Котёл страстей забурлил с неимоверной силой, но официально всё было тихо и пристойно. В тиши кабинетов заключались и расторгались союзы, одни силовики, с улыбкой на устах, пинали других, конкуренты красиво и незаметно бросались друг в друга отборной грязью, устраняя с арены политических оппонентов. Отдельной кучкой стояли военные, но и они активно толкались локтями, как с конкурентами, так и между собой, активно плюя в сторону предателей, "продавшихся" другим лагерям. Не избежал этой участи и губернатор Беров, возглавивший одну из стай.
Региональный лидер, с точки зрения противников, допустил ошибку, высказавшись в поддержку "охотников", что было явным минусом, когда некоторые секреты спецслужбы стали достоянием заинтересованных лиц. Позиции борцов с демонами сильно пошатнулись после того, как были озвучены реальные цифры потерь оперативных групп. Командование охотников не смогло скрыть и замолчать несколько зафиксированных случаев превращения одних его подчинённых в добычу для других. Ситуацией тут же воспользовались военные, которые усиленно продавливали проекты экзоскелетных групп, тем более у них на руках есть новое поколение костюмов с детальным, проработанным планом его применения. К плану генералы прилагали расчёты, доказывающие экономическую эффективность изделия ВПК. При должном старании и достаточном финансировании, производство может выдать до одиннадцати тысяч изделий в месяц, что позволит в течение полугода окончательно закрыть вопрос угрозы йома — это раз! "Изделие" на десять лет вперёд выведет российскую армию в лидеры, так как израильские и немецкие конкуренты работают с первым поколением, а у нас готово к серийному производству третье — это два! Сформированные из военного спецназа подразделения с помощью экзоскелетных костюмов и намного возросшей вооружённости (третье поколение могло поставляться в комплекте с встроенными электромагнитными винтовками и пулемётами) бойцов смогут бороться с демонами куда эффективнее ненадёжных "охотников" — это три. Да, охотники эффективны, но ненадёжны, прежде всего тем, что их оперативники постоянно находятся на грани превращения в тех, на кого призваны охотиться. Можно, конечно, укомплектовать костюмами управление по борьбе с генетическими изменениями, но, в любом случае оно изжило себя в нынешнем виде. И, вообще, НИИ пора плотнее заняться вопросами йома. О моральном аспекте никто даже не заикнулся...
Когда политические противники отца начали собирать против него компромат, всплыло дело его сына, оказавшегося бойцом оперативных групп...
Выводы относительно сего факта были сделаны моментально. Отцу ставились в вину и личная заинтересованность, и использование служебного положения. Приплели достаточно, всё по мелочи. Уколы нисколько не поколебали его положения, но общая заявка была сделана. Били через семью, противники прекрасно знали слабости Николая Берова.
— Теперь ты понимаешь, сын, что, чем скорее ты уйдёшь из управления, тем лучше. Я не боюсь за себя, я боюсь за тебя. Твой контракт будет расторгнут, я надавил на кого надо...
— Нет.
— Нет?
— Нет, повторю ещё раз, если тебе показалось, что ты ослышался, — я посмотрел на отца, качнув головой. — Я не брошу своих. Не решай за меня, никогда больше так не делай. Скажи, ты ведь не бросил всего этого дерьма, потому что за тобой стоят люди, поверившие в тебя и тебе. Так? Уйти сейчас, значит подставить их и многих других. Почему у меня может быть иначе? Масштабы, конечно, не те, но аналогию провести можно.
Отец отвернулся, нервно пробарабанив пальцами по подлокотнику сиденья:
— Почему-то я думал, что ты так скажешь, но должен был попытаться, — глухо произнёс он. — Это твой выбор, сын, уважаю. Я горд, что смог воспитать тебя таким, но, может дать тебе время подумать?
