Комната Вилисы почти не изменилась с того момента, как она была здесь в последний раз месяц назад: все тот же легкий беспорядок и почти полное отсутствие мебели, большинство из которой заменяли многочисленные шкуры убитых зверей. Будто Минк и Вилиса поставили себе целью продемонстрировать каждому гостю свои многочисленные охотничьи победы. Впрочем, сейчас Занила об этом не думала, как и о том, что, окажись комната даже перевернута верх тормашками, она вряд ли бы заметила. Кай'я Лэ, едва отвечая на приветственные поклоны оборотней, стремительно пересекла комнату, бесшумно ступая по огромной медвежьей шкуре, лежавшей на полу, и остановилась только возле кровати, на которой, облокотившись на сложенные горкой подушки, полусидела Вилиса. Даже теплый желтоватый свет масляных ламп, развешанных по стенам, не мог скрыть мертвенной серо-зеленой бледности ее лица и глубоких морщин, протянувшихся от крыльев носа к уголкам губ, превращая бессмертную, разменявшую вторую сотню лет женщину-оборотня, в старуху. Занила не помнила, что бы замечала их раньше... Она нахмурилась, но спросить ничего не успела: опережая ее, Вилиса неловко потянулась вперед, вцепляясь пальцами в руку Хозяйки стаи, снизу вверх заглядывая ей в лицо:
— Прости меня, Кай'я Лэ! Я так виновата!.. Ты доверяла мне, а я тебя подвела... — пальцы Вилисы сжались сильнее. Это было больно, но Занила не пыталась высвободить руку, как не рискнула и задавать вопросов, хотя — видят Боги и Лес — больше всего ей хотелось поторопить женщину, приказать рассказывать прямо сейчас и по делу. Если бы только она верила, что от этого будет прок... Глаза Вилисы, неестественно расширенные, как и у Минка, влажно блестели, до краев и даже, кажется, больше полные слезами. Голос дрожал и срывался, руки, которыми женщина продолжала цепляться за нее, тоже тряслись. Если Занила и понимала что-нибудь, то Вилиса сейчас была всего в шаге от настоящей истерики. И тогда внятных ответов от нее точно будет не получить. Занила сжала руки женщины в ответ, давая понять, что она здесь, и она слушает. Это, кажется, возымело нужное действие, потому что Вилиса, всхлипнув, вновь начала говорить. — Роды прошли так легко... Все началось на закате, и через пару часов он уже появился! Я... — губы женщины дрогнули в улыбке, и Занила вновь мысленно помянула Темных Богов: что бы ни произошло потом, родился ребенок живым и здоровым. В тот момент, о котором сейчас вспоминала Вилиса, она была абсолютно счастлива! — Я... — голос женщины вновь сорвался, будто та просто не могла заставить себя рассказывать дальше. — Прости!.. Прости меня, Кай'я Лэ! Клянусь, Минк хотел позвать тебя сразу же, но я сказала: зачем беспокоить ночью. Ведь все так хорошо, можно подождать и до утра. Все хорошо — мы и сами справимся!.. — слезы все-таки потекли по щекам, оставляя влажные дорожки, закапали с подбородка, но Вилиса не пыталась вытереть их, будто не замечая. Она кусала губы, тихо раскачиваясь из стороны в сторону. Занила аккуратно высвободила руку из хватки ее пальцев. Звериное чутье, заставившее ее, не задавая вопросов и не тратя времени, мчаться посреди ночи вслед за Минком, и шептавшее ей: случилась беда, стремительно перерастало в уверенность. Вот только беда случилась не с Вилисой!
Если бы можно было нахмуриться еще сильнее, она бы нахмурилась. Почему она не слышит плача новорожденного? Где ребенок?.. На мгновение мелькнула мысль, что тот все-таки умер, а ей просто, опасаясь ее гнева, никто не решается сказать, но в этот момент в ворохе покрывал, наваленных в изножье постели что-то зашевелилось.
Занила обошла кровать, чувствуя, как за каждым ее движением наблюдает дюжина пар глаз, и, наклонившись, отогнула угол мягкой ткани.
