Демон. Противостояние

— Если ты не будешь очень громко стонать от удовольствия, то никто, кроме стюардесс, не догадается... — искушает мужчина.

Его широкая ладонь поднимается по моей ноге чуть выше и замирает очень близко с тем местом, которая и так горит, словно в огне, с того момента, как мы сели рядом друг с другом в самолете.

— Что скажешь, сладкая?

Я облизываю губы и поворачиваю к нему голову.

— Хочу на шкуре...

Кристоф громко и как-то обреченно вздыхает, с неохотой убирает наши руки с недопустимых мест, поправляет край моего задравшегося платья.

— В таком случае, ты просто обязана отвлечь меня разговором, — он берет свой стакан, одним глотком осушает и ставит обратно. — Почему ты спала с Риком?

Несмотря на прошедшие три года и давно позабытые чувства, я морщусь.

— Я с ним не спала. Мы — встречались, — поправляю его и, пользуясь моментом, быстро съедаю крупную клубничку.

Ура, одна есть!

Мужчина усмехается, грозит мне пальцем и запоздало целует, но этот поцелуй что-то с чем-то. Мы отрываемся друг от друга, тяжело дыша и довольно улыбаясь.

Зверь, спасибо тебе огромное за снятие этого дурацкого запрета на поцелуи!

— И как же так получилось, что ты влюбилась в этого урода? — Кристоф произносит это таким легким тоном, словно речь идет о погоде, но я вижу, как едва уловимо тяжелеет его взгляд, а чувственные губы становятся чуточку жёстче.

Откинувшись на спинку сиденья, я поворачиваю голову набок, чтобы лучше видеть сине-зеленые глаза лаэрда, и делаю еще один глоток из фужера.

Сейчас, когда Кристоф перестал носить свои любимые строгие костюмы и зачесывать волосы назад, он стал каким-то более расслабленным и притягательным.

— Ну, ты же сам знаешь, как нам, женщинам, легко влюбиться в богатого мужчину, — улыбаюсь я, осторожно убирая упавшую на лоб прядку.

— О да, это всегда был мой главный козырь, — смеется он и прижимает меня к себе.

Мы сидим так какое-то время.

Кристоф сосредоточенно думает о чем-то, водя подушечками пальцев по моей руке, а я тихонько млею от ласки и тупо улыбаюсь из-за того, что он сказал слово 'был'!

Значит ли это, что кобель остался в прошлом, а на его место пришел романтичный сексуальный Кристоф?

— Рик... — негромко напоминает он через какое-то время.

Если честно, вспоминать сейчас Рика, все равно что ворошить сухую листву, кишащую гадюками, но Кристоф сделал первый шаг — предложил отношения. Буду ли я права, оставаясь наедине со своими секретами, когда могу рассказать все заботливому, понимающему мужчине?

Я не хочу секретов. Не от него.

— Рик был, словно фейерверк в ночном небе, — признаюсь я. — Он ворвался в мою жизнь, и она круто поменялась. Он любил удивлять. В один день мы могли кататься на лыжах в Аспене, вечером ужинать в Париже, а рассвет встречать на берегу моря.

— Не рассказывай про 'красивую жизнь', — хмурится Кристоф. — Лучше объясни, почему ты терпела.

Я вздыхаю, мысленно пытаясь подобрать слова и не нахожу нужных.

У меня не хватало душевных сил, чтобы объяснить все Азалии, у меня не хватало красноречия, чтобы рассказать все психологам, и только Королева Кед поняла.

— Это сложно... — предупреждаю я. — Я не знала границ. Рик был для меня первым во всех смыслах — первый мужчина, первые отношения, первая любовь... Первый во всем.

— Ты забыла добавить, что он стал для тебя первым демоном, — его рука сжимается на моем запястье, но он тут же убирает ее.

Я вздрагиваю, опускаю глаза.

Неприметная змея выбирается из кучи шуршащей листвы и, резко вонзив клыки, отравляет наши начинающиеся отношения первой порцией яда.

— Откуда ты знаешь?— выдавливаю я.

