| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сегодня он спустился в "яму" один; Хольгер ждал наверху, Константин — в "чистом" отсеке ("Вызову медиков, если что," — сказал он, провожая сарматов в зал испытаний). Импульсный излучатель был у Гедимина в руках — где удобнее разместить его, сармат пока не придумал, напрашивалась кольцевая линза по центру конструкции, но место уже было занято предполагаемым ротором. Пора было запускать, но сармат медлил. В задумчивости он не заметил, как свободная рука поднялась к шлему и прикоснулась к виску; обнаружив её по шелесту сдвигаемой пластины, сармат отдёрнул "самостоятельную" конечность и досадливо сощурился. "Оно погибло," — напомнил он себе. "Был взрыв, реактор полностью разрушился. Никто не мог там выжить."
Он медленно опустил пальцы на нужные клавиши, сдвинул рычажок, — управляющие стержни пошли вверх, и в "яме" стало немного светлее. Этот реактор состоял из ириенского ирренция на две трети; Гедимин не ждал быстрого "разогрева" — просто следил за стержнями, держа в руках выключенный излучатель. Прошло пять минут, потом десять; прождав полчаса, ремонтник вышел из-за экрана, прикрывающего щит управления от опасных лучей, и встал рядом с ротором, подняв излучатель перед собой.
— Attahanqa...
К кому он обращался, кого упоминал во множественном числе, когда логичнее было бы сказать "attahanke", имея в виду одного себя, — сармат сам не ответил бы. И кому он отсалютовал пять минут спустя, когда реактор вышел в критическое состояние и остановился в нём, — Гедимин тоже не сказал бы. Впрочем, спросить было некому — и сармата это очень радовало.
— Ну? — Хольгер, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу рядом с лестницей, налетел на Гедимина, едва тот поднялся на верхнюю ступеньку. — Получилось?
— Работает, — отозвался тот, показав Хольгеру излучатель. — Две трети "ириена", треть "лунника"... Посмотрим, как он будет себя вести.
Хольгер, притронувшись к плечу сармата, пристально посмотрел ему в лицо, — но тёмный щиток на шлеме Гедимина прикрыл глаза и не дал прочесть эмоции, и Хольгер досадливо сощурился.
— А существо? Ты... сегодня ты говорил с ним? Как оно пережило взрыв? — спросил он.
Гедимин вздохнул.
— Я не проверял. Такой взрыв не мог пережить никто, — он был рад, что не убрал щиток, и что его глаз никто не видит.
— Атомщик, ты... — Хольгер ненадолго замолчал, подбирая слова. — Я бы на твоём месте проверил. Оно должно было пережить все твои взрывы...
— И что? — спросил Гедимин, борясь с растущим раздражением. — Допустим, оно живо. И что с того?
— Оно на твоей стороне, — тихо сказал Хольгер. — И оно помогло тебе тогда... Нам стало бы гораздо проще работать, если бы ты и оно...
Гедимин качнул головой.
— Будет построено множество таких реакторов. Они все должны работать. Безо всякой... — он слегка поморщился. — Мистики. Просто работать. Не знаю, кто будет оператором. Но я не могу вписать в требования: "Подставлять мозг под сигма-излучение". Когда мы закончим работу, не должно быть никакой привязки к нам. Любой сармат должен управляться с реактором. Без переговоров с... духами. Иначе всё это не имеет смысла.
31 января 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Хольгер ждал Гедимина в мастерской, разложив на стенде шесть обсидиановых цилиндров. Удивлённый внезапным вызовом сармат узнал в них линзы от твэлов — судя по красноватому отливу, их недавно дезактивировали.
— Где ты их взял? — спросил Гедимин, разглядывая цилиндры. — Я тебе отдавал только один твэл.
— Остальные — из Инженерного блока, — ответил Хольгер. — Мы там воспроизвели твои опыты. Твой реактор было решено не трогать, а то...
Он покосился на закрытый шлюз испытательного отсека и тихо вздохнул.
— А зачем ты их принёс? — быстро перевёл разговор Гедимин — обсуждать недавний взрыв ему не хотелось. Кости, как выяснилось, срастались быстрее, чем забывались досада и бессильная злость...
