Червич сначала вертелся ужом, стараясь уследить за ней, а потом просто махнул рукой на все. Наверное, у них так принято. Он спустился к угощению — голод вдруг резкими спазмами дал о себе знать.

— Ты хочешь? — Мий обратился к Айке, показывая на еду.

— Да. Нет. Не знаю, — Айка пролетела мимо, потом села рядом и давай опять рожицы глупые корчить.

Червич автоматически судорожно прижал к себе емкость и уже с опаской посмотрел на айлу. Странная какая-то рыбка. Хотя, говорят, они почти все такие. Вот Вайла совсем не такая, хоть и рыбка. Мысль об айле короля вернули его от абстрактных размышлений к действительности. Раймийен принялся за еду. Быстро прикончив запасы, он попросил:

— Передай Цийкону мою благодарность.

— А ты откуда? — наглая Айка прыгала теперь на мху, используя тот, как подушку. Алыми всполохами поднималась и падала вниз, при этом смеясь и махая руками. — Откуда ты Цийкона знаешь? — рыбка при очередном взлете подплыла и теперь рассматривала Раймийена, как нечто уникальное. — Ой, а ты красивенький, — заметила она.

Мий слегка покраснел от смущения и растерянности. Он уже не знал, как отделаться от настырной айлы и ее вопросов, на которые лучше не отвечать. Впрямую попросить уйти, что ли? А то намеков рыбка судя по всему не понимает.

— Спасибо. Айка, я бы хотел остаться один.

— Ты грустишь, да? — айла сделала большие глаза. — Хочешь, я тебе буду петь колыбельные песенки, ты уснешь и проснешься совсем в другом настроении... — умоляющее личико было таким трогательно-призывным.

Червич еще больше смутился.

— Спасибо, я лучше побуду один, тебя, наверное, Цийкон ждет.

— Ладно, уплываю, — Айка вздохнула и исчезла в дверях с тяжелым вздохом.

И как только айла уплыла, отчаяние накрыло Мия с головой. Свернувшись в норе он с каким-то непонятным для себя остервенением вспоминал все, что с ним за последнее время случилось. Представлял, что ему бы сказали Старшие на его поведение и у короля, и после вызволения из плена аффой. Или похищения? При любых мыслях о Цийконе червич опять розовел и начинал ругать себя с удвоенной силой. Мысли метались от "лучше бы я сразу умер!" до "пока жив, можно все изменить" и "пока же ничего непоправимого не произошло". Вконец измотавшись бесплодными размышлениями, он провалился в сон с одним пожеланием: "К черным демонам бездны все!"

А во сне его постоянно тревожил и кружил сладостный вкус гормонов аффы, от которых становишься изумительно легким и хочется совершать безумства. Например, еще раз поцеловать своего такого восхитительного, синего аффу...

Тот тоже провалился почти сразу в сон после безумств ночи и долгого возвращения в город, распластался по огромной норе, вытянув щупальца и утопая в темно-зеленом мхе, как в перине. Через закрытые веки картинки произошедшего на берегу заставляли тело темнеть и плескаться неуправляемыми желаниями. Цийкон себя останавливал в порывах подняться и поплыть к Мию, чтобы обвить его и прижать к себе. Никогда еще аффа не испытывал столь сильного чувства. Он был с Гнейтта... Он многое тому позволял, но чтобы так... Чтобы его подпустили к себе...

Аффа вздохнул, выпуская пузырьки в воду. Нельзя напрашиваться на внимание. Если червич захочет, то сам изберет, что ему делать дальше.

Он был темен, он был жесток... Бог океана, которому открылась истина. Вернулся Путь. Вернулся, чтобы сказать, что любит, чтобы отнять Гнейтта. Постигла властителя пучин и другая беда. Исчез червич. Почти всю ночь прочесывали отряды дно, плавали над алой равниной с цветами. След растворился. Исчез... Утратил очертания.

Ктулху злился, ярился, поднимал бурю над океаном. И по утру на поверхности уже вздымались огромные волны. Но и тогда остался мрачен хозяин. который размышлял над тем, почему увайи вернули соперника. Почему позволили Гнейтту, который только вернулся ко двору, сплестись в одно с аффой, который никогда не обращал на него внимание.