— Я видел фотографии, — наклоняет голову лаэрд. — Лаэрд Матиаз посчитал, что мне будет полезно знать все о вашей половой жизни. Да и ты сама сказала, что он учил тебя вести себя, как лаэра.

— Осуждаете, мистер Дамир? — догадываюсь я и опускаю голову еще ниже.

Мне кажется, что Кристоф сейчас встанет, окинет мня взглядом, полным отвращения, и пересядет в другой конец салона. Но проходит минута, за ней другая, а он все также сидит рядом и жадно поедает глазами.

— Его — да, — наконец отвечает Кристоф. — Аврора — это всего лишь природа. Демоны делают это с демонами, белки с белками, носороги с носорогами. Все остальное является извращением. У демона и человека разная физиология, разные способы получить удовольствие. Где мы целуем — они кусают, где мы гладим — они рвут когтями кожу.

Кристоф замолкает, проводит рукой по своим растрепанным волосам и качает головой.

— Он не имел права подвергать тебя такому риску и такой боли.

Я вздыхаю. А что еще сказать?

Да, Рик не имел права подвергать меня такому риску. Да, он не должен был использовать цепи, ошейники, плетки, когда был человеком. Да, он не должен был привязывать, шлепать и хлестать меня палками, когда я делала что-то, что ему не нравилось. Да, он много чего не должен был делать...

Но винить надо не его одного. Я тоже виновата.

Я должна была очнуться от этого любовного безумия. Я должна была сказать ему 'нет' хоть раз. Я должна была снять с себя розовые очки, вернуться на службу и рассказать все начальству, но я этого не сделала.

Из желто-коричневой жухлой листвы прошлого появляется еще одна змеиная морда, пробует воздух раздвоенным языком и готовится к атаке.

— Кристоф, есть еще кое-что... — выдавливаю через силу. — Мы с Азой полукровки.

— Что?! — лаэрд удивлен, если не сказать озадачен. — Но Зверь не чувствует в вас демона, да и Марк обычный человеческий ребенок. И потом, — он осторожно поднимает мое лицо за подбородок, — твои глаза.

Я киваю и неуверенно беру его за руку.

На всякий случай... Чтобы не убежал...

— В нас только одна двенадцатая. Слишком мало, чтобы быть иметь отпечаток демона, — признаюсь я. — Именно поэтому Марк обычный мальчик, но именно из-за этой одной двенадцатой нас взяли на службу.

По проходу идет один из телохранителей, подходит к стюардессе, что-то негромко говорит, и они скрываются за шторкой.

Это почему-то удивляет и настораживает меня, но от дальнейших раздумий отвлекает легкий поцелуй Кристофа.

— Эй, сладкая, вернись мыслями ко мне, пожалуйста, — просит он и обольстительно улыбается. — Как то, что ты мне рассказала, связанно с лаэрдом Матиаз?

Чисто машинально беру забытую на время разговора клубнику, неторопливо откусываю.

— Мы попали в отдел контроля над демонской сущностью, — нехотя говорю я. — Азалию, как более способную из нас двоих, перераспределили в оперативную группу, занимающуюся стабилизацией вырвавшихся на свободу демонов. Я попала в блок по изучению демонов 'Красной зоны'.

Рука Кристофа, которую я все еще продолжаю сжимать своей, едва заметно дергается.

— Рик был в числе 'красных'? — как бы между прочим, спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Не помню, — и, видя замешательство на лице лаэрда, поясняю. — Ментальный блок, — указательным пальцем стучу себя по лбу. — Меня заставили забыть о прежней работе, разве ты забыл? Так вот, — я собираюсь с мыслями, — после моего увольнения мы начали встречаться с Риком, и в какой-то момент он узнал, кем я была раньше.

— Дай, угадаю, — фыркает мужчина, — он вышел из себя?

— Сначала да, а потом... Потом ему в голову пришла идея...

Опустив голову, я молча смотрю пустым взглядом на мисочку с клубникой. В душе живет сомнение — а нужно ли говорить о таком Кристофу сейчас или стоит немного подождать?

— Что за идея? — мужчина осторожно касается пальцами моей щеки, ласково гладит. — Говори, смелее. Я хочу знать о тебе все...

