Не закончив ленту, я прекратил стрельбу и негромко выразился — стараясь выражаться как можно цензурнее:
— Ну и, …овно же, эта ваша «заливная рыба»!
На что, солдат слегка снисходительно ответил, негромко — чтоб, офицер не слышал:
— В любом деле сноровка и привычка нужна, Ваше Императорское Величество…
— Не умничай, чёрт бородатый…, — так же — полушёпотом ответил ему.
Следующие три пулемёта были «максимо-образными» — то, есть сделанные на базе и по лицензии знаменитого детища гениального изобретателя Сэр Хайрема Стивенса Максима. Первым был немецкий станковый пулемет «MG.08».
Благодаря весьма оригинальной конструкции станка салазочного типа, стрелять с него можно было и сидя — что я с удовольствием и проделал, воспользовавшись любезно предоставленным мне деревянным чурбаком.
— Всем хорош пулемёт, Ваше Царское Величество! Но, намаешься — пока этого «немца», на позиции — на этих «санках», установишь, — прокомментировал, пока я усаживался, всё тот же «второй номер», — чуть какая неровность — не хочет ровно вставать проклятый и, всё тут! Не… Треножник, не в пример лучше!
— Максимов, разговорчики! — рявкнул на него офицер, ревнуя что ли.
— Господин подпоручик! — охолохнул подпоручика я, — не мешайте солдату объяснять мне тонкости и премудрости пулемётного дела — раз сами, этого сделать не в состоянии!
Тот, потух и дальше вёл себя скромно, словно мышь под плинтусом.
Действительно, «салазочный» станок этот — даже, на вид шибко громоздкий и сложный в производстве. Хотя, в позиционной войне быть может — его громоздкость не так важна, а сложность чего-либо — для немцев не является решающей проблемой… Они и, во Вторую Мировую — таких «вундер-вафлей» наделали… «Наделают» — точнее, что войну проиграли. «Проиграют» — хотел сказать, дай им Бог, конечно.
Единственное, что мне у «немца» понравилось, это его ребристый кожух — наш то ещё «лысый» был, значит — менее стойкий к повреждениям.
Отстрелял ленту… Ну, ничего особенного — пулемёт, как пулемёт. Привыкаю, что ли?!
Дальше стоял английский «Виккерс» на треножном станке и наш «Максим» на колёсиках…
— Один в один наш «Максим», вернее — наоборот…, — пробормотал, сравнивая оба пулемёта.
— «Виккерс», стало быть — как наш «Максимка», только «англичанка» замок перевернула — сложив «мотыль» и шатун вверх, — послышалось знакомый бубнящий голос, — короб пулемёта в высоту уменьшился — стало быть и, вес тоже…
Это уже начало несколько раздражать.
— Ты, что? — спрашиваю у солдата, — все пулемёты знаешь?
— Какие у наших, у союзников или германцев с австрияками имеются — все знаю! — похвастался тот с самодовольным видом.
Остро захотелось поставить на место этого «знайку»:
— А, «Гочкисс» знаешь?
— Знаю, Ваше Величество!
— «Кольт»?
— Знаю!
— «Мадсен»?
— Знаю!
Да, ты уже достал!
— «Льюис»?
— Сам не видел, но про него слышал и устройство знаю. На нашем фронте его ещё нет, Ваше…, — интонация, типа «это нечестно!»
Хорошо!
— А, про пулемёт Мак-Клена слышал?
— Слышал, слышал — даже видел: привозили такой из Америки и испытывали у нас! Даже, про пулемёт Бертье знаю…
— Ты ещё скажи, что сам какой пулемёт — придумал, сконструировал!
— Никак нет, Государь! Мы, академиев не кончали…
А в глазах мелькнул испуг — как будто кто-то посторонний, узнал про самое его сокровенное. Не так прост этот солдатик, то! Может, это — какой-нибудь непризнанный Калашников? Тот тоже, простым сержантом был — ни грамма не академик… Надо обязательно с ним поближе познакомиться.
