Один из видеомагнитофонов стоял в ГУМе, вместе с супер-телевизором, ещё на ВДНХ были выставочные образцы, и даже в крупных магазинах радиодеталей — крутили кино по видакам. Это рекламная кампания, сделанная специально для них.
— Товарищи, а почему бы не обратиться к программистам? Сделать удобную среду для разработки игр, я думаю, их смогут написать много, — сказал Адихмантьев, — это заполнит библиотеку игр.
— Это вариант, — кивнул Старос.
— Плохой вариант, — вторил ему я.
— Почему же плохой? Ведь разработка должна быть упрощена и облегчена.
— Плохой — потому что это породит миллион совершенно отвратительных тайтлов, которые будут низкосортными и низкопробными. Хотя тактика работает и возможно даже будут созданы действительно хорошие игры — но нужно организовать собственное производство, контролируемое и модерируемое нами. И оплачиваемое нами. В общем так — у меня есть предложение века.
— Ну? — насторожился Воронов.
— Объявим набор на основе акции.
— Какой?
— Как это какой — призовой, конечно. Разработчику лучшей игры дадим хорошую премию — можем даже сами подсказать геймплей, а реализацию его оставить на программистов.
— Ты не учёл только одного, — Воронов усмехнулся, — на чём они разрабатывать то будут? Нужен компьютер для написания кода и компиляции, для ловли багов и прочего бета-тестинга.
— Так и хрен с ним — откроем зал, поставим компьютеры соответствующие — где можно будет работать. Пусть приходят и у нас работают. А ещё лучше арендовать помещение под это дело где-нибудь в каком-нибудь здании.
— Для капиталистической страны это рабочая схема, — заметил Старос, — а вот в советском союзе получится очень плохо. Люди где-то уже работают. Им нужно где-то работать — они не могут долгое время филонить где-то у нас.
— Я думаю, если захотят — то они решат эту проблему, — ответил Воронов, — договорятся с начальством, например. Или мы попросим дать им командировку, отпуск за свой счёт, в конце концов.
— Ну тогда может и сработает.
Я только хлопнул по коленкам, вставая с кресла.
— Решено. Поставим в одном из залов НИИ несколько компьютеров — на вашей, Филипп Георгиевич, архитектуре. Компилятор для него есть?
— Есть, Кобол, но сейчас надо работать над созданием языка программирования для игр и для графических программ, — ответил Старос, на мгновение задумавшись над всем этим, — и не только язык...
* * *
*
Жёлтый дом...
Жёлтый трёхэтажный небольшой, старой постройки — то есть явно дореволюционный. Перед ним большая терасса, на которой было несколько человек, около большой деревянной двери курили. Дурацкая привычка древности. Здание кстати очень отдалённо смахивает на здание нашего НИИ — по похожему проекту, наверное, сделано. Или тем же архитектором.
Стояло здание у дороги — всего метрах в пятидесяти, и имело небольшой своеобразный дворик перед собой, здесь росли липы. Место очень атмосферное, я бы сказал — здесь просто в воздухе витал запах советской научно-казённой архитектуры — сталинской. Это место просто источало iq и научные споры, размышления и разговоры о вечном и скоротечном.
В качестве машины для визита взял Мазератти — всё равно её надо пользовать. Машина хорошая, уютная, а главное — достаточно представительная и красивая. По ходовым качествам — даже немного уступала переделанной Волге, так как была почти точной копией оригинала, но по влиянию на окружающих — была несоизмеримо выше. А мне это и надо — чтобы меня восприняли всерьёз. Так что выкрутив руль, я остановился около тротуара, закрыл машину и прихватив из машины два дипломата. Они сейчас входили в моду и считались шиком — советская промышленность их пока что не выпускала — выпускала только грубые чемоданы. Элегантные кожаные дипломаты — нет. Мне пришлось обзавестись таким, причём проектировать его самостоятельно — внутреннюю обивку, замок с ключом и кодом, жёсткий каркас — из титанового сплава с рёбрами жёсткости, скрытыми под обивкой.
Таща их с собой, пошёл в здание. Деловой стиль одежды я предпочитал только на работе таксистом, так что не выглядел деловым дядькой — в спортивной толстовке, джинсах и удобных кроссовках, довольно крикливого ярко-красного цвета. У всех старомодных груздей от моего вида должен случиться родимчик, что собственно и произошло — зайдя в здание я оказался в уникальной атмосфере советской научной организации. Людей тут было достаточно, напротив входа был гардероб, в который я не зашёл, и направился искать местного руководителя. По пути пять раз чуть не столкнулся со снующими туда-сюда сотрудниками — они совершенно не смотрели по сторонам, почти все носили свитера, некоторые тоже под них модные джинсы, ребята относительно молодые — и у многих бороды. Вообще модная ныне тема.
— Вы к кому? — когда я наконец нашёл дверь с табличкой "директор", зашёл, а там вместо кабинета директора — приёмная и секретарша сидит за столом.
— Директор у себя?
— Его нет.
— А где он?
— На территории, зайдите позже, — отфутболила меня женщина.
Ну вот, здрасьте... Искать его теперь. Она сразу же потеряла ко мне интерес, занявшись макияжем.
