— Ты что, дурак что-ли? Что тут непонятного? — Олег тоже вступает в беседу. — Надо создать что-то материальное, чтобы много-много лет спустя было можно взять в руки и вспомнить о нынешних весёлых денечках. И лучше фотоальбома здесь ничего не придумаешь. По-моему, идея заебись!

— Возиться только много придётся. — Начинаю я рассуждать. — Представь себе, надо же наснимать фоток не меньше трех-четырех десятков. Это значит с учетом брака, отснять надо будет плёнок шесть. Плёнки надо проявить, отобрать подходящие для печати фотки, напечатать в тридцати экземплярах, отглянцевать их, купить альбомы и вклеить туда аккуратно фотографии. Охуеть, работы сколько!

— Поделим на всех желающих. Одному, конечно, с этим не справиться. Деньги пусть родители из выпускного фонда выделяют. Тут не так уж много надо. Фотать, предлагаю нам втроём. По паре пленок отснимем. Каждый свои плёнки пусть проявляет. Проявка много времени не займет. Потом девчонок позовём, негативы отсматривать для печати. Вина возьмём, а поскольку дело будет в темноте, то выебем их. — Фантазия Коновалова не знает границ.

— Ну, кого ты, ёбарь, блядь, там ебать то собрался? Лупоглазую Калашникову? — Олег весьма критичен к нашим девочкам.

— В темноте то, нах, не всё ли равно, лупоглазая или луноликая? Тупая или острая, для ебли тоже как-то однохуйственно, была бы дырка. — Вадик прелестно циничен, как всегда. — Вы, пацаны, как хотите, а я постараюсь кого-нибудь отодрать.

— Дело хозяйское, с таким настроением у тебя все получится, ты только осторожнее, смотри, фиксаж на хрен не опрокинь. А то зафиксируется процесс, придётся потом скорую помощь вызывать.

Мы втроём весело гогочем над нарисованной Олегом картинкой.

Уже на следующий день я беру в школу свою старенькую «Смену-8». Отличный аппарат для неумех вроде меня. Поставил диафрагму на минимум и всё, четкость обеспечена. Правда, снимать при такой диафрагме можно только на улице и при хорошей погоде. В помещении приходится манипулировать с выдержкой и расстоянием. Одна плёнка у меня улетела за день «без шуму и пыли».

Вадик своим зеркальным «Зенит-3М» на первомайской демонстрации отснял целых три плёнки. Олег хорошо поснимал на физкультуре, говорит, что тоже целую плёнку отснял. Понятно, что отснимем мы быстро. Но вот как представлю, сколько нам предстоит печатать, так дурно делается.

— Мужики, может нахуй это глянцевание, — делюсь с парнями очередной оргидеей. — Мы же реально заебёмся столько печатать. Может, вообще лучше в ателье отдать пусть нам там напечатают, сколько надо, а деньги раскинем на всех. По-моему, будет справедливо.

— Не, пацаны, это будет дорого, я у матери спрошу, пусть она на заводе договорится, чтобы там за небольшую копеечку нам напечатали. Это же авиационный завод, у них там целый фотоцех работает, что им стоит наших 900 фоток прогнать? — Вадим страшно доволен своей новой идеей. Действительно, печатать почти тысячу фотографий во время сдачи выпускных это как-то не очень вдохновляет даже меня с моим багажом прошлого знания.

В результате на выпускном всем был вручен вместе с аттестатом большой коричневый альбом с множеством фотографий, подробно отображавших жизнь нашего класса за последние два года.

К майским праздникам погода установилась солнечная и тёплая. Первый раз мы с друзьями с удовольствием собирается на демонстрацию. Понимаем, что последний раз вот так все вместе пройдёмся по городу со всей этой нелепой атрибутикой. Блажник и Кузя, как обычно, успели принять на грудь, и с собой какую-то бормотуху захватили. За школьным гаражом это пойло было мужским составом оприходовано. Солнце заиграло еще ярче, птицы зачирикали еще громче, а девочки начали стрелять глазками еще прицельнее. Так им казалось.