— И, откуда ты у нас такой умный, солдат?
— Старший фейерверкер, Государь! Тульские мы… Сызмальства, слесарем-инструментальщиком на Императорском Тульском Оружейном Заводе работал.
Три лычки на погонах… Запомним! Вот только, почему — «фейерверкер»? Вроде ж, пехотинец, а не артиллерист.
— Перевели в пехоту, — как будто прочитав мысли, — в пулемётную команду при Офицерской стрелковой школе84, Ваше Величество!
А, вспомнил! Поначалу пулемёты принадлежали артиллерии — а, перед самой войной их переподчинили стрелковым частям, забыв видимо переиначить звания… Вроде так, да?
— Это, та «стрелковая школа» — которой полковник Филатов85 командует?
— Так точно, Ваше… Николай Михайлович!
Ни фига, себе! Как говорится — «история оживает»!
— Так ты и генерала Фёдорова знаешь, господин старший фейерверкер?
— «Генерала»?! Ну, наверное, Владимир Григорьевич уже — генерал, не знаю…
— И, Дегтярёва знаешь?!
— Ваську Дегтяря, что ли? А чё его знать, пуд водки с ним вылакали! Помню, Верка его — нас с ним мокрым полотенцем по всему огороду гоняла…
— МАКСИМОВ!!!— рявкнул, краснея подпоручик.
Вот, это да… Если бы, рядом со мной из грибницы выполз сушёный Тутанхамон и попросил закурить, я бы удивился меньше!
Однако, такое состояние длилось недолго:
— А, пулемёт «Фиат-Ревелли86» знаешь, господин старший фейерверкер?
— Никак нет, Ваше Императорское Величество!
— Вот и, не умничай!
Уев «знайку», я с довольным видом и поднявшимся вдруг настроением, пострелял ещё из обоих пулемётов — выпустив из «Виккерса» ленту, а из «Максима» даже две… Но, нет — что-то не «зацепило»! Видать, пулемёты — это не моё.
Сам по себе, напросился давно интересующий меня вопрос:
— Почему, только у нас пулемёт на колёсиках, а у всех европейцев на треногах — или, вообще — на полозьях как у немцев? Конструкторы и генералы российские, что? Решили опровергнуть поговорку об двух наших «бедах»? Мол, мы — самые умные и, дороги у нас -такие хорошие, что пулемёты по ним — даже, без полного привода проедут?
В этот раз опередил подпоручик:
— Перекатывать пулемёт на дальние расстояния запрещено, Ваше Величество! Во избежание разбалтывания вертлюга от тряски — что приводит к увеличению рассеивания пуль.
— Тогда, вообще — непонятно! Приделать колёса — чтоб, тупо увеличить вес станка и заставить людей носить его на себе… Ведь, даже невооружённым взглядом заметно, что наш станок весит больше английского — как минимум в полтора раза!
— По «Стрелковому уложению», на колёсах перекатывают пулемёт в бою…
— А, тот — кто писал это «Уложение», пробовал сам — на себе самом любимом, покатать это «чудо» по пересечённой местности?!
— Не могу знать, Ваше Величество!
Хорошо, спросим у «эксперта»:
— Максимов!
— Я, Ваше Величество!
— Ты воевал, господин старший фейерверкер?
— Так точно — приходилось, Ваше…
— Ты слышал вопрос? Как расчёт пулемёта сменяет позицию в бою?
— Бывает и катаем… Дык, колёсики то, малюсенькие — чтоб по земле катить: в каждой ямке застревают! Ну, а если грязь или песок — то, легче на себе его, как верблюду нести — чем катить…Один «номер» хватается за надульник мокрой тряпкой — чтоб не ожечься, второй — за «хобот» и, понесли. Всё равно, даже вдвоём — уж, больно тяжёл87! Если расчёт полный — то все «номера» помогают, кто как может.
