Действующая часть

Я оторвался от своих записей.

— Откуда, черт их побери, они все это знают, Родж?

Он пожал плечами.

— Я не знаю и я не спрашивал.

Но даже Роджер, человек который позволял многим мелочам жизни пройти мимо него, задавал себе те же вопросы.

— Все, что нам нужно сделать, это уничтожить оборудование — сказал он, после некоторого раздумья.

— На что, черт побери, похож этот коммуникатор? — спросил я. — Я даже не уверен, что знаю, что это такое?

— Не так уж важно, чо-о-о-орт возьми, как это выглядит или что это такое — раздраженно ответил Роджер. — Мы взорвем эту чо-о-о-ортову штуку. Никакого про-о-о-оклятого бардака.

Надо об этом позаботиться, подумал я.

После всех ложных надежд и разочарований последних трех недель, я не мог позволить себе наконец в это поверить. Я спросил Роджера, думает ли он, что мы собираемся это сделать.

— Без вопросов — сказал он. — Я только что получил сигнал подтверждения. Если только Саддам не бро-о-о-осит чо-о-о-ортово полотенце, назад пути нет.

Отнюдь не выказывая признаков усталости от войны, Саддам недавно поднял ставки, начав атаку на саудовский прибрежный город Хафджи. Из того, что мы узнали от Всемирной службы новостей BBC, потребовалось несколько ожесточенных боев, что бы его отбить. Вероятность, что этот день иракцы назовут днем заката, должна была быть очень мала.

— Ты хотя бы подумал, что я буду делать на этот раз, Родж?

— Вы с Тони — группа огневой поддержки. Это лакомый кусочек, Джордж. Мы будем полагаться на вас, что бы держать тряпкоголовых подальше от наших спин.

Роджер должно быть, заметил мгновенную вспышку разочарования в моих глазах. Я хотел быть частью команды подрывников, одним из тех, кто спуститься в самые недра бункера.

— Вы с Тони здорово выложились на разведке — сказал он. — Я делаю это исключительно из соображений ротации.

— Конечно — согласился я, — никаких проблем.

Обычная безмятежность Роджера на мгновение испарилась.

— Сегодня вечером у нас будет настоящий выход, дружище. У нас всех будет полно работы. Вы не будете разочарованы, я гарантирую.

— Итак, когда мы узнаем подробности?

Он посмотрел на часы.

— Сбор будет примерно через две минуты. С таким же успехом ты мог бы остаться и занять лучшее место.

Я перехватил Тома, Ника и Джеффа на несколько коротких мгновений, пока они шли к машине Роджера. Независимо от того, что они собирались услышать, они требовали от меня новостей. Я сообщил им что мы — группа огневой поддержки, и что мы собираемся сделать в этом качестве. Наедине с Томом я добавил:

— Ты не поверишь тому, что сейчас услышишь. На самом деле, ты просто будешь ссать кипятком.

Он подозрительно на меня посмотрел.

— Это что, какая-то дерьмошляпная разводка?

— Нет, дружище — сказал я, качая головой, — это настоящий гребанный МакКой.

Это стерло улыбку с его лица.

Мы собрались вокруг макета цели, который Роджер приказал нескольким парням собрать у другого борта машины. С помощью камней, гальки и линий на песке, он показывал маршрут, которым мы должны были двигаться, а также сам объект. Когда все были там, Роджер пробежался по основной части, рассказывая преимущественно то, что я уже знал.

Затем он отвечал на вопросы о цели: сколько человек личного состава мы можем ожидать, высота стены периметра, патрулируется ли она охраной и так далее. На некоторые он мог ответить, остальным нет. По некоторым оценкам, на месте находится порядка тридцати человек. Стена примерно пяти футов высотой. Что касается охраны, то это было сказать невозможно, так как ближняя разведка цели не смогла подойти достаточно близко, что бы получить такие детали.

— Мы поедем туда так же, как и разведчики прошлой ночью — сказал Роджер, заканчивая первый сеанс вопросов и ответов. — Мы быстро проведем разведку, получим все ответы, которые нам нужны и сделаем это.

