— Мисс Паркинсон, как это понимать? — возмутился Снейп.
— Профессор, — неожиданно сообщила Дафна, — это Малфой перепутал ингредиенты, Паркинсон тут не виновата.
— Подтверждаю, — присоединился к ней Блейз. — Я лично это видел. Не уверен, но мне показалось, что он это сделал умышленно.
— Чепуха, мистер Забини! — возмутился Снейп.
— Профессор, я не могу утверждать, что не ошибся — я даже почти уверен, что ошибся, и это не было злым умыслом — но так или иначе, вина лежит на Малфое.
Снейп завис. С одной стороны — признавать любимчика виновным не хотелось, но с другой — не поверить своим студентам он не мог. Ситуация была, мягко говоря, нетипичная...
— Минус один балл со Слизерина, — решил, наконец, Снейп, — и пять — с Гриффиндора, за самоуправство.
Дафна Гринграсс, севшая за один стол с Гермионой Грейнджер — явление далеко не рядовое. Дафна Гринграсс, жалующаяся на Снейпа — это уже пьеса Ионеско...
— Снежная Королева, — Гермиона приподняла бровь, — кто из нас сошёл с ума?
— Наш декан, — признала Дафна. — Он и раньше Малфою потакал, но это уже переходит все границы. Нет, я понимаю, что он его крёстный, это дело обычное, но не до такой же степени!
— Согласна, но что ты предлагаешь? — поинтересовалась Гермиона, отложив книгу. — Написать жалобу директору или в попечительский совет? Не поможет — если бы директор мог, он бы давно от Снейпа избавился. Впрочем, жалобу написать всё равно стоит — тем более, вам. Слизеринцы на своего декана ещё не жаловались...
— Не было причин, — Дафна вздохнула. — Раньше такого не было... Он и раньше выделял Малфоя, это естественно, но последнее время просто потакает ему во всём. Знаешь, Слизерин всегда держался на том, что все проблемы решаются между своими, и каждый получает то, что заслуживает... Ну, в идеале, по крайней мере. В реальном мире, само собой, бывают накладки, но у нас не тот случай.
— Жалобу написать я уже предложила, что ещё можно сделать — подумаю, но вообще, собрались бы вы, да и наваляли Рептилоиду... Это самый простой способ.
— Думаешь, поможет?
— Поможет, только организуйте всё так, чтобы он ничего и никого не увидел, — Гермиона закрыла книгу и встала — и в этот момент Дафна спросила:
— Слушай, эти слухи про тайную ложу Маклауда — правда?
Гермиона едва не села мимо стула.
— Леди, вы не в цирке! — возмутилась мадам Пинс.
Гермиона же, отсмеявшись, тряхнула головой и сообщила:
— Вообще-то, наш маленький дискуссионный клуб с масонской ложей однажды сравнила я — спорран малость похож на масонский передник — и до сих пор это было чисто внутренней шуткой.
— Клуб?
— Ну да. Собираемся, болтаем о всяком, обмениваемся новостями... — в голосе Гермионы отчетливо слышался соответствующий намёк, и Дафна поняла его совершенно правильно.
— Скажи, пожалуйста, а как вступить в этот ваш клуб? — спросила она.
— Ну, — Гермиона хмыкнула, — если мы хотим кого-то видеть, мы решаем, нужен ли он нам — вдруг кто-то с ним не ладит — и если никто не против, приглашаем. Хочешь — присоединяйся, не хочешь — тащить не будем...
Гермиона Грейнджер тоже умела понимать намёки.
Тем же вечером на очередном собрании компании Гермиона сообщила о желании Дафны присоединиться.
— Слизеринка? — фыркнул Рон. — Небось, вынюхивать станет, а потом побежит к своему Снейпу стучать.
— Вот уж этого она точно не сделает, — возразила Гермиона, и пересказала свой разговор с Дафной.
— Учитель Сунь говорит, — изрёк Хендри, — знание наперед нельзя получить от богов и демонов, нельзя получить и путем заключения по сходству, нельзя получить и путем всяких вычислений. Знание положения противника можно получить только от людей. Поэтому нам нужен слизеринец, чтобы знать настроения Слизернина.
