— Я уйду, — сказал он с грустью, поднимаясь на ноги и упрямо протягивая Луису плащ в третий раз. — Но только, если вы возьмете его и накиньте на плечи, герцог.

— Господи, — Луис качнулся от дерева тонким ростком и побежал прочь. В самую темноту, чтобы только не продолжать разговоров. Оказался в аллее с беседками и рухнул на скамью, пряча лицо в ладони. На небе уже высоко стояла луна, а в сердце Сильвурсонни притаилась сумятица.

Эдвину было горько, а еще жаль Луиса, но он больше не стал настаивать и не побежал следом. Наверное, он сделал только хуже. Может, вернуться в замок и все рассказать барону Моунт? Нужно ли? Алонсо стиснул зубы и пошел в темноту, вслед за герцогом. Он решил не показываться на глаза Сильвурсонни, а просто последить за ним из тени. На всякий случай. Но герцог просто сидел на скамье, закрыв лицо руками, как будто плакал, и юноша реши вернуться обратно.

По дороге его перехватил стражник, сообщивший, что барона Алонсо желает видеть барон Моунт, и как можно скорее.

Когда Эдвин вошел в покои Кристиана, то застал его хмурым и болезненно-бледным. Легрэ сидел за столом и что-то быстро писал на пергаменте.

— Оставьте нас, — приказал он стражнику, который привел Алонсо, не повернув головы. Гвардеец поклонился и вышел.

Эдвин заметил, что Легрэ одет по-дорожному и почему-то юноше сделалось совсем нехорошо. Предчувствие чего-то ужасного довлело над ним уже час, а теперь усилилось. И кошелек с золотом на столе господина, и еда в котомке — все говорило о побеге.

— Слушай внимательно, — барон запечатал письмо и сунул его в сумку со съестным, потом встал и накинул плащ на плечи. Пальцы ловко завязывали узел на груди. — Мы уезжаем. Сейчас. Очень быстро. Ты хорошо верхом ездишь? Впрочем, какой гвардеец на лошади не усидит...

— Во что вы меня втянули? — вырвалось у Эдвина сухим сипом, а потом он крикнул: — Во что вы меня втянули?!

— Тебе лучше не знать. — Легрэ взял вещи и деньги, ухватил юношу за шиворот и поволок к двери. — Ты поедешь в гавань, к принцу Самиру и передашь ему это письмо из рук в руки. Там ты не будешь ни в чем нуждаться. В Вестготию пока носа не суй, понял? Я провожу тебя до соседнего города, там передам торговцу Тасару, он мой давний друг. С его обозом ты покинешь страну.

— Господи, вы спятили все, что ли? — Эдвина пробил холодный пот, но Легрэ, подгоняя, уже втаскивал его в конюшню, где ждали две самых резвых лошади.

— Заткнись, — отрезал Легрэ решительно, и Алонсо содрогнулся от угрозы, прозвучавшей в его голосе. — На лошадь, живо! Если жить хочешь.

Эдвин не чувствовал ни рук ни ног от страха. Они с бароном выехали за пределы замка и так погнали лошадей, словно за ними гнались черти во главе с самим Сатаной.

* * *

Когда Луис возвращался к замку, первое, что он увидел — это распахнутые ворота и двух всадников, один из которых... Герцогу стало плохо, и он без сознания упал у самого входа, когда побежал следом. Юноша ударился виском о камень и... погрузился во тьму.

* * *

Следующее утро ознаменовалось для короля тянущейся болью в мышцах и частичной потерей памяти. Что успокаивало — по всем признакам был ночью один, значит, точно никто не пострадал, кроме него самого. Нога болела немилосердно — судя по всему, повредился сустав. Пытаясь вспомнить, как это произошло, Фернандо потянул за шнур колокольчика, вызывающего слугу. И сразу же водопадом обрушились воспоминания вечера — все, что было до. Помянув дьявола сквозь стиснутые зубы, монарх приказал прислать мэтра Рамонда.

Ругаясь пока его приводили в порядок, а также в ожидании своего лекаря, Фернандо все больше и больше ярился. А уж когда мэтр Рамонд рассказал о травме мальчика... Обезболивающее, тугая повязка, дверь в покои герцога, кровать, на которой лежит юноша — время двигалось скачками.

