Моё тёмное солнце

— А это имеет сейчас значение? — не стал вдаваться в подробности эльф, сворачивая в узкий проулок, что должен был вывести к их временному жилищу. — Главное, что ты смогла восстановить обратно паутину заклинания, а виорийка оказалась просто очень любопытной особой, но куда важнее, что тебе удалось увидеть? Им можно помочь?

— Ты ведь и сам понял, что тут происходит, — в его хитрой манере ответила девушка, прекрасно зная, что Ри просто не мог не увидеть этого. — И думаю, Раймона с той женщиной... — Найри лишь на миг запнулась, припоминая названное имя: — Марэкой, можно спасти, если разорвать петлю обратного времени.

— Если мы сами раньше под неё не попадем и также не состаримся, — резонно заметил хранитель, в мыслях пеняя на собственную наивность.

Ладно Найри, но неужели он думал, будто забрать древние регалии окажется легким делом? Будь это так — их бы давно вынесли из этого проклятого забытого всеми города. Всё-таки общение с подопечной не всегда положительно на него влияет.

— Куда вы ходить сами и так поздно? — прервал мрачные мысли Ри хозяин дома и по совместительству их проводник. — Это быть небезопасным!

— Почему? — с искренним любопытством поинтересовалась Найри, первой ступая под своды невысокого песочного дома, куда вежливо пропустил её Акан Муллак Бэй и совершенно не чувствуя исходящей от него опасности.

Только Ри ничего не успел сделать. Тяжелая холодная тьма опустилась на него, пронзая острой иглой затылок и лишая опоры...

Глава 4

Высокопоставленные эльфы и эльфийки веселились в своей излюбленной манере, используя для собственных утех доставленных ко двору рабов. Он сам лично проследил, чтобы отобрали лучших из лучших. Темноволосые загорелые красавицы, экзотические альбиноски, рыжеволосые несдержанные магини, что невероятно возбуждающе изгибались под ним.

Все жаждали попасть на бал к сыну великого рода Льяриенори эль Сариэсильнара, будущему Владыке, а ныне юному принцу, что устраивал самые известнейшие приемы во всей Светлой Империи.

— Веселитесь, господа! Радуйтесь! Танцуйте! — громко объявил юный Лариисиэль из рода Льяриенори эль Сариэсильнара. — Пейте, сколько хотите, смейтесь, рассказывайте друг другу первые новости Империи, флиртуйте, занимайтесь любовью и просто наслаждайтесь жизнью!

Именно этого жаждал будущий Владыка и именно это обещал своим поданным, что с охотой посещали его балы — сладкую жизнь без тревог и осуждения. Всего лишь пятьдесят лет, и он примет скипетр отца. Что для светлого эльфа какие-то пятьдесят лет? И будет новая эра правления! Правления великого Лариисиэля Льяриенори эль Сариэсильнара, что в открытую подпишет закон о человеческих рабах, позволяя не скрываться великопоставленным эльфам, любящим бывать на торгах. Ежедневные балы, огромные застолья и веселая музыка будет литься из столицы Империи!

Избалованный наследник вырос разгильдяем и самолюбивым эльфом, который не думал о будущем своей страны, а лишь искал новые лазейки для собственных утех. Он не слушал наставлений отца, прекрасно понимая, что тому некуда деваться — Лариисиэль его единственный сын, а дочери никогда не смогут принять скипетр правления. Не слушал многочисленных советников и преподавателей, сбегая с очередного заседания либо на игрища , либо в гарем к своим многочисленным рабыням.

Когда тебе всего сто шестьдесят, кажется, что вся жизнь впереди. У тебя есть абсолютно всё, что только может желать душа. Красота, о которой слагают легенды. Здоровье, которому позавидует любой смертный. Нескончаемое золото и безмерная власть. Пусть даже ты ещё и не Владыка, но доступ к сокровищнице тебе всегда открыт. Сколько бы отец ни грозился лишить распоясавшегося наследника денежных благ, а мать все равно не могла долго смотреть на наигранные 'страдания' сына.