— И поэтому ты согласен принять Королеву Пик?
— Да, — Хендри задумчиво потёр переносицу. Луна... Как всегда, прозвище совершенно непонятное, но точное — куда лучше, чем Ледяная Принцесса, что было в ходу на Слизерине.
— Возражения будут? — осведомилась Гермиона. — Ну же, ребята, не стесняйтесь...
Возражений не нашлось ни у кого, и Дафна Гринграсс была принята в безымянный кружок. Осталось только ей об этом сообщить...
— Да, и ещё один вопрос, — Гермиона резко хлопнула в ладоши. — Нам нужно легализовать наше сборище, а для этого требуется какое-то название — и сразу предупреждаю, что "Пожиратели бурундуков" или "Общество осознания Кришны" не подходят.
Близнецы моментально сникли — видимо, нечто подобное они и собирались предложить.
— Великий восток Хогвартса?
— Невилл, откуда такие идеи? И нет, это не подходит — у нас тут светская организация.
— Сэкихотай?
— Ксо! Я что, похожа на идиота с дробовиком?
— Да, я не права. Пусть будет Мибу Ро...
— Луна, безумное порождение Зимы... — простонала Гермиона.
В итоге дискуссия пришла к тому, что сборище будет именоваться просто дискуссионным клубом, а с Луны и Гермионы взяли клятвенное обещание рассказать, кто такие Мибу Ро и причём тут дробовик... и что это вообще такое.
Испорченный праздник
Начало декабря было значительно более мерзким, чем обычно — дементоры, которым надлежало убраться через три дня, похоже, приложили особые усилия, чтобы изгадить всем настроение.
Никаких следов Петтигрю, разумеется, они не обнаружили, но это не мешало им постоянно держаться как можно ближе к Хогвартсу, вытягивая любую каплю положительных эмоций. Ученики не рисковали перемещаться в одиночку даже по школьному двору — только компаниями из четырёх-пяти человек, среди которых был хотя бы один старшекурсник. Защита от тёмных искусств ожидаемо стала самым популярным предметом, а Люпин — самым любимым преподавателем, особенно после того, как кто-то вспомнил, что есть специальное заклинание против дементоров...
"Люмос ультима", хоть и был заклинанием выбора, всё же сочли слишком эффективным — после того, как было сожжено два дементора, Гермиона стала демонстративно носить дозиметр, а министерский чиновник закатил грандиозную истерику с угрозами сгноить в Азкабане. Чиновника отозвали и прислали нового, но дементоров жечь, к сожалению, так и не разрешили.
Люпин, не теряя присутствия духа, взялся учить всех желающих вызову патронуса... Правда, делал он это довольно своеобразно.
— Что есть патронус? — задал вопрос прохаживающийся перед учениками Люпин. — Патронус есть ваш дух-хранитель, отражение вашей личности, коротко говоря — ваш нагуаль. Поэтому не бывает двух одинаковых патронусов, даже если они имеют облик одного и того же зверя — и кстати, поэтому они всегда звериный облик и имеют. Поэтому для того, чтобы его вызвать, недостаточно сосредоточиться на счастливых воспоминаниях и произнести заклинание — это слишком долго, сложно и требует много сил, а на выходе вы получите, скорее всего, лишь светящееся облачко, которое только затормозит дементора — а если их будет несколько, то и вовсе не поможет. Я же собираюсь научить всех вас вызывать воплощённого патронуса, и сделаю это не так, как привыкли в Британии...
Люпин замолчал, прошёлся по классу, остановился и взмахнул палочкой. В воздухе протянулась серебристая клубящаяся полоса, почти мгновенно разбухшая в огромного волка.
— Вот так, — произнёс Люпин, — не бойтесь, своих он не укусит. Можете даже потрогать — любопытное ощущение...
Волк прошёлся между столами, позволил себя погладить и исчез в серебряной вспышке.
