Птица в клетке

Меня забирала Асаки. Она считала хорошим знаком, что император "вновь" приблизил меня к себе, и удивлялась моему равнодушному виду. Излишняя оживлённость и любопытство служанки утомляли, поэтому, убедив, что помощь мне не нужна, я её выпроводила. Набрав полную ванну, погрузила ноющее и уставшее тело в тёплую воду, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. Получалось не очень. Я привыкла иметь дело с кристально прозрачными для меня людьми — теми, кого легко понять и предугадать. Сейчас же передо мной была не одна, а целых три загадки. Ядгар Альге, умеющий хорошо контролировать свои мысли без всякого блока, но не способный на проявление эмоций. Его сын Замир, эспер с достаточно слабыми эмпатическими способностями, но уже превосходящий меня как телепат. И Юрий Цехель, гардарик, которого невозможно было прочитать, — как будто я имела дело не с человеком, а с иной формой жизни. И всё это было как-то странно, причудливо между собой связанно, и развязка находилась где-то там, в прошлом.

Сообразив, что начинаю засыпать, вылезла из ванной, прошлёпала мокрыми ступнями до спальни, забралась под одеяло и тут же провалилась в сон. Но заснуло тело, мозг же продолжал работать, решив подкинуть мне хотя бы один ответ на множество мучивших меня вопросов.

До Альге мне однажды приходилось соприкасаться с чужой памятью, и тогда меня ещё долго мучили отголоски чужой жизни. Но воспоминания Ядгара словно не оставили после себя никакого следа и начали уже растворяться в памяти. Тем удивительней был приснившийся сон.

Мне снилось, что я стала ребёнком. Я была совсем маленькой, а люди вокруг — пугающе большими, громкими, суетливыми... избыточными? Хотелось уйти и закрыться, чтобы не слышать и не видеть их. Потом пришла мама — красивая светловолосая женщина, излучающая тепло и заботу. Когда она была рядом, становилось легче, уходили растерянность и страх. Но сейчас она была взволнована и сильно расстроена. Мама увела меня куда-то, где было тихо. Полутёмная незнакомая комната, в которой никого кроме нас двоих.

Затем... Я моргнула, и всё поменялось, как бывает во сне. Мама, до этого державшая за руку, с испуганным и напряжённым лицом стояла у стены, полностью от меня закрытая. Ни чувств, ни мыслей. Рядом же со мной находился взрослый, показавшийся мне странным и пугающим. Не внешне — незнакомец с тёмно-каштановыми волосами и тускло-зелёными глазами выглядел немного непривычно, но злым не воспринимался, хотя я видела оружие в его руках. Он... был просто непонятным, нечитаемым.

Чужак крепко держал меня за руку, не давая выскользнуть, и что-то быстро тараторил на смутно знакомом языке. Точно... мама пела мне песни, которые звучали очень похоже. Но незнакомец не мог быть маминым другом, иначе бы он не говорил с ней так резко и грубо. И она тоже отвечала ему на певучем языке, просила, умоляла о чём-то.

Я нахмурилась. Происходящее мне не нравилось.

"Отпусти! Мне больно!"

Мама запретила мне так разговаривать с кем-то, кроме неё. Только горло сейчас так пересохло, что я ничего не смогла бы произнести вслух. Но даже мой мысленный приказ незнакомец не услышал. Невозможно! Испугавшись, я начала вырываться, и меня грубо встряхнули, а затем поволокли за собой.

Новое место. Меня несли на себе, словно мешок. За спиной слышались шум и крики. Тот, кто тащил меня, завернув за угол, забежал в комнату и что-то сделал с дверью. Меня опустили на пол, не обращая внимания на моё сопротивление и попытки сбежать.

— Тихо, мальчик. Я не причиню вреда. Я лишь заберу то, что тебе не положено, — незнакомец наконец-то заговорил так, что я могла его понять. — Твой дар принадлежит роду Ксано — Хельга, предав нас, не имела права забирать его. Ты не виноват, я знаю, маленький одарённый... но у меня нет времени на иное решение.

