— А-а-а! А-а-а! — вдруг завопил он, уронил фигурку и схватился за голову.
— Что, что такое? — мама с Владой завопили, а таксист затормозил.
— Прострелило, как огнем опалило, бо-о-ольно. Отпустило, кажется.
Папа виновато улыбнулся, но продолжал держать одну руку на голове.
Шофер ядовито ухмыльнулся и тронулся. Папа подобрал фигурку и сунул ее в карман. Мама погладила папу по голове:
— Мнительный ты у нас. Ничего, если нужно, подлечишься. Все будет хорошо.
* * *
На голове у Змея появилась шишка. На ощупь верхняя часть головы стала нежной и болезненно чувствительной. Змей время от времени ощупывал голову, морщился и пожимал плечами. "Нужно обратиться к врачу", — думал он озабоченно, но почему-то каждый раз забывал. Супруга отнеслась к шишке скептически.
— Вот уж проблема у тебя, Витя, всем проблемам проблема! Шишка на голове вскочила! Тоже мне! Мужики пошли, от шишки стонут!
Она возмущенно пожимала плечами.
— У меня вот давление из-за тебя постоянно скачет, и сердце прихватывает! А тут какая-то шишка! Уму непостижимо!
— Да может это начало какой-то болезни! Откуда ты можешь знать!
Но супругу почему-то бесило любое упоминание о злосчастной шишке.
— Лучше дверцу на кухне отремонтируй. Мужик называется, месяц уже тебя прошу. А ты мне про какую-то шишку!
Лицо у Люды краснело. На глазах появлялись слезы. Змей скрипел зубами, но возразить было нечего — работу по дому нужно было делать.
Только Влада отнеслась к нему с пониманием. Ей почему-то шишка была неприятна. Она уже почти забыла про серую тварь, но на этот раз ей показалось, что когда родители спорили, что-то гадкое и опасное высунуло морду из-за дивана. Девочка вздрогнула и прижалась к матери. Ей было пять лет, и она уже научилась ориентироваться в родительских настроениях и скрывать свои чувства.
— Пап, ты к доктору сходи, — сказала она отцу, когда мать вышла из комнаты, — Я знаю, что шишка плохая.
— Ох, ну что ты говоришь, Влада, ну откуда ты можешь знать? Опять у тебя фантазии, — раздраженно сказал Змей, — час от часу не легче, то одна, то другая ерунду несут!
Влада расстроилась. Отец спохватился, прижал ее к себе и погладил по голове.
— Ладно, доченька, спасибо за заботу, я схожу, обязательно схожу, — пообещал он, хотя про себя уже решил, что никуда ходить не будет.
Он подхватил дочку на руки и стал кружиться с ней по комнате. Влада радостно засмеялась. В комнату заглянула мать и счастливо улыбнулась. Опять в семье на время воцарил мир. Он пробился над тягостной серой рутиной, над дрязгами и болезнями, неудачами и трудным житьем и осветил лица. Запомним их такими — отец, с улыбкой на лице кружащий по комнате смеющуюся дочь, мать приоткрывшую дверь и с женским торжеством глядящую на своих подопечных. Безмятежность и улыбки, неяркий теплый вечерний свет, льющийся через окно и округло растекающийся на молодых и полных сил лицах...
* * *
К врачу Змей так и не пошел, все время было некогда. Неразбериха в жизни и на работе продолжалась. Жизнь требовала ежедневного штурма и аврала. Только так удавалось закончить начатое и двигаться дальше.
Вот и сегодня Змей разгреб текучку только к восьми вечера. "Еще повезло", — подумал он, — "думал дольше сидеть придется". Змей начал делать зарядку для шеи. Шейный остеохондроз — профессиональное заболевание бухгалтера — давал о себе знать. "Нужно немного расслабиться", — не без удовольствия подумал Змей, — "можно на девочек посмотреть", и подмигнул шаманской статуэтке.
