Хардкор книга вторая. Дебаггер

— Это твое, — кивнул Костоправ, и я взял мешок, оценив его вес. — Порох мы тоже сейчас сделаем.

В воздухе вновь побежали строки. Код, вдруг пришло в голову незнакомое слово из прошлого. Программный код, что-то в виде магии, с помощью которой можно менять реальность. А владеющие этим искусством назывались программерами. Больше ничего вспомнить я не мог.

— Ты программер? — спросил я у Костоправа.

Тот вздрогнул.

— Вспомнил-таки, — задергал он носом. — Значит, ты действительно особенный, Охотник, не даром Икс пятьдесят четвертый так жаждет тебя заполучить.

'У нас теперь есть имена', — возмутилась Эллис.

Костоправ встал, подошел ко мне, снял свое темные очки, взялся обеими руками за мою голову и заглянул в глаза. Ногти на его пальцах были острыми, а прикосновение холодным, как у мертвеца. Глаза оказались лишенными белков и черными, как ночь.

— Ты хорошо держишься, Ламберт, не пускаешь его дальше, но и избавиться не можешь. Думаю, что продержишься даже дольше, чем я в свое время. Да, я был главным программистом в 'Неогеймс'. Эрик Кош, так меня звали в прошлой жизни. Ладно, — махнул он рукой, возвращаясь к столу. — Давай в лабиринт и без меча не возвращайся. А порох твой вот. — На полу появились несколько мешков. — Получишь, когда вернешься, как и Котенка. Вперед!

От взмаха руки Костоправа карта спланировала на пол, и в воздухе появился портал, отсвечивающий голубоватым светом. Я шагнул в него, как уходил до этого уже четырежды. Четыре уровня подземелья — всё глубже и глубже в недра земли под городом, и с каждым уровнем монстры становились всё сильнее, а ловушки опаснее.

* * *

Костоправ мог открыть портал лишь к точке моего предыдущего выхода. В прошлый раз я миновал лабиринт подземных домов, заросших хищным растением. Его ростки походили на побеги ползуна, но рты были с твердыми, как алмаз, клыками. Приходилось уворачиваться от бросков растения, стрелять и колоть, прятаться и убегать. Казалось, что подземному городу не будет конца. Но я миновал его, раненый, обессиленный, и применил карту с порталом возвращения.

Теперь я вернулся к точке своего выхода и продолжил путь.

Запах дыма преследовал меня с тех пор, как я вышел из захлопнувшегося за спиной портала. Пещера, в которой я оказался, была настолько огромной, что выглядела совершенно удивительным местом. Непонятно, как такая пустота могла находиться под городом. Казалось, что я попал в иное пространство, со своими странными законами существования. Свет от кристалла в моей руке терялся в темноте.

Пустоту пещеры наполняли звуки. Где-то вдалеке бухали молоты и кто-то тяжело вздыхал, словно дракон или великан. Откуда-то спереди доносилось непрерывное бормотанье и стоны, отчего по телу пробегала дрожь.

Вскоре каменная крошка под ногами сменилась мостом через ущелье, заполненное кипящей лавой. Мост походил на окаменевшее тело сдохшего миллионы лет назад чудовища — по его краям торчали искривленные, словно ребра, сталагмиты. Вздувающиеся над магмой пузыри со стоном лопались и выплескивали фонтанчики расплавленного металла. Стоны сливались в один непрекращающийся гул, в котором слух скоро начинал улавливать слова неизвестного языка. Но это был путь к безумию. Поэтому я шел вперед, сжимая многозарядный пистоль, и старался не слушать бормотание бездны.

Гораздо неприятнее были тени. Страшные, ощетинившиеся колючками, лапами и клыками, они метались по мосту и стенам ущелья, и было совершенно неясно, кто их отбрасывает. В багрово-черном калейдоскопе красок я не сразу заметил настоящего противника. Механический скорпион выскочил из-за каменного ребра и бросился на меня. Я отскочил в сторону, балансируя на краю моста, и скорпион шлепнулся на камни. Развернулся, взмахнул хвостом с колючкой, но я уже вскинул пистоль. Выстрел! Пуля отбросила скорпиона в пропасть. Магма застонала, принимая в себя механическое тело.

