Черная Рысь-2. Экзамен на прочность

Мария злилась, но была ко мне как никогда терпима. Когда я путалась в движениях и не повторяла ее установок, в ее непроницаемых глазах загорался ужас и страх, что я не смогу себя защитить, когда получалось — она одобрительно улыбалась и отдавала команду повтора в ускоренном темпе. Я вспотела, но не сдавалась. Наша тренировка перед битвой была, откровенно говоря, бесполезной. При наступлении экстренной ситуации, я либо вспомнила бы подсознательным методом давно забытые приемы, либо впала бы в ступор, не зная, что делать. Поэтому я изначально решила для себя не зацикливаться на упражнениях, а бороться всеми возможными, мыслимыми и немыслимыми, способами; и чем неожиданнее будут мои шаги и сама реакция — тем лучше. В любви и на войне, как говорится, все средства хороши.

Жульен, потягиваясь, поднялся на ноги и подошел к нам, пока я выставляла защиту от удара кулаком снизу.

— У тебя отлично получается, Аннет,— сказал он.— Но то, что ты сейчас делаешь, это только твои приемы, всплывающие из памяти. Je vois (Я вижу) по технике, те, которые давно отработаны, ты делаешь безукоризненно, но новые не воспринимаешь, разве не так?

Мария озлобленно зыркнула на него.

— Что ты понимаешь в технике, народный ополченец? Только сбиваешь Аннку, у нас осталось чуть более двадцати минут до столкновения с патрульными, и моя совесть будет чиста, если она выживет после этого.

— Двадцать минут?— переспросила я озабоченно, проверяя лично правдивость ее слов. Мы и так выбрали наиболее слабое место в рядах противников, с меньшими по численности противниками, но утешения от этого было мало.

— Мы тянем время, отсиживаясь здесь.

— Да, но этот выигрыш во времени ты тратишь в пустую,— Жульен перевернул меня за локоть к себе лицом.— Она и так вспомнит все, что ей потребуется, потому что знания,— он постачал себя сначала по виску,— не только здесь,— затем поднял палец вверх,— но и там. На уровне, доступном подсознанию. Чем отличаются оборотни от обычных людей?

Мы с Марией ждали ответа от Жульена, думая, что это был риторический вопрос. Парень закатил глаза.

— Ладно, девочки, вы не хотите думать. Там, на уровне, который вы называете астральным полем, находится мощнейшее сообщения между особями одного вида. При правильном использовании своих способностей, возможен вариант телепатии. Рядовым солдатам вроде вас доступны эмпатические пути; благодаря им вы и находите друг друга на огромных расстояниях. Так, пока есть время, попробуйте ощутить эту связь. А тебе, Аннет, я бы посоветовал не внимать речам Мари все пятнадцать минут, а потренировать свои природные оружия,— он кивнул на мои руки,— надеюсь, в тебе достаточно кальция.

— Не забивай нам голову своей паранормальной ерундой,— потребовала Мария с раздражением,— дай бог, нам удастся пройти через патрульных. И что дальше? Потом передышки, как сейчас, не будет.

Я хотела сказать, что к этому времени папа должен был все уладить. Но передумала: Мария не поверит, да и я с трудом верила.

— Думаю, Жульен прав,— сказала я,— мы будем поддерживать связь. Но я постараюсь справиться сама. Мы и так совершили большую ошибку, что вновь встретились, в Риме, и стали уязвимыми для ищеек. Пока я не научусь сама отвечать за сохранность своей жизни, мы обе подвергаем себя опасности.

— Хорошо, делай, как знаешь.

Я оставила их с Жульеном вдвоем, а сама ушла вглубь сквера, желая остаться наедине с собой и своими мыслями. Я выпустила когти. Их длина возросла до двух дюймов, и концы по окружности загибались. Из-за такой длины мои пальцы не сгибались по верхней фаланге, но это цена, которую я готова была платить. "Давно не точила,"— подумала я, пробуя на ощупь кору дерева. Как мягкая, слегка разогретая в руках глина, кора поддалась, и коготь на пару миллиметров вошел в ствол. Я погрузила все десять крюков в бедное растение и с силой, представив перед собой врага, потянула руки вниз, срезая ровные полосы. Вытащив когти из дерева и втянув их, я полюбовалась на белые раны на фоне хрустящей бордовой корки.