— Да здравствуют советские школьники, будущие строители коммунизма! Ура! — раздается призыв в нашу честь. Это мы в колонне Дзержинского района вступаем на площадь Ленина.

— Уррррра! — дружно горланим мы в ответ, машем, как бешенные, нашими флагами и портретами стариканов из правительства.

Демонстрация закончена. Надо побыстрее найти школьный грузовичок, закинуть в кузов флаг и идти гулять. Погода для прогулок просто прекрасная. Центр города к празднику почистили от зимней грязи, Красный проспект подсох и только пыльные газоны без травы немного портят картину. Жаль, что даже ближайшие улицы убирали не так тщательно, поэтому и на Мичурина и на Каменской грязновато. На газонах притаились обледенелые кучи снега, покрытые черной коростой сажи, оставшейся после зимы. Тротуары покрыты мокрыми лужами, но нам это нисколько не портит настроение. Мы всей толпой, толкаясь и пихаясь, движемся к ПКиО111 «Березовая роща» или в просторечии «Берёзку». В парке почищены только центральная аллея и площадка аттракционов. Вокруг одной из скамеек мы собираемся, чтобы решить, как проводить праздник дальше.

— Не послать ли нам гонца за бутылочкой винца? — задаёт риторический вопрос Сокол.

— Мужики, ну почему вам всё время нужно надраться? Костя, ты же талантливый мальчик, — начинает увещевать его Ирка Калашникова, — смотри какая прекрасная погода! Весна! Птички!

— Точно! Скоро на деревьях распустятся почки, девочки распустят волосы, а мальчики — руки, — с этими словами он протягивает свои длинные худые пальцы в направлении её груди.

— Убери свои ручонки, противный! — смеётся, отталкивая Костю, Ирка.

Тем временем Кузя исподтишка слегка подталкивает приятеля и тот, не удержавшись, валится на Калашникову всем весом.

— Ну, ты и нахал, Соколов! — кричит Ира и лупит Сокола по макушке кулаком. Все остальные весело хохочут.

— Инициатива должна быть наказана исполнением, — Коновалов поднимает вверх указательный палец, — Давайте скинемся, кто, сколько может, и отправим Костика за бухлом.

Дело принимает обычный оборот. Мне же пить сегодня совершенно не хочется. Я прощаюсь и отваливаю от нашего «светского» общества.

ГЛАВА 37. ЛЕТНИЙ КАЛЕЙДОСКОП

После праздников жизнь резко ускорилась, можно сказать, рванула «стремительным домкратом»112. Мне пришлось отказаться от дворницкой работы, надо же соблюдать конспирацию, но около четырёх сотен я заработал.

…

— Ребята, готовьтесь, завтра пишем годовую…

— Достали ручки и пишем: — «Билет №12. Вопрос 1. Образ Базарова в романе Тургенева «Отцы и дети»…

— Если вы сейчас не будете внимательно конспектировать, вы не сможете правильно ответить на экзамене и получите тройку…

— В следующую пятницу родительское собрание, посвященное экзаменам и выпускному…

— Борь, ты не знаешь, для чего вас кормить на экзамене собираются? — мама, первым делом спросила меня вернувшись с собрания. Действительно, совершенно не понятно, зачем надо устраивать суету с бутерами во время письменного экзамена. Можно подумать, кто-то помрёт от голода за шесть часов…

— Витя будь, пожалуйста, внимательнее и осторожнее, ни в коем случае не урони девочку — увещевает Шапокляк. Сейчас ему надо будет передать эстафету от выпускников к первоклашкам. Такова традиция. Девочка в беленьком фартучке, как сумасшедшая, трясет колокольчиком. Пост сдал, пост принял. Это последний школьный звонок.

Май пролетел как один день.