Слишком большие возможности были у будущего правителя Светлой Империи. Пусть его власть ещё не абсолютна, но он уже волен казнить или миловать, раздавать или отбирать титулы, прекращать войны и даже начинать их. Только не это интересовало Лариисиэля, который недавно вошел в тот возраст, когда гормоны всё чаще брали вверх над разумом.

Благо эльфийки всегда были у его ног — только пожелай и они придут в постель. Вот и сейчас рядом две симпатичные остроухие леди крутились возле него, требуя внимания, коим, конечно же, он удостоил их. Ларисииэль знал, что после танца эти проказницы уведут его в покои, чтобы самозабвенно и вдохновенно заняться любовью, а может, прямо здесь, в просторном светлом зале, на глазах у множества свидетелей, ведь эльфы никогда не имели предрассудков. Они отличались от людей, которые даже чистую любовь могли извратить виной и собственным стыдом. Светлым эльфам никогда не понять, почему необходимо уединяться во время любви или почему мужчины отдают себя лишь одной женщине? Почему отделяют мужское от женского, считая происками тьмы однополую любовь? Почему возводят никому ненужные рамки вокруг себя вместо того, чтобы отдаться чувствам?

Это было одной из причин того, что светлые эльфы недолюбливали смертных и презирали, воспринимая их как диких животных, неспособных смотреть на вещи шире. Однако, несмотря на это, порою люди поистине удивляли эльфов. Впрочем, не Ларисииэля, который никогда не видел в них ничего большего, нежели красивых и глупых игрушек. Безликая череда пленниц прошла через его руки, прежде чем появилась та, что заставила изменить свое представление о человеческих женщинах.

Она не любила мужчин, не восхищалась эльфами и не мечтала о знакомстве с ними. Прикосновения, заигрывания и просто разговоры или намеки на интимное вызывали у нее отвращение и страх. На то были свои причины, которые Ларисииэль просто не хотел видеть, привычно выделив из троих подаренных ему девушек невысокую хрупкую брюнетку с необычной внешностью. Она смотрела на него не так, как остальные — в её больших темно-карих, почти черных глазах угловатой узкой формы не было любопытства, интереса или восхищения от встречи с живым эльфом, нет, там было чистое равнодушие.

Ларисииэль не привык к таким взглядам. Даже будучи на невольническом рынке среди ненавидящих всем сердцем Светлую Империю женщин, он притягивал взоры, эманируя чужой страх, смешанный с надеждой и немой просьбой заметить именно их. Почему-то они всегда ассоциировали его со сказочным прекрасным принцем, который обязательно заберет из этого нескончаемого кошмара. Красота, улыбка и дар Ларисииэля внушали рабыням веру, которой не суждено было сбыться, ведь прекрасный принц проходил мимо, не испытывая жалости или сострадания к людям.

Сейчас же, среди типичного чувства восхищения и надежды привезенных ему подарков, он поймал грусть. Настолько тоскливую, что его собственное сердце неприятно сжалось, вынуждая позабыть о всеобщем веселье и радости. Эта девушка просто не видела его, будто бы глядя сквозь. Он даже попытался внушить ей интерес к собственной персоне, но незнакомка лишь на миг скользнула по нему своим необычным взглядом, после чего вновь отвернулась.

— Твое имя? — спросил он на всеобщем, снимая с собственных плеч настойчивые ласковые руки эльфиек и делая шаг к новой необычной пленнице.

Однако девушка словно не заметила его вопроса. Вместо неё поспешил ответить сам принесший дары великопочтимый маэстро Марссиваэль.

— Она вас не понимает, так как была доставлена из самой Марэты!

В тот же миг вокруг, не смущаясь, стали обсуждать новость. Ещё никогда в Светлой Империи не было уроженок этого дивного государства.