Другого ответа, я и не ждал! Ещё одно:
— А пулемётный щит? Так ли, он нужен?
Размером щиток — почти полметра на полметра, толщиной — как бы не пять миллиметров и, весом должно быть — под десять килограмм.
— Совершейнейше необходим, Ваше Величество!— уверенно воскликнул подпоручик в новеньком с иголочки мундире — ещё не разу не побывавшем в бою,— ведь он защищает расчёт от попадания винтовочных пуль с расстояния свыше пятидесяти шагов88!
Выучил, блин!
— Максимов, твоё мнение — как фронтовика?
— Щит — штука хорошая, Ваше Величество! И, полезная…, — несколько придурковато начал старший фейерверкер, — ежели в обороне, ежели дождь целый божий день льёт и, лужи в окопах, то на нём удобно костёр развести — чтоб в котелке себе чего-нибудь пожрать сварить. Ну, а ежели бой — наступаем или бежим… Ой, извиняюсь — «отступаем» без оглядки, то выкидываем его к чёрту…
Да… Отличная броневая сталь, выдерживающая попадание винтовочной пули «дальше пятидесяти метров», заслуживает лучшего применения! Я, даже приметно знаю какого.
— К тому же, крепление щита быстро разбалтывается и, при стрельбе он сильно дребезжит — сбивая наводку…
Блин… А ведь на наших «Максимах», этот щит до самого конца Великой Отечественной продержался!
— Слушая, старший фейерверкер…, — спрашиваю со всей строгостью, — а, чё ты такой вумный — а, до сих пор на фронте, а не в Туле на своём заводе? Оружие делать некому, а такие специалисты в окопах «жратву» себе на пулемётных щитках готовят…
— Так, это… Забрали! Всех забирали и, меня — этого… Того… Как бы, так…
— «Так, это» — всех оружейников уже вернули на заводы, «как бы, так»! Или, нет?
Конечно, может мне изменяет память — но, вроде в «реальной» истории, власти спохватились поняв — что война «молниеносной» не получится и, всех работников оборонных предприятий вернули на их заводы… Конечно тех, кто ещё был жив и в плен немецкий не угодил.
— Так, это…, — замялся солдат.
Вместо него, ответил его начальник:
— Разрешите, Ваше Величество?
— Разрешаю, господин подпоручик!
— Старший фейерверкер Максимов неоднократно замечен в пьянстве, самовольных отлучках и прочих нарушениях воинской дисциплины. Если бы не его «золотые» руки, прямая ему дорога в дисциплинарный батальон — а то и, на каторгу. Мною, он уже пару раз приговаривался к порке розгами89 — но, благодаря непонятной предрасположенности к нему…
— Пьёшь, солдат?— спрашиваю служивого, сочувственно.
— Пью, Ваше Величество! — вытянувшись «в струнку», честно ответил тот.
— Ничего страшного, — покровительственным тоном сказал я, — я тоже — много пил и курил, потом снизошло на меня ЕГО(!!!) вразумление…
Сняв фуражку и перекрестившись, подняв глаза к небу:
— И, я бросил пить, курить…И, ты — бросишь, солдат! …Есаул!
— Здесь, Ваше Величество!
— Этого «старшего фейерверкера» зачислите к себе. Пока… А там видно будет.
— Слушаюсь!
Постой-ка! Есть одна мысля….
— Вместе с тем австрийским пулемётом.
— «Шварцлозе»?
— Им самым…
— Пьяный проспится, дурак — никогда! — обронил я, проходя мимо покрасневшего как помидор подпоручика, направившись дальше, — вот так то, Ваше Благородие…
* * *
Перешли всей толпой в раздел винтовок, лежащих в своём секторе на наскоро сколоченных из необструганных и даже необрезанных досок, столах.