— Не думаю, папа, что изменю решение, — впервые в жизни мне было настолько тяжело говорить, но я должен был сказать ещё кое-что, нечто должное поставить крест на старой жизни и счастливой семье Беровых. — Пойми, прошлого не вернуть, твои дети никогда больше не будут обычными людьми. Никогда, пап, исходи из этого, Саша идёт по моей дорожке, у меня тоже начиналось с монеток. Я до сих пор меняюсь и не знаю, чем и когда закончатся эти изменения. Прими за аксиому, что твой сын — демон, не делай такого лица. Лысый урод прав, возможно, я первая, но не последняя ласточка, Сашка тому подтверждение. Об одном прошу, спиши меня со счетов, — получалось сумбурно, но это было всё, на что я был в данный момент способен. Надеюсь папа не сильно шокирован. Сашка как челюсть на пол уронила, так до сих пор не подняла.
— Что? — опешил папа.
— Что слышал, я не хочу быть колодками на твоих ногах и знаешь, мои амбиции и тщеславие будут удовлетворены, если вместо портрета Ермолова в кабинете командира городского управления будет висеть твой портрет. Действуй так, как будто меня нет, мне будет легче, зная, что ты не оглядываешься на меня и управление охотников. Я меняюсь пап и чем дальше, тем сильнее, к тому же я тяну за собой других. Не знаю как, феромонами или чем другим, но сильно подозреваю, что за черту, отрезающую путь назад, вступили мои напарники или вот-вот, потопают следом. Я, как акула-молот вижу слабые электрические колебания вокруг людей, ощущаю магнитное поле, жру железо, могу превращаться в других людей, чем ещё меня наградили инопланетяне и что я передам другим? Кто я? Сам себя я считаю человеком, и я — человек, пока сам так считаю. Пап, ты сейчас ничем не сможешь мне помочь, но всё будет в твоих руках, когда в них будет власть. Считай, что у тебя развязаны руки, нет, не совсем развязаны. Дай мне одно обещание...
— Какое?
— Что приложишь все силы, чтобы ни один ребёнок не попал в сиротский приют.
— Постараюсь. Почему? — отец не мог подобрать слов, тут в его глазах появилось понимание, на скулах выступили желваки. Я ощущал себя подонком и сволочью, минуту назад принуждая его забыть о сыне, а тут заставил вспоминать и заново переживать не самые приятные моменты жизни. — Вы...
— Николай Иванович! — стоявший возле машины водитель, который вышел, чтобы разговор не потерял приватности, открыл дверь, протягивая отцу комм. — Вас, — сказал он, стрельнув взглядом вверх.
Папа махнул рукой и мы вымелись из салона, тихонько прикрыв двери.
— Продолжим через неделю! Борис! Поехали! — отключив комм, сказал отец. — Пока, гвардия.
* * *
*
Обдав нас вонючим выхлопом, отцовская машина сорвалась с места, быстро скрывшись за поворотом. Некоторое время мы с сестрой, словно первоклашки взявшись за руки, потерянными столбиками стояли на месте. Замершие статуи молодых людей переваривали неоднозначный разговор, строя мысленные предположения о причинах его быстрого окончания.
— Ермолов, — Саша проснулась первой, — папе звонил САМ!
— Думаю, ты права, — согласился я. — А теперь, девочка моя, расскажи, что вы наплели маме? Или, наоборот, забыли рассказать, для чего просили меня не распространяться?
Сашка замялась, нервно чиркнув ножкой по свежевыпавшему снежку и предприняв попытку вырвать ладонь из моей руки, но я мягко пресёк её поползновения.
— Ну-ну, колись, сестра милосердия.
— Ну-у, мы не сказали ей про руку и забор..., — сестра смахнула с правого глаза предательскую слезу и отвернулась, — я тогда еле до конца смены дотерпела, ты не представляешь, как матерится твой Смольский.... Представь, что было бы с мамой, она и так натерпелась во время эвакуации детских домов и зимних лагерей.
— Не понял, ты была в больнице? — опешил я, пропустив мимо ушей сестрёнкины оправдания. — В моей палате?
— Была, — не стала отпираться Саша, — я обещала эту богадельню по камушку разнести, если меня не пропустят к тебе. Охрана, конечно, встала грудью на защиту неприступных рубежей, но я позвонила папе. Не помню, чего ему наговорила, но вопрос решился в пару минут. Лучше бы я не напрашивалась. Некоторые трупы лучше выглядели, чем ты, братец. Весь в трубках и датчиках, синюшный как ободранная курица. И ЭТО поминутно дёргается и плюётся кровью..., вместо руки культяпка...
