Никакого боевого энтузиазма мои слова не вызвали, как бы не наоборот — всеобщее угрюмое молчание. Лишь один старичок неподалёку в тулупе и треухе — так и просящийся на любую из картин Репина, прошамкал:
— Тогда бегите вместе с председателем, а нам не впервой: пограбят малость — да вслед за вами утекут куда... Не в первый раз и не в последний, чай.
Ага, "бегите"... Приказано встать цепью и никого "не пущать". Как прореагирует начальство, если дам команду отступить с занимаемых рубежей? Не сделает ли оно из меня козла отпущения, после чего, о всех моих далеко идущих планах — можно будет навсегда забыть?
— Мужики! Если банда прорвётся в село — вам всем мало не покажется... Поэтому, прошу у общества помощи.
— Не дадим своих мужиков! — заорала одна из баб, — сами воюйте, на то вам и ружжа властью дадены.
Гул голосов подтвердил, что с ней согласно большинство на сходе. Бабёнка так, ничего... Смазливая! И бойкая, не по своему бабьему уму.
— Дура, — ору ей, — тебя же ссильничают! И хорошо, если один...
— С меня не убудет! — задорно отвечает.
Кругом засмеялись:
— ...изда не обмылок — не смылится!
— БУГАГАГА!!!
Никакой классовой или патриотической сознательности, блин... Местная Советская власть — Председатель Сельсовета, стоит — молчит, как в штаны насрал.
— МУЖИКИ!!! — ору, что есть мочи, — геройствовать от вас и не требуется! Постоите вдоль речки вместо нас в оцеплении: бандиты увидят от леса, что нас много — да уберутся подобру-поздорову. И, волки сыты и овцы пьяны...!
Переглядываются меж собой сомневаясь и, спрашивают:
— А коль не уберутся, а стрелять по нам начнут?
— От леса до села — три версты. От речки до села — полторы версты... Из винтовок не попадут, а пушек у бандитов нет — это не регулярная армия! А когда через мосток переезжать будут — разбегайтесь по избам, по погребам или ещё куда. Мне, лишь бы вы их отвлекли, а там...
Помитинговав ещё с час, крестьяне подписались на мою авантюру и вскоре вдоль безымянной речки выстроились аж целые две "стрелковые цепи". Все до кучи — мужики, бабы, дети! Вооружённые самым разнообразным дубьём. Впрочем, у председателя я заметил револьвер, а у нескольких человек сельских "активистов" под его началом — охотничьи берданки и даже ещё шомпольные ружья.
Шутки, смех, повизгивание девок и пошлые шутки парней... Кажется, народу "война" только в радость — хоть какое-то, да разнообразие в монотонной сельской жизни.
Может, всё же пронесёт?
* * *
Вернувшись к своим, проверил "лёжки" для стрельбы и наличие маскировки на головах агентов. У большинства из "белого" — оказались лишь собственные рубахи или кальсоны. Хорошо, если запасные были — а то у некоторых я заметил уже... Хм, гкхм... Со следами "жёлтого" или "коричневого".
У Мишки на голове чья-то наволочка, а когда я подошёл ближе, он молча протянул мне ещё и простыню. Хотел было разораться на него, да Барон — протянув руку в сторону деревни, молвил:
— Машут чем-то красным.
Непроизвольно перекрестился: всё-таки не пронесло.
— Так, внимание... Товарищи агенты, стрелять только по моей команде — если жизнь дорога! Гешефтман!
— Я, товарищ заведующий оружием!
— За мной — будешь у связным.
Местечко для КНП я выбрал уже давно — в небольшой ложбинке несколько поодаль места расположения засады. Здесь более лучший общий обзор и главное — глубже снег и ближе к зарослям камышей. Пока бандюки будут рубить агентов и ментов — у нас с Мишей будет достаточно времени, чтоб попытаться по камышам удрать в лес.
Чеботарёв, по ходу, это тоже понял и, всё время — как-то беспокойно-нервно на нас оглядывался. Подбадривающе ему машу рукой, мол: "Всё будет ровно, не сцы". А затем показываю кулак: "Я тебя, если лажанёшься!".
