Тесса привела Ренальда в Замковую часовню, располагающуюся на первом уровне. Парень застыл на пороге, не решаясь переступить освященную границу. Небольшое помещение было погружено в какой-то по-особому мягкий и уютный полумрак. Привычный еще по Обители запах благовоний и неяркие огоньки светочей перед фигурами Всевидящих обещали если и не защиту, то уж успокоение его растревоженной душе... Ничуть не потускневшие от времени фрески, изображавшие историю сотворения мира и деяния богов, покрывали стены. Но имеет ли он право теперь находиться в этом месте?
— Входи же! — почти втолкнула Тесса нерешительного раба, сразу прошла, зажигая светильники, отчего полумрак расступился и воздух наполнился медовым ароматом душистого масла.
Тесса погасила фонарь и обернулась. Парень стоял на коленях, низко опустив голову. Согнутая спина выражала полную покорность судьбе. Худенькие лопатки плотно обтянула ткань рубашки. Раздраженная девушка вдруг ощутила острый приступ жалости. Это она знала, отчего случается гроза, это ей, будучи еще маленькой девочкой, рассказал один из солдат-ветеранов ее отца, совсем старый, седой, покрытый шрамами... Он жил при казарме, так как своего дома у него не было, его уважали все за познания в разных областях (он много где побывал и много чего повидал на своем веку), вот и растолковал маленькой смышленой и очень любопытной девочке про происхождение разных природных явлений. Она очень любила слушать его 'сказки', а он, найдя в ее лице благодарного слушателя, с удовольствием рассказывал то, чему девиц не учат, справедливо полагая, что это совершенно ни к чему (в отличие от домоводства, рукоделия и умения вести себя в обществе)...
Она верила и не верила, а он не сердился, объяснял, показывал на пальцах, рисовал на бумаге или веточкой прямо на утоптанной земле (потому что дожди и грозы были разными, и к этому вопросу они возвращались не единожды) движение воздушных потоков, обзывая их армейскими словами — "фронт", "наступление", "атака"... такими понятными для дочери военного и, скорее всего, самыми правильными, отражающими самую суть... Вот его бы сюда, жаль, он уже умер...
Он бы сумел объяснить, что на свете многое из того, что пугает несведущих людей, бессильных перед катаклизмами природы, приписывают или богам, или злым духам, в зависимости от степени вреда для человека... он никогда не утверждал, что Богов нет, но уверял, что Всевидящие — в душе каждого живущего — это его совесть... Живи так, чтобы тебе на душе было хорошо, чтобы с улыбкой просыпаться и радоваться каждому, даже пасмурному и холодному дню, чтобы засыпать спокойно, зная, что ты не совершил ничего дурного — не убивай, не воруй, не желай того, что тебе принадлежать не может, поделись с неимущим, помоги ближнему... Простые общечеловеческие истины. Поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой... и будь счастлив. Если ты живешь среди людей, мирское не должно быть тебе не в радость. Не надо истязать свое тело лишениями — еще никто не возвращался из обещанного загробного мира, ни грешники, ни святые, и надо прожить свой земной отрезок так, чтобы не жалеть о том, что ты жил на свете...
Странная у него была философия, но не лишенная здравого смысла... Следуя ей, человеку удавалось жить в гармонии с самим собой, а ведь это главное...
И Тесса, припомнив кое-что из его уроков, встала на колени рядом с Рени и начала читать вслух молитву, чувствуя, как напряжение, охватившее парня в первый момент, постепенно уходит. Звуки грозы сюда почти не долетали. Мягкое тепло ароматных светильников, их колеблющийся свет, отблески золоченых одеяний Всевидящих затуманивали глаза, мерный тихий речитатив молитвы, спокойный, уверенный голос убаюкивал, на душе наступало умиротворение. Напряжение и безотчетный страх из-за своей беспомощности перед стихией отступали, принося успокоение.
Почувствовав, что мальчишке полегчало, Тесса взяла его за потеплевшие пальцы и заставила выпрямиться, разогнуть спину.
