, наверное, помните его, — он так и оставался вместе с образцом ирренция. Сейчас его там нет. Майкла уже полторы недели разыскивают по всему Атлантису — без малейших результатов. Я не представляю, куда и зачем он мог отправиться, и почему до сих пор не выходит на связь, но мне всё это очень не нравится.

Сейчас мы готовим реактор к новому эксперименту по синтезу ирренция. У меня были подозрения, что кому-то невыгодны эти опыты, но никто не пытается мешать нам, наоборот, институту выделили целевой грант на наши исследования. Если вы вдруг что-то узнаете, постарайтесь сообщить мне. У вас большой опыт конспирации. Никакая информация не уйдёт дальше меня — вы-то это знаете. Мне очень не нравится то, что здесь произошло. Это... противоестественно и очень тревожаще. Надеюсь, мы ещё обменяемся письмами, и никто больше не исчезнет. С уважением, Герберт Конар."

Гедимин попытался выключить смарт; получилось не с первого раза — пальцы сильно дрожали. Зажмурившись до белых кругов перед глазами, он старался собрать мысли, но они разлетались в разные стороны, как осколки от центра взрыва. "Полторы недели. Пропал бесследно. Прямо из лаборатории," — в памяти всплыли обрывки просмотренных фильмов, и сармат с раздражением отбросил их. "Кому-то помешал он? Исследования? Тогда почему их не запретили? Образец не тронули. Никакой стрельбы... Ничего не понимаю!"

Над его головой зашуршало. Хольгер свесился с ящика и склонился над сарматом; в свете экрана смарта его глаза встревоженно блестели.

— Что случилось? Ты поранился? Я слышал стон...

Гедимин изумлённо мигнул, услышал, как трещит корпус смарта, попытался разжать пальцы и высвободить устройство, — руку будто судорогой скрутило.

— Вольт пропал, — прохрипел сармат, глядя на Хольгера. — Две недели назад. Ничего не нашли. Макаки... они убрали его.

Хольгер спрыгнул с ящика, мягко скатился на пол и упал рядом с Гедимином, крепко обхватив его за плечи. Прикосновение его рук показалось сармату неприятно холодным; секунду спустя он понял, что Хольгер не замёрз, — это его собственная кровь накалила тело и плавит его изнутри, как перегретый реактор.

— Уверен? — тихо спросил химик. — Хоть что-то нашли?

— Ничего, — выдавил из себя сармат. Ему давно не было так плохо, — будто он снова был неосторожен с источником нейтронов. Невидимый обруч сдавил грудь так плотно, что Гедимин с трудом мог вдохнуть. "Посреди эксперимента... Не могли дать закончить?!" — это была последняя внятная мысль. Сармат уткнулся виском в плечо Хольгера и зажмурился. Под веками нестерпимо жгло, но открыть глаза он уже не мог.

— Hasulesh, — свистящим шёпотом сказал Хольгер, неловко гладя Гедимина по затылку. — Мы ещё доберёмся до них всех. Никто не будет убивать учёных. Никто даже косо не посмотрит в их сторону. Дыши, атомщик. У нас ещё много работы. Нас и так слишком мало...

Сармат, опомнившись, подался в сторону, — сейчас он заметил, что сжимает Хольгера слишком крепко, и ему трудно говорить и дышать.

— Ложись, — химик осторожно надавил на его плечо. — Лежи и дыши. Я принесу воды. Ты идёшь в разнос, как реактор без охлаждения.

Гедимин хотел хмыкнуть, но получился сдавленный хрип. Он лёг, отодвинув в сторону подстилку, и прижался грудью к прохладному боку ящика. "Возможно, он жив," — разлетевшиеся мысли понемногу возвращались в череп. "Взял свой образец и ушёл. Туда, где можно работать без макак. Может быть, он доберётся сюда. Если так — я найду для него лабораторию. Никто из охраны не выйдет на него. Здесь можно спокойно работать. Мы построим реактор и синтезируем свой ирренций. Да, это будет хорошо."

17 марта 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На открытой площадке потеплело до минус двадцати; снег визжал под ногами и колёсами. Смёрзшуюся корку на неосторожно оставленных без присмотра конструкциях разбивали ломами — тепловые пушки роботов-уборщиков только делали её плотнее, когда подтаявший снег на лету превращался в монолит. Гедимин косился на ветки ближайших деревьев, все в серебристом налёте, как после гальванической ванны, и на белую пыль поверх респиратора, — замерзающий пар оседал повсюду.

— Странная погода! — Иджес, на секунду сняв маску, выдохнул облако белого пара. — Линкен уверен, что не обошлось без Ассархаддона.

— Ассархаддона взорвали, — буркнул Гедимин. Он наблюдал за тем, как устанавливают на фундамент стандартные "жилые" модули — помещения для охраны на въезде на территорию АЭС. Будущий пост контроля был почти достроен — такие простые сооружения собирались ещё на платформе из нескольких элементов, единственное, что от них требовалось, — держать тепло и не сползать с опоры. Другая бригада спешно достраивала ограждение. Забор вокруг станции стал ещё выше, фонарей, колючей проволоки и скрытой сигнализации на нём прибавилось. "Еноты всё равно пролезут," — подумал сармат, вспомнив утренние следы на снегу.

— Скажи это Линкену, — фыркнул Иджес. — "Это его опыты" — всё, что от него слышно.

— Это обычный минимум температуры, — пожал плечами Гедимин. — Я читал, что здесь такое случалось и двести лет назад. А три войны ещё сильнее расшатали климат.

"Грудь уже не болит," — машинально отметил он при вдохе. Невидимый обруч, сдавивший рёбра три дня назад, заметно ослаб и уже почти не мешал дышать. Майкл Вольт так и не вышел на связь; последним напоминанием о нём была информационная сводка, найденная в атлантисском поисковике. "Так и не встретились," — подумал сармат, украдкой потирая рёбра, — обруч снова напомнил о себе. "И никакого научного центра..."

В вестибюле "Новы" комендант прикреплял к стене объявление. "Раздача летних комбинезонов начнётся с 01 апреля" — прочитал на ходу Гедимин.

Он зашёл в барак ненадолго, по пути в "лабораторию" в кассетном цехе, — только собрать детали, оставленные в тайнике подальше от внезапных похолоданий. Уже разложив всё необходимое по карманам, он обратил внимание на смарт, — экран слегка светился. "Пропустил сигнал," — отметил про себя сармат, включая устройство. "Сделать громче или просто убрать?"

Письмо было от Конара, и Гедимин вздрогнул и настороженно сощурился. "По крайней мере, этот не исчез!" — угрюмо подумал он.

"Рад слышать вас, коллега. Мне очень жаль, но хороших новостей не прибавилось. Кажется, мне не удалось смягчить удар, и вы были серьёзно ранены. Я очень жалею об этом. Наверное, я в спешке переоценил бесстрастность сарматов. Поверьте, я не со зла — и менее всего хотел сделать вам больно. Если есть что-то, чем я могу помочь..."

Гедимин растерянно хмыкнул. "Он? Сделать больно? Он тут при чём? Он ничего не делал с Вольтом. Странные существа эти люди..."

"Я заметил, что вы не написали ни слова о новом элементе. Я могу представить, как вам было плохо. Но если наши дела ещё немного занимают вас, то у меня есть новости касательно ирренция. Образец физически находится там же, где был всё это время, но теперь им занимается наша лаборатория, а конкретно — группа Джанин Смолински. Теперь минерал под её наблюдением — и снова завёрнут в защитные поля. Радиохимики продолжают свою работу, но они уже выжали из ирренция всё, что могли. Теперь наша очередь. Я уже упоминал о возможности цепной реакции; она пока не подтверждена на практике, но это лишь вопрос времени и определённой осторожности. Есть предположение, что выход энергии превзойдёт всё, что известно нам на сегодня, исключая разве что термоядерную реакцию — а значит, без осторожности никак. У нас спорят, что получится раньше — реактор или бомба. Те, кто даёт нам деньги, явно ставят на второй вариант. Я, пока жив, постараюсь держаться первого. Джанин сомневается, что ирренций когда-нибудь удастся применить не для массового истребления крыс, — разрушительное действие омикрон-излучения не позволит сделать даже корпус бомбы, не говоря уже о том, что оно мгновенно разъест конструкции реактора. Интересно, что стекло и стеклянистые фрилы очень устойчивы к заражению и радиационному разъеданию. Стеклянный реактор? Интересно будет на это взглянуть. Здесь не хватает вас, Гедимин, и я очень жалею, что не могу дать вам всю информацию, которая у меня на руках. Уверен, это продвинуло бы исследования далеко вперёд..."

Гедимин усмехнулся — всё ещё криво, но уже без горечи. "А если бы ещё получить образец для опытов... Я уже делал стеклянный реактор. Вполне рабочая конструкция. Хорошо, что люди продолжают исследования. Навряд ли Майкл хотел, чтобы они прервались. Интересно всё же, где он, и какая информация туда доходит..."

22 марта 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Охрана выстроилась в два ряда у входа в главный корпус; вплотную к воротам подогнали многоместный глайдер. Гедимин встал поодаль, чтобы не привлекать внимание, но сквозь строй тяжёлых экзоскелетов разглядел только небольшие белые пятна — скорее всего, фрагменты комбинезонов. Один из охранников у ворот возился с сигнализацией.

— Улетают? — Константин с усмешкой кивнул в сторону главного корпуса. — Значит, путь свободен.

— Вы, главное, всё проверьте, — Иджес подозрительно сощурился на охрану. — Мало ли чего там насобирали эти мартышки...

Гедимин посмотрел на главный корпус — как и всегда, сквозь внешние оболочки реакторов ничего нельзя было разглядеть.

— Мало толку от моей проверки, — прошептал он. — Никогда не собирал такие реакторы.

— Надо же с чего-то начинать! — Константин хмыкнул. — А вот что интересно — вы видели когда-нибудь, как эти... специалисты выходят из здания? Или как они туда входят? Их что, держали там безвылазно с января?

— Ни разу не замечал, — Иджес растерянно мигнул. — Думаешь, их вправду там держали? Даже ночью?

Гедимин пожал плечами.

— Это удобно. Я бы спал на станции, если бы не выгоняли.

Константин выразительно хмыкнул.

— Что удобно сармату, то для макаки — смерть. Так говорили у нас, к северу от Сина.

Охрана расступилась, два крайних экзоскелета развернулись, открывая сопла и готовясь к взлёту. Глайдер выехал из "коридора" и с рёвом оттолкнулся от защитного поля и пошёл вверх, "броненосцы" взлетели за ним. Гедимин вскинул руку в прощальном жесте и едва успел податься назад — в лёд у его ног ударил разряд станнера.

...Линкен, увидев сармата на пороге диспетчерской, внимательно посмотрел на него и довольно ухмыльнулся.

— А ты уже почти живой, атомщик. Глаза посветлели. Что там на станции?

— Мартышки улетели в Пенсильванию, — отозвался Гедимин с едва заметной усмешкой. — Проверил с Константином первый реактор, завтра дойдём до второго.

— А! Мог бы сам догадаться, — хмыкнул Линкен.

..."У нас нет обычаев, связанных с мёртвыми или исчезнувшими..." — Гедимин, ссыпав в ящик бесполезные детали, досадливо сощурился. "Ничего не приходит в голову. И... почему-то кажется, что Вольт жив. Глупое ощущение..."

Убрав ненужный ящик, сармат включил рацию.

"Кажется, вам стало легче, коллега. Это хорошо. Я даже испугался, когда получил то, первое письмо — но теперь вижу, что вы приходите в себя. Настораживает только одно — я за три месяца не прочитал ни слова о вашей станции. А это очень необычно для вас. Прошу, напишите о ней что-нибудь, иначе мне придётся поднимать административные ресурсы, — мне упорно кажется, что вас оттуда выгнали. А это был бы на редкость глупый поступок, даже для руководства провинциальных строек "Вестингауза"..."

Гедимин удивлённо мигнул. "Поднимать ресурсы... из-за меня?! Мы даже не говорили вживую. Мы только переписывались. Не понимаю... Но надо написать ему, что реакторы готовы. Когда-нибудь я сам соберу активную зону, а пока и так сойдёт."

"Здесь всё по-прежнему — лабораторный реактор готовится к эксперименту имени Вольта, радиобиологи истребляют крыс в попытках получить новое поколение (пока ни одной беременной самки), и снова находятся нарушители техники безопасности (к счастью, выжившие). Помните Энтони Рохаса? Он вас, я думаю, запомнил надолго. Он снова носит кольцо (под перчаткой на три размера больше) и не слушает никаких предостережений. Его поймали на одном из проникновений под защитное поле, закрывающее образец ирренция. Проникновение не первое, и Энтони сам в этом признался. На его счастье, урановый экран никто не снимал, и большая часть "зелёных лучей" до него не дотянулась. Это было бы не более чем глупой выходкой, если бы камера во время его пребывания под защитным полем не отследила красные вспышки на куполе — а потом сходные вспышки, но во много раз слабее, на втором куполе, прижатом вплотную к урановому экрану. Похоже, мы кое-что пропустили во время исследований, и "зелёные лучи" не так однородны, как казалось. Есть ещё один вид излучения, незаметный для стандартных радиометров; он вызывает красные вспышки и каким-то образом усиливается в присутствии живых существ. Возможно, дело в углеродно-водяном экране, каким является всякое человеческое тело в силу своего химического состава. Сейчас мы называем это явление "сигма-излучением", и его проникающая способность на порядок выше, чем у омикрон-излучения (да, мне самому с трудом в это верится). Кажется, мне придётся внести некоторые доработки в моё изобретение. Ирренций ещё более необычен, чем мы думали раньше, и чем дальше, тем больше я жалею, что сарматские территории закрыты для доступа."

"Я тоже," — тяжело вздохнул Гедимин. "Второе неизвестное излучение... И этот Рохас, кажется, далеко не тупая макака. А интересно, как омикрон-излучение влияет на сам ирренций? Может вызвать цепную реакцию? Я бы это проверил..."

06 апреля 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Да, в самом деле мистер Рохас — далеко не тупая макака. К сожалению, он и не тот рационально мыслящий исследователь, доверяющий своей интуиции, каким он вам видится, и мотивы его поступков понять бывает трудно. Его увезли в госпиталь вчера вечером; похоже, что сигма-излучение не так безвредно, как мы сначала подумали. Я очень надеюсь, что воздействие не было необратимым, и вскоре Рохаса перестанут терзать навязчивые галлюцинации, и к нему вернётся ясность рассудка. Случившееся было для всех нас неожиданностью, даже радиобиологи разводят руками — в ходе опытов над крысами ничего подобного не наблюдалось. Возможно, дело в том, что галлюцинации у крысы трудно выявить; сейчас коллега Штибер пытается добиться разрешения на эксперименты с добровольцами. В лаборатории уже есть желающие, но я посоветовал ему выждать, пока Энтони не выйдет из госпиталя, — нужно убедиться, что в ходе опытов никто не сойдёт с ума окончательно..."