— Вот так, — повторил Люпин. — А теперь слушайте внимательно — сегодня вы приступите к первому этапу. Вечером, перед сном, каждый из вас должен будет сосредоточиться на мысли: "Я — зверь". Никакой конкретики, только это — и с этой мыслью вы должны заснуть. Во сне вы увидите зверя, который и является вашим нагуалем — это может быть кто угодно, обычное существо или магическое, ныне существующее или давно вымершее. Не надо думать, что тот, кто увидел во сне дракона, сравнится с Мерлином, тогда как увидевшему мышь ничего не светит. Я знаю одного человека, безусловно талантливого учёного и сильного волшебника, чей патронус — верблюд. И это подходящий зверь — она чертовски упряма и ей плевать на чужое мнение о ней...
— Кажется, я знаю, о ком идёт речь... — шепнула Гермиона.
— Похоже на то, — согласился Хендри.
Люпин же, не обращая на них внимания, продолжал:
— Проснувшись, постарайтесь вспомнить как можно больше деталей — это полезно, хоть и не обязательно, а на уроке расскажете мне, кого вы увидели. После этого я объясню вам, что делать дальше — и дело за вами.
Джеймс Поттер мог превращаться в оленя, следовательно, и патронусом он имел оленя. Из этого следовало, что и патронусом его сына почти наверняка будет какой-нибудь олень. Не обязательно, конечно... Но Хендри и тут оказался оригиналом.
...Бродящий по лугу олень вскинул голову и настороженно раздул ноздри. Кто там? Враг? Соперник? Самка?
Олень был огромен — на его рогах легко могли бы улечься два рослых человека, голова возвышалась над землёй футов на семь, если не восемь — этот исполин был хозяином лугов и знал об этом...
...Хендри проснулся, потряс головой и высказался:
— Ну нифига же себе зверюшка... Хорошо ещё, что не птеродактиль.
Немного повертевшись и придя к выводу, что это всё-таки стильно, Хендри снова заснул.
— Прикинь, мне собака приснилась, — заявил Рон, едва появившись в гостиной, — да не просто собака, одна из этих четырёх тварей... А может, и не из них, но всё равно фокстерьер. Ну какой из меня фокстерьер, вот скажи мне?
— Рон, поверь, бывают и более странные твари — как тебе олень с рогами в два человеческих роста?
— Не бывает таких.
— Теперь не бывает, — согласился Хендри, — но десять тысяч лет назад очень даже были.
— А, так ты про ирландского оленя! — сообразил Уизли. — Ну так и сказал бы сразу...
Гостиная, тем временем, заполнялась студентами, оживлённо обсуждающими сны. Так, близнецам Уизли приснились быки — одному рыжий с белой головой, другому — бурый, но огромного роста, их старший брат увидел муфлона, а Джинни — лошадь. Гермиона сообщила, что увидела ворона, сидящего на копье, а Парвати заявила, что Шива послал ей белую кобру, уселась перед камином и зажгла палочку благовоний, повторяя "Ом намах Шивая".
Оригинальнее всех на Гриффиндоре оказались Невилл и братья Криви. Лонгботтом увидел во сне гигантского ленивца-мегатерия, Колин — кецаля, а Деннис и вовсе археоптерикса...
Защита стояла первым уроком, и Люпин, оставив всех в Большом зале, заявил:
— Я не буду спрашивать, кто из вас какого зверя увидел — это не имеет значения. Надеюсь, увидели все? Прекрасно, теперь вам следует медитировать, сосредоточившись на образе вашего нагуаля. Представьте его разгневанным, сражающимся... защищающим что-то — или кого-то. Вложите в этот образ желание защитить — и когда почувствуете, что готовы, поднимите палочку и произнесите: "Экспекто патронум!" Я не знаю, сколько времени вам понадобится — в идеале вы должны были бы уложиться в одно это занятие... Но я не думаю, что кому-то из вас это удастся. Поэтому не стоит расстраиваться, если именно так и случится — продолжайте медитировать всякий раз, когда у вас появится такая возможность. В конечном итоге даже самые бесталанные не потратят на это больше месяца... А теперь начинайте.
Хендри расслабился, закрыл глаза и снова вызвал в памяти исполинского оленя, сосредоточившись на нём. Одно занятие?.. Ха!