— Посмотрите на её необычный разрез глаз, — продолжал маэстро Марссиваэль, — на прекрасные черты лица, подчеркнутые аристократичной бледностью...

Лариисиэль как раз и смотрел, с интересом отмечая все новые и новые детали непривычной внешности восточной человеческой красавицы.

— Было трудно достать её, хотя в новой империи и существует до сих пор рабство, — поделился с наследником великопочтимый эльф, который не одно столетие предоставлял девушек с людских земель. — Император Марэты отказался от сделки и не дал согласия на открытия защитного поля возле своих земель, однако король соседнего государства оказался более охочим к деньгам и даже...

Сказать по правде, юный наследник уже не слушал маэстро, желая поскорее опробовать новую игрушку.

'Интересно, принадлежность к другой расе отличает их в постели? — нетерпеливо размышлял Ларисииэль, незаметно передавая девушке нужные ему чувства. — Взгляни же на меня!'.

Он никогда и никого не принуждал силой. Зачем, если в его власти внушить любую мысль? Однако эта странная темноволосая красавица отчего-то не реагировала на его попытки, а стоило ему прикоснуться к ней, как она вздрогнула и отступила.

— Привести в порядок, после ко мне! — коротко приказал он, подозвав к себе совсем мелкого слугу эльфа, после чего обратился к гостям: — Две другие в вашем распоряжении!

А приглянулись 'две другие' многим, отчего в ближайшее время танцы и беседы перешли в нечто большее. Впрочем, на балах юного Ларисииэля это было привычным делом. Молодые эльфы и эльфийки прекрасно знали, чем обычно заканчивался такой вечер. К слову, вечеров этих в последнее время было слишком много, так как наследник пользовался тем, что Владыки с супругой нет в Цветограде — столице Светлой Империи.

Хотя стоит заметить, что до женитьбы его отца были и пышнее балы, ведь эльфы по своей натуре очень эмоциональные, порою импульсивные и безответственные любвеобильные особы. Стоит ли удивляться, что Ларисииэль вырос таким, когда его собственные родители почти не уделяли ему времени, быстро сплавив сына и дочерей слугам? При этом светлые эльфы никогда своим детям ни в чем не отказывали. Ещё поэтому угрозы отца о закрытии сокровищницы для сына теперь не имели нужного эффекта, пусть даже мать прониклась бы его новой идеей воспитания.

В ту ночь впервые девушка под ним не стонала от удовольствия, а кричала от страха, кусалась, царапала и дрыгала ногами, не поддаваясь его эмпатии. Слова, которые он говорил, просто ударялись о стену непонимания. Однако пойти за советом не позволила гордость, хотя разум шептал, что учитель, который с детства обучал его магии и контролю собственной силы, как всегда обязательно найдет ответ. Только как наступить на собственное самолюбие, унижаясь в столь интимном вопросе?

В сто шестьдесят не задумываешься, что есть вещи поважнее собственной гордыни или репутации, но когда понимаешь, становится слишком поздно. Знал бы он тогда о странном черном коконе , окутавшем сердце необычной пленницы, может, и сложилось всё иначе? Был бы не таким зацикленным на себе эгоистом, поразмыслил, отчего девушка реагирует так, отчего даже на простое слово закрывается.

Это была его первая ошибка. Нет, в ту ночь он не причинил ей боли, Лариисиэль был избалованным самовлюбленным эгоистом, но точно не садистом. Благодаря его дару пленницы любили своего хозяина, восхваляли и уже просто не видели другой жизни. Жизни, где бы не было его. Однако то, с каким упорством новая черноокая рабыня пыталась избежать любого его прикосновения, приводило принца в исступление.

Тогда он совершил вторую ошибку — пошел все-таки за советом к наставнику, который помог снять преграду в языке. Только это оказалась абсолютно бессмысленно, ведь девчонка не захотела с ним говорить! Все, что ему удалось узнать — это имя. Странная рабыня по имени Азиль продолжала упрямо молчать на все его вопросы, отвечая искренним пожеланием провалиться в Темное царство.