Черный король восседал на троне, принимая вельможных афф из дальних городов. Черный король хмурил брови... Он уже несколько часов выслушивал доклады, но мыслями находился далеко. Прощупывал слои мыслей каждого входящего, гневался на любую мелочь, наказывал — жалил, если мысли хоть капельку измены. А когда отправился в собственные покои, то заполз в нору и там выпустил через тело весь гнев, какой только можно. Сгущалась тьма, и вот уже вода стала синей и мерцающей. Айлы внесли ужин для повелителя, а с ними пробрался маленький червич Пьер, которому не терпелось поглазеть на покои Ктулху поближе. Его за руку держала старшая рыбка, опасавшаяся гнева черного короля.

— Попросился к вам, — сказала, склоняя голову, когда Ктулху черным монстром выполз из норы и окинул слуг тяжелым взглядом.

Чувствовал он, что виновата Вайла в чем-то... чувствовал, но не спрашивал... Глаза остановились на Пьере.

— Выйдите все... — приказал бог океана и, когда двери закрылись, подозвал маленького золотящегося пленника.

Пьер уже не боялся короля, но сейчас Ктулху был таким сердитым и почти страшным... Червич подплыл поближе, похлопал глазами, потом тяжело вздохнул, горестно посмотрев на чуть надкусанный съедобный цветок в своей руке, и протянул его королю:

— На... Сладкий...

Тот принял угощение, чуть поклонившись освоившемуся червичу, а затем поманил к себе на руки.

— Не бойся, я не обижу тебя, — сказал как можно более ласково.

— Я не боюсь, — Пьер вдруг весело улыбнулся и, облетев вокруг короля золотистой молнией, ткнулся в него всем телом. — Ой, — маленький смешно сморщил нос и обнял Ктулху.

Червич действительно уже не боялся короля, более того, его тянуло к черному богу — он неосознанно искал источник энергии для развития, а король был единственным, кто мог дать нужное.

Темный король впервые за этот утомительный день улыбнулся. Доклады о беглеце не дали результатов. Аффы попрятались по норам и носа не показывали. Смелее всех оказалась только Вайла да этот смешной малыш.

Ктулху обнял Пьера и усадил на длинный черный хвост — этот образ бог океана принимал, если хотел поскорее избавиться от раздражения. Поцеловал маленького червича в макушку и позволил прижиматься, потому что иначе Пьеру будет недостаточно сил.

— Я соскучился по тебе, — сказал с нежностью. — Тебе нравится мой дворец? Ты уже не скучаешь по земле?

Пьер задумался. При слове земля всплывали какие-то смутные образы, которые малыш никак не мог распознать или охватить. Они ему чем-то смутно нравились, особенно танцы-музыка-движения. Но здесь танцевать намного лучше. И здесь так уютно. Долго думать у червича еще не получалось, поэтому очень быстро он ответил:

— Нравится, здесь интересно. Вайла такие пузырьки делает! — он с радостным урчанием закружился вокруг себя, вскинув руки вверх, перебирая пальцами, как будто ловил что-то невидимое. Золото чешуи сверкало яркими вспышками отраженными от мерцающего струями фонтана, находящегося почти в углу комнаты.

Этот неугомонный ребенок опять вынырнул из рук и начал носиться по комнате мимо богатой трапезы в темнеющей воде. Ктулху наблюдал за его танцем с удовольствием, постепенно успокаиваясь и даже начиная испытывать первый голод за весь долгий и яростный день. Бог океана попробовал первое блюдо из темных ракушек с какими-то тайными водорослями — вкус оказался отменным, затем вкусил алых кислых цветов. Глаза же продолжали следить за кружением золотого светлячка.

— А еще, — Пьер подлетел к королю, — тут есть такой красивый! Только грустный, — червич сосредоточенно нахмурился. — Вайла сказала, это потому что играть не хочет с тобой. А вы так красиво играли! — он завертелся вокруг Ктулху, потом вдруг остановился и опять забрался к нему на руки, обнимая. — Надо дать ему сладкого, тогда он будет играть с тобой! — продолжил малыш безапелляционно и потерся хвостом о хвост короля.