— Тесс, прости...
— За что, глупенький? Мне тоже было бы страшно проснуться от раскатов грома и мерцания молний, когда кажется, что весь мир вокруг рушится, человек ночью расслабляется и не сразу понимает, что происходит... Я понимаю, что ты себе успел напридумывать, но поверь мне, у всех физических явлений есть объяснения. Хочешь, я расскажу тебе, что я знаю...
Рени неуверенно пожал плечами.
— Я знала одного очень хорошего человека, он рассказывал мне, что в сильную жару, как сейчас, которая стояла вот уже несколько дней, такие явления, как гроза, обычное дело... часто грозы происходят летом, после полудня, когда особенно сильно нагревается воздух; и в горных местностях из-за быстрого движения вверх теплого, влажного воздуха и холодного, который образуется высоко в небе и создает дождевые темные облака, случаются чаще, чем в других местах. Из-за разницы температур в столкнувшихся облаках происходит трение, большое напряжение выплескивается в ослепительно-яркие вспышки света — молнии, сопровождаемые раскатами грома. Они происходят почти одновременно, только свет распространяется быстрее, и мы сначала видим молнию и уже затем слышим гром. Чем дольше временной промежуток между молнией и громом, тем дальше от нас находится сама гроза. Если отсчитывать интервалы — 'и раз, и два, и так далее', можно приблизительно представить, какое расстояние отделяет нас от эпицентра... Дождь — это та вода, которая испарилась с поверхности земли или воды, и в виде пара поднялась в воздух, а там уже 'сбилась' в облака, которые ветер переносит на большие расстояния. Попав в подходящие условия, холодные капельки снова проливаются на землю, просачиваются сквозь нее, стекают в низины, реки, озера, моря и вновь испаряются под солнцем...
— Всякой воде свое место... — тихо пробормотал Рени, заворожено слушая и не зная, верить или нет... так ведь было сказано в той священной книге...
— Бывают такие холодные тучи, что капельки смерзаются в льдинки шарообразной формы и, долетая до земли, не успевают растаять, тогда мы их видим горошинами града. Правда, таких больших, как в этот раз, мне еще встречать не доводилось... — добавила Тесса и погладила Ренальда по волосам. — Ты не бойся грозы, в Замке с незапамятных времен есть громоотводы. Это раньше, Аслан мне рассказывал, молнии иногда попадали в башни или деревья и могли начаться пожары, сейчас этого нет... Может, я плохо умею объяснять, но, поверь, это вовсе не наши грехи притягивают такие суровые последствия разбушевавшихся стихий, это природные явления... Мы все живые люди, и у нас множество недостатков, грехов... но наши Всевидящие все равно любят нас и прощают нам, как неразумным детям своим. Мы можем ошибаться и сожалеть о своих поступках, стараться не поступать плохо впредь. А если бы мы были слишком правильными — нам нечего было бы делать на грешной земле. Так что просто живи и не думай ни о чем плохом — все равно, помимо наших поступков, существует еще много обстоятельств, которые вмешиваются в нашу жизнь, делая ее более разнообразной, радостной или жестокой, несправедливой. Но все равно надо жить дальше, не унывать, не роптать, не жалеть себя, а стараться скрасить свое пребывание здесь, оставить добрую память в поступках, в каких-то предметах, в детях...
Тесса замолчала, посетовав на то, куда ее завели собственные рассуждения. Детей она пока не хотела. А у Рени, в статусе раба-наложника, такое 'наследство' тоже вроде бы как не предполагалось...
— Хочешь побыть тут еще, или пойдем обратно? — спросила госпожа притихшего под грузом информации к размышлению юношу. — Ты можешь приходить сюда время от времени. Только предупреждай, чтобы знать, где тебя искать...
— Спасибо... — облегченно вздохнул он. — Можно я еще побуду здесь?
— Конечно... Только на каменном полу холодно, да и колени, наверное, отваливаются... возьми хотя бы коврик для молений...
