Девушка с наузой

На коврике возле двери в квартиру сидел Котей. При виде девушки он встал и потянулся, широко зевая. И внезапно, когда Алёна уже подошла к нему, резко отпрянул в сторону, слишком очевидно шипя на неё, как на чужую. Удивлённая, девушка открыла дверь — Котей молнией влетел в квартиру. Полное впечатление, что обежал он Алёну по кругу, лишь бы быть подальше от неё.

Услышав звяканье ключа, в прихожую поспешила бабуля. Только было бросилась к внучке помочь снять плащ (явно заскучала в одиночестве), как вдруг попятилась от неё.

— Ты чего, бабуль? — удивилась Алёна, стряхивая плащ с плеч и вешая его на место.

— Нет, внуча, — строго сказала бабуля, — это ты мне скажи, что с собой сделала. Я, значит, к тебе с радостью, а ты... Как чужая, да? Дед знает?

— Знает, — сказала девушка.

Бабуля сгорбилась и ушла в гостиную. Даже не сказала, как обычно, что ужин на столе. Алёна пожала плечами и, разувшись, устремилась в свою комнату. Поставила пакет с тесьмой на стол, рядом с компьютером, и переоделась в домашнее, перенеся наузу "снежной бабы" с джемпера на футболку.

Странно. Чем дальше, тем как-то больше чувствовала себя пустой.

На бабулю не злилась. Бабуля умная. Потом, когда всё узнает, поймёт.

Прежде чем идти на кухню, взяла пакет и собралась вывалить его содержимое на кровать, чтобы ещё раз полюбоваться нечаянно свалившимся на неё богатством. Взялась за ручки пакета, донесла его до кровати — и замерла. "Куда торопиться? — подумалось. — Завтра посмотрю. При дневном свете". И отнесла тесьму во встроенный одёжный шкаф, запихала в нижний ящик.

На кухне нашла ужин. Есть не очень-то хотелось, несмотря на то что после работы так никуда и не забежала. Но вспомнила, что бабуля очень старалась с готовкой к её приходу, и съела всё. Правда, ужин показался каким-то несолёным, что ли, пресным ли... Вымыв посуду, вернулась в комнату, собираясь плести добавочные наузы "снежной бабы". Вот только... тесьму в руки брать не захотелось.

Постояла посреди комнаты и села перед столом с невключенным компьютером, бессмысленно глядя на его пустой экран. И сидела неподвижно — до времени, когда в комнату вошёл дед.

Он постоял на пороге, приглядываясь к внучке, а потом приблизился к ней и бесцеремонно сел на кровать. Алёна повернула к нему голову, но промолчала.

— Что? — негромко спросил он. — Быстро сдалась, да? Лапки сложила? А хочешь, скажу, что будет дальше?

— Хочу, — бесцветно ответила она, ощущая, что лицо отяжелело от нежелания делать хоть мелкое движение — например, пошевелить губами и сказать хоть слово.

— Ведьмой тебе не быть.

Она тупо смотрела в чёрный экран компьютера, с трудом усваивая слова деда. Разомкнула сухие губы, чтобы объяснить:

— Он надавил на меня. Колдовски.

— А в ответ ты решила отомстить всем нам? — спросил дед. — Ты не единственная, кто подпадал под колдовское влияние. Нас всех ловили врасплох. Кого-то специально. Кого-то — шутя, не понимая, что именно делают. Мы выкарабкивались. Сами. Не предавая себя. Не изменяя себе, не изменяя себя, не заставляя других волноваться за нас. Даю тебе полчаса на раздумья.

— И что потом?

— Потом ты соберёшь свои вещи и уедешь в родительский дом. Я пригласил жить с нами внучку, но не чужую бесталанную девицу, которая не умеет противостоять судьбе в мелочах. Думай. Я даже не могу назвать тебя Алёной — так ты сейчас на неё не похожа.

Он грузно встал и вышел из комнаты.

Девушка посидела ещё немного и подняла руку к наузе.

Почему он сказал, что она сложила лапки?

И Котей сбежал. Раньше он сидел вместе с ней на кухне, а потом ложился на её кровать, так что приходилось сгонять его, прежде чем разложить постель для сна. А сегодня он так и не зашёл к ней. К чужой.