— Я давно подозревал, что с обсидианом что-то не так, — сказал Хольгер, прикасаясь к передатчику на запястье. — Все эти вспышки, всплески интенсивности, потом — та авария... Мы с Константином и Альваро сидели и сопоставляли данные. Смотри, что мы нашли.
"Альваро?" — Гедимин с трудом вспомнил, где слышал это имя. "Филк-лаборант из Ураниума... точно, я видел его здесь. Иногда он приходит к Константину. Работают вместе. И ещё один филк... как его зовут? Не помню..."
— Смотри, смотри внимательно, — Хольгер, заметив, что Гедимин отвлёкся, взял один из цилиндров и протянул его сармату, показывая на что-то на стеклянной поверхности. — Вот эти сгустки. Под микроскопом видно лучше. Мы назвали их микролинзами.
— Действительно, — медленно проговорил Гедимин, переводя взгляд с голограммы на цилиндр и обратно. — И эти неравномерности "подогревали" твэл, и поэтому запускался обратный синтез, и эти вспышки...
— Одна из причин, — кивнул Хольгер. — Ещё одну ты, кажется, устранил, когда добавил ириенский ирренций в топливо. После этого мы смогли как следует рассмотреть микролинзы и их эффекты. И ещё одно... Ты не удивился, что взрыв произошёл не сразу? Ведь обычно микропрокол очень быстро формируется и схлопывается...
Гедимин кивнул, выжидающе глядя на химика.
— Если там были эти уплотнения, взрыв должен был произойти ещё до запуска, — согласился он. — Или прямо в кассетном цехе.
По лицу Хольгера на секунду промелькнула тень, и взгляд сармата стал рассеянным, будто он смотрел сквозь толстое стекло. Однако он быстро справился с собой и кивнул, снимая со стенда ещё один цилиндр.
— Именно. Вот поэтому мы и повторили твои опыты. Исгельт согласился. Это был урезанный вариант твэла — видишь, цилиндр очень короткий...
— Это рабочая конструкция, — отозвался Гедимин. — И что?
— Эти микролинзы не всегда там с самого начала, — сказал Хольгер. — При формовке всегда проверяют массу на гомогенность, там не должно быть никаких сгустков. Они формируются позднее, под облучением. Вот, смотри сюда, — один из таких опытов...
— Видел уже, — Гедимин указал на другую часть голограммы. — А здесь никаких сгустков не получилось. От чего это зависит?
Хольгер развёл руками.
— Я не знаю, атомщик. Исгельт и Арторион думают — ты сам должен разобраться. С природными материалами всегда сложно. В обсидиане сотни примесей, и его не проверяют на них и не сортируют — сваливают в котёл всё вместе. Если бы найти время и выяснить, что от чего зависит...
— Давно говорю — нельзя работать с тем, чего не знаешь, — буркнул Гедимин, сердито щурясь. — У вас даже обсидиан не изучен. А потом у меня аварии.
Хольгер вздохнул, виновато отводя взгляд.
— Исгельт предложил облучать все линзы ещё на конвейере. Чтобы все уплотнения сразу проявились. Арторион против — химики, мол, не знают, как работать с ирренцием, боятся облучения...
Гедимин покачал головой.
— Подожди с конвейером. Надо сначала выяснить, почему там сгустки. И убирать примеси, из-за которых они появляются. А конвейеры и реактор пока не дёргать.
— Ну да, именно это я им и предложил, — сказал Хольгер. — Наверное, они привлекут тебя... А что там с реактором? Он не хуже предыдущего?
— Три вспышки в сутки, — пожал плечами Гедимин. — Я его оставляю на ночь. Оба раза находил работающим. Вспышки мне не сильно мешают. Три останова в сутки — это ничего. Мешает вероятность взрыва...
Он покосился на закрытый шлюз и замолчал. Аварийный сигнал пока не зажёгся — реактор, по-видимому, работал спокойно... или, возможно, уже взорвался.