— Экспекто патронум! — призрачный мегалоцерос ударил копытом, наклонил голову и двинулся на раскинувшего передние лапы мегатерия. Под потолком кружил ворон, хорёк, забравшийся на спинку директорского кресла, шипел на тилацина... Люпин глубоко ошибался — за два часа ухитрилось справиться с задачей немногим меньше половины студентов. Включая и тех, от кого ничего подобного не ожидалось — Малфоя, например...
— Ну что ж... Я был о вас худшего мнения, чем вы заслуживали, — задумчиво сообщил Люпин. — Должен признать, что это удивительно — такой результат — не то, чего ожидаешь от подростков, и отнюдь не всем взрослым магам удавалось подобное... Хотя таковых найдётся куда больше, чем тех, кому удавалось научиться этому заклинанию традиционным путём. Собственно, я не слышал, чтобы кто-нибудь это сделал хотя бы за день, не говоря уж о двух часах. Однако не вздумайте расслабляться и почивать на лаврах — ваша работа не закончена! Продолжайте упражняться, продолжайте медитировать — и помните: патронус может быть не только защитой. Ваш щит и ваш меч, ваш голос и ваши глаза — всё это — патронус, ибо он — это вы!
— Голос — это понятно, — заметила Гермиона, — но всё остальное?.. Хендри, ты что-нибудь знаешь?
— Не имею ни малейшего представления, — покачал головой Хендри. — То есть, я слышал, что патронуса можно послать с сообщением, но и только... Собственно, а что мешает спросить?
— Профессор Снейп? — предположила Гермиона. — Следующее занятие у него...
Приближающееся Рождество и отсутствие дементоров даже Снейпа настраивало на относительно миролюбивый лад — по крайней мере, он шипел на гриффиндорцев реже обычного. Видимо, предвкушал отдых от "тупого стада баранов", коими мнил всех окружающих...
Рождественское настроение медленно, но верно расползалось по Хогвартсу. Вроде бы ещё рано — но и ученики, и преподаватели уже потихоньку готовились к празднику. В разговорах то и дело проскальзывало: "Что на каникулах будешь делать?", "Домой поедешь?" и прочее в том же духе. Кто-то старался выведать у друзей, что им подарить, кто-то просто спрашивал, кто-то уточнял планы... Не оставался в стороне даже Пивз, вырядившийся помесью Санта-Клауса с Пеннивайзом и призывавший воровать, убивать и насиловать гусей. Последнее неизменно повергало в ступор почти всех... В особенности — слизеринцев, поскольку представители трёх остальных факультетов могли и сами выдать что-нибудь в том же духе.
Поскольку дементоров убрали, а Петтигрю так и не появился, Хендри уже начал надеяться, что неприятности, наконец-то, закончились.
Разумеется, у реальности на этот счёт были совсем другие планы...
Девятнадцатого декабря Питер Петтигрю заявился в Косой переулок в крысином обличье, сидя в кармане у некоего Эйвери, бывшего Пожирателя, откупившегося от тюрьмы. Никто бы его и не заметил, если бы не патруль стажёров под началом Грюма — старый и далеко не добрый аврор решил продемонстрировать весь арсенал аврорских распознающих заклинаний... И получил результат, которого совершенно точно не ожидал.
Дальнейшее развитие событий Хендри было известно из двух источников — "Ежедневного Пророка" и письма Сириуса. В первой версии Петтигрю оглушил Эйвери, сразился с аврорами и, посрамлённый и раненый, бежал. Эйвери же привели в чувство, допросили и отпустили лечиться, ибо он полагал, что это просто крыса и был в шоке. Зачем ему вообще понадобилась крыса — "Пророк" умалчивал. Во второй (которой Хендри доверял куда больше) Петтигрю, как и в восемьдесят первом, врезал Бомбардой, принятой Грюмом на щит, и сбежал под шквальным, но крайне неточным огнём стажёров. Эйвери попытались допросить, но безрезультатно — он был настолько пьян, что даже хотел выпить с Грюмом на брудершафт и лез целоваться ко всем магам в синих мантиях. Где, а главное — зачем он вообще подобрал крысу, так и осталось неизвестным...