— Умеешь ты огорошить, — я обнял Сашку за плечи. — Как ты узнала?
— Рядом с госпиталем заметили стаю йома, — Саша, покопавшись в сумочке, достала платочек и, отвернувшись, высморкалась. После чего продолжила. — Демонов отогнали десантники, у них по периметру два десятка БМПэшек постоянно дежурило, потом по лесопарку отбомбились авиаторы. Вроде всё стихло, а через полтора часа к госпиталю подъехали охотники. В пригороде засекли ещё двух тварей.
— Так, — я вспомнил резкий манёвр вертолётчиков, развернувших винтокрылые машины курсом на южный микрорайон. Вот куда ушла авиа поддержка. — Это не объясняет, откуда тебе стало известно о моём ранении.
— Не перебивай, охотники разобрались с тварями, но трое из них получили ранения. Так как мы были ближе всего, то для оказания первой помощи их привезли к нам. Среди раненых была твоя зазноба и крепенький парнишка с блохастой кличкой.
— Боха...
— Без разницы. Я делала ему перевязку, когда услыхала разговор ждавших их экзоскелетников, что..., — Сашка сглотнула. — Что везунчик Бер отпрыгался, что тебя..., что ты погиб у театра и что Багира чуть Богу душу не отдала. Если бы не блохастый, то и девчонку бы схоронили.
Сашка уткнулась лбом в моё плечо:
— Один из них ляпнул, что дура-охотница с голой задницей набросилась на демона, чтобы отомстить за хахаля, правда ему тут же, свои же ребята начистили рыло, — сестра чуть-чуть помолчала. — Твою пантеру обихаживала Шварцкопф.... Охотникам стало интересно, с чего это две медсестры чуть ли не в истерике забились. Слово за слово, так и познакомились. Тут позвонил папа и сказал, что ты живой, но не слишком отличаешься от мёртвого. Как только закончилась смена, я рванула в больницу, естественно со Шварцкопф в виде поддержки, её, правда, к тебе не пустили, но это к лучшему...
— Спасибо..., — хрипло промямлил я.
Что я ещё мог сказать, всё слова тугим комком застряли в горле. Сашка тихо плакала на моём плече, заново переживая ужас прошлых дней, я же прижал сестру к себе, поглаживая рукой вздрагивающую спину.
— Ну, хватит уже, совсем ты расклеилась, — голосом мамы сказал я, — решила всех парней распугать красными глазами?
— Дурак! — Саша стукнула меня в грудь острым кулачком. Я картинно охнул, завалившись в сугроб. — Клоун! — добавила она, беря из моих рук протянутый ей чистый носовой платок. — Всю тушь из-за тебя размазала...
— Спасибо тебе, белобрыска! — улыбнулся я, запуская в сестру снежком.
— Вставай, — Санька ловко уклонилась от встречи с белым снарядом, — задницу отморозишь, геморрой обледенеет! — Улыбнулась она.
Другое дело, ненавижу, когда кто-то причиняет Саше боль, тем более, когда этот кто-то — я.
— Хочешь конфетку? — спросила сестра.
— Давай!
В мои руки прилетела барбариска. Развернув фантик, я обнаружил две старых монетки по пятьдесят копеек, приклеенных к сладости.
— Наслаждайся. Пошли в общагу, герой. Я прибралась в твоей комнате, цени, на какие жертвы пришлось пойти!
— Вижу, не переломилась.
— Ну, ты и гад! — от внешне лёгкого подзатыльника из глаз брызнули звёздочки. Что-то рука у Шурки потяжелела или пошёл скачкообразный неконтролируемый рост физической силы? Вполне может быть.
— На том стоим! Девушки охотней клюют на плохих мальчиков, — потерев маковку, ответил я. — Осторожней, следи за своей силой, будь на моём месте кто другой, ты бы ему черепушку раскроила.
— Извини.
— Проехали, с тебя барбариска с начинкой.
— Самой не хватает.
— Жадина, закрою холодильник на замок, руки прочь от моего йогурта!
— Вымогатель!
Так, дурачась и подкалывая друг друга, мы дошли до университетского общежития, возле которого я узрел служебный управленческий УАЗик. От неприятного предчувствия засосало под ложечкой. Возле машины лениво переминались с ноги на ногу Боха и Тень.