Гедимин недоверчиво хмыкнул, хотел обдумать прочитанное, но надсадный рёв насоса посреди раскопанной площадки заставил его отключить смарт и развернуться к источнику звука. Под сердитые крики рёв сменился затихающим воем и прерывистым хлюпанием.

— Heta! — Гедимин недовольно сощурился, заглядывая в яму. — Напора нет. Станция не даёт воды. Звони им, пусть просыпаются!

Он шагнул в сторону, выбираясь из ямы с грязно-жёлтой водой. К ней уже полз робот-уборщик, волоча за собой тяжёлые, почти полные баллоны. Под ногами хлюпало — стремительно растаявший лёд превратился в жидкую грязь, и повсюду мельтешили роботы-уборщики, всасывая воду и выстраиваясь в очередь у больших цистерн с пометкой "Для отходов".

К одной из ёмкостей подошёл сармат в форме водителя и закрутил вентиль, отсоединяя свисающую "кишку" от бака. Роботы, подобрав её, цепочкой потянулись к следующей цистерне. Сармат огляделся и помахал ближайшему глайдеру-тягачу. Транспорт сдвинулся с места, медленно подползая по грязи к наполненной цистерне.

— Хэ-э! — крикнул Гедимин, поднимая руку. Сармат оглянулся на него и растерянно мигнул. "Вези цистерну к станции очистки" — жестами показал инженер. Сармат посмотрел на ёмкости, на жижу под ногами, кивнул и стал сигналить водителю глайдера.

— Ты что, отослал эту грязь Хольгеру? — удивлённо хмыкнул за плечом инженера Константин. Гедимин обернулся и посмотрел на него с таким же удивлением — северянин, работающий на той же площадке и в той же грязи по колено, выглядел, как только что из душа, — даже сапоги не пожелтели выше подошвы.

— Надо проверить очистные сооружения, — ответил он. — Это хорошо подходит.

Он сунул носок сапога в ближайшую лужицу и пошевелил пальцами в грязной воде. Робот-уборщик, проползающий мимо, запищал и попытался подняться по ноге сармата и протереть её влажным валиком.

— Самое время для уборки, — хмыкнул Константин, широким взмахом руки обводя оттаявшую площадку. Снег лежал здесь ещё два дня назад, изъезженная почва превратилась в твёрдую ледяную корку — и расплылась грязью за считанные часы, когда пришла оттепель. Солнце уже поднялось высоко, и Гедимин чувствовал его тепло даже сквозь комбинезон. Из леса доносились влажные шмякающие звуки — остатки снега сползали и падали с веток.

— Пусть соберут воду, — Гедимин подтолкнул робота-уборщика к неглубокой, но обширной луже на месте недавней дороги.

Мимо, разбрызгивая жёлтую грязь, проехал глайдер с прицепом. Платформа не проваливалась глубоко — на ней был лёгкий груз: несколько стопок ярких табличек-указателей, предупреждающих знаков и столбов и креплений для них. На краю сидел сармат-рабочий, недовольно щурился и крутил головой. Инженеры переглянулись и дружно хмыкнули.

— Утонет, — уверенно сказал Константин. — Всё и сразу. Только к лету откопаем, если не зальют фрилом.

Глайдер остановился перед градирнями, и сармат спрыгнул с прицепа, стаскивая вниз подпорку и крупно напечатанное объявление "Запрещается: купание в градирне". Константин ухмыльнулся.

— А у главного корпуса поставят "Запрещается: ощупывание реакторов"?

Гедимин оглянулся на длинное здание с двумя куполообразными крышками над ним. Ворота всё ещё были закрыты и обклеены полосатыми лентами, рядом, утопая "копытами" в грязи, стоял охранник в тяжёлом экзоскелете.

— Макаки всё тянут, — недовольно сощурился сармат. — Надо проверять основное оборудование, иначе не успеем с запуском.

— Проверим, — отозвался Константин. — Охрану снимут со дня на день.

Смарт в кармане Гедимина громко загудел.

— Хольгер, — сказал сармат, прочитав сообщение. — У него кончилась вода.

Он оглянулся на ряд цистерн, наполненных талым снегом пополам с песком, остатками органики и разлитого топлива, поискал взглядом свободный тягач и пошёл к нему. "Скоро ерунда закончится," — думал он, стараясь не смотреть на реакторы, — они так и притягивали его к себе. "Начнётся настоящая работа. А сейчас надо подогнать Хольгеру пару цистерн."

Попутный глайдер привёз сарматов к бараку засветло, солнце ещё не садилось, и не все работы были закончены, — к северу от "Новы" на дне длинного котлована, углубившись в рыхлые породы на три метра, возились два проходчика и несколько десятков сарматов. Рядом с ближайшим к бараку котлованом располагались ещё три, такого же размера, прикрытые куполами защитного поля.

— "Супернова", — вслух прочитал Иджес на указателе, закреплённом на стене "Новы". — У нас что, открыли ещё десяток клонариев?

— Нет, просто переселят сарматов с запада на восток, — отозвался Константин, торопливо дочитывая что-то с экрана смарта. — "Вестингауз" хочет, чтобы все работники завода и станции жили рядом, под охраной и постоянным присмотром. Четыре новых барака... ещё собираются провести психологическое тестирование. Проверить, все ли тут в своём уме.

Иджес хмыкнул и покосился на Гедимина, предусмотрительно отходя за спину Бьорка (мутант, как обычно, отмалчивался и смотрел куда-то в сторону).

— Атомщика им показывать нельзя, — сказал он, прячась за Бьорком.

— Эти тесты для мартышек, — фыркнул мутант, метким шлепком по плечу выгоняя Иджеса из "укрытия". Гедимин пожал плечами.

— Когда я строил им цех и реакторы, никто не спрашивал, в своём я уме или нет. Пойдём в купальню?

— Хорошая мысль, — Иджес широко ухмыльнулся и одобрительно посмотрел на инженера. — Ты в своём уме, это сразу видно. В барак или к озеру?

20 апреля 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Подойдя к воротам главного корпуса, Гедимин остановился — они ещё были закрыты; ленту, протянутую поперёк створок, сняли, но щиток сигнализации горел красным. Несколько сарматов уже собрались у входа. Гедимин отошёл чуть в сторону и оглянулся на притихшую и опустевшую стройплощадку.

Уже никто не работал под открытым небом; большая часть глайдеров вернулась в город. От широкого въезда с поставленным над ним корпусом грузоприёмки до главного корпуса станции были проложены рельсы — пока ещё чистые и сверкающие. На всей площадке не осталось ни участка голой земли, всё, что можно было, покрыли многослойным фрилом, остальное спрятали под массивными металлическими крышками с яркими обозначениями, заметными издалека. Вся территория была расчерчена стрелами и полосами разметки, и повсюду, где это не мешало проезду транспорта, стояли таблички-указатели. "Ни одна мартышка не заблудится," — хмыкнул про себя Гедимин.

— Энцелад, приём! — Константин тихо подошёл сзади и положил руку ему на плечо. Сармат повернулся и смерил его удивлённым взглядом. Гедимину сегодня выдали комбинезон бригадира; северянин пришёл в светло-серой форме инженера "Вестингауза", со всеми полагающимися нашивками. За его спиной стоял Бьорк, озадаченно смотрел на закрытые ворота и недовольно скалил клыки.

— Осталось немного, верно? — криво усмехнулся Константин, окинув взглядом пустынную станцию. На въезде протяжно загудел тягач; в тишине опустевшей площадки звук казался оглушительным.

— Посмотрим, — буркнул Гедимин. — Времени мало. Начали бы две недели назад...

Щиток сигнализации замигал и окончательно погас. Сарматы замолчали и отошли от медленно открывающихся ворот. Внутри горел белый "дневной" свет; перед проходной, у турникетов в рост сармата, стояли два "Рузвельта", ещё два просматривались за барьерами. Внутри, как и снаружи, всё было расчерчено разноцветной разметкой; часть линий, как заметил Гедимин, была нанесена светящейся краской.

— Инженеры и бригадиры — подходите по одному! Остальным — ждать указаний! — объявил охранник у турникета.

— Новое дело, — прошептал Гедимин, недовольно щурясь. — Эти мартышки тут всегда будут сидеть?

Константин чувствительно ткнул его кулаком в бок и подошёл к охраннику. Тот поднял фонарь-считыватель, направляя его сармату в лоб, и молча протянул небольшую жёсткую карточку. В полной тишине пискнул смарт на его груди, а затем — считывающее устройство на турникете. Константин остановился за барьером и жестом позвал к себе Гедимина. Тот нехотя подошёл к охраннику. Он ожидал подвоха, но после секундной проверки ему так же молча протянули пропуск, и он прошёл сквозь турникеты и только там остановился, чтобы рассмотреть выданное. Никаких особых пометок на карточке не было — только светло-серая поверхность и стрелка, указывающая, какой стороной вставлять пропуск в считывающее устройство.

— Не именные, — заметил Константин, сравнив две карточки; секундой позже к сарматам присоединился Бьорк, и пропуска были сверены ещё раз.

— Да кому сюда надо... — буркнул мутант, с опаской оглядываясь по сторонам. — И что теперь делать?

— Ждать, — Гедимин указал на проходную. — Макаки сделали узкий вход. Надо будет переделать.

За стеной загудел глайдер, и одновременно с ним задребезжали смарты Гедимина и Константина.

— Вода есть, — довольно кивнул ремонтник. — Бьорк, иди со мной. Надо принять цистерну. Здесь от нас мало проку.

В машинном зале было тихо и просторно; Гедимин давно не видел его изнутри, но хорошо помнил каждую турбину. Он повернулся к подъёму на деаэраторную этажерку; там были расположены блочные щиты управления. Сейчас сармата интересовал только один из них — а также массивные переносные нагреватели, ящики с которыми стояли наверху.

— С чего начнём? — спросил Константин, деловито разминая пальцы. Двое инженеров стояли у лестницы; остальные (кроме Бьорка) рассредоточились вдоль стен и молча смотрели на "командиров". Гедимин помнил почти всех этих сарматов — часть была из его бывшей бригады, часть пришла с Константином, некоторые застряли вместе с ним на сольвентной станции, занесённой бураном. Все механизмы, которые предстояло испытать, прежде чем начнётся самая важная работа, он тоже помнил наизусть — и на вид, и на ощупь.

— Времени мало, — досадливо поморщился инженер. — Потеряли две недели. Собираем всё вместе, кипятим воду и проверяем весь первый блок.

Он сам встал к крану, чтобы правильно установить нагреватели, — это была простая работа, и можно было бы поручить её любому сармату, но Гедимин хотел отвлечься на что-нибудь привычное. "Парогенератор," — повторял он про себя, стараясь не смотреть в сторону реакторного отделения. "Сейчас на очереди парогенератор. Константин следит за нагревом. Давление — двести, температура плановая — триста, фактическая — пятьсот. Attahanqa!"

...Турбогенераторы были полностью убраны под кожухи выше сарматского роста; о движении лопаток турбины можно было догадаться только по низкочастотному гулу, быстро нарастающему — и так же стремительно смолкшему. Айзек, вставший у мониторов, встрепенулся и высоко вскинул руку.

— Один, два, три... ну, ещё немного... нет, всё. Три оборота и ещё сто двадцать градусов!

Из-за дальнего монитора поднялась рука Бьорка с тремя оттопыренными пальцами.

Константин, следящий за показателями на втором генераторе, отвёл взгляд от монитора и одобрительно кивнул.

— Очень неплохо. Не думал, что удастся раскрутить их с одной цистерны.

По машинному залу разнёсся пронзительный пищащий звук — подача пара прекратилась. Гедимин растерянно мигнул.

— Всё, — кивнул Константин. — Опускай затворы. Весь пар вышел.

Он достал из кармана смарт и потыкал в клавиши.

— Иджес, готовься к купанию!

Гедимин снова мигнул, медленно опуская рычаг ручного управления. Писк прекратился, и он задвинул толстую рилкаровую пластину на место, закрывая рычаги от случайных нажатий.

— Это всё?

Константин ухмыльнулся и щёлкнул пальцем по кожуху турбины.

— А ты на что рассчитывал? С одной цистерны выйти на плановую мощность? И так неплохо получилось.

Его смарт громко загудел. Недовольный голос Иджеса из динамика, настроенного на полную громкость, разнёсся по всему залу — теперь, когда турбины остановились, тут снова стало тихо.

— Жёваный крот! Какое купание?! Вот в этих двух каплях?! Да тут даже дно не прикрыло!

Гедимин одобрительно усмехнулся.

— Работает. Но нужна нормальная проверка. Не прогон на три оборота. Пойду к вентилям.

— Давай, — кивнул Константин. — Бери Бьорка. Мы с Айзеком проверим генераторы.

...Вода в огромном резервуаре уже почти закипела — Гедимин отслеживал её температуру на щите управления — когда сигнализация в зале пронзительно задребезжала, и одновременно загудели оба "инженерных" смарта. Сарматы-рабочие, окружившие Гедимина, вздрогнули и переглянулись, Бьорк, молча сидевший на полу и со скукой смотревший на мониторы, оживился и встал.

— Что, пора?

— Привезли, — кивнул Константин, поднимаясь из-за пульта управления. — Мы с Гедимином идём принимать. Бьорк и ещё девятеро с нами, остальным — оставаться здесь. Айзек, ты следишь за водой. Я вернусь скоро.

Гедимин удивлённо мигнул.

— Там топливо. Ты что, уйдёшь?

— Надо закончить испытания, — ответил сармат. — За топливо я спокоен. Вы с Бьорком справитесь.

Гедимин незаметно сжал пальцы в кулак, чтобы скрыть дрожь. "Это обычная работа," — напомнил он себе, спускаясь в спецхранилище. Массивные раздвижные люки между хранилищем и грузовым ангаром — двойные просвинцованные двери на входе в короткий коридор, двойные на выходе — были открыты настежь и затянуты только плёнкой защитного поля. В грузовом ангаре ждал погрузчик, и Бьорк, заняв место в кабине, за секунды завёл его и развернул к нагруженной платформе. Сармат у щитка управления электрокраном поднял вверх палец и сдвинул рычаг. Плёнка защитного поля лопнула, выпуская кран из хранилища.