Что-то холодное прижалось к моему затылку, причиняя боль. И я закричала, завопила от ужаса, потому что звать на помощь у меня уже не получалось.

Я проснулась, едва начало светать, с жуткой головной болью — отголоском испытанной в чужих воспоминаниях, внезапно пробудившихся во мне. То, что события из сна были реальными, я не сомневалась. И принадлежали они Ядгару. Там, во сне, были он и его мать. И он... у него был дар, я уверена в этом. Пока что-то с ним не сделал тот человек, Ядгар Альге был эспером. Сколько ему тогда было? Пять или шесть лет...

Мальчика искалечили, и Хельга ничего не сделала, чтобы защитить сына. Понимала ли она тогда, что Ядгар лишится не только своей способности, а станет по сути эмоциональным калекой? Как она могла это допустить?

Я порой сама ненавидела свой дар, но если бы меня лишили его насильно, смогла бы я выжить? Неудивительно, что Альге потерял об этом воспоминания и стал... таким.

Хельга... Я вспомнила о том, что рассказывал мне Юрий о матери Ядгара. Он говорил, что она была его соплеменницей. Хельга Ксано с Гардарики. Имя этого рода звучало у меня во сне. Гардарийка и эспер, передавшая свой дар сыну, а затем внуку. Последнее удивляло меня больше всего.

Способность к телепатии и эмпатии редко наследовалась или повторялась в роду, тем более через несколько поколений. Слишком уж редкое сочетание генов и условий порождало возникновение дара, и все попытки создать эспера с помощью биоинженерии заканчивались крахом, заставляя учёных нервно шутить, что они наконец-то сумели обнаружить наличие магии в мире. Оправдывала все неудачи науки невозможность накопления обширных знаний об эсперах — даже заселённых миров на сегодняшний день было больше, чем людей с этим даром.

Тем не менее вот уже как минимум три поколения дар эспера проявляется в потомках Ксано. Зарина родилась обычной, зато Замир же с его парадоксально сильным даром свидетельствовал, что способности в роду Ксано не думают угасать... Нет, уже не Ксано, а Альге. Это было удивительно, невероятно, пугающе. Если бы за пределами Гардарики узнали о чем-то подобном, наверняка бы сочли угрозой. Неудивительно, что тот незнакомец "забрал" дар у Ядгара, желая скрыть от чужаков истинную силу и мощь представителей своей родины.

И Юрий... неужели он здесь за этим?.. Он пришёл за Замиром так же, как тот человек когда-то за Ядгаром? Нет, нет. Ведь с императором они знакомы давно, ещё до того, как ребёнок появился на свет.

"Возможно, он просто выжидал". От этой мысли меня кинуло в дрожь. Юрий мог намереваться искалечить Замира, а заодно и меня. Но пока это были догадки.

На приём к Кронберг я шла как на смертную казнь. Во-первых, мне так и не удалось поспать после того сна о прошлом императора, и сейчас я чувствовала необычную вялость. А во-вторых, последний наш серьёзный разговор оставил у меня неприятное послевкусие. Я знала, что она снова напомнит об Анхеле, а говорить о жене императора у меня не было никакого желания. Но Алана меня удивила. Получив подтверждение, что Замир готов увидеться с матерью, она только кивнула, заявив, что не сомневалась в моём содействии.

— Тогда к чему всё это? К чему было спрашивать моё согласие? Вы просто могли приказать...

— Не я приказываю, Эрика, а Альге, — мягко сказала Кронберг.

— А вы лишь служите его посредником, да? — не скрывая иронии, спросила я.

Мы сидели в её кабинете — просторной прямоугольной комнате, которая благодаря стараниям доктора утратила лонгийский вид. Кронберг поснимала гобелены и картины, убрала украшения, оставив белые гладкие стены и самую простую мебель. На окнах вместо тяжёлых штор были плотные жалюзи, сейчас приподнятые и впускающие тусклый свет. Но безликой комната не стала, она обрела строгость и ясность, свойственные Алане. Правда, сейчас психиатр строгой не казалась: лицо её было на редкость умиротворённым и мечтательным, и сама она словно витала в облаках.