От публики донесся одобрительный ропот.

Затем, Роджер подробно рассмотрел план, уделяя особое внимание тому, что должна была сделать каждая группа. Всего было три группы. Подрывники, или штурмовая группа, будет действовать пешим порядком. Она будет состоять из Роджера, Джорджа, Алека, Баззы, Фрэнка и Газзы. Ее обязанности будут просты: проникнуть в здание и уничтожить коммутационный аппарат связи, находящийся внутри.

Парни, отобранные для этой работы обменялись одобрительными взглядами и подняли большие пальцы.

— Мы прорежем ограду и двинемся к стене. Если мы не можем справиться с ней, мы ее взорвем, но приоритет — оставаться скрытными, насколько можно дольше. В идеале, я бы хотел, что бы штурмовая группа добралась до двери здания, прежде чем поднимется шум. Если дверь открыта — отлично. Если закрыта, мы взрываем ее к чо-о-о-орту.

— Кто входит внутрь? — спросил Джордж, главный подрывник.

— Ты, я, Базз и Алек. — ответил Роджер. — Ты и Базз размещаете заряды, а мы с Алеком займемся зачисткой коридора. Теперь слушайте, я знаю, есть некоторая путаница относительного того, как выглядит этот проклятый коммуникатор. В принципе, мне плевать. Мы ставим заряды на все, что выглядит как чо-о-о-ортов компьютер или радиостанция и забрасываем гранатами все остальные комнаты в коридоре, просто на всякий случай. Все ясно?

Остальные члены штурмовой группы кивнули.

— На этот раз мы используем механические взрыватели с накольными устройствами, — продолжил Роджер, — потому что тогда, черт возьми, мы будем уверены, что дело сделано.

Снова одобрительные кивки. Накольное устройство приводило в действие огнепроводный шнур с временем горения трех минут до подрыва взрывчатки. Как только взрыватель будет запущен, ничто кроме вмешательства человека или Бога, не остановит взрыв. По плану Роджера, там, внизу, не останется ни одного живого иракца, который мог бы вмешаться. Что же касается Бога, то я должен был верить, что он так же как и мы, хочет уничтожить угрозу "Скадов".

— А как насчет прикрытия огнем на входе и выходе? — спросил Ливерпулец.

Ливерпулец был тишайшим парнем, который управлялся с крупнокалиберным пулеметом на машине Криса. Он был достаточно приятным парнем, и способным в своей работе, но не из тех, с кем я часто общался. Его работа за крупнокалиберным пулеметом была жизненно важна для успеха миссии.

— Переходим к следующей части нашей программы — сказал Роберт.

Команду подрывников будет сопровождать почти всю дорогу до цели группа непосредственной огневой поддержки, или ГНОП. ГНОП состояла из двух машин: Кевина и Таффа.

Сами машины должны быть поставлены как можно ближе к главной цели — в идеале, на дистанции в 300 метров. Затем ГНОП пройдет оставшуюся часть пути пешком, остановившись примерно в 100 метрах от здания коммуникатора, что бы обеспечить прикрытие огнем для подрывников. Подвести машины так близко, было рискованно, согласился Роджер, но в конечном счете необходимо: когда дерьмо попадет в вентилятор, как штурмовая группа, так и ГНОП должны будут эвакуироваться в спешке.

Что касается группы огневой поддержки, то наша группа будет состоять из трех машин: Криса, Тони и моей. Наша задача состояла в том, что бы найти подходящие позиции с видом на цель и обеспечить прикрывающий огонь для команды подрывников и ГНОП. Как только начнется шум, мы должны будем нейтрализовать все помехи нашим оружием поддержки, Mk19, крупнокалиберным пулеметом и ПТРК "Милан".

Таков был основной план, и как говорится, неплохой. Единственная неприятность заключалась в том, что в нашей машине было место только для трех туловищ. Кто-то должен был сесть в другую машину и этим парнем был Джефф. Было решено, что он присоединится к команде Тони на время операции "Виктор Два". Я не суеверен, но мне казалось неправильным разбивать команду. Я попытался выбросить это из головы и надеялся, что Джефф тоже.