— Tza! — крикнул Гедимин, остановившись у входа. Бьорк поддел и сдёрнул брезент, прикрывающий платформу, и ремонтник увидел длинные герметичные контейнеры, уложенные плотно друг к другу, перегородки из пористого скирлина и множество креплений. Сарматы отстёгивали их, готовя груз к перевозке на склад. Гедимин подошёл ближе, пристально глядя на тёмно-серые контейнеры с многочисленными маркировками и знаками опасности. Четырёхметровые, длинные, узкие, из непрозрачного плотного фрила, — если бы сармат не знал, что внутри, он не понял бы этого даже по маркировкам. "Секретность," — ухмыльнулся он, отжимая тугую пластину и окончательно высвобождая крайний ряд контейнеров из системы креплений. "Я видел такие ящики на заводе."

— Не бойся, — Константин хлопнул его по плечу и забрался на платформу, на ходу подцепляя крышку контейнера. — Иди сюда. Осмотр обязателен.

Гедимин кивнул и заглянул в открытый ящик. Стерильности топлива ничего не угрожало — под жёстким фрилом была герметичная упаковка из мягкого прозрачного скирлина. Сквозь неё отлично просматривалась решётка сборки и вложенные в неё стержни, топливные и контрольные, сделанные специально для реакторов "Полярной Звезды", — Гедимин узнал их, как будто видел тысячу раз.

— Сойдёт, — сказал он, оттягивая плёнку и заглядывая в контейнер с торца, со стороны хвостовиков. — На вид всё в порядке.

— Tza tatzqa! — крикнул Константин, поворачиваясь к Бьорку и операторам в хранилище. Гедимин закрепил крышку и шагнул в сторону, к следующему контейнеру. Здесь было четыре десятка сборок; проверить следовало все.

... — Гедимин! — послышалось из-под платформы, и сармат удивлённо мигнул. Разгрузка шла уже второй час, на первой платформе оставалось несколько последних контейнеров, вторую уже завели в грузовой ангар, и тягач ждал у главного корпуса, чтобы вывезти пустой прицеп. Константин, окликающий ремонтника, последние сто десять минут провёл в спецхранилище, наблюдая за размещением принятого топлива, и выходить наружу ему вроде как было незачем.

— Авария? — отрывисто спросил Гедимин, выпрямляясь во весь рост. Константин покачал головой и указал на сборку, подвешенную на стреле электрокрана. Она висела ровно, контейнер оставался герметичным; Гедимин удивлённо мигнул и непонимающе посмотрел на инженера.

— Никаких аварий, — сказал тот, подходя к сборке и проводя пальцем по контейнеру. — Ты кое-что забыл. Тут нет ни одной макаки. А мы никому не скажем. Ты ещё не потрогал ни одной сборки. Это неправильно. Иди сюда и погладь её. Чтобы не было проблем при запуске.

Гедимин сердито сощурился.

— Глупая шутка.

Он снова наклонился над контейнером, ожидая, что Константин продолжит разгрузку, но все звуки стихли — работа остановилась. Сармат услышал тихий шум на краю платформы.

— Я не шучу, — тихо сказал Константин. — Что случилось? С этими сборками что-то не так?

Гедимин взглянул ему в глаза и изумлённо мигнул — сармат был совершенно серьёзен.

— Это бессмысленное действие, — буркнул он. — Зачем тебе?

— Тут было сделано много бессмысленного, — Константин слегка сощурился. — Просто подойди и погладь эти твэлы. Всем будет спокойнее.

Гедимин пожал плечами, выразительно вздохнул и спустился с платформы. Сборка по-прежнему висела посреди зала; оператор крана немигающим взглядом следил за спустившимся инженером и не прикасался к рычагам.

"Шутники..." — Гедимин досадливо сощурился и провёл ладонью по контейнеру. Его пальцы уже не дрожали — два часа непрерывной работы с твэлами притупили волнение.

— Так-то лучше, — из кабины высунулся Бьорк и облегчённо вздохнул. — Теперь можно работать. Давай!

Гедимин, криво усмехнувшись, вернулся на платформу. "Гладить твэлы..." — он покачал головой и открыл следующий контейнер. Воровато оглянувшись через плечо, он сдвинул прозрачную плёнку и провёл ладонью по холодным стержням. Сейчас они не светились, и их излучение нельзя было обнаружить без чувствительного радиометра, — но сармат видел холодный огонь в тёмной воде и зеленовато-синие блики на сером металле.

..."Шестнадцать граммов чистой окиси ирренция! Это невероятный результат для первой попытки и для того количества урана, которое у нас было. Мы пока не можем объяснить механизм самопроизвольного синтеза, но уже используем его в своих целях, — и, возможно, вскоре у нас будет первый килограмм окиси. Вы помните, какова его рассчётная критическая масса? Может быть, к концу года расчёты уже будут проверены на практике. Уже есть проекты по повышению выработки; новый реактор имени Брайана уже работает, и я очень надеюсь, что второй запуск окажется успешнее первого. Надеюсь также, что удача будет на стороне вас и вашей станции — я прочитал отчёт комиссии "Вестингауза", и я могу вам посочувствовать — кажется, вам пришлось пережить очень неприятные дни. У меня и моих коллег был схожий опыт; работа на "Вестингауз" хороша для начала, но немногие могут выдержать её в течение десятилетий. Когда-нибудь, смею надеяться, мы встретимся как коллеги — возможно, в Лос-Аламосе, а может быть, на территориях. Я не сомневаюсь, что вы пойдёте в науку, — вопрос только в сроках. Так или иначе, удачи, мой друг Гедимин..."

Сармат смущённо хмыкнул. "Наука? Мне не доверяют даже запуск обычного реактора. По чертежам полуторавековой давности. Через полтора века сюда привезут чертежи реактора на ирренции. Интересно, сармат может прожить полтора века?.."

23 апреля 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ничего не вижу! — Иджес, заглянув в центральный монитор, разочарованно вздохнул. Гедимин удивлённо посмотрел на экран — изображение верхней части активной зоны реактора было довольно чётким, и загрузочная машина тоже очень хорошо просматривалась — и стояла именно на том квадрате, который, по показателям на соседнем табло, должен был заполняться в данный момент. "Бьорк работает быстро," — одобрительно подумал Гедимин. "Не соврал. Ещё бы понимал, что делает..."

Кроме Гедимина и любопытствующего Иджеса на главном щите управления никого не осталось — Константин вернулся на щит первого блока следить за проверкой турбин и забрал с собой большую часть рабочих, оставшиеся присоединились к Бьорку в спецхранилище. Загрузка топлива в реактор шла быстро — даже, как думал иногда Гедимин, стремительно; ему было слегка не по себе, но взгляд на показатели успокаивал его — всё шло по плану.

— Эта махина всё заслоняет, — Иджес ткнул пальцем в загрузочную машину. — А в самом зале можно увидеть, как опускаются стержни?

— Сборки, — машинально поправил Гедимин. — Нет, нельзя.

— Я думал, их таскают вручную, — сказал Иджес. — Или на открытом кране. Они что, так сильно фонят?

— Пока нет, — буркнул Гедимин, еле сдерживая досадливый вздох. — Объяснял сто раз. Повторять надоело. Ты на курсах был?

— Курсы... — Иджес фыркнул. — Там про то, во сколько приходить, да куда нельзя лазить. Я же оператор охладительной системы, забыл? Нам стержни не показывали.

Машина замерла на несколько секунд и поднялась немного вверх, смещаясь в сторону, от заполненных ячеек к пустым. Гедимин выбрал на плане одну из них и просигналил Бьорку: "Продолжай".

— Видел охранников? — Иджес, так и не рассмотревший ничего интересного в реакторном зале, сменил тему. — Всех с утра согнали на главный пост. Говорят, аэродром оцеплен, и к озеру не подойти.

— Ещё одна комиссия? — Гедимин сузил глаза. — Надоели.

— Слишком много шума для комиссии, — качнул головой механик. — Кто-то рангом повыше. Может, губернатор?

"А," — Гедимин сообразил, в чём дело, и досадливо поморщился. "Запуск через неделю. Макаки любят торжественность. Устроят тут свой ритуал. Интересно, какая мартышка нажмёт на большую кнопку..."

Ничего, похожего на "большую кнопку", ни на главном щите управления, ни на блочных не было; Гедимин знал, какая комбинация нужна для запуска, но очень сомневался, что "ритуальная мартышка" её запомнит и правильно воспроизведёт.

— А что будет, если запускающий что-то перепутает? — спросил Иджес, убирая локоть с пульта; он часто клал руку на его край, но, опомнившись, отдёргивал её. Гедимин не трогал его — к рабочим клавишам и рычажкам сармат не прикасался, а прикоснувшись, ничему не повредил бы.

— Да ничего, — пожал плечами инженер. — Запуск перенесут на день.

— Точно не взорвётся? — настороженно сощурился Иджес.

— В худшем случае — не запустится, — ответил Гедимин. — Если запускать будет не Линкен...

Иджес фыркнул.

— Жаль будет, если взорвётся. Мы с этой станцией долго возились.

Смарт на груди Гедимина — два дня назад инженеру выдали шнурок для подвешивания "рации", и теперь он обычно убирал её под комбинезон, чтобы не мешала — задрожал и протяжно загудел.

— Гедимин Кет, немедленно подойдите на главный пост охраны! — приказал полузнакомый голос; говорил не Фюльбер, но кто-то из его людей. Гедимин растерянно мигнул.

— Идёт загрузка топлива. Мне некогда, — буркнул он в устройство. Гудки стали громче и протяжней.

— Это приказ мистера Мартинеса. Вы вернётесь к работе через десять минут. Спускайтесь на пост охраны!

"Стоп," — отсигналил Гедимин Бьорку. "Перерыв до следующего сигнала."

— Вот мартышки! — покачал головой Иджес. — Чего им от тебя надо? Нашли время...

Гедимин пожал плечами.

— Схожу узнаю.

У входа на центральный пост он замедлил шаг и настороженно посмотрел на охранников — сегодня их собралось тут слишком много, как будто их отозвали со всей станции и приказали держаться поблизости и не расходиться до вечера. Тот, кто стоял у входа, молча посветил Гедимину в лицо считывателем и махнул стальной "клешнёй", указывая на прикрытую дверь. Сармат прошёл мимо экзоскелетчиков, столпившихся в тесном коридоре, и толкнул лёгкие раздвижные створки. Помещение за ними было достаточно просторным, чтобы вместить двоих охранников в лёгких экзоскелетах, стол и несколько стульев под человеческий рост. Те, кто сидел за столом, обходились без брони и даже без бронежилетов под одеждой.

— Нет, нет и нет, мистер Мартинес! — повысил голос один из них. — Никаких предварительных запусков. Мистер Хойд настаивает на участии в настоящем пуске реактора и не потерпит подлога.

— Мистер Хойд — физик-ядерщик или, возможно, инженер в области ядерных технологий? — с вежливой улыбкой уточнил Фюльбер.

— Мистер Хойд — советник президента в области межрасового сотрудничества, — поджал губы его собеседник. — И я здесь, чтобы обеспечить приём по высшему разряду. Итак, мы определили, кто должен находиться в зале управления в момент запуска...

— Не вполне, — отозвался Фюльбер, поднимая взгляд на Гедимина. — Заходите, мсьё Кет. Прошу прощения, что нарушил ход вашей работы. Мы ждём высоких гостей с материка. Это всегда приносит очень много беспокойства.

Сармат кивнул, выжидающе глядя на людей. Тот, с кем разговаривал Фюльбер, привстал из-за стола, смерил Гедимина удивлённым взглядом и громко щёлкнул пальцами.

— Да! Именно то, что нужно. Это один из ваших рабочих, мистер Мартинес?

— Один из наших инженеров, — поправил его Фюльбер. — Гедимин Кет, одно из образованнейших существ на этой холодной земле. Думаю, он справится с вашей ответственной миссией.

Гедимин мигнул.

— Да, вне всяких сомнений, — кивнул приезжий. — Вы знаете, что на первое число намечен торжественный запуск реактора? Его проведёт Маркус Хойд, координатор сарматских территорий. Мы хотим продемонстрировать ему одну из старых традиций атомщиков — благословение последнего твэла.

Сармат мигнул ещё раз. "Традиция? Да, Константин что-то похожее рассказывал. Линкен с Хольгером тогда ещё посмеялись..."

— Вам выдадут белую форму техника, — продолжал приезжий. — Вы подойдёте к мистеру Хойду и вручите ему подготовленный твэл. Потом вы заберёте его, чтобы поместить в реактор.

Гедимин досадливо сощурился. "Ещё один с материка..."

— У нас нет лишних твэлов. И по одному их в реактор не опускают.

— Не сомневаюсь, что именно так всё и обстоит, — кивнул Фюльбер, едва заметным жестом прервав речь чужака. — Твэл для ритуала привезут с завода, в герметичной упаковке, и вы отнесёте его не дальше спецхранилища. Он из серии, предназначенной для второго реактора. Не беспокойтесь, вашей станции ничто не угрожает.

— Это всё? — спросил сармат.

— Да, на этом ваша роль закончится, и вы вернётесь к отслеживанию показателей. Реактор будет запущен на самом деле, и вы займёте пост на первом блочном щите, пока высокие гости и журналисты общаются в главном зале. У вас будет время на репетиции, чтобы хорошо отыграть свою роль, — Фюльбер едва заметно улыбнулся. — Вот ещё одна деталь...

Он протянул Гедимину запакованный непрозрачный свёрток — небольшой, всего семь сантиметров в поперечнике.

— В торжественный момент наш гость нажмёт на Большую красную кнопку. Вот она. Поручаю вам лично вывести на неё контакты полной комбинации клавиш запуска — вы её знаете не хуже меня. Первое нажатие этой кнопки должно вызвать подъём управляющих стержней, второе и последующие не должны влиять ни на что. Вы это сделаете?

Гедимин кивнул. Он смотрел на кнопку, удивлённо мигая, и с трудом сдерживал ухмылку. "Большая красная кнопка? Значит, она существует... Надо будет вынести её в город. Линкен обидится, если пропустит такое зрелище."

— Задержитесь после работы. Мы уделим час репетиции. Здесь соберётся много приезжих, мсьё Гедимин. Вы должны подготовиться, — Фюльбер слегка усмехнулся и кивнул на дверь. — Не буду вас задерживать. У нас всех будет очень непростая неделя!

