| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?!
Зарыдав, от стыда закрыв лицо руками, Елизавета убежала в свою комнату...
— Поплачь — так легче будет. Как надоест сыростью исходить — выходи: поговорим, я буду ждать.
* * *
Минут пятнадцать я слушал всхлипы из спальни и пил из видавшей виды кружки холодный, скверный чай с неким подобием яблочного повидла. Наконец, выходит — как в воду опущенная, одетая — в монастырь только тотчас идти. Садится на табуретку и, понурив оземь красные опухшие от слёз глаза, шмыгая покрасневшим носом лепечет:
— Ma maman говорила, что... "Целомудрие" девушки не имеет значение, если мужчина любит по-настоящему...
— Вот, как?! А, что по этому поводу говорил твой покойный père, пусть земля ему будет пухом?
Ответа не дождавшись, безапелляционно заявляю:
— ...Дура она, твоя "maman"! Мужчина, "если любит" — может и промолчать, но ему никогда не будет пофиг. Он, всю жизнь может прожить — но всегда будет помнить, что перед ним — у его жены был один... Или два? Или три или...? А, может — сотни три, или — того больше, мужчин? И, эта мысль всегда будет висеть над вашими отношениями — как острый дамоклов меч.
Притихла и внимательно слушает, опустив голову.
— ...Конечно, если какая-нибудь "красотка с характером" (даже с таким "послужным списком"), решит захомутать в мужья какого-нибудь сельского учителя — это не будет играть решающего значения. Но, если она собралась покорить сердце "султана" — ей нужно тысячу раз подумать, прежде чем "раздвигать ноги" перед первым встречным!
Пошмыгав носом, та категорически запротестовала:
— Серафим! Я не "перед первым встречным"... Это... Мой "султан" — ТЫ!!!
Одно радует — никакого "я тебя люблю". Значит, девочка ещё врать не научилась и для перевоспитания не потеряна.
Будем работать! Раскрываю поширше очи:
— Вот, как?! С чего бы так?!
— Мама говорила, что ты — самый порядочный молодой человек в Ульяновке, какой ни за что не обманет. Ещё она говорила, ты здесь у нас надолго не останешься — раз самого Троцкого и Ленина знаешь. Мол, погостишь у отца, поправишь здоровье и в Москву уедешь — а там "очень далеко пойдёшь"...
— ...Если ГПУ вовремя не остановит, — перебиваю её хвалебный поток красноречия в мой адрес, — и не отправит куда-нибудь северней Москвы.
Хм... Ну, что сказать? "Деревня", она и есть — деревня! Скажешь им одно — переиначат всё наоборот, в десять раз раздуют — да и, тебе самому же "по секрету" расскажут. Да так, что поверишь!
— Насчёт моей "порядочности" твоя мама не ошиблась: вот почему мы с тобой в данный момент за столом всего лишь чай пьём — а не в койке всякими "безобразиями" занимаемся... А вот насчёт всего остального, твоя уважаемая maman — дала маху!
Ещё раз нажимаю ей на кончик носа:
— Ошибка номер два: неправильный выбор объекта. Я никогда не стану "султаном", никогда не буду жить в столицах, никогда не буду вести публичную, светскую жизнь — о которой ты мечтаешь... Почему, спросишь?
— Почему?
Развожу руками, мол — извини:
— Да, потому что мне это и даром не надо — это всё не для меня. Выше головы не прыгнешь! Я не горный орёл — я никогда не буду парить в вышине и, ты рядом со мной — никогда не будешь гордой светской орлицей...
Поднимает на меня взгляд:
— Ты — умный! И, добрый...
— "Умный"... Ха! Конечно, я — умный! Но, не как лев — думающий как загнать добычу пожирнее в засаду своим львицам. Я скорее, умный — как хозяйственный запасливый хомячок: по зёрнышку, по зёрнышку — собирающий в свою норку запас на "чёрный день". Рядом со мной ты будешь выглядеть обычной серой хомячихой...
Я максимально надул щёки и нахмурил брови, изображая этого мелкого грызуна и наконец развеселил её:
— Хихихи!