Хороший организатор пошива обуви оказался, кстати. Уже полностью обул наш ОВО и перешёл к продаже сапог на свободном рынке.
"Жаль будет такого потерять... Надо было кого-нибудь другого с собой взять. Например, Кондратюка: от того всего и пользы, что балакает — обхохочешься".
Придя в себя, резко трясу головой: ну и, идиотские мысли в голову лезут!
Укутавшись с головой в простыню, устроился в сугробе, чтоб иметь больший сектор наблюдения и дополнительно хорошенько замаскировался, нагрёбя впереди себя большую кучу снега.
А, вот и они!
Подошедшая к мостку без выстрелов разведка бандитов — с десяток всадников, некоторое время погарцевала перед ним — визуально осматривая местность. Бросили и в нашу сторону пару раз косой взгляд... Но основное их внимание привлекло крестьянское "войско", что мне и требовалось. Наконец, большая часть головного разведдозора спешилась и, перебежав по одному через мосток, залегла. Многочисленность противника никого из них не смутила: видать, у бандитов имеется оптика и они ещё от леса поняли — что за "войско" им противостоит у окраины села.
— Миша, — я перекрестился на виднеющуюся вдалеке церковь, — если с Божьей или ещё чьей-то помощью — мы победим, не забудь поискать среди трофеев бинокль.
Кто знает, в скольких подобных мероприятиях ещё предстоит участвовать, ведь верно? Если конечно, после этой уцелею...
Тьфу, тьфу, тьфу!
— Сделаем, товарищ заведующий оружием!
Меж тем, события развивались своим — только им ведомым чередом.
— "Так, так, так..., — со стороны бандитской разведки послышалась редкая пулемётная очередь, — так, так, так...".
— Пулемёт "Шоша", — сплюнул лежавший рядом Мишка, — редкостное дерьмо... Нам, часом не пригодится?
— Спрячь голову, — шиплю на него рассерженным гусаком, — последние мозги вышибут!
"Стрелковые цепи" деревенщины, после пулемётных очередей в их сторону начинают в панике разбегаться... Но, кажется обошлось без жертв: упавших было много, но полежав чуток — "убитые" вскакивали и резвее прежнего ломились куда-нибудь в безопасную даль.
Чеботарёв на меня оглядывается — я строю зверскую рожу и показываю ему кулак: не время ещё!
Разведка бандитов оседлав подведённых коноводами лошадей не торопясь двинулась в село, а к мостку подошли их основные силы — тридцать с чем-то груженных саней и...
— Славтебегосподи!
Нет, не полторы сотни. Где-то под восемьдесят, может чуть меньше или больше, всадников — не считая возниц.
Когда голова колонны подошла к мостку и на нём получился неизбежный в таких делах затор с доносящимися до нас крепкими выражениями, я дал знак Чеботарёву: пора выдвигаться на огневые позиции... Затем, когда мои агенты и милиционеры были готовы и, об этом просигнализировал мой заместитель, громко скомандовал:
— Залпом... ОГОНЬ!!!
Как бы не с десятка два-три всадников разом выбило из сёдел — а может, нарочно с них попадали, сразу не понять. С пяток лошадей взвилось на дыбы, а две упали и забились в конвульсиях, пронзительно заржав... Заранее договорились, в возниц и лошадей по возможности не стрелять.
— Целим точнее, слепошарые, — ору, — залпом... ОГОНЬ!!!
Третьего чёткого залпа уже не поучилось, да он и не нужен был — каждый стрелял вразнобой, по своей персональной цели.
Из-за возникшей паники, ответный огонь начался — когда наши расстреляли уже по две обоймы. Был он на редкость нерезультативным, пока от окраины села не вернулась разведка бандитов.
— "Так, так, так..., — их пулемётчик бил короткими очередями, видно экономя патроны, — так, так, так...".
Но, прицельными!
Вот этот момент я не предусмотрел: с той стороны, мы оказались — как на ладони и, вскоре среди наших — кто-то закричал дурным голосом.
— Не... Беру свои слова обратно, — флегматично констатировал Барон, — до генерала Яши тебе далеко.
