В народных гуляниях я поучаствовал не то чтобы очень активно, но кулаки саднили — посох я отложил в сторону. Всё-таки надо иногда спускать пар и разминаться. А раз уж колдовать я пока (я надеюсь) не могу... Что ж, будем прибегать к более варварским методам!
Драка закончилась довольно-таки быстро. Тихо постанывая, приходили в себя её менее удачливые участники. Более удачливые, заняв оставшиеся в живых стулья, распивали бочонок пива за счет заведения. Просто потому, что хозяин ещё не очнулся и, судя по всему, приходить в себя в ближайшем времени не планировал. Я сидел за стойкой, молча, с независимым видом, и с любопытством оглядывался по сторонам. Рядом со мной сидел хмурый тип явно эльфийской наружности, прикладывавший холодную запотевшую кружку к начавшей распухать щеке. Выражение его эльфийски-прекрасной (совсем недавно) физиономии было крайне мрачным.
Вообще, на ногах оставалось человек шесть из всех присутствующих. Я, вот этот эльф, независимо сидящая за дальним столиком фигура в глухом капюшоне — у меня вообще такое впечатление, что этот тип не сдвинулся с места за все время драки, — потом ещё хмурый тролль, сидящий на корточках у руин стола и вяло в них ковыряющийся, да пара гномов, с обычной их солидной степенностью потягивающих пиво за одним из немногих сохранившихся столов. У гномов наличествовали симметричные фингалы — у одного под правым глазом, у второго под левым. Но при этом, в отличие от эльфа, физиономии низкорослых бородачей сияли самодовольством и почти детской радостью.
— Послушай, друг мой... — привлек моё внимание хмурый эльф. — Прости, что нарушаю твою задумчивость, но я вижу при тебе посох... Ты не целитель, случаем?
— Нет, не маг, — я покачал головой. Эльф кротко вздохнул, отхлебнул из кружки и приложил её обратно.
— Жаль, — он ещё раз вздохнул и вновь умолк. Тем временем раскопки тролля увенчались успехом — из-под руин стола было извлечено забавное меховое существо. Тролль забавностью его не проникся и бесцеремонно встряхнул существо за шкирку...
— Интересный тандем, — хмыкнул над ухом странно разговорчивый эльф. — Тролль и риццка... Он обеспечивает физику, она — ловкость и магию... Хорошая пара.
— Спасибо за пояснение, — хмыкнул я. — Но с чего ты взял, что я в нём нуждался?
— Предположил, — в том же тоне ответил он, залпом опрокинул кружку, поставил её на стол, кивнул мне и вышел, подхватив прислоненный до того к стойке длинный лук необычной конструкции. Колчана я при нем не заметил, но это не показатель — у эльфов бывают очень хитрые луки...
Едва не столкнувшись с этим эльфом в дверях, вернулись Рамон с дроу. Обозрев окружающее пространство, оборотень потрясенно присвистнул. Эльф же заметил меня и направился ко мне прямой наводкой, Вульф — за ним.
— Ты что тут устроил? — весело усмехнулся тигр.
— А что я-то сразу? — фыркнул я, вновь прикладываясь к кружке.
— Подозреваю, не сразу, — вздохнул дроу. — А скажи-ка мне, божество недоделанное, о чём ты с тем благородным Перворождённым беседовал?
Ох и нифига себе... Это кто его чем ударил и что ему прищемил, что он о своем дальнем родственнике столь почтительно отзывается?! Или тот тип действительно кто-то из благородных? Хм...
В эльфе, собственно, ничего особо интересного не было — русо-рыжие волосы до середины спины, хайратник — чёрный узкий ремешок, острые уши, на скулах какая-то сложная татуировка бледно-зеленого цвета, в ушах несколько серёг, одежда простая и удобная, все эльфийского производства. На правой руке на указательном пальце тонкое витое кольцо, по виду серебряное, без драгоценных камней. По кольцу он, что ли, определил? Или всё-таки по татуировке? Вооружение тоже стандартное — два коротких меча за плечами, несколько метательных ножей за сапогом и за поясом... ну, и лук этот чудной. Не могу точно сказать, что мне в нем показалось странным, но лук точно не простой... Эльф как эльф! По местной классификации — типичный Лесной...