Она не поддавалась внушению, не хотела с ним говорить и просто отворачивалась каждый раз, когда он входил в её комнаты. Желая привязать к себе богатством, принц выделил своей новой рабыне самые шикарные и просторные покои, только и этого подарка она не оценила. Не нужны были ей эти роскошные апартаменты, хоть запри в темнице — ничего не менялось. Это задевало юного эльфа, временами выводило из себя, невероятно бесило и просто доводило до бешенства, пока не стало его третьей ошибкой — раз не магией, значит, силой. Словно что-то сорвало внутри. Смыло волной все принципы и преграды, желая сорвать с пухлых губ необычной пленницы стон, вынудить посмотреть на него, захотеть его, произнести его имя...

Сумасшествие?

Да, она сводила его с ума, сводила своим неповиновением. Он хотел научить эту до глупости смелую девочку с черными глазами правилам светлоэльфийского престола, где все покоряются лишь ему.

Чтобы навсегда запомнила, кому именно отказала!

Понадобилось всего два дня, чтобы сломить самонадеянную пленницу. Она стала покладистой, знала свое место, выполняла любой приказ, иногда даже без слов, достаточно было одного жеста, чтобы утонченная Азиль подскочила с места и припала к его ногам. Только и это было не то, чего хотел Лариисиэль, не желал наследник эльфийского престола видеть на прекрасном лице своей рабыни ту самую маску равнодушия, что увидел в их первую встречу.

Это стало четвертой его ошибкой — имея дар к эмпатии, он не распознал за маской равнодушия жажду мести. Не понял, что смиренно ублажая его, Азиль мечтает о смерти своего хозяина. Почему-то он не чувствовал этого в ее эмоциях. Восточная бледнокожая красавица умела оставаться равнодушной, такой же равнодушной, когда ночью заносила кинжал над его сердцем. Он бы и не проснулся, если бы не одинокая слеза, упавшая на грудь. Слеза, разрушавшая то наигранное равнодушие, которое так умело разыгрывала пленница.

Однако не хватило человеческой девчонке силы духа убить.

И это стало пятой ошибкой юного наследника. Он недооценил Азиль, не став даже наказывать. Легко перехватил руку, из которой в тот же час выпал кинжал, повалил на постель, нависая над плачущей девушкой, и с ужасом остановил взгляд на синих разводах, что днями ранее сам оставил на её хрупком теле.

— Почему?! — с отчаяньем и болью выкрикнул он ей в лицо, не понимая, что с ним происходит. — Почему ты не поддаешься моей магии?!

А девчонка лишь громче разревелась в ответ.

— Я ведь не такой, я не... — он не мог подобрать слов, приходя к очевидному выводу, что именно такой. Жестокий зверь, о котором он сам никогда не догадывался. И именно она пробуждает в нем это страшное чудище, коим Лариисиэль из рода Льяриенори эль Сариэсильнара рядом с ней становится.

Более того, это её сопротивление на самом деле нравилось юному наследнику. Безрассудство, которое раз за разом вынуждало пленницу давать ему отпор, было приятным разнообразием за ворохом согласных на все рабынь и эльфиек.

— А какой? — наверное, впервые заговорила с ним Азиль, не считая того раза, когда под давлением назвала свое имя. — Ты забираешь девушек от их семей, увозишь к себе во дворец ради собственных забав и лишаешь дома! Вы, эльфы — хладнокровные сволочи, который заслуживают смерти!

— Только убить ты так и не смогла...

— Не сегодня так завтра! — с отвращением выплюнула она. — Либо казни!

— Но до тебя я никогда никому не причинял боли, — зачем-то произнес Ларисииэль, не считая свои поступки столь плохими, чтобы заслужить звания сволочи. По крайней мере, до встречи с ней. — Это ты меня таким сделала! Другие пленницы сами хотят меня...