Люда невзлюбила подарок Рюрика, и как-то попыталась выбросить. Упакованные в целлофановый кулек статуэтки уже мирно лежали в мусорном ведре, готовясь к предстоящему переселению на помойку, но Змей необъяснимым образом почувствовал пропажу, и решил посмотреть на Куля и Кайлю — такие имена получила сладкая костяная парочка.
— Где Куль? Где Кайля? — через полчаса бесплодных поисков Змей влетел на кухню, где женская часть семейства безмятежно коротала время за чаепитием.
— Я откуда знаю, мне они не нужны. Ты все хорошо посмотрел? — жена с укором посмотрела на него, — Хочешь, вместе поищем?
— Что-то тут не так, что-то ты слишком добрая, — Змей почувствовал неладное, — Выкинула, что ли?
— Да нужны они мне! Пьяный пришел и перепрятал куда-нибудь! Проверь все как следует!
— Ой, Люда, с огнем играешь, — Змей понизил голос и расширил глаза. Это ведь не просто статуэтки, а подарок шамана! А сделали их сииртя, а у них знаешь какая сила. О-го-го! Смотри, если выбросила, горе нам будет! Такие вещи даром не проходят!
— В ерунду какую-то веришь, а еще взрослый мужик, — преувеличенно уверенным тоном ответила Люда, что окончательно убедило Змея в правоте его подозрений.
— Люда, давай не будем играть с огнем, — Змей заговорил с нажимом, он почувствовал, что статуэтки сейчас вернутся к нему, — Люда, они должны остаться у нас. Мы можем их только передарить, но выкидывать их нельзя.
— Да кому ты их подаришь? — жена повернула к Змею глаза полные слез, — кому, какому малохольному нужна в доме эта чертовщина? Да я чувствую, что ничего хорошего от них не будет!
— Люда, давай я их на работу отнесу, пусть стоят, как амулет. Там никто интересоваться не будет и не украдет. И шаман не обидится. Люда, ну давай их сюда, давай. Я их потом подарю кому-нибудь, а пока пусть на работе побудут.
— Точно отнесешь и подаришь? — жена решила немного подольше показать, как ей нелегко дается решение, — не обманешь? Ну ладно, сейчас.
Люда некоторое время посидела, закрыв руками лицо.
— Ну ладно, вон там, — простонала она и не без торжества указала на мусорное ведро мизинцем.
— Ну Люд, это что же получается, опоздай я на несколько часов, и все? Беды бы потом не обобрались. Люда, Люда...
Змей рылся в ведре, стараясь сдержать накатившую злость, но когда раскрыл пакет и увидел двух своих любимцев не сдержался:
— Дура набитая!
После этого случая статуэтки переехали к Змею на работу. Куля он поставил рядом с компьютером, а Кайля за недостатком места отправилась в ящик стола, откуда ее доставали крайне редко, чтобы Куль не слишком сильно скучал. Но Куль наверное скучал по подруге достаточно сильно, потому что Змея стала частенько посещать та разновидность похоти, которая распространилась по всему миру вместе с интернетом. Наверное, такова была месть маленького демона за поруганное достоинство.
Змей сам не помнил, когда и по какому поводу впервые посмотрел порнушку по интернету. Наверное, когда они пили после работы пиво с начальником техотдела Володей, невысоким лысоватым хохмачом, от которого Змей когда-то усышал веселый рассказ о путешествии по виртуальному борделю, и в первый раз не устоял перед тогда соблазном. Ну посмотрели и посмотрели. Дело то, в общем, обычное, почти все мужики время от времени порнушку смотрят, особенно когда подопьют и вдоволь поговорят о женщинах. Так оно и случалось порой, и Змей не придавал этому особенного значения.
В молодости он считал такое хобби дурным тоном, и даже гордился тем, что для него порнуха не представляет особенного интереса. Но, как говорят англичане, "times change" — времена имеют тенденцию меняться. "А собственно, почему меня это так мало интересовало?" — дивился порою Змей, рассматривая очередные силиконовые груди, — "Хороша, стерва, хороша, а как ...". Что уж там такого было хорошего, Змей объяснить не сумел бы. Он только чувствовал, что голова у него как будто отключается, дурное возбуждение заглатывает с потрохами, как допотопное морское чудище, и сознание притухает, прячется куда-то, его хватает только на то, чтобы следить, как бы никто не застал за малоблаговидным занятием.
