Попал

"Уточнения" затянулись ещё на пару часов, и сама операция тоже заняла немало времени. Словом, за окном (образно говоря — какие окна на глубине в пятьдесят метров?) уже стемнело, когда мы с Глашей наконец остались одни. Досталось ей куда хуже, чем в прошлый раз, однако, только физически — без магического истощения, смертельно опасного для пиджи в нашем мире, ей грозило максимум пара недель постельного режима... и это её нисколько не пугало, скорее уж наоборот.

Впрочем, даже и этот срок она твёрдо намеревалась сократить. К сожалению, у нас не было никаких волшебных лечильных машин из мира Сукебе, так что Глаша прибегла к старому, как мир, способу, доступному всем оборотням: при должной концентрации каждая смена формы убирает часть повреждений — небольшую, но тем не менее! Полагаю, именно исследование этого процесса и позволило создать технологию цифрового лечения в покеболле — там. Научники Отряда, заполучив в свои загребущие ручки полноценный покеболл, вели исследования и в этом направлении тоже, но объёмы данных были слишком велики, чтобы ожидать результат в ближайшее время.

Как известно, за всё хорошее приходится платить — а иногда и расплачиваться. Смена облика, на которую я до сих пор не обращал особого внимания, в свою очередь требовала затрат сил — которых у серьёзно раненой Глаши и так оставалось немного, тем более, сразу после операции... и пиджи, все без исключения, предпочитают исключительно один-единственный способ восполнения этих самых сил.

— У меня есть гипотеза. — Мы с Глашей расположились на выделенном нам траходроме в одном из помещений базы Отряда. После дюжины, наверное, превращений и сеанса предельно осторожного приручения Глаша, усталая, но выглядящая заметно лучше, в мирной форме и обложившись подушками лежала рядом со мной на здоровом боку, а я её задумчиво гладил. — Смотри, в этом мире почти совсем нет магии, даже доступ к пространственному карману даётся Лене с большим трудом. И в метро, когда Свету ловили, ты тоже использовала совсем простое заклинание, а потом чуть не одичала.

Глаша передёрнулась от воспоминаний, и кивнула. Она чуть повернулась и зашипела от боли в ноге, и я осторожно её перекатил, заодно поправив подушки.

— Напавшая на нас пиджи тоже использовала магию, явно очень сильную, и последние слова у неё звучали совсем как у дикарки. Я вот и думаю: может, всё дело как раз в магии? Нет магии — нет мозгов... да и жизни, наверное, тоже нет. — Добавил я, вспомнив клубящуюся ледяную голодную тьму.

Глаша только пожала плечами, мол, она — пиджи не магическая, и все эти теории её больше не касаются, хватило и одного раза. Мы переглянулись, кивнули друг другу, и я убрал её в покеболл. Пора домой, а над идеей я подумаю ещё: здравое зерно в ней точно есть, но что-то царапает сознание, только никак не пойму — что именно?

* * *

Домой я добрался уже затемно, даром что пешком дойти можно, и неожиданно столкнулся в дверях с Жарковым — вместе со Светой, конечно же. Он пришёл минут двадцать как, и очень расстроился, что не застал меня дома, но уйти не успел: Света, питавшая к моей супруге искреннюю симпатию, по-детски непосредственно пристала к ней с вопросами обо всём сразу. Лена, с материнской теплотой и пониманием глядя на соседку, что-то спокойно объясняла. Василий Игоревич стоял в прихожей и явно чувствовал себя пятым колесом в телеге. Увидев меня, он откровенно обрадовался и немного смутился.

— Привет! Слушай, тут такое дело... даже и не знаю, с чего начать... — Неуверенно произнёс он.

— Мастер — писатель! — С гордостью перебила его Света. — Он написал рассказ, очень интересный! Ой...

Под строгим и слегка раздосадованным взглядом Василия Игоревича она стушевалась и умолкла, приняв донельзя виноватый вид.

— Так что за рассказ-то? — Спросил я после паузы. — Я так понимаю, что вы именно из-за него пришли?