— Мой "потолок" это губернский Нижний Новгород — да и то не на "вершине" под палящим "Солнышком", а где-нибудь рядом — "в тенёчке". Ты разве этого хочешь?
— Ннн... Не знаю...
— А "доброта" моя — вообще смертный приговор через "геморроидальные колики": "султан" не имеет права быть добрым! Он, по своей должности обязан быть злым, жестоким и коварным — иначе, это и не султан вовсе и, он недолго будет властвовать над своим "гаремом"! Ты об этом думала?
Та, в отчаянии:
— Я, я... Я не думала... Я хочу отсюда уехать, Серафим! Хочу навсегда, чтобы...
— В Москву хочешь или сразу в Париж?
Не получив ответа, вполголоса напеваю:
— "Не смотрите вы так, сквозь прищуренных глаз
Джентльмены, бароны, и леди
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера
Я чёрная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины — моя атмосфера
Приют эмигранта — свободный Париж.
Мой отец в октябре убежать не успел,
Но для белых он сделал не мало
Срок пришёл и холодное, холодное слово — расстрел
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я проститутка, я фея из бара
Я чёрная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины — моя атмосфера
Приют эмигранта, свободный Париж ...".
Насладившись произведённым эффектом, продолжаю:
— Уехать не долго! Только кем ты станешь хотя бы и в Париже — но, без денег и без связей? Каждый год, миллионы молодых, умных, красивых девушек из провинции — даже в нормальных странах (по сравнению с нашей, конечно), уезжают в столицы и "голливуды" и, лишь считанные единицы из них становятся "роксоланами" в султанских гаремах. Остальные, или возвращаются домой — где в лучшем случае выходят замуж за "серых, хозяйственных хомячков" вроде меня и, рожают им кучу симпатичных детишек...
— ...Или же остаются в столицах и идут по такой дорожке: содержанка, элитная коготка, дешёвая проститутка, портовая или вокзальная шлюха. Причём, от этапа до этапа — считанные годы: как я уже говорил — ваш век очень короток!
Елизавета, отчаянно-умоляюще заломила руки:
— Да и пусть — я не хочу здесь оставаться, Серафим! Я здесь не могу, я задыхаюсь, мне плохо... Я всё равно отсюда уеду, чего бы это мне не стоило!
— Если желание есть — попробуй! Только запомни: конец будет ужасен: если сильно, просто — сказочно повезёт, под старость станешь сама "мадам" — содержательницей борделя и, "с почётом" помрёшь где-нибудь в богадельне. Ну а коль нет — сдохнешь под забором от водки или кокаина, если не раньше — с выпущенными кишками от ножа сутенёра или пьяного клиента.
Елизавета долго сидела, склонившись на упёртые в колени руки и закрыв лицо ладонями... Наконец, выпрямилась и посмотрела мне в глаза:
— Так, что же мне делать?
У меня было время, хорошенько обдумать — чтоб с ходу ей ответить:
— Прежде всего, Елизавета, надо учиться думать собственной головой — а не маминой. И именно головой, а не тем "местом" — каким обычно думают юные особы в твоём возрасте.
Делаю паузу — пусть хорошенько усвоит мною сказанное.
— У современной девушки решившей повторить "звёздную карьеру" Роксоланы, есть два способа: каким-то образом забраться в "гарем" к уже готовому "султану", или же следуя логике твоей maman выйти замуж за лейтенанта — чтоб стать генеральшей...
— За "поручика", — поправила меня Лиза, — девушки, вышедшие замуж лейтенантов, становятся адмиральшами.
Эко, я маху дал! Но, ничего:
— Да, мне как-то плоско-параллельно: и тот и другой — контры. ...Хахаха!
Что самое интересное, у представителей "бывших" я абсолютно никакой ненависти к Советской власти не заметил... К отдельным её представителям — безусловно, да! Даже нэпманы приняли новую власть как свою и настроения в обществе были республиканскими, антимонархическими и антидворянскими. "Белых" считали врагами, победивших "красных" — своими... Иногда, мне казалось что я в какой-то "параллельной" Вселенной — до того мои прежние представления не сходились с реальной действительностью которую я обнаружил.
