Вопреки моим пессимистичным ожиданиям, ни со стрельбой, ни с местными жителями столкнуться не удалось. О нашем появлении они, конечно же, узнали, но то ли у наиболее воинственных граждан в это утро не было настроения для разборок, то ли кто-то из них рассмотрел эмблему на нашем борту — не знаю, но когда наша машина остановилась возле невысокого обрыва и я увидел быстрое течение Десны внизу — то сердце моё запело. То, чего я опасался больше всего, осталось позади. Более того, дорога, по которой мы ехали, вывела нас прямо к броду, о чем громогласно заявляли свежие следы протекторов на дороге по обеим сторонам реки. На такую удачу я даже рассчитывать не мог.

Тигра метнулся на разведку к берегу и подтвердил, что брод есть, причем вполне подходящий для нас, включая машину. Фарт, фарт, огромный фарт! Пальцем в небо попали, можно сказать. Теперь мы избавлены от необходимости гонять по всему берегу, отыскивая подходящий переход.

— Все из машины, бегом! — скомандовал я, — всё тяжёлое — на себя берём! Петрович — помалу, со скоростью пешехода за нами. Смотри не увязни посреди реки.

* * *

"Форсирование Десны" прошло как по маслу, даже не пришлось толкать наш паппелац. И это меня даже начало настораживать, если честно. Очень не люблю непродуманных операций, и слишком гладко идущих, ведь один из старых военных законов Мерфи гласит: "Если всё идёт хорошо — значит, впереди засада", а я, будучи реалистичным пессимистом, привык этим законам верить. Может, потому и жив до сих пор. Ладно, свою "чуйку" пока примем к сведению, но слишком уж зацикливаться на ней не будем.

Машина остановилась на небольшой поляне в окружении высоченных тополей и вся группа, гурьбой вывалившись наружу, приступила к наблюдению за обстановкой. Если верить моему видавшему виды навигатору — мы прибыли на конечную точку, отсюда и предстоит наводить артиллерию.

Сверились с компасом. Ну да, всё верно. На юге и юго-востоке торчат побитые высотки Троещины, оттуда же слышится жиденькая стрельба. Лучше всякого ориентира в наши дни — где стрельба, там Троещина. С севера на нас смотрели крыши Хотяновки, а с запада — Десна и виднеющиеся вдали многоэтажки Оболони.

— Ну что, готовы, спортсмены? — спросил я Дока с Тигрой, которые сложили на землю оружие и боекомплект, и цепляли к своим жилетам на спинах небольшие рюкзаки. У Дока из рюкзака торчал ремень фотоаппарата и тренога, у Тигры — антенна радиостанции. Правильно, со свободными руками на деревья лезть как-то сподручнее, а именно это парням сейчас и предстоит.

— Угу, — буркнули "братья-борцы".

— Ну тогда удачи, — с ослепительной ухмылкой подытожил я, — держитесь крепче, а если будете падать — не грустите и вспоминайте мультик про Винни-Пуха.

— Винни-Пух — лох, — оскорбил медведя Док, — он даже по шарику попасть не мог с первого раза.

— Ага, лошара полный, — поддакнул Тигран, кидая завистливые взгляды на Кирю, развалившегося на свежей траве как молодой кобелёк и ведущего наблюдение за южным направлением. Но даже это важное занятие не заставило Кирю промолчать.

— По шарику стрелял Пятачок, — не оглядываясь, сказал он, — вот он уж точно лошара. И свинья к тому же.

— Да, свиньи вообще стрелки никудышные, — подтвердил я, — всё, животноводы и знатоки советской мультипликации, приступаем. Док, обнаруживаешь цель. Или не обнаруживаешь. В любом случае — с такой высокой точки обзор должен быть как со статуи "Родина-Мать". Если обнаружил — цепляешь фотоаппарат и сообщаешь Тигре о готовности. Снимай много, потому что когда начнут падать снаряды — то ударная волна и до нас доползёт, а так хоть что-то заснять успеешь. Ну и аппарат цепляй покрепче.

Док раздражённо кивнул — мол, не учи учёного.