— Ну... да. — Нехотя признал коллега-укротитель. — Я иногда в свободное время стихи пишу, фигня полная, но душа требует, а тут вдруг на прозу потянуло... и даже, честно говоря, не так уж и плохо, по крайней мере, показать не стыдно... — Выражение лица Жаркова последнему утверждению не очень соответствовало, но отказываться от сказанных слов он не спешил.

— Да вы проходите, не стойте в дверях, сейчас разберёмся. Я сам только с базы, у Глаши ожоги сильные, но операция прошла нормально. — Пояснил я сразу всем. Какая-то мысль не давала мне покоя. — Я сейчас что-нибудь съем и посмотрим. О! Понял! У Светы ведь психические способности, возможно, это от неё вам привет такой.

— Может быть. — Василий Игоревич неуверенно пожал плечами. — Знаете, я, наверное, не вовремя, пожалуй, я лучше завтра к вам загляну...

— Да нет, нормально всё. — Устало перебил я его. — Просто день плохой выдался. Вы только рассказ оставьте, я посмотрю, а завтра обсудим, хорошо?

* * *

Рассказ был тёмным и мрачным — не в смысле трэш и чернуха, а скорее напоминая творчество Лавкрафта, чьи страшилки сейчас выглядели старомодно-наивными, почти домашними... не переставая быть страшилками. История дружбы двух затюканных птеродам* разворачивалась на фоне удивительно убедительно показанного серпентария, которым являлось с-готское** Убежище

* * *

на Чёрном Континенте

* * *

. Интриги, подставы, грызня за малейшую толику влияния или внимания, в которых две подруги стали разменной монетой — сначала одна погибла, бессердечно "слитая" хозяйкой, а потом и вторая попала под л-5

* * *

*, когда стала задавать слишком много вопросов о пропавшей.

* — Pterodame, уникальная порода летающих пиджи на базе птеродактиля, используется исключительно в Убежище.

** — S-Goth (Sanctuary Goth) — порода пиджи, не нуждающаяся в укрощении. Скрываются на Чёрном Континенте в Убежище, активно интригуют против движения за равноправие, считая, что пиджи должны полностью вытеснить человечество.

— Sanctuary, тайное и тщательно охраняемое поселение с-готок на Чёрном Континенте.

— Южный фрагмент бывшей Африки после визита Тайфонны.

* — Цикл кондиционирования (промывания мозгов), после которого от личности пиджи не остаётся ничего, кроме самых минимальных навыков речи и самообслуживания.

Сам я предпочитаю сюжеты более оптимистичные, хоть читать, хоть писать, но этот рассказ прочитал с большим удовольствием — была в нём некая торжественность и толика уместного пафоса. Некоторые мелкие шероховатости текста, по своей занудской привычке, всё же пометил к редактированию, но в целом рассказ произвёл очень положительное впечатление, не просто "не стыдно показать", а прямо-таки "есть, чем гордиться".

Именно так я и сообщил поутру Василию. На его вопросы по фактической составляющей честно признался, что ни с-готками, ни Убежищем, ни интригами вообще особо не интересовался, и вообще считаю, что переживать тут не о чем: во-первых, в каноне хватит белых пятен для всех желающих, во-вторых — всё равно у каждого автора в голове свой пидживерс, так что надо не париться, а куда-нибудь выложить на всеобщее обозрение, ибо переводов на русский крайне мало, а оригинальных авторов и того меньше. Несколько ошарашенный моим энтузиазмом, Жарков обещал подумать, мол, до сих пор о его творчестве отзывались в лучшем случае нейтрально.

От попыток ознакомить меня с другими работами я предельно вежливо уклонился, сославшись на полное равнодушие к поэзии аж до невосприятия. Напоследок посоветовал придумать какой-нибудь псевдоним, дабы не светиться сверх необходимого, скинул ссылки на свои разделы на нескольких сайтах в целях взаимного пиара, и задумчивый сосед отправился восвояси.