Первого июня первый экзамен. Литература. Торжественно, чинно и почему-то смешно. Свободная тема — «Будущее начинается сегодня» по материалам XXV съезда. Двух часов для того, чтобы переписать набор утверждённых штампов и проверить орфографию более чем достаточно.

Дальше — понеслась пизда по кочкам, как сказал Вадик Коновалов.

— …Лицом к лицу лица не разглядеть, большое видится на расстоянии…— Войтенко довольно кивает и вдруг подхватывает — когда кипит морская гладь, корабль в плачевном состояньи…113 — Тимофеич любит Есенина, это знает вся школа.

Пятёрка по литературе мне обеспечена.

— Ландон из тсэ кэпитэл от Грэйтбритн, — рассказ про столицу Британии мне тоже не доставляет каких-то трудностей, тем более что это у нас восьмой и последний экзамен. Четвёрки только по алгебре, физике и химии, даже по геометрии Ада щедро поставила пятак. Средний балл — 4,63, выше, чем в прошлой жизни.

— Уважаемые товарищи пассажиры, наш самолёт совершил посадку в аэропорту «Шереметьево» города-героя Москвы… Строго по плану сдаю документы в МГУ и получаю койку в Доме студентов на Шверника. Вместе со мной живут еще три коллеги по претензиям, один из Армении зовут, ни много ни мало — Гамлет. По-русски говорит с сильным акцентом. Остальные двое с Урала. Оба Сашки. Один из Свердловска, второй из Челябинска. Оба после армии. Оба с рекомендациями из части. Вот у них шанс поступить действительно реальный.

— Ну-с, молодой человек, с вашими достижениями мы познакомились, пора задать вам главный вопрос — Засурский жестом прерывает мой рассказ о музыкальном клубе при заводе. — Скажите, все-таки, почему вы решили идти в журналисты?

— Ясен Николаевич, смотрите, ведь что главное в работе всех средств массовой информации? Конечно же, люди! Наши советские люди со всеми их проблемами… Я ещё пару минут трещу о задачах советского журналиста, о том как я вижу моё предназначение, и так далее и тому подобное. Ответ у меня заготовлен, обкатан на Ангелине и не представляет трудности.

Собеседование пройдено легко и, как мне показалось, успешно. Мне удаётся пустить пыль в глаза и распустить хвост. Я демонстрирую свои статьи в разных изданиях, опубликованные и принятые, но не пошедшие в печать, справки о гонорарах, рекомендацию от райкома комсомола, от школьных коммунистов. Постарался в этом отношении на славу. Засурский после ознакомления с моим портфолио был настроен очень благосклонно. Говорит, что не каждый начинающий журналист может похвастаться таким объёмом публикаций. На прощание даже пожал мне руку, как будущему коллеге и выразил надежду, что увидит меня на своих семинарах.

— Девушка! Разрешите мне посмотреть список результатов. Вы уже стоите здесь совершенно без движения несколько минут — я пробиваюсь к перечню оценок за письменное сочинение-эссе.

С моих губ невольно срывается грязное ругательство. Напротив моей фамилии стоит четко пропечатанная тройка! Что-то я там не в русле написал… Всё! Пиздец! Эпопея с поступлением в МГУ для меня закончилась. При конкурсе 15 человек на место с тройкой попасть просто не возможно.

…

— Жанна, привет! Тоже решила в этом году сдавать? — случайно встречаю свою подружку перед стеной со списком. Ей повезло, она написала эссе на «отлично». Поплакался Жанне на свою горькую участь…

Я переночевал у нее в Архангельском переулке, наконец-то познакомился с бабушкой. Отчитал Жанку за то, что не звонила, и имел приятный во всех отношениях вечер: музыка, сыр, вино, танцы-шманцы-обжиманцы. После вина и полученной пятерки Жанна не возражала против более тесного общения. Хотя и сопротивлялась, как и положено порядочной девушке.

