Сунул Грека руку в реку

Unknown

GRAECA MANUM SUAM IN FLUMEN

ПРОЛОГ

10.05.2018 г. Польша. Верминьско-Мазурское воеводство. Город Кентшин (бывший Растенбург).

Сиденье подо мной качнулось в последний раз и замерло. Я по инерции подался вперёд и машинально ухватился за поручень. Красный автобус «PolskiBus» благополучно прибыл в маленький городок Кентшин. Это последняя остановка на пути домой, завтра я должен пересечь границу в Безледах — Багратионовске, чтобы попасть в Калининградскую область, российскую часть Восточной Пруссии. За три дня предстоит исследовать российский анклав на предмет старых тевтонских крепостей и нацистских бункеров. А сейчас надо ехать в Вольфшанце или по-польски Вилчи Шанец. Это одно из самых таинственных мест путешествия.

Кентшин — чистенький польско-немецкий городок с красными черепичными крышами, запахами кофе и свежей травы, затерянный среди лесов и болот Восточной Пруссии. Туристы посещают его редко, поэтому и в городке народу немного.

— Пан хце ехач до Герложи? — слышу я низкий голос у себя за спиной. Как и во всем мире, таксисты — первые, кто встречает самостоятельного путешественника. Может быть, в самом деле, рвануть с утра к бункеру, а потом осмотреть городок?

— Иле пан хце пенендз до вольфшанце? — отвечаю я вопросом на вопрос. Широкое лицо водителя расплывается в улыбке

— Пан муве по полски? То ест бардзо добже! (Дла такего миуэго гошча тылко пенчджешать злотых)

— О, таксист-партизан — мелькает мысль в моей голове. Дело в том, что в Польше таксисты имеют четкую тарификацию, таксометры и жесткие правила, по которым им нельзя менять стоимость поездок. Тогда можно торговаться. В принципе, цены на такси в стране не высоки, но почему бы не попробовать… Grosz złotych chroni — как здесь говорят.

— А може пан сгодзище на тшидзесат злотых? — пытаюсь я поторговаться

— Згадамще на четырджешчи и еджемы — вдруг соглашается водила. Я забираюсь на сиденье, и мы стартуем к одному из самых необычных аттракционов Польши.

Первоначально в этих местах обитали пруссы. Городов они не строили, ограничиваясь укрепленными опорными пунктами, куда в случае опасности эвакуировали женщин и детей. Археологические находки в Кентшине позволяют предположить, что здесь существовало их святилище. Позже тевтонские рыцари строили замки в местах языческих святилищ. Так на месте «столицы» пруссов Ромувы был возведен замок Шлоссберг. Раст же превратился в Растенбург. Эти факты указывают на какие-то объективные свойства местности, благоприятные для обрядов или обороны.

В этом, наверное, причина строительства бункера Гитлера. Уж не знаю буддистские советники, оккультисты Аненербе1 или еще кто указал конкретную точку в десяти километрах восточнее Растенбурга. Согласно теоретическим положениям тех же буддистов-ламаистов, каменное сооружение — своеобразный инструмент, который помогает человеку, подсоединятся к другим мирам и сущностям. Бред, конечно, но посетить это таинственное местечко я планирую в обязательном порядке.

Ярко по майски светило солнце. Одинокая таксувка быстро едет по пустынной дороге. Вдруг она резко тормозит и сворачивает в деревню, проскакивает ее и скрывается в лесу. Лес становится всё гуще, дорога превращается в простой проселок, но через пару километров выводит на шоссе из ровных бетонных плит. Две бетонные скалы внезапно вырастают по бокам, а за ними виднеется огромная серая пирамида, поросшая мхом. Еще через полминуты такси останавливается перед невысокими воротами с вывеской и рекламой окрестных услуг. Вот мы и на месте. На всю дорогу ушло всего четверть часа. Я расплачиваюсь с Кшиштофом и желаю ему щедрых пассажиров.

Покупаю билет в маленькой аккуратной будке администрации, спрятавшейся под платанами. Посетителей мало. Впереди группа бундесов2 с гидом. Гида можно узнать по громкому голосу и экспрессивным взмахам рук. Руки так и порхают у мужика над головой. Надо бы побыстрее миновать всю эту туристическую зону и погрузиться в исследования.

Осматриваюсь по сторонам. Очень странные ощущения. Особенно поначалу доставляют предупредительные надписи на немецком: «Achtung! Die gefаhrliche Zone. Bewegen sich nur auf dem ausgeschilderten Weg3». На и польском и английском языках тоже есть, но первым в глаза бросился немецкий… Почему-то в голове на дальнем фоне зазвучал лай собак и отрывистые гортанные выкрики. Немцы при отступлении в ноябре 1944 года взорвали все, что смогли. Тоже титанический и бессмысленный труд.

Сейчас это нагромождение величественных обломков среди кустов лещины и клена создаёт интересное ощущение. Словно погружаешься в глубины времени. Циклопические обломки бетонных блоков напоминают мне Мачу-Пикчу4, Та-Пром5 и пирамиды Гизы одновременно.

Необычность, именно, самой местности подтверждает ещё один интересный факт — ни советское, ни союзническое командование за годы войны так и не смогли установить точного местонахождения основной ставки Гитлера. “Вольфшанце” ни разу не смогла обнаружить даже авиационная разведка, по нему не было нанесено ни одного авиаудара. Как будто природа набросила на бункер гигантскую шапку-невидимку. А ведь именно отсюда, из этого леса, из-под глыб бетонных пирамид, шло управление ходом самой страшной в истории человечества войны.

Зайти за ограждение мне всё-таки придётся. Снимать с дороги совершенно не интересно, да и снято-переснято поколениями посетителей тысячи раз. Аккуратно перелажу через ограждение, проверяю, нет ли за мной наблюдения, и углубляюсь в дебри. Надеюсь, что за семьдесят лет всё, что могла взорваться, уже взорвалось, а что могло упасть или провалиться, соответственно, упало или провалилось.

Сумрак леса встретил запахом лесной болотной сырости и низким гулом множества комаров. Никак не ожидал в Европе, в музее столкнуться с этим гнусным порождением болот. Трава довольно пыльная, но к счастью только первые десять метров от дороги. Под травой толстый слой опавшей хвои и прошлогодней листвы. Жарко и душно. Раздвигаю очередную ширму из еловых лап и, перед моими глазами открывается совершенно невероятный вид.

Мощные обломки бетона, поросшие мхом и какими-то кустами. Толстенная плита опирается только на боковые толстенные конструкции пролетом не менее 12 метров. От земли до низа плиты метра два. Заглядываю осторожно внутрь. Там темно, пыльно и грязно. Рваные пакеты, пивные банки, кучи непонятного происхождения и прочие «отбросы общества». Нет, внутрь я не полезу. Лучше обойду объект по периметру.

А вот с той точки может получиться очень интересный кадр. Я отхожу в сторону деревьев, поворачиваюсь к бункеру лицом и начинаю выстраивать кадр. Одновременно осторожно ощупываю землю ногой. Хочется найти ракурс поэффектней. Отклоняюсь то влево, то вправо. Делаю шаг назад, и вдруг что-то трещит прямо под опорной ногой. Я резко пытаюсь перенести вес на другую, но и под ней опора внезапно проваливается. Резко до боли в спине дергаюсь, пытаясь выскочить, но тщетно. Я проваливаюсь вниз в темноту. Короткий удар затылком обо что-то твердое. Свет меркнет в глазах. Сознание покидает тело…

ГЛАВА 1. ОЧЕНЬ ДЛИННЫЙ ДЕНЬ

1975 — Год синего деревянного кролика. Знак гороскопа — Дева.

Температура воздуха в Новосибирске утром +50С, солнечно, ветер 5,5 м/сек

01 августа закончилось совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе;

08 августа ураганы в верховья реки Жухэ, прорвали дамбу Баньцао. В Китае погибло более 170 000 человек;

23 августа в Эфиопии к власти пришёл Менгисту Хайле Мариама.

31 августа МВФ отказывается от золота при международных расчетах.

Группа «Queen» выпускает «A Night At The Opera» со знаменитой «Bohemian Rhapsody».

6 сентября ХК «Сибирь» выигрывает матч с ЦСКА со счетом 5:4.

В декабре Нобелевская премия присуждена российскому математику Л. В. Канторовичу за разработку теории оптимального использования ресурсов.

Холод осеннего утра уже давно пробрался под простыню. После вчерашних дневных 24 вечером дома было жарко. Однако ночью резко похолодало. Пришлось вставать и закрывать форточку. Не помогло. Комната успела сильно остыть. Похоже, что лето кончилось на один день раньше.

Наверное, из-за резкой смены погоды мне приснился какой-то странный сон. Будто бы мне уже много-много лет, у меня взрослые дети и даже внуки. Я иду по Красному проспекту от собора6 до ТЮЗа7. Шагаю торопливо, погруженный в свои мысли. По сторонам смотрю редко. Все вроде бы узнаваемо, но какое-то другое, как часто бывает во сне. При этом над зданием обкома вместо красного флага трепещут на ветру непонятные полосатые, один, наверное, голландский8, а второй похож на итальянский9, но на центральном белом поле что-то странное нарисовано. Что точно, мне с земли не видно. За крышей типографии виднеется башня какого-то небоскреба синего цвета с двумя шпилями. А самое главное — нет бульвара по центру Красного проспекта! Во сне это для меня в порядке вещей. Вот приснится же… За березами бульвара всплыли странные изогнутые поверхности из стеклянных треугольников. Напоминает бутон тюльпана или кочан капусты. Красиво! Самое прикольное — прямо посреди проспекта стоит маленькая и очень симпатичная церковка с золотым куполом и крестом. И это в СССР — стране всеобщего научное атеизма… Чудеса, да и только! А купол смотрится очень неплохо… Вот ведь, что может присниться при переходе от лета к зиме!

Вставать не хочется, но лежать дальше холодно, да и гидробудильник уже требует. Мама на кухне уже жарит что-то. По дому расплывается аромат жареного теста. Вот бы оладушки, они у нее здорово получаются.

После ночи под белым одиноким парусом, лезть в холодную воду не хочется, но привычка к ледяному душу уже появилась. Это я еще в мае решил, что надо-надо обливаться по утрам и та-ра-рам! Поэтому подставляю тело под жёсткие холодные спицы. Ух-х-х-х! Класс! Зажмуриваю глаза и подставляю лицо.

Стоп!

Что-то щелкнуло в голове. Почему я в старой квартире родителей? Это же Юлькина квартира сейчас. Почему стены в ванной покрашены синим и только до половины? Почему ванная такая маленькая и отделена от туалета? Почему я здесь, а не у себя дома? Господи, сколько странного… Где Лёля? Что с ней? Она попала в больницу, и я ночую почему-то у Юли? Допустим, что так, но Лёва лет 10 назад сделал ремонт, объединив ванную и туалет в большой просторный санузел с красивыми модерновыми смесителями и черным глянцевым кафелем. Ничего не понимаю! Холодная вода бьет в лицо, отгоняя последние обрывки ночного сна. Я наконец-то догадываюсь посмотреть в зеркало.

Вот так номер! На меня из бликующего квадрата смотрит пацан. Большие почти негритянские губы, розовые припухлые щечки и нос картошкой. На верхней губе и на подбородке еще абсолютная гладкость. Ни щетинки! На макушке ни одного седого волоса. А ведь я знаю этого балбеса! Это ж Борька Рогов, то есть это я лет в 16-17. А где же Борис Григорьевич шести десятков лет от роду? Где, ё-моё, его-моё тело? Если оно осталось в 2018 году то, что с ним сейчас происходит? Последнее, что я помню — падение в какой-то шурф в Волчьем Логове Гитлера… Получается, что тушка моя там, а сознание оказалось заброшено в моё же тело но 32 года назад. А если с той тушкой что-то не то, как это отразится на мне теперешнем? А может быть, я там умер, но в силу аномалий места и стечения обстоятельств душа-сознание не растворилась во вселенной, а сделала такой вот кульбит. Нет ответа.

А может это всё-таки морок и наваждение от удара головой о бетонный обломок? Попробую прогнать его. — Я крепко зажмуриваю глаза и изо всех сил щиплю себя за ногу.

Страшно глаза открывать, но надо, не ходить, же остаток жизни с закрытыми. Мда… Ну, на раз-два-три! Открываю. Поднимаю глаза к зеркалу. Так. Хорошо, там я. Гляжу вокруг, наша новая квартира, куда мы переехали всего три года назад. С кухни доносится шипенье масла на сковородке. Всё нормально, мама приехала вчера с дачи, чтобы проследить, как мы с Юлей соберемся в школу. Завтра же первое сентября. Похоже, что все-таки это был сон с продолжением наяву. Это я про шестидесятилетнего старика с детьми и внуками. Пойду, мамане расскажу. Отец вечером приедет, и ему можно будет рассказать. Пусть посмеётся.

Я вытираюсь энергично и тщательно. «До покраснения кожных покровов», как пишут в журнале «Здоровье». Холодная вода действует тонизирующее, я реально ощущаю прилив сил.

— Ма-ам, как там оладушки? Готовы? — врываюсь я на кухню. На ходу натягиваю футболку, пытаясь схватить лепешку со сковородки, но получаю по рукам полотенцем

— Ага, сейчас эту сковородку допеку и можно приступать, а ты, давай, беги, штаны надень и Юлю буди, пусть умывается, да садитесь уже.

— Юлька, — ору я громким голосом, распахнув двери гостиной, где ютится сестренка, — подъём! На горшок и завтракать, — в ответ мне летит подушка, но мимо. Нет еще у сестренки нужной меткости.

Возвращаюсь на кухню и краду оладий. Тут же пытаюсь запихнуть его в рот, пока мама отвернулась на секунду. Он такой жирный, поджаристый и горячий, что я невольно сжимаю веки… Оп-па!

— Зачем я так тороплюсь? — появляется здравая мысль в мозгу — так можно подавиться и помереть молодым. Лучше сесть и маме рассказать про сон. Хотя, нет, лучше ничего не рассказывать, а как-то договориться с реципиентом, ведь уже понятно, что произошла «прививка» сознания старого меня в мозг мой же, но в шестнадцатилетний. А переключение происходит при напряжении лицевых мышц. Вот! Надо написать Борьке! Кратко изложить открытие и предложить план совместной жизни в одном отдельно взятом организме. И прежде всего — о способе смены владельца.

Иду к себе в комнату и пишу, первым попавшимся под руку карандашом, — чтобы переключиться в старика, зажмурь крепко глаза и стисни зубы. — Боюсь, что если промедлить, то может еще что-то произойти. Кто его разберет в этих межвременных переходах. Здорово конечно, оказаться в истории, о которой столько читал. Да еще и на сорок четыре года моложе. Жаль только, что слишком мало я помню из того, что происходило в мире, в стране и в городе в 1975 году.

…

Так, прекрасно! Разобрались с одним важным вопросом, надо проверить, провести, так сказать, натурные испытания. Крепко сжимаю челюсти. Вуаля! Я снова пацан-школота, которому завтра бежать в постылую школу. Что интересно, я в качестве юнца, не понимаю такого явления и воспринимаю просто, как сон.

…

Оладьи съедены, чай выпит, с завтраком покончено. На часах 10 часов и 10 минут. Так! Надо друганам звякнуть, узнать, что они сегодня делать собираются, как будут проводить последний день перед последним годом в нашей унылой шараге10?

Да! Еще надо написать подробный план как мне провести этот год с максимальной пользой. Но это потом, после того, как я с мужиками перетру.

Однако, ни Вадьки, ни Олежки с утра дома не было. Ладно, позвоню после обеда, а пока можно планированием заняться. Как там наш генеральный секретарь11 утверждает? Пра-а-а-вильно! — План — закон! Выполнение — долг! Перевыполнение — честь! Вот этим я сейчас и займусь.

Как планы то сочиняют? Эх, мне бы какой-нибудь образец для подражания, но кроме Джеклондонского Мартина Идена12 ничего на память не приходит. Ладно, прежде всего, надо взять лист бумаги и ручку. А это что за клочок с какой-то надписью? Не помню я, чтобы что-то писал.

— «Чтобы переключиться в старика, зажмурь крепко глаза или стисни зубы» — и почерк не мой, хотя и похож. Но адресовано мне, в этом нет сомнений. Хорошо, попробую зажмуриться.

…

О как! Парень решил заняться планированием! Не помню, чтобы я в 16 лет что-то планировал дальше, чем на один день. Может быть, это влияет моё подселение? Хорошо если бы так, хотя нет, я ж тогда не вспомню ничего из текущей информации, и меня точно упекут в психушку. С планом я могу и помочь. Сейчас напишу, что и в каком порядке надо продумать. Пусть сочиняет.

Итак, начнём: — «План начинается с цели, которую хочешь достичь. Потом с определения задач, которые для достижения этой цели надо решить. Потом подумать, что надо для того, чтобы решить эти задачи»…

Чего бы хотел в новом качестве? Ведь теперь у меня появился уникальный шанс как-то повлиять на события происходящие вокруг. Понятно, что из глубины сибирских руд повлиять на планы мировой закулисы13 практически не возможно, но можно сделать как-то так, чтобы события приобрели не такой катастрофический характер, как в нашем варианте истории.

Вижу несколько вариантов собственных действий. Во-первых, можно начать кричать на всех углах о грядущем развале. Ага! И быстренько загреметь в дурку14. Во-вторых, можно использовать «послезнание»15 в целях личного обогащения, и пользоваться плодами этого знания на радость себе, родным и близким, детям и внукам. А в-третьих, можно встроиться в систему и попробовать как-то всё-таки повлиять. Если действовать осторожно и не форсировать события, то может быть, что-то получиться. Что конкретно получится, сказать трудно, но в этом то и интерес. 15 лет форы это заметный срок и если нащупать интересантов, то чем черт не шутит. Решено, буду проводить в жизнь третий вариант. План попробую составить позже, Борьке ничего про него говорить не буду, а то этот ухорез с бушующими гормонами всё испортит. Пока всё. Зажмуриваю глаза…

— Так, что тут у нас? О! Здорово! Надпись получила продолжение. «План начинается…», то есть вот так можно общаться? Блеск! Я тоже сейчас что-нибудь спрошу! Ага. Чтобы спросить? — Ты кто? — Пишу после строчек в записке и стискиваю зубы.

…

Ну вот, кажется, у меня с носителем налаживается диалог. Это хорошо. Если конечно, он не будет своевольничать, а будет слушаться старшего «потомка» без пререканий. Пусть лучше пока займётся планированием. Именно сейчас я прохожу точку бифуркации, которая определяет не только мою судьбу, но, чем черт не шутит, возможно и судьбы мира. Ведь как там, у Герберта, нашего, Уэлса? «Наступите на мышь — и вы сокрушите пирамиды» или это Рэй Брэдбери?16 Давно читал эту глубокомысленную вещь и успел забыть автора. Напишу просто, кратко и доходчиво:

— Я это ты, но из 2018 года. И не вздумай трепаться, а то могут в психушку запихать или опытами замучают. А такой хоккей, я думаю, нам с тобой не нужен!17

…

Прикольно Григорич пишет, он — это я. Ну, это и козе понятно, об этом я и сам начал догадываться, и уж точно, не собирался никому ничего рассказывать. Вот класс! Я теперь буду знать, что произойдет в мире в ближайшие годы!!! Ого-го! Я крут! Я круче Вольфа Мессинга!18 Вообще, отпад!

Я вскакиваю, не в силах сдержать чувства и начинаю скакать с уханьем и повизгиванием, изображая молодого шимпанзе. Делаю круг по квартире. Дико выкрикивая нечленораздельные вопли. Юлька крутит пальцем у виска, типа брательник того, крэзанулся19 перед школой. Это помогает немного прийти в норму и приступить к серьёзному занятию.

Вариант 1. Самый простой. Я заканчиваю школу без затей и нелепых телодвижений. Попадаю под осенний призыв. Вперед, вперед, труба зовет! Армия обеспечит мне два года отсрочки от необходимости решать, что делать и как жить дальше. Можно будет еще по инерции годик болтаться. Может и правда в армию? Некоторые говорят, что армия делает из мальчика мужчину… А другие говорят, что армия — два потерянных года. Что-то ещё рассказывают про тюремные нравы в казарме, но тут, мне кажется, больше бабские страшилки. Правда, в армию не хочется ни разу.

Вариант 2. Посложнее. Я выбираю профессию, собираюсь с силами, заканчиваю школу и поступаю на соответствующий факультет. Потом иду работать по распределению. Далее по инерции. Карьерный рост, семья, дети и т.п.

Вариант 3. Самый заполошный. Я выбираю профессию. Бросаю школу, чтобы не терять год. Нанимаюсь на работу по выбранной специальности или по простой и доступной для моего уровня, но где-то рядом, и до армии активно набираюсь опыта. Заодно готовлю себе площадку для триумфального возвращения из рядов. «Через две, через две зимы-ы…», После продолжаю осваивать выбранную специальность. Там уже понятно будет, куда идти учиться и идти ли. Ведь, например, все великие художники Возрождения никаких институтов не кончали. Вот только в армию… Ну, в общем, понятно.

Второй вариант, наверное, самый подходящий, потому что единственный помогает избежать «священного долга», достаточно выбрать институт с военной кафедрой. Такой подход, конечно, выглядит детским. Ведь важнее выбрать специальность, в которой потом работать, чем тупо уклоняться от «почетной обязанности».

Тогда подумаем в эту сторону. Кем быть и чем заниматься в свободное от остальной жизни время? Приходится признать, что вопрос пока открыт. Честно признаться, мне совершенно не хочется ничем заниматься. Год назад я мечтал о карьере ученого-ядерщика, но сейчас понимаю, это совершенно не по моим мозгам. Ну, не любитель я задачки решать.

А чего я любитель?

До этого, помнится, манила меня романтика старых могил и древних помоек. Это про археологию. Мечталось, что раскопаю какой-нибудь курган на Алтае и прославлюсь на весь мир. Сейчас я понимаю, что вряд ли найду что-то стоящее, весь Алтай уже копан и перекопан на сто раз.

Что ещё я люблю? Книжки люблю читать, кино люблю, театр, особенно музыкальный. Иногда люблю порисовать чего-нибудь, вот, правда, давненько я не брал в руки карандашик…

Нет, опять что-то не то! С другого конца надо заходить.

Как бы я хотел жить после окончания института? Прежде всего, получать много денег — рублей 200 в месяц, жить в отдельной квартире вместе с Ленкой Тришиной, путешествовать по миру, чем чаще, тем лучше, ходить под парусом, гонять на машинке какой-нибудь модной, ну, как-то так, даже не могу придумать, что ещё. Ясно, что сразу после института такие деньги никто не получает. Приличную зарплату быстрее всего получить, если пойти работать на стройку, в гортранспорт или в торговлю. Но этот путь закономерно приводит к двум годам в сапогах.

Ясно, что получить отдельную хату20 тоже невозможно. Жилье сразу дают у нас на северах, на опасных предприятиях и офицерам после нескольких лет скитания по казармам. На заводах можно получить через десять лет безупречной трудовой вахты. В других местах даже и не знаю. Надо бы у родителей поспрошать. Точно. И парней попросить, чтобы своих родаков21 пораспрашивали.

Ездить по миру? Это прекрасно, но в СССР это занятие доступно узкой прослойке граждан. О! А ведь это мысль! Кто у нас в стране ездит по миру? Дипломаты, это раз. Журналисты-международники, это два. Спортсмены — три, начальники всякие — четыре, инженеры, занятые вводом в строй разных плотин, «заводов, газет, пароходов» — пять. Геологи, археологи, в порядке помощи недоразвитым странам — шесть. И, наконец, комсомольцы всякие — семь. Вот, наверное, из этого перечня и стоит выбирать.

Сразу ясно, что спортсмены, начальники, инженеры, геологи и археологи опять не мой случай, хотя на тему археологии тоже надо подумать. Пожалуй, из всего списка журналисты и комсомольцы самое достижимое. На этом пока остановимся. Становится записным комсомольцем противно как-то, уж слишком лицемерная работа.

Вот — новая мысль! Надо двигаться от противного! Отбросить для начала то, что мне точно не подходит. Всё равно, список всех шарашек надо где-то надыбать. Позвоню я Архипу22. Олежка наверняка что-то на эту тему должен знать… Может, приехал уже.

Я вскакиваю со стула и в прыжке, изображая великого вратаря Льва Яшина, хватаю трубку телефона. Еле на ногах удержался… Кручу диск и прижимаю трубку к уху. Длинные унылые звонки говорят, что мой приятель еще в пампасах. Может Коновалов что-то имеет на эту тему? Хотя, вряд ли... Не в правилах Вадима-Никодима23 так задолго озадачиваться.

Ладно, пускай всё идет, как идёт. Впереди ещё целый год, что-нибудь придумается. Главное всё-таки определить, чего же я хочу. Вечером продолжу свои философские соображения.

А пока — всё в жопу! Запишу, что нафантазировал, и пойду у мамани спрошу, может, что и посоветует.

Изображая зайчика, прыгаю на кухню и придурошным детским голоском выдаю:

— Мамочка, можно задать тебе один малюсенький вопросик?

— Ну, задавай, балабол, — ответствует мать, изобразив страшную озабоченность.

— Вот, мам, скажи, как ты считаешь, куда мне после школы лыжи вострить? Где пролегает мой жизненный путь? Куда направить стопы свои?

— Да куда тебе хочется туда и востри. Как там, в песне — Молодым везде у нас дорога…

— Ну, мам, ты же знаешь меня с самого рождения, то есть лучше меня самого. И по серьезней, гражданочка, вопрос государственной важности!

Тут же получаю легкую затрещину.

— Главное, чтобы тебя в солдаты не забрили… А так сразу и не знаю даже, что тебе посоветовать… Ну, точные науки точно не твоё… Может на исторический в университет? Там вроде бы даже военная кафедра есть.

— А кого там выпускают? Где у нас историки дипломированные работают? Я вот даже не представляю. Может быть, по архивам пыль собирают? Или там археологов подковывают? Ладно, как вариант для размышлений пойдёт, а ещё?

— Может в строители или архитекторы? Тебе же рисовать нравилось, как я помню. Кроме того, у строителей зарплаты хорошие и с квартирами легче, чем в других местах…

М-да, о работе архитектора я не знаю вообще ничего. Типовые коробочки чертят, что там работать, даже не понятно, тем более в нашей сибирской глубинке. Вот уж точно, дом построен по проекту, архитектор Расстрелян24.

— Ладно, постреленок, я поняла твой вопрос, хорошо, что ты озаботился. Но еще год впереди, время есть. А сейчас отстань, пожалуйста, мне пора, к вечеру вернусь. Папа если приедет раньше, пусть что-нибудь на ужин сообразит. Впрочем, сбегай — пельменей пачку купи, а то вдруг он поздно будет.

— Денег дай тогда, что-то без них нынче пельмени не дают.

— За деньги и дурак купит, ты давай без, — шутит мама и, порывшись в сумочке, протягивает бумажный рубль.

— А ручку позолотить? На чай, на водку?

— Охальник, на водку точно не дам, а на чай, сколько тебе надо?

— Мадам, рупь меня вполне устроит на сегодняшний вечер, — говорю я и, забрав протянутую бумажку, бегу в свою комнату.

ГЛАВА 2. КОНОВАЛОВ И ДРУГИЕ

Часа через два резкий звук телефонного звонка разорвал воскресную тишину. Выскакиваю из комнаты и хватаю трубку:

— Да! — ору со всей дури.

— Проф25, привет! — узнаю по голосу Вадьку Коновалова.

— Здорово, коли не шутишь! — Отвечаю в тон ему — у меня к тебе вопрос…

— А у меня к тебе, — перебивает приятель, — признавайся, есть у тебя справочник для абитуриентов? Меня тут предки напрягать начали, куда, говорят, ты поступать будешь, да кем работать собираешься. Пристали, как банный лист. Угрожают, что если сам не определюсь, то засунут в школу милиции. Ну, так как со списком то?

— Не, у меня нету. Ты Архипу звонил?

— Звонил, нет его еще дома, бабка его говорит, что только вечером приедет. Может из девчонок кому-нибудь звякнуть?

— Отличная мысль! Звони Калашниковой, у нее точно должно быть. Как я сам не допёр! Слушай, Никодимыч, давай я к тебе сейчас подскочу вместе и подумаем, как жить дальше. Так что сиди дома, звони бабам и никуда не уходи. Если у кого-то из них найдется, то вместе и сходим, почитаем, гы-гы-гы. Анекдот про книжки слышал?

— Рассказывай, тогда и скажу, слышал или нет.

Задали в Академии Чапаю сочинение написать. Сел он и пишет:

— Сижу как-то вечером дома. Вспомнил, что в шкафу осталась недочитанная книга. Достал, дочитал. Показалось мало. Достал вторую, прочитал. Книги кончились, решил сходить в библиотеку. Приходит Петька, приносит две книги. Прочитали и пошли на улицу — обложки сдавать. Смотрим, навстречу идет Фурманов, сам начитанный-начитанный и с сеткой книг. Зашли в штаб и все книги там прочли. Начитались до потери пролетарской сознательности.

— Годный анекдот. Короче, давай, подваливай. Буду на месте.

Через пять минут я поднимаюсь по лестнице в чистом подъезде с зелеными панелями. Уже со второго этажа слышу громкий гогот, доносящийся явно из нужной квартиры. Точно! Только что, буквально три минуты назад к нему нагрянули Сокол и Кузя. Нагрянули не одни, а с пузырем какого-то пойла.

— О! Профессор тоже подвалил! — заорал уже слегка датый26 Сокол, — «Осенний букет» пить будешь, Профессор?

— Дай, гляну, что за шмурдяк27 притащили, — протягиваю я руку за бутылкой.

— А чего сразу шмурдяк? Не нравится — не пей, нам больше достанется. Хуй ли тут выступать? — Костя начинает закипать. — И грабли28 свои убрал!

— Ну, травись этим клопомором, а я уж как-нибудь перебьюсь.

Бодаться мне с ним не хочется. Чего с пьянью связываться, в самом деле? Я прохожу мимо него в коридор, где Вадька с Кузей начинают над нами потихоньку угорать.

— Вадь, поиски наши откладываем? Или запараллелим?

— Да, нахер, это «прекрасное далёко»! Ещё год впереди, успеется всё. Давай лучше отметим конец лета. Зацени, какие мужики добрые, сами, блядь, пришли и горючку с собой принеси. Пошли на кухню. Сядем, накатим, может, какие-то светлые мысли придут. Японцы считают, что самые ценные идеи приходят на толчке, на коне и за бокалом саке? А япошки народ умный.

— Не, мужики, пить я сегодня не буду. Хорошо вам нажраться!

Я знаю, что одной бутылки им будет мало. Они втроем ее высосут, потом купят еще одну, позвонят Сереге Русакову, что живет в этом же дворе. Тот принесет еще пузырь. Потом Костик потеряется, а Вадька с Сережкой потащат Кузю домой. Кузина мать будет их материть. Обычная история, ничего нового. Я пить не силён, поэтому сваливаю по-быстрому.

Надо пельмешков купить, да и домой. Планирование, действительно, лучше отложить. После насыщенного лета первую четверть только и дела будет, что заново привыкать к распорядку.

Рядом с гастрономом со странным названием «Рассвет» на глаза мне попадается Ирка Рудинская. Модная вся, в широких черных клешах29, в красной водолазке и красной курточке. В руках у нее пакет с цветной картинкой. Она торопится свернуть к себе во двор. Эта веселая, темноволосая и кареглазая девчонка мне симпатична. Тем более мы с мая не виделись.

— Ирка, привет! — ору я как можно громче, чтобы услышала до того как свернет за угол. — Погодь чуток, поговорить надо.

— Привет, Борь, ну как лето прошло? Готов к труду и обороне? — начинает она разговор прямо в лоб.

— Не, ну Ир, к чему столько вопросов, я тебя первым увидел, поэтому и спрашивать буду первым, — перехожу я в наступление. — Вот, скажи мне, а нет ли у тебя справочника абитуриентов?

— Ну, вроде бы был где-то, мама купила вначале лета, я даже и не смотрела чего там и как. Успеем начитаться. Тебе зачем?

— Глупые вы все! Вон, Вадик Коновалов тоже бросился этот справочник искать… Ладно, это даже хорошо, что он тебе сейчас не нужен. Дай, почитать на недельку?

— Хорошо, сейчас поднимусь, если найду, то выдам. — Дверь подъезда с грохотом захлопывается за ней. Сижу, болтая ногами на скамейке во дворе Иркиного дома. Рядом будка приёма стеклотары. Старая кирпичная постройка, окрашенная зелёной краской. Краска уже наполовину облезла, но кого это волнует… Окошко открыто, и народу в очереди не много. Мысль моя от идеи собрать скопившиеся за лето в доме бутылки, соскользнула на идею, что надо бы найти какую-то работу. Бутылками много денег не надыбать30. Почтальоном, что ли попробовать устроиться… Тем более живу в одном доме с почтой. Курьером еще можно, наверное. Сторожем не возьмут, это точно. Садоводом в детский садик? Да, какой из меня садовод, чесслово…

— Рогов, не могу твой дурацкий справочник найти! — Кричит Ирка, высунувшись в форточку чуть ли не по пояс — наверное, его мама на работу унесла.

Нет, так нет, — кричу я ей в ответ, — тогда, давай, до завтра!

Я возвращаюсь к магазину. В молочном отделе народу по случаю воскресенья не наблюдается. Беру пачку «Сибирских» и две баночки сметаны. Очень редко можно встретить в продаже сметану в банках, обычно её у нас на развес продают. Повезло!

А вот пакета или сумки у меня нет. Приходится нести покупки в руках. Хорошо, что дом недалеко. Иду мимо еще зеленых кустов сирени, мимо цветущих золотых шаров, мимо рябин, увешанных красными гроздьями. Лето пока еще не собирается отступать. Только, начинающие желтеть, листья берез говорят, что скоро осень.

Около помойки копошится Петрович, дворник нашего кооперативного дома. Вежливо здороваюсь с ним. Он уже пожилой, и работа дворником даётся ему нелегко.

— Здравствуй, Борис, слушай, у меня к тебе есть вопрос — обращается он ко мне. — Есть минута?

— Да, есть, конечно, вот только пельмени бы домой отнести — я показываю, что руки у меня заняты.

— Я быстро. Вот скажи, не знаешь, кто смог бы работать дворником у нас? Что-то мне тяжело становится, а зимой боюсь вообще не смогу.

«На ловца и зверь бежит» — пронеслось у меня в голове. Вот, только надо бы подробности расспросить.

— Дядь Гена, подождите минуту, я сейчас сгоняю домой, брошу эту шнягу31, спущусь, и мы с вами подробно поговорим. Я бы и сам с удовольствием взялся за метлу-лопату. Деньги нужны. — Протараторил я уже на бегу.

Стрелой, — на свой четвертый. Поворот ключа, и я на кухне. Покупки в холодильник и через три ступеньки, вниз. Как мне сегодня везет! — проносится у меня в голове мысль.

— Работа наша не сложная. Надо каждый день мести проезжую часть двора, собирать мусор с газонов и детской площадки. Каждое утро освобождать мусорный контейнер от бытовых отходов (спецмашина приходит в 7.45) и следить за порядком во дворе. В случае чего вызывать аварийку и ставить в известность председателя, чтобы выделял денег на ремонт. Ну, зимой, понятно, снег надо чистить. У нас участок большой — и перед подъездами, и перед почтой, и со стороны дебаркадера. Зато и оплата хорошая, 80 платит кооператив, а еще 40 почта добавляет. Дворницкая есть. Выходной тоже есть — воскресенье, как у всех, но тут, сам понимаешь, зависит от погоды. Если за ночь снегу навалит, то выходной-проходной без разницы, выходи и отгребай.

Тяжело, но много времени не занимает. Петрович говорит, что поначалу за два часа управлялся, а сейчас и в три не укладывается.

— Мотор стал барахлить. — Он приложил руку к левой стороне груди и на минуту замер, как бы прислушиваясь — Плохо, когда весь день валит снег. Ты его убираешь, а он, собака такая, падает и падает. К вечеру не знаешь куды и бечь от усталости. Хорошо, что редко так бывает.

— Геннадий Петрович, а давайте так. Пока тепло, сентябрь, и работы не так много, поделим её пополам. Я в один день, вы — в следующий. Так мне проще будет в рабочий ритм войти. Испытательный срок, так сказать. А чтобы вам компенсировать усилия, я согласен на треть от оклада. За сентябрь 40 рублей получу и хорошо. Послезавтра я готов начать. Завтра после обеда можно будет бумажные дела утрясти. Как вы на это смотрите?

— Лады! Значит, завтра я тебе часа в четыре позвоню, пойдем оформляться к председателю. Я с ним на эту тему уже разговаривал, он не против.

— Ладно, я побежал. Надо будет еще родителям об этом рассказать. Вот даже не знаю, как они к этой затее отнесутся.

Дома никого нет, яркое солнце последнего летнего дня разогнало хмурые осенние тучи. В квартире тихо и спокойно. Юлька, с Танькой где-то бегает. Вот и хорошо. Сейчас поставлю воду для пельмешков и параллельно прикину, что можно было бы сделать уже завтра.

Так! Вода в кастрюле, печка включена, луковица заброшена, соль в воду всыпана. Можно и почитать что-нибудь. Вон, августовский номер «Смены» на столе у меня валяется, я его еще не читал. Пойду, полистаю, пока вода закипает…

Ну что ж, передовица про стахановцев, отголоски тридцатилетия Победы, какой-то мутный рассказ про цыган… О! Вайнеры! Это здорово! Называется «Место встречи изменить нельзя». Да, прямо сейчас и почитаем.

… Что это запах какой-то витает противный? В рот мне ноги! Зачитался, идиот. Журнал летит в угол дивана. Потом дочитаю. Хорошо, что пельмени не забросил… Бегу на кухню воды в кастрюле не осталось! Лук подгорел и чадит на всю квартиру. Хватаю сгоряча кастрюлю голой рукой и, оглашая дом пронзительным воем, кидаю в раковину. Да что ж такое-то!

Приходится брать новую ёмкость, снова наполнять ее водой и специями, водружать на плиту. Дубль два! Ф-ф-ф-у, запах горелого лука витает по кухне. Надо открыть окно на кухне, в комнате и двери на балконе. Глядишь, и не заметит никто.

Всё. Успокоился. Уровень «аромата» постепенно снижается до предельно допустимых концентраций. А чтобы время зря не пропадало кастрюлю прямо сейчас и отмою. Заодно и покараулю пельмени.

Неожиданно хлопает дверь.

— Чем у нас так воняет? —раздается голос сестренки. — Борька, ты опять что-то спалил? Наверное, читал? Сварить то что-нибудь сварил? А то есть ужасно хочется.

— Умолкни, малявка! Сейчас закипит и через пять минут будут пельмени. Хорошо, что пришла. Танька с тобой? На троих варить?

— Ага, со мной…, вари на троих. Тётя Дола тоже куда-то умотала. Таня с нами пообедает.

— Мама не знаешь, когда вернется? И куда она отправилась?

— Не, не знаю, молчком ушла, ничего не сказала.

…

Мама вернулась около шести. С каким-то таинственным видом она притащила в большую комнату два свёртка из оберточной бумаги перехваченной бечевкой.

— Ма, что это у тебя за баулы и узлы? Собираешься куда? — съязвил я по привычке.

— Это же обновки для вас, болтун — бросила мать с укором, — возьми ножницы и распакуй. Мерить будете. Миловановой привезли финские куртки разных размеров и цветов. Она, прежде чем в торговлю их пускать нам сообщила. Радуйтесь, осенью в буржуйских шмотках щеголять будете.

— А какого цвета? Длинная или короткая? С капюшоном или без? — Юлька подпрыгивала рядом от нетерпенья.

Перед зеркалом мы оказались одновременно. Однако насладиться зрелищем модных новинок не успели, потому что дверь внезапно открылась, и на пороге показался отец с рюкзаком полным даров полей и огородов. Пахло от него сырой землей, мокрой травой и дымом.

Я решил, что настал мой выход. Не стал ждать, пока мама начнет вечный спор о том, как надо современных детей одевать.

— Па…! Ма…! У меня есть для вас новость. Завтра я устраиваюсь на работу. Мать чуть не упала от неожиданности. Зато папаня принял новость с пониманием.

— Ну, рассказывай, что, где и сколько, — хлопнул он меня по плечу, направляя в сторону кухни. А я пока от поклажи избавлюсь. Спина то не казенная.

— В общих чертах дело обстоит так. — Начал я свой рассказ. — Петрович сегодня предложил мне его заменить, а я согласился. Это вполне мне по силам, занимает всего два часа в день. Платят 120 рублей в месяц. Ездить никуда не надо, не работа — мечта поэта! Завтра пойдем с ним к председателю, а послезавтра я приступаю к своим обязанностям. Наконец-то у меня будут собственные деньги.

— А учиться ты, когда собираешься? Ты подумал вообще, что после такого трудового утра у тебя никакая учёба в голову не пойдёт? Ишь, тоже, работничек метлы и лопаты нашёлся. — Мать, похоже, начала заводиться. — У тебя же последний год в школе, надо побольше пятерок за год получить, чтобы проходной бал был повыше. Кроме того, тебе надо определиться с профессией, узнать, куда легче поступить, на курсы подготовительные походить.

— Мать, не ворчи, — это уже отец вступает в разговор, — мне кажется, дело очень даже хорошее, поймёт парень, что такое труд и сколько стоит жизнь простого человека. — Отца иногда пробивало на высокий стиль. — А учёба это, конечно, важно, но ничего страшного, если он и не поступит никуда. Сходит в армию, тоже полезный жизненный опыт.

— Да, что ты, Гриша, такое говоришь? — мать еще сильнее вскипает. — А ты знаешь, что сейчас в армии творится? Там же молодых «старики» избивают, унижают и даже насилуют! Борька у нас хилый, близорукий и постоять за себя не сможет, его там покалечат на всю оставшуюся жизнь. Нельзя ему в армию!

— Вот, слушаешь всякие бабские сплетни. Никогда еще никому армия вреда не приносила, — папаня как бывший вояка, готов отстаивать честь СА32 до конца.

— Товарищи родители, — пытаюсь я направить беседу в конструктивное русло. — Работать я пойду, это не обсуждается. Я просто ставлю вас перед фактом. Хотя бы месяц попробую. Если будет плохо сказываться на учёбе, то брошу учёбу, — мать при этих словах набирает воздух, чтобы разразиться гневным протестом, — это шутка, вообще то.… Это раз. Учиться я буду, так как терять в армии два года мне не интересно. Это два. А теперь, пап, у меня к тебе вопрос, как ты думаешь, какая профессия мне больше всего подходит? Маму я уже спрашивал. Это три.

— Ну, сегодня и вечер вопросов без ответов! — вздыхает отец, — да откуда ж мне знать? Давай, я хотя бы до завтрашнего вечера подумаю, а вечером тебе скажу, если что придумаю.

— Отлично! Мам, давай ты тоже сутки подумаешь, а завтра вечером вы со мной поделитесь плодами раздумий. Хорошо?

— Нет, мы, конечно, поделимся, но я таких шуток не понимаю, и будь так добр, больше так не шути, а то сиротой станешь раньше срока.

Перед зеркалом в ванной, я вдруг вспомнил своё утреннее преображение и чуть не подавился зубной щеткой. Прошедший день был так насыщен событиями, что я даже засомневался — а было ли всё это на самом деле, или всё-таки это был такой очень яркий сон?

— Как там надо сделать, чтобы переменить сознание? Напрячь лицевые мышцы… — Зажмуриваюсь и для верности стискиваю зубы.

Открываю глаза… Гляжу в зеркало… Лицо то же, но я то знаю, что лицо не моё, вернее моё, но в роли Борьки, просто я смотрю через его глаза. От этой путаницы может и в самом деле крышу снести. Но всё-таки работает!

При этом, что интересно, я в своей «стариковской» ипостаси помню всё, что происходило с мальчишкой за прошедшее время. К тому же, я каким-то образом оказываю влияние на носителя. Это не очень хорошо потому, что подросток должен вести себя как подросток, а не занудный взрослый. Ладно, как-нибудь разберусь. Сейчас — записать первые выводы и рекомендации. Борька пусть утром читает. Интересно, как сон повлияет на сохранение сознания? Может всё вернётся на исходные?

Утром будет видно, а пока пишу.

По учёбе: — надо разделить предметы между нами. Я возьму гуманитарные, всякие там, историю, английский, литературу, а ему достанется алгебра, физика и химия с биологией. Я из этих предметов ничего не помню, то есть совсем. Даже банального квадратного уравнения не напишу, а он за него в прошлом году пятёрку на экзамене получил. Хм…Так мы, глядишь, и в отличники выбьемся, а что — один ум хорошо, а два, да в одной голове, какая-то шизофрения в мягкой форме.

В профессиональной сфере пусть обратит внимание на журналистскую деятельность. Тут с моим послезнанием можно очень многое. Ведь журналисты чем знамениты? Тем, что оказываются в нужном месте в нужное время. А я знаю, что будет, и в каком месте, и когда, я тоже знаю. Кроме того, журналистика позволяет соединять людей и идеи. Это тоже важно, так как может дать стране шанс не попасть в жопу, а провести реформы как-то иначе… Короче записываю: — Поговорить с Ангелиной, может она знает кого-нибудь из местных журналистов.

По комсомолу: — надо напроситься в комитет комсомола школы, взять там на себя сектор агитации и пропаганды и развернуть потом в школе такую активность, чтобы об этом узнала вся страна. Причем времени у меня для раскачки нет совсем. Вся эта катавасия мне нужна для поступления в универ. Поступать, конечно, в Москве.

По всему остальному: — 6 сентября хоккеисты нашей «Сибири» будут играть с ЦСКА у нас в городе и выиграют! Можно забиваться на любые условия. Важно чтобы этот мой прогноз услышало как можно больше народу. В школе само собой, Петровичу насвистеть тоже.

Вроде бы всё. Положу письмо на видное место, а сам спать, глаза уже слипаются

ГЛАВА 3. ВТОРОЕ ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ

— Так, никуда не расходимся, сейчас будет классный час — это трубный глас Валентины Антоновны Колодяжной, нашей классной дамы, а по совместительству англичанки (кличка Шапокляк) перекрывает шум голосов, поднявшийся было после звонка с последнего урока. Слова она подкрепляет короткими и звонкими ударами указкой по столу.

— Быстро начнем — быстро закончим, — чувствуется, что она тоже торопится, — у нас сегодня два вопроса. Ира Юренкова, если вы ещё, помните у вас комсорг и сейчас быстренько проведёт перевыборное собрание. Все же комсомольцы? Все. Вот и сидим. Да, понимаю, все устали, первый день, кушать хочется, но вы теперь уже почти совсем взрослые и надо немного напрячься. Всё. Ира, приступай.

Ирка, нескладная девочка в голубом платьице и белом, по случаю первого сентября, фартуке, выходит к учительскому столу. Комсорг из неё, конечно, как из говна пуля, но для школы другого и не надо. Вся работа — взносы собирать и собрания проводить.

— Я хочу поступить в университет, поэтому мне нужно много заниматься. — Говорит Ира, опустив глазки в пол. — Прошу класс освободить меня от должности комсорга.

— Вот, интересная, ей, значит, нужно заниматься, а другим не нужно… — Шипит с первой парты Рудинская. К счастью, классная не обращает на это шипение никакого внимания. Похоже, что Иркина мама с Шапокляк всё решили. Посмотрим, кого вместо неё назначат.

— Прошу рассмотреть в качестве комсорга кандидатуру Александра Трубицына,— это уже подхватывает классная. Судя по спокойствию Сашки, с ним тоже всё заранее обговорено. — Кто «ЗА» прошу поднять руки. Единогласно.

— Конечно, единогласно. Принцип «лишь бы не меня» работает прекрасно в любом коллективе.

— Кроме комсорга надо выбрать от нашего класса представителя в комитет комсомола школы. Я думаю, что…

Договорить Шапокляк не успевает. Я изо всех сил вытягиваю руку как можно выше, чтобы она заметила.

— Боря, у тебя есть предложение? — удивляется классная. — Мы готовы тебя выслушать. Давай, только быстро.

— Да, Валентина Антоновна, я предлагаю избрать меня. Есть несколько интересных идей для школы. — Я произношу этот спич, а сам удивляюсь, ведь нисколько не волнуюсь, мне даже весело. Прикольно наблюдать себя со стороны.

— Кто «ЗА» Рогова? — все также дружно тянут руки. — Всё, решение принято. Первое заседание комитета комсомола в пятницу после шестого урока в актовом зале.

Первый день нового учебного года прошёл вполне сносно. На всех уроках все наши училки начинали с того, что рассказывали, как нам надо стараться, чтобы после десятого класса не попасть в армию или на завод. Что для этого стараться надо с самого начала, а не раскачиваться полгода, чтобы потом сдать экзамены на трояки. Всю плешь проели. Завод и армия — две главных страшилки для повышения успеваемости. Кроме запугивания, других инструментов воздействия педагоги не придумали.

Я переключился на Григорича только на собрании, а он обратно, сразу после утверждения меня/его комитетчиком.

…

Мы с Олегом и Вадькой идём вместе. Нам по дороге. Олег рассказывает, как он бухал с деревенскими пацанами в своей Тальменке. Что самогон ему не понравился, а вот медовуха самое то. Как они там нажирались до поросячьего визга… Как от кого-то там убегали… Как вчера у них, по дороге в город, полетел рычаг передней подвески, что отцу его пришлось на попутках ехать в город за этой хренью, а они с матерью торчали посреди дороги три часа. Короче, гнал пургу, как обычно. Уже около его подъезда, я решил его тормознуть:

— Олежа, лучше скажи, куда поступать собираешься. Мы вот с Вадей вчера этим вопросом озадачились и поняли, что пока нихуя не представляем куда. Вадик, скажи?

— Ну, есть такая хуета, меня предки вчера напрягать начали, а днем Сокол с Кузей принесли бормотухи, так что вопрос временно отпал, — подтвердил добрый друг.

— Мы с маманей, пока отца ждали, тоже на эту тему говорили. Она считает, что мне нужно в архитектуру идти. В Сибстрине, говорит, факультет такой есть, рисовать я умею, черчу пиздато, всё остальное там такое же, как везде. Химию не сдавать, военка есть, заебись, в общем!