— Хихихи!!!
— Первый способ более быстрый, но небезопасный — мягко сказано: "султаны", народ вспыльчивый и своенравный и, что ему в очередной момент в голову взбредёт — заранее не угадаешь. А, учитывая, что многие из них уже находятся в предмаразматическом возрасте...
Вспомнил "дарагого и уважаемого" Леонида Ильича и, ей видать — это передалось как-то.
— Бббррр..., — Лизу, аж передёрнуло.
— Вот, именно!
— Второй способ более верный — "лейтенантов-поручиков", хоть пруд пруди. Более лёгкий — иногда стоит лишь подмигнуть да улыбнуться и он навеки твой... Несравнимо более приятный — "поручик" в супружеской постели в любом случае предпочтительнее старого султана... Хм, гкхм... По крайней мере — в меру собственной испорченности, я так думаю.
Судя по выражению лица, моя юная прелестная собеседница вполне разделяло моё мнение.
— ...Но, без недостатков не бывает преимуществ: ты вполне можешь поседеть до состояния Бабы Яги из детских страшилок — скитаясь по чужим углам в дальних гарнизонах, но генеральшей так и не стать. Увы, но из сотен поручиков да лейтенантов до генералов или адмиралов дослуживаются лишь считанные единицы.
Совершенно успокоившаяся и внимательно мне внимавшая девушка, наконец-то начинает соображать и вполне конструктивно спрашивает:
— А как заранее определить — какой из поручиков до генерала дослужиться?
— Хм... Интересный вопрос! Видишь ли, Елизавета, как правило вам — девушкам, такого понять не дано. Разве что как в той истории: их пленят-похитят — да в гарем в мешке наложницей притащат. А, такого сейчас не бывает, разве что — в самых отсталых уголках планеты, где ещё до сих сохранились эксплуататорские классы ране-феодального типа. Спросишь "почему"?
— Из-за недостатка "жизненного опыта"?
— Отчасти, но не только: мышление женщины иначе устроено, чем мышление мужчины. Вы хорошо различаете то — что "под носом", не видя "дальней перспективы", мы — наоборот. Понятно?
Кандидатка в Роксоланы понимающе на меня взглянула:
— Так, подсказал бы кто! Как мне научиться видеть "перспективу"?
— Хорошо! Давай на примере... Кого, кроме меня (я же недавно появился) ты планировала себе в "султаны"?
Смеётся:
— Ну... Даже не знаю, что и ответить! Ефима Анисимова выбрала бы, так тот — бить будет, c'est sans aucun doute.
— "Бьёт, значит — любит", — тоже смеюсь, — не в том дело, Елизавета! "Бьёт или не бьёт" и "кто-кого бьёт" — это больше от той же женщины зависит. Не в том дело: вы — ровесники, а значит и стариться будете вместе. А мужчины в "возрасте", сделавшие успешную карьеру (не все конечно!) часто бросают своих потерявших былую привлекательность "боевых подруг" и женятся на молоденьких.
— Le bas-fonds!
По-французски знаю только "l'amour" и, ещё с десяток расхожих слов и их сочетаний... Но, судя по её лицу — слово очень нехорошее!
Щёлкаю в разочаровании пальцами:
— Ты должна научиться рассуждать не как женщина — а как беспристрастная счётная машина! В человеческой природе обоих полов существуют некоторые психологические особенности — которые мы изменить не в силах. Не в том дело — плохо это или хорошо: женщин украшают бриллианты, а мужчин — женщины. Ты бы хотела выйти "на люди" с потускневшим алмазом в диадеме?
Невольно вспоминается Никита Хрущёв со своей старой колхозной "коровой", которую он — от большого ума видать, возил на показ по всему Белу свету... Вот, клоун в вышеванке!
— Пожалуй, нет, — произносит задумчиво.
— Почему же, ты тогда осуждаешь мужчин?
Протестующе взмахивает руками, смеясь:
— Уже нет, я их теперь понимаю.