— Да ни о чём, — Я пожал плечами. — Он спросил, не целитель ли я — ему фонарь на скуле залечить надо было, как я понимаю. Потом сказал мне, что риццка и тролль — очень интересный тандем, и ушёл. А что случилось-то?
Дроу вздохнул и занял свободный стул.
— Ты только что побеседовал с Гончей одного из кланов Лесных. Я не успел разобрать, какого именно. Причём Гончей, которая идет по следу.
— Так. Я уже понял, что гончая — это что-то нереально крутое, и вообще мне страшно повезло, что я жив остался. А теперь, может быть, мне прояснят нормальным языком, чем это на самом деле круто? И насколько...
— Ну, я бы не сказал, что Гончая — это круто, — ответил мне Рамон, садясь на другой стул и наливая себе пива из стоящего рядом на стойке бочонка. — Скорее, это страшно. Правда, есть вещи гораздо более страшные... Если, конечно, Гончая сейчас не на твоем следе... — заметив очень выразительную гримасу на моём лице, оборотень хмыкнул, но всё-таки пояснил внятно. — Объясняю. Очень редко среди эльфов — всех эльфов... хотя, насчёт Небесных я не уверен... ну, да ладно, не суть. Очень редко среди эльфов рождаются люди с даром Гончей. Это очень специфическое умение, крайне ценное. Это в некотором роде прирождённый наёмный убийца, но убивает он исключительно злейших врагов клана. Тот, кого преследует Гончая, обречен. Во-первых, он не способен нанести преследователю вред, даже косвенно, и все попытки будут оборачиваться против него. Во-вторых, его преследуют патологические неудачи во всё возрастающих количествах. Ну, и, в-третьих... Гончая физически не может остановиться надолго, когда она идет по следу. Незавидная судьба, в общем, как для эльфа, так и для его жертвы, — резюмировал оборотень. — А ещё у них абсолютная память. Как у драконов, но специализирующаяся исключительно на людях. А ещё они крайне проницательны и чувствуют ложь. В общем, весёлые ребята.
— Ладно, с этим понятно. А что не так-то в факте нашего с ним разговора?
— Да не то чтобы... — медленно начал Рамон, потом махнул рукой. — Всё нормально, просто неожиданно встретить в трактирной драке гончую.
Тем временем тролль привел свою напарницу — а судя по вполне гуманоидным и весьма колоритным формам это существо было именно женского пола — в чувство, они о чём-то минут пять тихо ругались и вышли. Риццка произвела на меня неизгладимое впечатление... Всё-таки, больная у меня фантазия! Это была странная помесь человека, кошки и белки. С кисточками на ушах, густым мехом, служащим единственной одеждой, пушистым хвостом и огромными жёлтыми глазами. У попавшейся нам риццки расцветка была коричнево-полосато-серопёстрая.
— Так, пора бы и нам, а то сейчас ещё хозяин очухается, — глубокомысленно изрёк Рамон, залпом допивая своё пиво, и мы втроем покинули гостеприимное заведение. Возле коновязи переступали с ноги на ногу две лошади.
Не пегасы, конечно, но... Думаю, это лучшее из того, что можно было достать в этом городе. Два рослых жеребца, один гнедой, второй буланый. Оба статные, с крутыми изящными как по лекалу шеями, гордо посаженными головами, шелковистыми гривами... В общем, прелесть просто. Я даже простил аборигенам отсутствие пегасов: в конце концов, вполне могли снабдить меня какой-нибудь древней клячей. С другой стороны, Рамону же самому мучиться с дряхлой кобылой пришлось бы, я не думаю, что он, дабы испортить мне настроение, согласится так страдать. Я знаю только одного человека, способного на подобный подвиг: себя. А Рамон всё ж таки не полная моя копия, к великому моему счастью.
Я прямой наводкой направился к буланому, задумчивым взглядом окинул седло.