То есть не то что бы Змей считал просмотр порнухи постыдным. Нет, ведь все, ну решительно все мужики смотрели порнуху. И Змей особенно не скрывал, что и он подвержен этому, как считалось довольно безобидному, интересу. Но как-то не солидно это было для главного бухгалтера уважаемой фирмы, кроме того, работающего в женском коллективе и женатого. И все бы ничего, но незаметно вошло интернет-развлечение у Змея в привычку. Уже не менее раза в неделю он считал просто необходимым посмотреть похабщину на компьютере. Через полгода незаметно частота просмотров увеличилась до двух раз в неделю. И это уже начало слегка тревожить Змея. И только потому, что начало мешать работе.
Змея осознал, что иногда, когда он задерживается, чтобы подбить какой-нибудь баланс, или проверить проводки, он через полтора-два часа работы перестает концентрироваться. Мысль его начинала спотыкаться. Он ненадолго отрывался, и в его сознании начинали мелькать девицы в откровенных и чуть более чем откровенных позах. Змей встряхивал головой, усилием воли возвращался к работе. Но тщетно, в мозгу свербило, мысли стекали к одной и той же теме. "Ладно, ненадолго прервусь, видимо отдохнуть нужно", — выдавал себе индульгенцию Змей. И прерывался. Перерыв мог затянуться так основательно, что продолжать работу было бессмысленно. Так появились первые приступы раскаяния. Оторвавшись от дисплея, и взглянув на часы, Змей ахал. Мало того, что уже давно пора было быть дома, так и работа осталась несделанной, завтра придется заниматься тем же самым и снова задерживаться. "Ух, змеиное отродье", — так, почти провидчески, называл себя Змей в минуты самобичевания, — "ну что же ты так засмотрелся, было бы на что, живые бабы-то лучше!" Змей гладил разболевшуюся шишку, в который раз спешил обещал себе, что на следующей неделе обязательно сходит к врачу и проверит, что же это у него на голове, и спешил домой.
Дома, когда навстречу ему выбегала Влада, он испытывал легкий дискомфорт. Преувеличенно радостно расцеловав ее, Змей немного кружил ее на руках и отправлял спать. Впрочем, нередко она уже спала к его приходу. Змей обнимал жену и устремлялся на кухню. В такие вечера у него появлялся зверский аппетит. Люда, попробовав поговорить с ним, махала рукой, и уходила смотреть телевизор. "Ну жри, жри, брюхо ненасытное", — привычно ворчала она про себя, — "ни привета, ни ласки". Ей было грустно и одиноко. Того настоящего счастья, которое было у них когда-то, уже не осталось, было только регулярно нарушающееся перемирие после нескольких лет противостояния выпивающему мужу. Будни и заботы опростили, опохабили семейную идиллию, которая была в первое время после рождения дочери, и она по-женски чувствовала, что настоящее, не минутное, не часовое, кратковременное, а постоянное, глубокое и спокойное счастье уже будет нескоро и недолго.
* * *
Внешне все у них было неплохо. Даже немного лучше, чем раньше. После многочисленных скандалов и бесплодных попыток Люды уйти, Змей стал выпивать значительно меньше. В основном компанию ему составляли несколько приятелей — Рюрик, который, несмотря на плохо скрываемую неприязнь Люды, по-прежнему навещал их, или Володя, коллега с работы.
Люда нашла работу продавца-консультанта в парфюмерном магазине недалеко от дома. Работа для человека с высшим образованием была непрестижной, но зато в любой момент она могла отпроситься на полчасика и сбегать в садик проведать малышку, или в заскочить соседний гастроном за продуктами. На карьере бухгалтера она решила поставить крест. Времени и сил нужно тратить много, вон как муж на работе вкалывает, женщине так просто-напросто нельзя, кто же домом заниматься будет?