Неизвестно, пришлось бы Тессе пробыть с Рени в часовне до утра или нет, но пришел мокрый замерзший Аслан, облегченно вздохнув, что его девочка не потерялась насовсем, прошел внутрь и, оценив обстановку, преклонил колени. Тесса благодарно улыбнулась мужу, покосившись на Рени. Аслан не сильно жаловал религию жены. Он и в своих Великих Духов не то чтобы верил, скорее, соблюдал традиции предков (по материнской линии), проводя какие-то ритуалы, помогающие ему сконцентрироваться, найти душевное равновесие... Но молитвы он знал, и таинство брачной церемонии Тессы и Аслана было проведено по всем канонам.
Лаэр сотворил короткую молитву и коснулся руки Рени.
— Пойдем. Гроза утихла, но дождь еще идет, надо поспать, завтра будет много дел для всех.
— Да, — покорно кивнул совсем уже пришедший в себя парень, с трудом поднимаясь на ноги.
Колени и в самом деле занемели, не помог даже тонкий коврик. Почти как раньше, когда его в детстве в наказание два раза оставляли на ночь на коленях в холодном, не отапливаемом помещении общинного молельного дома... Первый раз он уснул, и утром его наказали еще серьезнее, он тогда плакал и жалел себя, лишенный возможности целую неделю покидать темную келью и выходить на свежий воздух, видя кусочек серо-голубого неба лишь в проеме маленького окошка с тусклыми стеклами. А второй раз он выдержал наказание до утра, только потом никак не мог самостоятельно разогнуть занемевшие колени, и был поражен своей беспомощностью, поняв, что ноги совсем не держат, с ужасом ожидая, пройдет ли когда-нибудь это состояние и невозможная скручивающая боль, когда кровь восстановила свою циркуляцию...
А сейчас он наказывал себя сам... и Тесса все это время была рядом, разделяя его 'наказание'. Рени даже словами не мог выразить, как он ей был благодарен за эту поддержку, и снова стало стыдно за свое истеричное поведение...
У них, у Тессы и Аслана, все не так, как должно быть, как представлял себе Ренальд, живя в общине — все непривычно, но не сказать, чтобы противоречило тому, чего хотел бы он сам — это и успокаивало и пугало... И все же, несмотря на его вечерние сомнения и ночной кошмар, Рени хотелось оказаться нужным этой странной семейной паре...
Раб покачнулся, но Аслан подхватил его за плечи и поддержал. Непослушные ноги Рени подкашивались, икры и ступни пронизывало тысячью иголочек, мальчишка скривился, но кое-как сумел дотащиться до выхода из часовни, почти повиснув на сильной руке лаэра.
А тот, едва они вышли, просто подхватил раба на руки и понес наверх, прижав к мокрой рубахе замершего, сжавшегося в комочек пацана, испуганно таращившегося на него — что же ждать дальше?
— Тесс, — обернулся лаэр к жене, идущей чуть позади, — ты стала бояться грозы?
Тесса только открыла рот, чтобы ответить, как Рени смущенно прошептал:
— Это я...
— Нет, — усмехнулся Аслан. — Только не говори, что такой взрослый парень может чего-то бояться... Я поверю, если ты чего-то не знаешь, не умеешь, можно чего-то опасаться и не делать глупости, но мы всегда сами должны бороться с собственными страхами. Гроза — это просто одно из явлений природы, вот и все... Надеюсь, ты знаешь, отчего она происходит и как уберечься от молнии? Или ты только в одном способе уверен? — он кивнул назад, на часовню.
Рени опустил голову.
— Не приставай, — шлепнула Тесса мужа пониже спины, — я ему объяснила, как могла, надо порыться в книгах, может быть, там что-то есть...
— Надеюсь, ты не сейчас собираешься пойти в библиотеку? — хмыкнул Аслан.
— Завтра.
— Я знаю, кто ему толково сможет объяснить кое-какие тонкости, только вот не уверен, согласится ли он приехать сюда...
