Хозяйственные истории

— Ваше Высочество! — отчаянно замахала я руками, чтобы привлечь к себе внимание вечно отстраненной принцессы Виолетты.

— А, леди Николетта, — рассеянно сказала женщина, словно только что очнувшись от какого-то сна. — Прекрасный сегодня день. Я решила выбраться и немного порисовать.

Усвоенные еще в детстве правила ведения светской беседы заставляли ее озвучивать очевидные вещи. Но я так просто не велась на эти словесные заигрывания и предпочитала сразу переходить к делу.

— Ваше Высочество, один из гостей страстно хотел бы получить от Вас свой портрет, но он настолько застенчив, что никогда в жизни не решится подойти с такой просьбой.

— И Вы решили попросить за него? Как мило с Вашей стороны. Вы на редкость предупредительны с нашими гостями.

О да, даже больше, чем мне самой того бы хотелось! Настолько предупредительна, что гости не стесняются втягивать меня в свои авантюры.

— У меня как раз сейчас есть свободное время, — продолжала Ее Высочество, — и я могла бы сделать для этого гостя хотя бы карандашный набросок.

Тут принцесса неожиданно мне подмигнула, и я поняла, что неизвестным образом меня раскусили. Сыграть благодетельницу сурового, но "хрупкого душой" катонца мне не удастся. Оставалось надеяться только на то, что в силу своих причуд принцесса Виолетта не станет выяснять, причину столь странной просьбы с моей стороны.

К счастью, мы довольно скоро обнаружили рыскавшего по тропинкам сада Пауля.

— Интересная фактура, — заметила Ее Высочество.

И впрямь, на портрете катонца можно было вдоволь потренироваться проводить прямые линии и стоить острые углы. Что же касается карандашей, то хватило бы и графитового, чтобы передать все оттенки серого как лица, так и одежды.

Я сделала вид, что присела отдохнуть на ближайшую скамейку, а принцесса, не теряя времени, отправилась ангажировать модель для своего творчества.

— Добрый день! — донесся до меня мелодичный голос тетки короля. — Могу я попросить Вас об одолжении?

Я не удержалась и краем глаза взглянула на парочку, остановившуюся посреди тропинки. Принцесса Виолета легким движением руки убрала выбившуюся волнистую прядь волос. Ни запачканный красками грубый фартук поверх самого простого платья, ни приближение к роковому рубежу в сорок лет нисколько не умаляли ее привлекательности. Все же, как бы там не рассуждали наши гостьи, но ни одно, даже самое дорогое, платье не сможет заменить природного обаяния.

— Чем я могу быть полезен? — Пауль несколько растерялся и выглядел как ищейка, сбившаяся со следа.

— Не согласитесь ли попозировать для придворного художника?

Ой-ой-ой, что она наделала! Ну зачем была нужна эта бессмысленная ложь? Сейчас он просто впадет в раздражение, по привычке заявив, что она врет, развернется и пойдет своей дорогой дальше. Но знаменитый детектор лжи даже глазом не моргнул:

— То есть для Вас?

— Да, для меня, — принцесса очаровательно улыбнулась. — Это не займет много времени.

Пауль слегка призадумался. Ну все, вот сейчас — ждала я, уже заранее готовая к провалу. И опять оказалась не права.

— Если только не долго, — согласился катонец.

Может, не так уж он и восприимчив ко лжи, как старается это показать? Что-то здесь не так.

Решив незаметно уйти через кусты, я неожиданно нос к носу (или скорее нос ко второй пуговице жилета) столкнулась с бардом. Наталь очень испугался и едва не убил меня лютней при развороте в попытке бежать. Только очень хорошая реакция, выработанная с годами при семействе, где было семеро мальчишек, позволила мне вовремя отпрыгнуть.

— Наталь, что Вы делаете в этих зарослях? — слегка насмешливо спросила я, уже, впрочем, подозревая, что дело тут не обошлось без очередного предмета воздыхания.