— Ты был у красивого? — сладкий поцелуй говорил о том, что Черный король не сердится. Пьер сам выдал информацию, которую не закрывал никакими слоями. Вайла! Ктулху потянулся мысленно к айле, нашел ее в коридорах... Послал злобный импульс. Ты предала меня? — спросил, скручивая невидимыми щупальцами. А сам продолжил гладить Пьера и ласкать. Пробегал пальцами по груди, по чувствительной зоне хвоста, под которой креп член.

— Был, — весело закивал головой червич, подаваясь на ласки короля. — Он такой весь красивый, почти как ты, только другой. И грустный. Я хотел ему дать сладкого, он не хочет, — вдруг недоуменно пожаловался Пьер. — Вот ты хочешь, — маленький снова обнял короля и счастливо уркнул, пытаясь обвить его хвостом.

— Хочу, очень... Обнимать тебя, целовать тебя... Моя радость, — Ктулху покрывал чудного золотистого поцелуями, как самый дорогой подарок. Прижал его к себе и начал кормить вкусностями с рук, продолжая удерживать Вайлу и тянуть слой за слоем воспоминания. Бедная рыбка вжалась в стену коридора. Ее трясло от ужаса, от того, что король проведает про встречи с другими аффами, про веселые игры... Она прятала образ Цийкона, но настойчивость бога могла сломать кого угодно.

Наконец рухнула первая стена, подтверждающая, что во дворец проник молодой принц. Цийкон! Безобразник и гуляка! Ктулху нежнее погладил Пьера. Что же, придется с тобой поговорить...

— Поплыли, маленький, спать, я тебя укачаю.

Тот лишь сонно кивнул — наступал очередной этап формирования разума и энергетических каналов и насытившийся энергией организм стремился уснуть, чтобы все прошло как можно легче. Червич схватился пальчиками за руку короля и поплыл с ним.

Теперь Пьер практически лежал на груди Ктулху, что-то урча во сне и поддрагивая хвостом. Во сне он был еще прекраснее. Нежное лицо расслабилось, волосы то и дело вспыхивали огнем.

Черный король и сам очень устал, а потому провалился в глубокий сон и очнулся лишь тогда, когда вода изменила цвет, став чуть голубой.

Поцеловав маленького в губы, бог океана переложил того на мох и тихо выбрался из норы, чтобы приготовиться к путешествию в город афф, где обитал Цийкон. Он достал из углубления серебристую массу, которая растеклась по телу и хвосту, скрывая темный, почти черный хвост, затянул на затылке черные волосы, поверх них нацепив серебристый шлем, и нырнул к нижнему выходу, который вел сразу в коридоры охраны, чтобы позвать дракона.

В океане еще чувствовались последствия бури. Вода текла быстрее, и сильный зверь мчался все быстрее над равниной и каньонами к сверкающему шару, в котором обитало несколько семей афф. В такой час вряд ли кто проснулся.

Ктулху дал знак дракону спрятаться за ближайшей скалой, а сам уже вскоре оказался внутри сферы — в зоне обитания Цийкона. Упустить Раймийена? Ну, посмотрим, сынишка. Вероломный наглец!

Черный король проплыл по первой галерее и оказался на центральной площади, где совсем юные рыбки уже раскладывали угощения. Те кланялись "червичу", предлагали свои дары, но ответа не получали. Ктулху прислушивался, принюхивался, выискивая след. Перебирал сознание многих обитателей... Ближе... Ближе...

Мий плыл на становящихся все более беспокойными волнах сна. Что-то бушевало вокруг, что-то меняло состояние червича, вытягивая его наверх. Инстинкты охотника кричали о надвигающейся опасности, пробуждая разум, готовясь защищаться.

Раймийен открыл глаза, вслушиваясь в колебание потоков. Идет кто-то сильный и недовольный. Король... Червич быстрой рыбкой вынырнул из дома и завертел головой: "Куда?" Со вчера он почти ничего не запомнил. А самое главное — к Цийкону или нет? Поверить, что король ничего не сделает, или не навлечь гнев на аффу? Куда?..