— Кто? — заинтересовалась Тесса.
— Если получится, я тебя обязательно с ним познакомлю, какое-то время он жил у нас в Замке, жаль, мне не удалось у него поучиться, — туманно объяснил Аслан, так и не открыв тайну.
— Я, наверное, уже сам смогу идти, — подал голос Рени.
— Правда? — остановился Аслан. — Ну, иди.
Он аккуратно сгрузил свою ношу и отступил. Юноша неуверенно сделал шаг, поморщился, но тут же кивнул:
— Да, могу...
— Вот и отлично, — одобрил Аслан и повернулся к жене:
— Хочешь, тебя возьму на ручки?
Остался всего один пролет лестницы. Тесса с сожалением потрогала насквозь мокрую рубашку мужа и помотала головой:
— В другой раз, милый. Теперь вам обоим придется переодеваться, давайте быстрее, пока не замерзли, — приглашающе махнула она рукой вверх, указывая направление.
— Ну вот... — заворчал лаэр. — В кои-то веки сам предложил, а ты отказываешься...
Тесса хмыкнула. Обычно Аслан и не спрашивал ее разрешение, если хотел потискать, а сейчас, наверное, просто постеснялся, потому что был уверен, что она не обрадуется такому тесному общению с промокшим под ливнем мужем — впрочем, он прав, а то воплей было бы...
Рени в очередной раз отправили к нему в комнату. Тесса велела самому найти рубашку и переодеться.
— Ой... Там ваза разбилась... — вспомнил он огорченно.
— Осторожней, босиком не ходи. Я не буду Руту будить, завтра все приберет.
— Она уже прибрала, — сообщил Аслан. — Я, когда тебя искал, разбудил ее.
— Ну зачем? — удивилась Тесса. — Какая необходимость? Куда я могла деться из Замка?
— Откуда я знаю? Я подумал, что ты пошла к Рени, но его тоже не было, и я немного заволновался...
— Мы тебе в следующий раз записку оставим, — пошутила Тесса.
— Конечно, буду я ваши записки читать ночью... — буркнул лаэр. — Все, пошли спать! Иди к себе, Ренальд, — велел Аслан, заворачивая Тессу в супружескую спальню. Девушка рыпнулась было проводить мальчишку, но муж отобрал у нее фонарь и, всучив его рабу, добавил:
— Он и так не заблудится, так ведь, Рен?
Наложник смущенно кивнул и поспешил к своей комнате, сожалея, что Аслан не отпустил Тессу.
Рени почему-то было жарко — то ли от странного волнения, что он испытал на руках у Аслана, то ли от того, что гроза ушла, и теперь просто однообразно шумел за окном дождь. Стянув мокрую рубашку, он решил не одеваться, забрался на кровать, взбил подушку, устраиваясь поудобнее, и блаженно вытянулся на свежих простынях...
Его страхи и волнения отступили. За окном занимался новый день. Серые из-за дождя предрассветные сумерки навеивали сон, и он блаженно закрыл длинные пушистые, как у девчонки, ресницы...
Тесса скинула пеньюар и забралась под легкую простыню, которой они укрывались в жаркие ночи. Аслан устало стянул с себя мокрую одежду и, оставив ее посреди комнаты, юркнул в кровать под теплый бочок к жене. Тесса возмущенно зашипела, но тут же обвила заледеневшего благоверного руками и ногами, согревая... Не прошло и нескольких минут, как такое тесное переплетение тел проявило предполагаемые последствия, и Аслан, опрокинув Тессу на спину, принялся утверждать свой статус законного мужа. Девушка ехидненько рассмеялась, уткнувшись ему в сильное плечо — ну не могла она отказать любимому в исполнении супружеского долга — маленькая женская слабость... Тело моментально реагировало на прикосновения Аслана, словно на ее коже было не несколько эрогенных зон, а каждая клеточка служила такой вот сплошной зоной, требующей удовлетворения, и погасить этот разгоревшийся пожар мог только он — вряд ли помог бы ледяной душ...