Трех других скорпионов я не прозевал — встретил их выстрелами еще до того, как они подползли на расстояние прыжка. Выпущенные из древнего пистоля пули пробили их броню. Два механизма сдохли сразу, а один продолжил дрыгать лапами, лежа на спине, и, проходя мимо, я пинком отправил его в пропасть.

На середине моста я остановился. Показалось, что у выхода притаился какой-то странный монстр, но вскоре стало понятно, что это лежит верхняя половина тела шатуна. Кто-то или что-то разрезало механизм надвое в районе . Голова-шлем шатуна была свернута набок, руки раскинуты в стороны. Правая сжимала за острие сломанную часть клинка. Я подошел к шатуну, нагнулся и провел пальцем по месту среза. Кромка была гладкой и теплой, значит, это следы недавней магии. Кто-то вторгся сюда раньше меня. Я разжал металлические пальцы шатуна и поднял сломанную часть клинка. Острие было немного искривленным, таким, как у эльфийских мечей.

После моста пещера резко заканчивалась отвесной стеной. Когда-то давным-давно стену покрывали работающие механизмы, но теперь шестеренки, пружины и валы обросли, словно грибами, каменными наслоениями, а с выступающих труб свисали сталактиты. В одной из труб с некоторой периодичностью что-то рокотало, затем с протяжным вздохом из нее выплескивалась черная смолянистая жижа, стекала по камням и шлепалась в магму. Нестерпимо воняло серой.

Дорога вела в единственный проход сквозь стену. Перед стеной лежал мертвый эльф. Тело несчастного, пронзенное несколькими стальными дротиками, еще не успело остыть. Но при нем не доставало мечей, эльф владел двумя клинками — за его спиной висела пара пустых ножен. Один сломал шатун, второй... Второй мог потерять сам эльф. Но, судя по следам на земле, он пришел сюда не один, и меч забрали его компаньоны, а сами бросили тело.

На лбу эльфа красовалось тату в виде цветка шипоцвета. Я нахмурился — татуировка показалась мне знакомой. Где-то я ее уже видел. Таверна... Эльфы... Крылатый оул... Все они были с татуировками колючего цветка. Воспоминания забрызгала кровь. Моя рука сжала воображаемый кинжал, и в кожу впились острые перья оула... Нет, больше я ничего вспомнить не мог.

Что ж, бедняга-эльф, тебе не повезло. Я поднялся, вглядываясь в темноту туннеля. Неужели эльф с компанией явились сюда за тем же артефактом, что и я? Тогда это затрудняет задачу, ведь количество врагов увеличивается, а на кону жизнь Кошки-мышки.

Я перезарядил древний пистоль, шагнул вперед, и меня поглотила темнота туннеля. Пещера с магмой осталась за спиной, тусклый свет разгонял темноту впереди, теплый ветер теребил волосы. У самой земли его порывы были сильнее, и создавалось впечатление, что я брел по текущему навстречу ручью. Ветер то затихал, то дул с прежней силой, словно его выпускали огромные меха. Вдох-выдох. Удары далекого молота и щелканье механического сверчка стали ближе. Я видел, как подобный механизм нашла и восстановила Кошки-мышки. Сверчок тер железными лапками, и те издавали похожие звуки, только тихие и мелодичные. Сверчка можно было поднести к уху и слушать. Но щелканье в туннеле было гораздо сильнее. Клац-щелк — огромный сверчок скрывался где-то на выходе из туннеля. Клац-щелк — нет это не сверчок, это стучали по камням чьи-то металлические подошвы.

Внезапно я почувствовал, как тень на мгновение закрыла багровый свет входа, и обернулся, вскидывая пистоль. Доли секунды, чтобы оценить ситуацию, — и я выстрелил в приближающуюся черную тварь. Бесформенный сгусток тьмы лопнул, забрызгав меня смолянистой жижей. Я попятился. Вздох-стон снаружи, и две новые состоящие из жижи твари появились в туннеле. Одна ползла по полу, отращивая из тела склизкие отростки, вторая передвигалась по стене. Я выстрелил дважды. Сидящую на стене тварь разорвало, и она стекла вниз черными потоками, но та, что была на полу, сумела увернуться от пули. Стремительный прыжок — и она прилипла к потолку.