— Бер! — заметивши меня, закричал Боха. — Ты почему на вызовы не отвечаешь? Саша, привет!
Хороший вопрос, может быть потому, что давеча разнёс служебный комм вдребезги?
— Комм сломался.
— А? Понятно, а что новый не выписал?
— Боха, когда? Меня утром выписали и сразу в увольнительную отправили.
— Кончилась, командир, твоя увольнительная, — хмуро сказала Тень, неприязненно покосившись на радостного Боху. — Наша, к твоему сведению, тоже. От городского управления одну боевую группу отправляют в срочную командировку. Угадай какую?
— Теперь я понимаю древних правителей, отрубавших гонцам головы за плохие вести.
Облом, а так хотелось увидеться с мамой, но не судьба.
— Других добровольцев не нашлось? — расстроился я. Командировка не-пойми-куда меня совершенно не прельщала, смутный червячок тревоги шевелился где-то внутри, ничего хорошего эта поездка нам не принесёт. Мне-то уж точно, не знаю почему, но моё внутреннее "я" всеми фибрами было против поездки. К сожалению, приказы командования не обсуждаются, червячку и "я" пришлось заткнуться в тряпочку.
— Да ты чО, командир, в Москву едем! — энтузиазм из нашего стрелка-крупнокалиберщика так и пёр. — Главное управление потребовало самых-самых. В штабе оценили количество насечек на кинжалах и ткнули в твою сторону, так что сам виноват, мы тут ни при чём. Так, просто с боку стояли. Ты не рад?
Вот именно — не рад, совершенно не вижу повода для радости, как-никак не на награждение вызывают. Боха — дурак, не понимает, что нашей группой будут затыкать что ни на есть самую грязную з..., дупу. Никто из московского управления и не подумает щадить командированных бойцов. Раз возникла необходимость в пришлых варягах, то своими силами крупнейшее управление страны не справляется, притом, что столичный район и прилегающие регионы от Станции пострадали меньше всех в стране. Инопланетная железяка особое внимание уделила Дальнему востоку, Сибири и Уралу, центральные губернии, конечно, получили свою пайку излучения, но плотность и количество атак было куда меньше, чем досталось зауралью и Европе. Если верить интернету и официальным новостным передачам, то из европейских стран больше всех отхватили центрально европейские государства. Эх, Боха-Боха, и что в тебе Тень нашла? Бычок ты на верёвочке... Надо быть последним глупцом, чтобы радоваться охоте в незнакомой местности. В родных пенатах, как говориться, и стены помогают, здесь нам знакомы все закоулки, подземные районы и канализационные коллекторы. Да и сколько этих коллекторов — пшик! Демонов, по большей части, мы ловим на поверхности, а вот Москва.... Москва — это отдельная песня. Столица изобилует подземными уровнями и кишмя кишит жилыми, научными и производственными кварталами, спрятанными на глубине. К новостройкам следует прибавить множество старинных отнорков, подземных ходов, карстовых провалов, бункеров и тайных убежищ, оставшихся ещё со времён татаро-монгольского ига и Советского Союза. Лично мне подземная Москва больше всего напоминает подводную часть айсберга, контуры которого надёжно скрыты тёмной водой, сиречь асфальтом. Если моё чувствительное на неприятности седалище не врёт, то путь лежит как раз на глубины, в грязь и сырость подземных ходов, что не есть гуд. Нас затачивали для борьбы на поверхности, диггеры из моих бойцов и меня, честно говоря, никакие. Неужели никто из командных боссов не понимает губительности будущих охот для провинциальных бойцов? Тень вот, с полуоборота сообразила, что выжить в мрачном сумраке подземелья будет проблематично. Толщи пород скрывают множество укромных мест и неизвестно, что там за столько лет вывелось. Не удивлюсь, если в пещерах и старых метростроевских тоннелях, как в Африке, завелось нечто страшное, оберегающее территорию и люди влезли туда, куда не положено, потревожив народившийся ужас. Один Боха пляшет от радости, наверняка мечтает пройтись по Красной площади, погулять по столице..., наивный малый, придётся тебе на брюхе по жидкому дерьму ползать.