— Химию не сдавать — класс! — вырывается у меня. — Может и мне в архитекторы? У тебя есть знакомый архитектор? У нас в семье таких нету.

— Да, у нас тоже, у мамани все знакомые в основном врачи, у бати — водилы, мастера авторемонта, работяги, в общем.

— И у нас — включается в разговор Коновалов — у отца всё менты, дорожники, начальники всякие, у матери весь Чкаловский, но архитекторов нет.

— То есть ты хочешь нырнуть туда, где ничегошеньки не петришь? Блядь, потом всю жизнь этим заниматься? Олеж, тебе же нравится с машинками шаманить. Чего бы ни пойти в этом направлении?

— У нас в городе ничего такого нет. В Москау меня отпускать забоятся, вдруг сопьюсь и сразу в сапоги, гы-ы-ы — усмехается Архипов.

— Мужики, у меня классная идея! Давайте устоим «мозговой штурм». — Вдруг заявляет Коновалов. — В «Технике Молодежи» летом прочитал про американов, что, придумали хуету такую для решения нестандартных задач. На неделе соберемся, пивка возьмём и часика за два— три всё решим. Надо найти перечень институтов к этому времени.

— О! Классная идея! — Восклицаю я. — Ладно, товарищи штурмовики, я побёг, мне еще с нашим дворником надо встретиться, хочу поработать в этом году.

— Дебил, что ли? — это Вадим голос подал.

— Сам дебил, — Я понимаю, что развивать тему рано и сматываюсь по направлению к дому. — Пока, олигофрены!

ГЛАВА 4. В РЯДЫ БОРЦОВ ЗА ЧИСТОТУ

Визит к председателю прошёл быстро. Трудовую заводить не стали, решили, что деньги будет получать Петрович и мне передавать. С ним же зашли в дворницкую. Мне были продемонстрированы: лопаты штыковые, совковые и широкая для снега, лом, скребок, целых четыре ведра, метлы, совки и рабочая одежда в виде ватника, верхонок и валенок. Я даже не ожидал, что так много у нас инвентаря.

Мужики показали мне фронт работ. Хотя, что там собственно показывать то? Походили вдоль дома, да пальцами туда-сюда потыкали. Руками помахали. На этом процедура введения в курс закончилась. Договорились, что завтра в 6.00 встречаемся здесь.

…

— Отец, тебе не кажется, что Боря как-то странно последнее время себя ведёт? — мать, не поворачивая головы, продолжает крошить овощи для борща и одновременно начинает разговор на волнующую тему.

— Нет, а что такое? Ну, устроился парень на работу, это же здорово. Просит помощи в выборе будущей профессии — тоже прекрасно, значит, наше мнение уважает. Ты кстати что-нибудь придумала? — отрывается папаня от свежей «Вечерки» — О, ты смотри, в субботу в Новосибирске «Сибирь» с ЦСКА играет!

— Да, какой хоккей, давай про ребёнка поговорим… Вот, вроде всё нормально, но странно же. Еще месяц назад это всё его нисколько не заботило… Нет, что-то тут не так, какой-то подвох… У него там не закрытый, а открытый перелом, — цитирует мама старую комедию33. — А на счёт профессии, может ему в пед на исторический? Хотя там точно призовут…

— Поскользнулся, упал. Потерял сознание, очнулся — гипс — подхватывает папаня, — А эта странная фраза «собака — друг человека»… Что-то ты мнительная стала последнее время. — Папа снова распахивает газетные листы, — по мне так было бы лучше всего, если бы он в сварщики пошёл. Или в монтажники. У нас и техникум монтажный рядом, ездить никуда не надо, экономия на транспорте и на обедах. Очень востребованные, хорошо оплачиваемые и нужные профессии.

— Может и мнительная, но как бы какую болезнь не проморгать, а то в нынешнее время такие нагрузки в школе… А в сварщики… Всё бы хорошо, но ты не знаешь что-ли, что стройка рассадник алкоголизма? Хочешь, чтобы сын спился?

…

В предвкушении нового дела, я проснулся в половине шестого. За окном еще темно. В квартире зябко. Все спят. Разогрел на сковородке вчерашний борщ, вскипятил чай и к шести сбежал вниз к дверям дворницкой.

Во дворе еще холоднее, похоже, ночью был минус. В предрассветных сумерках трава, покрытая изморозью, кажется седой. Воздух влажен, чист и свеж. Петрович уже на месте. Заскорузлой рукой крепко сжимает мою. Отдаёт ключи, напоминает про мусоровозку в 7.45, одергивает на мне ватник и, хлопнув по плечу, отправляется домой сны досматривать. Я же, вооружившись метлой и совком, принимаюсь за дело. К семи, как мне показалось, закончил с уборкой мусора. Дворник у нас в доме хороший, поэтому грязь была только та, что образовалась за последние сутки. До приезда мусорки времени ещё в избытке, пришлось идти домой, не торчать же во дворе, как три тополя на Плющихе34. Сяду пока газетку почитаю…

— Какая сволочь гудит с утра пораньше, у нас во дворе? — из дрёмы меня выдёргивает настойчивый звук автомобильного сигнала, — Чёрт-чёрт-чёрт! Это ж мусорка меня вызывает. Заснул балбес! — Срываюсь и ракетой во двор. Водила стоит и тупо давит на сигнал. Подбегаю, немного запыхавшись и, с разбегу, врубаюсь прямо в него.

— Извините, задремал, но… младший помощник… старшего дворника Рогов к погрузке готов! — докладываю, постепенно переводя дыхание.

— А где Петрович? Где его черти носят? Мне же ещё в других дворах баки собирать.

— Сегодня я за него, он будет завтра, а вас?

— Михаил, — сердито бурчит главный по «коробочкам» и протягивает руку, — будем знакомы. Ты, Борис, учишься или, так балду до армии пинаешь?

— Учусь в десятом, но деньги нужны, — поддерживаю разговор, пока Михаил возится с рычагами у пустых контейнеров. Современная система замены полных контейнеров на пустые, делает процесс сбора мусора не сильно грязным.

— Ты, как на счет покурить? — Опять обращается ко мне Михаил

— Не, тут я пас, увы. Но вам запретить не могу, курите на здоровье!

— Ну, ты, наглый! А то бы перекурили минутку? Нет? Тогда я один подымлю. — Он достаёт сигареты и спички и солидно, не спеша, закуривает, картинно зажимая сигаретку в горсти. — Ты, как, за хоккеем следишь?

— Конечно, раз наша «Сибирь» вышла в высшую лигу, то теперь нельзя не следить. — Я облокачиваюсь на лопату и вспоминаю события того незабываемого сезона. — В субботу же с ЦСКА играют. Харламов, Петров, Михайлов, все звёзды… Тут даже результат не так важен, сама игра будет просто песня!

— Это ты правильно говоришь, да. А если наши, хоть одну шайбу смогут Третьяку закатить? Представляешь?!

— Ссдаётся мне, что может случиться так, что армейцы расслабятся, посчитают сибиряков недостойными их усилий и будут наказаны. Вот помяни моё слово. Наши выиграют в первом матче.

— Да, никогда, они в высшую лигу то кое-как пробились, им бы у «Трактора» разок выиграть… — Сигаретка докурена и щелчком отправлена в мусорный бак. — Пора грузиться.

Еще через минуту машина уже на соседнем участке. Я беру лопату и забрасываю остатки в пустой железный ящик. Всё. На сегодня работа окончена. Вся процедура заняла вместе со сном ровно один час.

ГЛАВА 5. НАД СЕДОЙ РАВНИНОЙ МОРЯ

— Над седо-ой… равни-иной… моря… ветер-р-р туч-ч-чи собирает — я вызвался прочитать Горьковского «Буревестника», захотелось мне развлечь одноклассников и потроллить Ангелину. Поэтому читаю с драматическими паузами на каждом слове.

— Между тучами… и моррррем… горррдо… рррреет… Бурррревестник, черрррной молнии подобный. — Паузы постепенно становятся короче и короче. Начинаю слегка жестикулировать руками и раскатывать звук «р», создавая рычание моря,

То крылом волны касссаясссь, то сссстрелой вззззмывая к туччччам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.— добавляю свист ветра…

— В этом крике — жажда буррри! Силу гневаааа, пламя стррррасти и уверррренность в победе, слышат тучи в этом крике. — Пора усилить напор и громкость, с небольшим снижением в конце фразы.

Речитативом про чаек, гагар и пингвина с тыканьем пальцем в сторону одноклассников… После этого наполненная самолюбованием строка: — Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем! — Грудь вперёд, голову откинуть, правую руку вверх и в сторону. Длинная пауза. Затем длинное и монотонное описание и торжественное, без крика, без патетики завершение:

— Пусть… сильнее…. грянет буря!

Останавливаюсь и чуть киваю головой, обозначив сценический полупоклон.

Народ от смеха чуть не падает в проход между партами. Ангелина поражена в самое сердце, и даже делает намек на аплодисменты. Потом достает из рукава маленький носовой платочек и вытирает им глаза.

— Молодец, артистично получилось, вот только сам Алексей Максимович вкладывал совсем другой смысл в это экспрессивное произведение. Это же призыв к революции, к борьбе, к буре… — Пусть сильнее грянет буря!!! — Восклицает вдруг патетично эта пожилая тучная дама.

Это уже просто не выносимо. Класс лежит в лёжку от хохота. Мне же удаётся сдержаться, и я, как ни в чём не бывало — Я с вами, Ангелина Васильевна, полностью согласен — Горький провокатор, только и умел призывать других, а сам сидел себе в Италии, ел ананасы, рябчиков жевал.

— Ладно, не будет развивать эту тему, пятерку я тебе поставлю, заслужил. Хотя и идеологически неправильно толкуешь позицию великого пролетарского писателя.

Усталый, но довольный произведенным эффектом, сажусь на своё место.

Архип дружески пихает меня кулаком в бок. — Старик, ну ты выдал! Могём, же если хочем!

— Человек должен иногда развлекаться потому, что он звучит гордо — отвечаю я в том же ключе.

Ангелина замечает нашу возню и ворчит, как всегда. — Рогов, мы тебя послушали, теперь прояви уважение, послушай нас.

— Сейчас я расскажу вам о творчестве Максима Горького. Приготовьтесь конспектировать, потому что на экзамене есть целых четыре вопроса на эту тему. Жаль, конечно, но мы не сможем часто устраивать такие театрализованные представления, потому что в этом году для нас главное — успешно, всем классом, сдать выпускные. Итак, записываем первый вопрос: — Образ дна и проблема нравственного выбора человека в пьесе М.Горького «На дне»… Пьесу все прочитали?

Странные вопросы задаёте, уважаемая Ангелина Васильевна, кто же в здравом уме и твердой памяти, летом(!) будет Горького(!) читать?

…

На перемене в учительской.

— Вы знаете, какой сегодня номер отколол Рогов из 10А! Давайте, говорит, я «Буревестника» прочитаю. Очень, говорит, мне понравилось… Я, подумала, какой примерный мальчик, выучил за лето белый стих этого пролетарского писаки, ничего не подозревая, пригласила его к столу. А он как давай выступать! Театральщина просто какая-то в духе комедии дель арте. Но ни единого слова не переврал! Ничего не напутал, но детишки ржали, как кони. И не придерёшься, что самое обидное.

— Что? Даже вы Ангелина Васильевна не нашли к чему придраться? Тогда, да, это феноменально — едко заметила Ада Ивановна, математичка и известная в школе язва, — на моих уроках он ничем не отметился, всё как в прошлом году.

— А у меня он тоже учудил — это вступает в разговор Валентина Антоновна, англичанка. — Как начал бросаться какими-то жаргонизмами американскими, даже я иногда не понимала, что он говорит, хотя по смыслу то, вроде бы самые простые вещи… И где нахватался совершенно не понятно. — Она печально вздыхает, — Самое же интересное, что Рогов сам, да-да сам, попросился на комсомольскую работу. Мария Кузьминична, вы обратите внимание, что он будет говорить на комитете комсомола, очень мне интересно. Явно с парнем, что-то произошло.

ГЛАВА 6. КОМИТЕТЧИКИ

Три часа пополудни. Пятница. Актовый зал на четвертом этаже школы. На невысокой сцене стоит длинный стол для заседаний. Вокруг стола собралась группа девчонок, разбавленная двумя парнями. Парни — мы с Шуриком Трубицыным. В зале у окна сидит грузная женщина далеко за сорок. Это завуч и парторг школы Мария Кузьминична Владимирова. Рядом с ней примостился высокий и худой парень. Он молод, но хочет выглядеть солидно, поэтому носит усы в стиле «шеврон». Строгий костюм, белая рубашка и галстук просто кричат, — представитель номенклатуры.

От каждой комсомольской ячейки по правилам присутствуют два человека. Комсорг и член комитета. Начинается первое заседание в этом году.

Для затравки Кузьминична в надцатый раз напоминает, что учёба это наша самая главная обязанность, что на это, прежде всего, должна быть направлена работа школьного комсомола, а уже потом всё остальное — спорт, самодеятельность, досуг и т.п. Представляет нам райкомовского комитетчика. Владимир Каплин. Четыре года назад окончил нашу школу, сейчас учится в Нархозе и одновременно ведет шефский сектор в райкоме. Естественно, из присутствующих его никто не помнит. Но у девок глазки сразу заблестели, изучая такого перспективного самца. Сейчас начнут перья распускать.

Я «включаю» Григорича, и уже в режиме «старика» сижу, слушаю, что будет дальше. Каплин поднялся, подошёл к нашему столу и начал:

— Товарищи комсомольцы, я сразу хочу нацелить вас на то, чтобы ваш комитет играл важную роль в жизни школы. — Вот уж, точно говорят, лучше бы молчал, глядишь и за умного сошёл бы. — Комсомольская организация должна вести … — говорить ни о чём наверное, самое главное качество профессиональных комсомольцев. К счастью, он, похоже, забыл часть выученной речи и через пять минут перешел к конкретике.

— Самой главной задачей школьного комсомола является организация приёма новых членов ВЛКСМ, своевременный сбор членских взносов, сбор взносов в фонд Мира, ну и помощь педагогическому коллективу в организации учебного процесса.

— Тяжело мне придётся с такими боссами, — появляется в моей голове свинцовой тяжести мысль.

А Каплин продолжает вести собрание. Он так увлёкся собственным красноречием, что забыл передать слово секретарю комитета школы. Секретарь — Танька Детушева из 9Б сидит как на иголках в ожидании, когда же ей это слово дадут, но комсомольский районный лидер несгибаем.

— Я предлагаю сейчас распределиться всем по секторам и, не тратя напрасно время, приступить к работе.

Сразу поднимаю руку и для привлечения внимания, дублирую визуальный сигнал звуковым.

— Борис Рогов, 10А, хочу выступить с предложением — представляюсь для демонстрации серьёзности намерений, — готов заняться агитацией и пропагандой. Сразу хочу задать несколько вопросов, есть ли в школе свободная печатная машинка? — Подожди, Борис, давай сначала с секторами разберемся, а потом можно будет и частные вопросы решить —Детушева, довольная, что ей наконец удалось встрять, осаживает мою речь. — Хорошо.

Итак, Рогов — пропаганда, кто возьмёт учебно-организационный сектор? Молчим? Есть еще желающие на какие-то другие направления работы? Кто не успеет выбрать сам, пойдет на учебный!

— Огласите весь список, п-пжалста35, — это Сашка Трубицын подал голос, он комсорг класса, ему никакого сектора не положено, просто постебаться решил. Скучно же сидеть просто так.

— Хорошо! У нас остались такие направления:

— Песчаный карьер — 2 человека! Все дружно ржут. Дети же. Палец покажи и обхохочутся… Это шутка… Если серьёзно:

— Военно-спортивное;

— Культурно-массовое;

— Шефское;

— Учебно-организационное;

В результате нашлись добровольцы на «спорт», на «культуру», на «пионеров». На «учебку» бросили двух оставшихся. Одну восьмиклассницу — Ленку Адонину я выпросил себе в помощники. Единственное, что повлияло на мой выбор — годный экстерьер. Симпатичная курносая мордочка, короткая задорная стрижка «гаврош» с длинной челкой, немного худощава, ну, так восьмой класс, всё ещё впереди. Она удивлена и хлопает большими серыми глазками.

После собрания ко мне подошла Кузьминична.

— Боря, ты совершенно правильно поднял вопрос о материальной поддержке комсомольской работы. Машинку я отдам вам старую из школьной канцелярии. Проблема — сделать интересную газету.

— Марькузьминишна, у меня как раз есть несколько интересных идей на эту тему. Может быть, мы прямо сейчас их и обсудим?

— Нет, у меня другие планы, а вот в следующую среду жду тебя после уроков у себя в кабинете. И Леночку тоже прихвати, пусть сразу включается в работу. В классе у себя она очень активная была, а тут что-то стушевалась.

ГЛАВА 7. ТАКОЙ ХОККЕЙ НАМ НУЖЕН!

Вечером в субботу сидим с отцом перед телевизором. Сегодня прямая трансляция матча «Сибирь» — ЦСКА. Через минуту начало. Пока камера скользит по трибунам. Народу в новом Ледовом Дворце, как селёдок в бочке. Даже проходы забиты. Это не удивительно, ведь в составе армейцев цвет мирового хоккея — Харламов, Викулов, Третьяк, что не игрок, то — суперстар.

— Внимание, внимание! — звучит по телевизору голос московского комментатора Наума Дымарского. — Я веду сегодня репортаж из Новосибирского дворца спорта. На ледовую арену выезжают команды-участники. Это дебютант высшей лиги — команда «Сибирь» во главе с капитаном Геннадием Капкайкиным. В прошлом сезоне команда порадовали болельщиков, проведя 52 игры и выиграв 32 из них. Парни показали, что достойны участвовать в играх наших хоккейных звёзд.

Против них выстраиваются хоккеисты ЦСКА. Вот они наши ледовые львы! краса и гордость советского хоккея! Валерий Харламов!!! Владимир Петров!!! Борис Михайлов!!! Владислав Третьяк!!! Да что тут говорить, вы, дорогие телезрители, всех их знаете.

Между тем, выходят арбитры матча. Сегодня матч судит Юрий Ульянов, Минск, а помогают ему Анатолий Шевченко и Юрий Смирнов, оба из Челябинска.

Сирена возвещает о начале матча. ЦСКА выставляет первую тройку нападения: Александров — Жлуктов — Викулов. Им противостоят Калганов — Чуриков — Яковлев. Похоже, сибиряки экономят силы…

Вбрасывание…

Шайба вышла в среднюю зону. Армейцам почти сразу удаётся создать опасное положение у ворот Сибири, но Виктор Дорощенко спасает ворота. Спасает еще раз, и еще… Шайба улетает за красную линию на половину армейской команды. На этот раз ворота «Сибири» оказались на замке. Резко начинают москвичи, наверное, хотят побольше очков получить.

…

— Пап, спорим, что ЦСКА проиграет — говорю я,

— Да, ты что! Посмотри, как наши играют, как мухи осенние по полю катаются. Тут можно спорить проиграют ли они в сухую, или изловчатся забить хоть одну шайбу.

— Закатят целых пять! — опять подначиваю я.

— Этого просто не может быть! Ты не отвлекайся, смотри, давай. Вон сейчас Александров нам забьёт.

Точно, на десятой минуте армейцы забивают первую шайбу в ворота «Сибири». Но буквально через пару минут Калганов с подачи Капкайкина сравнивает счёт. Потом команды еще обмениваются шайбами и уходят на перерыв с ничейным счётом 2 : 2.

Начало второго тайма вообще всех удивило. Сибиряки за пять минут забили аж две шайбы! Правда Викулов и Лобанов отстояли честь ЦСКА, сравняв к концу матча счёт. Но самый драматический момент наступил на последней минуте матча.

— У микрофона по-прежнему Наум Дымарский, напоминаю, что идёт предпоследняя минута матча. Сегодняшняя игра — сенсационное открытие нынешнего сезона. «Сибирь» уверенно свела в ничью матч с сильнейшей командой страны. Ей осталось продержаться минуту и 20 секунд. Но что это?! Похоже, что сюрпризы еще не закончены! Темп игры просто сумасшедший!

— Итак, шайба у нападающего «Сибири» Георгия Углова. Углов обходит Лутченко, отдает шайбу Капкайкину и мчится к воротам Третьяка. Капкайкин коротким броском передает пас Георгию. Тот с размаху бьё-ё-о-о-т … Нет! Третьяк на месте. Шайба отбита коньком, но попадает прямо на крюк нападающему «Сибири». Углов снова бьёт! Я просто слышу свист летящей шайбы…

— ГО-ША! ГО-ША! ГО-ША! — гремят трибуны

Удар! — Щиток…

Ещё удар!... Шайба в воротах!

Го-о-ол! — Георгий Углов забивает победную шайбу и под финальную сирену выкатывается на центр поля, воздев вверх руки.

Это сенсация! Дорогие телезрители, вы видите, как неистовствуют трибуны! И я понимаю этих людей! Все десять тысяч зрителей сегодняшнего матча скандируют — СИ-БИРЬ! СИ-БИРЬ! СИ-БИРЬ! Воспитанники Валерия Золотухина заслуженного тренера РСФСР показали настоящий хоккей. Молодцы. Хватит ли такого задора на сезон? От всей души желаю успеха этой перспективной команде. Всего вам доброго! Репортаж из дворца спорта «Сибирь» вёл Наум Дымарский, спортивный комментатор гостелерадио СССР. До новых встреч, дорогие телезрители!

…

Матч окончен. Это было совершенно непередаваемое ощущение. Мы с отцом переводим дух. Папа смотри на меня как-то странно.

— Интересно, как тебе удалось так точно угадать, сколько шайб наши забьют? Ты что-то чувствовал перед этим? Может во сне приснились цифры какие-нибудь?

— Ага, — говорю, — приснились, — тройка, пятёрка, туз! Да, нет, от балды сказал. А что могут выиграть… чистый расчёт и логика с психологией. Вспомни, как вышли армейцы! Этакие былинные богатыри! Грудь колесом, движения уверенные, улыбочки высокомерные. Они же были уверены, что со счётом 20 : 0 раздолбают новичков. Да и первый гол их в этом убедил. Они расслабились, а потом просто не успели собраться. Вот в следующую игру раскатают в тонкий блин с астрономическим счётом.

— А ну-ка, с каким счётом следующий матч сыграют?

— Да откуда мне знать, — я и в самом деле не помню счёта ни единого матча кроме первого, помню, что выиграли у всех московских гостей по разу, а у «Крылышек» даже оба матча. Зато продули все игры на выезде и вообще закончили сезон очень плохо. Удержаться в высшей лиге не смогли и вылетели с треском.

Ну, да, действительно, откуда тебе знать, — задумчиво закончил беседу отец, продолжая так же с удивлением смотреть на меня.

ГЛАВА 8. МОЗГОВОЙ ШТУРМ

— Олег, плесни-ка еще пивка — я опустошил стаканчик и протянул его за добавкой. На столе стоит полупустая трехлитровая банка со свежим пивом. Олег сидит к ней ближе всех и поэтому играет роль строгого раздатчика ништяков.

— А по ебалу? — ласково отвечает наш дежурный виночерпий, но все-таки плещет пенистую золотистую жидкость в подставленную посуду.

— Да, не выёбывайся, Олежа, наливай не боись, у меня еще вино домашнее есть, пиво кончится, так на него перейдём — вступает Вадик, страстный поклонник смородинового домашнего.

Мы сидим у него дома и пытаемся решить важнейшую проблему. Нам надо понять кем же нам надо стать в жизни. Сидим уже добрых два часа, потихоньку попиваем пиво, травим анекдоты и генерируем идеи. По плану, через час надо переходить к завершающему этапу, но результат пока не просматривается.

Коновалов припёр кучу журналов для стимуляции воображения. Тут «Техника — молодёжи» за пару лет и разрозненная пачка старых номеров «Знание — сила».

Хорошо уже то, что нам после небольших препирательств удалось сформулировать главную задачу. Получилось вот что:

«Каким делом я хочу заниматься?» — Вроде бы и слово «дело» подразумевает не просто приятное безделье, но что-то полезное для окружающих, и слова «заниматься» предполагают, что это интересно, увлекательно и полезно в смысле денег тоже.

Сначала, в течении получаса, каждый писал названия специальностей для себя. Мой список получился такой: журналистика, писательство фантастических рассказов, живопись, мультипликация, архитектура, археология, иллюстрация фантастики.

Через полчаса мы меняемся своими списками. За 15 минут нам надо так переиначить имеющиеся два списка, чтобы получить что-то интересное. Мне достался список Олежки. У него он короче моего: дизайн автомобилей, автогонки, режиссура фильмов про автомобилистов, охота, фотография, разработка новых видов транспорта.

Меня привлекает соединение журналистики с фотоделом, приправленное дизайном и архитектурой. Но журналистика выходит явно на первое место из всего списка. Я же помню о сверхзадаче —реформе Союза. Но об этом пока молчу, как партизан.

Вадик поступает просто. Он к нашим названиям прибавил слово «начальник». При этом громко заявил, что ему, в принципе, похуй, чем заниматься, главное, чтобы имелась какая-нибудь задача, в результате решения которой, он бы получал кучу денег. А деньги… ну, вы понимаете…

— Вадь, ты в целом может быть и прав, — вступает Олег, — но всё-таки не прав, потому что начальник должен, прежде всего, отвечать за всю хуйню, что понаделают те, что под ним. Должен жопу лизать тем, кто над ним, а это тоже начальники и у них у каждого свои интересы, и все они хотят денег не меньше твоего.

— Ежу понятно! — отбрыкивается Коновалов и задвигает фундаментальное определение — все хотят денег, но в том и интерес, используя ресурс верхних, раскочегарить потенциал нижних, а на разнице получить свою долю.

— О! Ништяк! — кричу я, — записывай себе, потом еще в спокойной обстановке поразмышляешь над этим. Это точно то, что тебе нужно. Вот только беда в том, что не понятно, в каком институте этому учат.

— Да, нигде этому не учат! Ты почитай биографии наших главных начальников: Брежнев — начинал как землемер, сам из деревни, поднялся на партработе и на умении чесать языком в правильном направлении. Устинов — слесарь, потом комсомолец и там уже понеслось. Кто там еще у нас известный на слуху? Громыко? Сельхозтехникум и потом профессиональный комсомолец. Наш Горячев вообще из деревни, окончил какой-то заушный институт, но пошёл в комсомол и всё! Все дороги открыты! Так что, Вадик, в нашей провинции только партийная дорожка ведет к директорскому креслу. А начинать можно хоть со сторожа. Важно с какими-то инициативами выступать, чтобы заметили.

— Ну, и какая разница тогда. Где бы ни учиться, лишь бы не учиться! — заключил Вадим с умным видом. — А инициативу я уж придумаю, не боись!

— Ну, ты, блядь, сегодня даёшь, что ни фраза, то лозунг! — дружески пихаю я приятеля в бок, — Следовательно, надо куда-то поступать, где можно проводить время с удовольствием и без особых напрягов. Куда легче всего поступить? Туда где конкурс маленький, и туда, где предметы простые.

— Олег, дай мне список ВУЗов, вон он рядом с тобой лежит, — Вадик поворачивается всем корпусом. — Сейчас мы туда глянем. Вот, например ПГС в НИСИ 1,5 человек на место. ПГС это у нас что? Прораб в гражданском строительстве? Как стартовая площадка весьма неплохо. В строительстве деньги же огромные. Кроме денег там выход на материалы, фонды, людей. Клондайк! Там сразу два пути можно разведывать. Ведь можно направлять эти финансовые и материальные потоки, а можно от партии контролировать.

— Дальше НЭТИ, кузница местных кадров. Самый легкий факультет ФЭН всего 1,2 человека на место. Наверное, рекордный показатель. Любой из нас запросто поступит.

— А что там в этих Нэтях еще есть? Летательные аппараты, ага, это для Чкаловского, а у меня там мама не на последней должности…

— Да, какая разница? Главное, что там всё есть, чтобы проводить время с пользой. Всякие профилактории, баз отдыха целых три. Даже на Алтае есть. Что-то мне даже захотелось туда поступать. Здорово ведь, вместе ездить будем… Хотя, нет, я буду на журфак в МГУ поступать. Для этого я использую школьную газету, как катапульту!

— Хуй, кто тебя в МГУ на журфак возьмёт! — просыпается Архипов, — знаешь, сколько сынков министров хотят по загранке кататься? Так что там все места уже за много лет, как в МГИМО, расписаны. Не стоит даже время терять.

— А мне ещё подумать хочется, может быть в НЭТИ, а может в школу милиции, тоже ведь классный старт для карьеры особенно если в сторону КГБ загребать. С этими словами Коновалов отхлебнул пивка и скорчил недовольную мину.

Олег же, похоже, определился — Я, наверное, запишусь на подготовительные в Сибстрин, рисовать поучусь, и на архитектурный буду поступать.

Пиво успело согреться и выветриться пока мы сидим и трындим.

— Народ, а пошли уже на улицу, хватить мозги полоскать. Да и не помешает ничего на воздухе продолжить дальнейшее обсуждение, — предлагаю я друзьям. — Нам ведь еще с завтрашнего дня каждый день в школе высиживать по шесть часов. Как же надоело то!

ГЛАВА 9. ДВА В ОДНОМ

Вечером я огорошил своих родителей новостью. Сообщил, что они растят новую звезду советской журналистики. Родители прореагировали на мои слова без большого энтузиазма.

— А сколько денег в месяц получает звезда советской журналистики? — спросил папа.

Этого я не знаю. Я вообще ничего не знаю о работе корреспондента, журналиста, редактора. Что-то пишут, куда-то ездят, что-то вынюхивают, высматривают, выщучивают… Завтра спрошу у Ангелины, она в прошлом году говорила, что у неё есть какой-то знакомый то ли в «Вечерке», то ли в «СовСибири».

Внутри меня кипит жгучее желание приступить уже к написанию чего-то. Сажусь за стол и, при взгляде на валяющиеся на нём бумажки, вспоминаю про альтерэго. Переключаюсь в Григорича…

…

То, что сегодня произошло, было очень важным событием, это просто здорово, что Борька сам пришёл к мысли о журналистике. Теперь надо написать план действий по подготовке к поступлению, и пускай готовится.

С чего бы начать? Наверное, лучше с конца, то есть с цели.

Для чего я собираюсь стать журналистом? — Для того чтобы иметь доступ к печатным СМИ и через эти СМИ иметь возможность вносить в общество важные для реформирования страны идеи и мнения. Всё это предстоит делать в условиях монополии на информацию. Идеи и мнения это, прежде всего интервью и аналитика, но для того, чтобы молодому-зеленому доверили такие важные жанры, надо набить руку на репортажах с различных событий.

Значит, перво-наперво это репортаж, потом интервью. Кроме этих двух жанров есть ещё критические статьи о новинках кино и литературы, фельетоны на злобу дня и всякая полезная информация, типа «что, где, почём». Если с интервью, критикой и полезностями всё понятно (хотя бы внешне), то с репортажем и осттальным полный швах. Что же делать?

Вот и первый пункт программы: — читать и анализировать тексты в газетах, выделяя структуру репортажа и его каркас.

Сразу же появляется второй пункт: — писать репортажи как можно чаще, по той же схеме. Подражание наше всё!

Третий пункт: — найти среди знакомых живого журналиста, напроситься к нему в гости и расспросить про все эти журналистские дела. Зарплата, режим работы, отношение с начальством, халтуры, неписаные правила и пр.

Это то, что касается поступления.

Для поступления хорошую роль может сыграть что-то типа «портфолио», какого-нибудь подбора уже опубликованным материалов в реальной прессе. Вот тут бы тоже было бы неплохо придумать что-нибудь этакое, что-нибудь оригинальное. Например, газета школьная как поле разных экспериментов. Там можно разбить по секторам плюс добавить интервью, юмор, репортажи, фотографиями и рисунками разукрасить. Конкурсы придумать, кроссворды, ребусы тематические… А пока пора переключаться в молодость. Эх, хорошо в молодом теле!

…

Вот уже пролетела первая неделя последнего учебного года. Схема разделения предметов по разным личностям сработала просто на «Ура!». Это подтверждается оценками. По литературе — пятерка за Горького, по истории — пятерка за подготовку к ПМВ, по географии — тоже пять баллов! Получил сектор в комитете, определился с будущей профессией. Не удалось пока поупражняться в точных науках. Там будет не так блестяще, но верная четверка все равно обеспечена.

К работе организм еще не привык. Петрович говорит, что не меньше месяца должно пройти, чтобы втянуться в этот процесс. Пока просыпаться всё труднее и труднее, да и погода начинает портиться. Листьев на асфальте заметно прибавилось. Всё чаще по утрам лужи подёрнуты ледяной коростой, да и воздух стал прозрачен до звонкого хруста. Однако денег хочется.

ГЛАВА 10. КОММУНИСТЫ ВПЕРДЁ

В среду после уроков зашёл в кабинет истории с готовым планом работы над школьной газетой. Все на листах из старого альбома для черчения. План весь разукрасил цветными карандашами — каждый раздел своим цветом. Хотел сразу к делу приступить, но Кузьминишна не дала. Начала с расспросов, про то, как провёл лето, чем занимался, какие планы на будущее.

— Наверное, решил в журналисты податься? — проявила она проницательность.

— Вот, решил, — скромно отвечаю я, — летом много думал, газеты читал, и стало мне не уютно, Мария Кузьминична. Родилось у меня ощущение, что если в стране всё будет идти в том же направлении, что и сейчас, то лет через 20 — 30 страны у нас не будет…

— Ты бы поосторожнее с такими мыслями! — резко обрывает она меня, — с кем-то ещё делился этими выдумками? Это ревизионизмом называется, а за него могут и психбольницу отправить, лечиться от «инакомыслия». Как тебе такие идеи только в голову то пришли?

— Нет, пока никому не рассказывал. Даже родителям. Но с кем-то поделиться своими догадками хочется, я ведь больше всего хочу, чтобы страна наша шла вперёд, чтобы жизнь у нас становилась всё лучше и лучше. Спрашиваете, как пришли такие мысли? Да, ведь просто всё. Вот, Мария Кузминична, вы читаете передовицы «Правды», «Комсомолки», «Известий»? Там же смысла ноль целых, ноль десятых, сплошная демагогия, уж извините. Первая мысль была такая: «Почему это всё пишется?». Смотрите дальше: сейчас у власти люди, родившиеся в начале века, им всем около 70 лет. У нас пенсионный возраст наступает в 60. Мы материалисты, поэтому знаем, что после 60 лет в теле, в том числе и в головном мозге наступают необратимые процессы старения. Что из этого следует?

— Да, ничего, Рогов, из этого не следует, наши руководители партии и правительства получают самое лучшее медицинское обслуживание, самое современное и самое передовое. Народ не жалеет средств для своих лидеров.

— Да, согласен, я тоже так думаю. Однако, это насилие над природой. Искусственное поддерживание организма в то время, когда ему уже пора отдыхать. К чему это ведет? На первых порах ни к чему страшному. К простой консервации достигнутого. Все наши руководители прошли страшную школу войны, разрухи и восстановления, поэтому для них то, чего мы, как страна, сегодня достигли это уже вершина, на которой можно спокойно доживать. Всему новому они сопротивляются, это нормально для стариков. Но есть такая штука — НТР, которая не позволяет расслабляться. И остановить её невозможно.

Кроме того, все наши вожди, а также всё их многочисленное окружение имеют детей, внуков и других отпрысков. Если действующим вождям достигнутое благополучие кажется вершиной, то для их детей оно уже таковым не является. Это тоже очевидно. И по-другому быть не может. Сплошной Гегель и диалектика. Перед глазами у них пример роскошной жизни наших идеологических противников. Тем более что мы везде говорим, что достигли паритета и так далее. Паритета достигли, а внуки лидеров не могут себе позволить купить скромный островок в Карибском море. Какой же это паритет?

Тут мы подходим к третьему пункту моих размышлений:

Мы везде говорим о двух сверхдержавах, о том, что мы американцев скоро догоним, а там и перегоним. Из этого следует, что лица, занимающие аналогичные посты в обеих странах должны иметь сходный уровень потребления. Это главная опасность. Ведь для того, чтобы обеспечить равный с Америкой уровень потребления верхов, надо изменить систему собственности. Это позволит перераспределить доходы в пользу верхнего меньшинства. Следующее поколение элиты, то есть дети и внуки вождей, на это пойдёт, не задумываясь. Отказаться от строительства коммунизма? — Легко, главное, чтобы коммунизм был персонально для них. Так что у меня прогноз такой — через 20 лет на территории СССР будет минимум 15, максимум 50 грызущихся между собой государств.

Поэтому я решил для себя, что должен сделать всё от меня зависящее, чтобы это не произошло. Пресса это, мне кажется, более реальный путь.

— Ты ещё слишком молод и наивен, много не понимаешь! В общем, так, сделаем вид, что ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышала!

— Хорошо, Мария Кузьминична, тогда к газете перейдём. Я знаю, как нам сделать самую лучшую школьную газету в городе. Но для этого надо где-то найти обычную пишущую машинку. Это сразу сделает тексты читаемыми. Далее. Надо установить периодичность. Следующим должна стать преемственность, потому что в следующем году я из школы уйду, но газета не должна от этого пострадать.

— Главное, она должна быть интересна!

— Вот, как опытный учитель, скажите мне, что может сделать газету интересной? Что вообще делает печатный текст интересным?

— Мне кажется, интерес у человека возникает тогда, когда в сюжете присутствует интрига, загадка, азарт. Но как это всё воплотить в материалах школьной стенгазеты?

— Мне кажется, я знаю, как газета сможет помочь бороться за успеваемость. Вот смотрите! Единицы измерения успеваемости у нас оценки. Надо в газете составить график успеваемости, где бы просто суммировались все оценки класса. Чем больше абсолютное значение показателя, тем выше положение класса на общей шкале. Комсомольских классов у нас всего восемь. В газете надо составить 8 столбиков, в которые каждую неделю заносить общую сумму заработанных баллов.

— Что ж, в теории кажется неплохо. Может быть из этого что-то занятное и получится. К новому году можно будет подумать о награждении победителей.

— Только, Мария Кузьминична, награждать лучше действительное ценными призами. Чем можно наградить целый класс, в котором 30 человек, я не знаю. Билеты в кино? В театр? На концерт популярной музыкальной группы? На хоккей! Вот на хоккей было бы здорово! А еще у нас в городе спидвей популярен, фехтование и борьба. Фотографии с чемпионами вот это был бы приз! Лучше не придумать.

— Хорошо. Сейчас скажи, что тебе нужно для выпуска первого номера? — Кузьминична включается в процесс генерации идей.

— Да, думаю, что для начала достаточно будет пары листов ватмана, пачку гуаши, плакатные перья у меня где-то были, но перьями я писать не умею, это ж целое искусство… Хорошо бы всё-таки пишущую машинку. О! Вот ещё идея! Первый номер мы выпустим на бумаге, а потом надо сделать доску размером 60 на 120 см, разбить её на восемь частей и вклеивать по мере появления новостей тот сектор, в котором эти изменения произошли. Остальные по мере появления.

— А вот это можно и попробовать, неплохая и недорогая идея. Вместо доски можно взять старую столешницу. Михаилу Павловичу дадим задание. Он к следующей среде сделает. За эту неделю надо собрать команду редколлегии и материал. Оценки я возьму на себя, пусть учителя тоже поработают. Название тоже, наверное, надо по конкурсу выбирать, а временное пускай будет «Голос комсомола».

— Для временного всё равно. Мария Кузьминична, я могу идти?

— Да, Боря, иди, конечно, и ещё раз — никому больше не рассказывай то, что ты мне тут наплёл.

…

Вечер этого же дня. Мария Кузьминична Владимирова встречает мужа — завотдела идеологии Дзержинского райкома партии с работы.

— Петруша, ты знаешь, что мне сегодня один наш мальчик рассказал?

— Нет, Маш, ну, откуда мне знать, что там твои мальчики-кибальчики придумывают. На БАМ бригаду решил собрать?

— Что-то в этом роде, но главное в другом. Он сказал, что страна просуществует 20 лет и распадется на полсотни враждебных государств, представляешь?

— И откуда он взял такой бред?

— Уверяет, что сам додумался, причем, вполне убедительно обосновал, что читая наши газеты, к такому мнению можно прийти. Я, конечно, сразу ему сказала, чтобы молчал как рыба и ни одной живой душе больше не говорил…

— Вот, Маша, ты у меня умница, всё правильно сделала, но как ты считаешь, нельзя ли мне с ним встретиться? Всё-таки мне непонятно, как такое можно вычитать в наших газетах, в них же вообще ничего вычитать не возможно, за редким исключением.

— Да это же ребёнок совсем! Я уже жалеть начинаю, что тебе проболталась. Лучше б ему об этом своём открытии совсем забыть, но ведь зеленый же, наверняка будет болтать, с друзьями делиться, те будут своим родителям передавать и пошло-поехало.

— Ой, не надо так преувеличивать вездесущность наших органов. А потом, этот твой вундеркиндер пусть всегда говорит, что ничего такого не говорил, ничего не знает, всё наговор и клевета. Пока слова не зафиксированы на бумаге, они ничего не значат. Всё-таки у нас сейчас не ежовщина. Да и хватит об этом, пора хоккей смотреть. Сегодня второй матч «Сибири» с ЦСКА. Посмотрим, как армейцы будут мстить.

…

День спустя. Курилка Дзержинского райкома КПСС. Завотделом идеологии Петр Михайлович Владимиров беседует со своим старым приятелем Борисом Абрамовичем Кеплером.

— Что-то неладно у нас на ниве печати, Абрамыч, — задумчиво выпустив дым из ноздрей, замечает Владимиров.

— А что у нас не так? Погребецкий с больничного вышел, сегодня уже на работе, будет многотиражки проверять, если где-то что-то не то написали, пропесочит, он это дело любит — ухмыльнулся в усы Кеплер.

— Да, я не об этом, это всё текучка, мелочи жизни, — Владимиров глубоко затягивается и мнёт сигарету в грубых пальцах. — Ты представляешь, что комсомолята в наших газетах вычитывают? Мне моя вчера рассказала, один из её шустриков заявил, что СССР, мол, развалится через 20 лет! Вот ведь поросёнок! И ведь прав, пацан, прав, как ни крути…

— Михалыч, ты бы так громко такие вещи не поминал бы. Ладно, я, мы с тобой уже 20 лет знакомы, с комсомольской поры штаны протираем, и куратор у нас с тобой один. А если кто из посторонних услышит? Замучаешься же объяснительные писать! Школьника этого гэбисты затаскают, родителей его тоже не пожалеют. Они у него кто?

— Да, я не знаю, не спрашивал… Прав ты Абрамыч, но вот эта твоя правота как раз доказывает, что конструкция запросто может накрыться медным тазом. Не может власть долго на штыках сидеть, колко. Да и не в пацане дело. Если в наших газетах может прочесть один, то смогут прочесть и сто. А может уже и прочли? Это может у нас с тобой глаз замылился…

— Ничего не будет, на самом-то деле. Ну, прочтут, и что? Демонстрацию с революцией устроят? Нет же! По кухням потрындят, фигу поглубже в карман спрячут и будут дальше кричать — Слава КПСС!

— Вот опять ты не понял. — С досадой стряхнул пепел в консервную банку Владимиров. — Если проверяющие вдруг обнаружат такое в газетах, то головы полетят со всех редакторов, начиная с «Правды» и до заводских многотиражек. Так что лучше действительно куратору ничего не говори, а то никаким коньяком не откупишься.

— Не враг же я себе, понимаю, но и ты Михалыч, что-то болтать стал много, стареешь, наверное — Кеплер понял, что разговор закончен, щепотью придавил бычок в импровизированной пепельнице, и перевел на другую тему — Ты сегодня на Чекалду поедешь?

— Съездил бы с удовольствием, но мне еще отчет о новых кандидатах надо сочинить, вчера из горкома звонили, требовали закончить побыстрее. Всё спешат, всё спешат куда-то.

ГЛАВА 11. АКАДЕМИЧЕСКИЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ

15 сентября мы всей семьёй едем на День Рожденье к тёте Вале в Академгородок. Едем прямо с утра, потому что из-за дачи, которую родители купили два года назад, мы стали редко бывать у Груздевых. Мне у них нравится. Такая огромная библиотека, что завидки берут. Правда, три четверти книг — специальные научные труды и издания иностранных университетов.

Тем временем мы едем в восьмерке по Большевичке. По сторонам мелькают привычные окраины. Машин мало, ни о каких пробка речи нет. Автобус идёт быстро, и через сорок минут мы уже высаживаемся на Морском. Сентябрь в Академе, чудо как хорош. Главный проспект украшен колоннадой нефритовых сосен и, украшенных медовой сентябрьской листвой, берез.

По улочке Правды спускаемся к девятиэтажкам на Терешковой. Отец, как бывший штурман, безошибочно приводит наш дружный коллектив к нужному дому на Терешковой. Подъезд первый, поэтому его помнят все. Дома новенькие, лифты у них тоже новые, чистые, ещё без наскальной живописи.

Кроме двух мелких девчонок, у Груздевых есть старший сын Иван. Ванька младше меня на два года, но так как в школу пошёл с шести, то учится сейчас в девятом. Он будет рад поболтать со мной о планах на будущее, ему всё-таки тоже скоро со школой прощаться.

Чирик-чик-чик-чирик — звонок у них тоже не обычный, а с электронными птичьими трелями. Пока такие звонки редкость, наверное, дядя Лёша его из-за бугра привёз. Звонок сопровождается звонким лаем. Это черная фокстерьериха Клякса, существо доброе, но очень громкое.

А вот и сам хозяин. В белой рубашке с распахнутым поднятым воротом, в серых брюках и домашних тапках он выходит нам на встречу. Наверное, мы застали его, когда он галстук повязывал. Алексей Дмитриевич жмет руку отцу, потом мне. Рука у дядьки крепкая, хотя и не хватает на ней двух пальцев. Обнимает маму и Юльку и хозяйским жестом приглашает в дом.

— Заходите, заходите, у нас еще, правда, ничего не готово, но дамы пусть займутся столом, мОлодежь и пОдростки всегда, я думаю, найдут темы для разговора, а мужчинам полагается заняться мудрой игрой. —Груздев помнит, что папаня у нас заядлый шахматист.

— Учись сын, как гостей встречать полагается, — это уже отец вступает в процесс воспитания. Хочет показать, что заметил хозяйские старания.

Груздев невысок ростом, даже ниже отца, но зато широк в плечах и крепок как борец. В глаза бросается высокий лоб с зачесанными назад черными волосами. Крепкий подбородок с симпатичной ямочкой дополняют картину, а открытая широкая улыбка, за которую его любят окружающие, говорит о добром характере.

Наша компания начинает шумно пихаться в прихожей, стаскивая куртки и разуваясь. Клякса болтается под ногами, не зная как ей поступить — то ли кусать, то ли бежать. Тут же, увеличивая суету, появляются остальные члены семьи. Валентина Афанасьевна, мамина сестра — невысокая брюнетка, в очках, с острым как у деда носом и симпатичными конопушками вокруг него. Она сразу тащит женскую половину на кухню. Подготовка к столу еще в разгаре. Там же крутятся и Манька с Бунькой, так у них в шутку зовут сестёр-погодков Аньку и Алёнку. Вот и хорошо, мы же с Иваном можем спокойно потрындеть.

Из-за регулярных контактов местных научных светил с московскими и забугорными коллегами, в Городке народ имеет куда больше информации о новинках музыки, кино и литературы, именно от Ваньки я год назад проникся бардовской поэзией, узнал такие имена как Окуджава, Визбор и Ким. В нашей школе бардов не знает никто, даже учителя. Все мои сверстники, увлекающиеся современной музыкой, ничего русского вообще не признают, только рок.

Первым делом Ванька сообщает, что папахен их в конце августа вернулся из Штатов. Привёз ему шикарные настоящие ливайсы, а вот на пласты36 денег не хватило. Зато анекдот свежий появился:

— Американец, англичанин и русский хвалятся, что заставят кошку съесть горчицу. Американец хватает кошку и запихивает горчицу ей в пасть.

— Это насилие! — протестует русский.

Англичанин кладет горчицу между двумя кусками колбасы, и кошка съедает.

— Это обман! — протестует русский.

После чего мажет горчицей кошке под хвостом, и кошка с воем вылизывает.

— Обратите внимание, — говорит русский, — добровольно и с песней!

Отсмеявшись, всё-таки не удерживаюсь от замечания:

— Ты б, Вань, поаккуратней с анекдотами, отца твоего, если узнают, затаскаю же бдительные наши, и будет он невыездным.

— Ты ж не побежишь стучать! А так я больше никому ни-ни, что я, дурак, что ли?

— Да не дурак, но осторожность не помешает.

— Кстати про осторожность, слышал у Бачурина песенку новую в тему?

— Будешь смеяться, но я даже не знаю, кто это такой?

— Ага, классный, сейчас поставлю, зацени. — Брательник копается в ящике в поисках кассеты. Потом с кассетником «Весна-306». Ему это чудо-юдо советской электроники в прошлом году родители подарили на День Рожденья. Вот не умеет поколение 30-х годов вертушки выбирать. Им главное, чтобы подешевле.

Ванька перематывает до нужной песни, с третьего раза попадает на начало. Через шумы и шипение и можно разобрать слова, и даже гитарные переборы. Исполнитель мужественным, с металлом, голосом пробивает шумы третьей или четвертой копии:

Осторожность превыше всего,

Стража быта и жизни охрана.

Не суди выше лба своего,

Но и будь не глупее барана.

Лучше голову в плечи убрать,

Чем сложить её, сделав оплошность,

Осторожность превыше добра…

Осторожность!

Оставляем маг играть фоном, а сами продолжаем обсуждать новинки музыки. Оказывается, за лето много чего понаписали западные группы. Зеппелин, Блэк Саббат, Кисс, Блэкмор выдали на-гора новые улётные диски. Всё-таки городковская тусовка сто очков даст нашей школе. Зато будет, чем похвастаться, а может, даже и обзор сделать в стенгазете. Чу! Какой интересный оборот послышался из динамиков:

— Мистицизмом нас не напугаешь,

— Романтизмом только насмешишь.

— Главное — don’t worry, понимаешь,

— И еще — be happy, мой малыш.