* * *

Воскресенье прошло как-то скомканно — Глаша из-за ранения регулярно дёргалась и шипела, не очень убедительно рассказывая, что бывало и хуже, мол, электрические ожоги не совсем настоящие, вот к огню у мантис уязвимость, и честный огонь был бы хуже. Лена, пострадавшая куда меньше, тем не менее совсем без травм тоже не обошлась, но ради спокойствия детей делала вид, что в полном порядке. Дети же, воспринявшие происшедшее как всамделишное приключение, наоборот, чуть ли не подпрыгивали от переполнявших эмоций. Так что ближе к вечеру я волевым усилием прекратил этот цирк, купил в ближайшем магазине тортик поприличнее, нарубил салатик и устроил торжественные посиделки.

Заодно воспользовался тем, что детское внимание переключилось, и несколько раз в разных словах изложил им "правильную" версию утренних событий: прямо запретить рассказывать обо всём в школе — это только способствовать распространению слухов (я никому-никому не говорил, только лучшему другу Васе, а он никому не скажет!), а вот небольшое смещение акцентов из уст родителей... в итоге "драка со страшной тётей" плавно превратилась во "встречу с группой Отряда на взаправдашнем задании, только нам ничего не показали, потому что секрет".

* * *

Октябрь прошёл, как сказал бы кто-нибудь англоговорящий, uneventful — бессобытийно: Глаша залечивала свои раны и потихоньку отрабатывала приёмы, не требующие активно двигаться, врачи с интересом за ней наблюдали, поражаясь скорости и полноте восстановления тканей, Даша и Таша со своими укротителями много тренировались совместно с бойцами Отряда, я регулярно общался и с ними, и с Жарковым, дети привыкли к новой школе и наконец-то влились в коллектив — в общем, всё было тихо и спокойно.

Так же спокойно прошёл ноябрь: на работе наступило затишье, и я даже написал ещё пару рассказов, с удивлением обнаружив, что невеликая группка постоянных читателей внезапно почти удвоилась. Одним оказался Жарков: ник "Сосед" намекал очень прозрачно, а опубликованная вскоре уже знакомая мне история двух пиджи догадку подтвердила. Ещё один, судя по некоторым обмолвкам и очень прикладным вопросам, тоже был из Отряда, а вот ещё две личности оставались столь же загадочными, как и "первоначальный состав". Что совсем интересно — один из новичков выложил очень короткий рассказ, события которого разворачивались в Лиге Эдо и были настолько переполнены пафосом и самурайским духом, что я его едва осилил. Впрочем, за вычетом озвученного, впечатление рассказ оставил хорошее, о чём я с удовольствием автору и написал.

Ближе к концу месяца — куда позже обычного, но никого не удивив на фоне слякотных зим последних лет — лёг снег, которому Глаша обрадовалась, как привету из дома. Пользуясь затянувшимся бездельем на работе, я добил целую повесть и несколько раз помог научникам Отряда с анализом данных. Своего программиста у них не было, а готовые пакеты из коробки или требовали большого напильника в виде собственноручно написанных процедур (с чем я и помог), или не годились вовсе из-за специфики.

Прошёл декабрь — Глаша очень приятно удивила нас подарками на католическое Рождество, а мы в ответ удивили её рассказом о наших зимних праздниках, которые и отметили все вместе в надлежащее время. Заодно, вдосталь накувыркавшись, в единственный более-менее взаправду зимний день выбрались на горку на акведуке возле ВДНХ — ездить теперь туда стало не так удобно, но горка там действительно стоящая... но на будущее надо будет поближе поискать.