Прогресс, прямо-таки шагает семимильными шагами!
— Так что, Ефим тебе не подходит: тем более пример его отца — Фрола Изотовича, у всех на виду и на языцех. А мальчики повзрослев, часто волей-неволей повторяют пройденное их отцами... Значит, что?
— Значит, надо искать не "поручика" — а уже "готового" штабс-капитана, или даже подполковника, — прикидывает рассудительно, — старше себя, но не сильно.
Смеюсь:
— "Под полковника, под полковника"!
— Хихихи!
— В правильном направлении мыслишь, Elizabeth! Тебе нужен мужчина старше тебя — но не "критично" старше, причём уже находящийся на достаточно высокой ступеньке карьерной лестницы и имеющего перспективу взобраться по ней "на самый вверх".
— Да, где ж я такого...?
— Стоп, не перебивай! Но, этого мало: его надо не просто обольстить своими выглядывающими из-под юбчонки коленками или выпирающими из-под блузки сиськами...
Елизавета густо покраснела.
— ...Его сначала надо отбить у соперницы — перспективный мужчина "в возрасте" редко бывает одиноким. Затем — приручить, выдрессировать и науськать взять самый "Олимп" — чтоб ты там уселась при нём, подобно богине Геры при Зевсе-громовержце. Я достаточно ясно выражаюсь, Елизавета?
— Вполне... Но, я так не смогу!
— Сама ты, определённо не сможешь — тебе не хватает ни опыта, ни знаний, ни мужского — стратегического взгляда на некоторые вещи. Но, если с тобой рядом будет учитель...
— Серафим?
Киваю головой, потом поднимаюсь и, зевнув, безапелляционно говорю:
— Ладно, на сегодня думаю вполне достаточно. Если ты согласна, чтоб я стал твоим учителем и помог осуществить твои мечты — внешне, давай оставим всё как есть. Ежели нет... Просто исчезни с моих глаз долой — я не хочу попросту тратить на тебя время. Ты поняла?
— Да...
— Очень хорошо, девочка! Когда я вернусь из Нижнего — ты должна уже определиться. Спокойной ночи и самых приятных сновидений И, передавай большущий привет maman...
Я потрепал её по атласной щёчке и направился на выход.
— Серафим, постой!
Я приостановился:
— Что-то хотела ещё спросить? Ну... Спрашивай, что молчишь — как рыбой об лёд?
— Ты... Ты когда-нибудь, кого-нибудь любил? — в её голосе слышалось сильное сомнение.
— Да, любил! Маму, папу, сестёр и свою первую учительницу... Когда служил в армии — любил Родину, всё без исключения полковое начальство и лично самого товарища Троцкого.
— Хихихи! Я не про то... У тебя была девушка? Ты её любил?
— Была... Любил...
— И, как...
— И "как женщину" тоже.
— Хихихи! Я не про "это"... Что с ней?
— Я её навсегда потерял.
Должно быть, это было сказано слишком трагическим тоном.
— Ой, — прикрыла она ладошкой рот в испуге, — извини...
— Это, вы с Надеждой Павловной меня извините, — склоняюсь в поясном поклоне, -если не оправдал каких ваших надежд.
Ещё раз попрощавшись, я вышел.
* * *
Какой час, интересно?
Матерюсь, вписавшись со всего маху в чей-то забор:
— ...Твою мать! Долбанная околосельская местность — угораздило же сюда "попасть"...
Темень — хоть глаза выколи! Тем не менее, даже не вляпавшись впотьмах в чьё-нибудь свежее дерьмо — а всего лишь посуху пару раз растянувшись оземь, я почти на ощупь добрался до Трактира и постучался в дверь чёрного хода. После нескольких безуспешных попыток, нашарив на пыльной дороге с десяток мелких камешков, по одному стал бросать их в окно спальни Софьи Николаевны, пока те не кончились. Уже было собрался уходить крайне раздосадованным — как в комнате вспыхнул огонёк спички, затем загорелся свет керосинки. Наконец, окно открылось:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