— Тигрыч, по тебе, — глянул я на небритого Тиграна, — залезаешь, разворачиваешь антенну, поднимаешь связь с батареей. По фиг, обнаружим что-то или нет, сообщить надо. И если всё же эти посудины в заливе — передаёшь координаты, которые тебе Док продиктует. Вопросы есть, вопросов нет. Понеслась, джентльмены!

Борцы кинулись к растущей неподалёку плотной стене тополей, закрывающей нас от залива, а я, прихватив "Винторез" Дока, примостился в траве недалеко от Кири. Мали ли что, лишняя пара глаз не повредит, если кто решит нагрянуть в гости. Северная часть у нас под наблюдением Петровича, спрятавшегося за машиной, а он дядька глазастый, можно быть спокойным.

— Я вот недавно книгу читал, — раздался справа негромкий голос Кири, — про Тарзана. Так там на обложке макака какая-то нарисована была, на пальму лезущая. Ну в точности как Тигра.

Я повернулся и рассмеялся. Действительно, наши штатные спортсмены, лезущие по отвесным тополям, смотрелись презабавно. Если Док хотя бы воспользовался поясным ремнём для удобства, то Тигра, вскарабкивающийся по рядом растущему тополю, ничего кроме рук, не применял. Но тополя густо поросли мелкими, почти вертикально торчащими ветками, потому сложностей у Тигры не возникало.

Взял винтовку и через её прицел стал рассматривать стреляющую Троещину. Если сейчас всё срастётся с кораблями и артиллерией, то срываться нам отсюда придётся очень шустро, а то мало ли кого принесёт на звуки рвущихся снарядов. Ну так — любопытство удовлетворить — мол, кого это так уважили, что несколько сотен килограмм стали и тротила не пожалели? А тут мы, такие все из себя красивые и с УАЗиком, загораем на влажной весенней травке, и, что самое поганое, деваться нам особо будет некуда, хоть позади и не Москва. Потому драпать — лучшее решение. А драпать нам надо как раз к "шишиге", которая находится как раз рядом с Троещиной.

Прицел "Винтореза" улучшил моё зрение в четыре раза, но никакой внятной информации получить не помог. Троещина как Троещина — разбитая, обожжённая, с торчащими свечками многоэтажек, потерявших былую аккуратность. Она с первых дней войны одинакова, что я хочу высмотреть — непонятно. Всё в лучших традициях старого анекдота — сало как сало, чего его пробовать? Тем более что вижу я лишь северную часть, самый край, а это совершенно не информативно. Но тот факт, что редкие выстрелы ветер всё же доносил, меня не радовал. Вот чего этим бандосам неймётся? Сейчас самое время сны досматривать, а не патроны жечь. Дикий народ, дети гор, можно сказать... Самое паршивое — то, что нам отсюда до "шишиги" придётся добираться по чистому полю, и с любой из крайних высоток нас заметить можно запросто. Уповать на госпожу удачу можно, но её терпение не бесконечно, к сожалению.

Кстати, о терпении. Как там наши спортсмены? Ага, уже почти на самой верхушке, пытаются примоститься на неудобных для сидения ветках. Док на одном дереве, Тигра — на другом, растущем в паре метров от первого. Правильно, так удобнее, не придётся грохот снарядов перекрикивать.

Через несколько минут наушник моей рации хрипнул и тихо заговорил голосом Дока:

— Можно танцевать качучу.

— Быстро ты, — удивился я, — Неужели всё на месте?

— Угу, есть какие-то. Похоже, они. Видимость так себе, но работать можно.

— Тогда фиксируй агрегат понадёжнее и работайте.

— Принял.

Всё же Бог есть. И к придуркам типа нас он благоволит. Эх, красота! Михаленко от радости будет скакать как дикий сайгак. Интересно, что именно Док смог высмотреть в том заливе, но это выясним уже после того, как артиллерия отработает. Смущает, конечно, формулировка "какие-то корабли". Нам бы точно знать надо. Но, с другой стороны — "приличные люди ночью по улицам не ходят", мирное население в заливе находиться не может, тем более — с кораблями. Так что рискнём.