После того, как к ней ворвались посреди ночи; после остановившегося взгляда Минка; после того, как оборотень шел, едва не задевая плечами за стены; после истерики Вилисы она, наверное, должна была быть готова к чему угодно. И все равно Занила застыла в изумлении... Потому что на покрывале, перебирая крошечными лапками мягкую ткань, лежал котенок.
Занила моргнула, нервно заправила за ухо прядь еще спутанных со сна волос, усилием воли вернула прежнее положение опустившемуся от изумления подбородку... Котенок. Ситуация явно была из тех, когда сначала видишь и только несколько мгновений спустя в полной мере осознаешь, что предстало твоим глазам, будто мозг по кусочкам собирал полученную информацию. Котенок... Довольно большой, около семи с половиной эцбов в длину, с тонкой, словно пух, светло-серой шерсткой, на которой мутными пятнами угадывался рисунок будущих полосок, и тонкой запятой крошечного хвоста. Глаза были закрытыми — слепыми, уши плотно прижаты к голове, но темный треугольник влажного носа уже смешно двигался, вбирая запахи нового мира. Ощутив ее присутствие, маленький оборотень раскрыл крошечную пасть и тихо мявкнул. Лапа с тонкими, словно волоски, еще не втягивающимися коготками, двинулась по покрывалу в ее сторону. Занила аккуратно опустила ткань на место — она не хотела, чтобы новорожденный оборотень замерз.
Но почему он родился в зверином обличье, ведь Вилиса сохраняет человеческое?
Кай'я Лэ повернулась в сторону женщины, будто уже успела забыть, что всего минутой раньше разговаривала с ней, и теперь хотела проверить: а человеческое ли. Но, очевидно, в ее взгляде в этот момент было что-то еще — что-то гораздо более страшное, чем просто сомнения, потому что Минк вдруг рухнул на колени, тем же жестом, что до этого его жена, хватая руку Занилы:
— Прости нас Кай'я Лэ! Прости за то, что мы сделали! Мы, правда, не думали, что так будет! Он родился человеком, но те нити, которыми ты связала его с кружевом Вилисы, они не распались. Я знаю, что мы должны были позвать тебя, но мы решили, что и сами сможем их снять. Я не знаю, что произошло дальше, что мы сделали не так!..
Занила мысленно поблагодарила Светлых Богов за то, что ей наконец хоть кто-то объяснил, что здесь произошло. Хотя полноценным объяснением сбивчивый рассказ Минка можно было назвать лишь с натяжкой... Но было так лишь потому, что и Вилиса, и сам оборотень действительно не понимали причин. Кай'я Лэ свободной от хватки мужчины рукой ободряюще сжала его плечо, а потом решительно отстранила от себя, вновь поворачиваясь к кровати. Они не понимали, зато Занила, кажется, уже догадывалась. Она опустилась на второй уровень зрения, собираясь с него посмотреть на ребенка.
Здесь все оказалось вполне ожидаемо. Занила не удивилась, ни когда увидела два крошечных, но отлично развитых параллельных уровня кружева, ни тонкие серебристые нити, дрожащей на несуществующем ветру паутинкой тянущиеся от ключевых узлов, — остатки ее колдовства. Вот только она присоединяла другие их концы к энергетическому каркасу матери, теперь же они были оборваны, и с их краев медленными каплями в пространство сочилась сила. Она была серебристой, но с легким зеленоватым оттенком. Зеленым было кружево маленького оборотня, а значит вместе с остатками силы, которую в заклинание влила Кай'я Лэ, утекала и сила самого ребенка! Да, медленно, но много ли нужно новорожденному?
Ничего удивительного, что Вилиса и Минк решили как можно быстрее убрать остатки нитей. Вот только почему они действительно не позвали ее?