И бабуля ушла... обиженная.

Подняла другую руку и расстегнула булавку, крепившую наузу "снежной бабы" к футболке. Уронила на колени руки, держа наузу и булавку. Съёжилась и обняла плечи. Холодно. Но шевелиться не хотелось.

Шорох вывел из оцепенения. Алёна взглянула на дверь, не закрытую дедом. Котей внимательно смотрел на неё, наполовину спрятанный за дверью. Только голова с ушами торчком и изучающие глазища. Девушка положила наузу "снежной бабы" сначала на стол, но, посомневавшись, бросила её в средний ящик стола, куда убирала всё, с чем не хотелось разбираться прямо вот сейчас.

— Котей, — негромко позвала она и похлопала себя по колену.

Кот выждал немного и вошёл-таки, всё ещё не спуская с хозяйки комнаты насторожённых глаз.

Сел посреди комнаты, а потом окольным путём: кровать, стул, ножная швейная машина и компьютерный блок на коробках — добрался до девушки. Секунды спустя он мурлыкал, развалившийся на её коленях и придерживаемый её рукой, подставив пушистый живот её бережной ладони. Глядя на него, блаженствующего под лаской, Алёна задумчиво сказала:

— Он... напортачил, а виноватой почему-то оказалась я. Почему так? Или я неправильно придумала? Но я наузница. Я думаю и живу наузами. Что делать, Котей? Завтра он будет вести себя как ни в чём не бывало. А я думаю об этом — и мне... обидно.

Ладонь остановилась на мягком кошачьем животе, и Котей нетерпеливо мыркнул, напоминая о себе и своём удовольствии... Алёна вновь начала гладить кота.

— И самое поганое — знаешь, в чём? Я, кажется, привыкла к нему... Мне хочется, чтобы он был рядом, но... Всё равно обидно. Извиниться — он извинился. И искренне. Я это знаю. Но он извинился, а доверия к нему нет. Мало ли он в следующий раз чего от меня захочет... Мне что — постоянно от него подлянки ждать?

Она склонилась к Котею, обнимая его. Но тому не понравилось. Расслабившись, кот выплыл из её объятий, вытянувшись и съехав на пол. Помедлив, девушка последовала за ним, где и уселась на небольшом, но толстом ковре.

Наблюдая, как Котей приводит смятую шёрстку в порядок, Алёна поморщилась, а потом пожала плечами.

— У меня два выхода. Или в следующий раз я сама его подловлю так, как он меня. Или буду при каждом удобном случае напоминать ему, чей он внук. Может, удастся, довести его... В конце концов, чего я ему вообще доверилась? Знала, кто он, но вела себя с ним так, как будто он... ангел во плоти... Так что дед прав. Это не Стас напортачил, а я сама. Ладно, наузница, — вновь пожала она плечами, — примерное представление о том, как себя вести с ним, ты получила.

Холод "снежной бабы" постепенно покидал её. Алёна оживала и сама чувствовала это. Заглянул дед, улыбнулся ей, валявшейся на ковре, и ушёл.

Девушка нехотя усмехнулась. Нет, он прекрасно понял, что она не испугалась его шантажа: возвращение в родительский дом — или возвращение привычной Алёны. И она не была обижена на него. Но что делать завтра? Не хотелось, чтобы Станислав общался с ней, как обычно. Хмыкнула: а если она предложит ему не общаться пару-тройку дней? Ну, чтобы она успокоилась и забыла его промах? Что ж... Кажется, можно сделать и так, чтобы не нервничать из-за остатков обиды, которую она всё ещё очень остро помнила.

Прислушалась: кажется, открылась и закрылась входная дверь? Кто-то вышел. Дед, наверное. Но... куда и зачем?

И, пока вслушивалась, дошло, что она должна сделать, чтобы и отомстить, и спустить обиду.

Она выдохнула и, встав с пола, переместила Котея на кровать, против чего он уж точно не возражал...

И вдруг сумела улыбнуться: а наузы-то у неё получаются очень даже сильными! Это она вспомнила, как быстро поняла, что на неё колдовски надавили...

