Ведьмины сказки.

Легкий смешок, шедший от прижатых к виску губ, щекотно пошевелил волосы.

— И да, у нас на это был еще один, дополнительный, договор, — вот в это я верю уже больше, — хотя-я-я, говорить об этом кому-то просто так, я не собирался.

Понимаю. На душе вдруг стало отчего-то так тоскливо. С чего бы это. Я ведь его не люблю. Не люблю ведь? Или как раз наоборот? Он-то меня точно не любит. У него всего лишь контракт и как оказалось, почти заключенный брак. Так к чему всякие мешающие деловым нелюдям чувства? Правильно?

Нет, не правильно — противно. Не от него противно. От того, что просто не любим. Или вернее сказать, он не любит. Потому что о себе, к сожалению, я такого сказать уже не могу. И самообманом заниматься не буду.

Складывалось такое ощущение, как будто мне сняли блок не только с памяти, но и с чувств. Прежние, детские, впечатления и ощущения нахлынули волной, смещая, смешивая то что было и то, что есть. В этом водовороте, что бурлил внутри, трудно было сейчас разобраться. Возможно, с новыми воспоминаниями и чувствами стоит, как говорится, переспать, чтобы все улеглось. И уже в более спокойном состоянии разбираться, что и как.

На душе от мыслей контрактности моего брака стало пакостно совсем. И даже то, что это был все же мой выбор, не спасало.

— Кажется ты сейчас опять до чего-то не того додумаешься, — проворчали мне в ухо и дернули за выбившуюся прядку, — может сначала выслушаешь?

Пауза не особо затянулась. Я все так же сидела у него коленях. Он... все так же нежно поглаживал мою спину. Головная боль куда-то незаметно ушла.

— Это, знаешь ли, было тяжело. Из года в год видеть тебя, наблюдать, как ты взрослеешь, хорошеешь и... совершенно не помнишь ни того, что было, ни меня. В последнее десятилетие, вообще, нестерпимо было ощущать твои опасения, стоило мне только появится рядом. Ты расцветала, возле тебя начинали крутиться разные типчики-птенчики, золотая молодежь колдовского сообщества. Да еще и прабабка твоя со своими претендентами... И мне приходилось сильно сдерживаться, чтобы не прибить их всех по-тихому сразу. Особенно твою престарелую родственницу.

Я возмущенно засопела. Так вот кто разогнал ту часть парней, которой не успел заняться папа? Так нечестно, между прочим, могли бы и раньше блок снять.

Меня опять дернули за прядку. Что за привычка? Я так, вообще, без волос останусь!

— Не могли мы раньше блок снять, — это почему это? И он что? Мысли читает? — у тебя только последнее десятилетие стабилизировался внутренний огонь. Ты можешь себе представить, что будет, если полудемону с нестабильным огнем, снять блок и спровоцировать на сильное волнения? И нет, твои мысли я не читаю, просто у тебя все на лице написано.

— Что будет? Что будет? Шашлык из тебя будет, если ты еще раз что-то будешь от меня скрывать и, да, дергать за волосы, — пробубнила я, осознавая всю провальность обоснованности моего возмущения.

Кошмар! И я это выбрала сама?! Пусть даже в пятилетнем возрасте! Где была моя голова?!

Внезапные мысли, пришедшие в голову заставили осознать всю бессмысленность моих метаний — демоны своего не отпускают. Чувствовать себя жертвой отцовского и демонского произвола тоже не получится — сама же выбрала, елки-метелки. А значит, нажать на чувство вины остальных сестриц и вытребовать за избавление от принудительного брака, что-либо не получится.

С отца тоже, как с гуся вода. У него совести по определению нет — демон же. Нет, он меня, конечно, любит и сильно, но... тут так удачно все решилось — и я сама на Белета глаз положила, и он сразу место застолбил, а папа вообще не при делах. Какой демон откажется от такой удачи?

И если подумать хорошенько, то единственный, кому я могу накостылять по рогам, это деда — без этого старого интригана наверняка не обошлось.