— Нет, Боря, не надо… Не на…, нет… ты что, не понял? Сейчас уйдёшь отсюда… Убери ру… Осторожней, порвешь ведь! Больно! Гад! Руки убрал, я сказала… М-м-м… Подожди, я сама сниму. Что ты делаешь? Зачем ты..? Нет! Нет, я сказала! Да, убери же свои руки… А! А! А! Да! да-да-да… Ещё, ещё, не останавлива-а-а-а…

Ночь в Архангельском переулке прошла очень бурно.

…

— Девушка, милая, плацкартный билет до Новосибирска на сегодня есть? — Я уже сдал старый, но на текущую дату билетов не оказалось. Лето. Будь оно неладно. Беру билет на электричку до Владимира. Полтора часа и я в древнем стольном граде. Еще двадцать минут, и я выхожу на трассу «Москва — Горький» сейчас её номер 8, в будущем это федеральная автомагистраль М7 «Волга». Поднимаю руку перед первым же зилком.

— Здравствуйте! Бедного студента до Горького не подбросите?

— До Горького не еду, могу взять до Дзержинска. Оттуда до твоего Горького всего кил тридцать. Поедешь?

Так оно и пошло. Добрый дорожный люд с удовольствием помогает страждущим. При этом не только везут бесплатно, но и кормят в придорожных харчевнях. Формула «Здравствуйте! Бедного студента до … не подбросите?» работает на ура. Я нигде не стою дольше получаса. Вечером первого же дня я уже в Казани. На следующий вечер — на Урале, подъезжаю к Челябе. Добрейшее семейство из села Полетаево не только накормило голодного неудавшегося журналиста сытным ужином со своего огорода, но и предложило у них переночевать.

В воодушевлении от такого народного гостеприимства я на следующий день к вечеру был уже в Омске, где купил билет плацкартный ночной поезд до родного Нска.

Дорога заняла на двенадцать часов больше времени, чем если бы я ехал на поезде. Зато сколько впечатлений! Очень духоподъёмно получилось.

— Здравствуйте, хотел бы сдать документы на архитектурный факультет —протягиваю стопку своих документов светленькой девушке за столом приёмной комиссии Сибстрина. — и деньги за подготовительные занятия по рисунку возьмите, пожалуйста.

Я решил, что от судьбы не уйдешь, надо двигаться в архитектуру. Уже с этой ступени стартовать в партийную работу. Никакого другого пути для того, чтобы повлиять на ситуацию, пока не вижу.

Второго августа перед кабинетом рисунка пересекаюсь неожиданно с Самаровичем. Он от удивления даже развел руками. Оказалось, что мы с ним и тут попали в одну группу.

— Здорово, журналист! — приветствует он меня, — а что это ты тут делаешь? Здесь вроде бы сейчас экзамен начнётся по рисованию капители, а не вручение шнобелевской премии. Какого тебя сюда принесло?

— Эх! — отвечаю ему в тон, — не вышло из меня репортёра, пришлось возвращаться в архитекторы. Это ничего! Это бывает! Мы тут ещё такую прессу раскрутим, всякие Домусы и АРекорды114 от зависти лопнут.

— Не знаю, о чём ты сейчас говоришь, но давай двигай в сторону дверей. Пора уже, видишь, народ подтягивается. Надо ещё место с хорошим ракурсом захватить.

Зря я волновался за утерю навыка. Всё получилось строго, как в прошлый раз. Мы оба получили законные пять баллов и за капитель, и за голову старика Гомера, которую мучили на следующий день.

Потом были математика, физика, сочинение и черчение. Как и прошлый раз поступил без особого труда. Самарович тоже не отстал. На черчении увидел Бориса Меньшикова.

— Паша, — говорю, — обрати внимание вон на ту круглую голову с усами. Это наш с тобой будущий добрый друг Борис Меньшиков. Он достигнет таких высот в местной архитектуре, что ого-го! Пошли, поприветствуем.

— Борис, здорово! — протягиваю я руку Меньшикову, — как успехи? Сколько баллов уже набрал?