— Не понимаю... кто там "толкается"... хотя погоди-ка, ну конечно! Ты что научился видеть воздушные капсулы?! Ну да... ты же будущий воздушный маг, так что одновременно могла активизироваться и эта часть магического зрения. Обычно для этого нужно отдельное пробуждение, но это уже не первая твоя странность. Я тебе даже завидую немного. Можешь описать, какие они и как себя ведут?
Рисование цифр было накрепко и надолго забыто, поскольку учительница увлеклась не меньше ученика...
Оазис
Путь к оазису Унар-Бакир указывали длинные цепочки долгоживущих бластов, тлеющих в песке. Каждый день местный огненный маг ездил по пустыне, добавляя новые путеводные огни или обновляя старые. Бласты лежали попарно: стандартный красный и нестандартный желтый. Караванщики, путешественники на коврах-самолетах, просто случайные путники, попавшие в пески,— все знали этот символ пустыни: красный бласт указывал в сторону ближайшего жилья или колодца, а желтый — наоборот.
Сначала под ковром-самолетом виднелась одна цепочка, потом стали появляться новые и, наконец, внизу расцвел прекрасный огненный цветок или звезда, состоявшая из десятков сияющих лучей, исчезающих в пустыне.
Оазис Унар-Бакир потянул бы по земным меркам на средних размеров поселок: небольшое озерцо, питающееся подземными родниками, давало жизнь людям и лошадям. Здесь даже стояла своя магическая башня: Ахир-Унар, что в переводе с местного языка означало... ну что ж, из песни слов не выкинешь: буквально это переводилось как "мужской половой орган оазиса".
Формально тут тоже была своя маленькая Цитадель, которая состояла из единственной башни, где были свой арх, два атарха и три иерарха. А начальник стражи в городке носил гордое звание генерала, хотя в его подчинении было меньше десятка солдат. Но система званий — она везде одинакова — и в большом городе, и в крохотном.
Маги жили богато: в пустыне их умение было очень востребовано. Ковер аккуратно приземлился на широкий балкон, огороженный вычурно изогнутой металлической решеткой в форме стальных стеблей с медными (большая роскошь по местным меркам!) бутонами.
Здесь уже властвовала пустыня. Путешественники прилетели с запада, а дальше на восток простирались все те же пески. К северу пустыня упиралась в высокие горы, а южнее пески кончались. Там снова шли плодородные земли, людское жилье, в том числе и родина Эйдара. Экспедиция сделала длительную остановку в оазисе, чтобы запастись водой и припасами. Потом они собирались лететь на юг, в Упур, чтобы сдать ребенка с рук на руки родителям. А пока отослали по телепатической почте весточку в Школу, чтобы не поднимали шум и не искали пацана. Хотя, скорее всего, там давно уже хватились и ищут.
Обсуждали, не снять ли там же какое-нибудь жилье, чтобы завершить лечение Икена прежде, чем продолжать путь на восток. Поскольку миссия была разведывательной, маленький городок казался неплохим местом еще и для того, чтобы лишний раз убедиться, что за ними нет никакой слежки. Иерарх, даже потерявший свой пост и отправленный в изгнание, оставался весьма известной фигурой, и его перемещения могли пробудить нездоровый интерес как в соседних городах-государствах, так и среди некоторых "своих", кому лишнее знать не положено. Цитадель была главной, крупнейшей, но далеко не единственной гильдией магов Столицы — влиятельных конкурентов хватало, не говоря уже о некоторых "заклятых друзьях" Икена в самой Цитадели.
Как вариант — можно было потом вернуться обратно в Оазис, это место тоже было достаточно изолированным, чтобы попытаться засечь слежку. Магистр собирался заняться этим сразу же, как только снова сможет в полную силу видеть астрал.
Путешественники разбрелись кто куда. Джерр и Люпин ушли в город, магистр — в башню, поговорить с коллегами, а Камо и вовсе не сказал, куда собрался. Остались лишь мальчишка и девушка. Для Эйдара наступил час расплаты: проклятые цифры, и руны, которые теперь придется рисовать...