У гиганта ушло несколько секунд, чтобы понять, что это я, а не очередной разгневанный муж, от которых ввиду своих талантов ему не раз приходилось спасаться бегством.

— Леди Николетта, как Вы меня напугали!

— Я заметила. У Вас готова очередная баллада?

— Серенада, — покраснел Наталь.— Как Вы догадались?

— Я не первый год Вас знаю. И кто же новая правительница грез? — каждый раз, задавая этот вопрос, я напрягала свой лексикон дабы придумать новый эпитет для его, попросту говоря, жертвы. Эпитеты начинали иссякать.

Бард слегка отодвинул высокую ветку дерева, что ему было вполне по силам, учитывая рост, и мне открылся небольшой обзор на один из балконов второго этажа, выходивший на эту сторону парка. Элегантно опершись на перила, на балконе сидела принцесса Шанхры. Бьянка лениво щипала ветку винограда и изредка записывала что-то в блокнот. Если бы ей можно было дать в руки вышивание, то получилась бы картина в духе старых мастеров. Не спорю, есть от чего прийти в волнение и начать сочинять серенады.

— Ах, Наталь, я Вас поддерживаю всем сердцем! Не тушуйтесь, дамы любят храбрых! — с этими словами я вытолкнула здоровяка из зарослей, что, естественно, мне бы не удалось, не будь он так удивлен этими пламенными возгласами.

Ну сами посудите, если наш служитель лютни сейчас преуспеет в исполнении своей серенады (а как я уже говорила раньше, преуспевает он в большинстве случаев), то тем самым избавит нас от множества проблем в лице принцессы Бьянки. Даже с ее цепким умом, нельзя противостоять любовному наваждению. При благоприятном исходе, на месте короля, я бы дала музыканту как минимум медаль "За спасение отечества".

Бард с помощью приданного мной ускорения все же вышел на открытое место под балконом. Покрываясь нежным румянцем, Наталь даже с некоторой ловкостью и виртуозностью движений снял с плеча лютню, которая тут же показалась не больше игрушки. Красавица взглянула вниз и слегка нахмурила брови, перестав жевать виноград. Бард изобразил первый аккорд, а затем уверенно стал наигрывать мелодичную прелюдию, но не успел он даже рта раскрыть, чтобы показать во всей красе сильный голос, как Бьянка повернулась ко входу в комнату и, обращаясь к кому-то внутри, прикрикнула:

— Карл, Рудольф, уберите это недоразумение у меня под балконом!

Карл и Рудольф оказались двумя мужиками подозрительной наружности, которые мигом спустились и, как два разъяренных буйвола, выскочили через крыльцо. Двигались они настолько стремительно, что в этот момент рассмотреть я успела только бугрящиеся мышцами руки, да татуировки на лице у одного из них. Тем временем, не успевший сориентироваться в ситуации Наталь закончил свое вступление и, набрав воздуха в могучую грудь, затянул первую строку своей серенады. Разбирать, что он там насочинял, мне было некогда: я, как завороженная, смотрела на приближающихся громил. Конечно, ни один из них не доставал терзателю лютни даже до плеча, но знаете, наш бард был настолько безобидным и кротким существом, что при большом желании с ним справиться могла даже я. Страшно представить, что с ним сделают двое головорезов.

Да и представлять времени не осталось. Тот, что с татуировками, ударом ноги выбил лютню из рук Наталя. Инструмент жалобно тренькнул и улетел в кусты. Второй пинком по бедру заставил гиганта рухнуть на колени. Не собираясь больше оставаться безучастным зрителем, я выскочила из своего укрытия.

— Ваше Высочество, немедленно остановите их! Кто Вам позволил избивать королевского барда?! Его Величество не потерпит такого поведения!

— Хватит! — всего лишь одним словом обратилась принцесса Шанхры к своим слугам, словно отдавая команду собакам. Бугаи замерли, но отпускать барда не спешили. Принцесса снисходительно посмотрела на меня. — Леди Николетта, и Вы тут? Кажется, вышло недоразумение, мне и в голову не пришло, что этот человек — королевский бард. Скорее уж он похож на очередного умалишенного преследователя.

