Ландскнехт. Часть вторая.

Потом очухивается наше начальство, и раздается команда брать патроны с обоза. Сказать легко, сделать попробуй — нескольких смельчаков из первого отделения, кинувшихся к телегами, начисто сметают залпом. Враги патронов не жалеют, и сыпят по нас почем зря. Одно радует — началось все саму чуть раньше, чем они себе напланировали. И теперь, вместо того, чтобы бить по нас в спину под углом — они лупят через нас, ловя свои же перелеты. А дорога на полметра-метр, но все ж повыше, по водоразделу между полями идет. Оттого им своими пулями особенно хорошо должно бы долетать. Однако, ж дальше так долго пойти не может, надо что-то делать. Мысля такая, видно, не одному мне в бестолковку приходит. И наши командиры снова требуют с телег патроны взять — теперь уже народ ползком старается подобраться.

А вражий командир свое разумение видно имеет — заиграла труба, и из-за скирд на нас начинают выскакивать те, кто только что по нас же и стрелял — драгуны. На лошадях, вестимо. Если б спокойно прикинуть — да никак не больше полусотни их было. Пара взводов, от силы. Да только наши все уже и так обескуражены атакой, да еще и прутся эти сволочи по двое-трое, по всему полю — кажется, что их тут тьма. Понятное дело — сообразили, что если рота до патронов доберется — то крышка им тут в такой позиции. Вот и решили взять нас в револьверы и сабли. Пока-то там те ящики патронные достанут, да вскроют деревяшки, да распотрошат бумажные пачки, да раздадут и то много ли кому успеют, да заряжать по одному патрону в магазин... Они два раза доскакать успеют — а патроны-то у всех, считай, наших расстреляны... Верно все рассчитали, гады. И ведь успевают — а против них — только штыки и несколько револьверов...

Ну и что. И побежала наша рота. Драпанула. Как у доблестного рисского войска положено — никаких отступлений! Враг напирает сзади — значит, только вперед! Как сыпанули, хорошо хоть, винтовки не побросали. Говорили потом — это и спасло — у реки еще заслон был, который должен был добивать, тех, кто до него бы добежал. Так тот заслон не то что перекололи — затоптали. Даром, что едва половина роты добежала. И за речкой только и остановились, вояки.

Но, то я потом узнаю только, а на пока — оказываемся мы снова — в каждой стычке за бочкой... Пока мои делом заняты, стреляют бегло — пару драгун ссадили и еще с-под нескольких лошадей выбили — пронеслось мимо третье отделение, замыкающее. И осталось нас двое — мы и эти драгуны. Твою ж мать...

Пока я думаю, как быстро нам карачун устроят, нам снова везет невероятно — все же, если есть фарт, то это навсегда. Плюнули драгуны на какую-то ерунду, что осталась на тракте, или может, посчитали нас за раненных, которые отстреливаться могут, а бежать — нет. И рванули на-в догон удиравших — известное ж дело, убегающих рубать для конного лучшее применение. Да и дело-то их — не победить, а как можно больше урона и паники устроить. И чего говорить, порезвились они прилично — на тракте-то убитых и раненых мы едва треть от общего числа потеряли. Остальных — порубанными в поле, причем там раненых почти и не было. И обоз наш оне сожгли.

Но то все, опять-таки, мне только потом известно становится. А пока я одно вижу — остались мы одни, все пока живы-целы — стрелки-то с драгун тоже так себе, да и дистанция метров триста минимум. Но патронов — у кого последняя обойма, а у кого и пусто. И если бОльшая часть драгун рванула рубать убегавших, то те, кто с тылу совсем от нас был — прут прямо на нас. Не сказать что много — полвзвода, наверное — но нам хватит. У меня, например, карабин пустой, под ноги его бросил, в револьвере шесть — и все. И граната. А думать-то уже поздно, секунд двадцать — и вот они здесь. Снова, как и тогда, на дороге, приказываю:

— Штыки примкнуть! Соберись! Хумос, Коля, Арно — гранаты! — и сам гранату тяну с сумки, примериваюсь. Остальные с гранатами управлялись не ахти, а мне сейчас только уроненной кем-то под ноги гранаты не хватало. А если эти гады стрелять начнут, как тогдашние рейтары — нам вообще крышка. Отвечать нечем, если только попытаться гранату докинуть. Ну и я с револьвера, пока не убьют.