И тут же нахмурилась. А если Станислав совсем и не думает, чтобы ухаживать за нею, как за "своей девушкой"? А если он хочет быть с ней, потому что она, как ведьма, помогла ему несколько раз? Науза силы против Буки-Букачки тогда — сегодня из-за последствий того, что было с ним на кладбище... Один раз приехал — обнял её, чтобы успокоиться... Она медленно покачала головой: что бы там у него ни было, от дел с опасными сущностями Нави он не отказывается и не будет отказываться — насколько она успела понять его характер.

Посидев ещё немного, решилась. Взяла мобильник и позвонила.

— Алёна! — обрадовался Станислав.

— Подожди. Да, это я, но я хочу тебе кое-что сказать.

— Слушаю.

— Станислав, пожалуйста. Я хочу попросить тебя, чтобы ты дал мне два или три дня, чтобы я успокоилась.

— А... точнее?

— Как вариант... не приезжай за мной. А если приезжаешь, то относись ко мне, как будто я одна из группы. И на обед не приезжай.

— А почему... так?

— Если ты будешь вести себя, как обычно... — она вздохнула, — я буду чувствовать себя, как будто ты всё ещё давишь на меня.

После недолгого молчания он ответил:

— Ну... я постараюсь не надоедать тебе.

— ...Стас! — крикнули явно из глубины комнаты. — Тут к тебе дозвониться никак не могут! Поговоришь по моей мобиле?

— Я всё, — поспешно сказала Алёна, — спокойной ночи.

— Спокойной ночи! — с некоторым недоумением попрощался Станислав.

Посидела на кровати, гладя Котея и слушая его мурлыканье. И озадаченно гадала, сдержит ли он своё слово...

А потом махнула на всё рукой и нашла во встроенном шкафу пакет с тесьмой, чтобы, наконец, разобрать его, с интересом присматриваясь к материалу для будущих науз... И поняла, что одной рассматривать тесьму не хочется. Схватила пакет и побежала в гостиную — похвастаться перед бабулей.

Бабуля уже знала, что науза "снежной бабы" снята, а потому встретила внучку привычно ласково. Оглядевшись, Алёна с любопытством спросила:

— А где деда?

— Позвонили ему — собрался и ушёл, — объяснила бабуля, перебирая вываленные мотки и тут же распределяя их по цветным кучкам.

Деду позвонили раньше, чем Станиславу. Но Станиславу чуть позже стали звонить так, что настоятельно требовали от него ответить. Если позвонить ему сейчас, ответит? Или они оба: и дед, и Станислав — вместе на каком-то деле? Решила не заморачиваться. Но на всякий случай присмотрелась к тесьме и отобрала в отдельную кучу красную и чёрную. Эти цвета самые сильные. Из них-то весь вечер, если ей тоже не позвонят и не потребуют приехать, Алёна собиралась плести наузы силы.

...В кромешной тьме, в которой на раздолбанном полотне тряской дороги чётко сияли лишь белые полосы от фар, Станислав проехал следом за машиной Павла Ильича до моста к кладбищу. На этот раз ехать к воротам не стали, остановились сразу за мостом, на обочине. Из машины Павла Ильича вышли все четверо старших волхвов.

Как и они, парень навешал на машину обереги. Теперь никто из проезжающих мимо машин не заметит. А если кто из нездешних тварей и пролезет в зазоры кладбищенской ограды, сунуться вовнутрь не сумеет.

Волхвы выждали, когда он подойдёт к ним.

— Ты уверен? — с беспокойством спросил Виталий Олегович.

— Да, — как можно твёрже ответил Станислав, пытаясь сдержать лясканье зубов, да и дрожь всего тела замаскировать резким поворотом и взглядом на невидимое во тьме кладбище.

Во время разговора с Алёной, которая вроде начала оттаивать, брат прибежал с телефоном, на который ему позвонил Мироныч. С громадной неохотой Станислав переключился на деловой разговор, но то, что услышал, даже его, которого дед готовил к деятельности некроманта, заставил почувствовал озноб.