— Ну молодой человек, подождите его в коридоре, нечего тут место занимать.
Хамская какая-то секретарша.
— Хорошо, — я вежливо вышел, не став препираться с ней и что-то ей доказывать — раз директора нет на месте — значит надо идти искать его по всему ВЦ.
И я пошёл. Хорошо что людей тут было достаточно много и они вежливее, чем секретутка директора — у проходящего мимо мужика с бородой и в очках, в свитере и джинсах, я спросил:
— Товарищ, вы не знаете, где тут найти отдел разработчиков?
— Кого?
— Программистов. Я директора искал — его говорят нет на месте. Где-то тут же должны быть ваши программисты.
— Они в машинном зале — но если ищете Альфреда Павловича, то он сейчас там. Давайте я вас провожу.
— Ох, спасибо, — улыбнулся я.
— Да не за что, мне по пути.
Он провёл меня по лестнице, коридору, снова лестнице — в большой зал, который как оказалось был в правом крыле. Само здание довольно запутанное внутри. Двустворчатые двери были открыты — а внутри... внутри был машинный зал — ЭВМ. Старинная, ламповая, ЭВМ, и множество людей — зал и правда был залом — большое помещение, заполненное людьми и машинами.
— Где-то здесь поищите, директор был тут недавно.
Дальше мне помогли его найти — он только что вышел, но молодой сотрудник за ним сбегал — и привёл. Альфред Павлович Чаранский — мужчина пожилой, суровый, с видом советского математика — то есть в костюме и очках, с короткой классической стрижкой. И очень серьёзным лицом.
— Товарищ, вы меня искали? — спросил он.
— Да, да, конечно. Вам должен был позвонить Шокин по поводу моего визита. Я хотел бы поговорить с вашими программистами.
— Ах, да, помню, звонил министр, — лицо его разгладилось, — вот значит вы какой. Ну что ж, раз попросили — отказать не имеем права.
— Что вы, я никогда не стал бы что-то просить без соответствующей оплаты и вознаграждения. В том числе и вашей организации.
— Это лишнее.
— Это вопрос чести, так сказать. И профессиональной этики — так что позвольте всё же вручить вам кое-что. Может быть это будет вам полезно.
— Что это? — бросил он вопрос, как будто ожидал что я пытаюсь подкупить его палкой колбасы.
— Это продукция, разработанная для нашего НИИ, — я открыл дипломат. Внутри было множество маленьких коробочек, — ух, тяжёлые. Интегральные микросхемы и элементная база — транзисторы, резисторы, диоды, и всё прочее. Полный так сказать комплект элементной базы нового поколения, — я достал коробочку наугад и передал товарищу Чаранскому. Он открыл её и высыпал на ладонь множество микрочипов в DIP-корпусах.
— Это что?
— Это микрочипы. Так... о, это уникальная микросхема нашей разработки — Кибердайн-505-4К, микросхема памяти динамическое ОЗУ на четыре тысячи бит, с произвольным доступом, мультиплексируемым адресом. Тут есть в каталоге инструкция по её применению.
— Вот как? — Чаранский поднял густые брови домиком.
— Да, разработкой занимались Старос и я, сделаны пока что ограниченной партией — Шокин там носится с постройкой чистых зон — микросхемы вроде этой будут производиться не сразу, техпроцесс нужно осваивать и долго. К сожалению, это пока слишком сложная технология. Однако, она есть.
— Это замечательно — но четыре тысячи бит?
— Вас что-то смущает?
— Да нет, ничего, — он ссыпал маленькие микросхемы обратно, — фантастика. Сколько это стоит?
— В долларах около двухсот за штуку.
— А в рублях?
— В рублях высчитать невозможно — это не валюта. Но если опираться на курс чёрного рынка — то где-то тысяча рублей за штуку. Наличных.
— Очень серьёзно, — он снова посмотрел на чемодан, — и много у вас там?
— Достаточно. Это в ваше ВЦ, за оказание помощи, — я передал ему оба дипломата, — надеюсь, что вы используете их с умом и пользой.
— Постараемся. А теперь давайте перейдём к главному — Шокин просил организовать небольшое собрание среди программистов, вы что-то хотели сказать?
— Да, я хотел пригласить их для некоторой работы. Нам нужны программисты, и хорошие, но для разработки нестандартных программ. Сейчас подвезут кое-что, и мы начнём после этого работу. У вас есть какой-нибудь кабинет, где мы могли бы провести разговор?
* * *
Подвезти должны были платформу. CGC. Кстати, Старос придумал для неё красивый логотип, состоящий из этих букв и стилизованных.
Привезли аркадный автомат, а так же клавиатуру, флоппик, и прочее — весил он немало — полтора центнера, и был собран на ДСП и стальных профилях — довольно массивная и тяжёлая штука. Для перемещения её нужен был грузовик, четверо грузчиков, а так же специальная грузовая тележка — платформа с рулём по типу мотоциклетного и электродвигателем. Грузчики опустили его на гидравлическом лифте — тоже технология немного непривычная для СССР, перетащили на тележку и жужжа, провезли через вход — это потребовало немалой изворотливости. Тем не менее, тележка успешно прошла через дверной проём и была завезена в помещение.