Не было никаких сомнений, что "Виктор Два" будет крепким орешком, но глядя на лица вокруг меня, я не видел что бы кто-то жаловался. Мы просили о чем-то подобном и получили это. Нас было тридцать человек, против тридцати иракцев, засевших на важном стратегическом объекте. Вы не могли бы просить более честного расклада, чем этот. Я почувствовал как начал накачиваться адреналин. Пришло время пойти и получить компенсацию.

Мы уже собирались уходить, когда впереди раздался пронзительный кашель. Поняв, что это просьба о внимании, я поднял глаза и увидел, как Газза протискивается в небольшое пространство рядом с макетом.

Я толкнул локтем Тома.

— Алло, алло — прошептал я, — что все это значит?

Тони пожал плечами.

— Понятия не имею. Никогда в жизни его не видел. Кто он такой?

Я подавил улыбку, когда Газза вновь прочистил горло.

— Как вы знаете, — начал он, — я тут всего лишь наблюдатель, но я уверен, что Роджер не будет возражать, если я добавлю немного к тому, что он только что сказал.

Я взглянул на Роджа и увидел, что он ощетинился. Это было так же ново для него, как и для нас. И судя по выражению его лица, он вовсе это не приветствовал. Я гадал, что будет дальше.

— Я знаю, что сегодня ночью нам всем предстоит тяжелая работа, но все равно, важно помнить одну вещь, когда мы пойдем туда с оружием в руках — продолжал Газза. — Есть вероятность, что в районе цели и вокруг нее будут гражданские лица — техники, инженеры и так далее. В разгар боя будет трудно отличить этих парней друг от друга, но я попрошу вас попытаться. Это не из война, это война Саддама и военных. На родине уже было много дерьма в средствах массовой информации о сопутствующем ущербе и жертвах среди гражданского населения. Когда все это закончится, важно, что бы Полк не был замазан той же кистью. Так что думайте, прежде чем стрелять. Я не хочу видеть сегодня никаких жертв среди гражданского населения, это ясно?

Я почувствовал, как в горле поднимается волна гнева. Наверное все остальные почувствовали что-то похожее, потому что возникла неловкая пауза, когда Газза просто стоял и смотрел на нас, а мы смотрели на него. Ни у кого из нас не было времени на эту психологическую чушь офицера-выскочки. Затем, к счастью, вмешался Роджер. Он выглядел таким серьезным, каким я его никогда не видел.

— Ладно. парни, слушайте сюда. Мы должны ударить по этой цели и ударить жестко. Штаб полка держит ее на контроле. "Скады" Саддама все еще в деле. Он обстреливает Саудовскую Аравию и Израиль. После всех этих чо-о-о-ортовых бомб, сброшенных "крабами" и ВВС янки, эти ракеты все еще летают. Может показаться, что мы эту войну уже и по-о-о-одшили, но это не так. Вы знаете это. Я знаю это. Если ракеты с зариновой начинкой начнут падать на Тель-Авив или Иерусалим, мы все можем возвращаться домой, потому что израильтяне будут роиться в этой пустыне как мухи на дерьме. И тогда больше не будет никакой чертовой Коалиции, и этот тряпкоголовый ублюдок победит. Вот так.

Роджер помолчал, глядя на каждого из нас по очереди.

— Сегодня у нас есть шанс сделать так, что бы этого никогда не случилось. Так что, давайте по-о-о-орвем "Виктор Два" к чо-о-о-о-орту, а?

Затем он распустил нас.

Роджер дал нам много пищи для размышлений, но именно Газза больше всего занимал нас, когда мы благополучно возвращались к машине.

— Что, черт возьми, все это значит? — спросил Джефф. — Вся эта чушь об гражданских и сопутствующем ущербе?

— Я понятия не имею. — ответил я. — Парень стоит в стороне в течении большей части десяти дней, а потом приходит с этим дерьмом. Вау.