Гедимин поднялся в зал управления и, едва кивнув Иджесу, склонился над монитором. "Я здесь," — отсигналил он Бьорку. Тот ответил через пять секунд, и ремонтник, выбрав пустую ячейку на плане реактора, скомандовал "продолжай". Убедившись, что загрузочная машина пришла в движение, он опустился в кресло и с кривой ухмылкой протянул Иджесу запакованный свёрток.

— Когда-нибудь видел Большую красную кнопку? Ну вот, это она.

Механик изумлённо замигал, разорвал упаковку и подбросил круглую клавишу на ладони. Она действительно была большой и красной, с крупным восклицательным знаком на верхней плоскости.

— Жёва... уран и торий! Так она существует?! — он растерянно покачал головой. — Ну вот, а ты говорил — "никаких красных кнопок, никаких красных кнопок"...

— Надо будет прикрутить её к главному щиту, — сказал Гедимин, отбирая клавишу и снова заворачивая в скирлин. — Наш реактор будет запускать Маркус Хойд. Мало мне было его на каждый праздник...

Иджес сочувственно хмыкнул.

— И тебя вообще в зал не пустят? А, что это я, — никого не пустят, нагонят охраны...

— Мне поручили дать ему в руки ритуальный твэл, — криво ухмыльнулся инженер. — Я думал, это северянская традиция.

— Твэл? — Иджес мигнул. — Маркус тоже любит щупать урановые стержни? Странные у вас привычки...

Гедимин досадливо сощурился и снова повернулся к монитору. К запуску, намеченному на первое мая, следовало подготовить не только красную кнопку и специальный ритуальный твэл, — пока сармата больше волновал реактор. Герберт Конар поделился историями об удачных и неудачных пусках на разных станциях в разные годы, — скорее всего, он хотел успокоить Гедимина, но инженеру всё равно было не по себе, и он угрюмо перебирал в мыслях худшие варианты развития событий. "Вот без чего мы бы здесь обошлись, так это без Маркуса и стаи макак!" — фыркал он про себя.

01 мая 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Слитная маска техника, намертво соединённая с респиратором, полностью закрывала лицо и прятала под зеркальным щитком глаза, но оставалась прозрачной для луча считывателя; в этом Гедимин по пути от въезда на станцию до главного корпуса убедился целых шесть раз.

Он был не один — прицеп, который привёз сарматов по пустой северной дороге на "Полярную Звезду", был нагружен до краёв. В одинаковой униформе — белой с зеркальной маской — Гедимин даже Иджеса и Константина узнал только после того, как они его окликнули. "Нас различает только охрана," — ухмылялся он в респиратор, проходя очередной блокпост. Сегодня на станции было больше людей, чем сарматов, а большую часть сарматов составляли патрульные. Немногочисленных рабочих развезли по постам — от азотной станции до узла водоочистки; Гедимин с небольшой группой безликих "техников" доехал на прицепе до главного корпуса.

Их ссадили у верхнего аварийного выхода — главный вход уже был перекрыт экзоскелетчиками и небольшим бронированным глайдером с бластерными турелями. На крыше Гедимин разглядел знакомые круглые дроны-камеры — кто-то из приезжих пробрался на станцию раньше и занял удобную позицию.

— Ну что, готов? — еле слышно прошептал сармату на ухо Константин, остановившись рядом с ним. — Погладил все стержни? А с реактором поговорил?

— Отстань, — сердито прошипел в ответ Гедимин.

По сигналу сарматов начали запускать в главный корпус. На проходной временно убрали турникеты, у развилки поставили двоих охранников в "Маршаллах" с символикой "Вестингауза". "Броненосцы" молча сверялись со списком и расталкивали сарматов по коридорам, ведущим к временным местам работы. Третий экзоскелетчик отделился от стены, увидев в списке высветившееся имя Гедимина; через пять минут оба инженера, сопровождаемые охранниками, уже входили в главный зал управления.

Там было необычно людно — никаких сарматов, одни "мирные служащие" и охранники "Вестингауза". Большая красная кнопка бросалась в глаза от самого входа, и пробегающие мимо люди косились на неё и ненадолго замедляли движение. Гедимин едва заметно ухмыльнулся; в другое время это пристальное внимание встревожило бы его, но колпак из прозрачного фрила, которым он вчера накрыл кнопку, даже Иджес снял не с первого раза — а значит, опасаться было нечего.

— Константин Цкау? — один из "служащих" в бронежилете остановился перед сарматами. — Идите к пульту. Через пять минут начнётся.

— Где мой твэл? — громко спросил Гедимин. Другой "служащий" остановился на бегу и указал на длинный футляр у стены.

— Идите в коридор и ждите. Комбинезон не снимать, стержень не ковырять! Когда понадобитесь, вас позовут.

Гедимин осторожно подобрал четырёхметровый твэл и вышел за дверь.

Сегодня все входы были разблокированы, сигнализацию отключили, — её временно заменяла согнанная в зал толпа охранников. То помещение, куда отправили сармата, было небольшим — три метра в длину — промежутком между двумя герметичными воротами. Свет там едва горел — так лучше были видны фосфоренцирующие знаки направления на стенах и полу — но вентиляция работала хорошо, и всё же сармату было неудобно в плотном респираторе и закрытом комбинезоне. Он слегка оттянул застёжку на груди и подумал, что не стоило надевать под комбинезон техника обычную летнюю форму.

Двойные двери с пневмозатворами должны были надёжно изолировать зал управления от происходящего снаружи при аварии или атаке на станцию; сейчас они так же надёжно глушили все звуки, доносящиеся из зала. Гедимин осторожно приоткрыл ворота, но их тут же захлопнули изнутри. Сармат успел увидеть "руку" и "спину" экзоскелета — кто-то из охранников прикрыл двери собой. Судя по немногочисленным звукам, которые просочились сквозь щель, пока она была открыта, "высокие гости" уже были в зале, и кто-то (но не Маркус) произносил речь. Гедимин досадливо сощурился, приложил ладонь к стене и попытался сосредоточиться на реакторе. Ему было не по себе.

Смарт в кармане под комбинезоном испустил короткий гудок. Сармат подобрал твэл и шагнул к двери. "В крайнем случае автоматика всё заглушит," — угрюмо подумал он, выходя из тихого коридора в зал под щёлканье камер-дронов и направленные со всех сторон взгляды.

Тот, для кого устроили эту церемонию, стоял у дальней от Гедимина стены, окружённый людьми, несоразмерно мелкими рядом с ним. Все — и люди, и сам Маркус — были одеты в белые комбинезоны без шлемов и нашивок, такие же, но с нарукавными повязками, выдали журналистам. Их здесь было как минимум четверо, и каждый принёс с собой несколько летающих камер. Усилием воли заставив себя не глазеть на пролетающие мимо дроны, Гедимин направился к Маркусу.

— Техник ненадолго даст вам в руки твэл, — вполголоса пояснял один из людей — кто-то из сотрудников "Вестингауза", но не Фюльбер; Фюльбера в зале не было, и Гедимин слегка этому удивился. — Поднесите его к лицу на две-три секунды и отдайте обратно. Это абсолютно безопасно.

— Охотно, — прошептал в ответ Маркус. Его лицо было неподвижным, только тень удивления мелькнула в глазах, когда он принял у Гедимина твэл и тут же был вынужден перехватить его второй рукой.

— Последний твэл будет помещён в активную зону реактора перед самым пуском, — громко пояснил кто-то на другом краю зала. — Мистер координатор Маркус Хойд совершает старинный обряд благословения.

Гедимин, дожидаясь, когда ему вернут твэл, разглядывал координатора. По голограммам сармат представлялся ему более рослым и крепко сложенным — возможно, из-за неуклюжей человеческой одежды; вблизи оказалось, что Маркус на полголовы ниже самого инженера.

Верховный правитель сарматов с опаской наклонил твэл к себе и на секунду коснулся щекой прозрачной герметичной оболочки.

— Отличная вещь, совместно созданная людьми и искусственнорождёнными, — сказал он, наклоняя предмет от себя. — Хороший образец продукции сарматской промышленности и человеческой науки. Я рад тому, что мне доверили взять его в руки.

Гедимин забрал твэл и с трудом удержался, чтобы не прижать его к груди, — смотреть, как неловко с ним обращается пришелец, было неприятно. Представитель "Вестингауза" едва заметным жестом направил сармата к двери. Уже на полпути к выходу Гедимин расслышал негромкие голоса за спиной.

— Довольно крупный техник, — прошептал Маркус. — Значит, интеллект так называемых тесков не настолько низок, чтобы не допускать их к сложной технике?

— Мы никогда не утверждали обратного, — так же тихо ответил ему представитель "Вестингауза".

Удивлённый Гедимин хотел обернуться, но охранник подтолкнул его в спину. Дверь с грохотом закрылась за ним — створки сдвинули вручную, не дожидаясь, пока они сомкнутся сами, и пневмозатвор тихо зашипел, — вход в зал был запечатан. Гедимин еле слышно хмыкнул и быстро пошёл к выходу. "Ещё один реактор запускают без меня," — он досадливо щурился и тщательно отряхивал кожух твэла от случайных пылинок. "Мой реактор. Придётся всё-таки строить свой, без макак в окрестностях..."

Войдя в спецхранилище, сармат достал из-под комбинезона смарт и нажал на кнопку быстрой связи. Соединение тут же сбросили. Гедимин осторожно закрепил твэл на стене и сел на платформу погрузчика. Он не рассчитывал что-то заметить — в эти секунды Маркус должен был нажать Большую красную кнопку, а управляющие стержни — покинуть активную зону реактора, но этот процесс не сопровождался яркими эффектами, от него не вздрагивало здание, и не включались сирены. Прошло три минуты, прежде чем смарт Гедимина загудел; на него пришло короткое сообщение из одного слова — "tza", и сармат довольно улыбнулся и спрыгнул с погрузчика. До реактора было далеко идти; он прижался грудью к ближайшей стене и погладил запасную топливную сборку, висящую в пределах досягаемости. "Работает," — думал он. "Дел ещё много, но... определённо, работает."

..."Координатор Маркус запустил реактор на первой сарматской АЭС" — таким заголовком встретил Гедимина сайт новостей, и шрифт, подчёркнутый красным, был ещё крупнее обычного. "Сегодня, первого мая, АЭС "Полярная Звезда" в Ураниум-Сити, Канадские территории, была введена в строй. На торжественной церемонии пуска присутствовали координаторы сарматских территорий и представители Совета безопасности Солнечной Системы."

— Ага! — на плечо Гедимина с силой опустилась тяжёлая рука. — Атомщик запустил реактор, и ничего не взорвалось. Как ты это сделал?

Сармат, сердито щурясь, развернулся к Линкену. Тот широко ухмыльнулся.

— Видел Маркуса? — спросил он с жадным любопытством. — Ну, как он тебе?

— Мелковат, — буркнул Гедимин. Линкен ухмыльнулся ещё шире, так, что всё лицо перекосилось.

— Ты не рассказывал ему про реактор? Он уехал сразу после ваших мероприятий. Что его так напугало?

Гедимин пожал плечами и сунул руку в карман.

— Красная кнопка. Нам уже не нужна. Хочешь взять на память?

Линкен хмыкнул.

— Вот так штука! Это мне пригодится. Настоящая Большая красная кнопка с атомной станции... Точно не хочешь оставить её себе?

— Там осталось ещё много кнопок, — отмахнулся Гедимин.

— А серьёзно — что с реактором? — спросил взрывник, понизив голос. — Из градирен валит пар. А дизеля ещё не вывезли и, кажется, не собираются. Что, где-то не сработало?

— Нет, — качнул головой Гедимин. — Всё идёт по плану. Реактору ещё нужно... прогреться. Через неделю запустим турбины. Месяц на обкатку. Если ничего не сломается, начнут вывозить дизеля. А я бы их оставил. Наш уран уже десять раз покрыл их стоимость. Пригодятся.

...Письмо от Конара пришло уже после отбоя; Гедимин уже засыпал — за день он сильно устал, не столько от работы, сколько от нервного напряжения, но за смартом всё же потянулся.

"Я тянул с новостями до последнего; не хотелось бы, чтобы это сообщение пришло вам под руку перед запуском. По моим расчётам, его должны пропустить на территории к вечеру первого числа. Я надеюсь, вы сейчас отдыхаете после успешного пуска первого реактора и наслаждаетесь праздничной едой и напитками, и то, что вы узнаете, не сильно испортит вам настроение."

Гедимин настороженно сощурился. "Что там? Ещё кто-то исчез? Или исследования ирренция были запрещены?" Мелькнувшую мысль о еде и напитках (и мимолётную вспышку удивления — о такой традиции сармат слышал, но только применительно к людям, и давно забыл) он с досадой отогнал и углубился в чтение.

"Мы потеряли ещё один реактор. Две подобные аварии в один год! Такое не описывается даже в архивах старого университета. В этот раз событие застало меня в Лос-Аламосе и прошло с чуть меньшим размахом — содержимое реактора удалось контейнировать до того, как оно покинуло здание. Снаружи его корпус практически не изменился; для постороннего взгляда его отличает от других реакторов только множество предупреждающих табличек. Мы снова ждём барка с гравиловушкой — решено вывезти обломки в могильник, не вскрывая корпус. На защитном поле наблюдаются зелёные и красные вспышки — в этот раз, кажется, мы получили гораздо больше ирренция, чем в прошлый. Мне немного жаль, что забрать его оттуда не удастся, но я предпочитаю пожертвовать ирренцием, а не жизнями ликвидаторов. Их работа и так не вызывает ни у кого зависти, и в этом году, как мне кажется, они на нас уже сердиты. Их — и некоторых из наших сотрудников — немного утешает то, что дальнейшие опыты по синтезу ирренция методами Брайана Вольта строжайше запрещены. Сейчас собрана комиссия, идёт расследование, и я по возможности в нём участвую, но пока у меня нет предположений, как можно было бы избежать этой аварии. Большинство здесь считает, что проблема в устаревших реакторах; некоторые предполагают, что конструкции были разрушены омикрон-излучением, и реакция вышла из-под контроля. Мне случившееся ясно напоминает "хлопок"; краткосрочная взрывная цепная реакция, достаточно разрушительная, чтобы превратить конструкции в гору обломков, но недостаточно мощная, чтобы уничтожить всё в радиусе полутора миль. Я почти уверен, что её основной участник — синтезированный ирренций."

Гедимин, досадливо щурясь, на секунду отложил смарт и посмотрел на противоположную стену. "Линкену рассказывать не буду. Опять пристанет со взрывающимися реакторами. Что-то странное у них в лаборатории. Второй взрыв... цепная реакция... Разве выход ирренция мог быть таким большим? Семь-восемь килограммов в одной точке?"