— Луис, милый, — король осторожно провел по волосам мальчика.

А тот с усилием повернул голову. Посеревшие и залитые слезами глаза были огромными, как пасмурное осеннее небо.

— Он уехал с ним, — губы едва произносили слова.

— Что? О чем ты? — Фернандо продолжал гладить герцога.

— Он уехал, — повторил Луис вяло, он поднял руку и показал пальцем на окно, — уехал... — повязка на голове, пропитанная кровью, говорила сама за себя, кажется, герцог слабо понимал, что происходит, и любое напряжение давалось ему с трудом.

Король умом понимал, что так говорить мальчик мог только о Кристиане, но это был бред. Чтобы успокоить маленького, велел разыскать барона Моунт, и остался ждать известий у постели юноши. Но вместо ожидаемого прихода брата появился стражник, который шепотом доложил, что ночью барон и Эдвин Алонсо покинули замок...

Фернандо позволил гвардейцу уйти и уставился в окно, за которым вовсю уже пели птицы, восхваляя приход нового дня. Сказанное не укладывалось в голове. Зачем? В то, что Кристиан действительно убежал с этим юнцом, король не мог поверить. Но причина? Неужели из-за их вчерашнего разговора? Бред какой-то...

В комнате висела тишина. Она паутиной покрывала пространство, заволакивая все прежние радости. Она вплеталась в разум и хотела остановить течение времени, которое было слишком неумолимо.

Луис закрыл глаза и погрузился в сон. Мэтр пытался успокоить боль и надеялся, что мозг не задет. Но удар был слишком сильный.

Фернандо присел на кровати юноши, внимательно вглядываясь в его бледное лицо. Слишком того снедали страхи и неуверенность, слишком мало в жизни было доверия и счастья...

Еще раз погладив любимого, король приказал сиделке сразу докладывать, как только тот придет в себя и удалился. Ждать — и пробуждения Луиса, и возвращения брата. Дела помогут не сойти опять с ума...

Лишь к вечеру слуга доложил, что герцог очнулся и теперь даже вроде ест суп. Молодой организм боролся даже теперь, несмотря на то, что удар был сильным. Мэтр сообщил, что кость не пробита, и что у герцога еще несколько дней будет кружиться голова.

Фернандо тут же пришел в спальню к мальчику. Сердце резало болью при взгляде на его бледное до синевы лицо и опустошенные глаза.

— Как себя чувствуешь, маленький? — Король придвинул к кровати стул и взглядом велел сиделке убраться из комнаты.

Герцог вздрогнул, вспоминая, что видел в последний момент — там, в саду. И посмотрел на темное окно. Ночь так и не закончилась? Сколько он спал?

— Я хотел бы... хотел бы уехать в Александрию, ваше величество, — сказал вдруг хрипло.

— И оставишь меня одного? — чуть грустно усмехнулся Фернандо. — Я же от тоски с ума сойду, пока Кристиан не вернется. А когда он вернется, оба сойдем с ума от тоски по тебе.

— Ему все равно. Он уехал, — сказанное звучало тише ветра, но на самом дела душой Луис кричал. Он кричал так сильно, что внутри гуляла пустота от каждой секунды бегства Легрэ. И даже самый темный день был светлее ночи в герцоге.

— Он вернется, — настойчиво и твердо повторил король. — Я тебе обещаю.

— Не хочу, чтобы ты его заставлял. — Луис слабо потянулся рукой к Фернандо. — Пусть делает так, как хочет.

— Я и не собирался, — спокойно ответил монарх, пересаживаясь на кровать, поближе к мальчику и бережно пряча его ладошку в своих руках. — Он вернется сам. И очень скоро.

— Ты хочешь этого... Ты будешь с ним счастлив. Я лишний. Я поеду в Александрию... — герцог закашлялся.

— Тише, милый, — Фернандо лаской провел по руке юноши. — Тебе сейчас нельзя сильно напрягаться. Ты тоже этого хочешь, я знаю. Так что будем вместе ждать.

— Мои желания — это круги на воде, — герцог закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, но даже так голова кружилась. Он зря столько выпил. Сегодня затянулось... А ладони Фернандо горячие и мягкие — и существуют только они теперь.