Бачурин, действительно очень хорош! Надо будет обязательно найти и переписать себе. А может быть к Ваньке как-нибудь собраться съездить? Хотя, нет, это исключено, времени совсем нет…

Мы продолжаем обсуждать новинки мировой музыки, пока из кухни не доносится тёткин голос:

— Мужчины, к столу пройти извольте! Дамы уже заждались.

Совсем не плохо бы и подкрепиться. Хоть чем, даже жаркое из лабораторных морских свинок пойдёт. Было как-то раз, тётя Валя угощала нас супом из этих подопытных животных. В институте цитологии и генетики, где она работает лаборантом, после опытов остаются тушки подопытных зверьков. Лаборанты их съедают, потому что это обычные грызуны типа кролика… Сегодня у нее к столу жареная свинина с тушеными осенними овощами. Салат тоже из тех же овощей, благо сентябрь богат дарами природы. Кроме того, на столе стоят соленые грузди и маринованные лисички, которых в этом году много в окрестных лесах.

— Митрич, — обращается отец к хозяину дома, — тайну не раскроешь, где таких вкусных лисичек насобирал? Уж больно красивые и вкусные.

— Да, какая тайна, в этом году их просто море было прямо за ИЯФом37. Обходишь по Физиков38, дальше вдоль забора, потом проезд и сразу за ним в осинник. Промахнуться невозможно! Хотя злые языки говорят, что это грибы-мутанты, результат облучения местной природы будкеровским фазотроном. Ответственно заявляю: враньё! — Дядька смеётся собственной шутке.

Званый обед идёт своим чередом. Дядя Лёша балагурит, рассказывает анекдоты, и смешные истории про студентов и папуасов. Папуасами он называет преподов от слов профессорско-преподавательский состав, сокращенно ППС. Дело в том, что с этого сентября он начал читать лекции на ФЕНе39 тоже стал папуасом.

После горячего и перед десертом отцы отправляются на лоджию покурить. Отец не курит, но из уважения к собеседникам иногда за компанию дымит не в затяг. Тут я вспоминаю про сверхцель и двигаю за ними. Пользуясь паузой, встреваю в разговор про грибы.

— Алексей Дмитрич, вот Ваня говорит, что вы летом в Америку ездили?

— Ага, было такое, конференция у нас в Чикаго была, в Иллинойском университете. Много полезного для себя удалось почерпнуть. Контакты опять же. Мы в генетике все-таки пока отстаем…

— А вот скажите, там, в самом деле, так плохо, как нам тут рассказывают? — начинаю я продвигать свою главную тему.

— Ну, как тебе сказать, надеюсь, ты не расскажешь, что это я тебя агитировал против Советской власти, когда будешь с друзьями трепаться на эту тему?

— Вот истинная красная звезда во всё пузо! Вообще ничего никому не скажу!

— Да, куда ж ты денешься? Болтаете же с друзьями обо всём, я ж понимаю, не в вакууме живем, всем хочется про политику поговорить. Ну, так вот. Живут они, конечно, хуже, чем пять лет назад. Кризис у них действительно мощный. Стагфляция называется, слышал такое слово? Нет? Ну, это когда цены растут, а зарплаты нет, и безработица тоже растет, то есть покупательная способность народа падает… Вырастешь, поймешь. Дело не в этом. Просто даже в кризис у них жизнь лучше, чем у нас, несмотря на то, что у нас вот уже двадцать лет никакого кризиса.

— Вы знаете, я тут летом газет начитался. В результате пришел к парадоксальной мысли. Ваше мнение об американском кризисе подтверждает мою гипотезу. Суть в том, что если все будет развиваться так, как оно идёт сейчас, то скоро страна распадётся на кучу полузависимых стран.

— Ты, племянник, как-то круто заворачиваешь! Никак нельзя в наших газетах такое прочитать, даже между строк.

— Между строк то нельзя, но и не надо. — Я излагаю версию развития исторического процесса, причин и следствий будущего распада. Немного дополнив перечень причин иностранным воздействием.

… Я не верю, что во главе остальных мировых держав стоят дураки. Те, кто ими управляют, видят сложившуюся ситуацию, и для сохранения собственной власти будут делать все, чтобы не допустить победы СССР. В этом году США проиграли во многих местах, от Вьетнама и Анголы, до собственной экономики и внутренней политики.

Вспомним, чем обернулось наказание Германии после Первой Мировой войны. Пришли фашисты. Экономика страны сразу попёрла в гору, безработица исчезла, благосостояние народа выросло.

Я полагаю, что сейчас может произойти такая же фигня. К власти в капстранах придут, может быть и не фашисты, но более жесткие антисоветчики. А у нас стариков во власти сменит поколение, не нюхавшее пороху, жившее на всем готовом, недовольное своим уровнем потребления. К власти придут дети и внуки нынешних вождей. Они сдадут страну под любым предлогом, который сами же и создадут…

— Ух, ну, ты даёшь, Борис Григорич! Завернул, так завернул. Выкинь всё это из головы и не рассказывай никому. Не любят наши внутренние органы подобные разговорчики в строю. Да, наверное, можно читая газеты, что-то подобное напридумывать, а можно — еще кучу вариантов. Будущее оно поливариантно, в отличие от прошлого. Это, читал, может быть, раньше существовали любители предсказывать события будущего по Библии? Великая книга написана настолько общими фразами, что позволяет толковать её содержание, кому как заблагорассудится. Так и с нашими газетами. Ты, к слову, уже определился, в какой ВУЗ поступать будешь?

— В какой ВУЗ пока нет, но на журфак, скорее всего, а что?

— Логично, но сразу тебя предупрежу, журналист в нашей стране не только строчит, но и стучит. Так что подумай ещё, может, стоит заняться чем-то более отвлеченным от политики?

— Алексей Дмитрич, вот знаете, мне очень хочется, чтобы страна наша все-таки осталась в тех границах и с тем влиянием в мире, которое она завоевала. Для этого и в стукачи можно пойти. Я вряд ли смогу противостоять этому процессу, но лучше все-таки делать что можно, и пусть будет, как будет.

— Ну, хорошо, хорошо, может быть ты и прав, но я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. А своё дело, прежде всего это то, которым хочется заниматься. А сейчас возьмите с Ванькой Кляксу и прогуляйте её, пусть собакен тоже порадуется.

Громко стуча каблуками по ступеням и едва не отрывая поручни, с диким грохотом сваливаемся с шестого этажа во двор. Вдали затихает материнское напутствие — долго не бегайте, скоро домой поедем.

…

— Леша, доброе утро! Как выходные прошли? — встретила завлаба его начальник Ия Ивановна Кикнадзе40.

— У Вали день рождения в воскресенье отмечали, её сестра с семейством приезжала. Посидели, в шахматишки перекинулись, потрепались о том, о сём, хорошо, в общем. Повезло нам с родственниками, — доложил Алексей Дмитриевич. — Ия Ивановна, а что вас конкретно интересует? — Он понимал, что Кикнадзе просто так затевать разговоры за жизнь не будет, — Отчет о командировке я на той неделе отдал машинисткам. Обещали к среде распечатать. Все идет по плану.

— Да, я знаю, но тут, похоже, опять нас проверять собираются «товарищи» из Москвы. Беляев41, похоже, напел там песен, про небывалые урожаи, что получит страна в результате наших исследований. А твоя лаборатория для проверяющих, что красная тряпка для быка. Никак у них в головах не помещается, что микролучи какие-то, требующие стольких инвалютных средств, могут дать реальный результат.

— Ия Ивановна, нам не привыкать. Покажем им наши цитофотометры42, дадим посмотреть в мелкоскопы. Артур Шерудило43 расскажет про то, как наши корабли бороздят просторы Большого театра44. Я думаю, что все пройдёт как обычно. Вы с Беляевым устроите банкет. Все будут довольны.

Вот ведь, насколько прав всё-таки племяш. Чего только не вычитаешь в наших газетах…

— Лёша, ты о чём сейчас? — Кикнадзе обратила внимание на странную оговорку.

— Да, знаете, вчера с Валиным племянником разговорились, так он, доказывает, что страна с таким управлением, как у нас обречена на развал и очень скоро. Буквально в следующем поколении.

— Нуууу, этого конечно, не может быть. Племянник твой глубоко ошибается. Народу уже скоро шестьдесят лет мозги промывают так, что все уже выучили, что можно делать, чего нельзя, что нельзя, но можно, а чего нельзя, ни при каких обстоятельствах. Ему, кстати, лет то сколько?

— Народ в этом деле не главное. В этом суть. Главное, что пилить будут сверху. А лет? Да, шестнадцать всего. Это и удивляет. Ведь если даже подросток смог до такого додуматься, то мыслящему взрослому это должно быть видно невооруженным глазом. Всё это к делу не относится, влиять на общественные процессы вне наших сил, пусть идёт, как идёт. Пойду, готовиться к приёму московских товарищей.

— Да, ты прав, что бы ни происходило в системе, повлиять на это, находясь внутри её, не возможно в принципе. Давай, готовь свой цитофотометр.

…

— Катька, слышала, что Ванька Груздев задвигает? — Наташа Алексеева, с круглыми от возбуждения глазами, поворачивается к своей соседке по парте, как только та оказывается рядом.

Катя Аганбегян, девушка с большими карими глазами и длинными ресницами, которую можно было бы назвать красавицей, если бы не характерный кавказский нос, поворачивается на призывный вопль подружки.

— Что ещё за Ванька, и почему я должна была что-то о нём слышать? — Армянский носик не мешает Екатерине быть звездой класса и школы. Звание дочери академика нивелирует любую внешность.

— Один чувак в 9 «А», но это не важно, но он говорит, что СССР скоро развалится не то на 15, не то на 50 стран! Нет, ну ты представляешь?

— Натусик, ты что-то съела, наверное? Чего ты так всполошилась? Мало ли чего какой-то пацан ляпнул. Один ляпнет одно, другой другое, и что, верить всем теперь?

— Как ты не понимаешь! Вот представь, рухнет страна, будет куча каких-то недоделанных стран, всякие габардино-бухарии, да дуркаины. Мы тут в Сибири навсегда останемся. Ты как хочешь, а я начну на папашку давить, чтобы в Москву перебирался, хватит уже в этой глуши комаров кормить.

— Что же ты такое услыхала, что тебя, Натуся, так переклинило? Вроде бы всегда была спокойной девочкой. Тебе-то чего бояться? У тебя папа академик-математик, его любой американский университет со всей семьёй вместе и заберет. И работой обеспечит и славой. Анатолий Алексеев это же мировая величина.

— Это у нас он мировая величина, ты бы послушала, какую пургу маманя на эту тему несет, когда они собачатся. Думаешь, в Америке своих математиков нету? Нафига им русский сдался?

— Математики всегда и везде в цене были, это редкий талант. Вот мой папа может точно у разбитого корыта оказаться, потому что специалисты по политэкономии социализма при отсутствии социализма точно никому не нужны. Да и с чего бы нашей стране разваливаться то? Я, конечно, не сильно политикой интересуюсь, знаю только что из всех телевизоров трещат о скором конце США и неизбежной победе коммунизма. Впрочем, то, что в Москву надо перебираться, — правильно, нечего делать красивым и умным девушкам в тайге. Я думаю, надо будет на следующий год в МГИМО пробиваться или в Плешку45, вот тут папкины регалии очень даже пригодятся.

ГЛАВА 12. МЯТЕЖНЫЙ АКАДЕМИК

Промозглым осенним вечером Абел Гезевич задержался в своей лаборатории экономико-математических исследований совсем недолго. Сегодня «Сибирь» играет с «Крылышками». Очень интересный в этом году выдался чемпионат. Никогда не болевший за сибирский хоккей, Аганбегян, неожиданно для себя, стал ярым поклонником Новосибирской команды. Сырой осенний ветер бросал в лицо опавшие листья рябин и клёнов. Под ногами в темноте под этими же листьями прятались лужи. Ветер нагло размахивал над головой голыми ветвями. Такая уютная летом, улочка Академическая осенним вечером не вызывала желания прогуляться. Академик, кутаясь в модный серый плащ, быстро шёл и представлял, как сейчас войдет в маленькую прихожую своего нового коттеджа, снимет промокшие туфли, хлопнет стопочку армянского коньячку и расслабится перед телевизором. Тем более, что работа двигалась очень даже не плохо, статья по итогам прошлого года была одобрена Москвой к публикации. Если так пойдёт, то следующим летом можно будет съездить с детьми в Тбилиси к родственникам. Мцвади в остром аромате баже, хванчкара, — Абел Гезевич непроизвольно сглатывает слюну и прогоняет набежавшие воспоминания.

…

— Тбилисо, мзис да вардебис мхарео46, — напевает Абел входя на кухню,

— Ушенод сицоцхлец ар минда, — подхватывает мелодию любимая жена, — Что , опять в Тбилиси собрался? Думаешь, получится в следующем году?

— Сейчас хлопну стопку коньячку и сяду смотреть, как наши будут москвичей побеждать. Лидочка, давай, вари хинкалы и неси их к телеку. Знаешь, если всё будет идти, как идёт, то на месяц можно будет в Грузию рвануть. Давненько мы уже там не были. А то стыдно перед роднёй, даже бабушку не смог проводить.

«Арарат» со знаменитого Ереванского завода, проскользнул в горло на ура, а вот матч смотреть помешала любимая дочка. Катька, увидев отца уже расположившегося перед телевизором, обхватила его сзади за шею:

— Па, можно тебе вопрос задать?

— Ты мне сейчас спину сломаешь, Котя! Ты ж уже большая барышня. Давай, задавай свой вопрос, только быстро, пока игра не началась.

— Па, у нас в школе ходят странные разговоры. Некоторые ребята говорят, что СССР скоро развалится. Ты как считаешь, есть в этом что-то, или сплошные выдумки?

— Чего? Ну, что за бред, в самом деле! Глупости какие-то собираешь. Кто это у вас в стотридцатке47 в нострадамусы48 подался?

— А кто такие нострадамусы?

— Был такой Мишель Нострадамус, астролог в средневековой Франции, который писал четверостишья. Такие странные, что на Западе их многие до сих пор пытаются толковать, как пророчества для нашего времени. Катька, ты меня не отвлекай. Говори, кто у вас в школе антисоветской агитацией занимается?

— Папа, ну ты, что! Я же не стукачка. Я не могу тебе фамилии назвать, а вдруг ты им какие-нибудь неприятности устроишь. Лучше скажи, если вдруг, в самом деле, соцлагерь развалится, наша семья будет жить лучше или хуже?

— Дочка, сама подумай, ты же не только красавица, ты же ещё и умница. Представь, я — экономист-математик, чем смогу заниматься в разваленной стране? Да ещё и член КПСС. Да ещё и академик-экономист. Если меня сразу не повесят, то работать по специальности запретят. Придётся идти в дворники. А вообще, если бы да кабы, да во рту росли грибы, то был бы не рот, а целый огород… СССР это навсегда, заруби это на своем красивом носике и ступай к себе, а я буду хоккей смотреть. Лав гишер, милая.

— Лав гишер вахайрик49 — ответила Катерина и ускакала.

Абел попробовал сосредоточиться на событиях матча, но слова дочери не выходили из головы. Были задеты какие-то тайные струны души, и мысли снова и снова возвращались к идее развала Союза.

Аганбегян всегда отличался структурным подходом к решению проблем, это и позволило ему уже в 30 лет стать доктором экономических наук, а в 42 — академиком. Слова дочери чем-то зацепили его исследовательскую жилку, подтолкнули воображение.

— Интересно, — появилась в голове мысль, — а что будет, если и в самом деле кризисные процессы, происходящие в стране, приведут к краху коммунизма? Что в стране назревает кризис, это он видел в своих многочисленных экспедиций. Что будет, если «второй сверхдержавы», государства «рабочих и крестьян» вдруг не станет?

Самым важным в таком ракурсе, кто будет финансировать науку? Сейчас она получает деньги из общего централизованного бюджета Союза. Если его не будет, кто решится вкладывать деньги в дело, которое прибыль принесёт через много лет, либо вообще не принесёт? Ясно, что прикладники и естественники смогут найти себе место в любой системе, а что делать гуманитариям? Ни одна из республик свою науку не сможет содержать и оставит лишь в виде неких декоративных институтов для торговли научными титулами. Разве только Россия, Украина и, возможно, Белоруссия. В остальных и сейчас вся наука — курам на смех. В этих обломках будут поначалу экономить на всём, ради личного обогащения новых властей. В первую очередь это будут наука, культура, образование и прочие атрибуты развитого государства. Потом настанет очередь ВПК, армии, органов правопорядка. У России, конечно, есть что продавать и это поможет что-то сохранить. Хотя дорвавшееся до бюджета ворьё, будет красть всё, в том числе и кредиты. Поэтому лучше такой поворот событий встретить где-нибудь подальше. Действительно, на СССР ведь свет клином не сошелся! Наверняка, ресурсы страны будут интересовать ведущих мировых игроков. Все эти эксоны, шевроны, шеллы и прочие дебирсы50 слетятся как мухи на мёд, чтобы скупить и использовать, или убрать с рынка конкурента. Вот тут им всем и понадобятся эксперты по советской экономике. В этой мутной водичке можно было бы столько рыбы наловить, что хватит потомкам до седьмого колена. А какие интересные задачи можно было бы сформулировать! Например: как обеспечить максимальную прибыль предприятия в социально враждебных условиях? Или — как наладить межотраслевые связи при разрушающейся инженерной инфраструктуре? Или еще — как использовать криминальные сообщества для достижения максимальной эффективности перекачки финансов из страны? Вот тут уже открываются радужные перспективы для нас — учёных-экономистов. Очень даже неплохие перспективы! Кто кроме нас умеет ориентироваться в сложных цепочках взаимосвязей советский промпредприятий?

Волна вдохновения накрыла Абела Гезевича с головой. Он совсем перестал обращать внимание на фигурки, мечущиеся на экране телевизора. Его не отвлекал ни запах хинкали с кухни, ни рок из комнаты дочери. Социально-экономическое цунами грозило поглотить академика окончательно и бесповоротно.

Он уже воочию ощутил себя владельцем «заводов, газет, пароходов», тут же стёр эту картинку с внутреннего экрана и нарисовал еще более привлекательную. Это он Абел Аганбегян дёргает за ниточки всех этих «мистеров-твистеров», расставляет их по известным лишь ему клеткам мировой экономической доски и двигает по нужным направлениям.

Аганбегян так разволновался, что отправился на кухню и налил себе еще 50 граммов коньяка. Опрокинул в себя. Постоял чуток. Вдумчиво закусил хинкали. Через несколько минут приятное тепло распространилось по телу и возбуждение сменилось лёгкой усталостью, как после решения трудной и интересной задачи. Однако для этого надо что-то делать. Что?

Во-первых, найти этого «нострадамуса» и поговорить с ним. Узнать откуда ноги растут, и после этого уже как-то планировать свои действия. Ведь, если процесс не организовать и не возглавить, то стихийно он может привести к самым печальным последствиям. Кстати, западных потенциальных друзей можно будет немножко и попугать перспективами попадания ОМП51 в руки неуправляемых субъектов. С этого и начнём.

— Катерина! — крикнул громко, чтобы было слышно через музыкальный шум, — подойти, пожалуйста, на два слова.

— Ну, пап, ну, сам подойди, я легла уже, одеваться не охота — раздаётся голос младшей Аганбегян.

— Слушай, Катя, передай, пожалуйста, тому твоему товарищу, что я бы с ним очень, даже очень-очень хотел поговорить. Наш с ним разговор останется только между нами, так ему и передай. Да, и скажи, что это важно. Хорошо?

— Я этого парня не знаю почти, он в параллельном классе учится, но мне не трудно, скажу, тем более, если это так важно.

…

Вань, слушай, — Катя Аганбегян подошла к Ваньке Груздеву, чем вызвала немалое удивление у его одноклассников, — папа мой очень хочет с тобой поговорить.

Ванька, от удивления даже открыл рот. Он был парнем шустрым, но с мажорами старался дела не иметь. Эта носатая армянка его тоже не интересовала, ему нравился совсем другой тип девочек. После пяти секунд паузы, Ваня все-таки рот открыл:

— Ага, хочет меня в кутузку упечь? Ты ему донесла, да? Доносчица, да?

— Да, очень надо! Трындел бы поменьше, никто бы и не узнал. А сейчас сыкотно52 стало? Струсил что ли? За свои слова ответить боишься? Да не стремайся53, папа у меня добрый, никого еще в ментуру не сдавал. К тому же, мне обещал, что просто с тобой поговорит и никому рассказывать не будет. Я вчера у него спросила, что он думает по поводу вероятности развала Союза. Он сначала начал руками махать, ногами топать, потом вроде успокоился, сказал, чтобы я из головы такие идеи выбросила и нигде вслух не произносила. А через полчаса вдруг, как заорёт, мол, подать сюда этого антисоветчика, мол, безумно поговорить с ним хочу.

— Хорошо, хорошо, я бы и не против с живым академиком поболтать, да вот беда, автор — не я. Это мой двоюродный брательник носится с этим бредом. Борькой зовут. Могу тебе его телефон дать, звони и договаривайся, мне как-то неудобно, я обещал никому не рассказывать, а сам трепанул. Думаю, всё-таки, академику Аганбегяну он отказать не сможет.

…

Вечером в воскресенье 27 сентября в нашей квартире внезапно раздался телефонный звонок. Я схватил трубку.

— Здравствуйте, Бориса можно к телефону, — незнакомый мужской голос звучал уверенно и властно.

— Я вас слушаю.

— Это Абел Аганбегян говорит. Боря, мне очень нужно поговорить с тобой на одну тему. Есть ли у тебя возможность приехать в институт экономики на следующей неделе? Мы бы немного побеседовали?

— Абел, извините, не помню вашего отчества…

— Абел Гезевич, можешь так обращаться.

— Абел Гезевич, на неделе я, наверное, никак не смогу, вот в следующее воскресенье буду очень рад познакомиться.

— Тогда давай на… — в трубке слышен шелест бумаги, — вот, на три часа. Буду ждать. Сможешь?

— Без проблем,

— Тогда до встречи, — Аганбегян вешает трубку, уже не дожидаясь моего ответа.

— Родители, — ору я страшно довольный тем, что процесс пошёл даже без особенных усилий с моей стороны, — представляете, мне сейчас звонил сам Аганбегян.

— Это кто? С рынка что ли? — папа то ли правда не знает, кто это, то ли шутит так. — Закажи ящик персиков, говорят в этом году в Армении урожай.

— Да какие, к чертям, персики! Это академик из института экономики.

— И что хочет этот армянский экономист? — мама почему-то к кавказцам, особенно к армянам, относится с подозрением.

— Хочет со мной встретиться. Помнишь, мы на прошлой неделе у Груздевых зацепились языками по поводу устойчивости стран? Ванька растрепал в своей школе, а у него в классе учится дочка этого Аганбегяна. Она папаше проболталась. Ему стало интересно, вот и приглашает меня в следующиё выходной к себе в институт.

— Борь, ты смотри там поосторожней языком то болтай, наболтаешь лет на пять.

— Торжественно клянусь быть бдительным и говорить строго в рамках марксизма-ленинизма. Обязательно подготовлюсь к беседе. Надо будет где-то найти хоть одну статью этого светила.

Скрежещущий, раскачивающийся из стороны в сторону, старенький ЛиАЗ маршрута №8 к трём часам пополудни докатился до остановки «Морской проспект». Автобус устало фыркнул и со скрежетом открыл двери.

Хорошо, что до института экономики от остановки всего минут пять ходу, неудобно заставлять ждать даже и не очень уважаемого человека. Хотя он еще не успел стать ни советником Горби, ни соавтором Явлинского, даже масоном еще не стал. Он пока не подозревает о том, что станет через 10 лет одним из главных теоретиков экономического убийства страны, что его стараниями возникнут гайдары и чубайсы. Сам Аганбегян остался как бы в стороне, политику он, видите ли, не любил. А в текущем году он знает только Мишку-чемодана54…

На крыльце здания Президиума СО АН, в котором размещается и институт экономики, возвышается массивная фигура в сером плаще. Ветер рвёт полы плаща, придавая всей картине несколько зловещий антураж.

— Абел Гезевич, здравствуйте — я догадался, что это и есть тот самый академик Аганбегян.

— Здравствуй, здравствуй, племя молодое… и так далее — стискивает мою руку профессор. Пошли быстрее, что-то холодно сегодня здесь стоять. Молодец, что не опоздал, не люблю необязательных.

Мы поднимаемся на второй этаж и проходим в кабинет. Кабинет просторный. Прямо за креслом висит большой портрет Ленина. Стол завален ворохом книг, бумаг, каких-то журналов. Перед большим столом, как обычно в начальственных кабинетах вытянут стол для заседаний, застеленный зеленым сукном.

— Сюда проходи, присаживайся, здесь будем говорить, — Аганбегян, замечает мою растерянность перед бюрократическим столом, и указывает на стоящий в углу журнальный столик. На нем уже стоят стаканы, чайник, вазочка с печеньем. Рядом пара зеленых кресел.

— По случаю выходного секретарь отсутствует, так что я на правах хозяина… чай, кофе, может бокал «Вазисубани»? Шучу, всё равно тут кроме чая ничего нет. — Академик наливает густую янтарную жидкость из заварника в стаканы, разбавляет кипятком и двигает в мою сторону коробку с рафинадом. — Бери сахар, Боря, не стесняйся.

Я сахар не кладу просто придвигаю в свою сторону стакан с чаем.

— Ты в каком классе? — начинает издалека хозяин кабинета.

— В десятом, — я громко отхлёбываю из стакана.

— Значит, на следующий год будешь поступать. Куда, если не секрет?

— Мечтаю в МГУ на журналистику, — я не тороплю события. Профессор меня пригласил, пусть сам и начинает.

— Ну, хорошее дело, я много знаю талантливых журналистов и редакторов. Даже сам в некотором роде журналист. Слышал про журнал «ЭКО55»? Так вот я — его главный редактор. Некоторые говорят, что полезный журнал получился.

— Нет, — говорю, — не слышал, да я экономикой особо и не интересуюсь. У меня с математикой не очень хорошо. Пятёрки точно не будет. А можно у Вас журнальчик с дарственной надписью попросить?

— Да, хоть с два! А как же ты без статистики, без математики до идеи распада Союза додумался?

— Абел Гезевич, а зачем здесь математика? Достаточно простого житейского наблюдения. Летом я много читал наши газеты… (Задолбался я уже рассказывать эту дурацкую историю, если честно) Я повторяю свою легенду про передовицы и про смену поколений. Кроме того, я немного могу предсказывать будущее. Так, например, в марте будет съезд КПСС…

— Ты начало съезда предсказываешь? Предсказатель ясновидящий, — Аганбегян скептически усмехается.

— Да, нет, погодите, я ещё не договорил. Будет на съезде выступать лидер итальянских коммунистов Энрико Берлингуэр. Так вот, он выскажется в том ключе, что если ИКП придёт к власти, то строить социализм в советском понимании она не будет, не будет проводить национализацию, выходить из ЕС и НАТО, в каком-то таком духе. Позже, такую политику назовут «Доктриной Еврокоммунизма». Прозвучит это очень неожиданно для наших верхов, но единственное, что они смогут сделать, это не сообщать в открытой печати о таком предательстве.

— Согласен, это был бы интересный поворот. Что ты ещё можешь «предсказать»?

— Спортивные дела я опущу, это не ваш уровень. Попробую «вспомнить» что-то из области политики и экономики. Ну вот, например, 10 октября Израиль подпишет соглашение с Египтом о выводе своих войск с Синайского полуострова, 14 октября в Москву приедет Жискар Д’Эстен. 20 ноября умрёт Франко, после этого в Испании будет восстановлена монархия. Король Хуан Карлос будет вести очень взвешенную прагматичную политику и испанская экономика пойдёт в рост. В ноябре в Риге будет попытка мятежа на БПК «Сторожевой». Это события, которые легко проверить буквально в течение ближайших месяцев, кроме последнего. Но у вас наверняка есть какие-то неформальные связи с военными. Хватит или еще что-нибудь?

— Интересно, конечно. Для верификации лучше бы подождать, но пока удивляет и такая информация. А на более длительный срок, что можешь сказать? В следующем году, кроме съезда, что ещё случится?

— Умрёт министр обороны Гречко в апреле, а председатель и великий кормчий Мао отойдёт в мир иной в сентябре. Англия и Аргентина будут спорить за Фолкленды56 пока ещё в рамкам дипломатии. Это в 1982 они устроят небольшую войнушку. В Китае в июле будет катастрофическое землетрясение с более чем полумиллионом жертв.

— Ну, хватит, достаточно! Убедил. Будем ждать названные тобой даты… А про меня ты что-нибудь можешь сказать?

— Не много, пожалуй, только то, что попадёт в открытые источники. В 1985 году вернётесь в Москву, организуете в МГУ факультет экономики. В следующем году станете членом президиума Академии Наук. В 1982 Вам дадут второй орден Красного знамени. Вот, пожалуй, и всё. — Я намеренно не сообщаю профессору о его разрушительной роли в период Перестройки.

— Хмм, интересно, весьма интересно, Борис. Вот, скажи, а как ты сам объясняешь такое странное явление — знание о том, что будет, да еще такое специфическое?

— Да, никак. Как, например, у Вас появляется в голове информация о том, что когда-то было?

— Я просто её знаю, раз она была, а я был к ней каким-то образом причастен.

— Ну, так и у меня, только не про прошлое, а про будущее. Тут, конечно, возникает проблема. Ведь, если я знаю, например, что что-то должно со мной случиться, я ведь могу и как-то повлиять на это событие. И история пойдёт немного по-другому. В общем, это такие неисследованные философские дебри, что лучше в них не углубляться. Давайте, лучше вернемся к тенденциям, ведущим к распаду Союза. Я знаю, что вы в своих экспедициях по Сибири пришли к такому же выводу.

— Про тенденции давай поподробнее, раз уж начал.

— А Вы точно меня в милицию не сдадите?

— Ты уже лет на 10 по сталинским меркам наболтал, что уж теперь то? Давай, Борис, продолжай раз начал.

— Тенденции тоже на поверхности. Во-первых, про внутренних бенефициаров я уже рассказал, но есть еще и внешние, у которых практически неограниченные ресурсы. Самое интересное, есть еще и в-третьих, это население, которое считает, что может что-то выиграть, а на самом деле проиграет всё. Из этого следует: заинтересованных в сохранении социализма в заметных количествах нет совсем. Защищать СССР никто не будет.

Аганбегян, молча, слушает мои разглагольствования. Локти упер в стол, рот спрятал в кулак, густые как у Брежнева брови нахмурил глубоко задумавшись. Наконец, поднял взгляд и направил его мне прямо в глаза.

— Ты очень проницателен. Ты либо простой советский гений, либо я не знаю кто.

— Абел Гезевич, вы тоже пришли к выводу, что СССР распадется?

— Нет! К такому выводу я не пришёл, но результаты моих исследований к такому могут подвести. Тем не менее, это я нигде публиковать не буду. Я уже тут упомянул, чем это грозит.

— Но ведь если не предпринять что-то, то мы потеряем нашу страну. Что именно предпринять, я не знаю. Надеюсь, что если немного подумаю, то может быть и смогу выдать рекомендации. Только кому они интересны? Старикам, детям и инвалидам? Им, может быть. Только они же ничего не решают. А у тех, кто принимает решения, интересы совсем другие.

Так наша беседа продолжается еще минут 20.

— Мне кажется ты, Боря, водишь за нос старого больного академика! Это не хорошо, так настоящие комсомольцы не поступают. Ты же наверняка уже что-то такое придумал. Мамой клянус! Никому нэ скажу. Если идеи стоящие, то сделаю всё возможное, чтобы они были опубликованы. Рассказывай, нэ томи!

— Раз так, то поделюсь своими соображениями, только без комментариев, а то наша беседа может затянуться до завтрашнего утра.

Итак, есть у нас большой задел в виде средств идущих на помощь разным развивающимся странам. Надо эту помощь приводить в соответствие с получаемыми дивидендами. Либо вообще отказываться от нее, направляя средства в собственную экономику.

В рамках Союза тоже проводить похожую политику. Все союзные республики должны участвовать в формировании бюджета или идти лесом.

Надо кардинально сокращать армию, усиливать ядерную триаду, ликвидировать ГСВГ в ГДР, вообще, снижать производство обычных вооружений. Только авиация, космос и РВСН57.

Самое главное — убирать КПСС от руководства хозяйственной деятельностью. Надо, чтобы у коммунистов освободилось время для формирования картины коммунистического будущего. Привлекательной картины. Кадры тоже можно им оставить. Без этого страна точно не устоит.

— Вот ты выдал, так выдал! Ладно, прекратить финансирование всяких туземных режимов, это понятно и логично. Тут тоже кормится куча народу, но эту шушеру можно или припугнуть, или подвинуть. А вот за покушение на танковые армии генералы кого угодно с потрохами съедят, а на оружейных заказах сидят все, кто греет руки на ВПК. Тут ничего не получится ни у кого. Внезапный инфаркт, авария на дороге, мало ли что можно ради таких денег придумать… КПСС тоже от руководящей роли в народном хозяйстве никогда не откажется. Они же в своё время самого Сталина победили. Сейчас ни одной фигуры не видно, которой бы было выгодно твоё предложение. Так что всё это маниловщина. Публиковать такое — чистое самоубийство. Ладно, — Аганбегян хлопнул руками по коленям и грузно поднялся. Хватит на сегодня. Пора прощаться. Давай, я тебе журнал подпишу. А все свои идеи забудь. Если страна и развалится, надо просто искать место как жить в том, что будет вместо неё.

…

В приоткрытое окно кабинета завлаба ЛАМИЭ58 института экономики ветер закидывал шафрановые письма. Зима пишет, что скоро будет, готовьтесь к встрече. Березовые листы кружились над столами и собирались золотистыми кучками по углам. Аганбегян в задумчивости мерит шагами комнату. Мыслей, как использовать полученную информацию, пока в голову не приходило. Он понимал, что при его влиянии и связях в верхних эшелонах он может, как ускорить процесс распада, так и затормозить его. Остановить совсем было невозможно, это Абел Гезевич понимал очень хорошо, так как знал все причины современного состояния страны не из книг и газет, а непосредственно из жизни. Если идущие объективные процессы притушить, возможно, что Союз протянет дольше, но, гипотетически, сгниёт сильнее и при обрушении обломки будут ещё менее жизнеспособны. Однако если ускорить естественный ход вещей, можно получить от охранителей таких плюх, что никакие должности и регалии не спасут. Страшно! Аганбегян берет трубку внутренней связи:

— Татьяна Ивановна, будь добра, спустись ко мне. Очень нужен твой совет.

Завлаб лаборатории экономико-математических исследований Татьяна Ивановна Заславская59 была занята обсуждением предварительных итогов экспедиций по сёлам Новосибирской области с их молодыми участниками. Звонок Аганбегяна оторвал её от увлекательной беседы, но ссориться с начальством по пустякам в её планы не входило. Пришлось спуститься на административный этаж.

— Здравствуйте, Абел Гезевич, вызывали?

— Да, вызывал, дорогая Таня Ивановна, проходи, располагайся. Сейчас чаю сделаю. — Шеф был как-то сверх обычного учтив.

— Абел, дорогой, а что у тебя случилось, что ты с утра решил меня от дел оторвать? Комиссия какая-нибудь снова прибывает? — Заславская пытается придать беседе деловой характер. Зная кавказскую манеру пустословить, она опасается, что беседа может неоправданно затянуться.

— Слава богу, никакой комиссии на этот раз. Всё куда как интереснее. Меня тут с одним пророком познакомили, просто ясновидящий какой-то. Так вот этот мальчик полностью подтверждает наши многолетние исследования. Мало того он делает выводы, которые мы могли бы сделать, если бы не боялись.

— Абел Гезевич, что-то вы в какую-то мистику ударились. Какие ещё ясновидящие? Как они могут что-то подтверждать?

— Смотри сама, Таня Ивановна, ты лично, твои сотрудники много занимаются темой стимулирования повышения производительности труда в деревне. Я тоже много езжу по командировкам и экспедициям. Поэтому я прекрасно знаю реальное положение дел в нашей экономике. Не по докладам, не по книгам, по жизни. Скажи мне, только честно, дорогая Таня, долго может просуществовать наше социалистическое государство?

— При всём моём уважении, говорить я ничего на эту тему не буду. Я не понимаю к чему эта провокация?

— Не верите, значит старому другу? Ладно, тогда скажу я. Страна наша при существующем порядке вещей просуществует только до прихода во власть лидеров нового поколения. Эти новые лидеры потыкаются туда-сюда и всё сдадут геополитическим партнёрам. Так вот, вопрос у меня к вам такой: — что лучше притормозить процесс или ускорить? Допустим, мы с вами имеем возможности и для такого и для другого решения. Вот только…

— А исключить распад, мы имеем возможность? Очень бы не хотелось жить на руинах, там ведь речь будет идти не об исследованиях, а об элементарном выживании. Представляете, сколько народу перемрет от голода, эпидемий и междоусобиц? Нашего народа, между прочим.

— Татьяна Ивановна! Посмотри же ты на результаты своих исследований непредвзято. Распад будет. В нашей с вами власти его слегка отрегулировать и не более.

— Абел, кажется, я вас поняла, но пока что-либо ответить не готова. Я буду думать на эту тему, и как только какие-то идеи появятся, достойные совместного обсуждения, я вам сообщу.

— На большее я и не рассчитывал. Ладно, договорились. Чай то пить будешь? С конфетами, между прочим.

ГЛАВА 13. САМАЯ КРАСНАЯ ДАЦЗЫБАО

Сегодня у меня знаменательный день! В пятницу вечером мы с Палычем вывесили на втором этаже рядом с учительской первый номер газеты комсомольского комитета. Название временное, как постановила завуч: — «Голос комсомола». На постоянное решили объявить конкурс. Для сбора вариантов приклеен большой красный конверт.

Самая большая рубрика естественно посвящена успеваемости. Класс, который к новому году наберет баллов больше всех получит путевку в Москву на зимние каникулы, так что есть за что побороться. Мария Кузьминична постаралась, оказывается в РОНО60 бывают такие путевки, которые распределяют по работникам наробраза61, хотя предназначены они именно успевающим школьникам. Ей удалось как-то убедить, чтобы выделили на школу аж 30 путевок.

Идея с графиком успеваемости так понравилась нашей завучихе, что она просто в эйфории. Так, ясен пень, статистика какая-никая всегда лучше отсутствия её. А тут чётко видно и работу педагогов и динамику по времени. Если она еще придумает, как можно регулировать этот процесс, то кандидатская диссертация у нее в кармане.

В «газете» решил предложить еще шесть разделов. Главное, было испытать газету на привлекательность. Из учебного раздела сделал «турнирную таблицу», из культуры и досуга — информативную о городских событиях и, может быть, удастся провести конкурс рецензий. Из спортивного — блок школьных достижений и блок общегородских спортивных событий. Из блока интервью — что-то вроде раздела светской хроники.

Мишпаша постарался. Против премии в виде бутылки плодововыгодного он устоять не смог и несущую конструкцию сделал на славу. Покрасил красной краской, золотым шнурком окантовал и всю доску по периметру и каждый блок по отдельности. Сам же и написал «девиз — «Вперед, к вершинам знаний!» — во как! Зря он со мной не посоветовался, но пускай, всё равно мужик здорово нам всем помог. Нам осталось только свои листы с текстами и фотографиями вставить и газета заиграла. Фотографии сделал Вадик Коновалов. Он в школе самый умелый фотограф оказывается! Вот с карикатурами пока пролёт, искусство сатирического рисунка — вещь сложная. Надо и на эту тему конкурс в школе провести. Может быть и проявится какой-то молодой талант.

Леночка Адонина не подкачала. Собирала материал для статей по всем классам. Набрала столько, что хватит до Нового Года. Девочка, похоже, увлеклась эти делом не на шутку. Глазки блестят, щечки горят, глаз не оторвать. Сама тоже написала про деда-ветерана. Не знаю, куда эту статью вставить, тема памяти, конечно, благодарная и востребованная на всяких конкурсах, но пока в нашу дацзыбао62 не вписывается. Будем, как говорится, посмотреть.

Раскрутить на интервью завуча не получилось, но она уговорила с Тимофеичем директором школы. Он поначалу отнесся к этому несерьёзно, тоже пытался увильнуть. Но под её уговорами согласился на 15 минут беседы. Три вопроса и напутственное слово старшего товарища. На самом деле в пятнадцать минут мы не уложились, около часа разговаривали, вопросов тоже получилось не три, а едва ли не тридцать три. Потом пришлось нести готовый материал ему на считывание. Тимофеич всё исчеркал и попросил принести еще раз. Особенно долго он рассказывал о трудностях сегодняшней хозяйственной работы, но тут же попросил, чтобы в газете об этом ничего не было. Боится, что скажешь что-нибудь не так и выговор по партийной линии обеспечен, или денег на ремонт не дадут. Директор — лицо ответственное, и партийное к тому же...

Зато рассказал, что в учителя попал случайно, на войне был политруком, там его контузило. После госпиталя Партия сказала — надо укреплять школьные кадры, и пришлось укреплять. Ясно, что директором ему нравится работать больше, чем педагогом. Про общение с родителями бездельников, лодырей и хулиганов тоже пожаловался. К идее о том, что газета как-то сможет повлиять на них, отнесся очень скептически. На удивление интервью получилось живым и интересным даже после его правки. С фотографией молодого батальонного комиссара из его молодости получилось очень эффектно.

Перед первым уроком народ на газету особо внимания не обращает. Понятно, надо в гардеробе потолкаться, сменку переобуть, списать, что не успел или не смог, не до газет в общем. Хотя яркое красное пятно на стене в глаза бросается сразу. После первого урока я не утерпел и по противоположной лестнице поднялся на второй этаж, чтобы понаблюдать за «читателями». Вадим и Олег тоже присоединились. Стоим себе, делаем вид, что кого-то ждём возле химии, болтаем потихоньку, а сами посматриваем в сторону учительской. Ленка тут же, ей же тоже интересно, как наши труды будут оценены обществом.

«Самое красное из всех красных дацзыбао» привлекает, но масштаб для стены маловат. Сиротливо смотрится. Надо было все-таки квадрат делать… Первыми потянулись девочки. Сразу в голове появилась идея сделать еще раздел для девчачьих увлечений, мода, красота, романтика.

— Лен, слушай у меня еще идея появилась, а давай мы рубрику для девчонок сделаем про моду, прочие женские штучки-дрючки. По-моему, тема беспроигрышная будет, подумай.

— Рогов, ты просто генератор бредовых идей. Идея хорошая, но газету тогда надо раза в два больше делать. И обязательно, чтобы там было кто кого провожал, кто как посмотрел и тому подобное.

— Для этого лучше вообще подпольную газету делать и назвать ее не «Голос Комсомола», а «Визг комсомолки».

Ленка заливисто хихикает, посмеяться она любит.

Тем временем и пацанва63 подтянулась. Так, понятно, их привлекло больше скопление девчонок, чем газета. Делают вид, что пробиваются к стенке, а самим лишь бы поприжиматься. Группа читателей постепенно растет, но звонок обрывает процесс и я бегу на третий этаж, у нас— английский.

Шапокляк моё состояние понимает и не докучает английскими глупостями. Поэтому я просто сижу, дожидаясь звонка, чтобы снова занять «пост №1».

Слава богу, звонок. Почти бегом я скатываюсь по ступенькам и застываю в изумлении. Рядом с учительской не протолкнуться. Пройти могут только учителя, которых тоже заинтересовал продукт нашего журналистского творчества. На грани сознания появляется мысль Григорича, — это же опасно, они же все перетопчут друг друга! Газету надо снимать! Иначе могут быть жертвы. В подтверждение моих мыслей, неожиданно раздается грохот. Девчачий вопль оглашает коридор. Скорее всего дело было так: — какой-то акселерат-переросток попытался пролезть через толпу к центру, его толкнули, он начал падать и ухватился машинально за край доски. Старая штукатурка не выдержала и вывалилась вместе с шурупами. Доска рухнула на пол и попала девочке на ногу. Оказалось, что стенная печать опасна даже в физическом плане.

Надо думать, как подавать материал в дальнейшем. Собраться сегодня срочно после уроков с редколлегией и Мишпашу пригласить, тут его косяк тоже прослеживается. Все-таки это он должен был закрепить доску не за штукатурку, а за кирпич. Кузьминичну тоже надо позвать. Это всё потом, а пока надо посмотреть, что с пострадавшей.

Светка Седунова, жертва газетной шумихи, больше вопила от неожиданности, к счастью, она успела убрать ногу и доска её просто задела, ничего не повредив. Я хватаю злополучное средство массовой информации и тащу его в мастерские.

— Михаил Павлович, принимайте брак, — кричу я с порога, — рухнул наш стенд.

— Шутишь что ли, Рогов, такого быть не может, я же там шуруп аж десятку вкрутил, хоть слона подвесь. — Мишпаша в черном халате, берете и очках в дешевой пластмассовой оправе с резинкой на затылке, выходит из своего чулана мне на встречу. На ходу вытирает руки о какое-то грязное полотенце. Он еще не видит с чем я пришёл.

— Михаил Павлович, слона то может и выдержит, а вот толпу восхищенных детей не вынес, кто-то толкнул и штукатурка не устояла. Что еще Тимофеич скажет?

— М-да уж! — Горестно вздыхает трудовик, почесывая щетинистый подбородок. — Похоже облажались мы с тобой. Будет нам на орехи. Тебе то еще ничего, а вот мне… э-э-эх. — Он тяжело вздыхает ещё раз — А ведь старался, сам на шурупах висел. Да, что теперь… Старая у нас школа, ремонт ей нужен капитальный…

Я уже не слушаю, что он там бубнит дальше. Мне надо на третий урок, тем более у нас это геометрия, а Ада поблажек не делает никому. Не успел я разложиться, как за математичкой в дверь заглянула Адонина и затараторила: -

— Ада Ивановна, Мария Кузьминична просит вас, отпустить Рогова к ней. — Сама поворачивает голову в мою сторону и делает круглые глаза, показывая взглядом, чтобы шёл побыстрее.

— Пусть идёт, надеюсь, он уже большой мальчик и сможет сам осилить новую тему, может это у него получится лучше, чем, газеты вешать, — Ада не может удержаться от сарказма.

Кузьминишна сидит у себя и что-то пишет в большую толстую тетрадь. Услышав шум в дверях, поднимает голову. Убирает прядь волос, упавшую на глаза. Сложив руки на тетради, обращается к нам:

— Садитесь, мастера печатного слова. — И дальше с места в карьер, — Свете Седуновой по ноге попало вашей «газетой», хоть и несильно, но синяк будет. Родители жаловаться придут, что мне им говорить прикажете? К тому же толпа, что собралась перед стендом, явно нарушала требования пожарной безопасности. А вдруг пожар? Рогов, — переводит она взгляд на меня, — твоя была идея сделать газету из доски? Твоя-твоя, я помню. И ведь не плохая вроде бы идея, но не для нашей школы.

— Зато, Марькузьминишна, задачу привлечь внимание школьников нам выполнить удалось!

— Ага, даже перевыполнить, — это уже Адонина пытается шутить. Мне в этот момент не понятно, то ли она меня поддерживает, то ли так издевается. Мелочь пузатая.

— А что штукатурка в нашей школе непрочно держится, то тут никто не виноват — я перехожу в наступление, — ремонт зданию нужен, вон, и Василий Тимофеевич об этом говорит…

— Михаилу Павловичу тоже достанется, — не замечает моих оправданий завуч, — ему Василий Тимофеевич по мужски мозги-то прочистит, чтобы шурупы крепче вкручивал. А вам надо думать как быть дальше с газетой.

…

За обедом рассказываю дома про сегодняшние приключения в школе. Отец слушает заинтересованно, он ведь и сам трудовик, и иногда вынужден выполнять какие-то просьбы коллег по школе.

— Пап, а ты как считаешь, как можно сделать газету легче, но в тоже время сохранить ее основу, чтобы не клеить каждый раз листы ватмана, а просто заменять модули, оставляя заставку и заголовок?

— Ну, хорошо, давай подумаем, — папа включается в разговор, вес можно уменьшить какими способами, как ты думаешь? Материал взять легче? Ещё что?

— Может размер уменьшить? — начинаю я придумывать, или разбить на части и вешать каждую часть отдельно?

— Лучше бы вообще отказаться от настенного размещения, — замечает вдруг отец.

— Это было бы лучше всего, но как это сделать? Ведь радиогазета это совсем не то. Хотя радио позволяет делать музыкальные паузы, проводить блиц-конкурсы, выступления с прямыми репортажами. Да, ты прав, тут есть над чем подумать.

— Нет, я не про радио, — продолжает папа, — я про многотиражку. У вашей школы есть шефы? Завод, наверное, какой-то?

— Есть, как не быть, — «Точмаш»64 шефствует, — вспоминаю я и тут до меня доходит суть отцовской идеи! — То есть, ты хочешь предложить, чтобы школа договорилась с заводом о печати тиража на их базе?

— Ага, именно такое решение для ваших задумок гораздо интереснее и эффективнее!

— Зато всё это потребует денег, ведь чтобы печатать надо где-то найти бумагу, печатную краску, оплату работников занятых на печати. Потом там сразу возникает вопрос с цензурированием и утверждением материалов. В общем, это тоже далеко не так просто, и я думаю, что наши на выпрашивание такой мелочи, как газетка не пойдут, им бы помощь в ремонте выпросить.

— Да, понятно, Борь, что лучше здание отремонтировать, чем баловством заниматься, но сама по себе идея весьма перспективная — отец вздыхает и разворачивает свежий номер «Комсомолки».

…

На следующий день сразу после уроков я заглядываю в кабинет завуча:

— Мария Кузьминична, можно?

— Придумал как газету сделать? Давай, Боря, рассказывай — начинает завуч.

— Мария Кузьминична, придумал три варианта. Первый — просто крепить доску на 4 точки и обязательно в кирпич, возможно даже со снятием штукатурки и установкой доски вровень с поверхностью стены. Второй посложнее, но и попривлекательнее. Сделать в виде отдельно стоящей тумбы. Есть еще и третий вариант. Сделать пять досок по количеству рубрик. Под общей шапкой, с общим лозунгом. И развешивать в разных местах школы. Около учительской про учёбу, около спортзала про спорт, рядом с гардеробом про культуру и досуг. Это позволит ликвидировать столпотворение у газеты, сделать разную периодичность и разную наполняемость. Только Михаилу Павловичу придётся дополнительно поработать.