"Вы, разумеется, усомнитесь в моём предположении. Я помню, что писал о критической массе ирренция, и пока не готов отказаться от своих слов. Но мне всё время кажется, что я что-то не учёл. Может быть, разницу между изотопами ирренция. Скорее всего, их несколько, и их свойства сильно различаются. Сейчас, когда опыты по синтезу вынужденно прерваны, я буду настаивать на дальнейшем изучении существующих изотопов. Возможно, критическая масса одного из них — считанные граммы. Я очень надеюсь, что исследования ирренция не сочтут чрезмерно опасными и не прервут окончательно. Это необычный элемент; мне думается, он серьёзно изменит мир."

Гедимин задумчиво кивнул. "Критическая масса в несколько граммов... реактор размером с газовый баллон?" — сармат представил себе миниатюрные ирренциевые твэлы и усмехнулся. "Это, наверное, будет... красиво. Или бомба, помещающаяся в карман. Линкен был бы рад такой игрушке. Нет, не буду ему рассказывать. Потом не отвяжешься."

07 мая 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Принимать пищу в главном корпусе запрещалось, но бак с питьевой водой в вестибюле всё же поставили. Гедимин, утолив жажду, украдкой зачерпнул жидкость ладонью и вылил на затылок и шею — тело, покрытое испариной, нужно было срочно охладить. На станции было не теплее обычного; в другое время сармат, одетый только в белый комбинезон сотрудника "грязной" зоны, не страдал бы от перегрева, но постоянные волнения последней недели сделали своё дело. "Всё-таки не как вчера," — отметил Гедимин, отворачиваясь к стене и растирая воду по груди. "Теперь точно — работает." Прохладная жидкость казалась ему слишком тёплой и почти не приносила облегчения.

— Хватит тебе, — Иджес, исподтишка наблюдавший за Гедимином, недовольно сощурился. — Уймись уже. Всё в порядке. Реактор не так перегревается, как твои мозги!

Сармат невесело хмыкнул.

— С реактором уже всё понятно, — Константин, закончив какие-то расчёты, отключил смарт и повернулся к Гедимину и Иджесу. — Теперь — турбины. Я за то, чтобы запустить их сегодня. Айзек готов, машинный зал тоже.

Иджес фыркнул.

— Торопыги! Назначено-то на завтра. Макаки будут недовольны.

— Да и на орбиту Седны их, — отмахнулся Константин. — Хватит уже попусту греть воду. Реактор был готов ещё вчера. Гедимин, а ты что скажешь?

Сармат оторвался от разглядывания прозрачного бака с водой и пристально посмотрел на инженера.

— Потянет, — сказал он.

Поднимаясь к щиту управления после быстрого обхода турбогенераторов, Гедимин слышал за спиной недовольное перешёптывание и сам сердито щурился — "Они что, хотели запускать без проверки?" Айзек, с двумя операторами дежуривший у мониторов, при звуке шагов вскочил с места и развернулся к инженеру.

— Что с паром? — мельком взглянув на показатели, Гедимин довольно ухмыльнулся. — Хорошо. Сегодня пойдём вручную. Ничего не делай, следи за давлением.

Айзек кивнул; его глаза от волнения расширились и слегка блестели, но лицо оставалось неподвижным. Гедимин вышел на лестницу. Снизу ему помахал Константин.

— Так и будешь стоять, атомщик? Командуй!

Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты — инженер. Единственный с профильным образованием, — проворчал он. — Я при чём?!

Константин досадливо сощурился и хлопнул ладонью по корпусу турбины.

— Не тяни. Мы запускаемся или нет?

"А то ты не знаешь, что делать," — фыркнул про себя Гедимин.

— Tza tatzqa! — гаркнул он, поднимаясь на ступеньку выше, — оттуда лучше были видны мониторы. — Ток есть?

Двое сарматов у генераторов одновременно вскинули руки.

— Подать воздух!

Тихое шипение разнеслось по залу. Гедимин сощурился.

— Охлаждение к старту!

Тёмные мониторы разом вспыхнули, выдавая первые показатели.

— Клапаны открыты, — отозвался Константин. Гедимин кивнул, про себя отсчитывая тридцать секунд.

— Подать масло!

Секунды тянулись, превращаясь в бесконечность; сармат уже успел задуматься об относительности времени, когда на мониторах проступило то, чего он ожидал, и Константин вскинул руку.

— Норма!

— Приступить к прочистке слива! — Гедимину хотелось спуститься и самому взяться за рычаги, но он заставил себя остаться на месте. — О завершении сообщить!

Время под шум прочищаемых клапанов снова растягивалось, как скирлиновый жгут. Гедимин отсчитывал про себя интервалы; он услышал звуковой сигнал раньше, чем рассчитывал — примерно на шесть секунд.

— Сделано, — сказал Константин. — Генератор готов к работе!

Гедимин кивнул, ещё раз просмотрел данные от систем, введённых в строй, — дело оставалось за малым.

— Открыть клапаны, подать пар!

Сначала он не услышал ничего, кроме резкого шипения, но потом снизу донёсся медленно нарастающий гул. За спиной колыхнулся воздух — кто-то из операторов, не выдержав, выглянул наружу и тут же спрятался.

— Идёт! — крикнул Константин, перекрывая шум разгоняющихся турбин. Сарматы натянули шлемы, прикрывая уши, — защитные наушники были встроены в спецодежду, но, пока турбины не были запущены, никто не носил их.

— Хорошо идёт! — крикнул северянин, щёлкнув пальцем по монитору. Гедимин кивнул и сам потянулся к наушникам.

— Прибавить оборотов? — спросил Константин в микрофон; перекрикиваться через машинный зал уже было бессмысленно — даже на малом ходу, при разгоне, турбины заглушали все слова.

— Час идём на малых, — ответил Гедимин. — Там посмотрим.

Он спустился к ближайшей турбине и медленно прошёл вдоль неё, прислушиваясь к гулу механизма. Показатели датчиков подтвержали то, что он и так слышал, — запуск прошёл успешно, и агрегат легко переносил нагрузку. Датчики вентиляционной системы отреагировали на повышение температуры в зале — потоки воздуха над агрегатами усилились, и Гедимин чувствовал, как сквозняк прижимает к телу ткань комбинезона. Если бы не инструкции, он снял бы шлем, — волосы на макушке намокли и неприятно прилипали к коже. "Через час надо будет поднять обороты и посмотреть, что выйдет," — подумал сармат, останавливаясь у пока ещё неподвижного электрогенератора.

... — Неплохо держится, верно? — Константин легонько толкнул Гедимина в бок и заглянул из-за его плеча в монитор. Обе турбины первого энергоблока достигли рабочей скорости вращения всего полтора часа назад, но инженеру уже казалось, что они работали так всегда, и в машинном зале никогда не было тишины.

— Подключаем генераторы, — кивнул Гедимин, поворачиваясь к группе рабочих. Сарматы в белых комбинезонах стояли в стороне от гудящей турбины, никто из них не мог слышать, о чём говорят между собой инженеры, но все они смотрели на Гедимина выжидающе.

— Звонить в Порт-Радий? — спросил Константин, проверяя, отключен ли трансформатор, — подавать нагрузку на электролинии при непроверенном генераторе было опасно.

— Подожди, — буркнул Гедимин. — Сегодня — только запуск. Завтра — по результатам.

Звонка в шуме машинного зала он не услышал, но карман со спрятанным в нём смартом ощутимо завибрировал. Сармат недовольно сощурился и направился к рабочим, чтобы дать им указания. Смарт задрожал снова. Константин взял Гедимина за плечо; тот обернулся, удивлённо мигая, и получил тычок в бок и жест, указывающий на один из аварийных выходов. Герметичные двери надёжно отрезали того, кто входил в короткий коридор, от шума турбин. Теперь Гедимин услышал гудок смарта, необычно долгий и настойчивый, — кто-то очень хотел с ним поговорить.

— Первый энергоблок на связи, — сказал сармат и услышал голос Фюльбера. "Менеджер по персоналу" говорил не громче обычного, но слова произносил особенно чётко, — такого Гедимин раньше не слышал.

— Гедимин Кет? Чем вы там заняты?

— Введением станции в строй, — отозвался сармат. Из рации донёсся сдержанный смешок.

— Вам известно, что запуск турбогенераторов назначен на завтра?

— Станция была готова ещё вчера, — буркнул Гедимин. — Дальше ждать было бессмысленно. Запуск прошёл успешно. Передать рабочие показатели?

— Я... ознакомлюсь с ними позже, — Фюльбер слегка запнулся, но его ровный голос не изменился. — Я надеюсь, вы готовы, Гедимин. Вам придётся провести за бессмысленным ожиданием ровно трое суток. Мы вводим в строй новый карцер, прямо на территории "Полярной Звезды". Вы будете почётным первым гостем.

Сармат изумлённо мигнул и открыл рот, но смарт уже отключился.

— Фюльбер? Чего хотел? — отрывисто спросил Константин, увидев инженера в машинном зале. Гедимин покосился на ближайший генератор — проверка вспомогательных систем шла полным ходом, и до запуска оставалось минут десять, не больше, — и нехотя ответил:

— Недоволен спешкой. Забирает меня в карцер.

Теперь мигнул Константин.

— Что?! В карцер... за работу, сделанную раньше срока?! — он растерянно усмехнулся. — Мать моя колба! А на вид такая умная мартышка...

Гедимин пожал плечами.

— Никогда не понимал местных традиций. Завтра ты работаешь один. Если всё пойдёт по плану, подключишь Ураниум и Порт-Радий. Следи за реактором — у операторов мало опыта.

Константин крепко сжал его руку.

— Не беспокойся. Эта станция выглядит надёжной. Кровавые жертвы оказались полезными. Они всегда работают.

Гедимин мигнул, недоверчиво посмотрел инженеру в глаза, — непохоже было, что Константин шутит.

— Хватит жертв, — буркнул он. — Смотри, чтобы все остались живы.

Почётный конвой — двое охранников в лёгких экзоскелетах и один в тяжёлом — ждал его на проходной в конце сдвоенной инженерной смены. Пропустив рабочих, один из "броненосцев" шагнул к турникету и цапнул Гедимина за плечо.

— Стой! — луч считывателя неприятно обжёг глаза. Сармат сердито сощурился.

— Что скажете о турбогенераторах, мсьё Гедимин? — спросил, незаметно отделившись от будки охранника, второй "Рузвельт".

— Работают, — отозвался сармат. — Отпусти меня. Я пойду сам.

— Весьма разумно, мсьё Гедимин, — согласился Фюльбер. — Не сопротивляйтесь. Я спустил бы вам многое, но не пренебрежение безопасностью станции. Приготовьтесь к трём дням вынужденного безделия. Отведите его в карцер!

Довольно просторное — три на три метра — помещение с утолщёнными стенами находилось рядом с главным постом охраны, в том же здании; окон не было, дверь сразу после закрытия запечатывалась защитным полем. Гедимин осмотрел голые стены, пол, небольшие тусклые светодиоды в центре потолка, не обнаружил ничего достойного изучения и сел на брошенный у стены матрас. В комнате было тепло, и сармат снял шлем и отстегнул верхнюю часть комбинезона. В кармане обнаружился пропущенный при обыске смарт, и Гедимин слегка удивился такой невнимательности охраны, но тут же вспомнил, что "макаки" не раз нащупывали рацию, просто не считали нужным забирать её. Он включил устройство и тут же понял, что сеть недоступна, — комнату изолировали от внешних сигналов. "Вынужденное безделие," — криво усмехнулся Гедимин, вспомнив странную интонацию Фюльбера. "А мог бы и расстрелять."

Без особой надежды он заглянул в почту и с удивлением обнаружил там новое сообщение из Лос-Аламоса. "Так-то лучше," — хмыкнул он, укладываясь на матрас и опираясь на локоть. "Что у них там?"

"Поздравляю с первым пуском, коллега! Посылка, скорее всего, придёт позже письма, хотя я отправлял их одновременно. Как мы уже знаем, ваши доблестные охранники не едят выпечку с горчицей, так что за сохранность угощения можете не волноваться. Ваш рассказ о красных кнопках и летающих камерах напомнил мне молодость и одну из первых практик на Аляске. Сейчас этой станции, к сожалению, нет, — одна из бомбёжек последней войны оказалась слишком удачной... Впрочем, я не хочу вас расстраивать. Будем надеяться, "Полярная Звезда" будет выведена из строя по выработке ресурса, лет через пятьдесят. Может быть, я ещё успею посетить её.

Вчера мы провели ещё один эксперимент, и я спешу написать о нём, пока эта информация не стала секретной (если станет, я не удивлюсь, — это действительно важно и, скорее всего, очень на многое повлияет). У нас было сто граммов окиси ирренция в тонких пластинах, графитовые прокладки и тяжёлая вода, и ещё — пучок омикрон-излучения, пропущенный через обсидиановую линзу. Мы хотели посмотреть, как ирренций отреагирует на облучение, и мы на это посмотрели. Если это не цепная реакция, то я не знаю, что считать цепной реакцией. Нам до сих пор нечем измерить омикрон-излучение, но яркость вспышек на защитном поле возросла стократно, и они распределились равномерно по куполу. Сработала аварийная защита, образец ушёл под пятислойный барьер, но датчики остались внутри и всё зафиксировали. Реакция продолжалась ещё семь минут после того, как излучатель был убран; мы убрали графит, воду, но пока пластинки не растащили на полметра, излучение не ослабевало. Сейчас радиохимики изучают продукты распада и рассчитывают на ещё одно-два-три открытия, но мне хватило и того, что я увидел. Сто граммов, коллега, и ни граммом больше. И как же жаль, что вас там не было..."

"Hasu!" — Гедимин хотел сжать пальцы в кулак, но вовремя вспомнил, что держит смарт, и аккуратно отложил устройство на матрас. От удара в пол на долю секунды заныли костяшки, снаружи послышался сердитый окрик охранника, но сармат не обратил внимания ни на то, ни на другое. "Цепная реакция с такими параметрами... Значит, замедлители для омикрон-излучения в принципе не нужны. Реактор без замедлителя, на чистом ирренции... Интересно, что может служить поглотителем? Прослойки защитного поля? Своеобразная будет конструкция..."