Новый выстрел! И тварь опять избежала смерти. Пуля ударила в проходящую по потолку трубу, а монстр уже летел на меня. Перед глазами промелькнула картина, как ожившая черная жижа растекается по моему лицу, объедает кожу и мышцы до голого черепа. Но я успел подставить левую руку, и моя ладонь погрузилась в тварь. Боль, огонь и впивающиеся в тело миллионы колючек... Пальцы нащупали внутри монстра твердый комок, сжали, и тварь лопнула. Прижав к груди раненую руку, я побежал к выходу, на ходу выпивая снадобье лечения. Гул в трубе усилился. Из проделанной пулей дыры просачивались и падали на пол капли черной жижи.

У выхода появился новый противник. Клац-щелк — равномерно переставляя ноги, в туннель вошел шатун и остановился. Я вскинул пистоль, и грохот двух выстрелов прокатился по туннелю. Вместо третьего раздался сухой щелчок — я не прокрутил барабан до конца, и механизм заклинило. Но первых пуль вполне хватило. Дыры в броне шатуна заискрились, он пошатнулся и замер с поднятой для выстрела рукой. Ведь главное знать, куда стрелять. Это не первый шатун, встреченный мною в подземельях. Попади в точку, где находится центральная пружина вибродвигателя — и шатун обездвижен, снеси голову — и механизм слеп. Он будет стоять, словно статуя, ничего не видя и не двигаясь.

Я достал из барабана заклинившую пулю, вновь зарядил пистоль. Жижа больше не заползала в туннель, и я продолжил идти вперед. Выход светился желтым светом электрических кристаллов. Заполняющая его туманная дымка шевелилась в такт дыхания ветра. В заживающей руке пульсировала остаточная боль. Когда я подошел к шатуну, то услышал, как у того в груди щелкает какой-то механизм, будто под стальной броней поселился сверчок.

Внезапно в туннель вбежал человек, и я едва не всадил в него пулю.

— Ты убил его! Шатун, мой шатун! — закричал он, подскочил к древнему механизму и запрыгал вокруг него, прикасаясь дрожащими пальцами и ласково поглаживая металлическую броню.

'Стреляй, Ламберт', — прохрипел Адриан.

Я опустил пистоль. Незнакомец был молод, почти мальчишка, на его узком подбородке торчали нити первой бороды. Сквозь служащие одеждой лохмотья виднелось исхудавшее, покрытое шрамами тело. И только кожаный пояс с висящем на нем кинжалом в богатых ножнах, выбивался из общего вида оборванца.

'Пристрели его', — потребовал Адриан.

Моя тень шевелилась, протягивала к незнакомцу когтистые лапы и, казалось, даже поднялась над землей. Моя тень?! Значит и там, на мосту, это тоже была она? Я закрыл глаза и увидел смеющуюся Эллис. Неподалеку стоял улыбающийся одними губами Адриан.

'Да, мы теперь всегда будем с тобой, Ламберт'.

— Нет! — застонал я, открывая глаза.

Моя тень вновь легла мне под ноги.

— Что 'нет', когда 'да'? — удивился незнакомец. — Да — ты завалил шатуна, Да — теперь у меня есть доспехи. Да — это ведь не честно? — нахмурился он, почесывая пятерней костлявую грудь, на которой ровными полосами выделялись шрамы. — Или это уже 'нет'? Зато я могу вернуться, ведь в правилах ритуальной охоты в пункте пятнадцатом сказано, что 'молодой воин должен вернуться с доспехами'. Но ведь не написано, что надо кокнуть шатуна самому? Хотя есть ненужный свидетель.

Он прищурился и вытащил из ножен кинжал. Я со щелчком взвел курок древнего пистоля. Незнакомец резко повернулся к шатуну и принялся приставлять к нему острие клинка, словно примериваясь, где лучше сковырнуть броню.

— Главное правильно разделать добычу, чтобы не повредить приводы, — говорил он себе под нос. — Ой, это ведь твоя добыча, — обернулся он ко мне. — Ты ведь подаришь его мне, ну, пожалуйста!