— Вот это тебя не должно волновать. Пусть расплачивается за то, что прибил доску как попало. Хотя вторая идея мне все-таки нравится больше. Она, конечно, более трудоёмка, но потенциал в ней я чувствую. Но делать будем по первому, это проще, быстрее и привычнее. Если в кладку заглубить, то упасть уже ничего не сможет. Решено, даю команду нашему слесарю-столяру на первый вариант.

— Мария Кузьминична, а как вам еще идея такая, — И я кратко излагаю отцовскую задумку о школьной многотиражке.

— Боря, в этом учебном году точно не получится. Тут переговоров с шефами на пару лет, а нам еще школу ремонтировать надо. РайОНО денег даёт мало, говорит, чтобы шефов трясли. Так что, первый вариант и всё. Беги уже, учи уроки.

Про идею с радиогазетой я даже и заикаться не стал. Не время пока. Хотя будка в школе имеется и даже проекционная кабина за актовым залом. Ни то, ни другое не используются. Адониной скажу, она девушка шустрая, за два года эту идею запросто пробьёт, тем более, что Кузьма к ней хорошо относится.

…

Мелкий противный дождичек сыпет с неба ледяную морось. Холодный ветер гонит ворохи желтых листьев по асфальту. Олег и Вадик идут по двору негромко беседуя.

— Вадь, слушай, что-то Профессор стал какой-то неуловимый. Носится, как угорелый. Будто ему больше всех надо. Может ебальник начистить?

— Олеж, что это тебя несет? Завидуешь? Я вот тоже поучаствовал в этой хуете. Заебись, мне понравилось! Думаю, не заняться ли мне фотоделом всерьёз. Ты бы тоже что-то придумал, ты ж, рисуешь классно и с юмором у тебя неслабо. Попробуй сатиру порисовать, блядь, забыл как это слово называется… «Крокодил» еще их печатает. У тебя получится.

— Карикатура, Вадик, это, блядь, называется «карикатура». Великое искусство графического выражения того, что словами нужно целые книги сочинять и то, может, не получиться. Я подумаю над этим, может и впрямь что-то получится. Хотя вряд ли, нет у меня таланта.

— Таланты-маланты какие-то придумал, — для Вадика нет невыполнимых заданий, — ты ж всю жизнь в газете «Дежурный» верблюдов рисовал. Заебись, верблюды были.

— Да, какие, верблюды? Не смешно же было! Вот ты сейчас какого хуя вспомнил про эту дурацкую газетку? Сейчас как въебу по башке! — в воздухе мелькает портфель. Коновалов успевает увернуться, с диким хохотом и грязными ругательствами сам размахивается в ответ. Друзья веселятся, выпуская пар из засидевшихся организмов.

…

Через неделю доска-газета снова красовалась на стене около учительской. Фурор среди учеников и учителей был потрясающий. Я пришел вечером и своей старенькой камерой заснял наше первое детище.

Мишпаша на этот раз просто превзошёл себя. Он не просто убрал слой штукатурки, но и аккуратно обрамил нишу стальным уголком, выкрасил уголок белой эмалью и сделал в дополнение к этой конструкции задвижки. Это позволяет вынимать доску с материалами для аккуратной наклейки новых материалов. Белая окантовка на синем фоне смотрится очень нарядно.

Статью надо написать обязательно и отправить в разные газеты. В «Комсомолку», «Молодость Сибири», ещё куда-нибудь, не знаю пока куда. Рассказать про новый тип стенной газеты и рассмотреть разные варианты школьных СМИ. Да, прямо сегодня и напишу. Хотя, конечно, Кузьминична права, мне надо побольше пятёрок, чтобы от меня учителя отвязались. Так что, завтра надо руки тянуть и на био, и на гео. По биологии ничего не помню… С географией и историей всё проще.

ГЛАВА 14. ПЕРВЫЕ ИТОГИ

Время летит, как из пушки! Незаметно пробежало два месяца последнего школьного года. За окном воет зимний ветер. Хлопья снега бьются в окно. Батареи жарят, как мартеновские печи, поэтому сижу в шортах и с голым торсом. Интересно, что чем дольше я живу в этом времени, тем две моих личности теснее переплетаются. Например, надо мне на английском что-то сказать, я пользуюсь своим взрослым опытом, а надо уравнение решить — детским. Всё происходит уже на автомате, не надо ничего напрягать и стискивать!

31 октября скромно, без шума и пыли, отметили мой день рождения. Родители подарили большой словарь иностранных слов. Полезная штука в отсутствии Интернета. Остальные дела обстоят не так хорошо, как хотелось бы, но и не так плохо, как могло бы быть. Каждый понедельник в газете появляется таблица результатов успеваемости по прошлой неделе, так народ уже с утра ждёт, когда графики вставлю. Удивительно, но впереди наши вечные соперники — 10Б, за последнюю неделю им удалось заработать 890 баллов, в то время как наша команда смогла достичь только 851 балла. Разрыв не большой, всего 5%, но зрительно заметный.

В конкурсе названий победил пацан из 4А. Теперь наш информационный стенд называется незатейливо, но ярко — «В завтра!» Поскольку идеи подавались анонимно, а оценивались по большинству голосов членов комитета комсомола, то идея прошла с перевесом над всеми остальными. Возможно, если бы знали автора, то и не дали бы. А сейчас будет в следующем номере поздравление с фотографией.

Кузьминична всё-таки отдала редколлегии старую пишущую машинку из школьной канцелярии. Слава богам, прошли времена, когда надо было регистрировать их в милиции. Второй номер газеты мы уже текст печатали. Я попробовал было, но пальцы ободрал до крови с первых же строк. Координация осталась из прежней жизни, а клавиши на машинке совсем не то, что кнопочки на клаве. И раздражает, даже просто бесит, то, что невозможно исправлять напечатанный текст. Пока обходимся просто — закрашиваем ошибки белилами и правим от руки. Адонина тоже попробовала печатать, и тоже с плачевным результатом. Хорошо пошло дело только у Иришки Труновой из 8А. Медленно печатает, двумя пальцами, но хоть кожу не сдирает. Ей этот процесс даже нравится. Назначили её главной по печати. Навык полезный, в жизни пригодится.

«Газета» у нас получилась очень необычная. Периодичность разных материалов разная — от еженедельной турнирной таблицы успеваемости, до ежемесячного обзора комсомольской прессы. Редколлегия работает бодро. Статьи строчим, только «шуба заворачивается». К Новому Году объявили конкурс на лучшее новогоднее поздравление.

Написал заметку на 1500 знаков про школьную стенную печать и интервью с Тимофеичем оформил в виде статьи. Заметку отправил в «Молодость Сибири» и в «Комсомолку», а интервью предложил «Учительской газете». Дело в том, что я в интервью сделал акцент на проблемах школьного хозяйства, а не на общих округлых разговорах. «Молодежка» уже откликнулась. На той неделе звонил какой-то дядька и спрашивал адрес школы, фамилию директора, фамилию председателя комитета комсомола. Говорит, что, возможно, статья в конце ноября войдет в номер. Хотят её в рубрику агитации и пропаганды вставить. Даже гонорар пообещали.

Пятого октября получил свои первые деньги в этой жизни. Сорок рублей, как договаривались, Петрович выдал мне с тяжёлым вздохом. Да, получать меньше, чем раньше, это очень неприятно. Зато полмесяца дома сидел.

Получку пока ни на что тратить не стал, отложил про запас. Правда, купил домой тортик за два двадцать, обмыли с роднёй, как говорил Геша из старой доброй комедии — «Дай бог, не последняя»65. Через четыре дня получу уже 120. Будет у меня уже солидное накопление — 160 рублей.

С началом сезона снегопадов работать стало на порядок сложнее. Двух часов пока хватает, но если вдруг всю ночь будет сыпать, то всё, школу придётся пропускать. Ладно, как-нибудь выкручусь.

Вадик присел на уши к своему брательнику, который в универе учится. В результате Валерка принес и новых Квинов, и Дипов, и Цеппелинов. Квины пошли на ура. «Man On The Silver Mountain» с Ричи Блэкмором вообще привел Коновалова в восторг.

Он же выдал идею — сделать в школе вечер современной музыки с танцами и буфетом. Ну, на счёт буфета, это он загнул, а вот скачки под видом лекций вполне можно протащить. Надо будет с Кузьминичной переговорить на эту тему… Нет, сначала на комитете комсомола предложу нашим девочкам-припевочкам. Я думаю, они будут такой идее рады.

После Хельсинского совещания наши перестали глушить «вражеские голоса», а значит надо бороться с их влиянием на неокрепшие умы молодёжи. И информация здесь самое сильное оружие. Так что идея лекций о современных западных исполнителях должна пройти. Танцы, как способ привлечь внимание, тоже логично вписываются в общую идею. Придется конечно, с ментами договариваться о дополнительном наблюдении, ведь танцы без драк не бывают, но это решаемо.

«Сибирь» по одному матчу выиграла у ЦСКА, «Спартака» и «Крылышек», а вот динамовцы раскатали наших в пух и прах. На играх в Москве «Сибирь» продула вообще все матчи, даже в ничью ни одной игры не свела. Мой авторитет как грамотного спортивного аналитика поднялся еще на пару ступенек.

Всё вроде бы. Все стороны жизни проверил, всё записал. Пора и в койку, завтра опять за лопату ни свет, ни заря.

ГЛАВА 14. СИБИРСКАЯ БОГЕМА

Вечером десятого ноября мы с Тришиной, как обычно болтались по нашему микрорайону. Воздух в лучах фонарей искрился радужными чешуйками. Ленка трепалась про своих очередных поклонников, которые посвящают ей вдохновенные симфонии и кантаты, как она их всех посылает потому, что ей надо деньги зарабатывать. И так без перерыва бла-бла-бла, бла-бла-бла и бла-бла-бла…

Я её не прерываю. Мне просто приятно смотреть на её правильно слепленное лицо: прямой короткий нос, тонкие черные брови, выразительные карие глаза, крупный рот с чуть припухшими губками — красота! Иду и любуюсь.

— Эй, Борька, ты уснул что-ли на ходу? — Лена дёргает меня за рукав куртки, — совсем не слушаешь, что я тебе говорю?

— Извини, просто немного залюбовался твоей неземной красотой. А что ты говорила?

— Тогда прощаю. А для тупых повторяю. Во-первых, тебе надо купить модную оправу «репортёр» или «дипломат», а, во-вторых, у меня день рожденья через неделю. Что бы никаких дел на следующую среду не планировал. Мне надо будет знать твоё мнение по одному вопросу.

— По какому ещё вопросу?

— Это пока секрет.

— Какая ты интриганка! А кто ещё будет?

— Предки будут, Ритка с третьего этажа, помнишь, я вас летом познакомила? Еще два паренька, но ты их всё равно не знаешь.

— Рита, это смешливая такая, да? Да, помню. Вот, что тебе подарить? Ты же у нас девушка непростая, а с изысканным вкусом, и высоким интеллектом.

— Да, я такая! Вот уж не знаю. Что подаришь, то и хорошо. На счет оправы, один мой знакомый как раз продает, тащи 20 рублей и будет тебе счастье, а то когда еще на балку соберешься. Ну, что? Еще кружок пройдём, или по домам?

Мы делаем ещё одно завершающее кольцо и у дверей её подъезда я прощаюсь, занятый новой проблемой. Купить достойный подарок Лене задача не простая. Тут мне даже опыт Григорича не пригодится.

…

Среда наступила внезапно. Сразу после школы рванул на рынок и купил семь роз, на упаковку решил не тратиться, просто попросил завернуть в три газетки, чтобы не заморозить. Цветочки — цветочками, но надо и что-то вещественное. Напротив рынка — галантерейный магазин «Синтетика». Два года, как открылся. Поначалу, для привлечения покупателей немного отличался от остальных подобных. Сейчас уже нет. Выбор, как везде, не велик. Бижутерия, это раз. Она у нас бесхитростная и непритязательная. Мягкая игрушка, тут девушки разделяются на две партии — ярых сторонниц и столь же ярых противниц всех этих мишек-собачек. Леночка, как девушка практичная, относится ко второй. Остаётся тогда только галантерейное что-нибудь. Вот и куплю симпатичный дамский бумажник. Они сейчас грубоваты, но Лена у нас денежки любит, поэтому будет в тему.

…

— Классные розы! — Леночка на удивление бурно прореагировала как раз на цветы, — раздевайся и проходи в зал, я пока в вазу их поставлю. Она чмокает меня в щёку и убегает с букетом на кухню.

В зале, во главе праздничного стола восседает глава семьи Александр Семёнович Тришин. Седовласый мэтр новосибирской живописи рассказывает про то, как в сентябре этого года он с Николаем Грицуком66 творил в Гурзуфе.

— Боря, здравствуй, проходи, садись — рукой с зажатой в ней трубкой Тришин указывает мне на место за столом, — что-то ты припозднился. Мы тут уже один тост за здоровье именинницы прослушали. А раз ты опоздал, то теперь с тебя следующий.

— С огромным удовольствием, Александр Семёнович, только мне в бокал налейте чего-нибудь.

— Что значит чего-нибудь! Я тебе сейчас налью исключительный напиток. Как раз перед твоим приходом я рассказывал, как мы с Грицуком ездили в винодельни Нового Света и там приобрели по паре бутылок вот этого вина. Называется «Кокур». Он берет бутылку и, покачивая в такт зажатой в ладони трубкой, с пафосом читает надпись на этикетке: — «Вино бледно-соломенного цвета, с ароматами мёда, полевых цветов, мандариновой цедры и лимонной полыни. Вкус яркий, выразительный, с легкой горчинкой и освежающим финалом».

— Вот поэтому я скажу тост как раз на эту тему. Говорят, что в Грузии есть древняя песня со словами «чтобы в жизни было всё, кроме трёх вещей — бедности, одиночества и пустого бокала». Так выпьем же за то, чтобы у Леночки всегда водились деньги, чтобы её не забывали друзья, и чтобы они всегда пили прекрасное вино за её здоровье!

Мне даже самому понравилось, как я витиевато выступил. Немного пошло, но я помню, что Ленкин папа любит и сам краснобайствовать, и ценит чужие цветастые выступления.

— Это сейчас в школе такому красноречию учить начали? — довольным тоном замечает глава стола и доливает свою стопку чем-то темно-янтарным, скорее всего, коньяком.

Остальные присутствующие поощрительно хлопают в ладоши. Среди тех, про кого мне Ленка рассказала, вижу за столом ещё пару незнакомых парней явно из мажоров. Один — лет двадцати двух, высокий, с усами «тракер»67 в светло-сером пиджаке и пёстрым платком вместо галстука. Второй — постарше, в джинсовой рубашке, без усов, но с голубыми глазками и рыжими локонами до плеч.

Ага, похоже, я догадался, с какой целью Ленка пригласила меня на этот сабантуй. Скорее всего, она не может выбрать, с кем из этой парочки ей встречаться. Парни, судя по всему, здесь впервые и пока чувствуют себя не уверенно.

— Алексей, может быть, вы нам что-нибудь сыграете в честь именинницы? — слышен голос Тришина. Понятно, усатого зовут Лёшкой.

— Александр Семёнович, я не совсем готов, да и как-то мои опусы не соответствуют праздничной атмосфере. — Начинает ломаться парень. То ли цену набивает, то ли, в самом деле, слишком стеснительный.

— Лёша, ну сыграй вот ту небольшую вещицу, что ты мне неделю назад показывал, — это Ленка поддержала папашу. Неужели Лёша и тут откажется?

— Ну, хорошо, я попробую, но прошу не судить слишком строго — он направляется к пианино. Инструмент — настоящий «Циммерман»68 — страшно дорогой по нынешним временам, зато с отличным звуком.

Лёша усаживается на вращающуюся табуретку, на мгновение замирает в задумчивости, вскидывает руки над клавишами и выдаёт действительно нечто джазово-импровизационное. Если это действительно его продукт, то надо знакомиться и тянуть его в банду. Композитор-аранжировщик для самодеятельного коллектива это будет очень круто. Вот только чем его заинтересовать? Надо будет подумать.

— Лена, — Александра Семёновича вдруг осеняет идея, — а слабо вам с Алексеем исполнить что-нибудь популярное в четыре руки. Регтайм Цфасмана,69 помнится, у тебя очень хорошо получался. Помнишь, — Тебя просил я быть на свиданье, мечтал о встрече, как всегда... ла-ла-ла.

— Ну, пап, ну ты скажешь тоже, — Ленка пытается увильнуть, — мы же вместе не играли ни разу, а фортепьянный дуэт штука сложная, предполагает сыгранность.

— Ничего, дочка, мы не на международном конкурсе. Здесь профессионалов кроме вас нет, поэтому лажу, никто не просечет.

Смотри, под твою ответственность, — она несёт из кухни еще одну табуретку и садится за инструмент. — Лёш, я примо, ты секондо. Поехали!

Веселая мелодия знаменитого регтайма 30-х годов разливается по тесной советской квартирке. У ребят получается просто замечательно. Ноги так и просятся в пляс.

Рядом со мной сидит Рита, весёлая подвижная рыженькая девочка на год младше меня. На правах старой знакомой толкает меня локтем в бок и знаками показывает, что мол, пора, мол, танцы надо начинать.

Я согласен, правда «танцпол» маловат и музыканты занимают добрую его половину. И, пока мы двигали свои стулья, перемещаясь из-за стола и примериваясь, музыка уже закончилась.

Мне остаётся только рассказать смешной, но пристойный анекдот:

— Вовочка пришел в музыкалку. Открыл футляр своей скрипочки, учитель в изумлении: — Вова, но ведь это же не скрипка! Это автомат Калашникова!

Вовочка заглянул в футляр и весело заржал.

— Ну и что же тут смешного? — спрашивает педагог.

— Ну как! Интересно, что папаша сейчас делает со скрипкой в банке?

— Дима, а ты что сидишь, как не родной, может, сыграешь что-нибудь веселое? Ты ж для этого гитару притащил. — Ленка обращается к рыжему.

— Хорошо, я думаю, что фламенко Пако де Лусия будет вполне к месту. Знойная испанская мелодия, озорная и в тоже время острая как дага70, очень похожа на нашу именинницу. Позвольте только перед тем, как я начну, сказать небольшой тост в её честь. У всех в бокалах есть вино? Тогда внимание! — Леночка, ты молода и прекрасна как мелодия исполняемая виртуозом! Желаю тебе звучать без сбоев и фальши ещё много-много лет!

— Молодец, хорошо сказал! — довольно ворчит Александр Сёменович, ведь это и в его честь тост.

— Дима, хватит болтать! К инструменту! — командует именинница.

С этими словами она выбирается из-за пианино и пытается исполнить что-то наподобие фламенко. Так яростно размахивает подолом юбки, что становится больше похоже на канкан. Здесь не выдерживает мама, молчавшая до этого.

— Лена, прекрати дурачиться, это уже некрасиво! — пытается она притормозить дочку. — Мальчики глаза сломают, пожалей их немножко.

Дима, заложив ногу на ногу и устремив гриф в потолок, ловко перебирает пальцами струны. Заканчивает с первой композицией и собирается объявить следующий номер, но Тришин делает ему знак подождать.

— Дмитрий, а можете ли Вы сыграть танго «Потерявший голову»? кажется, Гарнделя71. Мы с Леной тоже подготовили номер для сегодняшнего праздника.

— С удовольствием, мне оно тоже нравится.

Стол сдвинут к балкону, стулья вынесены, гости уплотнились на диване. Мы наблюдаем замечательный спектакль. Променад, вращение, стрелки, зацепки, резкие повороты головы. Видно, что папа гордится и любуется дочкой. К тому же аккомпанемент очень даже на высоте. Дмитрий играет замечательно. Надо будет с ним тоже переговорить.

Танец закончен, усталые партнёры усаживаются в кресло. Ленка сидит на коленях отца. Тришин немного запыхался и пьёт минералку. Все дружно аплодируют. Именинница, не вставая, отвешивает всем шутливые поклоны. Внезапно, словно вспомнив о чём-то, вскакивает и выпархивает из комнаты. Через минуту она уже снова с нами, но в руках у нее блюдо с праздничным пирогом.

Стол снова водружен на место. В центр ставится пирог, в середину которого втыкается свечка. Вокруг появляются чайные приборы. Похоже, что вечер близится к концу. Я подхожу к парням.

— Мужики, — говорю, — а можете мне написать ваши контакты? Мне страшно понравилось, как вы сегодня тут виртуозно играли. Хочу переговорить с вами на тему музыкального клуба. Ленка у нас уже участвует, в качестве музыкального критика. Есть мысль развить и исполнительскую часть. Ваша выгода — популярность, слава, гонорары.

— Гонорары это прекрасно, но… ладно, пиши, — Алексей диктует свой телефон. За ним тоже самое проделывает Дмитрий. Моя коллекция пополняется очень полезной находкой. Тут Тришин внезапно присаживается рядом со мной.

— Боря, слушай, а правду Лена рассказывает, что у тебя какие-то способности к ясновиденью проснулись?

— Да, как Вам сказать. Если одним словом, то да, есть такое дело. Я бы с удовольствием с Вами на эту тему поговорил, но не сейчас.

— Понятно, что не сегодня. Давай, может быть, в пятницу?

— В пятницу не получится, я вечером встречаюсь с ребятами из райкома комсомола. Представляете, Александр Семёнович, какой крутой у нас музыкальный клуб получится на базе ресурсов района! Как вам вечером в воскресенье?

— Давай, вечером в воскресенье, подходи, поговорим.

На выходе, Ленуся мне на ухо прошептала:

— Подумай и потом скажешь, какой из этих двух мальчиков больше мне подходит?

— Лен, сама давай уж со своими мужиками решай, а меня в эти тонкие материи не впутывай, а то я потом и крайним окажусь.

…

Вечером в воскресенье, как договаривались, отправился к Тришину. Подумал, что рассказывать про перемещения во времени я не буду, а то он меня точно в сумасшедшие запишет, но сыграть в ясновидца попробую. Александр Семёнович — человек искусства, ему эмоциональная версия ближе. Для этого достаточно будет рассказать несколько фактов из ближайшего будущего. Например, как сыграет «Сибирь» на паре ближайших матчей, какие фильмы выйдут на экраны в конце года, что состоится первый полёт Ту-144.

Вечером в воскресенье втроём сидим на кухне. Я излагаю сначала то, что уже произошло, и что мне удалось «предсказать». После чего перехожу к ближайшему будущему.

— Сегодня у нас 24 ноября. Завтра Голландия объявит о предоставлении независимости Нидерландской Гвиане. Это в Южной Америке. Называться новая страна будет Республика Суринам. Из-за 12 часов разницы во времени у нас объявят, наверное, послезавтра.

— 27 ноября в Колумбии полиция захватит самую до этого момента крупную партию кокаина целых 600 килограмм.

— 10 декабря в Москве состоится свадьба Родниной и Зайцева. Будет такая шумиха и ажиотаж, что одна старушка даже выпадет из окна. Приедет американское телевидение. Жуткое дело!

Наша «Сибирь» больше не выиграет ни одного матча.

В самом начале следующего года выйдут два прекрасных телефильма «Здравствуйте, я ваша тётя» Титова и новый новогодний фильм Рязанова «Ирония судьбы или с лёгким паром».

— Достаточно? Для того чтобы удостовериться в реальности предсказаний, мне кажется, вполне. Теперь жду ваших вопросов.

Ленка сидит, молча, внимательно смотрит на отца, уступая инициативу ему. Тришин медленно раскуривает трубку, потом затягивается, выпускает облако ароматного дыма и держит паузу. Что он там думает мне пока не понятно.

— Знаешь, Борис, — наконец пауза заканчивается, — судя по тому с какой уверенностью ты обо всех этих событиях говоришь, ты, наверное, и в самом деле что-то знаешь. Я не поклонник научной фантастики, мистика мне тоже чужда, но считаю, что мир настолько превосходит возможности нашего разума, что возможно очень многое. Всё-таки интересно, а как ты сам объясняешь себе своё новое умение?

— Александр Семёнович, я долго ломал голову, но так и не смог ничего придумать. Так с этим и живу. Понял, что знаю не только на день вперёд, но и лет на сорок. При этом знаю не всё, и не много, но некоторые вещи вообще удивительны. Особенно те, что касаются меня и знакомых мне людей. Почему и откуда взялось такое знание понятия не имею. Первое, что я проверил, был результат матча ЦСКА — «Сибирь».

— Борька, тогда рассказывай быстрее, когда и за кого я замуж выйду. — Ленка нетерпеливо трясет меня за рукав. — Давай, не мучай меня, рассказывай.

— Лен, я думаю, что если я тебе сейчас расскажу, то скорее всего ничего из этого уже не получится. Дело в том, что будущее многовариантно. Так, например, моё будущее уже не такое, каким я его знал, потому что я начал действовать не так, и оно поменялось. Теперь минимум уже два варианта. Так и с тобой будет. Я тебе расскажу. Ты будешь ждать в названный мной срок, а когда человека увидишь, будешь его более пристально оценивать. В результате наступит разочарование. И прогноз не сбудется, и ты на бобах останешься. Вот Александру Семёновичу, как человеку уже устоявшемуся с определенными достижениями я могу рассказать без риска, что не случится…

— Ну, давай, расскажи, что меня ждёт по твоей версии — Тришин опять затягивается своей трубкой и аккуратно выпускает дым из ноздрей. — Хотя гораздо интереснее мне как будет развиваться искусство в эти годы.

— Я, конечно, много знать не могу, но что-то всё-таки рассказать попробую. Во-первых, в 1977 году в городской картинной галерее будет проведена большая юбилейная выставка в честь Вашего пятидесятилетия. Вам вручат какой-то странный орден «Золотое сечение» и издадут альбом-каталог. Тиража не знаю, но знаю, что печать будет очень качественная, на глянцевой бумаге. В 1980 Вас пошлют в творческую командировку в Италию, где вы познакомитесь с искусствоведом и меценатом Алиной Беллини. Она напишет про вас большую статью, которую у нас перепечатают в журнале «Художник». Самое смешное, она в этой статье будет утверждать, что «Тришин» это групповой псевдоним, под которым работает четыре человека, причем один из них — женщина.

— Гы-гы-гы, — Александр Семёнович от смеха давится дымом, — что так и напишет, одна из четырех — женщина?

— Ну, голову на отсечение не дам, но вот такая у меня информация. Хотите — верьте, хотите — нет. Продолжаю описание вашего предстоящего жизненного пути. В том же 1980 году вас выберут председателем новосибирского союза художников.

— Вот про выставку я даже не сомневаюсь, Коля Никольский уже подходил, говорил, что надо готовиться. Моих же работ мало в Новосибирске. Как-то надо будет из Москвы, из Костромы, из Ярославля их сюда доставлять. Целая морока, но почётно.

Личные достижения это интересно, но всё-таки, что там с развитием живописи? Тут же как древние говорили: — арс лонга — вита брэвис, что по нашему: — искусство вечно, а жизнь коротка.

— К сожалению, случиться может. Начиная с того, что развалится СССР, и заканчивая тем, что развитие техники сделает живопись, графику и их разновидности интересными только для коллекционеров. Никаких новых стилей уже не будет. Всё объединится в акционизме. Сейчас на Западе он тоже присутствует, но пока в виде контемпорери арт из разных перфомансов и хепенингов. С развитием компьютеров, живописью в современном понимании сможет заниматься любой желающий даже без специальной подготовки.

— Вот тут, позволь уж мне, старику, тебе не поверить. Этого не может быть! Ведь живопись это не только краски, кисти и бумага, не только пропись, подмалёвок и лессировка72 это прежде всего душа художника, концентрат его жизни, опыта, преломленного через призму размышлений, эмоций и так далее и тому подобное. Никакие программы этому научить не могут.

— Душа есть у всех, опыт тоже у каждого свой имеется, поэтому каждому из нас есть что демонстрировать другим. А программы станут просто ещё одним инструментом, причём очень доступным, заменяющим и холст, и кисть, и краски.

Да! Вот что касается музыки! Здесь будет получше, возникнут новые инструменты, новые принципы оркестрирования. Уклон будет всё равно в сторону синтетического шоу. Что-то вроде нынешних американских мюзиклов, только с более развитой визуальной компонентой. Так называемая классика тоже уйдёт на обочину. Не исчезнет совсем, но общей звуковой культуре будет занимать процентов десять. Как-то так.

— Что ты там говорил про развал СССР? Неужели всё-таки будет война?

— К счастью, большой войны не будет, по крайней мере, ближайшие сорок лет. Страна наша распадётся без прямого внешнего воздействия. Даже каких-то серьёзных беспорядков удастся избежать. Коммунисты так всех достанут, что ни один человек в их защиту не выступит…

Я очень сжато излагаю основную канву событий предстоящих смутных времён.

— В России появится относительно толстый слой нуворишей, которые будут вкладываться в покупку произведений искусства. Художников будет тоже много, конкуренция будет большая, но ваше творчество, подкреплённое премиями, грамотами и мнением известных коллекционеров, будет даже более востребовано, чем сейчас.

— Да-а-а-а, — тянет в задумчивости мэтр новосибирского импрессионизма. его трубка давно погасла, но он этого не заметил. — Невероятная история, поверить в такое просто невозможно. Как бы не разболтать, а то ведь не только в председатели не выберут, но и в каталажку упрячут за клевету на советскую власть. Боря, как ты считаешь, можно мне своему гебешному куратору рассказать или не стоит? Ты сам уже рассказывал кому-нибудь про свои пророчества?

— Академику Аганбегяну рассказал. Ещё в сентябре. Что интересно, он в своих исследованиях тоже пришёл к выводу, что страна на пороге кризиса. Но публиковать что-то он не будет. Дело непростое, что тут можно придумать непонятно, хотя время ещё есть. Куратору наверное, лучше ничего не рассказывать.

А сейчас я — домой. Завтра мне с утра пораньше снова за лопату, снега всё больше, работать всё труднее.

ГЛАВА 15. ЗИМНИЙ КОМСОМОЛЕЦ

Владимир Каплин согнувшись под порывами промозглого ноябрьского ветра, возвращался домой из подшефной школы. Модный и жутко дорогой мохеровый шарф, плод усилий пролетариев дружественной Индии, не сильно помогал в борьбе с суровым сибирским климатом. Шарфик был тёплый, но вот курточку Володя надел не по сезону. В тулуп надо было одеваться, это не очень модно, зато тепло. Холодный воздух проникал под тонкий нейлон на синтепоновом подкладе, и Вову просто сотрясала лихорадка. В левом верхнем углу черепа постепенно нарастала неприятная боль.

— Кажется, грипп начинается, — подумал Каплин неожиданно для себя, спокойно, и даже где-то немного с удовлетворением. — Можно будет завтра взять больничный и поболеть дома дня три, а то и пять. Будет время обдумать новую информацию, понять, как можно её повернуть для своей пользы. А в то, что можно повернуть, Володя не сомневался ни на минуту. А главное, не надо будет шарашиться по городу по этой мерзкой погоде!

Настроение его подняло то, что при посещении школы он буквально носом почуял запах новых возможностей. Нюх в семье Клюевых на такие вещи был наследственным. Дед уловил в двадцатом году направление «ветра» и подался из родимой Клюевки в город на завод и рабфак. Отца призвали на войну только в сорок четвертом, да и попал он в каптенармусы, и хотя в боях не участвовал, но боевые медали получил. Благодаря этому после войны сумел пойти по партийной линии и на ней весьма преуспел. Освобожденный парторг кирпичного завода, это хоть и не бог весть какая вершина, но с другой стороны для сына бывшего деревенского пастуха очень даже… Теперь пришла пора держать нос по ветру и ему. Простая и рутинная задача сбора отчетов о новых кандидатах в ВЛКСМ и о комсомольских взносах вдруг обернулась блестящими перспективами.

В ничем ранее непримечательной школе появился изобретатель. Да не какой-нибудь там рационализатор «рукоятки продольной подачи», а совершенно нового вида агитационного инструмента. На основе простой стенной газеты пацану удалось создать действительно интересный механизм, позволяющий реагировать на любые события. При этом привлекательность его на два порядка выше обычной бумажной газеты, которую делают на «отъебись» во всех других школах, техникумах и прочих шарашках.

Эта штука послужила детонатором для общественной жизни 82-ой. Среди школяров стало модно писать статьи! Где такое видано? Идет нешуточная борьба за право публикации. В редколлегии — большая папка с заметками от учеников всех(!) классов. Только первачи ничего не пишут, по понятной причине.

Если это дело раскочегарить до городских масштабов, то можно очень недурно продвинуться по карьерной лестнице. Главное, надо подумать, как привлечь на свою сторону «новую звезду» журналистики. Чёрт, как же всё-таки болит голова…

Начать стоит, наверное, с расспросов завуча. Тётка вроде бы умная, да и муж у неё из райкомовских, то есть обстановку она должна понимать правильно. Вроде бы даже и понимает, ведь это она мне подсказала, на что внимание обратить. Значит, первым делом надо ее пытать. Как же всё-таки трещит башка! Нет, совсем не хорошо болеть. Скорей бы уже до дома добраться.

Тут еще курсовик по экономике, чтоб ему пусто было! Вот ведь совсем не вовремя. Тут такие горизонты открываются, а придётся тратить время на всякую чепуху. Ну, скажите, пожалуйста, какая экономика в СССР? Все понимают, что административно-командная. Но делается вид, что развитие государства идет по естественным законам природы. До чего же нелепая ситуация. Зайденберг знает, что предмет его гроша ломанного не стоит, студенты знают как это, так и то, что он это тоже знает, а он в свою очередь знает, что мы знаем, что он знает. При этом все дружно изображаем, что понимаем огромную значимость и этого предмета и самого Зайденберга. Как же хочется нормальных рыночных отношений. Товар — Деньги — Товар-штрих, всё просто и понятно. Власть легко трансформируется в деньги, а деньги в капитал и снова во власть. Весь мир так живет и все довольны. Ладно, фигня всё это, с родимым пятном диктатуры пролетариата нас в общество всеобщего потребления не пустят. Так что придётся здесь обустраиваться…

А паренька этого надо в райком вызвать и расспросить подробно. Может быть, даже поручить ему районную комсомольскую газету? Я думаю, ему это будет интересно. Если пообещать какую-то техническую поддержку и райкомовские ресурсы, то может быть у нас что-нибудь интересное и раскрутится. А пока домой, чаю горячего напиться, да с мёдом, и в люлю, врача буду завтра вызывать.

…

В понедельник после шестого урока Рогова уже на выходе поймала Кузьминична.

— Боря, стой! Остановись на минутку,

— Здравствуйте, Марькузьминична, — приветствую я её на бегу, а сам норовлю улизнуть, некогда мне сегодня с ней разговаривать.

— Боря, мне тебе кое-что надо сказать — продолжает приставать завуч.

— Хорошо, слушаю вас внимательно — я нехотя останавливаюсь.

— Тебя сегодня ждет Володя Каплин в райкоме комсомола. Помнишь, сидел у нас на первом заседании комитета комсомола? Он только что звонил и очень настойчиво просил тебя к нему отправить.

В голове мелькает мысль, что дело, похоже, начинает складываться даже быстрее чем я предполагал. Однако сразу соглашаться с этими барчуками из комсомола нельзя ни в коем случае. Раз он первым обозначил свой интерес, пускай теперь первым предлагает. А я ещё и поторгуюсь, чтобы выжать из этого контакта как можно больше.

— Нет, Марькузьминична, — говорю, — ну, никак сегодня не могу. Может, вы ему позвоните и скажете, что я с радостью с ним встречусь, например, завтра?

— Я-то позвоню, но вот что я тебе, Боря, хочу сказать. Ты такими связями не разбрасывайся. Наоборот, подумай как следует, как бы тебе с этим Клюевым подружиться покрепче. Тем более, если ты собираешься в журналисты.

— Ага, — думаю я про себя, — с этими плутократами дружить тот ещё геморрой, продадут, купят и еще раз продадут, но вслух я этого не сказал. В слух я продолжил упираться:

— Вот завтра я с ним и встречусь, посмотрим, что он от меня хочет.

— Ну, давай тогда, беги, да про уроки не забывай. А то, что-то Ада Ивановна на тебя жалуется. Говорит, что ты в этом году хуже успеваешь, чем в прошлом.

— Хорошо! До свиданья, Марькузьминишна!

Я и на самом деле сегодня собираюсь посидеть пару часов над математикой. Надо все-таки попробовать вспомнить, что же такое эти производные функции. Борька хоть и помнит что-то из прошлогоднего курса, но как-то неуверенно.

…

От школы до Трикотажной идти не больше 15 минут, поэтому к трем часам я уже тяну ручку тяжёлой двери районного комитета ВЛКСМ. Так. Как же мне найти этого Каплина? Ага, вот, типа, вахтер.

— Товарищ, здравствуйте, не скажете, где у вас тут Владимир Каплин сидит?

— Иди прямо по коридору, третья дверь справа как раз его — нацелив на меня желтый от никотина палец, ворчит дедушка, не отрывая глаз от «Комсомолки».

Три коротких тук и я толкаю дверь. В комнате четыре стола и стеллаж с какими-то папками и томами классиков МЛФ73. На стене портреты Ленина и Брежнева. Столы завалены бумагами. На окошках, выходящих на проспект, старенькие шторы. За ближним к двери столом вижу знакомого персонажа. По нему заметно, что светлые фонтаны больших окладов здесь точно не брызжут.

— Борис Рогов по вашему вызову явился — придуриваюсь я шёпотом. — Готов выслушать все ваши предложения.

— Привет, а почему шепчешь? Болеешь что ли? — Каплин встаёт и протягивает мне руку. — Давай, проходи, садись.

— Шютка, кергуду-бамбарбия74, — поясняю я нормальным голосом, пожимая теплую и твёрдую руку — зачем звал, товарищ командир?

— Юморишь, значит, ну-ну, это хорошо, собственно, поэтому я тебя и … ладно, рассказывай, что там у вас такое в школе творится с агитацией и пропагандой. — С шутливой угрозой в голосе говорит комитетчик.

— Да, что сразу, что творится, что творится… Ничего у нас не творится, гражданин начальник, всё прекрасно и с агитацией, и даже с пропагандой. Газеты вышло уже два номера. Благодаря применению новых информационных технологий, удалось внедрить оперативное реагирование на события… Хорошо показала себя техника «турнирной таблицы». Наглядная демонстрация состояния успеваемости каждого класса, привела к тому, что народ в нашей школе начал стараться получить побольше пятаков. Сейчас, как мне кажется, нашим уже даже не так уж интересно выиграть приз, как просто выиграть! Беру интервью у учителей, тоже интересные получаются материалы, ребята пишут отзывы на фильмы, которые посмотрели. Кстати, Владимир…?

— Можно без отчества и на ты, я всего на пять лет тебя старше.

— Хорошо. Может быть, и ты что-нибудь напишешь для нашей газеты? Под заголовком, типа «Совет от райкома», нет не так конечно, это надо бы придумать, но смысл понятен? Или тебе проще интервью? Три — четыре вопроса и развернутые ответы. Сможешь?

— Какой ты, Рогов, шустрый! Я собирался тебе задание дать, а смотрю, ты уже меня припахать готов. Идея не плохая, годная. Но я пока не готов. У меня к тебе другое предложение будет.

Был я в вашей школе. Посмотрел твою «газету», поговорил с Марией Кузьминичной и подумал, что неплохо было бы сделать районную комсомольскую газету. Ты бы как отнесся к должности «главного редактора» для неё. Инициативы у тебя больше чем надо, энергии тоже не занимать… Что скажешь?

— Владимир, вот при всём уважении, пока ничего обещать не могу. Вот, ты сам подумай. У меня выпускной год. Следующим летом я буду поступать на журфак в МГУ. А это не кот чихнул! Если я не поступлю, то придётся идти в ряды вооруженных сил. Я бы и не против священного долга, но два года терять не хочется. Кроме того, мне надо школьную газету вести, ведь если я её сейчас заброшу, она загнется. А два проекта мне не потянуть.

Я смотрю в глаза Каплина, внимательно ожидая реакции.

— Борь, ты сильно то на учёбу не упирай, — неожиданно начинает возмущаться тот. — Я ж сам недавно в школу ходил. Помню прекрасно, как мы с одноклассниками успевали и футбол гонять и девочек лапать, да и чего греха таить, за бутылочкой посидеть. И ничего, кто хотел поступить, тот поступил. Я вот, например, поступил в Нархоз75, хоть и кончил школу с средним баллом 4,3 как сейчас помню. А думать у нас некогда, надо принципиальное согласие, чтобы запустить механизм выделения фонда бумаги, найти типографию, собрать редколлегию… Ты же не будешь редактором? Не будешь. Твоя роль будет простой, — будешь придумывать новые рубрики, новые жанры, новый стиль подачи материалов. А я буду их продвигать и следить, чтобы они соответствовали линии партии.

— Нет, неделю надо подумать. Кстати, я придумал еще одну интересную штуку. В этом году в Москве начали проводить телевикторины «Что? Где? Когда?» Слыхал? Такое интеллигентское казино. Идея номер раз — проводить такие викторины на уровне района, да и чего там, на уровне школы. Как раз с помощью газеты можно собирать вопросы читателей к «знатокам». Репортажи с таких игр можно сделать не менее захватывающими, чем с хоккея. Ты кстати, хоккей смотришь?

— Ты мне зубы не заговаривай! Видишь, как тебя от разных идей прёт. Ладно, до выходных подумай и соглашайся.

— Владимир, слушай, на редактора я точно не соглашусь, но кем-то вроде «генератора идей» могу быть, но и с твоей стороны помощь мне потребуется.

— Ладно, выкладывай, чего ещё придумал, а я думать буду.

— Есть у меня задумка, создать комсомольский музыкальный лекторий. Ты как относишься к современной западной музыке?

— Отношусь так, как диктует мне моя комсомольская должность — настороженно.

— Но ты ведь не можешь отрицать, что в большинстве своём рок в разных своих проявлениях — музыка протеста против буржуазных порядков, против империалистической политики, против звериного лика капитала? И уж точно не можешь не знать того факта, что молодежь у нас увлекается западным роком куда больше, чем отечественной эстрадой. Так вот, идея лектория в том, чтобы донести до молодежи идею протеста, борьбы за светлые идеалы и солидарности с рабочим классом Запада. Потому что если этого не сделать, истолковывать рок будут, как бездуховное потакание низменным инстинктам, что в силу склонности молодёжи к подражанию, приведет к распространению этих буржуазных пороков и у нас.

— Эк же ты ловко излагаешь! — ворчит Владимир. Я понял твою мысль. У меня даже есть её развитие. Надо такие лектории дополнять танцами, и тогда это будет просто бомба. Только, где деньги на музон брать? Тут надо будет серьёзно подумать.

— Да, надо думать, вот и думай, а я побегу. Учиться надо, да и есть охота я ещё не обедал сегодня. Так что, покедова!

— Будь здоров! На тебе телефон, и в пятницу чтобы позвонил с согласием.

ГЛАВА 16. ТЕМНОТА ДРУГ МОЛОДЁЖИ В ТЕМНОТЕ НЕ ВИДНО РОЖИ

Вечером звоню Тришиной

— Лен, привет, гулять пойдешь? — бурчу я в трубку. Я всегда страшно волнуюсь, когда ей звоню, в общем, понятно почему.

— Хорошо, заходи через полчаса, буду готова. Чего это у тебя голос какой-то странный? Не простыл часом? А то мне болеть никак нельзя у меня контрольные перед сессией. Сольфеджио всякое. Представь, мне петь надо будет, а я от тебя ларингитом заражусь и буду не в голосе.

Полчаса я сидел и тупо пялился в телек. В голову не лезло вообще ничего. Куда ж там что-то влезет, если все мозги заняты эротическими фантазиями? Зато придумал клёвую идею, как можно Ленкиным музыкальным багажом воспользоваться.

…

Лена встретила меня в расстроенных чувствах. Говорит, что жизнь её кончена, что злая судьба посмеялась над ней и так далее. Оказалось, что её папе не заплати за заказанную картину, а значит он не может купить обещали новую дублёнку. Придётся бедной девочке ходить в старенькой шубке из искусственного меха.

Нелепой попыткой утешить, я прерываю поток её стенаний:

— Лен, не стоит так убиваться! Сегодня не купишь, купишь через месяц. Заработаешь и купишь. Сейчас натягивай свою «чебурашку76», и идём, у меня есть интересное предложение для тебя.

— Да, ты сегодня прям какой-то весь таинственный, интриган какой-то! — ухмыляется подружка, — давай выкладывай, пока я одеваюсь.

— Нет, давай на улице, вопрос требует вдумчивого обсуждения, а не фонового режима. — Отвечаю ей в тон и иду вниз.

Долго ждать не приходится. Девочки — существа любопытные.

— Ну, давай, уже, рассказывай, — хватает она меня под руку, и мы выходим на свой обычный маршрут. Снег медленно кружит в воздухе. Ветра нет. Мороз не сильный и приятно освежает лицо.

— Я тебя уже рассказывал про школьную газету. Ну вот. Процесс пошел. Теперь у меня под это дело родилась идея создать музыкальный клуб. Под маской, которого можно было бы собираться, слушать новинки западных рокеров. Танцы-манцы опять же. Только надо подумать, как текстовку подать, чтобы училки не противились. Понятно, что упор надо делать на то, что это песни протеста прогрессивной молодёжи против бездушного мира капитала, агрессивной политики мирового империализма и подобный бред. Кроме того, хорошо бы дополнить музыковедческим анализом этих композиций. Вот тут я хочу тебя попросить помочь. Я-то в музыкальной литературе вообще дуб.

— Борь, даже и не знаю. Нас ведь тоже только классике учат. Представь, я вот не слышала большинства современных рок-композиторов. Кто пишет музыку для тех же Квинов77? Мне у них солист очень нравится, как там его? Напомни.

— Фреди Меркьюри78, а музон он сам и пишет, у них вообще принято самим писать саунд, самим сочинять тексты и самим же исполнять… Да это не важно, я тебе послушать дам, а ты скажешь можно ли отталкиваясь от классических образцов, используя ту же схему, сделать нормальный музыкальный анализ?

— Я тебе сразу скажу, что можно! — вдруг начинает горячиться Ленка, — какая, к черту, разница Бах это, или Оффенбах. Ты лучше скажи, что я за это буду иметь? Ведь это надо кучу времени потратить. Сначала прослушать исходник, потом его по полочкам разложить, потом — представить в виде какого-то связного текста. Тут же уработаться можно!

— Я понял твою мысль. Тогда, что бы ты хотела получить за первую статью?

— Нет, ну, не знаю, зависит от того, сколько времени у меня все это займёт. Если исходить из того, что за час работы в детском саду на ёлке мне платят пять рублей, а это простая не требующая каких-либо усилий работа, то… в общем я подумаю. Давай сейчас к тебе зайдем, ты мне записи дашь послушать, а послезавтра я скажу.

— Пошли, как раз брательник мне дал переписать несколько концертов.

Выдал Ленке катушку со «Скорпионс». На мой вкус, это самая подходящая для советской школы рок-музыка.

…

Через неделю в школьном спортзале собрался народ, жаждущий музпросвета.

— Hey baby, tell me can’t you hear me calling — выводит Клаус Шенкер79. В полумраке актового зала колышется человеческое море. Ну, как море, скорее всё-таки пруд. Сегодня вечером состоялось собрание нового музыкального клуба. Ленка молодец! Не только написала внятный и краткий анализ, но и выступила в первой части. И даже за пробник решила денег не брать. Похоже, что ей музыканты понравились. Теперь, если следующее собрание состоится, надо будет брать какую-то советскую группу. Вот даже не знаю кого, всё такой отстой на фоне запада. Здесь у нас даже не отсталость, здесь полное непонимание явления. Хотя фолк направление вроде бы ничего, особенно белорусы. Всякие «Песняры», «Сябры», «Верасы». Энергии в них ноль целых — шиш десятых, но баллады-медляки неплохие. Может, еще что-то у Стаса Намина было. Да, надо его брать с его «Звёздочкой».

Народу собралось довольно много для первого раза, человек 50 не меньше. Что будет тут твориться на следующей вечеринке, я даже представлять не хочу, похоже, что надо вводить денежный ценз. Рубль за вход, плюс договориться, чтобы буфет работал. Лимонад с пирожинками пойдет с наценкой, вот всем и будет хорошо...

— In the dirty old city

There is my home

— драйвовую “In Trance” сменяет баллада «Living and dying».

— Лен, — поворачиваюсь я к Тришиной, — пойдем, потанцуем?

— Ну, пошли, — не возражает Ленка.

Мы спускаемся со сцены, где установлена аппаратура. Крутятся бобины Вадиной «Кометы», мигают индикаторы и тихонько шуршит лента в механизме. Сам Вадик уже давно среди толпы зажигает. Лена кладет мне руки на плечи и прижимается ко мне, у меня внутри всё как-то обмирает. Наконец-то это случилось. Мечты сбываются… Нет, так нельзя! Быстро переключаюсь в режим «Г». Сразу становится заметно легче. Можно будет и поиграть немножко. Обнимаю ее, сначала оставляя некоторое условное расстояние между телами. Через пару тактов позволяю себе прижать её к себе и в ритме музыки двигаться более активно. Правую руку медленно опускаю всё ниже и ниже, пока она не оказывается у нее на попе. Ленка слегка шлёпает меня по затылку, не сильно, но, типа даёт понять, что она заметила, и что она «не такая». Я убираю руку выше. Зато левую кладу ей на шею.

— Убери… немедленно… свои грабли — шипит Тришина, как змея, — на нас смотрят же!

— Тебе жалко, что ли? — так же тихо, шепчу я — Пусть завидуют!

— Сейчас Шурик Трубицын придёт, будет тебе морду бить, а я этого совсем не хочу.

— Ну, ты меня прямо напугала. Ой, боюсь-боюсь…

Внезапный свет прерывает наши препирания! — Нет, нельзя же так! Вздох досады пролетает по залу. Все останавливаются и начинают возмущаться. А на сцену фурией взлетает Кузьминична.

— Что здесь происходит?! — Гневно вопрошает разгневанная дама. Её глаза мечут молнии. — Кто разрешил выключать свет? Где этот Рогов?