В столичной Школе детишек-новобранцев обычно мало загружали уроками. Среди преподавателей считалось, что есть некоторые вещи, которые надо непременно освоить до шести или хотя бы до семи лет: чтение, письмо, простейшие основы счета и рассуждения. Если упустить время, то потом научить всему этому будет гораздо труднее. Однако со всем остальным можно подождать. Ребятишкам разрешали играть почти целый день — но под присмотром самых старых магов и волшебниц. Они постоянно были где-то поблизости, не слишком явно, почти незаметно следили за малышней, лишь изредка приближаясь к той или иной группе как бы невзначай.
Эти мудрецы умели одной насмешкой разнять драчунов, легкой провокацией подтолкнуть слишком инертных, найти слова поддержки для робких. Иногда они собирали вокруг себя круг ребятишек, жаждущих услышать какую-нибудь интересные истории (под ширмой которых в юные головы закладывались практические знания и моральные установки).
Учителя старались вовремя подкидывать детворе новые игры — раньше, чем они сами придумают себе какое-нибудь небезопасное развлечение. От того, какую игру выберут малыши, зависело, какие качества в них будут развиваться. Среди магов более всего ценились концентрация внимания, воображение и быстрота мышления. Постепенно среди игр появлялось все больше таких, которые требовали сообразительности и терпения.
Конечно Алия даже отдаленно не дотягивала до уровня этих старых педагогов. Но ей помогало то, что Эйдару играть было просто не с кем. К башне его сверстников не подпускали, а предложение "поиграть с самим собой" он воспринял как жестокое и незаслуженное наказание. Так что скучающий малыш ходил за огненной следом, словно цыпленок за курицей, и готов был даже учиться, лишь бы не сидеть одному.
Рисование цифр и рун вызывало пока проблемы: на песке получалось неплохо, а вот на бумаге — невнятные каракули. Алия снова начала сердится, но тут вернулся Камо. Он послушал, что происходит, да вдруг и встал на сторону мальца, напоминая, что некоторым вещам нельзя научить за один день. К тому же темнело.
Они сидели около башни, разговаривали при свете бласта о странных летающих штуковинах, об отставке Икена, о том, о сем. На минутку к ним "на огонек" заглянул Люпин — предупредить, что переночует в доме какой-то местной девицы, с которой уже успел познакомиться. Потом из палатки вышел Икен, спросил, не видели ли они Джерра и, получив отрицательный ответ, ушел спать в ковер-самолет, прихватив с собой уставшего малыша.
У костра остались только Алия и Камо.
Камо наконец-то слегка приоткрыл свою угрюмую маску. Молчавший почти всю дорогу, он вдруг разговорился, описывая свой родной город, знакомых и клиентов. Внешность туповатого силача оказалась обманчивой: под ней открылся скромный и неглупый человек, увлеченный своим делом и обладающий слегка своеобразным чувством юмора. Когда Камо шутил, он не улыбался и говорил таким же тоном, как обычно. И только через минуту или две собеседник начинал понимать, что его разыгрывают. Розыгрыши, впрочем, были беззлобные, так что Алию эта манера даже забавляла. Рядом с ним огненная почувствовала себя в покое и безопасности, словно со старшим братом, которого знала с рождения. Так что, когда разговор зашел про Эйдара, она легко рассказала о том, что скрывала и от симпатичного Джерра, и от мудрого Икена.
— Я хочу проверить Эйдара на все стихии.
— Зачем?
— Видишь ли... ладно, я объясню, но ты никому не рассказывай, хорошо?
— Как скажешь,— легко согласился Камо.
Что другое, а помалкивать он умел.
— Меня очень интересует тема многостихийных магов. Наверное, это личное.
— Но ты сама одностихийная...
— Дело в том, что... не совсем.
— Так не бывает.