— Я напишу Арториону, — кивнул Хольгер. — Нам пришлют образцы для опытов. Сделай небольшой облучатель — такой... квадратный твэл на четыре стержня и три пластины. Будем проверять в нём обсидиан.
01 февраля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Облучатель — короткий, всего двадцати сантиметров в длину, твэл из четырёх ирренциевых стержней, разделённых попарно ипроновой пластиной — стоял под стендом, и натянутое над ним защитное поле светилось изнутри, но не таяло. Гедимин, проследив за отсветами под куполом, одобрительно кивнул — генератор после доработок Хольгера стал работать не в пример лучше. Сармат оставил его и повернулся к выходу в испытательный отсек. Аварийный сигнал ещё не зажёгся, с последнего запуска реактора прошло пять часов, — можно было не торопиться. "Зайти?" — задумался на секунду Гедимин, остановившись у входа в шлюз. На работающий реактор смотреть было приятно — и, независимо от необходимости, сармат проводил в "яме" много часов. "Или подождать Хольгера здесь? Где он застрял? Обещал прийти с образцами..."
Шлюз дезактивации открылся без предварительных сигналов. Хольгер встал на пороге, посмотрел на Гедимина и смущённо отвёл взгляд. Аккуратно отодвинув его с дороги, в лабораторию вошёл Ассархаддон.
— Как идёт работа? — спросил он, подходя к защитному куполу и заглядывая внутрь. Ничего, кроме свечения на внешнем слое, он увидеть не мог, но Гедимин всё равно недовольно сощурился.
— Идёт, — отозвался он. — Хольгер, ты принёс обсидиан?
Ассархаддон повернулся к охранникам, слабо шевельнул рукой, — один из них, подойдя к Гедимину, протянул ему контейнер из белого фрила, отмеченного знаками "осторожно, хрупкий предмет". Символов опасности на ящике не было.
— Арторион прислал вам образцы, — пояснил Ассархаддон. — Я только немного вмешался в ход будущих опытов. Вы работаете с настолько странной материей, что я счёл нужным ввести слепое тестирование везде, где только можно. Здесь образцы обсидиана из разных месторождений на Земле, Марсе, Венере и Кагете. Есть образец с Луны, но большая часть добыта на Земле. Они не подписаны, но на них проставлены маркировки — и постарайтесь их не сбивать. Полную информацию Арторион вам даст, но позднее.
Гедимин переглянулся с Хольгером и пожал плечами.
— Мне всё равно, что откуда. Мы проверяем другое, — сказал он. — А как ты попал на поверхность Венеры?
Ассархаддон едва заметно усмехнулся.
— Окрестности вулкана Маат — относительно исследованная область, дроны высаживаются там регулярно. Надеюсь, ваш выбор не падёт на венерианский обсидиан, — образец для исследований добыть можно, но возить минерал с Венеры на постоянной основе... Я предпочёл бы без этого обойтись.
Гедимин снова пожал плечами.
— Может быть, любой подойдёт. Только убрать некоторые примеси... — он замолчал, на секунду задумавшись, и перевёл взгляд на облучатель. — Ты можешь найти нам вакуумированный отсек? Надо для испытаний.
Ассархаддон удивлённо мигнул.
— Так вы всё-таки умеете просить напрямую... Не ожидал. Через десять минут садитесь на дрезину и отправляйтесь в "Койольшауки". Лаборатория лучевых исследований будет вас ждать.
Приподняв ладонь в прощальном жесте, он вышел. Гедимин и Хольгер посмотрели на закрывающийся шлюз и переглянулись.
— Вакуум... Да, ты вовремя об этом подумал, — кивнул химик, покосившись на реакторный отсек. — А что с твоей установкой? Константин с ней не справится.
— А должен, — буркнул Гедимин, вспомнив обо всех рисках, сопровождающих запуск после аварийного останова. "Ну хоть эти реакторы йод не выделяют..."
— Я всё заглушу, — пообещал он, отдав Хольгеру контейнер с обсидианом. — А когда вернусь, поедем в "Койольшауки".