И опять повезло — не до ружей и пистолетов драгунам уж было. То ли торопились, то ли патроны в рейде поизвели уже, то ли просто не учены особо. А может, понадеялись, что у нас патронов нету, и их чуть больше, чем нас. Шашки выметнули, на замахе держа, несутся... Опять аж злость накатила — что ж за паршивцы, ни в грош не ставят! Ну, гады, держись!

Кольцо проволочное с гранаты выдернул — зашипела, паскуда, полетели искры фонтанчиком вперемешку с дымом — теперь четыре секунды всего, не зевать! Как раз метров тридцать всего останется. Кажется, заметили они, эти фонтанчики огня и дыма у нас в руках, кое-кто из драгун начинает дергаться, пытаясь зарулить свои кобылопеды в сторону — но поздно. Отметались мы не то чтоб особо удачно — не сговариваясь, все вчетвером — под ноги одной и той же группе, что шла по левую руку от нас. Ну, оно и понятно, кинули не туда, куда надо, а куда проще. Но зато уж этим — хватило, с перебором. Жахнуло у лошадей под колесами, троих драгун вместе с транспортом — в утиль, остальные шарахнулись по сторонам, двоих с седел выкинуло, шмякнулись об земь, и в нокдаун. Минус пять, и еще несколько смешались, поломав строй и отскочив чуть. Но с другого фланга все целые накатывают — чую, придется нам сейчас несладко. Выдергиваю револьвер, сразу взводя курок — ну, шесть патронов есть, а потом все, карабин я бросил, да и не поможет — штыка на нем нет. Шесть патронов, а потом надеяться, что повезет, или помирать. Однако, тут приятно удивляет Хумос — у него было две гранаты — и вторую он успевает запулить в налетающих с другого фланга. И на редкость удачно — попадает аккурат в грудь впереди идущему всаднику — граната падает ему куда-то на седло, и там и срабатывает. В жизни не видел столько конячьего фарша, сюда бы Бирэ, гринписовца недоделанного. И еще одного драгуна снимает осколками, очень он неудачно (для себя, разумеется) высунулся сбоку. Еще трое шарахнулись от взрыва, да объезжая упавшего. Тут без команды грохает выстрелом Басс — ну, да, дисциплина на уровне, патроны сберег, умничка, хоть и дурак. И еще одна лошадь валится — в упор, в коня — чего б и не попасть, даже такому криворукому.

А неплохо! Минус восемь, осталось семеро! Понеслась... Замечаю, как двое слева, уже заходя в тыл нам, тянут револьверы — дошло до поганцев, почем в Одессе рубероид! Поздно, батюшка, уже вставляем! Хрен вам в тряпочке — каждому по паре тяжелых четырехлинейных пуль в корпус — десять метров, из револьвера, с предварительным взводом — не промахнуться. Сначала одному, потом второму, потом еще раз — контроль, в корпус же, в голову некогда целить, а оставить только с одной пулей нехорошо. За спиной слышу еще один выстрел с винтовки — наверняка, то ли Хумос, то ли Басс — у них только патроны и остались, поди. Не успеваю развернуться, как слышу крик, и что-то прилетает мне по голове, не то чтоб сильно, но с ног валит. Падаю, изворачиваясь, и вижу почти над собой, как рубит Борину винтовку саблей какой-то поц, а Боря относительно сносно отскакивает и увертывается, подставляя винтовочный ствол, и не давая рубануть себя по пальцам. Такой хоккей нам нахер не нужен, потому я прямо лежа засаживаю пулю снизу вверх. Попадаю коню куда-то картер — и то хорошо. Лошадка, от такого огорчения, решает скоропостижно помереть — видно, удачно пришлось. Но перед тем встает на дыбки — и механик-водитель лошади уже не Борькин карамультук фрезерует, а соскочить пытается — и соскакивает. Прямо на три дружелюбно подставленных штыка. Борькин в том числе. Даже опередил коняшку-то. Но этот гадский сервелат помирать заваливается не куда-то, а всей своей тушей мне на ноги. Хорошо хоть, пришлось чем-то мягким, бочиной, наверное — не поломал, но придавило — хрен выдернешься.