В общем, постаравшись скоренько распрощаться с почти что мужем — поцелуи и хвост-предатель этому сильно мешали, но я боролась с собой, честно — бодрой рысью поскакала к деду. Эх, где моя боевая сковорода? Она бы мне сейчас ой как пригодилась.

Стоило мне об этом подумать, как сразу же ощутила в руке уже знакомую тяжесть. Прокрутила рукоять сковороды в руке, взвесила и поняла, что нужно что-то сделать. Ну, в самом деле, не тащить же ее через портальный зал и по всем улицам пока доберусь до его загородной резиденции в руках?

Опять же носить ее на креплении к поясу, как это традиционно делают боевые бесовки, я не смогу. Вряд ли синяк на полбедра будет смотреться чудесным украшением на моем девичьем тельце, кожа-то у меня нежнее ихней. Да и не смогу я нормально передвигаться с этой, вечно путающейся в ногах, бандуриной.

Тут взгляд совершенно случайно натолкнулся на знак боевых бесовок — перекрещенная со скалкой сковорода на щите. Это судьба! Кожевенная мастерская близкого родственника наших боевичек — только они имеют право вешать этот знак у себя рядом с вывеской — то что надо. Уж они-то точно знают, что мне надо.

Еще через час я выходила оттуда довольная донельзя. Ахропос, кожевенник-бес и по совместительству четвертый брат унтер-офицера четвертой группы пятого легиона, действительно с полуслова понял, что мне надо и подобрав разной ширины и длины кожаные ремни, при помощи креплений и застежек для регулирования создал своеобразные заплечные плетеные 'ножны' для моей сковороды. К ним же снизу были горизонтально закреплены петли для боевой скалки, на ношение которой я пока не имела права. Ключевое слово здесь 'пока'. Я своего все равно добьюсь. А сейчас можно потренироваться, да, на дедушке.

Местное население с опаской отскакивало от меня, стоило только увидеть торчащий из-за спины над левым плечом эфес сковороды и зажатую в руках трость на подобии бейсбольной биты. В порталке опять нарвалась на того же диббука, что видел мой 'торжественный' вынос будущим муженьком, будь он неладен. Судя по выражению лица, он решил, что я, как в далекие времена индейцы, вышла на тропу войны или просто иду убивать Белета. Или уже его убила и теперь ищу подельников. В общем, диббук ласточкой нырнул под стол и оттуда замогильным голосом пробубнил, что портальщики сегодня для меня работают совершенно бесплатно. Видимо, подельников он насчитал много. Разочаровывать и переубеждать не стала, пусть боятся — так меньше проблем будет.

— Деда! — от зверской рожи и зло летающей в моих руках сковороды прислуга, попадавшаяся по пути к кабинету, шарахалась в разные стороны.

Дух сковороды почувствовав мое боевое состояние просто таки звенел от нетерпения и кажется готов был сам бить и крушить.

В кабинете его не оказалось и я знала только одно место, где он мог от меня спрятаться. Стоило только тихо — ну, по крайней мере, я себя тешу надеждой, что мой топот и лязганье тяжелой сковороды о стены, было действительно тихим — подойти к дедовской спальне двери резко открылись и...

— Что тут!... — это рефлекторно, честное слово. Никто и не собирался его лупить со всей дури сковородой между рог. У меня от его крика рука дернулась... самопроизвольно... та, которая со сковородой.

Как в замедленной сьемке сковорода опускается на лоб дедуле, отскакивает от него и по инерции крутит меня вокруг своей оси — лоб у деда 'стальной'. Смотреть на то, как глазки у него закатываются, было страшно, еще страшнее было видеть, как он медленно хлопается на пол спиной и на лбу, между рог вырастает третий — в смысле шишка.

Вот и спустила пар, называется.

— Дедуля? — жалобно посмотрела на тело у своих ног и даже слегка попинала носком гипса, а вдруг очнется?