— Десять дней сдерживаемого дерьма это слишком много, что бы сорваться с твоей груди за один раз — сказал Ник, разливая чай по нашим кружкам.

— Что за чушь насчет твоей груди? — спросил Том.

— Отвали. Ты знаешь что я имею ввиду.

— Это была типичная речь чертова Руперта — сказал Джефф. — Они всегда пытаются оправдать свое существование. Вот в чем все дело. Парень хотел, что бы его запомнили, до того как наступит время сделай-или-сдохни.

— Да, но зачем болтать о гражданских? — сказал я.

— Что ты имеешь ввиду? — спросил Том.

— Я имею ввиду, когда я вхожу в комнату и вижу трех парней, наставляющих на меня оружие, последнее что мне нужно, это дебаты в моей голове о том, является один из них гражданским или нет.

— Да, я понимаю, что ты имеешь ввиду — сказал Том, кивая головой. — Это сеет семена сомнения.

— Эй, не позволяй этому докучать тебе — просиял Ник, раздавая чай. — Мы же команда. Сегодня ночью мы надерем им задницы.

Я уставился на это огромную чертову ухмылку и был рад, что этот гигант на нашей стороне.

— Правильно, — сказал я. — Мы же команда.

Я посмотрел на Джеффа, он он оставался невозмутимым.

— Сегодня ночью не высовывайся. — сказал я, стараясь говорить как можно тише.

— Да, — ответил он, глядя в свою кружку и глубокомысленно кивая, — у Тони отвратительный водитель.

Потом он поднял глаза и злобно ухмыльнулся.

— Почти такой же плохой, как ты, Том.

— Гребанный киви-дерьмофрукт.

Мы сидели, все четверо, спиной к машине, потягивая чай, пока солнце омывало наши лица. Через минуту-другую подготовка начнется всерьез.

Мне потребовалось некоторое время, что бы выкинуть из головы слова Газзы. На этом все должно было закончиться. Но без нашего ведома, его слова вернуться и будут преследовать нас еще до наступления ночи.

Последние несколько часов после полудня мы проверяли и перепроверяли наши машины перед сигналом к отъезду. Нужно было еще многое сделать. Все не-необходимое снаряжение и запасы были сняты с боевых машин и перегружены в "Унимог". Сюда входили все наши запасы воды, топлива, пайков и боеприпасов. То что выгружалось и то, что оставлялось, решалось демократическим обсуждением. Том, Джефф, Ник и я обсуждали ценность в бою каждого маленького предмета, прежде чем поднять большой палец вверх или вних.

Некоторые вещи из снаряжения удалялись несмотря ни на что. Например, наши ракеты ПЗРК "Стингер". Если бы кто-то из нас попал в плен, янки бы не поблагодарили нас за то, что мы позволили им попасть в чужие руки.

Мы также сняли "Бергены" и уложили их на "Унимог". Вместо них мы положили более легкие и компактные патрульные рюкзаки. Они содержали предметы первой необходимости для беглеца, такие как респиратор, пару сухих пайков, запасную флягу с водой, ручной GPS навигатор "Магеллан" и штаны от комплекта РХБЗ. Последние были не столько на случай бомбы с сибирской язвой, сколько для выживания в экстремально холодную погоду. На дне моего собственного рюкзачка я положил свой маленький коротковолновый радиоприемник. Это был очень личной выбор. Дело не только в том, что я помешан на новостях. Когда ты находишься в трехстах милях от любого места, приятно знать все мелочи, которые имеют значение: например, что война стала ядерной, или что она закончилась.

Как только мы избавились от ненужных вещей, мы перепаковали оставшиеся. Это стало привычным ритуалом с тех пор, как мы перешли на вражескую территорию, но сегодня за стараниями парней проглядывало особое отношение.

Мы также позаботились о дополнительным боеприпасах для нашего оружия поддержки. В нашем случае это была пара дополнительных магазинов для Mk19. На других машинах, где были .50-е, они были с уже установленными 200 патронными коробками, а рядом с ними — еще одна, уже подготовленная к заряжанию. То же самое относилось ко всем нашим единым пулеметам.