И дальнейший бой я наблюдаю, с последним патроном в револьвере, приберегая его на всякий, и заполошно озираясь — ибо я уже соображаю, что если б не подставленная Борькой винтовка — раскинул бы я в пыли мозгами. Однако ж, вмешательство не требуется — еще несколько выстрелов селюков, в упор, а последнего кавалериста буквально окружают кольцом, и уже он отмахивается от лезущих к нему штыков. Хрен там. Раз — в бедро, потом подкалывают лошадь, и она начала заваливаться на передний мост — тут и я в него пулю всаживаю, а вместе со мной и Хумос. Борька с Колей кидаются ко мне, вытаскивая из-под чортова битюга. Стою, озираюсь, нашаривая в патронташе револьверные патроны. Остальные мечутся, дорабатывая раненых-оглушенных штыками и прикладами. И тишина. Нет, и хрипят-пыхтят все, и чвакает с хрустом, когда штык входит, и орут-стонут те, кого добивают, лошади еще носятся и ржут, одна раненная вопит, хуже, чем человек, пока и ее не добивают. От реки доносятся крики. Но в целом — тишина. Все. Бой окончен. Победа.

И что самое приятное, все мои на ногах. Целы ли, нет — не ясно пока, но все стоячие. Так-то вот. Расквитались мы с вами за ту рейтарскую картечь, шпана валашская.

* * *

Победа... При победе, зачастую, что самое главное? — Правильно. Быстро и грамотно сбежать. Вспомнилось выражение из когда-то прочитанной книжки про 'высокое искусство бегства'. Ну, или, как у нас говорили — грамотный сйоб. Это вовсе не такое простое дело, как кажется...

Эйфорию и расслабуху от победы, вместе с обладелостью — сразу долой! Адреналин, что еще плещется в крови опосля драки — срочно на дело.

Так. Включается секундомер опять. Обратный отсчет. Быстро прикидываю — драгуны все гонят, рубают наших, но впереди река — или всех вырежут, или наши ощетинятся, и там и на нас внимание обратить могут. У нас от силы минута, вряд ли больше.

— Доклад о потерях! Раненые есть? — что убитых нет, я и сам вижу

— ...Я... Ранен... чутка — м-мать твою же, Саша, стоит, за плечо держась, качаясь... И течет с-под руки и бледнеет на глазах весь... Хреново...

— Остальные?! Целы? — ну, и то ладно, камень с шеи. Оглянулся еще раз на реку — нет, пока шинкуют наших, есть время — Доклад по боеприпасам!

А тут грустнее. Гранат семь штук. Патронов у Хумоса и Басса по десятке. Коля... раздолбай, как так — 'забыл про револьвер'?! Ур-р-род, сгною! Но потом. Сам я уже все гильзы выбил с револьвера, удобно, откинул дверку и щелкай вхолостую, да шомполом дергай. Осталось новые напихать, это все на ходу, пока доклады принимал и зарядился уже. Так, патронов нет, один ранен... Есть идея!

— Коля, таракан беременный, лови лошадь! Сашу на седло, и ходу отсюда — за версту отсюда каменоломни — туда скачи! Винтовку за спину, и его тоже — и пошли отсюда! Боря, брось винтарь, он у тебя вгавно, отсюда вижу — вон, подбери у дохлого! Гранаты, Хумосу, Арно и мне, сдали... Быстро!!!! — адреналин нашел применение, поперло, меня начинает все бесить. Начинаю заводиться и разгонять все и всех, ускоряясь до предела. Сам себе напоминаю мотор, пошедший в разнос — обороты растут и растут сами по себе, уходя в красную. Каждая секунда ощущается как безвозвратная, даже острее, чем в драке — в драке понять не успеваешь, а тут есть время осмыслить — что вот только что, вот сейчас — ты секунду эту потерял. Навсегда. Насовсем. И ничего уже не поменяешь — только в следующую секунду если, а их все меньше и меньше... — Хумос, Басс! — патроны раздали всем, по штуке! Потом — вдоль дороги — обоймы наши собрать! Шевелитесь, абезяны! Пристрелю всех, нахер, к демоновой матери, сгною, желудки!!!!! Шевелись! Остальные — к повозке — вскрывай патроны, быстро. Заряжай и по карманам набивай! Винтовки проверь — у кого побита — брось, подбери у убитых!