— Чаще всего — да, — согласилась Кронберг. — Но знаешь, я стараюсь отстаивать и твои интересы, чтобы дать тебе возможность выбирать и решать самой. Тебе это нужно, чтобы стать более самостоятельной.

Я встала и подошла к окну, не желая, чтобы Алана видела моё застывшее лицо.

— Конечно, мне необходима самостоятельность. Пригодится, когда я стану свободной... — короткий смешок сорвался с моих губ, — а вы сами верите в это? Что я справлюсь?

— Да, — без тени сомнения сказала Кронберг.

Я прислонилась разгорячённым лбом к стеклу, зажмурив глаза. Как бы мне хотелось верить ей, хоть кому-нибудь... но везде, где ожидала поддержки, я наталкивалась на пустоту.

Как бы я ни старалась скрыть смятение своей души, Алана всё-таки что-то почувствовала. Подошла и, не прикасаясь, встретилась взглядом с моим отражением.

— Всё не так плохо, — тихо сказала она. — Может быть, ты не замечаешь, но император постепенно меняет отношение к тебе. Даёт больше свободы... Ты знаешь, что наши разговоры не прослушиваются? Я ему заявила, что откажусь с тобой работать, если он не выполнит это условие. Это пространство для искренности и честности, место, где ты можешь быть собой, иначе все наши встречи зря.

— И он пошёл на это?

Кронберг усмехнулась.

— Нет. Сначала великий тай в очень характерной для него манере указал мне моё место. Но сегодня внезапно изменил решение.

Уловка? Нет, вполне могло оказаться и правдой. Альге мог позволить ещё немного ослабить мой ошейник, посчитав, что я перестала трепыхаться.

— И ещё кое-что. Он передал видеозапись, сказал, ты знаешь, что на ней.

Сафар Дали! Зная, что самостоятельно видео включить не смогу, я попросила Алану перекинуть запись на её санро и показать мне. Увидев дока и услышав его голос, не сдержала слёз облегчения. У него было всё хорошо... более или менее, хотя и выглядел он бледноватым. Три раза просмотрев видео, я наконец стянула с себя очки и вытерла мокрые глаза, чувствуя, как мне становится легче. Всё же я за него волновалась. Алана посмотрела на меня с сочувствием, но повод попенять нашла:

— Если бы ты тогда прислушалась ко мне и не играла с чужими чувствами... А, ладно. Хочешь чаю или кофе? Воды?

Я всхлипнула и кивнула головой.

На несколько минут между нами установилось некоторое подобие согласия и понимания. Не скажу, что я начала испытывать доверие к Алане, но... Сегодня она была какой-то особенно человечной, и это не могло не сказаться на моём отношении к ней. Это позволило задать вопрос о мужчине, который интересовал меня почти так же, как император.

— Доктор Кронберг, а вы... вы считаете, что тай Цехель хороший человек?

Алана вздрогнула.

— Ох, спрашивать меня такое, зная о моём к нему... Хочешь меня подловить?

— Нисколько.

— Тогда зачем?

Попыталась подобрать ответ, который психиатр сочла бы правомерным.

— Он... ведь именно он меня похитил. Но потом тай Цехель был добр ко мне. Я запуталась, а мне сложно не понимать людей, не видеть их. Не знаю, как с ним общаться.

— Юрий, он...— Алана запнулась, задумавшись, а потом стеснительно улыбнулась, став похожей на молоденькую девчонку. — Он тоже очень запутавшийся человек. Непростой. В нём всё время происходит какая-то борьба, всё время его увлекает что-то новое. Но всё же я думаю, что он хороший человек. И тай Цехель тоже заботится о тебе, как и я, как и тай Дали.

Внезапная догадка озарила меня, и раньше, чем я успела её обдумать, мой грешный рот произнёс:

— Так значит, вы с ним снова спите?