— Возможно, — король продолжал гладить мальчика. — Возможно они тот камень, который вызвал волны. Или кораблик, который толкают эти круги. Спи, милый. Я буду рядом, — Фернандо осторожно провел пальцами по щеке Луиса. — Спи.

— Почему так долго ночь? — протянул после долгого молчания Луис, а потом ощутил, как иголки колют кожу.

— Ты был без сознания весь день, — король продолжал медленной лаской гладить любимого.

— Он сбежал с этим мальчишкой. Он сбежал... — повторил Луис и задрожал.

— Нет, — покачал головой монарх. — Он не сбежал. Просто... — Фернандо на мгновение запнулся, не зная как объяснить герцогу правду и свои выводы. — Мы с Кристианом разошлись во взглядах на необходимость наличия Алонсо, и он решил, что лучше чтобы этот юноша находился подальше от меня. Так что в случившемся моя вина. Не нужно думать плохо о Кристиане.

— Зачем ты теперь меня обманываешь? Все же и так понятно. Я же понимаю, что лишний... Я только... встану. Только смогу подняться, — слезы градом полились из глаз.

А Фернандо молча сидел рядом, вытирал соль с лица мальчика и ждал, пока тот хоть чуть-чуть выплачет свое горе.

Слезы все катились градом, пока Луис без сил опять не закрыл глаза и его сознание не заволокло туманом. Он даже думать не мог, только держался за руку и про себя скулил, как забытый голодный щенок.

За окном была уже непроглядная тьма и в спальню осторожно зашел мэтр Рамонд, проверить пациента и сделать ему перевязку. Шепотом поскандалив с лекарем, Фернандо все-таки остался на ночь рядом с мальчиком, хотя лекарь этого не советовал. Широкая кровать позволяла не тревожить забытье Луиса но в тоже время быть вместе и делать единственное, что было разрешено — держать за руку.

Ночь, казалось, пройдет совершенно спокойно, когда во сне Луис заметался и вдруг стал говорить "нет". Так отчетливо, словно с кем-то сейчас говорил. А потом он перешел на латынь, умоляя падре не приходить больше и не мучить жертв.

Бледное свечение одинокой свечи на столе подрагивало, а по комнате словно действительно ползли тени, наседая на кровать.

Монарх в бессильной ярости пытался дозваться до мальчика, разбудить. Никаких радикальных средств — пощечина, даже просто потрясти, применять было нельзя. Оставалось только рядом и, взяв лицо в руки, звать, пытаясь проникнуть в кошмар. Звать всей силой, всей сутью, проклиная Ксанте, искалечившего любимого.

— Луис! Очнись, маленький! Это сон, только сон!

Герцог затих под ласковыми руками и, не проснувшись, погрузился в новый сон, притулившись к плечу короля и иногда вздрагивая от боли. Несколько раз до утра у него были судороги, но к следующему дню, когда уже солнце взошло, а за окном поднялось солнце, Луис спал на плече короля, сложив одну руку ему на грудь.

Ночь измотала их обоих, поэтому на рассвете, когда помощник лекаря пришел проверить, все ли в порядке, Фернандо велел передать приказ никого к ним не допускать. Кроме барона Моунт, конечно. Так что проснулся король для себя поздно и теперь просто лежал, не тревожа мальчика. Мужчина наслаждался каждой минутой внешнего покоя, за которым очень глубоко скрывался страх за любимых.

Герцог пошевелился и открыл глаза, которые были мутными от боли.

— Фернандо, — позвал короля. — Мне нужно что-нибудь от боли. Голова так и не проходит. Я... мне еще бы... — он стеснялся своей беспомощности и заволновался.

— Тихо, милый, не двигайся, — монарх осторожно, чтобы не тревожить Луиса, выбрался из кровати. Сноровисто выбрав нужную бутылочку среди нескольких, стоявших на столе, дал мальчику лекарство. А что до остального — проблем тоже не возникло. В походах разное было, в том числе не впервой помогать раненым. Когда мальчик справил нужду, Фернандо принялся обтирать его мягким отрезом, предварительно намочив его в бадейке с травами, приготовленной с самого утра слугами.