— Чеботарёв, — оставив его слова без внимания, ору, — всем огонь по пулемётчику!
Зачастили торопливые выстрелы, да всё мимо.
— Прицел переставьте на шестьсот шагов, олухи косоглазые!
"Вжжжить, вжжжить, вжжжить!".
Пролетевшая в ответ стайка пуль над головой, заставили меня умолкнуть и вжаться лицом в снег...
Вдруг, кто-то буквально по спине пробежался.
— Куда, Мишка? Стой! ЛОЖИСЬ!!!
— Обойма у него кончилась, — орёт в ответ, — счас я, быстро...
Возвращается буквально через минуту, так же бегом и с винтовкой.
— Чья? — спрашиваю.
— Милиционера убило..., — деловито отвечает, рассматривая прицел, — и, кажется кого-то из наших ранило. Ничего так винтовочка, ухоженная...
Мишкины движняки не остались без внимания. Издалека, совсем не страшно послышалось:
" — Так, так, так... Так, так, так...".
" — Вжжжить, вжжжить, вжжжить!", — просвистело совсем рядом, над головой, заставляя похолодеть от ужаса.
Прижав нас, пулемётчик вернулся к расстрелу основной группы — эта групповая цель ему казалась более опасной.
" — Так, так, так... Так, так, так...".
Средь моих агентов снова кто-то вскрикнул и, следом раздалось паническое:
— Он нас всех перебьёт!
— Надо в лес бегти!
Вот-вот возникнет паника и, тогда... Приподнимаются...
— СТОЙ!!! — стреляю из "нагана" в их сторону, — пристрелю, кто хоть с места сдвинется!
— ЛЕЖАТЬ, СУЧЬИ ДЕТИ!!! — взбешённым бычарой ревёт Чеботарёв, — ОГОНЬ, МАТЬ ВАШУ!!
Отдышавшись, Мишка через пару минут приник к винтовке — казалось, слившись с ней в одно целое...
— БАХ!!! — резкий, как удар кнутом выстрел под ухом, — БАХ!!! БАХ!!! Эх, патроны кончились...
Вижу, вокруг лежащего ничком пулемётчика происходит какое-то суетливое движение — видно хотят его заменить... Однако, пулемёт молчит.
* * *
"Весь день мы были в перестрелке,
Что толку в эдакой безделке...?".
Почти до вечера, оставшийся день прошёл в пустой перестрелке... У нас были потери ещё одним убитым, двух тяжело— и тремя легкоранеными, сколько у бандитов — мне то неведомо.
Уже темнеть начало, патроны кончаются, я и мои агенты с ментами — замёрзли все как герои-челюскинцы на льдине... Смотрю, над сельсоветом опять машут красным флагом. Я в нешуточной панике — неужели вторая группа бандитов подходит?
— Слушай, Барон! По-моему, пора делать...
Однако вижу, разведка бандитов вдруг забегала-засуетилась:
— Постой-ка, Барон... Ты видишь — то, что и я?
Уцелевшие из её числа, запрыгнули в седла, скачут нахлёстывая лошадей мимо села и вскоре — превратившись в чёрные точки, исчезают куда-то из поля зрения.
Из-за саней бандитского обоза выходят с поднятыми руками и что-то нам кричат. Двое из них махают какими-то белыми тряпками.
— Сдаются..., — как-то несколько разочарованно констатирует Мишка.
— Прекратить огонь, — командую, — отделение Афанасьева со мной, остальные на месте держат бандитов под прицелом!
Мишка-Барон удивлённо рассматривает меня — как будто в первый раз увидел:
— Не, генерал Яша, конечно — но тоже... Это где ты так воевать научился, Серафим? На курсах красных командиров — а, потом за два месяца на польском фронте, говоришь?! Ну, ну...
"Пять лет игры в тактический симулятор "Линия фронта"", — хотелось ответить.
— "Излишние знания преумножают печаль", Миша!
— Ну, тогда извини..., — понимающе качает головой.
По ранее пробитой тропке с Мишкой и отделением моих агентов переходим на другую сторону речки и идём вдоль высокого берега к мостику. Вдалеке вижу — из леса чёрной лентой-колонной выходит конница.