— Помни, ты обещал никому не рассказывать.
— Само собой.
— Моя мать тоже была магом, но в стихии снов. Ты знаешь, что у магов часто рождаются дети-маги той же самой стихии.
— Верно.
— А я оказалась огненной. Мама специализировалась на предсказаниях и предчувствиях. Не мне судить, но знакомые говорили о ней, как о прорицательнице редкой силы.
— Она предсказала тебе что-нибудь?
— Дело не в этом.
— Не хочу гадать, сама расскажи...— сказал Камо и перестал перебивать.
— В детстве у меня проявлялись кое-какие спонтанные способности, в общем, как у всех будущих магов. Причем, способности в области магии снов. Но ты же знаешь, как это ненадежно, а с магией снов хуже всего: ребенок что-то предсказывает или что-то чувствует, но потом выясняется, что он просто угадал...
Мама решила проверить самолично, есть у меня способности или нет. И ничего не нашла. Она подумала, что, наверное, еще слишком рано, и отложила это до школы. Но, когда мне исполнилось шесть, оказалось, что я — пустышка. Она очень расстроилась, так как надеялась, что я пойду по ее стопам.
Меня отдали в обычную школу, прошел где-то год. Однажды у нее дома был праздничный вечер, отмечали какое-то событие. Знакомый с факультета воды принес какую-то настойку, не содержащую спирта, но эффект от нее был примерно такой же, как от крепкого вина. Гости крепко выпили, развязались языки. И тут кто-то ляпнул, что вот, дескать, у такой знаменитой мамаши, дите подавало надежды, но получилось сплошное разочарование. Мама поначалу рассердилась, а потом заплакала. Тот человек стал ее утешать, дескать, наговорил спьяну, не подумав, дескать, далеко не всем магам-родителям везет, обычное дело. Мама кивала, говорила, что все это она понимает... умом, но в душе все равно огорчалась: сама себя слишком уверила и обнадежила, что дочь продолжит династию предсказательниц. А когда не сбылось, стало очень обидно.
Конечно друзья понемногу ее утешили. И тут один предложил: а давайте проверим девочку на другие стихии. Чтобы даже мизерный шанс не упустить. На вечере как раз присутствовали волшебники всех стихий. Поскольку все эти проверки, кроме проверки на стихию снов, довольно простые, то гости решили не откладывать дело в долгий ящик. И каково же было их удивление и торжество мамы, когда, кажется, на третьем по счету испытании я вдруг расколола сразу две огненные капсулы.
Мама была рада просто несказанно. Хотя огненная магия — это не совсем то, о чем она мечтала, но это означало, что я буду учиться там же, где работает она и ее друзья — в Школе Цитадели, пусть даже и на другом факультете. Тот праздник превратился в двойной. Многие гости тогда упились в стельку.
Меня перевели в Школу Магии, я училась хорошо, что неудивительно под крылышком у такой мамы... а потом ее не стало. Но... я не хочу сейчас о грустном. Потом я какое-то время пыталась доказать и себе, и другим, что стою чего-то даже без ее поддержки. Моим опекуном стал иерарх Икен, но он никогда не хлопотал за меня, всецело поддерживая мое стремление самоутвердиться. Кажется, у меня получилось.
Но дело в том, что все время, пока я училась, со мной продолжали время от времени случаться всякие странные... вещи. Я могу объяснить их только спонтанным проявлением магии снов, но как всегда их можно списать и на совпадение... с большой натяжкой, так как таких случаев было слишком много.
В четырнадцать меня, как и всех, проверили на шесть стихий еще раз, и больше никаких способностей не обнаружили. Так я с тех пор и остаюсь официально только огненной волшебницей. Но странные вещи со мной упорно продолжают случаться. Я даже научилась как-то ими управлять. Иногда я просто знаю, что надо сделать, хотя для этого нет никаких оснований, а вариантов очень много. Но я угадываю единственное верное решение. Мало желающих играть со мной в азартные игры. Я, конечно, не всегда выигрываю, но подозрительно часто. Или иногда я знаю заранее, что случится. Бывает, предчувствую опасность. В жизни я не робкая, так что, когда возникает беспричинное ощущение беды, оно для меня всегда непривычно, неприятно и... сразу заметно.