Любава, к которой они ездили недавно и которая ничего конкретного не сказала, кроме обтекаемых фраз, уже вечером созвонилась с Виталием Олеговичем и сообщила результаты гадания. Стороной ещё в её квартире Станислав догадался, что старая ведьма, похожая с первого взгляда на благообразную старушку — с железным характером, гадала отнюдь не на картах. Будучи даже начинающим некромантом, он уловил в квартире признаки недавно убитых животных. И даже откровение, что старуха при гадании пользовалась купленным мясом, не заставило его спокойно отнестись к её занятиям. Сам над собой, в конце концов, посмеялся: "Ты некромант — или где?!" Но ничего сделать с собой не сумел, ощущая брезгливость по отношению к "старушке".

А результаты её долгосрочного гадания оказались весьма грандиозными.

Любава объявила, что Чёрный Андрей был ограблен. И чёрные корни, едва не убившие его внука, — это он сам, который попытался взять со Станислава силы, которых ему не хватало в Нави. Это было объяснение того, что произошло на кладбище.

Вдогонку к этому объяснению Любава безразлично добавила:

— Надо бы сегодня же съездить на кладбище и посмотреть его могилу. Он набрал сил достаточно, чтобы для начала шататься по кладбищу. Но, если сожрёт кого-нибудь...

И на полуслове отключилась. Понимайте, мол, как знаете.

...Впрочем, в дальнейшем объяснении Виталий Олегович не нуждался.

Он обзвонил всех тех, кто работал последние дни с ним в тесной связке, и обсказал ситуацию. Пока её обговаривали, именно Мироныч предложил:

— А если его на живца взять?

— Ты имеешь в виду... Станислава?

— Его. Или думаешь — у мальчишки кишка тонка? Не согласится?

Виталий Олегович вздох приглушил.

Да, Станислав — лучшая наживка для будущего упыря, каковым вскоре станет Чёрный Андрей. Почему лучшая? Всё просто: мертвец уже распробовал силы, родственные ему когда-то. Между ним и парнем — протянулась тончайшая ниточка связи. Пусти Станислава по кладбищу — потенциальный упырь, наткнувшись на знакомый след силы, немедленно сам примется искать парня.

...Станислав согласился. Кладбища он не боялся. Днём "споткнулся", потому что не думал, что дремота может привести к неожиданности. Ведь и он, и волхвы были убеждены, что его защита и умерший дед связаны. Чтобы дед сам упырём прицепился — в такое несколько часов назад Станислав ни за что не поверил бы.

Единственное, чувствуя себя не то чтобы дилетантом, но вообще неучем, спросил:

— Но почему?! Почему он — и с меня силы брал?!

— Любава выразилась более, чем загадочно, — проговорил Мироныч. — Она сказала, что Андрей был ограблен. В чём это выразилось — мы пока не знаем. Для нас пока главное — выловить покойника и вновь упокоить его в могиле. Иначе — сам понимаешь.

Станислав понимал. Поэтому вопросов больше не задавал. Но твёрдо решил, что добьётся от Любавы всех объяснений, которые она только сумеет выловить в мутной воде происходящего. Как будто услышав его, Павел Ильич недовольно сказал:

— От старой ведьмы будем ждать и других гаданий.

— Думаешь — не прервётся? — сомневаясь, спросила Катерина.

— Нет, — на этот раз откликнулся Виталий Олегович. — Это дело с упырём её задевает и очень сильно. В городе у неё сын и дочь — с внуками. Она знает, что может быть, если упырь пойдёт по городу. Ей выгодно, чтобы мы поймали его до выхода в город.

Станислав поёжился. С одной стороны, это хорошо... С другой...

— А то, что дедушка начал пить силы из меня, никак не связано с тем, что на меня натравлена Навь?

Волхвы переглянулись.

— Концы с концами пока не сходятся, — отозвался Мироныч. — Но мы это дело раскрутим всё же. Погодь немного — всё узнаем. Тем более — Любава подключилась.

— Ну что? — спросил Павел Ильич. — Идём к его могиле?

Ближе к речушке, протекавшей внизу кладбищенского склона, изгородь была не слишком хорошо укреплена. Пришлось задержаться: пройдя границу кладбища и неосвящённой земли, волхвы поколдовали немного, закрывая выход наружу для любых кладбищенских сущностей. С другой стороны речушки тоже договорились перекрыть выход, если и там будет плохо с оградой. Сама-то речка не давала возможности навьим тварям выходить за пределы кладбища — вода же...