Влада потихоньку взрослела и становилась спокойнее. Между тремя и пятью годами она с наслаждением носилась по улицам вместе с мальчишками. Но волшебная игра в обезьянок захватила ее. Папа начал покупать ей новые игры и пошло-поехало. Игры за компьютером стали занимать ее больше, чем компания мальчишек. И на улицу она стала ходить меньше. Этим воспользовалась Юлька, которую мальчишки недолюбливали, и стала все чаще и чаще приходить к Владе в гости. Сидела рядом с компьютером и мешала играть, пока Влада не сдавалась и не принималась вместе с ней играть в куклы. Мама Юльку недолюбливала, но смирилась с ее присутствием в качестве Владиной подруги. "Ничего, жизнь сама вас разведет, вот увидишь", — пророческим голосом повторяла она. Иногда вместе с дядей Рюриком приходила Маринка. Было время, когда она вела себя с Владой как старшая — делала ей замечания, командовала. Но после того, как она почеркала Владины картинки и заявила, что так рисовать неправильно, мол ей в художественной школе объяснили, Влада ее поколотила. Много себе эта Рюриковна позволяет, Влада ее гадкие картинки уродцами не называла. Маринка лила слезы и верещала, папы — Владин и Рюрик — цокали языками и говорили, что нехорошо девочкам драться. Владу отругали как следует, но Маринка воображать перестала и стала ну совсем хорошей девочкой. Влада по ней даже скучала иногда.
А вот Змеево малоблаговидное увлечение, подходящее ну разве что старшекласснику, превратилось в проблему. Во всяком случае, Змей начал считать его проблемой. Появилась зависимость. В один непрекрасный вечер, вздохнув и взглянув на часы, Змей отчетливо ощутил холодок в области солнечного сплетения. Третий раз за неделю — это уже слишком. А самое неприятное, ему сегодня нужно было вечером подбить квартальный баланс, и он задержался с самыми что ни на есть благородными намерениями. И вот, не удержался, как обычно. Решил минут на пятнадцать расслабиться, а затянуло аж на два часа. Позор. Это позор. Позавчера было тоже самое. Остался поработать, а через час — в интернет. И вот теперь вместо квартального нужно подводить другой баланс, куда менее приятный. Во-первых, несомненная зависимость, как в статьях, которые ему давал почитать Володя. Во-вторых, работа не сделана. Ну и ну, получается, завтра снова придется оставаться после работы. И если удастся не отвлечься, то доделать наконец баланс, потому что конец квартала, неразберихи и так полно, а тут еще эта дрянь, из-за нее дела не решаются вовремя и накапливаются. Лучше бы дома с семьей время провел. Зачем это нужно, у него ведь такая прекрасная семья, жена и дочка замечательные. Мелкие скандальчики не в счет, это у всех бывает. Времени им мало уделяется. Да и стыдоба, стыдоба. Или уж баб трахать всех и подряд, если тебе жены мало, или бросать это мальчишеское занятие — картинки рассматривать.
Вот такими пожеланиями самому себе нередко заканчивались Змеевы переживания. Как в нем совмещались такие противоположные стремления — быть с семьей и гулять с женщинами, смотреть порнуху и избавиться от этого, он бы и сам не смог объяснить. Пока его это не тревожило. Непонятно отчего он не замечал ни странности своего положения, ни странностей своего поведения. Иногда, как будто очнувшись от сна, он ахал и хватался за голову, но большей частью сознание его цеплялось за ходячие убеждения в том, что если порнуху производят, значит это кому-то нужно. А если ее производят в таком невероятном количестве — интернет тому свидетель — то это нужно много кому, и скорее всего не может быть то, что нужно так многим, чем-то особенным. Это одна из частей жизни, расположенная рядом с сексом, о котором, так же не принято много распространяться. Приятели-мужчины говорили, что они смотрят порнуху не меньше, чем раз в неделю, и их интонации подтверждали, что это дело самое обыкновенное. И ходоками они были отменными. А Змей никак не мог преодолеть природной застенчивости.