Перевел дух — вроде завертелось все, разбежались, Коля лошадь притащил, отобрал у Саши винтовку себе на спину пристроил, помог я ему закинуть раненного поперек лошади, разведчик мой в седло — отчалили. Одним проблемом меньше. Селюки возятся, в пыли собирают обоймы. Остальные у повозки — курочат ящик, пачки рвут. У нас еще по сорок патронов в ранцах, но ну его нафиг, некогда. Секунды утекают, но успокаивает щелканье загоняемых в магазины патронов. Сунул пистолет в кобуру, подобрал с земли свой карабин, дунул в дуло — валялся ж в пыли, на задержке. Так, селюки освободились, у телеги тоже вроде нормально... Тут ведь, с подчиненными, главное что? — Главное занять их делом. Правильным или нет — дело другое, но лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Нельзя, нет времени искать правильное или самое правильное решение — надо делать то, что понятно и просто. А для этого что должно быть? — правильно, инструкция. Не знаешь, что делать — выполняй инструкцию! А остальное — потом уже... Главное, не дать времени на панику — если занят делом, получил простой, понятный приказ — то некогда солдату думать, а значит и бояться некогда. А чего больше всего в такой ситуации боится человек? Врага, сабли, пули? Хрен. Себя он боится. Своей некомпетентности. Ошибиться боится. Чует человек, как те секунды свысока улетают в страну Мальборо, с концами. Нервничает от того, что их все меньше, этих секунд. И все больше и больше боится сделать ошибку, ибо один шанс всего. Чем командир отличается от всех прочих? Тем, что у него право приказывать. А это право оно одновременно накладывает на него ответственность. Отвечает он зза свой приказ. А отвечать никто не любит за себя. Вот и смотрят все в рот командиру — ну, давай, скажи же, что нам делать? Ну хоть на смерть отправь — но чтоб не мы сами! Если что — мы не виноваты! ты нам приказал! С детства же это у всех "А я не виноват!". Как будто от того, виноват ты, или нет — что-то изменится. Но привыкли все. Вот и ждут от командира приказа, надеются на него. И тут уж главное от командира — не подвести. Не мямлить, не показать остальным, что он человек, что он живой, что ему ТОЖЕ СТРАШНО. Страшно ошибиться. Даже страшнее. Он-то знает — он не за себя ошибется, а за всех. Ему себя доверивших. Но не смеет командир этого показать. ни на мгновение. Он как вожак в стае — чуть даст слабину — разорвут в клочья. Командир в глазах подчиненных в такой момент — идеальная счетная машина, бездушная и бесстрашная. Надежда для всех. И ждут от него одного — "Ты нам дай приказ, скажи, что нам делать! А уж мы не подведем!". И единственная обязанность коммандира — этот приказ дать. И дать его так, чтобы никто не усомнился, что у командира каменное сердце, медный лоб, страха нет и очко железное.

— Кто опатронился — в сторону, и к бою! Хумос, Басс — за патронами, по паре пачек взяли в карман, и в сторону! — и сам я подбегаю к телегам, отпихиваю кого-то, запускаю руку в распотрошенный ящик — одна, две, три, четыре пачки — в карманы, неудобно, но пока обойдусь. Еще одну пачку хватаю, и отскакиваю. Рву серую бумагу — так, пять в магазин, остальные — в подсумок, три штуки не лезет — сунул подвернувшемуся под руку Бассу. Ну, вот так, уже жить можно! Что у нас там происходит?

А происходит уже интересное — всего-то секунд пятнадцать прошло, а как все поменялось. Пехота сгрудилась у речки, как потом рассказали — влипли, в прямом смысле слова, в заболоченный берег. Но этот-то берег и драгунам не дал вперед идти! Побоялись, что кони увязнут, замешкались — а тут и командиры опамятовались, заорали про штыки. Выстроились остатки роты, ощетинились — тут-то и стало видно, что конных не так и много. Драгуны, тоже не будь дурни, давай гарцевать поодаль, да с пистолетов и карабинов лупить — ан не то уже — в ответ несколько винтовок стрельнуло, револьверами кто-то из офицеров побаловался, свалился один драгун, остальные и поняли, что не светит тут особо удачной охоты.