Час Перерождения! А вот это действительно проблема... Я не умею этим пользоваться! Седлом, в смысле... Пару раз пробовал... в детстве... Удовольствие на любителя.
Впрочем, проблема была решена очень быстро — я просто расстегнул у седла подпруги и снял его с лошадиной спины.
— Это куда? — поинтересовался я у своих спутников. Они недоуменно переглянулись.
— Ты что, без седла, что ли, скакать собрался? — вскинул бровь Рамон.
— Да. Так куда это?
Тёмный молча забрал у меня седло вместе с потником. Буланый покосился на меня с явным любопытством. Так. Теперь у них ещё и обычные лошади скоро заговорят?! И я вообще вынужден буду пешком ходить?! Тьфу, пропасть!
Я запрыгнул на спину жеребца, наклонившись, отвязал повод, пристроил за спиной посох и сообщил:
— Я готов, можно ехать.
Рамон кивнул, попрощался с дроу и вскочил в седло. Мы пустили коней шагом.
— Ну, и куда дальше? — бодро поинтересовался я. — Вообще, вечереет уже...
— Я думаю, сейчас мы попробуем пристроиться в караван, который утром уходит. Если пристроимся — вместе с ними и заночуем. Если не пристроимся... ну, что ж, не судьба, значит. Ждать следующего долго, просто двинемся куда-нибудь. У тебя вообще есть какие-то идеи, как "популярность" заработать?
— Я думаю импровизировать, — я махнул рукой. — В конце концов, ну, что я потеряю, если вы в меня не поверите? Ровным счетом ничего, кроме, в худшем случае, собственной жизни. Так что, поживем — увидим... Ответь мне только на один вопрос... Зачем мы, всё-таки, выбрали самое грязное заведение в этом городе в качестве места рандеву?
Рамон в ответ пожал плечами. Потом понял, что я так просто от него не отстану, и нехотя сознался.
— Да как тебе объяснить... Хотелось как-то поразвлечься, душу отвести...
— Всё с тобой ясно, — хохотнул я, хлопнув его по плечу. — Приключений захотелось... А приключения в итоге схлопотал я. Так что спасибо огромное, я действительно размялся.
Рамон бросил на меня мрачный взгляд и тяжело вздохнул. Ага, кажется, начинает понимать, куда вляпался!
—
—
— Глава 9. О коллегах.И тот, кого назвали Вторым, пал пред Нимна колени. И отказался от лица своего, и от рода своего, и племени, и сбросил маску.
И сказал Второй: "Позволь мне стать за левымтвоим плечом и быть стражем души твоей..."
"Книга Явления".
Если утро не задаётся с самого начала, то иногда, пожалуй, следует отменить все планы и вовсе не выходить из дома. Эта истина пришла в голову неллоте Ми-Су Рой, или, как её называли уже долгие годы, Маске, слишком поздно. Плечи ощущали шершавую твердость стены, руки в тонких перчатках рефлекторно шарили по ней в поисках спасения. А перед ней толкалась группа из пары десятков разношерстных хмурых личностей, недвусмысленно сверкающих оружием. Суть претензий этих товарищей была проста. Маска, которая была магом-Некромантом невероятной силы, обвинялась в нескольких убийствах. И её очень красиво и грамотно подставили...
Начинать сопротивление сейчас было равносильно признанию, и только поэтому окружающие её мужчины всё ещё стояли на ногах в полном здравии. Ей бы понадобилось несколько мгновений, чтобы развеять обидчиков в пыль, но она не могла себе позволить этого. Пока. Пока ещё был — пусть призрачный, но шанс на спасение.
Самоназначенные судьи этого не понимали. Впрочем, их тоже можно было понять — все четверо убитых были детьми не старше восьми лет, и убиты они были с крайне извращённой жестокостью.
— Ещё раз повторяю, я этого не делала! — в давящей тишине, пахнущей закатом и глухой яростью, тихий сухой голос Маски звучал жалобно и бессмысленно.
