— И вот так всегда, — Кристиан выпрямился, отступая. — Ты ведешь себя, как всегда. Вот что хочешь, то и думай, Легрэ! Пытайся с этим что-то делать! Получится — молодец! Не получится — сволочь и предатель! Я-то знаю, что я чувствовал. Хочу услышать, что думаешь ты. Или что, сказать нечего?

— А ты бы хотел, чтобы я вел себя иначе? Тогда бы я, наверное, был кем-то другим, Кристиан, — герцогу физически стало плохо. Он качнулся и поскорее присел, чтобы не свалиться. — Я не пытался тебя не унизить, ни заставить поступать таким или иным образом, как ты сейчас представляешь. Я просто принимал тебя таким, как есть... И поверь, выбирая между тобой и Фернандо, я бы предпочел просто уйти. И ушел бы... Ты говоришь, что чувствуешь. Ты готов жертвовать, но замечаешь лишь свои жертвы, откидывая банально предательства. Твоими руками Ксанте чуть не получил власть. Ты эгоистично думал, что приручишь меня, как котенка или щенка для себя одного. Ты унижал меня, выставляя шлюхой перед этим Артуром. А я боялся за твою жизнь... И готов был лечь под него. Иди к чертям, Кристиан. Ты любишь лишь себя.

Легрэ спокойно выслушал все до конца, а после сел рядом.

— Так занятно получается, — сказал он, разглядывая противоположную кровати стену. — Мы с тобой, оказывается, одного мнения друг о друге. Может и хорошо, что мы оба решили остановиться. Поздновато конечно, но уж как получилось. Проживи мы вместе года три, со списком преступлений бы и за неделю не разобрались. — Кристиан вздохнул. — Вы помирились с Фернандо?

— Я тебя не обвинял ни в чем, кроме... этого... твоего друга, — отвернулся Луис. — Тебе я настолько неприятен, что ты брезгливо морщишься... — герцог прихватил подол своей длинной рубахи и стал мять в пальцах. Отвечать про Фернандо не хотелось совсем. Слишком все переплелось... — И мне совсем не стыдно признавать, что я люблю тебя и теперь.

— Любовь должна приносить людям радость, у нас с тобой ее не было, нет и, к сожалению, не будет. Думаешь, я не понимаю ничего? Я словно прозрел за последнюю неделю и от того, что я увидел, мне самому стало плохо и горько. Я ухожу из твоей жизни, Луис. Для тебя так будет лучше. Не терзай себя этим. Со временем все наладится и тебе станет легче. Фернандо поможет. Он никогда не перейдет границ дозволенного и не унизит тебя. А я делаю и буду делать это постоянно... В этом я похож на твоего отца. Ты не сможешь мне простить этой истории с Артуром, а если и простишь, то ровно до следующего раза. Согласись, что оставаться вместе после такого нам уже нельзя и невозможно. Зря Фернандо запер нас здесь, похоже, это не сработает.

Король сидел, слушал и думал, что все случившееся точно происки дьявола — только с его подачи можно так любить и так ранить друг друга. Он устало прислонился к стене — пока еще можно попробовать послушать. Интересно, Луис вообще ничего не запомнил из разговора и не попытается предпринять? Опять ошибся... Нужно было подождать, дать Кристиану вызвериться на себя, еще поговорить с Луисом, еще раз попытаться втолковать про доверие, про обиды, и уже потом их сводить.

— Не сработает, — Луис повторил автоматически и встал, чтобы перебраться на другую сторону. — И ты не похож на моего отца. Ты самовлюбленный болван. Ксанте сразу раскусил тебя. Пользовался твоими слабостями. Даже догадывался, что именно ты его предашь. А теперь ты от меня отказался при первом удобном моменте, ничего не пытаясь изменить, исправить, пойти навстречу. Ты трус и подлец. Я вызываю тебя на дуэль, барон Моунт. До смерти.

— Нет, Луис, — тихо ответил Легрэ, отворачиваясь, — у тебя не будет такой возможности.

— Будет. Как только мы выйдем, я требую удовлетворения. Иначе я вас закую в кандалы и отправлю на галеры.

— Это ваше право, герцог, — прозвучало в ответ. — Но драться я с вами не стану.