В январе, с началом нового рабочего года, начались и новые приключения. Во-первых, несмотря на сопротивление непосредственного начальства, на предприятии ввели электронную проходную и потребовали от всех сотрудников сидеть на рабочем месте от звонка до звонка, как штык. Возможность прийти пораньше и уйти попозже, чтобы один день вообще не приходить, выглядела довольно привлекательной, если не задумываться о деталях: девять часов на работе, (включая обед), плюс полтора часа дорога туда-обратно, да ещё два часа на лишний выходной — это получается тринадцать часов, то есть, свободного времени остаётся только утром позавтракать да вечером в душ сходить... что, в свете потребностей моего гарема — прямо скажем, маловато. Во-вторых, по предприятию поползли нехорошие слухи, что нас хотят переводить на хозрасчёт — типа, маленький оклад и сверху бонусы согласно выручке от выполненных заказов... ну и штрафы, конечно же, если вдруг в план не уложились. Учитывая, что железячники регулярно затягивают все мыслимые и немыслимые сроки, а потом показывают рукой на нас, мол, это из-за программистов проект сдали с опозданием, перспектива получалась и вовсе безрадостная. Я уже вполне всерьёз подумывал найти какую-нибудь подработку на удалёнке, когда случилось в-третьих, и для разнообразия — положительное... На самом деле, как мне уже потом объяснил Сергиенко, моё хорошее "в-третьих" было вовсе даже и в-четвёртых, и предшествовал ему мрачный разговор с начальством, которому (видимо, поветрие такое прошло) тоже холку намылили, почему, дескать, в казённой квартире живут посторонние люди? Ну и что, что с разрешения владельца — всё равно непорядок... Так что к немалой моей радости и удивлению, позвал меня "тащ майор" в штат — но не в боевую группу, как он сам сначала рассматривал и сам же отказался, а к научникам, причём по основному моему профилю, программистом: неожиданно "выстрелили" те самые процедурки для анализа. Оклад поначалу он мне предложил заметно меньше, чем в "Ласточке", но пообещал буквально в следующем же квартале накинуть "старшего" к моему "лейтенанту РВСН в запасе", так что уже к концу года со всеми надбавками и выслугой доход мой дотянет до нынешнего, а в самом скором времени — и решительно переплюнет. В минусе, конечно, многочисленные подписки и прочие невыездные радости высокого допуска, зато отпуск мало того, что сорок пять календарных, так ещё и путёвки во всякие санатории со скидкой девяносто процентов, причём на всю семью... включая Глашу. Подумав с минуту, я поинтересовался, не нужен ли им случайно ещё один инструктор по общефизической, рукопашке и холодному оружию с опытом работы в фитнес-центре — дескать, есть у меня на примете одна кандидатура. Прозрачный намёк на Лену майор понял правильно, и, покивав каким-то своим мыслям, обещал подумать, но без гарантий. В ответ я его заверил, что у нас и так всё хорошо, и спросил я больше для проформы и единообразия ради, чем с реальным интересом.

* * *

Получив от меня заявление по собственному желанию, шеф поморщился, но спорить и уговаривать не стал — ему и самому новые веяния были сильно не по душе, но возраст уже не располагал к дёрганью.

— В никуда уходишь, или вариант нашёл? — Спросил он, уже завизировав заявление.

— Скорее, это он меня нашёл. По деньгам пока в минусе, но обещали быстрый рост и интересные задачи, так что на круг останусь при своих. — Отшутился я, не желая рассказывать о новой работе даже то, что можно — и можете считать меня суеверным.

— Ну, если при своих — уже хорошо. Мне-то, сам понимаешь... — И он мрачно махнул рукой.

Беготня с бегунком — всё-таки, контора у нас только называлась ООО, а на самом деле была почти государственной, со всей сопутствующей КЗоТовской бюрократией — заняла почти весь день. Конец недели ушёл на передачу дел коллегам, вразумление смежников и прочие полезные дела, а последнюю неделю на старом месте я целенаправленно плевал в потолок, делился мудростью с регулярно набегающими "делопреемниками" (неожиданно осознал, что успел накопить приличный багаж — не вдруг и передашь кому-то другому!), и вообще отдыхал. В пятницу притащил прощальный тортик, клятвенно пообещал не пропадать, и третьего февраля прибыл в уже знакомое место в совершенно новом для себя качестве служивого.