"Часть температурных датчиков была разрушена вспышкой, но оставшиеся принесли очень интересные данные," — продолжал Герберт. "Пока графит и тяжёлая вода находились рядом с делящимся материалом, шёл нагрев, но довольно скромный, — максимальная температура не превысила трехсот градусов. Когда их убрали, она опустилась до двухсот и продолжала снижаться. Это на редкость холодная цепная реакция, и я уже вступил по этому поводу в спор с миссис Смолински, — я рассматриваю это как очень хороший знак, она же считает, что низкий нагрев делает постройку реактора на ирренции практически бессмысленной. По-видимому, основная часть энергии распада переходит в "омикрон-кванты" (чем бы они ни являлись) с небольшим побочным гамма-излучением, и собрать и использовать эту энергию традиционным способом, построив паровой котёл, не представляется возможным. Я настаивал и буду настаивать на тщательнейшем изучении омикрон— и сигма-лучей, и однажды мы найдём способ улавливать их и переводить в применимую форму. У нас всё ещё недостаточно ирренция для исследований, и мы не знаем, как ускорить синтез, но я не собираюсь останавливаться."

Гедимин отключил смарт и обнаружил, что давно уже сидит на матрасе и свободной рукой что-то чертит на подвернувшейся поверхности. "Нельзя ни о чём рассуждать, пока я не видел ни грамма ирренция," — досадливо поморщился он, снова укладываясь и переворачиваясь набок, спиной к стене. "Но если у них получится... Это будет настоящий новый реактор. Без проектов полуторавековой давности. Без парогенераторов и турбин. Настоящая энергия атома, без нелепых посредников. Вот чем я бы занялся..."

11 мая 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Второй пуск назначен на первое июня, — вполголоса сказал Фюльбер Мартинес, не тратя времени на дежурные приветствия. Гедимин вместе с ним отошёл от проходной к стене и постоянно ловил на себе встревоженный взгляд из-за турникета — Константин уже прошёл на станцию и теперь ждал инженера-напарника, не понимая, что от него опять понадобилось "менеджеру по персоналу". Экзоскелет Фюльбера внешне не отличался от всех остальных светло-серых "Рузвельтов" на территории АЭС, но и сам Гедимин, и другие сарматы уже узнавали его издалека.

— Ясно, — сказал инженер. — Кто проводит запуск?

— Хоть дрессированный енот, — так же тихо ответил Фюльбер. — Мне нужен результат. Вы знаете свою работу, мсьё Гедимин. Я вам полностью доверяю.

Сармат изумлённо мигнул.

— Что с турбинами? — спросил он, пристально глядя на "слепые" мониторы экзоскелета. — Кто ответит, если они заработают на день раньше срока?

— Решение за вами, мсьё Гедимин, — отозвался Фюльбер. — Подробности меня не касаются. Жду отчёта о вводе в строй второго энергоблока. Все промежуточные стадии — на ваше усмотрение. Хорошего дня, мсьё...

Миновав проходную, Гедимин подошёл к Константину. Тот, схватив его за руку, отступил под лестницу.

— Что ещё?

— Первого запускаем второй реактор, — Гедимин едва заметно усмехнулся. — Без посторонних. И на этот раз — моя очередь.

01 июня 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Всё оборудование, вплоть до механизмов блокировки последнего пневмозатвора, было проверено не менее десяти раз, но Гедимин, поднимаясь в зал управления второго энергоблока, всё же испытывал сильное волнение. На пороге он надел шлем, плотно пригладил наушники и респиратор, задумчиво сощурился на заблокированные двери на входе и смущённого Айзека в коридоре между двумя люками, сжал пальцы в кулак и вошёл в зал.

Он пришёл не первым — утренняя смена операторов уже заняла свои места; Айзек вчера настоял на том, чтобы его перевели на второй энергоблок, и инженеры решили не выгонять его. У стены, поодаль от всех пультов и мониторов, стоял Бьорк и старался занимать как можно меньше места, но втянуть плечи ему не удавалось. Гедимин кивнул ему, проходя мимо, и остановился рядом с Константином и Иджесом.

— Готовы? — отрывисто спросил он. Сарматы переглянулись.

— Действуй, — Константин на мгновение сжал его запястье и тут же отпустил и шагнул назад от щита управления. Иджес молча закивал — в неуклюжем белом шлеме это выглядело нелепо — и попятился вслед за ним. Гедимин подошёл к пустому креслу оператора и сел.

Никаких "больших красных кнопок" на этот раз не было; нужную комбинацию клавиш сармат помнил наизусть. "Ключ на старт," — он сдвинул до упора неприметный рычажок, активируя часть щита, относящуюся непосредственно к реактору, на секунду остановился и глубоко вдохнул. На монитор сбоку от него было выведено изображение с видеокамер в реакторном зале, но сармат смотрел не туда, и даже не на схему, где были отмечены заполненные и пустые каналы для топливных сборок. Его интересовал только один монитор, на котором сейчас не было ничего, кроме тёмно-синего фона.

— Attahanqa, — прошептал Гедимин, касаясь клавиш. Они беззвучно погрузились внутрь щита, и на нём часто замигал предупреждающий светодиод. "Подтверждение," — сармат надавил на нужные кнопки и держал их, пока мигание не прекратилось. Синий монитор посветлел, выдавая первые строчки показателей. Сармат убрал руки с пульта и довольно ухмыльнулся в респиратор. "Работает!"

— Стержни подняты, — вполголоса пояснил Константин за его спиной. — Реакция пошла.

— А... — протянул Иджес; в голосе сармата слышалось недоумение. — То есть... это и был пуск? Тот, из-за которого Гедимин выел всем мозги? Это всё?

— А тебе чего надо? — сердито спросил Константин. — Больше смотри мартышечий бред в кинозале. Эй, Гедимин! Реактор в порядке. А ты сам как?

"Работает," — сармат покосился на другие мониторы; все датчики подключились, и всё, что происходило внутри реактора, просматривалось до последней мелочи. "Скоро выйдет на плановую. Теперь — отслеживать..."

— Я остаюсь на посту, — сказал он, не оборачиваясь. — Помощь не нужна.

— Понятно, — Константин выразительно хмыкнул и потянул Иджеса за рукав — их силуэты смутно отразились на поверхности монитора. — Бьорк, идём. Гедимин нашёл свой реактор, лучше им не мешать.

За спиной послышался тихий гул — массивные двери, ведущие наружу, наконец закрылись. Гедимин не обернулся. Если бы не затемнённая маска, жёлтый свет его глаз отразился бы в мониторах. Руки уже не дрожали, и сердцебиение улеглось; зрение окончательно прояснилось, и сармат потянулся к рычажкам — один из параметров не вполне устраивал его, и самое время было это исправить.

"Построил," — он недоверчиво хмыкнул, глядя на своё отражение в потемневшем мониторе. "Настоящий рабочий реактор. И всё-таки запустил его. Всего десять лет прошло... Даже не верится."

...Смена оператора была короче инженерной; когда другие сарматы заменили группу Айзека на посту на втором энергоблоке, за Гедимином пришёл Бьорк. Инженер передал пост сменщику, дал несколько указаний и вышел на галерею над машинным залом, где и стоял, нелепо ухмыляясь и чувствуя, как тело отходит от долгого сильного напряжения. Бьорк, посмотрев на него, молча взял его за плечо и потащил вниз по лестнице.

— Зря ты это, Гедимин, — вздохнул десять минут спустя Иджес, выливая сармату в комбинезон второй стакан воды. Инженер сердито сощурился, но больше ничего сделать не смог — Бьорк и Константин держали его крепко.

— Ты сам, того и гляди, перегреешься, — механик сунул руку ему под ворот, дотронулся до груди — Гедимину его ладонь показалась ледяной — и отдёрнул пальцы. — Ну и чего так волноваться?! Вот Маркус прилетел, нажал на кнопку и улетел...

— Иди на Седну, — вяло ругнулся Гедимин, выворачиваясь из рук Бьорка и отбирая у Иджеса третий стакан. Жидкость, попавшая в горло, едва смочила его, а потом, как показалось сармату, испарилась. Гедимин не чувствовал себя ни больным, ни вялым, только ровный жар разливался под кожей, и взгляд сам разворачивался в сторону реакторов.

— На вторую смену не пойдёшь, — сузил глаза Константин, перехватив этот задумчивый взгляд. — А я бы тебя и завтра не пускал. Только вместе со штатными операторами.

Гедимин недовольно сощурился, рывком освободился от "лап" Бьорка и поднялся на ноги. Жидкость, вылитая ему на спину и грудь, должна была стечь в сапоги и неприятно там хлюпать, но сармат ничего не чувствовал — похоже, она испарилась так же стремительно, как тот выпитый стакан.

— Смена ещё не закончилась, — буркнул он. — Проверю, что с паром. А вы займитесь турбинами.

— Бьорк, ты с ним, — сказал Константин, посмотрев на мутанта. — К щиту управления не пускать.

...До комнаты в бараке Гедимин добрался через полчаса после отбоя; выглянувший на шум комендант молча посмотрел на него и ушёл к себе. Сармат растянулся на матрасе, не снимая комбинезона. Перед глазами плыли показатели мониторов — излучение росло, температура повышалась. Полежав так пятнадцать минут, Гедимин встряхнул головой, сел и потянулся за смартом, — нужно было отвлечься от реактора, хотя бы ненадолго.

"С началом лета, коллега! Как прошёл новый запуск?" — письмо от Герберта пришло два часа назад, когда сармат искал среди течений Атабаски достаточно холодное, чтобы остудило перегретую кровь. "Я всё ещё завидую вашей свежести восприятия. После пятого-шестого раза эти процедуры станут для вас рутинными. Внимательно наблюдайте за реактором в течение двух-трёх дней; эта старая конструкция выглядит отлаженной, но иногда выдаёт нечто неожиданное."

"Пятый-шестой? Я до сих пор не верю, что меня допустили к первому," — криво усмехнулся Гедимин. "По крайней мере, теперь я атомщик не только в фантазиях Линкена. Если бы ещё удалось самому смонтировать активную зону..."

"В лабораториях ничего нового — кропотливая работа, множество тестов, проверок и перепроверок, часы и дни расчётов и минуты, если не секунды, реального эксперимента. Со стороны примерно так же увлекательно, как убирать лишнюю воду со строительной площадки АЭС. Удалось недолго поговорить с "Кассини" — в основном о рутинной работе станции и проблемах с обмерзанием, но, кроме этого, узнал кое-что интересное о корабле мертвецов. Именно так в прессе называют "Циклоп", обнаруженный рядом с Энцеладом. Крейсера Совета безопасности до сих пор прочёсывают пространство в поисках других кораблей или чего-то, похожего на планету Иррьен.

На "Кассини" доставили блок памяти, вынутый из "Циклопа", для расшифровки координат его движения. Это очень странные данные, Гедимин. Сама расшифровка проблем не составила, но вот интерпретация увиденного... Такое ощущение, что корабль на большой промежуток времени выпал из нашей системы координат. Около восемнадцати стандартных часов забито странными цифрами — как будто навигатор пытался сориентироваться по источникам света и гравитации, но все они находились не там, где должны. "Какая-то другая галактика," — сказал об этом один из дешифровщиков. До и после "провала" все записи выглядят совершенно обычными. Крейсер уже побывал там, где корабль "вернулся в нашу галактику", и не нашёл там ничего интересного, — обычный участок вакуума недалеко от орбиты Сатурна. Место "провала" находится там же. Один коллега с "Кассини" уже предположил в шутку, что там расположен "портал в иное измерение". Признаться, после всего, что я знаю об ирренции, после исчезновения Майкла, я бы этому не слишком удивился. Конечно, более вероятной версией является отказ навигатора и его успешный ремонт, как раз продлившийся восемнадцать часов."

Гедимин озадаченно мигнул. "Навигатор? Что там чинить восемнадцать часов?! Хотя, если в экипаже ни одного ремонтника, а только подставки для бластеров... Да, вполне вероятно. Не то что россказни о порталах на орбите Сатурна. Герберту, наверное, тяжело там. Мне до сих пор грустно думать о профессоре Вольте, а ведь мы прочнее людей. Если бы я знал, что в таких случаях делать..."

06 июня 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Хорошо идёт! — крикнул, оторвавшись от монитора на дальнем конце машинного зала, Константин, и Гедимин недовольно сощурился — слишком громкий звук, прошедший по прямой связи, неприятно ударил по ушам. — И долго будем крутить вхолостую? Не пора подключать трансформаторы?

— Подожди, — одёрнул его Гедимин. — Пусть работает до утра. Если всё будет в порядке, дойдёт и до трансформаторов.

— Не люблю гонять механизмы впустую, — пробормотал Константин, отходя от турбогенератора.

Все трое инженеров собрались в центре зала, на расстоянии от турбогенераторов; сарматы-рабочие заняли свои места. Гедимин окинул механизмы довольным взглядом и вспомнил Грузовой аэродром и согнанные к нему передвижные генераторы. В городе осталось два, один — на станции, ещё пять распределили по рудникам; за остальные агрегаты, по словам Кенена Маккензи, мэр рассчитывал получить немного денег. На западе поспешно достраивали высоковольтные линии — Порт-Радий уже был обеспечен энергией, после запуска второго энергоблока от ураниумской АЭС должны были запитать другие города на канадских территориях. Гедимин, зайдя на сайт новостей, постоянно натыкался на заметки о новых подстанциях, вырубке леса под ЛЭП и планах разнообразных компаний на новые заводы в Канаде. Он не вчитывался — с некоторых пор даже в самом Ураниум-Сити стало слишком много корпораций. Последний котлован он заметил в четырёх сотнях метров от АЭС, с недоумением вспомнил инструкции по обеспечению радиационной безопасности, которыми его "кормили" в Лос-Аламосе, и долго ухмылялся про себя. Так или иначе, работа шла, пусконаладочная часть подходила к концу, и Гедимин думал, не скинуться ли на десяток литров глинтвейна в честь её завершения.

— Эй, атомщик! — из задумчивости его вывел тычок под рёбра. — Ты меня слушаешь?

— Нет, — буркнул сармат, настороженно оглядываясь на турбины.

— Я спросил — как ты их называешь?

— Кого? — растерянно мигнул Гедимин.

— Реакторы, — ответил Константин. — Есть ведь какие-то названия? Ты с утра снова подходил к внешним стенам, я сам видел. Опять их гладил. Ты что, с ними говоришь? Тогда должны быть имена. Как ты их называешь?

Гедимин сердито сощурился. "Опять эти глупые мартышечьи шутки. Где он их нахватался?!"

— Я серьёзно, — продолжал Константин. — Если есть названия, мы все должны их знать. Можно даже прикрепить таблички...