М-да. Похоже, что это было первое и последнее собрание клуба любителей музыки…

Приходится мне подниматься и отвечать за содеянное.

— Мария Кузьминична, а что случилось? — Сделав совершенно невинное лицо, спрашиваю я, стараясь сохранять спокойствие.

— Он еще спрашивает! — продолжает кипятиться завуч. — Что за разврат вы тут устроили? Зачем свет погасили? На себя бы посмотрели, все как с сеновала…

Тут она права. Выглядит основная масса при ярком свете взъерошено и помято, что после энергичных движений естественно.

— Свет погас сам. Может пробки полетели… Мы просто не стали включать потому, что в темноте не так скованно чувствуют те, кто танцевать не умеет. И вообще… ну, ничего же не произошло.

Недружное бурчание в мою поддержку, начало нарастать.

— Ну-у-у-у, Марькузьминишна-а-а! Ну, разрешите нам еще полчасика попрыгать. — слышаться реплики из зала

— Как бы вы тут не допрыгались, и я вместе с вами. Всё! Заседание клуба объявляю закрытым. Чтоб я никого через пять минут здесь не видела. А ты, Рогов, завтра зайди после уроков ко мне. Будешь отвечать по всей строгости. И уже зычно — Разошлись все, быстро!!!

Вздохнув, Вадим начинает скручивать провода, складывать катушки в коробку, а остальные, тихо матерясь, тянутся к выходу.

…

Бредем с Тришиной по Гоголя в направлении нашего двора. На улице тепло для зимы. Снегу за последние часы выпало довольно много, и идти неудобно, как по песку. Я ворчу на учителей, на снег, на окружающую глупость. В конце концов, Ленка не выдерживает:

— Кончай ныть! Задолбал уже своим нытьем. Расскажи лучше, что ты делал, когда мы с тобой топтались. Если бы эта усатая тётка не ворвалась, дело бы не остановилось? — И смотрит так лукаво, слегка склонив свою головку.

— Ясен пень, не остановилось бы. — Поддерживаю я игру. — Я бы залез тебе в трусы и честь твою девичью нарушил. — А ну-ка посмотрим, чем дело закончится? — думаю я про себя.

Ленка от такой тирады даже опешила, — Ах, ты развратник! Что такое говоришь! Да куда тебе, ты ж трусишка, даже целоваться не умеешь, и вообще слабак. — С этими словами она вдруг резко толкает меня в плечо, да так сильно, что я от неожиданности заваливаюсь в сугроб, а она, смешно поскальзываясь, пытается убежать

— Ах так, слабак, значит, придётся показать тебе какой я слабак, — кричу я, вскакиваю и бегу следом.

Настичь курочку удается только на пороге её подъезда. Я с размаху прижимаю её всем телом к дверям.

— Дурак, отвали, больно же! — Верещит она в моих объятиях. Поздно. Я прижимаю свои губы к её и сквозь поцелуй приговариваю: — Цефофатса не умею, ну науфы, раф такая умефая… Ленка пытается смеяться, но получается не очень.

Половина моего сознания просто улетает в небеса в эйфории. Сердце раскалывается на множество кусочком, заполняющих все тело. Кровь пульсирует от ушей до кончиков пальцев.

Внезапно дверь, про которую мы забыли, в процессе наших забав начинает содрогаться под ударами. Это возвращает нас к действительности. Я отстраняюсь от Тришиной, она отпрыгивает в сторону, чтобы избежать удара. Вовремя! Дверь резко распахивается, из подъезда вываливается мужик с чемоданом.

— Вы чего безобразничаете! Зачем двери держите?! Приличные на вид ребятишки, а хулиганите! Тут люди на поезд опаздывают, а вы пройти не даёте. Вот, Лена, всё твоим родителям расскажу! — гражданин, сурово размахивая чемоданом, скрывается в снежном мареве.

— Ага, расскажет он, да он забудет вообще всё, когда вернется. — шепчет Ленка. Поднимемся ко мне? Продолжим обучение? Хотя нет. Вали домой, мне еще к завтрашним занятиям готовиться надо.

ГЛАВА 17. ДОБРОЕ ДЕЛО НЕ ОСТАЁТСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ

Мария Кузьминична сидела у себя в кабинете, почти задыхаясь от возмущения. Нет! Ну, это ж надо так её подвести! Она к ним со всей душой, а они… Устроили прямо в школе разнузданный шабаш. Воспользовались её доверием. Превратили, и так идеологически рискованную, лекцию о западной музыке в танцульки, да не просто, а в темноте! Вот уж по истине: — «Темнота друг молодёжи! В темноте не видно рожи»…

Ну, я завтра устрою этому молодому дарованию, этому журналисту недоделанному, этому гусю лапчатому… так просто ему это не пройдёт! Надо его крепко наказать! Хотя как его накажешь? Двойку по поведению? Так, вроде бы, явных нарушений не случилось. Выгнать из комсомола? Себе дороже. Сразу показатели по росту рядов упадут… Выговор вкачу по комсомольской линии, за поведение недостойное комсомольца. Ладно, пора домой. Дома с Петром переговорю, может он что подскажет.

…

— Пётруша, посоветуй, дорогой, как мне поступить — обратилась Мария Кузьминична к мужу, расслабленно сидящему перед телевизором.

— Да, Маша, слушаю тебя со вниманием. Что там опять у тебя комсомолята отчебучили? Опять твоя «звезда» Рогулин, что-то затеял?

— Он самый, ни дна ему, ни покрышки. Только Рогов его фамилия. Его в этом году просто пучит от инициатив. Вот и сегодня, вот ты совершенно правильное слово подобрал «отчебучил».

— Да, не тяни, рассказывай, нечего тут интригу на пустом месте раскручивать.

— Вот я и рассказываю, не сбивай меня, пожалуйста. Ну, значит, так. Предложил Боря создать в школе клуб любителей современной музыки. Всё так грамотно разложил. Мол, надо нести в комсомольские массы информацию о протестных настроениях в среде современной рок-музыки, надо учить молодёжь различать хорошую и плохую рок-музыку. В общем, все хорошо, гладко, партийно и идеологически правильно. Но параллельно, сдаётся мне, он решил узаконить на базе школы банальные танцульки. Чтобы мальчики могли потискать девочек и попрыгать под модную музыку. Представляешь? Они сегодня даже свет погасили, чтобы лапать было сподручней!

— Ха-ха-ха! — Смеётся Пётр в голос. — Ну и дела закрутились в твоём школьном болоте. Давай по порядку. Официально у нас вся рок-музыка отнесена к буржуазным извращениям. Так? Так. Молодёжь, однако, через все преграды покупает, переписывает, слушает именно рок. Ты, кстати, как оцениваешь ту музыку, которую слышала?

— Да, Петь, я же не музыкант ни разу! Как я могу оценивать то, в чем ничего не понимаю? — всплеснула руками Марькузьминична.

— Брось, Маш, я же не прошу тебя давать музыковедческий анализ. Скажи, как тебе лично нравится или нет?

— Ну-у-у, — женщина задумывается минуты на две, — медленные композиции приятны, сладковаты немного, но можно сказать, что нравятся. Энергичные — просто ор, если рассматривать их именно как отражения протестных настроений, то вполне, но мне не нравятся. Я, правда, перевода слов не знаю, поэтому, о чем они там поют не известно…

— Вот! Уже ближе к требуемому! Тогда смотри внимательно. Притом, что официально у нас рок бичуется, пластинки с ворованными песенками «Мелодия» все равно выпускает, спекулей пластинок никто не ловит. Но и системы в контроле всей этой сомнительной продукции нет, в чём мне кажется большая ошибка. У тебя в школе сложилась прекрасные условия. Можно ослабить полицейские функции, но при этом всё будет под полным контролем. Поэтому, я бы тебе посоветовал спустить дело на тормозах. Попроси паренька этого быть поаккуратнее, но особо не ругайся, всё равно ведь ничего реально сделать ему нельзя.

— Но они же танцевать норовят в темноте! Это же сплошной разврат! Так же нельзя! Этого уж никак нельзя отрицать.

— Спокойней, милая, спокойней, — ворчит Петр Владимирович, — во-первых, все-таки это публичное место, а значит, ничего преступного там происходить не могло, провести рукой по попке это у нас преступлением не считается.

— Петя, но это же аморально! — продолжала возмущаться завуч. Это же ещё дети. Как ты не понимаешь.

— Не такие уж и дети. Все уже половозрелые особи, вынужденные постоянно сдерживать свои естественные инстинкты. А против природы идти опасно. Танцы ведь для того народ и придумал, чтобы как-то канализировать сексуальные потребности несемейных членов общества. Котёл с перегретым паром, если его продолжать нагревать, в конце концов, может рвануть. А ведь это важная мысль! До неё твой «самородок» ещё не додумался.

— Хорошо, хоть мне такая позиция и не нравится. Женское сердце не может принять такую распущенность как норму, но скажи, что мне с этими ухорезами делать теперь? Ведь нельзя же и просто так оставить.

— Не знаю, ты эту кашу заварила, тебе и расхлёбывать… Хотя, постой! Есть идея! Если тебя не устраивает темнота, а деткам хочется скрыться, то пусть будет полумрак. Ещё лучше — цветомузыка. Никогда не интересовался, как она делается, но думаю, если ты этого Рожкова озадачишь, то он найдёт способ. Хотя, если очень хочется покарать, можно ему выговор вкатить. Лучше устный, чтобы характеристику не портить перед поступлением.

— Его фамилия Рогов, сколько можно повторять, склероз у тебя ранний что ли?

— Ну, Рогов, так Рогов — Петр Владимирович направляется к телевизору и щелкает кнопкой включения, показывая, что разговор окончен.

ГЛАВА 18. ХОР ДЕЛО ХОРОШЕЕ

17-го в понедельник на английском Шапокляк выступила со странным сообщением:

— Сегодня получена команда из РайОНО, о соревновании школьных хоров к Новому Году. Получите текст, к завтрашнему дню, чтобы от зубов отлетало. Текст английский, поэтому всем кто будет петь, поставлю лишнюю пятёрку в журнал.

С этими словами Валентина кладет на первые парты стопки листов с распечатанными словами.

— Валентина Антоновна, а напойте мотивчик уж сразу, а то потом трудно будет менять с того, что я представлю, на тот, что на самом деле. — Андрюха опять прикалывается.

— Липко, прекрати паясничать! Завтра будет спевка после уроков, придет хормейстер, она вам и споёт, и сыграет, и спляшет, если понадобится.

Вот листки со словами доходят до нас с Олегом. Интересно, что там в этот раз будет, неужели тоже «Solidarity forever»? Опаньки! Так и есть. Надо предупредить Шапокляк о возможных неприятностях с этим религиозным гимном вероятного противника. Я тяну руку вверх.

— Валентина Антоновна, а почему мы будем петь баптистский религиозный гимн? Это же музыка известной американской песни «Глори, глори, аллилуйя», что по-русски будет «Славься, славься, слава богу».

Валентина обеспокоенно роется в своих бумажках. Наконец поднимает просиявшее лицо и торжественно зачитывает:

— Автор текста Ральф Чаплин. Прямой перевод названия «Солидарность навсегда». Песня создана во время великой депрессии и стала гимном борцов с капиталистами. Так что ты тут попал в лужу, Боря, сядь и не умничай.

— Я то сяду, а вот как посмотрит РайОНО на то, что советские школьники на конкурсе исполняют песенку на музыку религиозных гимнов, это большой вопрос.

Нашу дискуссию прерывает звонок на перемену. Я подхожу к Шапокляк и говорю, что могу завтра ей принести другую песню. Гораздо более подходящую в политическом смысле. Это «Бомбардировщики» МакХью. Вру, что отец записал на фронте слова. Мелодию все знают, потому что её исполнял Леонид Утесов80. Там есть и английский куплет и русский. Так что может получиться в духе стыковки «Союз-Аполлон». И никаких тебе аллилуй.

— Ну, неси, посмотрим, что там, — махнула рукой со вздохом Валентина.

…

Следующий день. Актовый зал. Я раздаю переписанные от руки тексты. Писал их через пять копирок, чтобы быстрее, как все-таки трудно заниматься пропагандой в это время. Ни печатать, ни копировать невозможно!

Раздать еле успеваю. В зал входит невысокая пожилая женщина с романтическими завитками, как у артистки Татьяны Дорониной. В остальном все стандартно, черная юбка до середины голени и темно-красный вязаный жакет. Сама, наверное, вязала. Это и есть наш хормейстер — Татьяна Юрьевна.

Ей, как ни странно, мой выбор понравился, думаю, интересным показалось разделение на мужские и женские партии. Там же как? Куплет поют обеспокоенные ждущие своих мужчин боевые подруги, а припевом им отвечают бравые парни. Драматургия, чуть-чуть интрига, не то, что этот вялый псалом.

Но сначала распевка: — Ми-ма-мо-му-у-у-у, тянем мы, едва сдерживаясь от смеха. Валентина тоже смеётся, прикрывая губы платочком. — Ми-ма-мо-му-у-у-у

— Достаточно, — командует Татьяна, — Представили ситуацию. Самолёты улетели бомбить фашистов, их могут сбить, поэтому девушки волнуются и переживают. Девочки начали, пока без музыки.

Был озабочен очень воздушный наш народ,

К нам не вернулся ночью с бомбёжки самолёт…

Радисты скребли в эфире, волну найдя едва,

И вот без пяти четыре услышали слова:

Татьяна даёт отмашку нам. Мы выводим гордыми «басами»:

Мы летим, ковыляя во мгле.

Мы ползем на последнем крыле.

Бак пробит, хвост горит, но машина летит

На честном слове и на одном крыле".

Ну, дела! Ночь была,

Все объекты разбомбили мы дотла.

Мы ушли, ковыляя во мгле.

Мы к родной подлетаем земле.

Вся команда цела, и машина пришла

На честном слове и на одном крыле.

— Классно! Вас можно «а капелла» выпускать. Но все-таки попробуем с музыкой. Только не забудьте, сначала вступление перед девичьей партией и перед мужской. Будьте внимательны!

— И не забудьте выучить английскую часть! — это уже напомнила о себе Шапокляк. Вот не даёт удовольствие получить.

Через час мы свободны и, голодные как волки, несемся по домам.

— Здόрово, хором петь, мужики? — делюсь я своими ощущениями с Вадькой и Олежкой. — Как-то на душе тепло.

— Точно, будем теперь и эту песенку на пьянках петь — поддакивает Вадик.

— Борька, ты, где нашел английский текст? — пристаёт ко мне Олег, — я так даже и не знал, что это американская песня. Думал, что Утёсов сочинил.

— Тут история давняя. Мой отец воевал в дальней авиации, а под Кенигсбергом им придали эскадрилью В-17, тех, что у нас называли «летающая крепость». Лётчики бухали вместе. Пили и пели. Там папаня и попросил слова написать. И даже сумел ту бумажку сохранить. А вот как того парня зовут, что текст ему написал, он забыл.

— Ага, надрался, наверное, до беспамятства — смеётся Коновалов, — Летчики такие, они в этом деле толк знают.

…

Мне повезло, что история с первым танцевальным вечером в школе не получила широкой огласки и вообще не вышла за пределы школы. Кузьминична даже Тимофеичу ничего не рассказала. Меня, правда, на следующий день вызвала к себе в кабинет и долго нудно распространялась про идеологические диверсии, происки врагов и высокие моральные требования к строителям коммунизма. Сообщила, что выговор мне объявит в следующий раз, если, повторится что-то подобное. Зато финал был на удивление конструктивен:

— Борис, а у тебя нет знакомого, который мог бы собрать цветомузыкальную установку? Мне кажется, цветомузыка подошла бы больше для танцев, чем просто темнота. Когда появится у вас такое устройство, тогда и можно будет разрешить устраивать вам танцульки с приглушенным освещением.

— Марькузьминична, так сразу я вспомнить не могу, надо подумать, с друзьями поговорить. Возможно, что такого человека можно найти, если и не в нашей школе, то среди родственников или знакомых. А с прошлых выпусков вы никого не помните, кто бы радиоделом увлекался?

ГЛАВА 19. ЕСЛИ ТЕБЕ КОМСОМОЛЕЦ ИМЯ

Вове Каплину по молодости лет персонального автомобиля не полагалось, поэтому после лекций в райком ему приходится ездить на трамвае. В холода трамвай внутри похож на морозильную камеру холодильника с толстым слоем изморози на внутренней стороне окон. Пальцы рук в модных перчатках мерзли ужасно. Вова злился на мороз, на комсомол, на себя, что впрягся в это дурацкое дело, которое неизвестно куда приведёт. Вот, например, как сейчас, приходится ехать в этот долбаный райком, вместо того, чтобы готовиться к завтрашнему зачету по экономгеографии. Тоже предмет идиотский, ведь козе понятно, кто у нас в реальной жизни занимается этой долбанной экономической, мать её, географией. Сынки верховных руководителей. Нам из глухой провинции в те райские кущи не попасть никогда, хоть что делай. Нет, дура эта лупоглазая, Тучина, долбись она конём, требует так, будто нас уже завтра отправят в Париж. Как же достала это долбанное советское лицемерие. И как же сегодня холодно…

Слава богу, вот и «Гостиница Северная». Пробежаться по морозу и всё!

Владимир в облаке пара ввалился в вестибюль райкома.

— Привет, пламенному борцу за две копейки — язвительно приветствует его Людка Гущина, инструктор по отделу рабочей молодежи. — Как там пионеры? Ломятся в ряды вэлэкасээм? Обеспечил ли ты, товарищ, приём новых членов, товарищ?

— Я тебе такой приём членов обеспечу, что рот порвётся, — злится Каплин. Он не любит эту ушлую бабёнку, застрявшую на комсомольской работе с незапамятных времен.

— Фу, как грубо, уж и пошутить нельзя — обиженно бормочет бедная Люда, не ожидавшая от всегда вежливого Вовы такого полета эротической фантазии.

Сосед по кабинету, инструктор по агитации, Лёшка Попов встретил Вову почти теми же словами, что и Людочка. Да, что ж это вы все сегодня как с цепи сорвались? — подумал Владимир, но вслух ограничился только дежурным приветствием.

Однако Лёша не отставал:

— Ну, всё-таки, признайся, Вова, хочет школьник вступать в ряды ВЛКСМ? Сколько человек не хватает до плана?

— Лёша, отстань уже, а! Вспомни свои годы молодые. Куда школьнику деваться. Директор с завучем сказали в комсомол, значит все, учи устав!

— Ну, ладно-ладно, Вован, не обижайся, расскажи лучше как там твой гениальный пионэр. Чего еще придумал? А то ведь Новый Год на носу, надо ж весело его встретить, а идей как всегда никаких в голову не приходит.

— Да, пионэр то временно завял, затих и затаился. Учиться ему, говорит, надо. Поэтому с районной газетой до следующего года подождём. Зато из последней его идеи с музыкальным клубом может вырасти очень интересная конструкция. — Вова поиграл в воздухе пальцами.

— Ну, так давай, рассказывай, может действительно что-то стоящее, — и Попов пододвинул свой стул к столу приятеля.

— Идея простая. Надо на райкомовских ресурсах, организовать подобный клуб, только сделать его с размахом, с упором на воспитательную роль, тогда ты сможешь вписать это мероприятие себе в актив. При этом каких-то дополнительных средств почти не понадобится. Вот смотри, — Вова, достал лист бумаги и модную шариковую ручку со стержнями четырёх цветов, — что нужно для проведения такого клуба? — он нарисовал большой знак вопроса. Во-первых, нужно большое отапливаемое помещение типа спортзала, во-вторых, нужна хорошая аппаратура для воспроизведения, в-третьих, нужен сам музон. Главное, нужен грамотный докладчик, который бы коротко, но политически грамотно изложил тему. Про буржуазию, про протест, про борьбу с империализмом, ну сам понимаешь…

— Действительно, кроме последнего пункта всё просто. В нашем районе столько заводов со своей социалкой, что хоть спортивный, хоть зрительный зал можно под комсомольское дело выпросить. Да, вот, хоть Чекалду81 можем взять! Зал на тысячу мест, фойе 500 квадратов, акустика отличная, сортиры, гардеробы, буфет.

— Не спеши, Лёш, — Вован тоже увлёкся, — Чекалда, это конечно, классно, но у нас пока будет первое пробное мероприятие и если оно в этом помпезном дворце провалится, то и шишек получим по самое «не могу». Нафиг нам шишки? Нет, лучше Точмаш. Смотри! Там есть клуб заводской. То ли «Темп», то ли «Старт», не помню точно. В любом клубе всегда есть какой-то зал. Потом, Точмаш у нас, чем знаменит? Правильно, он делает «Комету». А это значит что? — Вова сделал паузу.

— И что это значит? — Алексей не отличался быстротой реакции.

— А значит это то, балбес, что аппаратура у них такая, что все просто сдохнут от зависти! Там же профессионалы-акустики. Цветомузыку тоже надо им поручить. Да мы такой дансинг отгрохаем, Монтекарла82 обзавидуется.

— Ну, ты, Вован, голова! — Восхитился искренне Попов, хлопнув коллегу по плечу — осталось решить, где брать записи и кто будет тексты для доклада политически грамотные сочинять.

— Учись, Лёшка, пока Владимир Борисович с тобой в одной комнате работает, он и этот вопрос продумал. — Вовка от гордости заговорил о себе в третьем лице. Надо провести на балке комсомольский рейд, совместно с милицией. Они же так делают время от времени. Диски изъять, как материалы идеологической диверсии.

— Ну, ты ловко придумал, мы же тут еще и показатели повысим по борьбе с буржуазными пережитками. Рейд на барахолку в это вполне впишется. Вот только менты могут быть против, ведь мы у них, таким образом, часть навара подрежем. Знаешь же, что они весь конфискат себе забирают.

— Да весь-то не могут, им же чем-то отчитываться надо, что-то наверх засылать, поэтому да, тут надо на них через Райком партии воздействовать. Комсомол против УВД не проканает. Тут ты прав. Но это, я думаю, вопрос решаемый. Ты Волошину доложишь, а он уж по своим каналам на ментов воздействует. Только доложи так, чтобы было похоже на самом деле на борьбу, а не на организацию танцев-шманцев.

Кстати анекдот про ментов слышал? И Вова рассказывает услышанную вчера от отца байку:

— Воскресным вечером тамаду остановили гаишники и выписали штраф за обгон, за превышение скорости, за здоровье, за родителей, за любовь и на посошок.

Этот я слышал, а ты слышал? Делится Алексей в свою очередь:

— Останавливает мент на дороге водителя и представляется: — Командир наряда Козлов. Предъявите документы ... Водитель: — Командир наряда кого?!

Во! Это точно! В тему анекдот. Ладно, ты время не теряй, беги к начальству. Продвигай идею.

…

Николай Волошин с утра был не в духе. Настроение ему испортил завсектора агитации райкома партии Кеплер. Не успел начаться рабочий день, как он уже позвонил и давай выяснять, почему показатели низкие, почему работа ведется спустя рукава. Почему-почему, ежу понятно почему. Народу комсомольского возраста с каждым годом всё меньше и меньше. Хоть и принимаем сейчас всем классом, но некоторые уклонисты все равно встречаются, но погоды они не делают. Да еще морозы эти. — 34 сегодня утром, ну, куда такое годится, совсем там наверху делают, что хотят… Волошин усмехнулся собственной шутке и взглянул в сторону окна. Однако ничего кроме слоя изморози увидеть не удалось. — Что-то засиделся я в секретарях, 32 года, блядь, надо бы стезю менять. Гы-ы, Рифма... Ага, поэт-песенник.

Ладно, хватит предаваться бесплодным терзаниям. Надо позвать этих двух бездельников, что отвечают у нас за шефство и агитацию…

Мысль была прервана аккуратным стуком в дверь.

— Николай, можно к тебе? — в дверях показался Алексей Попов и замер в ожидании ответа

— На ловца и зверь…, заходи, у меня к тебе разговор серьёзный. — Ворчит Волошин, одновременно набирая внутренний номер Каплина. — А Каплина чего не прихватил. Всё равно же ему делать нечего. Я тут для вас клизму припас… Ты не стой столбом, заходи, штаны снимай, это шутка, если не понял, руки с ремня можешь убрать. Присаживайся, сейчас Вован прибежит, и начнем пропесочивание. Ты-то, что хотел?

— Да, я как раз по делу совершенствования организационной работы. Тут у нас с Каплиным идея родилась, как привлечь молодёжь.

— Вы там, как, телепатией не страдаете? Нет? А то, мне прямо с утра из райкома партии звонили, как раз по этому вопросу. Ругаются наши отцы-командиры на нас, почему это мы плохо пополняем передовой отряд советской молодежи. А вы, значит, придумали как.

— Ага, придумали. Но помощь нужна от партии…

— Нет, вот, какие вы всё-таки, беспомощные, всё-то вам кто-то должен помогать. А самим уже, значит, слабо? Слабаки, значит?

Он замечает появившегося в дверях Каплина.

— Каплин, бери стул и включайся…

— Ну, можно и самим, но это будет уже на порядок хуже качеством, — вступает в беседу Каплин. — Нам помощь милиции нужна, причем по двум направлениям.

— Хотите с помощью милицейских оцеплений подростков в комсомол сгонять? — Продолжает язвить Первый.

Каплин излагает идею.

— … и вот на такие танцы вход можно сделать только по комсомольскому билету!

Волошин доволен. Идея, конечно, попахивает ревизионизмом, и пока ещё слишком сырая для повсеместного внедрения, но, как ответ на претензии, пойдёт.

— Слушай, Володя, а ты пацана-то этого, который в школе эту кашу заварил, знаешь? Можешь его вызвонить, чтобы он ко мне подошел, что-то уж больно прыткий. Хочется мне с ним поговорить, а то как бы ни оказался он, сам того не понимая, проводником чуждых идеалов.

— Беседовал я с ним, хитёр не по годам. Я думаю, что можно уже и без него обойтись. Суть идеи и я, и вы и даже вот Лёша Попов уловили. К Новому Году, числу так к двадцать пятому можно уже будет пробный вечер устроить на базе НЗТМа. А у Рогова дел хватает, вот пуская и идёт лесом.

ГЛАВА 20. БЫЛИ СБОРЫ НЕ ДОЛГИ

Вечером за ужином всем семейством собрались за столом. Матушка нажарила картохи, сварила сосиски, поставила на стол фаянсовую миску квашеной капустки, всё быстро и вкусно. Наша семья в полном составе собралась за столом.

— Борька, а ты для нашего класса газету можешь сделать? — Юле тоже захотелось раскрутить в своей школе такое же представление, как у нас.

— Не-не-не, Юль, у меня и так времени нет, мне же ещё учиться надо, а тут-то туда зовут, то сюда. Вот в райком опять просили прийти, и надо идти, райком — штука серьёзная.

— Ну, может быть все-таки, маленькую какую-нибудь газетку? К Новому Году хочется же.

— Боря, может быть, ты им просто расскажешь? Полчаса поговоришь с Юлиными подружками, и пусть они дальше сами. Получится у них что-то — хорошо, не получится — тоже хорошо, сделают перерыв до следующего года. — Это уже мама пытается помочь сестрёнке.

— Девочки, — вступает в разговор папа, — может не стоит на Борьку еще и вторую школу навьючивать? 10 класс это ж выпускной. К экзаменам ему надо готовиться? Надо. Поэтому может лучше Юле подождать до следующего года? А там видно будет, может и желание пропадёт. Сдаётся мне, пока у вас просто модное поветрие.

— В принципе, — задумчиво жую я сосиску, — ну, полчаса… найти… можно... Юлька, приводи своих девок, расскажу, что смогу. Но тогда с тебя очередная уборка вместо меня. А к тебе, пап, у меня вопрос. Помнится, ты как-то говорил, что у тебя в Москве живёт знакомый. Не помню кто, правда.

— Да, Колька Морозов, командир мой бывший. По прозвищу было Ибрагим. По выслуге три года назад получил полковничью папаху, пошёл на пенсию и осел в Москве. Уже три года там живёт. А тебе то, что с того?

— Есть у меня идея, сгонять в Москву на каникулах, поговорить в МГУ с преподами о пути в журналистику, узнать, что и как. Так вот, не мог бы ты попросить твоего командира пустить меня на постой дней на пять?

— В принципе, могу, тем более что давненько я ему не звонил. Прямо сейчас и наберу. Надо только телефон найти. Не помню, куда я его засунул…

— Зато я помню, — смеётся маманя, — ты её в фотографии засунул, в тот альбом, где твои фронтовые фотки хранятся.

— Точно! — папа ворчит и идёт в коридор, где у нас стеллаж с книжками, журналами и альбомами с фотографиями. Там же стоит и телефон.

Вскоре из коридора уже доносятся слова междугороднего разговора:

— Антонина Спиридоновна? Николая Ивановича могу я услышать?

…

— Это его однополчанин Григорий Рогов.

…

— Коля, привет тебя из глубины сибирских руд!

…

— Как здоровье? Как семейство?

…

— Работаешь где-то, или отдыхешь на полковничью пенсию?

…

— В совете ветеранов? Хорошее дело! Я, собственно, по одному вопросу звоню. У меня отпрыск подрос уже, в следующем году школу заканчивает и собирается в МГУ поступать, а на каникулы хочет сгонять в столицу на разведку. Можешь его приютить дней на пять?

— Ну, здорово! Вот Борька обрадуется.

…

— Как там наши абреки? Мурада и Ахмада не встречал?

…

— Ладно, созвонимся еще перед отъездом. Привет чадам и домочадцам! — Папа кладёт трубку и возвращается на кухню.

Радуйся, будущая акула пера, — договорился я о ночлеге. Пустят тебя переночевать, надо будет только перед выездом созвониться. Теперь главное для тебя — билеты купить, и лучше прямо завтра, потому что на каникулы может билетов не достаться. У тебя деньги то есть?

— Пап, спасибо преогромное! Деньги есть, съездить хватит без ущерба для семейного бюджета, но есть просьба. Только ты можешь помочь. Надо же будет снег во дворе чистить те 10 дней, что меня не будет.

— Куда деваться, придётся мне, старику, лопатой помахать. Хорошо хоть, что у меня тоже уроков не будет. Ладно, принципиально договорились, а сейчас хоккей пойдем смотреть. По пути у отца возникает мысль показать мне полковника Морозова на фотографии.

Он идёт в коридор и достаёт с полки свой старый альбом. Листает его и наконец, протягивает мне.

— Вот смотри, это наш экипаж. Это Колька-Ибрагим наш командир, это стрелок-радист Костя Павлов — Ахмад, задний стрелок Серега Захаров — Мурад и штурман Григорий Рогов — Муса.

— А чего это у вас клички какие-то мусульманские?

Тут, понимаешь какое дело. Мы же молодые были, романтичные. В конце тридцатых сняли у нас фильм про абреков. Нарисовали их такими справедливыми воинами, защитниками слабых и обиженных. Мы из этого фильма себе клички и придумали. Не догадывались тогда, что все эти абреки немцам служить будут…

— Мальчики, — маманя ошалело смотрит на нас, — а вы моим мнением поинтересовались? Я же всё-таки мать этого оболтуса великовозрастного. Может я против?

— С чего бы тебе быть против? Сын же едет не в Воркуту, не в Магадан, а в столицу нашей Родины, город-герой Москву. — Отец недоумённо усмехается.

— Как это с чего? Ему же всего 17! Он же почти ребенок! А вдруг на него нападут в поезде какие-нибудь жулики, хулиганы какие-нибудь? А вдруг он отстанет от поезда? А вдруг у него в Москве украдут все деньги? Да мало ли что может случиться в наше такое опасное время! Он же такой доверчивый.

— Мам, ну что ты как маленькая, честное слово! Я клянусь, что буду максимально недоверчивый, не буду пить ни пиво, ни водку. Не буду играть в карты и другие азартные игры, не буду вступать в случайные половые связи.

— Тьфу, на тебя! Что ты опять несешь?! Ещё этого только не хватало. Ясное дело, что не будешь.

— Вот, мам, сейчас ты обидно сказала. Я что, по-твоему, совсем никчёмный?

— Кчёмный ты у меня, кчёмный, но ведь страшно мне тебя отпускать. Испереживаюсь ведь я тут за тебя.

— Такая твоя материнская доля… Обещаю звонить и отчитываться каждый день, при доступе к телефону.

Слава богу! Мать не сильно сопротивлялась. Теперь у меня задача купить билеты туда и обратно.

…

Несмотря на то, что уроки у нас закачиваются в два часа пополудни, за билетами я отправился, когда уже начались ранние зимние сумерки. Морозы временно отступили, и на улице смешные -20. Большими хлопьями падает снег. Однако вот этот факт меня вовсе не радует. С точки зрения дворника — с неба падает дополнительная работа.

На Шамшурина, в кассах предварительной продажи огромная очередь. Спрашиваю стоящего передо мной дедушку:

— Вы не заметили, очередь быстро двигается?

— Я когда пришел — Дед оказался с юмором, — как ты был.

Через полчаса я всё-таки проник в помещение. Однако людская каша не вызывает у меня большого желания торчать здесь. Приходит мысль, что надо бы проверить как обстоят дела с билетами на самолет. Экономить деньги это, конечно, прекрасно, но экономить время может быть еще полезнее. Договариваюсь с соседями, что отойду на время и пешком направляюсь на Советскую, там у нас кассы «Аэрофлота». Там тоже очередь, хотя и чуть поменьше. Паспорт у меня с собой. Денег взял 80 рублей, поэтому должно хватить, если брать туда самолет, а обратно поезд, или наоборот. Как получится.

Минут через 40 оказываюсь у окошка. На самолет билеты до Москвы только на 6-ое на утренний рейс, поездом ехать 52 часа, каникулы заканчиваются 10-го. Я решаю, что двух дней мне будет мало, поэтому прошу билет из Москвы на 9-е. Теперь бегом в поездатые кассы!

Успеваю вовремя, перед прежним старичком осталось всего пять человек. Значит, осталось мне тут торчать минут 15 — 20. Пока поинтересуюсь у своего старичка, куда он собирается:

— Дедушка, а вы куда на школьных каникулах? Вы ж на пенсии, вам же можно в любое другое время.

— У меня же внуки есть, а их надо на каникулах куда-то водить, как-то развлекать. Родители работают, как сумасшедшие…

— А вот признайтесь, хотелось бы в мой возраст вернуться?

— Ни за что! Это же опять 40 лет работать! Нет, и не проси.

Пока так балагурим доходит очередь до деда, а там и до меня.

— До Москвы билеты на начало января, на какое число, на «Сибиряк» можно купить?

— Самый первый есть только плацкарта на третье, и то на боковую полочку. Брать будете?

— Буду, какая разница боковая или не боковая? Обе полки едут в одном поезде.

— Тогда с тебя 24 рубля, если только в одну сторону…

— Да, мне только в Москву, спасибо.

Как здорово! Я сумел всего за один день решить проблему с дорогой. Даже не ожидал, что так получится. Вот только к завтрашним урокам подготовиться не успел.

ГЛАВА 21. ТЕХ, КТО СЛУШАЕТ ПИНК ФЛОЙД ГНАТЬ ПОГАНОЮ МЕТЛОЙ

Яркий свет 200-ватных ламп накаливания, заливает зал дома культуры завода точного машиностроения «Темп». Слышен обычный фон из разговоров, шуршания бумаги, скрипа половиц. Все как умеют, убивают время перед началом. Мой сосед справа, высокий парень с густой курчавой копной на голове, вынул из кармана свернутую газету и пытается что-то читать.

— Привет! Что пишут?

— Да, вот ругают Золотухина, типа, не сумел «Сибирь» на том же уровне продержать, только на первые матчи и хватило.

— Наверное, правильно ругают, хоть бы половину игр в ничью свели…

— Ну, ты скажешь тоже! Вспомни, как парни начинали.

Соседа, я чувствую, переубедить невозможно, да и ни к чему. Лучше обратить внимание на сцену.

На сцене — простой канцелярский стол. На столе чёрный параллелепипед мощной конструкции. Каплин мне уже рассказал, что это «Комета — 007». Маг притащили из лаборатории новых разработок завода. Аморфные японские головки ТЕАС, лентопротяжка с тремя моторами, компаудерная система шумопонижения. Крутяк наикрутейший. Говорят, что его скопировали со штатовской модели «Studer-Revox». Но что-то подшаманили, головки на японские поменяли. Зверь, а не аппарат! Каплин правильно говорит: — «А чего добро просто так стоит, пусть послужит народу. Науку и технику — в жизнь!». Интересно, а как они с плёнкой нашей будут работать? Говорят же, что она даже советские головы спиливает за десять прогонов. Тоже, наверное, импортную придётся закупать, на заводе большой запас ни к чему.

Наконец, на эстраде появилась тёмная фигура, которая, казалось, вышла только что из преисподней. Это был заводской гуру западной музыки Андрей Черепанов, с погонялом, естественно, Череп. Весь от ботинок и до очков облачён в чёрное. Даже чёрные длинные волосы забраны черным кожаным ободком. Череп коротко кивнул залу и опустился за стол. Перед ним микрофон. Его лицо, выглядевшее при ярком освещении мертвенным и бледным, приняло при этом выражение снобистского высокомерия. Разговоры среди зрителей постепенно стихли.

Кто научил его такому странному поведению? Вроде бы простой инженер-механик, три года как закончил НЭТИ. Откуда набрался? Блин, вампир, который хочет высосать кровь из нас. Эти мысли сразу оборвались, когда внезапный резкий свист микрофона резанул по ушам. Хм… Сапожник без сапог? Слишком чувствительный микрофон? Секунда и голос Андрея абсолютно чистый, без каких-либо искажений наполняет пространство.

— Приветствую вас, друзья!

— Привет, Андрюх! — отвечает какой-то шутник из зала.

— Сегодня мы немного поболтаем о музыке протеста, кое-что посмотрим и послушаем. И поскачем, конечно! Главная тема: молодёжный социальный протест в странах Запада и его музыкальное оформление на примере творчества таких команд как «Весёлые ребята» и «Синяя птица»… Что? Не правильно сказал? — Андрей делано пугается и делает вид, что ищет бумажку с текстом.

— Точно! Сегодня мне придётся вам рассказать о… он переходит на патетический тон — «Пинк Флойд»!!! и «Лэд… Зеппелин»!!! Итак — композиция из альбома «Дарк сайд оф зэ мун» — «Моней»!!! — текст Роджер Уотерс, музыка — предмет коллективного творчества Пинков. — Череп щелкает клавишей.

Шелест купюр и звон монет потихоньку наполняют пространство. Вот включается ударник и жестким мощным ритмом задает почти маршевый рисунок. Голос Гилмора возникает, как всегда, внезапно, но заставляет повторять про себя непонятные слова. Стоять на месте просто невозможно! Народ быстро сдвигает стулья к стене. Мощные звуковые волны из динамиков насыщают вибрациями всё тело.

Свет внезапно гаснет. Только цветные всполохи светомузыкальной системы ритмично вспыхивают на потолке, отбрасывая световые блики на публику внизу.

Игра цветных теней развертывалась передо мною; Сама мелодия постепенно становится главным действующим лицом. Просто замечательно, что музыка звучит в почти полной темноте. От людей остаются только тени, бьющиеся в ритме барабанов Ника Мэйсона. Басовый рифф Уотерса пронизывает тело от ушей до кончиков пальцев.

Громкость звука не позволяет думать о постороннем, только сливаться с музыкой. Образы, которые, то мягко покачиваются подобно лодке на прибрежной волне, то мощно сталкиваются друг с другом, то растворяются в воздухе, словно наполняя собой пространство. Шесть минут композиции пролетают незаметно.

— Вещь! — восклицает мой сосед, переводя дыхание — чувствуешь какой звук?

— Класс! Пинк флойт это мастера, кто б говорил! Как сакс летает, обратил внимание?

Ответа я уже не слышу. Череп врубает Цепеллинов, сопровождая кратким вступлением:

— Друзья, сейчас слушаем известную и давно всеми любимую «Стэйр ту хэйвен». Мы помним, что этой музыкой Роберт Плант и Джимми Пейдж активно протестуют против войны во Вьетнаме, против безработицы и против несправедливости вообще.

Мягкая, похожая на гавот мелодия из гитарных переборов Пейджа сплетаются с печальным голосом. Музыка проникает, кажется, прямо под кожу. Улёт! Девочек среди присутствующей публики хватает и постепенно вся толпа разбивается попарно…

Вечеринка продолжается в течении трех часов. Череп к концу мероприятия совсем выдохся, потные пряди прилипли ко лбу, но не уходит — сторожит бесценную аппаратуру. Я его очень даже понимаю, такой больше не существует нигде в мире. В десять вечера народ разошелся до такой степени, что расходиться не собирается. Но мужики из экспериментальной лаборатории сказали, что со сторожем договорились только до десяти, и если они к этому времени технику мимо вахты в обратном направлении не пронесут, то им никто и никогда больше этого не позволит. Пришлось народу смириться и топать по домам. Было ясно, что мероприятие удалось на славу.

…

— Пётр Михайлович, здравствуйте, к Игорю Митрофановичу зайдите — пожалуйста, — секретарша Томочка, полненькая девушка лет двадцати, заглянула в кабинет и, прощебетав, исчезла, как сон, как утренний туман. Утро начинается, как-то слишком резко, — подумал Владимиров.

— Владимиров? Заходи, не тяни кота…, тут по твою душу письмо от населения. Сейчас будешь отчитываться, чего там в твоей вотчине происходит.

— Игорь Митрофанович, побойтесь бога! Я же вам в пятницу всё докладывал. Всё идёт просто замечательно. Новых членов принимаем, статьи в заводских многотиражках публикуем, в центральную прессу отчетные статьи отправляем... Что еще за сигналы с мест? С каких мест? Ничего не понимаю.

— А вот это, брат, уже твоя недоработка! — несмотря на грозный тон, Тихонов только изображал грозного начальника, — тут у тебя под носом комсомольцы устраивают идеологические диверсии, а ты значит, ни сном, ни духом?

— Что! Какие еще диверсии? Причём тут мой агитационный сектор? — не выдержав, начинает возмущаться Владимиров.

— Ты не егози, не егози, ишь взъерепенился тут. На вот, возьми письмо нашего уважаемого ветерана. Или ветеранки? Может ветеранши? Не знаю, как правильно… В общем читай и как-то комментируй.

Петр Михайлович взял из рук Тихонова листок, вырванный из школьной тетрадки, и углубился в чтение.

«Первому секретарю Дзержинского районного комитета ВКП(б) от заслуженной коммунистки на пенсии Овсянко Галины Николаевны. Донесение.

Доношу до вашего сведения, что в субботу 12 декабря сего года в помещении физкультурного зала клуба «Темп» завода Точного Машиностроения имела место идеологическая диверсия, выражавшаяся в массовом преклонении перед Западом и его бескультурными ценностями. Молодыми людьми обоего пола всячески попирались нормы коммунистической морали и кодекс строителя коммунизма, а также основы советской нравственности. Организаторы цинично способствовали проведению в среду нашей советской молодежи тлетворного влияния буржуазной псевдокультуры, пропаганды чуждых идеалов и настроений. Это выражалось в проигрывании музыки неизвестных мне, но явно вредительских исполнителей, а также в так называемых танцах, состоящих из неприличных движений разными частями тела.

Прошу обратить пристальное внимание на вредительскую деятельность наших идеологических врагов окопавшихся в среде комсомольцев завода точного машиностроения.

С коммунистическим приветом, Галина Овсянко, член ВКП(б) с 1939 года».

Читал он быстро, поэтому для прочтения опуса хватило десяти секунд.

— Игорь Митрофанович, и вы серьёзно относитесь к этому бреду выжившей из ума старушки?

Я то, могу и проигнорировать, но сам пойми, чай не первый день замужем, вдруг кому-то захочется моё место занять? А может это ты меня подсидеть решил таким дурацким способом? Нет? Хоть это радует. Тогда думай, как с этими комсомольщиками быть, вот же навоспитывали на свою голову. Может их всех скопом на БАМ отправить и тебя во главе поставить? Не хочешь? Ладно, не бери в голову, иди лучше думай, как канализировать эти молодецкие настроения в полезное нам русло. Послезавтра чтобы всё продумал и мне доложил. Свободен!

…

Петр Владимиров в понедельник 14 декабря вернулся домой необычно поздно. Мария Кузьминична уже начала, было, беспокоится, но к счастью, муж вернулся хоть и поздно, но трезвым, без телесных повреждений, в здравом уме и твердой памяти.

— Петя, что случилось?

— Да, и смех и грех! Я голоден как тысяча чертей! Ты меня сначала накорми, напои, а потом уже и спрашивай.

— Да всё уже остыло… Курицу с гречкой будешь?

— Буду, конечно, всё буду, говорю же — голодный как собака!

Петр Михайлович стряхивает с пыжиковой шапки снег, вешает её на вешалку и идёт мыть руки. Из ванной доносится его голос:

— Похоже, что идеи твоего Рожкина нашли поддержку у заводской молодежи. К нам в райком пришло сегодня письмецо. Бдительный член партии, а по совместительству вертухай, некая Овсянко 66 лет довела до сведения партии в лице нашего районного комитета об идеологической диверсии. Вот ведь не много, ни мало, а именно — диверсии. Где она только таких слов набралась!

— А можно поподробней? — осторожно накладывая кашу в тарелку, медленно произносит Кузьминична.

— Конечно, это же из серии «Нарочно не придумаешь». Куда я сунул эту цедулю? Михалыч, порывшись в портфеле, извлекает нетленное произведение и с выражением начинает читать вслух. Закончив, берёт в руки ложку, однако вместо того, чтобы зачерпнуть ею, поднял над головой:

— Вот, интересно мне, в какой каморке надо просидеть 40 лет, чтобы так хорошо сохраниться! Нет, я прекрасно её понимаю. Громкая музыка, все эти бум-бум-бум, нерусские слова песен, скачущие парни и девки, вызывающие наряды могут взбесить любого из тех «кому за тридцать», но надо же помнить, что время идет и мир меняется. Вот, все-таки хорошо, что у нас сегодня не тридцать седьмой и в моде мирное сосуществование, разрядка и прочее. Однако если такое письмо попадёт какому-нибудь активному карьеристу, то головы могут полететь. Наш Первый уже этим озаботился. Вот, Маша, скажи мне как коммунист коммунисту, что делать с такими сигналами борцов за чистоту идеологии.

— Петя, постой, я что-то не поняла, а Боря Рогов тут причём? — Мария Кузьминична повернулась от плиты к мужу.

— Тут тоже интересная, но отдельная история. В райкоме комсомола есть такой совмещенный инструктор Каплин, ты его должна знать. Он встречался с твоим Рогулиным. Что тот ему наплёл, я не знаю, но после этого этот Каплин развернул такую бурную культурно-массовую деятельность, что только перья полетели, — Владимиров, наконец, сумел донести ложку до рта и зажмурился от удовольствия, — хороша каша, что варит Маша, ты у меня просто кулинарный гений!

— Ты мне зубы не заговаривай, дальше рассказывай, — довольно ворчит хозяйка.

— Комсомольцы провели рейд на барахолке совместно с милицией, изъяли кучу пластинок с западной музыкой. Договорились с молодежью «Точмаша» и на его площадях провели танцевальный вечер, в точности как твой Рогожин у тебя в школе. А Овсянко в этот день была на своем сторожевом посту, поскольку работает она там вахтёром. Проявила бдительность. Надо будет ей благодарность объявить, а молодёжи посоветовать найти какой-нибудь подвал или чердак и там все оформить так, как им хочется. Главное в стороне от вохровских глаз.

— Слава богу, Боря здесь вовсе никак не замешан. От сердца отлегло… — Кузьминична, облегченно вздохнула и подсела к столу. — Тебе добавки? Может водочки, пять капель?

— Какая ты у меня, Маша, мудрая женщина! Сто грамм еще никому вреда не приносили!

— Петя, у меня тут мысль появилась довольно отвлеченная, но, может быть, она натолкнёт тебя на что-то. Вот смотри — сегодня наша молодёжь гоняется за западной музыкой, западной одеждой, прочей западной мишурой. Почему? Ведь это может привести и к западной идеологии, к их нормам морали. Не теряем ли мы наших детей, как в той истории про крысолова.

— Это как раз понятно. Мы 20 послевоенных лет занимались восстановлением и достижением паритета, не было у нас ни времени, ни ресурсов для всяких культур-мультур. Ясно, что мы здесь отстали и вынуждены пользоваться чужими наработками. А потерять можем, тут ты права. Для того, чтобы этого не случилось процесс нужно организовать и возглавить. Вот тут есть проблема. Кадров у нас для этого нет.

— Вот здесь, мне кажется, ты ошибаешься. Ведь посмотри. Сейчас в мире пропагандируется не привычный еще 20 лет назад сладенький сиропчик про «айлавю и юлавми». Всякие французы с итальянцами — задворки мировых хитпарадов, именно потому, что они не вписались в пропагандируемое англосаксами направление. Нам бы не плестись на задах, а отслеживая эту тенденцию срезать и попасть в лидеры. Потому что жёсткость и бескомпромиссность, здоровая агрессивность и коммунистический напор это близко к тому, что сейчас на пике. Вот только наши старички из союза композиторов этого не понимают. Поэтому только снизу от молодёжи, вооружённой электрогитарами и барабанами мы сможем провести культурную революцию номер два.

— Ну, ты мать, сильно, как выражается молодёжь, задвинула! — Прямо Роза Люксембург и Клара Цеткин в одном лице! По-твоему мы должны одной рукой пацанов подталкивать, а другой сажать?

— Получается, что так! Сажать, конечно, не нужно, но делать вид, что есть запрет, есть преследование и зажимание, нужно обязательно. Запретный плод, как говорится, сладок! Надо создавать красный рок, коммунистический удар. Не знаю, возможно, ли как-то стимулировать такое движение из нашей глуши, но надо думать.

— Ладно, ладно, успокойся, милая моя, время пока еще есть, как сложится, так и сложится, а как нам действовать обстоятельства подскажут. И, следуя твоей идее, Каплина с его компанией надо наказать. Выговор ему завтра же влеплю. И бабке этой благодарность за бдительность. А вот из вахтеров её пусть уволят, по причине старческого маразма, стукну на завод. Вот и будут все довольны.