— Но капсул снов ты не видишь, сонную ману накапливать не умеешь?
— Не вижу и не умею. Это не похоже на те внезапные видения, которые иногда случаются у магистра, и на ту сложную магию, которую применяла мама. Я не вижу никаких картин, я просто вдруг откуда-то узнаю. И вообще, это со мной случается не во сне и не в трансе, а наяву. Иногда даже окружающие замечают за мной... кое-что, но я нашла хорошую отговорку: говорю про женскую интуицию. Отличить одно от другого иногда бывает трудно, я ведь и сама не уверена, что это такое: может быть, и вправду интуиция. Они смеются, иногда относятся снисходительно, как к глупой женской причуде, но, в общем, это срабатывает.
— Удивительная история. Ты больше не пробовала проходить проверки?
— Формально — нет. Но несколько раз были моменты, когда маги снов, например магистр Икен, по какому-нибудь поводу концентрировали большое количество маны снов — эксперименты всякие, кое-какие специфические арканы. Если бы во мне что-то изменилось, у меня бы от такого воздействия случилось пробуждение второй стихии. Но я там присутствовала и по-прежнему ничего не чувствовала.
— А как с этим связан Эйдар?
— О! Эйдар — это уникальный случай,— девушка хитро улыбнулась,— там столько всего, хоть монографию пиши. Во-первых, три стихии в шесть лет — это само по себе редчайшее явление.
— Постой... кажется, я слышал о двух?
— Устаревшие сведения!— победно воскликнула Алия. Воздух, вода, и... что бы ты думал? Огонь! Вот тебе и вторая странность и редкость: огонь и вода в одном человечке. Третья странность: на испытании по огню не разбил ни одной капсулы, но заставил потрескаться сразу множество. Ты такое встречал? Четвертое: без моей помощи и без концентрации воздушной маны вдруг увидел воздушные капсулы. Я нарочно проверяла по своим записям: он не выдумывает и описывает их очень точно. Пятое: мозги у него отлично работают для его возраста, хоть и не гений. Ну это ладно, это не такая уж редкость. Но самое главное: с тех пор, как его привели в школу, у меня постоянно возникают предчувствия, либо напрямую с ним связанные, либо в его присутствии. Если во мне и дремлют какие-нибудь нераскрытые способности мага снов, то при Эйдаре они почему-то усиливаются. Что, если понаблюдать за ним? Вдруг раскроем пару загадок из области двойной и тройной магии? Может, и со своими странностями я бы разобралась.
— И какие предчувствия у тебя насчет Эйдара?
— О! Но ты же знаешь, что о предчувствиях лучше не говорить заранее.
— Извини...— Камо выглядел смущенно.— Я закончил Школу так давно, что уже не помню теорию предсказаний.
— Понятно,— Алия улыбнулась ему с самым заговорщицким видом.— А я прогуливала лекции по земле. Ваш лектор Гун такой нудный, что на его занятиях можно сдохнуть со скуки. Но я тебе могу рассказать коротко, в чем соль. Представь, что я предсказала тебе: завтра ты на улице упадешь, сломаешь ногу и сильно расшибешь голову. Ты, узнав об этом, просто просидишь весь день дома, и мое предсказание не сбудется.
— Вот и хорошо.
— Если предказываешь что-то плохое, оно и к лучшему, а если хорошее? Например, я загляну в будущее еще раз и теперь увижу, что завтра ты не упадешь, потому, что нарочно останешься дома. Я тебе и об этом скажу. Но ты, узнав об этом, станешь слишком беспечным, совсем перестанешь смотреть под ноги и споткнешься дома! А все потому, что ты услышал мое второе предсказание.