Оказавшись в месте, где меня не видели даже друзья, я наконец почувствовала в себе силу, как наркотическое опьянение, кружившую голову. "Как же я раньше жила без этого?" Нет, я не была слабой; мое окружение внушало мне мысль, что я была такой. Мария регулярно доказывала, что она сильнее, но нет — просто-напросто она больше пережила и имела опыт в стычках. Еще немного, и она бы окончательно вогнала бы меня в комплексы неполноценности. Многократные просчеты сестры губили нас обеих; я отлично справлялась с ищейками, держала Дарина на расстоянии и не вызывала подозрений, я проникла в самое сердце совета западников, опять же без подозрений, но стоило Марии нарушить договор и приехать в Италию ради моего мнимого спасения, как мы погибли.

Легкость наполнила тело, сделав его невесомым. Тугое напряжение в икрах послужило толчком к тому, что колени разогнулись и я подпрыгнула, полностью уверенная в правильности упражнения. Видя перед собой только ветку, я не замечала ускорения. Обхватывая ногами дерево и помогая себе подтянуться, я взобралась на ветку и села. Никогда прежде я не поднималась за одну секунду на высоту в пять или шесть метров. Доказав прежде всего себе, что я способна на многое, несмотря на все внушения извне, я больше не сомневалась в своих силах. Момент триумфа, как после побега от ищеек в Риме, повторился, я чувствовала себя полноценным оборотнем, не худшим в своем роде.

Вернувшись к Марии и Жульену, я увидела их приготавливающимися кnbsp; отбытию.

— Мы хотим нанести удар первыми. Тем более они патрульные, их работа — охранять территорию, а не убивать нас. Что с тобой?— она вгляделась в мое раскрасневшееся счастливое лицо.

— Ничего,— я не хотела выдавать своей тайны,— я готова.

Проходя мимо церкви, в которой шла вечерняя служба, Мария перекрестилась.

— Она ведь католическая?

— Ну и что,— Мария пожала плечами,— Бог-то един. А мне так спокойнее.

Патрульные, заметив приближение вражеских лазутчиков, встрепенулись и ускорили шаг нам навстречу. Но первоначальное кольцо все еще замыкалось, давая нам полчаса для разборки с патрульными. Проблема состояла в том, что, в отличие от группы ищеек, в патрульные редко брали женщин, и нам не повезло: проскакивать предстояло через двух рослых мужчин, знающих условия своей работы.

По форме сквер, и наше будущее место столкновение, представлял овал, вытянутый перпендикулярно строению университета. Дальним концом стремился в глубь города и на пересечении с пешеходным переулком, зажатым между двумя линиями домов, округлялся, оголяя засеянную травой площадку. Короновали площадку ветвистые клены, под которыми не позабыли установить скамеечки. Идеальное место, чтобы сбежать, если бы погоня состояла всего из двух патрульных. Собственно, сами патрульные вскоре появились. Внешне ниnbsp;Ноги не держали его, и отец вновь опустился на стул перед лабораторным столом. Лампа бросила сочувствующий свет на его седеющие, когда-то сверкающие черные волосы.

&чем не примечательные личности, одетые повседневную одежду: тканевые хлопчатобумажные брюки и свободные, не стесняющие движений, толстовки. Оба подтянутой фигуры и мощной комплекции, коротко стриженные. Походка твердая и уверенная. Глаза, правда, выдавали в них нечисть. У одного из патрульных, как и у Жульена, они были светло-серебряными; у второго — медно-коричневыми с отблесками света.