ГЛАВА 22. КЛИЕНТ НЕ ДЕРЕВО, ИМ НУЖНО СТЕРЕО

Володя Каплин вечером возвращался из райкома в расстроенных чувствах. Партийные начальники его не то, что не поддержали, на поддержку он и не рассчитывал. Они его наказали. Из-за какой-то сумасшедшей старушенции, которая углядела в таком замечательном мероприятии, как танцевальный вечер, идеологическую, блин, диверсию!

— Нет! Ну, это же надо такое придумать, — диверсия! Сразу чувствуется бериевская закалка. Чуть что не по нам, сразу донос. Хорошо, хоть ограничилась райкомом, могла и в КГБ стукнуть.

Правда, надо отметить ругали как-то странно, можно даже сказать — журили слегка за неуместность и за занятие площадей спортзала вместо спорта танцульками. Неуместность! Ха! Так нам же прямым текстом указали, что надо делать! А все эти грозные речи так, для демонстрации принятия мер по письму бдительной гражданки. Ведь ни о каких «идеологических диверсиях» и моральных устоях общества никто ни слова не сказал. Ну, что ж, дорогие старшие товарищи, спасибо и на том. Раз не нравится вам, что мы заняли спортзал, мы поищем другое место. Благо, что на любом заводе такого добра хватает.

Тут Вова тяжело вздохнул. Перемещаться из уже оборудованного зала в другое место не хотелось, ведь столько труда было вложено. Акустики из звуковой студии завода постарались на славу. Выдали целых шесть колонок с такими характеристиками, что никакие Акаи и Сони не сравнятся. Квадрофонический экспериментальный магнитофон «Комета-007-квадро» с раскладкой по четырем каналам, с подтянутыми басами выдал такой звук, что всех шатало без водки.

В общем-то, бабушку понять можно, звук взлетающего самолёта за стенкой спать не даст ни разу. Надо будет с парнями переговорить, чтобы подумали, где у них еще какое-то помещение есть, да побольше и хорошо бы со свободным доступом с улицы и без вахтеров. Если заброшенное, то ещё лучше, можно будет внутреннее пространство сделать соответствующее. Ладно, что-то я размечтался. Надо Рогова сегодня вызвонить и пусть тоже отдувается. Что-то мне подсказывает, что он сможет что-то придумать такое, что мне в голову не придёт.

Мысли Вовы прервало бряцанье подкатившего трамвая. Как раз двойка. Каплин вскочил на подножку. — Слава богу, еще пятнадцать минут и я дома — пронеслась в голове мысль, — а может сегодня этому Рогову и позвонить, чего там тянуть кота за яйца.

Поэтому стоило Володе оказаться дома он первым делом, даже не скинув куртки, пошел к телефону:

— Здравствуйте, Бориса Рогова можно к телефону? — начал он вежливо, — это Владимир Каплин из Дзержинского райкома комсомола.

— Борька, возьми трубку, — кричит Юлька во весь голос, — тебя тут какой-то Каплин из райкома…

— Вот чего ты орёшь? — Я ворчу недовольно, что человек подумает? Что попал в зоопарк? — отбираю трубку у сестрицы.

— Да, Володя, слушаю тебя

— Борис, тут такое дело, сегодня мне с утра шеф такую выволочку устроил, — мама не горюй! И всё из-за тебя, поэтому будь завтра после уроков в райкоме, надо думать, как решать эту проблему.

— Раз надо, значит, буду, куда деваться. Мы в полчаса то уложимся? А то у меня еще встреча назначена, да не просто абы с кем, а с Ванагом. На интервью с ним договорился на завтра. Поэтому, сам понимаешь, по времени я ограничен.

— Это с директором «Чкаловского»?

— А ты знаешь еще кого-то с такой фамилией?

— Ну, у тебя и размах, а на какую тему интервью будешь брать?

— На актуальную. Мне же надо материал нарабатывать, чтобы уже летом было, что в МГУ в качестве творческих достижений представить, Поэтому, полчаса и всё, цигель-цигель-айлюлю83.

— Тогда подумай сейчас, чтобы с готовой идеей уже был. Дело в том, что, наши старшие братья из КПСС очень недовольны реакцией некоторых бдительных товарищей на танцы-шманцы. При этом и строгого запрета не требуют, то есть окошко у нас какое-то остаётся, надо этим воспользоваться и найти другой способ организации.

— Хорошо, я подумаю.

После разговора с Каплиным я и в самом деле задумался. После небольшого анализа сложившейся ситуации мне в голову пришла сногсшибательная идея. Как говорит товарищ Саахов у Гайдая — «Кто нам мешает, тот нам и поможет»!

Каплин и Попов встретили меня уже на вахте. Сразу начали повторять про то, что нельзя упускать такую замечательную идею как музыкально-танцевальные вечера для молодёжи, и что проходить они должны обязательно при участии точмашевских комсомольцев. Похоже, что качественный звук сыграл с райкомовскими лоботрясами злую шутку. Им понравилось! Они поэтому и решили, проталкивать дело дальше.

— Ну, Борька, как? Придумал что-нибудь? — закончив вступительный плач, обратился, наконец, ко мне Каплин.

— Да, не боись, Вова, придумал, конечно, — я начинаю игру.

— Ну, так и не тяни, давай, выкладывай, что ты там намудрил?

— Во-первых, надо найти на территории района, лучше поближе к «Точмашу», помещение метров 200-300 площадью, лучше всего, если это будет подвал или чердак. Во-вторых, надо договориться со студентами с архитектурного или худграфа о проекте оформления клуба, за контрамарки они сделают вам проект бесплатно, при этом это будет вполне профессионально и даже более профессионально, чем если заказывать старпёрам из «Худфонда». В-третьих, среди студентов консерватории и музучилища надо найти любителей современной музыки, чтобы они подготовили программу на базе имеющегося материала. У меня есть пара-тройка на примете. В-четвертых, эту программу надо залитовать84 в райкоме партии. В-пятых, я буду писать разгромные статьи про идеологические диверсии, про происки агентов империализма, про аморальные нравы современной молодёжи. Я же, но под псевдонимом, буду писать ответы на эти наезды. Это создаст такую рекламу, что надо будет как-то масштабировать бизнес.

— Чего-чего ты сейчас сказал? — всполошился Лёша Попов, — машта… что? какой такой бизнес? Ты тут это… не выражайся, а то загремишь под фанфары… и нас за собой прихватишь.

— Никакого бизнеса, одна сплошная культурно-массовая работа с молодёжью, проехали. Но деньги брать за вход на эти «вечера» было бы справедливо. Тем более что расходы будут и на приведение помещения в нужный вид и на аппаратуру.

— Не так уж много там денег то! Надо, конечно, будет после того, как проект сделают, осметить его и уже тогда решать, сколько просить у районных предприятий. А с полемикой ты здорово придумал! Сейчас можешь катиться, остальное мы тут без тебя решим. Привет там Ванагу передавай. Вот я удивляюсь, как тебя к нему допустили то.

ГЛАВА 23. ОН УЧИТ ЛЕТАТЬ САМОЛЁТЫ

— Сколько можно оправдываться, блядь! Что за ебучий детский сад, охуел совсем, ёб твою мать! ЧТО-О-О-О?! Молчи и слушай сейчас! Времени ему не хватает! Мозгов, блядь, тебе не хватает! Не хватает, так хуй ли здесь торчишь? Звони пенсионерам, кланяйся старикам, проси, сука, пусть выходят и тебе помогают… Пусть они ебут тебя во все дыры, пидора! Они в войну в день полк истребителей выдавали85, а вы, суки, один сраный самолёт до ума довести не можете! Чтоб к 28 декабря ебучий план, нахуй, был! И не просто был, а 29 приедет ёбаная комиссия от оборонщиков, так чтобы всё летало! Ты понял! Порхало все, чтоб на заебись! Всё, работай!

Глеб Алексеевич Ванаг бросил трубку на рычаги стоящего на столе телефона.

— Нет, ну это ж надо такое придумать! Времени им не хватает! А кому его хватает? Поставщики опять проебали все полимеры… Ванаг потихоньку отходил от горячки устроенной им бучи. Опять сегодня домой придется идти поздно! Вот, казалось бы, плановая экономика, военная продукция, нет! Человеческий, еби его, фактор!

Ванаг опять начал заводиться. Поймал себя на этом и решил, что небольшой перерыв будет кстати. Машинально заглянул в перекидной настольный календарь:

— Так, придёт мальчик от Коноваловой. 15 минут... Ничего не понимаю… Какой еще мальчик? Число сегодняшнее… В 17.15. Так сейчас у нас 17.20. Уже пришел что ли?

— Эта, как её… Коновалова Татьяна кажется. Хороший говорят, специалист. Всё успевает в срок. Все бы так. Оно, конечно, поставщиков трясти, это не статданные по цехам собирать, но каждый сверчок на своём посту должен знать свой шесток. Ванаг тычет пальцем в кнопку селекторной связи:

— Нина Борисовна, будьте добры соедините меня с Коноваловой из планового — обратился он к секретарю.

— Татьяна Викторовна, здравствуйте. Напомните, пожалуйста, о каком мальчике речь? У меня в плане записано, но, убей, не могу вспомнить, о чем мы с вами договорились.

— Глеб Алексеевич, вы обещали уделить ему несколько минут. Парень уже пришел. Сидит тут у нас в плановом, ждёт, когда вы освободитесь.

— Для меня чашечка чаю надеюсь, найдётся? Тогда я к вам сейчас подтянусь, побеседую с этим юным дарованием. Заодно и отдохну чуток. Опять сегодня до ночи сидеть.

….

Я сидел в плановом отделе и болтал с тётками о школьной жизни. Они под конец рабочего дня устали возиться со своей цифирью и рады почесать языком на любую тему. А уж молодость вспоминать это все любят. Мне выдали чашку с ароматным чаем и домашние печенюшки.

Внезапно открывается дверь и на пороге возникает высокий представительный мужик в сером костюме, синем галстуке и почему-то в темных очках. Живое подвижное лицо выглядит рассерженным. Седая волнистая шевелюра встрёпана, как после драки. Кажется, что сейчас начнут метать громы и молнии.

— Так, девушки-красавицы, что это вы тут сидите, чаи гоняете? До конца рабочего дня ещё сорок минут. Сейчас всех квартальной лишу за нарушение производственной дисциплины. Быстро разошлись по рабочим местам. А это что за добрый молодец в женском царстве? — это он уже говорит, глядя на меня. Но голос его вовсе не гневный, а скорее насмешливый.

Вадькина мама, это она договорилась о встрече, встаёт и представляет меня директору.

— Вот, Глеб Алексеевич, тот самый Боря Рогов из 82 школы.

— Здравствуйте, Глеб Алексеевич, Татьяна Викторовна сообщила, что вы можете мне помочь с небольшим интервью… — я встаю и делаю шаг ему на встречу.

— Да-да-да, я помню, — он подходит ко мне и за локоть вытаскивает меня из кабинета. — Пойдём лучше ко мне, не будем мешать.

С этими словами он толкает дверь в приемную и мимо секретарши, у которой от удивления отпала челюсть, мы движемся в директорский. Кабинет самый обычный — обшивка буковым шпоном свободных стен, портреты Ленина и Брежнева в маршальской форме, стеллаж с книгами и сувенирами за директорским креслом, потертый ковёр на полу. Центральное место в кабинете занимает массивный стол, тоже заваленный какими-то чертежами, папками и бумагами. Главное украшение — сувенирная модель СУ-24, стоящая на этом столе. К главному приставлен ряд столов попроще, зато украшенный горшками с декабристом86. Декабрист, оправдывая своё название, выдал массу розовых мелких цветочков.

— Ну, Борис, садись. Ты как будешь работать — на микрофон записывать, или ручкой?

— Мы же школьная газета, нам по статусу микрофона не положено, поэтому ручками буду. — Отшучиваюсь я в ответ. Глеб Алексеевич, можно начинать?

— Давай, только быстро, а то у меня ещё сегодня куча дел. Через две недели год заканчивается, надо о результатах отчитываться, а проблем столько, что ни за две недели, ни за два года не решить. Тут еще делегатом на Съезд Партии назначили. Это большая честь, но совсем времени не остаётся.

— Хорошо. Тогда я постараюсь задать всего три вопроса и пожелания ваши для учеников нашей школы. Итак, как вы стали директором такого важного завода, как наш Чкаловский?

— Это простой вопрос. Я всего-навсего оказался в нужное время в нужном месте, на глазах важных людей. А так как постоянно лезу с инициативой, то был ими замечен и назначен. Давай следующий.

— Как вы учились в школе?

— Как сказать, даже не знаю. По-разному. Помню, что с малых лет хотел строить самолеты, а остальное мне было совершенно не интересно. Наверное, поэтому по математике и другим точным наукам на «отлично», а остальные предметы как получится. Может быть, это и не правильно, но в моём случае дало самый лучший результат.

— Как мы с вами быстро с вопросами разделываемся. Последний из заготовленных мной вопросов. Что делает вас счастливым.

— Ну, ты Борь придумал, это самый, сложный вопрос. Пожалуй, я отвечу одной мудрой притчей. Знаешь, что такое притча?

— Это что-то типа анекдота? — кошу я под дурачка.

— Что-то типа, ага. Так вот, притча такая:

Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок.

— Что слепить тебе? — спросил Бог.

— Слепи мне счастье, — попросил человек.

Ничего не ответил бог, и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины…

— Ладно, Борис, пора закругляться, спасибо, что дал мне отдохнуть от трудов праведных, но делу время, а потехе только час.

— Подождите, Глеб Алексеевич, а пожелать нам чего-нибудь на пороге взрослой жизни?

Вот это — пожалуйста! Желаю вам всем молодым людям на пороге вашей взрослой жизни побольше трудностей и терний, только через них можно достичь звезд. А теперь, марш отсюда, чтобы я тебя через минуту здесь не видел. Вот станешь настоящей акулой пера, тогда милости прошу, поговорим, вспомним это интервью.

Последние слова этого замечательного человека доносятся до меня уже из-за закрытой двери. Прощаюсь с секретаршей и как на крыльях лечу домой. Здорово получилось! За таким материалом все газеты в очередь встанут! Конечно, надо будет сесть и доработать немного. Про завод написать, про людей, что там работают. Про дворец Чкалова. Как же жалко, что в это полупещерное время нет Интернета. Как не хватает доступа даже к открытой информации.

…

Декабрь пронесся как один миг. В этот раз я живу куда более интересной и динамичной жизнью. В школе выходит настенный дайджест с регулярной сменой информации, фотографий и рисунков. Опубликованы статьи в «Молодости Сибири», «Вечернем Новосибирске», «Учительской газете». Даже из «Комсомолки» пришло письмо с просьбой, прислать интервью с делегатом Съезда КПСС Ванагом Г.А. Даже первые деньги получил с этого поля. Целых 18 рублей и 20 копеек! Это «Молодёжка» расщедрилась и за интервью с директором школы. Такими темпами у меня к лету портфолио соберется вполне солидное, не стыдно будет приёмной комиссии показать.

С моей подачи на «Точмаше» раскручивается совершенно необычный музыкальный клуб, слава о котором уже разлетелась по всему городу. В новом году наверняка появятся «конкуренты» и на других заводах, и в институтах, и при Дворцах культуры. У нас конечно и техника, и специалисты, и поддержка райкома, но кто его знает, как все это дальше будет развиваться.

В отличие от прежнего варианта, в этот раз мне удалось к НГ заработать почти 300 рублей, по нынешним временам это бешеные деньги. Они позволяют мне чувствовать себя гораздо увереннее.

А вот школьные дела у меня обстоят не очень. Просто гигантская нехватка времени. Ада ни на какие поблажки не идёт, поэтому алгебру мне удалось вытянуть только на четверку. Спиридоновна пятерку за физику тоже ставить не хочет, говорит, что я задачи плохо решаю, с Химозой та же история. По остальным предметам пятёрки. Это наряду с «достижениями» остальными моими одноклассников не позволило нашему 10А попасть на первое место. В Москву едут наши вечные соперники — «бэшки» — по этому поводу в классе упаднические настроения, никто даже о совместном праздновании Нового Года речи не ведёт. Самое смешное, что учиться лучше при этом стали все. Даже Колян Валиев, которому вроде бы всё по барабану, и то по физике и химии четверки получил.

Зато хор с «Бомбардировщиками» занял первое место. Мы и сами получили огромное удовольствие от такого пения.

А вот со своей главной целью пока видимых подвижек нет. Я не знаю, как движется дело с заброшенной мной наживкой у Аганбегяна, доложил ли Вова Каплин о моих идеях своим кураторам. Мария Кузьминична тоже молчит… Ну, да, оно и понятно, путь нетривиальной мысли сложен и тернист. Вряд ли эта мысль сможет в ближайшие год-два обрести хоть какую-то опору даже на уровне района. Для распространения этой идеи поездка в Москву может дать мне очень не плохие шансы.

ГЛАВА 24. СИГНАЛ, ГУДОК, И СТУК КОЛЁС, ПОЛНЫМ ХОДОМ ИДЁТ ПАРОВОЗ

6.00 утра третьего января я на площади Гарина-Михайловского. Посадку еще не объявляли, но народ с чемоданами уже кучкуется в зале ожидания.

Не прошло и десяти минут, как из репродукторов раздался шаркающий женский голос: «На первый путь прибыл фирменный поезд №25, следующий по маршруту Новосибирск — Москва. Просим отъезжающих занять места в вагонах. Отправление поезда через 20 минут». Это и есть «Сибиряк».

Суета с билетами и багажом и несколько минут томительного ожидания. Наконец, раздаются звуки «Славянки»87 и с ярко освещенного перрона начинается моё первое самостоятельное в этой жизни путешествие. Все быстрее и быстрее пробегают мимо привокзальные строения, семафоры, товарняки, стоящие на сортировке. Впереди двое суток утомительного путешествия.

…

— Ту-дук — тук — тук, ту-дук — тук —тук, — ритмично стучат колёса на стыках рельсов. Холодная черта зари только начинает сдвигать тяжёлое одеяло зимней ночи. Только что проехали Пермь. Стою в коридорчике перед туалетом и жду, когда проводница его откроет, чтобы навести утренний марафет88. За окном проплывают заснеженная долина Камы. Чудна Кама при тихой зимней погоде. Редкая птица долетит. Холодно потому что. Зато в вагоне жарко, как в бане. Окна забиты наглухо, топят проводники, не жалея угля. Вот и мается вагонный люд в спёртой атмосфере. Только здесь и в тамбуре можно немного глотнуть морозного кислорода. Все места заняты распаренными попутчиками. Те, что едут давно, уже разделись практически до исподнего, а вошедшие в Перми пока еще не согрелись и суетятся в свитерах и валенках. Одним словом — жизнь кипит.

В коридор заглядывает невысокий худощавый парень, на вид — мой ровесник, что-то знакомое угадывается в его чертах. Волосы средней длины расчесаны на прямой пробор. Пшеничные усики. Высокий лоб явно указывает на незаурядные мыслительные способности. Ба!, это же Павел Самарович мой будущий добрый друг. Интересно, куда он едет и почему оказался в одном со мной вагоне? Почему я его раньше не заметил? Сутки же уже еду. Неужели он тоже в Перми вошёл?

— Привет, не знаешь, скоро это заведение откроют? — обращается он ко мне.

— Да, сам жду с минуты на минуту. Паша, а ты в Перми сел или ночью в Тюмени? Что-то я тебя не видел, хотя мимо меня никто не проходит не замеченным. — Внезапно я понял, что из-за всей этой суеты проговорился и теперь мне придётся либо как-то выкручиваться, либо раскрывать тайну путешествия во времени.

— А ты откуда знаешь, как меня зовут, — с удивлением уставился на меня Павел.

— О, брат! Это история, требующая отдельного и долгого разговора. Я ведь кроме имени много, что о тебе знаю. Вот только не должен ты был садиться ни в Тюмени, ни в Перми. Ты ж в Новосибирске живёшь.

— Я как раз с Новосиба еду, просто у меня полка рядом с проводницким купе, вчера весь день их сортиром пользовался, первый раз в эту сторону пришёл. У тебя боковушка верхняя? — проявил свой аналитический дар Самарович, а у меня нижняя, так что давай с процедурами заканчивай и подваливай. Расскажешь, почему я тебя не знаю, а ты меня почему-то знаешь. А я пока попробую угадать.

— Отлично! Возьмем по чаю, да и расскажу я тебе такое, о чем ты ни за что догадаться не сможешь.

— Следующая остановка только в час. Можно будет на станции и пива взять. Только мороз нынче на Урале за тридцать, поэтому так топят, что не продохнуть.

Как и договаривались, я подошел в первое купе со своим чаем и с последними пирогами. На полках лежали тела попутчиков, завернутые с головой в простыню. Одну нижнюю полку занимала пожилая сухонькая женщина в синем явно парадном халате. Она увлеченно вязала что-то из белых шерстяных ниток. Нижнюю боковушку занимал Павел.

— Ну, как, до чего додумался? — Сходу спросил я. — Интересно, какие гипотезы можно выдвинуть в такой ситуации?

— В нашей 127 ты не учился. Я там всех парней нашего возраста знаю. Во дворе тебя я тоже не видел, значит, ты с завода. Угадал?

— Нет.

— Тогда, может быть с пионерлагеря? Правда, давно это было.

— Ладно, не мучайся, всё равно не угадаешь, потому что это вообще антинаучно и похоже на бред.

— А-а-а! Наверное, кто-то из твоих родителей с отцом моим знаком. Так что ничего бредового здесь нет.

— Зря ты так думаешь. Дело в том, что в этом году мы с тобой должны были бы познакомиться на подготовительных курсах в Сибстрине. Потом мы будем сдавать экзамены и попадаем в одну группу…

— Сибстрине? Ну, ты и сочиняешь! Я не собираюсь в Сибстрин. Сейчас приеду в Москву, разведаю, что там и как, и летом документы буду подавать…

— Поди, в Суриковскую поступать собираешься?

— Вот тут ты попал. Точно. Либо Сурок, либо Строгановка.

— Еще бы не попал. Ты ж мне эту свою эпопею уже рассказывал. Сейчас я тебе расскажу весь дальнейший твой жизненный путь. Ты сходишь в Суриковскую академию, с кем-то там переговоришь. Тебе раскроют глаза на то, что поступить туда после школы не просто трудно, а вообще нереально, тем более из провинции. Ты сунешься в Строгановку, там та же песня, только с рассказом про то, как проваливаются даже выпускники училища. Тебя это введет в депрессию, и ты вернешься домой. В феврале запишешься на подготовительные, где мы с тобой когда-то и познакомились.

— Стоп! Что ты несешь! Как мы могли с тобой познакомиться, если я еще только еду в Москву? И ты сам, между прочим, тоже туда едешь, и я с тобой только здесь познакомился. Так же не может быть, чтобы я, как ты говоришь, вернулся и на курсах снова с тобой встретился. У меня, что — выпадение памяти должно случиться?

— Спокойно, товарищ Самарович! — тут я перехожу на торжественный шепот, — вот мы и подошли к самому интересному. Дело в том, что моему сознанию на самом деле 60 лет, а моему телу всего 17. Я из 2018 года, каким-то таинственным путём был заброшен в собственное тело, но на 43 года раньше. Не спрашивай меня, как это получилось, потому, что ничего сказать не могу. Всё произошло так внезапно, что что-либо понять просто не реально. Для доказательства достоверности, я предлагаю завтра купить в Москве какую-нибудь газету. Вот увидишь, я некоторые события угадаю на 100 процентов. Можешь даже для верности мои слова записать. Сегодня, четвертого января Венесуэла национализирует нефтянку. Да что там Венесуэла! Вот слушай, я знаю, что твоего отца зовут Валерием, и что у него однушка на Маркса. Что же я еще знаю про тебя? О! Вот ещё! Ты родился в городе Спасск Дальний, это ты точно мне ни каким образом рассказать не мог, тем более что мы с тобой не встречались.

— Ну, ты даёшь, мужик! Всё правильно, но тебя я первый раз вижу. Это точно, у меня абсолютная зрительная память. Но, мало ли, чего мы не знаем. Ты меня сейчас здорово заинтриговал. Прямо интересно, что еще про меня знаешь. И почему ты говоришь, что мы с тобой познакомимся в феврале, если мы с тобой уже познакомились вот сию минуту, а сейчас еще январь? Мы же не сможем познакомиться во второй раз.

— А тут уже пошла деформация, связанная с моим перемещением во времени. Дело в том, что в предыдущей версии я никуда на каникулах и не ездил. Куда буду поступать, не знал. Тупо болтался с пацанами по улицам родного района, пил пиво и другие горячительные напитки, ходил в кино и занимался прочими зимними развлечениями.

— Понятно. Тогда, валяй, рассказывай про ближайшее будущее. Полетели мы на Марс? Высадились в Приуралье инопланетяне? В Штатах в результате негритянских погромов произошла революция, и президентом избрали Анжелу Дэвис, а госсекретарем индейца Пелтиера?

— Если инопланетяне и высадились, то посмотрели на этот бардак и быстренько смылись. Про остальное можно сказать только в версии моего опыта жизни с 1975 по 2018 годы. Сейчас, с каждым моим действием, деформация временной ткани будет проявляться всё сильнее и сказать, что на самом деле будет происходить, можно только со всё возрастающей долей ошибки. Вот смотри! Ты сейчас, узнав, что поступить в московские академии не сможешь, решишь сэкономить и прямо с вокзала рванёшь домой. Вот уже пошло изменение сценария. Каких людей ты тогда встретишь, какое у тебя будет настроение, никто не может сказать, а значит то, что я буду рассказывать, может быть только версией той твоей биографии.

Лично я свой сценарий сознательно поменял, чтобы попробовать изменить судьбу страны, мира и человечества.

— Ну, ты даёшь! Гы-гы-гы! — Паша вдруг разражается здоровым ржанием — Судьбы мира он хочет поменять, а Луну с неба? Да и зачем? Неужели всё-таки американцы на нас ядрёную бомбу сбросят, а мы их в ответ «мёртвой рукой89» достанем, и весь мир погибнет?

— Ты почти прав. Почти, потому, что к 2018 атомной войны всё-таки не случится. При этом СССР удалось развалить, КПСС — запретить, капитализм в России восстановить. В общем, «весёлая» жизнь получилась. С одной стороны, большинство населения в «тучные годы» стало жить так сытно, как никогда не жило в России ни при царе, ни при генсеках. С другой, — вся эта благость — проедание накоплений заложенных еще Сталиным и Берией. К тому же цель господ разваливших СССР не достигнута. Поэтому мы в 2018 оказались снова в кольце врагов, снова санкции, снова войны на окраинах.

— Что-то ты опять заливаешь! Если коммунизм уже никто не строит, то кто и с кем воевать собирается?

— Как будто только из-за коммунизма войны происходят! Да какая, к чертям, разница, кто в России у власти. Хоть государь-император, хоть комиссары в пыльных лапсердаках. Слишком много нас здесь живёт, и, типа, слишком много природных богатств мы потребляем. Через двадцать лет будет в Англии такая сука у власти, Маргарет Тэтчер. Так она так прямо и скажет, что в России должно жить 15 миллионов человек. У нас сейчас сколько? Что-то я запамятовал.

— Вроде 255 миллионов приблизительно.

— Так вот по её подсчётам, вот это всё население должно быть выморено, либо не родиться. Такую же цель ставил и Гитлер, но он погорячился и решил сделать все по-быстрому. Раз-два и в Москве, план «Ост», вытеснение за Урал, ну, ты знаешь. И даже травоядный, в общем-то, император Вильгельм собирался после победы над Российской империей сделать тоже самое.

— Да фиг с ним, с этим сраным Вильгельмом, расскажи лучше, что со мной в твоей реальности происходило.

— Говорю же, мы с тобой учились в одной группе на АФ90, закончили Сибстрин, как архитекторы и пошли по распределению работать в СибЗНИИЭП91, это есть такой большой проектный институт, он еще в народе называется Зональный.

— Знаю я этот институт, всегда думал, что там зоны для зеков проектируют.

— Это самый крупный проектный институт в городе и занимаются там проектированием для северных городов жилья, соцкультбыта, генпланов, для Новосиба тоже проектируют, новый ТЮЗ видел? Его откроют, только в 1984 году. Так вот, ты там проработаешь целых 20 лет. Не в ТЮЗе, конечно. Жену там себе найдёшь. А в 2005 уйдешь оттуда в мэрию…

— Какую еще мэрию? Мэриями же вроде бы на западе называются какие-то городские власти.

— Правильно, у нас после 1991 года тоже возникнет мода на всё европейское. Городские администрации будут называться Мэриями, главы областных администраций — губернаторами, во главе страны — президент, законодательная власть — двухпалатный парламент или Дума. А герб знаешь, какой будет?

— Поди, орёл двухголовый?

— Какой ты все-таки голова! Правильно! Орёл о двух головах и со всеми коронами.

— Ну, ни фига себе! А куда денутся те миллионы коммунистов?

— КПСС как партию запретят, даже путч для этого разыграют, а после того, как рухнет нерушимый Союз, в каждой свободной республике возникнут свои марионеточные компартии, которые будут финансироваться из бюджета, чтобы канализировать недовольство и протестную энергию. Всё сделают очень грамотно. Коммунистическая верхушка быстренько перекрасится в капиталистов, скоммуниздит всё наиболее ценное, потом большую часть продаст за бугор и всё. Останется нам тихо-мирно ждать, медленного вымирания. Для этого сделано много, доступность алкоголя и наркотиков, снижение уровня медицины, скрытые эпидемии туберкулеза, сифилиса и СПИДа.

— Постой, ладно партийцы, их ещё можно понять, кто много имеет, тому еще больше хочется, но простой-то народ как такое мог допустить? Неужели никто не пошёл в партизаны, не развернул стачечную борьбу?

— Какие ещё стачечные партизаны! Всё будет сделано так, что народ на ура примет и распад страны, и разгон коммунистов. При централизованной системе распределения устроить в стране недостаток самых простых вещей — плёвое дело. За год до окончательного распада из магазинов исчезнут крупы, мыло, водка, чай, табак. До этого у нас в Новосибирске мясо и масло распределялось по талонам, потом наступил период полного отсутствия ширпотреба, после чего ввели талоны почти на всё. Поживёшь так годик, и возникнет острое желание поднять на вилы всю эту воровскую власть. Беда только оказалась в том, что на смену ворам пришли бандиты.

Я, когда осознал, что попал в эпоху расцвета СССР, решил попытаться что-то сделать, чтобы страна свернула с такого пути. Ведь сколько у нас всего есть! Нам Сталин оставил такой мощный задел, что ни идиотизм Хрущёва, ни лень Лёни Брежнева не смогли сильно пошатнуть достигнутое могущество. Даже за 27 лет распада не доели. А сколько перспективных научных разработок! После того как Штаты начали выгребать советские архивы их экономика из стагнации, как ракета рванула.

— Это просто пиздец какой-то! Не знаю, Борис, как и относиться к такому бреду. Вроде бы, да, основания для беспокойства есть. Но ведь совершенно невозможно поверить, что вот так, без войны, без сопротивления, раз и не станет второй по мощи страны в мире. У нас же всякого ядерного оружия дохуя! Это же никому не выгодно, чтобы здесь начался какой-то развал, а вдруг до кнопки дорвётся какой-нибудь фанатик— коммунист? С пламенным взором вскрикнет, что-то типа «так не доставайся же ты никому» и вдарит «Сатаной»92 по Вашингтону и всё, пишите письма. В ответ прилетят их «Минитмены» и готова атомная пустыня. Зачем всё это может кому-нибудь понадобиться? Ни жить, ни ограбить здесь будет некого…

…

Так мы треплемся с Самаровичем ещё добрых часа четыре. За окном пробегают придорожные сёла и небольшие городки. Всякие бабики, глазовы да балезины. Великая русская равнина спит под белым саваном снегов. Хотя какой он белый. Деревень довольно много и из каждой избушки торчит печная труба, разнося сажу на всю округу. В городках котельные в каждом дворе и тоже с угольным отоплением. Заводики чадят во всю Ивановскую. Так что назвать снег белым можно с большой натяжкой.

Я кратко рассказываю Пашке историю предстоящих десятилетий, останавливаясь на ключевых событиях, повлекших за собой необратимые последствия. Афганистан и Ангола, Никарагуа и Армения, Карабах и Сумгаит, Сербия и Чечня… Кровавый калейдоскоп кого угодно выведет из равновесия.

…

— Паша, ты как на счет по пивку? У меня домашние пироги уже закончились.

— Да, неплохо бы, и даже не по одной бутылочке. В ресторан предлагаешь перейти?

— Ты просто гений проницательности. С моей дворницкой зарплаты могу себе позволить.

Мы, разминая затёкшие от долгого сидения ноги и спины, выбираемся в проход между полок. Путь наш лежит через три вагона. В тамбурах холодно и даже маленькие снежные холмики намело на ступеньках. Тугие поворотные ручки на дверях межвагонных «гармошек» приходится поворачивать с некоторым усилием. При этом из-за покачивания вагона, создаётся ощущение, что земля уходит из-под ног. Площадка над буферами вообще ходит из стороны в сторону и вверх-вниз, громко лязгая железными листами.

ГЛАВА 25. КЫШ ВЫ ШКЕТЫ ПОД ВАГОНЫ

Я иду впереди как ледокол. Пашка движется следом. Вот и вход в вагон, на стеклянном окошке которого написано — «ВАГОН-РЕСТОРАН» фирменного поезда «Сибиряк». Что ж, посмотрим, чем потчуют в фирменных поездах.

Через узенький коридорчик, мимо кухни попадаем в зал. Справа буфет с высокими табуретами типа барных. Остальное место занято 12 столиками с «мягкими диванами» при них. Столики отделены друг от друга невысокими пластиковыми перегородками. За каждый могут сесть по четыре человека. Столы обычные, как в вагонах, но застелены парадно-белой большой скатертью и плотной небольшой фирменного зеленого цвета, положенной «изящно» — по диагонали. Стены и потолок задрапированы довольно унылыми шторками, собранными в декоративную «волну» и тоже белого и зелёного цвета. В целом вагон-ресторан дизайном не поражает.

— Уютно, как в казарме, — резюмирует Павел.

Плюхаемся за единственный свободный столик. Сидим, ждём, и пока ждём официантку, я продолжаю свой исторический экскурс в историю будущих ближайших десятилетий.

— В 1982 году умрет «дорогой Леонид Ильич» или как там, одна сволочь сказала — бровеносец в потёмках. Его место займёт нынешний глава КГБ — Юрий Андропов. Тоже ненадолго. Начнется «гонка на лафетах» так позже в народе назовут череду похорон членов ЦК. За пару лет сыграют в ящик Суслов, Косыгин, Устинов, сам Андропов и его преемник на посту — Черненко. Есть весомые аргументы в пользу версии, что не своими смертями большинство из них умерли.

— У меня тут по этому поводу анекдот вспомнился, — прерывает меня Паша:

— Нашел мужик на берегу бутылку, открывает — а там джин. Выпил он джин — и его желание исполнилось.

— Тонко и к месту. А такой слышал? — поддерживаю я тему:

— Сидят два деда на завалинке. Один говорит другому:

— Слышь, Семеныч! Помнишь, нам в войну таблетки давали, чтоб на баб не тянуло?

— Дык, конечно помню, а что?

— Кажись, действовать начинают!

Мы сидим уже минут пятнадцать, а подходить к нам никто не торопится. Наконец у Самаровичу лопнуло терпение и он постучал ложечкой по солонке. Монументальная, как скульптура Микеланджело, фигура официантки, заслоняет нам свет верхнего светильника.

— Молодые люди, вы чего посудой гремите? Чего хотите? — Странный вопрос, чего можно хотеть в ресторане? Конечно же, кино посмотреть. У меня возникает хулиганское желание немного пошутить.

— Да, товарищ официант, а список блюдей у вас есть?

— Блюдей нет, а меню устроит?

— И тебю устроит. — Цитирую я анекдот.

— Ты тут поосторожней, балагур, а то зелёный совсем, а туда же, — тётка усмехается, беззлобно покачивая огромным бюстом — вы как, будете комплексный обед брать или вразнобой?

— А чем кормите сегодня?

— Всё стандартно. Из супов — солянка и кура с вермишелью. На второе — бифштекс с яйцом, печень по-строгановски и свиная поджарка. Салаты еще есть, но я бы вам их не рекомендовала, мы их в Новосибирске приморозили, и сегодня их уже списывать пора.

— Милая женщина, а пиво у вас имеется?

— Конечно, а вам не рано?

— Как так рано? Работать на заводе не рано, в армию идти не рано, жениться тоже не рано, а пиво пить рано?

— Да, ладно, я просто так для порядку спросила. Вижу, что уже матёрые мужики. Усмехается тётка. — Пиво имеется даже двух сортов. Обычное «Жигулёвское» и тёмное «Уральское». Какое предпочитаете?

— По бутылочке «Жигулей», для начала. Я к пиву возьму бифштекс с яйцом. На гарнир у вас рис, конечно.

— Да, а ты как догадался?

— Так выбор не большой. Либо рис, либо лапша.

Павел, не мудрствуя лукаво, заказывает тоже самое, только с двумя бифштексами. Цены в ресторане меня лично радуют, по сравнению со столовками наценка всего 20%. Мне обед с пивом обошелся всего в два рубля.

Пиво в бутылках и толстые пузатенькие кружки нам принесли быстро, а горячее пообещали приготовить минут за 20. Поэтому сидим пока, просто прихлёбывая живительную влагу. Я продолжаю воспоминания о будущем:

В 1985 году главой партии, становится «ставропольский комбайнер» — Горбачёв. Который оказался, несмотря на относительную молодость, еще глупее ушедших «аксакалов». Он начнёт реформы, но так отреформирует страну, что страна распадётся. «Перестройка» превратится в катастройку. В 1991 году СССР не станет. После развала Горбачев сбежит в Германию, которая с его лёгкой руки будет уже единая. За это ему в ФРГ присвоят звание «лучший немец ХХ века». Но у нас в стране возненавидят все от мала до велика. Даже частушки появятся:

У кремлевской у стены кто-то громко охает.

Это Мишку Горбачева алкаши мудохают.

В 1986 году страну постигнет новая беда. Взорвётся блок на Чернобыльской атомной. Причина простая — русский бардак сверху донизу, плюс сочетание редких природных явлений, вроде микроземлетрясения. В результате — масса облученных, огромные затраты по рекультивации, ущерб престижу отечественной науке. Почти 20 лет в стране и мире не строили АЭС.

В общем, там много чего было. Всех более слабых типа Кубы, Афганистана и Монголии кинуло Российское новое начальство. Друзья, что чуть посильнее быстренько переориентировались на НАТО. В эту самую НАТу даже приняли Эстонию и Латвию с Литвой. Болгарию долго брать натовцы не хотели, так руководителям болгар пришлось униженно молить, чтобы их всё-таки взяли. Взяли, конечно, теперь они там вместе с турками союзники.

— Стоп! Борь, не части! Я не успеваю за потоком информации, у меня просто в голове не укладывается.

— Паша, ты пивка ещё глотни и слушай дальше печальный мой рассказ. Там ещё много интересного. Так в этом году бывший прораб стройтреста Борис Ельцин станет Первым Секретарём Свердловского обкома. В 1990 стал главной Верховного Совета РСФСР, что позволило ему провести закон о суверенитете России. Это послужило сигналом остальным республикам к выходу из состава Союза. В 1991 он организовал первые «всенародные» выборы и стал Президентом сначала РСФСР, а после ликвидации СССР, Президентом России.

Его слова «берите суверенитета сколько проглотите» аукнулось не только по территориям Союзных республик, но и по России. Введение собственных денег, отказов платить налоги в федеральный бюджет, попытки организации собственных министерств иностранных дел. На фоне разгула преступности и нищеты, жизнь в стране приобрела совершенно абсурдные формы. Особенно кроваво обернулось в Чечне. Чеченцы, начали резать русских, потом провозгласили независимость с совершенно дикими средневековыми законами. Ельцин к этому времени уже стал президентом, и дальнейший распад в его планы не входил. Развязал кровавую войну против сепаратистов, как её называли «наведение конституционного порядка». Как всегда, страна к серьёзной войне оказалась не готова. Регулярные части проигрывали даже местным партизанам. Всё было очень кроваво с массовыми убийствами мирных жителей с обеих сторон, с терактами по всей стране и ковровыми бомбардировками Грозного.

Страна на всех парах шла к закономерному развалу. Однако, американцам показалось, что если они окончательно развалят Россию, то усилится Китай, что при его людских и производственных ресурсах может привести к новому противостоянию. Поэтому в начале следующего века начинает резко дорожать нефть. Ельцин внезапно самовольно оставляет пост на совершенно ничтожного человека, бывшего полковника КГБ, по фамилии Путин.

Путин получив власть, постепенно выходит из-под влияния ельцинской семейки и начинает свою игру. В страну поступают нефтяные деньги. Начинает казаться, что жизнь налаживается. Однако работает только нефтянка и оборонка, всё остальное окончательно разваливается. Но двенадцать лет мы пожили очень даже спокойно и сытно. Такой хоспис для вымирающей страны.

— А что такое хоспис?

— Ну, это такая больница для безнадёжных больных. Чтобы этим людям уход из жизни был менее болезнен.

Но какое-то время мы вздохнули. Не было ни внешних, ни внутренних врагов. Чечню и Дагестан завалили деньгами они и замолчали довольные полученной контрибуцией. Население покупало машины, всякую импортную технику и шмотки, ездили сорить деньгами по всему миру. Мне удалось 44 государства за эти годы посетить. Однако весь этот карнавал был за счёт проедания советского наследства, а проедание не может длиться вечно, и в 2014 году началось сворачивание проекта «Демократическая Россия». К этому времени от производственной базы не осталось почти ничего. От науки и образования тоже. После авантюры с присоединением к России Крыма с нами поссорился весь мир. Наших спортсменов даже не допустили к Олимпийским играм. В стране начался кризис с ростом цен, безработицы, нищеты и прочих радостей капитализма. Что там было бы дальше, я не знаю, потому что оказался снова в 1975 году. И начал переигрывать жизненную партию заново. Впрочем, я тебе об этом уже сегодня рассказывал.

— Да, Интересно поёшь. С одной стороны, поверить я в такие рассказы не могу в силу их антинаучности и невозможности, а с другой вроде бы столько деталей, фамилий и прочих реалий…

— Слушай, давай предположим, что Вселенная заполнена всеми событиями, какие в нашей части были, есть, будут и даже могут быть. Точка «настоящего» всего лишь выявленная для нас часть этой вселенной. Сделав такое допущение, можно хоть как-то объяснить перескакивание из будущего в прошлое. Для того, чтобы ситуацию хоть как-то объяснить, такая гипотеза сгодиться.

— Допустим, я принимаю твою, как ты говоришь, гиппопотезу93. Тогда следующий интересный вопрос. Ты реально считаешь, что сможешь что-то изменить в этом мире? Ты же, как и я, еще никто и звать тебя никак. Что ты можешь? Вот я, например не представляю, как можно было бы убедить партаппаратчика отказаться от карьеры ради хоть чего. Ведь для того, чтобы не дать осуществиться такому сценарию надо либо напугать, либо соблазнить. А как это сделать ты представляешь? Я — нет.

— Нет, я Паш, тоже не представляю. Ты всегда был мудр и сейчас всё правильно говоришь. Я сюда попал внезапно, придумывать, ничего не придумывал, петь приходится с листа. Пока вот изобрёл клуб любителей современной музыки. Может, слышал? Мы на базе Дзержинского райкома комсомола устроили такой мощный сейшн. Стены дрожали! В декабре был первый вечер. Дальнейшее зависит от того, как власти на это будут реагировать. Хорошо, что пока поддерживают.

С музыкой у меня тут еще кое-какие замыслы имеются. Кроме этого я печатаюсь в молодёжной прессе. Собираюсь вот в МГУ поступать на журфак, чтобы попробовать переориентировать идеологическую работу в нужное направление. Время у нас пока еще есть. Запас небольшой лет десять, может пятнадцать. Против союза коммунистов и империалистов никто, конечно, не устоит, но может быть удастся направить реформы в более подходящее направление. Не резать, например, тупо по административным границам, а по результатам референдума создать мононациональные государства. От Украины отрезать русские территории Крым, Донбасс и Причерноморье. Присоединить их к РСФСР. От Казахстана все северные бывшие казачьи территории и Семиречье. Особо злобных националистов типа хохлов, грузин и молдаван распилить на более мелкие осколки, пусть воюют галичане с волынянами, а картвелы с мингрелами, а Россия и тем и другим будет оружие продавать. Из состава хорошо бы выгнать всяких разбойников вроде тувинцев, чеченцев и дагов. Каждому такому племени нарисовать микрогосударство со своим независимым правительством, но с полностью подчиненной экономикой. Пусть там хоть шариат заводят, хоть шаманские камлания.

— Ага! Прямо вот сейчас, как ты говоришь, американцы будут сидеть, и смотреть, как мы тут порядок наводим! Они же тогда наверняка введут свои войска и в Прибалтику и на Кавказ и в Среднюю Азию.

— Введут или не введут это не известно. В нашем варианте в Прибалтику ввели только после того, как Путин у хохлов Крым отжал. Это, как раз, не страшно. Воевать они никогда не умели и не умеют. Их оружие телевизор и деньги. Чем они будут больше тратить на содержание своих сателлитов, тем нам будет лучше. Да и выглядеть они будут далеко не лучшим образом, держа базы на бывших советских территориях. Практически, как гитлеровские оккупанты. Они это прекрасно понимают и делать так вряд ли будут.

— Хе, однако, это сейчас попахивает антисоветской агитацией за нарушение территориальной целостности. Ты, Борис, потише бы вещал, мы же всё-таки в публичном месте… О! Гляди, кажется, наши бифштексы несут. Однако пока их нам жарили, мы пиво уговорили. Так что, надо бы еще по бутылочке. Качество еды, конечно, оставляет желать, как говорится, но пиво годное, а рубленое мясо в бифштексе старовато и жестковато и хлеб почему-то присутствует. От ресторана на колёсах трудно ожидать изысков. Едим, что дают. Хотя задумывались эти вагоны-рестораны именно как утонченные заведения для солидных господ, которым было не к лицу утолять голод в станционных буфетах. Правда, было это давно, еще «до эпохи исторического материализма»94

— Девушка! Еще нам по бутылке пивка, будьте любезны. — Это Павел уже переключился на шествующую в нашем направлении даму с подносом.

— Ты прав, пора завязывать этот гнилой базар, пока нас не замели бдительные товарищи и не сдали во внутренние органы. Ты теперь расскажи, чего тебя в Суриковку потянуло. С тем же эффектом можешь закончить новосибирский худграф или архитектурный. Заметь, ни Леонардо, ни Рембранд, ни Шишкин с Куинджи вообще никаких академиев не кончали.

— Дык, ты скажешь тоже! Они же жили в дикие времена, когда еще не у каждого человека хвост отвалился, а половина человекообразного населения вообще с пальмы еще не слезла. Сейчас время совсем другое, без академического образования никуда. Самоучки сейчас не в цене. Даже такой анекдот вспомнился:

«Сидит обезьяна на берегу, проплывает мимо крокодил. Крокодил думает: — Спрошу ее сейчас, почему замуж не выходит. Если скажет никто не берет, скажу, что кто ж такую обезьяну возьмет?!. Подплывает и спрашивает: — Обезьяна, ты почему замуж не выходишь?. Обезьяна: — А за кого выходить-то — кругом одни крокодилы плавают!»

Разговор плавно перетекает в обмен анекдотами, благо, что Павел их знает огромное множество.

— Ладно, давай будем рассчитываться, и домой пора двигаться, что-то меня с пива в сон потянуло.

Тут Павел хлопает себя ладонью по лбу.

— Борь, а ты в Москве, где жить будешь? А то, может, вместе будем со столицей знакомиться? Я в первый раз туда еду. Кстати, есть чем писать, я тебе тёткин телефон оставлю

— Идея замечательная, здорово, что ты об этом вспомнил, я что-то историей будущего опять увлёкся. Карандашик мы сейчас у мадам в переднике попросим. Жить буду у однополчанина отцовского, где-то в Грузинском переулке. Хороший район до красной площади минут 40 пешком или на метро две станции от вокзала. Практически, самый центр. А ты где остановишься?

— У мамы сестра родная тоже где-то в районе Белорусского. Знаешь такую улицу — Скаковая?

— Нет, первый раз слышу. Ничего, на вокзале справочную найдёшь, и там тебе всё напишут за 20 копеек.

— Ладно, давай расплачиваемся и по каютам.

Москва встречала нас заметным морозцем. Справочное открывается только в 8.00, поэтому сидим с Пашкой, ждём в зале ожидания. Мы купили по карте Москвы и теперь пытаемся сообразить, где находится дом его тёти

— Борь, слушай, а может к диссидентам податься? Они вроде бы легко клюют на любую жвачку, лишь бы она было против Советов.

— Это только видимость, на самом деле в той среде всё контролируется точно также как и у нас, только контроллёры другие. Кроме того все эти диссиденты стучат друг на друга, мерзавец на мерзавце. Ладно, давай двигай, вон уже окошко открылось, узнавай и поехали. До Белорусской вместе доедем, а там видно будет.

ГЛАВА 32. ТАМ ГДЕ ПЕХОТА НЕ ПРОЙДЁТ

Дорогу от Белорусского вокзала до Грузинского переулка я знаю хорошо. Во времена моей работы в архитектурной науке было у меня несколько командировок в Минсельхоз РСФСР, здание которого именно там и размещалось.

Иду мимо кирпичной пятиэтажки вдоль Грузинского Вала, народу на улице неожиданно много. Похоже, на днях была оттепель, и теперь, когда ударил мороз, вся московская грязь замёрзла буграми и колтунами, а сегодня всё это безобразие ещё и снежком припорошило. Иду, скользя, даже пару раз умудрился брякнуться, к счастью, без потерь. У девятиэтажек начинается Грузинский переулок. Мне нужен дом номер 12, ага, это, кажется как раз следующая панелька. Считай, что пришёл. Интересно, как выглядит бывший бравый командир экипажа дальнего бомбардировщика? Время без четверти девять, думаю, что уже вполне удобно ломиться в двери к незнакомым людям.

— Дз-з-з-з-з, противно звенит входной звонок. Я стою на лестничной площадке третьего этажа перед дверью, обитой коричневым коленкором, прижатым к доске бутончиками обойных гвоздей. Подъезд выкрашен до середины высоты бледно-зеленой краской. Ничего так смотрится гораздо лучше, чем открытый сурик или ультрамарин, как любят наши строители.