Шумно выдохнув, я опять поворачиваю к нему голову.

— Перед зачислением на службу всем колют лейкоциты демона, — быстро говорю я, стараясь не обращать внимание на ускорившее ритм сердце. — Это стандартная практика, позволяющая нам быстрее восстанавливать ресурсы организма, заживлять полученные на заданиях раны... Рика не интересовали деньги, ему хотелось безоговорочной власти надо мной, поэтому... — я замолкаю, собираясь с силами, и все-таки произношу это вслух: — Он колол мне свою кровь.

Кристоф закрывает глаза, по лицу пробегает судорога трансформации, как тогда в лимузине. Я охаю от боли и пытаюсь вырвать свою руку из его окаменевших пальцев.

— Мразь! — лаэрд резко открывает глаза, тихо, но замысловато ругается, и невидящим взглядом смотрит сквозь меня.

Я испуганна, в груди нервно бьется сердце и трясутся поджилки, а еще очень сильно болит сжатое рукой лаэрда запястье, но, невзирая на испуг и боль, я завороженно смотрю в сине-зеленое море его глаз.

Это можно сравнить разве что со штормом. Огромные валуны ярко-синей водной массы взлетают вверх и ударяются в зеленый массив более спокойной воды. Зеленая гладь усмиряет бушующий поток сини, но вот сверху налетает еще один страшный вал непокорной, рокочущей стихии, и все повторяется.

Мамочка, какие же они оба сильные — и Зверь, и сдерживающий его Кристоф.

— Аврора, — он вздыхает, подхватывает меня на руки и сажает к себе на колени. — Сладкая моя девочка, — его руки сжимают меня в объятьях, и я сдавленно охаю.

— Прости, я не хотел, — он тут же умеряет свой пыл. — Прости, — шепчет он, осторожно берет мою ладонь, подносит к губам. — Прости! — повторяет лаэрд, как заведенный, вымаливая легкими поцелуями прощение у каждого синяка, проступившего даже сквозь загар.

— Кристоф, успокойся, — я сажусь в полоборота, ласково трусь щекой о колкую щетину на подбородке мужчины. — Все хорошо.

Сине-зеленые глаза смотрят печально, а затем он решительно целует меня в губы.

— Клянусь, что никогда не причиню тебе вреда, — серьезно говорит он.

Настолько серьезно, что я не могу сдержаться.

— Неужели женщина на костылях способна запугать высшего демона?

Кристоф какое-то время сидит неподвижно, и я уже начинаю сожалеть о том, что так неудачно пошутила, как вдруг он резко откидывает голову назад и громко смеется.

Азалия тут же поднимает свою растрепанную голову над спинкой сидения, дарит Кристофу взгляд, полный негодования, и прикладывает палец к губам.

Мы затихаем и сидим так какое-то время.

Я наслаждаюсь новым для себя чувством защищенности, которое испытываю рядом с Кристофом, его запахом, его теплом. Возможно, я слишком тороплю события, но, кажется, у Марка медленно, но верно появляется достойный конкурент.

— Теперь понятно, — вздыхает Кристофа, его пальцы зарываются в мои волосы, мягко массируют затылок. — Вот почему ты покорно терпела и была с ним. Кровь давала ему определенное влияние над твоим телом. Он подавил тебя.

— Нет, — с горечью качаю головой. — Я оставалась с ним, потому что верила, что смогу изменить его, перевоспитать его и его демона. То, что он сделал со мной — это лишь расплата за мою самонадеянность, — моя рука бессознательно ложиться на живот. — В чем-то он был прав тогда. Я виновата в том, что не смогла сохранить жизнь нашему малышу, я виновата в том, что не смогу подарить этому миру новую жизнь. Я — слабая.

Это звучит, как самый страшный приговор, но я действительно сейчас так думаю.

— Мисс Бенар, — мужская ладонь осторожно ложиться поверх моих, и Кристоф нежно целует меня в висок. — Возможно, вы не так и хорошо разбираетесь в моих вкусах, поэтому я поясню — мне не нравятся слабые женщины.

— Что?