Мы с Кирей и Петровичем на всякий случай залегли в небольшой низинке около машины. Хоть и больше километра до залива, но кривые руки наших артиллеристов недооценивать не стоит, потому укрытие не повредит. "Гвоздики" будут долбить наверняка осколочно-фугасными снарядами, а они у них почти по тридцать килограммов каждый, да сто двадцать два миллиметра калибром. Ахнет так, что мало не покажется никому, испытано на животных.

Наверняка сейчас где-то в районе Бабьего Яра батарея, глядя стволами в нашу сторону, закидывает снаряды в орудия и ждёт команды. Даже представить жутковато, что весь этот коктейль из стали и тротила через какие-то пару минут полетит в нашу сторону.

— Залегли? — прошипела рация голосом Тиграна.

— Да, готовы, — ответил я в нашейные ларингофоны.

— Начинаем фейерверк, — весело подытожила рация.

Примерно через минуту тишина, которую нарушало разве что щебетание птиц, разорвалась от грохота, прилетевшего с запада, и следом за ним докатился гулкий звук орудийного выстрела. Земля дрогнула, будто какой-то сказочный великан ударил кулаком, птицы сорвались с тополей и, недовольно крича, разлетелись в разные стороны. На зеркальной глади Десны побежала мелкая рябь. Киря буркнул под нос что-то матерное и, как перепуганный кот, поглубже забился в низину, зачем-то прикрывая своим телом автомат. Ну да, как в старой хохме про ядерный взрыв и казённое имущество.

Второй разрыв прозвучал значительно громче и по ощущениям — намного ближе. Видимо, классическая "вилка" — недолёт, перелёт, попадание. Ох и нелегко сейчас парням на деревьях, наверное. Не дай Бог, какой шальной осколок долетит... Вряд ли, конечно, но у чёрта свои планы.

Последующая канонада вызывала всё усиливающееся желание присоединиться к Кире на дне низинки, но чувство того, что я командир и вообще должен быть образцом, удержало от этого слабохарактерного поступка. Однако голову я на всякий случай наружу не высовывал, от греха подальше и скрючился в идиотской позе, закрыв уши руками.

Так продолжалось ещё примерно пять-семь минут. С запада потянуло запахом гари, показался чёрный дым. И вдруг всё стихло, наступила тишина, которая после такой нагрузки на уши показалась даже непривычной и неестественной.

Мы вылезли из своего укрытия и увидели наших парней, целых и невредимых, перекидывающих верёвки через ветви.

— Мы чемпионы! — крикнул Док, снимая трос.

— Всё успешно?

— Не то слово! В общем, слушай...

— Стоп, — прервал я, отрицательно покачав головой, — все в машину, по пути расскажешь. Тут нельзя оставаться. Да и ящики с водкой ждут.

* * *

Нам в очередной раз нереально повезло. Корабли были в заливе, и, судя по огромному количеству фото — именно те корабли, что мы искали. На экране фотоаппарата мелькали белые с синим корпуса судов, немного прикрытые высоким кустарником. А вот и дальнейшее развитие событий: разрыв снаряда в Днепре, перед заливом, огромный столб воды, затем второй разрыв, уже между заливом и нашей позицией, с красивой оранжевой вспышкой и чёрным клубом из дыма и пыли. Ну и финал пьесы — снаряды, ложащиеся на суда или рядом с ними, что для осколочно-фугасного снаряда такой мощности одно и то же. Не обязательно ведь, чтобы катер разлетелся на болтики. Достаточно одной крупной пробоины или нескольких поменьше, чтобы кораблик отправился на дно, обеспечив тем самым море радости и нам и море головной боли — Фашисту.

Одно фото вообще порадовало своим пиротехническим эффектом. Сложно сказать, что именно находилось на борту, но красно-чёрный огненный факел потрясал воображение. Как передвижной топливозаправщик использовали, что ли...