За дверью слышатся уверенные шаги, затем щелчок щеколды. Дверь распахивается передо мной.

— Ну, вот ты каков, сынок Мусаиба. Заходи, заходи, нечего на пороге стоять.

— Здравствуйте, Николай Иванович! От мамы с папой вам большой и горячий привет и поздравления с наступившим Новым годом!

— Ты давай, проходи, хватит тут политесы разводить. Сейчас сядем за стол, вот тогда и будешь рассказывать. Да смотри, с подробностями. Что. Зачем. Почему.

Хозяин, крепкий моложавый мужик в генеральских бриджах образца пятидесятых годов и белой майке, с начисто выбритой квадратной челюстью и совершенно седыми редкими волосами, зачесанными назад.

— Антонина Спиридонна, ты как? К торжественному завтраку готова?

— Готова, готова, балабол старый. — Раздается приятный грудной женский голос с кухни. — Боря раздевайся, мой руки и ступай на кухню. Всё уже на столе.

Бросаю рюкзак в прихожей, куртку на свободный крючок, разуваюсь и шагаю в ванную. Пять минут, и я сижу за столом в светлой и чистой типовой кухоньке. Передо мной на столе классический гранёный стакан горячего чаю с лимоном, а посреди стола возвышается большое керамическое блюдо с горкой жареных пирогов. Рядом притулилась миска со сметаной и электрический самовар по последней моде стилизованный под старину. Я тоже достал гостинец.

— Наша сибирская смородина сорта «Чемпион», попробуйте, она, конечно, не такая ароматная как с куста, но всё равно. Консервирование без горячей обработки, только ягода и сахар. Говорят, все витамины сохраняются.

Сквозь тюлевые занавески кухня залита ярким солнечным светом. Как всегда, мороз приходит вместе с ясной погодой. В квартире жарко.

Разговор перескакивает с погоды на последние спортивные события. Потом на политику. Я вспоминаю про первый полёт Ту-144.

— Николай Иванович, а вы слышали, что дней десять назад наш сверхзвуковой Ту-144 первый пассажирский полёт совершил?

— Во-первых, это был не пассажирский перелёт, а всё-таки только почтовый, во-вторых, после катастрофы в Ле-Бурже наши руководители не верят никому. Ведь это же надо так нам подгадить! А в-третьих, ты то откуда узнал?

— А что? Кто-то всё-таки диверсию устроил? Я читал, что там какая-то камера у кого-то выпала куда-то по недосмотру попала и что-то там сместила… Последний вопрос хозяина я игнорирую. Чёрт! Неужели проболтался,… Похоже, маневр удался.

— Да, какая, к чертям камера! Французы — сволочи, пустили свой «Мираж» поперек курса. Наши парни попытались уклониться, а самолёт на сверхзвуке управляется плохо, вот и погибли все вместе с машиной. Естественно всё засекретили, чтобы скандал с Францией не затевать. Что-то эти гады заплатили, но мужиков, то не вернёшь. Там же такие ребята были… — Николай Иваныч замолкает на минуту.

Я же продолжаю авиационную тему.

— А как вы считаете, когда можно ждать выхода на пассажирские линии этой машины?

— Да, лучше бы никогда. — Ворчит бывший ас. — Топлива она жрёт, как слон; шумит, как сто Ту-104, аэродромов для нее нужных мало. Выигрыш во времени, даже если будет лететь вдвое быстрее, чем другие модели, не принципиальный. Какая разница, прилечу я за четыре часа или за два? Для войны это ещё может быть оправдано, а для гражданских перелётов смысла ни на грош.

— Боря, а ты смотрел новую комедию «Здравствуйте, я ваша тётя!»? — Это уже Антонина Степановна решает сменить тему.

— У нас в Бразилии так много диких обезьян! — цитирую я одну из своих любимых комедий. — Калягин там очень хорош.

— Да, там и Казаков, и Джигарханян просто великолепны. А эта фраза: — «Я старый солдат, и не знаю слов любви», наверняка будет крылатой, — подхватывает Антонина Спиридоновна.

Разговор плавно перетекает на обсуждение новинок кино, эстрады и литературы. Воскресный день позволяет хозяевам не задумываться о времени. Они с интересом расспрашивают меня о жизни в Новосибирске, о родителях, об школьных успехах, о планах на наступивший год.

— Борис, а почему ты собрался в Московский Университет поступать? В Новосибирском же тоже есть факультет журналистики. Это и чисто в бытовом отношении проще, и меньше денег будут тратить твои родители, и тебе никуда ездить не надо. А учиться статьи писать лучше в живом деле.

— Я бы с вами, Николай Иванович, согласился, но если думать не только о периоде обучения, а, так сказать, на перспективу, то в Москву съезжаются учиться со всего Союза. После окончания однокурсники будут работать во всех газетах и журналах, на всех теле и радиостудиях. Вы представляете, какая это сеть? Только ради этого стоит попытаться рвануть сюда. Ведь студенческая дружба самая прочная, так все говорят. Кроме того, именно в Москве сосредоточены самые лучшие журналисты СССР и всегда будут шансы познакомиться с настоящими мэтрами. Журналистика это же не инженерия, где, действительно, не так важна личность. Бином Ньютона он таковым и останется вне зависимости от того, кто его применяет.

В разговоре возникает пауза, во время которой я собираюсь с мыслями. Под мерное движение челюстей я думаю. Стоит ли мне рассказывать Захарову о своей истинной сущности? Поверит ли? А если поверит то, что это мне может дать?

Из раздумий меня возвращает голос Николая Ивановича:

— Какие у тебя планы на сегодня? А то давай, передохни часок да пойдём, я тебе окрестности покажу. Ты же вроде бы говорил, что в Москве в первый раз?

— Это было бы здорово! Я в столице ещё не был.

Хозяева показывают мне место моего обитания на эти пять московских дней. Оказалось, что сейчас у них свободна целая комната, так как сын служит в Белоруссии. Дочка с семьёй в сентябре получила двушку и теперь с мужем и внучкой живёт на окраине Москвы в районе Медведково и работает офтальмологом в районной поликлинике.

Засунув шмотки на выделенную мне полку, смыв с себя грязь и суету вагонной жизни я снова выхожу к хозяевам.

— Николай Иванович, курсант Рогов готов к любым походам.

— Узнаю Гришку Рогова, тот тоже такой же шустрый был. Молодец, не стал рассиживаться. Да и правильно! Что время зря терять. Сейчас подожди минут десять, я оденусь и выдвигаемся. — Он скрывается в своей комнате, не переставая при этом разговаривать. — Двинем мы сегодня с тобой не Москву смотреть, её ты и сам прекрасно посмотришь, а съездим в Подольск. Там на окраине стоял полк АДД, где экипаж наш сложился. Это будет гораздо интереснее, да и мне самому приятно вспомнить юность боевую. Потом отцу расскажешь, ему тоже понравится. Там у него помнится с какой-то прачкой, даже что-то вроде романа приключилось. Лучше бы конечно, в Рязань махнуть, где нас расписали по самолётам, но до Рязани далеко —пять часов поездом, а Подольск всего час на электричке.

— А у тебя, лейтенант Захаров, никакой прачки там не приключилось? — это внезапно в разговор вклинивается супруга бравого полковника.

— Что ты, что ты, как можно! У меня как под Варшавой приклеилась одна связисточка, так до сих пор не отклеится. Ты у меня одна единственная по гроб жизни — в тон ей отвечает Николай Иванович, натягивая меховые летчицкие унты.

— Минутная готовность! — как там наши небесные братья — космонавты говорят, — Ключ на старт! Протяжка один! Ключ на дренаж! Поехали!

Остаток дня мы провели в походе по местам боевой славы моего родителя. От того грунтового аэродрома ничего уже не осталось. Его перепахали еще во время войны, когда фронт сдвинулся на запад. Но березовые и осиновые колки на месте. Можно было представить, что в 1943 всё выглядело приблизительно также.

Рассказал мне бывший командир экипажа и случай, который только по счастливой случайности не закончился трагически для папани. И всё по его бесшабашности. Захотелось ему, видите ли, устроить фейерверк! В результате попал в госпиталь с ожогом рук и лица, хорошо, что под трибунал за самострел не попал. Своей стариковской натурой думаю, — какие же это были, по сути, мальчишки!

В поезде Николай Иванович грузит меня рассказами из своей послевоенной жизни. Как их с женой мотало по гарнизонам, как при одном из полётов ему пришлось садиться на вынужденную, и они чуть не сгорели вместе с машиной и остальным экипажем.

— Боря, — вдруг меняет тему бывший лётчик, — а тебе отец не рассказывал, чего он в авиацию не вернулся. Ну, уволили из ВВС, пошёл бы метеорологом на любой аэродром для начала, а там, глядишь, и снова в небо?

— Нет, он ничего про ту жизнь не рассказывал. Не знаю, может слишком гордый был. Вот я, когда слушаю его рассказы о том, как он хорошо учился везде, где приходилось, всё время думаю, что толку от этой отличной учёбы было не много. В результате осел в школе, преподаёт «труды».

— Да, жалко мужика, а ведь он и в самом деле был отличным штурманом. Просто, от бога. Однажды из такой жопы нас вытащил, что до сих пор не верится.

Я снова выслушиваю очередную историю о фронтовых приключениях славного экипажа Ил-4.

Первым делом по прибытию в Подольск, который оказался довольно большим городом, мы отправились за речку Пахру. Морозно и солнечно. В лучах полуденного солнца блестят искорки снежинок поднятых лёгкой позёмкой. За Пахрой лежит деревенька Сальково, там располагался 17 гвардейский авиаполк дальнего действия. Мы с Николаем Ивановичем бродим по просёлкам. Он пытается отыскать место, где была взлётка, где стояли бомберы, где жил личный состав. Найти что-либо трудно. Прошло больше тридцати лет, деревенька хоть и не выросла, но хозпостройками обстроилась. В конце концов, мой гид машет устало рукой.

— Ладно, — похоже, что не вспомню я сейчас, что где стояло, да и не так уж это важно. Я тебе лучше расскажу про фронтовую работу.

Отсюда отправлялись бомберы, неся смертоносный груз на головы фашистов. — Назидательно, как по писаному, рассказывает бывший лётчик. — К сожалению, бомба не понимает, кого убивает фашиста или нашего мирного жителя, полицая или ребенка. В тот период бомбить летали наши оккупированные города — Брянск, Орёл, Гомель. И чувство от хорошо сделанной военной работы мешалось у нас со злой тоской от осознания того, что стал невольным убийцей невинных. Кроме того, Ил-4 неустойчив, каждую секунду норовит завалиться в крен, уйти с курса, задрать или опустить нос. Нужно беспрерывно крутить штурвал, чтобы самолёт летел в заданном режиме… Напряжение всё время полёта не проходит. Прилетаешь, руки трясутся. И спирт был единственным лекарством от душевной и физической боли. Как ни странно, но никто из нашего экипажа не спился после войны.

На бомбежку летали и ночью и днём, особенно много вылетов пришлось, когда готовились к Курской дуге. На точность ударов большая высота никак не сказывается, точность попадания в цель зависит от квалификации штурмана. Вот тут твой папаня и отличался. Хороший был штурман!

Я слушаю ветерана, а сам думаю о своём. Может быть, именно ветераны Великой Войны, своей кровью отстоявшие свободу и независимость могут быть той силой, которая остановит надвигающуюся катастрофу? Ведь пока они еще в силе. Многие даже не на пенсии. Многие занимают важные посты во властных кабинетах.

Да, они тоже стали частью той бюрократической машины, того всепожирающего молоха чиновничества, который только и ждёт как бы улучить мгновенье и принять обличье алчного волка-обороня, готового на всё ради собственного брюха.

Тем не менее, ветераны пережили и заплатили слишком большую цену, чтобы вот так просто всё отдать и оказаться у разбитого корыта. Просто они, как и все мы легковерны, эмоциональны и часто действуют не по здравому размышлению, а по эмоциональному порыву.

После полуторачасовой прогулки по сугробам мы ловим попутку и возвращаемся в Подольск. Смотрим парк имени лётчика-героя Виктора Талалихина. Полковник покупает восемь гвоздик. Четыре кладёт к памятнику Талалихину и четыре к памятнику Подольским курсантам, насмерть стоявшим в ноябре 1941 года на этом рубеже.

ГЛАВА 34. КАБАКИ ДА БАБЫ ДОВЕДУТ ДО ЦУГУНДЕРА

— Уважаемые пассажиры, через тридцать минут наш самолёт совершит посадку в аэропорту Толмачёво города Новосибирска. Температура на территории аэропорта минус 15 градусов. Ветер юго-западный 5 м/сек. Просьба занять свои места, пристегнуть ремни и выполнять все указания бортпроводников. Командир корабля Валерий Петровский.

По внутреннему радио Ту-154 раздаётся сообщение о скорой посадке. Я же перебираю мои московские похождения.

Пять дней в столице пролетели быстро. Мне на самом деле удалось встретиться с ребятами с первого курса журфака. Пришлось поить их пивом, чтобы смягчить отношение к «возомнившему о себе школяру», который решился общаться с уже почти звёздами отечественной журналистики. Зато студенты открыли мне знаменитый пивняк «Сайгон»95. Десяти рублей хватило, чтобы под пиво и креветки у пацанов развязался язык. На моё счастье попасть в эти пивнушки было большой проблемой. Пришлось на улице ждать больше часа. За это время мои новые знакомые протрещали мне все уши про то, как они поступали на журфак, как до них преподы докапывались. Как, кого и на чём срезали. Рассказали, что такое «творческий конкурс», всё, естественно, в их личном понимании. С другой стороны, парни поступили, сессию первую сдают успешно, можно мотать себе на ус.

После пьянки мне пришлось выслушать выговор от Захарова. Он разошёлся не на шутку. Я уж начал думать, что сейчас выгонит в чисто поле. Слава богу, до этого дело не дошло, но родителям он позвонил и еще папане минут двадцать втирал, чтобы обратил внимание на моё отношение к алкоголю. Подстава! Хотя с чего бы он так напрягался? Я вернулся в восемь вечера. На своих ногах. Никто бы ничего и не заметил, если бы не запах перегара.

…

В иллюминаторе видно, как плотная облачность расступилась и под самолетом показалась поверхность земли.

…

В приёмную журфака я тоже зашел. Благо журналисты сидят почти на Красной площади. Засурского96 не было на месте, миловидная девочка в приёмной, которую я по наивности принял за секретаря, сказала, что он принимает экзамен. На вопрос, кто может проконсультировать из преподавателей по будущему поступлению, сказала, что никто, все заняты на сессии с утра и до вечерних консультаций. Так что тут мне не повезло. Зато я познакомился с помощником секретаря, которая знает почти всё о жизни факультета, о преподах, обо всех текущих проблемах. Сама она тоже пыталась года три назад поступить, но провалилась и пошла в секретари. Говорит, что за абсолютную грамотность и педантичность её взяли и теперь не хотят отпускать. Зовут девушку — Жанна. Блондинка с серыми глазками с круглой милой мордашкой и задорным курносым носиком. Мне она сразу понравилась. Наверное, поэтому вспомнилась песенка из конца 80-х. Тут же ей и напел, немного отредактировав, строчку из еще ненаписанного шлягера97:

Секретарша по имени Жанна

Обожаема ты и желанна

Ангел мой неземной, ты повсюду со мной

Секретарша по имени Жанна

Жанна пришла в восторг. Она-то подумала, что это такой лихой экспромт. Не стал её разубеждать. Пригласил в местный буфет. По пути разливался соловьём о том, какие у неё красивые глазки, да какие изысканные сережки. За чашкой кофе с местным спешиалитетом98 под названием «трубочка с кремом» она рассказала мне, что такое этот таинственный «творческий конкурс».

— Ну-у-у-у, это что-то вроде сочинения на свободную тему, по которому преподы судят, насколько быстро работают мозги при поиске нужных образов, нужных поворотов сюжета, и конечно верность идеям коммунизма, куда же без этого. Мне кажется, я как раз на этом и срезалась, забыла сколько раз нужно упомянуть в сочинении кого-нибудь из классиков и адью! — Жанна откусывает от своей трубочки кусочек.

— Надо сказать, что все здешние корифеи буквально помешаны на стилистике. — Продолжает девушка. — Они простят орфографию и синтаксис, если увидят оригинальный стиль. Вот на прошлом приёме было — заметила Абрамович какую-то фразу и кудахтала, как курица до самого вечера: «… ах, как стильно, ах как тонко». А вот, даже за один грубый стилистический ляп могут вкатить пару. Эмоциональный народ. Но шансы у тебя есть. Во-первых, ты парень, а парней сейчас в журналистику идёт мало. Хоть конкурс в прошлом году был большой — 12 человек на место, мальчиков взяли почти всех. Во-вторых, ты уже печатался и даже в «КП», а это центральная газета. Это весомый аргумент. Обязательно сделай подборку своих статей, которые ты уже напечатал, и которые собираешься напечатать.

Я молчу и просто сижу и слушаю. Постепенно девочка нравится мне всё больше и больше. Наверное, сказывается, что секса не было уже почти полгода. Аж челюсти сводит.

«Надо бы с ней познакомиться поближе» — Появляется у меня в голове дерзкая мыслишка, и эта мысль совсем даже не про журналистику.

— Жанн, а что ты делаешь завтра вечером? — внезапно я прерываю её рассказ. — Давай сходим куда-нибудь. Новый фильм про Высокого Блондина99 вышел. Потом покажешь мне вечернюю Москву, а то сидеть дома с пенсами, совсем не то, что с такой красивой девушкой гулять по заснеженным улочкам, выпить водки в подъезде, это же романтика! Про водку это шутка, если ты не поняла.

— Ну, ты, Борь, нахал! Но несмотря на это я согласна. У меня как раз никаких планов на вечер не было. Я в пять заканчиваю, поэтому подгребай сюда, на Моховую. В вестибюле встретимся. Билеты за тобой. Ты чувак на каникулах, поэтому прямо с утра — в кассу. К вечеру в центре может билетов не оказаться ни в один кинотеатр. Это Москва, столица, все дела.

Вечером я сказал старикам Захаровым, чтобы завтра меня не ждали. Соврал, что могу зависнуть на ночь со студентами в общаге. Пришлось даже дать клятву, что пить не буду. На что полковник заметил, — лейтенант Иванов попал пьяным на гауптвахту и дослужился до майора. — Ладно, ключ у тебя есть, если придёшь поздно, не шуми.

В этот вечер наши армейцы играли с «Бостон Брюинс» матч транслируют ночью в четыре часа. Я опять решаю поиграть в провидца.

— Николай Иванович, как вы считаете, как наши сегодня с «Бостоном» сыграют?

— Да, кто его знает. Я за играми НХЛ не следил, даже и не представляю, что это за команда такая «Бостон Брюинс». Армейцы, без сомнения команда суперкласс, так что, скорее всего, выиграют — отвечает мне Захаров, без особого энтузиазма.

— А хотите, я счёт скажу?

— Ну, давай, скажи, вдруг угадаешь.

— Запишите вашей рукой, чтобы потом не отпереться было. Счёт будет 5: 2 в нашу пользу. Две шайбы закатит Харламов, и по одной Мальцев, Цыплаков и Алексадров.

На 31 минуте матча с подачи Мальцева, Валерий Харламов забивает вторую шайбу. Николай Иванович смотрит на меня как-то странно. После того, как Мальцев забивает третью шайбу, взгляд полковника становится пристальным, но пока он молчит. Зато, когда на последней минуте матча Александров с подачи Жлуктова садит в ворота Драйдена пятую шайбу, вопросы обрушиваются на мою голову. Если в случае с «Сибирью» я еще мог что-то сочинить довольно логичное, то здесь вдруг понял, что выдал себя с головой. Ляпнул что-то, типа, озарение нашло, что сейчас очень хочется спать, а вот завтра я попробую всё внятно рассказать.

…

Самолёт продолжает снижаться. Вот он заходит на глиссаду, которая пролегает над Обью, делает крутой вираж и выруливает на посадочную прямую. Резко набегает полоса рулёжки. Лёгкое сотрясение корпуса — есть касание! Но еще минут пятнадцать будем кататься по полю. Поэтому продолжаю вспоминать Москву.

…

Проснулся после ночных бдений только к обеду. Быстро позавтракал и бегом рванул в центр. На моё счастье, в ближайших от МГУ кинотеатрах с начала месяца идёт новая французская комедия «Возвращение высокого блондина» с Пьером Ришаром и Мирей Дарк. Первый фильм был, на мой взгляд, лучше, но Жанна наверняка второй еще не видела, поэтому будет довольна. Фильм отличный во всех отношениях и состав актёров, и режиссура, и интрига. Музыка тоже приятная. Свой выбор я остановил на к/т «Россия», что на Пушкинской площади.

Народу, несмотря на утро в кассах было просто море. В основном школьники. Каникулы же. В очереди стоял почти целый час, но билеты всё-таки купил на семь вечера. Подумал, что девчонке надо будет после работы немного перекусить, а уже потом развлекаться, поэтому разведал окрестности на предмет общепита.

После обеспечения вечерней культпрограммы метнулся на знаменитую «Горбушку»100, посмотреть, что можно в Москве найти из советского рока. Ведь Макар101 уже семь лет что-то играет. Наверняка записи какие-то на бобинах и кассетах уже существуют. Нам бы для школы очень пригодилось. До метро «Баррикадная» добрался легко, а вот на краю Филёвского парка заплутал. Первый, же волосатый хипарь махнул рукой в нужном направлении. На нескольких скамейках тусовались человек 15 совершенно обычного вида. Никаких тебе фенечек, косичек, чубчиков кучерявых. Видать, русская зима не способствует произрастанию «детей цветов»102. За трояк удаётся купить кассету с записями «Машины». «Ты или я», «Марионетки», «Флаги над замком», даже не верится, что все эти глубоко антисоветские песни написаны в прошлом 1975 году. Пока Макаревич никому не известен, кроме особых ценителей, поэтому внимание на него еще не обратили. Всё еще впереди. Жаль только, что качество записи ужасное…

Кроме Макаревича, купил кассету со свежим концертом AC/DC «Т.N.Т» с песенкой, которой сужено стать гимном рок-н-ролла «It’s a Long Way to the Top (If You Wanna Rock 'n' Roll». Австралийские братья103 ещё почти не известны в СССР, поэтому кассета обошлась мне всего в трояк. Не смог пройти мимо кассеты с балладами Высоцкого. Детский сад, конечно, но девушкам должна такая рыцарская романтика нравиться.

Без четверти пять я уже подпирал колонну в вестибюле главного корпуса МГУ на Моховой. Вестибюль, потрясающий. Колонны на три уровня, верхний свет сквозь кровлю, обходная галерея. Красиво. Хорошо, что в эти годы не нужен пропуск, чтобы попасть в любой ВУЗ. Никто ни про каких террористов пока не слышал.

Жанка сбегает по ступеням лестницы и, не замечая меня, спешит к гардеробу. Стою, жду, что будет дальше, неужели забыла о нашем уговоре? Вот выскочила с белой шубкой из искусственного меха в руках, стоит, головой вертит. Нет, всё-таки не забыла. Подхожу, беру в руки шубку.

— Мадмуазель, разрешите вам помочь? — Долго не выдерживаю фиглярства и перехожу на нормальный язык, — Жан, привет, как день прошёл? Отлично выглядишь, прямо на четыре с плюсом.

— Привет, Боря, да, всё путём. А почему не на 5? Всё шутишь, нахал. Ты билеты купил?

— Ага, два билетика на 19.00 в кинотеатр «Россию». Это на Пушкинской.

— Ха, насмешил, а то я эту киношку не знаю. А пораньше не было?

— Было в «Художественном» на 17.45. Но я подумал, что лучше мы с тобой не спеша зайдём сейчас куда-нибудь чем-нибудь перекусим, фильм длинный, почти два часа, ты после работы, голодная, вдруг во время сеанса с голоду помрёшь, а мне потом отвечать перед всей прогрессивной мировой общественностью?

— А чего тебе после кино надо?

— О, много чего! Например, прогуляться по вечерней Москве, проникнуться московским духом богемности и столичности. Посмотреть на памятники, которых здесь так много, что просто ни в сказке сказать, ни пером описать. Зайти в ресторан выпить-закусить, дальше как карта ляжет. Вот, только, чур, не приставать. Знаю я, вас москвичек, мама мне рассказала, что тут у вас нравы безнравственные, чуть зазевался и обесчестят за пять минут, а я мальчик тихий, домашний, мои нервы могут не выдержать и аля-улю, гони гусей. Тут вот только что, одна фифа в метро пристала, проходите, говорит, в вагон, а сама меня за ягодицу — цап. Ну, думаю, какие здесь девушки раскованные.

Жанка хохочет над моей последней фразой:

— Обещаю не приставать и на честь твою юношескую не покушаться. Честное пионерское! Ну, ты шубу-то давай, а то стоишь тут, мальчик тихий-домашний.

Мы отправляемся в путешествие по вечерней Москве. По дороге Жанна начинает рассказывать мне об окружающих местах, как положено любому знатоку-краеведу, но плавно переходит на последние сплетни университета. Кто с кем, почему и сколько.

— Жанн, ты-то, где обитаешь? Тебе вечером не трудно будет домой добираться? — заботливо интересуюсь я, пытаясь свернуть разговор на более интересную для меня на сегодня тему.

— Мне повезло, у меня бабушка живёт в Архангельском на Чистых прудах. У неё целых две комнаты в коммуналке, в одну из которых меня прописали. Двойная выгода получилась. У бабани остались 2 комнаты и мне жить в центре от работы полчаса пешком — классно же! Родаки у чёрта на рогах живут, аж в Кузьминках. Там конечно, зелень, воздух, речка и, как бы, природа, но целый час на метро, это очень неудобно. Потом ведь ещё от метро телепать минут 15. Так что я с бабой Ниной живу. Она классная, будет случай, я тебя с ней познакомлю.

— Да, в центре Москвы жить — действительно классно! — соглашаюсь я.

Во время сеанса я пытаюсь приобнять девушку за плечи, но зимняя одежда не позволяет сделать это в полном объёме. Жанна фильм еще не смотрела, поэтому смеётся открыто и искренне. При этом делает вид, что не замечает мои неуклюжие попытки. Это плюс.

Наконец кино заканчивается, и мы вместе с толпой народу вываливаемся в зимнюю ночь. Погода стоит просто прекрасная. Мороз внезапно отступил и, кажется, что началась внезапная весна.

— А пойдём милая Жанна мы сейчас в замечательное место, — интригующе говорю я своей новой подружке. — Интересно ты там была или еще нет?

— Ты странный, как я могу сказать была или нет, если я не знаю где?

— Тогда давай поиграем в угадайку. Даю подсказку: — это ресторан, в котором даже студенты могут вкусно пообедать. Вторая подсказка: — он находится недалеко отсюда.

— Ты, Боря, кончай загадки загадывать, я здесь нигде не была, поэтому ни одного ресторана, кроме «Арагви» не знаю. Да и тот смутно. Бабушка отмечала лет десять назад Юбилей, я помню только, как все чего-то кричали, громко пели и толкались.

— Нет не «Арагви», совсем в другую сторону. Сдаёшься?

— Хватит уже придуриваться! Говори, куда идём.

— Вот, почему бы и не попридуриваться? Пойдем мы с тобой сейчас в «Славянский базар» на Никольской. Рассказывали мне знакомые студенты, что там очень неплохо можно время провести.

— Да, ну его, этот старорежимный «базар-вокзал». Пойдём лучше в «Лиру». Классная молодёжная точка, и музон там клёвый. Тем более это рядом.

— Мисс, сегодня всё для вас. В «Лиру» — значит в «Лиру». «Я лиру посвятил народу своему…»104. Я только не знаю, где это.

— В двух шагах отсюда, Горького перейдём, там на Малой Бронной она и находится. Пошли быстрее, а то после фильма туда народ набьётся, до утра не попадём.

Мы почти бегом устремляемся к подземному переходу на станции «Пушкинская» Через пять минут быстрого шага, перед нами действительно показалась, горящая в темноте, неоновая эмблема заведения. К сожалению, как мы не спешили, но очередь уже змеилась вдоль фасада.

— Говорили мне мои новые друзья, что есть в московских заведениях один секретный приём, сейчас я его проверю. Стой здесь, я быстро. — С этими словами бегу к входным дверям и наблюдаю за входящими. На дверях висит табличка с печальной надписью — «Мест нет». Но народ всё равно стоит и чего-то ждёт.

Не проходит и минуты, как к дверям приближается смеющаяся пара. Парень прижимает к входной двери ладонь, дверь открывается, ребята проходят в тамбур. Сквозь стекло видно, как швейцар здоровается с ними за руку. Схема понятна. Всё как мне рассказывали. Я возвращаюсь к своей барышне и, ухватив её под локоток, веду к входу. По дороге делюсь очередным анекдотом: Вот все говорят: — «Не ищи лёгкой жизни. А с какой стати я должен искать тяжёлую». Сейчас будет как раз по этому принципу. Сейчас будет фокус! Только тебе надо пошире улыбаться. Погнали!

Аккуратно достаю из кошелька трёшку, зажимаю её в ладони правой руки и засовываю руку в перчатку. Уверенно поднимаюсь по ступенькам к двери, Жанна рядом, держится за мой локоть и усиленно растягивает губы в умопомрачительной улыбке. Я прикладываю ладонь к стеклу. Стекло холодное и мокрое. Вуаля! Дверь открывается.

— Здравствуйте, — говорю я швейцару и протягиваю руку с банкнотой, немного влажной от холодного стекла.

— Проходи уже быстрее, — ворчит местный цербер, быстро пряча в карман своей фирменной ливреи мои трудовые денежки. Трёшки жалко, но чего не сделаешь ради форсу.

Раздеваемся в гардеробе и спускаемся мимо бара к столикам. Интерьер выдержан в характерном стиле минимализма 60-х. Аскетично, но симпатично. Самое неприятное — слишком накурено. Всё-таки запрет на курение в ресторанах это правильно. Свободный столик обнаруживается только в самом дальнем углу зала, но лучше плохо сидеть, чем хорошо стоять.

— Что-то я проголодался, — жалуюсь я своей спутнице. — Думаешь, тут есть что-нибудь более существенное, чем мороженое-пирожное?

— Конечно, есть, все берут обычно или лангет, или бифштекс с яйцом. Мы тут пару раз с девочками веселились. Самое тут вкусное это коктейль «Шампань-коблер»105 название, конечно, ужасно пошлое, но вкус обалденный.

Я сам принёс меню, потому что дождаться официанта при таком наплыве гостей было нереально. При этом метрдотель посмотрел на меня как-то странно. Интересно, ему не понравился мой слишком юный лик, или ему вообще всё не нравится? Да, пофигу! Молчит и, слава богу.

— Бифштекс — восемьдесят копеек, лангет — рубль двадцать, антрекот — рубль тридцать пять. Шампань-коблер — рубль восемнадцать копеек. — Читаю я меню вслух — Слушай, с такими ценами вполне можно и студентам тут гулять.

— Конечно, — кивает Жанна, — поэтому народ сюда ломится. Хотя в Москве в любое заведение очереди стоят. Ладно, что брать будем? Я, пожалуй, бифштекс, коктейль и мороженое на десерт. Потянешь, кавалер?

— О чём ты? Зря я, что ли четыре месяца снег сгребал? Себе возьму тоже самое. Мороженое будем брать? Тут их несколько сортов. К мороженому предлагаю взять еще бутылочку шампусика. Смотри, всего пять пятьдесят.

— Мороженое лучше, наверное, пломбир с шоколадом, а шампанского бутылку мы вдвоём осилим?

— Не выпьем, так с собой заберём. Я завтра вечером домой улетаю. Мне надо еще подарков накупить родным и близким. Завтра как раз суббота, давай ты мне поможешь с этим делом у тебя же такой тонкий вкус, ты так хорошо знаешь город и замечательно разбираешься в хитросплетениях всех этих московских «купи-продай».

— Ты грубо и нагло льстишь, но не могу сказать, что мне это не нравится. Так что, уговорил — хихикает Жанна.

Так мы потихоньку болтаем ни о чём около часа. Когда я уже собираюсь идти выяснять у администратора судьбу наших бифштексов, появляется официантка с тарелочками и широкими фужерами с коктейлем. Приборы в виде стальных ножей и вилок тоже появляются. Вот их мне сразу же хочется протереть салфеткой, потому что без микроскопа заметно следы плохой помывки.

— Мороженое сразу принести?

— Попозже, пожалуйста, мы пока с горячим разберёмся.

— Тогда сами подходите, скажете: — от Гали за мороженым, а то мне некогда за всеми смотреть.

Еще час в «Лире» пролетел незаметно. Потоптались под местных лабухов. Я рассказал Жанне, как организовал дискотеку на заводе и как здорово всё у нас получилось. Насколько классный звук через квадрофонию мощнее накрывает. Она мне рассказывала про московские обычаи, что модно, что не модно у московской молодёжи.

Около половины одиннадцатого креманки из нержавейки освободились от мороженого. Жанна, вызовом стреляет в меня глазом и, отбросив прядь со лба, говорит:

— Пора по домам. Моя бабушка беспокоиться будет, я же не думала, что мы так засидимся.

— Нет, — говорю, — милая Жанна, по домам это хорошо, но как истинный джентльмен, я не могу тебя не поматросить. Сейчас поедем. Наверняка же здесь рядом можно тачку поймать. С этими словами я затыкаю бутылку пластиковой пробкой и направляюсь в гардероб.

— А бутылку то зачем? — спрашивает почему-то моя спутница.

— Как зачем? — удивляюсь я. —Сейчас я провожу тебя до дома. Ты, как воспитанная девушка, пригласишь меня на кофе. Я, как не воспитанный провинциал, не откажусь. Кофе это прекрасно, но шампусик будет ещё лучше. У тебя мы с тобой эту бутылочку и прикончим. К тому же я сегодня несколько кассет на Горбушке прикупил. Высоцкий, «Машина Времени», австралийские рокеры какие-то. Послушаем. У тебя же есть дома кассетник?

— Нет, ну каков же нахал! С кассетником то, как угадал? — смеётся Жанна, но от идеи не отказывается.

Крупные как бабочки снежинки медленно опускаются из глубин космической бездны на ночную Москву. На улице стало ещё теплее. Мы с Жанной медленно движемся по Бульварному Кольцу. Я без умолку травлю анекдоты, привязывая их к реалиям этого времени. Моя девушка с готовностью хохочет над каждой моей репризой. Светлая прядка волос падает из под вязаной шапочки прямо ей на глаза. Милым движением руки она прячет её обратно и вопросительно смотрит на меня

— Фу, уморил! Чуть не лопнула от смеха… Жаль, но мы уже пришли… Вот тут я и живу... Как ты там говорил? Предложу тебе чашечку кофе? Ну, вот, предлагаю. Давай, заходи, без всякой там богемности и столичности.

— Чашечка кофе будет очень кстати, мадам.

— Пошли, месье, так и быть угощу. Кофе у меня самый обычный, зато есть отпадный диск Эллы Фицджеральд «Take Love Easy», говорят, что последний, хотя на нём написано, что выпущен в 1973 году. Купила по совершенно забойной цене, но оно того стоит. И ты тоже обещал какой-то новый музон.

— Классно! Всегда мечтал послушать Эллу в виниле, а не на плёнке. — Я продолжаю нести околесицу, а сам с замиранием сердца, жду развития событий. — Веди, я хочу кофе и джаз в компании красивой московской девушки!

Широкая парадная лестница, мраморные ступени и жёлто-коричневые клетки кафеля на полу. Мы поднимаемся на третий этаж и останавливаемся перед высокими филенчатыми дверями с толстым слоем белой краски. Над звонком — табличка с фамилиями жильцов. Квартира же коммунальная, из бывших господских хором. Скрип ключа в замке, темный коридор. Свет только от полосок под дверями. Мы шумно возимся с одеждой.

Жанна делает круглые глаза и прикладывает к губам палец. Я, выражая полное понимание, отвечаю таким же жестом, при этом еще и руками развожу. Девушка не выдерживает и сдавленно хохочет. Что-то падает со стены.

— Жанка, не шуми, не мешай людям спать — раздаётся старческий голос из темноты коридора.

Скрип двери, яркий электрический свет на мгновение заливает коридор, мы входим в маленькую не больше девяти квадратов, комнатку. Лёгкий запах польских духов «Być może» и бумажной пыли, не проветренного с утра помещения вызывают далёкие воспоминания о прежней, еще не случившейся жизни.

— Посиди пока здесь, я кофе займусь, — Жанна, включив старенькую «Ригонду» уходит, оставляя меня в одиночестве.

Take love easy, easy, easy

Never let your feelings show

Make it breezy, breezy, breezy

Easy come and easy go

Элла Фицджеральд печально поёт о несчастной любви. Через несколько минут кофе готово. Мы немного болтаем, немного танцуем, много целуемся, потом снова болтаем. Свет гаснет. Занавес.

Eё губы были нежными и теплыми. Она умела ими пoльзoвaться. Мoжeт быть Жанна не была опытна, но толк в пoцeлуях знала. Мои поцелуи постепенно перешли от губ к более укромным уголкам. Первой в тёмный угол летит юбка, за ней следуют блузка и комбинашка. Ещё несколько минут и моя рука уже играет влажными кудряшками, пытаясь проникнуть в горячую глубину...

Вот это знакомство мне дало гораздо больше, чем пьянка со студиозусами.

…

— …Товарищи пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту «Толмачёво» города Новосибирска. Температура за бортом -15 градусов Цельсия, время 19.15. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Сейчас будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки судна.

Народ как всегда, торопится, хотя стоять в узких проходах, подпирая головой багажные полки, удовольствие небольшое. Я остаюсь сидеть, всё ещё перебирая события.

…

С Самаровичем общался тоже. На следующий день по приезду облазили с ним центр Москвы, по полдня провели в Третьяковке и в Русском музее. Я его вытащил ещё в музей Востока, что явно натолкнуло Пашу на размышления. Его поход в Строгановское доказал, что я был прав на все сто процентов. После этого Павел глубоко задумался над тем, куда же ему всё-таки поступать.

Перед Морозовым тоже пришлось открыться. После экспромта с хоккейным матчем я не мог избежать разговора. Уже перед самым отъездом мне пришлось раскрыть ему тайну своего путешествия вне тела. Беседа закончилась полным провалом. Николай Иванович не смог поверить в возможность такого перемещения. Если честно, я и сам не верю в такую возможность, но факт от этого не перестаёт быть таковым. Он не смог поверить и в предательство советской верхушки. Сказалась армейская привычка к чинопочитанию. Да, генерал, даже генеральный секретарь может быть дураком, да, он может быть тупым, жадным, грубым, но ни как не может быть предателем! Пример начала Отечественной войны никак его с этой мысли сдвинуть не мог. «Все предатели начала войны были скрытые троцкисты, поэтому они были не столько предатели, сколько враги народа», — так он объяснял.

— Я не знаю, откуда ты знаешь то, что нигде не печатается, но то, что ты из «будущего», это ты кому другому рассказывай.

— Хорошо, Николай Иванович, вот давайте я вам еще пару примеров из ближайшего будущего расскажу. О них не только сейчас никто не знает, но и после того, как эти события произойдут, никто кроме спецслужб знать не будет. — Я решаюсь на последний козырь.

— 24 февраля откроется съезд КПСС. На нём в какой-то из дней выступит глава Итальянской компартии Энрико Берлингуэр. Никто пока не ожидает того, что он заявит. Скажет он так: — «ИКП в случае своего прихода к власти не будет выводить Италию из НАТО, не будет проводить национализацию частных банков и компаний …». Называть позже это станут «Доктрина еврокоммунизма».

Через полгода будет еще интереснее. 6 сентября старлей ВВС Виктор Беленко угонит секретный МиГ-25 в Японию и попросит политического убежища в США. У нас скажут, что Беленко из-за неисправности вынужден был сесть в Нагате, а его, якобы, просьбы о политическом убежище — провокация американских спецслужб. На самом деле, это чистой воды предательство. 26 сентября еще один лётчик, по дурости, улетит в Иран, а персы его выдадут КГБ вместе с самолётом.

Про мятеж капитана Саблина на «Сторожевом», наверное, слышали?

— Да, рассказывали мужики из морских. Идиот и сволочь одновременно! Хорошо, что этого подлеца удалось вовремя обезвредить.

— В июле будет суд, естественно, закрытый, а в августе расстреляют. Тоже проверьте по своим каналам. Наверняка у вас есть осведомлённые товарищи.

— А если нет? Тогда, что я могу с тебя получить, как с проспорившего? Вот! Придумал. Ты уговоришь отца приехать к нам в гости и заработаешь ему на билет. По рукам?

— Договорились! Да, вот еще для проверки очень удобное событие: в начале сентября умрет Мао106. 9 сентября, кажется. А в апреле Чжоу Эньлай107. Китайцы начнут еще активнее сближаться с США, договорятся до того, что пообещают Штатам начать войну с нами. Однако это всё будет не более чем провокацией. А в марте Садат резко разорвёт договор с СССР и переориентируется на Америку.

На этом наш последний разговор на тему путешествия во времени закончился. Всё-таки с пожилыми спорить тяжело. Раскрывать свои замыслы о причинах и последствиях для страны скрытых процессах распада и гниения я рассказывать не стал. Пока. Поживём-увидим.

…

…Хорошо, что я лечу с рюкзаком и мне не надо ждать багажа. Спустился по трапу и пешком к калитке в заборе, которая и играет роль «зоны прилёта». Справа по ходу располагается здание аэровокзала с красивым красным козырьком.

Мне везет. Прямо на остановке стоит экспресс «Толмачево-Новосибирск главный». Он уже полон. Ждал только мою персону. Ещё 40 минут и я на вокзале. Еще 20 минут, и я открываю дверь родной квартиры.

Не зря мы с Жанной потратили вчерашний день в поисках подарков. Мама была страшно рада получить помаду “Lumene”108 матового темно-красного оттенка. К ней ещё и карандашик той же фирмы для коррекции.

Юльке привёз хипповую сумку из кожзама109. Жанна сказала, что сейчас у девушек очень ценятся такие «хипповые». Сумка большая, туда можно слона запихать. С широким ремнем через плечо и декоративной пряжкой. Сестрёнка тоже довольна.

Папане достались тёплые носки, которые ему презентовала Антонина Спиридоновна, значок клуба ветеранов АДД от Николая Ивановича и толстый блокнот для записей от меня. Блокнот хорош тем, что на обложке красуется как раз Ил-4.

Финский набор теней у меня припасён для Ленки, но это позже, а пока спать. Ночь в самолёте, прошлой ночью было тоже не до сна, а ночь накануне была посвящена хоккею, поэтому засыпаю прямо с куском во рту.

ГЛАВА 34. КОМУ НА СЕВЕР, А МНЕ НАЛЕВО

Холодный февральский ветер остервенело бросал гроздья снежной крупы в стекло покрытого изморозью окна. В квартире Владимировых было зябко, несмотря на пышущие жаром батареи. Мария Кузьминична, повесила пальто на вешалку у порога, стянула с усилием сапоги с заледеневших ног и устало присела на диван. Постепенно отогреваясь, она снова крутила в голове мысли о работе:

— Только что прошёл долгий и нудный педсовет. Опять Войтенко ругался на всех вместе и каждого в отдельности, видите ли, ему кажется, что школа недостаточно уделяет внимания ветеранам войны и труда. Да еще требует, чтобы все прочитали материалы съезда. Вот ведь, старый чёрт! Съезд еще начаться не успел, а он уже об отчёте толкует. Хотя тут он прав. С нашей педработой только упусти момент, и уже опоздал. Вечно эта заедающая текучка. Тут очередные выпускные на носу. В этом году показатели по успеваемости выглядят заметно лучше, чем в прошлом. Рогов всё-таки молодец, хорошую идею придумал. Особенно девятые и десятые классы подтянулись. Сам-то он не без греха. Что-то такое во всех его прожектах присутствует. Что-то такое не советское, какое-то буржуазное что-ли... — Женщина продолжала устало сидеть, погруженная в мысли о перипетиях школьной жизни. Надо было вставать и идти на кухню, но сил не было.

— Наверное, на пенсию пора. Хотя до неё ещё три года. Что-то я стала уставать от этой школьной рутины. Надо на выходных к внукам съездить, в лес их вывезти. Может быть, даже на санках с ними покататься. Они всегда энергией заряжают. Особенно Женечка, она хоть и старшая, но такая непоседа. — От мысли о любимых внуках, неожиданно сил прибавилось. Улыбнувшись, Мария Кузьминична поднялась и пошла ставить воду.

— Вот опять девочки из комитета комсомола подходили. — Мысли снова возвращаются к школьным делам. — Просят, разрешить вечер в честь Советской Армии. Понятно, что потанцевать хотят. Хорошо, что догадалась взять время подумать. С Петей надо посоветоваться. Хотя я уже знаю, что он скажет. Долго думать тоже времени нет, через неделю уже 23. В понедельник скажу, чтобы рассказали подробно, что да как. Пусть составят список песен и музыки, которую будут играть. Надо, чтобы какие-нибудь стихи выучили про войну. Или не надо? Завтра выходной вот и подумаю на свежем воздухе. С этой мыслью Мария Кузьминична окончательно преобразилась в хозяйку дома.

Как ни странно, её муж, завсектора пропаганды райкома Партии, возвращаясь домой, раздумывал тоже о школьной жизни. Его заинтриговал успех музыкального клуба, который возник под эгидой райкома комсомола.

Что, казалось бы, тут такого? Ну, собирается молодёжь музыку послушать, обсудить новинки, попрыгать, девок полапать. Так было во все времена. Надо же как-то находить себе пару. Однако, музыкальный клуб, который возник на «Точмаше» выбивался из общего ряда. Дело в том, что слух о новом виде досуга уже покатился по ВУЗам и заводским общагам. На новогодней встрече народу было так много, что в пору сравнить с утренним трамваем. Надо будет сказать ребятам из комсомола, чтобы для регулирования потока ввели билеты. Деньги за билеты придумаем, как оформить. Надо обязательно поддержать это начинание, не забывая конечно подчёркивать о протестном характере творчества зарубежных исполнителей и о превосходстве нашей коммунистической идеологии. И обязательно чтобы включали в программы наших композиторов.

…

— Девки! — радостный вопль Ленки Адониной оглушил всех сидевших в актовом зале. — Борька звонил, сказал, что Кузьма вечер в честь 23 февраля разрешила! Только обязала принести ей на подпись перечень песен, которые будут исполняться. И чтобы никакой темноты. Либо при всех люстрах, либо с цветомузыкой. Где ж её взять то, эту цветомузыку?

— Цветомузыка это классно, — проворковала Детушева. — Представляете, всполохи цветных бликов в ритме композиции? Красота! А где сам-то Боря? Почему его нет на заседании комитета комсомола?

— Звонил мне, что поехал на «Точмаш» выпрашивать вот эту вот цветомузыку. Говорит, что «а вдруг!?». Там, конечно, тоже в субботу будет дискотека, но может, найдётся, какая-то. Нам-то только чтобы Кузьма заткнулась.

— Лена, ты не должна так грубо говорить о старших товарищах! — вдруг начинает воспитывать Ирка Трунова, комсорг школы, — Мария Кузьминична парторг, а ты…

— Ирка, не зуди, что ты как старуха, в самом деле?

…

Я, действительно, встретился с Андреем Черепановым. Оказалось, что он возглавил заводской музыкальный клуб. Инициатива наказуема, это закон вселенной.

— Даже не проси, меня же наши чувихи порвут на кусочки, если я им цветных зайчиков не обеспечу. — Сходу «обрадовал» меня Череп.

— Ну, Андрей, ну, пожа-а-а-алуйста, ну поспрашивай у друзей, может у кого-то завалялась какая-нибудь ненужная такая штуковина. Нам же только обозначить, что вот, типа, цветомузыка есть и отгребитесь от нас.

— Не, ну, если так стоит вопрос, тогда может быть что-то и найдётся даже у меня. Я на первом курсе какую-то хрень из цветных лампочек собрал по схеме из «МК»110. Пошли прямо сейчас ко мне, я её тебе отдам, безвозмездно, то есть даром, в порядке благодарности за идею с музклубом.

Проблема празднования «Дня Советской Армии и Военно-Морского флота» была решена. Андрей даже помог мне поймать машину, чтобы отвезти аппаратуру в школу. Дальше девчонки решили всё сделать сами. Праздник для вас, говорят, поэтому вы не вмешивайтесь. Ну, сами, так сами…

В пятницу вечером актовый зал шумел как растревоженный улей. Восьмые, девятые и десятые классы собрались на праздничный вечер, посвященный Дню Советской Армии.

Всё было бы прекрасно, если бы не наши записные алконавты — Блажнов и Кузя. Пришли они не к началу, а к разгару наших плясок, и поначалу никто не заметил, что парни не в адеквате. Только когда вокруг них начал собираться народ, и раздались агрессивные вопли, я обратил внимание, что что-то пошло не так. Самое смешное, что скандалить чуваки начали между собой. Причина так и осталась неизвестна, но Блажник врезал Кузе, тот упал на скачущих рядом девчонок. Девки начали визжать. Возникла сутолока и неразбериха. Кузя, обладая экспрессивным темпераментом, попытался резко вскочить, но с первого раза у него не получилось, и он снова завалился. После того, как бедняге удалось всё-таки встать, Блажник с криком: — «Пиздец тебе», внезапно зарядил «другу» с ноги. Поскольку сам тоже был в дымину, то удар не получился, а боец потерял равновесие и рухнул рядом с противником. Оба тут же попытались сцепиться уже в партере, но их парни уже оттаскивали друг от друга. Девки продолжали вопить, по потолку и стенам скользили цветные сполохи, а Макаревич из колонок блеял что-то про свечи:

…Но вот хозяин гасит свечи —

Кончен бал и кончен вечер,

Засияет месяц в облаках...

— Наверное, это будет последнее подобное мероприятие, — подумал я и выключил магнитофон. Вместе с музыкой прекратился и визг. Зато школота дружно засвистела, раздались топот ног и крики, требующие продолжения скачек.