— Заткнись! — рявкнул Гедимин и двинулся вперёд. Иджес шарахнулся в сторону, вполголоса помянув размножение макак. Константин проворно отступил, следя, чтобы за его спиной не оказалась турбина.

— Ты чего? Разве я сказал что-то обидное? — он развёл руками. — Мы работаем вместе, и я хотел узнать...

— Эй, хватит! — вмешался Иджес, вклиниваясь между сарматами. — Только драки тут не хватало! Константин, правда, заткнись.

Сармат обиженно хмыкнул, широко развёл руками и отвернулся. Гедимин отступил и глубоко вдохнул, унимая неприятное жжение в груди. "Названия. Надо же было такое выдумать..." — он недовольно сощурился. "Опять всем мешает, что я трогаю внешнюю стену. То Невеш, то Фюльбер, то этот... Как же они мне надоели..."

..."Благодарю, мсьё Гедимин," — ответил Фюльбер на отчёт о запуске последнего турбогенератора. "Ждите премии". Сармат смущённо хмыкнул — "Вестингауз" платил премии редко и неохотно, и иногда Гедимину казалось, что его инженерная бригада присваивает весь фонд, предназначенный для сарматов Ураниума.

— Двадцать литров? — Кенен, пойманный в коридоре, задумчиво сощурился и пощёлкал пальцами по карману. — По дружбе я могу выделить тебе канистру чистой жжёнки, но пряности покупай за свой счёт.

— Идёт, — кивнул Гедимин, придерживая сармата за плечо. — Пойдём в магазин.

— Зачем такая спешка? — недовольно сощурился Кенен. — До завтра я в любом случае не пойду на пищеблок.

— Пойдёшь, — буркнул инженер, крепче сжимая пальцы. — Жжёнка нужна послезавтра.

— Ай! Ладно, ладно, — закивал учётчик. — Ладно! Теперь отпусти меня.

Высвободившись, он быстро пошёл к двери. Гедимин нагнал его и шёл рядом, виновато щурясь, — Кенен потирал плечо и морщился, видимо, хватка инженера оказалась слишком крепкой.

— Ты тоже приходи, — сказал Гедимин вполголоса. — Будем праздновать ввод станции в строй. Завтра она даст ток Шангнаку и Нитчекуону.

Кенен мигнул и подозрительно покосился на инженера.

— Ещё один праздник атомщиков? Спасибо за приглашение, Джед. Надеюсь, в этот раз обойдётся без патрульных.

...Перед сном Гедимин зашёл в душевую — запах свежей жжёнки и просыпанной корицы впитался в кожу и комбинезон, и хотелось вымыться ещё раз. Одеваясь, он обнаружил, что экран смарта светится, — пришло новое письмо, и сармат еле утерпел, чтобы не открыть его прямо в душевой.

"Ещё один удачный запуск, мой друг! Вы уже стали настоящим атомщиком. Читал о вашей станции в новостях — она немного мощнее аналогичных, видимо, "Вестингауз" иногда решается осторожно вводить новшества. Последнее время правила почтовой пересылки стали ещё глупее, чем были, и у нас остаётся всё меньше лазеек; возможно, вы хотели бы попробовать что-то из материковой еды? С долгохранящимися продуктами пока нет проблем, но всё, что похоже на механизмы, застревает на пересылочной базе на Амальтее на неопределённый срок. Тут много консервов и закусок на разный вкус. Как вы относитесь к сушёному мясу?"

Гедимин растерянно хмыкнул. "Мясо? Как Би-плазма, но из жёстких волокон?.."

"Я давно не упоминал сигма-излучение, и вы могли подумать, что я о нём забыл. Вовсе нет — как раз этим явлением мы с коллегой Рохасом занимались последние три недели, и очень плотно. Основная проблема была в том, что их очень тяжело выделить из общего пучка, не говоря уже о том, чтобы направить; вопрос с фиксацией был решён использованием экрана из защитных полей — он очень чутко реагирует на сигма-излучение характерными вспышками. Что до выделения и направления — у Энтони возникла прекрасная идея, и он с моей посильной помощью её осуществил. Теперь у нас есть отличная воронка, свёрнутая из полей Сивертсена. Пришлось составить вместе два генератора и испортить ещё один, но результат того стоил. Эта конструкция отлично выделяет поток сигма-излучения и направляет его в нужную точку — не с такой точностью, как обсидиановая линза направляет омикрон-излучение, но для такой трудноуловимой субстанции это неплохо. У нас есть пучок диаметром в три дюйма, и мы испытываем его на различных объектах. По-видимому, заметного физического воздействия он не оказывает ни на что, включая живую агаму (подарок коллеги Штибера). Опыт самого Энтони говорит, что сигма-лучи могут вызвать галлюцинации и навязчивые идеи, но мы стараемся держать их подальше от своего мозга.

Итак, воздействия, по-видимому, нет. А вот то, что есть... Мне думается, это наиболее чувствительный сканер из тех, с какими мы до сих пор имели дело. Мы просвечивали им самые разные материалы и объекты, поставив за ними экранирующее поле Сивертсена, и фиксировали разноцветные вспышки на нём. Я приложил несколько изображений к письму, и вы можете убедиться сами — сигма-излучение не только подробнейшим образом высвечивает внутреннюю структуру, но и передаёт какую-то информацию о химическом составе. Обратите внимание на образцы 1, 2 и 3 — по строению они идентичны, но выполнены из сплавов с разными добавками; они выдают блики трёх цветов, отличимых даже невооружённым глазом. Коллега Рохас планирует составить список цветовых обозначений; если эксперименты подтвердят его правоту, мы получим отличный сканер, не повреждающий образцы и более мощный, чем современные приборы. С дешифровкой возвратного сигнала ещё много проблем, но я уверен, что прототип сигма-сканера удастся запатентовать ещё до конца года."

"Полевая воронка? Два генератора?" — Гедимин задумчиво сощурился. "Можно было сделать проще. Если только не вмешаются австралийцы со своим патентом... Надо прикинуть, как доработать сигма-ловушку. А насчёт сканера... Он должен хорошо работать на больших расстояниях. Хорошо будет, если Герберт опробует широкий пучок на большой структуре — здании, подземных коммуникациях... Интересный будет результат."

Он выгреб из кармана пригоршню случайных деталей и их обломков, высыпал перед собой на матрас, задумчиво глядел на них несколько минут и решительно потянулся за ежедневником и ручкой.

08 июня 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

"Готово," — высветилось на экране короткое сообщение от Кенена. Гедимин едва заметно усмехнулся и, отключив смарт, направился к выходу из спецхранилища. Сейчас оно практически опустело, и свинцовые защитные экраны были опущены; больше не нужно было искать место, пригодное для связи, — сигнал стандартного "инженерного" смарта проходил по станции свободно, не встречая препятствий.

Гедимин кивком попрощался с дежурным по хранилищу и вышел наружу, за стены главного корпуса. Отсюда он не слышал ровного шума турбин, парогенераторов и охлаждающих насосов, но с утра он осмотрел их и был уверен, что все они работают исправно. Утренний и послеобеденный заход к щитам управления уже стал ритуалом; операторы перестали не только удивляться, но и обращать внимание на бесшумную тень за спиной. Гедимин не раз уточнил, мешает ли он им — и очень надеялся, что они отвечали "нет" не потому, что боялись. "Теперь надо зайти на водоочистку," — подумал сармат, глядя на синее небо. Этот день был безоблачным и не по-июньски тёплым, наводящим на мысли о купании (пусть даже в градирне).

За углом послышались мягкие, но тяжёлые шаги. Одинокий "Рузвельт" вышел из-за стены и направился к сармату.

— Мсьё Гедимин, — из экзоскелета послышался голос Фюльбера; механизм остановился почти вплотную к инженеру. — Ваши перемещения трудно предугадать.

Гедимин молча кивнул, ожидая продолжения. Ему было слегка не по себе.

— У меня не очень хорошие новости для вас, мсьё инженер, — Фюльбер понизил голос. — Наш старый знакомый Невеш завтра будет здесь. Намечена масштабная проверка, и я узнал об этом в последний момент. У вас есть полчаса на то, чтобы покинуть станцию и явиться на центральный пост охраны. Боюсь, я не могу обеспечить вас должностью инженера на электростанции. Вам придётся вернуться к работе ремонтника.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Почему?! Запуск второго энергоблока прошёл успешно. Ты сам сказал, что тебя устраивают все сроки...

— Да, да, — перебил его Фюльбер. — К энергоблоку претензий нет. Но меня совершенно не устраивают ваши участившиеся нервные срывы. В таком состоянии вы попросту опасны и для себя, и для станции.

Гедимин резко выдохнул. "Срывы? О чём он?!"

— У меня не было никаких срывов, — медленно и отчётливо проговорил он. — Особенно на станции.

— Да, конечно, — из экзоскелета послышалось негромкое фырканье. — Разумеется, это не вы бились в горячке после запуска, и не вас пришлось отливать водой. И это не вы за невинный вопрос едва не засунули в турбину мсьё Цкау. Конечно!

— Так это Константин... — медленно произнёс сармат, сжимая пальцы в кулак. — Это он... рассказал?

— Я умею собирать информацию, мсьё Гедимин, — ровным голосом ответил Фюльбер. — И собранного мной достаточно для однозначных выводов. Я настоятельно рекомендую вам не входить в залы управления и не приближаться к машинному залу, если вы не уверены в своём спокойствии. Собирайтесь. На посту вам выдадут новые знаки отличия.

Экзоскелет развернулся и зашагал прочь. Гедимин несколько секунд смотрел ему вслед, и его глаза сходились в тёмные прорези. "Снова вышвырнули на свалку," — он сжал пальцы в кулак так, что костяшки онемели. "Я построил этот реактор, и всё равно меня к нему не подпускают..."

...Полчаса спустя Гедимин — всё в том же белом комбинезоне "заражённой" зоны, но с новыми нашивками вместо снятых старых — вошёл в один из ремонтных ангаров. Внутри он застал два десятка сарматов и ящики с баллонами, отмеченными знаком биологической опасности. Рядом с ящиками лежали завёрнутые в прозрачный скирлин распылители, жёсткие конструкции с двойными соплами, больше похожие на оружие, чем на мирный инструмент.

— Гедимин Кет? Инженер-атомщик? — сармат с нашивками бригадира ненадолго убрал с лица респиратор и внимательно посмотрел на пришельца. — Помнишь меня? Я Исангер Гьоль. Ты починил мне проходчик.

Гедимин кивнул, медленно вспоминая давнюю весну, широкую просеку в лесу и песок, смолу и машинное масло на комбинезоне.

— Неисправные бластеры, — сказал он. — Да, помню. Здесь для меня есть работа?

Исангер посмотрел ему в глаза и настороженно сощурился.

— Ты точно в себе, атомщик? Ты работал с реакторами. Откуда ты взялся здесь, в ангаре?

— Приказ, — сузил глаза Гедимин. — Не хочу говорить.

Сарматы, окружившие бригадира и пришельца, растерянно переглянулись.

— Не говори, — согласился Исангер. — Сегодня по плану обработка первой градирни гербицидами. Умеешь переключать главные насосы?

Сармат кивнул, переводя взгляд на свёртки с распылителями.

— Новое оборудование? Раньше не было таких обработок?

Некоторые из сарматов оживились и перестали настороженно щуриться. Один из них выдвинулся вперёд.

— Распылители только со склада. Думаешь, есть неисправные?

— Я за то, что найдутся, — пробормотал другой сармат. — Один или два, но не больше.

— Никто не собирался работать с непроверенным оборудованием, — слегка сощурился Исангер. — С этим мы справимся. Иди к насосам, атомщик. Отключай первую градирню. Чем меньше воды там останется, тем проще будет работать.

На главной насосной станции (в двух метрах под поверхностью земли) было шумно, но лишней сырости Гедимин не заметил. Деловито осмотрев видимую часть насосов и труб, он направился к диспетчерской — небольшой звукоизолированной комнате, куда с трудом помещались двое сарматов. Звукоизоляция была так надёжна, что внутри предусмотрели свою аварийную сигнализацию — и "дверной звонок" для неожиданных пришельцев.

— Отключайте первую, — скомандовал Гедимин, заглянув внутрь. — Гербицидная обработка.

Один из сарматов, сидящих внутри, вскинулся, изумлённо взглянул на него из-под защитной маски и часто замигал.

— Гедимин? А где твоя форма?

Ремонтник помянул про себя уран и торий — Иджес работал на этой насосной станции в первую смену и нигде больше находиться в это время не мог. "А я не поприветствовал его," — подумал сармат и окончательно расстроился. "Какая глупость!"

— Я ремонтник, — буркнул он, прикоснувшись к новым нашивкам. — Отключи градирню. Мне работать надо.

Иджес прекратил было мигать, но после его слов снова начал. Нехотя отведя взгляд от сармата, он повернулся к второму диспетчеру.

— Давай отключать.

...Временную душевую устроили в моечной яме — при всей осторожности сарматов брызги гербицидов покрыли и комбинезоны, и защитные маски. Те, кто не участвовал в "очистке" градирни, разбирали и паковали распылители и складывали в ящик пустые баллоны. В ангар уже привезли контейнеры с Би-плазмой — ремонтников, работающих по двенадцать часов, кормили в течение смены. Гедимин, выбравшись из мойки, забрал свою еду и устроился на перевёрнутом ящике в глубине ангара; он старался не думать о станции, но получалось плохо.

Сквозь мысли он услышал, как открылась дверь ангара, и командир ремонтников встретил кого-то удивлённым возгласом. Они несколько минут переговаривались; Гедимин не вслушивался, хотя оба голоса показались ему знакомыми, — он снова вспомнил, что вечером собирался отметить успешный запуск реактора, и невидимый обруч опять неприятно надавил на лёгкие. "Никак не обходится без мартышек," — с досадой подумал сармат. "Всё время лезут под руку!"

— Атомщик, ты живой? — спросил кто-то, положив руку ему на плечо. Гедимин, досадливо щурясь, обернулся и увидел Иджеса. Тот тяжело дышал, будто не один час работал пневмомолотом; респиратор был отстёгнут и болтался на одном ремне.

— Надень, — велел Гедимин, щёлкнув по свисающей конструкции, и ошалело мигнул — только теперь он заметил на комбинезоне Иджеса новые нашивки ремонтника, поспешно и немного криво прилепленные на место содранных старых.

— Почему не на станции?!

— Ушёл, — буркнул Иджес. — Ты что, думал, я тебя здесь оставлю? Одного?

Гедимин судорожно вздохнул, хотел что-то сказать, но не сразу нашёлся со словами. Иджес молча смотрел на него и сердито щурился.