Ответа не получила. Приходить в себя тоже никто не спешил и... И надо было что-то делать. Не дело это Повелителю, хоть и бывшему, на пороге своей комнаты в обмороке валяться, не кисейная барышня чай. Не дай темные, кто-то увидит — конец всей дедовской могущественной репутации. Заново придется доказывать. А оно ему надо? Воровато оглянулась. Вроде никого.

Закинув обратно за спину себе сковороду, трость засунула вместо скалки в нижние петли и, подхватив деда за вялые когтистые лапищи, потащила внутрь комнаты. Уф, что ж ты тяжелый-то такой? Пора садиться на диету, дед, я тебя еле тащу. Еще тащу... и еще немного.

Так мысленно себя подбадривая, пиная и уговаривая, я его таки дотащила до кровати. Теперь надо думать, как его на кровать ронять. Глаза до того занятые другим объектом исследования пробежались по кровати... Как там говорила Лалика на мои синие ноги? Попандос?!

На кровати, спрятавшись под одеяло так, что только испуганные глаза и видны были, седела совсем молоденькая бесовочка. И судя по белому накрахмаленной кружевной наколке на макушке между симпатичных рожек — горничная... мэ... личная горничная?

Глава 12. Черный ворон.

Швиковские 'Очи черные' отзвенели в очередной раз, заставляя меня отсчитать очередную прошедшею перемену, сладко зевнуть и... хлопнуться головой на сумку, примостившуюся на стареньком столе в маленькой подсобочке при аудитории.

Сегодня у меня между парами большое 'окно' и есть возможность отоспаться. Идти куда-либо еще не хотелось.

Во-первых, потому что это ж надо куда-то еще идти, а мне лень. Ну и во-вторых — единственное место, где меня не додумаются искать — здесь, если они, искатели, конечно, не госпожа Эйндорская и ее шпионско-призрачная сеть.

В том, что кто-то, из жаждущих моей тушки, сунется к директрисе ШВиКа есть большие сомнения, так что... спа-а-ать. Тем более, что день вчера выдался тяжелый и насыщенный, как моральными потрясениями, так и физическими нагрузками.

Из Шеола я выбралась глубокой ночью или точнее сильно ранним утром. А в пять утра добрести до дома оказалось вполне возможным при наличии у тебя в кармане одолженным и подпитанным дедом одноразовым порталом.

В полусонной голове возникли образы остатка прошедшей ночи.

* * *

— Вякнешь — прибью! — шепотом пригрозила я, хотя сделала это зря. Итак перепуганная незнакомая барышня, изображавшая из себя личную горничную, от избытка эмоций решила последовать за своим хозяином и дезертировать в бессознательное состояние, — Э-э-э-, мы так не договаривались! -завопила я и похлопала ее по щекам.

Та пришла в себя быстро и шарахнулась от своей спасительницы, меня то есть, на другую сторону огромной кровати — да, мой дед любит спать с удобствами и, оказывается, не только спать. Как говорят, седина в бороду — бес в ребро. В данном случае вполне себе симпатичная бесовка.

— Быстро сползла и помогла мне затащить его на кровать, — скомандовала я.

— Вы его завоевывать будете? — сказанное дрожащим голоском заставило выпучить глаза.

— Чего-о-о-о?

— Вы учтите, у него сердце... и возраст, да, ему нервных потрясений никак нельзя, — заботливая ты наша, где ж он тебя от нас всех прятал-то? — Вы не глядите на него, внешность бывает обманчива. Знаете сколько ему уже лет? О-о-о...

Минуту выходила из ступора. Потом нахмурилась. Ржач ржачем, но деда на кровать поднять надо. Бесовочка была в одном права — деду длительное лежание на холодном каменном полу может аукнуться. А с радикулитом за личными горничными не побегаешь.

Барышня мою нахмуренную рожицу поняла правильно соскочила с кровати в... мэ... в символичном костюме горничной... сильно символичном и подбежала ко мне, спрашивая взглядом, с какой стороны хвататься за деда.