А вот охраны на фото не наблюдалось, но ставлю свой автомат против старой двустволки, что она там была. Суслика не видишь, а он есть. И сусликам этим очень не повезло, потому что разрыв снаряда даже в пятидесяти метрах от тебя — это почти верная смерть.

— Отлично, папарацци, — вернул я Доку его "Кэнон" с длинным тяжёлым объективом, — что ещё интересного увидеть смог?

Я сидел сзади, в кузове машины, посадив Кирю рядом с Петровичем, на командирское место. А УАЗ, подскакивая на поросших жёсткой травой кочках, на максимальной скорости летел параллельно Троещине, за город, в точку, обозначенную мной на карте навигатора, в точку, где нас должна была ожидать "шишига".

— Ничего заслуживающего внимания, — пожал плечами Док, — людей не обнаружил, движняка какого-то тоже. Да и корабли неподвижно стояли, будто брошены давно.

Странно. И теперь ещё добавился вопрос — как эти катера туда попали, если комендачи клянутся и божатся, что в ту злополучную ночь никаких судов на реке не видели? Ладно, пусть Михаленко голову ломает, ему за это жалованье платят.

— Как вы вообще на деревьях удержались, Тарзаны? — раздался с переднего сиденья насмешливый голосок Кири.

— Руками! — хлопнул Кирю по затылку Док, — руками и ногами. В следующий раз тебя с собой возьмём, чтобы не был самым весёлым.

Настроение у парней заметно улучшилось, но надо следить, чтобы до куража не дошло, хоть и опытные все люди. Кураж вообще опасен, а на войне — и подавно. Почти всегда им "заболевают" новички, вдохновлённые успехами первых боёв. Появляется ощущение, что ты самый меткий, быстрый, хитрый, да и вообще пуленепробиваемый. Вот и кидаются такие новички в самое пекло, ломя башку. Иногда выживают, но чаще — нет. Мне повезло. Я через этот этап прошёл, выжил, получил по шее от Бати, который тогда, как и сейчас, был моим командиром, и кураж улетучился почти сразу.

— Старшой, это не тут? — вывел меня из раздумий Петрович, кивавший головой в сторону видневшихся в паре сотен метров кирпичных ангаров. Не поймёшь, что тут раньше было — то ли автосервис, то ли склады, то ли мастерские. В любом случае, если верить GPS — наша "шишига" скрывается именно там.

Неплохое место, матушка Удача нам сегодня не просто улыбается, а целует и обнимает. От весёлой Троещины ангары скрыты небольшой лесопосадкой, растущей за узенькой асфальтной дорогой, а за дорогой растянулись разрушенные и обгоревшие дома, бывшие до войны особняками сильных мира сего. Жалко, конечно, красивые домики были. Ну разграбили — понятно, а поджигать на кой было? Но что поделать, война — тётка злая, а гражданская война — ещё и безмозглая, и до тупости жестокая.

В общем, диспозиция ясна. Если нырнём в ангар — нас с Троещины не увидеть. Это плюс. Сколько Петровичу копаться с машиной — неизвестно. Это минус. Но грамотно занятая оборона позволит нам в случае чего продержаться пару десятков минут и свалить, если дело будет швах. Путь к отступлению, слава Богу, есть.

— Кажись, оно. Вперёд, Петрович.

УАЗ въехал через выломанные ворота, металлические створки которого гулко громыхнули под колёсами, и остановился у ангаров, спрятавшись за остатками кирпичной стены.

Мы вышли и огляделись, вращая оружием на 360 градусов. Ангара всего два, но один не в счёт — от него осталась лишь левая стена, а всё остальное превращено войной в гору строительного мусора. А вот второй ангар, вероятно, наш клиент — ворота прикрыты, но что за ними находится, я и так могу сказать. Бывшее СТО, к гадалке не ходи. Да и чего бы к ней ходить, если на фасаде виднеется древняя вывеска с облезшей краской — "СТО, шиномонтаж, балансировка"? Автомастерских на Троещине полным-полно было до войны, так что элемент пейзажа очень типичный.

— Петрович, держи Трою, Тигра запад, остальные — за мной, — скомандовал я, махнув рукой.