Помещение, которое выделили для брифинга-демонстрации — было одним из машинных залов — здесь стояла ЭВМ "Сетунь" — странная тройничная машина, на которой работало с полтора десятка человек. Их почти всех повыгоняли, машина была отключена, а в помещение зашли другие программисты. Узнать их было несложно — относительно молоды, многие носили очки и бороды, и почти все в свитерах по советской моде, некоторые были в лабораторных халатах, некоторые сняли их и перекинув через руку, оглядывались — ребят набралось тридцать четыре человека.
Грузчики пыхтя поставили CGC на пол, дальше уже я — подключил её в розетку, открыл внутренности, воткнул клавиатуру, достал из второго дипломата — который не был отдан товарищу директору, флоппи-диск — большой чёрный такой диск с магнитной лентой.
Дальше загрузка аппарата стандартная — у него не было ничего, по сути — у него была ОС-биос — базовая операционная система, размером в четыре килобайта памяти, и содержащая драйверы, программу для работы большой ОС, управляющая основными элементами. Но это уже была ОС, и в ней можно было запустить компилятор языка бэйсик.
Введя несколько комманд, я вставил в флоппи-дисковод дискету и началась шумная загрузка.
— Товарищ, а это что такое? — спросил один из бородатых.
— Сейчас я вам представлю. Итак, позвольте представить — Cyberdyne Game Computer, или попросту платформа CGC первого поколения. Перед вами продукт нашего НИИ, вы все привыкли — как до недавнего и академик Глушков, что компьютер — это большая, жуткая машина, весящая тонны и предназначенная для математики. И позволю себе процитировать того же академика Глушкова — "До недавнего времени к компьютеру относились как к большому арифмометру, но это время безвозвратно уходит — по мере развития электроники, функция калькулятора, пусть даже самого большого и самого продуктивного — всё более вытесняется другими. Сегодня компьютер это абсолют многофункциональности, и преступно даже говорить для чего компьютеры не предназначены и какими не могут быть". Надеюсь, тон понятен?
— Ещё как, — оживился бородатый долговязый парень в тонких, даже элегантных и франтоватых очках, — и... что?
— Перед вами компьютер, один из самых передовых в мире. Игровой компьютер — предназначенный исключительно для игр. Заранее оговорюсь — стоимость данного экземпляра значительно превосходит рентабельность производства на данный момент — его задача не быть успешным проектом — а продемонстрировать технологии и дать толчок развитию в нужном направлении. Дальше вопрос будет про удешевление производства, а не про выбор концепта. Компьютер почти полностью построен на микросхемах — в нём больше тысячи двухсот микрочипов разного размера и типа. Он построен по модульному принципу — и находится внутри корпуса — вот в этой нижней части, — показал я на основание автомата, — принципиальными новшествами, которые здесь есть — можно заполнить целую книгу патентов и рекордов. Например — здесь впервые применён однокристальный центральный процессор — на одном единственном микрочипе. Процессор разработали Старос и Глушко, исполнили в кремнии в лабораторных условиях, и он имеет мощность в тысячу операций с плавающей точкой в секунду, при тактовой частоте в один мегагерц. Это меньше, чем у БЭСМ, конечно, — улыбнулся я, — но он по настоящему компактен.
— Я так понимаю, это достижение, — аж вспотел другой бородатый парень, который очков не носил, но носил свитер. С оленями.
— Ещё какое — это на три шага впереди конкурентов из IBM и прочих Bell Labs. Компьютер восьмиразрядный, восемь битов в байте — разрядность равна степени двойки — стандарт, то есть четыре-восемь-шестнадцать-тридцать два, дальше пока не нужно. Как вы можете видеть — в нём имеется встроенный монитор для отображения графики и текста, контроллеры — кнопки, крестовина и рычаг — для управления игрой, а так же динамики полифонии. Давайте я запущу демо полифонической музыки на нём. Видео и звук обеспечивают точно такие же процессоры — в видео и аудиокарте. Благодаря ним — компьютер имеет собственную отдельную от центральной ОЗУ в шестнадцать килобайт память звука и память видео — видеопамять два килобайта, плюс кэш-память — две микросхемы по двести пятьдесят шесть байт, и аудиопамять — один килобайт, плюс одна микросхема кэша, шестьдесят четыре байта. Пока доступно?
— Конечно, но... зачем?
— Для разработки игр, конечно же, — улыбнулся я, — что ж, позвольте наконец продемонстрировать что может играть CGC. Тут есть несколько простых мелодий.
Я поставил MIDI-музыку. Каждый саундтрек был зациклен и представлял из себя довольно простой набор звуков — но благодаря процессору и хранению базы звуков музыкальных инструментов — получился полноценный электронный синтезатор — пусть и довольно ограниченный. Мы послушали несколько спокойных и не очень мелодий, по минуте на каждую, и я выключил демку.
— Примерно такое музыкальное сопровождение. По сути это цифровой синтезатор. Что ж, тогда перейдём к играм. Как вы представляете себе игры на компьютере?