Отправила ее к ногам, а то вдруг дед в себя придет, а тут такой вид снизу будет. Как бы он того... опять не пошел искать свое сознание. Ага, от переизбытка чувств.

Нет, дед у меня еще ого-го и го и выглядит соответствующе — у него только сейчас на энном тысячелетии небольшая седина на висках появилась. Просто... переживаю я за него, вот что.

С дедом мы все же поговорили... после того как мне представили 'лучшего работника замка за последнюю пятилетку'. Честное слово почувствовала себя на секунду в стране зацвёвшего махровым цветом коммунизма. Похлопала деда по плечу, напомнила, что здоровье, оно одно и его беречь надо. Дед врезал подзатыльника (мне) и хлопнул по заду (горничную), потом потребовал у барышни оставить нас одних.

Следующие, после этого пятнадцать минут, пришлось втолковывать плачущей бесовочке, которая наше семейство в лицо знать не знает, то что я дедова внучка и на него ни в коем образе претендовать не могу. Втолковывать естественно пришлось мне, потому что дед, как и всякий мужик, немного растерялся при виде слез своей пассии.

Потом уже деду пришлось объяснять (мне), где он раздобыл эту малахольную и подтверждать (малахольной), что таки да, я его внучка. В общем дурдом.

На возникший из воздуха для меня успокоительный чай разве что не поплевалась, огнем, да. Дед вздохнул, чашка исчезла и на ее месте передо мной поставили когтистой ручищей большой глубокий бокал с янтарной жидкостью внутри.

Понюхала, пошевелила носиком и вопросительно посмотрела на будущего собут... беседника. Тот еще раз вздохнул и на маленьком столике рядом с бокалом возникли тарелочки с нарезкой, готовыми канапешечками и вазочка с шоколадными конфетками. Мням! Что-то как-то я после всего этого проголодалась.

Дальше разговор пошел уже в нужном мне русле. Ничего нового я конечно не услышала, да и повода не доверять собственным воспоминаниям вкупе с рассказом Белета у меня не было и все же... Наверное это во мне демонская кровь на пару с ее излюбленной паранойей говорит, честное слово.

Дедуля по-моему даже обрадовался, что память мне вернули. Причина радости стала тоже ясна — в сватовском противостоянии Дед — прабабка Секлета, пока что ведет именно дед с убойным счетом 2:0 в пользу демонов.

Проговорили мы с ним полночи. В спиртном были умерены. Нам хоть и не грозило — благодаря особенностям метаболизма — напиться от пары бокалов коньяка, но я, памятуя предыдущую и совсем недавнюю попойку с огне-выдыхательной одной рюмкой, сильно опасалась на следующее утро прийти в Школу не совсем подходящем состоянии. Вернее совсем в неподходящем.

Так что, несмотря на такую бурную встречу, расстались мы с ним вполне мирно. Дедуля мечтательно улыбался и как-то чувствовалось, что скоро прабабка узнает о моем согласии на брак из самого надежного источника.

Вот так меня тихо и с увещеваниями, что спать-таки надо дома, а то родители волноваться будут одним щелчком пальцев отправили в телепорталку, сунув в руку амулет с одноразовым порталом и предварительно нагрузив ставшую отчего-то неподъемной сковороду. Под мышку же сунули порядком надоевшую трость.

Догадываетесь что было дальше? Ага. В телепортализационном зале встала на вытяжку все та же смена. Уже знакомый диббук козырнул от непокрытой головы полупрозрачной рукой и сообщил что на вверенной ему территории за прошедшее время никаких происшествий не было. Потом, впечатлившись моим уставшим видом, суетливо метнулся к арке перехода и чуть ли не под локотки выпроводил меня в верхний мир, как говорится от греха подальше.

Дома уже все давно спали. Ну почти. Нервничающий Геша долго крутился у меня на подушке, полностью игнорируя мои просьбы перебраться обратно к себе в домик. Но вскоре и он угомонился, зарывшись мне в волосы всеми лапками и щекоча хвостиком правое ушко. Так и уснули с ним вместе уже под самое утро.