Пятнадцать минут спустя они стояли на платформе и ждали. Свободных вагонов на линии не было — шла плановая проверка техники — но ожидался попутный из Биоблока, и Гедимин смотрел в стену и старался не вспоминать, как однажды по Ядерному блоку проехал негерметичный контейнеровоз с биоотходами. Его успокоил бы вид облучателя, особенно — работающего, но все четыре стержня в непроницаемых контейнерах висели за спиной. Хольгер прикрепил к скафандру ящик с обсидианом; внутри было много мягкого материала, но всё же сармат был с ним крайне осторожен и одёргивал охранников, подходивших слишком близко.
— Хочешь делать опыты? — спросил Гедимин одного из бойцов Стивена — без особой надежды на ответ, просто чтобы отвлечься. Командир отряда насторожился и сделал шаг вперёд.
— Опыты? — настороженно спросил экзоскелетчик.
— Облучение обсидиана, — пояснил Гедимин. — Там ничего сложного. Только нужна осторожность. И не слишком кривые руки.
— Солдаты не должны заниматься тем, что делают техники, — сказал Стивен, глядя в сторону. — Приказ координатора.
Охранник, заинтересовавшийся было, отвёл взгляд и отодвинулся от Гедимина.
— Где ты берёшь эти приказы? — спросил сармат у Стивена. — Сам только что придумал?
Не дождавшись ответа, он протянул руку и притронулся к экзоскелету одного из бойцов.
— Иди с нами. Там интересно. Стивен тебе ничего не сделает. А сделает — сообщу Ассархаддону.
Стивена передёрнуло. Второй охранник настороженно смотрел на Гедимина.
— А если авария? — спросил он с опаской.
Гедимин пожал плечами.
— Я тебя вытащу, — пообещал он. — Если меня самого не зашибёт. Здесь хорошие медики. Быстро всё сращивают.
Теперь вздрогнул охранник.
— Вагон! — крикнул Хольгер, указывая на открытые люки. Открылись они, похоже, давно, — дрезина уже нетерпеливо гудела.
Гедимин вошёл в вагон, подняв руку в извиняющемся жесте. Сармат в белом скафандре с зелёными полосками на рукавах шевельнул ладонью в ответ и отошёл с прохода к маленькому бронированному глайдеру. Гедимин, скользнув по броне беглым взглядом, обнаружил воздуховоды, — внутри массивного контейнера содержалось что-то живое.
— Домициан? — удивился Хольгер, взглянув на попутчика. — В тяжёлой защите? Опять работал с эа-формой?
— Работаю, — поправил его сармат-генетик, кивнув на контейнер. Гедимин, запоздало вздрогнув, подался назад.
— Здесь эа-форма?!
— Не бойтесь, тут надёжные фильтры, — Домициан указал на воздуховоды, но прикасаться к ним не стал. — Ни одна клетка не просочится. Везу на полигон. Запросили объект для испытаний...
Гедимин поёжился.
— Неприятно, должно быть, их возить...
Домициан весело хмыкнул, смерив сармата выразительным взглядом.
— Неприятно — взрываться по три раза на неделе! Как твои кости, срослись?
Гедимин досадливо отмахнулся.
— Переломы можно вылечить. А эа-мутацию — нет. Или вы уже додумались?..
Домициан покачал головой.
— Хотелось бы, но — нет.
Он включил на запястье прибор, похожий на стандартный анализатор, и провёл вдоль воздуховодов. Сарматы внимательно следили за ним.
— Сколько у тебя таких... объектов? — спросил Хольгер, украдкой покосившись на свой анализатор.
— Больше трёх десятков, — ответил Домициан, отключив прибор; то, что он увидел на экране, слегка его успокоило, и он снова был настроен общаться. — Разного возраста и размера. Было на пять больше, но они решили слиться по двое. Видимо, это их единственная реакция друг на друга.
— Слиться? — переспросил Хольгер, удивлённо мигнув. — Они не пожирают друг друга, а сливаются? Надо же...
Домициан кивнул.
— Клетки перемешиваются и дальше действуют как один организм. Но у меня тут одиночный образец. Один из старейших — ему четыре года.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