— Рассматривая твою кандидатуру два года назад на роль консультанта, я взял тебя не за испуганные глаза и дрожащий голос. Ты была напуганной, скромной, но не слабой, — он мягко улыбается. — Ты никогда не была слабой в моих глазах. Все это время ты крайне удачно балансировала на тонкой грани между поразительной исполнительностью и противостоянием.

— Противостоянием?

Что он такое говорит. Противостояние? Это точно не про меня.

— Именно, — Кристоф улыбается. — Ты тихим сапом умудрилась протащить эти свои дурацкие идеи экологической направленности. Ты всегда говорила вслух о тех вещах, с которыми в корне не соглашалась. Ты бросала мне вызов, Аврора. Я даже не могу сосчитать, сколько раз ты поражала меня до глубины души своей смелостью и тут же мило краснела.

Я смущенно улыбаюсь и чувствую, как щеки обжигает тепло.

Кристоф смеется и вновь целует меня. Глубоко, нежно и так чувственно!

С невероятным чувством умиротворения, я прижимаюсь к сильной груди Кристофа и закрываю глаза.

Счастье, будь с нами всегда!

* * *

— Богиня, просыпайся, — шепчут мягкие губы, легкими поцелуями покрывая мое лицо. — Пора открывать глазки.

Я помимо воли улыбаюсь и, стараясь посильнее прижаться к теплому телу лаэрда, одновременно прячу лицо на его груди.

Такими темпами это станет чертовски приятной традицией.

— Ну уж нет, — смеется Кристоф, и его рука ныряет мне под платье. — Предупреждаю, либо ты встаешь по-хорошему, либо... — ладонь скользит по бедру вверх, сжимает ягодицу.

— Ой! — пищу я, шокированная его распутством, и резко сползаю с его колен на свое сидение.

— И не смотри на меня такими глазами, — продолжает улыбаться довольный мужчина. — Я и так не будил тебя до последней минуты.

Но я продолжаю обиженно сопеть и дуться. Хватает меня ровно до того момента как самолет, уже приступивший к снижению, слегка дергает. Я испуганно хватаю руку Кристофа и переплетаю наши пальцы.

— И почему я раньше никогда не сажал тебя рядом с собой? — сокрушается мистер Дамир и дарит мне еще одну потрясающе сексуальную улыбку, от которой по телу растекается волна возбуждения.

— Кристоф... — смущенно шепчу я и краснею, потому что больше всего на свете сейчас хочу оказаться на белой шкуре, а еще лучше на массажном столе.

— Тебя надо пристегнуть, — его жаркое дыхание обжигает шею, ловкие пальцы нарочно медленно тянут крепеж ремня безопасности. — Моя сладкая, — шепчет он на ухо и ласково опускает свою руку ко мне на коленку. — Ты уверена, что хочешь на шкуре?

— На шкуре, — упрямо выдыхаю я, а затем облизываю губы, поворачиваюсь к нему, целую в подбородок. — А еще в душе, и в гостиной на белом ковролине, и у меня в комнате, и еще раз на массажном столе...

Кристоф хрипло вздыхает, его зрачки расширяются от желания.

— Черт, когда же этот самолет приземлится! — хрипло бормочет он, жадно накидываясь на мои губы.

Вопреки стонам и мольбам Кристофа самолет достиг земли только пятнадцать минут спустя.

Марк, проспавший почти весь перелет, неожиданно активизируется, едва мы входим в зал ожидания. Он безостановочно бегает то туда, то сюда, сыплет кучей вопросов.

— Ты уверена, что это твой идеальный мужчина? — провокационно шепчет Кристоф, обнимающий меня со спины.

Я смотрю на заляпанного мороженым малыша, поразительно успешно уклоняющегося от попыток Азалии вытереть салфеткой запачканный рот.

— Ты поймешь, когда у тебя появятся свои дети, — улыбаюсь я, доверчиво прижимаясь к нему.

— Что-то как-то не тянет, — искренне отзывается мужчина и еще раз касается моего запястья.

Загорелая кожа едва скрывает темные пятна синяков, и это почему-то очень ранит Кристофа.