Занила подавила мгновенную вспышку раздражения. Не позвали — и все на этом! Незачем размышлять, она и так, кажется, уже догадывается, что было дальше. Они попытались отсоединить нити, но при этом Вилиса (или Минк — тот, кто это делал) не справились с собственным кружевом. Произошел всплеск силы, а поскольку нити вплотную соединены с кружевом ребенка, вся она в один миг устремилась в него! Переполнение ключевых узлов. Нестабильность энергетического каркаса. Смена облика... Почему Вилиса рыдает, спрятав лицо в руках? Она должна быть счастлива — произошло настоящее чудо. Занила готова была поставить сто к одному, что ребенок, получив такой всплеск энергии, должен был бы умереть! Или здесь как раз тот случай, что заставляет задуматься, не была ли смерть предпочтительнее?
— А по-моему, очаровательный котенок! — разрывая напряженную тишину, из-за спины Кай'я Лэ раздался голос Байда. Занила обернулась, слегка вздрогнув: откровенно говоря, она успела забыть о тех, кто пришел из Северограда вместе с ней. Но она была не единственной, кто услышал слова командира гвардейцев.
— Как ты смеешь так говорить?! — рыкнул Минк, рванувшись к нему через всю комнату. В глазах мужчины, как пламя сквозь пепел боли, вспыхнула ярость, слепая и нерассуждающая, не имеющая ничего общего с человеческим обликом, который оборотень все еще сохранял. И одновременно, будто отзываясь на его гнев, руки Минка начали изменяться, превращаясь в мощные кошачьи лапы с изогнутыми, выпущенными на всю длину темно-серыми когтями. — Если ничего не понимаешь, заткнись и молчи! Или я сам сделаю так, чтобы ты замолчал!
— Он действительно не понимает, Минк! — Ледь, движением настолько стремительным, что даже Занила не сумела его различить, шагнул наперерез оборотню, перехватывая его всего в какой-нибудь паре аммов от Байда. Минк, не сумев увернуться, практически врезался в Злотополка, и он тут же воспользовался этим. Ледь за запястья рук-лап схватил мужа Вилисы и хорошенько встряхнул, одновременно пытаясь поймать взгляд оборотня. — Он не понимает, Минк!
Похоже, хватка была весьма чувствительной, потому что Минк вместо того, чтобы попытаться вырваться, просто опустил руки, возвращая им человеческий облик, и, не глядя ни на кого, отвернулся. Ледь, не удерживая, отпустил его, и посмотрел уже на Байда. Занила отметила, что командир ее гвардейцев отнюдь не выглядел испуганным, словно еще не успел осознать, что здесь мгновение назад произошло, что Минк одним ударом лапы мог бы вырвать ему горло. Ледь не стал заострять на этом внимание. Он заговорил совсем о другом:
— Урожденные оборотни начинают менять облик не сразу, Байд. Они растут, все время оставаясь в одном теле. Для обращения требуется определенная концентрация силы в кружеве, и пока она естественным путем не накопится, смены облика не будет. На это уходят годы. Если оборотень растет в человеческом обличье, обычно около тринадцати-четырнадцати лет. К этому возрасту необходимый потенциал энергии бывает собран, но, поскольку своим кружевом оборотень тоже еще не умеет управлять, вся она скапливается именно в верхнем — человеческом уровне каркаса.
— Это я знаю. Но что из этого?.. — Байд нахмурился, что на его всегда по-мальчишески беззаботном лице выглядело непривычно. Он явно продолжал не понимать и — к его чести — не пытался это скрыть. Байд покосился на Минка, по-прежнему стоявшего, отвернувшись к стене. Заниле показалось, что командир ее гвардейцев чувствует себя виноватым... Поразительно! Ему только что едва не вырвали горло за одну неосторожно брошенную фразу, а он при этом чувствует себя виноватым!
— Кошки растут быстрее, чем люди, — не дожидаясь, пока Минк вновь не сумеет сдержать свою ярость, продолжил объяснять Ледь. — И два уровня кружева также развиваются неравномерно: звериный быстрее, человеческий медленнее. Но когда ребенок растет в человеческом облике, именно слабее развивающийся уровень энергетического каркаса и получает подпитку силой. Звериный же уровень, лишенный ее, вынужден замедляться, подстраиваясь в своем росте. Сейчас же у нас все наоборот, — Ледь бросил взгляд на детеныша, лежавшего на постели. — Ничто не будет сдерживать развитие кошачьего уровня энергетического каркаса. Вся энергия будет скапливаться в нем. Вероятно, еще до исхода первого года жизни ее будет достаточно для смены облика... Только обернуться ему будет не в кого! Человеческий уровень кружева, лишившись нормальной подпитки энергией, будет развиваться еще медленнее, чем обычно. И когда годовалый — вполне взрослый по звериным меркам оборотень — неизбежно начнет менять облик, человеческое кружево не сумеет принять всего объема силы. Оно просто сгорит, так и не сумев сформировать тела на физическом уровне реальности, и оборотень погибнет...