Кристиан поднялся, дошел до камина, чтобы сесть на полу и подкинуть в огонь немного дров. Пламя обрадовалось, затрещало, пожирая сухую сосну. Легрэ смотрел на него и вспоминал, что Луис когда-то дважды хотел его повесить. Что ж, с тех пор он стал более изощренным в своих порывах. Кристиан улыбался — слабо, едва заметно и иронично.

— Прекрасно. Именно мое... — рыкнул Луис беспомощным зверем. — Предатель! Ненавижу тебя!

Кристиан долго молчал, не сводя взгляда с огня, потом поежился.

— Можете меня еще выпороть предварительно, чтобы я уже точно прочувствовал ваш гнев. Только не по ягодицам, а то я на галерах долго не протяну и недостаточно промучаюсь.

— Не дождешься... Тебе я придумаю изощренную пытку.

— О, простите своего глупого раба, я недооценил вашего блестящего ума. Могу я поинтересоваться у вашей светлости, что вы намерены со мной делать?

— Идиот... — герцог прислонился головой к стене. — Катись на все четыре стороны, — еще пара вздохов-выдохов. — Я тебе не господин.

— Насколько я помню, герцог Сильвурсонни, я вам присягал. Или вы уже передумали на счет галер? — Кристиан показательно вздохнул. — Жаль. Всегда хотел жить у моря. А тут, даже на нем, не сходя, так сказать. Куда не глянь, куда не брось взгляд, всюду одно море. Вода. Вода. Вода. Много воды... А может на виселицу меня за глупые идиотские идеи, а?

Внезапно дверь камеры отворилась и вошел Фернандо. Спокойно усевшись на ковер около стены напротив кровати, он пожаловался:

— Что-то замерз, здесь у вас теплее и уютнее. Но вы продолжайте, продолжайте, — король зевнул, прикрыв рот ладонью. — Кстати, вина никто не хочет? Правда у меня только один бокал, — он огорченно посмотрел на деревянную кружку и кувшин дешевого вина, которые прихватил из караульного помещения. — Хотя, это однозначно интереснее. Луис, ты когда-нибудь пил эм... вот такое вино? Ощущения на утро, надо сказать, незабываемые. Кристиан наверняка подтвердит.

Подцепив ножом пробку, Фернандо наполнил кружку:

— Кто еще будет? Или мне одному все достанется?

— Мы уже закончили разговор, Фернандо. Кристиан ясно дал понять, что я исчерпал всякую возможность быть с ним. Потому повторяю просьбу, озвученную у тебя. Мне горько, но это лучше для нас всех.

— Что за просьба? — Легрэ поднялся и, подойдя к королю, сел рядом. Он совершенно очаровательно улыбнулся. — Я буду, если ты обещаешь мне туда больше ничего не подсыпать.

— Наш мальчик решил стать монахом, на этот раз — в Александрии, — ехидно сказал Фернандо, отхлебнул из кружки и протянул ее Кристиану. — Видимо, вспомнил, как хорошо ему было в Валасском монастыре. А в Александрии столько жгучих, горячих мужчин, которые любят хорошеньких светленьких мальчиков. Да, милый? — подмигнул король юноше.

— Это не ваше дело... Не все меряют жизнь через постель, — нахмурился Луис.

— О! А вот и еще одна проблема озвучена! — обрадовался Фернандо. — Кристиан, мы меряем жизнь через постель, выпьем за это! — Дождавшись, пока Легрэ сделает глоток, король забрал у него кружку и отпил. — А чем ты меряешь жизнь, Луис?

— Хватит, Фернандо. Ты посмеяться решил с Кристианом. Я рад, что вас помирил в тот вечер, когда стал вам врагом. Теперь я уйду.

— Ох, Луис, — Легрэ обнял короля одной рукой за шею и поцеловал в висок, видимо, благодаря за выпивку, — в монастырях все точно меряют жизнь через постель. На то они и монастыри. Фернандо, а ты, значит, тоже не прощен герцогом? — Кристиан со вздохом взглянул на юношу. — Ну, а его за что?

Набираясь терпения, юноша убрал за уши волосы, скрестил руки за спиной.