— Богам своим расскажешь, — прорычал один из мужчин, замахиваясь обыкновенным топором. Женщина инстинктивно заслонилась рукой. Чёрный балахон плеснул по воздуху, заслоняя отдающий красным закатный свет. Но ожидаемого удара — настолько страшного, насколько и желанного, — не последовало...
Стыдно признаться, но Ми-Су часто подумывала о самоубийстве. Стыдно потому, что самоубийство как таковое считалось у неллотов вещью крайне постыдной. Не греховной и не запретной, а именно постыдной. Это значило сдаться, опустить руки, проиграть и бросить всё на произвол судьбы, на произвол Светлого. Но Маска слишком часто задумывалась о таком простом и желанно-быстром выходе из положения...
Вся жизнь Ми-Су Рой была наполнена болью. Эта боль составляла большую часть её существования, а остальную часть составляла магия и попытки как-то перебороть собственную невосприимчивость к магии и облегчить эту самую боль. До двенадцати лет Ми-Су была обычной девочкой — веселой, милой, симпатичной, немного хулиганкой. Но однажды всё изменилось... её любопытство повлекло страшные последствия.
Одну из комнат в доме её родителей снимал немолодой уже эльф, занимавшийся алхимией. В этой же комнате — естественно, с позволения хозяев дома, — он проводил свои эксперименты. В общем-то, вполне безобидные: он занимался лекарствами. И в эту самую комнату-лабораторию однажды пробралась любопытная Ми-Су.
В том взрыве погибли её родители и эльф-алхимик, который как раз вернулся домой. Сама же Ми-Су выжила неизвестно каким чудом... Впрочем, сама она считала это не столько чудом, сколько испытанием. Открытые части тела — руки и лицо девочки — были невероятно изуродованы. Магические ожоги, которые невозможно было вылечить из-за антимагической природы неллоты, сами зажить не могли. Результатом этого была постоянная боль, всевозможные снадобья которую лишь притупляли — и то это ослабление было скорее самоубеждением, чем реальной помощью лекарств. Тонкие перчатки, чтобы прикрыть руки, заменили ей кожу, скрывая страшные язвы, и уже буквально вросли в её плоть, ничуть не ослабляя боли. Каждый вдох обожженными легкими доставлял боль, каждый нервный глоток. Не стало ощущений осязания, обоняния, вкуса — все забрал огонь. Лицо закрыла белая матовая маска с затянутыми тьмой глазницами — она прятала лицо и компенсировала отсутствие век. А все остальное скрыл просторный чёрный плащ, под которым стройное девичье тело было затянуто в чёрное платье с глухими рукавами и воротником. Маска ненавидела свое тело за то, что оно было нормальным, и даже красивым. А ещё она ненавидела зеркала.
Как она не сошла с ума ещё в детстве — непонятно. Хотя, быть может, и сошла, потому что очень скоро, лишившись нормального общения, она начала слышать и видеть странные сущности — не то вымышленные, не то действительно реально существующие, просто невидимые для всех остальных.
И вот сейчас эта двадцатилетняя девушка — с искалеченным телом и не менее изуродованной душой — ждала ломающего кости удара топора как высочайшего блага. Вместо этого послышались незнакомые голоса. Ми-Су медленно опустила руку, которой заслонялась, и увидела двух мужчин верхом на огромных великолепных жеребцах. Один явно был оборотнем, а второй... второй толком не вписывался ни в одну из известных Ми-Су рас, из чего она сделала вывод, что он просто представляет собой смешение сразу нескольких. Говорил как раз он — удивительно правильно, с идеальной дикцией, глубоким мягким баритоном с хрипотцой. Было в нём что-то странное...
Далеко мы с Рамоном отъехать не успели. На нашем пути возникла крайне странная композиция — вжавшаяся в глухую стену фигура в чёрном балахоне и разношёрстная компания, вооруженная кто чем, зажимающая её в угол. В компании сильно выделялся тролль, причём довольно немолодой, с огромной двуручной секирой в руках, пара угрюмых гномов и какой-то странный тип с кожей ярко-сиреневого цвета.