— Я их отвлеку,— сказал Жульен намеренно громко, тут же привлекая к себе внимание. По мысленной связи мы с Марией согласовали действия и, заметив патрульных в конце улицы, побежали прямо на них. Жульен шел спокойно по направлению к выходу из сквера, не боясь быть пойманным.

Облюбовав два симметрично выросших дерево по бокам округлой площадки, мы с Марией, не колеблясь, ринулись к ним. Патрульные, перехватив цель, двинулись к ней, желая достичь ее быстрее и там же нас подсечь. Их реакция была до неожиданности быстра. Когда мы, отрываясь от земли, полетели к нижней упругой ветке, они, будучи более натренированными, прыгнули под углом отражения. Не ощущая под ногами твердой поверхности, я запаниковала — для паники мне хватило доли секунды, но назад дороги не было, и через какой-то жалкий миг произошло бы столкновение с патрульным. Перегруппировавшись в воздухе, я успела выставить вперед ноги и ударить мужчину в грудь в тот самый момент, когда его руки чуть было не сомкнулись вокруг меня. Оттолкнувшись друг от друга, мы начали падать. Он также ждал приземления для мгновенных, спланированных заранее действий, а я лихорадочно пыталась сообразить, в чем состояло мое преимущество.

Мужчина не упал на спину: он приземлился точно на ноги, легко отпружинив. Я опустилась тяжелее, ноги, не привыкшие к резким прыжкам с большой высоты, подкосились, и я стала падать на копчик. Я скрутилась калачиком, смягчив удар, но не рассчитала, что ко мне уже спешили на помощь. Если я нападала — меня били, не смотря на то, какого я была пола; таковы особенности стычек.

Он собирался навалиться на меня, чтобы прижать к земле тяжестью тела, и я быстро перекатилась на траву впритык к стволу дерева. Моментально выпустив когти, я махнула рукой, прорезая пустоту; патрульный ловко отклонился и перехватил мою руку. Все еще лежа на спине, я использовала упор захваченной рукой на державшую мою и перевернулась на колени. Не особо выгодная позиция. Противник приподнял туловище и перехватил мою когтистую лапу второй рукой. Уворачиваясь от удара ногой, я понадеялась, что он, такой сильный, раз сцепил мою конечность, сможет удержать и вес всего моего тела, и, опершись на него, как на столб, вскочила на ноги. Он быстро потянул мою руку вниз, отпустив ее правой, и я стала терять равновесие. Но в полете успела выставить колено и пройтись когтями свободной кисти ему по шее.

Противник, завладев обоими моими средствами защиты, перевернул меня и навалился сверху. Кровь из новой раны закапала мне на глаза, и, прикрыв их на долю секунды, я поняла, что она, как пелена, слипает веки и маслянистой жижей заболачивает глаза. С трудом я приоткрыла один глаз и увидела, как соперник отводит голову назад, чтобы нанести удар лбом, и я быстро, скручивая шею, отвернулась, подставляя ему левое ухо и кость за ним. Боль ослепила, но не настолько, чтобы я потеряла сознание. Обе мои руки были прижаты к земле, патрульный готовился для нового удара, его голени не позволяли мне нанести ему вред ногой. Меня блокировали. "Ну все, приехали." По нашей с Марией связи я увидела, что у сестры дела были не лучше: она сурово сражалась за право быть победителем в драке и пока уступала — ее прижали к дереву и наносили удары в живот, а она вертелась, как юла, пытаясь достать до лица противника.

И вдруг, когда я моя жизнь уже в буквальном смысле проносилась перед глазами, эта здоровая туша бессильно упала на меня, сковывая движения. Глаза были открыты и смотрели так ясно, будто все еще видели. Я потерлась лицом о волосы павшего патрульного, смахивая с себя капли его крови. Моя одежда в области груди намокала от его горловой раны; кровь била небольшим фонтанчиком, но быстро, образовывая на мне лужу. Я собралась с силами, высвободив руки и подтянув их к себе, оттолкнула мужчину в сторону и выползла из-под него. Была задета сонная артерия, послужившая причиной его смерти и поводом моему спасению.