В это время глаза молодого аффы резко открылись. Он точно знал, кто пришел на его территорию. Он понимал, что цепочка привела короля сюда, а потому резко вылетел из своей спальни и дернул входную дверь. Адреналин зашкаливал в крови. Если Ктулху найдет Мия, если утвердит опять власть над собой...

Аффа понимал, что на этой территории еще может диктовать Ктулху условия, но червич не выбрал его, не произнес клятву верности.

Раймийен резко выдохнул и решил положиться на судьбу — умом он так и не смог принять решение. Он прикрыл глаза и отпустил инстинкты. Тело радостно откликнулось — охота! Медленно повернувшись вокруг оси, червич юркнул к галереям. Там было то, что нужно. Добыча.

Аффа все это время пытался запустить в воду побольше своих гормонов, запутать след Ктулху, он плыл навстречу запахам... Вновь и вновь заряжая воду своей энергетикой.

Червич двигался все быстрее — добыча все ближе, ближе... Обвить хвостом, чтобы не дать убежать, разряд и... Мий, очнувшись, открыл глаза.

— Цийкон? — в голосе были и удивление, и радость, и ужас, и смущение. — Я... Я вот... — залепетал молодой охотник. — Я ничего не успел сделать?

Аффа недоумевал. Он стремительно плыл по туннелю, когда Раймийен оказался в его руках, обвился вокруг хвостом да еще при этом ударил небольшим разрядом.

— Ничего, — Цийкон даже взбодрился от такого приема. — Хорошо, что ты приплыл, — он рванул к своим покоям с такой скоростью, что оставил шлейф пузырьков.

Уже в круглой комнате, когда закрыты двери изнутри, аффа тяжело отдышался.

Червич быстро огляделся, ища, на всякий случай, возможные укрытия, хотя и понимал, что это бесполезно.

— Цийкон, — Мий сцепил пальцы. — Там король, я чувствую. Я не знаю, как я рядом с тобой оказался, я лишь хотел спрятаться. Выпусти меня где-нибудь подальше отсюда, я дальше сам. Наверное... — он замер, осторожно вслушиваясь в потоки энергии. Волосы почти распрямились и казалось, будто они движутся — как танец экзотических ядовитых змей.

— Нет, — насупился аффа, как недовольный большой ребенок. — Это мой дом. Никто не имеет права заходить в мой дом без разрешения. Никто не смеет трогать червича, который меня выбрал. Я буду драться, если он попробует сюда войти и тебя забрать.

— Ты безумец! — Мий стремительно повернулся к Цийкону. — Нельзя драться с королем! Он же тебя убьет и все, ты не соперник богу! Я не могу так отплатить за твою доброту, — червич, как выпущенная пружина, кинулся к двери.

— Остановись, — аффа пошел наперерез, перекрыл двери. — Я тебе запрещаю. Я тебе не позволю. Я сам буду с ним говорить. Ты у меня дома... Нет.

— Цийкон, — Раймиен с отчаянием посмотрел на подарившему ему хоть чуть-чуть, но все-таки счастья — перед лицом реальной опасности встречи с Ктулху червич честно признался себе в этом. — Что я могу для тебя сделать? Чтобы ты не пострадал? Лучше выпусти меня. — Мий слегка дернулся, вспомнив сеть.

— Нет, не выпущу и не позволю тебя обижать, — насупился аффа. — Ты останешься тут, пока я не вернусь. И будешь ждать, хорошо?

— Цийкон! — червич дернул хвостом. — Если с тобой что-то случится, я себе в жизни никогда не прощу! Пожалуйста, — он подплыл почти вплотную и сплетенный узор начал слегка светиться. — Может, я как-то могу... — внезапно дверь задрожала от зова, и Мий, метнувшись в сторону, приготовился драться. Может, если постараться, он сейчас сумеет разозлить короля так, что тот забудет про аффу. Взмах головой — и волосы начинают наполняться ядом. Уже даже не охотник, воин, готовый защищать своего господина.