— Наш сын фактически умер! — не сдержавшись, вновь закричал Минк, поворачиваясь к Байду. — Уже умер... еще даже по-настоящему не родившись! Теперь ты понимаешь?!
Ледь попытался обнять его за плечи, но Минк высвободился из его рук. Он упал на пол, скорчившись в комок возле кровати, вжавшись лицом в складки покрывала. И ничего человеческого в этой позе не было. Рыдания Вилисы перешли в тихие судорожные всхлипы, и она тоже на них не смотрела. Заниле вдруг стало интересно, кто же из них двоих все-таки принял решение не звать Кай'я Лэ, а попытаться избавиться от ниток заклинания самостоятельно? Вилиса клялась, что все произошедшее — лишь ее вина. Но, если так, почему гнев Минка направлен не на нее? И не чувство ли вины скрывается за ним? За все время, что Занила находилась здесь, они не обменялись ни одним взглядом, ни разу не прикоснулись друг к другу... Кай'я Лэ тряхнула головой, избавляясь от ненужных сейчас мыслей. Из той же категории — тех, что ничем не могли помочь — были и другие — о том, что это именно она связала кружево ребенка сильным заклинанием и, не следя за ним, ушла, слишком увлеченная своей войной...
Если бы от мыслей можно было избавиться, всего лишь встряхнув головой...
Гораздо лучше действовал взгляд Ледя — устремленный на нее, внимательный, ждущий. Он напоминал о том, что не было произнесено вслух, но что было понятно и так: время работает против них. Чем дольше ребенок проведет в зверином обличье, тем более значительной станет разница между двумя уровнями кружева, и тем меньшей вероятность, что смена облика пройдет успешно.
Занила глубоко вздохнула, на этот раз окончательно отбрасывая прочь все лишние сомнения, и опустилась на колени перед крошечным смешно шевелящимся свертком покрывал.
— Выйдете все! — словно издалека услышала она голос Ледя. Оборотень, без слов поняв, что Занила начинает действовать, выставлял из комнаты тех, кто здесь и сейчас ничем не мог быть полезен. Кай'я Лэ на мгновение вскинула голову, отметив, что кроме них в спальне остались только Вилиса и Минк, а потом отодвинула ткань, осторожно прикоснувшись к голове маленького оборотня. Тот вновь сморщил крошечный носик, принюхиваясь к незнакомому запаху, но вместо того, чтобы отстраниться, потянулся вслед за рукой Кай'я Лэ.
Занила прикрыла глаза, плавно опускаясь по уровням зрения. Она остановилась, когда физический уровень реальности отступил, а тело котенка, лежавшего перед ней, засветилось изнутри сложным переплетением бледно-зеленых нитей. Сквозь первый уровень кружева отчетливо проступал второй, и, приглядевшись, Занила увидела то, что не заметила раньше: нити заклинания пронизывали тело маленького оборотня насквозь, липкой паутиной цепляясь за ключевые узлы не только основного уровня силового каркаса, но и того, что сейчас спало, дожидаясь своей очереди. Занила осторожно потянула за серебристый кончик. Нить на удивление легко поддалась, соскальзывая с кружева ребенка: ничем не закреплена — просто накинута. Занила подавила мгновенное желание уничтожить и остальные нити: наименьшая из существующих у нее сейчас проблем — это не убранное до конца заклинание. Наоборот, нити даже нужны ей сейчас: они, соединенные непосредственно с ключевыми узлами кружева, помогут напитать его достаточным для нового обращения количеством силы. А потом уже можно будет и убрать их.