— Если есть еще причины меня здесь задерживать, ваше величество, говорите. Я исчерпал доходчивость слов. Я вас обоих люблю. Вы продолжаете надо мной измываться. Я ухожу.

— Луис, а что для тебя любовь? — Фернандо передал кружку Кристиану. — Вот ты говоришь — "люблю". А что ты подразумеваешь под этим?

— Мы уже говорили на эту тему, ваше величество.

— А ты повтори. Я думаю, будет не только мне полезно послушать.

— Откройте апостола Павла и прочитайте.

— Вы все самое интересное без меня обсудили? — шутливо обиделся Легрэ, сделал большой глоток и отдал кружку королю. — Я вот не помню, апостол Павел ссылал кого-нибудь на галеры?

— Я просто разозлился на тебя. Ты в гневе и хуже делаешь, Кристиан.

— Любовь, — раздался мерный голос короля, — долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, сорадуется истине, всего надеется, все переносит. Правильно?

— Правильно, — отозвался Кристиан хмуро. Он встал и подошел к Луису. — Просто разозлился, да?

— Фернандо, хочешь растоптать то, что уже вы топтали? Терпелив ли ты был, когда гнал меня от себя? Милосерден ли в своих вопросах? Не завидовал ли, когда Кристиану я откликнулся в любви и не желал ли его убить? Не раздражался ли всякий раз, если что не по-твоему? И зла ты тоже, конечно, не мыслил. А уж истины между нами... Да, я тоже грешен перед вами. Я признаю, что я всего лишь мальчишка...

Фернандо светло улыбнулся, глядя на Луиса.

— Знаешь, мальчик мой, а ведь это изречение не имеет никакого отношения к реальной жизни, оно подходит только святым. Ты долготерпел, но к чему это приводило? Только к тому, что обиды накапливались и накапливались. Это только святые могут долготерпеть и не копить обиды. Ты все переносил — но душа твоя этому не радовалась, а только разбивалась. Только у святых душа все переносит с настоящим смирением, оставаясь цельной и чистой. Любовь не мыслит зла? А как же ревность? Она есть и у меня, и у Кристиана, и у тебя. У таких грешных людей, как мы, не может быть любви святых. Именно поэтому я хочу спросить у тебя — что для тебя любовь? Для грешного человека? — король отставил вино, сел перед юношей и коснулся его колена. — Почему ты уверен, что любишь нас?

— Потому что я следую своему сердцу. И стараюсь из всех сил не творить зла... И теперь мое сердце растоптано, — Луис взглянул на Кристиана. — Я всего лишь злился — по-детски глупо. А ты от меня отказался.

— Отказался? — Легрэ не скрывал удивления. — Что ты имеешь в виду?

— То, что ты делаешь... ты ушел... от меня. Я ухожу тоже.

— Что? — Легрэ смотрел на Луиса во все глаза и ушам не верил. — Ты... ты выгнал меня, сказал, что ненавидишь. Я уже не говорю о том, что ты меня во всех смертных грехах обвинил... Луис, ты в своем уме?

— Я выгнал тебя в минуту приступа. Я сожалел, что так поступил. Ты же вполне осознанно и серьезно сделал это, — герцог-таки направился к дверям. — Фернандо, разреши мне хотя бы уйти отсюда. К себе...

— Луис, милый, — король развалился на ковре, упершись спиной о кровать, — ты совсем-совсем ничего не помнишь, что я сегодня говорил про меня, про Кристиана, про тебя? Ты молчишь, ничего не говоришь, копишь обиды, думая, что не в праве что-то говорить. И в результате все выливается в твои приступы истерики, совершенно неожиданные и очень больные для нас. Кристиан не прогонял тебя. И о причинах его поведения я тебе тоже говорил сегодня. Может быть, ты просто и ему тоже пообещаешь спрашивать о том, что тебя ранит? Не хранить в себе? — Он на секунду замолчал, а потом продолжил. — Луис, иди сюда. Пожалуйста.

Сомнение читалось в ответ во взгляде юноши. Он вроде хотел идти, но смотрел на Кристиана и не решался, опустил голову, словно что-то на полу потерял. Мялся, словно сейчас его ждет наказание.