— Кажись, точно — наши, — говорю, вглядываясь.
— Кони у них заморены, подойдут не скоро, — как-то отрешённо буркнул Барон и шёпотом, — может, насчёт трофеев...?
— Миша, это мародёрство — можно раскрутиться на высшую меру наказания... Расстрел!
— Так, тебе бинокль не нужен, что ли? Это будет считаться не мародёрством — а взятием законного трофея.
Видя как я колеблюсь, этот змей-искуситель привёл ещё один убойный аргумент, показывая на приближающуюся ленту красной кавалерии:
— Не мы так другие трофеи к рукам приберут! Вместе с покойниками их добро не закопают, обдерут до исподнего... И где социальная справедливость тогда, спрашивается? Мы воюем, нам лбы дырявят — а пользуются чужие дяди? Ох, не поймут Вас наши агенты, товарищ заведующий оружием...
Поколебавшись несколько долгих секунд, я нехотя согласился:
— Ладно, Барон! Как пленные отойдут от обоза — пробегись по заваленным "фрагам" и собери "лут"...
— ЧЕГО?!
Думал, у него шары выпадут! В моменты особого волнения — а только что закончившийся бой без сомнения заставил меня "поволноваться", у меня нет-нет — да и выскакивают "словечки".
— Пошарь там в санях, говорю... Убитых тоже не забудь, а я посмотрю у пленных. Только, осторожно там — могут быть спрятавшемся под саням недобитки.
— Не боись, товарищ заведующий оружием — не в первый раз!
Подозрительно на него глянув, я погрозил пальцем:
— И, давай там без своих уркаганских штучек-дрючек! Понял меня?
— Так точно: понял!
Залихватски отдаёт честь и стоило мне на секунду отвлечься, вмиг куда-то исчезает.
— Всем перейти реку и построиться, — командую пленным со своего берега, — оружие оставить на месте. У кого найду хоть перочинный ножик — пристрелю на месте без предупреждения!
Большинство перепуганы до смерти, но попадаются и злые лица матёрых вояк — не сломленных духом и, ещё на что-то надеющихся.
— Раненных не забываем, православные!
Хожу, ору, потрясаю оружием... И, подчиняются!
Приказываю своим агентам обыскивать пленных и всё найденное, скидывать в общую кучу.
Тут ещё толпа крестьян из села набежала: орут, шумят, угрожают бандитам расправой.
— Что-то вы с утра такими смелыми не были, граждане мужики, — буром пру на них, — ну-ка отошли подальше от пленных — пока не арестовал всех, нах! Председатель, мать твою так — наведи порядок, или по трибуналу соскучился?!
Мои бойцы тоже шумят, матерятся и отпихивают прикладами от пленных, наиболее осмелевших сельчан.
Когда, все пленные оказались на нашей стороне речки, делаю отмашку всем своим — чтоб выходили из засады и шли сюда.
Вдруг, не заметил когда даже, со стороны мостка подъезжают трофейные сани под управлением Мишки:
— Тпру! Разрешите доложить, товарищ заведующий оружием: трёх тяжелораненых бандитов нашёл — своими брошенных... Куда их?
От окруживших сани крестьян последовало множество интересных предложений на этот счёт и, практически все они — сводились к утоплению бедолаг в ближайшей проруби. Некоторые "активисты", предлагали хоть счас показать — где именно это можно проделать.
Один из раненных лежал посередине безмолвно как бревно, укрытый с головой шинелями, второй — бородатый, несмотря на зимнею пору — в синей казачьей фуражке с красным околышем, нервно вертел головой и злобно скалил зубы. Третий же, самый молодой — возрастом мне ровесник, которого я влёт назвал "юнкером", повторял раз за разом:
— Мужики, мы же за вас! Мы, чтоб избавить вас — крестьян от жидов да коммунистов!
Его чуть из саней не вытащили и не порвали на лоскуты:
— А ты нас спросил, прежде чем "избавлять"? Советская власть строгая к мужику, но эта — НАША ВЛАСТЬ!!! А от вас дворянчиков, нам ничего не надо! Ни хорошего, ни плохого — хватит, покуражились над нами.