Не думая долго, что поступаю плохо, бросая своего поверженного врага на мокрой бордовой траве, я поспешила на помощь Марии. Храбрый патрульный, оказавшийся сильнее и опытнее своего неудачливого напарника, справлялся сразу с двумя. Жульен незамедлительно подключился к делу и помогал Марии наносить удары, но мужчина перевернулся и ловким приемом прижал к себе брыкающуюся девушку.

— Тише,— говорил он, выпустив когти и подставив их к ее шее,— успокойся, мальчик, ты же не хочешь потерять свою подружку.

Жульен замер в нерешительности.

— Отойди на пять шагов назад и не смей приближаться. Теперь замри. Кто вы? И что здесь делаете? Ты,— он грубо посмотрел прямо ему в глаза,— ты, старичок, предатель, знаешь об этом? Прикрываешь двух сучек с чужой стороны. Тебе рассказывали, что делают с предателями? Их не принимают назад. А раз и не принимают назад на свою сторону, то они автоматически становятся врагами. Сейчас время такое: врагов мы убиваем. Еще недавно все могло закончится местью за нашу соплеменницу, но операция приняла иные масштабы,— он не успел договорить. Подхватив около скамейки бутылку, я огрела ей патрульного по голове. Мария, задыхаясь, вырвалась из его зверских объятий.

— Спасибо,— проговорила она, держась за шею и глотая ртом воздух,— не ожидала. Ты умница.

Я не нуждалась в похвале. Мной овладевало удивление и неверие того, что удача мне сопутствовала. Ведь, не задень я ту артерию, сейчас лежала бы мертвой на месте своего соперника.

— У нас осталось меньше времени, чем мы думали,— я проверила присутствие второй линии — они приближались,— пошли, пока проход открыт!

— Нет,— Мария схватила меня чуть выше локтя,— это ловушка, туда мы не пойдем. Быстрее, на крышу!

Рука об руку мы побежали к заветной цели. На полпути Мария остановилась и обернулась через плечо, окликнув Жульена.

— Ты не идешь?

Он тупо уставился перед собой. Мария повторила вопрос, но он не ответил и на этот раз.

— Тот мужик, он говорил такие вещи...— промямлила я. Мария понимающе кивнула.

— Я знаю. И хуже всего то, что он прав. Мужчины странные. Уважение в клане для них важнее дружеских, или каких-либо еще, связей. Это его дело, мы не должны вмешиваться всякую ерунду типа чести, долга и бла-бла-бла.— Эй, Жули! Помоги нам хотя бы спрятать трупы, а потом будешь размышлять о таинствах бытия, о`кей?

— Идите,— отозвался он эхом,— я о них позабочусь.

Наши новые противники, получив сигнал от своих выбывших из строя товарищей, незамедлительно поспешили им на помощь. Увидев друг друга по разные стороны от пешеходной дорожки, зажатой между двух малоэтажных домиков-близнецов, мы сразу представили картину развития событий. Так как с Марией я находилась на безмолвной связи, мы договорились использовать место, одинаково не выгодное как для нас, так и для ищеек. И полезли на крышу.

Никогда раньше я по крышам не лазила, признаюсь. По детству была спокойной и уравновешенной девочкой, меня никогда не тянуло на экстрим и авантюры. Но все бывает впервые, и я с удовольствием, цепляясь за пожарную лестницу, прикрепленную вдоль окон к фасаду, поднялась на крышу. Вдвоем мы подтянули лестницу наверх: незакрепленная на нижних этажах, она поддалась.

Устоять на ногах и без того было тяжеловато. Крыша наклонялась к земле под углом градусов в пятнадцать, но их хватило, чтобы подошва время от времени соскальзывала. Я представляла, как обязательно кто-нибудь из экстрималов кубарем катится по ней вниз и, минуя водосток, сорвется вниз. О последствиях полета думать не приходилось. По центру крыши проходило препятствие — широкая труба, справа от которой — дымоход, и недалеко от него — люк с последнего этажа.