— Друзья! — крикнул я в микрофон, — давайте будем вести себя спокойно и все проблемы решать путём переговоров. Если такой путь вас не устраивает, то будьте добры выйти во двор, или в коридор, и там, на нейтральной территории решить все возникшие вопросы. Я правильно говорю? Все согласны?

— Кончай, болтать, включай шарманку, — слышу пьяный крик Блажнова, — согласны все, всё понятно, я Кузе позже навешаю.

Мне приходится обращаться к остальным: — Чтобы наш вечер не стал последним, я предлагаю тебе, Саша, взять Аркашу и пойти выяснять ваши высокие отношения на свежий воздух. Надеюсь, народ меня поддержит. Народ, Саша и Аркаша могут тут дальше оставаться или нет? Они бухие в зюзю, и если останутся, то с дискотеками будет покончено в нашей школе.

— Что? Профессор, ты что, совсем оборзел? — Блажнов завопил обиженно. — Давно в ебальник не получал? Так, я исправлю, — и с этими словами начал проталкиваться в мою сторону.

— Блажник, ты остыл бы, пока сам по мозгам не получил — резко притормозил его Витька Мосягин, — а ну, свалил быстро!

Сашка что-то ещё буркнул, но с Витькой связываться не рискнул и свинтил. Танцы продолжились, но уже как-то без прежнего задора. Вскоре кончилась и подготовленная бобина. Все сразу резко засобирались по домам. В общем, вечер был испорчен. Лена Адонина решила, что мне требуется поддержка:

— Борь, не бери в голову, подумаешь, бухие придурки попытались испортить вечер. Но у них же ничего не получилось! — наигранным бодрым голоском начинает утешать меня девочка.

— Лена, мне девчонок из комитета жалко, вы же так старались. Пойдём, я лучше тебя домой провожу. По дороге анекдот расскажу, как раз про дискотеку:

— Ленка довольна, и бежит одеваться. Ко мне подтягиваются Вадик с Олегом и Мосягин.

— Витёк, зря ты Сашку тормознул, я уже думал мы сейчас ему ебальник отрихтуем, — заявляет Вадим. — Чего он нашего Кузю лупцевать начал? Ну, не гандон ли! — Похоже, что Вадик действительно настроился на махалово, а его обломали.

— Вадик, — успокаивает его Витя, — нечего в зале шухер устраивать, потом с дериком пришлось бы разбираться, а так, если хочешь, я тебе его найду и махайся с ним, хоть до посинения.

— Борька, ты с нами идёшь, или ждёшь кого-то? — Олег вспомнил о моём существовании.

— Я Ленку обещался проводить. Мужики, меня не ждите. Кстати, а как вы считаете, может, стоит дискотеки устраивать в квартирах и приглашать на них не кого попало, а только своих?

— Мысль хорошая, подумаем. Давай, пока, до завтра!

Результатом всех этих злоключений стал запрет на проведение танцевальных вечеров в помещении школы. Директору какие-то озабоченные товарищи донесли о наших приключениях, и на этот раз Тимоша взбрыкнул. Заявил, что не нужна ему негативная статистика «по проявлению в школе антиобщественного поведения». Мария Кузьминична его полностью поддержала, она и сама относилась ко всем развлечениям такого рода с большой опаской. На созванном по этому поводу комитете комсомола завуч так и сказала:

— Танцы будут только на выпускной. В остальное время собирайтесь на танцплощадках, в кружках бального танца, где хотите, но не в школе.

— Но ведь ничего не случилось, Мария Кузьминична! — попытался я спасти для школы такое полезное начинание, — мы справились сами, к помощи милиции прибегать не пришлось.

— Это в этот раз, — резонно возразила мне рассерженная тётка, — а будет этих юных алкоголиков не двое, а больше? А начнут вдруг они драться? Вот представьте только, что бы вчера было, если бы Блажнов напал на Мосягина?

— То стал бы калекой, — дружно засмеялись все присутствующие.

— Ну, вот видите! Без жертв бы не обошлось. Разговор окончен. Марш по домам. А тебя, Рогов, я попрошу остаться.

«…И опять пошла морока про коварный зарубеж…»

Слушал, я слушал нашу школьную идеологическую командиршу, слушал-слушал. Наконец мне это надоело и меня понесло.

— Дорогая Мария Кузьминична! Вот вы мне тут внушаете, что надо сидеть тихо, надо старательно учиться, надо чинно-благородно выполнять все правила. Оно, вроде бы, правильно, но только в первом приближении. Посмотрите на шаг дальше. К чему ведет привычка к послушанию? Как это ни парадоксально, ведёт к лишению опоры народной власти, потому что коммунизм может быть сильной идеологией только тогда, когда его поддерживают не из страха, и не из личной выгоды, а из понимания большинством граждан необходимости всеобщего развития. Вы же воспитываете просто баранов, которых легко вести хоть на убой, хоть на стрижку. Этот путь буквально через 15 лет приведет к развалу страны, к ликвидации партии, к огромным потерям, как в людях, так и в экономике.

Кузьминична сидела, с бледным как стенка лицом. Она совершенно ничего не понимала, но от эмоционального заряда рвавшего мне глотку её заклинило. Она просто сидела и смотрела на меня.

Я продолжал разоряться по поводу печального будущего.

Наконец женщина пришла в себя, подняла взгляд и вдруг резко хлопнула ладонью по крышке стола.

— Немедленно прекрати истерику! — жестким и властным голосом скомандовала она мне, — нашел, понимаешь, девочку! Скажи, спасибо, что у я не докладываю о разговорах учеников куда следует. Но если еще от тебя что-то подобное услышу, то пеняй на себя. Сейчас, борец за светлое будущее, убирайся. Всё, разговор окончен.

Мне оставалось только захлопнуть рот, повернуться и покинуть кабинет.

35. ВСЕ ВЕСНОЙ НЕ ЛЕЗУТ В СТАРЫЕ ШТАНЫ

Постепенно закончилась зима, а с ней и третья четверть. По всем предметам мы прошли программу десятого класса. К 8 марта выпустили красочную газету с поздравлениями и смешными фотоколлажами. Получилось несерьёзно, но трогательно.

Под псевдонимом «Богдан Бобров» я написал статью про «Машину времени» и её музыкально— поэтические опыты. Статью сознательно старался сделать как можно более разгромной. Даже название было «говорящее», — «По какому времени живёт машина?». Правда, старался избегать обвинений в антисоветизме, упирая в основном на общечеловеческие проблемы. Мизантропия, аполитичность, цинизм, пропаганда пессимизма и аморальности, всё это я густо приправлял цитатами из текстов песенок Макаревича. Я отправил статью в «Советскую Культуру», но к моему удивлению её напечатали в «КП» и не под моим псевдонимом, а под странным сочетанием «Ник. Петров». При этом из «Культуры» никакой реакции не было. Как будто и не писал ничего. Так как одновременно я написал еще и хвалебную статью, я тут же высылаю вторую и провоцирую диспут. По хорошему, Макар должен был бы мне гонорар заплатить, ведь этими статьями я ввел в информационное поле его подпольное творчество на пару лет раньше, чем это произошло в моей реальности.

5 марта закончился XXV съезд КПСС. Сразу же в школе начинается компания по изучению материалов. При определенном навыке можно легко вычленить из всего потока маловразумительной риторики пару десятков слов, с помощью которым можно легко противостоять наездам рядовых блюстителей идеологической чистоты. Такими афористичными фразами станет, конечно, бессмертное: «Экономика должна быть экономной» и «пятилетка эффективности и качества», но особенно актуальным для нас должно быть — «морально-политическая закалка подрастающего поколения».

В марте я предупредил председателя о том, что в апреле буду увольняться, потому что надо к экзаменам готовиться. Это официальная версия, ведь кроме экзаменов мне надо писать статьи для формирования весомого «портфолио» и редактировать нашу школьную газету. Последнее собрание любителей современной музыки прошло с использованием моей подборки 7 марта, когда мы собрались дома у Лариски Тропниковой, чтобы последний раз перед экзаменами гульнуть как следует. К счастью, в этот раз обошлось без эксцессов. Водку, конечно, принесли, куда без этого в нашем классе, но всего две бутылки. Мешали её с напитком «Буратино», получалось хоть и приторно, но зато употребить тем, кто хотел, можно было больше, а тем, кто не хотел, можно было вообще не пить, развлекаясь, чистым как слеза лимонадом.

…

Вечерний мартовский морозец сковал подтаявшую за день ледяную корку в бугристую скользкую поверхность. В десятом часу мы шумною и пьяною толпою вывалилась из подъезда во двор и половина тут же оказалась в коленно-локтевой позиции. Однако никому это настроение не испортило. Устоявшие парни попробовали помочь девочкам, но свалились рядом с ними. Это еще сильнее развеселило всю компанию.

— Предлагаю идти домой ползком! — прокричал Олег

— В колонну по одному на четвереньках, шагом — марш! — Это уже Витя Мосягин присоединился к компании, стоя на четырёх костях.

— Ура! Вперёд! К победе эффективности и качества! — завопила Ирка Рудинская и вскочила на Витька верхом. Тот не ожидал, такого поворота и завалился в сугроб. Это всех рассмешило ещё больше. Вадик подкрался сзади, к еще стоявшим девочкам, и столкнул их в общую кучу.

— Вадим! — Завопила сердито Калашникова, — вот, зачем так делать?

Она хотела сказать что-то ещё, тут же была повалена в копошащийся клубок тел.

Наконец, все смогли подняться и, уцепившись друг за друга, двинуться в сторону дома Рудинской. В такую погоду нельзя было позволить нетрезвым девочкам добираться до дома в одиночку, поэтому провожать пошли всей толпой.

— Жаль, что Борька ушёл раньше, — сокрушался Олег, — какой отличный материал для газеты мог бы получиться! Просто блек! Тут тебе и юмор, до упаду, тут и интрига, и драма с комедией.

— Ты возьми и сам напиши, или во! идея! — нар-р-рисуй в виде нескольких картинок, как помнишь, в «Веселых картинках» были истории про веселых человечков. — Подает идею Коновалов. — Раскадровка, как для фильма, про водку, нах, можно пропустить, а вот танцы на льду будут как раз в тему. Фотки бы тоже были бы, — зашибись, но сейчас всё равно темно, так что лучше карандаша ничего не придумаешь.

— Не-е-е, Вадик, это же надо кучу времени потратить, а где у нас сейчас свободное время? Мне вот ещё месяц на подготовительные ездить, хорошо, что хотя бы русский с литературой отпали. Остались только рисунок и черчение.

— Олег, а ты… это… в ар-хер-тер-т-турный собрался? — это встревает, заплетающимся языком Ирочка Рудинская, висевшая на руках Вадима и Олега.

— Ира, спи дальше, не встревай в мужские разговоры. Скоро уже будешь дома.

— Когда это Ира мешала? — обижается Рудинская. Она здорово перебрала в этот раз, поэтому реакция у неё слегка заторможена. — Ир-ра всегда всем помогает! Вот. А ты дурачок!

— Ира, проехали, вот уже твой дом. Тебя до подъезда или до кроватки довести?

— До кроватки конечно, а кто из вас будет помогать мне, раздеваться, вы тут сами решите, — кокетничает девчонка.

— Нафиг, нафиг, мы твою мамашу знаем, она за такие раздевания нам бошки быстро открутит. Мы тебя в подъезд впихнем, а дальше ты уже ползи сама.

— Фу, какие вы не воспитанные, противные мальчишки, ни разу вы не рыцари, вот!

Изобразив движением плеч верх презрения, Ирка скрывается за дверями подъезда. Остальная дружная компания продолжает долгие проводы.

— Народ, а представляете, уже осенью, мы не будет так весело праздновать разные праздники, — вдруг печально замечает Калашникова.

— А кто нам рискнёт запретить? — резонно замечает Витька.

— Кто-кто, конь в пальто! Мы будем учиться в разных институтах, в других компаниях, и на одноклассников наверняка времени уже не останется.

— Велика беда! Будет желание, нах, сможем и собраться, а не будет, так и собираться незачем. — Подводит итог грустным мыслям Коновалов. — Кто со мной, тот герой! — кричит он и с разбегу катится по скользкой ледяной полосе. Вся компания с дикими криками несётся в след за ним.

ГЛАВА 36. РЕФЛЕКСЫ И ИНСТИНКТЫ

16 марта позвонил Захаров из Москвы. Разговор у них с отцом был довольно долгий. Я сидел в это время у себя в комнате, писал очередной пасквиль для газеты, и не мог слышать, о чем там ветераны шепчутся.

— Борь, подойди к телефону, тут Николай Иванович хочет с тобой парой слов перекинуться.

Беру трубку. — Здравствуйте, Николай Иванович, как ваши дела? — Вежливо приветствую полковника.

— И тебе не хворать, — отвечает он и тут же без пауз начинает делиться своими переживаниями по произошедшим событиям.

— Меня, — говорит, — здорово ты с Берлингуэром угадал. Прямо слово в слово! Еще всё остальное можно было как-то с натяжкой, но объяснить, но чтобы вот так слово в слово угадать речь этого предателя… Я ведь специально смотрел весть съезд от начала до его речи, чтобы проверить твои слова.

— Всё правильно, сами подумайте, ну зачем мне врать то?

— Вот тут ты, Борис, не прав! Совсем не прав! Потому что в этом вопросе, если соврать, можно таких дел в результате понаделать, — мама не горюй!

— Допустим. — Недолго подумав, соглашаюсь я с ним. — Теперь скажите, Николай Иванович, что из этого следует?

— Ты намекаешь на то, что если совпали вся информация на январь-февраль, то и всё остальное будет так, как ты говоришь?

— Как-то так… Я-то всё это пережил не во сне, а на яву… Я предлагаю пока не горячиться, не бежать впереди паровоза, а немного подумать. Время у нас ещё немного есть. Главное в этом деле найти те силы, которые были бы заинтересованы в сохранении страны. Я пока таких не нашёл. Даже среди тех, кто больше всех пострадает в результате обрушения, кто впоследствии будет жалеть о том, что не догадался, проспал, прохлопал ушами, сейчас никто не готов поверить в эту фантастическую версию. На самом деле в ней нет ни грамма фантастики, всё закономерно. Однако за такие закономерности у нас могут и на зону упрятать за клевету и антисоветизм. Летом я буду в столице, — напоминаю я снова, тогда еще раз и поговорим в спокойной домашней обстановке без чужих ушей. Вы с папой будете разговаривать? — я показываю, что нашу тему пора заканчивать.

— Ага, дай ему трубку, попрощаюсь.

Отец, быстро обменивается приветствиями со старым другом, ещё что-то говорит, кладёт трубку и как-то с интересом смотрит на меня. Он, вероятно, слышал наш разговор, а так как я говорил довольно много странного, то у него сейчас будут ко мне вопросы.

— Давай, Боря, рассказывай, что за таинственные и опасные дела вы там с Захаровым завели? Почему надо сохранять страну? Ведь мы и так «…от тайги до британских морей всех сильней»? Про какое такое обрушение ты говорил, неужели ты что-то услышал про астероид, который обрушится на Землю?

— Пап, не торопи события, никакое, к счастью, небесное тело нашей старушке не угрожает. Обещаю, что всё расскажу, но позже, пока всё настолько невероятно, что я бы никогда не поверил, не произойди это всё со мной. Вот летом поеду поступать, переговорю, переговорю ещё раз с твоим другом, а потом может быть, и открою секрет. Пока — нет, не могу, слишком всё невероятно.

…

В середине апреля весь комитет комсомола нашей школы был мобилизован на важное мероприятие — приём новых членов ВЛКСМ. Вернее фильтрация всех кандидатов с выдачей им рекомендации для вступления. Само вступление происходило в райкоме, там билет вручали. Идеологи партии считали, что пока неокрепший детский мозг ещё послушно следует путём подражания, следует охватить, как можно больше детей-подростков. Позже сделать это будет уже сложнее, человек с возрастом становится критичнее и его уже сложнее уговорить на не нужные ему действия. Вступление обычно происходит в два потока: в седьмом классе ко дню рождения Ленина, для тех, кто достиг 14 лет к этому сроку, и в восьмом к годовщине Октябрьской революции.

К этому событию мы с Ленкой Адониной готовим последний в этом году выпуск газеты с очередным моим новшеством. Я придумал провести в школе социологический опрос. С двумя вопросами:

1. Считаешь ли ты, что комсомол поможет тебе в твоей жизни.

Варианты ответов: Поможет. Очень поможет. Не знаю.

2. Всех ли надо принимать в ВЛКСМ

Варианты ответов: Всех. Только лучших.

Результаты опроса будут помещены в газете с моими комментариями. Вопросы специально придумал такие, чтобы невозможно было ответить как-то неблагонадёжно

Кроме того, надо будет взять интервью у нескольких свежеиспеченных членов. Это будут, конечно, отличники. Интервью тоже разместим в газете и проиллюстрируем фотографиями. Обязательно хочется взять интервью у Козлова Дмитрия Ивановича, как у самого старого учителя в нашей школе. Он с 1910 года, поэтому должен хорошо помнить самое начало молодежного движения.

Только о том, что надо бы согласовать вопросы анкеты с Кузьминичной, я совсем не подумал. Опять упустил из виду, что любая инициатива здесь должна проводиться только после согласования со старшими товарищами. Это привело к очередному конфликту. Стоило завучу увидеть меня после уроков на крыльце школы с листочками, как она сразу сделала охотничью стойку.

— Боря, чем это ты занимаешься?

— Здравствуйте, Мария Кузьминична. Вот, придумал соцопрос провести для того, чтобы показать насколько в нашей школе сознательный и идеологически правильный ученический коллектив. — Говорю, а сам наслаждаюсь тем, как складно у меня получается тарабанить на коммунистическом новоязе.

Однако Кузьма настроена не так оптимистично.

— Покажи, пожалуйста, что за анкету ты сочинил. — Она надевает очки и берет в руки листочек с вопросами. — Немедленно сворачивай это своё анкетирование! Это чёрт знает, что такое, а не опрос. Я, конечно, понимаю твоё желание дополнить газету модным материалом, но то, что ты тут устроил, ни куда не годится! Это профанация, издевательство и над темой, и над идеей.

Пришлось мне прервать интересный эксперимент и сматывать удочки. Зато интервью и с Козлом и с отличницей Таней Донцовой из 7«А» получились очень неплохо. Особенно выигрышно получилось, когда мне пришла в голову идея смешать два интервью в одно. Такая перекличка поколений. Отправил получившуюся статью в «Молодость Сибири». Обещали в мае напечатать.

Много сил и времени у нас отнял процесс выдачи рекомендаций вступающим в комсомол. В этом году 14 лет достигли целых 52 человека. Каждого надо выслушать, каждому надо хотя бы один вопрос задать, проголосовать за каждого. Почти три часа на это бессмысленное занятие угробили. Всё равно рекомендации дали всем. У райкома тоже план. Каплину нужен стопроцентный охват, тогда ему премию дадут, благодарность в личное дело запишут. Почему бы не выдать рекомендации по характеристикам? Всё равно процедура совершенно формальная.

Приём в комсомол новых товарищей по партии пришлось проводить в самом обычном порядке. Сначала проверка знания устава в школе. Потом тоже самое в райкоме.

— Наталья, какие основные принципы демократического централизма ты знаешь?

— Ольга, ты помнишь, сколько орденов имеет комсомольская организация?

— Владимир, можешь ли ты назвать комсомольцев героев Советского Союза?

И так далее, и тому подобное. Комитетчики позволяют себе по традиции немного пошутить, задавая провокационные вопросы:

— Александр, сколько комсомольцев участвовало в штурме Зимнего?

— За какие заслуги был вручен седьмой орден?

Дух рутины всё равно пропитывает всё это казённое мероприятие. Вот если бы принимали не всех подряд, а только за какие-то очевидные заслуги, возможно приём проходил бы более живо. Я как-то спросил у Вовы Каплина, — зачем стремиться к стопроцентному охвату? Неужели наши руководители считают, что тут количество может перейти в какое-то новое качество? Вова ничего определенного мне ответить не смог, его этот вопрос не очень интересовал. Главным было засветиться перед Первым с какой-то инициативой, чтобы двигаться дальше по карьерной лестнице.

…

Апрель с его грязью, холодным ветром и синим, как будто, промытым небом, последний месяц, который позволяет еще не сильно напрягаться. Для дворницкой работы это был, наверное, самый тяжелый месяц в году. Весь мусор, вся сажа, осевшая на сугробы, все отходы дворовой жизни, скопившиеся за зиму вылезли наружу. Двух часов в день мне уже не хватало, приходилось выходить в половине седьмого и в ритме вальса сгребать черный подтаявший снег. В школу прихожу каждый день, взмыленный как лошадь цирковая.

Как-то по дороге домой Вадим затеял интересный разговор.

— Мужики, а вот, нах, закончим мы школу, пройдет время и память об этих славных деньках останется только у нас в мозгах, нах.

— Вадик, это ты к чему дело ведешь, — спрашиваю я его.

— Ты что, дурак что-ли? Что тут непонятного? — Олег тоже вступает в беседу. — Надо создать что-то материальное, чтобы много-много лет спустя было можно взять в руки и вспомнить о нынешних весёлых денечках. И лучше фотоальбома здесь ничего не придумаешь. По-моему, идея заебись!

— Возиться только много придётся. — Начинаю я рассуждать. — Представь себе, надо же наснимать фоток не меньше трех-четырех десятков. Это значит с учетом брака, отснять надо будет плёнок шесть. Плёнки надо проявить, отобрать подходящие для печати фотки, напечатать в тридцати экземплярах, отглянцевать их, купить альбомы и вклеить туда аккуратно фотографии. Охуеть, работы сколько!

— Поделим на всех желающих. Одному, конечно, с этим не справиться. Деньги пусть родители из выпускного фонда выделяют. Тут не так уж много надо. Фотать, предлагаю нам втроём. По паре пленок отснимем. Каждый свои плёнки пусть проявляет. Проявка много времени не займет. Потом девчонок позовём, негативы отсматривать для печати. Вина возьмём, а поскольку дело будет в темноте, то выебем их. — Фантазия Коновалова не знает границ.

— Ну, кого ты, ёбарь, блядь, там ебать то собрался? Лупоглазую Калашникову? — Олег весьма критичен к нашим девочкам.

— В темноте то, нах, не всё ли равно, лупоглазая или луноликая? Тупая или острая, для ебли тоже как-то однохуйственно, была бы дырка. — Вадик прелестно циничен, как всегда. — Вы, пацаны, как хотите, а я постараюсь кого-нибудь отодрать.

— Дело хозяйское, с таким настроением у тебя все получится, ты только осторожнее, смотри, фиксаж на хрен не опрокинь. А то зафиксируется процесс, придётся потом скорую помощь вызывать.

Мы втроём весело гогочем над нарисованной Олегом картинкой.

Уже на следующий день я беру в школу свою старенькую «Смену-8». Отличный аппарат для неумех вроде меня. Поставил диафрагму на минимум и всё, четкость обеспечена. Правда, снимать при такой диафрагме можно только на улице и при хорошей погоде. В помещении приходится манипулировать с выдержкой и расстоянием. Одна плёнка у меня улетела за день «без шуму и пыли».

Вадик своим зеркальным «Зенит-3М» на первомайской демонстрации отснял целых три плёнки. Олег хорошо поснимал на физкультуре, говорит, что тоже целую плёнку отснял. Понятно, что отснимем мы быстро. Но вот как представлю, сколько нам предстоит печатать, так дурно делается.

— Мужики, может нахуй это глянцевание, — делюсь с парнями очередной оргидеей. — Мы же реально заебёмся столько печатать. Может, вообще лучше в ателье отдать пусть нам там напечатают, сколько надо, а деньги раскинем на всех. По-моему, будет справедливо.

— Не, пацаны, это будет дорого, я у матери спрошу, пусть она на заводе договорится, чтобы там за небольшую копеечку нам напечатали. Это же авиационный завод, у них там целый фотоцех работает, что им стоит наших 900 фоток прогнать? — Вадим страшно доволен своей новой идеей. Действительно, печатать почти тысячу фотографий во время сдачи выпускных это как-то не очень вдохновляет даже меня с моим багажом прошлого знания.

В результате на выпускном всем был вручен вместе с аттестатом большой коричневый альбом с множеством фотографий, подробно отображавших жизнь нашего класса за последние два года.

К майским праздникам погода установилась солнечная и тёплая. Первый раз мы с друзьями с удовольствием собирается на демонстрацию. Понимаем, что последний раз вот так все вместе пройдёмся по городу со всей этой нелепой атрибутикой. Блажник и Кузя, как обычно, успели принять на грудь, и с собой какую-то бормотуху захватили. За школьным гаражом это пойло было мужским составом оприходовано. Солнце заиграло еще ярче, птицы зачирикали еще громче, а девочки начали стрелять глазками еще прицельнее. Так им казалось.

— Да здравствуют советские школьники, будущие строители коммунизма! Ура! — раздается призыв в нашу честь. Это мы в колонне Дзержинского района вступаем на площадь Ленина.

— Уррррра! — дружно горланим мы в ответ, машем, как бешенные, нашими флагами и портретами стариканов из правительства.

Демонстрация закончена. Надо побыстрее найти школьный грузовичок, закинуть в кузов флаг и идти гулять. Погода для прогулок просто прекрасная. Центр города к празднику почистили от зимней грязи, Красный проспект подсох и только пыльные газоны без травы немного портят картину. Жаль, что даже ближайшие улицы убирали не так тщательно, поэтому и на Мичурина и на Каменской грязновато. На газонах притаились обледенелые кучи снега, покрытые черной коростой сажи, оставшейся после зимы. Тротуары покрыты мокрыми лужами, но нам это нисколько не портит настроение. Мы всей толпой, толкаясь и пихаясь, движемся к ПКиО111 «Березовая роща» или в просторечии «Берёзку». В парке почищены только центральная аллея и площадка аттракционов. Вокруг одной из скамеек мы собираемся, чтобы решить, как проводить праздник дальше.

— Не послать ли нам гонца за бутылочкой винца? — задаёт риторический вопрос Сокол.

— Мужики, ну почему вам всё время нужно надраться? Костя, ты же талантливый мальчик, — начинает увещевать его Ирка Калашникова, — смотри какая прекрасная погода! Весна! Птички!

— Точно! Скоро на деревьях распустятся почки, девочки распустят волосы, а мальчики — руки, — с этими словами он протягивает свои длинные худые пальцы в направлении её груди.

— Убери свои ручонки, противный! — смеётся, отталкивая Костю, Ирка.

Тем временем Кузя исподтишка слегка подталкивает приятеля и тот, не удержавшись, валится на Калашникову всем весом.

— Ну, ты и нахал, Соколов! — кричит Ира и лупит Сокола по макушке кулаком. Все остальные весело хохочут.

— Инициатива должна быть наказана исполнением, — Коновалов поднимает вверх указательный палец, — Давайте скинемся, кто, сколько может, и отправим Костика за бухлом.

Дело принимает обычный оборот. Мне же пить сегодня совершенно не хочется. Я прощаюсь и отваливаю от нашего «светского» общества.

ГЛАВА 37. ЛЕТНИЙ КАЛЕЙДОСКОП

После праздников жизнь резко ускорилась, можно сказать, рванула «стремительным домкратом»112. Мне пришлось отказаться от дворницкой работы, надо же соблюдать конспирацию, но около четырёх сотен я заработал.

…

— Ребята, готовьтесь, завтра пишем годовую…

— Достали ручки и пишем: — «Билет №12. Вопрос 1. Образ Базарова в романе Тургенева «Отцы и дети»…

— Если вы сейчас не будете внимательно конспектировать, вы не сможете правильно ответить на экзамене и получите тройку…

— В следующую пятницу родительское собрание, посвященное экзаменам и выпускному…

— Борь, ты не знаешь, для чего вас кормить на экзамене собираются? — мама, первым делом спросила меня вернувшись с собрания. Действительно, совершенно не понятно, зачем надо устраивать суету с бутерами во время письменного экзамена. Можно подумать, кто-то помрёт от голода за шесть часов…

— Витя будь, пожалуйста, внимательнее и осторожнее, ни в коем случае не урони девочку — увещевает Шапокляк. Сейчас ему надо будет передать эстафету от выпускников к первоклашкам. Такова традиция. Девочка в беленьком фартучке, как сумасшедшая, трясет колокольчиком. Пост сдал, пост принял. Это последний школьный звонок.

Май пролетел как один день.

Первого июня первый экзамен. Литература. Торжественно, чинно и почему-то смешно. Свободная тема — «Будущее начинается сегодня» по материалам XXV съезда. Двух часов для того, чтобы переписать набор утверждённых штампов и проверить орфографию более чем достаточно.

Дальше — понеслась пизда по кочкам, как сказал Вадик Коновалов.

— …Лицом к лицу лица не разглядеть, большое видится на расстоянии…— Войтенко довольно кивает и вдруг подхватывает — когда кипит морская гладь, корабль в плачевном состояньи…113 — Тимофеич любит Есенина, это знает вся школа.

Пятёрка по литературе мне обеспечена.

— Ландон из тсэ кэпитэл от Грэйтбритн, — рассказ про столицу Британии мне тоже не доставляет каких-то трудностей, тем более что это у нас восьмой и последний экзамен. Четвёрки только по алгебре, физике и химии, даже по геометрии Ада щедро поставила пятак. Средний балл — 4,63, выше, чем в прошлой жизни.

— Уважаемые товарищи пассажиры, наш самолёт совершил посадку в аэропорту «Шереметьево» города-героя Москвы… Строго по плану сдаю документы в МГУ и получаю койку в Доме студентов на Шверника. Вместе со мной живут еще три коллеги по претензиям, один из Армении зовут, ни много ни мало — Гамлет. По-русски говорит с сильным акцентом. Остальные двое с Урала. Оба Сашки. Один из Свердловска, второй из Челябинска. Оба после армии. Оба с рекомендациями из части. Вот у них шанс поступить действительно реальный.

— Ну-с, молодой человек, с вашими достижениями мы познакомились, пора задать вам главный вопрос — Засурский жестом прерывает мой рассказ о музыкальном клубе при заводе. — Скажите, все-таки, почему вы решили идти в журналисты?

— Ясен Николаевич, смотрите, ведь что главное в работе всех средств массовой информации? Конечно же, люди! Наши советские люди со всеми их проблемами… Я ещё пару минут трещу о задачах советского журналиста, о том как я вижу моё предназначение, и так далее и тому подобное. Ответ у меня заготовлен, обкатан на Ангелине и не представляет трудности.

Собеседование пройдено легко и, как мне показалось, успешно. Мне удаётся пустить пыль в глаза и распустить хвост. Я демонстрирую свои статьи в разных изданиях, опубликованные и принятые, но не пошедшие в печать, справки о гонорарах, рекомендацию от райкома комсомола, от школьных коммунистов. Постарался в этом отношении на славу. Засурский после ознакомления с моим портфолио был настроен очень благосклонно. Говорит, что не каждый начинающий журналист может похвастаться таким объёмом публикаций. На прощание даже пожал мне руку, как будущему коллеге и выразил надежду, что увидит меня на своих семинарах.

— Девушка! Разрешите мне посмотреть список результатов. Вы уже стоите здесь совершенно без движения несколько минут — я пробиваюсь к перечню оценок за письменное сочинение-эссе.

С моих губ невольно срывается грязное ругательство. Напротив моей фамилии стоит четко пропечатанная тройка! Что-то я там не в русле написал… Всё! Пиздец! Эпопея с поступлением в МГУ для меня закончилась. При конкурсе 15 человек на место с тройкой попасть просто не возможно.

…

— Жанна, привет! Тоже решила в этом году сдавать? — случайно встречаю свою подружку перед стеной со списком. Ей повезло, она написала эссе на «отлично». Поплакался Жанне на свою горькую участь…

Я переночевал у нее в Архангельском переулке, наконец-то познакомился с бабушкой. Отчитал Жанку за то, что не звонила, и имел приятный во всех отношениях вечер: музыка, сыр, вино, танцы-шманцы-обжиманцы. После вина и полученной пятерки Жанна не возражала против более тесного общения. Хотя и сопротивлялась, как и положено порядочной девушке.

— Нет, Боря, не надо… Не на…, нет… ты что, не понял? Сейчас уйдёшь отсюда… Убери ру… Осторожней, порвешь ведь! Больно! Гад! Руки убрал, я сказала… М-м-м… Подожди, я сама сниму. Что ты делаешь? Зачем ты..? Нет! Нет, я сказала! Да, убери же свои руки… А! А! А! Да! да-да-да… Ещё, ещё, не останавлива-а-а-а…

Ночь в Архангельском переулке прошла очень бурно.

…

— Девушка, милая, плацкартный билет до Новосибирска на сегодня есть? — Я уже сдал старый, но на текущую дату билетов не оказалось. Лето. Будь оно неладно. Беру билет на электричку до Владимира. Полтора часа и я в древнем стольном граде. Еще двадцать минут, и я выхожу на трассу «Москва — Горький» сейчас её номер 8, в будущем это федеральная автомагистраль М7 «Волга». Поднимаю руку перед первым же зилком.

— Здравствуйте! Бедного студента до Горького не подбросите?

— До Горького не еду, могу взять до Дзержинска. Оттуда до твоего Горького всего кил тридцать. Поедешь?

Так оно и пошло. Добрый дорожный люд с удовольствием помогает страждущим. При этом не только везут бесплатно, но и кормят в придорожных харчевнях. Формула «Здравствуйте! Бедного студента до … не подбросите?» работает на ура. Я нигде не стою дольше получаса. Вечером первого же дня я уже в Казани. На следующий вечер — на Урале, подъезжаю к Челябе. Добрейшее семейство из села Полетаево не только накормило голодного неудавшегося журналиста сытным ужином со своего огорода, но и предложило у них переночевать.

В воодушевлении от такого народного гостеприимства я на следующий день к вечеру был уже в Омске, где купил билет плацкартный ночной поезд до родного Нска.

Дорога заняла на двенадцать часов больше времени, чем если бы я ехал на поезде. Зато сколько впечатлений! Очень духоподъёмно получилось.

— Здравствуйте, хотел бы сдать документы на архитектурный факультет —протягиваю стопку своих документов светленькой девушке за столом приёмной комиссии Сибстрина. — и деньги за подготовительные занятия по рисунку возьмите, пожалуйста.

Я решил, что от судьбы не уйдешь, надо двигаться в архитектуру. Уже с этой ступени стартовать в партийную работу. Никакого другого пути для того, чтобы повлиять на ситуацию, пока не вижу.

Второго августа перед кабинетом рисунка пересекаюсь неожиданно с Самаровичем. Он от удивления даже развел руками. Оказалось, что мы с ним и тут попали в одну группу.

— Здорово, журналист! — приветствует он меня, — а что это ты тут делаешь? Здесь вроде бы сейчас экзамен начнётся по рисованию капители, а не вручение шнобелевской премии. Какого тебя сюда принесло?

— Эх! — отвечаю ему в тон, — не вышло из меня репортёра, пришлось возвращаться в архитекторы. Это ничего! Это бывает! Мы тут ещё такую прессу раскрутим, всякие Домусы и АРекорды114 от зависти лопнут.

— Не знаю, о чём ты сейчас говоришь, но давай двигай в сторону дверей. Пора уже, видишь, народ подтягивается. Надо ещё место с хорошим ракурсом захватить.

Зря я волновался за утерю навыка. Всё получилось строго, как в прошлый раз. Мы оба получили законные пять баллов и за капитель, и за голову старика Гомера, которую мучили на следующий день.

Потом были математика, физика, сочинение и черчение. Как и прошлый раз поступил без особого труда. Самарович тоже не отстал. На черчении увидел Бориса Меньшикова.

— Паша, — говорю, — обрати внимание вон на ту круглую голову с усами. Это наш с тобой будущий добрый друг Борис Меньшиков. Он достигнет таких высот в местной архитектуре, что ого-го! Пошли, поприветствуем.

— Борис, здорово! — протягиваю я руку Меньшикову, — как успехи? Сколько баллов уже набрал?

— Да, хорошо пока. Только трояк по сочинению и четверки по физике и математике.— Немного удивленно отвечает Борька, — а ты откуда меня знаешь?

— Это не важно… — ухожу я от прямого ответа, — меня тоже Борисом зовут, а вот это наш друг Павел Самарович, прошу любить и жаловать.

На более пристальное знакомство у нас не хватает времени, так как надо идти и доказывать собственную состоятельность в деле владения «основами линейной и шрифтовой графики115».

К 24 августа можно выдохнуть с чувством выполненного долга. Все экзамены сданы на четверки и пятерки. Конкурс небольшой на 150 мест всего 220 претендентов. По «завалам» уже отсеялось около 30 человек. Смешно, что двоек наставили в основном за математику. Вот зачем архитектору математика не понимаю и после 35 лет практического проектирования.

Меньшиков и Самарович тоже сдали все экзамены, чуть хуже, чем я, но тоже поступят, ясно уже, что история повторяется практически один в один. Забавно, что мы и дипломы защитили в такой же последовательности. У меня была пятёрка, у Пашки — четверка, а у Борьки — трояк. Зато в реальном проектировании он нас обоих переплюнул и по количеству построенных объектов и по их качеству. Ему тоже надо будет рассказать, про перемещение во времени. Он — мужик умный, может подсказать что-нибудь весьма оригинальное.

…

Коновалов, как и планировал, поступил в НЭТИ. Доволен. Умотал с родителями на Кавказ до начала учёбы. Вот с Олегом получился прикол. Весь год он собирался поступать в архитекторы, даже ездил на рисунок зимой и весной. Однако после выпускного что-то ударило ему в голову. Наш друг решил не рисковать, и пойти в тот же «новосибирский эстрадно-танцевальный институт116». Хотя, может быть, дело всё в том, что наша одноклассница Танечка Бычкова поступила на факультет АСУ того же НЭТИ.

Notes

[

←1

]

Аненербе (Ahnenerbe)— институт в Германии, занятый исследованиями Наследия Предков и прочими паранормальными явлениями.

[

←2

]

Бундесы — граждане ФРГ

[

←3

]

Bewegen sich nur auf dem ausgeschilderten Weg (нем.) — Держаться обозначенных направлений!

[

←4

]

Мачу-Пикчу — древнее городище в Перу, постройку которого приписывают инкам

[

←5

]

Та-Пром — один из храмов в комплексе Ангкор в Камбодже

[

←6

]

Собор — имеется в виду собор Александра Невского на Красном проспекте, первое каменное здание в Ново-Николаевске. Построен по проекту томского архитектора К. Лыгина в 1899 г.

[

←7

]

ТЮЗ — театр юных зрителей. Построен в 1926 году, как Дом Ленина. С 1945 года ТЮЗ. В 1984 году театр переехал в новое здание.

[

←8

]

Голландский флаг — три горизонтальных полосы красной белой и синей, напоминает российский бело-сине-красный.

[

←9

]

Итальянский флаг — три вертикальных полосы зеленая, белая и красная, напоминает флаг Новосибирской области, у которой на белом поле расположена синяя полоса, символизирующая реку Обь с гербом города

[

←10

]

Шарага (жарг.) — учебное заведение, школа, техникум, институт.

[

←11

]

Генеральный секретарь — имеется в виду высшая должность в коммунистической партии СССР (Генеральный секретарь КПСС) в описываемые годы Л.И. Брежнев.

[

←12

]

«Мартин Иден» — роман Джека Лондона 1909 года о становлении писателя

[

←13

]

Мировая закулиса (конспир.) — по представлениям некоторых конспирологов скрытая структура управляющая мировой политикой.

[

←14

]

Дурка (жарг.) — психиатрическая больница

[

←15

]

Послезнание — устоявшееся выражение из произведений АИ, означающее знание о развитии человека, страны, мира в годы после внедрения мыслеформы в мозг носителя.

[

←16

]

Рэй Бредбер, рассказ «И грянул гром», в котором утверждается, что даже небольшое воздействие в прошлом, может привести к глобальным изменениям в настоящем.

[

←17

]

Крылатая фраза знаменитого спортивного комментатора Николая Озерова, произнесенная им на одном из хоккейных матчей между командами СССР и Канады.

[

←18

]

Вольф Григорьевич (Гершевич) Мессинг — эстрадный гипнотизер, телепат и ясновидящий. Народный артист РСФСР 1971 года. Умер в 1974 в возрасте 75 лет.

[

←19

]

Крезануться (жарг.) — сойти с ума, от анuлийского crazy — сумасшедший

[

←20

]

Хата (жарг.) — квартира, частный дом, любое отдельное жильё.

[

←21

]

Родаки (жарг.) — родители.

[

←22

]

Архип — Олег Викторович Архипов

[

←23

]

Никодим — Вадим Васильевич Коновалов

[

←24

]

Расстрелян — Искаженное от фамилии великого русского архитектора Бартоломео Расстрелли.

[

←25

]

Проф — сокращение от Профессор моя кличка в школе

[

←26

]

Датый (жарг.) — пьяный

[

←27

]

Шмурдяк (жарг.) — дешевое плодово-ягодное вино.

[

←28

]

Грабли (жарг.) — руки

[

←29

]

Клеши (жарг.) — расклешенные брюки.

[

←30

]

Надыбать (жарг.) — найти

[

←31

]

Шняга (жарг.) — Всякая ерунда, не заслуживающая внимания.

[

←32

]

СА — Советская Армия

[

←33

]

У тебя там не закрытый, а открытый перелом — цитата из фильма Л. Гайдая «Бриллиантовая рука».

[

←34

]

Торчать как три тополя на Плющихе — цитата из фильма «Джентельмены удачи» реж. А. Серый, под художественным руководством Г. Данелии.

[

←35

]

Огласите весь список, пожалуйста — цитата из фильма Л. Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика»

[

←36

]

Пласты — грампластинки с записями западной музыки

[

←37

]

ИЯФ — Институт Ядерной физики СОАН СССР

[

←38

]

ул. Физиков — с 2007 г. ул. Академика Будкера

[

←39

]

ФЕН — Факультет естественных наук в НГУ

[

←40

]

И.И. Кикнадзе — крупный специалист в области цитологии и клеточной биологии, цитогенетики, и эволюционной геномики хирономид.

[

←41

]

Беляев — академик Д.К. Беляев директор ИЦиГ СО АН СССР

[

←42

]

Цитофотометр — прибор для исследования внутреннего строения клетки

[

←43

]

Артур Шерудило — ведущий научный сотрудник Института Цитологии и Генетики (ИЦиГ)

[

←44

]

Фраза из фильма Гайдая «Операция Ы и другие приключения Шурика»

[

←45

]

Плешка — Московский институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова

[

←46

]

Тбилисо, мзис да вардебис мхарео (თბილისო — მზის და ვარდების მხარეო, Тбилиси — край солнца и цветов — первая строчка популярной песни про Тбилиси. Тбилиси — родной город Абела Аганбегяна.

[

←47

]

Стотридцатка — Школа №130 в Академгородке, где учились дети и внуки академиков и всего президиума СО АН.

[

←48

]

Нострадамус — Мишель де Нострадам французский астролог, и алхимик, знаменитый своими пророчествами.

[

←49

]

Лав гишер вахайрик (армян.)— спокойной ночи, папа.

[

←50

]

Шевроны, шеллы эксоны и дебирсы — названия транснациональных корпораций.

[

←51

]

ОМП — оружие массового поражения

[

←52

]

Сыкотно (жарг.) — страшно.

[

←53

]

Стрематься (жарг.) — бояться.

[

←54

]

Мишка-чемодан — прозвище Горбачева в Ставропольском крае намекающее на его мздоимство.

[

←55

]

ЭКО — экономический журнал. СО АН СССР. Статьи по проблемам экономической теории и практики.

[

←56

]

Фолкленды — Фолклендские (Мальвинские) острова в южной части Атлантического океана с населением британского происхождения. Аргентина претендует на владение этими островами, хотя местные жители против. В 1982 году Аргентина пыталась силой отобрать острова у Великобритании, но безуспешно.

[

←57

]

РВСН — ракетные войска стратегического назначения

[

←58

]

ЛАМИЭ — лаборатория математических и экономических исследований

[

←59

]

Заславская Т.И. — социолог, экономист, профессор, доктор наук, Академик РАН, «прораб перестройки».

[

←60

]

РОНО — районный отдел народного образования

[

←61

]

Наробраз — народное образование.

[

←62

]

Дацзыбао — рукописная стенная газета в Китае времен «культурной революции»

[

←63

]

Пацанва (жарг.) — мальчишки

[

←64

]

Точмаш — Новосибирский завод точного машиностроения, известен, тем что там делали магнитофоны марки «Комета».

[

←65

]

Дай бог — не последняя — цитата из фильма «Бриллиантовая рука»

[

←66

]

Николай Демьянович Грицук — новосибирский художник абстракционист

[

←67

]

Тракер (trucker) — форма усов в виде скобы с верхней губы до нижнего края лица

[

←68

]

«Циммерман» (Zimmermann) — марка пианино производившегося в ГДР на базе старой немецкой фирмы «C. Bechstein».

[

←69

]

Александр Наумович Цфасман — советский музыкант и композитор, родоначальник советской джазовой школы.

[

←70

]

Дага — Леворучный кинжал для поединков фехтовальщиков и дуэлянтов.

[

←71

]

Карлос Гардель (Carlos Gardel) — аргентинский певец и композитор, самая значительная фигура в истории танго.

[

←72

]

Пропись, подмалёвок и лессировка — стадии работы над картиной в технике масляной живописи

[

←73

]

МЛФ — марксистско-ленинская философия

[

←74

]

Кергуду-бамбарбия — цитата из фильма «Кавказская пленница» Л. Гайдая

[

←75

]

Нархоз — Новосибирский институт народного хозяйства.

[

←76

]

«чебурашка» — жаргонное название искусственных шуб.

[

←77

]

Квины — «Queen» британская глэм-рок группа, одна из самых знаменитых в истории музыки.

[

←78

]

Фредди Меркури — сценический псевдоним вокалиста и композитора группы «Queen» Булсары Фарруха, выходца с Занзибара.

[

←79

]

Клаус Шенкер — вокалист «Пинкфлойд»

[

←80

]

Леонид Утёсов — сценический псевдоним Лазаря Иосифовича Вайсбейна советского эстрадного певца 30-50-х годов

[

←81

]

Чекалда — Дворец культуры им. Чкалова. Главная культурная площадка Дзержинского района.

[

←82

]

Монтекарла — искаженное Монте-Карло, фешенебельный курорт и центр международного туризма.

[

←83

]

Цигель-цигель айлюлю — цитата из фильма «Бриллиантовая рука» Л. Гайдая

[

←84

]

залитовать — получить разрешение на исполнение литературного произведения

[

←85

]

Действительно в годы Великой Отечественной войны Чкаловский завод выдавал 33 самолета «Як-9», т.е. полк в день

[

←86

]

декабрист — комнатный цветок зигокактус Шлюмбергера, цветущий в декабре.

[

←87

]

«Славянка» — имеется в виду марш «Прощание славянки» комп. Агапкин. Поэ музыку этого марша отправлялся поезд «Сибиряк»

[

←88

]

Навести марафет — привести себя в порядок, умыться, причесаться и т.п.

[

←89

]

«Мертвая рука» — английское название системы «Периметр» — комплекса автоматического управления массированным ответным ядерным ударом.

[

←90

]

АФ — Архитектурный факультет

[

←91

]

СибЗНИИЭП — Сибирский зональный научно-исследовательский институт экспериментального проектирования, бывшая Сибирская Академия архитектуры и строительства

[

←92

]

«Сатана» — Натовское наименование межконтинентальной баллистической ракеты Р36-М1 шахтного базирования с восемью разделяющимися моноблоками по 1,3 Мт, Перехватить эту ракету не возможно до сих пор.

[

←93

]

Гиппопотеза (иронич.) — искаженное «гипотеза» .

[

←94

]

Цитата из сатирической повести «Двеннадцать стульев» И. Ильфа и Е. Петрова.

[

←95

]

Сайгон — он же КПЗ или Киевский пивной зал, пивбар на Можайском валу у Киевского вокзала. Прославлен в фильме Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля».

[

←96

]

Засурский Ясен Николаевич — декан журфака МГУ с 1965 по 2007 год.

[

←97

]

Имеется ввиду шлягер «Стюардесса по имени Жанна» текст Вл. Преснякова, муз. И. Резника.

[

←98

]

Спешиалитет — фирменное блюдо ресторана

[

←99

]

Высокий Блондин — вторая часть французской кинокомедии про злоключения музыканта — «Возвращение высокого блондина». В главной роли замечательный актёр — Пьер Ришар.

[

←100

]

«Горбушка» (Горб, Горбуха) — рынок аудиопродукции в доме культуры им. Горбунова в Филёвском парке Москвы.

[

←101

]

Макар — Андрей Макаревич, автор большинства текстов и музыки, а также вокалист и солист группы «Машина времени».

[

←102

]

Дети цветов — название для хиппи за использовали лозунг — «сила цветов» (flower power)

[

←103

]

Австралийские братья — братья Ангус Янг, Малколм Янг, лидеры группы АС/DC.

[

←104

]

Я лиру посвятил народу своему — строка стихотворения «Элегия» Н.А. Некрасова

[

←105

]

«Шампань-коблер» — коктейль на основе Шампанского, вишневого ликера и фруктов

[

←106

]

Мао — Мао-Цзедун, основатель и председатель Компартии КНР.

[

←107

]

Чжоу-Эньлай — Соратник Мао-Цзедуна. Глава Госсовета КНР.

[

←108

]

«Lumene» — финская косметическая компания, лидер скандинавского рынка декоративной косметики.

[

←109

]

Кожзам — искусственная кожа в основном на основе поливинилхлорида.

[

←110

]

МК — Моделист-конструктор — технический журнал, часто печатавший чертежи разных приборов для домашних мастеров.

[

←111

]

[

←112

]

«стремительным домкратом» — выражение принадлежит поэту Ляпису-Трубецкому, герою принадлежит романа «12 стульев» И.Ильфа и Е. Петрова

[

←113

]

лицом к лицу… — строка из поэмы С. Есенина «Анна Снежина»

[

←114

]

Домус (DOMUS)— итальянский архитектурный журнал, издаётся с 1933 г, АРекордс (Architectural Record ) — старейший американский архитектурный журнал, издается с 1893 г.

[

←115

]

применение основ линейной и шрифтовой графики — выписка из требований к экзаменационным работам по черчению.

[

←116

]

новосибирский эстрадно-танцевальный — шуточное название электро-технического института (НЭТИ)