— Потерпи, милый, я быстро, — мягко попросил юношу, которого начала бить дрожь.

— Я не понимаю, что со мной происходит, — нервничал Луис. — В глазах круги. Слезы сами льются, — он всхлипнул. — А Кристиан вернулся? — страхи теперь мучили герцога еще сильнее. — Я знаю, он ушел, потому что я заставлял его лечиться, он потому и выбрал этого мальчишку... потому...

— Пока нет, милый, но вернется. Я тебе обещал, а обещания свои я всегда выполняю. — Фернандо закончил приводить в порядок мальчика, укрыл его покрывалом и прилег рядом, осторожно обняв. — Он тебя любит, не думай о всяких глупостях, милый. А состояние... Это от удара. Придет мэтр Рамонд, поговори с ним.

Луис слушал, но половина слов ускользала от него. Сейчас герцогу мерещилось, что Легрэ где-то рядом, что он даже слышит его голос.?

— Фернандо, я схожу с ума. У меня сердце... Я умру, если... — тоска скребла душу серой кошкой, и вновь и вновь перед глазами вставал образ синеглазого стражника, что целует Алонсо.

— Не думай. Все будет хорошо. Я обещаю, — король гладил мальчика, осторожно целовал. — Хочешь, я расскажу тебе что-нибудь?

Луис, на которого уже действовали травы лекаря, утвердительно моргнул, а потом тотчас спросил:?

— Ты любишь Кристиана?

— Люблю, — ответ был мгновенный, без раздумий.

— Тогда скажи про это, — попросил Сильвурсонни, тяжело вздыхая.

— Про то, как его люблю? — улыбнулся в ответ Фернандо.

— Да, ты никогда не говорил, что произошло в тот день. Почему вы стали так близки, — смущенно заметил Луис.

— Знаешь, милый, я и сам не понимаю, — улыбка короля стала чуть мечтательной. — Он пришел спасать тебя. Не зная толком ни меня, ни моего отношения к тебе, ни на что я способен. Я вполне мог его убить — и так бывало. И за меньшие проступки. А он пришел. Хочешь угадать, что Кристиан предложил? — Фернандо смотрел на мальчика, видел его сонное и заторможенное состояние, и поэтому говорил как сказитель: с одной стороны — медленно, неторопливо, что все было понятно, с другой — убаюкивающе.

— Предложил? — герцог чуть шевельнулся, устраиваясь удобнее и вспоминая те дни, когда боялся потерять обоих и боялся того, что чувствует сам. Его возлюбленные дрались в шатре, готовые разорвать друг друга на клочья. — Что предложил?

— Именно что предложил. Мне. Королю. Человек, который по непонятным причинам остался жив. Бой нам мечах с условием, что победивший выпорет проигравшего, — Фернандо тихо рассмеялся, вспомнив как все было. — Ему уже тогда было плевать, кто я есть.

— Он не боялся тебя, и я не боялся, — тихо продолжил Луис. — Я его выгнал, потому что хотел сохранить ему жизнь, но Легрэ никого не слушает. Даже если ему злато пообещать... — так захотелось обнять синеглазого архангела вновь, что сердце застучало чаще, а в голову вернулась боль. — Ты победил?

— Победил. Я ведь видел, как он дерется. А он не был в курсе особенностей моего оружия, так что это было легко, — Фернандо продолжал тихонечко гладить мальчика. — А еще он предложил заменить тебя. Для моих игр. Он думал, что ты не готов к ним и решился полностью отдаться мне. Чтобы тебя спасти.

— Я знаю, он может... Совершать странности и идти напролом, — Луис вновь вспомнил о новом любовнике Легрэ и затих, опуская глаза. Легкая судорога пробежала по телу. — Фернандо, если он вернется, я не... не могу теперь, я слишком его люблю, но он выбрал другого.

— Он выбрал нас. Год назад. И никого другого больше не будет. Верь мне, милый. — Хотелось как следует обнять и прижать мальчика, но нельзя. Лекарь говорил, что пока Луис не поправится, он будет слишком ярко воспринимать все плохое, а так как потерять Кристиана — один из самых сильных страхов любимого, то остается только ждать и успокаивать.