Я не знала, что на это ответить, ибо полагающихся в такой ситуации извинений перед пострадавшим так и не услышала. Наталь, кажется, вообще не понял, что произошло. Он оглядывался на громил и часто моргал глазами, как обиженный ребенок. Я сердито подошла к барду и его обидчикам и самым что ни на есть нетерпящим пререканий голосом потребовала:

— Отпустите его немедленно!

— Как скажете, леди, — усмехнулся один щербатым ртом.

— Забирайте своего балалаечника, — выплюнул второй с татуировками, — и чтоб мы его здесь больше не видели.

Бьянка поглядывала на нас с плохо скрытой усмешкой:

— Не стоит так сердиться, госпожа управляющая. Скажите своему барду, что я на него не в обиде за то, что он меня напугал.

Я молча подобрала лютню, помогла подняться Наталю и потащила гиганта за руку в сторону кухни в надежде, что там смогу хоть немного привести его в чувство. Бард был человеком настолько тонкого душевного склада, что вряд ли скоро оправится от такого происшествия. Он полагал всех вокруг добрыми и хорошими, и даже обиженные мужья, которые гонялись за ним всегда с целью, если не убить, то покалечить уж как минимум, представлялись ему не более чем забавой. И как ни странно, по счастливой случайности, которая всегда пребывает с людьми этого типа, ситуаций, подобных сегодняшней, с ним еще не случалось.

И, возможно, не случилось бы...

Но скажите, откуда, откуда у принцессы могут быть такие слуги? Что-то не похоже на личную охрану.

Все еще кипя от негодования, я оставила Наталя на попечении охающих горничных, а сама, только чтобы отвлечься, направилась дальше по своим хозяйственным делам. Вернись я сейчас к принцессам-заговорщицам, то непременно выложила бы им всю историю, а они и без того уже в боевом настроении. Княжна Стасья, питавшая к барду никому не понятную слабость, и вовсе могла пойти оттаскать обидчицу за волосы.

Кабинет дворецкого по размаху и роскоши был обставлен не хуже любых королевских покоев. Впрочем, многие, не исключая и моего отца, на это закрывали глаза, считая господина Гальяно человеком незаменимым. Уверена, что сюда стекались все хоть сколько-нибудь стоящие предметы, от которых имели несчастье отказаться их владельцы.

Я просунула голову в кабинет, считая, что в служебные помещения могу являться без стука, так как не предполагается, что там я могу увидеть нечто мне неподобающее.

— Добрый день, господин Гальяно!

Дворецкий подавился каким-то кушаньем и почему-то поспешил спрятать его под стол, так же как и чернильницу, подозрительно похожую на ту, что я недавно видела при починке потолка в кабинете одного из министров. Наблюдая столь явное смятение, я не стала дожидаться ответа и сразу перешла к делу:

— Господин Гальяно, скажите, где мы храним сабакские ковры, я хочу завтра постелить их в шатрах во время пикника.

Дело в том, что сабакские ковры были отдельной историей. Лет с десяток назад они пользовались большой популярностью в Греладе, и каждый уважающий себя дом должен был иметь хотя бы один, дабы постелить его в гостиной и потом показывать восторгавшимся гостям. Надо ли говорить, что во дворец завезли их несметное количество и готовы были выстелить ими все горизонтальные поверхности, если бы только был достаточный штат прислуги, чтоб ковры эти чистить. Мода прошла довольно быстро: один знаменитый в ту пору врач в своем трактате заявил, что ковры вредны для здоровья, а также являются рассадниками клещей. Клещей до той поры никто не замечал, но "фи!" — конечно же, даже возможность их существования не подобала и для самого захудалого лорда. Поэтому ковры во дворце быстренько скатали и отправили в чулан к удовольствию всей моли в округе. И предстоящий нам сейчас пикник был, пожалуй, для этих шедевров ткачества последним звездным шансом, после которого они наверняка снова будут забыты, почив и рассыпавшись прахом спустя годы все в том же безвестном чулане. Собственно, и я-то о них знала только потому, что с год назад мне по просьбе отца пришлось руководить их профилактической выбивкой.