— Ты бродяга? — спросил я.

Парнишка, который теперь казался мне не старше шестнадцати-семнадцати лет, гордо выпрямился.

— Клан Арахны. Глаудис, к вашим услугам. В настоящее время нахожусь в ритуальной охоте.

— И давно находишься?

Глаудис беззвучно пошевелил губами, загибая пальцы на левой руке.

— Давно, — наконец ответил он и перешел на шепот:

— Я не смог его убить. Выследил, но не смог. Я жил в коморке, крыса на обед, крыса на ужин, а он ходил по коридору — топ-топ-топ туда, топ-топ-топ обратно. Перерыв на подзарядку, когда он заводил пружину вибродвигателя, а потом опять: топ-топ-топ — по коридору туда, топ-топ-топ обратно. А без доспехов не вернуться.

Глаудис закинул голову и засмеялся. Затем резко оборвал смех и посмотрел на меня таким взглядом, будто только что увидел.

— Ты поможешь мне перетащить его в мое жилище? Выпотрошить шатуна — это целое искусство. О! У меня будут лучшие доспехи, которые только можно пожелать!

Он приложил ухо к груди механизма, постучал по ней согнутыми пальцами и блаженно улыбнулся.

— Извини, я спешу, — терять время на безумца не хотелось. — Ты не видел, здесь недавно не проходил отряд авантюристов?

— Топ-топ-топ по коридору, — казалось, молодой бродяга смотрел куда-то сквозь меня.

— В отряде, возможно, были эльф и крылатый оул, — уточнил я.

— Да, они проходили, когда шатун отдыхал, но я спрятался. — Глаудису удалось сфокусировал на мне взгляд, хотя чувствовалось, что это ему стоило больших усилий. — Я хитрый и осторожный, я умею ждать. Шатун убивал многих, и от них оставалась хорошая добыча и еда, но ты его завалил, и теперь он больше не будет ходить мимо моей коморки.

Со стороны ущелья донеслись стоны и хлюпанье.

— Скоро вновь появится черная каша, — сообщил Глаудис. — Надо спрятаться. А доспехи я заберу потом сам. Сначала вскрываешь грудную пластину...

Он устремился к выходу. Моя тень рванулась следом.

'Убей его, дорогой', — проворковала Эллис.

Я поспешил за сумасшедшим бродягой. После выхода коридор расширялся, его стены оказались выложены из серого кирпича, и на них крепились светильники с горящими кристаллами. Коридор заканчивался приоткрытой металлической дверью. В проходящей по потолку трубе бормотала текущая в ней жижа, словно жалуясь на судьбу.

— Что впереди? — спросил я, едва не столкнувшись с замершим Глаудисом.

— Впереди страх, — ответил он. — Я не мог пойти дальше, но и не мог вернуться без доспехов, ведь это вечный позор. А шатун ходил по коридору. Хочешь крысу? — спросил бродяга, указывая на маленькую дверь в стене.

— Нет.

— Жаль. Я ведь не жадный, могу поделиться.

Из туннеля за нашими спинами выполз черный слизняк. Прежде чем я успел выстрелить, Глаудис метнул в него свой кинжал. Слизняк лопнул, бродяга подскочил к нему, поднял оружие и принялся тщательно вытирать лезвие о свою одежду. Розовые шрамы на его боку и груди стали еще более заметны.

— Вот это, — сказал он, заметив мою заинтересованность, — первый разрез, который делается в восемь лет, когда нам вживляют усилители мышц. Тонкие, противные металлические черви. Мы ведь рождаемся очень слабыми. — Он сжал и разжал пальцы на правой руке. — А вот это, — ткнул он острием кинжала во второй шрам, — это когда вживляли мехожабры. Терпеть не могу дышать под водой, в тебе раздувается мешок, как пузырь у жабы под горлом, и кажется, что ты эту самую жабу проглотил. Последний разрез я сделаю сам, когда буду присоединять контакты доспехов. Мы станем одним целым — я и они. Наверное, хорошо ходить по коридору туда и обратно. Целых пятьдесят шагов, я считал.