Кронберг выглядела так, словно я её холодной водой окатила.

— Простите, я не хотела говорить ничего такого... — уже жалея о сказанном, пролепетала я, прижав руки к груди.

Алана устало потёрла лоб и выдохнула:

— Ох, я совсем забыла, каково это — секретничать с эсперами. Хорошо, я отвечу, любопытное ты создание, но это в последний раз! От того, что ты будешь лезть в мою личную жизнь, ни тебе, ни мне пользы не будет. Я тебе не подружка, — строго напомнила мне она.

Я серьёзно закивала, старательно сдерживая улыбку. Ведь не использовала и грамма своего дара, чтобы разговорить психотерапевта! Просто ей, как и мне, было одиноко и наверняка хотелось хоть с кем-то обсудить свои чувства.

— Мы действительно решили попробовать всё сначала. Юрий сам сделал первый шаг. — Кронберг старалась выглядеть спокойной, тогда как внутри неё всё искрилось.

Так вот почему мне показалось, что Алана как-то изменилась! Она просто безумно увлечена и счастлива, и поэтому была сегодня столь добра ко мне — когда влюблён, пытаешься осчастливить весь мир.

А меня, окончательно осознавшую ситуацию, перестали забавлять чувства Кронберг. Потому что Юрий больше не казался мне тем человеком, которому стоило доверять. Его поступки и так никогда не выглядели для меня кристально честными, но после моего сна я ещё больше сомневалась по поводу него. Идти с этим к Альге не хотелось, и я надеялась, что доктор Кронберг поможет мне разобраться с моими подозрениями. Но Юрий точно так же, как попытался поймать на крючок меня, сумел добиться лояльности Аланы. Самым простым способом — через постель.

Как же у меня руки чесались залезть гардарику в голову и вытрясти все его мысли, чтобы понять, кто он такой! Я не могла считать его плохим человеком — его даже не было в том сне, но чем дальше я изучала Цехеля, тем больше не понимала его.

— Твоё время вышло, — спохватилась Алана. — Тебе пора к доктору, а затем к Замиру.

— К какому доктору?

— Вместо тая Дали тебя будет осматривать доктор Оссе, личный врач Замира.

Слава богу, мне удалось быстро сбежать от Рашида Оссе, весьма увлечённого возможностью сравнить физиологию двух эсперов разного возраста и пола, отговорившись тем, что меня ждёт императрица.

В оранжерею, где была назначена встреча, я успела забежать раньше неё. Замир сразу заметил, что со мной что-то не то творится, но прежде, чем он успел залезть в мои мысли, я подняла щиты. Вызвав тем самым ещё больший интерес.

"Что ты прячешь, Эрика?"

"Ничего".

"Нет, скажи!"

Я упрямо помотала головой, и Замир прищурился, примеряясь к тому, чтобы взломать мой ментальный блок. Меня спасло появление Анхелы, отвлёкшей внимание сына. Теперь уже императрица подверглась тщательному осмотру.

Глава 6. Падение ангела

Не удержавшись, я тоже скользнула в разум Анхелы и едва не поморщилась от брезгливости и разочарования. Конечно, не зло во плоти, но она была мелочна и, что ещё больше усугубляло ситуацию, глупа. Наверное, императору стоило снабдить её ментальным чипом, если он хотел, чтобы мать понравилась своему сыну. Потому что её мысли были заполнены чем угодно — от того, насколько хорошо она выглядит в новом платье, до глухого раздражения ко мне, — но никак не заботой о Замире. И он это прекрасно чувствовал, мрачнея на глазах.

— Приве-е-ет, — фальшиво пропела Анхела детским голоском, словно говорила с дурачком. — Поздоровайся с мамочкой! Я по тебе скучала!

Замир скованно кивнул, неуверенно оглядываясь на меня, стоявшую рядом с пальмой в кадке и делавшую вид, что я тоже какой-то фикус. С другой стороны от меня старалась не отсвечивать Кронберг, что при её ярком цвете волос было нелегко.