Услышав мой вопрос, Гальяно поперхнулся еще раз, от чего приобрел цвет вареной свеклы, и с бОльшим возмущением, чем того заслуживал вопрос, напустился на меня:

— Леди Николетта, да как можно эти, не побоюсь сказать, произведения искусства вытаскивать в лес?!! Их же сапогами истопчут, собаками изгадят. Да еще и кровью зальют! — похоже представления об охоте у дворецкого недалеко ушли от представлений того же повара.

— Бросьте, — ответила я, с удовольствием и легким подозрением наблюдая, как бегают глаза у этого "рачительного хозяина", — и Вы, и я знаем, что еще пара лет и нам придется вывозить эти ковры, чтобы потом сжечь где-нибудь в пригороде. Не вижу смысла их не использовать, раз уж представилась такая возможность.

— А как же принцесса Виолетта? — сделал неожиданный выпад мой красноликий оппонент.

— А что принцесса Виолетта? — удивилась я, не улавливая связи между сабакскими коврами и теткой короля.

— Может статься, что ковры эти будут частью ее приданного, — огорошил меня Гальяно и с удовольствием и важностью стал расправлять рюши на своих манжетах уверенный, что в таких вещах я не отважусь проявлять хозяйственное своеволие.

— У нее будет гораздо больше шансов выйти замуж без этих пылесборников, чем с ними в качестве приданого, — отрезала я в ответ на это нелепое заявление. Можно подумать, наша художница до сих пор так стремится невеститься! Уж лучше бы он посулил эти несчастные ковры в качестве подарка будущей теще короля — тут еще был бы какой-то толк.

— У Вас нет права решать такие вопросы! — ни с того ни с сего взбеленился дворецкий и даже вышел из-за своего стола, чтобы угрожающе надо мной нависнуть.

— Господин Гальяно, еще раз Вас спрашиваю, где ковры?

— Я буду жаловаться королю!

— Жалуйтесь, — будто монарху есть дело до всего хлама, что хранится в замке.

-Я...я..., — на испуг меня уже невозможно было взять, поэтому Гальяно притормозил, растеряв запал.

— Итак, где они? — из меня при необходимости вышел бы неплохой следователь в полиции, или прокурор, или, может быть, даже начальник тюрьмы. Должность управляющего, как оказалось, тоже мне шла.

— В чулане на третьем этаже, — как-то вдруг сразу оробел и сдулся буян.

— Ключ, — протянула я руку. Краткость в таких случаях выглядит наиболее устрашающей.

Гальяно полез в шкафчик с ключами, долго там рылся и что-то бубнил себе в пышные усы, наверняка, проклиная всех моих родственников до десятого колена. Затем вылез из шкафчика еще более покрасневший, до легкого свечения в полумраке кабинета, и с деланным сожалением развел руками:

— А ключа-то и нету.

— Нет, так нет, — смилостивилась я. — Но чтобы завтра с утра я видела, как Вы заставляете слуг прилежно выбивать эти ковры.

Я развернулась и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь. Тут же остановилась, чтобы не без злорадства услышать, как в кабинете бьются предметы и сыплются проклятья. У всех людей свои слабости. Но слабостей у дворецкого было что-то уж чересчур много.

Я торжественно макнула перо в чернильницу и едва ли не каллиграфически вывела первую строку на чисто-белом с красивым тиснением листе бумаги:

"Открыта должность дворцового мага...".

Дворцовый маг совсем не то, что придворный. Если уж Его Величеству не нужен был придворный маг, то кто я такая, чтобы его выбирать? Дворцовый маг — другое дело. На мысль о его необходимости меня навели недавние происшествия с принцессой Инверты, а также искреннее удивление начальника стражи: как это, по территории замка гуляют зомби и никто их не замечает, кроме доблестной управляющей и менее доблестного, но столь же неудачливого повара.