— Иди на станцию, — сказал Гедимин. — Тебя не выгоняли. Нечего терять тут время.

— Я останусь здесь, — отрезал механик. — Если тебе дадут вернуться, я вернусь следом. Нет — значит, нет.

...Сарматы собрались в "кабинете инженера" над кассетным цехом; Гедимин попытался застрять в диспетчерской, но Линкен молча взял его за плечо и вытащил наружу. Кенен, принёсший и разделивший на всех глинтвейн, посмотрел Гедимину в глаза и молча поставил перед ним свой стакан. Сармат вяло отмахнулся. Выпив свою порцию вещества, он почти не почувствовал вкуса — так, слабое жжение на языке и в пищеводе.

— Обычное дело с макаками, — Линкен болезненно морщился, потирая шрам на затылке. — Чего-то такого я ждал с самого начала.

— На твоём месте я бы всё-таки зашёл к медикам, — вздохнул Константин, заглядывая в опустевший стакан. — Нельзя так волноваться из-за всего подряд.

Гедимин молча посмотрел на него и снова опустил взгляд. Он заметил, как Иджес исподтишка показывает Константину кулак.

— Хочешь потрогать свежие сборки? — спросил Линкен, тронув Гедимина за плечо. Тот криво усмехнулся и покачал головой.

— Я хочу, чтобы мне не мешали работать. Надоело.

Линкен вздохнул.

— Пока на Земле полно макак, они будут мешать. Только это они и умеют. Подожди немного, атомщик. Мы вышвырнем их за орбиту Плутона. Тогда у тебя будет много станций. Любая станция на твой выбор.

...Линкен после смены отправился в душевую; Гедимин собирался подождать его в вестибюле вместе с Иджесом, другие сарматы — разойтись по комнатам, но все остановились перед комендантской, увидев, как Оллер увешивает стену объявлениями. Одного листа на всё не хватило — сегодня он принёс три, а в прозрачном коробе помещалось всего полтора.

— "Внимание! Первое июля — десятилетие Ураниум-Сити. День является праздничным для всех поселенцев (за исключением дежурных по особо опасным объектам)", — вслух прочитал Иджес. — "Девять ноль-ноль — раздача еды и спиртного, речь мэра города Арбогаста Марци"...

— А где Маркус? — буркнул Гедимин. Иджес хихикнул.

— Это городской праздник, а не общенародный, — пояснил Константин. — Маркус не разменивается на такие мелочи. Придётся справляться своими силами. Так, два часа дня — сбор на стадионе, раздача еды и спиртного, речь Антуана Моранси... Кенену придётся поработать. Тебя хотя бы предупредили?

Учётчик поморщился.

— В этом деле главное — распределить обязанности, — проворчал он. — Не беспокойся, Кон. Без спиртного не останешься ни ты, ни твой ручной мед... Ай!

— Лучше я, чем Бьорк, — буркнул Линкен, отодвигая учётчика, потирающего рёбра, подальше от медленно разворачивающегося мутанта. — Тихо, Бьорк. С него хватит.

— Что тут? Уже драка? — из коридора выглянула Лилит. — А, объявления... Уже дочитали до полётов?

— "Лётный комитет Ураниум-Сити: список участников показательных полётов первого июля", — Иджес провёл пальцем по строчкам, разыскивая своё имя, и разочарованно фыркнул. — Комитет! Лилит, когда вы уже его взорвёте?

— "Набираются моделисты-любители для второго этапа показательных полётов, записываться у коменданта", — прочитал Линкен и криво ухмыльнулся. — Интересно. Давно не летал. Надо попробовать. Оллер, запиши меня.

Гедимин удивлённо мигнул.

— У тебя есть корабль?

Линкен угрюмо покосился на него, но тут же ухмыльнулся ещё шире.

— Сегодня только восьмое, атомщик. До первого что-нибудь найдётся. Я только хотел попросить — поможешь заставить найденное летать? Навряд ли со мной поделятся хорошим кораблём.

Гедимин снова мигнул, недоверчиво глядя на взрывника.

— Плохая идея, Лиск. Ничего, кроме проблем, не выйдет.

— Нашёл чем удивить, — фыркнул Линкен, проведя пальцем по шраму на лице. — Я не прошу у тебя ни взрывчатки, ни ядерной бомбы. Помоги с ремонтом. Не хочешь — справлюсь так.

— В конце концов, если макаки его не пустят, ты будешь ни при чём, — сказала Лилит, глядя на Гедимина. — А если пустят — сами виноваты. Я бы посмотрела, как он летает. У меня есть одна модель, практически исправная. Дважды тонула и один раз застряла в ёлке. Принести?

— Давай, — буркнул Гедимин. — Ладно, Линкен. Корабль у тебя будет. Но дальше — сам.

— Кто же ещё, — фыркнул взрывник, крепко сжимая плечо ремонтника. — Спасибо, атомщик. С меня запчасти.

15 июня 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Резкие перепады температуры, начавшиеся в январе, не прекратились и летом; лёд на озере окончательно сошёл две недели назад, верхний слой воды — сантиметров десять — кое-как прогрелся, но глубоководные течения оставались такими же холодными. Гедимин краем уха слышал об охраннике, на днях едва не утонувшем в Атабаске, — видимо, после этой истории вдоль озера появились предупреждающие знаки "Людям не купаться!" На сарматов запрет не распространялся, но даже им не хотелось долго плавать. Немного охладившись в подводных течениях, Гедимин выбрался на берег и лёг в примятую траву.

Со стороны форта доносились приглушённые мелодии — гимн Атлантиса, безостановочно прокручиваемый утром, сменился чем-то менее торжественным. Над Шахтёрским аэродромом хлопали на ветру флаги государств Солнечной Системы — сегодня вывесили все пять. На западе, у здания аэропорта, гудели приземляющиеся глайдеры. Гедимин лениво удивился, что в нерабочий день прибывает столько машин, на секунду подумал, что можно было бы встать и посмотреть на них, но шевелиться ему не хотелось.

— Интересно, как кожа белеет, — Хольгер провёл пальцем по животу Гедимина, вычерчивая окружность. — Пятнами и полосами, а между ними синее. А потом пятна сливаются.

— Атабаска ещё не прогрелась, — Иджес, успевший из светло-синего стать белым и частично одеться, недовольно поёжился. — Надо было с Линкеном лететь. На Жёлтом всегда теплее.

— Подогрев от распадающегося урана? — хмыкнул Константин. Гедимин зашевелился, готовясь сесть и вступить в разговор. Пару секунд спустя он догадался, что северянин шутит, и, фыркнув, лёг обратно.

— А ведь он поверит, — пробормотал он, прикрывая глаза, и тут же получил тычок под рёбра от обиженного Иджеса.

— Эй! Ничего я не поверил. Я знаю, что рудничная вода холодная. А в ней урана куда больше. Что, съел?

Один из глайдеров загудел неожиданно близко, развернулся, прошуршав по посадочной полосе, и Гедимин услышал над головой торопливые шаги. В траву, потеснив Иджеса, плюхнулся Линкен.

— Ты это читал? — с ходу спросил он, разворачивая перед носом механика смятый лист с мелкими буквами.

— Что? — Иджес посмотрел на текст и пожал плечами. — Ну да.

— И что думаешь? — спросил Линкен.

Гедимин нехотя сел и отобрал у него лист. "Программа любительских выступлений и требования к моделям" — было напечатано в верхнем углу. Сармат мигнул.

— Что тут странного? Обычный воздушный бой с дронами, — снова пожал плечами Иджес. — Лазеры у тебя есть? Тренируйся в стрельбе.

Линкен фыркнул.

— Это ты мне говоришь? Сколько я стрелял, тебе и в кино не увидеть. Лазеры — ерунда. Нужно нормальное оружие. Что думаешь, атомщик? Сколько торпед поднимет корабль? Четыре, шесть?

— Сколько нужно, — отозвался Гедимин. — Тебя с ними на стадион не пустят.

Линкен мигнул.

— Да?

— Всех проверяют перед выходом, — кивнул ремонтник. — Тебя проверят дважды.

Линкен ухмыльнулся.

— Верно. Это на них похоже. И в корабль залезут? Это плохо. Не могу идти в бой без оружия. Глупо.

Гедимин кивнул и снова опустился в траву. Там, где ветер не обдувал мокрые плечи, было теплее.

— Хольгер, — взрывник понизил голос и развернулся к другому сармату. — Помоги, если можешь. Нужны такие торпеды, чтобы мартышки их не заметили.

Химик с сомнением посмотрел на него и растёр в пальцах травинку.

— Утерпел бы ты хоть один день без взрывчатки, Линкен...

— Я не хочу взрывать стадион, — сармат недовольно сощурился. — И стрелять по макакам не собираюсь. Я хочу только сбить пару дронов. Тебе что, и их жалко?

— Жалко дроны — это к Гедимину, — еле слышно пробормотал Иджес, заблаговременно отодвигаясь от ремонтника. Тот покосился на него, но промолчал.

— Не дроны, — качнул головой Хольгер. — Тебя. Расстреляют же. Впрочем... Есть одна идея. Завтра-послезавтра я над ней подумаю, потом зайду к тебе.

Линкен обрадованно ухмыльнулся.

— Хочешь, я напишу на корабле твоё имя?

— Даже не думай, — фыркнул Хольгер. — Что бы ты ни натворил, мы с Гедимином тут ни при чём, запомни.

— Э-эрх, — Бьорк, до того молча смотревший на воду, тяжело шевельнулся. — Мы ещё купаемся?

— Ты иди, а мне хватит, — Гедимин сел и потянулся за сложенной под кустом одеждой. Из-за ветки вылетел круглый дрон, на долю секунды завис перед сарматом и с писком поднялся выше.

Сармат огляделся по сторонам и увидел ещё три дрона-камеры, медленно плывущие над аэродромом. Со стороны аэропорта по пустой посадочной полосе шли двое в жёлтых комбинезонах поверх обычной человеческой одежды; каждый из них был на голову ниже самого мелкого филка. Один из них держал в руках дрона-камеру. Механизм, потревоженный Гедимином в кустах, подлетел к этому человеку и повис рядом с ним, пронзительно пища.

— Ядро Юпитера, — пробормотал Линкен, потирая шрам на затылке. — Атомщик, сходи-ка поплавай.

— Зачем? — изумлённо мигнул Гедимин.

— Тебя засекли, — буркнул взрывник, застёгивая на груди комбинезон. Сарматы зашевелились, стараясь не смотреть на приближающихся людей, но их уже заметили. Двое с дронами остановились, и один из них поймал пролетающую камеру и сжал в руках.

— Смотри, поселенцы!

— Ага, — более тонким голосом ответил другой; мешковатый комбинезон скрывал грудь, но лицо выглядело более гладким, чем у первого человека. "Самка или детёныш," — решил Гедимин. Он не успел накинуть верхнюю часть комбинезона и просто перебросил её через локоть, прежде чем подняться на ноги. Люди остановились, и дроны повисли в воздухе рядом с ними. И округлившиеся глаза, и мигающие камеры выражали любопытство.

— Вы — военнопленные, верно? Солдаты Саргона? — спросила самка, разглядывая сарматов. — Можно задать вам несколько вопросов?

Линкен выразительно покосился на Гедимина и пробормотал негромко, но отчётливо:

— Смелые мартышки...

— У нас всегда при себе тревожная кнопка, — сказал человек и широко улыбнулся. — Всего пара слов, никакой прямой записи. Разве тут есть чего бояться?

Сарматы переглянулись.

— Спрашивай, — кивнул Константин.

Самка покосилась на спутника и нажала кнопку на пульте управления. Камеры летающих дронов погасли.

— Вы все были солдатами Саргона. Вы верили ему? До самого конца войны? Что вы о нём думаете?

Шрам на лице Линкена дёрнулся. Хольгер протянул руку и похлопал взрывника по плечу.

— Верили? — Гедимин криво ухмыльнулся. — Ни секунды. Он был полным психом.

Сармат успел перехватить кулак Линкена на подлёте к своим рёбрам и отодвинуться от взрывника подальше. Тот прерывисто вздохнул и потёр ладонь — хватка Гедимина оказалась неприятно крепкой.

— Его клонировали за месяц до поражения, — буркнул Линкен, кивнув на ремонтника. — Он ничего не может знать. Саргон не был сумасшедшим. Если бы он выжил, мы сейчас не работали бы на макак за еду.

Люди переглянулись. Самец осторожно взял самку за плечо и потянул назад. Она раздражённо отмахнулась.

— Значит, вы — сторонник Саргона? Даже сейчас, после войны? При том, что он считал вас не более чем пушечным мясом?

Линкен сузил глаза.

— Я знал Саргона. Я, а не ты, мартышка с материка. Чего вы ждали — что рабы будут добры к рабовладельцам?

— Когда Саргон начал войну, сарматы уже не были рабами, — заметил человек.

— То есть — не к каждому из них был приставлен отдельный охранник? — лицо Линкена дёрнулось. — Ваши крейсера держали каждый город под прицелом. А нас загнали в рудники. Саргон ошибся только в одном, макаки. Он был слишком милосердным к вам. Ничего, в другой раз это не повторится.

— Хватит, — тихо сказал ему Константин. — Это не поможет.

— Правда, хватит, — человек решительно отодвинул спутницу в сторону. — Теперь я спрошу. Этот день, пятнадцатое июня, — что он значит для вас? Война закончилась десять лет назад. Что-то изменилось за эти годы?

— Здесь построили атомную электростанцию, — ответил Гедимин. — И стало меньше существ с оружием. Я бы хотел, чтобы все занялись делом, а не стрельбой.

Линкен развернулся к нему, хотел что-то сказать, но только махнул рукой и криво ухмыльнулся.

— Значит, вы намерены жить в мире с людьми? — самка выбралась из-за плеча спутника, и Гедимин заметил, что камера в её руке едва заметно светится.

— Я никого не трогаю, — буркнул он. — Перестань меня снимать.

— Гедимин — крупный сармат, верно? — Константин хмыкнул. — Привлекает внимание. Лично мне этот день нравится. У нас не так уж много выходных. По-моему, Маркус погорячился, отменив все человеческие праздники. Они никому не мешали.

Самка облегчённо вздохнула и улыбнулась.

— Вам нравились праздники? Какой из них вы хотели бы вернуть?

Гедимин бесшумно спрятался за спиной Бьорка и отошёл за куст, на ходу застёгивая комбинезон. "Теперь камера погасла," — отметил он, выглянув из зарослей. "Интересно, что эти двое напишут в своей статье."