— Фернандо, будь милосерден. Пожалуйста...

— Луис, пожалуйста, иди сюда, — король перевел взгляд на барона. — Кристиан, — монарх взглянул на брата, нахмурился и подошел к нему. — Кристиан, ты говорил, что сделал выбор. И я слышал все, о чем вы тут разговаривали. Ты говорил, что Луис не сможет тебе простить Артура. Сможет, если ты ему поможешь. Сможет, если мы начнем говорить и прояснять проблемы, не доводя до крайностей. Кристиан, — Фернандо прислонился лбом ко лбу и обнял, — не оставляй меня.

— Вот и хорошо, мне большего и не надо... Вы ближе, чем я вам, — Луис вжался в дверь.

Легрэ провел рукой по щеке Фернандо, с любовью вглядываясь в глаза. Пальцем — по губам, обвел линию подбородка. Он не заслуживал таких страданий — не знать, где Легрэ, искать его по всей стране и никогда не найти. И хотя сам Кристиан считал, что заслуживает смерти, он не думал, что Луис должен страдать из-за него.

Легрэ едва кивнул брату, потом отпустил его и подошел к юноше, глядя в глаза.

— Я не знаю, как Фернандо догадался о том, что я намерен лишить себя жизни, — начал говорить он медленно, тихо и как-то неуверенно. — Я не говорил об этом никому, да сейчас это и не важно. Я хочу нормально и по-человечески обсудить с тобой ситуацию с Артуром. Я не хочу, чтобы из-за меня ты ссорился с Фернандо. Так или иначе, он этого не заслужил. Я забыл о его измене и простил его, и совершенно не важно, нужен я ему или нет. Он нужен мне, очень нужен мне — и тут я поступаю, как эгоист. Ради этого я готов закрыть глаза и на тысячу измен. И ради тебя я тоже всегда поступал, как эгоист. Я никогда бы не стал рисковать твоей честью всерьез и если бы я хоть на один волосок сомневался в принце Самире, я бы не втянул его в такое. Слышал бы ты, как он на меня кричал за то, что я так далеко зашел — до сих пор в ушах звенит. Все, что я хотел, это чтобы ты хотя бы на время забыл тоску по Фернандо. Я мог бы просто увести тебя к морю, но я был уверен, что это бы не помогло. Я — не тот человек, который смог бы что-то исправить одним своим присутствием... Я пытался. Беспокойство и отчаяние толкнули меня поступить скверно с тобой, но в тот момент я не видел иного выхода. — Легрэ опустил глаза. — Влепил бы мне пощечину разок за это еще в замке и простил, возможно, мы бы сейчас избежали этой глупой войны.

— Кристиан, небо! Святые все! Я... — юноша всхлипнул. — Я тебе верю. Клянусь, верю тебе... Я люблю тебя... Если бы ты... Прости, я полный болван, — юноша бросился к Легрэ и обнял.

Фернандо еле слышно выдохнул — неужели на этот раз разрешилось? Он подошел к любимым и прижал их к себе. Дьявол, господь, кто угодно — лишь бы разрешилось, и они хоть что-то поняли и изменили.

— Тебе бы поучиться говорить, что у тебя на уме, — ласково отозвался Кристиан, прижимая голову Луиса к груди, целуя его в макушку и огладив Фернандо по плечу, — а то следующего раза мы точно не переживем.

— Я стараюсь, правда... Я очень стараюсь... — Луис уткнулся в Легрэ, силясь не поддаться беспомощности и слезам. — Меня учили молчать и... не уходи...

— Я от тебя разве что на тот свет уйду, — пошутил Легрэ, поцеловал Луиса в лоб и прошептал: — Прости.

— Луис, — коварно улыбнулся Фернандо, — а ты знаешь, почему я до тебя старался не дотрагиваться? Если мысли?

— Не знаю, — юноша продолжал обнимать Кристиана, гладил его по спине, не веря, что снова его чувствует. Разум чуть затуманился и расслабился. Лишь глубоко внутри еще не верилось, что кошмар не продолжится.

— Милый, а ты вспомни, когда мы в последний раз спали вместе? — король поцеловал Луиса в шею. — Так когда?