Первым на столе находилось длинное стреляющее «копьё», оно же — «весло», более известное в истории оружия как «трёхлинейная винтовка образца 1891 года», с примкнутым штыком.
Я взял её и повертел в руках:
— Скажите мне всю правду, господин подпоручик: когда солдат с этой винтовкой на плече идёт, он телеграфные провода штыком не цепляет? БУГАГАГА!!!
Сразу заметил отличия винтовки периода Российской Империи от более поздних — советских. Деревянное цевье и ложа из бука — а не из берёзы, ствол «схвачен» винтовыми ложевыми кольцами — а не разрезными пружинными, гранёный — а не круглый патронник, «горбатая» прицельная планка, крепление для штыка с винтовой затяжкой — а не с защелкой… Понравилась тщательная внешняя отделка винтовки, идеальное воронение — оружие, ещё ни разу не было в бою или хотя бы в грубых, солдатских руках. Открыв затвор, осмотрел внутреннюю отделку и, наведя на Солнце, проверил канал ствола — такая же «история»!
В «той» жизни, мне приходилось держать в руках трёхлинейные винтовки, правда — уже советские… Карабины — не винтовки, но «военного» образца — с очень грубой внешней и внутренней отделкой.
На казённой части увидел клеймо — русский двуглавый орёл, надпись «ИТОЗ» — «Императорский Тульский Оружейный Завод» и год выпуска — 1915.
Ничего, себе… Война вроде уже достаточно долго идёт, на фронте жуткий дефицит всего, в первую очередь винтовок: один солдат стреляет — а двое ждут, когда его ранят или убьют… Русские генералы, как угорелые мечутся по всему миру — скупая любой стреляющий хлам, а винтовочки на заводах как «вылизывали» — так и, вылизывают!
Не… Что-то пехотная винтовка мне не нравится — хотя подпоручик что-то лопочет про дальность стрельбы, пробивную способность пули и, про удобство выпустить кишки ворогу, именно таким — длинным штыком. Стрелять из неё не стал…
Взял со стола другую винтовку — драгунскую, судя по несколько меньшей длине. Открыл затвор, вложил обойму, нажал на верхний патрон — загоняя всю обойму в магазин, закрыл затвор… Винтовка заряжена.
Знаю, что отдача у «мосинки» приличная: если не прижать хорошенько к плечу — может с ног снести! Поэтому, прижимаю как следует и… Какой тугой спуск!
БАХ!!!
«Знать», это — одно. А самому, это почувствовать — совсем другое! Мать, моя… Грохоту, не много меньше — чем от той пушки!
Выпустил все пять пуль по ростовой мишени на дистанции где-то метров четыреста.
— Не узнаю Вас, Ваше Величество! — проговорил какой-то старый хрен в полковничьем мундире, глядя в морской бинокль, — все пять пуль «в молоко»…
Ну, да! Мой то реципиент — Николашка, знатный стрелок и ваще — охотник, был! Столько ворон и прочего зверья истребил… Наших «зелёных» с «Гринписом» вкупе на него — живодёра, нет!
— Не пристреляна ещё винтовка, что тут понимать?! — заступался за меня есаул и, спокойным, уравновешивающим голосом, — берите чуть выше и левее, Ваше Величество… Здесь, главное забыть обо всём — только Вы и ОН(!!!), больше никого нет!
Его голос, как будто мне резкость навёл.
Беру со стола ещё одну обойму, заряжаю:
— БАХ!!! БАХ!!!… БАХ!!!
— Уже лучше! А, ну-ка ещё разок…
Ещё обойма… И, ещё… Наконец:
— Все пять пуль в середину мишени! — бурные и продолжительные аплодисменты моей Свиты!
Блин, чуть не начал раскланиваться — как «звезда», какая с подиума!
Всё же думаю — как и, в истории с почерком, сохранилась мышечная память моего предшественника в моём теле. Поэтому, очень скоро, стрельба моя стала просто снайперской!